Бесплатный фрагмент - Хранительницы счастья

Пролог

Лемберг (Львов), Австро-Венгерская империя.

1903 год.

Косой луч полуденного солнца пробился сквозь бело-синюю занавеску и поблуждав по кухне, остановился рядом с тарелкой абрикосов. Оранжевые бока сочных плодов будто зарделись от подобного внимания, и стали казаться ещё слаще и нежнее. Собранные ранним утром заботливыми руками хозяина, они были затейливо разложены на тарелке, и представляли собой натюрморт, достойный кисти мастера. Завершали композицию кувшин с парным молоком, бидон ягод и румяные пирожки, спрятавшиеся под клетчатым полотенцем.

Неслышно двигаясь по кухне, пани Агнешка Гажевски напоминала собой небольшой, округлый шарик. Невысокая, полноватая, она являлась воплощением вселенской доброты и истинным образцом настоящей бабушки, коей уже и являлась три года. Сегодня в доме Гажевски намечался праздник — именины старшей внучки Ядвиги, по этому случаю и собирался изысканный стол. На пани Агнешке красовалось небесно-голубое, льняное платье, аккуратный накрахмаленный передник белоснежным облаком расположился поверх её юбки.

Пройдя через летнюю веранду, она осторожно толкнула ногой дверь и вынесла на улицу блюдо с варениками. Гладко расправленная скатерть покрывала огромный стол, стоявший под вишнёвым деревом, семь стульев, выставленных по кругу одиноко, дожидались прибытия гостей.

Франчишек и Агнешка Гажевски вступили в брак в достаточном позднем возрасте, и на протяжении многих лет, шли по жизни рука об руку. Пан происходил из семьи потомственных фармацевтов, его предки владели аптекой на углу городской площади, и передавали тонкости своего ремесла из уст в уста. Добросовестно трудясь на благо горожан, он очень быстро заработал репутацию лучшего снадобщика во всей округе. Каждое утро Франчишек отправлялся в мир трав и склянок в безупречно выглаженной рубашке, поверх который надевал неизменный коричневый жилет, полосатых брюках и идеально вычищенных туфлях. Чуть растеряв поросль волос, он плавными движениями зачесывал их на один бок искусно скрывая лысину, и смазав касторовым маслом, отправлялся в аптеку. Агнешка отвечала за быт и домашнее хозяйство, изредка выбираясь с супругом на городские мероприятия. Дети выросли быстро. Катажина уже сама стала мамой, только Януш всё ещё сопротивлялся и проводил дни в праздности, ежедневно обходя злачные места и притоны города. Сегодня за праздничным столом должны были собраться все члены семьи и впервые за долгое время, обсудить насущные новости.

— Божена! — позвала Агнешка мягким голосом, — Принеси ещё столовых приборов.

— Минутку пани, почти несу! — на пороге веранды возникла худенькая девушка лет семнадцати. Густая копна волос была гладко зачёсана назад, и спрятана под сеткой.

Божена вытерла приборы полотенцем и аккуратно разложила рядом с тарелками.

— Ещё нужно помыть овощи, и когда я скажу, подашь их к столу вместе с запечённой свининой.

— Хорошо пани Агнешка, — взмахнув передником, Божена растворилась в недрах кухни.

— И самовар проверь, — вдогонку крикнула пани.

Удовлетворённо осмотрев стол, Агнешка улыбнулась сама себе, и вытерев руки о фартук, присела под тенью вишни. Под широкой листвой жужжали мухи норовя атаковать чистые тарелки. Агнешка махнула в их сторону тряпкой и медленно провела рукой по волосам проверяя причёску. На другом конце дома показался Франчишек, поправив подтяжки на плечах, он направлялся в сторону жены. В одной руке держа лорнет, в другой сигарету, он вальяжно выпуская клубы дыма останавливался около каждого дерева, и деловито рассматривал листву то поднося, то удаляя лорнет от глаз.

— Не приехали ещё? — спросил он, подходя ближе.

— Ждём с минуты на минуту.

— Януш тоже будет?

— Обещал прибыть вместе с семьёй сестры, — ответила пани и в очередной раз залюбовалась супругом.

Каждый раз глядя на него, она благодарила судьбу за своё удачное замужество. Они смогли пронести свою любовь через долгие годы, ни разу не посмотрев друг на друга недобрым взглядом. Он боготворил её, она отвечала тем же. Жить и любить в унисон — высшая награда от Бога которая досталась им в этой жизни. Влюбившись в первый день их встречи на ярмарке, юная Агнешка больше не смогла выбросить из головы образ статного пана. Следствием их большой и настоящей любви явились дети, подоспев друг за другом с небольшой разницей. Януш — старший сын и преемник, внешне был копией отца. Взяв от него фигуру, рост и стать рода Гажевски, по характеру он оказался совершенно другим. Привыкший жить на всём готовом, Януш спускал деньги на развлечения и женщин. Катажина напротив оказалась полной копией матери, оттого то отец и любил её без памяти, и прощал все проказы. В детстве она часто просилась с ним в аптеку, и едва взглянув в синие как воды всех морей, глаза дочери, пан сиюминутно таял в её очаровании и одобрительно кивая, подставлял руку.

Аптека Гажевски находилась в самом центре Лемберга, на Площади Старый Рынок. Величественная постройка характерная для средневековой архитектуры, таила внутри себя множество интересных мест. Одним из таких, являлась классическая тайница фармацевтики. Пройдя мимо городской ратуши, где заседает суд, и взяв чуть правее любой житель города непременно наткнется на владения пана Франчишека. Классический крест с обвитой змеёй украшал массивную, дубовую дверь на входе. Толкнув её посетитель попадал в уютное помещение, украшенное старинными гравюрами и картинами. На центральном прилавке ближайшем ко входу, располагались фармацевтические весы, а деревянные полки позади аптекаря, были сплошь заставлены разноцветными, стеклянными банками и пробирками. Самый неподдельный интерес у Катажины неизменно вызывали весы, она могла часами заворожённо смотреть на работу отца. Тщательно вымеряя в граммах, он скрупулёзно колдовал над каждым рецептом, аккуратно разложенным на прилавке.

— Папа, вот скажи правда ли, что алхимики пытались изобрести философский камень? — с серьёзным видом спрашивала дочь, выравнивая косички по плечам.

— Конечно, — отвечал Франчишек, — И не только его, ещё они мечтали создать эликсир жизни.

— Для чего он нужен?

— Что именно? Камень или эликсир?

— Камень! Чтобы он мог принести полезного людям?

— Алхимики средневековья верили в то, что с помощью этого камня, они могли бы превращать любой металл в золото.

— Я думаю, что роль золота слишком преувеличена, — с серьёзным видом заявила Катажина, — Люди сами назначают цену предметам, и потом всю жизнь охотятся за ними. Почему к примеру алюминий никому не нужен, а золото и платина имеют огромную стоимость?

— Во-первых всё дело в ресурсах, — издалека начинал пан Гажевски. Он любил объяснять дочери устройство мира, и на каждый вопрос старался дать понятный ответ.

Катажина получила светское образование и проявила свой музыкальный талант на сцене оперного театра три года назад. Будучи в интересном положении, пани Катажина исполнила партию цыганки из нового репертуара, и сорвала бурные овации. Позже, выбрав иной жизненный путь, она полностью посвятила себя семье.

Впервые она влюбилась в возрасте шестнадцати лет в местного парня Дамиана Маевского. Настоящие, искренние чувства накрыли её и окунули в мир прекрасной, платонической любви. Дамиан был сыном разорившегося фабриканта, и пан Франчишек понимая, что он не пара его дочери, терпеливо выжидал, когда Катажина проживёт свои чувства и немного остынет. Не желая причинять ей боль упрёками и бессмысленными разговорами, пан дожидался подходящего момента. Случай представился совершенно неожиданно, и всё произошло совсем не так, как планировал Франчишек.

В тот жаркий, летний день Катажина и Дамиан сидели на берегу местного озера и вели крайне оживлённую беседу.

— Скажи-ка мне Дамиан, верно ли утверждение, что каждый человек рождён для счастья? — спрашивала Катажина.

— Безусловно, и счастье способны подарить друг другу только мы сами.

— Тогда почему вокруг так много несчастных и обездоленных? Неужели они не достойны хоть кусочка той радости, которая достаётся другим?

— Достоин каждый, но, чтобы получить его, нужно отдать что-то взамен, — мудро заметил он, — Весь наш мир, — он необъятно развёл руками впереди себя, — состоит из энергообмена, что отдаешь то и получаешь взамен!

— Откуда ты это знаешь? — Катажина хитро прищурилась, и посмотрела на него.

Парень встал и сделав несколько шагов, снова присел рядом.

— Моя бабушка очень мудрая женщина, она открыла мне множество секретов мироздания. И я уверен — каждый приходящий в этот мир берёт на себя бремя ответственности за счастье другого человека. Вот, например, я должен сделать хоть одного человека счастливым, если не смогу, я-то за меня это сделаешь ты!

— Я?? — удивлённо приподняв брови спросила Катажина.

— Да, да именно ты! Я ещё никого не успел сделать счастливым, поэтому возьми эту миссию на себя!

— Да ну тебя! — она весело отмахнулась, и уставилась на воду отражавшую ближайший лес.

Дамиан скинул рубаху и с разбега плюхнулся в воду.

— Смотри как я умею! — крикнул он и закрыв нос пальцами, ушёл под воду.

Прошло некоторое время прежде чем Катажина почувствовала неладное. Дамиан не выплывал уже несколько минут. Подняв тревогу и позвав на подмогу ребят, бездыханное тело Дамиана наконец выловили из озера. Ноги его оказались скрючены в неестественной позе.

— Ноги свело, — сказал кто-то в толпе, — Не смог выплыть.

— Какая страшная смерть! — добавила стоящая рядом, дочь мельника.

Катажина беззвучно плакала, склонившись над телом любимого. После похорон Дамиана, старая пани Лючия отозвала её в сторону и проговорила:

— Теперь, когда Дамиана нет и род наш прервался, я поручаю тебе стать хранительницей счастья.

— Я не понимаю Вас милая пани, — смущённо ответила Катажина.

— Нашему роду предначертана важная задача — делать окружающих людей счастливыми. Этот дар передавался из поколения в поколение, и если ты любила Дамиана, то должна принять и это преподношение.

— Но как я могу это сделать? Я ничего не умею, — противилась новым потрясениям Катажина.

— Я тебя научу, — тихо ответила пани Лючия и провела её в свой дом.

Прошло несколько лет и Катажина исполнила свой долг, раскрасив очередную ёлочную игрушку, она убрала её в сундук и надёжно закрыла на ключ. Теперь оставалось дождаться, когда Ядвиге исполнится двадцать пять лет и передать ей то, что осталось в наследство от рода Маевских.

— Едут! — громко оповестила Божена и кинулась открывать ворота.

Гужевая повозка лихо влетела в проулок и остановилась у дома Гажевски. Семья в полном составе, вновь собралась под тенью деревьев радостно приветствовав друг друга.

Глава 1. Любовь
и её особенности

Наступивший декабрь мягким, воздушным суфле окутал Невский проспект. В первый день зимы, установились настоящие морозы сковавшие центральную артерию Петербурга в ледяные тиски. Нева встала, и крепкий лёд отражавшийся на солнце миллионами ярких бликов, дарил чувство безмятежного блаженства. Стоя на мосту напротив Зимнего дворца и вдыхая полной грудью обжигающе-ледяной воздух, каждый из вас непременно вспомнил бы те дни, где был абсолютно счастлив. В Петербурге иначе не получится, здесь всё замедляет ход и в задумчивости останавливается, окидывая взором волшебный город.

