Бесплатный фрагмент - Карма по-русски

Карма по-русски

***

Во всем пространстве от края и до края

Во всем масштабе прожитого дня

окажется вдруг странная кривая,

изображающая схемою меня,

на фоне ирреального ландшафта

парабола, как радуга-дуга,

как след подковы маленькой лошадки,

что галопировала резво на луга.

***

Случайно. Однажды.

Ни болью, ни слабостью — недомоганьем

Встревожился кто то, а я ощутил.

Паслись тихо лошади где-то лугами

В затерянных пастбищах дальних светил.

Какие-то, странные, никем не замечены,

Из кресла едва различимые мной,

Купались в озерах зеленые женщины,

Плескаясь лазурью под алой луной.

Никто не проводит. Никто не встречает.

Уходят, ссутуливши спины, скорбя.

Их больше не вижу и не различаю

С тех пор, когда там я увидел Тебя.

Рондо

Весна обряды совершает

И под венцом весь мир уже

Но только что-то совы шарят

В моей истерзанной душе.

Наверно сваты оплошали

И время спутал атташе

Дрожу в объятьях зимней шали

Я на четвертом этаже.

Где окна праздником дышали

Ручьи журчали по меже

И солнце гордо возвышаясь

На запредельном рубеже

Светилом не было уже.

***

Молчит задумчивая ночь.

Свеча задута и забыта

Лишь тени мелочного быта

Скользят летучей мышью прочь.

Стекают кисти тонких рук

На омертвевшие страницы.

И букв чернеющих глазницы

Полны печали вечных мук.

Дыханье ночи и дрожит

Свечи негреющее пламя

Неумирающая память

Как тень над пламенем кружит.

И смотрит в ночь, быть может там,

Зажгутся снова, чьи-то свечи

И заструится человечий

Воск, раскаленный по строкам.

В глазницах вспыхнут огоньки

Далеких замыслов мерцанье

И пронесется прорицанье

Внутри теплеющей строки.

Пробуждение

Я слышал гимн и открывал глаза…

Туман над тихой речкой испарялся.

Мой сон редел, но я не просыпался

И ничего вокруг не осязал.

Слух отдохнувший — водяная гладь

Колеблется…, то рыбка вдруг плеснется,

кругами зыбь по телу разойдется

как будто разольется благодать.

За стенкой кто-то шаркнет и зевнет,

и дверь скрипучую тихонько приоткроет…

Пробирка ждет очередной анализ крови…,

а у часов закончился завод.

Я не просплю. Меня разбудит стук.

Тук-тук удары различаю пульса.

По венам кровь журчит привычным курсом,

но я ни ног не чувствую, не рук.

Вдруг мне причудилось: кровать уже пуста

Мороз. Сверкает снег, и режут лыжи

непрочный наст и что-то мною движет,

бегу, себя не чувствуя. Места

мелькают незнакомые… все дальше

я углубляюсь в лес, а за моей спиной

встают дубы столетние стеной,

и впереди руками кто-то машет…

Я съежился в кровати, задрожал,

открыл глаза, лениво потянулся,

ногою телевизора коснулся

и пальцем кнопку вкл. нажал.

Какой-то бред и кажется как будто

я это вижу все издалека:

сквозь белые густые облака

сегодня вечером, но завтрашнее утро.

Одиночество

Вверх запрокинув голову

Навстречу свету,

Я внемлю голосу,

Я жду ответа.

Начало не было

Так значит и не кончится…

Но что тогда предшествие всему

Откуда свет, что порождает тьму?

Откуда во вселенной одиночество.

Во всех местах, где только я умру,

Я знаю, жизнь на этом не закончится.

Я обрету покой и одиночество

Уже непостижимое уму.

Безумие овладевает мной,

Когда я чувствую, всего не понимая

Что кто-то прибавляет отнимая,

Идет навстречу за моей спиной.

Нет. Никогда не сбудутся пророчества.

Все повторится. Я не одинок.

Я многолик. Я во вселенной, но

Вселенную рождает одиночество.

