Бесплатный фрагмент - Каша из рубинов и бибиков

ОЛЬГА КВИРКВЕЛИЯ
КАША ИЗ РУБИНОВ И БИБИКОВ

Все географические названия соответствуют действительности, равно как и исторические данные — разве что последние немного приукрашены.

— ХВАТИТ!

Нет, это уже невыносимо! Я немолодой человек, я устал, я больше не могу брать на себя их вину! Пусть отправляются к ее родителям! Может, те найдут управу на свою похотливую дочку и ее муженька-мошенника… А эта шлюшка еще и зла на меня за то, что я ее запер! Да дай ей волю, она со всем городом переспит, а я потом расхлебывай. Вот сбежала и отправилась — куда б вы думали? На исповедь! Обвинила меня во всех смертных грехах и тут же быстренько соблазнила батюшку!.. Нет, надо признаться, что эта парочка была мне очень полезна, но теперь моя миссия выполнена, обойдусь без них. Хватит!

1. понедельник. ПЕРВЫЙ ТРУП

Михаил Анатольевич Дынин, зам. Начальника ОПОП (Отдела по особым преступлениям), потянулся со смаком в кресле и выглянул в иллюминатор. Заерзали и остальные члены группы. Самолет вылетел в середине ночи, и все дружно заснули, благо день им предстоял тяжелый — как и полагается понедельнику.

Между креслами просунулась голова Сергея Пискунова:

— Слушайте, а ведь мы первый раз летим в Италию без Пауля (или Паоло — Павел Петрович Корнецкий, начальник ОПОП)!

— В этой поездке многое в первый раз. Я, например, первый раз еду ответственным за технические и компьютерные вопросы, — Протер глаза Олег Крюков. — Никита Кораблев первый раз остался за главного, Костя Симонов впервые стал руководителем технической группы…

— А я вообще первый раз еду в загранкомандировку! — Радостно добавил Стас Стацкий, один из двух новичков в отделе (Кстати, одним из условий зачисления в ОПОП было знание итальянского языка в связи с уже неоднократными расследованиями отдела в Италии; поэтому все диалоги в присутствии иностранцев идут на итальянском. — Примечание автора).

— Ну, Корнецкий впервые защищает докторскую, его жена Маша — кандидатскую, их сынишка Степушка учится читать, а у дочки Сонечки режется первый зуб. — Подвел итог Толич. — Зато я последний раз еду в командировку…

— Но ты в первый раз уходишь на пенсию, — хохотнул Сергей.

— Да, все сразу навалилось… Трудно Никите будет…

— Ой, да не бросит его Пауль! Для него, небось, сбежать от двух диссертаций и первых класса и зуба — просто мечта!

— Ребята, а кто-нибудь знает, куда, зачем и почему мы летим? — Спросил Стас, невысокий блондин с яркими зелеными глазами. — А то мне просто велели собрать вещи и ехать в аэропорт.

— Семеро российских туристов позавчера, в субботу, поперлись в Богом забытый музейчик на вершине горы и там пятеро попали в больницу, одна — в психушку и одна — в морг. По-итальянски никто из них не говорит, только та, что в психушке, немного лопочет, по-русски никто на этой горе и слова не знает, так что понять, что ж там случилось, никто не может. — Толич пожал плечами. — Мы возьмем в аэропорту машину напрокат, чтоб хоть как-то перемещаться. Насколько я понял, в городке один карабинер и два, скажем так, участковых, так что следствие вести некому. Экспертизу делают в другом городе, Пезаро. Больницы как таковой нет, пострадавшие доставлены в Урбино, город на соседней горе, так что помотаться нам придется. Карабинер должен нас встретить, поскольку по горам, не зная дороги, лучше не кружить…

Самолет пошел на посадку.

2. САН ЛЕО

Великий Данте, побывавший здесь в 1306 году, сказал, что добраться до Сан Лео можно, но для этого нужно иметь крылья. Первое что поразило москвичей — это отвесные, вертикальные скалы, перпендикулярные земной поверхности. Со стороны город выглядел как огромный отполированный корабль с поднятой кверху кормой и с толпящимися на палубе разномастными домиками. В город можно попасть по единственной дороге, которая заканчивается у крепости.

Крепость, в которой размещался интересующий сыщиков музей, оказалась огромным неприступным средневековым фортом с массивной башней и не менее внушительной цитаделью внутри. В 1631 году его владельцем стал Святой Престол. После этого крепость была превращена в тюрьму, где отбывали заключение известные политики и еретики. На ее территории размещены коллекции нескольких музеев: Музей оружия начинается у самого входа в крепость, и продолжается в многочисленных комнатах цитадели, там же лаборатория «Калиостро»; выставка орудий пыток и камеры знаменитых заключенных — в башне. Башня, массивная и внушительная с какой-то врожденной наглостью отпугивала и отстраняла от себя, но одновременно притягивала.

Туда и направились москвичи в сопровождении встретившего их карабинера, молодого темноволосого парня Луиджи с трудно запоминаемой фамилией Сантоммазочетто.

У входа их ждал маленький кругленький и очень возбужденный и смущенный директор музея:

— Добрый день, добрый день, давайте пройдем в мой кабинет, — затараторил он: — сначала я хотел бы кое-что объяснить.

В крохотном кабинетике такой большой группе было не разместиться, и все остались стоять.

— Наш музей очень бедный, совсем нет фондов, местные жители не ходят — сколько раз можно смотреть одно и то же? — а туристы приезжают совсем редко и только летом. А тут такое событие! Таинственная смерть! Граф Калиостро отомстил обидчикам!..

— Подождите, подождите! — Прервал директора Дынин. — При чем тут граф Калиостро и бедность вашего музея? Нас отправили сюда потому, что пострадали российские туристы!

— Так они же пострадали в камере, где то ли умер, то ли нет Калиостро!

— Расследование смерти этого Калиостро нам не поручали! — Категорично заявил Толич, но Олег дернул его за рукав и прошептал: «Потом объясню!». — Хорошо, а бедность вашего музея как нас касается? Вы хотите сказать, что мы должны покупать билеты?!

— Нет-нет, что Вы! Но… Вы уж не сердитесь! Народ валом повалил в музей, как узнал новость! Уже и из других городов экскурсии заказывают!

— Экскурсии на место преступления — это круто! — Хмыкнул Сережа.

— Пока что не преступления, а происшествия, — уточнил Дынин: — Проводите нас в эту камеру!

3. КАЛИОСТРО

Около двери камеры образовалось небольшое столпотворение. Толич было разгневался, потом заметил, что вход перегорожен натянутыми веревками и его охраняют два «участковых», и пожал плечами.

Камера-колодец с небольшим зарешеченным окном выглядела довольно странно: у окна стояло складное кресло, посередине камеры — тоже складные стол и шесть стульев, в углу деревянный лежак, заваленный букетами цветов.

Следователи несколько минут оглядывались, обходя отмеченное мелом место нахождения трупа.

— Смотрите-ка, в потолке люк! — Указал Стас.

— Это не люк, — уточнил Луиджи Сантоммазочетто: — это дверь. Раньше той двери, через которую мы вошли, не было, ее прорубили при создании музея. Преступника здесь доставляли в камеру в специальном ящике, в котором тюремщик при помощи веревок и блоков сначала поднимал его на башню, а потом опускал через люк в камеру.

— А почему на постели цветы? — Поинтересовался Олег.

— Итальянцы любят всякие мистические истории. В этой камере Калиостро провел 4 года. После того, как он умудрился без каких-либо инструментов превратить ржавый гвоздь в прекрасный стальной стилет, испуганные стражи заковали его в цепи. В папскую курию приходили анонимные письма, в которых сообщалось, что поклонники графа намерены освободить его с помощью воздушного шара. Но воздушного шара Калиостро так и не дождался — граф скончался. Одни говорят — от пневмонии, другие — от яда, подсыпанного тюремщиками. Но никто не знает, где именно он похоронен. За сутки до своей смерти он раздал всем своим слугам по экземпляру завещания и приказал похоронить его в Палермо, в родовом склепе. После кончины графа дворецкий с женой перевезли тело в Палермо, но склепа не обнаружили. Гете искал его могилу на кладбище в Палермо, да так и не нашел. По крайней мере, нет абсолютно никаких доказательств того, что могила Калиостро находится в окрестностях Сан Лео. До сих пор ходят упорные слухи, что граф жив и обретает сейчас где-то в Индии или на Тибете. Есть предположение, что он только сделал вид, будто скончался 23 августа 1795 года в замке. Граф вызвал у себя каталепсию, (по-русски говоря — столбняк), после чего его вынесли за бруствер в мешке, но он очнулся и был таков. Так что, может быть, Калиостро и до сих пор где-то бродит, преображаясь сам, дабы остаться не узнанным и не пойманным. Ведь если верить догматам основанной им масонской ложи египетского ритуала, избранные, проходя время от времени процедуру омоложения, могут коптить белый свет целых 5557 лет. А местная легенда гласит, что до сих пор его душа бродит по комнатам крепости в отчаянном и напрасном поиске справедливости. Ну и жители на всякий случай хотят его задобрить — мало ли что…

4. ТУРИСТЫ

— Ребята, давайте-ка работать! Сказки вечером послушаем, — призвал сотрудников к порядку Дынин. — Здесь есть какие-то вещи пострадавших? — Спросил он у карабинера.

— Здесь все, кроме лежака и цветов, принесли они.

— Толич, давай начнем с опросов! У них скоро обед, потом сон, все разбегутся — мы спокойно вернемся сюда и поработаем. А потом поедем к пострадавшим, — предложил Сергей Пискунов.

— Тоже верно. Кто может рассказать, что случилось? — Обратился Дынин к Луиджи.

