Бесплатный фрагмент - Исповедь провинциала

Исповедь провинциала

Тайна личности, ее единственности, никому не понятна до конца. Личность человеческая более таинственна, чем, мир. Она и есть целый мир… Николай Бердяев

Начало начал

Красивая зима на Урале, особенно снежный, вьюжный февраль. Бывало крутится метель весь световой день. Выходишь на улицу, а тебе на лицо садится мелкий снежок, тает, появляется легкая приятная испарина. Вытрешься ладошкой, как будь-то умылся в тепле дома. Подростком любил в такую пору чистить снежок во дворе и у дома снаружи. Уберешь, а поземка опять закрутится на чистом месте, выкладывает снежные причудливые узоры. На душе становится так радостно, приятно видеть зимнюю картинку природы. Собранный в кучу снег начинаю вывозить в огород на деревянных санках, в легком плетеном коробе из лозы. Занятие не из легких на несколько часов работы. Мне торопиться некуда, тружусь с большим желанием скорее навести порядок после каждого снегопада. Вот на двор выходит отец, посмотреть на мои труды и, завет обедать. Уставший, с хорошим аппетитом уплетаю вкусные приготовления мамы на поду русской печи. Мама наблюдает за моим аппетитом, улыбается, мне вдвойне приятно, что радую её своим старанием в работе и за обеденным столом. После наведения порядка на дворе и около дома на улице, у меня хватает силенок пойти покататься с ледяной горки на крутом берегу любимого пруда, вблизи которого мы живем. В таком установленном порядке незаметно проходит зима. С приходом весны становится грустно расставаться с красотами снежной и морозной уральской зимы. С середины марта чернеют дороги, к полдню слышится редкая капель с крыш домов, улицы наполняются музыкой весны. В ночное время наступают почти зимние легкие морозцы. Утром выходишь на крылечко дома, чувствуешь наполнение воздуха кислородом от хвойного леса, окаймляющего чашу большого Успенского пруда. Дышишь в полную грудь и, не можешь надышаться морозным сметанным воздухом. На всем пруду образовался крепкий наст из под таенного замершего снега, рыбаки стараются добраться по нему к своим заветным лункам ловли. Интересно наблюдать по утрам это движение многих людей, увлеченных и преданных рыбацкому ремеслу. И ремесло это живо на протяжении почти всего календарного года, приносит хорошую добавку к столу местного населения. Пироги из щуки и линя, запеченные в вольном жару русской печи вкуснее многих ресторанных блюд. А чего стоит жарево из карася и линя под сметаной, приправленной картофельными пластиками. Да, что там говорить, не жизнь, а житуха с такими уральскими деликатесами!

В апреле начинается быстрое снеготаяние, ручьи журчат по улицам, в лесу и полях, проезжие дороги раскисают, наступает весенняя распутица по всему Уралу, кроме его северных широт. В березовом лесу идет обильное сокодвижение, для ребятишек радостная пора проводить дни на природе, собирая березовый сок. Пока наполняются баночки соком, мы сидим у костра, на палочках поджариваем сало с луком, в золе готовятся картофельные печенки, домой на обед можно не ходить. Ходим в лесу по кругу, держим контроль над тарой, чтобы вовремя отлить сок в большую емкость. К вечеру радостные возвращаемся домой по лесным раскисшим дорогам, нашему детскому счастью нет конца. Жизнь в поселке замирает, он отрезан от внешнего мира и, только мощные грузовые машины-вездеходы доставляют финское сырье для бумажной фабрики с ближней железнодорожной станции Кармак. К началу мая появляется надежда движения по проселочным дорогам.

Нашим детским увлечением в весеннюю пору становились походы к берегам реки Балдушки, протекающей поблизости от южной границы нашего поселка. С наступлением ледохода речка становилась самым зрелищным объектом всего населения в округе. Подходим на высокий берег реки в зоне отдыха Лужки и, наблюдаем мощное движение глыб льда разной величины. Лавина движется, напирает на берега, подминает под себя мелкие куски льдин, слышится приглушенный треск крушения всего и вся, река как живой поток мощной силы проносится мимо нас, стоящих на высоком месте. Вся картина весеннего половодья и ледохода видна нам как на ладони. Нашему восторгу нет конца. На опушке леса догорает костер, идем есть горячие картофельные печенки с домашними котлетами и сальцем. Солнышко пригревает нас, ищем бугорок с сухой прошлогодней травой, расстилаем свои телогрейки, ложимся отдохнуть от изнурительной беготни вдоль берега Балдушки в поисках лучшего зрелища ледохода. Наблюдаем за синим небом и плывущими по ним облаками, переговариваем между собой на кого похожи картинки облаков, смеёмся над похожестью их на людей и зверьков, с нами проходит счастливое мгновение беззаботного детства. Хорошо отдохнувшие на весенней природе с массой впечатлений, не спеша, бредем к своим домам, где нас давно ждут и волнуются за нас. Мы взахлеб рассказываем родителям, братьям и сестренкам, что мы видели на берегу Балдушки. Разгоряченные походом и вкуснвм маминым ужином уходим в сновидения ночи. Утром повторяется тоже самое, пока не запретят родители. Весна подходит к своему завершению. Еле дожидаемся последнего звонка окончания очередного класса, а долгожданное лето уже на пороге. Наступает мучительная пора отработки на пришкольном участке, лучшая — начало июня, когда нужно только поливать грядки, пропалывать редкую траву, все оставшееся лето это изнурительная прополка на коленях, покраска парт, окон, дверей, что не лучший вариант отработки. И вот она, долгожданная безграничная свобода и пора купания наступают! Обычно до десятого июня вода прогревается, взрослые и дети дружными компаниями высыпают на излюбленную лесную полянку Шувалово, мысом выступающее на западном побережье чаши Заводоуспенского пруда. Все пространство окрест этого местечка наполняется радостными голосами деток и взрослых весь световой день. Всеобщий праздник лета начался! Утреннее купание хорошо, но вечернее, после шести часов, на закате солнца, лучше и приятней. Вода как щелок, теплая, спокойная, прозрачная, купаться в такой среде одно наслаждение. Выходишь после купания на полянку, уже не так жарко, из хвойного леса тянет прохладой, чувствуешь легкий холодок наступающего вечера на закате солнца. Не спеша бредем домой лесной дорожкой, слышим голоса птичек, где-то поблизости от дороги стучит дятел на сухом дереве. Остановимся, послушаем санитара леса, идем дальше, душа разрывается от благодати запахов и звуков вечернего леса. Скоротечно лето красное, хочется побыть в нем подольше, увидеть все красивые уголки большого пруда. Вторым азартным увлечением детства на протяжении всех летних каникул становилась утренняя ловля с лодки в известных рыбных местечках. Их знали все местные рыбаки. Многолетний опыт ужения закрепил за ними хорошую славу удачи. С вечера заготавливал червячков в баночку с землёй. Ложился спать пораньше, а утром, в начале четвертого, отплывал от бережка на своем утлом, стареньком батике. Начинает всходить солнышко, его лучи скользят по глади пруда, отраженные от зеркала воды они слепят глаза. Появляется легкий туман, он стелется по всему пруду. Слышатся всплески от играющей рыбки на утренней заре. Останавливаюсь, бросаю якорь, забрасываю снасти длинной удочки. Через некоторое время поплавок начинает водить из стороны в сторону. Началась поклевка, есть первая добыча. Душа поет от видимой красоты пруда. Проходит час, другой, поклевка становится реже, отплываю на другое местечко. На нем все повторяется и, так ищу рыбацкую удачу часов до двенадцати дня. Вижу других рыбаков, они сматывают удочки, направляются к дому. Пора и мне спешить домой, становится жарко, клев прекратился, рыба ушла в глубину. Дома радую маму свежей рыбкой на уху и жаркое, день начался хорошо. Иду немного поспать, вечером меня ждет купание c ребятами нашей улицы в местечке отдыха Шувалово, детская жизнь бурлит своей неугомонностью. За постоянной занятостью каждого летнего денька, не замечаем как подходит середина июля, наступает пора сенокоса по всему Зауралью. Каждая семья на селе содержит коров, телят, овец или коз, без такого домашнего хозяйство просто трудно прожить, а точнее прокормиться. Пока стоят погожие дни, нужно за две недели скосить, просушить и, заскирдовать сено дома под крышей сеновалов. Все трудоспособные работники семей, старшие дети включаются в дружную работу сенокосной поры. Наш покос, выделенные лесные делянки, находились далеко от дома. В утренние часы, пока роса держится на траве, спешили к нашим делянкам. До начало укоса детвора собирает ветки и сучки, раскиданные ветром по траве делянок. Чистота травы ускоряет работу косцов — им не приходится останавливаться для очистки застрявшего лесного мусора на косах, они меньше тупятся. Обычно до обеда трава ложится в ряды волков, красиво сработанных косцами. Чувствуется ароматный запах разнотравья с привкусом меда, хочется лечь на копну волка и насладиться лесным воздухом. После вкусного маминого походного обеда все отдыхаем до просушки скошенной травы. Нет ничего лучше дневного сна в теньке березовой рощи! В начале шестого часа по полудни, начинаем собирать просушенное сено в копны, удобные для погрузки в ожидаемый транспорт. Успеваем за три часа собрать все сено, подходит грузовая машина, взрослые быстро его погружают, а мы дети, идем потихоньку домой. С чувством выполненной помощи по заготовке сена, рассказываем маме о проделанной работе. Она улыбаясь, смотрит на нас счастливыми глазами любящей мамы. Довольные проведенным рабочим днем уходим в сон до утра. Душевная радость еще долго кружит нас во сне. За два дня смогли заготовить сена два воза грузовой машины. Отец говорит, что этого достаточно для проведения зимовки наших домашних любимцев — коровки Майки и шестимесячного бычка Миши. Майка имела черно-белую масть, а Миша имел трехцветную масть бело-черно-коричневую. Он был такой забавный, ушастый, глазастый, мы любили обнять его за шею, прижаться к теплой шерстке. Любил брать хлебушек с рук, а потом облизнуть их, глядя на эту сцену угощения нашего любимца, мама радовалась за нас до слез! Тишина, покой и гармония жили постоянно в нашей большой дружной семье.

Однажды с нашей радостью Мишей случилось приключение. Он отбился от стадо телят на дальнем выпасе в сторону деревни Удино, в пяти километрах от дома. Вечером, как обычно, мама встречала Майку и Мишу, коровка пришла, а бычка нет. Пастух ничего не мог сказать, где, в каком месте движения всего деревенского стада потерялся наш Мишуня. Проходят сутки, пропажи нет. Отец собирается на поиски, берет и меня с собой. Снаряжаемся основательно в дальнюю дорогу. Выходим из дому со вторыми петухами. Двигаемся в сторону деревни Цепошниково, она от нашего поселка находится в 12 километрах. Обочины дороги изобилуют аппетитным разнотравием, в них много раз находили потерянных домашних животных. Вот и отец решил идти проторенной дорожкой. С трудом добрались до Цепошниково, местные жители сказали, что по нашим приметам, такого бычка не видели. В обратную дорогу движемся через шестой лесной кордон, расположенный в шести километрах от Цепощниково, идущей южнее этой дороги в сторону реки Балдушки. И здесь местные жители не видели такого бычка. Домой вернулись поздно, я сразу лег спать не ужиная в полном изнеможении, а отец с мамой еще долго обсуждали пропажу. Через какое-то время родители услышали знакомое мычание у наших ворот. Они выбежали на мычание. Мишка с колокольчиком на шее стоял у калитки, воткнувшись лбом в косяк ворот. Бедный теленочек сам так измотался в своем заблуждении, что готов был лечь на землю у ворот. Как потом рассказывала мама об этой спасительной встрече — папа обнял Мишку за шею, заплакал, гладит его и, причитает — Миша, Миша. Только крестьянину понятна горечь утрат весеннего новотела перед наступающей долгой холодной зимы на Урале, а для большой семьи это утрата целого питательного сокровища. Отец проводил Мишку до загона у стайки, он моментально лег на солому плашмя, вытянув ноги как человек. Утром мама осторожно вывела корову на пастбище, чтобы не потревожить бычка. Я не помню когда он оклемался и запросил корма своим обычным мычанием, но после его возвращения домой мы, все домочадцы, стали любить Мишку еще больше и нежнее!

Я рассказываю о пережитом от лица всех ушедших моих дорогих родных, ибо остался один доживать свой век. Мне предстоит мучительный путь осмысления в памяти всего пережитого, бесконечно дорогого и близкого.

Подходит середина августа, золотая пора для наших рыбаков — начинается клев окуня и щуки на блесну. На пруду прохладно, все располагает к удачной выездке желающих найти рыбацкое счастье. Я любил подогнать свой бат к заросли плавника напротив зоны отдыха Шувалово и встать на якорь. Здесь средняя глубина, в зарослях травы шныряет множество мелкой рыбешки, а это отличная приманка для крупного окуня и щуки. Так описывает удачу автор Сабанеев в своей редкой книге «Ужение в Оренбургской области». Мне чудом удалось купить его книги о рыбалке и охоте на всех зверьков в средней полосе России. Готовил себя к предстоящей пенсии и любимому занятию на природе. Но об этой мечте поговорим чуть ниже моих блужданий в море житейском.

