Бесплатный фрагмент - Избранные

Тридцать шестой

Арсений Абалкин

Ровно за неделю до конца света Яков Коган, бывший инженер, чистил ружье, готовясь убить человека. Коган уже даже не ненавидел его — все чувства провалились в зияющую пустоту, которая осталась после Лиды.

Год назад Лиду, беременную жену Когана, сбил на пешеходном переходе обдолбанный Воронцов-младший. Тогда инженер еще был человеком вполне законопослушным, и его бы устроило справедливое наказание — по закону. Проблема состояла в том, что отцом Воронцова-младшего был Воронцов-старший, прокурор города. Вдовец пробовал было искать правды — прямолинейно и безоглядно, как он делал все, за что брался, но в результате потерял работу, немногочисленных друзей, и чуть было не сел сам.

Он всегда был неприятным человеком со сложным, неуживчивым характером — и знал об этом. Прямой как палка, сухопарый, с вечно всколоченной еврейской шевелюрой и скрипучим голосом. Женился очень поздно, когда уже свыкся с мыслью помереть бобылем. Безмерное удивление, что такая милая, славная Лида могла выбрать его, перешло в тихое застенчивое счастье. Оно продолжалось до того дня, когда юный мажор вздумал сесть за руль, накидавшись какой-то дрянью. И жизнь Когана застопорилась.

После увольнения он полгода беспробудно пил, но затем понял, что с его здоровьем этот способ самоубийства займет слишком много времени. Тогда он вынес из квартиры горы бутылок, избавился от всего лишнего — а в его случае это означало совсем от всего, кроме необходимого для поддержания жизни и охотничьей винтовки с коробкой патронов — и стал готовиться к свершению правосудия собственными руками. Он решил застрелить Воронцова в годовщину гибели жены и нерожденного ребенка — то есть, оставалась ровно неделя. Он никогда не был склонен к сантиментам, но чем ближе подходила назначенная им дата, тем меньше человеческого в нем оставалось — неизбывная тоска выгорала, превращая человека в целеустремленную, деловитую и злую машину.

…Коган аккуратно складывал в специальную коробочку шомпола и ершики, когда в дверь позвонили. Он насторожился — неужели все пропало? Неужели, пока он неумело выслеживал Воронцова, выследили его самого? В кино начать следить за кем-то очень легко — а в реальности чувствуешь себя идиотом и кажется, что твои маневры всем заметны. Гораздо больше ему помогли социальные сети, в которых убийца его жены похвалялся каждым шагом и регулярно делился планами развлечений. Его адрес Коган тоже выяснил по фото, выложенным в сеть.

В дверь позвонили еще раз. Коган спрятал винтовку под кровать, туда же отправил станок для чистки оружия и коробочку с патронами. Другой мебели, за исключением стола и стула, в комнате не было. Подумав минуту, он пошел открывать дверь.

На пороге стояли два хасида. Или литвака. Он не разбирался в ультраортодоксальных еврейских течениях. Но увидеть их в нефтедобывающем российском городке, в типовой пятиэтажке… мелькнула мысль, что он все-таки спился и сошел с ума, галлюцинирует.

Крошечный старик в гигантской меховой шапке и длинном черном халате. Совсем юный волоокий пацан, одетый так же. Длинные закрученные пейсы, у старого — длинная седая борода, у пацана — жиденький пушок на подбородке. Дичь. Абсурд. Цирк какой-то.

Все трое разглядывали друг друга довольно долго, справляясь со взаимным потрясением. Наконец, старик что-то проговорил сварливым тоном. Юноша откашлялся и спросил на старательном русском языке иностранца:

— Вас зовут Яков Коган?

— Ну да, — чувствуя себя участником какой-то идиотской телепередачи, подтвердил хозяин. По крайней мере, это не полиция, и волноваться о винтовке под кроватью не стоит.

— Мы приехали к вам сегодня из Иерусалима. Вы разрешите нам войти?

Коган посторонился, и хасиды вошли в пустое пространство его жилья. Старик неодобрительно оглядел комнату и сел на единственный стул. Коган вдруг подумал, что сейчас он начнет молиться — раскачиваясь, держась руками за виски и бормоча. Они же обычно молятся или танцуют вроде бы..? Это было все, что он о них знал. И он от всей души надеялся, что дело хотя бы не дойдет до танцев.

— Это ребе Шнеур-Залман Вайс, — сказал юноша так, словно ожидал, что Когану знакомо это имя.

— Э-э… очень приятно. — Это прозвучало, мягко говоря, неискренне, но он не нашел ничего лучшего.

— Я Аарон Тауб. Ребе Шнеур-Залман очень утомился, он впервые отправился так далеко…

Сон продолжался, и Коган решил подыграть:

— У меня нет ничего особенного, но может, вы голодны с дороги… — И тут же понял, что сморозил глупость, потому что юноша изменился в лице и поспешно замотал головой. Ах, ну да, они же едят только кошерное… черт, что это вообще такое?!

Коган разозлился и спросил грубее, чем собирался:

— А могу я поинтересоваться, что вас ко мне, так сказать..?

Хасиды посовещались — ему показалось, что это был идиш, впрочем, он вряд ли отличил бы его на слух от иврита — и старший что-то сказал требовательным тоном.

— Вас зовут Яков Самуилович Коган? — перевел пацан.

— Мы это уже выяснили, — саркастически подтвердил Коган.

Но это было только начало. Они справились об именах его матери и бабушки, уточнили данные отца, а также место его рождения; они знали, что семья его матери погибла в Бабьем Яру; они помнили даты рождений и смертей лучше, чем он сам… Через полчаса Коган начал терять терпение, а старик, наоборот, казалось, оживал с каждым «правильным» ответом. Наконец, он закрыл лицо руками, а потом таки начал раскачиваться и жарко благодарить бога — тут даже перевода не потребовалось. После этого он поднялся со стула и торжественно обнял стоявшего бревном хозяина, а Коган в панике подумал: они что, какая-то родня, потерянная сто лет назад? Этого еще не хватало.

Прослезившись от избытка чувств, старик кивнул юноше, и тот, волнуясь, начал:

— Вам что-нибудь говорят слова «Ламед-вав цаддиким»?

— Ла… что?

— Это означает «тридцать шесть праведников». Согласно традиции, на них стоит мир. Эти тридцать шесть человек — единственная причина, по которой Господь терпит нас. Это минимальное число — если умирает один, ношу должен принять другой, иначе все погибнет, понимаете?

— Пока не очень. Какая ноша, почему тридцать шесть, и главное, при чем здесь я?

— Сумма букв в этом слове равна семидесяти двум, половина праведников живет в Эрец-Исраэль, а половина в галуте, — пояснил юноша, как нечто само собой разумеющееся. С таким же успехом он мог говорить на суахили. Сумма букв?! Ах да, каббала… Этот дикий сон закончится когда-нибудь?!

По выражению его лица они, кажется, что-то поняли, и старик пустился в пространные объяснения. Юноша кивал с благоговением, потом проговорил:

— Ребе — знаменитый ученый, святой человек… Он потратил пятьдесят лет своей жизни на толкование Книги.

— Это он сейчас сказал?

— Нет, — порозовел пацан, — это я говорю. А ребе говорит: он уверен, что вы — тридцать шестой праведник. Цадик.

— Что-о?

Только этого не хватало. Если бы он помнил, как смеяться, он бы, наверное, засмеялся. Но вместо этого устало посмотрел в выцветшие глаза старого еврея и отрезал:

— Я — совершенно точно не праведник, никогда им не был и быть не собираюсь. Я вообще атеист, еврейский фольклор меня нисколько не занимает, всем богам я предпочитаю макаронного монстра, мои родители были убежденные советские коммунисты-интернационалисты и в бога не верили тоже. Бабушек-дедушек своих я не знал, ничего такого еврейского не соблюдаю и к религии абсолютно равнодушен. Кроме того — моя голова занята сейчас другим… проектом. Извините, и все такое, но мне в самом деле…

Парень сглотнул и начал было переводить, но старик отмахнулся, видно, понял и так. Он снова поднялся, подошел вплотную к Когану, и тот вдруг увидел в старых глазах горе — в горе он разбирался очень хорошо. Оба они не нравились друг другу и оба испытывали отчаяние, это было ясно. Старик заговорил, и юный Аарон едва успевал переводить гортанную речь своим ученическим, с легким акцентом, русским:

— Ребе говорит, у нас нет времени обсуждать, почему и как вы отпали от Него. Это вы расскажете Ему сами, когда придет время. А у нас времени нет совсем. Ребе говорит, он все высчитал: Господь вновь накажет людей тем же дождем из огня и серы, которым Он уничтожил Содом и Гоморру. И это начнется совсем скоро, здесь, в этом самом месте. Но теперь все не закончится одним городом — погибнет весь мир. Все зависит от вас, Яков… Самуилович. Если вы не примете ношу, все пропало.

Мне бы свою ношу донести, подумал Коган. Как же все некстати… Дед, похоже, натерпелся и искренне верит во всю эту галиматью.

— Это просто не могу быть я. Правда. Мне очень жаль.

Аарон перевел, гости опять посовещались.

— Ребе говорит, это нормально. Дело в том, что ламедвовник сам не знает о своей роли, не признает ее, не считают его праведником и другие люди. Если сказать ему — он не поверит. Это скрытый праведник, его сила не в учености, даже не в вере, а в правильном поступке в решающий момент.

Коган сдался.

— Ну и что от меня требуется?

Последовал короткий ответ. Аарон покивал и разъяснил:

— Ребе не знает. Никто не знает. Он только просит вас внимательно слушать: Бог каким-то образом заговорит с вами, даст вам понять… возможно. А может быть, и нет.

— Замечательное техническое задание, — вздохнул Коган.

Старик печально посмотрел на него и вдруг толкнул сухой ладонью в лоб. Потом развернулся и, не оглядываясь, пошел к двери. Аарон пробормотал «до свидания» и поспешил за ним.

Уже через минуту Когану опять показалось, что весь этот дикий визит, весь этот немыслимый разговор о праведниках — все это был странный вязкий сон, из тех, что не знаешь, как толковать.

Он открыл ноутбук, чтобы привычно проверить социальные сети Воронцова. Самым худшим кошмаром была мысль о том, что сволочь куда-нибудь уедет, и придется ждать еще год. Но нет, никаких горнолыжных курортов, никакого дайвинга. Дохаживай последние дни, гаденыш.

Внезапно Когану пришли на ум Содом и Гоморра. Он смутно помнил, что наказание там было вроде бы за гомосексуализм… Так это что, теперь всю планету, что ли, под нож? Или как там — под дождь из огня и серы?

Невольно заинтересовавшись, он вбил в поиск названия грешных городов, и тут же выпали тысячи ссылок на библейский текст. Никакого явного упоминания мужеложства в нем не было.

«…в чем было беззаконие Содомы, сестры твоей и дочерей ее: в гордости, пресыщении и праздности, и она руки бедного и нищего не поддерживала. И возгордились они, и делали мерзости…» — Перед внутренним взором Когана встали оба Воронцова, потом лживые адвокаты, на которых он потратил кучу денег, и наконец, бегающие взгляды бывших друзей.

— …В пресыщении, праздности…. И возгордились они, и делали мерзости… Прям как про нас, — криво усмехнулся Коган.

Потом взгляд его зацепился за другую ссылку, про археологические раскопки. Речь шла о полностью сгоревших поселениях южнее Мертвого моря, обнаруженных британскими археологами. Гибель этих пяти городков, по предположениям ученых, и послужила основой для библейского предания о Содоме и Гоморре, причем роковую роль сыграло взаимодействие двух факторов: природные месторождения битума в этом регионе и крупный разлом земной коры под ними. Две тектонические плиты, двигаясь в противоположные стороны, вызвали землетрясение, которое спровоцировало выход битумных месторождений из земли через линии разлома. Фонтанирующий битум, предположительно, падал на землю как горящая, пламенеющая масса. Когда же огонь утих, в воздухе было очень много двуокиси серы, поэтому выпали кислотные дожди, губительные для тех, кто чудом уцелел в адском пожаре.

Гигантский нефтеперерабатывающий комбинат, на котором раньше работал Коган, тоже стоял на природном месторождении битумов. Битумосодержащие породы добывали скважинным способом; очистка и переработка производились тут же. Практически все население так или иначе было связано с комбинатом — исполинское сооружение на близлежащем холме царило над городом. Гигантские резервуары с продуктом — десятки тысяч тонн — находились там же.

Провались оно к чертовой матери, это гнусное место, где нет ни закона, ни правды, сумрачно подумал Коган. Хуже Гоморры, ей-богу.

В этот момент глубоко внизу изменили свое обычное движение тектонические плиты.

Он выкинул из головы дурацкий эпизод с хасидами и уладил те немногие дела, что еще требовали его участия — был мелочно щепетилен и не хотел уходить, задолжав хоть копейку. Оставшиеся деньги потратил, оплатив вперед уход за Лидиной могилой.

В последний день — стылый, осенний — проснулся с ясной, пустой головой. Переоделся в чистое, взял длинную спортивную сумку с оружием и бодрым, пружинистым шагом отправился к дому своей жертвы. Воронцов-младший собирался сегодня ко второй паре в институт. Он подождет гада, спрятавшись за строительным хламом, который оставили на детской площадке ремонтники; он проверял, оттуда его никто не увидит. Ни к чему привлекать внимание слишком рано, слоняясь у всех на виду у чужого подъезда — он ничего не хотел пускать на самотек. Он будет ждать столько, сколько нужно — если сволочь не выйдет, как запланировано. Когда-то же выйдет. Он расплатится по справедливости, а потом, наконец, закончит всю эту затянувшуюся историю со своей так называемой жизнью. В загробное существование Коган не верил, на встречу с Лидой не надеялся — просто хотел прекратить все это, ибо смертельно устал. Два выстрела, всего два точных выстрела: первый в голову сволочи, второй в свою — и наступит покой.