Размеренно проплывали троллейбусы волоча за собой стальные штанги, стройный ряд автомобилей пропуская пешеходов терпеливо стоял, ожидая, когда снующие люди, наконец разбредутся по своим домам. Наступившие сумерки дали сигнал городским службам, и проспект загорелся светом ярких фонарей. Грандиозен и восхитителен каждый уголок в этом чу́дном городе, но особое внимание привлекает один приметный дом. Выполненный в стиле эклектика из красной кирпичной кладки, внутри он поражал воображение совершенно фантастической парадной. Разноцветные витражи, потрясающие барельефы на стенах и потолках виде титанов и ангелов, подлинная историческая плитка под ногами, мозаичные панно, старинный камин, и огромная винтовая лестница-всё это великолепие невольно переносило в дореволюционную империю и обдавало духом шика и аристократизма.

На шестом этаже, почти под самой крышей знаменитой смотровой площадки, жила Любовь. Перешагивая порог её дома, гости невольно застывали в изумлении и удивлённо осматривались по сторонам. Квартира жила, гудела и источала тонкие флюиды гармонии, умиротворения и дарила ощущение полного релакса. Тик-так, тик-так… Небольшие деревянные часы в изумрудной окаймовке беспрестанно тикали на широком подоконнике, рядом расположилась лампа в виде переносного фонаря, длинная гирлянда с разноцветными огоньками мигала в так хода часов. Цветные эскизы, лекала и мотки ниток в хаотичном беспорядке лежали неподалеку. Вдоль карниза вместо штор были развешаны лимонно-оранжевые бумажные флажки, букет белоснежных хризантем идеально смотрелся в серебристой вазе, а приглушённый звук винилового проигрывателя создавал настроение этого зимнего вечера.

— Люба! Любаша! — послышался старческий голос снизу, — Спустись пожалуйста.

Любовь Зарицкая оторвалась от последнего стежка и остановив швейную машинку поднялась с места. Окинув взглядом проделанную работу, она удовлетворённо выдохнула. Мастерская находившаяся на втором уровне квартиры представляла собой самую светлую комнату во всём помещении. Удачно выбрав место для работы, Люба творила своё искусство ночами напролёт. Являясь обладательницей модного ателье в самом центре Петербурга, она не испытывала недостатка в клиентах. Выполняя некоторые заказы лично, она непременно вкладывала душу в каждую вещь. Прослыв в городе самой искусной швеёй, Люба со временем расширила спектр услуг и наняла работников. Иногда, чувствуя особое настроение она брала ткани домой и в такие минуты отвлечь её было сложно. Неожиданная просьба бабушки в этот час, несколько смутила её и посмотрев ещё раз на часы, она спустилась вниз, привычно держась за перила декорированной, деревянной лестницы.

Лидия Григорьевна Белюк утопала в своём любимом кресле, сидя перед стрельчатым окном. Раззанавесив шторы она любовалась зимней сказкой, раскинувшейся у неё на глазах. Огромными хлопьями снег падал на землю, кружась в полёте затейливым танцем.

— Казалось бы снег, сколько раз в жизни видела его, но каждый раз я как заворожённая наблюдаю за этим чудом природы, — проговорила она и обернулась к внучке, — Садись моя дорогая, посиди со мной. Хочешь выпьем чаю?

— С удовольствием бабушка, — ответила Люба и легко вспорхнув, исчезла в дверном проёме.

Разлив кипяток по чашкам и расставив на подносе сладости, она медленно вошла в комнату и поставила на столик угощенья.

Отхлебнув парящий напиток, Лидия Григорьевна отставила чашку в сторону и с прищуром посмотрела на внучку. Месяц назад ей исполнилось восемьдесят, по природе утончённая Лидия и в старости сохранила благородность осанки и выразительность взгляда. Не признавая эмансипации ни в чём, бабушка жила с чётким убеждением, что женщина всегда должна оставаться женщиной. Отрицая моду на брюки и мужиковатые (как она выражалась) костюмы, Лидия Григорьевна носила исключительно классические платья и туфли на каблуках. Всегда, везде и во всём, она умела преподнести себя, отчего окружающие, невольно проникались её женственностью, грацией и изысканными манерами.

— Сегодня в первый день зимы твой день рождения, — неожиданно напомнила она, — Тебе исполнилось двадцать пять лет, и я должна тебе кое-что рассказать. Подойди к моему столу и достань из внутреннего ящика синий фотоальбом.

Люба послушно отправилась в дальний угол комнаты, пытаясь понять, что задумала бабушка.

— Бабушка посмотри, — она подняла над головой тёмно-синюю папку в бархатном переплёте, — Этот?

— Да милая, неси его сюда.

Положив альбом ей на колени, Люба снова села на своем место и откусила кусок ароматного лимонника.

— Я хочу рассказать тебе наше семейное предание, — издалека начала Лидия Григорьевна.

Люба вся обратилась в слух и внимательно следила за движениями её рук.

Покрытые веснушками и мелкой сеточкой морщин, ладони ловко переворачивали пожелтевшие, картонные страницы. Прежде никогда не видевшая этот альбом, Люба затаив дыхание ждала рассказа.

— Начну с того, что ты и так прекрасно знаешь: мы наследники старинного польского рода, берущего своё начало в далёком западном городе Львов. Когда началась вся эта история, XX век только вступил в свои права. Вот посмотри, — она ткнула наманикюренным пальцем в один из снимков. На нём была изображена молодая супружеская пара, одетая по моде тех времен. На женщине красовалось длинное платье с широкими рукавами, воротник-стойка плотно прикрывал шею, на груди широкой оборкой проходила кружевная лента. Строгий взгляд спустя столетие просвечивал насквозь, поджав губы женщина смотрела прямо на фотографа словно боясь улыбнуться. Мужчина, стоявший рядом правой рукой, опирался на массивную трость, а в левой держал головной убор в виде цилиндра. Пышные, закрученные усы выдавали в нём задиристый темперамент, а глаза светились хитрым огнём.

— На этой фотографии изображены твои предки Катажина и Станислав Новак. Это родители моей бабушки Ядвиги, родившейся во Львове в 1900 году. Станислав происходил из семьи шляхтичей и имел богатую родословную. Всю жизнь он безумно любил Катажину и прожил с ней счастливо до конца своих дней. Ядвига Новак — выпускница гимназии она получила достойное образование и в то время считалась очень богатой невестой. За ней было большое приданое и красота, дарованная свыше, — она перелистнула страницу и указала на высокую девушку в тёмном платье и гладкой прической на прямой пробор. Широкий взгляд распахнутых глаз из-под соболиных бровей, пленял своей красотой и едва заметной обречённостью.

— Какая красивая женщина! — с придыханием заметила Люба и пододвинув снимок ближе, стала детально его рассматривать, — Но в ней чувствуется некий трагизм, какова была её судьба?

— Ядвига прожила относительно спокойную жизнь. Она рано вышла замуж, родила детей и ничем не отличалась от других горожанок того времени. Муж был намного старше её, но мама всегда мне говорила, что она любила супруга и души не чаяла в своих детях.

— Судя по фото я бы сказала, что в её жизни всё было не так гладко, — не унималась Люба.

— Знаешь, как это бывает: с виду кажется, что человек много улыбается, шутит и смотрит на мир с открытой душой, но внутри него может твориться целое цунами, о котором можно никогда не узнать. Ядвига не умела скрывать свои чувства и не играя на публику, жила по-настоящему и искренне. Бабушка вышла замуж в шестнадцать лет, её мужу было уже за сорок. В то время подобный союз считался надёжным и прочным. В конце зимы 1916 года Ядвига с мужем переехали в Петроград, шла первая мировая война и на территории Львова началась неразбериха. Поляки, австрийцы, венгры — все смешались в одну кучу и самые отчаянные эмигрировали кто куда. Ядвига и Лех Мицкевичи выбрали этот северный город, и в 1917 году пережили свержение Романовых и дальнейшее становление новой власти. В 1920 году родилась моя мама Марийка. Она выросла здесь в центре Петербурга, эта квартира была их родовым гнездом. Отсюда она вышла замуж и перебралась на Васильевский остров к супругу Григорию Порабельскому. Он работал на судоходных верфях и считался первоклассным специалистом. Страшные дни наступили, когда город взяли в блокаду, не буду говорить об ужасах того времени ты и сама всё прекрасно понимаешь, скажу лишь то, что немцы не смогли сломить ни дух, ни характер петербуржцев. Несмотря ни на, что они жили, любили и рожали детей. В 1942 году спасаясь от бомбёжек в метро, у мамы начались схватки, и прямо под землёй родилась я. Лишь провиденьем Божьим я выжила в те голодные годы, потому, что у меня было особое предназначение.

Люба слушала эту историю с открытым от изумления, ртом. Раньше на все вопросы о предках, бабушка отвечала односложно, стараясь не углубляться в детали. Не доставая её расспросами, маленькая Любаша смирилась, что они с бабушкой одни в этом мире. Её родители Иванна и Николай Зарицкие погибли в автокатастрофе года ей было четыре года. С тех пор она осталась под опекой бабушки и не представляла себе иной жизни, и другого воспитания. Люба всегда отличалась от сверстников не стандартным мышлением и несколько старомодной манерой общения. Воспитанная как настоящая леди, она предпочитала проводить время в обществе книг и цветных лоскутков. Наполнившись необыкновенной одухотворённостью, она нашла себя в творчестве и одновременно развиваясь в социуме, обрела много полезного, жизненного опыта. Она научилась любить людей, сглаживать острые конфликты и непременно одаривать каждого встречного, тёплой улыбкой.

— Моя дочь Иванна погибла в молодом возрасте, но она успела сделать то, что нам всем предначертано, — продолжала пожилая женщина, — Ива и Николя были чудесной, любящей парой, они и погибли, держась за руки. Когда тела доставали из искорёженного автомобиля, их пальцы оказались крепко сцепленными. Спасатели, увидев эту картину долго не решались разъединить их. Это была настоящая и чистая любовь. Каждой женщине нашего рода в её двадцать пятый день рождения передаётся напутствие, которое она должна выполнить. Справившись с этой задачей, ты благословишь свой род на дальнейшую счастливую судьбу.

— Мама справилась с ней? — едва слышно спросила Люба.

— Конечно!

— Тогда почему она погибла? Она же должна прожить долгую и счастливую жизнь!

— Милая Любочка, прожить долгую жизнь не всегда означает счастливую. Ты поймешь это чуть позже. Ты не обычная девушка, твоё сердце чистое как эти хрусталики снега и твоё предназначение делать людей счастливыми.

Люба не совсем понимала о чём идет речь и усевшись поудобнее, принялась слушать дальше.

— Эта история случилась в начале ХХ века во Львове. Твоя прапрабабка Катажина Новак была влюблена в местного парня Дамиана Маевского. Им было по шестнадцать, это было первое и сильное чувство. Дамиан погиб, утонув в озере и будто предчувствуя смерть, попросил Катажину сделать хоть одного человека счастливым. Затем он вошёл в озеро и уже не выплыл из него. После похорон, его бабка отвела Катажину в свой дом и наградила даром, благословляющим род. Маевские были хранителями человеческих судеб, они всегда приходили на помощь к другим предчувствуя беду. Их род оборвался на Дамиане, зная о его любви к Катажине бабка поняла, что именно она сможет стать очередной благословленной хранительницей. Даровав ей эту участь, она заявила, что как только Катажина поможет девяти человекам обрести своё счастье, то и сама станет благословленной на любовь и счастье!

— Послушай, но разве ли не каждый человек рождаясь уже имеет право на любовь и пресловутое счастье?

— Едва ли, — покачала головой Лидия Григорьевна, — Мир полон пороков и соблазнов, и задача нашего рода научить людей бороться с ними, выбрав светлый путь для очищения души.

— Почему именно девять?

— Это не простая цифра, в нумерологии она обозначает задачу усовершенствования мира, людей и течения жизни в целом. В разных религиозных учениях фигурирует именно девятка. В иудаизме есть девять чинов ангелов, девять блаженств были названы Иисусом во время проповеди. Ну а это пресловутое выражение, что у кошки девять жизней?! И это действительно так, если углубиться в историю Древнего Египта, то мы узнаем, что кошка считалась священным животным, и ей покровительствовали божества трёх областей каждое из которых делилось ещё на три группы. А берегло животное покой самого Бога Ра. За свою верную службу кошка и получила девять жизней. В конце концов самое прекрасное и чудесное рождается в этот мир спустя девять месяцев. Всё в этом мире циклично и завязано именно на этом значении. Когда твоей дочери исполнится двадцать пять лет, ты тоже расскажешь ей об этом предании и уже ОНА, должна будет перенять твой опыт. Это число так же символично, когда четверть века позади, считается, что человек достаточно зрелый и может здраво оценивать поступки других людей.

— Но как же я пойму кто нуждается в моей помощи?

— Всё просто дорогая, ты почувствуешь это сердцем. Тебе ничего не нужно будет понимать головой, душа сама поведёт тебя навстречу к тому, кто будет в тебе нуждаться. Каждый раз когда-чья-то история завершится, ты должна будешь разрисовать ёлочную игрушку или пасхальное яйцо. Неважно сколько времени это займёт, важен лишь итог. Теперь ты должна открыть своё сердце навстречу другим и ничего не бояться.

— Я смогу обратиться к тебе за помощью бабушка? — с надеждой спросила Люба пытаясь осознать только, что полученную информацию.

— Конечно! Я всегда буду рядом с тобой, — заверила Лидия Григорьевна и захлопнув фотоальбом, загадочно посмотрела на внучку.

Глава 2. Игорь

Резкий визг тормозов заставил Игоря отпрыгнуть назад к поребрику и вернуться мыслями в реальный мир. Он стоял в луже на Литейном проспекте и испуганно смотрел на водителя, который знаком показывал ему отойти подальше.

— Эй, парень! — солидный мужчина в светлой дубленке высунулся в окно и обратился к нему, — Тебе, что жить надоело?

— Почти, — прошептал Игорь, и вновь обретя способность двигаться, медленно развернулся и пошёл в обратную сторону.

Проводив странного парня взглядом, мужчина плавно тронулся с места и скрылся за поворотом. Первый день зимы выдался особенно морозным и снежным, Игорь бесцельно слонялся по центру и окончательно замёрзнув, завернул в первое попавшееся кафе. Подоспевшая официантка в чёрной юбке и белом фартуке, наспех достала из нагрудного кармана блокнот, и приготовилась внимательно слушать заказ.

— Латте большой и чизкейк, — буркнул Игорь, не глядя на неё.

— Латте с сиропом? Может быть добавить орешков? — нараспев принялась навязывать лишнее девушка.

Рассмотрев на бейдже имя, Игорь ответил:

— Алина, я попросил ровно столько сколько мне нужно.

— Минутку. Ваш заказ принят ожидайте, — ответила девушка и быстро развернувшись, проворно скрылась за барной стойкой.

Уныло посмотрев в окно и отметив про себя, что метель залепила все окна, Игорь потянулся к сумке и достал оттуда ноутбук. Компьютер раскрылся на файле под названием «Станция 28». Курсор отмотал страницы вниз и остановился на небольшом отрывке:

«Станция была заморожена, оттого и напоминала огромный, сквозной туннель. Герхан одёрнув защитный костюм, уверенным шагом пошёл вперед, не опасаясь того, что может увидеть в новом, неизведанном мире.»

«Всё переписывать! Всё абсолютно!» — в отчаянии думал Игорь, запустив пятерню в густую шапку белокурых волос.

— Ваш заказ! — послышалось откуда-то сверху. Алина аккуратно выставляла с подноса на стол, дымящийся латте и кусок пирожного.

— Спасибо, — по-прежнему хмуро ответил он, и приложив часы к терминалу, оплатил заказ.

В обеденный час в кофейне было шумно и многолюдно. Пытаясь сосредоточиться на тексте, Игорь не заметил, как выпил кофе и подчистую съел сладкий чизкейк. В отчаянных попытках отключиться от происходящего и немного поработать, Игорь провёл больше часа. Петербуржцы стали плавно стекаться на ланч, и сообразив, что нужно уступить место парочке, пришедшей из очередного бизнес-центра, он быстро встал и накинув куртку, вышел на улицу. Хлопья крупного снега тут же впечатались в нос и подбородок, зажмурив глаза и опустив голову, он поспешил в сторону Лиговского проспекта. Отряхнув в парадной ноги, он поднялся на четвёртый этаж и достав ключ из кармана, три раза провернул его в замочной скважине. Едва деревянная дверь распахнулась, как тут же тойтерьер по кличке Штрудель выскочил из комнаты, и с лаем набросился на своего хозяина. Облизав его лицо, он с радостным видом сел у порога приглашая на прогулку.

— Штрудель, там такой снегопад, — начал возмущаться Игорь, но посмотрев в добрые и преданные глаза пса, растаял и нехотя надел поводок на друга.

Выйдя во двор, пёс почувствовал свободу, и сделав все свои дела, принялся купаться в снегу и раскидывать в разные стороны белоснежный покров.

— Ну ты и хулиган, однако! Посмотри, как лежал снег?! Ровно красиво, а ты взял и всё испортил! — сетовал Игорь, — Ты совершенно не умеешь созерцать мир в первозданном виде Штруд!

С шумного проспекта во двор, вывернула соседка Нина Антоновна с двумя сумками на перевес.

— Здравствуйте Нина Антоновна, давайте я помогу Вам донести сумки?

— Игорёк здравствуй! Спасибо, думала справлюсь сама, но артритные руки дают о себе знать.

В прошлом учительница музыки, Нина Антоновна Шавицкая, всю жизнь посвятила воспитанию и обучению детей азам музыкальной грамоты. Заслуженный педагог, она не так давно вышла на пенсию, и теперь занималась общественными делами. Жильцы негласно назначали её старшей по дому, и теперь любые коммунальные вопросы решались только с её участием. Затащив сумки на третий этаж, Игорь остановился около соседской двери.

— Гады эти лифтёры! Ничего не хотят делать! — сокрушалась Нина Антоновна, — Все пороги уже оббила, а толку ноль. Но ничего я до них доберусь! Спасибо тебе Игорёк, не донесла бы без тебя!

— Ну что Вы, не стоит благодарностей, — скромно ответил он, и собирался подняться к себе на этаж, но мягкая и тёплая рука обхватила его за запястье.

— Постой, — шёпотом сказала она и осмотрелась по сторонам, — Будь осторожнее, сегодня утром, как только ты ушёл, к тебе приходил какой-то взрослый, интеллигентного вида мужчина. Долго стучал в дверь, а потом спустился и ещё минут тридцать стоял около подъезда. Это я так на всякий случай говорю, раньше его здесь не видела поэтому решила предупредить.

Игорь поморщился и пытался сообразить, кто бы это мог быть.

— Как он выглядел? — спросил он после нескольких минут раздумий.

— Обычно, — Нина Антоновна пожала плечами и призадумалась, — Высокий, статный, дорого одет. Темноволосый, с широкими бровями, среднего телосложения, — продолжала перечислять она внешние признаки незнакомца.

— Не знаю такого, — покачал головой Игорь.

— Как мама Игорёк? — спросила соседка между делом ища что-то в сумке.

— Мама у Риты в Праге и ей там очень нравится. Может быть решится и переедет туда насовсем.

— Я бы ни на какой город мира не променяла родной Петербург, — сказала соседка, — Только здесь моё сердце и душа.

— Каждому своё, — справедливо заметил Игорь.

Закрыв за собой дверь, он босыми ногами прошёл в кухню и достав из холодильника кусок заветренной пиццы откусил её. Бегло бросив взгляд на раковину, Игорь прошёл в комнату и лёг на импровизированную кровать в виде матраса, расстеленного на полу. Сегодняшняя встреча с редактором снова всплыла перед его глазами.

Напыщенный как индюк, с красноватой отёчной кожей на лице, Филимонов Алексей Андреевич, деликатно крутил в руках дужки от очков и исподлобья смотрел на Игоря.

— Господин Морозов, — начал он, — Мы ознакомились с Вашей рукописью и, что я могу сказать… — повисла пауза, во время которой редактор встал, прошёлся от одного угла до другого и снова сел, — Жанр фэнтэзи сейчас несомненно на пике популярности, но Ваше произведение не дотягивает по уровню, и не соответствует требованиям издательства. Увы, но Вы не Рэй Брэдбери.

— Я не собирался быть на кого-то похожим! — гордо ответил Игорь, понимая, что за этими словами снова последует отказ. Уже третье издательство заворачивало его рукопись требуя переписывать половину текста.

— Мы не об этом, — сердито одёрнул его редактор, — Вы пишите интересно, но сыро. При прочтении складывается ощущение, что текст вымучен долгими, бессонными ночами. А так не должно быть, Вы должны писать от души! Метафоры, описание героев-всё очень размыто. К сожалению рукопись принять не могу, я сделал Вам пометки ознакомьтесь с ними и когда доработаете приходите снова. Вы ещё очень молоды, уверен у вас всё получится. Это ваша первая книга?

— Да, — ответил Игорь и судорожно сглотнул слюну.

— Вы писали раньше?

— Я писал с раннего детства. Прозу, стихи, фэнтэзи.

— Какое у вас образование?

— Высшее филологическое.

— Пробуйте Игорь, и пусть ваша мечта исполнится! — сказал Алексей Андреевич и протянул руку на прощание. Нехотя пожав ладонь, Игорь вышел из кабинета и крепче прижал к себе ноутбук. В нём хранилось всё то, чем он дорожил и гордился. Три года упорного труда летели коту под хвост.

Прокрутив в голове эту сцену несколько раз, Игорь вскочил с матраса и протянул руку к столу. Нащупав вейп он сладостно затянулся горьковатым дымом.

— Ничего страшного, — говорил он подбежавшему к ногам Штруделю, — У меня всё получится, я непременно издамся, и на волне успеха, напишу ещё много книг. Булгаковского Мастера издали только после смерти автора, так что у меня есть время побороться за мечту.

Пёс одобрительно гавкнул и схватив резиновый мячик убежал с ним в кухню.

В прихожей хлопнула дверь и громко звякнули ключи о стеклянный столик.

Не раздеваясь, Света прошла в комнату и распахнула дверцы шкафа.

— Ой, ты дома? — удивлённо спросила она, разглядывая Игоря так, будто видит его впервые.

— Как видишь.

— Я за оставшимися вещами приехала, сейчас заберу и отдам тебе ключи. Сам понимаешь, увести всё это сразу было невозможно, — она закатила глаза и театрально взмахнула руками.

