Бесплатный фрагмент - Избранники Муз
Поэзия XXI века
СЛОВО от АВТОРА
«Много званных,
да мало избранных».
Иисус Христос, вечные глаголы.
Здравствуй, дорогой читатель!
Эта книга посвящена трём моим любимым Мастерам — Сергею Есенину, Владимиру Высоцкому и Василию Шукшину.
В каждом стихотворении, представленном в данном сборнике, я хотел выйти за рамки маленького, в общем-то, произведения и сказать в нём нечто больше, предположить тот или иной мотив их поступков, добраться до глубины их душевных терзаний и помыслов. Получилось ли? Конечно, об этом судить только Вам.
Каждый из Мастеров, которым я посвятил это произведение, был незаурядной, талантливой личностью со своей яркой, неповторимой, высочайшей степенью таланта. Каждый из них был Человеком с самой, что ни на есть, заглавной буквы. Звездой. Горевшей ярко и мощно. При упоминании имён Есенина, Высоцкого и Шукшина, в глубинах души настоящего русского человека, в её самых потаённых уголках, просыпаются самые нежные и трогательные чувства Любви к своей прекрасной Родине — России. Любви без границ. Любви, конечно же, созидательной. А без такой любви не будет чувства уважения и сострадания к каждому русскому человеку.
Да будет так! Чтоб их слово звучало в России!
Искренне Ваш,
Любушкин Юрий Павлович,
Николаевск-на-Амуре,
Восточное Поморье,
Россия
СЕРГЕЮ ЕСЕНИНУ
(1895 — 1925)
православному поэту,
самородку земли русской
с неизменной любовью
Приласкаю я рукой счастье светлых лет…
«Ах, Рассея, моя Рассея…»
С. А. Есенин бесспорно стоит в одном ряду с корифеями русской поэзии: Пушкиным и Лермонтовым, Некрасовым и Тютчевым, Блоком и Гумилёвым.
Почему? Ответ прост и понятен каждому русскому человеку: его стихи — это сама душа и само сердце России. И потому-то, наверное, его стихи особо музыкальны, как ничьи другие, лиричны и проникновенны. Да и вряд ли кто-либо будет спорить об этом. Время всё расставило по своим местам… Где те (да и вряд ли кто уже их помнит), кто без стыда и зазрения совести возводил хулу на самого Поэта и его произведения? Где они, кто пытался, да не получилось, спихнуть его грубо и нагло с Поэтического Олимпа ещё при жизни. Ничегошеньки-то у них не вышло. Есенин был, есть и остаётся лучшим среди лучших золотого века русской словесности, смело и без оглядки шагнув в век двадцать первый, —
«Я буду воспевать всем существом поэта
Шестую часть земли, с названьем кратким — Русь…»
Лучше, по-моему, и не скажешь…
При жизни, как большой русский талант, Есенин явно не вписывался в тот образ и в ту когорту рифмоплётов, а проще говоря окололитературных бездарей и проходимцев всех мастей, который стала диктовать новая жизнь и новые порядки. Да и сама эпоха революционных потрясений и гражданской смуты — не время для лирики, будь она хоть трижды талантливая, как у Сергея Есенина. Увы и ах, иные времена, иные нравы…
То, что позже вменялось ему РАППом (а понимайте как врагами и завистниками), как философия упадничества и воспевание отсталой деревенской жизни, по сути своей оказалось (да и бесспорно было всегда, именно всегда) глубочайшим лиризмом и тонкой проникновенной любовью к Малой своей Родине, дороже которой для Есенина ничего не было и быть не могло. Да и только ненавистники всего русского и православного могли беззастенчиво охаять «Письмо к матери», «Клён, ты, мой опавший», «Отговорила роща золотая» и ещё, и ещё, и ещё… Это как плюнуть в святой колодец, в светлый незамутненный родник, в самую русскую душу. А сколько ещё было таких гадостных плевков — не счесть.
Да и какое сердце надо было иметь и какую несогбенную волю, чтобы всякий раз, подымаясь с колен, с в кровь разбитым лицом — от таких злобных нападок немудрено — написать ещё и «Пугачёва». А как страстно любило сердце Поэта жизнь, чтобы на излёте своего земного пути выдать на гора величайший шедевр русской поэзии, поэму «Анна Снегина», сравнимую лишь с пушкинским «Евгением Онегиным». Потому-то, наверное, так яростно и страстно (уже в другое время и в другую эпоху) В. С. Высоцкий играл на сцене Таганки и самого Есенина и его Хлопушу в бессмертном «Пугачёве». Одна из звёздных ролей знаменитого Барда и Актёра. Сама энергетика русской души от одного Мастера без остатка влилась в творчество другого Мастера, преодолев без усилий время и расстояние. Про таких людей принято говорить «родственные души»… А как результат — Хлопуша в исполнении Владимира Высоцкого — шедевр высочайшей сценической пробы. Непревзойдённый. Как живой памятник на века.
И у Есенина всё будет потом. Потом, спустя десятилетия. Признание и слава, всенародная любовь и многомиллионные издания книг его стихов. И, конечно же, песни и романсы на его стихи. Вот уж воистину талант на века!
Но а при жизни его продолжали терзать: недруги и завистники, РАПП с её системой номенклатурных критиков. Последних проще назвать критиканами или ещё как-нибудь похлеще. Они того заслуживают. Как смехотворны сейчас, с высоты нашего времени, отсюда, из двадцать первого века, их беспощадные нападки на Поэта и обвинение его, в «хулиганстве» и воспевании дна человеческого общества («Москва кабацкая»). Но это сейчас и здесь, а тогда Поэт, даже такой как Сергей Есенин, мог запросто загреметь и в расстрельные списки, несмотря на своё самое что ни на есть крестьянское происхождение. Мог запросто оказаться у роковой черты. Судьба хранила его до поры, до времени. Хранила, чтобы написал ещё, ещё и ещё…
А что касается обоих вышеупомянутых циклов стихов, то это в творчестве Поэта был не более, чем вызов сытому НЭПмановскому обществу, российской действительности после кровавой гражданской смуты. Стихи Поэта безжалостно хлестали по физиономиям тех, кто вновь в своей махровой сытости и материального преуспеяния, «забурел», враз почувствовав себя — «Ого-го-о, смотрите, какие мы крутые! Любуйтесь на нас, фартовых!» — хозяином новой жизни. Разумеется, не только в Москве. К этим скороспелым буржуям у крестьянского Поэта был свой счёт, своё отношение к новоявленным нуворишам, в сущности своей — подлым людишкам, никчёмным хапугам и барышникам. Уж им-то, точно, жизнь российской глубинки с её повседневным крестьянским трудом и непосильными заботами, когда ко всему ещё по стране прокатились без перерыва две губительных войны, так вот им эта жизнь была, мягко выражаясь, безразлична. Наплевать на всех и вся, вот их жизненное кредо.