Он шел целеустремленно, как пущенная стрела, прорезая собой сонный, серый, неприглядный город. А тектонические плиты глубоко под ним соприкоснулись — иначе, чем обычно. Толчок от этого соприкосновения легкой дрожью пошел все выше, выше, выше… к земной поверхности, на которой стоял скверный город.

Восстановление справедливости — это правильно. Когда зло перевешивает, в мире нарушается порядок вещей. Мироздание, черт возьми, шатается, когда погань, убившая милую, никому не сделавшую зла, Лиду, живет и в ус не дует… Он приведет все в порядок, это будет правильный поступок. Все его существо чувствовало правильность того, что произойдет — сомнений не было. Не склонный к метафизике, сегодня он чувствовал себя орудием воздаяния, движимым высшей волей, чем-то большим, нежели он сам. Был ли то голос бога, о котором говорил смешной еврейский старик? Как там… око за око? Вот именно, око за око! Бога никакого нет, а вот око за око — это правильно!

Когда он вышел на последний перед домом гада перекресток и остановился, пропуская поток машин, то вдруг понял, что за звук всю дорогу подсознательно действовал ему на нервы — вой собак. За каким-то чертом выли чуть ли не все псы в округе. Коган терпеть не мог собак, но он не успел додумать эту мысль — улицы прямо перед ним не стало. Собственно, не стало всего квартала — за секунду, да какое там — меньше, чем за секунду! Все просто ухнуло в мгновенно образовавшуюся пропасть, и он стоял на ее краю. А потом ходуном заходила земля вокруг, и он упал, не успев подумать вообще ни о чем. Сознание отстраненно регистрировало сменяющие друг друга картинки: сложившиеся в себя дома, столбы пыли, разлетающиеся куски камня, кирпича, асфальта, вырванные с корнем деревья… Скрежет и вопли, части человеческих тел, поваленные столбы электропередачи… Пожары занялись в нескольких местах одновременно. А земля вздыбилась снова и начала исторгать такие желанные людям битумоносные породы — нате, жрите, не подавитесь… Горящие плевки битума будто сыпались с неба. Невыносимая вонь серы заволокла все вокруг. Столбами поднимался черный дым. Коган лежал, обнимая землю, изо всех сил держась за тот ее кусок, который мог обхватить руками и ногами. Он не мог заставить себя оторвать от нее руку, чтоб хотя бы закрыть шарфом рот и нос. Земля вздрагивала и дышала под ним, как живое существо, разбуженное от сна, потом замерла, притаилась — но он уже никогда не сможет довериться ее неподвижности. Когда ему удалось сесть и осмотреться, местность вокруг не имела ничего общего с той частью города, которую он помнил. Из мелкой крошки завалов торчала то ножка стола, то нога человека, от визга и воя закладывало уши, в кромешном дыму метались окровавленные люди. Какой-то огонь вдруг отделился от завалов и стал приближаться к нему. Коган тупо смотрел на него, и лишь когда огонь остановился в нескольких шагах от него и завалился, он понял, что это охваченный пламенем человек. Толчков больше не было, и Коган наконец смог додумать хотя бы одну мысль — надо бежать отсюда, бежать на открытое место…

…Как вдруг застонало и гулко ахнуло будто бы сверху. Коган поднял глаза на комбинат над городом… Ах ты ж… На все, что еще не успело погибнуть, надвигалась по склону огненная река из лопнувших резервуаров с нефтяным продуктом.

И он просто побежал, не осознавая, что визжит так же, как люди вокруг. Краем сознания выцепил маршрутку с открытыми дверями, скособочившуюся под обломками. Запрыгнул, завел трясущимися руками — ну-ну-ну-ну-ну-ну-ну-ну — заговаривал самого себя, и машину, и судьбу… А может — бога. Может, это была молитва, кто знает? Он так и бормотал это «ну-ну-ну», когда остановился, чтобы подобрать покрытую пеплом женщину с ребенком, потом, кажется, какого-то старика, потом уже не разбирал эти серые силуэты, выпрыгивавшие из дыма под самые колеса. Люди набивались в маршрутку и вопили всеми глотками только одно — давай, давай, дальше, не останавливайся! А он всякий раз останавливался перед очередным силуэтом. Страшный гул сзади нарастал, жар был такой, что казалось, они уже горят — огненная река спешила, набиралась сил, пожирала на своем пути новое топливо, гналась за ними…

Тектонические плиты глубоко внизу приготовились столкнуться сильнее, гораздо сильнее. Так, чтобы схлестнуться уже всерьез, надвинуться материками, вспахать как следует затвердевшую кору планеты, перемешать с магмой, что рвалась наружу, вздыбить новые Гималаи, перезалить новые океаны… Сбросить, наконец, с себя скверну, и начать все сначала.

Коган вел маршрутку почти вслепую, в серном дыму не было видно ни зги. Как его крошечный Ноев ковчежец на колесах ухитрялся находить путь меж завалов? Остановился как вкопанный, чудом успев затормозить у края очередного новообразовавшегося обрыва. Уже хотел сворачивать и ехать вдоль, когда увидел, что за край цепляются чьи-то руки. Под разъяренный вой маршрутки вылез наружу, присел на корточки у края…

Выпученными, белыми от ужаса глазами на черном от сажи лице на него смотрел Воронцов-младший. Коган протянул ему руку. Надсадно кряхтя, вытащил человека, кивнул на маршрутку, набитую до отказа, метнулся за руль и занунунукал снова.

Сейсмическая активность стихла: тектонические плиты угомонились, передумав выпускать наружу яростное нутро планеты. Языки огненной реки в последний раз лизнули землю и остановились, упустив последних живых грешников города. Маршрутка, наконец, уперлась во что-то и встала. Горстка перепачканных в крови и саже людей, причитая и подвывая, не веря в свое счастье, вылезла наружу. Услышав приближающийся гул военных вертолетов, Коган уронил голову на руль. Он так никогда и не узнал ни о спасении человечества, ни о том, какую роль сыграл в этом сам.

Далеко-далеко от холодного российского города закрыл лицо руками и заплакал старик, беспрерывно молившийся уже три дня. Три дня он вел со своим богом тот же отчаянный, безнадежный диалог, что некогда праотец Авраам: то упрашивал, то упрекал, то торговался… И всей душой надеялся на тридцать шестого цадика.

Он думал, что есть праведники — как весеннее солнце, они согревают ближних в своих теплых, ласковых лучах. А есть — неприятные, нелюбезные, неприглядные, никому не нравящиеся люди, что не просили себе страшной доли, но несут ее — то угрюмо, то яростно. На их костлявых плечах держится мир — со всеми его грехами, во всем его несовершенстве.

«Брэдбери-9»

Дарья Равина

— «Земля» вызывает марсианскую базу «Брэдбери-9». Повторяю, «Земля» вызывает марсианскую базу «Брэдбери-9». Это Джон. Том, слышишь меня? С наших радаров пропал транспортировщик «Вейер». Можете прокомментировать? Что у вас происходит?

— «Земля», приём. Я «Брэдбери-9», как слышно?

— «Земля» на связи, «Брэдбери-9», слышим вас, говорите! Почему нет изображения? Вы получили груз?

— «Земля», докладываю… Даже не знаю, с чего начать. У нас целый ряд проблем. Ситуация не критическая, но радоваться уж точно нечему. Во-первых, опять неполадки со связью. Периодически пропадает картинка и звук. Фил как раз пошёл разбираться, что к чему, когда показался транспортировщик. Новую партию отходов производства он сбросил… Но сразу стало понятно, с ним что-то не так: летит накренившись и немного южнее, чем обычно. В общем, он и контейнеры сбросил не туда, и сам рухнул. Мы здесь конкретно обосрались, думали, дотянет до атомного реактора, от которого база питается. Англичане с «Кларк-6» тоже его засекли, долго на нас орали… Но обошлось. Только сам он уже не взлетит. Фил запустил зонд, изображение мы получили, сейчас я его вам отправлю. Дальше… Артур и Майкл поехали за контейнерами на автопогрузчиках… Контейнеры дали течь. И это не от удара, судя по всему, они опять неподобающего качества. Вы уж разберитесь, наконец, кто там халтурит. Который раз присылаете такую заразу. В этот раз прям вообще… Вы чего туда залили? Очень едкая дрянь, один из погрузчиков частично разъело. Загнали в мастерскую, взяли другой. Ну и дополнительно перестраховались. Если коротко, парни сейчас заканчивают спуск контейнеров в мусорный карьер, потом уже будем смотреть, что к чему с техникой.

— «Брэдбери-9», поняли вас. Изображение транспортировщика получили… Ох, твою ж… Как его раскорёжило-то. Руководство знает о проблеме с контейнерами, но я доложу ещё раз. Это существенная потеря.

— «Земля», продолжаю. Это ещё не всё. Там, в карьере, на самом дне, произошёл какой-то обвал. То ли грунт просел, то ли, опять же, контейнеры текут и разъедают его, непонятно — надо вызывать специалистов, анализы делать… Но что важно, там, под мусором, обнаружилось нечто похожее на кости. Мы ничего подобного не выбрасывали, насколько я знаю. Возможно, это кто-то до нас устроил несанкционированную свалку, но теперь же хрен признается… Но кости большие. Возможно, это останки марсианских животных, обитавших здесь в древности. Если так, то речь идёт о большом открытии и с этого можно что-то поиметь. Изображение тоже высылаю. Покажите, кому следует…

— «Брэдбери-9», поняли вас. Изображение получили… Ммм… Да нет, вроде, не кости. Но это надо тщательно изучать. Там какие-то пустоты, на пещеру похоже. Разберёмся.

— «Земля», продолжаю. Теперь неофициально. Нашу жалобу рассмотрели? Давно обещают улучшение условий труда и повышение зарплат. Мы ждали запчасти и новые облегчённые скафандры для работы на поверхности планеты.

— «Брэдбери-9», да, ваша жалоба передана руководству… Но вы же знаете, на Земле финансовый кризис.

— «Земля», ой, да бросьте! Нас здесь всего четверо, и то зажимаете самое необходимое. Зачем строить столько баз на Марсе, если нет денег на их содержание? Это же не собачья конура. Вон, у китайцев как всё схвачено. Берите пример.

— «Брэдбери-9»… Том, ну что ты опять начинаешь? В школе ты не был таким занудой. Скажи спасибо, что у тебя вообще есть работа в это непростое время. Строительство баз — важная задача, обозначить, что территория наша и другим странам соваться не следует. В большой семье клювом не щёлкают. Никогда не знаешь, что может пригодиться. Ты взрослый человек, должен понимать.

— «Земля»… Ну да… Тебе легко говорить, Джонни, ты же теперь генеральский зять. А попробовал бы ты пожить, как простой работяга.

— «Брэдбери-9», при чём здесь это? Сохраняй субординацию, хватит засорять эфир. Поговорим, когда вернёшься, если так приспичило пожаловаться на жизнь. Всё ясно? «Брэдбери-9»? Ещё какие-либо вопросы есть?

— Вопросов нет, «Земля»… Хотя, нет, «Земля», погодите… Что-то происходит в мусорном карьере…

— «Брэдбери-9», уточните?

— «Земля», Артур и Майкл бросили автопогрузчик с последней партией бочек, машут руками и бегут к другому автопогрузчику. Который уже пустой и стоит чуть в стороне. Связи нет, не могу понять, что там такое… Фил, слышишь меня? Есть изображение карьера? Работает камера на вышке? Давай, в темпе, приводи всё в порядок, это просто невозможно.

— «Брэдбери-9», уточните? Есть угроза безопасности?

— …

— «Брэдбери-9»?

— …

— «Брэдбери-9»? Не молчите.

— «Земля»! Экстренная ситуация, повторяю, экстренная ситуация! Неопознанная форма жизни! Срочно нужен космодесант! Или бомбардировщик! Или эвакуатор! Мужики, бегите! Бегите! А-ай, не слышат же!..

— «Брэдбери-9», точнее. Что у вас происходит?

— «Земля»! Вы не поверите! Это кости! Вернее, нет, это не кости! Короче, я не знаю, это какая-то органика! Оно ползёт вверх по склону!

— «Брэдбери-9», не поняли вас?

— «Земля», повторяю. Оно. Ползёт. Вверх. По склону.

— «Брэдбери-9», не поняли вас. Кто ползёт?

— «Земля», да мы сами не поняли! Какой-то урод. Похож на сколопендру, только размером с хорошую такую грузовую фуру. То ли вылез из пещеры, то ли случайно зародился из-за отходов, которые мы туда спускали… Он сожрал на дне карьера всё, что можно, теперь пытается взобраться наверх. Мужики, давайте быстрее! Они слышат? Нет? Тьфу! Ну, Фи-ил!..

— Эээ… «Брэдбери-9», это шутка? Это не смешно.

— «Земля», да какие шутки! Присылаете всякую дрянь для захоронения и ещё удивляетесь, что такое происходит! О Господи, показались усики! Оно поднимается! Мужики, бросайте погрузчик! Бегите!

— «Брэдбери-9», так, давайте без эмоций, меньше крика, больше конкретики. Что за усики? Можете прислать изображение? Скриншот экрана? Что-нибудь.

— «Земля», ну, не усики, рога, может быть… Я же не биолог. Говорю, непонятно на что похоже. Свяжитесь с «Брэдбери-7», это по их части, пусть подключаются. О Господи, появилась лапа! Сейчас отправлю изображение во весь рост…

— Твою ж мать! Что за хрень собачья? «Брэдбери-9», да это больше на зомби похоже! Какая-то мертвечина облезлая!.. Ждите, я доложу наверх. Эй, чего столпились? За работу! Главное, без паники, ребята. Ничего страшного пока не произошло.

— «Земля», скорее! Оно уже наполовину выбралось! Не забывайте, что сигнал идёт с задержкой!

— «Брэдбери-9», ждите…

— «Земля»? Оно вылезло на плато. Ей-богу, как зомби-сколопендра. Кажется, хочет жрать. Мордой вертит во все стороны. Вот это ряха…

— «Брэдбери-9», ждите…

— «Земля»? Оно жрёт контейнеры на автопогрузчике. Которые не успели спустить вниз. С таким аппетитом заглатывает…

— «Брэдбери-9», ждите.