— Опрос мы провели, я вам все перескажу, а вы уже уточните, что посчитаете нужным, — карабинер открыл блокнот. — Позавчера, в субботу утром, в город приехал микроавтобус с семью пассажирами — трое мужчин и четыре женщины, россияне. Как я выяснил, в тот же день они прилетели из Москвы в Римини, где взяли напрокат микроавтобус и прямиком направились в Сан Лео. Приехав, они зарегистрировались и оставили личные вещи в гостинице, где у них были забронированы номера. Затем они сразу же двинулись в музей. Осмотрев его, одна дама — видимо, руководитель группы и единственная немного говорящая по-итальянски, — обратилась к директору музея с просьбой. Она сказала, что они хотели бы провести что-то типа молитвы — она пыталась объяснить, что именно, но директор ее не понял, — что у них все необходимое есть с собой и что они хорошо заплатят за возможность провести в камере полчаса или немного больше. Директор согласился при условии, что дверь будет открыта и охранник будет за ними наблюдать…

— Ага, вот при чем бедность музея! — Понятливо кивнул Олег Крюков.

— Я не мог отказать! Они заплатили столько, сколько музей за полгода не зарабатывает! — Воскликнул директор: — И мы проверили — у них не было с собой ничего странного — вот эта мебель и свечи.

— Так вот, — продолжил Луиджи: — Договорились, что они останутся в камере на время обеденного перерыва. Охранник сидел в коридоре напротив двери. Та дама села в кресло, остальные вокруг стола. Зажгли свечи. Потом дама что-то восклицала, все бормотали, но что именно — неизвестно, никто из нас русский не понимает. Под это бормотание охранник задремал и проснулся от жуткого визга дамы. В камере пять человек — трое мужчин и две женщины — сидели, навалившись на стол, без сознания, а еще одна женщина, мертвая, упала со стула на пол. Кричала дама. У нее началась истерика, потом вроде бред. Вызвали меня и скорую помощь. Я опечатал камеру и номера в гостинице и отправил труп в Пезаро на экспертизу. Потом посоветовался с начальством и позвонил в ваше посольство. Вот, собственно, и все.

— В то время, когда группа была здесь, никто не входил в музей?

— Нет, он был закрыт на перерыв.

— Мог ли кто-нибудь находиться наверху, у люка?

— Это лучше спросить у кассирши, я не уточнял.

Толич повернулся к директору, тот кивнул и, высунув голову в коридор, закричал:

— Эй, позовите сюда Лючию!

Лючия, немолодая женщина в очках, вошла, запыхавшись.

— Лючия, был ли кто-то в башне в день происшествия? Посетители или наши сотрудники?

— Утром приходили мальчишки, пятеро, лет 12—14. Потом слесарь Марио приходил, там какой-то замок заело. Еще был один посетитель, не из наших, лет 35—40…

— Иностранец? — Заинтересовался Сергей.

— Не знаю, — пожала плечами Лючия: — Он ни слова не сказал, подошел к кассе, протянул деньги, взял билет и прошел в башню.

— Они все вышли?

— Тоже не знаю. Выход посетителей с другой стороны башни, мне отсюда не видно. Марио вышел точно, он остановился со мной поболтать. Еще был один посетитель, тоже мужчина, итальянец, южанин.

— Он пришел до первого прихода группы или после?

— После, когда группа уходила, а синьора разговаривала с директором.

— Понятно, спасибо, — сказал Дынин и обратился к карабинеру: — Значит, планы такие: пока народ отдыхает, мы проведем здесь обыск. Надо забрать отсюда вещи пострадавших.

Директор музея прошептал:

— Вы не против, если мы поставим сюда похожую мебель и свечи? Для посетителей…

— Не против. Но мы мелом отметим места, где стоит сейчас стол, кресло и стулья, это не затирайте. Потом осмотрим номера потерпевших в отеле. Ты, Луиджи, если хочешь, присоединяйся к нам, а нет — приходи после перерыва, поедем опрашивать пострадавших.

— Я остался бы с вами, опыта поднабраться. До перерыва еще полчаса. Давайте быстро перекусим в траттории, за это время посетители отправятся по домам, и мы займемся делом.

— Логично. Так и сделаем.

5. МЕСТО ПРОИСШЕСТВИЯ

— Так, ребята, работаем быстро и грамотно. Поскольку вещи мы отсюда унесем, главное — все тщательно промерить и сфотографировать с масштабной линейкой. Пронумеровать свечи и стулья, сфотографировать с номерами, отметить, как именно стоял стол, отметить на полу всю мебель. Нам надо точно знать ее расположение, — скомандовал Толич.

— Отпечатки пальцев снимать? — Спросил Стас Стацкий.

— А ты как думаешь? Снимать, нумеровать, фотографировать. Сергей, поднимись наверх, разберись с люком. Олег, на тебе чертеж комнаты с промерами и с мебелью, чертеж стола с промерами и ориентацией, и фотографии. Луиджи, на тебе помощь Олегу, Стас — отпечатки пальцев. А я пока просто подумаю…

Все работали слаженно и почти молча. Дынин аккуратно ходил по камере, осматривался, потом вдруг спросил:

— Луиджи, в какое время группа здесь молилась или что там она делала?

— Да вот как сейчас — приблизительно с половины второго.