Бессонница

Подкралась ночь… перебежала кошка

дорогу и шмыгнула за плетень.

Во тьме сверкнуло первое окошко.

Луна взошла, оплакивая тень.

Промчался рой зудящих насекомых.

Чуть колыхнулась сонная трава.

Калитка скрипнула и звуков незнакомых

раздалось эхо вдалеке у рва.

Так отчего пришло на память это?

Ведь что-то было? Щемит сердце. Сон

бесшумно стелется туманом до рассвета,

скрывает где то, прячет что-то он.

Спущусь с крыльца, присяду на скамейке.

Кряхтнет доска, нарушив тишину.

Скользнет сквозняк в сознанье зыбком змейкой.

Залает пес, наверно, на луну.

Повсюду: здесь и в отдаленном месте,

неведая, в унылом забытье

в единый миг подумают все вместе

о чем-то непонятном. Мысли те

в душе тревогу смутную оставят.

Опять заснут встревоженные враз,

и тихо ветер книгу пролистает,

и мне прошепчет грустный свой рассказ.

Внимать ему я буду долго, долго.

Устанет небо отблески ронять.

Понять пытаюсь это все без бога

А бога без все это не понять.

Пески

Пески

Скитанье чьих-то дум

Безумным ветром разносимы

Они подобны пилигримам

Безликих мест, бездомных душ.

Песчинки

Скорбные тела

Иероглиф невозникновенья.

Материальные мгновенья

Доисторическая мгла.

1991

Месса

Люди без глаз я вижу их.

Лица накалены.

Они там двигают булыжники

Падая на колени.

Разъедает мозг едкий дым,

Разлагающихся трупов.

Закрывают булыжниками выходы

И выбраться отсюда трудно.

Для чего? Кто дал ход?

Чье это благословенье?

Откуда могильный холод

В пылающих огнем венах?

Я кричу: «Остановитесь вы!

Ведь не время и не место!»

Но не поднял никто головы

Совершается месса.

Демон

Скорбный демон — дух изгнанья

Смотрит искоса на вещи

И глаза его, то манят,

То полны непониманья,

То печальны, то зловещи.

Скорбный демон — сын сомнений

Он парит над черной пашней

Лет уснувших бдящий гений.

Он не знает повторений

Возвращая день вчерашний.

Ты боишься откровений

Как пугливая природа

Избегаешь потрясений,

Беззаботного веселья

И безумств иного рода.

И томится, и тревожно

Бьется пламенное сердце

Он лукавит и возможно

Путь показывает ложный,

Но тебе не отвертеться.

Скорбный демон дух изгнанья

Смотрит искоса на землю.

И во взгляде расставанье,

Ярость и непониманье,

И печаль, что все объемлет.

Звезда

Вы явились так нежданно

Словно ветер ураганный

И пропали, растворились,

Улетели в никуда

И теперь я иногда

В час досуга или просто

В ночь смотрю — и вижу звезды

Вижу Вас, ведь Вы — звезда!

Но звезда в ночи упала,

Мне мигнула и пропала

Среди ночи в царстве тьмы

Может это были Вы?

Только там вас было много

Вы смотрели очень строго

Из бездонной синевы

И мне было так спокойно,

Что хотелось взять невольно

В руки яркую звезду.

Пусть обжечься дивным жаром

И сгореть одним пожаром

Только б ближе были Вы

И чтоб рядом с Вами был

Я один. Никто, пожалуй.

Вы исчезли так нежданно,

Словно ранние туманы.

Затерялись в неизвестность

Не оставив ни следа.

И теперь я, как всегда,

С чувством грусти вспоминаю

Как в рассветах звезды тают

Где-то там моя звезда.

***

Картина общего покоя

Открыты окна. Ветер всюду

Бесшумно теплою рекою

Струится свет на всякий хлам

Меня здесь нет. Я там.

Пожар блокировал селенье

И дымный сумрак был тревожен

Я там, теперь стихии пленник,

Блуждал в тумане осторожно.

И одиночество мой спутник

Меня преследовал повсюду

Зачем я здесь? Кто след запутал?