— «Земля», ждём…

— «Брэдбери-9», ждите…

— «Земля»? У нас опять проблема. Бобби после еды растёт.

— «Брэдбери-9», ждите. Что за Бобби?

— «Земля», это мы так назвали существо для удобства. Надо же его как-то называть. Бобби. Бобби как будто бы стал больше после еды. Но не наелся. Ищет, что ещё можно заточить.

— «Брэдбери-9», ждите. Началась видеоконференция.

— «Земля», вы издеваетесь? Какая конференция, Бобби уже дожёвывает второй автопогрузчик. Вы хоть раз можете обойтись без всей этой бюрократической волокиты?

— «Брэдбери-9», ждите. Президент упал в обморок, когда ему показали вашего Бобби. Сейчас совещание возглавляет министр обороны.

— «Земля», ну… Какой обморок! Так и знал, что не надо было голосовать за этого доходягу!.. Бобби смотрит в сторону производственного блока и мастерской для транспорта. Или принюхивается… В общем, у Фила есть теория, что он реагирует на отходы производства. Там, внутри, ещё один автопогрузчик. Тот, который разъело. Его ж не отмыли… Артур и Майкл ещё бегут к базе. Но теперь не торопятся. Оборачиваются. Интересно же, что происходит. Бобби, кажется, людьми совсем не интересуется.

— «Брэдбери-9», какая мастерская, вы что! Не пускайте Бобби к транспорту! Ни в коем случае! И так сколько пропало, какие расходы! Придумайте что-нибудь, отвлеките его.

— «Земля», вы там самые умные, что ли? Отвлеките инопланетную раскоряку, которая жрёт всё, что видит. Всего-навсего! Технику вам жалко, значит, а людей можно ещё набрать по объявлению. А когда отгружали эти вонючие контейнеры — не думали, что можете технику повредить?

— «Брэдбери-9», это не мы их отгружали, мы здесь ни при чём. И вообще, в вашем контракте прописано, что вы отвечаете за сохранность имущества. Так что давайте, соображайте, как свести потери к минимуму. Это в ваших же интересах. Вот чего, скажи, Артур и Майкл просто так бегают и таращатся? Почему бы не побегать вокруг Бобби? С какими-нибудь сигнальными ракетами, чтобы отвлечь?

— «Земля», в контракте не прописано, что сотрудники обязаны бегать вокруг непознанных объектов. Что сможем спасти, конечно, спасём! Но это будет непросто. Такой стресс. Мы бы обсудили компенсацию за моральный ущерб. Нас к такому не готовили.

— «Брэдбери-9», да как вы можете! В такое время думать о деньгах!

— «Земля», о-о, чего творится! Бобби всё-таки нашёл мастерскую! Смотрите, смотрите, что делает! С виду такой нескладный, неповоротливый, а как припустил!.. Быстро он попал внутрь. Камеры посбивал… Одна осталась… Ёёёп… Аварийное освещение включилось. Фил, что там? Эвакуируемся? Нет? Так сделай что-нибудь! И смотри, чтоб тревога не заорала, отрубай всё на хрен! Похоже, «Земля», потребуется серьёзно пересмотреть наш бюджет. Косметическим ремонтом здесь не обойтись. Сигнальные ракеты не помогут.

— «Брэдбери-9», насколько дело серьёзно? Что повреждено?

— «Земля», не хотелось бы поддаваться панике, но проще сказать, что НЕ повреждено… Бобби раскурочил всю мастерскую… И появилась ещё одна проблема. У него растёт брюхо. Уже приличное такое вымахало… Мы вот смотрим и понять не можем: то ли он столько сожрал, что раздулся, то ли это не Бобби, а Бобина?

— «Брэдбери-9», не поняли вас. Какая ещё бобина? Причём здесь бобина?

— «Земля», да не в смысле бобина, а в смысле бабище. Что вы такие непонятливые? Пусть тогда будет Бабетта, чтобы не звучало двусмысленно. А общем, может, поэтому Бабетта столько жрёт? Потому что беременная?

— «Брэдбери-9», ка… как, беременная? От кого? У вас там ещё кто-то есть?

— «Земля», откуда я знаю, от кого, я свечку не держал. Может она вообще размножается делением, как медуза. В природе всякое встречается. Больше никого не видно, по крайней мере. Хотя, как вариант, она самца тоже сожрала… Как там совещание-то? Откачали президента? Пришлют помощь? Или нам эвакуироваться, всё-таки? Как-то совсем не хочется здесь торчать, когда такое творится. Я бы к японцам подался. У них наладили прямые рейсы на технокурорты Венеры, чтобы крюк через Землю не делать. Отдохнул — и опять на вахту, красота. Мечта холостяка. С изобретением гибридных двигателей нового поколения путешествовать стало так просто… На разговоры уходит больше времени, чем на полёты.

— «Брэдбери-9», ну что ты опять… Сам же видишь, ситуация нестандартная, поэтому без разговоров не обойтись. Так, момент… Мне передают, учёные с базы «Брэдбери-7» к вам выехать не могут, у них карантин, какой-то вирус сбежал из лаборатории. Но вам готовы помочь русские коллеги с базы «Беляев-2», с минуты на минуту выезжают биолог, зоолог и эколог.

— «Земля», какой гинеколог? Вы совсем с ума сошли? Нам здесь ещё и роды принимать?

— «Брэдбери-9», да эколог, а не гинеколог! Почините связь, наконец! Помощь с Земли ждать долго, даже с учётом новых двигателей не подоспеет вовремя… Да и вообще, у нас здесь десантники бастуют, у них сегодня согласованный митинг. И к ним неожиданно присоединилось несколько профсоюзов. Короче, у нас дурдом. Все что-то требуют. Одни повышения зарплат, другие бесплатного образования, медицинской помощи, пересмотра внешней политики и далее по списку… Но без военной поддержки будет сложно, конечно, всё это понимают, вопрос сейчас пытаются оперативно решить.

— «Земля», понятно… Но нам-то что делать? Башка Бабетты уже пробила купол. Погрузчики закончились, теперь на крышу лезет.

— «Брэдбери-9», приём… Короче, гинеколога тоже пришлют… Так, на всякий случай. Всё-таки, это новая форма жизни и представляет определённую научную ценность.

— «Земля», да присылайте, кого хотите. Только Бабетта не собирается сидеть и ждать ваших гинекологов. Мне неловко об этом говорить, но она продолжает расти. И на спине у неё что-то… Что, Фил? Крылья? Фил говорит, появились крылья. Маленькие ещё, но если она так будет жрать… Она нашла запасы топлива. Нет больше у нас топлива. Теперь, если будем драпать, то только на солнечной энергии… Блин, не зря дали Нобелевскую премию тем ребятам, что придумали новые двигатели. Артур и Майкл набрались храбрости и отогнали два марсохода с пустыми баками, на солнечной энергии. Вылезать оттуда не собираются. Наоборот, зовут нас. Думаю, это весьма разумное предложение. Бабетта опять вертит мордой. Не знаю, что собирается делать, но разворачивается в сторону атомного реактора… Твою ж мать, а ведь там дальше китайская база!

— «Брэдбери-9», ждите. Ничего не предпринимайте до особого распоряжения. Это тонкий политический вопрос. Совещание продолжается. Президент в строю.

— «Земля», слушайте… А если Бабетта попрёт на другие базы, не будет ли это расцениваться, как нападение? Как мы потом докажем, что она не наша? Скажут, биологическое оружие, и попробуй отвереться. К тому же, у многих тоже рыльце в пушку. Сами не пойми чем занимаются. Вы видели, к примеру, что выращивают китайцы? Такие тыквы! Одной штукой можно накормить многоквартирный дом! Я даже боюсь представить, чем они удобряют это богатство.

— «Брэдбери-9», откуда информация? Про тыквы? Китайцы строгие ребята, на свои предприятия посторонних не пускают.

— «Земля», это у вас там игры в конспирацию, а мы здесь живём и тесно общаемся. Это неофициально, конечно… Но меняемся разными товарами. Взаимовыгодный бартер. Тыквы видел своими глазами. И мешки с удобрениями видел. Даже немного взял для анализа… Но мы в лаборатории так и не смогли определить, что это за вещество.

— «Брэдбери-9»… Том, ты сейчас серьёзно? Ты украл у китайцев удобрение? Ты в своём уме?

— «Земля», что значит, украл? Поменял. На пиво. Ну, неофициально, да. Говорю же, бартер.

— «Брэдбери-9», ох… ждите…

— «Земля», угу, ждём. Дождёмся, я чувствую…

— «Брэдбери-9», спокойно, повторяю, без паники. К совещанию подключился Департамент природопользования и охраны окружающей среды. К вам готов вылететь отряд специалистов по отлову и транспортировке диких животных. Это опытные специалисты.

— «Земля», поняли вас. Но кажется Бабетта тоже готова вылететь.

— «Брэдбери-9», в смысле? Куда вылететь?

— «Земля», как, куда? Навстречу отряду. Крылья стали значительно больше, она пробует ими пользоваться. Живот, кстати, тоже стал больше. Добром это не кончится…

— «Брэдбери-9», мне передают, к вам выехали французские коллеги с базы «Верн-5». У них есть ампулы со снотворным, возможно, удастся усыпить Бабетту. Не факт, но хоть что-то.

— «Земля», так, стоп, стоп, погодите-ка… Я совсем запутался. Ампулы, гинекологи… Откуда? Зачем их привезли на Марс?

— «Брэдбери-9», не задавайте глупых вопросов! Вам не за вопросы платят! Готовьтесь встретить и координировать по мере необходимости. Задача: усыпить Бабетту с помощью французов и исследовать с помощью русских, но лишнего не болтать и не отдавать существо, если кто-то попытается увезти его к себе.

— «Земля», вы это себе как представляете, если не секрет? Да и когда они теперь приедут… Или здесь тоже ждать сюрпризов? На чём они передвигаются? Оу… Я уже их вижу. А-а, это та экспериментальная модель марсохода, о которой рассказывала Эсти… Доктор Фрей, я имею в виду. Ничего так скорость, нормально! Нам бы такая штука тоже не помешала! О, а вон и русские. Тоже летят на чём-то непонятном, не видел такую модель раньше… В общем, «Земля», ждите. Сейчас что-то будет.

— «Брэдбери-9», ждём, надеемся на вашу гражданскую сознательность. На силовую поддержку с Земли пока не рассчитывайте. Митинг десантников перерастает в нечто неопределённое: подтягиваются новые профсоюзы и недовольные режимом, в толпе провокаторы, зафиксированы первые столкновения с полицией и погромы. Прошла информация, начались волнения в других городах…

— «Земля», французы ругаются страшно. Говорят, животные на базе чувствуют Бабетту, поэтому ведут себя агрессивно, как будто сильно напуганы. Слышите? Они животных на Марс притащили. На Земле активисты не дают проводить эксперименты, они сюда припёрлись… О-ой! А я-то думал, что это мы чокнутые!

— «Брэдбери-9», всё, что делается на марсианских базах, одобрено правительством разных стран. Иногда приходится использовать непопулярные методы. Но что поделать. Не на людях же эксперименты проводить. Есть добровольцы, особенно из числа заключённых, в обмен на пересмотр срока, но количество все равно недостаточное… А животные, что. Размножаются быстро, права не качают… Что-то понесло меня. Нервы, наверно. В общем, «Брэдбери-9». Лишнего не болтайте, мы рассчитываем на вас.

— …

— «Брэдбери-9»? Приём.

— …

— «Брэдбери-9»? Том? Где ты? Приём.

— …

— «Брэдбери-9»? Вы живы? Не молчите. У нас дела совсем плохи. Неприятности накатывают, как снежный ком с горы. Мне передают, министр обороны обвиняет президента в некомпетентности. Часть полицейских перешла на сторону бастующих. Нам сюда новости приходят с некоторым опозданием, как вы понимаете, думаю, в реальности всё обстоит ещё хуже… Джастин!.. Выведи ТВ на большой экран! Наверняка должен быть какой-нибудь прямой эфир с места событий!

— «Брэдбери-9» на связи, «Земля». Это не Том… Том без сознания. Он потерял много крови. Это доктор Эсти Фрей. У нас тоже дела плохи. Ситуация полностью вышла из-под контроля. Бабетта по-прежнему растёт. Научилась летать. Очень сильная… Походя снесла три ангара. На снотворное не реагирует. Напала на наш марсолёт. Наш, французский. Потом на русский. Есть жертвы. Кто не успел выскочить, сгинул в огромной пасти… Но люди Бабетте не понравились, прожевала и отрыгнула. Кто остался, сели на марсоходы серии «Берроуз». На солнечной энергии направляемся в сторону японской базы «Комацу-5».

— «Брэдбери-9», оу, как же так… мои соболезнования, мем… Но постойте, вы не можете бросить базу без официального разрешения. Там столько всего… Кто будет за это отвечать?

— «Земля», оставаться на базе «Брэдбери-9» невозможно. Бабетта сожрала атомный реактор. Повторяю: Бабетта сожрала атомный реактор. Она растёт на глазах! И крылья вытянулись до исполинских размеров! Я вынуждена объявить всеобщую эвакуацию. Она на этом не остановится.

— «Брэдбери-9», что? Как?.. Доктор, вы можете позвать кого-нибудь из наших? Почему опять нет изображения? Фил ничего не починил?

— «Земля»… Нет больше Фила… Не смог выбраться из-под рухнувшего купола. Сейчас с нами едет Алексей в качестве техника. Набились вразнобой, кто куда смог. Много мелких повреждений, но мы едем. Это главное.

— «Брэдбери-9», я… О, Боже… Что там, Джастин?.. Что показывают с вертолёта? Ничего себе, какая толпа! Вся страна вышла на улицы, что ли? Почему нам раньше не сообщили, что всё настолько серьёзно?.. «Брэдбери-9», слышите? У нас не митинг, у нас бунт!

