Бесплатный фрагмент - Как птицы…

Из иных измерений, сквозь тайную дверь,

На охоту выходит невиданный зверь.

Полон мрака и боли, от злобы рычит,

Может нас не заметит, исчезнет в ночи?

Лишь на это надежда теперь.

Ну, а если заметит — кричи не кричи,

Ужас звук оборвёт, потому трепещи!

И спасенье ищи для заблудшей души,

Что дрожит и погаснет, как пламя свечи,

Как только придёт этот зверь.

ПРОЛОГ

Всё началось ночью в одну минуту первого, в последний день зимы високосного 2020 года, в субботу 29-го февраля.

В этот день и час Марк проснулся в некотором смятении.

Сел на кровати, чувствуя, что сна нет ни в одном глазу, толком не понимая, зачем подскочил в выходной день и в это время.

Воспоминания странного сна — обрывки кошмара, из которого он только что вырвался, частично объясняли причину его пробуждения, но больше не объясняли ничего. Он чувствовал, что причин его пробуждения было несколько. Знал, что все они так или иначе были ему показаны во сне, но не помнил ничего конкретного из того, что приснилось.

От его сна остался лишь неприятный осадок, смутное беспокойство и странное ощущение, что ему, не теряя ни минуты, нужно срочно куда-то бежать.

Успеть было крайне важно.

Почему-то он был уверен, что если вдруг опоздает, последствия окажутся необратимыми и это вызывало почти панический страх.

И ещё…, в том кошмаре присутствовала женщина — старуха — настоящая ведьма, как показалось ему. — Морщинистое лицо, узкий, похожий на клюв птицы, выпирающий нос, чёрная накидка с капюшоном на голове, прикрывающим спутанные седые волосы, выбивающиеся из-за его края, бледные губы. Она смотрела на него, не отрываясь, а он безуспешно пытался отвести от неё свой взгляд. — Вглядывался вопреки своей воле в абсолютно чёрные, полные мрака зрачки, окружённые сеткой лопнувших сосудов, делающих роговицу её глаз красной, а её взгляд по-настоящему страшным.

И голос, вспоминал он — её неприятный скрипучий голос, который не умолкал ни на минуту, заставлял себя слушать, пытаясь сообщить нечто крайне важное, но очень неприятное для него. — Что-то о переплетении судеб, о последней возможности избежать страшных последствий и о чём-то ужасном, что обязательно случится, если не суметь эти последствия предотвратить.

Марк резко встал с кровати, но тут же и остановился, подумав, что своими импульсивными действиями может разбудить жену, понимая, что в любом случае не знает, что делать дальше.

Жена не проснулась.

Маша продолжала безмятежно спать, а он сам попытался успокоиться, прогнать остатки своего ужасного сна, толкающего его непонятно куда и непонятно зачем.

Он постоял с минуту рядом с кроватью, а когда понял, что успокоения вряд ли дождётся, решил разобраться с ситуацией логически — иными словами просто взять и немного притормозить, подумать отстранённо и взглянуть на себя со стороны.

В какой-то степени у него это получилось.

Марк вспомнил, что у него нет никаких серьёзных проблем, вспомнил, что сегодня выходной день — суббота и спешить в этот день ему абсолютно некуда. — На работу предстояло пойти только в понедельник, а на эту субботу у него никаких особых планов не было.

Марк немного расслабился, снова сел на кровать, но от чувства, что грядёт нечто неизбежное, о чём ему сообщила ведьма во сне (а он к своему ужасу забыл), полностью избавиться не удалось.

— Чушь какая…, настоящим неврастеником стал, мощно меня зацепил этот дурацкий сон, — прошептал он и напряжённо улыбнулся. — И что теперь с этим делать, если я даже толком не помню, что мне приснилось? — мысленно спросил себя Марк, чувствуя, как от этой неизвестности где-то внутри него снова пробуждается страх. — Да ничего! — себе же и ответил он, продолжая принуждённо улыбаться, стараясь держать себя в руках. — Приснится какая-то муть, сиди теперь и ломай голову. Дёргайся, переживай, думай, а не знак ли всё это? Не вещий ли мне приснился сон? — Так можно и с ума сойти, если размышлять об этом долго.

Он, стараясь не шуметь (жена продолжала спать), снова лёг на кровать, постарался выбросить ненужные мысли из головы и попробовал уснуть. Но сон к нему так и не пришёл. С закрытыми глазами его тревожные мысли становились только сильней.

Это казалось невыносимым.

Марк опять встал, накинул халат, включил торшер в изголовье кровати, подошёл к окну и отдёрнул штору. За окном не было видно ничего, казалось, что весь мир за пределами его квартиры заполнила густая и непроглядная тьма.

Это ненормально, подумал он. — Где фонари уличного освещения, где звёзды и Луна? — Не бывает так, что не видно вообще ничего! — Или бывает? — засомневался он. — Освещение могут и отключить, а на улице может образоваться густой туман, который скроет и звёзды на небе и Луну и редкие, светящиеся окна дома напротив. Или всё-таки нет…?

— Маша, — тихонько позвал он жену, решив поделиться с ней своими сомнениями и показать, что творится на улице.

Ответа от жены не последовало.

Маша не проснулась от его слов. Не открывая глаз, она лишь повернулась на другой бок, продолжая сладко спать, отсекая любые новые попытки Марка снова обратиться к ней.

Ну и ладно, подумал он. — Пусть Маша отдыхает, хорошо, что её не разбудил. Ничего супер интересного пока не случилось. Подумаешь, темно за окном!

— Да! Именно так! — Всё это ерунда! — мысленно сказал он себе, стараясь придать себе дополнительной уверенности, вглядываясь во тьму этой ночи, стараясь отделить от неё туман и найти подтверждение своим словам, но что-то мешало ему это сделать и полностью избавиться от сомнений не удавалось никак.

Балкон! — вдруг догадался он. — Почему я его не вижу? Я должен видеть за окном свой собственный балкон — его не смог бы скрыть никакой туман и он, подсвеченный через окно, должен быть виден отчётливо!

Марк раздвинул штору шире и подошёл к стеклянной двери, но и за ней он не увидел ничего. Стекло двери, так же как и стекло окна оказалось чёрным и непроницаемым.

Это было неестественно, но это, как ни странно, его даже немного успокоило. — Так не бывает без серьёзных причин, понял он. — За стеклом хоть окна, хоть двери всегда что-то есть.

— И оно там есть! — сказал он себе. — Просто стекло стало вдруг непрозрачным! Скорее всего, кто-то замазал его снаружи чёрной краской. Зачем? — Вряд ли удастся понять! Но убедиться, что это именно так очень легко — достаточно просто открыть балконную дверь.

Марк потянулся к ручке, но его остановили.

— Не советую это делать! — услышал он за спиной скрипучий неприятный голос очень похожий на голос ведьмы из сна.

Марк даже чуть присел от неожиданности.

— Лучше задёрни пока шторку обратно, — добавила ведьма. — Там всё равно разглядывать нечего и там даже не беспросветная тьма — там «ничто». Откроешь свою дверь, впустишь его сюда и тут же станешь его частью!

На это Марку, оказалось, ответить нечего, да он и не мог — машинально посмотрел на спящую жену, понял, что поддержки от неё можно не ждать, снова уставился в тёмное окно и застыл.

Слова ведьмы многократно усилили его страхи, а те в свою очередь сковали все его движения и даже лишили возможности говорить. Он даже не мог выполнить элементарную просьбу (или приказ) ведьмы и задёрнуть штору. От страха он не был способен и оглянуться. А оказаться лицом к лицу со старухой из своего кошмара было для него совершенно немыслимо.

— И, тем не менее, повернуться тебе придётся! — услышал Марк скрипучий голос, а затем и каркающий смех (ведьма читала его, как открытую книгу). — К тебе, Маркуша, у меня разговор есть!

Марк по-прежнему молчал и не двигался, судорожно пытаясь понять, кто она на самом деле…? Откуда знает его имя…? Почему использует его производную и зовёт его так, как когда-то звала мама в детстве?

— Я много чего знаю! — ответила она. — А бояться меня не следует! Сам посуди, ведь нет ничего страшного, если вдруг услышишь, как к тебе обращается персонаж твоего сна. В этом вообще ничего нет. Сон — он и есть сон! И это означает только то, что ты и сам, скорее всего, просто продолжаешь спать! И хватит уже трястись! Бери себя в руки, гони страхи, подходи ближе и поговорим.

Слова ведьмы подействовали.

И первым включилось сознание Марка.

А ведь всё верно, — подумал он. — Во сне может произойти что угодно! И здесь не стоит никого бояться, особенно когда осознаёшь, что всего лишь спишь. — Достаточно просто проснуться и любые страхи сразу исчезнут сами собой!

— Вот и молодец! — ответила ведьма, подтверждая его мысли, всё ещё смеясь за его спиной.

Она явно над ним издевалась.

А как только Марк это почувствовал, у него появилась и злость. Она сначала притупила все его последние опасения, а через минуту заполнила его целиком, и он просто забыл обо всём, чего недавно боялся.

Штору он не задёрнул. — Тупо выполнять бессмысленные команды он не привык. Хотел назло ведьме всё-таки распахнуть балконную дверь, но в последний момент передумал. Проверять её слова о всё поглощающей тьме, превращающей всё к чему она прикоснётся в «ничто», он был пока не готов.

Он нервно повернулся, мечтая испепелить старуху гневным взглядом, и увидел, что она нагло уселась на его кровати, в том месте, где он откинул одеяло, прямо на белоснежную простынь, в метре от его спящей жены. Учитывая, что в комнате были и несколько стульев и очень удобное его любимое кресло, её поступок показался Марку немыслимым.

— Что здесь вообще происходит?! — выкрикнул он.

— Не понимаю твоего вопроса? — с фальшивой заинтересованностью в голосе спросила ведьма. — Если ты о жене, то не переживай — она не проснётся и не помешает нам поговорить. Или ты за свою кроватку переживаешь? — Не волнуйся Маркуша, не испачкаю — на мне ни один микроб не живёт, сразу дохнет.

— Никакой я вам не Маркуша! Меня зовут, Марк! — стараясь придать голосу твёрдость, выпалил он.

— Обиделся что ли? — А зря! Я не пыталась тебя задеть. Можно сказать, я назвала тебя так из симпатии, по-дружески, желая сделать наш разговор более доверительным. Хотя… возможно и зря. — Претензии к тебе имеются! Может и правда, не стоит с тобой возиться, взять и бросить тебя на произвол судьбы.

Ведьма улыбнулась опять.

Марк отвёл от неё взгляд, немного помолчал, снова посмотрел на старуху и гораздо спокойнее сказал:

— Теперь не понимаю я. Какие могут быть претензии ко мне? Мы видимся с вами в первый раз и лично перед вами я ни в чём не виноват!

— Ты невинной овечкой не прикидывайся! На этой Земле нет никого, кто был бы не виноват! — засмеявшись в голос, ответила она. — А ты и среди них отличился! — Тебе было дано столько, что другим даже и не снилось, а ты всё или потерял или просто профукал! Словно это и не значило ничего! Словно те, кто одаривал тебя, даже не существуют! А они ждали! И ждали от тебя многого, а ты так и не сделал ничего. Отвернулся от них (а фактически толком и не поворачивался никогда) и пошёл себе по жизни дальше, успокоился и забыл (или, скорее, так и не понял), что от тебя требовалось. Мало того, считаешь это нормальным, но это не так! Это абсолютно не нормально и просто так тебе это с рук не сойдёт! И знай, что ОНИ не прощают и не забывают ничего!

Ведьма замолчала сурово глядя на Марка. Её чёрные зрачки увеличились вдвое, и казалось, излучают безумие и гнев.

Странно, но Марк её почти не испугался. Его снова наполнила злость и вытеснила все зарождающиеся страхи. Он терпеть не мог тех, кто бесцеремонно ломился в его жизненное пространство и старался его чему-то учить. А с этой ведьмой вообще был случай особый. — Она предъявляла ему какие-то претензии, упрекала, но фактически просто так. Пыталась что-то объяснить, но ничего конкретного не говорила. Вроде бы даже пугала, но как можно напугать безличным словом «ОНИ»? Иными словами, на взгляд Марка, старуха несла полную чушь и его это страшно раздражало.