И тянет сквозняком оттуда.

Петух, хрипя, прокукарекал

И луч проник в сонливость окон.

Плесканье рыб в далеких реках,

В сетях рассвета мертвый окунь.

И в недвижимости молчанья

Приносит ветер одичалый

Ни то протяжное мычанье,

Ни то глухие крики чаек.

И в небо утренней прохлады

Восходит медленно и важно

Необозримая громада

Источник радости и жажды.

И свет вперед пространство движет

И разливается в лазури.

Как будто котик кроткий лижет

На эскимо налет глазури.

Откуда это… странно это

Шмыгают мимо сквозняки.

Открыты окна. Струйка света

Вдруг отделилась от руки.

Меня здесь нет лишь отраженье

Кочует в ожиданье дня

Чтобы прервать бессрочное движенье

И превратиться, может быть, в меня.

***

Я трижды в этой жизни был рожден.

Когда в ночи обрел священный день я,

случилось первое мое рожденье.

Наверно после чьих-то похорон.

Мир знал, я есть и отпирал замки,

распахивая двери. Я ключами

гремел в своем открытии отчаян

Всем бедам и несчастьям вопреки.

И завлечен был я в круговорот

страстей чему не удивился.

Исчезли грезы, и тогда родился

я в этой жизни во второй черед.

Так долго улыбалась мне луна

и приоткрылись новой жизни грани,

и тихий свет далеких мирозданий

меня тревожил и уводил из сна.

Я брел в раздумье наедине с собой.

Мне представлялась вечность недоступной

и тлела жизнь в бездействии преступном.

Я примирился с выпавшей судьбой.

Но час настал и беспросветный сон

сомкнул мои обветренные веки.

Тогда я умер. В новом человеке

был в третий раз, и наконец, рожден.

Сны

Мне снятся сны без завершенья

Цветные, странные до страха.

Я различаю в звуках шелест

Душой покинутого праха.

Душа в тревожном сновиденье

Картины вещие вещает,

Как будто внутренне зренье

Прах недвижимый посещает.

И не бывает продолженья

Гаданья, домыслы ужасны.

Скрывают тайну сновиденья

Не напрасно.

Но мысли дремлющей присуще

Необъяснимого познанье,

В иного мира веря суще-

ствование!

Сатурн

Присутствие. Кто чувствует его?

В ночи нездешней нервом осязает.

Чей страшный смысл манит и пугает.

Послание утраченных миров.

Неведомое сердце тяготит.

Блуждают мысли в страхе и смятенье.

Чем объяснит такое тяготенье

К незримым призракам в туманностях орбит?

Я выброшен на дно вселенских урн.

Я раздроблен на мелкие частицы.

Присутствие. Я чувствую Сатурн.

Стремлюсь к нему, и он ко мне стремится.

Сова

Ночник — из мрамора сова

На камне мраморном застыла.

Ей не нужны давно слова

Ей все давно уже не мило.

Лишь темной пуговицей глаз

Ко мне пришит, и днем, и ночью

Она глядит из-под стекла

В мои рассеянные очи.

И равнодушный будто вид

Ее, меня не занимает.

Я спать ложусь — она не спит,

Она сидит и понимает.

Покроет мрамор сизый мрак,

Затихнут шорохи и вздохи.

И только где-то, просто так

Залают сонно пустобрехи.

Их поздний житель оборвет.

Наступит зыбкое молчанье.

Лишь хлопнет дверь и оживет,

Пред внутрь глядящими очами,

Сова. Посмотрит на меня,

Встряхнув седое оперенье,

Глазами полными огня

И моего изображенья.

И встрепенется и взмахнет

Крылами мраморными птица

И я пойму, что это все

Давным–давно, уже не снится.

Сидит из мрамора сова

На камне мраморном уныло

И непонятно что сперва:

То, что с ней стало или было?

***

Стихи написаны, а мир

Шумит листвою, как и прежде

И снова места нет надежде,

И снова рушится кумир.

Поются песни ни о чем

Другие вовсе не поются.

Стихи стихами остаются

И под молчанья сургучом.