— «Земля»… «Земля-я-я»… Вы не поверите… Бабетта родила. Так быстро и просто. Два десятка зубастых, крылатых малышей. Может быть, больше. Они разлетелись по небу, словно ангелы… Ищут, что можно сожрать. И я могу побиться об заклад, месье, что скоро найдут. Ресурсов на всех хватит. Мы завезли на Марс много дряни.

— «Брэдбери-9»… У меня голова кругом идёт… Я не знаю, что вам посоветовать. Никаких приказов не поступает. Созванная президентом конференция прервалась. Кажется, в Белом Доме что-то происходит.

— «Земля», малыши рванули во все стороны. К китайцам, индийцам, немцам… Вы бы видели, какая у них скорость! Это что-то невероятное! Сам факт, что эти создания превосходно чувствуют себя в таких условиях, говорит о многом. В иной ситуации я была бы счастлива узнать об их существовании. Но сейчас самое прискорбное заключается в том, что каждый из них может дать потомство. Хотя, может, это и к лучшему. Если мы оставим планету им.

— «Брэдбери-9»… Ну или как теперь… База ведь того… Доктор Фрей, странно слышать от вас такие тёплые слова. Учитывая, что вы сами делаете с животными в тихую.

— «Земля», я очень люблю животных. И искренне переживаю за их судьбу. Но людей я люблю больше. Выживание своего вида превыше всего. Когда не хватает рабочих мест, качественной пищи, лекарств, довольно-таки глупо говорить о гуманизме. И не я одна так считаю.

— «Брэдбери-9», это всё хорошо… Вернее, наверно, не очень хорошо… Если откровенно, мне плевать, чем вы занимаетесь у себя на базе. У нас проблемы похлеще. Назревает военный переворот. Министр обороны приказал арестовать президента. За преступления против человечества.

— «Земля», и поделом. Половине наших политиков место в тюрьме. Думают только о себе. Вцепились в кресла, не вытолкаешь, хотя сами прекрасно понимают, что пользы от них никакой. Только пыжатся друг перед другом и раздувают бюджеты.

— «Брэдбери-9», мем, потише на поворотах, вас не только я слышу. Что там опять, Джастин?.. Что это?.. Не понял?.. Что значит, толпа рвётся к нам? А где охрана?

— «Земля», пришёл в чувство Том, уступаю ему место.

— «Брэдбери-9», поняли, приём. Том?

— «Земля», это я, да… Том. Вам уже всё рассказали? Крепко меня приложило. Пришёл в себя, а летающие уроды уже повсюду. Но они нас не преследуют. У нас больше нет ничего, что может быть им интересно. Боюсь, близлежащие базы приняли удар на себя. Потом настанет очередь более отдалённых. А у вас что происходит? Что там доходяга опять устроил?

— «Брэдбери-9», приём. Рад тебя слышать, Том. У нас… У нас… У нас завелась крыса. Кто-то слил изображение Бабетты журналюгам. Они его сейчас показывают в новостях. Не понимают, что ли, что паника начнётся… Это диверсия, без вариантов. Чтобы помочь министру обороны дискредитировать президента и захватить власть. Охраны минимально, бунтовщики идут к нам. Руководство не отвечает.

— «Земля», да и хрен бы с ним. У нас тут своё шоу. Что-то взорвалось… Похоже, это «Брэдбери-7». Почему полыхнуло, интересно. Ребята молчат, на связь не выходят. Скорее всего, погибли. Но это полбеды. Подозреваю, что их лабораторное говно вырвалось на свободу… И как себя поведёт, предсказать невозможно. О-ой!.. Ещё что-то бабахнуло! Ну, всё…

— «Брэдбери-9», что, всё? Возле нашего здания началась массовая драка. Слышны выстрелы. Руководство не отвечает. Жена звонит… Подожди…

— «Земля», японцы сообщили, что на подходе звёздный крейсер «Кагайя». Это тот, курортный, который прямиком до Венеры. И на нём достаточно шаттлов, чтобы забрать всех выживших. Мы здесь обсудили ситуацию… Мы улетаем. Все, кто в своем уме, сматывают удочки.

— «Брэдбери-9»… моего тестя арестовали. Якобы за пособничество преступной политике президента. Вот вам и генеральский зять… Так, ну ладно. Может, ещё обойдётся… Бунтовщики ломятся в здание. Не знаю, что будет дальше. Руководство по-прежнему молчит.

— «Земля»! Кто-то выпустил ракеты. Слышите? Ракеты на Марсе! По уродам стреляют! Это кто у нас такой одарённый? Они же… О-о, да что это за… Уродцы растут. От удара. «Земля», слышите? А сама Бабетта уже размером с крейсер. Чешет в сторону китайской базы «Цысинь-4», если верить радарам. Неужели по-прежнему голодная. Это очень плохо… Весь урожай выращен на непонятных удобрениях. Кто знает, как они могут подействовать.

— «Брэдбери-9», руководство проявилось. Но люди там уже совсем другие… Мне передают, министр обороны приказал развернуть спутник «Уэллс-2» на марсианской орбите. Через несколько минут он как раз окажется над вами. Кстати, у нас, наконец, должно появиться ваше изображение с высоты. Бабетту решили грохнуть с помощью лазерной пушки.

— «Земля», лазером может и получится. А по поводу ракет… Никто не стрелял намеренно. Это систему переклинило после нападения одной из тварей, вот она и долбанула по соседней базе. Но оружие было, да… А-ха-ха! Ещё что-то полетело! Только теперь в другую сторону! Это вот так, значит, мы подписывали договор о Марсе без оружия? У всех какие-то заначки по углам. Слушайте, а чего наш «Брэдбери-7» так полыхнул? Тоже завезли что-то, о чём положено знать только избранным? Какие же вы… лицемеры.

— «Брэдбери-9», лицемеры, не лицемеры, нас с вами никто не спрашивает — слишком мелкие сошки. Что, Джастин?.. «Брэдбери-9», теперь у нас заговорили о возможной эвакуации.

— «Земля», началось… Бабетта и четверо её сосунков добрались до китайцев… Нам отсюда не видно, но судя по радарам они столпились и начали жрать…

— «Брэдбери-9», а что спутник?

— «Земля», пока ничего не происходит. Видны задымления вдалеке и снующие туда-сюда страшилища. Они быстро растут… Это, видимо, наследственная черта.

— «Брэдбери-9», кажется, ситуация не так страшна, как казалось, к нам прибыло подкрепление разгонять митинг. Спутник почти над вами… Так… Так-так-так… О! О-о-о-о-о, вот это пейзаж! «Брэдбери-9», видим вас. Как будто на Марсе была война.

— «Земля», нам не надо рассказывать, сами знаем. Вы лучше на Бабетту смотрите. Она растёт. Вы видите, как она растёт на китайском урожае? Бог мой… Да что же это… Так не бывает. Китайцы спаслись? Мы не можем их засечь.

— «Брэдбери-9», н-не знаю, не видим транспортные средства… Возможно, они покинули базу раньше. Но если китайцы регулярно жрали эти свои тыквы, или что ещё у них растёт, может быть, Бабетта и их самих приняла за закуску? Вдруг она смогла учуять пищу в желудке.

— «Земля», сплюньте… Не знаю, кто, чего и где нажрался, но мимо нас такие туши поплыли по небу… Если столкнутся с крейсером, добра не жди. Теперь им ваш лазер — тьфу, как иголка. И они так высоко поднимаются… Во, Бабетта заметалась! Пошёл лазерный луч, пошёл! Оу… Оу… Теперь младшие делят жратву между собой, а Бабетта летит вверх. По-моему, прямо на спутник.

— «Брэдбери-9», повторите? Бабетта летит к нашему спутнику?

— «Земля», да, именно к спутнику. Это какое-то сраное сверхсущество. Жрёт всё подряд, летает, где захочет.

— …

— «Земля»? Что там у вас?

— …

— «Земля»? Бабетта приближается к спутнику.

— …

— «Земля»? Прибыл крейсер «Кагайя». Близко не подходит, чтобы уродцы не увидели. Половина сейчас кружит над поверхностью планеты, другая половина подалась за Бабеттой.

— «Брэдбери-9», я «Земля»… О-ох… Кажется, нас снесло взрывной волной. Вот ведь сволочи… Взорвали что-то при входе, сюда отголосок долетел… Вроде, все живы.

— «Земля», вы там под конец обалдели, что ли? Тут чужую планету жалко, а вы свою, родную, разорвать готовы.

— «Брэдбери-9», что со спутником? Изображения нет.

— «Земля»… Ребята с «Кагайи» передают, спутнику кранты. Бабетта его растерзала, чтобы не действовал на нервы. В открытом космосе она чувствует себя замечательно и совершенно спокойно перемещается. Из хороших новостей — немцы подобрали персонал и животных с «Верна-5», те остались без транспорта. Остальные справились самостоятельно. Сейчас все подтягиваются к точке сбора. Какой-то Ноев ковчег получается… Японцы придумали сбросить бочки с топливом, чтобы отвлечь раскоряк и спокойно забрать нас. Мы уже почти на месте, погони нет.

— «Брэдбери-9», мне вас порадовать нечем… Министр обороны убит фанатиком из числа сторонников президента. Фанатик застрелен охраной министра. Президент задавлен автомобилем. За рулём находился другой фанатик, из числа сторонников министра… Начался хаос. Кажется, всё сумасшедшие только этого и ждали, чтобы выйти на улицы.

— …

— «Брэдбери-9»?

— …

— «Брэдбери-9»?

— «Земля»… «Брэдбери-9» больше нет. Давайте упраздним этот позывной. Мы на месте, ждём шаттл. Народ ещё подтягивается. Даже китайцев не съели… в полном составе. Но почти все понесли потери. Много раненых. Это послужит нам хорошим уроком на будущее. Будем зализывать раны и размышлять о жизни.

— «Брэдбери-9»… Том.. Такое паршивое чувство. Когда хочешь что-то сделать, а уже поздно.

— Да, Джонни. Очень паршивое.

— Том… А что Бабетта?

— А что Бабетта? Бабетта летит домой. И следом тянется её подросший выводок. Встречай своих грешных детей, Земля — они возвращаются в родное лоно…

Апофеоз идентичности

Юрий Пронкин

Бобби Хоу открыл глаза. Ему не впервой было просыпаться в незнакомом месте, а потому он без особого беспокойства огляделся. Продавленный диванчик, на котором Бобби не раздеваясь провел ночь, стоял посреди то ли чулана, то ли подвала. Напротив дивана высились ряды обшарпанных металлических шкафов. Справа, под замызганными смотровыми окошками, едва пропускавшими тусклый свет, стоял широкий верстак. На нем лежал то ли разломанный, то ли разобранный прибор, напоминавший овощерезку, в беспорядке валялись инструменты, стопки печатных плат и мотки проводов. Бобби ничего не смыслил в технике, и содержимое верстака у него интереса не вызвало. Особенно на фоне того, что голова гудела, как будто ее засунули в барабан во время выступления группы «Mastodon». Во рту царила противная сушь, а язык распух и ворочался с трудом. Бобби сел на диванчике, запустил пятерни в длинные космы и стал большими пальцами массировать виски.

«Как я здесь оказался?» — стал соображать Бобби, но ничего из событий вчерашнего дня не всплыло в памяти. Думать было неприятно. Он плавно, чтоб головная боль не разошлась, обернулся:

«О, лестница! Путь наверх, — заметил лестницу, уходившую наверх, Бобби. — Ништяк».

Встав с дивана, он осторожно потянулся, оглянулся в поисках — а вдруг? — бутылочки пива. «Ну, нет — так нет»: Бобби сдернул с дивана покрывало, которым укрывался, взял свой старенький, весь в паутине трещинок Фэндэр Леопард и поднялся наверх. В отрытую дверь божественным откровением хлынуло сияние летнего утра, резь в глаза отдалась в мозгу так, словно в лоб прилетели грабли.

Попривыкнув к свету, Бобби увидел, что дверь из подвала выходит прямо на кухню. За столом, спиной к подвальной двери сидел мужчина в домашнем халате и завтракал. Судя по запаху — свежесваренным кофе и тостами.

— Утречка, — хрипло поприветствовал Бобби сидевшего.

Тот поднял руку — мол, «я жую, но и тебе привет» и продолжил трапезу.

— Не возражаешь, я эт-та… чего-нибудь холодненького хлебну, — спросил разрешения Бобби. — А то во рту как будто суслик ночевал.

Незнакомец, так же не говоря ни слова и не оборачиваясь, великодушным жестом указал на холодильник.

— Благодарю, — Бобби открыл дверцу холодильника, осмотрел содержимое и, найдя пиво, взял себе две бутылочки «Короны». Одну засунул, пока никто не смотрит, во внутренний карман джинсовой куртки, а вторую, привычным движением свернув крышку, тут же осушил.

«Что за …, — не разобрав вкус, Бобби глянул на этикетку. — Манго, серьезно? Куда катится этот мир…» Философствование обычно свидетельствовало, что похмелье отступает, значит, стоило попрощаться и пойти своей дорогой. Было б неплохо узнать, где он очутился, но решив, что это не слишком уважительно, просто сказал:

— Ну, спасибо за все. Я, пожалуй, отчалю.

Выйдя на крыльцо, Бобби перекинул ремень от гитары через плечо, достал из нагрудного кармана солнцезащитные очки и надел их на кончик носа, на манер Санни Холлуэя. Посмотрел направо, бросил взгляд налево — район все равно незнакомый. А потому можно двигаться в любом направлении. И Бобби, сойдя с крыльца, решил идти вправо — так солнце светило в спину. А раз так ему захотелось, пошел — походкой счастливого человека, которому некуда спешить. Но отойдя от дома на каких-то десять шагов, он ощутил смутное беспокойство. Остановился. Что-то было не так. Ему захотелось вернуться обратно. Будто что-то там оставил. Но нет: гитара — на плече, ключи — в кармане, очки — на носу, вот и все его вещи. Можно идти дальше. Сделал пять шагов, и беспокойство переросло в тревогу, снова болезненно застучало в висках. Еще несколько шагов, и стало крутить в животе, добавилась слабость в ногах.