Игорь молча следил за её движениями, изредка затягиваясь сигаретой.

— Как твоя рукопись? — между делом спросила она, аккуратно складывая вещи в чемодан.

— Без изменений, — коротко ответил он.

— В любом случае, я желаю тебе удачи на этом поприще Игорёк. Может быть когда ты станешь известным писателем, я и пожалею о нашем с тобой разрыве, но сейчас я уверена, что приняла правильное решение.

— Мы всё уже решили.

— Ах да, что это я?! — всполошилась она, — Закрой за мной дверь.

Она на ходу обулась и взяв за ручку чемодан, уже на выходе сказала:

— Будь счастлив!

                                  * * *

Ателье «Violet» располагалось в старинном особняке на Большой Морской улице. Роскошное здание, украшенное фигурами атлантов и кариатид, неизменно приковывало взгляды неискушённых подобной архитектурой, туристов. Изумрудное цветовое решение интерьера, выгодно подчёркивало светло-коричневый ковролин устланный в центральном зале швейного дома. Тяжёлые, коричневые портьеры, подхваченные зажимами у стены, создавали впечатление некой театральности. Два белоснежных дивана, старинный резной столик для гостей, и кипа модных журналов составляли обстановку первой комнаты. Пройдя через неё и спустившись по крутому спуску, посетитель оказывался во втором зале, предназначенным непосредственно для примерки изделий. Третье помещение представляло собой швейный цех. Четыре закройщицы и один художник-модельер кропотливо трудились над каждым эскизом. Ателье «Violet» распахнуло свои двери для клиентов четыре года назад, и за вполне короткий срок успело зарекомендовать себя одним из самых лучших в городе. Среди заказчиков зачастую встречались депутаты, жены местных министров и дочери влиятельных чиновников. Заказать костюм с биркой «Zaritskaia» считалось признаком отменного вкуса и нескромного кошелька. Любовь Зарицкая находила индивидуальный подход к каждому клиенту, неизменно располагая к себе.

Надежда Львовна Симонова будучи креативным модельером, была женщиной серьёзной и гиперответственной. Основательно проговаривая детали с каждым капризным клиентом, она бесконечно вносила правки в почти доработанные костюмы. Раздавая задания закройщицам, она неукоснительно следила за их выполнением требуя идеальной раскройки от каждой из девочек. Диана Лёзова-самая юная из сотрудниц, пролила немало слёз проведя множество часов над раскройным столом, но каждый раз результат превосходил ожидания, отчего она ликовала, словно маленький ребёнок. Держа субординацию и строгий нейтралитет, Надежда Львовна часто поджимала губы и недовольно уходила в свой кабинет давая понять, что дальнейший разговор не стоит обсуждений. Швеи начинали шумно перешёптываться, ропча на строптивого дизайнера.

Сегодня как раз был тот день, когда Надежда Львовна сдержанно и аккуратно заявила о своём недовольстве и попросив Алису переделать выкройки, громко вздохнув удалилась к себе. Пройдя в парадную и отворив дверь ателье, Люба сразу оказалась под прицелом двух пар глаз. Администратор Зоя стояла по стойке смирно, боясь лишний раз выдохнуть. Перед ней облокотившись на угол тумбы стояла высокая женщина в соболином манто. Осмотрев Любовь с ног до головы, она снисходительно улыбнулась и заговорила:

— День добрый, Вы стало быть та самая Любовь Зарицкая? Я к вам по рекомендации моей близкой подруги Алёны Симоновой, Вы шили для её дочери потрясающее платье для выпускного бала, помните? — не давая вставить и слова продолжала незнакомка, — Меня зовут Анастасия фон Палэн, Вам это о чём-нибудь говорит?

— Добрый день Анастасия, спасибо, что разрешили мне наконец вступить в диалог. Ваша фамилия к сожалению, ни о чём не говорит, — совершенно искренне ответила Люба, поставив на столик картонную упаковку с пирожными.

Женщина вспыхнула багровым цветом, и стараясь сдержать эмоции, рвавшиеся наружу, проговорила:

— Я жена известного мецената и предпринимателя Генриха фон Палэна.

— Приятно познакомиться, — с долей учтивой лести произнесла Люба и распаковав коробку, знаком показала Зое приготовить чашки.

— Вы так и не спросите, что привело меня к вам? — Анастасия явно была недовольна равнодушным приёмом.

— Очевидно желание сшить эксклюзивный наряд? — предположила Зарицкая стягивая с ног ботильоны, и переобуваясь в роскошные, красные туфли на высокой шпильке.

— Верно, но я хотела обговорить детали заказа именно с Вами, а не с вашим модельером.

— Чем именно Вам не угодила Надежда Львовна?

— Я хочу получить платье именно из Ваших рук, — настаивала женщина с фамилией баронессы.

Подоспевшая Зоя расставила на столе чашки на шесть персон. Из швейного цеха гуськом потянулись Алиса, Диана и Надежда Львовна. Согласно утренней традиции, они сели в круг и приготовились к завтраку.

— Анастасия, предлагаю отведать вместе с нами свежайшие капкейки, — миролюбиво предложила Люба, пододвигая к ней чашку зелёного чая.

Баронесса без лишних слов отпила чай и сказала:

— Сладкое не ем, берегу фигуру!

Любовь мельком посмотрела на неё и согласно кивнула. Анастасии фон Палэн было глубоко за сорок, но надо отметить выглядела она восхитительно. Густые, русые волосы шикарными локонами струились по плечам, узкие джинсы выгодно подчёркивали её бесконечные ноги, синий свитер шикарно гармонировал с цветом голубовато-серых глаз.

Анастасия неспешно пила чай мелкими глотками и с интересом рассматривала персонал. Первой нарушила молчание Люба:

— Анастасия, предлагаю обсудить детали вашего заказа. Что именно Вас заинтересовало?

Баронесса недолго думая извлекла из сумочки кипу уже готовых эскизов.

— Я хотела бы отшить вот это, — она ткнула пальцем в первое платье.

Золотистого цвета длинное платье утопало в расшитых жемчугах и весило по виду не меньше трёх килограммов. Люба заинтересованно склонилась к рисунку и с лёгкой полуулыбкой провела по нему рукой. Всё оставшееся утро вплоть до ланча, они смиренно выполняли капризы Анастасии. После долгих мук, она наконец остановилась с радостью дав снять с себя мерки. Дождавшись водителя, она укатила на чёрном «Бентли» договорившись о встрече через неделю.

— Зоя, почему ты её так испугалась? — спросила Люба вкладывая в блокнот с мерками, шариковую ручку, — Когда я зашла на тебе лица не было.

— Любовь Николаевна… — начала она.

Зарицкая взмахнула рукой и оборвала её:

— Люба просто Люба. Сколько раз я просила тебя называть меня исключительно по имени?

— Извините… то есть, извини Люба. Никак не привыкну.

Зоя Соколова работала администратором в ателье всего две недели, и ещё не совсем влилась в коллектив. Скромная и застенчивая девушка обладала тонкой душевной организацией, и по-видимому трудно сходилась с новым окружением.

— Она зашла и сразу с порога начала требовать, чтобы я позвала именно тебя. Я пыталась ей объяснить, что ты ещё не пришла, но она и слушать меня не хотела. Только с твоим появлением она резко успокоилась.

— Все люди разные Зоечка, и к каждому нужен свой подход.

— Согласна, и ты виртуозно владеешь искусством этого подхода, — потупив взор ответила она.

— Всё придёт со временем и опытом.

Посмотрев в окно и отметив про себя, что метель снова разбушевалась, Люба мечтательно улыбнулась и поднялась с кресла. Рассказ бабушки о её предназначении не давал ей покоя уже несколько дней. Мысли постоянно крутились вокруг устройства мира и цели, ради которой живёт каждый из нас. Около подъезда притормозил знакомый автомобиль. Нажав на брелок сигнализации, Есения Викторова грациозной походкой прошла ко входу.

Запах снега и трескучего мороза вихрем влетел вслед за ней.

— Любаша дорогая моя!

— Есеня!! Проходи! Как же я рада тебя видеть! — подруги смеясь обнялись, и долго не выпускали друг друга из объятий.

— Я проезжала мимо и решила заглянуть, — принялась рассказывать Есения, — Ты занята сейчас? Можем пойти в кофейню и выпить по чашечке капучино?

Согласно кивнув Люба взяла сумочку, и подхватив подругу они вышли на улицу.

Люба и Есения дружили более пятнадцати лет и понимали друг друга с полуслова. Новенькая девочка со сказочным именем, появилась в их классе в середине зимы. Высокая и худенькая, она резко выделялась на фоне по-детски пухлых одноклассников. Родители Есении были видными учёными-микробиологами и пророчили дочери карьеру, как минимум в сфере медицины. Не оправдав их надежд Есения ударилась в мир строительства и архитектуры и стала первоклассным дизайнером. Изучив рынок и предпочтения в направлении ландшафтного дизайна, она открыла собственную студию, и активно обустраивала приусадебные участки местной элите. Сразу после школы она выскочила замуж за свою первую любовь возложив все мечты и надежды на горячо любимого Егора. Семейная жизнь не задалась сразу, благоверный оказался заядлым игроманом и тащил из дома всё, что мог продать. Опустив руки Есения впала в отчаяние и ещё несколько лет после расставания, страдала по утраченным чувствам. Позже, она встретила импозантного и взрослого Антона который был старше её на двадцать лет. В нём было прекрасно всё, за исключением одного недостатка — вот уже много лет он был глубоко женат и воспитывал троих детей. Живя на две семьи, он помогал Есении осуществлять её мечту, заваливал дорогими подарками, но покидать свой дом по-прежнему не собирался. Она смирилась с этой участью и терпеливо ждала, когда у него появится время и для неё.

Подруги сели за уютный столик в уже ставшей любимой кофейне. Официанты, едва завидев их спешили исполнить заказ, помня наизусть предпочтения каждой.

— Сеня ты очень правильно сделала, что заехала ко мне, — начала Люба, — Какие у тебя планы на новогодние праздники?

— Я пока не думала, вплоть до конца декабря я буду работать. Заказов очень много, и я планирую сдать всё в конце года. Ну а потом… — она мечтательно прикрыла глаза, — Потом я хочу куда-нибудь улететь и хорошенько отдохнуть. Рассматривала Азию, но позже поняла, что хочу в Европу. А ты что планируешь?

— Ты как всегда прочитала мои мысли! — восторженно воскликнула Люба, предвкушая отличные праздники, — Я хотела предложить тебе слетать в Стамбул! Он прекрасен, когда утопает в снегу!

— Нам с тобой видимо здесь снега мало! — заметила подруга и залилась весёлым смехом.

— Нет, мы просто обе отлично умеем замечать совершенство этого мира при любой погоде.

— А Лидия Григорьевна? На кого ты оставишь её?

— Бабушка вполне самостоятельно себя обихаживает, уверена — она не будет возражать, зная мою страсть к путешествиям. Но, пожалуй, я подстрахуюсь Риммой Марковной, да и бабушке будет веселее проводить с ней длинные вечера.

— Значит решили: в январе нас ждет Стамбул! А завтра мы с тобой идём на открытие картинной галереи Романа Вашукевича! Помнишь мы пересекались на паре мероприятий?

— Как же не помнить несостоявшегося жениха?! — Люба улыбнулась, вспомнив лицо Романа.