— Олег, отметь прямо на столе как падает солнце! И как бы нам отметить расположение люка? Пусть Серега спустит в углах веревку с грузом — и я начерчу. — Толич задрал голову: — Сережа, ты там веревку не найдешь? Надо бы к ней грузик привязать и по углам люка спустить. Заодно и высоту потолка промерим.

— Вроде видел где-то. Здесь уже не туристическая зона, а что-то типа склада. Сейчас сделаю. И тут пылища на полу и следов нет — сюда никто не поднимался.

— Мне вопросы задавать можно? Для опыта… — Смущенно спросил карабинер.

— Можно, если по делу.

— А зачем это нам? В смысле высота камеры и люк. — Поинтересовался Луиджи.

— Ну, у нас же две основных гипотезы: что с группой что-то случилось — отравились или заразились чем-то — по дороге в башню и что это случилось здесь. Если здесь, то каким способом? Через окно? Через люк? Через дверь — нет, там охранник сидел… Спрыгнуть из люка никто не мог — высоко, охранник бы услышал… Но мог спуститься по веревке или даже проще — пропитать веревку отравляющим веществом, поджечь ее и спустить в камеру или сбросить что-то. Надо все варианты предусмотреть, потом проще будет.

— Лишь бы тайника и подземного хода не было, а то у нас просто беда какая-то: в Кастеллуччо — подземный ход и тайник, во Флоренции — тайник, в Венеции — подземный ход и тайник, в Альпах — тайник, в Турине — подземный ход! Мне уже плохо от них, — Олег передернул плечами.

— Подземелье есть, и, наверное, подземный ход был, но от камеры далеко, да и вход туда совсем из другого места. А тайник — это вряд ли, при реставрации тут все проверили.

— А вход в подземелье — это где? Может, проверить на всякий случай? — Загорелся Стас.

— Проверим, если понадобится. Давай сначала с необходимым минимумом разберемся. — Оборвал его Дынин.

6. ЕЩЕ ОДИН РУССКИЙ

Закончив с осмотром и упаковав вещи, сыщики отнесли их в соседнюю камеру.

— Ну, что ж, теперь в отель. Сколько там номеров они заняли? — Спросил Сережа.

— Четыре: два женских и один мужской двухместные и отдельный номер для еще одного мужчины.

— А в вещах рыться будем? Они же, вроде, почти все живы, разрешение надо просить. — Сказал Олег.

— Нет, пока не будем, только в вещах покойной. Вещи остальных перенесем сюда и спросим разрешение. Думаю, мы там быстро управимся, они же оставили вещи и сразу уехали.

С отелем действительно управились очень быстро. Напоследок Дынин спросил на регистрации:

— Скажите, а в этот же период или чуть раньше не поселился ли у вас какой-то иностранец?

— Да, был еще один русский. Он приехал накануне, в пятницу, и уехал на следующий день.

— Вечером?

— Он освободил номер в 10 часов утра, но попросил оставить саквояж, за которым пришел около 5 часов вечера.

— Вы можете дать мне его данные?

— Конечно. — Девушка протянула Толичу журнал регистрации.

— Так, Иван Кузьмин, номер паспорта… — Дынин записал данные в блокнот и протянул его Крюкову: — Свяжись с Костей, пусть пробьет мужика. Синьорина, а как он выглядел?

— Не старый, с усами, такими… лохматыми. В соломенной шляпе. С портфелем. Очень молчаливый.

— Луиджи, надо будет спросить у кассирши в музее, не он ли приходил в башню. Луиджи кивнул.

— А южане не останавливались в то же время?

— Нет, только эти русские были.

— Что дальше? — Спросил Сергей.

— Хочу сказать, что в больницу пока ехать рано, там тихий час. — Заметил Луиджи.

— Тогда по чашечке кофе — и за микроавтобус. Славно мы поработали. Глядишь, к вечеру сможем хоть что-то прояснить.

В микроавтобусе был только мусор и карта Италии.

— Отпечатки пальцев, наверное, бессмысленно брать — машина напрокат… Поехали в больницу! Надо допросить пострадавших.

— Боюсь, это будет сложно, — сказал Луиджи: — насколько я знаю, только один из них может говорить, не очень хорошо, но все же. Еще две женщины в состоянии сказать пару слов. Двоим врачи не разрешают напрягать гортань. И их руководительница говорит без умолку, но бессвязно.

— Весело! — Воскликнул Стас.

— Ну, хотя бы поговорим с врачами, узнаем диагноз. Уже что-то… Поедем на микроавтобусе, потом вещи на экспертизу в Пезаро завезем. Луиджи, ты будешь нас от дорожной полиции отмазывать, машина-то не на нас оформлена.

— Давайте лучше я поведу микроавтобус, а вы езжайте на своей машине. Ко мне погрузим то, что надо везти в Пезаро на экспертизу.

— Хорошая идея! Ребята, загрузите стол, стулья и свечи.

7. Я ЕЙ НЕ МУЖ!

