Бесплатный фрагмент - Как войти в литературное сообщество

Вступительная лекция Александра Гаврилова

Меня зовут Александр Гаврилов, я редактор, литературный критик, организатор всякого рода литературных мероприятий, фестивалей, премий — чего еще? Примерно всего, что бывает вокруг литературы. И мы решили поговорить сегодня о том, как войти в литературное сообщество.

Как только мы разместили анонс этого вебинара, так немедленно толпа участников литературного сообщества стала задавать мне вопросы, а можно ли как-нибудь из него выйти или можно ли как-нибудь в него никогда не входить.

Дело в том, что литературное сообщество во все времена, во все века своего существования славилось тем, что его нравы были очень скверными и людоедскими. Ничего принципиально не изменилось и к настоящему дню: по-прежнему люди, входящие в литературное сообщество, а тем более только начинающие свой путь в нем, испытывают большое внешнее давление, и удивительно…

Я довольно близко общаюсь с разными писателями: немножко занимался литературным агентированием, немножко занимался литературной редактурой и так далее, и так далее, а с какими-то писателями я просто близко дружу по-человечески — многие из них приятные люди, несмотря на то, что молва говорит о писателях, это правда, писатели бывают очень приятные. И каждый из них рано или поздно задавал мне вопрос: «Ну почему литературное сообщество меня отвергает?» Причем речь идет не о людях, которые существуют на каких-нибудь особенных птичьих правах — это и наиболее популярные сегодня молодые поэты, и очень известные прозаики и драматурги — так или иначе, каждый из них чувствует, что литературное сообщество его отвергает, его персонально, что ему трудно пробиться, трудно реализовать себя, что ему трудно добиться прочтения, не говоря уже о почтении. В этом смысле, видимо, в самой природе литературного сообщества есть что-то, что заставляет его участников взаимно отвергать друг друга.

Если мы посмотрим на те рецензии, которые Бунин писал о работах современников или Скотт Фитцжеральд, Эрнест Хемингуэй, Курт Воннегут, Джон Апдайк писали друг о дружке, то мы увидим, что это чрезвычайно конкурентная среда. Хотя литераторы в буквальном смысле не конкурируют ни за какой ресурс: если человек прочитает книжку Льва Толстого, он не прочитает книжку Ивана Тургенева? Нет, прочитает. Почему же тогда литераторы конфликтуют? Мне кажется, что эта ситуация в первую очередь связана с тем, что литературное сообщество движимо, так или иначе, вопросами литературного вкуса. И каждый литератор для себя, для того, чтобы продолжать свою творческую работу, должен принимать очень много стилевых решений: как выбрать, как написать эту или эту сцену, как выбрать, как написать это или это стихотворение. И в результате именно эта работа понуждает их чужую деятельность оценивать чрезвычайно жестко, а уж если речь идет о каком-то коллективном обсуждении или коллективном осмыслении, то эта коммуникация становится довольно мучительной для всех участников, причем, странным образом, не только для тех, кого ругают, кого назначают «не-поэтом», «не-писателем», «не-драматургом» — поверьте, примерно то же самое творится в театральном мире — «не-актером» и так далее — там тоже довольно сильно спорят, кто на самом деле писатель, кто не писатель.

Почему в литературное сообщество все-таки надо входить? В литературное сообщество, которое почти везде — я потом расскажу, что есть такие тихие заводи, и они вполне продуктивны в некоторых смыслах — но почти везде все-таки оно очень жестко по отношению к своим собственным членам работает. Но почему все-таки стоит в него выходить? Все-таки очень редко писатель работает сам для себя. Такие примеры существуют, мы знаем, скажем, пять-шесть примеров в истории мировой литературы, которые всю жизнь работали, продолжали писать и при этом не нуждались в публикации вообще: великая англоязычная поэтесса Эмили Дикинсон, Эмиль Блаженных, русский поэт, почти невозможный, удивительный для своего времени и при этом почти никому не известный, потому что он в основном не… работал.

Тем не менее, в основном, обычно писатель все-таки нуждается в собеседнике, нуждается в публикации, нуждается в поддержке. Вот только что случилось замечательное событие: существует такая — одна из самых значительных — литературная премия в России, входящая в пятерку самых значительных литературных премий России, премия «Нацбест», «Национальный бестселлер». Она придумана очень ярким и как раз невероятно жестким деятелем литературного сообщества, петербургским критиком Виктором Леонидовичем Топоровым и вручается каждый год в Петербурге, в зале гостиницы «Астория». На «Нацбест» может быть номинирована любая книга — вышедшая или рукопись. У нее есть закрытый список номинаторов, которые имеют право выдвигать книжки. И вот победила в ней книга Леонида Юзефовича «Зимняя дорога» — замечательный роман замечательного писателя, если кто не прочитал, настоятельнейшим образом рекомендую. Действительно, Юзефович — очень большой современный писатель. Но на втором месте, с отрывом от Юзефовича в один голос, оказалась книжка автора под псевдонимом Однобибл — это, видимо, человек-однолюб, который полюбил одну книгу, ее и написал, ее и опубликовал. Книга эта называется «Очередь», она опубликована при помощи Ridero. Именно в этом статусе она попала некоторым таинственным образом к одному из номинаторов премии «Национальный бестселлер» Льву Данилкину — очень влиятельному литературному критику и журналисту и писателю, сейчас работающему над биографией Ленина. Книга понравилась Льву Данилкину, а Данилкин — довольно строгий критик и хороший читатель. Он выдвинул ее на эту премию. И вот — чудо! — человек, у которого нет никакой истории в литературе, который написал к настоящему моменту одну книгу и опубликовал ее в Ridero, то есть без какой бы то ни было издательской поддержки — он в коротком списке одной из крупнейших литературных премий. Почему? Что это дает? Это, конечно, дает немедленно гораздо более широкий круг читателей. Мы видим, что рецензии на книгу Михаила Однобибла появляются уже в ведущей прессе. Мы видим, что, скорее всего, несколько издательств — ходят, во всяком случае, такие закулисные слухи — будут пытаться сделать ему издательское предложение и выпустить книжку на бумаге. Вероятнее всего, для бумаги она будет немножко заново отредактирована.

Возможность взаимодействия с большой литературой, с большими премиями — она очень важна для писателя. Меня постоянно спрашивают, что можно сделать, как пробиться в литературу. Я говорю: «А что такое для вас «пробиться в литературу»?» — «Вот я хочу номинироваться на «Большую книгу»! Я хочу номинироваться на «Национальный бестселлер»! На «Букер»!» Я не вполне уверен, что история книги «Очередь» Михаила Однобибла — она образцовая. Я не уверен, что это то, на что следует равняться. Все-таки, хотя такие истории бывают, премия «Нацбест» была смоделирована так, чтобы иметь возможность «открывать» новые имена, предъявлять человечеству и сообществу новых писателей. Но, мне кажется, что не следует жестко воспринимать ситуацию: либо я лауреат «Большой книги» или, например, премии «Ясная поляна», либо я не вошел в литературное сообщество и не писатель и трачу свою единственную жизнь и мозолю свою бессмертную душу. Мне кажется, что литературное сообщество на самом деле довольно большая вещь, и существование в сообществе не всегда и не единственным образом связано с тем, что писатель монологически высказывается, а критика и публика восхищенно внимают, не имеют никакого права усомниться или ответить в какой-то жесткой критической манере. На самом деле такого положения нету и на самом верху. Вы замечали, что примерно любая книга может быть встречена как позитивным откликом: «О! Замечательная книжка! Мы давно ее ждали!» — там все равно, Акунин, Радзинский, Маринина или Михаил Шишкин — так и, разумеется, разгромной критикой: «Ну что это такое? Опять то же самое! Невозможно читать одинаковые книги в стотысячный раз». Это странным образом, если угодно, и есть литературное сообщество — так уж оно устроено. В то же время в литературном сообществе можно и нужно участвовать на правах — возможно, это странно прозвучит — на правах читателя. Дело в том, что все писатели, все критики, более того, все издатели, с которыми я сейчас разговариваю, и очень многие участники литературного процесса на других позициях — редакторы, книжные продавцы — в один голос горюют об одном и том же: в России почти прекратился процесс общественной дискуссии. Вот книга выходит, все ахнули или ухнули, ужаснулись или восхитились, куплено какое-то количество экземпляров — все. И дальше даже очень крупные авторы — ну, сейчас, слава богу, люди, работающие в русской литературе наиболее энергично — хорошо переводятся на иностранные языки. И вот они рассказывают мне: «Мою книжку перевели на французский, ее читали год, было довольно много рецензий, в интернете появлялись какие-то отклики, мой агент и редактор их собирали и отправляли их мне». «Вот, мою книгу перевели на немецкий: мне несколько раз позвонили журналисты, позвонили с радио, сняли телевизионное интервью». Потому что продолжается культурный процесс, продолжается процесс чтения и обсуждения. И когда выходит новая книга по-русски, есть какое-то количество отмеченных или побужденных издательством публикаций, анонсы — торговые анонсы, издательские анонсы — и все. Дальше книжку начали читать — и что? И где разговор? Это означает, что каждый, кто способен не только написать свое, но и прочитать чужое и высказаться некоторым внятным образом внутри ли читательских сообществ, таких как LiveLib или «Стихи.ру», в собственном блоге, в какой-нибудь региональной прессе, может это сделать. Персональные блоги активных читателей становятся все более и более серьезным инструментом, и сами эти читатели, если это просто досужие читатели, или переводчики, или профессиональные критики, тоже в качестве блогеров оказываются едва ли не более влиятельны, чем их коллеги, работающие в какой-то центральной прессе. Вхождение в литературное сообщество возможно в качестве читателя — и это очень влиятельно.

Вхождение в литературное сообщество возможно путем участия в литературных конкурсах. Я «просканировал» какое-то количество тех ресурсов, которые у себя собирают разные конкурсы, мне показалось, что наиболее значительная подборка литературных конкурсов (больших, не самодеятельных, сетевых литературных конкурсов, а конкурсов с какими-нибудь призами, с привлечением серьезной публики в жюри) собрана вот здесь: konkursgrant.ru. Они разбросаны в других местах, но там мне показалось, что они реже обновляются и в целом гораздо менее интересны. Почему литературные конкурсы — причем не только «серьезные» литературные конкурсы, но и конкурсы вроде фантастической «Рваной грелки» и «48 литер» — почему они хороши и почему в них стоит участвовать? Не только потому, что участников конкурсов замечают и другие участники конкурсов, и люди, которые за ними следят, и читатели, конечно, но и потому, что конкурс дает писателю некоторый творческий импульс, создает для него дедлайн и побуждает его непременно закончить. Одно дело, когда перед вами вечность, белый лист, и вы можете совершенствовать окончательную форму своего шедевра ровно до тех пор, покуда жестокая смерть не вырвет вас из рядов литературных деятелей. Другое дело, когда есть конкретные временные рамки, конкретная задача, и ее можно выполнить. Это возможность некоторым образом отточить литературный инструментарий, освежить свою писательскую палитру и сделать так, чтобы вы как писатель не застаивались, не застревали в той большой работе, которую вы ведете, потому что это необходимо вашей душе, что есть ваше главное произведение.

Самая серьезная из премий по работе с начинающим писателем, по анализу текста, по последующему отслеживанию тех, кто прошел на какие-то места, хотя бы в короткие списки — это премия «Дебют». Очень полезно — если вы по возрасту подходите, пожалуйста, шлите туда все время все работы, которые подходят под премиальные правила. Потому что, по-моему, никакая другая премия не старается так энергично поддерживать каждого из тех, кто попал уже в обойму — в короткий список хотя бы.

Можно и нужно участвовать в фестивалях и конвентах: литературное сообщество — и это, пожалуй, одна из предпоследних вещей, которые я хочу сказать про литературное сообщество, — литературное сообщество живьем всегда существенно лучше, чем по переписке. Люди, которые за глаза или даже на форумах впрямую друг другу пишут какие-то чудовищные, немыслимые вещи, называют друг друга ну только что не желтыми земляными червяками, встречаясь живьем, первые десять минут дичатся и ходят кругами, а через полчаса отправляются вместе пить чай с баранками или водку с селедкой и оказываются, в общем, при личном контакте гораздо более милыми людьми, чем можно было предположить по тому, что они позволяют себе написать в сети. Тем не менее, в сети есть некоторое количество сообществ, которые выполняют, так сказать, задачу взаимной поддержки. Это в первую очередь, как ни странно, «Стихи.ру», где энергично поставлен инструмент взаимного рецензирования. Для людей, занимающихся современной поэзией — с глубоким анализом того, что, собственно, человек делает, — есть очень интересный ресурс «Полутона», за которым я, например, слежу постоянно, и он кажется мне очень информативным, очень интересным. Есть «Самиздат», но он почему-то — я не очень понимаю, почему — скорее оказался ресурсом взаимных жестких «наездов», чем взаимной поддержки. Я знаю, что замышлялся он совершенно иначе — здесь уже, в чате, неоднократно это появлялось.

И последнее, что я должен сказать — это грустная часть истории. Отчасти я бы предпочел вообще не касаться этой темы, поскольку мне вообще не нравится, что она существует на планете Земля. Но поскольку было задано несколько таких вопросов, формально я могу считать, что я просто отвечаю на ваши вопросы. Несколько вопросов касались премий и конкурсов, которые предусматривают оплату со стороны участников. Мне очень грустно это говорить, но я вынужден: я абсолютно уверен, что такие премии — это форма мошенничества. Они предлагают одно — литературную премию, свободное состязание текстов, участие в литературном сообществе, а продают совсем другое — братскую могилу, коллективную публикацию, в которой никто никого так никогда и не прочитает. И, с одной стороны, понятно, что иногда это важный инструмент: человек долго работал над своим единственным главным сочинением, он в конфликте сам с собой, он в конфликте с миром, он не может твердо объяснить, чем он занимается и зачем потратил столько лет своей жизни именно на это. И посреди всего этого ему предлагают купить звание Золотого лауреата Бриллиантового конкурса Всемирного союза творцов планетарного масштаба всего-то тыщ за пятнадцать рублей. Может ли человек отказать себе в такой мелочи и слабости? Ну, может, и может, но не обязан — если совсем припрет, смело покупайте бриллиантовые регалии, но, увы, к сожалению, понимайте, что это вам продали поглаживание, а не вы тем или иным образом вошли в литературное сообщество. К сожалению, того главного, для чего, как мне кажется, создается литература, то есть ради контакта душ, ради слияния того, кто может сказать, и того, кто хочет услышать, к сожалению, в этом коллективе вот эти платные литературные состязания не помогают никаким образом. Да и вообще, я иногда задаю себе вопрос, многие духовные учения предполагают, что после смерти человек встречается с судьей, который будет спрашивать его, зачем он делал то-то и то-то. Ну и вот, человек говорит: зачем я курицу убил — ну вот, очень дети были голодные. Зачем я червонец украл — мама слегла, лекарство нужно было. Вот я думаю, когда организаторы литературных конкурсов за деньги явятся пред судьей, и тот спросит: «Зачем вы обманывали людей, которые нуждались в понимании? Зачем вы лгали людям ради небольших денег?» — что они будут отвечать? Я не знаю. Ну да, вот есть ответ в чате: «Это потому, что они сами хотели», — нет, это плохой ответ.