Сквозняк 1123

Шла репетиция спектакля-

Явленье первое и дальше

Нелепых фраз и реплик пакля

Законопачивала фальшью.

Была ирония, потом же

Сарказм, а к третьему явленью

Я точно знал, что не поможет

Спектаклю этому и боже

Своим внезапным появленьем.

Распространяться же об этом

Считал совсем я неуместным.

Словесным искренним обедом

Кормить пустых актеров местных.

Зевая, вдруг я обнаружил

Молчавший радиоприемник

И с мыслью: «Что не будет хуже

Его включил и слово: «Ужас!»

В нем прозвучало в тот же миг

Как будто кто-то вдруг проник

В наш мир, минуя расстоянья

И всем понятным языком

Мое отметил состоянье.

И этот, вроде бы пустяк,

Повергнул всех в оцепененье.

И только я проникновенья

Извне почувствовал сквозняк.

Боль

Я знаю боль

Боль сердце метит.

Она пароль

Пароль в бессмертье.

И не страшит

мучений полоз

Она души

И тела голос.

Мир онемел.

Давно? Не знаю.

Из душ для тел

Скроили знамя.

Немых собрали

Общим слухом

Именовали

Знамя духом.

И повели

Не слыша стонов

На край земли

Безмолвных клонов.

Был долгим бой

Был мир разрушен

Иная боль

Прокралась в души.

И дух иной

Разрушил стены

Весь мир иной

И все мы немы.

С тех пор в бреду

Немой разрухи

На месте душ

Таятся духи

Кто знает час

Кто шепчет имя

Тех среди нас

Кто будет с ними.

Но есть пароль

Он — воскресенье.

Я знаю боль

Боль во спасенье.

Аллилуйя

Летний полдень. Спят стрекозы.

Ветер в книге на столе.

И тягучие вопросы

На сто лет.

Зной. Дремота. Скрип качалки.

Муха в лапах паука.

Мыслей крошатся початки.

Спит рука.

Тяжела дремота в полдень,

Сердце замерло у глаз.

Путь уже немалый пройден.

Вышел час.

Слишком поздно. Слишком рано.

Затеряюсь средь вещей.

Знать бы, скоро ли не стану

Вообще.

Через ситечко на небо

Ниоткуда в никуда.

Тяжело, наверно, не быть

Никогда.

Что нас ждет, судьбина-сводня?

Придаешь ты вновь целуя,

А потом хоть в преисподнюю.

Аллилуйя!

***

Вот странность, приводящая в трепет

Как ветер, объемля всего

В сознанье мысль шаткую крепит

О том, что уже НИЧЕГО.

***

Все слиплось и пришло в забвенье.

Ни в памяти, ни в сердце, ни в душе

Не чувствую малейшего движенья.

Изорван мозг как старая мишень.

Забвенье лишь не ведает забвенья

Все тлен и вечность только миг.

Но нет границ у этого мгновенья.

Мгновенье это вечности двойник.

***

Закаты томные как ты.

Вечерних запахов коктейль

Туманит, манит в темноту.

Какой протяжный гул у «Ту»

Цикад беспечных трескотня.

Как жаль, здесь не было меня.

***

Я шел. Я думал. Я хотел

Прервать моргание ресниц.

Глаза слипались в духоте

Моих страниц.

Но я смотрел и плакал я

Хрустела кожа, снег хрустел

Не упустить бы главное

Но я моргнул — и проглядел.

***

Густая мгла въедалась в голубое.

Луна бледнела выцветшим пятном.

И где в мире меж собою

Шептались бабочки, окутанные сном.

Сотрется в памяти былое

Сгустится мгла в душе моей

И за бревенчатой избою

Петух споет как соловей.

***

Замки как замки непреступны

Чернеют скважины как космос

Ключи летают словно ступы

Паля вселенной пленной космы.

И след теряется в пространстве

И не черта черты не видно

Черты всех мук в протуберанце

Несуществующего вида.

***

Рябая штора. Из окна

Не претендуя на земное

Еще не много и луна

Видна отчетливо не мною.

Луна лениво льется в лужи

Пленяя пустошь пеленой

И страх во мне, что был снаружи

Переполняемой луной.

Брожу на тени наступаю

И думы прочь гоню… они

Вонзились в дремлющую память,

Как в небо звездные огни.

Я вижу глаз, но я не ночь

С пиратским желтым созерцаньем

Я адресат вселенских почт

В стране с немыми озерцами

И неразумными сердцами

Я их отчетливейший почерк.

***

Я не могу себя найти

И мне с собой не по пути

Иду, куда глядят глаза,

но смысла в этом нет.

Пугаю маленьких детей,

Бомжей, таксистов и блядей.

Пусть туалет мой без затей:

Футболка, джинсы и жилет.

Мне так свободно и легко.

До отпеванья далеко.

Живу я: как Лореш Фуко

когда-то сочинял.

От девяти до девяти

Пытаюсь я себя найти

Пусть не понятен этот стиль,

Но ты пойми меня.

Я не могу себя найти,

Но я смогу себя свести

С ума и душу отвести,

когда лишь захочу.

Пусть жизнь на глиняных ногах,

Пусть балерины в сапогах,

Пусть тараканы в головах

И остальная чушь.

Но что нас может излечить?

Мы таем воском от свечи.

Мне шепчут на ухо, молчи

и, тут же, гасят свет.

От девяти до девяти

Я не могу себя найти.

Меня лишь Будда мог спасти,

Но Будды нет.

Молчит задумчивая ночь,

Молчит заманчивая дочь.

Молчанье знак согласья знаю точно я

Сказал один великий — «Бди»

Но мне мешают бигуди

И кто-то шепчет, не блуди,

Но я ищу себя.

В психоделическом саду,

В анатомическом аду

Ну в общем «хау ду ю ду» и больше ничего

Тогда давай на посошок

Быть может, станет хорошо

Себя я в этом не нашел

Нашел Его!

***

Уж лучше время бы не шло

И лучше если б не бежало,

Тогда б ничто не раздражало

И ни к чему бы, ни вело.

Но кто-то бесится от жиру

Кому-то надобен рывок.

Он закрутил на всю пружину

И получился кувырок,

Который опрокинет всех.

Шуршат измятые страницы

И невозможно отстраниться,

Когда ступает новый век.

А где же нимб? А нет его!

Нам померещилось наверно

Грядут большие перемены

Теперь в почете ничего.

Ведь это счастье: ничего

Уже тебя не беспокоит

И ничего не будет стоить

Приобрести из ничего.

Прошло то время. Ничего

Теперь, наверное, не будет,

А будут счастье строить люди

Руками прям из ничего.

— Ну как?

— Да, вроде, ничего!

— И я о том же лучше даже

И плюй в газа тому, кто скажет

Что не добились ничего.

Добили вместе силы тьмы

Остатки пагубных явлений.

Кто прав из вас рассудит время,

А кто не прав рассудим мы.

Уж лучше время бы не шло,

А лучше если б подождало

Тогда б большое можно в малом

Увидеть всем врагам назло!

Лучшая вера

От ДА до НЕТ немало лет.

И ДА из НЕТ не увидать,

И долог путь, и после ДА

Уж ничего, наверно, нет.

Я строю мост. Начало — НЕТ,

И путь лежит мой в никуда.

Последней точкой будет Да,

Но у меня сил больше нет.

Промчатся тысячи комет.

Погаснет новая звезда,

И станет НЕТ, наверно, ДА,

И будет ДА, наверно, НЕТ.

Струиться будет вечный свет

Туда, где правит ВСЕРАВНО.

И в бездне между ДА и НЕТ

Возникнет НО!

Смерть

Нет…,

Я ее прекрасной вижу

В тумане охладевших лет.

Кто нарисует углем грыжу,

Кто мелом высохший скелет.

Глазниц зловещие овалы

Нежны в скорбении своем.

Мне одиноко так бывало,

Когда мы были не вдвоем.

Все замирало, запекаясь,

Как кровь на выцветших губах.