Они познакомились полгода назад на аналогичном мероприятии. Вращаясь в определённых кругах, Есения заводила знакомства с творческой элитой и неизменно представляла каждого художника и поэта Любе. Роман оказался субтильным мужчиной с огромным ворохом кудрявых волос на непропорционально квадратной голове. Нелепо одетый в мешковатый костюм из прошлого века, он выглядел как пришелец среди прочей интеллигенции.

Заикаясь, он протянул руку Любе и долго тряс её в воздухе, не разжимая холодных пальцев. После нескольких провальных попыток завладеть её вниманием, он решительно предложил ей прогуляться по набережной Мойки. Свидание закончилось, не успев начаться, Роману позвонила мама и потребовала, чтобы он явился домой до полуночи. Золушка-Рома стремительно вызвал такси и умчался на окраину города.

— Хорошо, я составлю тебе компанию, — согласилась Люба, — Надеюсь Роман стал менее зависим от мамы!

— Вряд ли, всё-таки еврейская мама-это не шутки!

                                  * * *

— Любаша, ты приглашена на званый ужин? — спросила Лидия Григорьевна, приспустив очки с переносицы. Яркие мотки пряжи лежали около её ног образуя разноцветный клубок. Из-под ловких пальцев проворно работающих спицами, рождался новый жакет.

— Да бабуля, сегодня мы идём с Сеней на открытие картинной галереи Романа Вашукевича. Помнишь, я рассказывала тебе о нём?

— Это тот самый чудаковатый молодой человек, который до сих пор слушается маму?

— Да, это именно он, — подтвердила Люба, примеряя третье платье.

Стиль Любы отличался исключительной классикой и консервативностью. Образ тургеневской барышни крепко приклеился к ней ещё в школе. Чувствуя себя совершенством в женственных платьях и с низким пучком забранных волос, Люба будто порхала над землёй.

— Изумрудное платье тебе очень к лицу, — заметила Лидия Григорьевна, — Останови свой выбор на нём. Ты непременно притянешь к себе взгляды всех холостых мужчин этого вечера.

— Ох, бабушка сама знаешь мне пока не до мужчин, — ответила Люба, прикрепляя камею к воротнику.

Единственными и серьёзными отношениями в жизни Любы был роман с однокурсником Иваном Летовским. Познакомившись на первом курсе, молодые люди к окончанию третьего года обучения одновременно поняли, что их отношения неожиданно вышли за рамки дружеских. Чувство влюблённости и нежного трепета вытеснило всё то, что было до этого. Люба влюбилась по настоящему — беззаветно, искренне и бескорыстно. Иван приехал в Санкт-Петербург из Самары и без особых проблем поступил на факультет дизайна и моделирования одежды. С первого дня обучения он зарекомендовал себя прилежным студентом готовым выполнить любую задачу. Участвуя в различных конкурсах и представляя свои модели на неделе мод, начинающий модельер заработал себе дополнительные бонусы и связи, в высоком мире искусства. Позже переквалифицировавшись и получив специальность историка моды, ему поступило предложение о работе в Лондоне в тандеме с известным кутюрье. Обещая вернуться через год по истечению контракта, Иван позвонил Любе спустя восемь месяцев после отъезда, и дрожащим голосом попросил прощения.

Иван женился тем же летом на англичанке Джоан и стал счастливым отцом двоих сыновей. Пережив эту потерю, Люба окончательно воспряла духом только спустя два года.

— Вот и зря Любаша! Жизнь не так длина, как кажется, и очень важно прожить её бок о бок с кем-то. Мир так устроен, что сюда мы приходим и уходим в полном одиночестве, а весь временной отрезок, который определен каждому, мы просто обязаны провести с кем-то очень любимым и родным. Все секреты мироздания созданы лишь для блага человека, — назидательно говорила Лидия Григорьевна.

— Согласна бабушка, — со вздохом ответила она, — Но где же теперь встретить того самого? Сама знаешь, на кого я возлагала все надежды…

— Он не был твоей судьбой, — категорично отрезала бабушка, — Вертихвост и проныра выбившийся в люди за счёт своей наглости!

— Неправда, Ваня и впрямь талантливый дизайнер, — попыталась заступиться за бывшего возлюбленного Люба, — Иначе сейчас он бы не был в Лондоне.

— Хватит о нём! Не хочу ничего слышать и тебе советую выбросить этого сорванца из головы.

Иван не понравился Лидии Григорьевне с первого дня их встречи. Самоуверенный и боевой парень показался ей ненадёжным оплотом для единственной внучки. Не одобряя их союз, в глубине души она была рада, что всё закончилось именно так.

Приложение на телефоне показывало, что такси прибыло. Быстро чмокнув бабушку в щёку, Люба Зарицкая стремительной и лёгкой походкой спустилась к поданному автомобилю. Добравшись до нужного адреса, она расплатилась со слишком разговорчивым водителем, и поспешила внутрь здания. Есения уже ходила между парочками с бокалом шампанского в руках, и вела светские беседы. Длинное в пол платье модного цвета фуксия, великолепно сидело на её фигуре. Распущенные локоны рассыпались шикарными прядями по всей спине, а в ушах сверкали настоящие рубины.

— Добрый вечер! — сказала Люба, приветственно улыбаясь семейной паре около которых стояла подруга.

Вся троица обернулась и посмотрела на неё. Мужчина одетый в твидовый костюм натянуто улыбнулся, очевидно придерживаясь определённых правил. Его спутница приветливо кивнула головой в ответ, и видимо по привычке поправила кольцо на руке, демонстрируя крупный камень опала.

— Борис и Елена, рада представить вам мою лучшую подругу — владелица дома моды «Violet» Любовь Зарицкая, — Есения проговорила это громко и с ноткой помпезности.

— Приятно познакомиться! Борис и Елена Грицай-меценаты, коллекционеры современной живописи.

Обменявшись приветственными рукопожатиями, компания двинулась в первый выставочный комплекс.

— Люба, посмотри по сторонам! — шептала на ухо подруга, — Здесь собрались самые интеллектуальные и влиятельные люди города.

— Я бы лучше посмотрела на великого мастера Романа Вашукевича! Интересно он хоть изменился немного?

— Пошли подойдём к нему! — заговорщически подмигнула она, и взяв Любу за локоть, повела в зал абстракционной выставки.

Роман, не изменяя своему стилю, красовался в центре зала всё в том же костюме и вихрем нечёсаных, волос. Он стоял в окружении троих мужчин, периодически поддерживая грузную женщину за локоть. Еврейская мама Роза, громко картавя, восхваляла творчество сына.

— Ой, девочки! — едва завидя их воскликнул Роман, и бросив гостей скучать в одиночестве, направился в их сторону. Мама неуклюже ковыляла рядом близоруко щурясь. Её цветастый балахон шумно поднимался на груди, норовя треснуть по швам в самом пикантном месте.

— Роман! Поздравляем с успехом! — заговорила Есения и тут же осеклась. Под напором взгляда мамы Розы, она заметно засмущалась.

Женщина оценивающе переводила взгляд с одной девушки на другую, тяжело дыша.

— Спасибо! Мне очень приятно ваше внимание, — разлюбезничался Роман, — Мама познакомься это Есения Викторова и Люба Зарицкая — мои подруги.

Люба чуть не хохотнула, но тактично сдержавшись продолжила по-светски улыбаться. Роза Вашукевич ещё раз смерила подруг придирчивым взглядом, и поджав губы выдавила из себя:

---

— Приятно познакомиться! Я Роза, мама этого гения! — её усиленное грассирование снова вызвало неловкую улыбку.

Обменявшись любезностями, они прошли в следующий зал и остановились около женского портрета. Придирчиво осматривая работу, Люба подметила:

— Оттенки подобраны неверно.

— И пропорции нарушены, — подхватила Есения.

Наклонив головы на бок, они старались понять, как отображена игра бликов.

— Не старайтесь понять современное искусство — его здесь нет! — послышался голос позади.

Они обернулись и увидели молодого, светловолосого мужчину в сером костюме с двумя бокалами игристого.

— Вы эксперт? — недоверчиво спросила Есеня, беря из его рук предложенный бокал.

— Отнюдь! — опротестовал он, — Я пытаюсь стать писателем!

                                  * * *

Игорь Морозов скептически осматривал каждую картину, прежде чем добрался до первого женского портрета. Около него стояли две незнакомые девушки и обсуждали несовершенство линий образа. Выдав свою оценку работе художника, он ожидал ответа, для дальнейшего ведения дискуссии.

— Если Вы не эксперт, то как вы можете судить о совершенстве работ? — спросила девушка, одетая в изумрудное платье.

---

— Здесь не нужно быть экспертом, чтобы понимать всю мощь и задумку автора. Идея была неплоха, но однозначно не хватило мастерства.

— Вы же писатель мастер слова, как Вы так точно чувствуете руку автора?

— Это психология, здесь не нужно быть профессиональном.

— Возможно вы правы, — согласилась другая девушка.

— Меня зовут Игорь, — представился он.

Познакомившись с писателем, подруги оставшийся вечер провели в его компании. Интересный и общительный молодой человек, ненавязчиво расположил к себе девушек и мероприятие пролетело как один миг.

Снегопад поутих и теперь город утопал в огромных сугробах, похожих на лохматые, меховые шапки.

— Вот и моё такси! Любаша, я поехала домой, встретимся через пару дней и обсудим наш январский отпуск! — нараспев сказала Есения и помахав на прощание рукой, хлопнула дверью автомобиля.

Люба и Игорь остались вдвоем.

— Ты тоже вызвала такси?

— Нет, — добродушно ответила Люба, — Я хочу прогуляться перед сном.

— Я с большим удовольствием проводил бы тебя.

— Я живу на Невском, отсюда далеко идти, — предупредила она, в глубине души надеясь, что Игорь всё же проводит её.

— Обожаю вечерние прогулки по центру, они вдохновляют меня. Да и город в целом подпитывает своей магической энергетикой, благодаря которой я и пишу.

— Сколько книг вышло из-под твоего пера? — поинтересовалась Люба, надевая перчатки.

— Пока ни одной, — грустно вздохнул он, — Я мечтаю издать фантастический роман и ворваться с громким именем в писательские круги.

— И что тогда? Ты бы стал счастливым?

— Несомненно!! — ответил он, яростно кивая головой, — Я бы был самым счастливым.

Люба почувствовала его эмоции, которые обдали её мягким теплом. «Если бы Игорь был счастлив, то он светился бы как миллионы звёзд на Млечном пути!» — подумала Люба, невольно осознавая, что Игорь, первый человек, который нуждается в ней. Сегодня судьба свела их вместе, чтобы она наконец смогла осуществить то, для чего рождена.

— Что для тебя счастье? — спросила она и посмотрела на него в упор. Он шёл, опустив глаза к земле и бездумно пинал снежные глыбы.

— Это сложное понятие, но в данный момент я мечтаю лишь о том, что когда-нибудь я издам книгу, стану известным писателем и буду блистать на пресс-конференциях подписывая обложки фанатам.

— Твоё счастье построено на тщеславии, ты хочешь доказать себе или кому-то ещё, что чего-то стоишь в этой жизни. А человек должен быть счастлив без всяких условностей. Хочешь-значит будешь. Вся наша жизнь состоит из мелочей, завтра ты будешь счастлив, что твоя книга выйдет в тираж, а послезавтра ты увидишь радугу на небе и осознаешь, как же прекрасно просто жить и дышать. Вдохнешь полной грудью свежий воздух, увидишь рождение нового дня, позже — станешь отцом. Ведь каждый день-счастье!