Так, следствие по моему делу открыто по доносу этой стервы. Надо мне самому пойти к судьям и расставить точки над i. Я не ее муж и никогда им не был. Она жаловалась на мужа? Пусть с ним и разбираются. Отвечу на их вопросы и умою руки. Совсем оборзела баба! А что сама пойдет соучастницей, и не подумала!.. Переберусь- ка я на территорию посольства, от греха подальше…

8. ПО ДОРОГЕ В УРБИНО

По дороге в Урбино Олег рассказал о графе Калиостро:

— Мне кажется, что эта история имеет прямое отношение к нашему делу. Джузеппе Бальзамо родился в 1743 г. в Палермо. 17-летний Джузеппе отправился продолжать свое образование в монастырь городка Колтаджироне. Монахи полюбили способного молодого человека. Правда, Джузеппе магнетически действовал на женщин. Бальзамо смутил покой многих дочерей и жен обывателей Колтаджироне. Монастырь имел неплохую библиотеку. И там Джузеппе Бальзамо нашел труды по химии и астрономии, которые изучал, а заодно алхимию и астрологию, которыми увлекся более всего. В конце концов, по городку поползли нехорошие слухи. Поговаривали, что Бальзамо общается с демонами, занимается алхимией и некромантией — вызывает души умерших и беседует с ними. Многие верили в то, что он продал душу дьяволу, оскверняет святые дары и служит черную мессу. Назревал скандал, и Джузеппе поторопился «сделать ноги».

Он вернулся в Палермо и занялся мелким жульничеством — подделкой театральных билетов. Но вскоре ему пришла в голову более увлекательная идея. Он втерся в доверие к мастеру Mарано и за изрядное вознаграждение поведал ему о том, что в окрестностях Палермо зарыт богатый клад. Начинающий волшебник очертил на земле магический круг и предложил Maрано копать. Как только лопата вонзилась в землю, раздался дикий вой и невесть откуда взявшиеся «бесы» набросились на ювелира и избили его до потери сознания. Но полицейские почему-то отнеслись более чем скептически к потусторонней версии членовредительства. Бальзамо пришлось покинуть и Палермо.

Потом первая римская красавица Лоренца Феличиане вышла замуж за графа Калиостро, у которого даже не было своего дома. Супруги Калиостро скитались по Европе. Калиостро распространял о себе самые невероятные слухи — рассказывал о том, как побывал внутри египетских пирамид и встретился с 1000-летними бессмертными мудрецами. Говорил он на 3 или 4 языках, притом на всех, без исключения, с иностранным акцентом. Держался таинственно и напыщенно. Щеголял перстнями, украшенными редкой величины бриллиантами и иными драгоценными камнями. Граф давал понять, что эти «безделицы» — собственного производства. В течение всего своего пребывания в Лондоне таинственный иностранец был занят изготовлением драгоценных камней и угадыванием выигрышных номеров лотерей. Но когда выяснилось, что большая часть угаданных номеров — пустышки, обманутые лондонцы начали преследовать мага.

Потом Александр Калиостро прибыл в Париж и тут же стал самым модным иностранцем во французской столице. Калиостро утверждал, что владеет эликсиром бессмертия. На четвертом десятке лет граф выглядел 20-летним. Людовик XV, решив убедиться в необычайных способностях Калиостро, предложил ему крупный алмаз чистейшей воды, давший трещину. Взяв драгоценный камень под честное слово на 3 дня, Калиостро вернул его королю целым и невредимым! Инквизиция тотчас объявила Калиостро слугой дьявола, поэтому граф принужден был покинуть и Францию.

Калиостро вернулся в Италию в 1789 г. и обосновался в Риме, где занимался врачеванием и оккультными науками. Но главным его делом стали попытки создания тайной масонской ложи египетского обряда. Однако Калиостро просчитался. Великая Французская революция, которую многие связывали с масонским влиянием, очень напугала духовенство. И вскоре после приезда он был арестован и заточен в замок Сант- Анджело. Графа судили и за магические упражнения, и за масонскую деятельность. Причем инквизиторы долго не могли решить, считать Калиостро настоящим магом и, следовательно, человеком, связанным с нечистой силой, или лже-магом, то есть мошенником. В конце концов его обвинили и том, и в другом. Калиостро был приговорен к публичному сожжению, но смертную казнь Папа заменил пожизненным заключением. Существует легенда, что сразу после вынесения смертного приговора в Ватикан явился некий чужестранец. Он потребовал личной аудиенции у Папы, послав ему через кардинала-секретаря некое СЛОВО вместо имени. Папа немедленно принял его, но аудиенция длилась всего несколько минут. И не успел он уйти, как Папа отдал распоряжение отменить смертную казнь графа Калиостро. 7 апреля 1791 г. в церкви Санта Мария на площади Минервы состоялся торжественный ритуал покаяния. Калиостро, босой, в простой рубахе, стоял на коленях со свечой в руках и молил Бога о прощении, а в это время на площади перед церковью палач сжигал все его магические книги и волшебный инвентарь. Затем Калиостро был препровожден в замок Сан Лео.

9. В БОЛЬНИЦЕ

Главврач принял сыщиков в своем кабинете:

— Наиболее вероятный диагноз — отравление. Отравляющее вещество проникло в дыхательные пути и частично парализовало гортань.

— Это был газ?

— Или дым, или испарения, или порошок, или пыльца. Нам не удалось установить ни вещество, ни конкретный способ. Если шестая жертва умерла от того же отравления, эксперты смогут сказать вам значительно больше, они проанализировали тканевые срезы. У нас все-таки живые люди.

— Как Вы объясняете разную степень отравления?

— По всей вероятности, жертвы находились на разном расстоянии от источника отравляющего вещества. Еще одна деталь: анализы показали, что все пятеро получили, также дыхательным путем, дозу транквилизаторов, большую, но не смертельную. Поэтому они не смогли вовремя поднять тревогу и позвать на помощь. Причем доза тоже не у всех одинаковая, у Стрицова, Ивановой и Котикова она значительно больше, то есть это был другой источник.

— Каков Ваш прогноз состояния пострадавших? Мы можем с ними поговорить?

— Прогноз пока не ясный. Ждем результатов анализа. Поговорить можно только с тремя, двое наиболее пострадавших находятся под действием седативов, их гортани пока совсем не функционируют.

— А что можно сказать про шестую пациентку? У нее есть те же признаки?

— Как ни странно, отравляющего вещества абсолютно нет! Никаких следов! Некоторое количество усыпляющего возможно, но поскольку и мы ее вынуждены были успокаивать, точно определить невозможно. У нее типичный посттравматический стресс. Я предполагаю, что она не находилась в том же помещении, потом вошла, увидела шесть человек в тяжелом состоянии и что-то в ее мозгу сдвинулось…

Сыщики переглянулись.

— С ней можно поговорить?

— Попробуйте. Но не верьте слепо всему, что она скажет, у нее в голове пока сумбур. Кстати, еще один момент: у меня находятся личные вещи этих пациентов — сумочки женщин и портмоне мужчин, а также их одежда. Я бы хотел передать их вам, — Врач вытащил из шкафа шесть коробок, завязанных и опечатанных: — Мы, трое свидетелей, подписали опись содержимого каждой коробки, чтобы не было никаких претензий.

— Спасибо. Стас, отнеси в машину.

Главврач нажал на кнопку на столе, и вошла его секретарша:

— Проводи следователей к пациентам.

10. ГЕОРГИЙ СТРИЦОВ

— Георгий Стрицов? — Спросил Стас у пациента. Тот кивнул. — Мы — группа следователей из Москвы, прибыли для расследования происшествия. Вы можете рассказать, что случилось в камере Калиостро? Зачем вы вообще там остались на перерыв?

— Мы приехали провести спиритический сеанс, хотели узнать кое-что у графа… — Голос Стрицова, немолодого темноволосого мужчины, был хриплым, но говорил он довольно бодро.

— И что же произошло?

— Марго села в кресло и впала в транс. Мы подвинули стулья к столу и зажгли свечи. Граф пришел, но отказывался отвечать…

— Простите, я незнаком со спиритической практикой, поясните, пожалуйста, что значит «пришел и отказался отвечать»?

— На столе пластиковый круг, деленый на четыре части — «да», «нет», «не знаю» и «не хочу отвечать» — и буквы по кругу, как цифры на циферблате. В центре круга подвешен и закреплен шарик, типа маятника. Марго задает вопрос и шарик качается в сторону ответа.

— Относительно понятно. Продолжайте.

— А потом я ничего не помню…

— Вы не заметили какой-то запах, дымок? — Вмешался в допрос Толич.

— Когда вошли, пахло нежилым помещением. Потом свечами…

— Вы их здесь купили или привезли из Москвы?

— Привезли. Потом появился еще какой-то запах, неприятный, как средство против тараканов, но совсем слабый.

— Спасибо. Стас, продолжай.

— Где именно Вы сидели? Я покажу Вам чертеж — на нем все правильно?

Стрицов вгляделся в лист бумаги, протянутый Стацким.

— Ошибочка тут есть. Кресло стояло не под окном, а левее, в тени. Марго сказала, что на солнце она не может. А вот здесь, рядом с ней, — Георгий указал пальцем: — сидел я.

— Понятно, наверное, санитары сдвинули. А как располагались остальные? Вы сами решаете, где кому сесть?

— Нет, порядок всегда один и тот же, так изначально определила Марго. Справа от меня Лара, потом Гарик, слева Тата, за ней Ник, напротив меня Люси. А с ними что случилось? Они себя нормально чувствуют?

— Похуже, чем Вы, но живы — кроме Людмилы Пахомовой. Она скончалась. — Стрицов перекрестился.

— У нас к Вам еще пара вопросов. Можем ли мы снять Ваши отпечатки пальцев, чтобы уточнить картину происшествия? — Спросил Дынин. Георгий кивнул. — Крюков, займись. Кстати, даете ли Вы нам разрешение на осмотр Ваших личных вещей? Возможно, это помогло бы врачам определить, чем вас отравили, что ускорило бы выздоровление.