«Э, нет. Домой мне рановато, — решил Бобби и, развернувшись, быстрым шагом двинулся к дому, из которого вышел. — «Посижу в прохладе часик, оклемаюсь, а потом уж и двину к себе».

Подойдя к дому, он достал заначенную «Корону Манго», в один присест усадил пиво, сунул пустую бутылку под крыльцо, а затем, вытерев ноги о линялый коврик «Дом, милый дом», постучал в дверь. Не дожидаясь ответа, зашел внутрь. Зашел и остолбенел.

— И снова здравствуйте, мистер Хоу, — иронично улыбаясь, встретил его в прихожей мужчина в халате.

Стоявший в коридоре смахивал на отражение Бобби, если бы тому взбрело в голову каждый день ходить на работу к восьми утра. Того же роста, только без пивного живота, гладко выбрит, до противного аккуратно пострижен, волосы зализаны назад. В узеньких очках, которые носят успешные финансовые консультанты и преуспевающие психоаналитики, под халатом — белоснежная сорочка с красным в белую крапинку галстуком.

— Проходите, раз уйти у вас не получается, — сказал мужчина в халате. — Кофе?

— Да-а … — в недоумении протянул Бобби и прошел следом на кухню. Пристроил в уголке гитару, сел за стол. — Я извиняюсь, а что… Ну, эт-та… Как я тут очутился? А то я видимо, вчера…

— На ваш вопрос, — сказал мужчина, подавая чашку с кофе и пододвигая тарелку с тостами, — лучше ответит та парочка, которая заварила всю кашу. Сейчас эти двое проснутся и что-то объяснят. Мне вот растолковали, только я ничего не понял. Подождем. Тем более, — мужчина, сдвинув с запястья манжет халата, взглянул на золотые часы, — скоро должен прибыть еще один.

И действительно почти тут же раздался стук в дверь. Мужчина в халате пошел открывать, за ним двинулся Бобби. Дверь открылась, и в дом зашел, неся в руке полевую сумку, подтянутый военный в форме пиксельно-песочной расцветки. На предплечье, под лейтенантскими лычками, белела на черном фоне надпись «75 Ranger RGT», на выбритой до скальпа голове лихо подернут берет с эмблемой полка, на груди справа нашит шеврон с фамилией: «Хоу».

Мужчина в халате радушно произнес:

— Проходите, Роберт, проходите. Мы вас ждем. Кофе?

Рейнджер замер:

— Прошу простить, после контузии у меня случаются провалы в памяти. Я не могу вспомнить, как сюда… Стойте, откуда вы меня знаете?

— Проходите, не стойте столбом, — мужчина в халате пошел на кухню. Военный, оставив в прихожей сумку, двинулся за ним. Бобби поплелся следом. Все трое уселись за стол. Рейнджер пристально посмотрел на Бобби, потом изучающее воззрился на мужчину в халате, который готовил кофе, перевел взгляд на Бобби, затем снова на мужчину. В позе лейтенанта проглядывала скованность: он заметил сходство в чертах и очевидно нервничал. Взяв чашку с кофе, рейнджер не торопился его пить, а ноги вытянул из-под стола в сторону двери, словно готовился бежать.

Сверху раздались заспанные голоса, и скоро на лестнице показались два взлохмаченных сутулых очкарика, как две капли воды похожие друг на друга и одетые в одинаковые пляжные шорты и майки «Атланта Хокс», только у одного был номер пятнадцать с фамилией «Картер», а у другого — одиннадцать с подписью «Янг».

Спустившись, они хором обратились к мужчине в халате:

— Мистер адвокат, сделайте нам кофе. У вас это шикарно получается.

Мужчина в халате оказался адвокатом. Фанаты баскетбола уселись за стол и синхронно посмотрели на часы.

— Ну-с, братья … — сказал номер пятнадцать.

— Черт, я же просил нас так не называть, — перебил его адвокат.

— О’кей, о’кей, — замахал на него номер пятнадцать. — В общем, мы приветствуем новоприбывших. И у нас для вас есть хорошая новость, а есть две плохих.

— Погодите с новостями, — военный навалился на стол, вглядываясь в «Картера» и «Янга». — Вы кто такие? И как тут я оказался? Кто этот адвокат? Что это за… хиппи? — лейтенант указал на Бобби.

— Я не хиппи, а свободный гражданин, — обиделся Бобби.

— Свободен, гражданин, — осадил того лейтенант. — Ну, спортсмены?

«Янг» поправил очки, а «Картер» откинулся на спинку стула. Слово снова взял «пятнадцатый»:

— Ну, по-простому. Вы, наверно, уловили внешнее сходство между всеми нами. Поэтому сказав, что тут собрались Роберты Джастин Хоу, большого секрета не открою. Просто все мы из параллельных миров. Этот дом, он как магнит иголки из сена, вытягивает наших братьев, — тут адвокат скривился, а военный насупился, — из других вселенных, которые существуют рядом с нами. Причем, со временем это будет происходить все чаще.

— Ага, эта-та… Очуметь. По-простому объяснил, — встрял Бобби. — Типа одно и тоже. И я, и вы двое, и адвокат, и морпех.

— Я — рейнджер! — сквозь зубы процедил лейтенант.

— ДНК у нас у всех идентичные. Поэтому мой визави, — «Янг» указал на «пятнадцатого», — и именует нас братьями. Это, разумеется, неверно, так как у кого-то у нас есть кровные братья, а кто-то рос один в семье.

— Я у родителей — единственный ребенок, — произнес адвокат.

— А у меня — сеструха младшая, — сказал Бобби.

— Вот так, да, — продолжил «Янг». — У каждого свое дерево обстоятельств.

— Своя дорожка, так сказать, — вставил пять центов «Картер».

— Вы серьезно? Даже если я поверю, что эта клоунада не тупой розыгрыш…. — лейтенант уставился в пол, — я что, мог стать хиппи?

— Да какой я тебе хиппи, убийца?! — Бобби вскочил. — Я….,

«Одиннадцатый» миролюбиво воздел руки, призывая не ссориться:

— Давайте еще раз. По порядку. Вы можете не поверить сразу, но все мы это Роберт Хоу из параллельных вселенных. У нас одинаковая ДНК, но поскольку у каждого была своя жизнь, то мы отличаемся и внешним видом, и воспоминаниями, и навыками.

— Хорошенькая новость, — протянул военный.

— Да, это — хорошая новость, — улыбнулся «пятнадцатый».

— И почему она — хорошая? — недружелюбно спросил военный.

— Ну, можно получше узнать себя. В оставшееся время, — с той же легкомысленной улыбкой сказал «Картер».

— Узнать себя! Отличная перспектива, — взглянув на Бобби, горько усмехнулся лейтенант и тут же посерьезнел. — В смысле, в оставшееся время?

— Вот. А в этом состоит первая плохая новость, — сказал «Янг». — Роберты Хоу будут прибывать со все увеличивающейся частотой.

— И сколько их… нас тут будет в итоге? — спросил военный.

«Янг» встал из-за стола и будто на лекции стал ходить вдоль воображаемой доски:

— Моя гипотеза о феномене параллельных миров, мультивселенных по-научному, основывается на теории струн, в уравнениях которой пространство имеет, — он указал на номер своей майки, — одиннадцатимерную размерность.

— Значит, еще шесть человек, — сосчитал в уме лейтенант.

— Не совсем, — возразил ему «Янг». — Струна, максимально упрощенно, фундаментальный элемент материи. Если переводить уравнения на уровень атома, то будет тридцать два в одиннадцатой степени.

— Это сколько? — спросил военный.

— Приблизительно тридцать шесть квадриллионов, — сказал «Картер», — или тридцать шесть миллионов миллиардов.

Бобби, неслышно шевеля губами, пытался произнести «миллион миллиардов».

— И как в Штатах поместятся три миллиона Китаев? — задал вопрос военный.

— Не в Штатах, — ответил «Янг».

— И не на Земле, — подал голос адвокат.

— В этом городе?! — ошарашено спросил лейтенант Хоу.

— Увы, — развел руками «Янг». — Даже не в Санди-Спрингс. В этом доме. Ну, и рядом тут. В радиусе двухсот пятидесяти футов. Во все стороны.

— Это ж даже не сельди в бочке, — ужаснулся военный.

На кухне воцарилось молчание. Первым его нарушил Бобби:

— Эт-та… Валить надо. Из Санди-Спрингс.

— Не получится, — извиняющимся тоном произнес «Картер».

— Ты сам же только что пробовал уйти, — адвокат напомнил Бобби про его второе пришествие.

— Да, та установка, которую я сконструировал, — стал торопливо объяснять «одиннадцатый», — должна была притягивать из параллельных миров объекты с заданными параметрами. В данном случае — с моим ДНК. Должна. Теоретически. Но я и поверить не мог, что первое же испытание станет успешным. После появления визави, — «Янг» указал на «Картера», — я воодушевился. Тем, что он как две капли воды похож на меня. Болеет за «Ястребов». Разделяет мои идеи. Обладает богатыми научными познаниями. А это все сулило небывалый прорыв в физике! Невероятный технический прогресс!

— Типа как на пианино в четыре руки, — сравнил Бобби.

— Точно! — подхватил «Янг».

— К слову, после моего прибытия прибор мы выключили, — улыбнулся «пятнадцатый».

— Да, — продолжил «Янг». — Мы стали заниматься теорией. Уточнять мою гипотезу, подводить математическую базу, исходя из результатов эксперимента. Но вдруг в этом доме появился третий Роберт Хоу.

Адвокат встал и поклонился.

— Установку я, повторюсь, выключил. Трудно передать общее изумление, когда это произошло. Покинуть дом было первым же порывом нашего уважаемого адвоката, но не пройдя и двух десятков шагов, он потерял сознание от боли.

«Янг» вздохнул:

— Дом, точнее, созданное мной поле, не отпускает. Оставался только один выход — разобрать экспериментальный аппарат. Так мы и сделали. Но это не предотвратило появление Бобби. Видимо, первый же запуск создал импульс, который вырывает Робертов Хоу из их мира и являет в окрестностях этого дома, не давая никуда уйти. И мы не в силах заглушить этот чертов пылесос. Этот первоначальный импульс — как круги на воде. Один камень создает множество волн. Даже если достать камень, ничего не изменится. Вчера ночью мы создали достаточно четкий прогноз по времени…

Объяснение прервал стук в дверь.

— Я открою, — сказал адвокат и пошел к двери.

В прихожей раздался его до крайности удивленный голос:

— Не ожидал. Право. Но проходите.

Цокая каблуками, на кухню зашла крепкая женщина в длинной черной юбке и фиолетовом пиджачке.

Адвокат зашел следом за ней:

— Знакомьтесь, господа: Роберта Хоу.

Незнакомка низким голосом жеманно поздоровалась:

— Мальчики, привет!

На ее без меры накрашенном лице играла томная улыбка. Под массивным подбородком выпирал кадык. Рейнджер, не мигая, уставился на Роберту ненавидящим взором.

— К черту! — он вскочил из-за стола и решительным шагом направился к выходу. — Я убираюсь отсюда! Во что бы то ни стало!

Все вышли на крыльцо следом за лейтенантом. Дойдя до тротуара, после секундного размышления рейнджер повернул налево. Он шел твердо, будто на последнем параде. По сжатым кулакам было видно, что ему больно и становится все больнее. Однако офицер по-прежнему печатал шаг.

Все Роберты Хоу и Роберта, наблюдая, замерли: неужели удастся? Но тут тело рейнджера пронзила судорога, он присел, упершись руками в асфальт, будто спринтер, ожидающий команды «внимание!». Адская боль терзала его, но проявляя недюжинную волю, лейтенант встал и снова пошел: шатаясь, прислонив руки к животу, словно изнемогал от ран. Не пройдя и десятка шагов, он упал, весь сжался, издав протяжный стон, но тут же вскинулся, но не как человек, а как марионетка, дергая конечностями, неспособный более управлять ими. И снова упал. Как кукла, которой обрезали нитки. Попытался встать, чтобы двинуться на четвереньках, но спазмы участились и стали так сильны, что он мог лишь ползти. Резкими, импульсивными движениями лейтенант старался покинуть жуткое место, что не желало отпускать, и чья хватка с каждым футом становилась все жестче и жестче. Раздирая в кровь ладони, цепляясь ногтями за трещины на асфальте и чертя лицом по нему, рейнджер не желал сдаваться. Но силы оставили его окончательно. Он перекатился на спину и издал жуткий крик, крик обреченности поверженного воина.

Отдышавшись, лейтенант развернулся в сторону дома. Сначала ползком, потом на четвереньках, а как только позволило самочувствие, поднявшись на ноги, с прямой спиной — вернулся обратно.

На него было страшно смотреть: продранная на локтях и коленях форма, кровь на руках, сломанные ногти и широкая полоса ссадины на почерневшем лице.

— Как ты? — Роберта протянула рейнджеру намоченное полотенце, тот взял его и, не проронив ни слова, приложил к кровоточащей скуле.

— От себя не уйдешь, — философски заметил Бобби.

Лейтенант зло посмотрел на него и молча зашел в дом. Остальные последовали за ним.

На кухне за столом с потерянным видом сидел человек в черной сутане. Он оглядел вошедших, вскочил и принялся всматриваться. Уловив сходство, пастор начал истеричными взмахами креститься и лепетать избавительные молитвы.

— Присядьте, святой отец. Все нормально. Тут все свои, — сказал адвокат. — Давайте я еще кофе сварю. Узнаем друг друга получше. В оставшееся время.

Все разместились за столом в ожидании кофе и того невообразимого для здравого рассудка мига, когда дом, ставший им приютом, уже не сможет вместить всех Робертов и превратится в кошмарную живую гору — выше Эвереста — вопящих от боли и умирающих под жутким давлением тел. А едва параллельные миры в бешенном ускорении низвергнут всех без остатка Робертов Хоу, начнется скоротечный коллапс материи нашей вселенной.