— Хватит говорить загадками! — снова вспылил он. — Я не понимаю!

— Естественно не понимаешь и вряд ли когда-нибудь поймёшь! — резко сменив тон, ответила ведьма. — Что ты знаешь о многомерности пространства, многослойности его восприятия, о ветвящихся линиях жизни, о закольцованности, линейности (и не линейности), ускорении и замедлении времени, об абсолютной пустоте и абсолютном её наполнении? И что, в конце концов, ты можешь знать о бесконечности, если по своей сути являешься конечным? И какой ответ из беспредельного многообразия ответов ты хочешь получить, если даже не можешь вместить в себя всю полноту возможных вопросов, ведущих к такому ответу?

— Бред какой-то, — прошептал он.

— Не бред, а кошмар! И накошмарил ты прилично! Взял и зачем-то почти разорвал свою последнюю временную петлю. Подошёл к границе, за которой нет ничего, кроме абсолютной пустоты, где нет ни времени, ни пространства, откуда почти никто не возвращается…. Граница пока стоит, но берегись! — До неё остался только один шаг. Не угадаешь направление, шагнёшь не туда и пиши — пропало!

Марк хотел ответить ещё раз, что снова не понимает, о чём идёт речь, но решил не повторяться и не запускать этот разговор по новому кругу. Он понял, что разумных ответов не получит всё равно. Вспомнил, что всё происходящее с ним — это всего лишь сон, как и все его переживания, эмоции и страхи, как и ведьма, разговор с которой, стал почти бессмысленным. Нужно заканчивать его, понял Марк. — Плавно подвести к логическому концу, а потом взять и проснуться.

— А ты уверен, что подойдя к этому своему «логическому» концу, сможешь хоть что-то предпринять? — спросила ведьма, снова читая его мысли. — Можем проверить, если настаиваешь. Откроем дверку, шагнём вместе на балкон (которого сейчас нет), растворимся в абсолютном мраке, станем частью великого «ничто» и посмотрим, как ты потом проснёшься.

— Ладно, проехали, — ответил Марк, стараясь уйти от этой темы. — Про ваше «ничто» я боле менее понял, как понял и то, что видимо, наделал глупостей, забрёл не туда и до моего окончательного падения остался только один шаг. Но я так и не понял, кто такие эти ОНИ? Почему они от меня что-то ждали? Что конкретно они от меня хотели? И самое главное — почему я должен их опасаться?

Ведьма посмотрела на него с упрёком и сожалением и неожиданно спросила:

— А в какого Бога ты веришь?

— Честно говоря, я не очень-то в кого-то и верю…

— Значит, как я и думала, ты атеист и это всё немного усложняет. Если это так, то выходит, что кроме меня, тебе никто и ничем не станет помогать. Нет веры — нет и защиты! И каждый из великого множества Богов, как и все возможные служители этих богов, потенциально твои враги, а значит, можешь смело опасаться абсолютно всех. А вот кто эти твои «ОНИ» и что конкретно они хотели — определяйся сам, объяснять не стану, но, по большому счёту, это теперь не так уж и важно. — Ты слишком далеко зашёл и, честно говоря, если бы я не вмешалась в последний момент, ты бы уже…

Но Марк её больше не слушал, ему надоел этот странный разговор. Больше всего на свете он мечтал поскорее его закончить, но, к сожалению, всё ещё не понимал, как это сделать правильно.

Он снова посмотрел на старуху, увидел её морщинистое лицо, чёрные пронзительные глаза, её жуткую улыбку.

— Вот ты не слушаешь, а зря! — сказала она. — То, что я говорю, для тебя жизненно важно!

— Не уверен, что улавливаю связь нашего разговора во сне с моей жизнью.

— Вижу. И даже догадываюсь, почему ты не можешь уловить эту связь.

— И почему же? — чуть с вызовом спросил Марк.

— А потому, что от твоей жизни почти ничего не осталось!

— ???

— Ты же видел, что творится за окном. — Рассуждал про великое «ничто», но, судя по всему, так ничего и не понял. — Ты даже не подумал, что эта твоя квартира, вещи в ней, горящие лампочки в торшере, кровать на которой ты спал, просто последний островок твоей надежды? — Своеобразная капсула вне времени и пространства, милостиво предоставленная до принятия окончательного решения! — А ОНИ его примут — будь уверен! И примут сразу, как только ты определишься со своим последним шагом! И если ты шагнёшь не туда или будешь медлить достаточно долго, тебя уже не спасёт никто и ничто. Но пока можешь слегка расслабиться. Решение ещё не принято и именно эта «капсула» или «энергетический кокон», если так тебе легче понять, где ты оказался, не позволяет разобрать тебя на молекулы и размазать тонким слоем по Вселенной.

— И предоставила этот «кокон», конечно же, именно ты? — хмурясь, спросил Марк, думая, что такие возможности как-то не очень вяжутся с её внешним видом.

— Именно так! — без тени улыбки ответила она. — Больше некому.

— И как же тогда здесь оказалась Маша? — спросил Марк, кивнув на свою жену.

— А нет здесь никакой Маши, вернее, там, где она — тебя уже давно нет (поэтому её и невозможно разбудить). То, что ты видишь — это всего лишь работа твоего подсознания, привычная картинка, которую всё ещё способен воспринимать твой мозг.

— Опять какая-то ерунда. Тому, что я вижу, выходит, верить нельзя, а тому, что увидеть нельзя, поверить должен. Что за бред ты несёшь? Кто ты такая вообще?

— Странно, что ты этого так и не понял, но помогать тебе и в этом не стану, пройдёт немного времени, и если захочешь, узнаешь всё сам.

— Не уверен, что этого захочу! — вызывающе ответил Марк. — Тем более что все твои сказки, про волшебный энергетический кокон и прочую нереальную ерунду звучат не очень-то убедительно. Посмотришь на тебя, и сразу становится ясно….

— На мой вид не смотри, — перебила она. — В конце зимы я всегда так выгляжу, но могу выглядеть и иначе.

Она встала с кровати, обернулась вокруг оси и перед Марком предстала стройная девушка лет двадцати пяти в простом, белом платье, с миловидным лицом, с чёрными густыми волосами, собранными в тугую косу до пояса. Она стала очень привлекательна. Чуть бледновата на его взгляд, но ей это даже шло. Лишь глаза остались почти без изменений, казалось, что она может видеть его насквозь. Они, как и прежде, оставались большими с огромными чёрными зрачками, по-прежнему светились каким-то внутренним, правда (как показалось ему), не самым добрым светом, но сетка лопнувших сосудов вокруг зрачков исчезла, и на неё хотелось смотреть и смотреть.

— Так лучше? — спросила она.

Естественно так было лучше. По крайней мере, такой её вид не вызывал в нём ни страха, ни отвращения. Лишь некоторое беспокойство и лёгкий внутренний трепет, природу которого, он вряд ли мог сходу объяснить. Но он и не собирался этого делать, считая, что она сама уже прочла все его мысли на этот счёт.

Вместо этого он сказал:

— Хорошо. Допустим, я поверю во всё, что ты мне сказала, но остаётся вопрос: Зачем ты это сделала? Зачем помогаешь мне?

— В нас намного больше общего, чем ты представляешь. — Считай, что ты мне чем-то понравился.

— Неубедительное объяснение. Чтобы настолько нравиться, человека нужно хотя бы немного узнать, а для этого нужно время, а мы встретились меньше часа назад.

— Я наблюдаю за тобой очень давно.

— На работника спецслужб ты точно не похожа, — усмехнулся он, пытаясь пошутить, — а значит, остаётся одно — следила сама. Но если бы это было так, то рано или поздно ты обязательно попалась бы мне на глаза, а я вряд ли смог бы тебя забыть. Правда, возможно, такое и было, твой последний облик мне вроде бы кого-то напоминает…, но нет…, не думаю, видимо показалось, просто такой тип женщин, как твой, извини за сравнение, всегда был для меня очень привлекателен, я обращал на них внимание и….

Она рассмеялась, прервав Марка.

— Если я для тебя и правда, привлекательна — это многое объясняет.

— Объясняет что?

— Объясняет почти всё. Ты это поймёшь, когда узнаешь меня поближе…. И вполне объяснимо, что ты обо всём забыл и не помнишь меня, хотя мы и встречались с тобой много раз. — Простыми наши встречи не назовёшь, а ты всегда старался выбросить из головы то, что не соответствовало твоей «логике» и твоему «здравому» смыслу. К тому же — это были не самые приятные события в твоей жизни, а такие и сами по себе забываются быстро. И…, кроме того, я почти всегда выглядела иначе….

— Интересно…. И как же ты выглядела?

— Чаще всего, как птицы….

Глава 1. Чрезвычайное происшествие

1. Колебание мрака

«Как птицы», сказала она.

Марк на минуту об этом задумался и выпустил её из глаз, а когда решил переспросить, что она имела в виду, и снова обратил к ней свой взгляд, увидел, что она уже куда-то исчезла.

По большому счёту это было закономерно — она неожиданно перед ним появилась и также неожиданно пропала. В конце концов, она была лишь персонажем его сна, но Марку всё равно это показалось неправильным. — Он не знал, как понимать её исчезновение (они вроде бы не договорили), не знал он и как относиться к тому, о чём они успели поговорить.

Что это было сейчас? — мысленно спрашивал он себя. — Действительно лишь сон? Видение? Продолжение бреда — его безумная проекция на действительность? — Ответов на эти вопросы у него не нашлось.

Марк огляделся.

В комнате всё было так, как он привык видеть всегда. — Кровать, на которой по-прежнему спала Маша. Торшер у изголовья кровати, который несколько минут назад он сам же и включил. Две прикроватные тумбы, несколько стульев, его любимое кресло, шкаф. Тёмное окно с одёрнутой в сторону шторой.

Великое «ничто»…, вспомнил Марк и посмотрел в окно.

Никакого абсолютного мрака за окном больше не было. — Там и правда, оказалось достаточно темно, но не более того. Бледная зарождающаяся Луна пусть очень слабо, но всё-таки подсвечивала улицу за окном, чего нельзя было сказать про уличные фонари, которые по неведомым причинам действительно не работали.

И, тем не менее, свой балкон за окном Марк видел.

И это недвусмысленно говорило ему о том, что его бред закончился и он, наконец, окончательно проснулся.

Приснится же такое, подумал он. — Очень реалистичным оказался этот кошмарный сон. Казалось, что проснулся уже давно, но отпустило только сейчас. Даже ведьму из своего кошмара в квартиру перетащил. Как она говорила? — он попытался вспомнить её слова: «Сам для себя создал при помощи подсознания картинку, сам же чуть и не обделался от страха, когда её увидел» — чуть перефразировал слова ведьмы Марк и нервно улыбнулся.

Ладно, решил он. — Нужно выбросить это из головы и поскорее забыть и свой кошмар, и ведьму с её тупыми фразами. — Время, Марк посмотрел на часы, двадцать девять минут первого, а это значит, что нужно скорее лечь в постель и поспать — ночь только начинается.

Он сделал шаг к кровати, лёг на неё, закрыл глаза, чувствуя, как воспоминания о недавнем кошмаре дробятся на мелкие куски и проваливаются в небытие, а новый сон мягко погружает его в свои добрые объятья.

Марк улыбнулся, начиная забывать всё плохое, но спокойно поспать ему так и не дали.

Внезапно зазвонил его смартфон, лежащий на прикроватной тумбе.

Марк чуть ли не подпрыгнул от неожиданности, мгновенно его схватил, выключил звук звонка (который мог разбудить жену) и взглянул на дисплей. Он увидел, что часы на экране, пока он пытался заснуть, сменили свои значения (с 00—29 на 00—32) и что звонит его непосредственный начальник.

Это было неожиданно, и ничего хорошего такой звонок означать не мог. Марк не был связан с начальником ничем, кроме работы, а желание последнего решать производственные вопросы в субботу ночью, однозначно указывало на то, что случилось нечто непредвиденное и гарантированно плохое — хорошие новости спокойно могли подождать и до утра понедельника.

Сон слетел с Марка мгновенно. Он выдохнул пару раз, стараясь чуть успокоить бьющееся быстрее обычного сердце, скорым шагом вышел из комнаты в прихожую и сказал в трубку чуть приглушённым голосом: «Слушаю Виктор Степанович».

— Хорошо, что слушаешь, — ответил тот. — Срочно собирайся и выезжай на объект, я тоже еду и буду там примерно через час! ЧП — обрушение конструкций по 29-ой оси! Жертв, слава Богу, вроде бы нет, но сам понимаешь, что и без них проблемы серьёзные. — Если обрушение по нашей вине, могут лишить лицензии, если ошибка в проекте — заморозят объект, если вина твоя — будешь оплачивать убытки. Время не тяни. Нам лучше появиться на объекте раньше любых ответственных представителей заказчика и попытаться без посторонних экспертов определить объективную причину случившегося. И не просто определить, а найти нужную нам убедительную причину! А поскольку ты прораб и кровно в этом заинтересован — тебе её в первую очередь и искать, если конечно не хочешь всю оставшуюся жизнь работать за долги.

— Всё понял, Виктор Степанович, еду! — ответил Марк, отключил телефон и вернулся в комнату.

Проснулась жена и вопросительно посмотрела на него.

— Беда, Маша, на объекте ЧП, нужно срочно ехать разбираться.

— И до утра это, конечно же, никак не может потерпеть?

— Проблемы серьёзные, утром может быть поздно что-то решать…

— Это что-то новенькое. Ночью в выходной день ты ещё не уезжал. Возвращался под утро субботы пьяный в хламину — это да — было, но уезжать из дома, придумав такую тупую причину, пока себе не позволял. Короче, если ты сейчас уедешь, серьёзные проблемы наверняка появятся и здесь!

— Не заводись, Маша! — На объекте, правда, обрушение конструкций. И те, кто там сейчас с этой проблемой разбираются, в первую очередь будут крайнего искать. Я прораб, а значит, крайний по определению! Если не поеду и не найду объективную причину, доказывающую мою невиновность, окажусь в такой жопе, что жизни не хватит выбраться. И ты, между прочим, там окажешься вместе со мной. Успокойся и не мешай. Давай отложим семейные разборки на потом, сейчас у меня голова не об этом болит.

— Очень плохо, что не об этом…! У тебя всегда семья на последнем месте! И что ты добился, думая только о своей работе? — Сутками где-то пропадаешь, а как только происходят неприятности, сразу становишься крайним, все от тебя отворачиваются и стараются навесить на тебя всех собак! А ты вместо того чтобы с этими проблемами разобраться — тупо пьёшь. В результате никакого толку от твоей работы нет! — Ни перспектив, ни денег!

— Это не совсем так…

— Это так!

— Если ты помнишь, меня недавно повысили, служебную машину дали, я последний месяц почти не пью….

— Помню, но и от этого толку почти нет! Денег это не добавило. И потом…, как повысили, так и понизят. Сейчас поедешь, и машину твою служебную отберут. Ты снова загрустишь и напьёшься опять, как свинья.

— Маша мне некогда…

— Тебе нужно бросить эту дурацкую работу!

— Это сейчас невозможно…. И потом, я строитель, чем я, по-твоему, должен заниматься?

— Не знаю! Но уж точно не тем, чтобы семью в жопу загонять!

Марк посмотрел на неё с упрёком и вышел в прихожую. Молча оделся, открыл входную дверь, собираясь уйти.

Жена наблюдала за его действиями.

— И запомни! — добавила она. — Если ты действительно повесишь на нашу семью новые проблемы — можешь не возвращаться — у нас и без этого хватает проблем! Дальше я в их решении участвовать не собираюсь — разбирайся с этим сам!

И опять он ничего не ответил. Грустно взглянул на жену ещё раз. — Что с нами стало? — подумал он. — Разве на этой женщине я когда-то женился? — Вряд ли, — печально ухмыльнувшись, решил он. — За пять совместно прожитых лет, в какой-то момент её, похоже, подменили. Или…, подменили меня, заключил он.

Марк отвернулся от Маши, вышел на лестничную площадку и аккуратно прикрыл за собой дверь. Спустился на лифте, вышел из подъезда. Немного поёжился, стоя под козырьком. — На улице было прохладно, заканчивался февраль, и ночью немного подморозило. — Не оглядываясь, боясь не увидеть в окне жену, прошёл по подъездной дорожке и свернул за угол дома, стараясь как можно скорее забыть неприятный разговор, но вопреки своему желанию, мысленно продолжая его.

И самое плохое, думал Марк, Маша права. Я ведь и сам прекрасно понимаю, что мало времени уделяю семье. У нас куча нерешённых проблем, денег вечно не хватает, а всё своё время я отдаю работе. Она как болезнь — какая-то зависимость со своим ненормированном графиком. Вот и сейчас…. Это нормально ехать ночью проблемы решать? — Понятно, чрезвычайное происшествие, наверное, сегодня ехать надо, но были и другие дни. — Почти все дни! — То планёрки до ночи, то какой-то аврал, то по две смены работаешь, пытаясь уложиться в график. И жаловаться некому — если только самому себе — работа такая. — Прораб главный на объекте, всё крутится вокруг него, всё от него зависит. — На своей строительной площадке именно он решает всё! Ему даже начальство не указ. И умное начальство это понимает. А у меня — умное! — заключил Марк. — Обозначить общее направление, поставить на чём-то акцент — это да, но как добиться поставленной цели всегда решаешь сам. По-другому и не получится ничего. По-другому на объекте будет бардак — подчинённые перестанут уважать, перестанут выполнять команды, а значит, перестанут и работать. Это тяжело — иногда выбивает из колеи, иногда и выпить приходится, снять стресс, успокоить нервы, но не это главное. Главное, что эта работа позволяет понять, кто ты на самом деле есть и дарит при этом и свободу, и власть — пусть на маленьком клочке земли, ограниченном забором ограждения, но практически полную. Но это и ответственность — и тоже практически за всё. Ведь всё, что происходит на стройке, происходит так и потому, что именно я так решил!

Нравится ли такое положение дел мне?

Безусловно, нравится!

И нравится мне это ещё и потому, что начальство меня ценит. — Дали серьёзный объект, выделили новую служебную машину, намекали на следующее повышение…. Плохо только, что Маша не желает меня понимать и моя работа ей не нравится. А денег и правда, платят маловато, заключил Марк. — За то, что я делаю, могли бы платить и больше…. Но ничего, постепенно наладится и это, получу новое повышение и….

Марк на мгновение остановился, он вспомнил то, о чем, задумавшись совершенно забыл. Увидел, что вокруг него глухая ночь. Вспомнил, почему его разбудили, зачем и куда он едет.

— О чём я думаю, какое повышение?! — мысленно воскликнул он. — На объекте ЧП. Обрушились конструкции. Сейчас надо думать лишь о том, как с наименьшими потерями эту ситуацию разрешить. Хорошо хоть никто из людей не пострадал, а значит, шанс пока сохраняется. А о развитии карьеры можно пока забыть. И забыть надолго, если не навсегда. Размечтался, иду, как придурок, рассуждаю — нравится — не нравится. — Выпутаться из сложившейся ситуации без особых проблем — будет уже счастьем. Но особо рассчитывать и на это нельзя. Как бы там ни сложилось, отношение начальства ко мне всё равно изменится и однозначно не в лучшую сторону. Я на своём объекте отвечаю за всё, а значит, пусть косвенно, но отвечаю и за то, в чём не виноват. — Прораб должен уметь предугадывать. И кроме того любое чрезвычайное происшествие — это, как минимум, убытки. А человек (любой, даже самый расчудесный), имеющий хоть какое-то отношение к финансовым потерям владельцев — не может быть хорошим по определению. — Он становится неугодным, он всегда будет напоминать о проблемах, и от него стараются избавиться. Поэтому и думать нечего. И нечего ждать улучшений, которых не будет никогда. Разберусь с проблемами и уйду. Сменю работу. Желательно с увеличением зарплаты, возможно, со снижением ответственности, быть может, и с сокращением рабочего дня. Заодно и с Машей отношения наладятся.

Точно, так и сделаю, окончательно решил Марк. — По крайней мере, попытаюсь. Жаль только, что это не так-то и просто, вдруг засомневался он. — Новой работы с такими параметрами возможно и не бывает, а если найдётся, то не сразу и не факт, что меня там ждут. С полной уверенностью можно сказать лишь о том, что как только разберусь с ЧП, меня с текущей работы вышибут сразу и навсегда. И плевать им всем на любые мои решения и мои потенциальные возможности!

Ладно, пора завязывать эти самокопания, подумал Марк. — Как будет, так и будет, а загадывать вообще ничего нельзя, особенно если в голову лезут только неприятности.

Но Маша всё равно не права, решил он. — То, что она говорит, для жены недопустимо. — «Решай свои проблемы сам! У нас и без этого полно проблем!». — Я и так их решаю! Никто их за меня и не решит! Но устраняться не надо! — Любые отношения между людьми состоят из больших и маленьких проблем, а отстраняясь от них, добьёшься только одного — разрушишь отношения! Маша не может этого не понимать! Или…, она понимает, но именно этого и добивается? — Сходу не разберёшься, особенно, когда голова забита другим.

Снова вспомнился звонок начальника. — «Срочно приезжай, ЧП. Обрушение конструкций». И как только Марк это вспомнил, все остальное сразу перешло на второй план. — Пока не решу свои производственные проблемы, не смогу решить ничего, понял он. — Семейные разногласия не прекратятся и отношения с женой могут окончательно зайти в тупик. А вот если смогу всё уладить на работе, может, и дома появиться реальный шанс исправить всё!?

«Обрушились конструкции по двадцать девятой оси…», вспоминал Марк слова начальника, продолжая шагать на автопилоте в сторону автостоянки, где находился его новый служебный автомобиль форд «Фокус». — Как такое могло произойти? Что там вообще могло обрушиться? — Двадцать девятая ось крайняя — ряд стальных колонн, связанных между собой металлическими ригелями, объединённые балками перекрытий по трём ярусам с колоннами и ригелями двадцать восьмой оси. Нагрузка на конструкции минимальная…, только собственный вес, там даже плиты перекрытий ещё не заливали…. Балки и ригели обварены полностью и в соответствии с проектом…. Колонны установлены на столбчатые железобетонные фундаменты. Основание под фундаментами песчаное и уплотнялось — просадки исключены. — Там нет, и не может быть никакой моей вины! Всё проверено, перепроверено и постоянно контролировалось в процессе работ!

Но факт оставался фактом — конструкции, как сказал начальник, обрушились! Не доверять начальнику у Марка оснований не было. И если такое и правда, случилось — хорошего мало. По какой бы причине не произошло обрушение, крайнего по-любому будут искать, а сделать крайним прораба действительно проще всего.

Плохо, если колонны рухнули в сторону забора, ограждающего от строительной площадки, проспект, думал он. — По забору идут силовые кабели питающие стройку, а сразу за забором тротуар.

Марк представил смятый забор под покорёженными конструкциями, обгоревшие от короткого замыкания, оборванные кабели, непроходимые завалы на тротуаре.

Вроде бы где-то там за забором на тротуаре была автобусная остановка, продолжал размышлять он. — И хотя ночью общественный транспорт не ходит, какой-нибудь бомж или просто прохожий мог запросто оказаться под навесом этой остановки — например, прятаться от снега или…

— Так, хватит нагнетать! — одёрнул себя Марк, не замечая, что говорит вслух. — Начальник сказал, что жертв нет! На этом и остановимся!

— Нет, он сказал иначе! — уточнил его внутренний голос. — Ничего конкретного начальник не знал и на тот момент знать не мог. — Он сказал, что жертв вроде бы нет. — Так ему сообщили. И, скорее всего, тот, кто ему сообщал, докладывал о том, что делается на стройплощадке. То, что происходит вовне, мог и не учесть!

— Нет! — сам себе возразил Марк. — Если бы конструкции свалили забор, и смяли автобусную остановку, это не могло оказаться незамеченным. Доложили бы начальнику, а он наверняка сказал бы об этом мне.

Или всё-таки нет…, с ужасом подумал он. — Если на площадке разрушения оказались значительными, на смятый забор могли просто не обратить особого внимания — стало незачем заострять внимание на всяких мелочах. И, как следствие, могли и смятую остановку под забором не заметить.