И к ней губами прикасаясь,

Уже не чувствовал я страх,

А видел зарево румянца

На перламутровом лице

И па задумчивого танца

В обретшем силу мертвеце.

Ее любил давно, с рожденья,

Боготворил. И каждый день

Она ко мне являлась тенью,

Когда моя исчезла тень.

***

Дымится длинный коридор

Моей подкорковой прогулки.

Ступаю медленно, но гулко

Звучат шаги мои, как вздор.

Стучат несносным каблуком,

Стремятся вырваться наружу…

Я никому сейчас не нужен

И не нуждаюсь сам ни в ком.

Никто не спросит: «Как живете?

Зачем вы здесь в столь поздний час?

Уж не случилось, что у вас?»

Случилось… в «Фаусте», у Гете.

***

Все слиплось и пришло в забвенье.

Ни в памяти, ни в сердце, ни в душе

Не чувствую малейшего движенья,

Изрезан мозг, как старая мишень.

Забвенье лишь не ведает забвенья,

Все тлен и вечность — только миг,

Но нет границ у этого мгновенья,

Мгновенье — это вечности двойник.

***

Вдоль российских море-рек

На низинах и террасах

Уж, какой по счету век

С одного не вспомнить раза.

В откровенных деревнях,

В сокровенных городишках

Жило девок. О парнях,

А тем боле о мальчишках

Озорных не говоря,

Жило-было, пребывало.

Чуть закат у них заря

Под пуховым одеялом.

Парни-девушки росли

Подрастали и мальчишки

Заводились «Жигули»,

Дети, деньги и сберкнижки.

И привыкнуть не успев

К модным брюкам, к новым песням

Шли, забыв уже припев

Парни-девушки за пенсией.

Проплывая по реке

Трудно, что-либо подметить.

Все как прежде вдалеке:

Та же местность, тот же ветер

По деревьям налегке

Пьяный клевером гуляет.

Мой кораблик по реке

Мимо дальше проплывает.

Как там, кто на берегу?

Обратил ли он вниманье

Как от времени бегу,

А куда не понимаю?

Оставляя позади

Неизменную окрестность.

Житель, вместе поглядим

Из безвестности в безвестность.

***

Свет звезд идет к нам тысячу лет, бывает
звезды уже нет, а мы ее продолжаем видеть

Смотри на небо — неба нет.

Смотри на звезды — звезд помине.

Ты видишь только тихий свет

В твоих зрачках уснувший ныне.

Ты веришь в прошлое мой друг

Без пятен и фальсификаций.

И это прошлое вокруг,

Оно стремится повторяться.

С земли мы в прошлое глядим,

А в небе все мы ясновидцы,

Мы там себя опередим

И здесь сумеем повториться,

И здесь сумеем разглядеть

Как жили в звездной круговерти,

И как пришла за нами смерть,

И что настало после смерти.

Непостижимое уму

Какая быль, какая небыль.

Теперь я знаю почему

Так любим мы смотреть на небо.

Город

Безумный город забежал ко мне на час.

Влез в кресло с треском, сразу, не раздевшись.

Открыл вино и тут же закачал

объём его в желудочные дебри.

От удовольствия большого отрыгнув

Он лишь тогда и то, как отраженье

в окне меня заметил и окну

Свои высказывать решил соображенья.

И миллион огней в глазах то потухал,

То вспыхивал с невиданною силой

Я лишь подумал: Кто этот нахал?

Его не знаю. Кто его впустил? А

он отвечал уже на эти мысли

Шел пар из горла следом паровоз.

Зубов платформу аккуратно мыли

Два дворника. — Отвечу на вопрос.

Я Город. Я не мясо и не кость

Окно открою. Вижу что озябли.

— Какой же вы неугомонный гость.

— Ну что вы нет, скорее я хозяин.

— Хозяин?

— Да, а что смущает вас.

Я, может резок, вы меня простите

Я был и буду в профиль и анфас

А вас не станет, только погостите.

— Вы странный город, вы какой-то Даун

Будь я простым американским панком

Я б поспешил назвать вас крейзи таун

Да и послать подальше спозаранку.