Став жертвой мульти-парадокса, исчезнет злосчастный дом, за ним — Санди-Спрингс, далее — Атланта вместе с «Ястребами», целиком штат Джорджия, включая базу несгибаемых рейнджеров в Форт-Беннинге, Соединенные Штаты, потом все остальные страны, океаны и континенты, Земля, Солнечная система, галактика Млечный путь и вся до последней струны вселенная.

Победить себя

Александр Дружинин

— А Дашу уже забрали, — молоденькая воспитательница непонимающе хлопала глазками.

— Кто? — в животе у Бориса завозился противненький холодок.

— Папа.

— Папа? — Борису показалась, что он ослышался. — А я, по-вашему, кто?

— Это я бы у вас спросить хотела.

Три часа на вызовах. Три часа на приёме. Участковый педиатр Борис Иванов, заполнил бланки отчётности, попрощался с девчонками из регистратуры, и сбежал с крыльца поликлиники навстречу спешащему в вечер городу. Дашу из садика сегодня заберёт он. Займёт столик в открытом кафе, в самом углу, под ивой. Лена подъедет позже.

Кто глупо шутит над ним? Жена? С чего бы? Чёртов мобильник разряжен. Под недовольные возгласы посетителей, задевая столы и стулья, Борис пробивался к местечку под ивой. Вот те раз! Он остановился, как вкопанный. За их столиком, лицом к нему сидела счастливая Лена. Слева — Даша ложечкой колупала мороженое. А напротив, спиною к Борису — некто в зелёной футболке. Мужчина…

Это было месяц назад. В другом заведении. В «Трёх грузинах». Изрядно подпитый детина подсел к ним с Леной за столик.

— Пойдём, потанцуем? — без обиняков обратился он к Лене, дохнув перегаром.

— Вообще-то я с мужем, — заметила та, отодвигаясь к противоположному краю скамьи.

— Не возражаешь, братан? — покосился детина на Борю.

— Н… нет, — ответил Борис без уверенности.

— Зато я возражаю, — вспылила жена.

— Так я тебе денег дам, — нашёлся детина, запустив лапу в карман.

— Боря, скажи что-нибудь, — Лена кусала губы.

Боря молчал.

— Борис!

— Слышь, друг, — Боря примирительно заглядывал в глаза мужику, — мы сейчас с женой поговорим и вернёмся.

— Лена, давай уйдём. — Они стояли на пятачке у туалетов.

— Просто уйдём? — глаза Лены сверкнули.

— Это благоразумно.

— Благоразумно? — лицо жены покраснело. — Трус! Не можешь семью защитить. — Она быстрым шагом направилась к выходу.

Боря догнал её. По дороге домой говорил, о предстоящем повышении, о поступлении в аспирантуру, о том, что приводы в полицию ему не нужны, что лучший бой тот, который не состоялся… Точку поставила Лена: «Я другого себе найду! Настоящего».

Сказано это было в сердцах, и на следующий день было забыто, но…

«Значит, нашла».

Мерзопакостный холодок снова пробрался в желудок.

— Привет!

Ленин ухажёр обернулся. Его лицо показалось знакомым.

«Жилистый, белобрысый. Ленкин вкус. И майку такую же, как у меня напялил».

— Простите, что вы делаете с моей женой?

— А ты кто такой? — мужичок поднялся из-за стола.

— Что вам нужно от моего мужа? — голос Лены вибрировал от возмущения. Вопрос адресовался Борису.

— Ударить хочешь? — мужчина вызывающе приподнял подбородок. — Ударь.

Ударить Борис не мог.

Ему было лет семь, когда это случилось. Он не помнил, что они не поделили с соседским мальчишкой, помнил, что вопрос мог быть решён только дракой. Собрались все пацаны. Пришёл старший брат обидчика — четвероклассник вместе с овчаркой по кличке Рекс.

«Дай им самим разобраться», — требовали пацаны.

«Я-то дам, — прогундосил четвероклассник, — а вот Рекс, вряд ли».

Рекс зарычал. В тот же миг Боря получил удар в челюсть. И ещё один. И ещё. Борьку позорно поколотили на глазах у всего двора. С тех пор Борис Иванов несмотря на то, что регулярно колотил боксёрскую грушу, боялся и драк, и собак.

— Чёрт с вами. Прохлаждайтесь, — зло процедил Борис, — но дочка со мной пойдёт. Даша!

Лена всплеснула руками.

Даша захныкала: «Мама, почему дядя хочет меня забрать?»

Мужик победоносно ощерился.

Ночевать Боря сегодня домой не пойдёт. Он поедет к родителям. Соврёт, что Лена и Даша гостят у тёщи. Нужно отойти от шока, собраться с мыслями. Мама, наверное, напекла булочек. На столе в кухоньке пыхтит электрический самовар… Решать вопрос с супругой он будет завтра.

— Не ждали?

Открыв дверь, мать отшатнулась.

— Что вам нужно? Вы кто?

— Мам, ты чего? — Боря оторопел.

— Ну-ка выйдите! Я мужа сейчас позову.

Дверь захлопнулась. В стекле оконца на лестничной клетке отражалась жёлтая груша лампочки и человек. Человек был одет в зелёную майку и джинсы, и в соответствии со всеми законами здравого смысла должен был быть Борисом, но… Это был не Борис. Кто-то курносый и большегубый отражался в окне, пялясь на Борю испуганными узкими глазками.

Эту ночь Борис провёл в зале ожидания на вокзале. Единственное, что он смог понять: кто-то похитил его лицо, а вместе с ним и всё остальное: жену, дочь, родителей, дом, работу… Работу?

Утром Боря был в поликлинике. Долго искать похитителя не пришлось. Лжеиванов в белом халате, с перекинутым через шею фонендоскопом, нацепив на карман его бейдж, вальяжно опёрся локтем о ресепшен, и с видом довольного кота, кокетничал с блондинкой из регистратуры.

— Явился? — он лениво поглядел на Бориса. — Ну пойдём, побеседуем.

Они отошли в курилку.

— Ты кто? — на скулах Бориса бегали желваки.

— Борис Иванов, — самозванец осклабился также омерзительно, как и вчера в кафе.

— А я тогда кто? — Борины губы дрожали.

— Теперь никто.

Борис всхлипнул.

— Хочешь объяснений? — спросил самозванец. — В восемь вечера будь на пустыре за Донской улицей.

Пустырь за Донской — вечная незаконная свалка. Смеркалось. В воздухе виснул тяжёлый помойный дух. Борис огляделся. Прямо по курсу — застывшее море мусора. Справа два дуба, окружённые чахлым кустарником. Чуть поодаль — покосившийся старый сарай. У сарая, на ящике — понуривший голову бомж.

— Пунктуален, как я. Уважаю! — из-за дерева вышел лжеиванов с сумкой через плечо.

— О! На ловца и зверь бежит, — он ткнул подбородком в сторону бомжа. — Хочешь покажу кой-чего, коллега?

Они подошли к бомжу.

— Выпить хочешь? — спросил лжеборис.

— А есть? — бомж вскинул голову.

— Есть. И ещё закусить найдётся.

Бродяга с недоверием разглядывал двух подозрительно щедрых парней.

Лжеборис достал из сумки чекушку водки.

— Держи!

Бомж жадно выхватил пузырёк, свинтил крышку, и единым махом опустошил содержимое.

— На, — лжеборис протягивал ему пирожок. — Сосиска в тесте. Свеженькая.

Бродяга, чавкая полубеззубым ртом, принялся уничтожать закуску. Вдруг кашлянул, словно бы поперхнулся. По телу прошла судорога. Глаза налились кровью, выкатились, будто у рака. Он захрапел. Ещё раз вздрогнул и опрокинулся с ящика навзничь, раскинув руки. Одна из них продолжала сжимать недоеденный пирожок.

— Паралич дыхательного центра, — бесстрастно констатировал самозванец.

— Ты… ты… — Борис развернулся, и бросился прочь.

Он не успел сделать и трёх шагов, как какая-то сила остановила его и развернула лицом к самозванцу. Ноги сами собой понесли обратно. Он хотел закричать, но рот не подчинялся ему. В мозгах заворочалось что-то, будто кто-то копался в его голове.

— Думаешь, у тебя шизофрения? — с улыбкой спросил самозванец.

Он читал его мысли.

— Ошибаешься. Хуже. Садись! — он указал на ящик, где только что сидел бомж. — Садись, а то сам посажу.

Борис не хотел подчиняться, но приказы его мышцам теперь отдавал чужой мозг.

— Ты хотел объяснений? Одно из них перед тобой. — Лжеборис поддел носком кроссовка запястье распластанного на земле бомжа. — Другое сейчас предоставлю. Ты об интерпретации Эверетта слышал? — он опёрся рукою о стену сарая.

Вслух отвечать Борис больше не мог. Но этого и не требовалось. Самозванец слышал все его мысли.

— Нет? Господин педиатр не дружит с физикой? Так вот. Частица — это волна. Волна может находиться в разных местах одновременно. Ты состоишь из частиц, а значит, и ты тоже можешь. Существуют различные версии реальности, коллега. А вот что доказал Эверетт: когда мы взаимодействуем с миром, то есть принимаем решения — вселенная делится. И мы вместе с ней. — он покосился на Борю. — Ладно, разрешаю тебе разговаривать.

— Я ничего не понял, — Борис отупело помотал головой.

— Ох, тугодум. Я — это ты из параллельной вселенной!

— Что ты здесь делаешь?

— Готовлю для нас новый дом.

— Чего?

— Мы оба с тобой доктора, тёзка. — Лжеборис смахнул севшую на нос муху. — Только я вирусолог. Теперь представь: появляется новый вирус с воздушно-капельным путём заражения. Два года он неактивен. За это время его успевают подцепить все. А потом, раз! — он взглянул на бомжа, — ну ты сам всё видел.

По спине Бориса забегали ледяные мураши.

— За несколько секунд всё население Земли…

— Да! — торжествующе воскликнул двойник. — Без боли и страданий перейдёт в мир иной.

Если бы Борис мог двигать руками, он бы обхватил ими голову.

— Думаешь, я чудовище? — двойник присел на корточки и уставился Боре в глаза. — Зря, — он покачал головой. — Я мир спасаю. Поможешь?

Мышцы, повинуясь чужим приказам, заставили Бориса подняться, ноги пошагали к сараю. Двойник распахнул дверь. На задней стене голубоватым светом горела арка.

— Вход в другой мир, тёзка, — прокомментировал лжеборис. — Велком!

Раздался электрический треск.

Другая сторона портала открывалась в просторный, наполненный светом зал. Двух Борисов встречали люди в военной форме.

— Товарищ полковник, испытания проведены, искомый объект доставлен, — отрапортовал вирусолог широкоплечему усачу с тремя звёздами на погонах.

— Браво, Боря! — сияющий усач похлопал его по плечу. — Отчёт напиши и к семье дуй. Неделя отпуска.

— Ой похож! — полковник разглядывал Бориса, как диковинный экспонат. — Тебе тоже отдохнуть не мешает. Проводить его в бокс!

Два подтянутых лейтенанта взяли Бориса под руки и повели по длинному коридору.

Действие снотворного закончилось.

Очнулся Борис в светлой комнате, которую вполне можно было принять за больничную палату, если бы её дверь не запиралась на замок, и окно под самым потолком не было зарешёченным.

— Просыпайся! — его теребил за плечо средних лет мужчина. — Ну давай же!

— Где я? — язык слушался плохо.

— Потом объясню, — мужчина бросил на колени Бориса рубашку и майку. — Одевайся! Скорее!

— На проходной веди себя естественно, — инструктировал он Бориса, когда они сбегали по лестнице, — сканер примет тебя за него.

— За кого? — не понял Борис.

— За того, кто тебя сюда приволок.

Офицер на пропускном шлюзе заглянул Борису в глаза и кивнул.

— Проходите.

На безоблачном небе ярко светило солнце. Стояло сущее пекло. В застывшем воздухе пахло чем-то химическим. Борис со спутником шли по площадке, заставленной автомобилями невиданных марок.

— Проскочили, — вдруг сказал мужчина, — у вас с Борькой геном идентичный. Обманули мы сканер.

— А где сканер-то был? — удивился Борис.

— В контактных линзах старлея, — человек улыбнулся. — Выкрал я тебя у конторы.

Они остановились у миниатюрного смешного автомобильчика лимонного цвета, напомнившего Борису электрокар Zero, с той лишь разницей, что эта машинка… не имела колёс. Дверцы сами собой услужливо распахнулись.

— Прошу! — предложил похититель, усаживаясь за похожий на штурвал руль.

Качнуло, и к необычайному удивлению Бориса, машинка начала подниматься в воздух. Вертикально и плавно, словно маленький вертолёт, только совершенно беззвучно.

— Гравикоптер. Антигравитационная подушка плюс реактивная тяга. — объяснил мужчина, задавая маршрут бортовому компьютеру. — Меня Рудольф зовут. Второй вирусолог конторы.

— Какой конторы? — Борис испуганно озирался по сторонам.

— Тайный комитет спасения, — Рудольф коснулся пальцем дисплея приборной панели. Мягко загудели двигатели. Аппаратик набирал скорость. — ТКС сокращённо.

— Что за комитет такой?

Под брюшком гравикоптера раскинулись километры мёртвой растрескавшейся земли. На горизонте призрачным миражом белели очертания города.

— Шайка кретинов, руководимая идиотами.

— Какими идиотами?

— ТКС подотчётен мировому правительству. Ты, Боря, давай, пока летим, спрашивай. — Рудольф похлопал его по плечу. — Всё растолкую.

— Что с моим лицом?

— Ничего. — Рудольф щёлкнул по напоминающей большие часы штуковине на запястье. Над нею возник зеркальный экран. — Гляди.

В голографическом зеркальце отражался прежний Борис.

— Но ведь я был другим! Меня не узнавал никто.

— Он временно изменил структуру коллагеновых волокон в коже лица. Это просто.

