Бесплатный фрагмент - Хан

Из всех видов государственного устройства идеальным является тирания. При условии, что тиран — умный и порядочный человек.

Сократ

Многие сектанты могли бы сказать — предъявить: «Ты сетуешь за диктатуру тех, кто наверху»

Это так и не так.

Да, я предлагаю автократическую власть. Власть избранных и достойных. А негодяев чиновников понабрали наверх из-за мейнстрима и либеральных заблуждений.
Так называемая демократия собирает слабых. Это не тот набор, не те люди. Эти слабые только ускорят крах deep state своей общины. Это значит крах традиционных семей, вашей родни, вашего смысла жизни, даже несмотря что консервативных людей, соблюдающих традиции все больше и больше.

Но количество не заменит качество.

Вы этого пока не замечаете. Вы замечаете только, что цены выросли в маркете. У такого мира нет стратегии. Такой мир плывет по течению, — пасется.

Но вы меня давно не интересуете.

Нужен только макет готовой организации. Под названием государство.

Глава 1

Отец боится сына?

Чтобы ни делали кочевники, как бы не одевались, как бы не назывались, они остаются кочевниками даже в самых дорогих европейских фраках.

Кочевники никогда не были ни либералами, ни демократами. Демократия у кочевников была специфическая. Это скорее ЧП, неординарное нечастое событие, когда нет настоящего хана.

Но когда появляется настоящий хан, кочевники живут по вековой идеологии — отец боится сына.

Отец боится сына — это настоящая тотальная идеология кочевников, невидимая чужому глазу. Хан не боится своих приближённых. Он может их казнить, отправить на войну, опорочить, заставить народ проклинать их имена. Изменники могут погибнуть как на войне, так и случайно.

Сын хана также может погибнуть случайно. Например, от нападения кулана на охоте. Вы когда-нибудь слушали, чтобы охотники погибали от нападения парнокопытного на охоте? Тем более, если это сын хана.

Отец боится сына, означает, что правители боятся самых близких. Чтобы они не вышли вперед и не заслонили собой

вождя, чтобы они не стали дерзкими.

Для народа это же означает круговую поруку. В Азии — самый тотальная круговая порука, была, есть и будет. Пока отцы будут бояться дерзости своих сыновей.

У кочевников сыновья — не дерзкие с рождения. Их так воспитывают. Чтобы они не позорили отцов.

Чиновников также воспитывают в духе страха, как бы они не одевались, какие современные костюмы не одевали.

Отцы боятся своих сыновей.

Глава 2

Касты

При демократическом строе не станут почитать и бояться родителей (всё под предлогом свободы!), переселенец уравняется с коренным гражданином, а гражданин с переселенцем; то же самое будет происходить и с чужеземцами.

Платон

Автократия, азиатская диктатура вполне гармоничная политическая система для бывших кочевников.
Другое дело качество власти при автократии. Это зависит от личности автократа. Это ахиллесова пята всех монархий. Но это не отменяет, что народы имеют разную степень годности к чужим системам, в частности к демократии.
Консервативные системы зациклены на кастах. В основном это связано с традицией благородных семейств. Это подразумевает, что обычные люди, обыватели (чернь, даже несмотря на образование) не способны думать глубоко, абстрактно благородно. Эту самую толпу, самолюбие массы, амбиции простых людей используют с помощью так называемой демократии во вред самим простым людям, традиционным народам. Из самых глупых, необразованных, несдержанных создают на местах новую «демократическую элиту»
Однако к 21 веку подходы должны быть пересмотрены. Тем более, что условная чернь получила карт-бланш весь 20 век в виде социалистических идей. Социализмы, а это китайский, северокорейский, вьетнамский, и в бывшем СССР прижился странным образом именно в АЗИИ, где всегда была монархия
В 21 веке эти социалистические монархи переживают кризис, или их ждет кризис типа кризиса в СССР, где созрела новая консервативная элита из крестьянских детей, которые тут же организовали собственную диктатуру олигархии.
=============================== привожу пример типажа бывшего кочевники для точного понимания, что не все люди способны к высокому полету. Сначала социализм дал всем образование, затем демократия развязала языки подобных людей. Простые люди обычно подают голоса во время крайней нужды, бедствия (голода, войны и тп). Когда же нужды нет, они подают голоса напрасно.
В данном случае мусульманство пришло на помощь арабам, таким же кочевникам и через Коран обратилась ко всем людям.

Это обращение не требует обратной связи, то есть такое же автократическое, как и светская власть кочевников. Другого обращения быть не может.
Связь с бывшими кочевниками может быть только автократическая, категоричная, односторонняя.
Это решает вопрос средневековых каст. Если людям не хватает собственного разумения.

Глава 3

Деградация власти по всему шару

«Отсутствие стандартов красоты из-за которых у большинства населения земли комплексы»

Закон природы требует, чтобы умные общались с умными, а глупые с толпой. Демократия унижает умных во имя глупых, ибо глупые никогда не будут выбирать умных. Это вам краткое объяснение причин деградации института власти последние столетия.

Сегодня ситуация катастрофическая. Самолюбие толпы проникло во все сферы. Вы спрашиваете, как самолюбие может проникнуть во все сферы? Потому что усредненные не амбициозные, не вызывающие ревности люди, выросли как раз на этом усреднённом выборе миллионов и (даже миллиардов в наше время) себе подобных не вызывающих ревности и зависти. И этот выбор называется демократией.

Сегодня толпа реально решает, там где гений или умник попал бы в тупик противоречий. Отсюда на конкурсе красоты побеждают совсем некрасивые девушки, а Нобелевскую премию мира не знают кому дать, — Гретте Тунберг или Зеленскому. Человечество находится в самой высшей точке деградации. Такой деградации человеческих ценностей, логики, разума еще не было в истории человечества никогда: были лишь предтечи подобного феномена деградации (еще с Афинской демократии)

Глава 4

Когда у народа нет стратегии, народ обречен

Тотальность СМИ привела, что люди стали наркоманами сенсаций.

Все что случилось в прошлом, что происходит и что может случиться, — все мыто, перемыто. Что привело к потере реальности. И ожидания новой сенсации — катастрофы.

Можно считать, что новостная лента или галдеж пишущей и сообщающей братии создают не только валютный курс через многие психологические нити, но смысл жизни человечества.

Новостная наркомания и жадность, жадность до денег через новости создали мировую эпидемию. Это не Ковидло. Люди нуждались в катастрофической сенсации. Ковидло есть прямое следствие наркомании. Мировой центр финансистов создал для периферии и массы искомую новость

О надвигающейся смуте говорят второстепенные, третьестепенные казалось бы факторы. Когда сытые и хорошо одетые люди злы, амбициозны, озлоблены, неуступчивы, наглы, завистливы, подлы. Люди не замечают стариков, молодежь не уступает место, очереди безразлично. При перегрузе в лифт молодые парни просят выйти девушку с ребенком на руках. Водители сигналят в хвост впереди стоящему, хотя у него впереди другое авто. Тотальное безразличие. Тотальная безответственность структур. Отписки. Все, не только одни чиновники изображают работу. Госслужащие просиживают часы, ждут быстрее убежать домой.

Лицемерие власти и показухи не хватает, чтобы снять напряжение. Собственно, наверху собраны «отходы» людского материала — по естественным причинам. Во власть идут, чтобы быстрее разбогатеть. И такие люди дают стратегию?

Люди, что вы желаете? О чем мечтаете? Хотите больше демократии?

Получите больше злобы. Наконец получите бойню. Как завершающий катарсис злобы. Война является апофеозом социальной злобы. Она все собирает. Сжимает. И проливает.

Глава 5

Нет дороги пройдохам

«Трудно сказать, какая форма правления хуже, до того все плохи. А демократическая — хуже всех, ибо что такое демократия, как не аристократия негодяев.»

Джордж Гордон Байрон

Всякая группа, община, народ придумывает организацию, чтобы предотвратить драку за власть. То есть каждому условному выскочке всегда противостоит система, традиция.
Таким образом амбиции царевичей, феодалов всегда сложены в пласты обряда. Из этих условностей никто не может вырваться, даже самый талантливый и благородный царевич-претендент. Но что происходит, когда подобную систему, в консервативно-инерционный менталитет народа искусственно внедряют чужую демократию (чужую систему)?
Тут же нарушается строй.
Представьте себе македонскую фалангу, римский легион, монгольскую лаву, где воины не идут строем, а толкают друг друга. Представьте себе караван, где все верблюды смешались в кучу, чтобы устроить гонки наездников. Представьте себе сотню внезапных пророков, выезжающих на ослах в Иерусалим, за которыми бежит толпа зевак и просит исцеления от болезней. Не один Иисус Христос и не один Каиафа на сцене. Не один пророк, а с десяток. И десять мекк.
Нет ни одной фиксации, ибо глаза раздвоились, разтроились, раздесятерились.
Вот что такое демократия в угрюмой среде врожденной культуры и векового менталитета инерции. Нет дорог пройдохам, проходимцам, выскочкам, какие бы амбиции их не грызли!
Но что же будет, если консервативного народа (зерефов) народилось слишком много, а элита исчезла?
Пусть даже осталась формальная элита, которая еще сгибает колени, лицемерно креститься или призывает строить коммунизм. Консервативная среда имеет свои сроки деградации, когда дети правителей — сплошные уроды и деграданты — должны наследовать лицемерные обряды и молятся не так усердно и правдиво, как их нищие в свое время родители. «Хорошие времена рождают слабых людей». Но сначала подлых правителей. Консервативная среда сама утопает в подлости перед кончиной.

Но тут приходит демократия!
И чернь обретает голос, который по идее всегда должен быть скромен и тих, — усмирен локальной моралью и традиционной культурой.
Чернь начинает бороться за власть, как если бы этот народ никогда не имел ни культуру, ни опыт, ни организацию. Система, культуры, традиция сдерживала амбиции царевичей, даже если один из них был самый великий. Традиция сдерживала не только амбиции знати, но и лишний потенциал, который мог быть разрушительным не только для знати, но и для всех — для государства, для народа в целом. Представьте себе, как сидят пауки в банке. Они затаились каждый на своем месте. Они создали систему противовесов нехотя. Лучше стоять на месте, чем погибнуть всем — не так ли?

Но что делает демократия?
Она добавляет в банку с пауками несколько жменей агрессивных тараканов. И вся банка приходит в немыслимое адское движение хаоса, где не выживет никто. Отныне системы нет. Есть контролируемый рукой из вне хаос в банке с будущим кормом для аквариумных рыбок.

Глава 6

Люди убьют себя

Социальные сети — это массовая сцена. С ее помощью создается самодеятельная малопрофессиональная толпа. Создан искусственный мир, где миллиард артистов и почти нет зрителей

=======================

Чтобы больше выступать, дилетанты саботируют сильных конкурентов. Почти как в жизни. Где не осталось ни философов, ни мыслителей, просто порядочных людей. Остались одни шуты, певцы, комики. И кто же остался? Миллиард самопальных артистов — вот кто остался.

Никто, заметьте никто не применяет насилие.

Чтобы создать самую невиданную в истории тиранию, нужно дать всем людям возможность выступать — самовыражаться. И они сами создадут тиранию, в которой сами будут жертвами от самих себя. Это можно назвать, люди убили себя своим же массовым артистизмом.

Глава 7

Контролируемый хаос и технологии деградации

«Многие хотели бы видеть то, что видите вы, и слышать что слышали вы. Но им это не дано», «Всем я говорю притчами, а вам Я говорю всё»

Социальная сеть создает одномоментно миллиард специалистов по всем вопросам. Миллиард аналитиков, философов, писателей.

Каждый спец из миллиарда сообщает свой АНАЛиз в эфир и увлекается. Вот потому настоящие философы и писатели превратились во врага — гипотетически всему миллиарду самопальных писателей и аналитиков. Они обижаются. Комплексуют: обижаются, оттого что комплексуют. Затаивают обиду на раздражителей за дискредитацию их нераскрытых возможностей. И вот теперь они раскрываются, показывают свои таланты везде. Но какой от этого массового творчества толк?

Через время не только в сети, но и в реальной жизни наступает сплошное уродство. Причем, общее уродство является продуктов коллективного труда этого самого миллиарда «специалистов» по всем вопросам.

Глава 8

Новый свист

«Если кто тебя окликнул — не дергайся. Особенно, если свистом, это правило. Свистом слабых фильтруют. Оглядись, паузу выжди, подумай. В лагере торопиться некуда»

Что значит хайп? В официальном эфире, в социальных сетях, в политике самые успешные фигуры занимаются хайпом. Это те самые — завоевания демократии в 21 веке, другими словами технологии управления из единого центра. Забитые, зажатые, скованные люди только подозревают, что свободные, на самом деле гаджеты в руках миллиардов — это сигналы, что зомби присутствуют на собрании управляемого хаоса. Вот как научились управлять эгоистами новые правители мира. Всю злобу глупые люди направляют на свою настоящую элиту (не на правителей и чиновников — те всего лишь пешки и самодовольные любители денег). Толпа не любит умников и моралистов — не учите меня жить!
Толпа окликается на свист. А новый свист — это хайп. Баранам и кровам бесполезно играть Баха, Моцарта. Бараны и коровы реагируют только на шум. Затем, через несколько секунд они опускают головы и продолжают щипать травку. Вот так свистят в социальных сетях массовые «пастухи». Вот так свистят в официальном эфире чиновники. И нет здесь никаких инструментов, нет здесь гармонии (вместо колокольчиков на шее в руках у всех артистов навороченные гаджеты). Есть один тотальный свист -хайп. С этой стороны кто то свистнул, оголил задницу, потанцевал, посмеялся, поговорил, показал кота, собаку. Затем с другой стороны кто то свистнул — спел песню, выставил недоеденный масол шашлыка. Толпа глазами и ушам «перебежала» туда -сюда навроде стада и забыла. Вот она — свобода!

Глава 9

Понты — это жажда

в основе контролируемого хаоса амбиции маленьких людей. Любые амбиции это власть. Маленькие люди даже не понимают, что хотят. Но разрушают систему мелкими позывами

Когда все жители провинциалы хотят быть аристократами, жить как аристократы — это беда. Свою жажду и комплексы провинциалы могут прикрывать патриотизмом, национализмом, демократией, но это всего лишь жажда.

Всего и сразу помногу хотим?

Хотим.

Если откинуть словесную шелуху, наносное возбуждение на тему свобода там и демократия, в которой ораторы и активисты ничего не смыслят, о чем говорят, разве что предметно, то становится яснее ясного, что возбуждает на самом деле любителей европейского выбора.

Особенно яснее ясного это на фоне тотального хамства от этих людей.

Тот, кто любит понты, тот непременно любит и украинское восстание.

Я говорю о местных.

Для любителей всяческих понтов тема свободы и европейского выбора сама по себе привлекательная, просто любимая. Кто в реале склонен к понтам и кичу безусловно фанатеет при одном упоминании Европы. Ведь это нисколько не уменьшает окружающее нас хамство, грубость, невежество. И это несмотря на то, что улицы, то есть панельные и кирпичные дома у нас стали красить в радугу, что особняки частников еще соревнуются друг с другом в высоте и широте (что даже дорогое авто навроде джипа перестало быть показателем крутости. Если даже простая манекюрщица из салона красоты может позволить себе крузак внедорожник. А потом передавить садик с детьми, случайно конечно. А зачем маникюрщице крузак?).