Ну а уж смолчать-то Есенин не мог. Да и как молчать, когда кругом такое творится. Посему хулиганский цикл стихов Есенина — это дерзкий талантливый эпатаж. Не более. Но какой!..
Этого, конечно же, Есенину не прощали. Отсюда бесконечные стычки и скандалы. А куда же без них. Да и сам Поэт не боялся ни стычек, ни скандалов, ни публичных обвинений в адрес толстосумов. А впрочем, поделом им!.. Ну, естественно, возле Поэта всегда крутилась разношёрстная публика. Это уж как водится. Кому-то были выгодны эти самые скандалы, кто-то, искусно подливая масло в огонь, подталкивал его в пучину страстей. Было? Конечно же, было. Как и были и такие, кому всё это было на руку. Кто купался в ореоле славы Есенина, как в собственной. А на муки и страдания самого Поэта им было наплевать. Да, что о них говорить — прилипалы.
Но было и другое. Не только скандальная слава по Москве. Не только. Ведь на деле (и время лучший тому из судей) и «Москва кабацкая», и хулиганский цикл стихов, по большому счёту, — все та же мятежная русская удаль и бесшабашный размах русской души. И всё это сродни самому Есенину, его трагической и неповторимой судьбе, втянутой в водоворот бешенного бурного потока реки, каковыми были страшные социальные потрясения тех лет в России, растерзанной к тому же жуткой, братоубийственной Гражданской войной. И душа Поэта, не побоюсь такого сравнения, была одной сплошной кровоточащей раной. Ибо муки и страдания русской души, русского человека, были мукой и страданием самого Поэта. Так оно и было. И попросту по-другому быть не могло. Вот оттого-то, и мятежный взрывной дух его стихов, бунтарская стихия, где в каждом слове вызов, как жест отчаяния, всему тому, что сломало мечту о земном крестьянском рае, покорёжило и сгубило в одночасье и судьбу самого Поэта, и судьбу страны. Вот потому-то и зазвучало по-хулигански:
«Мне осталась одна забава —
Пальцы в рот и отчаянный свист.
Прокатилась дурная слава,
Что похабник я и скандалист…»
Свист… Это так, по-русски, отчаянно и дерзко, разбойно, как у Стеньки Разина, как всегда велось на Руси-матушке, когда другого уже не дано. Так, наверное, расстаются навсегда, без оглядки с тем, что ушло безвозвратно, сгинуло в пучине кровавого лихолетья. Свист!
И всё же, всё же, всё же… Несмотря на отчаянье и тоску, что корабль жизни в очередной раз выбросило на мель, душа Есенина стремилась в синеву бездонного русского неба, к белым облакам, где промелькнул быстрым росчерком журавлиный клин, растворившись у горизонта, бросив напоследок вместе с печальной песней своей и прощальную слезинку, упавшую к ногам Поэта каплей дождя. Прощай, Сергун, прощай золотая голова!.. Е-ее-сени-ии-н!
И это стремление в синеву бездонного русского неба было полётом его мечты, несмотря ни на что, несмотря на бури и потрясения. Полётом к прекрасному и светлому, полётом наперекор всему. Вот потому-то отсюда, из уголка израненной есенинской души, и родились такие щемящие сердце каждого русского человека и пронзительно-печальные строки бессмертного произведения «Отговорила роща золотая…». И многие, многие поэтические строки рождались отсюда же и взлетали ввысь, ввысь, в синеву, к белоснежным облакам, становясь по какому-то божественному чуду, проведению бессмертными стихами золотого фонда русской поэзии. Но на это чудо был способен только он один. Такое было под силу только ему, Сергею Есенину, и никому другому.
Стихи Сергея Есенина, его поэзия. Стихи, стихи, стихи….
А помните, как звучали одноименные романсы в божественном исполнении грузинских вокалистов из «Арэро»? Или как рвал вашу душу несравненный цыганский маэстро Николай Сличенко, исполняя эти романсы? А уж об их исполнении Людмилой Зыкиной и говорить не приходится… Вспомнили? Без слёз слушать нельзя было. Кто-то, мне, конечно, возразит — было и прошло… Прошло?!
Да нет же, тысячу раз нет! Не прервалась связь времён. И уже в замечательном исполнении Александра Новикова вновь и вновь звучат многие песни на стихи поэта, которые ещё никогда и никем не слагались на музыку. Да и как звучат, дух захватывает! Будто живой — вот он, протяни руку и можно потрогать его — настоящий, а не лубочный Есенин предстал снова перед нами. Живой и такой родной. Наш русский и такой любимый. И в подтверждение тому — целый многочасовой концерт, посвящённый Сергею Есенину. На его стихи и баллады. Да какой концерт! И песни в нём звучали в исполнении не только уральского барда. Здесь вам и Кубанский казачий хор, и хор имени Пятницкого. Эх, знал бы Сергей Александрович: в какое драгоценное ожерелье, составленное из музыкальных исполнителей, лучших в современной России, будут включены его стихи!
Но, пожалуй, знал… Наверняка знал, глядя на нас. Оттуда, с синевы небес, что своим лучистым светом ласкает русские берёзы. Берёзы, которым столько души отдал Есенин в своей лирике. Как никто другой. Такое было под силу только ему, Сергею Есенину. И никому другому. Тут уж не поспоришь.