Марк почувствовал, как по его спине стекает холодный пот. Перед его мысленным взором снова предстала ужасная картина — та, что для себя в воображении он уже рисовал. Только теперь к ней добавилась ещё и автобусная остановка. Её стеклянная кровля и стены, конечно же, разбиты вдребезги, её алюминиевый каркас трудно различить под искорёженными колоннами и балками…. А вот фрагмент скамьи виден неплохо, а на ней….

— Нет! — не контролируя себя, заорал Марк, стараясь заглушить свои мысли.

Этот крик немного привёл его в чувство. Он вспомнил, что идёт в сторону автостоянки. Увидел, что вокруг него ночь, зима и серые однообразные дома с тёмными окнами, а из людей по-прежнему нет никого.

И хорошо, что нет, подумал он. — Если бы были, точно подумали бы, что спятил! — В какой-то степени это и правда, уже произошло, решил он. — Завёлся без причины. Сам толком не знаю, что произошло, а довёл себя до истерики. Понятно, что ничего хорошего там ждать меня не может, но прежде, чем так волноваться, нужно увидеть, что случилось. Или хотя бы услышать дополнительные подробности.

С другой стороны…, сознание Марка вновь качнулось в обратную сторону, из слов начальника и так ясно, что всё плохо.

Возможно, никакой смятой автобусной остановки там и нет, размышлял он, но и смятого забора с оборванными обгоревшими силовыми кабелями хватит! — Какая там комиссия? Кто будет разбираться? — Не нужны никакие эксперты. Одного взгляда на этот ужас будет достаточно, чтобы каждый смог понять, что в этом ЧП виноват прораб! А прораб на объекте я! Выходит, я и виноват! А значит, мне, похоже, конец!

Марк представил, как съезжаются, чуть только забрезжит рассвет, словно стервятники, слетающиеся на мертвечину, работники СМИ. Как показывают в новостях его маленькую техногенную катастрофу, пытаются взять у него интервью, а он, как нашкодивший школьник, от них прячется в своей прорабской.

— Хрен от них спрячешься! — выкрикнул он нервно. — Достанут всё равно, — добавил он уже про себя. — Наврут с три короба и по ящику покажут. Представят всё в самом негативном свете, чтобы было страшней. Выставят меня тупым и безответственным негодяем на всеобщее обозрение. Потом уже не докажешь обратное даже если вдруг окажется, что никакой моей вины в случившемся нет.

А ведь и правда, жопа, решил он. — Похоже, на карьере действительно можно ставить большой и жирный крест. А если всё-таки выяснится, что пусть косвенная, неумышленная, пусть даже самая минимальная, но моя вина присутствует, а докопаться можно и до столба — потеря работы с увольнением по статье без каких-либо перспектив на будущее будет меньшей из возможных проблем.

Но это всё-таки крайний вариант, — неожиданно подумал он. — Возможно, всё не так уж и плохо. Люди, как сказал начальник, не пострадали и это главное. И не факт, что конструкции смяли забор.

Марк стал вспоминать: Колонны по двадцать девятой оси имеют высоту девять метров четыреста миллиметров, а до забора однозначно не меньше. Правда, при обрушении могла и отлететь в его сторону какая-нибудь балка или ригель, но не факт, что колонны рухнули перпендикулярно оси. Короче, нужно скорее ехать и разбираться на месте — пока не доеду всё равно ничего не понять.

Марк огляделся.

Оказывается, задумавшись, он преодолел большую часть расстояния. Свой квартал он почти пересёк, шёл мимо крайних домов, и впереди метрах в ста, где заканчивались все благоустроенные пути, просматривалась протоптанная тропинка, ведущая сквозь пустырь, заросший чахлыми, но густо растущими деревьями метров пяти высотой.

Идти по этой тропинке ночью было жутковато, но так было быстрей, стоянка находилась сразу за пустырём — там, где начиналась промышленная зона, а он и так потерял много времени, сначала разговаривая дома с женой, потом пересекая квартал. По тропинке оставалось минут пять — десять пути, а если идти в обход пустыря, а потом ещё через промзону, получалось дольше минут на пятнадцать. Где, кстати говоря, ходить ночью тоже не было безопасно — можно запросто нарваться на стаю бездомных собак. — Не самая лучшая перспектива, заключил он, а лишних пятнадцати минут просто нет, на объект требовалось попасть срочно, тем более что начальник наверняка скоро окажется там, а заставлять руководство долго ждать — вредно для здоровья.

Марк ещё раз осмотрелся вокруг и в обозримом пространстве снова никого не увидел. — Ну и ладно, подбодрил он себя. — По дороге в обход в это время тоже никого не встретишь.

Пошёл мелкий колючий снег и за считанные секунды видимость сократилась до десяти метров. Потемнело. Отражённый свет Луны с трудом пробивался через снегопад.

Вот и хорошо, решил он. — Теперь точно стало без разницы, где идти. — Хоть по тропинке, хоть в обход через промзону. Ни здесь, ни там ничего не видно.

И Марк ступил на тропу.

Прошёл по ней метров двадцать и понял, что разница всё-таки есть. — Под кронами деревьев оказалось значительно темней.

Он достал телефон. Взглянул на дисплей, часы на нём показывали 01- 15. — Сорок пять минут уже потерял, начальник, наверное, уже к объекту, подъезжает, надо поторопиться, забеспокоился он. Включил на телефоне фонарь и, освещая тропу перед собой, скорым шагом отправился дальше.

Идти было нормально. — Утоптанная тропинка, покрытая свежим снегом, почти не скользила под ногами, и он довольно быстро пересёк пустырь. Впереди, пробиваясь сквозь метель, замаячили фонари, установленные на ограждении автостоянки.

— Ну, вот, а ты боялся, — сказал он себе, почти успокоившись, понимая, что практически преодолел самый неприятный отрезок пути. — Гулять одному ночью в тёмном лесу оказалось не так уж и страшно.

До автостоянки оставалось всего ничего, но прежде чем отправиться дальше, Марк остановился, у него внезапно появилось одно неотложное дело.

Он оглянулся назад, посмотрел налево, взглянул ещё раз вперёд и, убедившись, что на тропе он по-прежнему совершенно один, резко свернул вправо и чуть углубился в перелесок, проваливаясь почти по колено в снег. Пройдя в этом направлении метров десять, он остановился.

При выходе из дома, Маша отвлекла его своими разговорами, и он забыл, что хотел зайти в туалет. Так он и пошёл озабоченный проблемами, не думая больше ни о чём. Лишь в конце пути, когда впереди уже стала видна стоянка, он немного расслабился и его естественные потребности тут же напомнили о себе.

Справив малую нужду, Марк сделал пару шагов назад в сторону тропы, но внезапно замер, вслушиваясь в темноту. Ему показалось, что кроме хруста снега под ногами, раздаётся ещё какой-то посторонний звук, скорее, даже не звук, а шорох, словно где-то впереди пронёсся неожиданный порыв ветра, шелестя на ветвях листьями деревьев.

Марк постоял с минуту, но звук больше не повторился.

Показалось, решил он. — Тем более, усмехнулся он, на деревьях нет никаких листьев, да и никакого ветра он не почувствовал тоже.

Марк собрался идти дальше, но раньше, чем он сделал следующий шаг, его остановил очень тихий новый звук. Теперь он доносился сверху, звучал, как производное его имени — «Мара», словно кто-то чуть слышно и нерешительно его зачем-то звал.

Вверх смотреть не хотелось. Марк понимал, что ночью в метель среди веток деревьев может показаться всё, что угодно. Лучше и спокойнее было думать, что и этот звук ему тоже померещился. Или, вполне возможно, предположил он, что в кронах деревьев и правда, гуляет ветер, тихо завывая в ветвях, создавая разные причудливые звуки, которые от страха кажутся пугающе знакомыми.

Принципиально не поднимая головы, он сделал в сторону тропы ещё несколько робких шагов, непроизвольно стараясь уменьшить хруст снега под ногами до минимума и снова услышал, но только уже значительно громче и ближе, практически над своей головой, всё тоже странное слово или имя «Мар-ра».

Марк остановился опять, снова вслушался. С трудом подавил скачком усилившийся страх, сдерживая его из последних сил, не давая ему, перерасти в ужас и всё-таки посмотрел вверх. И в тот же самый момент, как по команде, множество разных, но очень похожих друг на друга голосов, завопили с разных сторон: «Мар-ра, кар-ра, кар-ма, кар-кар-кар…»

Он смотрел и не мог поверить своим глазам.

На всём обозримом пространстве, что кое-как освещали фонари стоянки, пробиваясь сквозь метель, что слабым лучом фонаря телефона пытался подсветить он сам, на каждой ветке деревьев перелеска, плотно, без видимых зазоров между собой, сидели вороны. Их были тысячи — десятки, если не сотни, тысяч. Все они сидели прямо над ним, и немного повернув голову набок, пристально смотрели на него одним глазом. А некоторые, судя по всему, что-то в нём разглядев, пытались своим карканьем что-то ему и донести.

Это было жутко.

Он оказался в самом центре огромной вороньей стаи.

Если они сейчас сорвутся со своих мест и одновременно бросятся на меня — мне конец, подумал он.

Стараясь не зацикливаться на этой мысли и не шуметь, но, не отводя от птиц глаз, Марк потихоньку вышел обратно на тропу. Повернул в сторону стоянки, и зашагал прямо к ней, стараясь не делать резких движений.

Он почти выбрался.

Оставалось каких-то несколько шагов до калитки в заборе, мимо которой, поворачивая на девяносто градусов влево и, теряясь во мраке перелеска, проходила тропа.

Он сделал эти несколько шагов, подошёл к калитке, дверца которой была закрыта на навесной замок.

Это было нормально, и у Марка был ключ.

Не теряя ни минуты, он полез за ним в карман куртки, но достать его так и не успел.

Кое-что изменилось вокруг, заставив Марка забыть о своём намерении.

Словно чей-то глубокий вздох раздался из темноты, куда вдоль забора, сворачивая, уходила тропа. Это всполошило на ветках птиц, вызвав шуршание тысяч крыльев, за спиной Марка.

Следом (буквально через несколько секунд) что-то резко и громко протяжно завыло, потом зарычало и на самой низкой ноте так же внезапно и оборвалось. Помолчало немного, прерывисто еле слышно заухало, задышало, будто где-то вдалеке качали воздух огромные кузнечные меха.

Марк развернулся к забору спиной, пытаясь оказаться к опасности лицом, предполагая, что сбываются его самые страшные опасения, и огромная стая чёрных ворон уже снимается со своих ветвей, чтобы броситься прямо на него.

Но произошло кое-что другое.

Опасность пришла с другой стороны — сбоку из глубин перелеска — оттуда, куда уводила тропа, откуда только что доносился зловещий рык и вой. Марк бросил в эту сторону взгляд и увидел, как под кронами деревьев заколыхался мрак. А через мгновение мощнейший поток воздуха от дыхания огромного, невидимого и от того ещё более страшного существа (как представлялось ему) сдул его с тропы, как пушинку, отбросив от калитки на несколько метров к ближайшим деревьям в рыхлый пушистый снег.

Он упал на живот, уткнулся лицом в скрещенные руки, закрыв голову ладонями, мечтая провалиться в снег как можно глубже, чувствуя, как вороны проносятся прямо над ним, выкрикивая на тысячи голосов свой странный клич: «Мар-ра, кар-ра, кар-ма, кар-кар-кар», задевая иногда его куртку своими лапами и крыльями.

А ещё через минуту всё внезапно стихло.

Выждав паузу, Марк чуть приподнялся и осмотрелся вокруг.

Снег прекратился. На небе показалась Луна, осветив всё своим серебристым призрачным светом. Никаких ворон ни на ветках, ни в небе Марк не увидел. Вокруг снова больше не было никого и не раздавалось ни звука.

Страшный монстр, напугавший и сдувший его с тропы, согнавший с веток ворон, не успев толком проявить себя, похоже, снова уснул.

Марк встал, отряхнулся от снега, пытаясь понять, что же это было с ним сейчас, но разумных объяснений случившемуся сходу не нашлось.

Он опять попытался убедить себя, что всё ему просто привиделось — весь этот шум, вой, дыхание монстра, пикирующая и орущая стая птиц. — Такого просто не бывает! — убеждал он себя. — Это обыкновенная иллюзия. — Реакция измученного сознания, потерявшего связь с разумом, частично вышедшего из-под контроля из-за неожиданных и от того почти не контролируемых страхов …?!

Нет! Вряд ли…, заключил он. — Когда я увидел первых ворон и услышал первые звуки, я не терял над собой контроль. — И потом, с чего вдруг покажется такая туча ворон, их крики, чей-то ужасный вздох из глубин перелеска, сбивающий человека с ног одним своим дыханием? — Не очень-то похоже, что я просто поскользнулся и свалился в снег, испуганный криками нескольких птиц…. Или…, я как-то неверно воспринимаю происходящее…, но слишком уж много произошло всего и сразу…, слишком реалистично было всё ….

От этих мыслей его отвлёк телефонный звонок.

Марк полез было в карман, но понял, что звук доносится не из него. Телефон лежал у калитки дисплеем вниз, с включённым до сих пор фонариком, устремляя свой тонкий луч света вертикально вверх. Судя по всему, именно там он его и уронил, когда его отбросило в снег. Может вороны пикировали и не на меня, а на луч фонаря, а надо мной проносились лишь по инерции, мелькнула у Марка мысль.

Он подошёл к телефону, взял его в руки, отключил фонарь и нажал на дисплее кнопку ответить.

Звонил его начальник.

— Слушаю, Виктор Степанович, — сказал Марк.

— Ты где? — чуть нервно спросил тот. — Я уже на площадке. Прошёл ровно час с момента, как мы разговаривали.

— Я пока в пути. Вы же знаете, что мне далеко добираться, но минут через тридцать буду обязательно.

— За полчаса ночью можно весь город проехать вдоль и поперёк.

— Именно это мне и предстоит.

— Ладно, жду, — недовольно ответил начальник.

— Я тороплюсь, Виктор Степанович. Постараюсь добраться максимально быстро.

— Не оправдывайся. Просто не трать понапрасну моё время. Я на объекте уже минут десять и почти всё, что хотел, уже увидел. Минут через пятнадцать — двадцать увижу вообще всё, и делать мне здесь будет нечего.

— Попробую успеть…. И, кстати, насколько страшно там всё…?

— Честно говоря, выглядит хреново. По двадцать девятой оси колонны перекосило, они в свою очередь потянули колонны двадцать восьмой и даже двадцать седьмой оси. Несколько ригелей оборвало. Все балки от двадцать девятой до двадцать шестой оси выгнуло дугой. Возможно, выгнуло бы и по другим осям, но там уже залиты плиты перекрытий. Какая-никакая, но дополнительная жёсткость. Короче говоря, конструкции трёх пролётов восстановлению не подлежат — их придётся демонтировать полностью. Затем заново изготавливать и монтировать повторно. Что касается обрушения, то его практически нет. Рухнула одна колонна, два ригеля и одна балка перекрытия верхнего яруса. Плохо то, что колонна упала перпендикулярно оси и прямо на забор ограждения, а балка, которая крепилась к ней, вообще оказалась за забором. Оборванные ригели на проспект не улетели, лежат в пределах стройплощадки. Немного радует то, что забор, на котором лежит колонна, не опрокинулся и оказался просто смят в одном фиксированном месте. Силовые кабели каким-то чудом не оборвало — наверное, имели в этом месте слабину и шли не по самому верху ограждения. В результате, они просто прогнулись — повезло, что сам удар пришёлся не на них, а на верхний элемент секции забора. И ещё…. Всё то, о чём я говорю, скорее всего, произошло не по нашей вине. У тебя на монтаже работал стреловой гусеничный кран РДК 25.

— Он и сейчас там работает, — вклинился Марк.

— Уже нет! И в этом суть! — По каким-то причинам на наши конструкции обрушилась стрела этого крана. Это и вызвало всё остальное. Но этот кран нам не принадлежит, он арендован, а значит, наша контора прямой ответственности за случившееся не несёт. Кроме того, обрушение стрелы произошло в нерабочее время, а значит, и на тебя, как на прораба, переложить всю ответственность за это ЧП не получится. Так что можешь выдохнуть и перекреститься. Конечно, ясно здесь пока далеко не всё и тут ещё разбираться и разбираться, но основное уже понятно. Но ты в любом случае приезжай. Посмотришь на всё свежим взглядом, сделаешь свои выводы. Доказывать свою невиновность всё равно придётся, так что расслабляться рано! — А вообще-то это не телефонный разговор, — мрачнея, добавил начальник. — Я и так наговорил лишнего. Пока нет официального заключения, никаких выводов делать нельзя! На этом всё!

Начальник отключил трубку. Марк положил телефон в карман и мысленно, следуя рекомендации начальника, перекрестился.

Пусть бы оно так и оказалось, как сказал Виктор Степанович, подумал Марк. — Понятно, что всех неприятностей не избежать, обрушение конструкций дело серьёзное, но это совсем другое дело, если в нём нет прямой вины.

Марк достал из кармана ключ, открыл и снял с калитки навесной замок, вошёл на стоянку, прикрыл калитку за собой и, просунув руку сквозь решётку ограждения забора, обратно повесил замок на проушины калитки.

Ещё раз взглянул сквозь решетчатый забор вглубь перелеска — в сторону, откуда прилетел странный вздох, рык и вой, и мощный порыв ветра, но в той стороне всё было тихо.

Деревья стояли спокойно, и даже ветер не раскачивал их голых ветвей. Никаких ворон на них по-прежнему не было.

Марк засомневался снова. Может и правда, показалось, подумал он. — И в снег я упал, просто поскользнувшись, и ничто не ревело в лесу, а просто звенело в голове от лёгкого сотрясения, размышлял он. — Возможно, всё так и было, решил он, не замечая, что слегка путает порядок произошедших событий, стараясь убрать из них любую мистическую составляющую. — И какая теперь разница? — размышлял он, стараясь убедить себя, что помнить произошедшее, нет никакого смысла. Подумаешь…, упал, потом поднялся — видимых повреждений нет. Всё произошло слишком быстро — понять, что это было, непросто. Наверняка можно сказать лишь о том, что что-то вспугнуло ворон — достаточно крупную стаю, которая от страха в моём воображении превратилась в огромную, и до жути напугала меня. Пора взять себя в руки и двигаться дальше. Нужно срочно ехать на объект, там намного больше вопросов и все они на порядок важней.

Он уже собрался сделать шаг в сторону своего автомобиля, но его остановил запах. — Резкий запах горелой резины и палёного пластика. А вслед за ним из-за деревьев перелеска показался и чёрный дым. Он ширился и рос прямо у него на глазах.

— Вот она и причина, — мысленно сказал себе Марк. — Что-то взорвалось за перелеском. — Похоже, на одном из складов, расположенных в том направлении. Выходит ничего мне не привиделось, а сдуло меня с тропинки взрывной волной. Грохот напугал ворон, а те, в свою очередь, напугали меня. — Загадка разгадана! — Никаких монстров нет! — мысленно воскликнул он и слегка улыбнулся.

Но следует поторопиться, понял Марк, глядя на дым над деревьями, который закрыл уже полнеба. — Если ветер подует в эту сторону, от такого дыма можно и задохнуться, нужно скорее отсюда валить.

И не теряя больше ни минуты, Марк устремился вперёд.

2. Встреча с незнакомцем

На объект Марк приехал примерно через час после разговора с начальником. — Гололёд, временами снегопад и бесконечные мысли о случившемся — снижали его скорость. В довершение этому, он заехал в тупик. — Проверенная дорога, по которой он ездил ежедневно, оказалась перекрыта — пришлось разворачиваться и искать объездные пути, что тоже потребовало времени. Кроме того при выезде с автостоянки его немного задержал охранник.

Стараясь всё делать быстро, Марк, выйдя из перелеска и пройдя через калитку, сразу направился к нему. Охранник не спал, и Марка это порадовало — он очень спешил. Поднявшись по лестнице в сторожевую будку, он быстро расписался в журнале, подтверждая, что забирает свой автомобиль и сразу вышел за дверь. Охранник последовал за ним. И в этот момент всё резко замедлилось.

— Странная сегодня ночь?! — сказал вдогонку охранник.

— Не понял? — невольно поворачиваясь к нему, спросил Марк.

— Взрыв на складах, — охранник указал рукой на разрастающийся над деревьями перелеска и над зданиями промзоны, что стали видны с высоты сторожевой будки, дым.

— Мощно жахнуло, — подтвердил Марк. — Я к калитке подходил, а она чуть ближе к месту взрыва, так меня вообще сдуло с тропы.

— А я думал, будку опрокинет, но обошлось. Странно, что стёкла уцелели. Повезло, что они расположены под острым углом по направлению к взрывной волне.

— А ещё эти вороны…, — добавил Марк, пытаясь правильно сформулировать то, что его беспокоило.

— Вороны обычное дело в этом перелеске, — пришёл на помощь охранник, — а в такую ночь, как сегодня, их больше всего.

— А что в этой ночи особенного? — поинтересовался Марк, хотя и сам уже почувствовал, что всё происходящее после полуночи, обычным не очень-то и назовёшь.

— Сегодня последний день зимы високосного года — 29 февраля. В этот день Чернобог напоминает о себе, если люди о нём забыли. — На этот раз нормально напомнил. Похоже, один из складов разворотил полностью. А вороны в этом перелеске есть всегда. Там же когда-то кладбище было. Когда промзона только появилась, кладбище сравняли с землёй, но так ничего на его месте и не построили. Остался пустырь. На нём спустя годы выросли деревья, но для ворон ничего не изменилось. Они могилы всё равно чувствуют. Тянет их туда. Сидят на ветках и зовут свою Богиню: «Мар-ра», «кар-ра». Не понимаю, как вы там ходите? — Лично меня на аркане в этот перелесок не затащишь, а ночью тем более. А сегодня …? — Страшно даже думать об этом!

— И что за Богиня? — машинально спросил Марк, теряя к этому разговору всякий интерес.

— Понятно какая — Мара, помощница (или даже жена?) Чернобога — Богиня смерти.

От этих слов у Марка что-то шевельнулось внутри, по его спине пробежал холодок, у него слегка закружилась голова и на мгновение его накрыла волна страха, но всё это очень быстро прошло. Марк прикрыл глаза, вдохнул, выдохнул, подумал, что нужно завязывать с ночными прогулками — ночью нужно спать! Но о своём кошмаре так и не вспомнил.

— Ясно, — равнодушно ответил Марк охраннику, мифология его не очень интересовала.

— Я иногда вот что думаю…

— ???

— А может быть это она и есть?

— Кто? — немного раздражённо спросил Марк.

— Мара! — Вселяется в ворон, смотрит на всех нас их глазами, выбирает следующую жертву. Эти вороны они же везде и это, скорее всего, неспроста! Может поэтому они мертвечину и жрут.

Марк с удивлением посмотрел на охранника. Продолжать этот разговор у него не осталось ни времени, ни желания.

— Интересная версия, — сказал он, — но, к сожалению, продолжать это обсуждать уже не могу, опаздываю, пора бежать, времени нет совсем.

— Не смею задерживать и счастливого пути! — согласился с ним охранник, достал из кармана форменной куртки пульт, демонстративно нажал на какую-то кнопку и внизу на выезде со стоянки поднялся шлагбаум.

— Круто! — натянуто улыбнулся Марк.

— Идём в ногу со временем! — усмехнулся охранник. — Да…, пока вы не ушли, должен напомнить, — добавил он. — Месяц закончился, завтра уже март, если ещё не вносили оплату, просьба не затягивать.

— Конечно, конечно, в ближайшие дни обязательно заплачу, — ответил Марк, думая, что нужно завязывать с этой стоянкой — идти до неё далеко, тропинка, по которой он всегда ходил, оказывается, ведёт через кладбище, где вороньё над старыми могилами постоянно вьётся…, он на своей шкуре испытал, что ничего приятного в этом нет. И вообще, заключил он, машине уже месяц, она застрахована по полной программе, пора её у парадной ставить.

О страшных Богах, что упомянул охранник, с которыми Марк столкнулся во сне, он даже не подумал — в тот момент он о них уже забыл. Его сон, как это ни странно, окончательно забылся тоже.

Марк был реалистом, мистика его не интересовала в принципе, он верил только в то, что вписывалось в его картину мира, а то, что не вписывалось — он вольно или невольно старался выбросить из головы — он поступал так всю свою жизнь и постепенно научился делать это автоматически.

Наверное, ещё и поэтому — он действительно не верил ни в каких Богов.

***

Когда Марк приехал на объект, парковочная площадка перед въездом на стройплощадку оказалась пуста. Створки въездных ворот оказались закрыты на цепь с навесным замком, но не плотно. Их прикрыли, но было видно, что цепь имеет слабину, позволяющую кому угодно немного приоткрыть ворота и, в образовавшуюся щель, проникнуть на объект.

Марк догадывался, кому это могло понадобиться.

А поскольку ворота всё же были прикрыты, замок висел, а перед въездом не было никаких машин, можно было догадаться, что его начальник уже уехал.

Марк набрал его номер, но он на звонок не ответил. Вместо ответа он прислал СМС: «Ждал около часа, увидел всё, что хотел, уехал домой. В 8—00 будь на объекте обязательно. Встречаемся с представителем Заказчика».

Часы на смартфоне показывали 02—45.

И что теперь делать мне? — мысленно спросил себя Марк. — Ехать назад, особого смысла не было. Час туда, час обратно, а до восьми утра осталось немногим больше пяти часов, а дома жена, которая вряд ли даст спокойно поспать. Кроме того, прямо сейчас не поедешь — нужно пойти и всё-таки увидеть, что тут произошло — попробовать в этом разобраться, а это займёт примерно час, останется на сон (если поеду) четыре часа, но это максимум, прикинул Марк, по факту — в лучшем случае три и ещё вряд ли уснёшь, учитывая обстоятельства. Лучше остаться здесь, спокойно разобраться и если получится — немного подремать в прорабской.

Двадцать девятая ось была дальней от въездных ворот. Можно было рискнуть покрышками и проехать к ней на машине, но для этого нужно было пойти, разбудить охранников, заставить кого-то из них выйти на улицу и открыть ворота. И в этом было несколько неприятных моментов:

Во-первых, это требовало времени.

Во-вторых, охранники могли оказаться в неадеквате — иными словами, пьяны.

В третьих, они, в связи с аварией, могли получить прямые инструкции от заказчика до восьми утра никого на объект не пускать.

В четвёртых, будучи нетрезвыми, охранники могли выполнить любые инструкции буквально — например, стрелять без предупреждения. Но это, чисто гипотетически. — Марк знал, что охрана этого объекта не имела огнестрельного оружия.

В любом случае, решил он, на объект лучше попасть без привлечения охраны — будет намного быстрей. А если охрана вдруг активизируется — ничего страшного — всегда можно договориться. — Марк прекрасно знал всех охранников, а они неплохо знали его. Они напрямую ему не подчинялись, но считаться с ним были обязаны всё равно. В самом плохом варианте, рассуждал Марк, даже если договориться с охраной не удастся — никаких проблем не возникнет — всё можно будет легко решить на более высоком уровне, позвонив моему или их начальству.

Он вышел из машины, поставил её на сигнализацию и подошёл к воротам. Чуть раздвинул створки, протиснулся между ними и попал на объект. Пройдя чуть вперёд, поравнялся с будкой охраны. Её окна были тускло освещены, но никакого движения за окнами не наблюдалось.

Марк постоял немного перед дверью, понял, что охрана, скорее всего и правда, спит, решил никого не будить, и просто отправился дальше. Учитывая, что никто его вдогонку не окликнул, скорее всего, он оказался прав.

Нормальная у них работа, усмехнувшись, подумал Марк. — Охрана спит, деньги идут. — Входи, кто хочешь, воруй материалы, рушь конструкции, ломай грузоподъёмную технику, хоть взрывчатку закладывай, подставляя меня….

Хотя всё это вряд ли…, поменял мнение Марк. — Для вывоза материалов нужно, как минимум, загнать машину, а такое охрана наверняка заметит. А всё остальное ещё менее вероятно. — Сильные мира сего — те из них, кому принадлежали бизнес центры, очередной из которых он здесь строил, давно решали свои проблемы иначе. — Им не требовалось ничего друг у друга (или у кого-то ещё) ни рушить, ни взрывать. — Они, найдя вескую причину, а иногда даже и без неё, забирали всё просто так!

Пройдя вперёд, Марк оказался у строительных вагончиков, последним в ряду которых, была его прорабская.

Он подошёл к ней, открыл дверь, вошёл, подключил электрическую печку.

Пусть прогреется пока, решил он. — Когда разберусь, что случилось, вернусь сюда, и здесь будет уже тепло.

Выйдя из прорабской, за пару минут Марк преодолел сто семьдесят четыре метра (двадцать девять осей по шесть метров каждая) и в 3—00 оказался на месте катастрофы. Но рассмотреть, что там случилось, он не успел. В тот же самый момент Марк услышал за своей спиной: «Стой, стрелять буду!».

Проснулась охрана, подумал он.

— Поздно стрелять, я уже здесь! — ответил он и оглянулся.

В руках у охранника было помповое ружье, направленное Марку в голову.

— Спокойно Васёк, — добавил он, узнав охранника. — Своих не узнаёшь! Мог бы и по машине заметить, что это я!

— Извините, Марк, — ответил охранник, опуская ружьё. — Не сразу вас узнал! Виктор Степанович предупредил, посторонних не пускать, советовал стрелять без предупреждения.

— А откуда ружьё? Насколько я знаю, на объекте раньше оружия не было.

— Это ружьё было всегда, просто не пользовались раньше, держали в оружейном ящике в будке, но в связи с новыми обстоятельствами решили достать.

— Это лишнее, Вася! Произошло ЧП и Виктора Степановича можно понять, но включи мозг. В кого стрелять? К чему это приведёт? — К новым неприятностям? — Тебе это надо?

— В вас я бы и не стрельнул….

— Не только в меня…. Вообще ни в кого….

— Да я понимаю, но приказ….

— Забудь ты о приказе! В этом случае он не работает! Расслабься! Я уже здесь и только я отвечаю за всё, что здесь произошло!

— И что мне теперь делать?

— Повесь своё ружьё на плечо и отнеси его в свою будку. Или, если хочешь, можешь пока никуда его не нести и побыть здесь. Я сейчас осмотрюсь, попробую понять, что здесь случилось, а потом вместе пойдём обратно.

Видимо второй вариант показался Василию более предпочтительным. Он поставил своё ружьё на предохранитель, повесил его, как и советовал Марк, на плечо и подошёл к нему.

— Вот и отлично, а теперь не мешай, я быстро, — добавил Марк, сделал шаг в сторону и наконец, огляделся.

С того места где он стоял видно было не всё. Редкие прожекторы, что стояли вдоль забора, давали тусклый, рассеянный свет и, казалось, только размазывали изображение, удлиняя и увеличивая и без того огромное количество теней.

Да…, он видел то, о чём рассказывал по телефону Виктор Степанович, и в целом картина вроде бы совпадала, но Марка не покидало ощущение, что в этой картине всё немного не так, как он представлял.

Марк смотрел на искривлённые конструкции, видел два оторванных ригеля, лежащих, как и говорил начальник в пределах стройплощадки, видел колонну, рухнувшую на секцию забора, вырванную из ряда конструкций, вывернутую прямо со столбчатым фундаментом из уплотнённого песчаного грунта. Видел балку всё ещё крепящуюся одним концом, казалось, что на честном слове, к верхушке этой колонны, уходящую своим вторым концом куда-то за забор.

Всё выглядело и так и не так, как рассказывал начальник. Словно что-то витало в воздухе, Марк подсознательно это чувствовал, оно будто бы говорило ему, что всё не так просто, что самое главное ему ещё только предстоит узнать.

Марк видел и гусеничный кран — причину случившегося, как определил его непосредственный начальник, Виктор Степанович.

В первый момент Марку показалось, что кран опрокинут набок. В этом случае сразу становилось понятно, почему его решетчатая стрела двенадцати с половиной метров длиной плюс гусёк пяти метров лежат на земле между колонн с двадцать девятой по двадцать шестую ось. Лежат в том же пролёте, где рухнула колонна, располагаясь под небольшим углом, и, как бы навстречу ей. Но подойдя ближе, Марк увидел, что это не совсем так. Сам кран опрокинут не был. Он, так же, как и в конце вчерашней смены, как помнил Марк, стоял вдоль двадцать девятой оси, но с одной разницей. Его правая гусеница — ближняя к конструкциям, была ниже левой (провалилась сквозь грунтовое покрытие дороги больше, чем на метр).

Это говорило о многом.

Марк представил, как стоящий мёртвым, неподвижный кран в какой-то момент вдруг резко просел на один бок. Башня со стрелой, которая, судя по всему, не стояла на стопоре, стала поворачиваться в сторону конструкций, добавила нагрузки на правую гусеницу. Та просела ещё. Кран почти опрокинулся, но этого не случилось. Раньше сорвало крепления стрелы к основанию башни. Стрела рухнула, оборвала ригели — два полностью, остальные частично — ударила по колонне, вывернула её с корнем и бесформенной грудой осталась лежать там, где её и увидел Марк.

Холодок пробежал по его спине.

Вот оно, понял Марк. — Именно это я и почувствовал. То, что почему-то не стал озвучивать по телефону начальник (зря обнадёжив), толком не понимая причину, по которой просел на один бок этот кран.

— Рано я радовался, — прошептал Марк. — Похоже, мне и правда, конец. Я сам выставил для работы кран в этом месте, был уверен, что под временной дорогой ничего нет, но даже не взглянул на чертежи, не перепроверил расположение коммуникаций. А посмотреть стоило, раз не помню ни черта, думал он. — Теперь я почти уверен, что там, где просела гусеница, проходит и, судя по всему, на незначительной глубине, ливневая канализация. Её-то кран и продавил своим весом.

— Сука! — мысленно закричал Марк, но постарался взять себя в руки — с тем, что произошло здесь, требовалось разобраться до конца, а для этого была нужна ясная голова.

Он почти убедил себя, что падение стрелы крана и, как следствие, обрушение конструкций — на его совести. Оставалось понять, к чему ещё привела его безответственность. Марк догадывался, что происходящее здесь подчиняется принципу домино, предполагал, что костяшек в этом ряду может оказаться намного больше двух. — Рухнувший кран и перекорёженные конструкции, что были перед ним, могли быть лишь первой (очевидной) частью последствий его непрофессиональных действий.

Многого он мог пока просто не видеть, а значит и не знать.

Например, Марк пока не видел, что произошло за забором — в месте, куда рухнула колонна, смяв под собой забор, утянув за собой балку перекрытия, перекинув её со стройплощадки на проспект.

— Вот ведь жопа! — нервно выкрикнул он, подумав, что всё и правда, могло оказаться намного хуже, чем выглядело на первый взгляд. — Балка имела длину шесть метров и с большой вероятностью одним концом вылетела на проезжую часть.

С этим нужно срочно разбираться, пока я не устроил на проспекте свалку машин, решил Марк, и скорым шагом направился к смятой секции ограждения, с намерением в этом месте перелезть забор и увидеть всё своими глазами, но его остановил охранник.

— Я, наверное, в будку охраны пойду. Холодно здесь стоять, — сказал он, привлекая к себе внимание.

Марк оглянулся, замедляя шаг, недовольный тем, что ему помешали, и зло посмотрел на него. Потом неожиданно резко смягчился и ответил:

— Да, давай, Вася, иди! — Отнеси своё ружьё в будку охраны, запри его в оружейный ящик, а сам сходи в магазин и купи литр водки….

— Но как же….

— Под мою ответственность! — отрезал Марк.

— Но деньги…

— Будут выделены! — снова перебил его Марк и протянул Василию две тысячи рублей. — Водку бери приличную, сам наверняка знаешь где…, и закусить что-нибудь, сдачу оставь себе.

Охранник ушёл.

Марк тут же о нём забыл и продолжил свой путь к неизвестности, ждущей его за забором на проспекте.

Подойдя, Марк увидел, что перелезть забор будет легко. Смятая секция стала ниже примерно на метр, а придавившая её колонна, лежала на ней очень удачно — повернувшись одной из своих полок чётко вверх. По колонне, как по наклонному мосту, правда, очень узкому, скользкому и неудобному, Марк и поднялся, пройдя до верхнего смятого ригеля забора. В этом месте стоять было удобно. Колонна смяла и пробила верхнюю часть секции на шире примерно метр, образовав своеобразную выемку, за кромки которой можно было держаться. Но вот дальше, через полметра, колонна обрывалась.

Можно пройти чуть вперёд, повиснуть на руках на колонне и спрыгнуть, подумал Марк. — А можно этого и не делать, рассудил он. — За забором он не увидел ничего страшного, но прекрасно понимал, что забраться обратно будет намного сложней.

В этот раз его воображение сыграло с ним злую шутку, что было очень и очень хорошо — его опасения не оправдались. — Балка, оказавшаяся за забором, не вылетела на проезжую часть проспекта, как опасался Марк. Она всё ещё крепилась одним своим концом к оголовку колонны, вторым же своим концом она упиралась в тротуар. Автобусная остановка, из-за которой переживал Марк, оказалась чуть в стороне и нисколько не пострадала.

Правда, балка всё-таки вызывает некоторые опасения, подумал Марк. — Непонятно насколько надёжно она держится на колонне. Ещё не хватало, чтобы она сорвалась с крепления, когда кто-то будет идти по тротуару под ней.

Марк, пересёк по колонне границу забора, сел на неё верхом и продвинулся к её оголовку. Балка почти перпендикулярно уходила от неё в сторону и вниз. На чём она держалась было не разглядеть. Можно начать с самого простого, подумал он, упёрся в неё ногой и попытался чуть оттолкнуть от себя.

Этого оказалось достаточно.

Балка тут же оторвалась от колонны и с грохотом упала на тротуар, серьёзно повредив брусчатку, оказавшуюся под ней. Колонна вздрогнула, пытаясь сбросить Марка с себя, но сразу успокоилась.

Неожиданно получилось, подумал Марк. — Зато теперь эта балка точно никого не убьёт.

Он внимательно посмотрел вниз, стараясь увидеть и оценить степень повреждения брусчатки. Сверху ничего толком рассмотреть не удалось, но спускаться вниз Марку всё равно не хотелось. Как бы оно там не было, решил он, это всё ерунда. Подумаешь, немного испортил покрытие тротуара. — По сравнению с тем, что я здесь уже натворил, это капля в море.

Марк взглянул на автобусную остановку.

С нового ракурса, через её боковую прозрачную стену можно было увидеть, что находилось под ней. Немного мешала наклеенная на эту стену реклама, а тусклое уличное освещение не могло помочь чётко всё рассмотреть, но приглядевшись, Марк всё-таки увидел край скамейки и что-то тёмное и бесформенное на ней. Сначала он подумал, что это эффект наложения разных теней из-за неравномерности освещения, но продолжая смотреть, понял, что вряд ли. — Что-то или кто-то, похоже, на скамейке остановки всё же был.

Спускаться вниз ему по-прежнему не хотелось. Тем более, Марк не был полностью уверен, что его не обманывают глаза. Но и просто так уйти он тоже уже не мог. У него появилось почти непреодолимое желание узнать, что или кто прячется под навесом этой остановки. Кто избежал страшной участи и спасся, не смотря на его самые мрачные предчувствия. Марку хотелось сделать что-то приятное для человека, скрывающегося там (если на остановке всё-таки был человек), хотелось хоть как-то загладить свою вину (а в тот момент он чувствовал себя виноватым).

— Эй…, на остановке! Там есть кто-нибудь?! — крикнул он.

Бесформенная тень на скамейке вроде бы шевельнулась.

— Эй…! Отзовитесь! — вполголоса снова позвал он.

Ответа опять не последовало.

— Третьим будешь!? — улыбаясь, снова крикнул Марк, думая, что, скорее всего, никого там на этой остановке нет.

Получилось неожиданно громко.

Из-под навеса остановки метнулось что-то тёмное похожее размерами и очертанием на крупную птицу, но Марк и в этом не был уверен, он смотрел под навес через боковую стеклянную стенку, и это движение могло ему просто привидеться. Это могло быть игрой света и теней, которые на автобусной остановке резко пришли в движение….

Марк продолжал наблюдать и через несколько мгновений из-под навеса остановки вышел человек.

Он был одет в старое чёрное полупальто, серые джинсы, вязаную чёрную шапочку и чёрные зимние ботинки. Руки человек держал в карманах. Был неопределённого возраста, смотрел на Марка, не отрываясь, а на его небритом чуть одутловатом лице читалось удивление и немой вопрос.

Марк тоже молчал.

Он не очень представлял, что в этой ситуации нужно сказать. Задавая свой последний вопрос, он уже не рассчитывал хоть кого-то увидеть, и появление этого человека оказалось для него почти неожиданным.

Пауза затягивалась, а напряжение момента росло.

Первым не выдержал Марк.

— А что вы там делаете… на остановке? — не придумав ничего лучше, спросил он.

— Автобус жду! — ответил человек, не скрывая иронии. — А вот что делаешь ты?

— Сижу на заборе, смотрю на проспект, — попытался пошутить Марк.

— Хернёй ты занимаешься! — сказал человек резко и очень уверенно. — Грохочешь среди ночи, тротуар испортил! Орёшь, как ненормальный, беспокоишь людей…. Мало тебе проблем? И откуда ты знаешь, что нас двое?

— В смысле двое…? Я не знаю….

— Не прикидывайся дураком! Ты предложил сообразить на троих, сидишь на заборе один и, соответственно тем самым утверждаешь, что двое нас!

Марк почувствовал, что сходит с ума. Он даже тряхнул головой, пытаясь избавиться от логики странного человека.

— Я просто так сказал. Я даже не был уверен, что на автобусной остановке кто-то есть вообще.

— Не надо увиливать, — возразил человек. — Предложил, будь любезен ответить за свои слова. В такую ночь хитрить нельзя. Тем более что мы знаем, куда ты отправил своего охранника, Василия.

Точно, вспомнил Марк, я же его за водкой послал…. Зачем? — Теперь ему и самому было трудно это понять. — Всё как-то почти машинально вышло, в тот момент и правда, о водке подумал, настроение было — хоть в петлю лезь. Кроме того, хотелось, чтобы никто не мешал — не маячил за спиной, как этот Вася. А водка, на самом деле, совершенно не нужна! — Какая водка, если в восемь утра начальство приедет? — Почувствуют запах, и все проблемы сразу станут неразрешимыми. Но откуда он знает про Васю? — Подслушивал что ли?

Человек ухмыльнулся, и Марку показалось, что его глаза на мгновение вспыхнули.

— Звуки ночью хорошо разносятся, вот я и услышал всё…, — как бы продолжая свою мысль или отвечая на мысль Марка, сказал человек. — Сам можешь и не пить, но надежду других людей обламывать не смей! Да и опасно это делать в такую ночь!

— Что ты заладил — ночь, ночь — причём здесь она? — Ночь, как ночь, просто проблем принесла немерено, — слегка заводясь, ответил Марк.

— Это не простая ночь! — повышая голос, сказал человек. — Про Чернобога что-нибудь слышал?

Марк на мгновение задумался и тут же вспомнил свою автостоянку.

Двух часов не прошло, и снова всплыл этот Чернобог, раздражённо подумал он.

— Второй раз уже о нём сегодня слышу…. И что? — ответил он.

— А то, что я его чту! — Он мне даже помогает иногда, а ты, похоже, о нём вспоминаешь лишь по принуждению!

— Это точно! Мало того, до сегодняшнего дня я о нём и не знал ничего.

— И это очень и очень плохо — он не любит к себе такого отношения! — Никто такого отношения к себе не любит! Но напомню, что он, в отличие от тебя и меня, всё-таки Бог! Чувствуешь разницу? — Согласись Марк, это кое-что всё-таки меняет.

— Что-то я не пойму о чём ты говоришь?

— Я говорю о том, что сегодня такая ночь, когда Чернобог напоминает о себе! А для тех, кто всё равно не врубается, запросто может своё напоминание и повторить. Тебе, наверное, мало того, что у тебя на стройплощадке случилось? Хочешь ещё?

— Нет. Мне, пожалуй, уже хватит, — грустно ответил Марк. — Но если я правильно понял, ты намекаешь на то, что случившееся произошло по воле неведомых тайных сил?

— Я тебе прямо говорю — Чернобог тебя выбрал! Может вообще тебя уничтожить, а может и помочь. — Выбор за тобой! И лично я в ваши разборки встревать не планировал! — Ты сам меня позвал! Теперь держи слово! Может, и помолюсь тогда ему за тебя!

Марк устал от этого разговора. Хотел послать подальше этого странного человека, но до него, наконец, кое-что дошло…. Он вспомнил, что в последние полчаса никто не называл его по имени! Когда охранник, Василий, уходил в магазин, Марк его по имени называл, а тот, в свою очередь, к Марку по имени не обращался…. Откуда же тогда его имя знает этот странный человек? И откуда он знает о проблемах на объекте? — Одна лежащая за забором балка, как и торчащая над забором колонна, ещё ни о чём не говорят. Выходит, он следил за мной и за происходящим на стройке уже давно. Но если это и было так, то как именно он это делал? Судя по всему, через забор он не перебирался, а сидя под навесом остановки, не очень-то и последишь…. Разве что действительно звуки разносятся так, что даже на остановке слышно!?

Марк хотел его об этом спросить, но тот его опередил.

— А забавно вышло, — вдруг сказал незнакомец. — Смотрел я на этот цирк, чуть живот не надорвал. Вот был бы номер, если бы Вася тебя пристрелил. До сих пор слышу, как он грозно кричит, тыча в тебя помповым ружьём: «Стой, стрелять буду!», а как увидел, что в прораба целится, сразу свою тональность поменял. Голосок стал нежный и ласковый: «…Извините Марк…, не сразу вас узнал». — Противно было слушать! — Получил приказ от начальства стрелять — стреляй! И нечего рассусоливать! Тем более что уже и предупредил, что будешь стрелять! — Ничего святого у людей не осталось — творите, что вздумается, ни одному вашему слову верить нельзя!

Незнакомец замолчал и взглянул на Марка, но тот, ошарашенный такой тирадой, так ничего и не спросил.

— Близко к сердцу не принимай то, что я наговорил! — добавил странный человек. — Злюсь я не на тебя конкретно, скорее, на людей в целом. А твой объект мне случайно на глаза попался. Вижу, кое-что интересное может здесь произойти. И не ошибся. Стрела крана красиво упала — одним ударом перекорёжила всё, вышибла и колонну, и балку на проспект. Грохот был страшный. Даже земля вздрогнула….

— Выходит, тебе это шоу понравилось? — перебил его Марк.

— Не иронизируй! Развлечений у меня и правда, не очень много. Но если бы не я, ещё неизвестно куда бы эта балка прилетела. — Я находился на остановке, вот и обошла её беда стороной. А вообще-то в этот день предпочтительнее кровавые жертвы. Так что тебе ещё повезло — твои жертвы металлические. Но при желании можно и кровавые добавить…. В восемь утра приедет твоё начальство может и пустит тебе кровушку, — рассмеялся странный человек.

— А откуда тебе известно про моё начальство? — сурово спросил Марк.

Человек резко перестал смеяться, тряхнул головой, словно пытаясь собраться с мыслями или наоборот, сбросить наваждение.

— А мне и неизвестно ничего, — ответил он как-то отрешённо, отводя глаза в сторону. — Известно ему…. Тому, с кем нас, как минимум, двое!

Странный холодок пробежал у Марка по спине. На мгновение ему стало страшно до жути, у него даже закружилась от страха голова. Он, стараясь сохранить равновесие, вцепился обеими руками в колонну, на которой сидел.

Что это за человек? Кто он? Вряд ли обычный безумец? Что ему от меня надо? — судорожно пытался понять он. Но его отвлекли.

— Да не дёргайся ты так, — улыбаясь, сказал человек с остановки. В его глазах не было ни капли безумия. — Лучше своего гонца встречай.

— Какого гонца? — не понял Марк.

— Твой, Василий, из магазина вернулся, — рассмеялся человек.

Марк оглянулся.

У забора со стороны стройплощадки и правда, стоял охранник с большим полиэтиленовым пакетом в руке.

— Всё купил, — сказал он. — Две по ноль пять водки «Золотые купола» — сказали лучшая, что у них есть — хлеб, немного колбасы и сыра, минеральную воду и лимонад. Не удержался, зашёл в «Макдоналдс», взял два Биг мака — на них сегодня ночью скидка. Осталась сдача — триста пятьдесят рублей.

— Нормально, — задумчиво ответил Марк. — Сдача твоя, как и договаривались. Но ты мне, Вася, вот что скажи — ты пить будешь?

— Я на службе! — ответил Василий. — Выпью и гарантированное увольнение, алкоголь позволить себе не могу. Кроме того, должен вам честно признаться, мой напарник уехал — на объекте его нет. Мы…, хоть это и запрещено, иногда ночью по выходным так делаем. — Ещё и поэтому пить нельзя — я сейчас из охраны на стройке один и лучше быть абсолютно трезвым и находиться в вагончике охраны, поближе к воротам, вдруг кто-то приедет ещё….

— Ладно. Нельзя, значит, нельзя, решай сам! — Заставлять не стану, а понять могу. — Я тоже пить водку передумал. Про напарника твоего будем считать, что я ничего не слышал. Сказать, никому об этом не скажу, но и помогать не стану, если возникнут проблемы. — Это не дело свой пост покидать! А с пакетом давай сделаем так: Вынимай из него Биг маки и минералку, остальное давай сюда. И подожди меня пару минут. Я сейчас кое с чем разберусь, и пойдём вместе перекусим.

Василий сделал так, как сказал Марк и передал ему пакет. На его лице читалось искреннее удивление.

— И удивляться тут нечего! — сказал ему Марк, беря пакет. — Сегодня не совсем обычный день, — добавил он, разворачиваясь, обращаясь к человеку с остановки, передавая пакет ему. — Говорят, что в такой день, как сегодня, ещё и не такое бывает!

— Удивительный день, — ответил человек, заглядывая в пакет. — Можно сказать, день невероятных чудес. Как приятных, так и не очень…. Спасибо тебе!

— И какие чудеса теперь ждать мне? — спросил Марк, обращаясь не столько к странному человеку, сколько к себе.

— Спускайся, выпьем и поразмышляем об этом…, — ответил тот.

Марк отрицательно покачал головой.

— Ну, как знаешь, — сказал человек. — Я тоже никого принуждать не стану и не обижусь за твой отказ. Твоя ситуация понятна! А что до твоего вопроса — этого я знать пока не могу, но за твоё здоровье выпью обязательно, а за хорошего человека и помолиться не грех.

И он ушёл.

И как-то очень быстро растворился во тьме этой ночи.

Марк спустился с забора обратно на стройплощадку.

Василий, как и просил Марк, его ждал.

— Извините, но жутко интересно, с кем вы там сейчас разговаривали? — спросил он.

— Так…, обычный прохожий, — ответил Марк. Ему не очень хотелось делиться своими соображениями и догадками о странном человеке. — Свои мысли о том, что в какой-то момент ему показалось в нём нечто мистическое, он пытался как можно скорее выбросить из головы. Марк никогда раньше не верил в чудеса и не желал в них верить и впредь.

— И этому прохожему вы просто так отдали пакет с водкой и закуской? — уточнил Василий.

— Да, отдал! Человек хороший оказался …! — Ему в радость, а нам с тобой всё равно водка не нужна — мы ведь решили сегодня не пить.

Василий в недоумении покачал головой и ничего не ответил.

Марк тоже больше ничего ему не сказал.

После вопросов Василия он и сам перестал понимать, зачем отдал незнакомому человеку, который не выглядел ни больным, ни голодным, но очень походил на бомжа, продукты и водку, стоившие приличных денег.

Марку это стало казаться несусветной глупостью.

— Ну и хрен с ним! — мысленно подытожил он, нервно взглянул на Василия и тут же отвёл свой взгляд.

Они одновременно развернулись и молча пошли в сторону строительных вагончиков с намерением съесть там по своему Биг маку.

3. Больше чем один

В семь тридцать утра солнце показалось своим краем над горизонтом, и, как только это произошло, Марк снова оказался у двадцать девятой оси. Ему захотелось до приезда начальства в свете зарождающегося дня взглянуть ещё раз на разрушения, которые там произошли.

Он был спокоен, собран и полностью уверен в себе.

В глубине души он даже немного посмеивался над собой. Не зря говорят: «У страха глаза велики», думал он. К этому моменту, он уже твёрдо знал, что в произошедшем ЧП на его объекте он совершенно не виноват. — Не было в месте просадки гусеницы крана никаких коммуникаций — то есть не было вообще никаких сетей указанных в проекте (это он понял ещё ночью, посмотрев, сразу как вернулся в свой вагончик, чертежи). А если там всё-таки что-то и было, то об этом не мог знать никто.

Накосячили немного проектировщики, предполагал он. — Пропустили что-то…. Хотя и они могли ничего не знать. — Проект разрабатывается по исходным данным, а их, как правило, предоставляет заказчик.

Вот круг и замкнулся, понял Марк и улыбнулся. — Тот, кто заказывает музыку, тот оказался и виноват, а значит, крайних здесь нет!

Это была очень хорошая версия, жаль только, что она не имела права на существование. Несмотря на то, что Марк был абсолютно прав, к сожалению, почти никогда не бывает так, чтобы тот, кто заказывает музыку, был бы ещё и виноват. Тот, кто платит, не любит признавать свои ошибки. Почти всегда он заставляет отвечать за свои ошибки других.

Ровно полчаса — с семи тридцати до восьми утра улыбка не сходила с лица Марка. А когда в восемь приехал его начальник, Марк спрятал улыбку подальше и одел на своё лицо маску серьёзности. Чуть позже, когда подъехал представитель заказчика с двумя помощниками, Марк добавил к своему лицу немного озабоченности и разбор ситуации на объекте начался.

Было сделано много выводов и определено множество причин.

И по мере того, как увеличивалось их число — Марк мрачнел.

И постепенно ему стало нечему улыбаться.

И его вполне можно было понять.

В целом выводы комиссии совпадали с теми, что уже сделал Марк (сначала ночью, а потом и утром), и с ними трудно было поспорить. Отличались они в деталях. А если конкретнее — в причинах, по которым провалился под землю правой гусеницей кран. Причин было несколько, но основной причиной решено было считать всё-таки безответственность Марка.

Оказалось, что кое-что он просто не знал, хотя знать был обязан. Прораб не может не знать нюансы работы на своём объекте, тем более те, которые с самого начала были известны всем. Почему-то Марк не знал о возможных просадках грунта в том самом месте, где был установлен кран.

Оказалось, что ещё до начала строительства был выпущен дополнительный лист к одному из разделов проекта, в котором красной линией обозначалась зона, где категорически запрещалась установка какой-либо грузоподъёмной техники.

Конечно же, это была полная чушь.

Но на возражения Марка, что такого не было, что он досконально знает проект, что это подтасовка, попытка сделать его крайним — никто и никак не отреагировал. Реакцией на его возражения были лишь несколько снисходительно-презрительных взглядов, а своим заявлением Марк не добился почти ничего. Из приличия и, видимо, пытаясь хоть как-то объяснить ситуацию, Виктор Степанович (его непосредственный начальник) сказал:

— Будем разбираться! — он хмурился и отводил от Марка глаза, хотя обращался именно к нему. — Но, по-моему, всё предельно ясно и вас, Марк, я обнадёживать не стану! Цепь событий мы естественно восстановим! Сейчас я всех деталей, к сожалению, помнить не могу, но одно знаю твёрдо — ваша подпись на получение комплекта проектной документации имеется, а поскольку все вышеуказанные дополнения и изменения, как утверждает заказчик, были внесены в проект ещё до начала работ, то смешно говорить, что вы о них ничего не знаете. Вы наверняка были с ними ознакомлены! Приняли их к исполнению, но почему-то полностью проигнорировали! Что ещё можно к этому добавить? — Я даже и не знаю! Мало того, пока не появятся факты, доказывающие обратное, и знать не хочу!

Марк тоже не знал, что ещё здесь можно добавить, если комиссия, как понял он, собралась на объекте с одной единственной целью — сделать виноватым его, а первую скрипку в этом процессе стал вдруг играть Виктор Степанович — его непосредственный начальник.

Тварь! — заключил Марк. — Теперь понятно, зачем он сорвался среди ночи и приехал на объект. — Всё посмотрел, всё увидел, придумал как отмазаться самому, как подставить меня и, наверное, не забыл придумать, как на этой ситуации срубить денег у заказчика. Не учёл этот урод только одного, размышлял Марк, что подставляя меня, он подставляет и контору, а её владельцы в этом городе далеко не последняя величина. Они наверняка захотят узнать все подробности произошедшего повторно, поскольку убытки окажутся значительными (с одного прораба столько не снимешь), и поскольку эта гнида, Виктор Степанович, их официальный представитель, тупо их подставил, согласившись со всеми спорными аргументами, что заказчик совершенно необоснованно здесь привёл.

Нужно только понять, как правильно действовать дальше, думал Марк. Главное, не наломать дров раньше времени и не подписывать никаких бумаг.

Все участники комиссии, а с ними и Марк прошли в спаренный вагончик заказчика, предназначенный для заседаний. Там в трёх экземплярах уже был составлен акт с полным перечнем всех прегрешений Марка, которые комиссия на данный момент смогла наковырять.

Все участники комиссии поставили на нём свою подпись.

Все, кроме Марка — он подписывать эту бумагу отказался. Единственное, что он сделал — это взял один из экземпляров и положил к себе в карман.

— Только себе хуже делаете, Марк, — обратился к нему Виктор Степанович. — Ваши аргументы против решения комиссии несостоятельны, а нежелание признать очевидное, автоматически запускает следующую волну воздействий на вас. Заказчику придётся возбудить против вас уголовное дело. И вашу халатность (а по сути, лишь административное правонарушение), которую можно было бы отнести к ещё менее тяжким проступкам — например, таким, как действие по неосторожности или даже неумышленное причинение вреда. Но вы совершенно не помогаете нам разобраться, только запутываете всё! И ваш неосторожный проступок придётся переквалифицировать в умышленное, целенаправленное нарушение строительных норм и правил, с грубым нарушением проектных решений при производстве монтажных работ…. А это…

— Я сказал нет! — оборвал его Марк. — Никаких компромиссов не будет и не надо вешать на меня своё дерьмо. А уголовное дело…, если не заведёте вы — заведу я — по факту мошенничества!

С этими словами он встал из-за стола и направился к выходу.

— Ты куда пошёл! — крикнул вдогонку начальник. — Работы на объекте приостановлены, но я тебя не отпускал. — Ты нужен здесь. Скоро следователь приедет, его нужно встретить, показать, что случилось, дать показания…

— Справитесь без меня! Я всё равно ничего подписывать не буду! А понадоблюсь следователю, пусть присылает повестку…. А что касается работы — не надо забывать, что сегодня суббота — выходной день!

— Из города не уезжать!

Но последнюю фразу начальника Марк уже не услышал. Он вышел и плотно закрыл за собой дверь.

Никто за ним не погнался. Никто не пытался ему звонить. Поравнявшись с воротами, Марк оглянулся, дверь в вагончик заказчика оставалась закрыта. Это не говорило ни о чём, но было скорее хорошо. Зато открылась дверь будки охраны, и на её пороге показался Василий.

— Как ты, Марк? — спросил он.

— Честно говоря, не очень, — ответил он.

— Понимаю, после такого ЧП тут многим не весело.

— Всё утрясётся, а тебе переживать нечего. Если со службой охраны что-то и случится, то только усиление.

— Я вот что вышел…, — добавил охранник. — Тут тебя человек искал. Я ему объяснил, что ты занят и попросил его подождать за воротами.

— И что за человек?

— Странный какой-то, на бомжа немного похож.

— Это может оказаться кстати, — грустно улыбнулся Марк. — Из дома практически выгнали. С работой более чем неблагополучно. Пора налаживать контакты с хозяевами улиц.

— Не переживай, — посоветовал Василий. — Всё наладится. Что ни делается — к лучшему.

Марк хотел ответить ему глупой шуткой: «А что делается — всё к худшему», но передумал, ему было не до смеха. Он просто пожал Василию руку, сказал «Спасибо» и вышел за ворота объекта.

Увидев свой автомобиль, Марк направился к нему, но просто так добраться до машины ему не дали. Откуда-то сбоку наперерез ему и чуть ли не бегом выскочил человек. Он держал в руке полиэтиленовый пакет, и не узнать его было трудно — это был тот самый человек с автобусной остановки.