Спасибо большое. Это примерно все, что я хотел сказать. Теперь я начинаю отвечать на ваши вопросы.

Ответы на вопросы участников вебинара

Как войти в тусовку современной поэзии, если ты из провинции?

Не вижу никакой разницы, в провинции или в Москве вы живете: сегодня основное место жительства современной поэзии — это интернет. В интернете мы видим огромное количество литературных сообществ, конкурсов, блогов — публикация в блогах почти приравнивается к публикации в толстом литературном журнале, у каждого из бумажных изданий непременно есть интернет-версия. Если вы из «провинции» — что такое провинция, не знаю, там, какой-нибудь Берлин является русской провинцией? Там живет несколько очень приличных русских писателей, чувствующих себя очень оторванными от московской жизни. Я, в общем, скорее согласен, тут промелькнула в чате фраза, что автору нужно входить в читательское сообщество, а не в литературное. Я и согласен, и не согласен — сейчас расскажу, почему. В читательское сообщество нужно входить, потому что это и есть работа писателя — говорить с теми, кто готов слушать. Но писательское сообщество писателю абсолютно необходимо для того, чтобы понимать, что ты делаешь. Все-таки когда писатель находится в творческом процессе, полностью поглощен творчеством, у него почти не может быть, за единичными исключениями, почти выключен механизм внешней оценки того, что он сам делает. И читательское сообщество — если уж писатель его нашел — оно поддерживающее: «Ой, круто-круто! И это тоже круто! У тебя там на первой странице героя зовут Вася, а на третьей странице — Петя. Это так лихо, прям настоящая фантастика!» — ну нет, мне кажется, что писательское сообщество, включая его критическую настройку, включая его жесткий анализ, необходимо для того, чтобы поддерживать себя в форме и время от времени получать серьезный аналитический фидбэк от тех, кто для вас самого важен как профессионал.

Случайно или нет мы становимся писателями? Было ли что-то в детстве, указывающее на судьбу? Вот у меня печатная машинка… И вот оно сбылось…

Мне кажется, что это — главный знак. Вот у кого сбылось — тот и писатель. А у кого не сбылось — тот нет.

Есть ли смысл в электронных книгах для авторов и издателей? Ведь стоит одному человеку купить книгу в электронном варианте, она тут же может оказаться в интернете, и тогда не будет остальных продаж, но тут же аудитория скачает и прочитает. В итоге — никаких вознаграждений за труд…

Все крупнейшие библиотеки — как пиратские, так и легальные — все они возникли и сформировались до начала эпохи электронных книг. Что это означает? Это означает, что никакой защиты с тех пор, как существуют сканеры и распознаватели текста, никакой специфической защиты бумажная книга для текста не предоставляет. На мой взгляд, слава богу. С другой стороны, мы видим, что электронные продажи совершенно не обязательно ведут к мгновенному пиратированию. Во-первых, давайте будем честны, пиратируют самые популярные титулы. Во-вторых, у нас есть такой интересный опыт, когда телеведущий, литературный критик, литературовед и историк Александр Архангельский опубликовал свою книжку «Музей революции» в сети до ее бумажного издания; на сайте, который мы сделали специально под эту книгу, он написал такой короткий текст — обращение к господам пиратам: «Дорогие господа пираты, — дело происходило в сентябре, — мы выпускаем эту книжку, сейчас электронную, потом, в ноябре, бумажную. Я очень прошу вас до 1 января не воровать эту книжку и не выкладывать ее ни на каких бесплатных ресурсах — не потому, что я жадничаю, потом можете это сделать, но сейчас мне важно посмотреть, как она будет скачиваться, как она будет покупаться и читаться». Что вы думаете? До 1 января следующего года книжка нигде не была опубликована, ни на каких бесплатных ресурсах. Мне кажется, что если автор явным образом скажет: «Пожалуйста, дайте мне полгода, а потом я сам выложу вычитанный и хорошо подготовленный текст», — то даже с пиратами почти всегда можно договориться. Я понимаю, что это странно звучит, но правда же, на самом деле.

И подытожу: в электронных книгах, безусловно, есть смысл, потому что они стоят очень дешево — то есть почти бесплатно или бесплатно — и помогают экспериментировать с читательскими ожиданиями. Возможно дать книгу первым читателям, а потом, поглядев на реакцию, переписать ее, отредактировать и выпустить второе издание в электронном или бумажном виде. Да, электронная книга защищена несущественно хуже бумажной: бумажная книга появляется в отсканированном виде в интернете на торрентах, если она популярна. Но электронная книга предоставляет гораздо больше возможностей для эксперимента.

Авторы сейчас пишут диалогами и монологами, и как можно меньше закадрового голоса. Что это — день моде или по старинке уже писать не будут? К этому надо стремиться или писать, как можешь и как хочешь?

Вы формулируете этот вопрос уже в терминах сценария. Вообще, в романе не бывает закадрового голоса — там в кадре ничего не бывает. К сожалению, поскольку движущиеся картинки становятся основным медиа, а текст — второстепенным по значимости; видимо, да, в литературе будет нарастать вот такая сценарная техника. Меня это раздражает как читателя, я это не люблю. Если вам по-прежнему охота писать по старинке — пишите по старинке. Я уверен, есть читатель и для такой — лишь бы качественно подготовленной и с любовью выписанной — литературы.

Существует ли момент везения для начинающего писателя, и как его минимизировать, хотя электронные издательские системы ставят большинство «новорожденных» в равное положение?

Я не уверен, что правильно понимаю вопрос. Мне бы казалось, что стоит максимизировать момент везения для начинающего писателя. Электронные издательские системы, действительно, ставят большинство «новорожденных» в существенно более равное положение — не надо больше ходить с коньячком и конфетками по редакторам толстых литературных журналов и больших бумажных издательств. Но, правда, старательных попыток показать свой текст миру все равно они никаким образом не снимают.

Сегодня все союзы писателей и многие издатели предлагают издать книгу и даже раскрутить ее за счет авторов. Цены — аховые. Мне пришлось собирать деньги на проект на краудфандинговой платформе, мои читатели возмущены. Вопрос: кого и за какие заслуги или за какие деньги печатают? И еще: как быть таким авторам, как я — даже уже вроде на половине пути к признанию?

Таким авторам, как вы, которые на половине пути к признанию, нужно продолжать идти по этому пути и пройти остальную половину. Нужно нахально и настырно рассылать свои книги в редакции, просить своих читателей обратить внимание местной прессы на вас и на вашу работу, участвовать в литературных конкурсах, участвовать критически в интернет-сообществах и направлять тех людей, которые идут на контакты, на вашу работу. Да, к сожалению, такова судьба каждого начинающего писателя, даже если это очень хороший писатель. Увы, не существует земель блаженных, где бы автор написал, бросил в бутылку рукопись, отправил в прибой — ему оттуда из прибоя золотая рыбка и Нобелевская премия. Хотелось бы — но нет.

На Форуме в Липках сказали, что у меня хорошая проза, АСТ — Вацатуров подтвердил, что у меня хорошая проза, но где получить более развернутую конструктивную критику, которая проработает и укажет на недостатки моей прозы? Я даже деньги предлагал одной известной критикессе, но она меня проигнорировала! Где получить конструктивную критику? Готов за нее платить.

Вы молодец, что участвуете в Форуме в Липках — это форум, который делает Фонд социально-экономических и интеллектуальных программ. В нем можно и нужно участвовать молодым писателям — это полезная институция.

Во-первых, подумайте, зачем вам конструктивная критика? Чего вы от нее хотите? Что она должна с вами сделать? Что должно измениться в вашей судьбе или вашей литературе из-за этой самой конструктивной критики? Потому что если это критика как критика, то за что вы хотите заплатить? Чтобы что? Мне кажется, что авторы очень часто этого вопроса сами себе не задают и ответа на него не дают. Если у вас есть какой-то особенный про это ответ, пожалуйста, напишите мне на sasha.gavrilov@gmail.com.

С другой стороны, почти все литературные школы, и в особенности Creative Writing School — это вот такая институция замечательная, которую придумала писательница Майя Кучерская, это очень интересная литературная школа — при ней сейчас создается ровно такой инструмент, о котором вы спрашиваете; у них вообще много интересных инструментов, в том числе skype-коучи — писатели учат писателей, редакторы учат совершенствовать свой текст, — и отдельно у них есть вот такой (сейчас он в работе, я знаю) инструмент, так сказать, глубокого рецензирования, глубокого анализа присланного текста по запросу и за отдельную денежку.

По каким признакам, например, считать себя участником сообщества? Издания и публикации? Известность и медийность? Отзывы и знакомства? Что-то одно или все сразу? И так ли уж нужно автору быть участником сообщества? Творчество — дело индивидуальное, Пелевину литературное сообщество не нужно.

Вы совершенно правы, все у Пелевина хорошо, он поучился в литературном институте, опубликовал свои первые работы в журнале «Знамя», потом стал одним из самых любимых писателей русского интернета, потом стал публиковаться миллионными тиражами, а потом начал обходиться без литературного сообщества. Мне кажется, что сразу после того, как кого-нибудь из здесь присутствующих начнут печатать пелевинскими тиражами с пелевинскими гонорарами, уже можно не то что обходиться без сообщества, а действительно не вылезать из бунгало в Тайланде, где, как говорят, живет Виктор Пелевин. А может, это и не правда — не знаю.

Литературное сообщество, как мне кажется, дает писателю возможность продолжать свою работу, чувствовать, что ты не робинзон, что ты — часть большого культурного процесса. Еще раз повторяю, для этого совершенно не обязательно ходить на ежегодные обеды «Большой книги», непременно печататься в журнале «Новый мир». Для этого можно, как один из самых последовательных и настырных критиков современной поэзии Кирилл Анкудинов, сидеть в большом городе и постоянно работать, постоянно писать. И постепенно понимать, что то, что ты говоришь, значимо для неопределенно широкого круга людей, а это и есть, как мне кажется, заниматься литературой.

Есть ли смысл печататься за свой счет?

И да, и нет. Есть смысл напечататься за свой счет, если вы надеетесь, что это в дальнейшем приведет вас к настоящей известности и большим тиражам в нормальных издательствах. Например… ну, не знаю, какой привести вам мотивирующий пример… Льюис Кэрролл напечатал свою «Алису…» на собственные деньги и нарисовал к ней картинки. Картинки были до того скверные, что Кэрролл заказал — за свои деньги снова — Тенниелу иллюстрации и снова выпустил книжку за свой счет. И вот уже после того, как она стала во втором издании прилично продаваться, его подхватили издатели, и после этого он стал великим классиком мировой литературы.

С другой стороны, понятно, что бывает «за свои деньги» и «за свои деньги». Бывает книжка, которая выпущена за свои деньги и канула в Лету, а бывает книжка, которая выпущена за свои деньги и дальше распространена по издателям, критикам, влиятельным читателям, прочитана поколением и становится событием в культуре.

Был такой великий писатель русский в самом конце XIX — начале XX века Василий Васильевич Розанов. Его лучшая книжка — «Уединенное» — была тоже опубликована за собственные средства, он просто сдал подготовленный макет в типографию, потом очень хорошо заработал на ней. Вообще потом еще несколько книжек своих выпустил сам и был очень доволен.

Почему в России и в частности в городе Красноярске писатели не имеют возможности печататься, обратиться к литературному агенту, как на Западе, который бы продвигал произведение «в кредит». Не имею связей и денег, пробиться не могу.

К сожалению, вынужден констатировать, что возможность, о которой вы пишете, отсутствует у жителей Турции, Туниса, Египта, Китая — там довольно много жителей, — Вьетнама, ЮАР, Аргентины — нет, про Аргентину вру, — Чили, ну, и так далее. О чем я говорю? К сожалению, вот эта англо-саксонская модель литературного агентирования полноценно функционирует в очень небольшом числе стран. Да, действительно, там хорошо, а в других местах не очень хорошо, в смысле, не так хорошо, хотя хорошо, конечно, хорошо — в дому и стены помогают. Поэтому нужно пользоваться теми инструментами, которые есть: нужно рассылать свои произведения по редакциям, нужно получать отказы. В этом смысле очень важную историю мне когда-то рассказал Андрей Курков — такой живущий в Киеве писатель, пишущий на русском языке. Он на сегодня является самым тиражным в Европе писателем, пишущим на русском языке: «Пикник на льду», «Последняя любовь президента» и еще несколько книжек очень хорошо переведены на английский, французский, немецкий и в Европе продаются очень активно. Вот Курков рассказывал, как он начинал, как он шел к этому опыту. У него была жена-англичанка в этот момент, и она помогла ему хорошо перевести маленькие фрагменты его романа на английский и начать рассылать их по тем издательствам по каталогам международных книжных выставок, которые вообще могли бы заинтересоваться такого рода книгой. Поскольку западные издательства гораздо более аккуратные в своем деле, чем отечественные, они присылают отказы. Вот Курков рассказывал, сколько отказов он получил, покуда подписал первый контракт. Он получил больше трехсот отказов, после чего подписал очень успешный контракт, и вот на сегодняшний день является одним из самых успешных писателей на русском языке в мировом контексте. Будьте готовы получать отказы — это важный элемент работы…

Почему у современных издателей напрочь отсутствует литературный вкус и чутье? Неужели среди них не появятся современные сытины и другие меценаты от культуры?

Сытин не был ни на мгновенье меценатом от культуры. Ну что вам сказать насчет литературного вкуса и чутья? Вы правы, их нет. Для вас открывается прекрасная ниша — станьте издателем и блесните чутьем. Уверен, что первые 5—6 супербестеллеров заложат финансовое основание для дальнейших форм активности, в том числе и меценатства.

Могут ли всех писателей традиционного образца, которые не смогут войти в интернет-сообщество, просто забыть? Или, по вашему мнению, традиционное писательство и интернет-писательство так и будут существовать бок о бок в будущем?

Грустная правда: большинство ныне живущих писателей будут забыты. Так же, как забыто большинство писателей, живших в XIX веке, в XVIII веке, в Европе в XVII веке. Мы недавно разговаривали с одним крупным переводчиком и издателем Евгением Витковским, и он обратил мое внимание на то, что мы знаем какие-то важные фигуры — Шекспира или Франсуа Вийона. Но если мы пробуем разбираться с тем, как произошли эти тексты, как случились и какая в них часть является новаторской, а какая традиционной, то мы обнаружим, что в действительности вокруг них была плотная толпа людей, по существу, схожих литературных возможностей и едва ли существенно уступающих им в таланте. Но никого из них мы не помним. Кто помнит блистательного британского драматурга Бена Джонсона, кроме филологов и фриков вроде меня? Никто. А ведь он великий драматург, друг и современник Шекспира. Так что будут ли забыты писатели, которые смогли войти в интернет, или писатели, которые не смогли войти в интернет, — это еще бабушка надвое написала. Кто-то из тех, кто вообще не имеет отношения к интернету, останется в истории литературы. Кто-то из тех, кто сегодня пишет в интернете, будет вписан на скрижали вечности и всегда перечитываться на бумаге, на электронной бумаге.