…И снова, как в примере с Владимиром Высоцким, родственное слияние душ — стихи Сергея Есенина, положенные на музыку Александра Новикова. А впрочем, иначе быть не может. Да и кто бы спорил: в русской литературе Есенин — не сиюминутное новомодное явление. Промелькнул, и нет его. Отнюдь. Есенин, не побоюсь этого слова, целый пласт национальной жизни страны, народа, истории. Всё его творчество — навсегда. На века. Оно неразделимо с жизнью России. С самим понятием святость, русскость, самобытность, национальный приоритет и самим определением — великая русская культура. И так было, есть и будет пока жива русская душа, пока жива Россия.
Есенин… Ведь только великий поэт мог говорить, что в России он после Пушкина первый Поэт. Говорил? Конечно же, говорил. Тут не было ни тени иронии или лукавства со стороны самого Есенина. Тем более эти слова не были брошены свысока, мимоходом. Сказано было с осознанием равного равному. И не более. И без претензий на свою исключительность в русской поэзии. А вот, кривотолков, по этому поводу было пруд пруди: «Ишь ты, выискался какой…». Шипели, судачили по углам: «Нашёлся тут, гляди-ка…». И ещё более злобно и презрительно: «Деревня!…» Что-что, а злопыхателей на его коротком веку было хоть отбавляй… Хватало…
Есенин… И что бы там не говорили, в какие бы лубочные рамки не пытались втиснуть, как самого Поэта, так и его стихи, — всё сдул ветер истории, всё наносное, прилипшее к нему, все наветы и наговоры лжедрузей — прилипал. Осталось то, чему быть вечностью: да Есенин, да русский Поэт. Поэт, волею Божьей, с самой что ни на есть заглавной буквы. И ведь только ему самому было дозволено обратиться к бронзовому изваянию Солнца русской поэзии с озорными словами:
«О, Александр, ты был повеса,
Как я когда-то хулиган!..»
Мол так-то, милый Александр Сергеевич, знай наших, рязанских, деревенских! Знай, мы таковские, исконно русские, рязанские, с забубённой головушкой. Эх-ма-аа!… Э-ээ-х!… И нипочём нам беды, нипочём! Злата-серебра не надо. Нет, не нужны они. И в раю не бывать мне, грешному. Нет, не бывать. Да какой там рай:
«Я скажу — не надо рая,
Дайте Родину мою!..»
А то, что говорят про меня, Александр Сергеевич, и слухами полнится про мои скандальные похождения не только Москва-матушка, а и вся страна, — так это всё чепуха. Вздор. Небылица. Хотя, конечно, и обидно. Но главное в жизни, — чтобы душа пела. И пусть многие в своей злобе исходят и всё подножки мне, деревенскому мужику, норовят подставить, душа-то моя поёт. Поёт! Поёт о любимой моей Рассеи. Так, наверное, признавался сам Есенин, когда обращался в Летнем Саду Царского Села к памятнику Пушкина. Наверное, так и было. Чтобы душа пела… И все же, наперекор всему, душа Поэта пела…
И везде, везде, во всех стихах, через всё творчество Поэта проходит красной нитью любовь к русскому человеку, Родине своей любимой, к горькой своей ненаглядной земле. В каждой строчке его стихов чувствуется невыплаканная боль и страдание. И покаяние самого Поэта:
«Положите меня в красной рубашке
Под иконами умирать…»
И, наверное, одному господу Богу было ведомо, какие муки терзали Поэта за будущее своей многострадальной великой Родины, его России, «Рассеи», как любил её называть сам Есенин.
«Ты Рассея, моя Рассея,
Чтоб подумать хоть миг об ином…»
07.07.2010
Богородица
«Положите меня в красной рубашке
Под иконами умирать…»
С. Есенин
Мне явилась Богородица
Ночью лунной в ноябре.
За меня ей вновь приходится
Помолиться на заре.
И она к исходу ноченьки
Не сомкнёт усталых глаз.
Дай Ей сил и дай Ей моченьки
Исполнять Святой Наказ…
Матерь Божья, Богородица,
На снегу оставит след.
На прощанье, как и водится,
Мне шепнёт: «Храни от бед!..»
И пойдёт тропой завьюженной
В дальний путь, к Святым Местам,
И лишь ветер, словно суженный,
Припадёт к её стопам.
Мне явилась Богородица
Помолиться на заре.
Солнце красное моё
Напои меня росой,
Утро ранее!
Я спешу к тебе босой,
Детство дальнее…
Солнце красное моё,
Отогрей меня,
Пожелание твоё
Я храню любя.
Росы светлые мои
За-ча-ро-вы-ва-ют.
Все предания твои
За-кол-до-вы-ва-ют…
Я не прежний, не такой,
Да не в том беда.
Солнце сядет за рекой,
Не найти следа…
День прошёл не абы как,
Время славное.
Жизнь прожить ведь — не пустяк,
Это главное.
А мне солнце по утру
Улы-ба-ет-ся.
Все печали я сотру —
По-лу-ча-ет-ся…
Моё детство без забот
В даль умчалось,
Жизнь изведала хлопот,
Издержалась…
Только снова на траве
Оставляю след.
В шелковистой мураве
Я спасусь от бед.
Солнце всходит над рекой,
И спешит рассвет.
Приласкаю я рукой
Счастье светлых лет…
Солнце красное моё…
Утро раннее…
Этот край зовётся Россией…
Этот край, где стоят станицы,
Хуторки, деревеньки, посёлки…
Там в ночи полыхают зарницы,
Там рассвет обласкает просёлки.
Этот край зовётся Россией,
Отцовской, дедовской, исконной Отчизной.
Не нужны здесь цари и миссии,
Словно прихоти бабы капризной.
Я хочу в край родной возвратиться,
Здесь живёт вся большая родня.
Этот край очень часто мне снится
На заре наступившего дня.
Ведь в столице я гость заезжий,
Сердце гложет хмельная тоска.
Я и сам не такой, как прежде,
А Москва бьёт, известно, с носка…
Я во сне вновь бреду по просёлкам,
Мне звезда упадёт на ладонь.
Улыбнусь залихватским «весёлкам»,
Что играет шальная гармонь.
Пой, играй гармонист, мой милый,
Про любовь и про верность навек!
Только б сердце твоё не остыло,
Дорогой мой, родной человек!..
Вновь в ночи полыхают зарницы,
Дышит зноем родная земля,
Утопают в колосьях пшеницы
Хуторки, деревеньки, поля.