— А ещё он управлял мной. Он читал мои мысли, — Борис нервно барабанил пальцами по подлокотнику.

— И это несложно, — вздохнул Рудольф. — У работников конторы в череп вживлён наночип. Он дешифрует и усиливает электромагнитные волны мозга. Если у тебя нет блокировки, то на расстоянии до пяти метров, можно управлять твоими мышцами и читать мысли. Для этого Борьке достаточно только сосредоточиться.

Очертания города за лобовым стеклом оформились, выросли. Понурый пустынный пейзаж кое-где разбавляли квёлые деревца. На фоне плывущего навстречу мегаполиса, замаячила дрожащая в знойном воздухе точка.

— Зачем он меня сюда притащил? — спросил Борис.

— Ты нужен конторе, как лабораторная свинка. Поисследовали бы тебя, и в расход.

— Как того бомжа, которого он заразил?

— Может, и хуже, — ответил Рудольф задумчиво.

— Да что у вас тут творится? — Боря сжал кулаки. — Что вы за звери такие?

— Что творится? — переспросил Рудольф с грустной улыбкой. — Вот, сам погляди.

Гравикоптер остановился в воздухе. Точка, которую Борис поначалу принял за такой же летательный аппарат, стремительно приближалась, увеличиваясь в размерах. Когда же она тоже остановилась, неподвижно зависнув в трёх метрах от лобового стекла, волосы на макушке Бориса зашевелились. То была огромная в полтора человеческого роста оса. Работающие, как лопасти вращающегося на высоких оборотах пропеллера, полотнища крыльев создавали оглушающий гул. Огромные и блестящие, переливающиеся всеми цветами радуги глаза, изучающе пялились на Бориса. Над ними топорщились членистые усики-брови. Под глазами, вместо носа, у чудища располагался кроваво-красный раздвоенный острый шип, будто два вздёрнутых кверху козлиных рога. Над массивными челюстями торчал длинный и тонкий, как у аиста, клюв.

Рудольф посигналил. В ответ существо помахало… рукой. Только сейчас Борис обнаружил, что у гигантского насекомого есть пальцы, кисть, предплечье, плечо… Две передние конечности монстра — человеческие!

— Что это было? — спросил Борис, отирая со лба испарину, когда супероса и гравикоптер легли на прежние курсы.

— Инсект, или попросту сект, — ответил Рудольф, — Полвека назад учёным придуркам пришло в голову соединить геномы слепня, овода, шершня и человека. Что из этого вышло, ты видел.

Гравикоптер летел над городом. Внизу, зажатые бетонными берегами многоэтажек, текли автомобильные реки. Куда-то спешили, казавшиеся с такой высоты муравьишками, люди. Сизым дымом чадили трубы заводов. Всё внизу было таким же, как в известном Борису мире. Другим было небо. Соблюдая завидный порядок, чётко следуя выверенным траекториям, в нём двигались вереницы коптеров.

— Гляди, вон и вон, — Рудольф показал пальцем вперёд.

В цепочку идущих над городом коптеров встроилось два деловито гудящих крыльями секта.

— Сначала обрадовались. Вопили, что создали новый разумный вид. Сами же сделали для них преобразователи.

— Кого? — не понял Борис.

— Ротовой аппарат секта не может воспроизводить звуки. Преобразователь переводит сигналы их мозга в речь. Динамик у них на спине, под хитином. Они разговаривают на человеческом языке. А теперь сам посуди: у секта мозг и рука человека, речь, как средство общения, сумасшедшая плодовитость, феноменальная обучаемость… — Рудольф махнул рукой.

— Что-то пошло не так? — спросил Боря.

— Более чем. И когда мы это поняли, было уже слишком поздно. Они захватывали военные базы, танки, авианосцы… Скоро стало понятно — воевать с ними бессмысленно. Они переигрывают нас по всем статьям. Сейчас политическая карта мира похожа на леопардовую шкуру: зоны людей — зоны сектов. Шаткое равновесие. Причём основные ресурсы — уран и остатки нефти — на их территориях. Ещё немного и они выдавят нас с Земли.

— И поэтому вы решили… — начал Борис.

Он не договорил.

«Господин Перельман, срочно вернитесь на базу. Приказываю…», — раздалось в салоне.

— Контора очухалась, — сказал Рудольф, отключая громкую связь. — Надо поторопиться.

Гравикоптер взвил над рядами своих дисциплинированно движущихся собратьев. Рудольф отключил автопилот и поставил реактивную тягу на максимум.

— Это КПП, — пояснил Перельман, показывая на стальные ворота, перегородившие шоссе. — Граница. За ней зона сектов.

Стоящих в очереди автомобилей и коптеров было немного, и уже минут через пять они оказались напротив ворот.

— Мы что, к сектам? — с тревогой спросил Борис.– Угу, — кивнул Перельман.

— Но зачем нам туда?

— Мы здесь вне закона. Ты — сбежавший подопытный кролик. А я теперь — военный преступник. У сектов сейчас безопасней всего.

— А нас туда пустят? — продолжал сомневаться Борис.

— Конечно! — Рудольф хлопнул его по плечу. — У нас с тобой допуск есть.

Стуча по асфальту шипами ядовито-жёлтых конечностей к коптеру двигался здоровенный сект. В руках чудище держало плоский блестящий экран.

«Выйдите из машины и поглядите на монитор», — раздавшийся из глубины тела монстра человеческий голос был на удивление приятен и мягок.

После сканирования и досмотра машины, сект приказал сдать все средства связи. Перельман снял с запястья, похожую на часы штуковину (как выяснилось, она называлась «индивидуальный коммуникатор»), отсоединил от бортовой панели радиостанцию, и передал всё это секту. Тот подхватил гаджеты левой рукой, правую же поднёс к гигантской башке, словно бы взял под козырёк.

— Добро пожаловать, господа вирусологи!

Ворота бесшумно открылись.

— Они дружелюбны, — заметил Борис, когда коптер начал плавно набирать высоту.

— Дай бог тебе никогда не узнать, насколько, — вздохнул Рудольф.

Под ними простирался другой город. Безликий и грандиозный. Гигантские кубы небоскрёбов, одинакового грязно-серого цвета, рябили великим множеством шестиугольных ячей. Ряды невзрачных громадных клонов разбегались во все стороны света, заполняя собой всё пространство до самого горизонта. Над домами роились точки — с высоты полёта железобетонные храмины сектов выглядели растревоженными осиными гнёздами. Ни дворцов, ни фонтанов, ни скульптур, ни скверов — лишь убогая исполинская серость, помноженная на квадратные километры.

— Прекрасное тварям чуждо, — прокомментировал открывающийся пейзаж Рудольф.

Только городское движение напоминало здесь человеческий мир. По улицам города-монстра ползли фургоны грузовиков, пробирались автобусы, мелькали юркие легковушки.

— Куда мы летим? — спросил Рудольфа Борис.

— К другу.

— К другу?

— Мы с твоим… м-м… двойником работаем у сектов по договору, — начал объяснять Перельман.

— Ты же сказал, что вы с ним в конторе служите?

— Одно другому не мешает. Заодно и шпионим чуть-чуть, — Рудольф улыбнулся. — Наши насекомые не очень дружат с генной инженерией, вот и создали крафтов себе на голову.

— Крафтов?

— Потом про них расскажу, — отмахнулся Рудольф. — Эти самые крафты теперь жрут их скотину. Насекомые запросили помощь. Вот нас с Борькой сюда и направили, чтобы мы помогли им вырастить вирус, который бы крафтов извёл.

— Вы помогаете сектам? — удивился Борис.

— И что здесь такого? — пожал плечами Рудольф. — Вы тоже с американцами не очень-то дружите, но работаете же у них. И секты у нас работают. Помнишь мы видели их в людской зоне?

— Рудольф, — Борис пристально поглядел на него, — для чего ты меня из конторы вытащил?

— Скоро узнаешь.

Гравикоптер пошёл на снижение.

Антигравитационный кар завис у одной из ячеек на верхних этажах небоскрёба.

— Прибыли, — объявил Рудольф.

Коптер мягко вплыл в жерло. Пространство внутри оказалось настолько обширным, что сюда свободно поместился бы и грузовик.

— Выходим, — сказал Перельман.

Тут же из арки, отрывающейся на противоположной стене, выползло размером с доброго бычка насекомое.

— Хей, Жуд! — поприветствовал секта Перельман.

— Хей, Рудик! — отозвалось чудище.

Они пожали друг другу руки. Совсем, как люди.

— Знакомься, другой Борис, — Перельман кивнул в сторону Иванова.

— Тот самый? Из параллельного мира? — пёстрые фасетчатые глаза слепо таращились на Бориса. — Милости просим!

Гостей усадили на табуреты за большой круглый стол. Хозяева — сам Жуд и ещё двое сектов — расположились напротив на длинных желобообразных креслах.

— Жеми, старшая супруга, — Жуд прикоснулся рукой к голове одного из сектов. — А это Зурай, младшая, — он приобнял за в буквальном смысле осиную талию другого.

Перед гостями поставили поддоны с нектаром и сладкими фруктами. Сами хозяева лакомились сырой и изрядно подгнившей тушей свиньи, погружая в неё свои клювы и с шумом всасывая содержимое.

— Чем богаты, тем и рады, Борис, — сказал Жуд, извиняясь. — Мы не готовим на огне и предпочитаем несвежее.

К смраду от тухлой свиньи, добавлялось нечто ещё — более убойное и омерзительное.

— Как пополнение? — спросил секта Рудольф.

— Растёт, — сказал Жуд. — Поглядеть хочешь?

Все переместились в соседний зал, в котором стояла уже совсем нестерпимая вонь. По центру располагалась конструкция из алюминия, воспроизводящая гигантские осиные соты. Жуд подполз к одной из ячеек и распахнул крышку. Борис, зажимая нос заглянул внутрь. В глубине хода огромная склизкая личинка с чавканьем пожирала кусок гниющего мяса.

— Первенец! — гордым голосом объявил Жуд.

Гостям постелили в вестибюле, рядом с коптером — здесь запах гнили почти что не ощущался. Из шестиугольного жерла веяло вечерней прохладой. На небе светился тонюсенький серп луны.

— У Жуда нас не найдут ни ГБэшники, ни сама контора, — сказал Рудольф. — Настала пора узнать, для чего мы здесь.

— Для чего же? — с жадностью подхватил Борис.

— Твой двойник, Боря, редкостная паскуда. План по очистке вашей земли от вас — его план. И вирус, для этого разрабатывал он. У меня была другая идея того, как спастись от сектов. Но комитет поддержал его. А я этого допустить никак не могу.

— Но при чём здесь я? — недоуменно спросил Борис.

— Будем ловить твоего двойника на живца. Ты — приманка.

— Всё равно ничего не понял.

— Украв тебя и сбежав к сектам, я поставил себя вне закона. Надеюсь, временно. Наши ГБэшники уже связались с местными, и те ищут нас. Здешняя лаборатория — это первое место, которое они посетили. Потому мы не там, а у Жуда. Существует гипотеза, что наночип поможет почувствовать двойника на большом расстоянии. Наших силовиков секты к себе не пустят, а у Бориса есть допуск. Уверен, что он уже здесь и в активном поиске.

— И?

— Ты должен обезвредить его.

— То есть как? — опешил Борис.

— Ну, не без моей помощи, конечно, — попытался успокоить Рудольф.

— Что значит, обезвредить? — повторил Борис, чувствуя, что ладони становятся влажными.

— Устранить.

Борис заёрзал на коврике.

— Но как? Я не убийца. Я человека по морде ударить, и то не могу. А он же мысли мои читает. Он управляет мной! Кто я против него?

— Не хнычь. — Рудольф сжал Борино колено до боли. — Он твой враг. И он — это ты. Победи себя — победишь тысячу армий.

— И что потом? — Боря поглядел на Рудольфа глазами мученика.

— Спасёшь мир.

В доме Жуда они провели двое суток. Жуд пропадал с утра до ночи. Рудольф объяснил, что он ищет другого Бориса в тех местах, где тот, должен был бы разыскивать их.

Сегодня сект возвратился в полдень.

— Я нашёл его, Рудик, — объявил Жуд с порога. — Он в шалаше.

— Спасибо, дружище, — Рудольф пожал секту руку.

— Всё по договору? — спросил его сект.

— Не сомневайся.

— Тогда торопитесь, — Жуд подтолкнул его к коптеру. — Фермеры уже в пути.

Коптер на максимальной тяге несся над городом.

— Почему Жуд помогает тебе? — спросил Борис.

— Он у меня в долгу. Когда Жуд работал в зоне людей, возникли подозрения, что он оса-вор.

— Оса-вор?

— Я помог ему вернуться к своим. И потом, у Жуда есть своя выгода. — Рудольф подмигнул, — где ты видал бескорыстных сектов?

Коптер покинул пределы города. Море железобетона сменила сочная зелень травы, островки дубрав и берёзовых рощ. Рудольф снизил высоту, пошёл почти что на бреющем. На лугах нагуливали жирок стада тучных коров.

— Насекомые уважают говядинку, — заметил Рудольф.

— Что такое шалаш? — поинтересовался Боря.

— Домик у скал. Место, где мы отдыхали от трудов праведных. Дача. Гляди! — Рудольф ткнул пальцем в лобовое стекло.

Впереди, по лугу, выбивая копытами комья чёрного дёрна, нёсся дородный бык. Животное преследовали небывалые существа — бордовые объёмистые шары, состоящие из переплетённых меж собой мускулистых щупалец. На конце каждого щупальца белел крючковатый костяной шип. Казалось, будто бы ветер гонит по лугу мохнатые катыши перекати-поле. Несколько тварей уже оседлали быка, вонзив в его спину остроконечные выросты. Обезумевшее животное на бегу извивалось, брыкалось, рвалось из стороны в сторону, пытаясь сбросить с себя ужасающих седоков. По зелёной траве тянулся кровавый след.

— Конец ему, — констатировал Рудик, когда коптер оставил быка за кормой.