Что вы скажете о премии «Золотое перо Руси»?

Одна из честных премий третьего ряда.

Что вы посоветуете поэту, который уже издал сборник стихов и заканчивает первую часть большой поэмы? Как найти свою аудиторию?

Я советую такому человеку очень много читать вслух свои стихи — где-то на вечерах, делать это под запись и размещать в интернете, вешать на Sound Cloud — потому что стихи в тексте хороши и хорошо живут, но мы видим уже сейчас, что звучащий текст живет существенно лучше и аудитория растет быстрее — люди любят слушать поэтов, поэты знают про свои стихи и способны прочитать их так, как никто другой.

Нон-фикшен? И что в тренде?

В нон-фикшен дела обстоят так: нон-фикшен страшно неоднородный, потому что, строго говоря, в России в нон-фикшен валится все от ученых трудов, написанных абсолютно заумным языком, до компилятивных сборников, как верно засолить огурцы. Это сообщество, которое еще меньше структурировано, еще меньше сплочено, чем сообщество людей, занимающихся так или иначе художественной литературой. Но в ней есть важные литературные премии — в первую очередь премия «Просветитель», к которой я имею честь иметь некоторое отношение и которая посвящена в основном книгам, популяризирующим достижения современной науки.

Что в тренде в нон-фикшен? В тренде, с одной стороны, бесконечные поучения: как правильно распорядиться своим временем, своими деньгами и своими талантами, чтобы хотя бы что-нибудь из этого приспособить к делу. Ну и, с другой стороны, в тренде очень персонально и живо написанные книги, именно просветительские, объясняющие сложное простыми словами. Это и только что выпущенная по-русски, а до этого вышедшая по-английски книга Владимира Динца «Песни драконов», и книжки Аси Казанцевой, и книжка Александра Панчина «Сумма биотехнологии».

Как вы относитесь к статье Сергея Арутюнова о журналах-толстяках?

Простите, пожалуйста, я не читал статьи Сергея Арутюнова о журналах-толстяках. Я примерно представляю себе ход мыслей Сергея, мне очень интересны его рассуждения о современной поэзии, хотя я совсем не всегда с ним согласен, но его последовательность и душевное пламя кажутся мне очень привлекательными, и я стараюсь следить за его творчеством. Что Сергей сказал о журналах-толстяках, не знаю, подозреваю, что ничего хорошего. Боюсь, что и я не смогу ничего хорошего прямо сейчас о них сказать.

Может быть, у вас есть свой собственный прогноз? Поэты теперь не собирают целые залы — разве что библиотечные в провинциях.

Вы знаете, это неправда! Во-первых, мне кажется, что уже где-то в чате мелькало имя Веры Полозковой, которая собирает целые залы, тысячные залы. Для этого Вере пришлось придумать, каким образом совместить поэтическое выступление с некой аудио-визуальной инсталляцией: зритель нынче привередлив, ему одного поэта мало, ему подавай, чтобы все-таки что-то булькало, к добру или к худу. В любом случае тысяча человек, которые услышали любого современного поэта, — это лучше, чем тысяча человек, которые любого современного поэта не услышали.

Кроме того, я не согласен как раз с тезисом «разве только библиотечные в провинции», потому что, например, Иркутский поэтический фестиваль — это что-то совершенно невероятное, но тем не менее оно происходит каждый год. Там просто хорошие поэты, ничего экстраординарного. Он существует на базе местной филармонии, собирает зал в шестьсот, кажется, мест — я недавно в нем был, с ужасом, на самом деле, потому что не мог понять, неужели в самом деле этот зал может наполниться любителями современной поэзии. Да, может. В принципе, в России есть слушатель и читатель современной поэзии, действительно, он живет не в мегаполисах, а в городах поменьше — ну, по-разному бывает.

Как будет поэзия теперь?

Поэзия теперь будет так, как поэзия всегда — непохожей на поэзию, которой мы ждем. Ну, как вот Мандельштам ничем не похож на Некрасова, так же и поэты сегодня не будут ничем похожи на Евтушенко.

Предположим, я написал заведомый бестселлер. Полезен ли будет литературный агент, чтобы его эффективно запустить?