Там застыла средь ясного неба
Облаков белоснежных вуаль.
Вкус забытый домашнего хлеба
Тронул сердце, помножив печаль…
Этот край зовётся Россией…
Ветер вольный
«Пусть же осенит на веки вечные
своим счастливым, благодатным крылом
многострадальную мою Родину-Россию
синяя птица Удачи!»
Снова лето шумит в тополях,
Рожь лаская на синем ветру,
Я сегодня в Российских полях
Позабытое счастье найду.
Счастье, счастье, капризная птица,
Где-то рядом парит в небесах.
Словно сказка иль сон-небылица,
Обласкает в несбывшихся снах.
Что мне сон? — Лишь мгновенье удачи:
Упорхнёт, — не отыщешь его!
Счастье будет — его я не спрячу.
Хоть оно для меня одного.
Я его расплескаю с росою
Ранним утром, у дальних зарниц,
По Руси, что зовётся святою,
Чтоб коснулось любимейших лиц.
А пока вольный ветер, как птица,
Рвёт нещадно судьбы паруса.
Сказка — присказка, сон — небылица,
Всё зовёт улететь в небеса.
…По июлю гуляют зарницы,
Тёплый ветер шумит в тополях.
Миг удачи, как синяя птица,
Опустился в родимых полях.
PS.
Я люблю свою горькую землю,
Вольный ветер в бескрайних полях.
И, поверьте, другой не приемлю,
Пусть же ветер шумит в тополях…
Бегство
(осенние свадьбы)
Осень красивая, осень печальная,
Строгие лица, кольцо обручальное…
Что ж это значит? Зачем, почему?
Может, я так никогда не пойму?
Свадьба хмельная, задорное «Горько!»
Весело всем… Ну, а мне вот — нисколько.
Вечер подкрался, с ним вечная грусть,
Выпью её, притворюсь, растворюсь.
Ветер вздыхает прохладой в лицо,
Брошено оземь златое кольцо.
Листья шуршат у меня под ногами —
«Хочешь, останься? И будь вечно с нами».
Месяца серпик виснет безвольно:
Страшно ему, одиноко и больно.
Он недоволен. — «Ну и дела-аа!..
Мама-Луна родила-предала…»
Милый, смешной, остроухий малец,
Ну-ка, смотри, — я ж твой крёстный отец!
Слезь, потолкуем о нашей судьбе —
Видишь, как горько и мне, и тебе.
Ночь так длинна… Мы её разольём,
Выпьем, пригубим и снова нальём…
Что ж ты оставил друга в беде:
Боком прижался к Росинке-Звезде?
…Осень красивая, осень печальная,
Дальний дымок и огни привокзальные.
Что же так грустно, сомненья в душе?
Милому с милой и рай в шалаше?
Возвращайтесь домой, Есенин!
«Боже мой, как счастлива моя
родная страна, если Всевышний подарил ей такого Поэта,
как Сергей Есенин!»
1.
С нежной грустью, без всяких сомнений,
Восхищаюсь талантом Его.
Речь, конечно, идёт о Есенине:
Я слагаю стихи про Него.
Ах, Есенин, порою весеннюю,
Как прекрасен и хрупок Ваш мир!
Вы под сенью цветущей сирени
Долгожданный задира-кумир…
Это было весной, а теперь уже вьюга.
Но и в стужу, румяной зимой,
Для метелей нет лучшего друга,
Кто с морозом дерзнёт на разбой.
И мужик полупьяный, весёлый,
Приморозил — Спаси, не могу! —
Свои ноги в сугробах просёлка,
Утопая по пояс в снегу…
А весной пастушок со свирелью
Вывел стадо коров на луга.
А соловушка ласковой трелью
И не вспомнит, как выла пурга.
А весна враз прикончила стужу,
Растопив в вешних водах тоску.
И Поэт лихо скачет чрез лужи —
«Всё, друзья, собираюсь в Москву!»
…Над Окою поплыли туманы.
Август смело вступает в права.
Бабье Лето грядёт без обмана,
Нагадав и приход Покрова.
А в раю комариной утехи
Торжествует вновь Яблочный Спас.
Что ж, Есенин, в судьбе есть прорехи,
И злым козням пока не до Вас…
Вы не гость в своей милой деревне,
Где поля-зеленя — океан.
Русский край, православный и древний,
Окунёт Вас в цветочный дурман.
2.
Оставайтесь, чтоб жить благочинно,
Позабыв и столиц маету.
Не виновны? Так быть, Вам, повинным, —
Не перечьте злодею-кнуту!..
И мужик, приморозивший ноги,
Вам промолвит: «Останься, мой друг!»
А душа… И она понемногу
Вновь вольётся в привычный свой круг…
Здесь вся Ваша родня и сестрёнки,
Им ли счастья искать впопыхах?
Здесь к дождю на лугах лягушонки
Запоют Вам в своих зеленях.
Юный месяц игривым котёнком
Ухватил синеву в небесах*.
А мечта большеухим телёнком
Рассмеётся на мокрых губах…
Вы стремитесь из ветхой избёнки
В никуда… Где лишь муки и прах.
На проталинах лёд очень тонкий,
И беда притаилась в кустах.
Финский нож, словно тать, в голенище,
Приготовила, злобой дыша.
Притворилась убогой и нищей,
Скаля зубы острей палаша.
Наша жизнь преднамеренно, жёстко,
Бьёт талант, не давая взлететь.
Лишь берёзок кудрявых причёска
В Ваших песнях не будет стареть.
Оставайтесь! Ведь милые дали
Вам дают вдохновенья сполна.
И туманы, белее эмали,
С Вами выпьют за счастье, до дна…
Вот и всё на сегодня, пожалуй.
Вновь зимы уходящей возня.
А весна по проталинам талый
След проложит, капелью звеня.
PS.
С нежной грустью под ливень осенний
Восхищаюсь талантом его.
Речь сегодня идёт о Есенине:
Я слагаю стихи для него…
15 июля, 15 августа 2018
* Сразу на ум приходит замечательная песня на стихи Поэта «За окошком месяц…».
Под сенью русских берёз
Ах, Есенин, Сергей Есенин,
Вы — любимый российский поэт.