И, наконец, самое главное.

Наша вторичная урбанизация совпала с чужими самоопределениями (читай майданами). Много приезжих из районов, а потом и их детей увидели хозяйственный и культурный погром, сопровождаемый невиданными доселе наплывом довольно таки качественных европейских вещичек — модных дефицитов в маркетах всевозможных цветов и размеров. Так что это — подсознательная солидарность тех, кто хочет всего и сразу помногу недавно прибывших из наших депрессивных районов и просто районов с теми, кто это как бы это уже все получил, объелся и обожрался в нескольких поколениях европейских буржуа. А это возможно было? Это можно было — угнаться за Европой, сразу соскочив с арбы, к примеру. Нет, не сразу, а после даже социализма «совка», то есть после подготовки к прыжку. Но если можно, если это вообще возможно, то без войнушек там всяческих и конечно без кровавых диктаторов. В общем, это банальный потребительский шок. И такое же кровавое шоковое звериное хотение и желание это должно сопровождать.

ПС

Почему складывается коррупционный (воровской) режим? Люди приезжают из села, аулов и хотят всего и сразу. И сверху и снизу, все хотят одного.

И только маленькая группа, совсем маленькая это критикует.

Но чтобы критиковать, нужна элита. Настоящая.

Глава 10

Социальные сети

По преданию, перед своей смертью Султан Сулейман позвал главнокомандующего армией и высказал ему три своих желания…
Пускай лучшие лекари несут мой табут и все пусть видят, что даже самые лучшие лекари бессильны перед лицом смерти. Разбросайте заработанные мною золото, пусть все видят, что то богатство, которое мы получаем от этой жизни, в этом мире и остается. Пусть все видят мои руки и усвоят, что даже Падишах всего мира — Султан Сулейман Кануни ушел из этой жизни с пустыми руками.

© Fishki.net

Любая подобная притча показывает, ничто не сравниться с великим уравнителем, — смертью. Однако это все в прошлом. Обстоятельства уравнивают иногда богатого и нищего, успешного и лузера, известного и никому не нужного. О, Боже! Социальные сети — великий уравнитель сегодня — создают подобные обстоятельства ежесекундно.
Вот так великая демократия между мирами равняется демократии обезьян, когда они невидимы и недосягаемы на пальмах. Шучу ли я? Я не шучу. Вы знаете, откуда это американское завывание «вооооуу», когда им нравится шоу? Весь мир так кричит в любом месте, не только в Америке. А привезли это «воу» из Африки в Америку рабы негры. До этого мигранты: ирландцы, немцы, испанцы, тем более евреи и итальянцы так никогда не кричали. Просто им понравилось торжество шимпанзе на пальмах, когда они сверху закидывали, пробегающего и бессильного против них ягуара. Это заметили аборигены, спародировали случайно — заставили потом так кричать всю Африку, а затем и Америку, а затем и весь мир. Короче, это всемирное вооооу «придумали» для людей обезьяны. Это вопль демократии на сегодня. В развитых странах везде так кричат. Весь недоразвитый мир попугает, чтобы не отстать.

Глава 11

Азиатская деспотия

Выражение азиатская деспотия превратилось в нарицательное выражение. Другое нарицательное выражение — «азиатчина», как отражение чего то дикого, нецивилизованного, не вписывающегося в рамки приличия бескультурья. Под азиатчиной в широком смысле понимали жесткую автократическую власть — азиатскую деспотию. Хотя деспотия была по сути везде, куда не проникли европейские цивилизаторы. А они проникли повсюду. Европоцентристские культурные ценности стали универсальным мерилом всех современных ценностей. Но вначале все таки должен был появиться антипод. Это как день и ночь, свет и тень, добро и зло, рай и ад. Азиатчина, Азия сама по себе стала выражением отрицательного для всех народов мира. Все цивилизованные люди, интеллигенция, цвет нации отныне и навеки стремились походить на Европу. Ориентир на Европу пошел еще дальше и превратился в данный момент в ориентир на демократию. Все, от глав президентов, глав правительств, чиновников (и прочей мелюзги, в чей рот закапывают капли соросовской мочи) — все эти люди говорят о том, о чем не знают, о чем не ведают. Но говорят очень уверенно, показушно, нагло даже. Можно сказать, сообщают понтуясь. Автократия, также по аналогии восточная тирания, диктатуры разные прибиты к позорному столбу раз и навсегда. Так думают ораторы — демократы, либералы. Прочие болтуны, проходимцы, социальные сети и прочие хайпажоры, коих сегодня миллион — миллиард.

Никто пока не ответил причину азиатской деспотии. Многие большелобые люди пытались. Даже Карл Маркс. Но у него не получилось.

Он не смог.

А что думаете вы?
А я ответил просто.

Я ответил настолько просто на социальную теорему Пуанкаре. Что превратился буквально в казаха Перельмана.
Ответ на этот ребус тысячелетия касается не только математики. Математика нейтральна. Она вне политики. Потому чудаку Перельману легко подарили нобелевский миллион.
И конечно евреи. Евреи еврею. Что очень вписывается в магистральные скрепы мировых образцов для недоразвитых народов, в том числе из Азии. Жители из районов деспотий, автократий и диктатур должны все время куда то смотреть и носить комплексы неполноценности. Народы мира везде закомплексованы закольцовано.
Итак. Какой же ответ. Почему в Азии обычна деспотия. А именно невежество и жестокость. А в Европе и Америке демократия и процветание.

И все меньше времени для вранья. Все ближе момент падения шор.

Глава 12

Великое переселение

Почему гунны устроили «Великое переселение»

С 4 века произошла небывалая в истории этно -территориальная пертурбация. Воинственные племена кочевников гуннов сдвинули с мест не менее воинственные племена охотников германцев. Эта кровавая замена одного народа на другой получила название Великое переселение народов.

Что вынудило гуннов покинуть берега Итиля (Волги) — идти в сторону Дуная по настоящему никто не знает.

Климатический пессимум

Специалисты утверждают, что наступило похолодание. С 4 века оживились вулканы. Небо потемнело. Тучи смога заслонили землю от солнца. В степи случилась бескормица. Люди, племена пострадали от голода.

Климатический максимум.

До 4 века все было точно наоборот.

Небо было чистое. Значит солнце на небе светило ярко. Урожаи и приплод скота внушали людям оптимизм.

Итак, до 4 века во всем обитаемом мире происходил благоприятный климатический максимум: обилие еды поспособствовало росту населения.

И вот после роста населения случился недостаток еды.

Это понятно.

Но почему именно гунны? Почему не другие кочевники, те же аланы, которых гунны «утомили своими наездами». Что, в Великой степи не было больше голодающих кочевников?

В том то и дело, что были. Но именно гунны стали «бичом божьим»

Гунны — незаконнорождённые

До того как гунны стали гуннами, гунны были хуннами. И жили на Монгольском плато и соседствовали с Поднебесной.

Соседствовали беспокойно. Все время доставляли неудобство земледельцам своими набегами. Это против них император Цин Ши Хуан построил Великую Китайскую стену. Китайцы хотели сначала культурно ассимилировать кочевников, но у них ничего не получилось. К 1 веку до нашей эру это им надоело и ханьцы захотели решить эту проблему раз и навсегда — устроили хунну геноцид.