— Ты интересно рассуждаешь Люба, и во многом права.

— Почему тебе отказывают издания?

— Откуда ты знаешь? — вопросом на вопрос ответил он.

— Вижу, что ты опечален. У тебя не получается то, к чему ты идёшь.

— Третье издательство завернуло мою книгу, и честно признаться я в отчаянии. Я очень устал от бесконечной критики, правок, новых редакторов и так до бесконечности.

Они незаметно дошли до Любиного дома и остановились около парадной.

— У тебя всё получится если ты поверишь в себя! — пообещала она, — Хоть я и не смыслю в литературе как писатель, но когда-то я прочитала много книг. Если захочешь-я помогу тебе поверить в чудо, и ты обретёшь свою мечту! Только обещай мне не растерять своё счастье и пронести его через всю жизнь.

Игорь недоумевающе посмотрел на неё.

— Ты предлагаешь мне помощь?

— Да, — просто и искренне ответила она, — У тебя есть время и мой номер телефона. Захочешь-позвони.

— Зачем тебе это надо? — вдогонку спросил он, засмотревшись на удаляющийся силуэт.

— Я волшебница! — послышался ответ.

Дойдя до дома, Игорь не раздеваясь брякнулся на матрас и закрыл глаза. Сегодняшнее знакомство с Любовью произвело на него неизгладимое впечатление. Совершенно неземная девушка попала в наше измерение, будто из прошлых веков. Весь её внешний вид выражал утончённость манер и благородство кровей. Игорь редко ошибался, почти все люди, встречавшиеся на его пути, были фальшивыми, продажными и лживыми. В мире где выстроена гонка за деньгами и властью, сложно оставаться человеком и не поддаваться искушениям. Люба была глотком свежего воздуха, спасительной родниковой водой в дни страшной засухи. Он мечтательно заулыбался, вспоминая её образ и добрые, светлые глаза. Внезапное озарение всколыхнуло его мозг и резко вскочив, он бросился к компьютеру. Раскрыв свой роман на последней правке, он начал неистово набирать текст. Близился рассвет, он устало потёр глаза и пошатывающейся походкой отправился в кухню. Нащупав на самой верхней полке коробку с лекарствами, он достал оттуда бустер с жёлтыми таблетками и положив в рот, проглотил сразу две штуки. Игорь подсел на нейролептики полтора года назад. Тогда с ним случилась первая паническая атака на фоне пережитого стресса. Обладая тонкой душевной организацией, он часто принимал все удары судьбы слишком близко к сердцу. Родного отца парень не знал, с четырёх лет он воспитывался отчимом, в котором души не чаял. Полтора года назад он скоропостижно умер и с того самого дня начался его личный ад. Михаил Иванович Морозов был человеком исключительно справедливым, в меру требовательным и имел одно главное свойство-он умел любить. Все годы, что он прожил с его матерью, он оберегал её словно хрупкую, фарфоровую вазу. Прикипев к маленькому Игорьку, будущий отчим легко подружился с ним и до конца своих дней трепетно любил его. Разорвавшаяся связь с отцом заставила Игоря испытывать судороги и галлюцинации, чаще ночью, в бреду, он с криком просыпался и тёр рукой рвавшееся наружу сердце. Мать как могла поддерживала его, водила по известным профессорам и верила в чудодейственную силу таблеток. Только эти жёлтые «пуговки» помогали ему спать по ночам. Отменив лекарство, доктор внимательно наблюдал за состоянием пациента и посчитав его здоровым разрешил больше не приходить. Игорю и впрямь стало легче, но ненадолго, беспокойная натура металась и пыталась найти себя хоть в чём-то. Год назад он сел за свой первый роман и снова увлёкся лекарствами. Растворяясь в мире фантазий, он очертил свои личные границы, в которых ему было комфортно. Но каждый раз выныривая в реальность, он испытывал чувство дикого страха и тревоги, снять которое помогали лишь таблетки.

Сегодня ему снился отчим. В нарядной, белой рубашке он как зажиточный барин ходил между автомобильными рядами выбирая новую машину.

— Па, ты куда собрался? — спрашивал и одновременно видел себя со стороны, Игорь.

— Машину новую надо сынок, на старой не доеду! — отвечал он, деловито осматривая бампер очередной «ласточки»

— Куда собрался спрашиваю? –повторил свой вопрос он.

— Да собрание было, меня попросили съездить в одно место. Ангелов мало стало, надо вот новенькую привезти вам.

— Кому нам?

— Тебе в частности Игорёк. Пусть она побудет с тобой пока ты ещё одинок.

— Она красивая пап? — наивно спросил он.

— Любовь не бывает не красивой…

Игорь проснулся и резко сел на твёрдом матрасе, в комнате было сумрачно. Часы на дисплее показывали шесть вечера. Не осознавая до конца то был сон или виденье, Игорь встряхнул головой и натянув свитер, повёл Штруделя на прогулку. Пёс заливисто лаял, норовя увиться за каждой встречной сукой.

«Любовь не бывает не красивой…» — думал он, задрав глаза к чёрному небу. Приснившийся отец взволновал его и очевидно дал подсказку.

— Я должен позвонить ей, она мой ангел! — вслух сказал он.

Они встретились спустя две недели. Набравшись смелости Игорь позвонил и пригласил Любу на ужин. Очередная метель как нельзя кстати задавала тон вечера. Приглушённая музыка, полумрак и гирлянды на окнах располагали к непринуждённой беседе.

— Почему ты решил позвонить? — спросила Люба, откидывая волосы назад. Вечер, как и сам Игорь определённо нравились ей. Парень смущался и неуклюже пытался ухаживать, было очевидно, что он сильно волновался и не знал с чего начать разговор. Люба решила взять всё в свои руки и плавно повела разговор в нужное русло.

— Не поверишь если отвечу честно. Мне приснился покойный отец и сказал, что привезет мне ангела. Когда я спросил, красив ли ангел, он ответил, что любовь не бывает не красивой. Я понял, что это о тебе… Понимаешь, когда я увидел тебя впервые за долгие годы моего одиночества я понял, что нуждаюсь в тебе. Ты только не подумай, что я какой-то паразит и приспособленец, просто я чувствую особую энергетику, исходящую от тебя и видимо очень нуждаюсь в ней. Люба ты добрая, искренняя и отзывчивая. Вот сейчас ты сидишь в кафе, тратишь время на меня, на совершенно чужого человека и… улыбаешься! И я вижу, что ты улыбаешься без фальши или приторной вежливости. Ты открытая, настоящая и я уцепился за тебя, как за спасительную соломинку. Прошу, не подумай ничего пошлого, но мне очень хорошо рядом с тобой.

Люба улыбаясь, отправила в рот очередной лист салата и ответила:

— Игорь, тебе не нужно оправдываться. Я прекрасно понимаю, для чего мы встретились, и ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь. Расскажи о себе, — попросила она.

Игорь рассказывал долго и основательно начиная с момента, когда он начал себя помнить. Детство, юность, смерть отца, тяжёлая депрессия, попытка найти себя творчестве — в душе этого парня жило смятение и непонимание того, кем он видит себя в жизни.

— Я понимаю тебя как никто другой, — ответила Люба, дослушав монолог до конца, — Мои родители погибли, когда я была совсем ребёнком. Я не впала в депрессию лишь потому, что была слишком мала и многого не понимала. С годами пришло смирение и понимание того, что мне предстоит пройти свой путь без их поддержки. Со мной всегда моя бабушка, она помогает мне справляться со всеми ударами судьбы, и я даже не хочу думать о том, что будет, когда её не станет. Отличие взрослого человека от ребёнка состоит лишь в том, что в зрелом возрасте боль воспринимается более обострённо, а дети не могут этого почувствовать в силу того, что они безгрешны и находятся под покровом Всевышнего. У детей не бывает психических расстройств, они не чувствуют ту боль, которую способен ощутить человек познавший предательство и разочарование. Ты столкнулся со смертью в переломный момент, поэтому до сих пор остро ощущаешь эту утрату. Это пройдёт, но чуть позже. Скажи, а любил ли ты когда-нибудь по-настоящему?

— У меня была девушка. Света-прекрасное создание, но она не смогла вытерпеть меня и мои странности. Мы разошлись не так давно, и я об этом не жалею. Сейчас мне гораздо важнее просто обрести себя.

— Я помню ты говорил, что если издашь книгу, то обретешь высшую меру наслаждения.

— Да, я сейчас мечтаю только об этом, — признался он.

— Я могу тебе помочь?

— Не знаю… — смущённо пробормотал он.

— Где ты живешь? — неожиданно спросила она.

— На Лиговском.

— Это не так далеко от меня. Можем пойти к тебе, и ты дашь мне свою рукопись для ознакомления. Я постараюсь помочь тебе.

Игорь скромно улыбнулся и податливо кивнул.

Его квартира представляла собой настоящую холостяцкую берлогу. Стол, матрас на полу, один стул, шкаф и полупустой холодильник.

— На что ты живешь, у тебя даже поесть нечего?!

— Я не питаюсь дома, а деньги у меня есть не переживай. Я сижу на фрилансе и имею стабильный доход, — ответил, убирая ботинки в сторону. В комнате были разбросаны вещи и пустые бутылки из-под энергетиков. На столе лежала кипа прошитых бумаг, а замерший ноутбук впал в оцепенение.

— Это то, что я носил в издательство, — тяжело вздыхая ответил он, и махнул рукой в сторону бумаг.

— Я заберу это с собой?

— Конечно, ты даже можешь это выкинуть или сжечь.

— Не торопись, — поспешила остановить его Люба, — Мы же не будем уподобляться Гоголю, да и ты должен помнить, что рукописи не горят!

— Сейчас я как никто другой понимаю и Гоголя, и Булгаковского Мастера. Когда твой мир рушится и нет сил для противостояния, уничтожить всё то, что тревожит представляется самым верным способом.

— Не спеши с выводами! У нас всё получится! — заверила его Люба.

                                  * * *

Всю ночь до рассвета, Люба читала фантастический роман. Анализируя замечания, она вносила правки в свой блокнот и записывала темы для обсуждения. Местами замечания казались ей придирчивыми, и она тихо негодовала внутри себя на несговорчивого редактора.

Внизу было слышно, как бабушка прошла в кухню и включила чайник. Морозное, зимнее утро вступило в свои права и погнало жителей города по делам. Троллейбусы могуче загудели и медленно поплыли по просыпающемуся проспекту. Люба спустилась в кухню и устало зевнула, красные от напряжения глаза выдали бессонную ночь.

— Любаша, чем ты занималась? Опять шила? — спросила Лидия Григорьевна, бросив оценивающий взгляд на внучку.

— Я читала фантастический роман.

— Неужели днём не хватает времени для современной беллетристики?!

— Бабуня мне кажется, что совсем недавно я познакомилась с человеком которого смогу сделать счастливым! — ответила Люба и пересказала ей историю Игоря.

Лидия Григорьевна внимательно выслушала рассказ внучки.

— Любочка, этот парень действительно нуждается в тебе, но ты не должна что-то за него делать. Ты просто должна вести его до конца и верить. Всё остальное-это только его путь со всеми взлётами и падениями. ОН должен чувствовать твою поддержку и быть благодарным тебе.

— Я поняла, и я непременно помогу ему!

Постучав три раза в дверь квартиры Люба обессиленно опустила руку. Игорь не открывал и не отвечал на звонки уже пять дней. Решив дойти до Лиговского, она поднялась на этаж и попыталась достучаться до нового знакомого. Оставив безуспешные попытки, она начала спускаться вниз. На нижнем этаже дверь квартиры неожиданно распахнулась, и на пороге возникла сухонькая старушка.

— Вы к Игорьку приходили? — спросила она неожиданно молодым и тонким голосом.

— Да к нему, — ответила Люба.

— Два дня уже не вижу его, и Штруделя не слышно совсем, — сокрушённо говорила соседка с любопытством осматривая незнакомку, — А Вы ему кто?

— Я подруга, просто зашла навестить.

— Раньше я Вас не видела. Игорёк живет очень уединённо, мать уехала, Света ушла от него. Такая хорошая девочка была, но что-то не сложилось.

---

— Мы недавно познакомились, — коротко пояснила Люба, — Но, если он вдруг объявится скажите, что приходила Люба Зарицкая.

— Хорошо, я запомню. Фамилия у Вас очень красивая! — старушка закрыла дверь и испарилась за порогом.

Всю дорогу до дома Люба прошла в задумчивости. Подробности жизни Игоря Морозова рождали в её душе множество переживаний. Впечатлительный, ранимый и крайне тонко чувствующий мир парень, ходил по краю обрыва. Его психика не выдерживала и малейшего удара судьбы оттого он и казался ей чем-то навроде хрупкой миниатюры, которую следовало беречь и укрывать от любых невзгод.

«Трудности закаляют характер» — думала Люба. «Он должен справится со всеми проблемами, чтобы стать закалённее, иначе нельзя»

Он позвонил спустя ещё несколько дней. Взволнованным голосом Игорь сообщил, что всё это время делал правки в романе и никого к себе не допускал.

— Представляешь Люба!!! Я многое отредактировал и перечитав понял, что это шедевр!!! Пойдёшь завтра со мной в издательство?

— Конечно пойду, я же обещала, что буду рядом. Моя несокрушимая вера в тебя сотворит чудо, вот увидишь!!! — пообещала она.

Здание издательства находилось в старом двухэтажном особняке постройки восемнадцатого века. Отреставрированное с фасада, изнутри оно оставляло удручающее впечатление. Обшарпанная штукатурка клочками сползала со стен обнажая под собой грязные следы. Ветхие ступеньки скрипели под тяжестью шагов издавая пищащий звук.

— Игорь, почему именно это издательство? — спросила Люба, идя впереди него.

— Это лучшее издательство в городе, здесь прекрасные условия для молодых авторов и много дополнительных бонусов. Вёрстка и проработка дизайна обложки проводится первоклассными специалистами, — объяснял он, нервно теребя в руках кипу бумаг.

Они остановились перед дверью главного редактора и глубоко вдохнув пару раз, Игорь наконец постучал в дерево костяшками пальцев.

Едва завидев их на пороге, Алексей Андреевич встал, и фальшиво улыбнувшись поприветствовал.

— Игорь Морозов!!! Рад нашей встрече! Ты принёс новый вариант рукописи? Что же, это похвально, ты упорно не оставляешь попыток издаться! — сказал он и хохотнул неприятным смешком.

— Добрый день господин Филимонов! Да я внёс некие правки и теперь это окончательный вариант!

Реактор протянул руку за увесистой папкой и небрежно брякнул её об стол.

— Что за милое создание с тобой? — поинтересовался он, осматривая Любу как куклу на витрине магазина.

— Это Любовь Зарицкая, мой литературный агент!

— Рад познакомиться! — он протянул руку и слащаво оскалился.

Весь его внешний вид отторгал с первой секунды. Толстый, краснощёкий и неповоротливый редактор, оставлял впечатление лоснящегося куска масла, топящегося на чугунной сковороде. Слишком навязчиво он пытался понравится, оттого то и выглядел отвратительно. Люба внутренне поёжилась и отметив его рукопожатие потной ладонью слишком омерзительным, побыстрее сунула руку в карман и незаметно смахнула с ладони ощущение прикосновения его руки. С деловым видом он прошёл к своему столу и раскрыв роман на попавшейся странице принялся читать.

— Вот уже лучше! — резюмировал он, — Почти хорошо, но…

— Никаких, НО, — тут же отреагировал Игорь. Чувствуя незыблемую поддержку в лице Любы, он осмелел и заявил, — Это окончательный вариант и правок больше не будет. Если Вы отказываете, то немедленно отдайте мне рукопись!

— Игорь Михайлович не волнуйтесь! Оставляйте рукопись и через пару дней я дам вам окончательный ответ! Сможете подождать?

Он молча кивнул и открыв дверь, помог Любе выйти.

— Он издаст этот роман, можешь даже не волноваться! — сказала Люба, одновременно утешая и подбадривая его.

— Думаешь? — недоверчиво переспросил он.

— Верь мне, и ты будешь самым счастливым!! Скажи, ты любишь питерские крыши?

— Ооо, — восторженно протянул он, — Ещё как!! Ты предлагаешь мне прогуляться по ним?

— На крыше моего дома есть уникальная смотровая площадка, предлагаю сейчас пойти туда и окинуть взором город, который подарил обществу нового писателя.

— По-моему ты торопишь события! — резонно заметил Игорь.

— Ничуть!

Они взяли по большому стакану крепкого кофе и поднявшись на верхний этаж через чердак, вышли на крышу. Город раскинулся перед ними будто миниатюра, на ладони гиганта. Вдалеке виднелся дым, тянувшийся из тонких красно-белых труб, прямо перед ними раскинулись колоннады Казанского собора, дома-дворцы величественно смотрели на них из тёмных окон-глазниц.

— Чувствуешь душу города? — спросила Люба стоя сзади него. Она аккуратно положила ладони ему на плечи, он едва заметно вздрогнул, но не повернулся. Тело его было зажато и свернуто в комок. — Расслабься и почувствуй энергетику, здесь всё пропитано любовью к тебе. Этот мир создан лишь для тебя Игорь, всё что происходит с тобой предначертано твоей судьбой. Однажды ты выбрал её сам и согласился пройти этот путь. Трудный, тернистый, но он твой! Он закалит твою душу. Не очерствит, а закалит и ты поймёшь, что стать счастливым намного проще чем кажется.

Он закрыл глаза и откинул голову назад, зимний ветер трепал его непослушные волосы. Он щурился и ёжился от холода, но продолжал стоять не шевелясь.

— Откуда ты всё это знаешь? — разлепив губы спросил он.

— У меня были хорошие учителя. Запомни, ты непременно станешь модным писателем, будешь устраивать презентации и продавать свои сценарии лучшим режиссёрам страны, а может быть и мира.

— Выдумщица… ты просто выдумщица!

— Тебе осталось только поверить.

— Я тебе верю!

                                  * * *

В торговый центр стекалась разномастная толпа. Книжный магазин едва ли мог вместить в себя всех желающих познакомиться с современной фантастикой. Стопки отпечатанных книг лежали по периметру стола, в центре которого сидел Игорь Морозов. Сегодня он был необычайно прекрасен, счастье поселилось в его глазах наполняя душу истинным смыслом. Глазами он выискивал кого-то в толпе и встретившись взглядом, радостно улыбнулся. Люба стояла неподалеку и искренне восторгалась им. С начала презентации прошло несколько минут, Игорь со свойственным ему упоением отвечал на вопросы, благодарил редактора за успех, подписывал книги и раздавал на интервью.

Люба подошла к нему в порядке очереди, и протянула книгу. Он слегка смущённо подписал её и задержав за руку проговорил:

— Не уходи, я хочу тебя кое с кем познакомить.

Она кивнула и терпеливо дождалась конца автографсессии. Усталый, но окрылённый удачей Игорь, подошел к ней и спросил:

— Можно тебя обнять?

Люба протянула к нему руки и обвила за шею. Сквозь плотный свитер было слышно, как стучит его сердце гоняя адреналин по сосудам.

— Спасибо тебе за всё! — прошептал он на ухо, — Если бы не ты, то не было бы и меня. У меня бы наверняка ничего не получилось, ты подарила мне счастье и мне осталось его сберечь.

— Я просто поверила в тебя Игорь, каждому из нас нужна вера и поддержка! Без неё мы ничто! Я очень горжусь тобой и желаю не останавливаться на достигнутом!

— Спасибо Люба! — он трепетно поцеловал её руку и добавил, — Мы можем дружить дальше?

— Конечно! Ты всегда можешь на меня рассчитывать.

Он снова обнял её, а потом отстранившись добавил:

— Я хочу тебя познакомить с.… моим отцом. Спустя столько лет, он нашёл меня и попросил прощения. Понимаешь, я не смог его выгнать. Я почувствовал родную душу и подпустил его к себе. Теперь он может мной гордиться, — на этих словах он махнул рукой в сторону, и от противоположной стены отделилась фигура человека. Высокий, слегка седовласый и стильно одетый мужчина, направлялся к ним. Обменявшись любезностями Люба присмотрелась к ним. Игорь был очень похож на отца, невооружённым глазом было очевидно их сходство.

— Игорь много рассказывал мне о Вас Люба! — сказал мужчина, — Я благодарен Вам, что в трудную минуту Вы поддержали его и вернули веру в себя! Пусть Вам вернется во сто крат больше, чем Вы отдали!

— Всё возмездно Кирилл Александрович! Спасибо Вам за тёплые слова и.… берегите сына! Он у вас гений!

Поздним вечером в мастерской, Люба старательно раскрашивала абсолютно новый новогодний шарик. Игрушка приобретала «лицо» под её утончёнными руками, белоснежный ангел спускался на землю трубя в горн.

— Будь счастлив Игорь Морозов! — сказала она вслух, и повесила игрушку на пушистую лапу ели.

Глава 3. Елизавета

Громко хлопнув дверью, Лиза сбросила с плеч рюкзак, и упав на диван закрыла лицо подушкой. Ещё один пустой день попал в её жизненную копилку, как один из самых никчёмных. Шестнадцатилетний подросток Елизавета Протасова, вновь и вновь проклинала свою судьбу. Со свойственным максимализмом, она горячо ненавидела школу, учителей и безмолвно роптала на кроткую мать. Они жили вдвоём, в спальном районе города, в маленькой двушке. Мать, день и ночь трудилась на нескольких работах, стараясь обеспечить дочь самым необходимым. Денег зачастую не хватало и даже иногда, Лиза оставалась без ужина. Мать внушала ей, что сейчас самое главное получить образование, и после этого всё в их жизни непременно изменится в лучшую сторону. Большая часть зарплаты уходила на репетиторов и подготовку к экзаменам. Училась Лиза хорошо, но восполнять некоторые пробелы в знаниях, всё же приходилось. Сегодня был пробный экзамен по математике, и чувствуя, что написала она на отлично, Лиза всё больше начинала жалеть себя.

«Почему жизнь так несправедлива?» — думала она. «Я стараюсь, хорошо учусь, а удовольствия от жизни нет? Почему я не могу пойти на концерт своего кумира лишь из-за того, что у нас просто нет денег на билет? Если бы я смогла попасть туда, наверняка я бы стала самой счастливой!»

Она оторвала голову от подушки и угрюмо осмотрела комнату. Недавно сделанный ремонт несомненно радовал глаз. Новые обои, резной деревянный шкаф, стол, компьютер, книжная полка и белый, пушистый ковёр на полу — все выглядело так, как и хотела Лиза. На стене около стола, висели постеры её кумира. Певец Бартович стоял около микрофона и с полураскрытым ртом, исполнял очередной хит.

Вся школа стояла на ушах в предвкушении его концерта. Подруги Дина и Милана уже приобрели билеты, и горячо обсуждали в каких нарядах отправятся в клуб.

— Лиз, ты не идёшь на концерт? — спросила Диана, нарочно размахивая вожделенным билетом перед самым носом.

— Нет, — буркнула она и отвернулась в окно.

— Жаль, мы бы наверняка весело провели время. Мы пришлём тебе видео с концерта! — пообещала она.

— Спасибо, не нужно.

В класс вошла Наталья Николаевна и неприятный разговор был окончен.

— Тема сегодняшнего урока: женские образы в романе Шолохова «Тихий дон». Мы рассмотрим судьбы Аксиньи, Натальи и Василисы Ильиничны.

Лиза отрешённо смотрела в окно, и лишь заслышав свою фамилию повернулась к учителю.

— Протасова, о чём задумалась?

— О билете на концерт Бартовича! — хихикнул Лёшка Соловьёв.

Лиза бросила на него испепеляющий взгляд, и встав из-за парты приготовилась отвечать.

— Лиза, я задавала тебе вопрос: как ты считаешь любила ли Аксинья Григория по-настоящему?

— Нет.

— Почему ты так думаешь?

— Аксинья эгоистка, когда любят искренне, то не могут причинить боль или того хуже разрушить семью. Григория любила лишь Наталья, слепой и самозабвенной любовью, которую он увы не оценил.

Наталья Николаевна, согласно кивая головой подошла к школьному журналу, и вывела оценку напротив её фамилии.

По окончании уроков, Лиза вышла на школьный двор и нехотя побрела в сторону дома. Разочарование и обида не отступали, мысль о том где достать деньги на билет, навязчивым облаком витала рядом. Не придумая ничего стоящего, она снова невесело бросила взгляд на постер и отправилась в кухню. Холодильник приветливо распахнул своё нутро предлагая крем-суп и кусок вчерашней лазаньи. Без удовольствия прожевав лазанью, Лизу вдруг осенила мысль! До концерта оставался месяц, и она вполне может успеть заработать денег. Такая простая, казалось бы, идея раньше почему-то не приходила в её голову. Бросившись к компьютеру, она принялась обзванивать потенциальных работодателей, но всюду отказывали, ссылаясь на несовершеннолетний возраст. Сорвавшись на последнем звонке, Лиза заплакала в голос и схватив рюкзак побежала на улицу. Метро быстро домчало её до центра города. Выйдя на станции Гостиный двор, она побрела в сторону Большой Морской улицы. Не теряя надежды, она заходила почти в каждую кофейню и вежливо интересовалась о наличии вакантных мест. Окидывая взглядом школьницу, администраторы также вежливо отказывали, при этом смущённо улыбаясь.

Незаметно Лиза добрела до старинного особняка, над входом в который, висела красивая, витиеватая вывеска с надписью «Violet. Ателье-мастерская Любови Зарицкой»

Знакомая фамилия всплыла в недрах памяти Лизы, одноклассницы часто хвалились брендовой одеждой от известной кутюрье. Платья госпожи Зарицкой славились изысканностью и элегантным кроем. Однажды Альбина Стемасова заявилась в школу в совершенно волшебном платье и приковала к себе восхищённые взгляды одноклассников. Платье стоило баснословных денег, и Лизе оставалось лишь мечтать о таком.

«Может быть хоть курьером сгожусь» — подумала она, — «Эх, была не была!» — решительно толкнув дверь, Лиза прошла в парадную.

                                  * * *

Внутри помещения приятно пахло корицей. В центре огромного зала находилась стойка администратора, рядом с которой стояли три девушки. Лиза нерешительно замерла на пороге поборов желание сбежать отсюда куда подальше. Высокая и худенькая как осина брюнетка, встала из-за стеклянного столика и сложив руки впереди себя приветствовала гостью:

— Добрый день!

— З..з..з.. здравствуйте, — заикаясь от волнения проговорила Лиза, — Я ищу работу, не будет ли у вас для меня места курьера? Я готова развозить заказы по всему городу!

Девушка задавшая вопрос снисходительно улыбнулась, две другие молча переглянулись между собой.

— Если ты пришла к нам с деловым предложением, то такие вопросы не решаются на пороге. Раздевайся, и выпей с нами по чашке чая, а я пока позову хозяйку ателье.

Лиза округлила глаза и не веря своему счастью сделала несколько шагов вперёд. Неужели сейчас она познакомится с самой Любовью Зарицкой?? От волнения закружилась голова и на миг стало трудно дышать. Стянув с головы шапку и снуд, она осторожно сняла куртку и нерешительно застыла, занеся ногу над белоснежным ковром. Темный снег с ботинок предательски грозился капнуть на пол.

— Как тебя зовут? — спросила другая девушка, отставляя кружку с чаем на стол.

— Лиза.

— Меня зовут Алиса, — представилась она, — Это Зоя и Диана. Ты можешь снять ботинки и переобуться вон в те туфли, — она указала рукой на обувницу, на которой стояла целая коллекция обуви.

— Наверное я буду нелепо смотреться, — предположила Лиза, — Эти спортивные джинсы совсем не подходят к изящным туфлям.

Девушки хихикнули и переглянувшись хором сказали:

— Можешь пройти без обуви, а если захочешь, то мы примерим на тебя наши платья. Наверняка твои подружки обзавидуются, когда увидят новые фотографии.

— Разве так можно? — испугалась она, — Платья очень дорогие, нет я не буду фотографироваться. Вдруг испорчу?! Но посмотреть хоть одним глазком на них, я бы не отказалась!

Лиза сняла обувь и прошла на ковёр. Из примыкающей комнаты в зал вошла молодая и очень красивая девушка. Длинные волосы её были разложены по плечам и с одной стороны поддерживались массивным, жемчужным гребнем. Длинное бирюзовое платье с закрытым лифом и рукавом украшенным ручной вышивкой, создавало образ неземной нимфы.

— Люба, познакомься это Лиза. И она ищет работу курьером.

Люба Зарицкая мягко улыбнулась и протянув руку Лизе спросила:

— Приятно познакомиться Лиза!

Лиза выпалила как на духу:

— Мне нужна работа! Очень нужна понимаете?

Её детская открытость и непосредственность подкупила девушек. Зоя принесла ещё одну чашку и наполнив её ароматным чаем подвинула к девочке. Корзинка с душистыми синнабонами стояла рядом и Лиза в нерешительности протянула к ней руку.

— Угощайся. На улице холодно, согрейся, а позже мы всё обсудим!

Все пятеро уселись вокруг столика. Чай оказался очень вкусным и терпким, горячая жидкость проникая в горло и пищевод согрела Лизу, а синнабон утолил чувство голода.

— Итак, расскажи зачем тебе нужна работа? Ты наверняка ещё школьница? — спросила хозяйка ателье.

---

— Да я ещё учусь. Мы живём вдвоём с мамой, она работает на нескольких работах чтобы содержать нас. Я считаю, что уже достаточно взрослая и должна помогать ей. Мама убеждает меня, что образование — это первое о чём я должна думать и, что все силы сейчас нужно бросить именно на подготовку к экзаменам. Много денег уходит на репетиторов, но я добросовестно занимаюсь и хорошо учусь. Мне очень не хочется расстраивать её, но на поиски работы меня подтолкнула одна мечта. Скажу не обманывая — я очень хочу попасть на концерт Бартовича. Наверняка вы слышали о таком исполнителе? — спросила Лиза и обвела взглядом присутствующих.

Девушки согласно закивали, отмечая тривиальный вкус современной молодёжи.

— Если я не ошибаюсь, то у него через месяц концерт в местном клубе? — подала голос Диана.

— Именно! — с жаром отозвалась Лиза, — Все мои одноклассники уже приобрели билеты и активно обсуждают наряды в которых пойдут на встречу к кумиру. Получается, что я одна не смогу попасть на концерт. Сегодня я обошла полгорода прежде чем добралась до вас, никто ничего не смог мне предложить…

— Кем бы ты хотела работать у нас? — спросила Люба понимая, что девочка не просто так оказалась в стенах её ателье. Теперь судьба сама приводит к ней нуждающихся, и её задача помочь каждому кто встречается на пути.

— Я согласна даже на уборщицу! — живо отозвалась на вопрос школьница, — Могу курьером! Для меня было бы за честь развозить ваши платья по адресатам.

Люба призадумалась и спустя некоторое время заявила:

— Я могу взять тебя своей помощницей!

Подчинённые удивлённо переглянулись и уставились на хозяйку.

— Но я ничего такого не умею делать! — всполошилась Лиза.

— Тебе не нужно ничего уметь, ты просто будешь помогать мне в незначительных просьбах и смотреть как рождаются новые шедевры. Тебе это интересно?

— Очень! Очень интересно! — заворожённо ответила Лиза.

— Если захочешь, я сошью тебе платье, в котором ты пойдёшь на концерт!

— Ооо, это фантастика! Но я не смогу принять этот подарок. У меня не хватит на него денег!

— Я подарю тебе платье. Весной ты оденешь его на выпускной и затмишь всех одноклассников!

— Ох, я была бы самой счастливой…

— Это как раз то, что нужно! — сказала Люба и поднялась с места, — Жду тебя завтра после обеда. И пожалуйста не надевай больше эти ужасные джинсы. Они совершенно не подходят таким девушкам как ты.

                                  * * *

Юлия Протасова считала себя женщиной крайне неудачливой и совершенно никчёмной. Нить разочарований тянулась из далёкой юности. Закончив школу на отлично, она поступила в медицинский университет. Отучившись два года её жизнь кардинально поменялась, когда в дом пришла беда. Скоропостижно умер отец, а спустя полгода мать разбил паралич. Прикованная к постели женщина нуждалась в постоянном уходе и забросив учёбу, Юля попрощалась с мечтой стать кардиологом. Она устроилась на работу ночной медсестрой в ближайшую к дому больницу. Дни она просиживала около постели матери, а по ночам ухаживала за аналогичными больными. Красивая и невероятная привлекательная Юля, приглянулась местному анестезиологу, и он буквально не давал ей прохода. Андрей был значительно старше её и в придачу женат. Не устояв под его напором Юля поддалась страсти и их роман закрутился с невероятной силой. Вся больница обсуждала их связь, молоденькие медсестры с ненавистью смотрели на неё, и периодически строили козни влюблённым. Андрей не решился уйти из семьи, даже узнав о том, что, Юля забеременела.

Эта новость поначалу повергла её в шок. Ребенок, больная мать, отсутствие достойной работы-все эти причины склоняли её к аборту. Пожилая акушерка, осмотрев её принялась заполнять бумаги.

— Дайте направление на аборт, — едва слышно сказала Юля испугавшись собственного голоса.

— Зачем? — невозмутимо спросила врач и продолжила, что-то писать в карте.

— У меня тяжелая жизненная ситуация. Парализованная мать. Я сутками ухаживаю за ней. Мужа нет, я не потяну ребёнка. Мне не хватит сил…

— Хватит если захочешь! Ребенок живой, и он ни в чём не виноват.

— Я боюсь…

— Решать только тебе, но подумай от чего ты отказываешься. Я выпишу направление, но советую не торопиться, — ответила врач и протянула ей нужную бумагу.

Юля вышла на улицу и осмотрелась по сторонам. Майский вечер тягуче обволакивал город в туман. Зябко поёжившись, она одним движением разорвала направление, и выкинула его в ближайшую урну.