Всё взошло, то, что Вами посеяно,
И роднее, конечно же, нет…
Журавлей нам знакомая стая
Полетела сегодня на юг.
И берёзки, средь холода маясь,
Подаяния просят у вьюг.
Всем знакомый и очень известный
Красный конь, закусив удила,
К звёздам взмыл, на земле ему тесно,
Захрапев… — Ах, была — не была!
Вновь звезда подмигнула игриво —
Обуздаю я в миг скакуна!
И пожаром летит его грива
Между строк под пером Сергуна.
И заплачет рязанщина ливнем,
И горюет знакомый нам клён*.
И романс получается дивный,
Он для тех, кто в Россию влюблён.
Золотая красавица — роща
Бросит золото к Вашим ногам.
Будет кланяться денно и нощно
Белым-белым холодным снегам.
«Анна Снегина» зря попрекает,
Что вино — это лучший Ваш друг.
Сном и духом, как будто, не знает,
Что бездельничать Вам не досуг.
Ведь Баку — на сегодня в фаворе! —
Подарил Вам «Персидский мотив».
И Батум жарко дышит у моря,
Красотой «Шахнаме…» одарив**.
И бредут Двадцать шесть коммунаров***
На погибель в песках Кара Кум.
Нэпман рьяно припал к самовару,
Как мордатый купец-толстосум.
Жеребёнок, дурашливый, милый,
Попытался догнать паровоз.
Сердце Ваше от горя саднило
Миллионом корявых заноз…
А Москва по привычке гоняет
Жёлтый лист по бульварам своим.
Здесь кабацкая удаль всё знает,
Упиваясь злословьем людским.
Да чекисты ретиво и часто
Наседают когортой своей.
К Вашим бедам Лубянка причастна:
Что ей русский Есенин Сергей?
…Лишь черёмух душистые пряди
Завлекут Вас к себе по весне.
И кто ищет любовь, да обрящет
Наяву или в сладостном сне…
Ах, Есенин, Сергей Есенин,
На Руси Вас любимее нет!
Осенённый берёзовой сенью,
Вы — великий российский Поэт…
Мой любимый российский Поэт…
17 августа 2018
* Речь о романсах «Отговорила роща золотая» и «Клён, ты, мой опавший…» Розовый конь из романса «Не жалею, не зову, не плачу…» чудесным образом вышел из под моего пера «красным». Видно, не без влияния знаменитой картины Петрова-Водкина, написанной в тот же период, когда С. А. Есенин создавал свои бессмертные поэтические шедевры…
** Первые чтения поэмы «Анна Снегина» состоялись у С. А. Есенина именно в Батуме осенью 1925 года.
*** Мною намерено акцентировано «коммунары», чтобы показать конечную цель рабоче-крестьянского государства — Коммуну, рождающегося в горниле Гражданской войны. А комиссары, как таковые, в этот период были и во Временном правительстве, и в эсеровском, контрреволюционном движении…
Лягушка–Царевна
«Розу белую с чёрной жабой
я хотел навсегда обвенчать…»
Сергей Есенин
«Молитва»
1. Молва. С Белой Розой в душе
Жаба плакала безутешно:
«Не побрезгуй, возьми к себе!
Мой Есенин, любимый, сердешный,
Я всегда благосклонна к тебе,
Возвращайся в родные дали,
Сердцу русскому не перечь.
Ведь в столице тоска и печали,
А в тоске можно беды навлечь.
И не вздумай съезжать заграницу,
Там лишь скопище бывших господ.
Там тоска да чужие все лица
И чужой непонятный народ.
Да и речь непонятна для слуха,
Лишь привыкшего к песням полей.
Каждый миг там измерен гроссбухом,
И тебе не споёт соловей.
Где же там соловьиная роща,
Где российских берёзок излом?
Заграница — зловредная тёща:
Всё дела, а душа — на потом.
«На потом» — значит песни не к месту,
И «тальяночка» ей ни к чему.
Ты ж, Есенин, из русского теста,
Русь родная тебе по плечу!
А вокруг тебя сплетни и слухи,
И мытарит ковчег сатаны.
Да Москва раздаёт оплеухи —
Не до песен родной стороны.
Убегай в синь родимого края,
Напоённой простором полей.
А в столице лишь мерзкая стая
Злобой дышит из разных щелей.
Пожалей свою русскую душу!
Я хоть жаба, но дельный совет —
Нечисть снулая счастье порушит
Да изгложет коварный навет.
Мол, деревня Есенин и пьяница,
Возомнил, что великий поэт.
Опозорит молва. Что ей станется?
Где семь бед, там один лишь ответ.
Уезжаем… Да что с того станет?
Я хоть жаба, но роза в душе.
И сердечко меня не обманет:
С милым вместе и рай в шалаше».
Жаба квакала громко, восторженно,
Вдаль взирая, в просторы небес,
А затем, замолчав настороженно,
Подалась в завороженный лес.
Где кикиморы, леший лохматый,
Где русалка поманит к себе.
Нет здесь правых и нет виноватых,
Только страсти кипят по Весне.
Ну понятно, лесные утехи
На забытой, замшелой тропе.
Несомненно, есть в царстве прорехи.
Ну и что? Так угодно судьбе…
Наша Жаба над всеми Царица —
Это дань за мытарства её.
И грохочет окрест колесница,
И ликует в восторге зверьё…
2. Венчание. Царевна-Недотрога
Пусть ужасная — Жаба Чёрная,
Но к Поэту большой интерес.
Ругань грязная, брань подзаборная,
Коль увидит вдруг пьяный балбес.
Но она, своей царской милостью,
И ему отпускает грехи.
На болоте, в дворце с вечной сыростью
Культ Поэта, хоть был от сохи.
Он крестьянский сын, но талантище.
На вершине, всему вопреки.
Поменяет лягуха пристанище:
Царский дом на простор у реки.
Сергуну по душе Жаба Чёрная,
Что ж друзья, вот такой коленкор.
Пусть идея шальная и вздорная:
Заключил с ней Поэт уговор:
Не лягуха она — Роза Белая,
И Царевна — прекраснее нет.
Лишь кабацкая пьянь, оголтелая,
Вслед орёт: «Будь ты проклят, поэт!»