Лето красное проходит быстро, мы не успеваем в полной мере насладиться его дарами, а к нам подходит золотая уральская осень. В сентябре самая лучшая охота на боровую дичь. Подростком ходил на добычу рябчика со старенькой одностволкой шестнадцатого калибра. Мелкий сосновый лес на Зимнике изобиловал этой птицей. В нем росла брусника, главное питание боровой дичи. Заходил в островок частого мелкого леса и начинал манком приманивать рябчика. Вскоре слышится звук его перелета издалека, ближе ко мне на звук манка. Начинаю наблюдать поблизости сидящего рябчика. Прицеливаюсь и первая добыча есть. Для полного счастья удачной охоты надо подстрелить три-четыре рябчика, тогда из его тушек можно что-нибудь приготовить. Весь световой день трачу на призыв к себе желанной птички. Азарт охотника разгорается с каждым удачным выстрелом. Проведенное время в осеннем лесу завораживает запахом хвои, ковром брусники и пьянящей красотой пейзажа. В эту пору теряешь чувство проходящего времени, его просто нет, ты живешь зачарованный в лесной сказке. Домой возвращаюсь с радостным чувством полноты проходящей жизни подростка.

В первой декаде ноября начинают образовываться забереги на пруду, первый признак, что вот-вот он весь вскоре покроется прозрачным льдом, станет как большое природное зеркало зимнего Урала. Все население замирает в ожидании нарастания прочного льда, чтобы пуститься кататься на коньках по всей громадине естественного катка. Взрослое население приступит к азартной подледной рыбалке. Мы, подростки, примкнем к рыбакам позднее, когда вдоволь накатаемся на коньках до изнеможения сил и болей в паху от длительной нагрузки ног. Бывали дни, что не выходили на лед, паховая боль укладывала в кровать для отходняка. Наступало время читать книжки писателя Мамина-Сибиряка о природе, его путешествиях в далекие края, забытые даже старожилами седого Урала. Лежишь на сундуке возле потрескивающей топки круглой печи, наблюдаешь игру огня, на душе становится так хорошо и уютно. Мама предложит чайку с малиновым вареньем, поставит на табуретке вазочку и любимую кружку возле меня, сама присядет рядом на стульчике, прижмется спиной к теплой печи, что-нибудь расскажет о прожитой жизни. Наступает полное умиротворение зимнего вечера с мамой, душа поет от полного счастья, что так будет всегда, целую вечность!

Приближается встреча Нового Года. Дом оживает, ежедневно наполняется новым ароматом свежей выпечки на русской печи. Мама угощает попробовать всего понемножку, главное лакомство нас ждет 31-го декабря и первого января наступившего Нового Года. Но по запахам из кухни, мы, дети, догадываемся над чем колдует мама. Последние вечера уходящего года проводим на кухне за лепкой множества пельменей впрок, чтобы скорое блюдо находилось у мамы всегда под рукой на все праздничные дни наступающего Нового Года, вплоть до Рождества Христово. Наступают блаженные дни новогодних ёлок с подарками устраиваемых родителями соседей по всей нашей улице. Утром просыпаешься и ждешь вот-вот кто-то зайдет в гости и пригласит на утренник.

Эпохальное событие

В очередной раз мы весело и шумно встретили новый, 1966-й год. В январе выходит на экраны СССР многосерийный фильм «Война и мир», знаменитого кинорежиссера С. Ф. Бондарчука. Доходит очередь просмотра и до нашего кинотеатра «Октябрь» в марте текущего года. Душа пела, отправляясь из дома на культурное мероприятие воскресения. С первых кадров фильм вызвал восторг от обилия военных сцен, их подвижностью огромного числа войск двух враждующих армий. Смена баталий смотрится на одном дыхании. В четвертой серии запомнился эпизод — Андрей Балконский подъезжая к родовой усадьбе после ранения, видит вековой развесистый дуб. У него возникает видение в нем мощи вечной жизни, как подтверждение бессмертия всего сущего в человеческом единении мира. Он домысливает от увиденного: — «Ежели всё злое объединилось и представляет силу, то почему же всем честным людям не сделать тоже самое, ведь это так просто».

В то время шла жесточайшая война США по уничтожению Вьетнама, чтобы на его территории создать свои базы для укрепления своего могущества во всем мире. Меня поразила современность звучания мысли Л. Н. Толстого в рассуждении Андрея Балконского. Я возвращался домой одухотворенный глубиной философии писателя. В седьмом классе мы еще не изучали творчество Льва Николаевича. Для себя решил не ждать возрастного приближения к изучению наследия классика, а пойти в школьную библиотеку и взять его бессмертный роман для прочтения. Когда я озвучил библиотекарю, что я хочу почитать, она сильно удивилась, много раз вопросительно осмотрела мой юный лик, подвела к многоярусной стойке русской классики. Внимательно осмотрев ряды книг, мой взгляд остановился на нижней полке со многими одинаковыми, большого формата, массивными томами, темно-зеленого цвета. Беру увесистый том, на плотной, толстой обложке узнаю тесненный облик Толстого. На левой стороне разворота читаю — Полное собрание сочинений Л. Н. Толстого в 90 томах. Государственное издательство «Художественная литература». Москва, 1928 — 1956. Том 1. Детство. Юношеские опыты.

Начинаю читать первую страницу повести «Детство». Она настроила моё желание начать знакомиться с творчеством Толстого по этому уникальному изданию. Спрашиваю разрешения брать тома на дом для прочтения, библиотекарь утвердительно сообщает о месячном сроке пользования отдельно взятой книге, потом можно продлять до установленного срока:

— Вот теперь твое желание знакомиться с писателем правильное, а не начинать сразу с его сложной эпопеи, — поддержала мое желание Светлана Николаевна, так звали нашу заведующую школьной библиотекой.

Возвращаюсь домой с огромной книгой в руках, придерживая её четырьмя согнутыми пальцами, попеременно меняя руки. Встречные прохожие настороженно смотрели на юнца с большой красивой книгой и улыбкой на лице. Так началось мое знакомство с огромным наследием великого классика русской литературы. В предисловии к нему редактор Владимир Чертков, бывший личный секретарь Толстого, его единомышленник в философских исканиях смысла жизни пишет: -«Толстой — первый в мире выдающийся писатель, применивший отрицание собственности к своим литературным трудам. Явление это имеет выдающееся общественное значение, как один из признаков приближения новых отношений между людьми, основанных на взаимной солидарности и отсутствии всяких личных привилегий. Таким образом, настоящее издание полного собрания его произведений, помимо своего юбилейного значения, носит также и характер как бы международного памятника Льву Толстому в идейном отношении».

Что это такое и, какая велась жестокая борьба за его наследство среди родственников писателя, я узнал намного позднее, повзрослев, окунушись с головой в страшный реализм нашей дествительности.

За два месяца почти ежедневного чтения апрель-май я одолел первый том сочинений Толстого.

Знакомство с повестью «Детство» Л. Н. Толстого

Повесть «Детство» отложилось в памяти живостью восприятия мальчиком огромного мира, населенного добрыми людьми, такими как его воспитатель Карл Иванович, всеми домочадцами, окружающие его каждодневно, приносящие много радости в его детскую жизнь, такую разную и неповторимую, полную ожиданий разгадки тайн в общении со сверстниками дворянского общества. Во мне осталась чувство полной гармонии в русских семьях поместных дворян начало девятнадцатого века. У меня сложилось правдивое видение того времени. Оно еще долго не отпускало меня своим очарованием быта дворянских поместий. Мне так хотелось пожить духом того времени. Через всю повесть просматривается нежная любовь автора к своему старшему брату, заводилу всех детских игр Николя. Рассказ о загадочной, зеленой палочке, спасающей людей, делающей их счастливыми, придает повести особую таинственность детства, проживаемого автором вблизи любимого образа брата Николеньки. Подобное состояние детской души переживал я вблизи брата Сергея, старше меня на девять лет. Будучи подростком он мастерил нам разные игрушки, сконструировал, изготовил своими умелыми руками деревянную самодвижущуюся машинку с педалями. После неё построил ножной токарный деревообрабатывающий станок. Когда он уехал учиться в военное автомобильное училище, мне достался этот станок, набор слесарного и деревообрабатывающего инструмента. Моему восторгу не было конца, когда научился вытачивать деревянные ручки к напильникам, двуручным пилам, скалки для теста, толкушки для картофеля, а размером больше толкушки для приготовления корма свинкам, маленьким телятам. В отсутствии брата заменил его в изготовлении различных подручных средств. До настоящего времени в дачной мастерской Крапивно сохранился слесарный инструмент с ручками, выточенными моими детскими руками.

Новое озарение

Ранней осенью, с наступлением нового 1966—1967 учебного года, выпускного после окончания восьми классов, меня магической силой притянуло к оставленным на лето, томам Л. Н. Толстого школьной библиотеки. Я просто уже не мог жить без общения с ними.

В этот второй приход в библиоеку из большого любопытства стал просматривать остальные тома редкого издания. В одном из них нахожу «Круг чтения». В нем расписано, что читать на каждый день всех двенадцати месяцев в году. Начинаю читать предисловие:

«Мысли, собранные здесь, взяты мною из очень большого количества сочинений и сборников мыслей. Мысли без подписи или взяты мною из сборников, в ко­торых не обозначены их авторы, или принадлежат мне. Остальные мысли подписаны их авторами, но, к сожале­нию, когда я выписывал их, я не обозначал точно, из какого именно сочинения они взяты.

Часто я переводил мысли авторов не с подлинников, а с переводов на другие языки, и потому переводы мои могут оказаться не вполне верны подлинникам. Другая причина, по которой мысли эти могут не вполне соответствовать подлин­никам, в том, что, выбирая часто отдельные мысли из длин­ного рассуждения, я должен был, для ясности и цельности впечатления, выпускать некоторые слова и предложения и иногда не только заменять одни слова другими, но и выра­жать мысль вполне своими словами, так как цель моей книги состоит не в том, чтобы дать точные словесные переводы писателей, а в том, чтобы, воспользовавшись великими, плодо­творными мыслями разных писателей, дать большому числу чи­тателей доступный им ежедневный круг чтения, возбуждаю­щего лучшие мысли и чувства.

Я желал бы, чтоб читатели испытали при ежедневном чте­нии этой книги то же благотворное, возвышающее чувство, которое я испытал при составлении круга и продолжаю испытывать теперь как при ежедневном чтении ее, так и при работе над улучшением ее второго издания».

Лев Толстой Март 1908 г. Ясная Поляна.

Про себя решаю, что такую книгу надо иметь дома всегда под рукой, тогда она будет с интересом читаться. Мои познания Толстого семиклассником в 1966 году открылись совершенно невероятным образом. В этом польза для любого человека ищущего всегда чего-то нового.

Сейчас, когда пишу строки моей живой «Исповеди» в июле 2022-го года, привожу, что должен прочесть «образованный» и благодарный читатель из «Круга чтения» Л, Н. Толстого, привожу текст дословно:

Божественная природа души

Составленная Львом Толстым по прочитанным книгам

1 ИЮЛЯ

Душа человека божественна.

1

Всякая истина имеет своим началом Бога. Когда она проявляется в человеке, то это не показывает того, чтобы она исходила из человека, но только, что человек имеет свойство такой прозрачности, что может проявлять ее.

Паскаль

2

Когда дождевая вода течет по желобам, то нам кажется, что она вытекает из них, тогда как в действительности она падает с неба! То же и со святыми поучениями, которые высказывают нам божественные люди. Кажется, что они исходят от них, в действительности же они исходят от Бога.

Рамакришна

3

Ставить свои духовные силы вне зависимости от силы божеской — это, по учению Лао-Тсе, все равно что верить, что мех не есть прибор, лишь пропускающий через себя воздух, а самостоятельный источник, сам из себя его производящий, и что мех мог бы дуть и в безвоздушном пространстве.

4

Я испытываю с особенной силой то, что человек во всем том, что он делает или может делать прекрасного, великого и доброго, есть только орудие чего-то или кого-то высшего его. Это чувство есть вера. Человек верующий присутствует с трепетом священной радости при этих совершающихся чрез него, а не от него чудесах, которые происходят в нем. Он отдает им в распоряжение свою волю, стараясь почтительно стереться, ради того чтобы как можно меньше извратить высшее дело этой силы, которая на время пользуется им для исполнения своего дела. Он обезличивается и уничтожается; он чувствует, что его «я» должно исчезнуть, когда говорит святой дух, когда действует Бог. Так пророк слышит призыв, так молодая мать чувствует, как двигается плод в ее утробе. До тех пор пока мы чувствуем свое «я», мы ограниченны, себялюбивы, пленники; когда же мы в согласии с жизнью мира отзываемся на голос Бога, наше «я» исчезает.

Амиель

5

Если мы только на один миг отрешимся от своего маленького «я», не будем замышлять злого, будем только чистым стеклом, отражающим лучи, — чего только мы не отразим! Все мироздание развернется в лучезарном блеске вокруг нас.

Торо

6

Истинная мудрость учит нас тому, что основы мыслей всякого человека живут в его более скромных братьях и что те свойства, которые выказывает ученый в своих глубочайших открытиях, совершенно те же самые, как и те, которые обыкновенный человек употребляет в своих ежедневных жизненных трудах.

Истинное понимание великих людей состоит в том, что они только примеры и проявления нашей общей природы, показывающие то, что свойственно всем душам, хотя оно и раскрывается еще лишь в немногих. Свет, исходящий от них, есть не что иное, как слабое откровение той силы, которая таится в каждом человеческом существе. Они не диво, не чудо, но естественное развитие человеческой души.