— Да, конечно, мне скрывать нечего.

— Спасибо. В каких отношениях вы были с остальными членами группы? Вы их знали до приезда сюда?

— Да, все мы посещаем общество «Калиостро». Хорошо знакомы, можно сказать, дружим.

— Как Вы считаете, дали бы остальные согласие на осмотр их вещей? Мужчины пока без сознания, а данные нужно получить как можно скорее.

— Уверен, что да! Я могу вам дать разрешение от их имени — от мужчин. За женщин не поручусь, у них там свои секретики могут быть.

— Спасибо. Выздоравливайте.

11. БОЛЬНИЦА. ЖЕНЩИНЫ

Пациентки Лариса Голубева и Наталья Иванова лежали в одной палате и чувствовали себя явно хуже, чем Стрицов. Лечащий врач попросил следователей:

— Пожалуйста, постарайтесь задать только самые необходимые вопросы, лучше всего так, чтобы на них можно было ответить коротко.

— Постараемся, — кивнул Дынин: — Стацкий, давай по минимуму — где сидели, помнят ли запах, входил или выходил кто-нибудь из камеры, потом про разрешение на осмотр вещей и отпечатки пальцев.

Женщины подтвердили, где они сидели и что помнят запах (Стас задавал уточняющие вопросы и пациентки кивали или качали головами), в камеру никто не входил и никто не выходил, осмотреть их вещи можно. Олег снял отпечатки пальцев и у них.

— Нас отравили? — С трудом спросила Лара, молодая, удивительно белокожая женщина.

— Врачи подозревают отравление, да, но было это намеренное преступление или несчастный случай, пока не ясно.

— Что с другими? — Просипела Тата, большеглазая курчавая девушка.

— Стрицов чувствует себя неплохо, Котиков и Киселев пока без сознания, а вот Людмила, к сожалению, умерла…

— Это Жорж! — Выдохнули обе женщины. — Он травил! Он терпеть не мог Люси!

Следователи переглянулись.

— Спасибо за информацию, к сожалению, врачи не разрешают вам много разговаривать, мы еще вернемся и выслушаем все подробности. Выздоравливайте.

С Николаем Котиковым и Игорем Киселевым поговорить было нельзя, но Олег снял у них отпечатки пальцев.

— Теперь к Марго. Боюсь, тут допрос посложнее будет. Им займусь я сам, — сказал Толич.

— А вы всегда все вместе делаете? — Спросил по дороге Луиджи.

— Не всегда. Но часто. Наш отдел — по особым преступлениям, тут важно ситуацию с разных сторон видеть, а у всех у нас свои специализации. Сергей хорошо с вещдоками работает, Олег спец по компьютерным делам и базам данных, а я по допросам. Стас новенький, тоже допросами будет заниматься, я ведь на пенсию ухожу, вот и натаскиваю его. В Москве тоже почти такой состав остался: Кораблев по вещдокам и новенького готовит, Симонов по компьютерам. В принципе все все умеют, но у кого-то что-то получается лучше.

— А ваш начальник — у него какая специализация?

— Он у нас математик и методолог.

— Кто?! И чем же он занимается?!

— Трудно объяснить… Он модели преступления разрабатывает. Благодаря им, в Турине мы четыре преступления — убийства конкретней, — предотвратили. Но как он это делает, я не понимаю, вот Олежка лучше знает. А мы пришли.

При виде входящих Маргарита Мосина, которой очень подходило слово «дама», пришла в лихорадочное состояние и зачастила, постепенно переходя на визг:

— Следователи?.. Я, я всех убила!.. Нет, не я, это он!.. Он обиделся и убил! А я говорила — не надо! Зачем? Он же живой! Он обидится! А они хотели, заставляли.

Женщина захохотала, потом зарыдала. Вошла медсестра и сделала ей укол. Марго стихла. Следователи вышли из палаты.

— У нее бывают просветления, когда она говорит спокойно, но трудно предугадать их момент заранее. — Сказал лечащий врач. — И длятся они недолго, вы не успеете доехать. — Он пожал плечами.

— Так, Стас, оставайся здесь. Пиши все, что она говорит, на диктофон. Будет просветление — сразу звони мне, я по телефону постараюсь тебе помочь. Мы завтра утром приедем и тебя сменим.

12. ДОСМОТР

— Луиджи, ты можешь отвезти вещи на экспертизу и забрать заключение экспертов по трупу? Мы бы тогда вернулись в Сан Лео и занялись личными вещами потерпевших, а после твоего приезда проведем мозговой штурм. — Спросил Толич.

— Конечно.

— Стас, вытащи из коробок, которые нам главврач дал, документы и вообще бумаги, остальное тоже отправим на экспертизу.

В гостинице Сан Лео следователи снесли все вещи из номеров пострадавших в один (они сами еще днем заняли два двухместных номера в том же отеле) и принялись за осмотр.