Тогда самые воинственные хунну («неукротимые» по Гумилеву) бежали на запад и достигли междуречья Дона и Волги. За 200 лет такого перемещения, хунны прошли земли угров, сарматов, то есть других повелителей степей. Но не слились с ними, а забирали у угров и сарматов женщин, ибо своих хуннских женщин они оставили в Китае и в Семиречье, чтобы оторваться от китайской погони. Вот так часть сарматов, теснимых хуннами, — аланы оказались на Северном Кавказе и в Причерноморье. От смешения с уграми и сарматами хунны стали выговаривать звук g из аланских фонем.

Угры и сарматы лишись части своих женщин, но выжили, потому что использовали такую же тактику бегства и отступления. К тому же аланы пока не строили никаких стен, как китайцы Велику китайскую стену. От этого аланам не стало лучше. Некоторые аланы между тем осели и стали строить сторожевые башни. Другие аланы ушли за запад вместе с готами (с того момента в Испании появилась область Каталония — готы + аланы — готоалания. А у французов в 20 веке родился актер Ален Делон).

Будем считать, что во всем виновата генетика «неукротимых» хунну.

Где бы они не поселились, никому не было покоя. Вот так хунну устроили Великое переселение народов из-за похолодания на земле. Хунну распространили по земле свою дикую энергетику, что энтропия этой энергетики еще несколько веков «светила» многим народам.

Глава 13

Жить красиво или весна демократии

«Пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ»

Мао Цзедун

Когда весной просыпается природа, никто не удивляется. На полях появляются цветы. Птицы поют. Невзрачные на вид представители фауны делятся на фракции, — на самцов и самок.

Неожиданно из общей однотипной массы проявляются яркие персонажи. На фоне белого снега яркая раскраска привлекала бы хищников. Теперь же чем ярчей, тем лучше. Это — самцы! Самки выбирают друзей с самым ярким опереньем. Это гарантия здоровья будущего потомства.

Какая весна заставляет людей носить яркую одежду?

Поразительно! Дорогая брендовая одежда выполняет функцию раскрашенного хвоста самца.

Но это у молодежи.

А что делать людям среднего возраста. Как старикам привлечь молодок?

Ведь старики не могут носить драные джинсы и мелировать лысины (хотя все чаще попадаются такие молодящиеся сверх меры персонажи)

«Шрамы украшают мужчину»

Так говорили раньше. Время схваток и поединков прошло. Война не приветствуется. И вообще, нет войне! Все люди за мир.

Мы не против. Шрамы перестают быть украшениями. Заместо шрамов люди носят татуировки

Но ничто так не украшает современного мужчину — только деньги!

А чтобы иметь деньги, нужно иметь власть.

Американцы спрашивают: «Если такой умный, почему не богатый?»

Это американское клише сегодня не успевает уже за событиями.

Лучше говорить: «Если ты член демократ (вариант республиканец, член демократической партии), почему не имеешь миллионы? Главное, что ты член. А какой член, не важно. Если хочешь быть богатым, поддерживай демократию. Во всем мире — самый верный способ на сегодня.

Чтобы не искать кусочки мира по всей планете, то есть там где еще нет демократии. А еще лучше, стань русофобом.

Потому американское клише о богатстве, как о верном показателе ума лучше сразу переделать «если ты русофоб, почему не разбогател»?

Вы думаете членам американского Конгресса нужна демократия?

Демократия — это повод. Повод делать деньги (сделать кучу бабла на лобби военных заказов)

С воем о демократии заинтересованные конгрессмены американцы лелеют в голове своей мечты о богатстве (у клана Байдена, Пелоси это хорошо получилось, например. Они нарубили бабла. Куй железо не отходя от кассы. Делай бабки, пока находишься у власти). С каждым выделяемым миллиардом долларов Украине, все участники сделки становятся богаче. Выделение денег — это пирамида. Больше всех получают «изобретатели помощи». Чиновники на Украине собирают крошки от миллиардов, — миллионы долларов. Всем бы так бороться за свободу! Паразитов не отодрать от этого прожекта никаким ОНН.

И? Россия — страна изгой.

Почему Россия страна изгой?

В мире нет другой такой страны, где тоталитаризм является культурой — только в России.

В России многие века люди жили общиной, коллективом. Россия — страна снегов, вечного холода. В такой мерзлоте много медведей. Россия — страна «прокаженных тоталитаризмом». Традиционный мир. Как еще защищаться от медведей? И потому на России, на Путине можно делать целое состояние. Вот почему «если ты русофоб, почему не разбогател»? Агентура фонда Сороса, эти ничтожества, разодетые и накормленные из ложечки, могли бы задавать точно такой вопрос (если бы были американцами). Это жадная мелюзга из недоразвитых районов — всего лишь мещанство. Эти крикливые агенты в прошлом нищеброды. Ничего не видели в жизни, но хотят жить красиво, — «как в Европе».

Все хотят жить красиво.

Оттого по весне пернатые распускают хвосты. А пискливые мелюзги ищут каку то демократию. Где? Здесь? Да вы ушлые!

Чтобы ходить в брендовой одежде и «жить как люди»

Глава 14

Сладкий яд демократии

«Успешный бизнесмен никогда не станет хорошим государственным деятелем, Его единственный интерес — карман, а не народ.»

Ф. Рузвельт

Реклама — двигатель торговли… и политики

Продавец хвалит свой товар, одновременно покупателя. Реклама хвалит товар, производителя и покупателя товара — все вместе. Если базарный торговец не будет хвалить покупателя, он не получит прибыль. Отсюда все покупатели становятся идеальными: низкие становятся высокими, полные стройными, невзрачные моделями для журналов. Вот откуда появляются «свободные личности», затем просто «личности», имеющие личностные права с рождения. Вот откуда все эта толпа «личностей» повыскакивала — от интереса базарных торгашей.

И наоборот

Любое консервативное общество (любое общество традиции, традиционное общество) имеет четкие критерии социального различения. Иными словами традиционное общество отличается наличием очевидных слоев, классов и каст (последние два пункта имеют максимально отрицательную коннотацию). Оттого любое минутное расслабление во время покупки приятно само по себе. Низкий, толстый и некрасивый покупатель хочет покупать больше товаров и слушать сладкий мед торгаша в уши.

Можно не ходить на рынок. Можно больше ничего не покупать. Можно сразу выбрать самого любимого продавца мэром города.

Момент перехода от массовых покупок к массовому общению «по любви» описал Дейл Карнеги.

Он написал учебное пособие всем молодым покупателям. Отныне и вовеки люди стараются продать себя как товар исключительной вежливостью, услугами и молчанием — когда другой говорит, ты молчи и слушай. Кто готов слушать и хвалить, тот имеет больше шансов, — так рекомендовал Карнеги всем низким, толстым и прочим моральным уродам — быть лицемерами и хамелеонами. Кто хвалит — тот победит!

Вот так игра с мелким самолюбием превратилась в средство контроля.

Я уже сказал. До того как данное средство оформилось, люди приучились все продавать и покупать. Чем легче, быстрее, выгодней, тем приятнее. Отсюда и — первый мэр торгаш, как я уже сказал.

От мэра торгаша до правительства безродных — не очень далеко также. И этот механизм имеет также психологическую пружину массового мелкого эгоизма.

Первое, что делало правительство либералов и демократов — подвергало анафеме старый режим, государственный контроль, высмеивала чиновников и консервативные ценности. Нет долга, нет службы, нет морали, нет родины. Есть только одна цель — удовольствие, получение прибыли. Получения прибыли, чтобы получать удовольствие, — laissez-faire!

Вся победа выскочек и безродных людей во всем мире свидетельствует о плодовитости всякого разного сброда. Кроме того о коварности, безграничной фантазии низов.

Вы думаете, с провозглашением власти мэра выскочки, правительства из самого мелкого безродного, у сброда пропали старые привычки, извиняюсь — все консервативные ценности?

Вы удивитесь. Это чудо будет для вас. Никуда иерархии не исчезают, следовательно классы и касты. И именно по всеобщему кризису, творимого всякой лицемерной либеральной тварью из-за их вожделенной ненасытности, генетической жадности (в первых поколениях во всяком случае) — Карл Маркс написал еще свой Манифест. Свободный рынок мещан выделяет, чудовищно акцентирует имущественное неравенство. Сам Наполеон охренел от того, что творили его современники — французские нувориши. Французские нувориши просто охренели и потеряли берега. Они стали повторять за дворянами, но делали это все как свиньи.

Все нувориши «твари». Потому что все без исключения занимаются подражательством… аристократии. Но делают это претенциозно дико.

Ну, не могут быть они аристократией! Не могли. И сейчас не могут.

А лезут во власть исключительно с целью личного обогащения. Чтобы хвалили избиратели и прихлебатели, как будто рефаги покупает именно у них (но не товар, а голоса)

Продавцы всегда имели вес при кризисе морали. При кризисе консервативных ценностей всегда процветают низкие люди.

Когда старая элита постарела. Когда старая элита переполнена бездарными потомками героев. Когда элиты просто нет.

Глава 15

Казак бол

Откуда берется патриотизм? Откуда взялась родина
Этот же вопрос можно задать, откуда деспотия и откуда же демократия.

Иными словами, когда происходит внешняя и внутренняя миграция, вы бы узнали что по чем?

Когда происходит массовая миграция, все становится на свои места. Мигрантам не нужна старая родина. Она их бросила, эти люди ее предали (такое взаимное презрение). Хотя из песни слова не выбросишь. Людей часто охватывает ностальгия, а успешные звезды, артисты там сильно вспоминают на родине. Что разбилось, то не склеить. Это не сентиментальная прелюдия. Это прояснение чудовища.

Мигрант никогда не знает слова родина, сколько бы раз он не произносил это слово на публике, да он и не говорит о ней. Предавший раз — предаст снова. Это взаимная, невидимая чужому глазу, неприязнь. Никто эту внутреннюю борьбу не увидит (как никто не услышит мысли сироты).

Только во втором поколении дети мигрантов произносят слово люблю. Детей мигрантов силком не загонишь назад обратно — вернуться в землю отцов. С этого момента рождается демократия.

То есть, демократия — это родина всех эмигрантских детей, пока они еще не родились, то есть пока они это не знают.

Но когда они рождаются, их родители очень стараются, чтобы они получили добрую родину, то есть чтобы у детей все было, — а что такое доброта? То есть, чтобы у детей был дом, собственность и земля. Другой заботы и не надо. Вот так все американские аборигены лишились площадей.

Индейцы в свою очередь могли бы произносить слово «родина», но не в том смысле, в котором понимают это слово цивилизаторы, то есть все народы собственники. У индейцев не было родины как у европейцев, но у них была территория, где они охотились, вот и все. Они не успели назвать родину родиной, поэтому у них была «азиатская деспотия». Та самая, в виде редчайших по дикости цивилизаций майя, инков и ацтеков, которую пригвоздили к позорному столбу европейцы-конкистадоры, их потомки. В цивилизации майя, инков, ацтеков одним глазом все желающие увидели бы причины деспотий. Деспотии, автократии, тоталитарные системы, характерные для старой родины мигрантов (то есть мира без демократов, их потомства). Пока дети мигрантов осваиваются на месте, они всегда демократы и завещают демократию будущему (а затем и всему миру ее навязывают между прочим).

Вот так просто, играючи мы отвечаем на величайшую загадку человечества — откуда берутся азиатские деспотии и откуда собственно демократии.

Если вы хотите демократическую систему — мигрируйте, куда сможете, хоть на луну. И там качайте права местным лунатикам. Если вы не можете откочевать далеко, значит вы — отсталый народы (на данный момент, во всяком случае).

Но все оставшиеся на земле кочевники, или их потомки хотят построить демократию по европейским лекалам. Это как если всех индейцев майя, инков, аймара, ирокезов переодеть во фраки, — ничего из этого не получится. Существует некая эволюционная линия (накопления навыков, сбора опыта), которую нельзя перепрыгнуть (как нельзя прыгать через формации. Хотя марксисты, большевики пытались творить чудеса)
Чтобы не строили кочевники, что не декларировали, не прославляли, все равно будет кочевье, все равно будет автократия.

Конечно она будет отличаться от азиатской дикости, от «азиатчины» — по словам европеизированных, но это все равно будет ханская прерогатива (если мы имеем в виду тюрков кочевников, значит и казахов в том числе). Кочевники по идеи не понимают слова родина. Нет, конечно по учебникам, методичкам, по системе все потомки поизносят это слово. Но это все слова на воздух. Миллионы кочевников могут хором произносит это слово, но не понимать (на деле разведут коррупцию небывалую по размерам). Чтобы понятие родина приплыла по небу в это момент, оно не обязано путешествовать по историческим эпохам европейских народов. Это народы собственники, у которых была собственность, придумали это слово. Прежде всего эти народы осели, перестали кочевать. Поэтому они поделили участки и поставили фамильные знаки.

Однако что сделано, то сделано.

Кочевники не имели опыта подписывать землю, но могли ставить тамгу на уши скоту, подписывать новые территории копытами своей конницы. Современным кочевникам конница уже ни к чему (первая крылатая ракета приведет их воинственный пыл к норме).

Кочевники получили знания? Да, это чужие знания. Но это знания. Знания позволяют контролировать все, даже первобытные инстинкты. Во-первых, не давать кочевникам бежать в степь от ответственности (а сегодня бегать по всему миру за понтами, чтобы показать родне: а я в вот здесь, в США, или я в Лондоне стою на берегу Темзы!)
Даже новая миграция кочевников по всем миру, не делает из них не кочевников. Хотя в Америке, в Европе все казахи кричат «мы — за демократию!». Они даже не понимают, что кричат. Что это — проявление их эгоизма (и комплексов). Те, кто кричат «мы — за демократию!», получили собственность в первом поколении. Они не подозревают сами, что кричат на самом деле «мы не любим свою дикую родину кочевников» — то самое место, где должны была бы состоятся ханская власть. Но не состоялась, и в этом виноваты сами кочевники.

Что? Действующая власть декларирует «стремление к демократии», но все равно сильно похожа на автократическую (некультурную, нецивилизованную значит по европейским меркам?

А что вы еще хотели здесь увидеть?

И это правильно. Это наша, кочевая власть. И не надо от нее разбегаться в разные стороны, подражая белым людям. Белые люди давно уже разбежались, что не остановить. Конец света уже приготовили всем народам.

Давайте строить из того материала, что есть. И сразу обходиться без понтов.

Нужно начинать с труда. Нужно начинать с ответственности.

Глава 16

Счастливые хамы

Почему дураков много, умных мало?

Потому что пока умный думает, дураки размножаются

Хочешь фашизма? Вынуди провинциалов бежать

Главный принцип правых — иерархия

Главный принцип левых — равенство

Все свою историю люди соблюдали иерархию, консервативное общество составляет пирамиду сословий. Это не всегда совпадало со справедливостью, в большинстве случаях традиционное общество выглядит несправедливым. Но это сторонний взгляд. Это взгляд мигранта. Гость никогда не поймет порядка в доме, но может почувствовать дисциплину. Может быть консервативное общество не дает столько свободы и гостю покажется воздух спертым, а опущенные глаза домочадцев потухшими. Но дисциплина нужна для поддержания порядка. Любой сдвиг влево, в сторону свободы и порядок нарушается в каждом доме, во всем обществе.

Прежде всего порядок наследования. Буквального наследования, когда младшие братья избивают старших, чтобы изменить завещание, буквально, когда молодые революционеры свергают стариков со знаменем революции в руках. Но это дело — кризиса консервативной морали. Традиционное общество быстро воспроизводится, у в традиционных семьях много детей, любое новое изобретение техники, и чиновники столкнутся с очередью матерей с голодными детьми на руках. Самым плохим ответом будет: «Вы рожали их для себя!». Нет же, они рожали их для тебя! Они рожали тебе солдат. И время долгого мира создает скрытую мобилизацию, мобилизация ускоряется после каждого технического совершенства, после любого изобретения у такого народа. Каждый момент мира традиционный народ использует, чтобы противостоять голоду и врагу. Ему же не объяснишь, что впереди небо чистое.

А воевать с кем?

С этого момента начинается внутренняя миграция, оттого что нищим, беднякам нечего завещать детям. Тогда сыноья без наследства «нападают» на города. У нищих нет слуг. Среди революционеров в основном младшие по возрасту (потому что родителя завещают наследство старшим сыновьям). Если для них находятся благородные учителя, они не соблюдают патриархальную очередь по идейным соображениям. Если плохие поводыри, если нет учителей, значит многие нахалы превращаются в крикливых лицемеров. Даже при так называемой демократии нужны правила, иначе все подомнет под себя криминал (по типу латиноамериканской мафии, мафия везде дублирует консервативный порядок).

Но, как вы сам понимаете, все «приезжие» и «колхозники» являются сиротами и демократами с этого момента.

Когда их встречают на площади. Когда они встречаются на площади. Сначала социалистами, затем фашистами (а может коммунистами сталинского — маоистского типа коммунизма 20- века) От того что у всех приезжих традиционные ценности в крови (иерархия и дисциплина почти в генах), они быстро приучаются к порядку — выстраиваются в колонну штурмовиков.

Но даже в новой колонне со знаменами им хорошо. Они чувствуют дисциплину своего дома.

Какая же это демократия?

Вы правы, это не демократия. Демократия дает миллионам зерефов надежду. Кто встает на учет на биржу, кто то уже работает на заводе, фирме. Кому то повезет еще больше — даже покупают акции своих компаний. В этот момент у всех, не только у приезжих хорошее настроение. Впереди — процветание (так они думают)

Но эти люди ранимы.

Фашистская тенденция по всему миру в 20 веке показывает только одно.

Бардак в обществе (стране) начинается, когда ничтожные люди лезут наверх, не соблюдают правила. Пока все хорошо, пока есть первый достаток, они не соблюдают очередь, не соблюдать очередность даже выгодно. Демократия — это общество внеочередности. Это общество счастливых хамов. Но когда счастье заканчивается, счастливые хамы быстро превращаются в фашистов. Они ненавидят весь мир. Все фашисты — это внутренние мигранты, разочаровавшиеся в окончании очереди нежные обыватели. Новые толпы приезжих, смотря на них, тоже злятся, а прежней халявы то нет! Нельзя жить на одном грабеже. На воровстве и коррупции. Но это уже привычки миллионов. Когда рушатся светлые надежды, многие люди начинают рисовать на теле свастику.

Сами анархисты, презревшие консервативную очередь, отныне хотят другого порядка. И им нравится, если провокаторы называют их хозяевами. Вы — хозяева! Они так и говорят людям с нежной конструкцией сирот: «Вы — высшая раса!» То есть вы хозяева этой территории. Можете не соблюдать очередь.

Эти люди итак не соблюдали очередь при первом процветании, когда немного разбогатели (а кто-то даже сильно). Им понравилось жить при разграблении государства чиновниками — такими же выскочками. Теперь им говорят вы — хозяева, -ну, кому это не понравиться? Чиновники-выскочки больше ничего придумать не могут. Они сделают попытку. Но снова окажутся мафией. Отсюда быстрый национализм, отсюда боевые летучие отряды, полевые командиры.

Знаете, почему в Ливии после хана Муамара Каддафи власть захватили полевые командиры?

Потому что зерефам не хватает организации. Они все анархисты — кочевники. В таком консервативном мире, лишенном порядка, порядок восстанавливается. Анархисты — кочевники любят демократию, любят не соблюдать очередь, когда нет отца, когда никто не видит. Когда есть отец и есть родня, никакой демократии не будет. В традиционной семье всегда порядок. А демократия — это время аморализма. Теперь, я думаю, вы убедились: люди не приспособленные жить без очередности, не имеющие сознания «это мое, а это твое», любят демократию, быстро превращаются в демократов. И тут же ее боятся. В демократии им нравится первая халява, первый глоток свободы (все горцы и кочевники, кто первый раз в городе ведут себя развязано). Но они быстро собираются в кучу при первой опасности. И снова признают старшинство, когда к ним подойдет бородатый старик.

Это всего лишь последние данные, свежие факты наших дней. Почему Европа — родина старого фашизма? Потому что фашизм — это быстрый порядок всех внутренних мигрантов. Европа первой лишилась родственного чувства. Именно в Европе все смешалось, — состоялось понятие нация.

Глава 17

Только хан социалист

Вся беда в ваших чиновниках. Средства, которые я выделял на модернизацию, заработную плату, решение экологических проблем, они клали себе в карман. Шахтеров погубила алчность ваших соотечественников. Наблюдая за их поведением, я всегда поражался. Как можно так ненавидеть свой народ?! До тех пор, пока у Вас такие руководители, жертвы будут множиться

Лакшми Миттал

Демократия — это государство, система, режим, общество, созданное мигрантами.

Чем больше мигрантов, тем больше демократии. Это длинная миграция. В этом смысле американцы вне конкуренции. Что еще могли построить люди без корней, сбежавшие из Европы?

Если мигрантов наполовину и эта половина активна из-за голода и несправедливости — это внутренние мигранты. Благодаря внутренней миграции вследствие модернизации в 20 веке европейцы подарили миру такие свежие идеологии «короткой миграции» — фашизм и коммунизм. Если вы хотите приглядеться, вы найдете среди мигрантов сплошное безземельное крестьянство. На худой конец провинциалов. И вождями у коммунистов и фашистов являются дети провинциальных чиновников — это правило.

Причем весьма точно, зеремиды (короткие мигранты) выбирают фашизм, если у народа несколько веков культивировалась частная собственность, и коммунизм, если частники, как люди, были не в чести (Россия). Все страны Западной Европы опередили в демократии, а потом и неизбежном фашизме весь мир. Во всех странах Восточной Европы установились правые автократические режимы, мало чем отличающиеся от диктатур. Но это были очевидные консервативные страны. Англия и Франция пережили буржуазные революции, население перемешалось друг с другом настолько, что у населения остался только один культ, — деньги (Получается, что у Англии и Франции получился витиеватый путь в сторону длинной миграции. К тому же конфликт с Россией в 21 веке показал, что Германия и Франция больше напоминают американские колонии. Это результата поражения в 1945 году и оккупации этих стран. Из-за поражения во Второй мировой войне была оккупирована также Япония. Сейчас в Японии развитая демократия, хотя японцы не очень то и смешались с соседями. Это означает, культом денег можно управлять даже глубоко традиционными народами, если у народа больше нет элиты. Традиционной элиты, или она представлена чисто символически).

Это означает, что страны и общества с сильными традициями могли избежать фашизма, во всяком случае не маршировать под барабанный бой на городских площадях.

Что же нужно для демократии современной?

Когда мы знаем, что демократию можно внушить не только военными базами и фондами Сороса.

Денежными фондами можно внушить демократию, если локальный народ состоит тотально из мещан. Где нет аристократии. Где действующая элита не представлена родовой элитой. Если в действующую элиту набирают не за высокую мораль, профессионализм, ответственность, но за послушание и беспринципность. Хотя в азиатской традиции молчание, сервильность, услужливость никак не называли беспринципностью. Просто многие консервативные народы не культивировали у себя достаточный слой интеллигенции. Это у интеллигенции, у детей интеллигенции есть принципы. У остальных людей заменителем принципов является либо идейность, либо жадность. Демократия потакает самым низким инстинктам, следовательно социальным низам в этом смысле. Демократия — это система мигрантов. Она создает мигрантов буквальных и ментальных, кто в душе хочет откочевать. Самые низкие в этом смысле стараются торговать чем попало, лишь бы попасть в струю демократии — откочевать, уехать из деревни, аула, где все видели их бедными или ничтожными. Это они так попадают в струю, что богатеют ныне беспринципно, нагло, жестоко. Беспринципно, жадно, жестоко наживаясь на собственном народе.

Кто же у них чиновники?

Азиаты или интеллигенты? Принципиальные или идейные?

Если весь элитный слой чиновников набирается с самого низу «за помощь» в создании диктатуры денег, тогда эти все люди будут строить себе особняки, покупать дорогое авто и заниматься показухой, откладывать деньги в офшорах, — мигрировать деньгами и покупать на островах в океане жилье. Вот какая получается демократия там, где нет ни принципиальных, ни умных.

Все тут — бедные. Но хотят показать всем, как они разбогатели.

Все чиновники хотят показать, какие они богатые! Это первобытные инстинкты. Это никакие не американские мигранты. Это никакие не «короткие» европейские крестьяне. Это всего лишь новые кочевники. А у кочевников государство создавал хан, — выдающийся лидер. Только хан может остановить вакханалию нищих, которые хотят что то показать, доказать, но не могут ни убедить, ни успокоиться.

Притом только хан социалист. Хан социалист создает и принципы, и идею, и новую традицию. Без любого из списка понятий ничего не получится.

Глава 18

Почему казахи не любили кошку

Демократия — это система для мигрантов, для людей без корней, чтобы строить иерархию на новой основе — на основе денег.

Кочевники тоже мигранты конечно. Но у кочевников никогда не было собственности. К тому же, они все время двигались, оттого им как бы все равно было, типа ну кто ты такой — мы все здесь равные. На самом деле кочевники никакие не демократы, они с рождения знают свое место. Для того чтобы кочевники превратились в демократов, в одно место должны собраться все степные изгои — вот тогда все номады были бы демократами на западный манер. И потом это не постоянное движение. У кочевников всегда есть место для отдыха, пока вокруг пасется скот. Это самые обильные луга. За эти места могли возникнуть споры между родами. Но каждый род знал свой маршрут и с другими не пересекался. Если это постоянное движение, то относительное постоянное. Если это жизнь в пути, то это очень заторможенная жизнь. Именно эта медлительность не дает забыть, кто есть кто, освежает память, если кто забыл и напился много забродившего кобыльего молока.

В таком состоянии вроде бы не возможно иметь свое я, за исключением знати и старейшин. Поэтому у кочевников нет принципов, я есть сила слова. Занимаемое место в родовой иерархии, нагоняет на обладателя непередаваемые казахские амбиции. Можно сказать, что кочевники могли бы соревноваться в горделивости осанки друг с другом, если бы могли снять с себя халаты. Но достаточно одной уверенной позы, можно сказать наглости, дорого халата, несколько слов в подтверждение своей правоты, чтобы любой условной слабый соперник — с осанкой чуть кривее, еле заметно кривее — еще сгибается и уступает невидимое чужаку ристалище. Тут вроде бы состоялся спор между казахами, но никто не заметил. Любая малозаметная деталь, может халат подешевле у него, может сапоги скрипят или жмут, может ему нечего сказать в ответ. Но все что есть, должно быть на виду. Вроде бы внешний вид беспокоит всех людей: внешний вид обязан рассказать о человеке больше, чем он заговорит. А как заговорит, какую будет иметь осанку зависит от халата (сколько коней, сколько овец, — размера стада). Все что имею, ношу с собой — это можно было бы назвать, подражая древнему греку (современный мем на этот счет, казаха без понтов — беспонтовый казах) Какие — такие принципы — это казахские амбиции. Э-ээ, ты кто такой (сен кімсің?) — обычно так остепеняют любого наглеца, позабывшего свое место выскочку. В этом смысле любой интеллигент — переходящий образец мелкого буржуа и потомок беглого европейца мог бы козырять только своими знаниями. Казаху знания не нужны. Они не были в чести в прошлом. Современному выскочке никакие знания также не помогут. В прошлом казах должен был знать свое место: назвать свой род, имя отца, и только если сочтут его достойным для беседы и приглашения — кто его предки по имени, и чем занимались. Сторонние беседы, типа о погоде, моде казахи не ведут, как если не держат в переносном своем жилье всяких ненужных кошек. Если это родня, в начале поинтересуются, как здоровье того то того то, как себя чувствует, не болеет ли, как выглядит, мол в прошлый раз был бодр и здоров — передавай ему привет от нас. Погода также интересует кочевников, но она интересна не для прогулки и не для любовных встреч на открытом воздухе, а только для «самочувствия» прокорма скота. Это и есть жизненные казахские принципы.

Если их переиначить на европейский манер, то государства здесь нет (или какой-либо другой идейности, кроме родства и соседства с другими людьми). Казахам, даже современным, как бы, даже не интересно абстрактное государство. Казахи уважают свидетелей. Оно почти такое же как погода в прошлом: интересует сугубо в прикладных целях. Государство интересно, только чтобы удивить родню и знакомых, к примеру. Чтобы осанка снова стала прямой, взгляд уверенным и надменным (этот феномен выпрямления осанки и появления голоса можно проследить по современным чиновникам. Обычно в чиновники набирают контингент не совсем подходящий прямо скажем для управления. Можно сказать, совсем не подходящий. Но спокойный, тихий, беспрекословный, скромный. Самый главный начальник знает, что через время у неофита появится все, и большие деньги, и много возможностей, значит и дорогая одежда и командирский голос. Между собой самый главный может даже подбодрить новичка навроде областного акима: «Скоро у тебя все будет. Потерпи немного». Что он имеет в виду? Конечно материальное благополучие. Ведь самые богатые именно чиновники.

То есть, чтобы к амбициям и статусу добавились знания, помимо имени отца, к примеру, для этого не созрели условия. Казахи до сих пор мало ценят профессионалов, но чиновников, то есть людей с возможностями просто любят, обожают, во всяком случае публично всячески это показывают. Как будто у чиновников все отцы были знатными, богатыми, достойными. Но это не так. Поэтому все чиновники не тратят время даром — пока есть время, пока занимают пост, они множат свой авторитет. И на пирушках также мало говорят о погоде. В основном хвастаются. А межу собой в узком кругу говорят о деле. И государство тут снова навроде какой-нибудь кошки. А кошек казахи никогда не держали.

Можно сказать, что западные мигранты демократы тоже говорят сначала о деле. Перед делом показывают друг другу белые зубы — сигналы. Кроме услуг стоматолога (на Западе эти услуги дорогие), они показывают еще дорогие часы, естественно костюмы само собой. Эти потомки европейских мещан, скорее всего (хотя наши мещане не отличаются) Американцам как бы вообще все равно. Есть богачи, донашивающие буквально обноски — привычка семьи. Безалаберность никуда не пропала, но дресс коды все же у них обязательны. Это свято.

Еще они очень уважают профессионалов. В том смысле, что могли бы принести им деньги.

А деньги для всех мигрантов — это божество.

Для номадов деньги также вышли на первое место.

Но все же.

Для гордой осанки казаху одних денег мало. Хочется чего-то еще. Хоть казахи и и кочевые мигранты, но деньги никогда не делали у номадов погоду. Только знатность! Потому все богатые казахи озабочены, буквально обеспокоены своим прошлым. Что деньги пришли к ним не просто так, а после многовековой борьбы предков (именно действующих чиновников предки боролись в первых рядах, как будто). Есть еще идеологический прием. Когда казахов берут всех вместе в виде отборовшейся нации. Все мы боролись, чтобы над нами воцарились новые знаменитые казахи. Консервативные люди всегда отличались богатой фантазией. Но здесь еще добавились знания. Во имя чего? Чтобы оправдать новое богатство новой знати.

То есть мы — кочевники снова перепрыгнули все и всех.

Эти западные мигранты, чтобы превратиться в демократов, сначала имели собственность. То есть их предки сели на землю. У этих предков ничего не вышло. Имя они не завещали. Ничего не нажили. Вот потомки и сбежали в Америку. И там стали соревноваться деньгами. Если такой умный, почему не богатый?

Что сделали мы?

Почему мы стесняемся за американцами повторять на свой манер, если такой умный, почему не аким области?

Потому что мы не любим деньги на самом деле. В глубине казахской (терен халык) души. Ум и принципы для современной казахской карьеры вообще ни к чему. И государство ни при чем. А государство без принципиальных людей (и любителей кошачьих) не бывает.

Итак_

Мы сразу перешли на деньги. А знаменитых предков придумали. Это не трудно. Мы любим небылицы.

Глава 19

Камча

Мы любим только хана? Мы любим силу.

В нападении на соседей нет идейности. Это банальный грабеж (барымта. Идейность придумали французские просветители где то в 18 веке. Хотя под идейность можно отнести религиозные воины, реформацию и крестовые походы. Также морально этические принципы римских стоиков и республиканцев. Ничего подобного у кочевников не было. Кочевники всегда бились за лидеров. Племя с племенем, союз племен с другой ордой, чингизиды с чингизидами, царевичи с царевичами. Никакой идейности в европейском стиле не было и в помине). Вождь вел на захват чужих земель, или организовывал сопротивление. И нападение и защита имела имя предводителя, уж потом называлось основное племя, на которое опиралась элита. Все движения взад и вперед связаны поименно. Нет ничего безымянного. Следовательно, все кочевые принципы, если эту кровную связь с лидером можно назвать еще и принципами после идейности, завязаны на вождях. Отсюда никакие европейские скрепы среди кочевников, и бывших кочевников не действуют, — не действительны. Можно сколько угодно подражать европейским стоикам, реформаторам, просветителям, социалистам, демократам, прогрессистам, все равно выходит личная преданность. Но прежде лицемерие и показуха. Показуха и лицемерие из-за чувства неполноценности и комплексов. Все понимают, все просто чувствуют и ощущают: это не то, происходит нечто ненастоящее. А сделать ничего не могут. И улыбаются во весь рот вызывающе отвратительно, подражая американцам. Это пытаются улыбаться официально, на дипломатических раутах. Простой народ в это же время может ходить — передвигаться совершенно угрюмо совершенно не улыбаясь, соревнуясь друг с другом, кто купит нечто подороже, прежде грубо обдирая себе подобных (грабеж при демократии получил идейность везде под названием бизнес. И чем грубее народ, тем грубее грабеж. Бизнес из-за культурной безалаберности и неготовности адептов может охватывать все общество снизу верх. Элита может показать как надо грабить. Если родственные чувства сильнее гражданских, то грабить можно всех вокруг, ведь все равно никто ничего не скажет. Грамотных людей будет все меньше и меньше, а коррупционеров барымтачей все больше и больше. Настанет момент, когда в любого можно ткнуть пальцем и сказать — а ты бизнесмен. Да, скажет он в ответ: «Я бизнесмен». Вот каким боком выходит подражание чужого опыта, чужой культуры на основе локальной культуры. Это как если в технологичный механизм залить низкооктановый бензин. (Или как в Меланезии аборигены из соломы лепили самолеты)

Что же тут не хватает? И что я хочу сказать?

Существует эволюционная линия. Дарвин первый ввел в обиход про эволюцию видов. Чтобы нечто появилось из нечта, нужно время, порой миллионы, хотя бы несколько тысяч лет.

Но человек существо смышлёное. Легко переучивается. Быстро подстраивается. Легко подхватывает чужие навыки (если они могут быть полезными. В период Мейдзи японцы за год собрали копию русского корабля с паровым котлом, случайно затонувшего у берегов Японии. Японцы вообще настоящие рекордсмены 20 века по модернизации. Правда в 21 веке почему-то после прошлого рывка впали в «апатию», стагнацию на 30 лет)

Существует два способа провести модернизацию. Самим или через «оккупантов»

Самим будет чуть трудней и обидней. Для модернизации потребуется собственный сверх диктатор. Особенно если у народа давно исчезла своя элита: народом управляют все время ученики и подражатели других наций. (Дело в том что «оккупанты» подбирают в отряд друзей и толмачей не всех. Они отбирают самых старательных. Чтобы были затем преданы оккупантам всецело. Поэтому они собирают в новую элиту людей с самого низа: кто ничего не имеет, тот заимеет все, и деньги, и авторитет и будут обязаны «оккупантам». Данный случай не исключает того, что такие кандидаты, когда созреют для управления, не будут грабить. Таким людям все время нужен контроль. Если они перестанут бояться и начнут управлять, у них будут много своеволия, как будто они принадлежали знатному роду. Могут проявиться сразу два четко очерченных качества: и властолюбие, и ненасытность простолюдинов.

Любая консервативная элита образовывается из героев. Во всяком случае, из обеспеченных слоев. Чтобы голод и нужда не закрепились в характере. Обычно это прорастает в амбиции. Каждый царевич, член правящего рода очень горд, надменен. Достаточно одной вышеупомянутой осанки (хотя любой внезапно разбогатевший казах тут же баисийт, то есть ведет себя так, как будто он всегда был такой). Эта поза, горделивая осанка, высоко посаженная и задвинутая немного назад голова опрокинутая голова и задранный подбородок) конечно также не вяжется с европейскими принципами (когда знающий интеллигент, профессионал уверены в себе, то есть в своих знаниях)

Принципы рождаются только на одном месте.

Человек встал вот, уперся и ни в какую говорят — это про упрямых людей.

Действительно, все принципиальные — упертые. Вместо фамильной земли и собственности у них свое мнение.

При родовом строе, не только у кочевников иметь свое мнение нельзя — это нарушение субординации. Эта самая исключительная упертость и однообразие сопротивления лишило всех варваров будущего. Сохраненные судьбой кочевники, сохранили исключительно субординацию. У всех консервативных людей — врожденная тяга к сословиям. При стыке врожденной иерархии в крови с врожденной демократией мигрантов получаются интересные вещи. Варвары больше не хотят совершать больше подвигов, а хотят грабить свой народ, чтобы завоевать и выбивать изнутри налоги, то есть использовать земли отцов и народ, чтобы иметь много денег, (затем задрать надменно головы).

Ведь все мигранты мира не имеют земли отцов, не имеют своих героев, и не хотят их иметь. А хотят только денег. Мигранты выстраивают иерархию с помощью денег.