— А вы сильны в английском между прочим

И между нами доложу вам по секрету

Я этим самым крайне озабочен…

— Возьмите в холодильнике котлету.

— Да в вашем холодильнике Пицунда

Склевали скорлупу давно цыплята.

— Ну, город вы, голубчик и зануда

— Я не причем — система виновата

И громыхая мусоропроводом

Мой город вышел, задыхаясь смогом

Уединился сразу же с народом

Меня наедине оставив с богом.

***

Я могу ошибиться в выборе ритма,

Я могу ошибиться в выборе стиля.

Ты, прости меня, сердце только Он говорит нам,

Что с тобою мы что-то уже упустили.

Он напротив меня в ожидании замер,

Он смеется в себя и всегда надо мною.

И когда смотрит в мир Он моими глазами

Я не вижу тебя, но я вижу иное.

Зреет заговор космоса сердце, ты слышишь?

Это все неспроста, если вдруг замолкают

Птицы певчие в небе и множатся мыши

И рождается снова не Авель, а Каин.

Я могу ошибиться, но в названии срока,

Я могу ошибиться, но не будет ошибки.

Все мы дети грядущего страшного рока,

Мы, смотрящие в небо прищуром улыбки.

А пока только шепот и тихие вскрики

И не видит никто проходящие мимо

Катастроф, эпидемий зловещие лики

В неге нот и цветов и спокоиствии мнимом.

Слышишь, сердце как будто бы пишется реквием

И становиться сердце безразлично и пусто,

Кровь по венам уходит бурлящими реками

Ударяя в вески тяжким молотом пульса.

***

Лицо мое порви

На нем следы затрещин.

Бездарные в любви

Писали эти вещи.

Всех уровняет ночь.

Мы различимы снами

Бездарным не помочь

Они пробьются сами.

Они полюбят всех

Готовые на больше

И первородный грех

Переведут на боже.

Они сплотят ряды,

Они подправят нравы

Бездарнее орды

И Карла под Полтавой

Сошлют нас на Тибет

Для усмиренья плоти.

Люблю себя в тебе,

А ты меня напротив.

Какой эдемский вид!

Когда нам станет пусто

Мы сытые в любви

Полюбим Заратустру.

Не голод живота

Страшит, а пресыщенье

В природе ведь черта

Есть точки продолженье.

Но что там за чертой?

Унынья непрерывность?

В безгрешности святой

Есть некая пассивность.

Но свету нет конца.

Знать души мы излили.

Сомкнулись два кольца

Из точек и из линий.

Любовь великий дар

В каком-то смысле прочерк.

А прочерк господа

Он между тем и прочим.

И в этой пустоте

Под крылышком господним

Из бездны душ и тел

Друг друга мы находим.

Фэнтези

Где марлевое небо

Накрыло верхушки сосен,

Где стебли трав возносят

Листы к жилищу Феба.

Где ночь безмолвно салфетки рвет,

Кидает их в лукошко,

А звезды в ее окошко

Подглядывают кокетливо.

В дремучем лесу в вечном сумраке

Слышны звуки сердце щемящие.

Там кости разбросаны умерших

От свиста парящего ящера.

И сквозь буреломы в трещинах,

Которые кажутся жабою,

Горят огоньки зловещие

И манят и зовут жалобно.

Все таится, крадется, подглядывает.

Шелестит не листва обреченная,

То усеяны мерзкими гадами,

Шепчут только проклятья мхи черные.

И курганы как сфинксы безмолвные

Надо всем, возвышаясь вопросами,

Разряжают лиловые молнии,

Метя в небо вершинами острыми.

В этот мир поглащеный Зибарусом

И драконом Суоми захваченный

Направляюсь я скоро под парусом

За любовью когда-то утраченной.

Сюрреальный мальчик

Года оделись в странные одежды

И лица их запрятаны в вуаль.

До слез в глазах я всматриваюсь в даль.

Ищу черты знакомые мне прежде.

Но что-то странное мне видится в Дали: