Непонимание главный враг
На Петербург,
Уже ушел последний поезд,
Прощай мой друг,
Пронзивший часовой пояс.
Глаза в глаза,
Под лезвием холодных взоров,
Весной гроза,
Лишенная зарниц узоров.
Я тут стою,
И пригород такой убогий
В одном строю.
И как отсюда сделать ноги?
Непонимание главный враг,
Но снится небо.
В душе табак,
Теплится там он вместо хлеба.
Я на вокзал,
На станцию последней веры,
Я всё сказал,
Простите меня липы в сквере.
Я исчезал
Уже не раз, но цепь событий,
Как зритель в зал
И как актер всеми забытый
Во всех дворах
Я пел всем оголяя раны,
На всех парах
Я оббивал все входы в храмы.
Непонимание главный враг,
Но снится небо.
В душе табак,
Теплится там он вместо хлеба.
Почерка путь
В этом мире достаточно дорог,
Что бы в нем без труда заблудиться,
Лучше с головой и костями в острог,
Да в мечтах извиваться птицей,
Пересекать извилины границ,
Путать страны и континенты,
Не видеть тоскливых, угрюмых лиц,
А если увидел — забыл моментом.
Тот, кто с отягощенным видом,
Взрывает взволнованно кислую мину,
Не ищет числа своим обидам,
Вечерами прилипает к камину.
Тут каждый готов окунуться в партер
Рассказать, как хранит веревку и мыло,
Каждому поэту — свой «Англетер»
Только б не видеть своего рыла.
Хорошо на бумаге нет отражения,
Но вижу себя в ней насквозь.
Не стерплю внутри горячего жжения,
Стержень — а-ля гробовой гвоздь.
Так вот просто оставит занозу,
Почерка извилистый путь
Упрется, замрет, встанет в позу,
Отравит собой словно ртуть.
Не выходя из дома
Не выходя из дома
Сидит, себя плавит.
В крови бурлит истома,
В покой — там и оставит.
Не говори, не надо,
Не буду слушать бред
О том, чему не рада
И что причиняет вред.
Мне не быть тебе лекарем
Я долгий фонарный столб,
Прибит тяжелым якорем,
Гляделками двоичных толп.
В окно твое через шторы,
Стоя за сотни миль,
В холостую пускаю взоры,
Насмешкой своей умиль.
По проводам телефонным
Или стуча в печать,
Голосом своим исконным
Дай силу не смолчать.
Холодные речи
Год за год, не меньше не больше
Пишу излюбленные письма
Сжимаю пальцы, ведь это боль же
Твоя, со мной поделись-ка!
Оговорены с тобой толпой раскосой,
Не умеючи скажу, душу скребя
Вон тот полосатый, что с папиросой
Также, как я источит себя.
Не говори, что свои в доску,
Мне не хватит глаз и даже бинокль,
В который глядит со стены Маяковский,
Сдавливая свой иступленный вопль.
Имеющий ухо услышит стоны,
Те, что давиче сдавили грудь,
Плечи, те, как придавили погоны
А ты молвишь: «Дай мне уснуть!»
В таком незавидном состоянии
Вылюблена, но дома есть муж,
Тоска густая и есть сияние,
Что отражается в зеркалах луж
Белый свет — для тебя мир
Одинок, жалок и пуст,
Фраза — украл твой любимый кумир,
Утащил ее с твоих алых уст.
Нелепо зонт наизнанку вывернет,
Каждый из нас знает чувство!
Холодно… Не оденет свитер, нет
Не согреешь тело, когда в душе пусто!
Вот такое искусство из кустов,
За твой голос даром продан,
И за мной не хватит тянуться хвостов,
Кто захочет шагать за уродом?
По тебе не скучать ли едва-едва,
Скажу прямо, но по диагонали
Мои слова преумножь на два
И услышишь высокую коду в финале.
Тебе не сказали правду, а мне — обман
Терзай теперь хоть сердце, хоть вены,
Болото глаз спряталось в туман,
Окутав полотном белой пены.
Вот сейчас читаю тебе искренне,
А ты неуютно сжимаешь плечи…
Глядя в очи, ответь быстро мне,
Холодно ль слушать мои речи?
Однажды…
Я сказал однажды под тяжким грузом,
Что готов погибнуть под первым шлюзом
Ибо речи мои никто не слышит,
Как заснеженный рай покосившейся крыши.
Я кричу на себя в отраженье зеркал,
Обжигает спину лампы яркий накал,
Не считаю себя подлецом, идиотом…
Но противен себе я почти до рвоты.
Сорт этого года, пожалуй, третий
И за качество я перед всеми в ответе,
Не сойти с планеты, закрыты двери,
Так терпи пощечину в полной мере.
Грани
Сколько граней в одном человеке,
Сколько искр горит в глазах,
Я б с тобой уснул навеки
Жизнь спустил бы на тормозах
Ты загадка ночи лунной,
Этой ночи ты пламя костра,
Своей страстью щедро-безумной
Ты как лезвие остра
Знаешь, мы будем жить вечно,
Будем жечь наш с тобой костер,
Чтобы облик бесчеловечный
Наши души с тобой не стер.
Урод
Аккуратно, как всадник садится
Солнце за полем плетет интригу,
Так и след его испарится,
Хоть бери и пиши о том книгу,
Только плещется по ночам страх,
Выполняя дьявольский план,
Рассыпает сознание в прах
И заманивает в свой капкан.
По утру я душою чист
И пылает прекрасное чувство,
И во мне распускается лист,
Может так создается искусство?
Нет. Это попросту жалкий жест
Про него ты мне не рассказывай,
Этот жулик и меня съест,
Вот меню — сиди и заказывай!
Я смотрю на него в упор,
Про меня напиши поэму,
Выкинь из рук своих топор
И я дам тебе новую тему,
Но не слышит он грудной стук,
Он такой, как и я, душой урод
И тянутся сотни рук,
Только сильный он — мордоворот!
Шарлатан, забулдыга и пьяница,
Что кричишь ты мне скандалист?
Только после то, что останется?
Расскажи мне бродяга артист,
Как до смерти замучит бессонница,
Как рвет в саду цветы
И бежит за мной поклонница,
Ибо знает, что все не святы.
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.