Из «Передовой мысли мира»

7

Истинное дело человека на земле в том, чтобы держать свое существо в согласии с вечным; тогда только всемогущая сила любви и разума может изливаться через него, как через чистый канал.

Из «Передовой мысли мира»

8

Жизнь дана нам, как ребенок дан няньке, чтобы возрастить его. Это самое говорит притча о талантах.

Мф. гл. 24, ст. 14—30

Держи себя в чистоте от зла, с тем чтобы сила Божия могла проходить через тебя. В этом прохождении силы Божией — великое благо.

2 ИЮЛЯ (Искусство)

Ни в какой области нет такого злоупотребления словом, как в оценке произведений — в особенности мнимого — искусства.

1

Мы только тогда бываем вполне удовлетворены впечатлением от художественного произведения, когда оно оставляет после себя нечто такое, чего мы, при всем усилии мысли, не можем довести до полной ясности.

Шопенгауэр

2

Искусство есть такое воздействие на людей, при котором в душах их таинственное становится очевидным, смутное делается ясным, сложное — простым, случайное — необходимым. Истинный художник всегда упрощает.

По Амиелю

3

Если целый мир, как представление, есть лишь видимость, то искусство есть разъяснение этой видимости, камер-обскура, показывающая предметы чище и позволяющая лучше обозревать и охватывать их. Искусство есть зрелище в зрелище, сцена на сцене, как в «Гамлете».

Шопенгауэр

4

Человек, одаренный обыкновенными чувствами, сообразует мысли с вещами; художник сообразует вещи со своими мыслями. Обыкновенный человек считает природу неизменно укрепленной и твердой; художник — текучей, переливающейся и кладет на нее отпечаток своего существа. Для него непокорный мир покорен и податлив; он одевает прах и камни человеческими свойствами и превращает их в выражения разума.

Эмерсон

5

Помните, что ничего нельзя делать прекрасного из соперничества, ничего благородного из гордости.

Джон Рёскин

6

Науки и искусства могут быть нужны народу только тогда, когда люди, живущие среди народа и как народ, не заявляя никаких прав, будут предлагать ему свои научные и художественные услуги, принять или не принять которые будет зависеть от воли народа.

7

Есть два несомненных признака истинной науки и истинного искусства: первый, внутренний — тот, что служитель науки и искусства не для выгоды, а с самоотвержением исполняет свое призвание, и второй, внешний — тот, что произведение его понятно всем людям.

8

Наука и искусство так же тесно связаны между собой, как легкие и сердце, так что если один орган извращен, то и другой не может правильно действовать.

Наука истинная изучает и вводит в сознание людей те истины знания, которые людьми известного времени и общества считаются самыми важными. Искусство же переводит эти истины из области знания в область чувства.

Занятие искусством хотя и не такое высокое дело, каким считают его обыкновенно те, которые занимаются им, но дело небесполезное и доброе, если оно соединяет людей и вызывает в них добрые чувства; занятие же искусством таким, которое одобряется богатыми классами нашего мира, — искусством, разъединяющим людей и вызывающим в них недобрые чувства, есть дело не только бесполезное, но вредное.

3 ИЮЛЯ (Свобода)

Человек бывает несвободен только настолько, насколько он жизнь свою полагает в своем животном.

1

Говорят, что для человека самое большое благо есть его свобода. Если свобода есть благо, то человек свободный не может быть несчастным. Значит, если ты видишь, что человек несчастен, страдает, ноет, — знай, что этот человек несвободный: он непременно кем-нибудь или чем-нибудь порабощен.

Если свобода есть благо, то свободный человек не может быть добровольным рабом. И потому, если ты увидишь, что человек унижается перед другими, льстит им, — знай, что человек этот также не свободен. Он раб, который добивается или обеда, или выгодной должности, или еще чего-нибудь, вообще добивается того, чтобы распоряжаться тем, что не принадлежит ему.

Свободный человек распоряжается только тем, чем можно распоряжаться беспрепятственно. А распоряжаться вполне беспрепятственно можно только самим собою. И потому если ты увидишь, что человек хочет распоряжаться не самим собою, а другими, то знай, что он не свободен: он сделался рабом своего желания властвовать над людьми.

Эпиктет

2

Без внутренней свободы внешняя свобода ничего не стоит. Какая мне польза, если я не подавлен внешним насилием, но вследствие незнания, порока, эгоизма, страха я не управляю своей душой. Я назову только того человека свободным, который не замкнут в себе или своей секте, который побеждает гордость, гнев, леность и готов отдать себя в жертву за благо человечества.

Чаннинг

3

Ничего не делается без веры. Сомнение убивает человека, убивает народы. Почему освобождение народов так трудно, так тяжело, так длительно? Потому что у них нет веры в их право, в непобедимую силу их права. Почему всюду угнетенные классы стонут в ожидании облегчения, которое так и не приходит? Потому что у них нет веры ни в себя, ни в Бога, всегда готового спасти их, но не без их участия, потому что преимущество свободных существ — быть тем, чем они хотят быть, как и наказание их в том, чтобы быть тем, чем их хотят сделать, когда они покорно склоняются под гнетом несправедливости и угнетения. Но и тогда Бог не оставляет их. Для пробуждения их он посылает вестников Своего милосердия. вкладывает в них Свое слово, облекает их Своим могуществом — и мир вдруг колеблется, толпы сбегаются слушать, народы волнуются, они подымаются, как забродившее тесто; смутное представление лучшего будущего является их воображению. При виде его они трепещут, они проникаются чувством избытка жизни.

Но вот являются и угнетатели, фарисеи и книжники. Смущенные, встревоженные, дрожащие за свою пошатнувшуюся власть, они или душат посланцев Отца Небесного или, если могут, клевещут и на учение их, и на дела; они в самом деле добра, творимого этими посланцами, находят предлоги для осуждения их. Они говорят: «Правда, мы не можем отрицать этого, — эти люди изгоняют бесов, но они изгоняют их силой князя бесовского». Подымите, подымите голову, и поверх той тьмы, которую эти лицемеры стараются сгустить вокруг вас, на востоке вы увидите уже восстающее солнце, которое скоро осветит вас своим полным светом и согреет своими лучами.

Ламенэ

4

Чтобы сделаться истинно свободным, ты должен всегда быть готовым отдать Богу то, что ты от него получил. Ты должен соединить свою волю с волей Бога. Только в том, что противно воле Бога, человек может быть несвободен. Желая же только того, чего желает Бог: правды, любви, ты не можешь быть несвободен. Нет такого положения, в котором ты бы не мог проявить правду и любовь, и потому нет того положения, в котором ты бы мог быть лишен свободы. Если же ты не хочешь этого, то ты на всю жизнь останешься рабом между рабами, хотя бы у тебя и были всевозможные мирские почести, хотя бы ты и сделался самим царем.

По Эпиктету

5

Где нет свободы, там жизнь сводится к жизни животного.

Иосиф Мадзини

6

Не будь рабом одного или немногих. Делаясь рабом всех, ты делаешься другом всех.

По Цицерону

7

Человеческое достоинство и свобода свойственны нам. Будем же хранить их или умрем с достоинством.

Цицерон

Если ты чувствуешь себя несвободным, ищи причину в себе.

4 ИЮЛЯ (Наказание)

Наказание есть понятие, из которого начинает вырастать человечество.

1

Другую притчу предложил Он им, говоря:

Царство Небесное подобно человеку, посеявшему доброе семя на поле своем. Когда же люди спали, пришел враг его и посеял между пшеницею плевелы и ушел. Когда взошла зелень и показался плод, тогда явились и плевелы. Пришедши же рабы домовладыки сказали ему: Господин! не доброе ли семя сеял Ты на поле Твоем? откуда же на нем плевелы? Он же сказал им: враг человек сделал это. Арабы сказали: хочешь ли, мы пойдем, выберем их? Но Он сказал: нет, чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали вместе с ними пшеницы.

Мф. гл. 13, ст. 24—29

2

Когда ребенок бьет тот пол, о который он ударился, — это очень неразумно, но так же понятно, как то, что человек прыгает, когда он больно зашибся. Понятно также, когда человек, получив удар, под влиянием боли, отвечает тем же ударившему. Но делать хладнокровно зло человеку, потому что он сделал зло когда-то прежде, и объяснять это разумными доводами было бы совершенно непонятно, если бы человек не имел способности и склонности придумывать разумные объяснения своим дурным поступкам.

3

Люди так поверили в те оправдания, которые они придумали своей мстительности, что они приписали мстительность Богу, назвав мстительность справедливостью, возмездием.

4

Человек сделал зло. И вот другой человек или люди для противодействия этому злу не находят ничего лучшего, как сделать еще другое зло, которое они называют наказанием.

5

Всякое наказание основывается никак не на рассуждении и не на чувстве справедливости, а на одном дурном желании сделать зло тому, кто сделал зло тебе или другому.

6

Наказание, прилагаемое к воспитанию, к общественному устройству, к религиозному пониманию, не только не содействовало и не содействует улучшению детей, обществ и всех людей, верящих в наказание за гробом, но произвело и производит неисчислимые бедствия, ожесточая детей, развращая общество и обещанием ада лишая добродетель её главной основы.

7

Уже много лет тому назад люди начали понимать неразумность наказания и стали придумывать различные теории устрашения, пресечения, исправления. Но все эти теории падают одна за другой, потому что в основе их всех только месть и все теории стараются только скрыть эту основу. Придумывают очень многое, но не решаются сделать одного нужного, а именно того, чтобы ничего не делать, а оставить того, кто согрешил, каяться или не каяться, исправляться или не исправляться; самим же придумывающим теории и прилагающим их — жить доброй жизнью.

8

Наказание и весь уголовный закон будет таким же предметом недоумения и удивления будущих поколений, каким для нас представляется людоедство, принесение людей в жертву божеству и т. п. «Как могли они не видеть всю бессмысленность, жестокость и зловредность того, что они делали?» — скажут наши потомки.

9

Смертная казнь представляет самое очевидное доказательство того, что устройство нашего общества совершенно чуждо христианству.

10

Накладывать наказание все равно что греть огонь. Всякое преступление несет всегда с собой и более Жестокое, и более разумное, и более удобопринимаемое наказание, чем то, которое могут наложить люди.

11

Большинство людей, наполняющих наши тюрьмы и умирающих на виселицах, это все существа, обездоленные тем самым законом, который присваивает себе право наказы-

Герберт Бигелов

Надо знать и помнить, что желание наказать есть низшее, животное чувство, которое требует своего подавления, а не возведения в разумную деятельность.

5 ИЮЛЯ (Благо)

Зло может делать только сам человек. То же, что совершается помимо воли человека, все благо.

1

Соломон и Иов лучше всего знали и лучше всего говорили о ничтожестве мирской жизни; один был самым счастливым, другой — самым несчастным; один испытал суетность удовольствий, другой — действительность бедствий.

Паскаль

2

Всякому созданию полезно не только все то, что посылается ему Провидением, но и в то самое время, когда оно посылается.

Марк Аврелий

3

Жизнь человека есть стремление к благу; к чему он стремится, то и дано ему — жизнь, не могущая быть смертью, и благо, не могущее быть злом.

4

Когда же не плоть, а ты будешь глава в человеке? Когда поймешь ты блаженство любви ко всякому, когда освободишь себя разумением жизни от скорбей и похотей, не нуждаясь для своего счастья, чтобы люди служили тебе своею жизнью или смертью; когда поймешь ты, что истинное благо всегда в твоей власти и не зависит от других людей?

Марк Аврелий

5

Убедись, что нет у тебя иной собственности, кроме твоей души. Избери решительно самый лучший образ жизни, привычка сделает его приятным для тебя. Богатство — якорь ненадежный, а слава — и того хуже. То же и тело, то же и власть, то же и почет: все это ничтожно и бессильно. В чем же надежный якорь для жизни? Только в добродетели. Таков уж божественный закон, что только добродетель держится твердо и непоколебимо; все же остальное — ничто.

Пифагор Самосский

6

Ты уже несчастен, если страшишься несчастья, а кто его заслуживает, тот его вечно страшится.

Китайская пословица

7

Истинной природе человека свойственно приобретать жизненное, неиссякаемое духовное состояние. Зависимости же от внешних материальных благ доводит нас до рабского подчинения людям и случайностям.

Эмерсон

8

Одни говорят: войди в самого себя, и ты найдешь покой. В этом еще не вся правда.

Другие, напротив, говорят: выйди из самого себя, постарайся забыться и найти счастье в развлечениях. И это несправедливо, хотя бы только потому, что этим путем нельзя избавиться, например, от болезней.

Покой и счастье — не внутри нас, не вне нас; они — в Боге, который и внутри и вне нас.

Паскаль

9

Внешние препятствия не делают вреда человеку, сильному духом, ибо вред есть все то, что обезображивает и ослабляет, — как бывает с животными, которых препятствия озлобляют; человеку же, встречающему их с тою силою духа, которая ему дана, всякое препятствие прибавляет нравственной красоты и силы.

Марк Аврелий

10

Все от Бога и потому все благо, — зло есть только не видимое нами по близорукости благо.

Все внешние бедствия, которые могут постигнуть человека, понявшего то, что зло для него может быть только в его поступках, ничто в сравнении с благом того спокойствия и свободы, которое он испытывает.

6 ИЮЛЯ (Война)

Ни описания, ни вид ужасов войны не останавливают людей от участия в войне. Одна из причин этого та, что, созерцая ужасы войны, всякий невольно приходит к невыраженному, смутному соображению о том, что если столь ужасное дело существует и допускается, то существует, вероятно, и скрытые от него причины того ужасного дела. Это соображение делает то, что люди, часто не злые, защищают войну, отыскивая ее благодетельные стороны, как отыскивают благодетельность стихийных явлений, забывая то, что они сами ее делают.

1

Мысль с ужасом останавливается перед неизбежно ожидающей нас в конце века катастрофой, и надо приготавливаться к ней. В продолжение 20 лет (теперь уже более 50) все усилия знания истощаются на то, чтобы изобретать орудия разрушения, и скоро будет достаточно нескольких пушечных выстрелов, чтобы уничтожить целую армию. Под ружьем теперь уже не так, как прежде, несколько тысяч продажных бедняков, но народы, целые народы готовятся убивать друг друга. Для того чтобы приготовить их к убийству, разжигают их ненависть, уверяя их, что их ненавидят, и кроткие люди верят этому, и вот-вот толпы мирных граждан, получив нелепое приказание убивать друг друга, Бог знает из-за какого смешного распределения границ или каких-нибудь торговых, колониальных интересов, бросятся друг на друга с жестокостью диких зверей.

И пойдут они, как бараны, на бойню, зная, на что они идут, зная, что они оставляют своих жен, что дети их будут голодать, но они будут идти, до такой степени опьяненные звучными и лживыми словами, до такой степени обманутые, что, воображая, что бойня составляет их обязанность, будут просить Бога благословить их кровавые дела. И будут они идти, растаптывая урожаи, которые они сеяли, сжигая города, которые они строили, с восторженным пением, криками радости, праздничной музыкой, будут идти без возмущения, покорные и смиренные, несмотря на то что в них сила и что, если бы они могли согласиться, они установили бы здравый смысл и братство вместо диких хитростей дипломатов.

Род

2

Очевидец рассказывает, что он увидал в русско-японскую войну, войдя на палубу «Варяга». Зрелище было ужасное. Везде кровь, обрывки мяса, туловища без голов, оторванные руки, запах крови, от которого тошнило самых привычных. Боевая башня более всего пострадала. Гранату разорвало на ее вершине и убило молодого офицера, который руководил наводкой. От несчастного осталась только сжатая рука, державшая инструмент. Из четырех людей, бывших с командиром, два были разорваны в куски, два другие сильно ранены (им отрезали обе ноги и потом должны были еще раз отрезать их); командир отделался ударом осколка в висок.

И это не все. Нейтральные не могут принять на свои пароходы раненых, потому что гангрена и горячка заразительны.

Гангрена и гнойные, госпитальные заражения составляют вместе с голодом, пожаром, разорениями, болезнями, тифом, оспой тоже часть военной славы. Такова война.

А между Тем Жозеф Местр так воспевал благодеяния войны:

«Когда человеческая душа вследствие изнеженности теряет свою упругость, становится неверующей и усваивает гнилостные пороки, которые следуют за излишками цивилизации, она может быть восстановлена только в крови».

Но бедняки, из которых делается пушечное мясо, имеют право не соглашаться с этим.

К несчастью, они не имеют мужества__£ерих убеждений.. От этого все зло. Привыкнув издавна позволять убивать себя ради вопросов, которых они не понимают, они продолжают это делать, воображая, что все идет очень хорошо.

От этого-то теперь там лежат трупы, которые под водой поедают морские раки.

В то время когда картечь разбивала все вокруг них, едва ли они рады были думать, что все это делается для их блага, чтобы восстановить душу их современников, потерявшую свою упругость от излишка цивилизации.

Несчастные, вероятно, не читали Жозефа Местра. Я советую читать его раненым между двумя перевязками. Они узнают, что война так же необходима, как и палач, потому что, как и он, она есть проявление справедливости Бога.

И эта великая мысль будет служить им утешением в то время, когда пила хирурга будет распиливать их кости.

Гардюен

3

Война более ужасна, чем когда-либо. Искусный артист этого дела, гениальный убийца г-н Мольтке, такими странными словами отвечал делегатам мира:

«Война свята, божественное учреждение, один из священных законов мира. Она поддерживает в людях все великие и благородные чувства: честь, бескорыстие, добродетель, храбрость — одним словом, спасает людей от отвратительного материализма».

Так что соединиться в стада четырехсот тысяч человек, ходить без отдыха день и ночь, ни о чем не думать, ничего не изучать, ничему не научаться, ничего не читать, не быть полезным никому, загнивать в нечистоте, спать в грязи, жить, как скоты, в постоянном одурении, грабить города, сжигать деревни, разорять народы, потом, встретив такое же другое скопище человеческого мяса, бросаться на него, проливать озера крови, покрывать поля разорванным мясом и кучами (хрупов устилать землю, быть искалеченным, быть размозженным без пользы для кого бы то ни было и, наконец, издохнуть где-нибудь на чужом поле, тогда как ваши родители, ваша жена и дети дома умирают с голода, — это называется спасать людей от отвратительного материализма.

Ги де Мопассан

4

Прошло время рассуждать о вреде войны. Об этом все уже сказано. Теперь осталось одно, с чего следовало начать каждому человеку: не делать того, что он считает недолжным.

Неправда, что существование войны доказывает ее необходимость. Совесть человечества говорит, что это неправда и войны не должно быть.

7 ИЮЛЯ (Бог)

Отрицать Бога — значит отрицать себя как духовное, разумное существо.

1

Бога и душу я знаю не путем определения, но совершенно другим путем. Определение разрушает во мне это знание. Я несомненно знаю, что есть Бог и что моя душа есть. Но это знание несомненно для меня потому только, что я неизбежно приведен к нему. К несомненности знания Бога я приведен вопросом: откуда я? К знанию души я приведен вопросом: что я такое?

Откуда я?

Я родился от своей матери, а та от бабушки, от прабабушки, а самая последняя от кого? И я неизбежно прихожу к Богу.

Кто такой я?

Ноги — не я, руки — не я, голова — не я, чувства — не я, Даже мысли — не я. Что же я?

Я — я, — моя душа.

С какой бы стороны я ни пришел к Богу, будет то же самое: начало моей мысли, моего разума — Бог; начало моей любви — Он же; начало вещественности — Он же.

То же и с понятием души. Обращусь ли я к своему стремлению к истине, я знаю, что стремление к истине есть невещественная основа меня — моя душа; обращусь ли я на чувство своей любви к добру, я тоже причину этой любви нахожу в своей душе.

2

Самый неверующий человек, хочет он или не хочет этого, признает Бога. Он не может не признавать того, что есть закон его жизни, — закон, которому он может подчиняться или от которого может уклоняться. Вот это-то признание вьющего, недоступного человеку и известного ему закона своей жизни и есть Бог или хотя проявление Его.

Бог проявляется в лучших мыслях, в правде речи, в искренности поступка и духом Своим дает благоденствие и вечность миру.

Зендавеста

4

Бог есть. Мы не должны и нам не нужно это доказывать. Всякая попытка доказать Его бытие есть уже кощунство; всякое же отрицание Его есть безумие. Бог живет в нашей совести, в сознании человечества, в окружающей нас вселенной. Наше сознание, наша совесть взывает к Нему во все наиболее торжественные минуты горя и радости. Отрицать Бога под сводом звездного неба ночи, у гроба дорогих людей или при казни мученика может только или очень жалкий, или очень преступный человек.

Мадзини

5

Жизнь мира совершается по чьей-то воле — кто-то этою жизнью всего мира и нашими жизнями делает свое какое-то дело. Тот, кто это делает, и есть то, что мы называем Богом.

Люди не верят в Бога только тогда, когда они верят лжи, выдаваемой за Бога.

НЕДЕЛЬНОЕ ЧТЕНИЕ

Составленное Львом Толстым по прочитанным книгам

ПАСКАЛЬ

Ни одна страсть не удерживает людей так долго в своей власти, не скрывает от них так прочно, иногда до самого конца, тщету временной мирской жизни и ни одна не отдаляет так людей от понимания смысла человеческой жизни и ее истинного блага, как страсть славы людской, в какой бы форме она ни проявлялась; мелочного тщеславия, честолюбия, славолюбия.

Всякая похоть носит в себе свое наказание и страдания, которые сопутствуют ее удовлетворению, обличают ее ничтожество. Кроме того, всякая похоть ослабевает с годами, славолюбие же с годами все больше и больше разгорается. Главное же то, что забота о славе людской всегда соединяется с мыслью о служении людям, и человеку легко обманываться, когда он ищет одобрения людей, что он живет не для себя, а для блага тех людей, одобрения которых он добивается. И потому это самая коварная и опасная страсть и труднее всех других искореняемая. Освобождаются от этой страсти только люди с большими душевными силами.

Большие душевные силы дают этим людям возможность быстро достигнуть большой славы, и эти же душевные силы дают им возможность увидать ничтожество ее.

Таким человеком был Паскаль. Таким же был близкий нам русский человек Гоголь (я по Гоголю, думаю, понял Паскаля). И тот и другой, хотя с совсем различными свойствами и с совершенно различным складом и размером ума, пережили одно и то же. Оба очень скоро достигли той славы, которой страстно желали; и оба, достигнув ее, тотчас же поняли всю тщету того, что казалось им самым высоким, самым драгоценным в мире благом, и оба ужаснулись тому соблазну, во власти которого находились. Они все силы души положили на то, чтобы показать людям весь ужас того заблуждения, из которого они только что вышли, и чем сильнее было разочарование, тем настоятельнее представлялась им необходимость такой цели, такого назначения жизни, которое ничем не могло бы быть нарушено.

В этом причина того страстного отношения к вере как нашего Гоголя, так и Паскаля; в этом же и причина пренебрежения их ко всему сделанному ими прежде. Ведь все это делалось для славы. А слава прошла, и в ней ничего не было, кроме обмана. Стало быть, не нужно и ничтожно было все то, что делалось для ее приобретения. Важно одно, только одно: то, чего не было, то, что было заслонено мирскими желаниями славы. Важно и нужно было одно: та вера, которая дает. смысл этой преходящей жизни и твердое направление всей ее. деятельности. И это сознание необходимости веры и невозможности жить без нее так поражает таких людей, что они не могут не удивляться на то, как могли они сами, как могут вообще люди жить без веры, объясняющей им смысл их жизни и ожидающей их смерти.

Таким человеком был Паскаль, и в этом его великая, неоценимая и далеко неоцененная заслуга.

Паскаль родился в Клёрмоне в 1623 году. Отец его был известный математик. Мальчик, как и все дети, подражая отцу с первого детства, занялся математикой, и у него обнаружились необыкновенные способности. Отец, не желая преждевременно развивать ребенка, не давал ему математических книг; но мальчик, слушая разговоры отца с его знакомыми математиками, сам стал вновь выдумывать геометрию. Отец, увидав эти необыкновенные для ребенка работы, был так поражен этим, что пришел в восхищение, расплакался от умиления и с тех пор сам стал преподавать сыну математику. Мальчик скоро не только усвоил все то, что открыл ему отец, но стал делать сам математические открытия. Успехи его обратили на себя внимание не только близких, но и ученых, и Паскаль очень молодым приобрел известность замечательного математика. Слава выдающегося, несмотря на молодые годы, ученого поощряла его к занятиям, большие способности давали ему возможность увеличивать славу, и Паскаль все свое время и силы посвятил научным занятиям и исследованиям. Но здоровье его с детства было слабое, усиленные же занятия еще более ослабили его, и в юношеском возрасте он тяжело заболел. После болезни он, по просьбе отца, сократил свои занятия до двух часов в день, свободное же время употреблял на чтение философских Сочинений.

Он прочел Эпиктета, Декарта и опыты Монтэня. Книга Монтэня особенно поразила его — она возмутила его своим скептицизмом и равнодушием к религии. Паскаль всегда был религиозен и по-детски верил тому католическому учению, в котором был воспитан. Книга Монтэня, вызвав в нем сомнения, заставила его задуматься над вопросами веры, в особенности же о том, насколько необходима вера для разумной жизни человека, и он стал еще строже к себе в исполнении религиозных обязанностей и кроме философских сочинений, стал читать книги религиозного содержания. В числе этих книг ему попалась книга голландского теолога Янсена «Преобразования внутреннего человека».

В книге этой было рассуждение о том, что, кроме похоти плоти, есть еще и похоть духа, состоящая в удовлетворении человеческой пытливости, в основе которой лежит то же, что и во всякой похоти: эгоизм и самолюбие, и что такая утонченная похоть более всего другого удаляет человека от Бога. Книга эта сильно поразила Паскаля. Со свойственной великим душам правдивостью он почувствовал истинность этого рассуждения по отношению к себе, и несмотря на то, что отказаться от занятий наукой и от связанной с нею славы было для него великим лишением, или именно потому, что это было для него великим лишением, он решил оставить соблазнявшие его занятия наукой и все свои силы направил на разъяснение для себя и для других тех вопросов веры, которые все сильнее и сильнее занимали его.

Ничего не известно об отношении Паскаля к женщинам и какое влияние имели на его жизнь соблазны женской любви: Биографы его на основании его небольшого сочинения «Discouts sur les passions de Lamour» [«Рассуждение о страданиях любви» (франц.)], в котором он говорит, что величайшее счастье, доступное человеку, — любовь есть чувство чистое, духовное и должно служить источником всего возвышенного и благородного, делают заключение, что Пaскаль в своей молодости был влюблен в женщину, стоявшую выше eго по положению и не отвечавшую его любви. Во всяком случае, если и была такая любовь, она не имела никаких последствий для жизни Паскаля. Главные интересы его молодой жизни заключались в борьбе между его стремлениями занятиям наукой и к славе, которую они давали ему, и сознанием пустоты, ничтожества этих занятий и зловредности соблазна славолюбия и желанием все свои силы посвятить только служению Богу.

Так, уже в тот период его жизни, когда он решил отказаться от занятий наукой, ему случилось прочесть исследования Торичелли о пустоте. Чувствуя, что вопрос этот решается неверно и что возможно более точное определение, Паскаль не мог удержаться от желания проверить эти опыты. Проверяя же их, он сделал свое знаменитое открытие о тяжести воздуха. Открытие это обратило на него внимание всего ученого мира. Ему писали, его посещали ученые и восхваляли его. И борьба с соблазном славы людской стала еще труднее.

Для борьбы этой Паскаль носил на теле пояс с гвоздями, обращенными к телу, и всякий раз, как ему казалось, что при чтении или выслушивании себе похвал в нем поднимается чувство честолюбия, гордости, он прижимал пояс локтем к боку, гвозди кололи его тело, и он вспоминал весь тот ход мыслей и чувств, которые отвлекали его от соблазна славы.

В 1651 году с Паскалем случилось событие, казалось бы, неважное, но сильно поразившее его и имевшее большое влияние на его душевное состояние. На мосту Нельи он упал из экипажа и был на волоске от смерти. В это же время умер отец Паскаля. Это двойное напоминание о смерти заставило Паскаля еще больше, чем прежде, углубиться в вопросы жизни и смерти.

Религиозное настроение все более и более захватывало жизнь Паскаля, так что в 1655 году он совершенно удалился от мира. Он переехал в Янсенистекую общину Пор-Рояля и стал жить там жизнью почти монашеской, обдумывая и приготавливая то большое сочинение, в котором он хотел показать, во-первых, необходимость религии для разумной жизни людской и, во-вторых, истинность той религии, которую он сам исповедывал. Но и здесь соблазны славы людской не оставили Паскаля.

Янсенистская община Пор-Рояля, в которой жил Паскаль, вызвала к себе враждебность могущественного ордена иезуитов, и происки иезуитов сделали то, что существовавшие при Пор-Рояле школы мужская и женская были закрыты, и самому монастырю Пор-Рояля угрожала опасность быть закрытым.

Живя среди янсенистов и разделяя их учение, Паскаль не мог оставаться равнодушным к положению своих единоверцев и, увлекшись их спором с иезуитами, написал в защиту янсенистов книгу, которую он назвал «Письмами провинциала». В сочинении этом Паскаль не столько оправдывал и защищал учение янсенистов, сколько осуждал врагов их — иезуитов, обличая безнравственность их учения. Книга имела большой успех, но слава эта уже не могла соблазнить Паскаля.:

Вся жизнь его была уже неперестающим служением Богу.

Он установил себе правила жизни и строго следовал им, не уклоняясь от них ни по лени, ни по болезни. Бедность он считал основанием добродетели. «В бедности и нищете, — говорил он, — не только нет зла, но в них наше благо. Христос был беден и нищ и не имел, где главу преклонить». Отдавая все, что мог, бедным, Паскаль жил так, что у него было лишь необходимое; он обходился по возможности без прислуги, допуская ее, только когда он по болезни не мог двигаться. Жилище его было самое простое, как и пища и одежда: Он вам убирал свои комнаты и приносил себе обед. Болезнь его все усиливалась, и он не переставал страдать. Но страдания свои он переносил не только с терпением, удивлявшим его близких, но даже с радостью и благодарностью. «Не жалейте, — говорил он тем, которые соболезновали его положению, — болезнь есть естественное состояние христианина, потому что в этом положении христианин бывает таким, каким должен быть всегда. Она приучает к лишению всяких благ и чувственных удовольствий, приучает удерживаться от страстей, которые всю жизнь обуревают человека, быть без честолюбия, без жадности, быть всегда в ожидании смерти».

Та роскошь, которой пытались окружить его любящие его родные, тяготила его. Он просил сестру перевести его в больницу для неизлечимых больных, чтобы провести с ними последние дни своей жизни, но сестра не исполнила его желания, и он умер у себя.

Последние часы он был без сознания. Только перед самым концом он приподнялся с постели и с ясным и радостном выражением сказал: «Не оставь меня, Господи». Это были его последние слова.

Он скончался 19 августа 1662 года.

Человеку для его блага нужны две веры: одно — верить, что есть объяснение смысла жизни, и другое — найти это наилучшее объяснение жизни.

Паскаль сделал, как никто, первое дело. Судьба, Бог не дали ему сделать второго.

Как человек, умирающий от жажды, набрасывается на ту воду, которая есть перед ним, не разбирая ее качества, так Паскаль, не разбирая качества того католицизма, в котором он был воспитан, видел в нем истину и спасение людей. Довольно, что вода, довольно, что вера.

Само собою разумеется, что никто не имеет права гадать о том, что могло бы быть, но нельзя себе представить гениального, правдивого перед самим собой Паскаля, верующего в католичество. Он не успел подвергнуть его той силе мысли, которую он направил на доказательство необходимости веры, и потому в душе его догматический католицизм остался целым. Он, не трогая его, опирался на него. Опирался на то, что было и есть в нем истинного. Он взял из него напряженную работу самосовершенствования, борьбу с соблазнами, отвращение к богатству и твердую веру в милосердного Бога, Которому Он отдавал, умирая, свою душу.

Он умер, сделав только одну часть работы, — не доделав, даже не начав делать другую. Но от того, что не сделана эта вторая часть работы, не менее драгоценна первая удивительная книга «Мыслей», собранная из разрозненных клочков бумаги, на которых больной, умирающий Паскаль записывал свои мысли.

Удивительная судьба этой книги.

Является пророческая книга — толпа стоит в недоумении, пораженная силой пророческого слова, встревожена, хочет понять и уяснить, узнать, что делать. И вот приходит один из тех людей, которые, как говорил Паскаль, думают, что знают, и поэтому мутят мир; приходят эти люди и говорят: «Тут нечего понимать и уяснять, все это очень просто. Этот Паскаль (то же самое было с Гоголем), как вы видите, верил в Троицу, в причастие; ясно, что он был больной, ненормальный и потому по своей слабости и болезни все понимал навыворот. Лучшее доказательство этого то, что он отверг, отрекся даже от того хорошего, что сам сделал и что нам нравится (потому, что мы это понимаем), и приписывал большую важность совершенно бесполезным „мистическим“ рассуждениям о судьбе человека, о будущей, жизни. Поэтому надо брать из него не то, что он сам считал важным, а то, что мы можем понять и что нам нравится».

И толпа рада: то она не понимала, ей надо было усилие, чтобы Подняться до той высоты, на которую ее хотел поднять Паскаль, а тут все совершенно просто. Паскаль открыл закон, по которому делают насосы. Насосы очень полезны, и это очень хорошо; а все то, что он там говорит о Боге, бессмертии, все это пустяки, потому что он верил в Троицу, Библию. Нам не нужно усилия, чтобы подниматься до него; напротив, мы с высоты своей нормальности можем покровительственно и снисходительно признавать его заслуги, несмотря на его ненормальность.

Паскаль показывает людям, что люди без религии — или животные, или сумасшедшие, тыкает носом в их безобразие и безумие, показывает им, что никакая наука не может заменить религию. Но Паскаль верил в Бога, в Троицу, в Библию, и потому для них дело решенное, что и то, что он им говорил о безумии их жизни и тщете науки, — неправда. Та самая наука, та самая суета жизни, то самое безумие, которое так неотразимо выяснено им, эта самая суета, эта самая наука, это самое безумие они считают настоящей жизнью, истиной, а рассуждения Паскаля считают плодом его болезненной ненормальности. Им нельзя не признать силы мысли и слова этого человека, и они причисляют его к классикам, но содержание его книги ненужно им. Им кажется, что они стоят неизмеримо выше того высшего душевного состояния религиозного сознания, до которого только может достигнуть человек и на котором стоит Паскаль, и потому значение удивительной книги безнадежно скрыто от них.

Да, ничто так не зловредно, не пагубно для истинного прогресса человечества, как эти ловко обставленные всякого рода современными украшениями рассуждения людей qui croyent savoir (которые думают, что знают) и которые, по мнению Паскаля, bouleversent le monde (мутят мир).

Но свет и во тьме светит, и есть люди, которые, не разделяя веры Паскаля в католичество, но понимая то, что он, несмотря на свой великий ум, мог верить в католичество (предпочитая верить в него, чем ни во что не верить), понимают и все значение его удивительной книги, неотразимо доказывающей людям необходимость веры, невозможность человеческой жизни без веры, т. е. без определенного, твердого отношения к человеку и миру и Началу его.

И поняв это, люди не могут не найти и тех, соответствующих их степени их нравственного и умственного развития, ответов той веры на вопросы, поставленные Паскалем.

В этом его великая заслуга.

Л. Н. Толстой

8 ИЮЛЯ (Любовь)

Чувство, разрешающее все противоречия жизни человеческой и дающее наибольшее благо человеку, знают все люди. Чувство это — любовь.

1

Как победить дурное расположение духа? Прежде всего смирением: когда знаешь свою слабость, зачем раздражаться, когда другие указывают на нее? Это нелюбезно с их стороны, но они правы. Потом рассуждением: в конце концов останешься все-таки тем, чем был, и если слишком уважал себя, то приходится только изменить о себе мнение; неучтивость ближнего оставляет нас такими, какими мы и были. Главное же — прощением: есть только одно средство не ненавидеть тех, которые делаю нам зло и обиды, — это делать им добро, победить свой гнев добротою; их не переменишь этой победой над своими чувствами, но обуздаешь себя.

Амиель

2

Какая цена глазам, в которых нет доброты? Доброта есть истинное богатство. Собственностью владеют и добрые и злые. Стой на истинном пути, соображай и будь добр; хотя бы ты и изучил правила всех религиозных учении, только доброта даст тебе благо. Тот, в душе которого живет доброта, никогда не вступит в область мрака и печали. Никакое зло не постигнет того, кто добр и служит всем существам.

Индийский Курал

3

Любовь уничтожает смерть и превращает ее в пустой призрак; она же обращает жизнь из бессмыслицы в нечто осмысленное и из несчастия делает счастие.

4

Ничем нельзя вынуть из раны отравленного жала, как. только бальзамом молчаливого и предупредительного милосердия. Зачем позволять себе раздражаться на человеческую злобу, на неблагодарность, на зависть, даже на коварство? Перекорам, жалобам, наказаниям никогда не будет конца. Самое простое — стереть все. Обиды, упреки, вспышки возмущают душу. Надо иметь средство исцеления от этих зол. Оно очищает все в вещественном мире; любовь — в мире духовном.

Амиель

5

Если вы сознательно не добры ко всем, то будете часто сознательно жестоки ко многим.

Джон Рёскин

6

Любовь выводит человека из себя, из своей личности, и потому, если личность страдает, любовь избавляет от страданий.

7

Чем меньше любви, тем больше человек подвержен мучительности страдания; чем больше любви, тем меньше мучительности страдания; жизнь же вполне разумная, вся деятельность которой проявляется только в любви, исключает возможность всякого страдания. Мучительность страдания — это только та боль, которую испытывают люди при попытках разрывания цепи любви, которая соединяет жизнь человеческую с жизнью мира.

Когда тебе тяжело, когда ты боишься людей и себя, когда ты запутался в рассуждениях и делах, скажи себе: буду любить тех, с кем меня сводит жизнь, и старайся делать это, и увидишь, как всё пройдет, облегчится, распутается, и тебе нечего ни желать, ни бояться.

9 ИЮЛЯ (Знание)

Ошибочно думают, что многознание есть достоинство. Важно не количество, а качество знания.

1

Сократ хотя и считал глупость несовместимой с мудростью, не называл невежество глупостью. Но не знать самого себя и воображать себе, что знаешь то, чего не знаешь, вот что он называл безумием.

Ксенофонт

Мы живем в век философии, наук и разума. Кажется, что все науки соединились, чтобы осветить путь в этом лабиринте человеческой жизни. Огромные библиотеки открыты для всех, везде гимназии, школы, университеты дают нам с детства возможность воспользоваться мудростью людей, проявившейся в продолжение тысячелетий. Все, казалось бы, содействует образованию нашего ума и утверждению разума. Что же, стали ли мы лучше или мудрее от всего этого? Лучше ли мы знаем путь и назначение нашего призвания? Лучше ли мы знаем, в чем наши обязанности и, главное, благо жизни? Что приобрели мы от всего этого тщетного знания, кроме вражды, ненависти, неизвестности и сомнений? Всякое религиозное учение и секта доказывает, что она одна нашла истину. Всякий писатель один знает, в чем наше благо. Один доказывает нам, что нет тела, другой — что нет души, третий — что между душой и телом нет связи, четвертый — что человек животное, пятый — что Бог только зеркало.

Руссо

Какое огромное преимущество на стороне того человека, который ничего не знает о предмете и, что очень редко, — знает, что ничего не знает о нем, перед тем, кто действительно кое-что знает, но думает, что он знает все! Какое огромное преимущество на стороне первого!

Торо

4

Как много ненужного чтения могли бы мы избегнуть при самостоятельном мышлении!

Разве чтение и учение одно и то же? Кто-то не без основания утверждал, что книгопечатание если и способствовало более широкому распространению учености, то в ущерб ее качеству и содержанию. Слишком много читать вредно для мышления. Величайшие мыслители, встречавшиеся мне среди ученых, которых я изучал, были как раз наименее начитанными.

Если бы людей учили, как они должны мыслить, а не только тому, чтó они должны мыслить, — недоразумение было бы предотвращено.

Лихтенберг

5

Не бойся незнания, бойся ложного знания. От него все зло мира.

6

Человек, который умеет скрывать свою глупость, лучше, чем человек, который хочет выказать свою мудрость.

Чтобы достигнуть нравственного совершенства, нужно прежде всего заботиться о душевной чистоте. А душевная чистота достигается в том только случае, когда сердце ищет правды и воля стремится к святости. И все это зависит от истинного знания.

Конфуций

8

Ум укрепляется или расслабляется чтением решительно так же, как тело свежим или гнилым воздухом.

Джон Рёскин

— — —— — ———

Сомнительно знание, вызывающее споры.

10 ИЮЛЯ (Лжеучение)

В нашем мире истинная вера большей частью заменена общественным мнением: люди верят не в Бога, а в то, чему учат люди.

1

Главный и самый обычный способ отрицать существование Бога состоит в том, чтобы признавать всегда безусловно справедливым общественное мнение и не придавать никакого значения своему сознанию Бога.

Джон Рескин

2

Бог предоставляет каждой душе выбор между истиной и спокойствием. Выбирай одно из двух. Нельзя иметь и то и другое. Как маятник, колеблется человек между тем и другим. Тот, в ком преобладает любовь к спокойствию, воспримет первую встретившуюся ему веру, философию, политическую партию, — чаще всего ту, которую исповедывал Его Отец, и он получит спокойствие, удобство и общественное уважение, но Он затворит дверь перед истиной.

Эмерсон

3

Несчастие и зло людей происходит не столько оттого, что люди не знают своих обязанностей, сколько оттого, что они признают своими обязанностями не то, что есть их обязанность.

4

У церкви, у государства, у общества имеются известные типичные формы, в которые отливается мысль молодежи. И когда приходит время, в которое должны бы были проявиться особенности нового поколения, оказывается, что мысль его уже окостенела в этих формах и не может принять в себя ничего нового.

Люси Малори

5

Вера не устанавливается большинством голосов. Тот, кто в большинстве голосов видит признак истинности веры, не знает того, что есть вера.

6

Каждое общество, исходящее из положения, что «нет Бога», приходит к некоторым неожиданным результатам. Так как мировой порядок представляется такому обществу рядом случайностей и бесконечных обманов, то какие-нибудь единичные случайности или обманы не могут, конечно, уже никого удивить. И потому все те ужасы, которые совершаются в нашей жизни, уже никого не поражают и не удивляют. Все это вполне в порядке вещей.

Карлейль

7

Причина того бедственного положения, в которое впало наше общество, заключается в том, что люди высших классов живут без всякой веры, стараясь заменить отсутствие веры одни — лицемерием, притворяясь, что они еще верят во внешние религиозные формы, другие — смелым провозглашением своего неверия, третьи — утонченным скептицизмом, четвертые — признанием законности эгоизма и возведением его в религиозное учение.

Причина болезни — непринятие учения Христа в его истинном, т. е. полном, значении. Исцеление от болезни только в одном — в признании этого учения во всем его значении. А это признание в наше время не только возможно, но и необходимо.

Основная причина того зла, от которого страдают теперь люди, — это то, что у большинства людей нашего времени нет никакой веры.

11 ИЮЛЯ (Милосердие)

Истинное милосердие — только милосердие сильного, отдающего свои труды и усилия слабому.

1

Подача милостыни только тогда доброе дело, когда то, что подается, есть произведение труда.

Пословица говорит: сухая рука прижимиста, потная рука торовата. Так и в «Учении 12 апостолов» сказано: пусть милостыня твоя потом выходит из руки твоей.

2

Мощь дана человеку не для того, чтобы он давил слабого, а чтобы он поддерживал его и помогал ему.

Джон Рёскин

3

Всякое доброе дело есть милосердие. Дать воды жаждущему — это милосердие. Принять камни с дороги — это милосердие. Убеждать ближних, чтобы они были добродетельны, — милосердие. Указать страннику его путь — тоже милосердие. Улыбнуться, глядя в лицо ближнего, — милосердие.

Предание Мишкат (Магомет)

4

Всякому, просящему у тебя, давай и от взявшего у тебя не требуй назад. И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними.

Лк. гл. 5, ст. 30—31

5

То, что ты отдал, — твое, а то, что ты удержал, — потерян-

Восточная мудрость

6

Хвалили человека, раздавшего все свое имение. «Меня не за что хвалить, — сказал этот человек, — я ничего еще не сделал. Я только, подойдя к реке, через которую мне надо переплыть, разделся, чтобы одежда не мешала мне. Дело в том, как я поплыву».

Если богатый человек будет истинно милосерд, он скоро перестанет быть богатым.

12 ИЮЛЯ (Единение)

Основание любви есть сознание каждым человеком единства духовного начала, живущего во всех людях.

1

Все, что вносит единение между людьми, есть благо и красота; все, что их разъединяет, — зло и уродство. Все люди знают эту истину. Она запечатлена в нашем сердце.

2

Какое ужасное страдание — знать, что я страдаю и лишаюсь жизни не от завала горы, не от бактерий, а от людей, от братьев, которые должны бы любить и которые вот ненавидят меня, если заставляют страдать! Это чувство подобно тому, которое должен испытывать самоубийца.

3

Нет такого дурного дела, за которое был бы наказан только тот, кто его сделал. Мы не можем так уединиться, чтобы то зло, которое есть в нас, не распространялось. Наши дела, как наши дети: они живут и действуют независимо от нашей воли.

Джордж Элиот

4

Я до такой степени убежден, что человек все делает из собственной выгоды (понимая это слово надлежащим образом), что верю, что это так же необходимо для мировой жизни, как чувствительность для сохранения жизни тела. Наша «первопричина» так мудро сумела связать интересы одной части с интересами других, что мы не можем сделать себе истинного добра иначе, как сделав его ближнему.

Лихтенберг

5

Никто один не может достигнуть истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога.

6

Жизнь человека есть самодвижущийся круг, который из бесконечно малого расходится во все стороны, в новые и все большие круги, не имеющие конца.

Эмерсон

7

Всякое неподдельное благодеяние, всякая вполне и поистине бескорыстная помощь, имеющая, стало быть, в виду исключительно чужую нужду, оказывается, строго говоря, при исследовании дела до последних основ, поступком таинственным и необъяснимым, потому что вытекает из таинственного сознания единства всего существующего и не поддается никакому иному объяснению. В самом деле, подать хотя бы милостыню, не имея в виду, даже в отдаленных соображениях, ничего другого, как только уменьшить нужду, давящую другого, — возможно лишь потому, что подающий познает, что то, что является ему сейчас под видом того жалкого нищего, есть он же сам, потому что он узнает свое собственное существо само по себе в этом ином, чуждом явлении.

Шопенгауэр

Мы внешне отделены и внутренно связаны со всеми живыми существами.

Некоторые из колебаний духовного мира мы чувствуем, некоторые еще не дошли до нас, но они идут, как идут колебания света от звезд, еще не видимых для нашего глаза.

13 ИЮЛЯ (Устройство жизни)

Нельзя приводить существующий порядок в оправдание своих поступков. Существующий порядок не есть что-либо постоянное; он подлежит постоянному изменению, переходу от худшего к лучшему. И переход этот может совершиться только благодаря нашему несогласию с существующим устройством.

1

Пока развитое меньшинство, поглощая жизнь поколений, едва догадывалось, отчего ему так ловко жить, пока большинство, работая день и ночь, не совсем догадывалось, что вся выгода работы — для других, и те и другие считали это естественным порядком, — мир антропофагии мог держаться Люди часто принимают предрассудок, привычку за истину — и тогда она их не теснит. Но когда они однажды поняли, что их истина вздор, — дело кончено. Тогда только силою можно заставить делать то, что человек считает нелепым:

Герцен

2

Все наши благотворительные учреждения, все наши карательные законы, все наши ограничения и запрещения, которыми мы стараемся предупредить и пресечь преступления — что такое они, в лучшем случае, как не выдумки дурака, который, взвалив весь груз в корзинку с одной стороны осла, решил помочь несчастному животному, навалив столько же камней в корзинку с другой его стороны?

Генри Джордж

3

Отвратительная бедность, кишащая в самых центрах нашей цивилизации, преступления, развращенность и хищничество, порождаемые ею, являются следствием наших законов о земле, не желающих знать простого закона справедливости, настолько простого и ясного, что его признают даже наиболее грубые из дикарей. То, что по самой природе своей является нашим правом от рождения, сделано исключительной собственностью некоторых лиц, и то, что в силу естественного закона должно бы быть общим фондом, из которого покрывались бы все наши общественные нужды, мы отдаем немногим людям, с тем чтобы они господствовали над своими собратиями. И вот одни обжираются, в то время как другие голодают, и средств расточается более, чем сколько нужно было, чтобы содержать всех в роскоши.

Генри Джордж

4

Мудрое потребление гораздо труднее мудрого производства. Что двадцать человек с трудом произведут, то один легко может потребить, и вопрос жизни, как для каждого отдельного лица, так и для целого народа, состоит не в том, сколько он произведет, а в том, на что эти продукты тратятся.

Люди обыкновенно утверждают, что личная практическая деятельность бессильна сколько-нибудь повлиять на изменение или задержку обширной системы современной промышленности или способов производства и торговли.

Я же, вдумываясь в ту массу умных разговоров, которая входит в одно длинное ухо мира и выходит из другого, не производя ни малейшего впечатления на его ум, испытываю иногда непреодолимое желание попытаться весь остаток жизни употребить на то, чтобы молча делать то дело, которое я считаю разумным, и никогда ни о чем больше не говорить.

Джон Рёскин

5

Не должны ли мы стремиться к такому идеалу народной жизни, при котором возвышение по ступеням общественной лестницы будет не столько пленять, сколько страшить лучших людей?

Джон Рёскин

б

Мы очень много изучали и усовершенствовали в последнее время великое изобретение цивилизации — разделение труден только мы даем ему ложное название. Правильно вы-ражаясь, надо сказать: не работа разделена, но люди разделены на частицы людей, разломлены на маленькие кусочки, на крошки; так что та малая часть рассудка, которая, оставлена в человеке, недостаточна, чтобы сделать целую булавку целый гвоздь, и истощается на то, чтобы сделать кончик булавки или шляпку гвоздя. Правда, что хорошо и желательно делать много булавок в день; но если бы только мы могли видеть, каким песком мы полируем их — песком человеческой души, то мы бы подумали о том, что это тоже и невыгодно.

Можно заковывать, мучить людей, запрягать их, как скот, убивать, как летних мух, и все-таки такие люди в известном смысле, в самом лучшем смысле, могут оставаться свободными. Но давить в них бессмертные души, душить и превращать в гниющие обрубки младенческие ростки их человеческого разума, употреблять их мясо и кожу на ремни, для того чтобы двигать машинами, — вот в чем истинное рабство. Только это унижение и превращение человека в машину заставляет рабочих безумно, разрушительно и тщетно бороться за свободу, сущности которой они сами не понимают. Озлобление их против богатства и против господ вызвано не давлением голода, не уколами оскорбленной гордости (эти две причины производили свое действие всегда; но основы общества не были никогда так расшатаны, как теперь). Дело не в том, что Люди дурно питаются, но в том, что они не испытывают удовольствия от той работы, посредством которой они добывают хлеб, и потому Они смотрят на богатство как на единственное средство удовольствия.

Не в том дело, что люди страдают от презрения к ним высших классов, но в том, что они не могут переносить свое собственное к себе презрение за то, что чувствуют, что труд, к которому они приговорены, унизителен, развращает их, делает их чем-то меньше людей. Никогда высшие классы не проявляли столько любви и симпатии к низшим, как теперь, а между тем никогда они не были так ненавидимы ими.

Джон Рёскин

7

Если государство управляется на началах разума, то надо стыдиться, если есть бедность и нищета; если же государство; управляется не на началах разума, то надо стыдиться богатства и почестей.

Китайская мудрость

Для осуществления закона Бога, насколько он Выяснен нам, нужно наше усилие, и усилие это делается людьми, и, как ни медленно, мы все-таки приближаемся к этому осуществлению.

14 ИЮЛЯ (Приближений Царства Божия)

Царство Божие есть осуществление среди людей закона Бога и той мере, в которой он открыт Им.

1

Куда денется нищета, если каждый будет искать прежде всего Царствия Божия и правды. Его? То есть если, добровольно покоряясь закону Бога, каждый будет стремиться к добросовестному исполнению обязанностей, налагаемых этим законом?

Нищета — дочь несправедливости, любостяжания, преступного презрения к священным обязанностям человечества, — столь общего и постоянного нарушения их, что мы, вследствие ужасающего помрачения нашей совести, привыкли даже считать нищету необходимым условием порядка жизни. Итак, да приидет Царствие Твое, Господи; да будет закон Твой законом обновления мира; да не будет нагота уделом трех четвертей человеческою рода; да будет мир не жилищем ожесточенных и вредящих друг другу врагов, а жилищем братьев рвущихся друг к другу на помощь Умножаясь ежедневно, да сплотятся сыны Божии для уничтожения зла, для низложения храма сатаны и для построения Твоего храма из его развалин.

Ламенэ

2

Тогда только можно будет с полным основанием сказать, что пришло к нам Царствие Божие, когда открыто признана будет необходимость перехода церковной веры во всеобщую разумную религию. Пусть полное осуществление этого царствия бесконечно удалено от нас; но в этом установлении всеобщей разумной религии вместо церковных вер, как в развивающемся и потом размножающемся зародыше, содержится уже все то, что должно просветить мир и овладеть им.

В жизни мира тысячи лет как один день. Мы должны терпеливо работать над этим осуществлением и ждать его.

Кант

3

Царство Божие на земле — это конечная цель и желание человечества («Да приидет царствие Твое»). Христос приблизил к нам это Царство, но люди не поняли его и воздвигли у нас царство попов, а не Царство Бога.

Кант

4

Приходит время, когда обрядовое, словесное богослужение, притягивающее людей к себе своей поэзией и благолепием, и насильническое общественное устройство, считающееся неизбежным условием жизни, будут вытеснены разумением о жизни человека! Приходит время Царства Небесного, Царства Бога на земле, когда сама жизнь наша в наших делах вся наполнится сознательным исполнением закона Бога.

Требуется одно главное, требуется понять религию в ее истинном значении: не в смысле колдовства и мороченья людей, а в смысле истинной науки, разумения о жизни человека, — понять так, чтобы под богослужением разуметь не что-нибудь таинственное, сверхъестественное, чего без попа, без благодати сделать нельзя, я понимать пол богослужением любовь к Богу и ближнему, служение ближнему, деятельность на благо ближнего, на благо общее, — чтобы понимать под богослужением делание добра.

Бука

Царство Божие внутри вас есть. И потому ищите Царства Божия в себе, и остальное все сделается так, как только мы можем желать.

НЕДЕЛЬНОЕ ЧТЕНИЕ

Составленное Львом Толстым по прочитанным книгам

I
УСТРОЙСТВО МИРА

Мир — это общество такое, каким оно было во времена Иисуса и каково оно в сущности и теперь, так как восемнадцать веков христианства не изменили его основ, а только смягчили их проявления. Несмотря на изменение внешних форм, это общество держится везде на силе и себялюбии.

Повелевают только потому, что имеют власть; угнетают, мучают потому, что повелевают для себя. Таков мир, и между миром и Иисусом вечная борьба, потому что то, чего хочет Иисус, прямо противоположно тому, чего хочет мир. Иисус хочет, чтобы люди были свободны, чтобы, будучи равными перед общим отцом, они были равны и друг перед другом, чтобы братская любовь соединила их в одну семью. Мир же хочет подчинения почти всех некоторым; хочет не братьев, но малых и великих, — малых, лишенных всяких прав, и великих, которым бы они принадлежали и которые располагали бы ими как хотят.

Иисус хочет, чтобы власть была служением; мир хочет, чтобы она была господством! Поэтому Иисус осуждает мир, и мир ненавидит Иисуса, и ненависть эта, распространяясь на учеников Иисуса, подвергает их гонениям от мира. Если бы мир терпел их, если бы между ним и ими была бы связь какая бы то ни было, они были бы учениками Иисуса, но изменниками его учению, соучастниками того, кто предал его поцелуем.

Итак, вы — те, которые хотите того, чего хотел Иисус, те, которых Он избрал для того, чтобы продолжать Его дело, будьте готовы к тому, что ожидает вас в мире; но знайте и то что мир не будет сильнейшим до конца, а будет побежден, потому что та истина, которая должна победить, уже начинает светиться перед глазами всех, начинает шевелить все совести, и мир тщетно старается убить ее, как он убил Иисуса. Времена приближаются, глухой ропот предвещает освобождение; со всех сторон слышен треск разрывающихся цепей; сильные смущены — чувствуют, что они слабеют; слабые же поднимают голову. Должна произойти последняя битва. Пусть всякий твердо стоит в этой битве, решающей вопрос о том, будет ли человечество освобождено Христом по Его обещанию или вечно будет рабом сынов того, кто был человекоубийцей от начала.

Ламенэ

II
ОТНОШЕНИЕ ПЕРВЫХ ХРИСТИАН К ВОЙНЕ

«Безумствует мир во взаимном кровопролитии, и убийство, считаемое преступление, когда люди совершают его поодиночке, именуется добродетелью, если делается скопищем». Так писал в третьем веке знаменитый Киприан, говоря про воинство.

Так же относилась к войне и вся христианская община первых веков до пятого века. Христианская община определенно признавала в лице своих руководителей, что христианам запрещено всякое убийство, а потому и убийство на войне.

Перешедший в христианство во втором веке философ Тациан считает убийство на войне так же недопустимым для христиан, как и всякое убийство, и почетный воинский венок считает непристойным для христианина. В том же столетии Афинягор Афинский говорит, что христиане не только сами никогда не убивают, но и избегают присутствовать ири убийствах.

В третьем столетии Климент Александрийский противопоставляет языческим «воинственным» народам «мирное племя христиан». Но всего яснее выразил отвращение христиан к войне знаменитый Ориген. Прилагая к христианам слова Исаии, что придет время, когда люди перекуют мечи на серпы и копья на плуги, он совершенно определенно говорит: «Мы не поднимаем оружия ни против какого народа, мы не учимся искусству воевать, ибо через Иисуса Христа мы сделались детьми мира». Отвечая на обвинение Цельзом христиан в том, что они уклоняются от военной службы, так что, по мнению Цельза, если только Римская империя сделается христианской, она погибнет, Ориген говорит, что_хрис-тиане больше других сражаются за благо императора, сражаются за него добрыми делами, молитвой и добрым влиянием на людей. Что же касается борьбы оружием, что совершенно справедливо, говорит Ориген, что христиане не сражаются вместе с императорскими войсками и не пошли бы даже в том случае, если бы император их к этому принуждал.

Так же решительно высказывается и Тертуллиан, современник Оригена, о невозможности христианину бытъ военным. «Не подобает служить знаку Христа и знаку дьявола, — говорит он про военную службу, — крепости света и крепости тьмы; не может одна душа служить двум господам. Да и как воевать без меча, который отнял сам Господь? Неужели можно упражняться мечом, когда Господь сказал, что каждый, взявшийся за меч, от меча погибнет? И как будет участвовать в сражении Сын мира?»

В четвертом веке Лактанций говорит то же. «Не должно быть никакого исключения в заповеди Божьей, что убить человека всегда грех, — говорит он. — Носить оружие христианам не дозволено, ибо их оружие — только истина». В правилах египетской церкви третьего века и в так называемом «Завещании господа нашего Иисуса Христа», безусловно, запрещено всякому христианину поступать на военную службу под страхом отлучения от церкви.

В «Деяниях святых» много примеров христианских мучеников первых веков, пострадавших за отказ продолжать службу в римских легионах.

Так, Максимилиан, приведенный в присутствие по отбыванию воинской повинности, на первый вопрос проконсула о том, как его зовут, отвечал: «Мое имя христианин, и потому я сражаться не могу». Несмотря на это заявление, его зачисляли в солдаты, но он отказался от службы. Ему было объявлено, что он должен выбрать между отбыванием воинской повинности и смертью. Он сказал: «Лучше умру, но не могу сражаться». Его отдали палачам.

Марцеллий был сотником в Троянском легионе. Поверив в учение Христа и убедившись в том, что война — нехристианское дело, он в виду всего легиона снял с себя военные доспехи, бросил их на землю и объявил, что, став христианином, он более служить не может. Его посадили в тюрьму, но он и там говорил: «Нельзя христианину носить оружие». Его казнили.

Вслед за Марцеллием отказался от военной службы служивший в том же легионе Касьян. Его также казнили. При Юлиане Отступнике отказался продолжать военную службу Мартын, воспитавшийся и выросший в военной среде. На допросе, сделанном ему императором, он сказал только: «Я — христианин и потому не могу сражаться».

Первый вселенский собор (325 г.) ясно определил строгую эпитимию за вторичное поступление в войска христиан, оставивших службу. Подлинные слова этого постановления в переводе, признанном православною церковью, таковы:

«Благодатию призванные к исповедыванию веры и первый порыв ревности явившие и отложившие воинские поя-сы, но потом, аки псы, на свою блевотину возвратившиеся… таковые 10 лет да припадают к церкви, прося прощения, по трилетнем слушании Писания в притворе».

Оставшимся в войсках христианам вменялось в обязанность во время войны не убивать врагов. Еще в четвертом веке Василий Великий рекомендует в течение трех лет не допускать до причащения солдат, виновных в нарушении этого постановления.

Таким образом, не только в первые три века христианства, во время гонений на христиан, но и в первые времена торжества христианства над язычеством, когда христианство было признано господствующей, государственной религией, в среде христиан еще держалось убеждение, что война несовместима с христианством. Ферруций высказал это определенно и решительно (и был за это казнен):

«Не дозволено христианам проливать кровь, даже в справедливой воине и по Приказу христианских государей».

В четвертом веке Люцифер, епископ Кальярский, учит, что даже самое дорогое для христиан благо — свою веру — они должны защищать «не убийством других, а собственной смертью». Павлин, епископ Ноланский, умершийв 431 году, еще грозил вечными муками за службу кесарю с оружием в руках.

Таков был взгляд христиан первых четырех веков на отношение христианства к военной службе.

(Составлено по книгам: барона Таубе «Христианство и международный мир» и Руинарта «Деяния первых мучеников». )

[Составлено Н. Н. Гусевым. Под редакцией Л. К Толстого.]

III
ПИСЬМО КРЕСТЬЯНИНА ОЛЬХОВИКА, ОТКАЗАВШЕГОСЯ ОТ ВОЕННОЙ СЛУЖБЫ

«1895 года октября 15 дня я был призван к отбыванию воинской повинности. Когда пришла очередь мне тянуть жребий, я сказал, что жребия тянуть не буду. Чиновники посмотрели на меня, потом поговорили друг с другом и спросили меня, почему я не буду тянуть.

Я отвечал, что это потому, что я ни присягать, ни ружья брать не буду.

Они сказали, что это дело будет после, а жребий тянуть надо.

Я опять отказался. Тогда велели тянуть старосте жребий. Староста вытянул; оказался №674. Записали.

Входит воинский начальник, вызывает меня в канцелярию и спрашивает: «Кто тебя всему этому научил, что ты не хочешь присягать?»

Я отвечал: «Сам научился, читая Евангелие».

Он говорит: «Не думаю, чтобы ты сам понял так Евангелие; ведь там все непонятно; чтобы понимать, для этого надо много учиться».

На это я сказал, что Христос учил не мудрости, потому что самые простые неграмотные люди и те понимали его учение.

Тогда он сказал солдату, чтобы отправил меня в команду. С солдатом мы пошли в кухню, там пообедали.

После обеда стали спрашивать меня, почему не присягал.

Я сказал: «Потому что в Евангелии сказано: не клянись вовсе».

Они удивились; потом спросили: «Да разве это есть в Евангелии? А ну найди».

Я нашел, прочитал; они послушали.

«Хотя и есть, а все-таки нельзя не присягать, потому что замучат».

Я сказал на это: «Кто погубит земную жизнь, тот наследует жизнь вечную».

20 числа меня поставили в ряд с другими молодыми солдатами и рассказали нам солдатские правила. Я им сказал, что я ничего этого делать не буду. Они спросили: «Почему?»

Я сказал: «Потому что, как христианин, не буду носить

оружия и защищаться от врагов, потому что Христос велел любить и врагов».

Они сказали: «Да разве только ты один христианин? Ведь мы же вот христиане».

Я сказал: «Про других я ничего не знаю, знаю только про себя, что Христос говорил делать то, что я делаю».

Он опять сказал: «Если ты не будешь заниматься, то я тебя сгною в тюрьме».

На это я сказал: «Что хотите, то и делайте со мной, а служить я не буду».

Сегодня смотрела комиссия. Генерал говорил офицерам: «Какие убеждения находит этот молокосос, что отказывается от службы! Какие-нибудь миллионы служат, а он один отказывается. Его выпороть хорошенько розгами, тогда он оставит свои убеждения».

Ольховика арестовали и сослали в Якутскую область.

15 ИЮЛЯ (Слияние своей воли с волей Бога)

Телесная жизнь моя подлежит страданиям и смерти, и никакие усилия мои не могут избавить меня ни от страданий, ни от смерти. Духовная же жизнь моя не подлежит ни страданиям, ни смерти. И потому спасение мое от страданий и смерти только в одном: в перенесении моего сознания в свое духовное «я».

1

Есть два способа познания внешнего мира.

Один — самый грубый и неизбежный — способ познавания пятью чувствами. Если бы этот способ познания был один, то из этого способа познания не сложился бы в нас тот мир, который мы знаем, а был бы бессмысленный хаос.

Другой способ — в том, чтобы, познав любовью к себе себя, познать тою же любовью другие существа: людей, животных, растения, камни, небесные тела, и опять, посредством любви, отношения существ между собою и из этих отношений образовать весь мир, как мы знаем его.

Этот способ познания есть восстановление нарушенного первым способом познания единения между существами. Способ познания этот основан на любви, т. е. на слиянии себя со всеми другими существами, с Богом.

2

…не Моя воля, но Твоя да будет. Лк. 22, 42.

…но не чего Я хочу, а чего Ты. Мрк.14,36.

…не как Я хочу, но как Ты. Мф. 26, 39.

3

Одно только нужно: сознавать Бога. Все чувства, все силы души и ума, все внешние средства понимания суть только просветы на божество, суть только способы обожать Бога. Надо уметь оторваться от всего, что может быть потеряно, и привязаться исключительно к вечному и основному, всем же остальным наслаждаться, как данным взаймы на время. Обожать, понимать, принимать, чувствовать, давать, действовать — вот твой закон, твои долг, твое счастье, твое небо, — пусть будет что будет, хотя бы и смерть. Установи внутреннее согласие, живи перед Богом, в общении с Ним и предоставь вечным силам, с которыми не можешь бороться, руководить твоею жизнью. Если смерть еще не берет тебя, тем лучше. Если она унесет тебя, опять тем лучше. Если она убьет тебя наполовину, все-таки тем лучше: она закрывает для тебя поприще успеха для того, чтобы открыть тебе поприще подвига, самоотречения, нравственного величия. Всякая жизнь имеет свое величие, и так как тебе невозможно выйти из Бога, то лучше сознательно избрать Его своим обиталищем.

Амиель

4

Сколько нравственных мучений — и все это, чтобы умереть через несколько минут! Чем интересоваться и зачем?

Но ведь время — ничто, и жизнь твоя полна, и сей день стоит сотни лет, если ты в течение этого дня найдешь Бога.

Амиель

5

Центр жизни не в мысли, не в чувстве, не в воле, даже не в сознании, насколько оно мыслит, чувствует и хочет, потому что нравственная истина может быть усвоена всеми этими средствами и все-таки ускользнет от нас. Глубже нашего сознания находится наше существо: наша сущность, наша истинная основа. Только те истины, которые входят в эту область, сделали нами самими, неожиданно и невольно, инстинктивно и бессознательно только те составляют действительную нашу жизнь, т. е. наше истинное «я». Пока мы различаем какое-либо пространство между истиной и нами, мы вне ее. Мысль, чувство, желание, сознание жизни — все это не есть еще жизнь. В сущности, мы можем найти мир и спокойствие только в жизни, и в жизни вечной. Жизнь же вечная — это жизнь божественная, это Бог. Быть божественным существом — вот в чем, стало быть, цель жизни: только тогда истина не может быть нами утрачена, потому что она уже не вне нас, ни даже в нас, но мы составляем истину, а истина нас; мы тогда истина, воля и дело Божие. Свобода делается тогда нашей природой, творение составляет одно с Творцом, соединяется с ним любовью, делается тем, чем оно должно быть. Его воспитание окончено, и начинается его окончательное блаженство. Солнце времени заходит, и появляется свет вечного блаженства.

Амиель

6

Сущность любви к Богу состоит в стремлении души и влечении ее к Создателю, чтобы слиться с Его высшим светом.

Талмуд

7

Если ты хочешь достигнуть познания всеобъемлющего «я», то ты должен прежде всего узнать самого себя. Для того чтобы познать самого себя, ты должен пожертвовать своим «я» всемирному «я». Жертвуй своей жизнью, если ты хочешь жить в духе. Удаляй свои мысли от внешних вещей и всего, что представляется извне. Старайся удалять от себя возникающие образы, для того чтобы они не кидали темной тени на твою душу.

Твои, тени живут и исчезают. То, что в тебе вечно, то, что разумеет, принадлежит непреходящей жизни. Это вечное есть существо, которое было, есть и будет и час которого не пробьет никогда.

Браминская мудрость

То, что мы называем счастьем и несчастьем нашего животного «я», вне нашей Воли, зависит от высшей Воли; но благо или зло нашего духовного «я» зависит от нас, от нашей покорности или непокорности этой высшей Воле.

16 ИЮЛЯ (Слово)

Ничто так не поощряет праздности, как пустые разговоры. Если бы люди молчали и не говорили тех пустяков, которыми они отгоняют от себя скуку праздности, они не могли бы переносить ее.

1

Тот, кто много говорит, редко приводит в действие свои слова. Мудрый же человек всегда боится, чтобы слова его не превзошли его дел.

Китайская мудрость

2

Мудрые не говорят пустых слов, боясь того, чтобы дела их не были несоответственны их словам.

Китайская мудрость

3

Прежде думай, потом говори! Остановись, прежде чем тебе скажут: «довольно». Человек выше животного способностью речи, но он ниже его, если делает недолжное употребление из нее.

«Гулистан» Саади

4

Не отвечай безумцу в духе его безумия, чтобы не быть подобным ему.

5

Пребывающий в безмолвии легко возносится к Богу; рассеяние и пустые разговоры влекут за собою скуку и раздражительность.

Из «Благочестивых мыслей»

6

Из тысячи раз, когда мы раскаемся в том, что говорили, едва ли случится один раз раскаяться в том, что промолчали.

7

Больше всех говорит тот, кому нечего сказать.

8

Если вы желаете удержать человека от какого-нибудь поступка, заставьте его разговориться на эту тему: чем больше люди говорят, тем меньше у них склонности делать.

Карлейль

Чем меньше будешь говорить, тем больше будешь работать.

17 ИЮЛЯ (Насилие)

Сегодня я пишу эти строки своей Исповеди 17.07.22 в 16:45 Воскресенье, делая вставку из «Круга чтения» Толстого.

Основа устройства древнего общества — насилие; основа устройства общества, свойственного нашему времени, — разумное согласие и отрицание насилия.

1

Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую.

Мф. гл. 5, ст. 38—39.

2

Тот, кто искусен в пользовании людьми, бывает смирен. Это называется добродетелью непротивления. Это называется согласованием с Небом.

Лао-Тсе

3

Те, которые думают, что нельзя руководить людьми иначе, как насилием, пренебрегая их разумом, делают с людьми то же, что делают с лошадьми, ослепляя их, чтобы они смирнее ходили по кругу.

4

Так называемые образованные люди, — те, которые должны бы давать пример того отношения к насилию, которое свойственно разумному существу, — ученые, либеральные, революционные даже люди рассуждают, осуждают, проповедуют свободу, достоинство человека. Но все это до тех пор, пока не свистнут ему, чтобы он шел под хомут. И кончаются все рассуждения и весь либерализм и толки о свободе; и наряжают его в пеструю ливрею, дают в руки ружье или саблю и велят ему бегать, и прыгать, и стоять, и вертеться, и надевать шапку, и кланяться, и кричать «ура», и, главное, быть готовым по приказанию убить отца родного, и он — либерал, ученый, революционер, проповедник свободы — прыгает, и кланяется, кому велят, и кричит «ура», и готов с ружьем убить, кого прикажут.

Так что те самые люди, — образованные, которым естественнее всего было бы стремиться к приведению жизни в согласие с сознанием, — люди эти не верят в то, о чем проповедуют, чему учат.

5

Для чего же разум людей, если на них можно воздействовать только насилием?

Во всех случаях, где употребляется насилие, прилагай разумное убеждение, и ты редко потеряешь в мирском смысле, в духовном же сознании испытаешь полное удовлетворение.

18 ИЮЛЯ (Божественная природа души)

Веруя в вечную жизнь, люди веруют только в то, что начало жизни духовно и потому невременно.

1

Человек, преступивший закон, думает, что со смертью вполне уже кончится его жизнь; такой человек способен склоняться ко всему злому.

Буддийская мудрость [Дхаммапада]

2

В душе нашей лежит зародыш истины бессмертия. Он лежит в разуме, который видит неполноту нашего существования в этом мире, требующую продолжения для достижения своей цели. Зародыш этот — в нашей жажде счастья, столь сильной, что она никогда не может Быть удовлетворена в этом мире. Зародыш этот — в любви к добру, которая по мере того, как мы воспитываем ее, пробуждает в нас стремление к полному совершенству и единению с Совершенным.

Чаннинг

3

Люди не знают ничего о том мире и потому желают остаться здесь. Самое большое желание их — это жить в этом мире вечно. Но птица, побывавшая в цветущем саду, не хочет быть запертой в клетке. Если она и попадет в клетку, она будет желать вырваться из нее, чтобы снова возвратиться в сад. Так и человек: когда он будет освобожден от тела, он не захочет возвратиться в него. Разве есть такой ребенок, который, родившись, снова пожелал бы возвратиться в чрево матери? Разве есть человек, который, будучи освобожден из тюрьмы, захотел бы снова вернуться в нее? Разве есть птица, которая, ускользнув из клетки, захочет снова быть запертой в ней? Так и человек не будет бояться предстоящего ему освобождения от тела, если он не привязан к телесной жизни.

Таблички бабидов

4

Человек познает, что он не умрет, только тогда, когда он познает то, что он никогда не рождался, а всегда был, есть и будет.

Человек поверит в свое бессмертие только тогда, когда он поймёт, что его жизнь не есть волна, а есть то вечное движение, которое в этой жизни проявляется только волною.

5

Думать о смерти нечего, но надо жить ввиду ее. Вся жизнь ввиду смерти становится торжественна, значительна, истинно плодотворна и радостна. Она становится такою и потому, что она всякую минуту может прекратиться, и потому, что ввиду смерти нельзя не делать того одного, что нужно для неумирающей жизни, т.е. для Бога. А когда так живешь, жизнь становится радостной, и нет того пугала смерти, которое отравляет жизнь людей, живущих одной животной жизнию. Страх смерти обратно пропорционален хорошей жизни. При святой жизни этот страх — нуль.

Тому, кто верите то, что жизнь не началась с рождением и не кончится со смертью, легче жить доброй жизнью, чем тому, кто не понимает этого и не верит этому.

19 ИЮЛЯ (Простота)

Истинно полезное, истинно добро и потому истинно великое всегда просто.

1

Язык правды прост.

Сенека

2

Доброе свойственно человеку, и потому все доброе просто и незаметно.

3

Истинное величие человеческой жизни почти всегда совершенно невидимо. Очень может быть, что перед нами молчаливо и тайно совершается величайший подвиг, великодушнейшая жертва, зарождается возвышеннейший замысел, а мы и не подозреваем этого. Я верю, что такое величие очень обыкновенно среди многих людей, имен которых мы не слышим и не знаем. Я уверен, что среди так называемого простого народа чаще встречаются мужественно перенесенные страдания, чаще встречаются неприкрашенная правда, твердая вера и то истинное великодушие, которое отдает то, что необходимо дающему, и, главное, чаще, чем между богатыми, встречается верное понимание смысла жизни и смерти.

По Чаннингу

4

Часто самые простые, неученые и необразованные люди вполне ясно, сознательно и легко воспринимают истинное, разумное учение жизни, тогда как часто самые ученые люди именно этой своей ученостью лишены возможности воспринять то, что одно нужно им и всякому человеку.

5

Для того чтобы прокормиться, одеться и иметь жилище, нужно очень немного, остальное же приобретается для того, чтобы приспособиться к чужим вкусам или чтобы затмить других.

Восточная мудрость

6

Простота жизни, языка, привычек придает силу народу, а роскошь жизни, вычурность языка и изнеженность привычек ведет к слабости и погибели.

Джон Рёскин

7

Самые ясные понятия часто затемняются сложными рассуждениями.

Цицерон

Если хочешь найти пример для подражания, то ищи его среди простых, смиренных людей. Только там истинное, не только не выставляющееся, но не сознающее себя величие.

20 ИЮЛЯ (Сострадание и вегетарианство)

Сострадание к живым существам вызывает в нас чувство, подобное телесной боли. И так же как можно загрубеть к телесной боли, можно загрубеть и к боли сострадания.

1

Сострадание ко всем живым существам есть самое верное и надежное ручательство в нравственном поведении. Кто истинно сострадателен, тот наверное никого не оскорбит, не обидит, никому не сделает больно, ни с кого не взыщет, каждому простит, так что все его поступки будут носить печать справедливости и человеколюбия. Пусть кто-нибудь скажет: «Это — человек добродетельный, но он не знает жалости», или: «Это — несправедливый и злой человек, но он очень жалостлив», — и вы почувствуете противоречие.

Шопенгауэр

2

Полно вам, люди, себя осквернять недозволенной пищей!

Есть у вас хлебные злаки; под тяжестью ноши богатой

Сочных, румяных плодов преклоняются ветви деревьев;

Грозди на лозах висят наливные; коренья и травы

Нежные, вкусные зреют в Полях; а другие —

Те, что грубее, — огонь умягчает и делает слаще;

Чистая влага молочная и благовонные соты

Сладкого меда, что пахнет душистой травой — тимианом,

Не запрещается вам. Расточительно-щедро все блага

Вам предлагает земля; без жестоких убийств и без крови

Вкусные блюда она вам готовит.

Лишь дикие звери

Голод свой мясом живым утоляют; и то не все звери:

Лошади, овцы, быки — ведь травою питаются мирно,

Только породы свирепые хищников: лютые тигры,

Львы беспощадно жестокие, жадные волки, медведи

Рады пролитию крови…

И что за обычай преступный,

Что за ужасная мерзость: кишками кишок поглощенье!

Можно ль откармливать мясом и кровью существ нам подобных

Жадное тело свое и убийством другого созданья, —

Смертью чужою — поддерживать жизнь?

Нам, окруженным так щедро дарами земли благодатной,

Матери нашей кормилицы, — нам, — не животным, а людям,

Жадно зубами жестокими рвать и терзать с наслажденьем

Клочья израненных трупов, как лютые дикие звери?

Разве нельзя утолить, не пожертвовав жизнью чужою,

Люди, ваш голод неистовый, алчность утроб ненасытных?