Розу Белую с Жабой венчали —
Это сказка всего лишь друзья.
Вновь на сердце Поэта печали,
На Руси без печали нельзя.
И нельзя от корней отрываться,
Не прожить без деревни никак.
Всё забросить, в деревню сорваться,
Поскорей на родимый большак.
Здесь луна освещает дорогу,
И тропинку средь русских полей.
Ждёт Царевна, твоя Недотрога,
Торопись к ней Есенин Сергей.
Жаба квакала безутешно:
«Не побрезгуй, зачтётся тебе!
Ты меня, хоть и я не безгрешна,
Усади на колени к себе!
Ну, а я своей царской милостью,
Одарю твой сердечный порыв.
Будет Счастье, какое не снилось,
Сгинет прочь твой душевный надрыв…
Ты, Сергун, золотой, послушай,
Ещё раз песни русской страны.
А в Москве торжествуют кликуши,
И колдует ковчег сатаны…»
Сергуну по душе Жаба Чёрная,
Жизнь не мыслит уже без неё.
Что плохого? Царица проворная
Вдруг поверила в счастье своё.
Ведь Её повенчали на царство,
Розой Белой при всех окрестив.
Ни подвоха здесь нет, ни коварства,
Лишь Любви — бесконечный мотив…
P.S.
Быть Царевной-Лягушкой на Руси нелегко
За полцарства в кадушке, да и Принц далеко.
И не справить поминки, облизав комара,
По знакомой тропинке припущу со двора.
1—5 августа 2019
По дороге домой
1.
Ах, мой милый, родной Есенин,
Вы приснились сегодня мне,
Как идёте дорогой осенней
По размытой дождём колее.
Впереди — как тоска дорога,
Позади — груз растраченных лет.
И лишь плачет кулик-недотрога,
Выводя свой нехитрый куплет.
Мельтешат города и веси,
Путь нелёгкий к родному крыльцу.
Только кто груз печалей всех взвесит
И луну поднесёт Вам к лицу?..
Кто — никто, но не будем об этом —
Не об этом, конечно же, речь —
Стали Вы знаменитым поэтом,
Но от зависти Вас не сберечь.
Злая зависть, как чёрная сила,
Все растёт, Вашу славу круша.
Финский нож второпях прихватила,
К Вам крадётся, тайком, не спеша.
Ни к чему ей сегодня поспешность,
Кривотолки — порука всему.
Зависть холит невзрачную внешность
И от страха скулит ко всему.
Страшно ей за паршивую подлость,
Страшно правде в глаза заглянуть.
Дрязги, склоки — убогая волость,
Где ей вечную тяжбу тянуть.
Сколько праведников Вас осудило
За разгул и за удаль души?
Тлеет жизнь их, как в церкви кадило,
Им на паперть роняя гроши.
Ну и пусть… Окаянные муки
Ждут завистников в жизни иной —
Там их зависть завянет от скуки,
Обретая свой вечный постой…
2.
Не грозит Вам, Есенин, забвенье:
Осенил Вас божественный дар!
Вам всех ближе Весны упоенье
И стихов обжигающий жар.
Божий дар, словно колокол в праздник,
Разливает малиновый звон.
Лёгкий ветер, весёлый проказник,
Множит славы земной легион.
Медный звон не заменит терзанье
По родной синеокой стране.
Там луны золотое лобзанье
К Вам примчится на красном коне.
Константиново… Милые дали!
Дым струится, как вечный хорал.
Над Окою — белее эмали —
Встал туман, как судьбы пьедестал.
А на сердце осенняя сырость
Стынет островом чахлых осин.
Но её неприглядная милость
Полыхнёт вдруг пожаром рябин…
А пожар этот будет почище
Синеглазых бездонных озёр.
Кто сказал, что в душе пепелище?
Там любви полыхает костёр!
И пусть хляби и ливни косые, —
Это Ваше… Вы им не чужой…
Заграница? Пустое… Пустые
Там глаза и обманчив покой.
Быт чужой, да и речь неродная,
Хоть и сервис, и прочий изыск.
А тоска, горемыка шальная,
Душу рвёт, не стесняется… Вдрызг…
А пока по дороге осенней
Вы спешите к пенатам родным.
К Вам пробился, как лучик весенний,
Сладко-горький Отечества дым.
На восходе
(по просёлкам рязанского края)
Вот так или иначе пела душа великого русского Поэта, когда он выходил на приокские просторы встречать рассветы в родном Константиново летом 1925 года. В свой последний приезд… Знаю теперь, что душа Его всегда рвалась к родимым рязанским полям, к синеокой своей стороне, а по-другому… А по-другому и быть не могло.
1.
Вас приветствую, Русь деревянная
И забытые лики святых!
К Вам стремится душа покаянная
От забот и от дум непростых.
Здравствуй,
Церковь над тихой рекою,
Убегающей в синюю даль.
Здесь предамся земному покою,
Позабыв про тоску и печаль.
А печаль и тоска-горемыка
Подло вьются, как путы в ногах,
Но к интригам душа не привыкла,
Когда счастье всего в двух шагах.
Здравствуй,
Счастье, залётная птица,
Ты свободно паришь в небесах!
Всё пройдет, словно сон-небылица,
И всё сбудется в призрачных снах.
А на Родине — сердцу отрадно —
Колосится высокая рожь.
Пусть в России моей ненаглядной
Всё как в присказке: вынь да положь…
И пусть счастье ложится безбрежно,
Расплескавшись в бескрайних полях.
И пусть ветер мелодией нежной
Зашумит, заплутав в тополях.
Душу вывернет мне наизнанку
Удалой гармонист молодой.
До рассвета не смолкнет тальянка
Над заснувшей неспешной Окой.
По просёлкам знакомым шагаю,
Позабыв про душевный раздрай.
Ярко звёзды на небе мерцают,
Спи спокойно, мой ласковый край!
Ах, ты, Русь, незабвенная, нежная,
Ты, одна лишь мне силы даёшь!
Синеокая, грустная, прежняя —
Мне печальные песни поёшь.
Ой, сторонка моя ненаглядная,
Как понятна печаль мне твоя!
Пусть в осенних дождях неприглядная,
Но на веки — лишь только моя.
Что ж, моя дерзновенная сила,
От родимых рязанских полей.
Русь в ладонях ко мне подносила
Свет зарниц из июльских ночей.
И мне силы давала от Бога,
Чтоб за правду я смог постоять,
Чтоб за кромкой родного порога
Смело к звёздам сумел прошагать.
2.
Прошагаю, конечно же, смело,
Раз сошла на меня Благодать.
Моя Родина столько стерпела,
Я ей должен воздать и отдать.
Всё отдам для России любимой
И другим накажу: не жалей!..
Мне б гореть, как звезда, негасимо,
Мне бы петь, как поёт соловей.
А печаль и тоска, и кручина —
Это только столичная блажь.
Но лелеет — на то есть причина —
Свой неистовый вздорный кураж.
А он множит бессчётно мытарства
И судьбу загоняет в тупик,
И, тревожа личиной коварства,
Отравляет бесценный родник.
…Но стремится душа покаянная
Обратить взор на лики святых.
Русь родная моя, деревянная,
Я устал от забот непростых.
Моя Родина, милая, нежная,
Сколько ты вдохновенья даёшь:
Ширь полей, словно удаль безбрежная,
В целом мире такой не найдёшь!
Никогда не найти — это точно,
Да и вовсе не надо искать.
Я стою на земле своей прочно,
Чтоб её никому не отдать.
Не отдам, что навечно завещано,
С чем меня родила моя мать,
Только здесь ждёт любимая женщина,
Чтоб по-русски три раза обнять.
Здесь в обнимку с рассветной зарею
Упаду меж высоких хлебов,
И, как в детстве, я снова открою
Принцип счастья, основу основ.
Будет хлеб — значит, будут победы
У любимой России моей.
А несчастья, коварства и беды
Не коснутся российских полей!
Вновь желает душа покаянная
Единения с ликом святых.
Русь, родная моя, деревянная,
Я устал от забот непростых!
Русь, родная моя, деревянная,
Русь родная, сторонка желанная…
2002
Бесовский соблазн
(поэт и власть)
Поэт и власть… Извечная тема. Она была особо актуальна для такого Поэта, как Сергей Есенин. А после революции семнадцатого года особенно. Слишком много гадостной, мерзкой пены всплыло наружу. Чрезмерно много. Для исконно русской души Есенина это было страшное испытание. Мука горькая. Ибо рухнуло само представление о всеобщем крестьянском Рае на Святой благочистивой Руси. К которому так стремилась душа большого русского Поэта. В ожидании которого пела пламенной нежной строкой. Пела в мечтах о светлом — без оков — Счастье для миллионов крестьян на одной шестой части земли.
Но… вместо благостного пения сорока сорока сороков наступил всеобщий мор и хаос. Куда уж тут до вселенского Рая. Всё рухнуло, сгинуло в пучине кровавой, беспощадной, безумной гражданской смуты. Всё-всё… Все мечты и чаяния. Хотя… Хотя и сам Есенин иногда поддавался бесовским чарам элиты власть придержащих о прелестях мировой революции. Великое искушение! Неимоверное испытание Человека дьявольскими помыслами Сатаны. Было такое? Было… Понимал ли Поэт, чем чреват такой соблазн? Что взамен от него потребуют навсегда, безвозвратно душу и сердце? Понимал, как никто. Отсюда боль, муки, терзания и… невыносимая тоска, хуже любой отравы. Куда не кинь — всюду клин… Где же выход? Где? Нет ни конца ни края этому мрачному лабиринту. Нет и не будет. Лишь один сплошной тупик. Или…
В общем, держись, Русская Душа! Не сломайся, не иди на попятную, Русский Православный Поэт!
Хорохорятся лютые бесы,
Наступила для них благодать.
Не скрывают, что их интересы —
Всё святое в грязи извалять.
Отравляют бесовским соблазном
Отказаться от ста сороков.
Чтоб в сюсюканьи их безобразном
Не узрел я душевных оков.
Чтоб швырнул свою душу тем бесам,
Что желают Россию терзать.
И, как тати, за сумрачным лесом
Будут русских людей убивать.
Убивать будут русскую душу,
Истязать будут русскую речь,
Чтоб исконную Веру порушить.
Чтобы страшные беды навлечь.
Вновь куражатся гнусные бесы
И хотят моё Счастье отнять,
Чтоб на мерзком куролесить,
Чтобы в грязь всё святое втоптать.
Но не будет, не будет такого,
Ведь я русский простой человек.
Мне не надобно счастья иного,
А что есть — того хватит на век.
Не отдам ни святое, ни грешное,
С чем связал я свой жизненный путь.
И с дороги к единственной, нежной,
Мне уже никогда не свернуть.
…И не лезьте, не лезьте мне в душу,
Надо гнать вас поганой метлой.
Вы и так всё в России порушили
И глумитесь теперь надо мной…
Не поддамся бесовским соблазнам
Отказаться от ста сороков.
Я в желании их безобразном
Вижу путы душевных оков.
Малиновый звон
Хочу, чтобы пели все храмы Руси
Малиновым радостным звоном,
И чтобы в лазурной выси-небеси
Святые взирали с поклоном.
И чтобы даровано было стране,
С любовью взывающей к Богу,
Лишь Счастье внутри и хоть малость извне
На трудных вселенских дорогах.
Не много ль прошу? — возразит кто-то мне.
Ему я отвечу: немного…
Вот только бы не было в нашей стране
Смятенья в душе и тревоги.
Чтоб радостный звон сорока сороков
Служили опорой народу,
А чуждые путы и бремя оков
Ушли, как былые невзгоды.
Чтоб Вера Святая, Надежда, Любовь,
Руси не покинув пределы,
Всегда были с нами: сегодня и вновь, —
Душевным и праведным делом.
Единство народа лишь в Вере Святой
— Так было, надеюсь, так будет —
Нам жить суждено без подсказки чужой,
А Бог нашу Русь не забудет.
В лазурной безбрежной выси-небеси
Взирают святые с поклоном,
Как храмы поют на Великой Руси
Малиновым радостным звоном.