— Стараемся смотреть аккуратно, но тщательно. Ищем прежде всего все, в чем могли бы быть отрава и снотворное. Ну, и если что странное попадется. — Велел Дынин. — А ты, Олег, займись отпечатками пальцев, сведи все данные и прокачай по базе данных. Я пойду в свой номер позвоню и загружу Никиту — пусть наших пострадавших и это их общество прощупает.

— Правильно понял — шампуни, кремы, лекарства и прочее откладываем? — Спросил Стас.

— Да. В одежде швы прощупываем. Ты у Сережи спрашивай, он в этом дока. И учти — лучше перебдеть, чем пропустить что-то важное.

Никита звонку Толича обрадовался:

— О, как у вас там наверчено! Сейчас озадачу Костика, а то он опять из своих методичек не выныривает (Симонов с подачи Корнецкого разрабатывал методички по работе с базами данных для сотрудников управления — примечание автора). Кстати, он этого Ивана пощупал, нет ничего на него. Теперь посмотрит, не связан ли с кем из группы.

— Отлично.

— А подземный ход проверили? И тайник? — Засмеялся Кораблев.

— Тайника, к счастью, нет, а в подземный ход я Стаса отправлю, он рвется. Ну, бывай, жду информацию.

13. ПРИГОВОР

Схлопотали-таки приговор! Оба! Неудержимые они какие-то! Она на мужиках помешана, а он на мошенничестве… И ведь что странно — благодаря мне живут отнюдь не в бедности и заначку солидную приобрели, нет бы успокоиться! А теперь вот под конфискацию попали. Дурни! Отправлюсь-ка и я от столицы подальше, пересижу бурю. А там и к жене и детям переберусь… Надо, чтоб меня подзабыли немного…

14. МОЗГОВОЙ ШТУРМ

Мозговой штурм начали неформально — с парой бутылочек хорошего вина и с сыром. Толич позвонил Стасу и включил громкую связь, чтоб он мог участвовать.

— Давайте сначала решим, мы имеем дело с преступлением или с несчастным случаем, — предложил Толич: — поскольку врачи утверждают, что было два источника отравления, мне кажется, что для несчастного случая это многовато.

— Можно и мне говорить? — Спросил Луиджи.

— Нужно!

— Вскрытие показало, что у женщины все признаки отравления усугубились из-за аллергии на цветы семейства гвоздичных. Возможно, без аллергии она бы выжила.

— Тем более! Три разных типа воздействия для случайности чересчур много. Думаю, ее можно исключить.

— А не соглашаться мне можно? — Опять спросил карабинер.

— Слушай, или веди себя как все, или иди спать! Но на оскорбления личности чур не переходить! — Пошутил Дынин.

— Я считаю, что рано исключать случайное стечение обстоятельств. Аллергия была только у Люси Пахомовой, она могла оказаться радом с гвоздиками и вне музея — они сейчас перед каждым домом цветут…

— Не было ли гвоздик на лежаке? — Задался вопросом Сергей. — Не сегодня, конечно, в день происшествия.

— Вот это не догадался зафиксировать, — с сожалением ответил Луиджи. — И их давно выбросили…

— Стоп-стоп, сейчас найду! — Олег склонился над компьютером. — Я перегнал к себе все фото с аппаратов пострадавших — на всякий случай. Помнится, там был и лежак с цветами… Точно! Вот он! Укрупним… Есть букет гвоздик! Прямо сверху!

— С какой стороны? — Загорелся Сергей.

— Как раз со стороны трупа!

— Луиджи, запиши: узнать, откуда цветы. Школьники и слесарь их вряд ли принесли… Значит, или Иван Кузьмин, или тот, кто их кладет по утрам.

— Слесарь мог — его жена иногда передает букетик.

— Дальше. Доза снотворного была слишком мала для смерти. Это могла быть чья-то злая шутка: вот, приехали в такую даль и все проспали.

— Или Марго Мосина не хотела вызывать дух Калиостро и сама как-то подсунула снотворное, — шепотом сказал Стас.

— Тоже вариант, тем более она-то ни от чего не пострадала.

— Это не факт — от усыпляющего могла.

— Отравляющее вещество пока непонятно, откуда, а значит, пока рано утверждать, что его специально распространили в камере, — продолжил Луиджи: — не смертельные аллергия и доза снотворного не являются покушением на убийство. Таинственное вещество тоже, поскольку его воздействие само по себе можно было предотвратить, если бы все не спали.

— Не все спали — Марго, возможно, не спала! — Подключился Сергей. — Но в целом я согласен: могло быть стечение обстоятельств без преднамеренного покушения.

— Хорошо. Поехали дальше. Откуда могли взяться эти вещества?

— С гвоздиками понятно. Остальное надо проверять. Мы отложили все, что могло бы их содержать. Завтра надо отправить на экспертизу. Но, пожалуй, ясно, что группа все привезла с собой, кроме гвоздик. — Сказал Пискунов.

— Тогда они у нас и первые подозреваемые? Все сразу или как?

— Ну, Пахомову, наверное, можно исключить… Да вообще всех, кроме Мосиной и, вероятно, Стрицова. — Предположил Крюков.