— Что это за твари? — спросил Боря, переведя дух.

— Крафты, — ответил Рудольф и добавил тяги.

Пройдя над полосой соснового леса, коптер приземлился у живописного нагромождения скал, прямо перед которым стоял уютный домик, покрытый оранжевой черепицей.

— Шалаш, — пояснил Рудольф, выбираясь из коптера. — Пошли.

— А двойник, там? — с тревогой спросил Борис.

— А где же ещё? — Рудольф предвкушающе улыбался.

— Как мы будем его обезвреживать? — Боря стал белым, как полотно. — Ведь оружия у нас нет.

— Не беспокойся, — Рудольф продолжал улыбаться, — об этом я позаботился.

Дверь домика распахнулась. Двойник Бориса спустился с крыльца и неспешно пошёл им навстречу. Встал напротив Рудольфа, буравя того тяжёлым пристальным взглядом.

— На что ты рассчитывал? — процедил он сквозь зубы.

— Он твоя точная копия. Никто не узнает, что ты не он, — ответил Рудольф.

— Ты… — лицо двойника выразило смешанный с возмущением испуг.

— Ты должен исчезнуть, Борис, — спокойно сказал Рудольф.

За спиной раздался гул. Из-за сосен поднималось четыре секта. Создавая ветер, как будто бы садился небольшой вертолёт, они опустились в десятке шагов от людей. Замерли. Шевелились только длиннющие усики между глазами.

Рудольф кивнул одному из них, и указал на двойника Бориса.

— Он твой, Жуд.

— Извини, Руд, но не только он… — донеслось от секта. — Зурай беременна, а я на мели. Денег за одного из вас мне не хватит.

— Худоваты что-то твои учёные, — с едким смешком пробасил другой сект.

Четыре чудища, как по команде, медленно двинулись к людям.

— Бежим! — Рудольф толкнул Бориса в плечо.

Они мчались к стоящим в полусотне метров от домика скалам. Не отставал от них и двойник. Секты, в полной уверенности, что жертвам некуда деться, вперевалку ползли за ними.

«Сюда!» — Рудольф указывал на расщелину. В неё открывался тесный и длинный лаз. По-пластунски, раздирая в кровь колени и локти, мужчины корячились в кромешной и сырой тьме. Лаз вывел в просторный каменный зал. Наверху, в центре массивного свода имелось отверстие, достаточно большое, чтобы в пещеру проникал свет, и достаточное маленькое, для того чтобы в него могла втиснуться голова секта.

— Предатель! — двойник Бориса, сжав кулаки, встал напротив Рудольфа.

— Убийца! — огрызнулся Рудольф и поднял с земли камень.

Двойник отпрыгнул к стене.

— Борис! Помоги мне! — визгливо выкрикнул он.

— Борис мне поможет, — Рудольф перекидывал камень из руки в руку.

— Боря! Он продался сектам. Не верь ему, — взмолился двойник.

— Кому продался ты? — Рудольф медленно приближался к дубликату Бориса. — Бери камень и помогай. Вдвоём точно справимся.

Борис пятился.

— Я… я не могу.

— Можешь, Боря, — Рудольф стоял прямо под отверстием в своде. — Победи себя и…

Мелькнула тень. Рудольф пошатнулся и вскрикнул. На его плечах копошилось что-то большое и круглое. Осклизлые щупальца, словно ветви плюща, змеились вокруг головы, удавкой сжимали шею. Одно из них тварь вдруг выбросило вперёд. Щупальце, с похожем на стилет когтём на конце, на мгновенье застыло. И с размаху ударило Рудика в грудь. Проломленная грудина отозвалась треском. Брызнула кровь. Тело Рудольфа вздрогнуло. Он захрипел, вскинул руки и мешком повалился на землю.

Из отверстия сыпали всё новые твари. Облепляли уже бездыханное тело. Шелестящим градом рассыпались по полу пещеры. Кружили волчками. Подпрыгивали, как шары для пинг-понга.

«Крафты!» — завопил Борисов двойник, бросаясь обратно в лаз. Борис поспешил за ним.

— Здрасте! — самый крупный из сектов потёр ладони. — А где третий?

Вслед за двумя Борисами из лаза выкатилась парочка крафтов.

— Ясно, — заключил сект. — Хватай их, ребята!

Шипастые конечности сектов, больно царапая кожу, зажали людей в тиски. Загудели пропеллеры-крылья, поднимая Бориса и его двойника высоко над землёй. Внизу безразлично качали кронами сосны.

«О-у-у-ы!» — трубно завыл косматый длиннобородый мужик, первым бросаясь к огромной, стоящей на грязной земле лохани.

«Аырр! У-а-а!» — вторила ему сотня глоток.

Из барака, напоминавшего хлев, гурьбой вылетали мужчины. Такие же абсолютно нагие, обросшие и чумазые, как свой вожак. Упав на колени перед лоханью, с урчаньем и чавканьем, они жадно пожирали наваленную в неё баланду. От корыта разило гнильцой и кислятиной.

На другом конце широкой, окаймлённой высоким забором с колючей проволокой, площадки, располагался другой барак. Напротив него тоже стояло корыто, вокруг которого копошились дети и женщины.

Двое Борисов, таких же голых и грязных, не принимали участия в «трапезе». Скрестив на груди руки, они стояли у входа в барак, молча наблюдая за пиршеством перед корытами.

— Чванимся? — донеслось от шлёпающего мимо них секта. — Ничего-ничего. Голод не тётка.

— Вот это и называется ферма, — сказал Борису двойник. — Рудик тебе не рассказывал?

Борис покачал головой.

— Так я расскажу. Оводы внедряют свои личинки в организм жертвы. Только в нём они могут развиться. Оплодотворённые самки слепней питаются кровью. Сект — гибрид одного и другого. Для размножения им нужны тело и кровь. Человеческие.

— Они выращивают людей для того, чтобы… — Борис схватился за голову.

— Ты понял, — кивнул двойник. — Люди на ферме больше не люди — скот. Рождённые здесь утратили речь — понимают только команды сектов.

— Если ребёнок не услышит до пяти лет человеческой речи, — Борис продолжал держаться за голову, — он никогда больше не заговорит.

— Да. И твой Рудик продал меня сюда. Лучше бы нас крафты сожрали, — двойник сплюнул.

За забором залаяли псы. Двойник вздрогнул.

— Тоже собак боишься? — спросил Борис.

— Боюсь, — признался близнец.

Голод и впрямь оказался не тёткой. Спустя неделю оба Бориса вместе со всеми уплетали тошнотворное варево из корыта.

— Что, «высший вид»? Против инстинкта не попрёшь, да? — довольно посмеивался здоровущий сект, тот самый, что в шутку посетовал Жуду на худобу учёных.

Его звали Дзин. Он был хозяином фермы. И садистом. Просто пустить двух Борисов на корм казалось ему слишком скучным. Дзин получал безмерное удовольствие от морального уничтожения двух не одичалых представителей человеческой расы.

Раз в несколько дней за забором слышался рокот мотора подъезжающего грузовика.

— Заказы развозит, — говорил двойник.

Нескольких людей выводили через железную дверь в заборе. Из-за двери раздавались крики.

— Скоро и вы в путь-дорогу отправитесь, — любил напоминать Дзин.

— Отпустил бы ты меня, фермер, — как-то раз попросил двойник.

— С чего это ради? — спросил Дзин опешившим голосом.

— Ты ненавидишь людей. Я занимаюсь тем, чтобы люди ушли с земли.

— Благодетель ты наш! — рассмеялся сект. — Скоро и без тебя все вы на фермах окажетесь. Запомни: ты мясо, а не теоретик. За каждого из вас я выручу по шестьсот ливров, и это для меня дороже любой теории. Будь по-другому, был бы я нищебродом, и не было бы у меня пяти жён. Так что, жри помои и жир нагуливай.

Раз в неделю фермеры устраивали то, что они называли спариванием. Лил проливной дождь. Полсотни одичавших женских и мужских тел со стонами и утробным рычанием елозили по раскисшей грязи. В барак заполз Дзин.

— Что, учёные? Присоединиться не желаете?

— Мы не животные, фермер, — ответил двойник.

— Вот как? Зря. Насладились бы напоследок. Завтрашний грузовик ваш.

Двойник сидел на соломе понурив голову.

— Конец. Глупо-то как. Прав был Рудик.

— В чём? — спросил Боря.

— Извести этих тварей надо, а не бежать.

— Объясни.

— Моя идея ему претила. Рудик разработал свой вирус. Только не для людей — для сектов. Два года он не активен, а после…

— С сектами будет то же, что и с бомжом, — закончил Борис.

— Да. Но есть одно «но». Как инфицировать сектов? У них не лёгкие — дыхальца. Воздушно-капельный путь передачи не подойдёт. Они не смогут заразить друг друга. Нерешаемая задача. Правительство одобрило мой план.

— Рудик сказал, что я был ему нужен, как приманка. — Боря сел рядом, — но, кажется, он что-то недоговаривал.

— Ещё как! На построение портала ушло бешенное количество энергии. Половина наших запасов урана. Если его взорвать, второй уже не построишь. А для этого одной гранаты хватит. Как раз той, что входит в комплект разведчика.

— То есть того, кто входит в наш мир из вашего?

— Угу. План был такой. Ты вместо меня проходишь портал и взрываешь гранату. Всё. ТКС вынужден финансировать проект Рудика. Но задача-то нерешаема!

Дзин не шутил. Наутро двое сектов сгребли Борисов в охапку и перенесли через забор с железной дверью. За забором располагался дворик, в котором стояли разделочные столы. На столах извивались, вопя благим матом мужчины. Над орущими возились секты, связывая их верёвками таким образом, что те начинали приобретать вид колбас в сетке. За воротами стояла фура с неестественно высокой кабиной. Ещё дальше — здоровенный куб дома Дзина.

— Раздумал я вас продавать, учёные, — Дзин ощупал гигантскими усиками обоих Борисов. — У меня две жены на сносях. Порадую своих девочек чем-то новеньким. Подготовьте их! — бросил подручным сект.

Первым в подобие вязаной колбасы был превращён двойник. Следом взялись за Бориса. Они довязывали ему ноги, когда за воротами раздался пронзительный крик: «Началось!»

— Берите этого, этого, — Дзин указал на двух повязанных мужиков, — и учёных. Все в дом!

Их приволокли в громадную комнату, вдоль стены которой громоздилась такая же конструкция, которую Борис уже видел в доме у Жуда. Чуть поодаль, в ряд, на почтительном расстоянии друг от друга стояли четыре стола из красного дерева.

Бориса положили на крайний — двойника на соседний. Двух других несчастных — на столы, что были ближе всего к искусственным сотам. Комната заполнилась сектами. Борис заметил, что один из них в суматохе обронил нож, которым резал верёвки. Большой острый нож…

Крупная самка, нависнув над одним из мужчин, вогнала острый клюв ему в грудь. Связанный дёрнулся, завизжал, и затих. Она тянула кровь из его аорты.

Насосавшись, самка проворно вспрыгнула на соседний стол. Из её брюха выдвинулся яйцеклад. Большое серое яйцо легло на живот мужчины. Его оболочка лопнула. Наружу выползла мохнатая гусеница, и не теряя ни секунды принялась буравить живот жертвы. Истошный вопль мужчины тонул в восторженных криках сектов.

Дзин подхватил его и поволок к конструкции. Одна из жён услужливо открыла крышку. Сект запихнул беднягу в узкую трубу вниз головой. Крышка захлопнулась.

— Вкусите, братья, за моё потомство! — зычно воскликнул новоявленный отец.

Самцы, расталкивая друг друга набросились на обескровленный самкой труп. Под мощными челюстями слышался хруст костей.

Оставленный без внимания Борис, напряг и расслабил недовязанные нерадивым подручным ноги. Верёвка ослабла. Через полминуты ему удалось освободиться от пут. Схватив оброненный нож, он срезал верёвки с другого Бориса. Никто не остановил его. Вошедшие в экстаз секты были слишком увлечены трапезой.

Они вылетели из дома.

Грузовик.

К счастью, ключ зажигания находился в гнезде.

Кресло грузовика — неудобный и жёсткий жёлоб. Ещё более необычными были педали — они походили на пучки проволоки. Двойник гнал грузовик по шоссе, выжимая из него все лошадиные силы.

— Нам до города бы добраться, — как заклинание повторял он Борису. — Там в полицию обратимся. Похищение контрактников незаконно.

Затея не удалась. Бензин закончился в десяти километрах от города. По правую сторону качал кронами лес. С возвышенности было видно, как по дороге их настигает кавалькада машин.

— В лес! — крикнул двойник.

До сумерек они продирались сквозь чащу, пока их не остановило болото. За спиной слышался лай собак.

— Проклятье! — двойник в отчаянье лупанул себя по худым голым бёдрам. — Ночь мы с тобой проживём. Ночью они ни черта не видят. А утром конец нам, Боря.

Над болотной жижей нависала разлапистая коряга.

Они сидели на кочке, прижавшись друг к другу — так было теплее.

— Я о твоей Лене чуток позаботился, — сказал вдруг двойник. — Наврал ей, что тебя на военные сборы отправили, и звонить оттуда нельзя.

— Скажи, а если бы мы спаслись, ты бы всё равно убил человечество? — спросил Борис.

— Решение принято без меня, — ответил двойник. — Это произойдёт в любом случае. Ты мне тоже скажи, если бы вы с Рудиком избавились от меня, ты бы взорвал портал?

— Конечно.

— Уверен? — двойник встал на ноги и развернулся к Борису лицом. — У меня тоже была жена. Представь, точная копия твоей Лены. А теперь её нет. Её сожрала оса-вор. У меня есть дочь, её зовут Даша. У меня есть родители. Они точно такие, как у тебя. Если мы не уйдём, что будет с ними через несколько лет? Мы ничто против сектов. Скоро все мы будем на фермах. И мама, и папа, и Даша. Взорвёшь портал — уничтожишь нас, не взорвёшь — своих. Что ты выберешь?