Нежный мотив
(песня о любви)
«Нам в сиреневой дымке заката
нежно пел соловей…»
С. Есенину и З. Райх
Пусть в душе колобродит,
Только с песней берёз
Всё плохое уходит
Вместе с горечью слёз.
Пусть на сердце занозы,
Пусть душевный надрыв…
Мне родные берёзы
Дарят нежный мотив…
Про родную сторонку,
Про бегущий ручей,
Про шальную девчонку
И про сладость ночей.
А шальная девчонка
Вдаль меня позвала.
Но стелилась позёмка.
И следы замела.
И я знаю, берёзы,
Что с теплом вешних дней
Ваши сладкие слёзы
Вдруг напомнят о ней.
И с пожаром заката
В жарком мареве дней
Загрустит виновато
О любви соловей.
Он мне сердце терзает,
Он мне душу извёл.
И как будто он знает,
Кто терял, кто обрёл.
…Пусть в душе колобродит
— Не скрываю я слёз —
Моё сердце находит
Нежный шелест берёз.
Потери
(жизнь наизнанку)
С. Есенину и А. Дункан
Айседора Дункан, обращаясь к Поэту на ломанном русском языке: «Ессь — еннинь, зё — лё — тяя голё — ёва…»
Сергей Есенин в ответ ей по-русски: «Ах, Дуня, Дуня моя!..»
Так и было… Я мысленно нежил
Ваших рук красоту, красоту.
Понапрасну себя только тешил —
Не прощу этих дней суету.
Суета-маета, окаянная, —
Хоть с тоски серым волком завой!
Жизнь — неряха и грусть безымянная,
Нудный день, как похмельный запой…
Мир волшебный и синие дали
Зазывали призывно к себе.
Но в порыве любви «обласкали»,
Камнепадом пройдясь по судьбе.
И терзают мне душу обломки
От былых и желанных побед,
Впереди — лишь сплошные потёмки,
Где теряется жизненный след.
Растеряю я многое, многих,
По разбитым просёлкам пыля,
И в порывах корявых, убогих,
Жить пытаюсь с начала, с нуля.
Но, как прежде, я в мыслях ласкаю
Ваших рук красоту, красоту
И тоске по ошибке внимаю,
Попадая в её маету.
…Каюсь, грешен, что мысленно нежил
Ваших рук красоту, красоту.
Ночь уходит, рассвет чуть забрезжил,
Расплескав, как росу, маету.
Осеннее прощанье
С. Есенину и Г. Миклашевской
Вот и всё… Вот и кончилась осень.
Снова нудных дождей пелена.
Вот и ты с неизменным вопросом
Одиноко стоишь у окна.
Дорогая, любимая, милая,
Моя Вера, Любовь и Мечта…
Вслед тебе увязалась постылая
Бесконечных дождей маета.
Только хватит нам этой печали,
Ей укажем на двери — «Прочь!»
Ведь за дымкой осенней вуали
К нам пришла долгожданная ночь.
Заблестели таинственно свечи,
Расплескав тени призрачных снов.
Ты молчишь… Да и я не перечу.
Тишине — всё понятно без слов.
И прощаясь, как будто на милость,
Осень в дом наш скребётся дождём.
Что ж с того?.. Бесконечная сырость
Полыхала недавно огнём.
Посмотри, с нами осень простилась,
Бросив слёзы свои на порог.
Бабье Лето сегодня ей снилось
Талисманом багряных дорог.
Вот и всё… Вот и кончилась осень,
Стынут липы за мокрым окном.
Так давай же мы осень попросим
К нам вернуться янтарным вином!
Осень, осень, подруга желанная,
Ты ушла и тебя не найти…
Золотая, святая, багряная,
Промелькнула на нашем пути!
Цветы на снегу
(чужая женщина)
С. Есенину и Г. Бениславской
К чему Вы здесь, чужая женщина:
Всё говорит, что здесь — беда…
Скажите мне, чужая женщина —
Зачем Вам все мои года?
Не нужно слов, чужая женщина,
Не будем пепел ворошить!
Уймитесь Вы, чужая женщина,
Вам бастион — не сокрушить!
Как вижу я, чужая женщина,
Вы не боитесь перемен.
Вас не страшит, чужая женщина,
Остывших чувств холодный плен.
Поверьте мне, чужая женщина,
Я Вам не лгал и не солгу…
Я не для Вас, чужая женщина,
Цветы оставил на снегу.
Ответьте мне, чужая женщина, —
Кто Ваш небесный звездочёт?
Как он посмел, чужая женщина,
Вдруг допустить такой просчёт?…
Оставлю Вам, чужая женщина,
Тумана сумрачный глоток.
Дарю я вам, чужая женщина,
Ночи нетронутый платок.
Раскаюсь я, чужая женщина,
Вы — не чужая, я — чужой.
И знайте Вы, чужая женщина,
Любовь не делится межой.
Конечно, я чужая женщина,
Все Ваши чувства разделю.
Сомненья прочь, чужая женщина,
Я Вас давно уже люблю.
Наверно зря, чужая женщина,
Я понапрасну мучил Вас.
Храни Вас Бог, родная женщина,
И суть любви, согревшей нас…
Спешу я вновь к прекрасной женщине,
Сминая осени фольгу.
Наступит день… Любимой Женщине
Оставлю розы на снегу.
Ретро-обращение
Женщинам С. Есенина
Вы слышите, красавицы мои,
Простите ненаглядного Сергея!
Храните чувства прежние свои,
При виде глаз ЕСЕНИНА слабея…
О чувствах он писал пронзительной строкой,
И Вы об этом знаете, конешно,
О Родине зелёной над Окой
Он тосковал порою безутешно.
И о любви немало строк сложил,
Хмелея без вина от сладкого мгновенья.
Звездой горел и так же ярко жил,
Весну и женщину целуя с упоеньем.
Глаза в глаза, мир создан для двоих,
И лишь метель куражится слепая.
Пускай же, что греховно для иных,
Им ночь подарит страстная, святая…
Божественная ночь настала для любви,
Где страсть приходит кораблём к причалу.
Ночь Волшебства, ты только позови,
Чтобы на счастье нежность повенчала!
Пусть ненадолго чувства разделив,
Вы с ним проплыли в бурном океане.
Свой путь пройдя и всё до дна испив,
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.