Литературный агент полезен, но, честно признаться, я знаю в России одного литературного агента, которая эффективно функционирует, и она отказывается примерно от всего, что ей предлагают, потому что у нее уже и так портфель раздут — она продвигает только тех авторов, которые ею самою любимы. Литературное агентирование без страстной влюбленности в текст вообще не бывает. В тоже время, знаете, во что я верю в смысле литературного агентирования? Этот инструмент был очень эффективно применен в фантастике в 90-х годах. Он по факту называется «взаимное агентирование» — когда несколько талантливых, интересующихся литературой друг друга, хорошо друг с другом ладящих авторов начинают представлять интересы друг друга перед издательствами. Для чего? Казалось бы, если ты можешь продать чужую книжку — ты можешь продать и свою. Нет. Если ты продаешь чужую книжку, ты можешь настаивать, ты можешь сказать: «Нет, перечитайте! Нет, она интересная! Нет, там на седьмой странице — я читал, там ужасно круто! Да, я просто читатель, и я понимаю, почему она может продаваться! Это на самом деле космоопера, а не „плащ и шпага“! Это не фэнтези… а, там, не знаю что». То есть у читателя и литературного агента есть гораздо больше возможностей для высказывания, чем у самого автора. И поэтому, может быть, если вы написали заведомый бестселлер, вам стоит найти другого человека, который написал заведомый бестселлер, и представлять интересы друг друга — это часто оказывается более эффективно, чем самому автору ходить по издательствам и выслушивать… Когда ты про чужую книжку выслушиваешь «Ой, да ну, мы читали, это неинтересно», ты думаешь: «Ну и дураки». А когда ты про свою книжку это слушаешь, ты думаешь: «Черт! Самому повеситься или их расстрелять? Выкинуть эту тетку из окошка или как-то сдержаться…» Понятно, что автор и более уязвим, и очень ограничен в маневре, а у читателя этих уязвимостей нет.

Что Вы думаете про графоманов?

А знаете, мне вообще кажется, что традиционное противопоставление графомании и качественной литературы — оно неверное. Графоман — это человек, которому нравится писать и который пишет много. А качественный писатель — это писатель, который пишет хорошо. Знаем ли мы писателей, которые писали много и хорошо? Да! Например, Лев Толстой, Бальзак, Дюма, Жюль Верн. А знаем ли мы писателей, которые не были графоманами и были хорошими писателями? Ну, да: Достоевский не был графоманом, он настолько тяжело писал, что он предпочитал надиктовывать романы, потому что диктовать получалось быстро, а писать — медленно. Кому легче быть писателем — графоману или не графоману? Графоману! Означает ли это, что всякий графоман имеет шансы стать качественным писателем? Нет! Для этого нужен талант, для этого нужно критическое отношение к собственному тексту — способность его перечитывать, совершенствовать, для этого нужна писательская смелость.

Как попасть в это самое сообщество?

Участвовать в литературных конкурсах, подаваться на все литературные премии, много читать других, критически анализировать («критически» — не в смысле «предвзято и жестоко», а в смысле «старательно и вовлеченно»), читать чужие работы и оценивать их, тем самым привлекать к себе внимание других читателей, других писателей, возглавлять их и постепенно становиться лидером.

Как выдвинуть книгу на литературную премию?

На премии и литературные конкурсы должны выдвигать издатели, если они у книги существуют. Если книга выпущена на платформе самоиздания, как, например, на Ridero, которая не является издательством, а является платформой, предоставляющей услуги самому автору, то, в принципе, книжку может выдвинуть либо автор, либо какая-нибудь общественная организация. Здесь вам могут пригодиться какие-нибудь Союзы писателей или СМИ — они все имеют право выдвигать книги на премии.

Пример Пелевина, который не в тусовке, — скорее исключение или нет? Закрытость от сообщества, вероятнее всего, повлияет отрицательно.

В те поры, когда Пелевин только-только входил в литературу и, так сказать, отвоевывал свое место в ней, он совсем не был закрыт от сообщества, он много общался с литературным сообществом: и с редакторами, и с писателями, и с читателями, и тусовался, и выпивал, и занимался переводами, и пропагандировал всякие другие формы обретения опыта. А потом, когда он уже добился своего места, он перешел к более уединенной работе. Мне кажется, его закрытость от сообщества была в большой мере связана с тем, что его перестало удовлетворять, насколько его короткие высказывания правильно и глубоко понимаются сообществом. Потому что одно дело — писатель написал книжку, и там уже есть некоторый набор тезисов, антитезисов, ответов, усложнений этих ответов и так далее. А когда писатель находится в прямом контакте с читателем, читатели часто говорят всякие глупости. Ну что ж теперь поделать?

Маленькие издательства, которые еще заинтересованы в новых авторах, — они есть?

Поскольку на индустриальном книжном рынке настоящий кризис, и довольно страшный — он идет, с одной стороны, в очень жесткой централизации, средние издательства гибнут, вот только что обанкротилось одно из самых моих любимых издательств «Амфора», маленькие издательства становятся еще меньше, они все меньше расположены к эксперименту. С другой стороны, возникают экспериментальные микроскопические издательства, состоящие по факту из одного-двух человек, но, конечно, они не могут обеспечить те гонорары, о которых говорили издательства в прошлые годы.

Маленькие издательства, заинтересованные в авторах — это сами авторы: регистрируйтесь на сервисах самиздата и становитесь собственным издательством.