Бесплатный фрагмент - «К твоей душе я лаской прикасаюсь»

«Поэтесса счастливой смелости»

Ее облик красив и трогателен, как и полагается загадочному алмазу, изыскан и трогателен, подобно бриллиантовому фейерверку. В ней — сплав дерзости и лирической нежности, улыбка светит и греет.

Страстью и задумчивой умильностью веет от смуглого живого лица, сверкающего жаждой победы.

Глаза умные и выразительные, ласковые и теплые, круглые как вишенки, в миндалевидном обрамлении, наполненные изумрудной бездной с вкраплениями сердолика и отливом лазури. «Мемфисские глаза» — в определении В. Брюсова.

Взгляд, веселый и гордый, озорной и отчаянный, мудрый и красивый… романтический, но может мгновенно испепелить… загадочная смесь солнца и тумана, притягивающая и одновременно предостерегающая… И соловьиным стоном срывается с мужских губ: «Кто ты — бес или божество? Леда с картины Леонардо!?»

Она пишет для людей, которые знают, как прикасаться к сердцам других. Для тех, которых не ломают тяжелые удары жизни, и кто живет через нежные прикосновения сердца «От того, что ты за человек и откуда смотришь, зависит, что ты увидишь» (Клайв Льюис)

Кто, допуская словесную инверсию стиха О. Ладыженского, «хочет плыть к Итакам и может насмерть стоять под Троями» и в своем протестном состоянии «гордится Каиновой печатью» — страстным, (своеобразный вариант лермонтовского Демона, радующемуся братству с барсами и волками) презрением к инстинкту стада, человеку лживого мира, выраженному хлестко в древности: «Слабый жмется к толпе, сильный — один, но един».

В ее стихах — цветет молодость, задор, пахнет счастьем, все органически связано с внешним миром, создает, как у Лермонтова, «в уме своем… мир иной и образов иных существованье»:

В ее стихах — вера в Счастье, Радость и Любовь, она признает их единственным прибежищем человека, как во всех испытаниях, так и в поисках земли обетованной — удовольствия и наслаждения.

Каждый читатель неизменно, внимая звуку струн ее, подпадает под влияние основательного пушкаревского слова, — «сладкого ослепления»:

Глубокая лиричность, налет фольклорной стилизации, частица винтажного русского романсирования, такое напевное и очаровывающее романтической грустинкой.

Текст у нее играет всеми красками, пропитан будоражащими эмоциями, оттого он яркий и выразительный, изумителен, просто шикарен, влезает в самые отдаленные уголки души.

Поэзия Людмилы Пушкаревой проста. Поэзия красоты. Поэзия веры. Поэзия любви. Для поэзии Пушкаревой не нужно скитов и церквей; не нужно суесловий и славословий: ее поэтический алтарь — наш собственный мозг и наше собственное сердце, а поэтический амвон — это доброта и любовь: