Бесплатный фрагмент - Ироничные истории о…

Как я изучала французский язык

Французский шансон я обожала с детства, могла часами слушать любимых шансонье, замирая от их бархатных голосов и чудесной музыки, но мне хотелось наслаждаться также и словами песен, точно знать, о чем они там поют. Поэтому я решила записаться на курсы французского языка. У французов, так уж получилось, даже шлягер на производственную тематику звучит так гимн любви. Ну, это свойство языка такое — «мур-мур, лямур-р-р-р». Поэтому, когда я балдела под песню Сержа Генсбура и Джейн Биркин «Je t’aime» («Я тебя люблю»), мне хотелось точно знать, отчего это они так шумно дышат. Действительно ли певцы поют об «этом самом» или занимаются дыхательной гимнастикой йогов. И не надо крутить пальцем у виска. Большинство граждан, не владеющих французским языком, свято уверены, что в песне Мари Ляфоре «Viens, viens» («Вернись, вернись»), повествуется о страданиях брошенной возлюбленной, а в действительности это монолог маленькой девочки, обращенный к блудному папаше, променявшему семейный очаг и малолетнюю дочурку на прелести молодой любовницы. Поэтому, не доверяя коварным французам, я пошла изучать язык, чтобы понимать смысл их песен без переводчиков. Итак — «Аллонз анфан де ля патри-и-и-ие!» («Вперед, сыны отечества»), на государственные курсы иностранных языков!

Во времена моей юности изучение французского расценивалось примерно так же, как если бы в настоящее время кто-то по доброй воле пошел зубрить латынь или древнегреческий. Люди практичные шли изучать английский язык — конечно, не для того, чтобы разъезжать по заграницам. В СССР это было уделом избранных. Но переводчикам английской технической и научной литературы платили неплохо. Посещение же курсов французского в глазах окружающих выглядело легкой придурью. Когда тебе почти двадцать пять лет, а ты бегаешь после работы зубрить неправильные глаголы — это, честно говоря, вызывает оторопь и недоумение у друзей и знакомых.

«Двадцать пять! Ты ведь уже старая дева! Сходила бы лучше на танцы в военное училище!» — советовали мне мои более практичные подруги, с сожалением взирая на убогую. Я в свою очередь с сожалением смотрела на них. Выросшая в семье военного, я прекрасно понимала, что молодые мускулистые лейтенанты хороши только на танцах, а в повседневной жизни мало подходят на роль героев романа. Тем более что у половины из них были верные шансы загреметь после окончания училища в Забайкальский военный округ или на благословенную Кушку. А там романтический флер военной жизни испаряется, как правило, сразу и навсегда.

На родных же курсах публика подбиралась хоть и с легкой французской придурью, но предсказуемая, с общими интересами и одним кругом чтения. Во времена моей молодости денег было мало у всех, а у молодых людей особенно. Поэтому приглашение в ресторан всегда проходило у тогдашних ухажеров под лозунгом «Кто девушку бифштексом кормит, тот ее и в постель танцует!» А вот наши сокурсники приглашали девушек в общепит просто так, из эстетических соображений. Правда, они с трудом подпадали под термин «молодые». Для моего двадцатипятилетнего мироощущения это были «пожилые сорокалетние дяденьки».

В то время, пока я упивалась бархатными голосами шансонье, мурчащих нежно о любви большой и страстной, мои неугомонные подруги с завидным упорством пытались меня с кем-нибудь познакомить. Но претенденты в женихи вели себя подозрительно однообразно: после скромной увертюры в виде похода в кино и дохлого букетика из трех гвоздик они решительно шли на штурм, задавая жизненно важный для будущих супругов вопрос — чем я занимаюсь в жизни и что я умею делать. Я воодушевленно сообщала, что хожу на курсы французского, очень люблю театр и (скромно потупившись) обожаю французских шансонье. После такой тирады глаза претендента как-то сразу теряли фокусировку, замутнялись, и после продолжительной паузы в столь конструктивной беседе неизбежно следовал самый главный вопрос, ради которого, как я понимаю и заводился весь тот сыр-бор: «Ну а хоть борщ-то ты готовить умеешь?» Борщ я готовить умела, но, преисполненная коварства, бодро заявляла, что готовить не люблю, борщей не варю и котлет не жарю. После этого разговор увядал окончательно и бесповоротно, как и принесенные гвоздики, и несостоявшийся жених навсегда растворялся в вечерних сумерках, чтобы больше никогда не появляться на моем жизненном пути.

Естественно, запасы женихов, проживающих в нашем городе, были быстро исчерпаны, тучные стада любителей борща перекочевали в семейные стойбища, а я с тех пор могла спокойно наслаждаться сладостными призывами, льющимися из моего кассетника: «Мы пойдем туда, куда захочешь, когда захочешь…» — и никаких борщей! «Не бросай меня» — и ни слова о котлетах! Разве что виртуальные любовники могли скромно попросить сделать им чашечку кофе, не загоняя женщину на кухонные галеры! «Сделай мне хороший кофе, а я тебе расскажу одну историю…» Для романтически настроенной почти уже тридцатилетней дурынды это звучало вполне приемлемо и ненавязчиво.

Таким образом, под сурдинку магнитофона я и дожила до перестройки, которая резко изменила как мою судьбу, так и жизни многих других людей. В эту незабвенную эпоху случилось так, что учителя, библиотекари и прочая интеллигентная шушера оказались никому не нужны. Шансов найти работу, за которую платили бы деньги и на которые можно было бы купить не только проездной билет на работу, но и что-нибудь покушать, стало миссией почти невыполнимой. Даже свежеприобретенный диплом секретутских курсов положения дел не менял. Все новые русские поголовно хотели иметь на посту секретарш знойных красоток с ногами от горла́. Мои ноги были нормальной длины и тянулись не от горла, а от того места, из которого им и полагается расти. Плюс у меня был отягчающий фактор — возраст. Мне уже было за тридцать, что позволяло вальяжным нуворишам задавать на собеседовании вопросы типа «А почему вы еще не замужем?», «А как вы относитесь к мужчинам?».

Правда, несмотря на ущербные ноги, у меня было два спасительных костыля в виде перманентно изучаемого французского и почти забытого и нелюбимого английского языка, что и позволило мне выдержать конкуренцию с молодыми знойными секситутками. Я устроилась на работу сначала в фирмешку, торговавшую иностранной периодикой, а потом трудилась на барыг, спекулировавших импортными фруктами. Потеряв изрядную долю здоровья, но приобретя солидный жизненный и коммерческий опыт, я ухитрилась сэкономить небольшую сумму тугриков, чтобы позволить себе поехать в отпуск за границу. Одна старинная подруга, с которой мы, кстати, познакомились на курсах, жившая к тому времени уже с десяток лет в Америке, предложила приехать к ней в гости.

К великому удивлению всех моих знакомых, я смогла не только оформить визу в Штаты, но и выбила транзитную визу во Францию, так как не воспользоваться случаем и не убить одним выстрелом сразу двух зайцев было бы глупо. Разве я могла раньше даже в самых смелых мечтах представить, что смогу исполнить заветнейшее свое желание — провести несколько дней в Париже и пошляться не только по Елисейским полям («Oh, Champs Elysees!»), но и увидеть Монмартр, Лувр, Орсэ, Триумфальную арку, Пантеон, Эйфелеву башню и все остальное. Купив билеты на самолет «Эр Франс», я заказала номер в парижской гостинице и в назначенный день отправилась в путешествие.

В самолете мое место оказалось рядом с господином, возвращавшимся во Францию из служебной командировки. Господин был весьма любезен, очень общителен и приятен во всех отношениях, к тому же его распирало от желания пообщаться со мной. Я тоже была не против потренироваться в разговорном французском. Бодро выпалив «Bonjour Monsieur», я так и осталась сидеть с открытым ртом, так как, к моему неописуемому удивлению, я вдруг осознала, что от волнения могу вспомнить только пару слов: «Oui Monsieur», «Non Monsieur» («Да, сударь», «Нет, сударь»). Одним словом — полный «пердю монокль»! Причем, непонятно с какого перепугу, в моей голове вертелась всего одна фраза из великого множества тех, что я выучила на родных курсах, — «Monsieur je ne mange pas six jours» («Сударь, я не ела шесть дней»). Да и то мне пришлось придерживать ее на самый крайний случай. Ведь при таком лингвистическом ступоре я могла запросто потеряться в Париже, не добраться до аэропорта и опоздать на самолет. Воображение уже рисовало мне, как я брожу по Елисейским полям с протянутой рукой, бормоча спасительную мантру Кисы Воробьянинова, пытаясь собрать несколько франков на корочку хлеба; как я сплю под Новым мостом, завернувшись в газеты, рядом с клошарами; как стою в очереди за бесплатным супом.

Но, к счастью, любезный господин не допустил такого поворота событий и сопровождал меня в Париже повсюду. Благодаря его прилипчивости я смогла не только посмотреть все достопримечательности города, но и вовремя улететь в Штаты, увозя в записной книжке адрес моего спасителя. Потом мы долго и плодотворно переписывались (как ни странно, но с письменным французским у меня проблем не возникало), а в один прекрасный день я смогла-таки ловко ввернуть свое скромное «oui» («да») в присутствии мэра и родственников очаровательного господина. После чего ему пришлось приклеиться ко мне навсегда. И все! И никаких песен! Со временем мои французские фразы стали длиннее и эмоционально насыщеннее, а фразы моего супруга сократились до прочувственного «Oui ma cheriе», «Non ma cheriе» и «Сherie il y a six jours que je n’ai pas mangé de ton borztch». («Да, дорогая», «Нет, дорогая», «Дорогая, вот уже шесть дней как я не ел твой борщ».

Что ж, жизнь берет свое. После сорока лет, наконец, я поняла, что если женщины могут спокойно жить, питаясь исключительно кофе и лирическими песнями, то мужчины — это совершенно другой человеческий вид. Без борща и котлет они чахнут. Для того чтобы добродушно мурлыкать любовные песенки вам на ушко, им надо сначала плотно поесть.

И после этого вы мне будете говорить, что это так сложилась моя судьба?! Нет, судьба здесь ни при чем, это всего лишь курсы, которые мы выбираем в юности.

Кошки-мышки

Когда пару недель назад утром я открыла дверцу кухонного шкафа под раковиной и обнаружила около помойного ведра россыпь кошачьего сухого корма вперемешку с черными зернышками помета, я поняла, что у меня завелась мышь. Не могу сказать, что эта новость меня очень обрадовала. Я, как многие наши человеколюбцы и борцы за права нелегальных иммигрантов, люблю мышей, но не хочу ни при каких условиях, чтобы они жили в моем доме.

Я пошла к коту и указала ему на этот вопиющий факт, спросив, что он собирается предпринять в связи с создавшейся ситуацией. Маркиз хмуро взглянул на меня и ответил, что он в курсе последних событий и что ему дела нет до нового жильца. Я вспылила, заявив, что все наши предыдущие коты исправно ловили мышей и тем более не допускали их в наш дом. Кот в ответ показал мне удостоверение общества охраны мышей, членом которого он состоит, и заявил, что жрать себе подобных — это удел человека, а он, просветленный мудрым учением Сиддхартхи Гаутамы, считает недостойным отнимать жизнь другого существа ради сомнительного удовольствия — набить себе живот. Я резонно возразила, что кошачий корм, который он с удовольствием пожирает, сделан из живых существ. На что Маркиз ответил мне, что это не его вина и что мы живем в несовершенном мире, но придет час, когда все откажутся от дикого обычая хрустеть костями и чавкать плотью себе подобных, станут питаться исключительно побегами бамбука, пить вино из одуванчиков и перестанут наконец пожирать друг друга. Я спросила, как к этому факту отнесется бамбук, ведь он, как и одуванчики, также является живым существом. Кот ответил, что растения не умеют мыслить и, значит, годятся в пищу. На вопрос, что же тогда делать с мыслящим тростником, Маркиз фыркнул, заявив, что Паскаль придумал это с пьяных глаз, перепив в трактире бургундского вина, и что я, взрослая женщина, мать двоих детей, не должна повторять всякие глупости, пришедшие на ум пьяному французу. Будда не употреблял вина, и поэтому учение его трезво и гармонично. Я приподняла бровь и спросила: как же быть с вином из одуванчиков? Маркиз, теряя терпение, заметил, что грубые люди, не читавшие иностранную литературу, способны понимать все буквально, в самом примитивном смысле любого высказывания.

Устав спорить со мной, он удалился в заросли нашего пока не думающего тростника и начал медитировать, старательно изображая из себя йидама. Все же надо отдать должное моему коту: он никогда не опускается в спорах до криков, воплей, взаимных оскорблений и угроз, что присущи любой либерально-демократической тусовке. Выслушав твой тезис и спокойно возразив, кот, ежели ты не успокаиваешься, дергает ухом, задирает хвост и удаляется с невозмутимостью члена исландского парламента. Можно долго кричать и плеваться ему вослед, но это ни в коей мере не задевает моего философа. Завалившись где-нибудь в саду в тенечек, Маркиз задумчиво наблюдает за облаками и грустно размышляет о том, что люди не понимают зачастую самых простых истин, главная из длинного списка коих гласит, что мнений может быть много, а истина одна.

После такой непродуктивной беседы с Маркизом мне ничего не оставалось делать, кроме как попытаться самостоятельно решить проблему с непрошеной гостьей. Однако все воззвания к домочадцам объединиться для совместной борьбы за неприкосновенность семейного очага, упали на неблагодатную почву. Семейство вежливо выслушало мои воззвания, пожелало сил и мужества для борьбы с оккупантом и быстро убежало на самоудаленку. А я осталась бороться с мышью самостоятельно. Проще всего было бы пойти в магазин и купить традиционную мышеловку-прихлопку или мышиную отраву и покончить с этим делом. Но… хочу признаться, что я люблю мышей. Они мне нравятся. Не знаю, почему некоторые люди боятся этих симпатичных маленьких зверьков. Это в конце концов не тараканы с их мерзким блестящим пузом, тонкими лапками и противными усами! Мыши очень похожи на своих мультяшных сородичей. Эти глазки-бусинки, этот острый подвижный нос, эти розовые прозрачные ушки, крошечные лапки с тонкими пальчиками и даже длинный голый хвост вызывают у меня только чувство умиления, а не страха. Впрочем, любителям тараканов, возможно, будет о чем со мной поспорить.

Представив, как я найду однажды утром в мышеловке хладное тельце с выпученными глазами или, рассыпав отравленную приманку, буду потом целый месяц нюхать вонь от разложившегося мышиного трупика, я поняла, что ловить полевку придется живьем в специальное устройство. Хорошо, что существует интернет, так что после получасового поиска я нашла примерно штук пять моделей самодельных ловушек. Выбрав самую простую модель, я принялась мастерить.

Незатейливая конструкция мышеловки напоминала детские качели. Пластиковую бутылку требовалось закрепить на проволочной подставке, внутрь бутылки, у донышка, положить приманку, а у горлышка установить прочную подставку, которая служила также запором для этой ловушки. Мышь, почуяв запах приманки, должна по приставной планке залезть на подставку, потом через горлышко пролезть внутрь и, съев угощение, попытаться выбраться обратно. Но тут, под тяжестью мыши и съеденной ею пищи, ловушка должна наклониться, а подставка — загородить выход. Утром мне придется только унести бутылку из кухни и вытряхнуть мышь где-нибудь в местах особо удаленных от моего дома.

Поскольку руки растут у меня из того места, откуда им и полагается расти, то через несколько минут я, соорудив этот незатейливый агрегат, отправилась спать. Ночью мне снились длинные вереницы мышей, спешащих набиться в мою мышеловку. Наутро, едва продрав глаза, я ринулась расправляться с моей незваной жиличкой. Но каково было мое удивление, когда, влетев на кухню, я не обнаружила мыши в бутылке. Зато возле мусорного ведра нашла свежую россыпь помета. Я тщательно осматривала свою конструкцию, мысленно проходила путь, который должен был привести полевку в мою ловушку, пальцем надавливала на горлышко, но несмотря на то, что агрегат работал и не имел технических недостатков, грызуна там не было. После долгих размышлений я пришла к умозаключению, что скорее всего мне попался особенно крупный и жирный экземпляр, для которого бутылочное горлышко было слишком узко, поэтому я отправилась заново гуглить в интернете.

Следующая модель, которую я нашла, была проста и технически изящна, а самое главное — рассчитана на мышей любого размера, включая крыс. Агрегат состоял из металлической банки пива, нанизанной, как сосиска, на металлический прут, который был положен на противоположные края ведра. На самой банке, при помощи скотча, крепилась приманка, а к краю ведра, в непосредственной близости от банки, была приставлена деревянная планка, чтобы мышь могла подняться на самый верх, взобраться на банку и под действием вращательного механизма и силы тяжести сверзиться в ведро. Чтобы указать путь к вершине моего инженерного творения, я насыпала несколько зерен пшеницы на помост, ведущий к ловушке. Всю ночь я прислушивалась к происходящему на кухне. Мне несколько раз показалось, что мышь подпрыгивает и, скользя по стенкам ведра, пытается обрести свободу. Но, к моему глубокому изумлению, наутро ловушка оказалась пустой. Несколько зерен, указывающих путь на мышиную Голгофу, были съедены, но угощение, приклеенное к вертящейся банке, осталось целым. Несколько упав духом, я шарила по интернету в поисках ловушки, которая могла бы заинтересовать мою премудрую мышь, пересмотрела кучу видео с устройствами, в которых попадались целые мышиные семьи, удивляясь могуществу человеческого разума и смекалки. В ход шло все: обрезки пластиковых труб, железные банки, колесики и даже надувные шары.

После долгих поисков я решила остановиться на устройстве, действующем по принципу спускового крючка, с нанизанным на него лакомством. Мне вдруг пришло в голову, что моя норушка, возможно, страдает боязнью высоты и поэтому упорно не забирается на высокие приспособления. Если верить учению, последователем которого является мой кот, вполне могло так случиться, что в нее переселилась душа Марии-Антуанетты, испытавшей всепоглощающий ужас восхождения на эшафот. По этой причине следующая моя модель отличалась простотой конструкции и устанавливалась прямиком на пол, позволяя бывшей царственной особе не утруждать себя восхождением на пьедестал, а, тихо и незатейливо пройдя через широкое отверстие в большой пластиковой бутылке, направиться прямиком к кусочку сыра, прикрепленному к спусковому устройству, которое при помощи резинок захлопывало вход в ловушку.

Не стоит говорить о том, что я тщательнейшим образом пропылесосила кухню, уничтожив малейшие крошки, которыми могла бы поживиться моя нахлебница, и несколько раз провела испытания моего агрегата. Кота вместе с его мисками я заперла в моей комнате, поскольку начала подозревать усатого буддиста не только в измене интересам домашнего очага в угоду своим философским принципам, но и в передаче моих секретных планов полевке. Кот бурчал, что он не виновен, что я стала параноиком, что карму изменить нельзя и что уж если мыши суждено быть пойманной мною, то его вмешательство никоим образом не может повлиять на исход этой операции. Но я осталась непреклонна. Карфаген должен быть разрушен, Березина должна быть форсирована! Троянский конь, пропахший свежим сыром, стоял и бодро бил копытом у входа в мышиное укрытие. Утром я получила чувствительнейший удар по своему самолюбию — мыши в ловушке не оказалось, приманка осталась на месте. Я просто воочию увидела выражение этой нахальной мышиной морды, скалящей свои хищные зубы в издевательской ухмылке. Кот лежал в вальяжной позе на диване и иронично поглядывал на меня, вылизывая хвост. «Человек — венец природы», — гордо изрекла я, проходя мимо него. Кот было мявкнул, что это терновый венец, но я припугнула его, что если он не перестанет перечить мне под горячую руку, то никакой другой еды, кроме поселившейся у нас мыши, он больше не получит. Маркизу пришлось заткнуться.

Утром я обычно варю себе на завтрак овсянку. В стеклянной банке на полке с припасами хлопья закончилась, поэтому я полезла в большую пластиковую коробку с крышкой, где обычно храню крупы и другие сухие продукты. Крышка контейнера оказалась чуть сдвинута. Оказалось, что дочка накануне вечером была не прочь немножечко подкрепиться на сон грядущий и, прошмыгнув на кухню, вытащила из коробки пачку печенья, наплевав на все мои увещевания не трескать сладкое и мучное на ночь глядя. Закрыть коробку как следует она поленилась. Поэтому когда я потянула на себя непочатую пачку с овсянкой, то на руку мне, к моему удивлению, посыпались хлопья. Сыпались же они из аккуратно прогрызенной дырочки. Я поняла, почему не сработала ловушка. Наглая мышь пробралась в мои припасы и жировала там вовсю. Чертыхаясь, я стала вытаскивать остальные пакеты с крупами, чтобы оценить размер ущерба, как вдруг из-под пачки с макаронами мне прямо на руку выпрыгнул грызун. Мы оба замерли от неожиданности. Мышь, надо отдать ей должное, соображала быстрее меня. Несмотря на раздутый от халявной еды живот, она умудрилась подпрыгнуть сантиметров на пятнадцать и, совершив двойное сальто в воздухе, шлепнулась на пол кухни. Откинув коробку и издав яростный крик команчей, преследующих караван переселенцев-мормонов, я ринулась ее ловить. Но коварное животное, махнув удивительно коротким хвостиком, шмыгнуло под посудомоечную машину и затаилось там в недосягаемости от всех кухонных причиндалов, при помощи которых я пыталась ее оттуда достать.

Я носилась по дому, изрыгая проклятия всему мышиному роду. Родственники, так же как и мышь, мудро ретировались в свои комнаты и забились под плинтус. Кот до вечера не вылезал из зарослей тростника, делая вид, что улетел в астрал. Я наводила порядок на кухне и, время от времени опускаясь на четвереньки перед посудомойкой, зловеще шипела в адрес мыши, что вот прямо сейчас, закончив уборку, я поеду в ближайший супермаркет и куплю настоящую мышеприхлопку, а заодно и килограмм мышиной отравы, и пусть свершится то, что должно. Моя совесть будет чиста, так как с грызунами, которые не понимают хорошего к себе отношения, по-другому поступать нельзя. Поостыв немного, к вечеру я отдраила до блеска кухню, уничтожив даже самые мизерные крошки еды. Спрятала кошачьи миски, выставила кота на ночь на улицу и водрузила посреди кухни последний вариант мышеловки, заменив камамбер на свежий шматок бри. Этих французских мышей разве поймешь! Возможно, местные южные виды из принципа не едят нормандский сыр. Три дня приманка оставалась не тронутой, но и черные катышки мышиных какашек тоже больше не появлялись на кухне. На четвертый день кот, огибая мышеловку, которая стояла на его пути следования к миске с едой, иронично хмыкнул: «Ну че, ждешь? Не бойся, она больше не придет. Серая велела тебе передать, что таких жадных и тупых жлобов она встречает первый раз в жизни и что если даже ей придется подыхать от голода, к вам она больше не вернется». Кот находился в углу кухни, поэтому ему не удалось увернуться от прилетевшего в него шлепанца.

— За что!? Я сказал только то, что меня просили передать. Причем, заметь, облек ее слова в литературную форму, избегая вульгарных и в основной своей массе нецензурных выражений. А после этого в меня еще и тапкой швыряют!

Я разъяснила коту, что если он будет продолжать общаться со всякой швалью, то может распрощаться с этим домом и идти жить в поле с мышами. После этого инцидента мой Маркиз — Большой Друг Мышей не разговаривал со мной три дня.

Сейчас мой дом свободен от грызунов. Видимо, покидая сей негостеприимный кров, полевка начертала на двери нашего жилища: «Здесь живут сквалыги и мышеубийцы», — предупреждая таким образом своих сородичей от пустой и опасной затеи селиться в наших хоромах.

В прошлом году, 8-го марта

Рано утром, ровно год назад, когда моя семья, продравши ясны очи, собиралась в школу и на работу, я радостно возвестила, что наступил праздник всех прогрессивных женщин земли. Во Франции этот праздник так и не стал национальным: то ли женщины здесь в большинстве своем не прогрессивные, то ли женщин, по мнению французов, и так полагается любить и холить круглый год, в будни и праздники, но мои слова явно не упали на благоприятную почву, а улетели с ветром в утренний туман. Не удостоив мои слова ни малейшим вниманием, родственники отбыли на трудовой фронт.

Пораскинув мозгами, я решила, что неплохо бы на всякий случай устроить праздник себе самой. Накрасившись, причесавшись, приодевшись понаряднее, я улеглась с книгой на диван, не забыв прихватить поднос с пирожными, мороженым, шампусиком и коробкой конфет. Так целый день я и отмечала восьмое марта до возвращения семьи. Убрав заблаговременно следы вакханалии, я поставила стул в центре гостиной и уселась на него памятником самой себе в ожидании поздравлений и подарков. Там меня и нашли удивленные домочадцы. Пришлось еще раз, для непонятливых, объяснять, что сегодня МОЙ праздник, что целый год, не жалея себя, я пахала, как папа Карло, гладила, стирала, убирала, входила в горящие избы и дрессировала безумный коней, и вот теперь я требую признания моего мужества и вознаграждения за принесенные жертвы. Муж, обиженно хмыкнув, заявил, что он тоже пашет целый год, как Бобик, и ежемесячно приносит зарплату домой, не требуя подарков и не занимаясь пожарно-укротительскими фокусами. Сын и дочь в свою очередь заявили, что во Франции такого праздника нет, а значит, и праздновать нечего, и все трое разошлись по своим комнатам. Я осталась невозмутимо восседать на своем стуле.

Когда же наступило время ужина и стройные колонны оголодавших родственников, возглавляемые котом, прошествовали в столовую, то, к своему большому удивлению, еды на столе они не обнаружили. Выйдя из ступора, домочадцы удивленно воззрились на меня. Пришлось еще раз объяснять для непонятливых, что восьмого марта все прогрессивные женщины ждут от своих близких внимания, любви, подарков и ужина. Моя дочь, быстро сориентировавшись, пискнула: «Ой, я тоже уже почти прогрессивная женщина!» — и уселась рядом со мной. Мужская половина недоуменно переглянулась и застыла соляными столбами наподобие жены Лота. Первым очнулся кот и слинял в сад. Потом с душераздирающими вздохами мужчины ушли в соседнюю комнату и о чем-то долго совещались. После чего муж убежал в сад, вслед за котом, а сын пошел рыться в холодильнике. «Почти прогрессивная женщина», быстро сообразив, что ужина в ближайшие сутки не предвидится, прихватив с собой гроздь бананов и пару яблок, трусливо покинула баррикады и укрылась в своей комнате. Я была непоколебима и продолжала восседать на своем стуле, с любопытством ожидая развязки заключительной части Мерлезонского трагибалета.

Первым подал признаки жизни мой сын: «Мам, тебе бутерброд с сыром сделать или с колбасой?» Я заявила, что, будучи прогрессивной женщиной, в такой торжественный день не могу употреблять плебейские бутерброды, а рассчитываю минимум на цыпленка жюльен. Сын издал нечленораздельные звуки и затих. Через несколько минут он притащил мне на блюде замороженную курицу, к которой прилагалась карточка с надписью, почему-то на русском: «Это есть циплонка, ему звать Жюльэн!» В этот же момент из сада вернулся муж и возложил на хладный труп малолетнего петушка три нарцисса, которые имели неосторожность расцвести на клумбе накануне праздника. Мой разум возмущенный наконец вскипел. Я заверещала, что передам эту икебану по эстафете сначала на день рождения сына, а потом и мужа, благо оба события уже не за горами. Кот в этот вечер домой благоразумно не возвращался. «Почти уже женщина» громко хрустела яблоками в своей комнате. Я сделала обиженное лицо и ушла спать. Сквозь сон я слышала, как до часу ночи хлопала дверца холодильника.

Посмотрим, что нынешний праздник мне готовит…

День рождения

Это праздник который всегда с тобой. Хоть он и меняется вместе с тобой, но каждый раз накануне этого важного события сердце замирает как у маленького ребенка. Подарки! Какие у меня будут подарки в этом году?

Как только малыш начинает осознавать себя, окружающий мир, и особенно когда приходит понимание причинно-следственной связи событий, он начинает трепетно ждать этот необыкновенный день — день, который приносит подарки. Еще присутствует подспудная гордость от того, что ты стал старше на целый год, что вот еще немного — и ты пойдешь в школу, поступишь в институт, найдешь интересную работу. Будешь носить туфли с высокими каблуками, как мама, или научишься водить машину, как папа. Но сладостное ожидание праздника и подарков поначалу затмевает все остальное. А что мне подарят родители в этом году? А вот ту куклу с огромным голубым бантом и в красных башмачках, которую я видела недавно в витрине магазина, — ее мне подарят или нет? А может быть, ту огромную книгу сказок? А может быть, ЩЕНКА?! А гости? Что там кроется в красивой коробке моей подруги? А что принес мне соседский мальчик? А не забыла ли бабушка отправить бандероль? Ах, как здорово разворачивать все эти пакеты с подарками, дрожащими от радости руками. Хотя иногда бывают и разочарования. Вместо долгожданного велосипеда родители дарят лыжи. Или гости преподносят книгу, которую ты уже прочитала.

Но даже если подарки и не оправдали ожиданий, праздник с друзьями заставляет забыть кисловатый привкус разочарования. Игры, маленькие соревнования, самодеятельные спектакли и торт! Настоящий торт со свечками, которые важно задуваешь под аплодисменты присутствующих.

А вот ты уже и в школе. Одноклассники, танцующие под музыку Битлов, мощно рвущуюся из старенького кассетника. А после — потушенный свет, оркестр Поля Мориа и парочки, прижавшиеся друг к другу. И именно тот, к которому так хотелось бы прижаться, томно танцует в обнимку с твоей подругой. Негодяй!

Институт культуры, а попросту — Ленбабсбыт. Полное отсутствие кавалеров. Но и с подружками неплохо сходить в кафе в этот день, а там в хорошей кампании можно и посплетничать вволю, и обсудить последний спектакль, и поговорить о литературной новинке, потягивая «Советское» шампанское и закусывая пирожными «картошка».

Работа. Друзья. Робкий кавалер с дохлыми гвоздиками. Господи! Где он откопал эти мумии? В египетских пирамидах или в скифских курганах? И коробка шоколадных конфет, от которых меня тошнит. Тысячу раз говорила, что не ем конфет. Лучше бы копченую колбасу принес, дурында!

Начало перестройки. Вся еда по талонам. В магазинах голяк. А как хочется новое платье! Ну вот такое, как у той актрисы в кино. Ну хоть что-нибудь, что не стыдно было бы надеть! Ну хотя бы материал достать приличный, а платье я сама себе сошью. Нет. Ничего нет. Денег нет, работы нет. Но назло всему день рождения у меня будет!

Ну наконец-то! И ста лет не прошло! Приехал-таки этот тип на белом коне! Лучшим подарком на день рождения в этом году было наше венчание! Самый запомнившийся день моей жизни. Оглушительный бас протодьякона: «Да убоится жена мужа своего!» Уже боюсь…

Несколько последующих дней рождений. Попытки объяснить мужу простую вещь — что я не люблю ни георгины, ни розы. Я люблю ХРИЗАНТЕМЫ! И не ту мелочь, которую носят на День всех святых на кладбище, а кудрявые гордые символы настоящих самураев. Ах барабан мой, ах балалайка, а я девчонка, я самурайка! В результате добилась того, что стала сама покупать себе цветы в этот день.

К семейным праздникам добавилось еще два дня рождения. Теперь я пытаюсь не обмануть чаяний моих деток. Они, в отместку, пытаются не обмануть мои. Все идет по накатанной колее. За исключением текущего года. Карантин, ешкин кот! Гостей нет, ресторана нет. Правда муж, наконец, запомнил название моих любимых цветов. На столе гордо цветут самурайские хризантемы. Праздник удался несмотря ни на что!

Как я изучала английский язык

Сага длиною в жизнь

Абсолютно согласна с существующим мнением, что психологические травмы, особенно детские, искореняются с большим трудом и сказываются самым негативным образом на нашей повседневной жизни. Подобный казус у меня вышел с изучением английского языка. Начну с того, что английский язык я начала осваивать в ГДР, где по-английски говорили только сотрудники американского посольства и Дин Рид.

Помните бородатый анекдот, в котором первое место на международном медицинском конкурсе заняли советские хирурги, так как они додумались удалять гланды через прямую кишку? Примерно так же с изучением иностранного языка в наших школах за границей поступило министерство образования СССР. По логике вещей дети, живущие в немецкой среде, должны изучать язык местного населения. Но бдительные сотрудники соответствующих органов всерьез опасались того, что наши школьники, усвоив азы немецкого языка, смогут разболтать потенциальным шпионам военные секреты СССР. Тот факт, что достаточное количество немцев вполне прилично владело русским языком, в расчет, естественно, не принималось. Так что, прожив пять лет в Германии, из всего богатства языка Шиллера и Гете я усвоила только несколько расхожих фраз, обогащенных просмотром советских фильмов про войну, типа «хенде хох» и «Гитлер капут». Но, вопреки интригам бдительных органов, коварно проникший в девственную детскую подкорку немецкий язык часто прорывался наружу в самый неподходящий момент, особенно на уроках английского языка, заставляя путать «данке шен» с «сенкью вери мач».

Когда же я перешла в шестой класс, наша семья вернулась в Союз, где мне очень не повезло с училкой английского. Незабвенная Элеонора Давыдовна была дамой строгой, очень строгой, но совершенно не умела доходчиво объяснять правила английской грамматики. В результате перед каждым уроком меня трясло от страха как осиновый лист, что не способствовало хорошему усвоению нового материала. Мне ничего не оставалось, как тупо зубрить все эти кондовые тексты про Лондон, Тауэр, Шекспира и английских коммунистов. Когда же я выходила отвечать к доске, то тут же впадала в глубокий ступор. От боязни сделать ошибку, употребить не тот артикль или не то время я начинала бекать и мекать, как умственно отсталый баран. Что я и продолжаю делать по сей день, несмотря на то, что впоследствии, в институте и на курсах, у меня были неплохие преподаватели. Оказалось, что английская грамматика — вещь не такая уж и сложная. При наличии адекватного учителя все эти времена и даже герундий достаточно просто укладываются в голове. Сложнее всего в английском языке — научиться составлять фразы как настоящий англичанин, то есть мыслить по-английски. Для этого приходилось заучивать наизусть кучу всевозможных полезных фраз и выражений, чтобы в нужный момент не изобретать, заикаясь и потея, колесо, а доставать из кармана заранее припасенные, грамотно и красиво построенные английские фразы и употреблять их ко времени и месту, в приятной и непринужденной беседе с носителем языка. Причем при изучении «бритиша» лучше всего мне удавалось произношение. В нашем институте был лингафонный кабинет, и я часто пользовалась им, чтобы слушать тексты, начитанные настоящими англичанами с прекрасным классическим произношением. Что и сыграло со мной впоследствии злую шутку. Однажды мы с моим мужем-французом поехали в Лондон. Супруг достаточно бегло говорит по-английски, хотя и с ужасным французским акцентом. Поэтому когда мы вышли из поезда, я, оттолкнув благоверного, обратилась к сотруднику информационной службы, с просьбой объяснить, как пройти на Трафальгарскую площадь. Нужную фразу я запомнила еще с институтских времен и даже смогла ее произнести, хорошо артикулируя и с нужной интонацией. Видимо поэтому, выслушав мой вопрос, англичанин решил, что ему попалась иностранка, сносно владеющая английским. Вместо того чтобы ограничиться набором примитивных фраз для тупых туристов типа «туда ходи, туда не ходи, налево поворачивай, через пять минут будешь», обманутый моим мнимо-хорошим английским, служащий открыл рот и радостно затарахтел на кокни, объясняя, как надо добраться до искомого объекта.

Выслушав произнесенную скороговоркой фразу, я уронила челюсть, а мой мозг заклинило. Я ничего не поняла из его объяснений, Замечу, что мой лингвистически продвинутый муж тоже не понял ни слова из сказанного. И ни разу больше после подобного конфуза я не отваживалась беседовать в Англии с аборигенами. Привыкшая к лексике газеты «The Moscow News» и к правильному оксфордскому произношению лингафонного кабинета, в Великобритании я, к моему глубокому разочарованию, хорошо понимала только английскую королеву. Но я не имела чести быть представленной сей монаршей особе, поэтому не могла практиковать в приятных беседах с ней язык Шекспира и Голсуорси. Вот почему в течение всего моего пребывания на острове гордых бриттов мне приходилось играть роль глухонемого иностранца.

В Америке проще. Америка — страна иммигрантов, более того — это свободная страна, где каждый вновь прибывший иностранец непринужденно уродует американский вариант английского языка, как ему бог на душу положит. Поэтому, проникшись духом всеобщей свободы и лингвистической вседозволенности, я меньше комплексовала, коверкала английский как хотела и не очень переживала по этому прискорбному поводу. Я даже быстро усвоила, что словосочетание типа «фори бакс» обозначает не название местного гамбургера, а переводится всего как «фоти долларз» (сорок долларов). Также я свыклась с тем, что русскоязычные иммигранты легко перекраивают английские слова на свой лад, вследствие чего сухие и твердые слова вроде «кап» и «спун» (чашка и ложка), превращаются в милые и округлые «капочку» и «спуночку». Больше всего меня потрясло напутствие одной моей знакомой перед тем, как я в первый раз самостоятельно отправилась делать покупки в местном супермаркете. «Да ты там не воруй! Долларов у тебя на все хватит!» После такого пожелания я впала в легкий ступор, пока не сообразила, что слово «воруй» обозначает всего лишь переделанный на русский манер вариант английского выражения «донт ворри», что означает — «не волнуйся».

Но настоящий казус с английским языком случился у меня в Париже. Я мирно ехала по своим делам в метро, как вдруг один приятный американский джентльмен поинтересовался у меня, как ему доехать до Эйфелевой башни. Вопрос я прекрасно поняла и бодро открыла рот, чтобы объяснить туристу искомый маршрут на своем примитивном, но хорошо произносимом английском. Я очень подробно рассказала, как проехать до нужного ему объекта, но, судя по выражению, появившемуся на лице американца, вдруг поняла, что в моих объяснениях нечто оказалось выше его понимания. И тут меня осенило, что я произнесла свою тираду по-французски. Удивляться нечему, так как для моих закомплексованных мозгов французский язык такой же иностранный, как и английский. Но это так меня морально подкосило, что, рухнув с высоты своих амбиций в глубокую яму старых школьных комплексов, я начала блеять что-то совершенно несуразное, перемежая английские слова немецкими и даже украинскими. Приятный господин совершенно обалдел от такого интернационального воляпюка и лишь удивленно хлопал глазами. Ситуация с Трафальгарской площадью повторилась, ударив бумерангом по голове несчастного америкоса. В конце концов мне пришлось перейти на международный язык жестов и, схватив обалдевшего туриста за рукав, тянуть его по переходу до нужной платформы метро. К моему глубокому сожалению, старые школьные комплексы постоянно вылезают, даже когда я говорю на своем любимом французском. Переехав во Францию, я думала, что через пару лет буду щебетать на языке Бальзака как настоящая парижанка. Ага! Щас-с! Говорить-то я говорю, а если меня еще и разозлить, то могу говорить очень шустро, но каждый раз в самый неподходящий момент, застарелый ученический рефлекс парализует мой речевой поток. Я начинаю фразу, но затем в середине предложения спохватываюсь — а правильно ли я ее построила, правильно ли употребила времена глаголов и рода существительных, и тут же начинаю мычать и повторяться, будто мне сейчас оценку в дневник поставят, а муж, найдя вечером очередную двойку, начнет ругаться и топать ногами, в наказание лишая меня сладкого или очередного похода в кино.

К психологу сходить, что ли? А может, просто заново родиться?

Про собак

В нашей семье не любят собак. Ну, не всех вообще, а только тех, которые живут у наших приятелей. Я обычно очень тщательно выбираю себе знакомых и друзей. И, как правило, мои знакомые и друзья, в общем-то, вполне меня устраивают, чего не могу сказать об их питомцах. Так уж получилось, что многие наши приятели держат дома псов. Все они — люди городские, хорошо понимают, что в квартирах, даже очень просторных, держать больших собак хлопотно и неудобно, поэтому заводят животных небольших пород. Но, как говорится, маленькая собачка — до старости щенок. Поэтому к своим питомцам наши знакомые относятся как к маленьким и очень избалованным детям. Для меня нет ничего более страшного, чем находиться в обществе плохо воспитанных детей и животных. Но если с ребенком, даже очень испорченным, можно еще как-то договориться и нейтрализовать его телевизором или игрушкой, то с невоспитанной собакой сладу никакого нет. Представьте: вы приходите на званый ужин к своим друзьям, одевшись празднично и красиво, а на пороге гостей встречает существо, которое принимается бросаться на вас и радостно вытирать грязные лапы и перепачканный землей нос о новое платье или костюм. Все попытки отодвинуть от себя этого вандала заканчиваются тем, что измазанным оказывается не только подол, но и рукава наряда, а если шавка достаточно рослая, то и лицо. Когда начинаешь просить хозяев, наблюдающих эту сценку со слезами умиления, утихомирить питомца, то в ответ раздается дебильное сюсюканье: «Ах ты мой мальчик (девочка, крошка, разбойничек), ты зачем тете платье испачкал? Ты мой негодник! Иди сюда, мое солнышко, мамочка (папочка) тебя поцелует. И зачем это ты рылся в цветочном горшке? А теперь нам лапки надо мыть. Ах ты проказник! Не сердитесь на него, пожалуйста, это он так вам радуется». После этого хозяева удаляются приводить свое сокровище в божеский вид, оставив гостя в прихожей самому решать, стоит ли начать отмывать себя и свою одежду, либо повернуться и уйти от греха подальше. Как правило, хорошие манеры берут верх над здравым смыслом, и, кое-как оттерев следы собачьего приветствия, вы проходите в гостиную. Там уже толчется пара-тройка затравленных гостей с явными следами барбосова гостеприимства на одежде. Однако все пытаются забыть о неудачном начале вечеринки и продолжают вести непринужденную дружескую беседу. Но скоро становится очевидным, что присутствующие, погруженные в светскую болтовню, время от времени нервно поглядывают на дверь. Примерно так же летчики Второй мировой войны каждые тридцать секунд оглядывались, чтобы проверить, не заходит ли им в хвост вражеский самолет. И не зря! Потому что через нескольких мирных и спокойных минут в гостиную с радостным лаем врывается вымытый разбойник и спешит наверстать упущенное. После секундного размышления, в течение которого он решает, с чего начать, так как поле деятельности для него открывается необъятное, он бросается на ближайшую жертву, вернее, на ее туфли или колготки. Через пару минут зал с гостями напоминает ипподром перед началом забега. Все гости поочередно взбрыкивают ногами, как застоявшиеся скакуны. Растянув губы в вежливой улыбке, но с непечатными ругательствами, отчетливо читающимися в возведенных горе глазах, жертвы террориста пытаются, как эквилибристы в цирке, лягнуть собаку, удержать в горизонтальном положении тарелку с аперитивом, бокал шампанского и при этом продолжать беседовать с окружающими, изо всех сил делая вид, что ничего особенного не происходит. Через некоторое время, насладившись игрой в собаку-пастуха и хорошенько сбив стадо в монолитную кучу, собачка переключается на роль охранника дома. Заняв стратегический пост у окна, страж семейного очага начинает облаивать все, что перемещается по улице. В городах, как правило, по улицам всегда что-то перемещается, поэтому зал, наполненный непрерывным визгливым лаем, тотчас же превращается в пансионат для людей с проблемами слуха. Каждый говорящий пытается перекричать пса, а его слушатель, напряженно прислушиваясь, тянет к собеседнику ухо с приставленной ладонью. Что всегда поражало меня, так это то, что хозяева при этом и в ус не дуют. Когда аперитив заканчивается и гостей приглашают сесть за стол, начинается вторая часть Мерлезонского балета. Собачка, отвлекшись наконец от охраны дома, с чувством выполненного долга начинает обход стола, справедливо полагая, что ее тяжкие труды должны быть вознаграждены. Я всегда шепотом советую соседям по столу не поддаваться на провокации и не давать ни кусочка вымогательнице, так как отделаться от нее потом абсолютно невозможно. Обычно человеку, проявившему слабость, она дерет коленку когтями до тех пор, пока все мясо с тарелки не исчезнет в ее необъятном желудке. Я всегда недоумевала, каким образом такие маленькие животные умудряются запихнуть в себя такое количество еды. Впрочем, собачий желудок, видимо, тоже недоумевает по этому поводу, поскольку к началу десерта начинается третья часть Мерлезонского балета, она же и финальная. Собачку, как и следовало было ожидать, начинает тошнить. Хорошо, если она облегчается не вам на туфли, а где-нибудь посередине комнаты, чтобы испортить аппетит по возможности наибольшему количеству приглашенных. Обычно от этих приятелей я пытаюсь улизнуть еще до десерта.

У других моих друзей жил кобелек, который обладал тихим и спокойным нравом, но имел непреодолимую страсть утыкаться носом в промежность всем знакомым и незнакомым людям. Он не лаял, не кусался, но был не в состоянии оторваться от обнюхивания интимных мест гостей. Поэтому к этой паре я всегда приходила в длинной узкой юбке до пят и с разбега, прямо от двери, впрыгивала в ближайшее кресло, где и сидела неподвижно со скрещенными ногами, предоставляя моему мужу самому выпутываться из щекотливой ситуации. Хозяева дома, люди милейшие, каждый раз смущенно извинялись за своего питомца, но ни разу не догадались на время прихода гостей запереть пса в другой комнате. Однажды, когда мы в очередной раз собирались пойти навестить наших приятелей, меня осенила гениальная мысль. Я вспомнила, что собаки очень не любят запах кайенского перца. Поэтому я взяла кусочек пластыря и, щедро насыпав приправы на внешнюю его сторону, приклеила на колготки под юбку. Муж, увидев эти манипуляции, последовал моему примеру. Эксперимент превзошел все наши ожидания. Не успели мы войти в квартиру, как пес-маньяк, тихонько подкравшись к нам сзади, засунул свой нос туда, куда его совать, по зрелому размышлению, не надо было вовсе. После первой же затяжки его одолел сильнейший кашель и чих. Запаниковавшие хозяева с подозрением уставились на нас. Я, невинно потупив глазки, сообщила им, что у меня разыгрался крестцовый радикулит, и я вынуждена лечить его настойкой красного жгучего перца. На этот раз наши друзья, наконец, догадались запереть собаку в спальне. Впрочем, песик хоть и имел постыдную слабость, но не был ни склеротиком, ни дураком. Он раз и навсегда усвоил урок и уже никогда более не пытался забраться ни под мою юбку, ни под пиджак моего мужа.

Вообще-то я человек достаточно терпеливый и не зловредный. Я могу очень долго и стоически выносить причуды как многих моих друзей, так и неблаговидное поведение их подопечных, но иногда меня прорывает в самую неподходящую минуту, и тогда Остапа несет. Не знаю, что является толчком, приводящий в действие детонатор. Потом я часто жалею о содеянном, распускаю интеллигентские слюни по поводу: «Ах! Я, наверное, была неправа! Наверное, надо было сдержаться». Но об одном случае я до сих пор не жалею.

Моего мужа пригласила в гости одна важная дама, которая каким-то образом была связана с ним по работе. Жила она в роскошной квартире и являла собой монумент аристократизма и хороших манер. Когда горничная провела нас в гостиную, то перед тем, как открыть дверь, она шепотом предупредила, чтобы мы не делали резких движений и не разговаривали громко, так как собачка хозяйки — очень тонкая натура и не переносит шума. Я внутренне возликовала — наконец я проведу вечер в спокойной и тихой обстановке.

Когда мы вошли в зал, мне показалось, что я попала в музей восковых фигур. Гости сидели неподвижно и только слегка шевелили губами, чтобы прошелестеть что-нибудь тихо на ухо своему соседу. Мадам, засушенная мумия, завернутая в Шанель и украшенная многоярусным жемчугом, величественно протянула руку для поцелуя Марку и снисходительно кивнула мне вместо приветствия. Нам указали на наши места, и прерванная светская беседа в стиле piano-pianо зашуршала далее. Мы с мужем переглянулись, на всякий случай заткнулись и попытались проникнуться общим настроем. Я озиралась по сторонам, пытаясь определить, где же прячется собака, так как обстановка не предвещала ничего хорошего. Старичок, сидевший рядом со мной, угадал мои мысли и, беззвучно хихикнув, показал взглядом на маленький сервировочный столик, покрытый длинной скатертью. Я поняла, что дракон прячется именно там. Светский раут бесшумно катился по накатанным рельсам еще минут двадцать — до того момента, когда мой муж, простудившийся накануне в командировке, чихнул. Надо признать, что люди, никогда не слышавшие чих моего супруга, очень пугаются. Наши коты, привычные ко всему, до сих пор подскакивают на месте, заслышав «А-А-АПЧХИ-И-И-И» Марка. И в этот раз гости отреагировали таким же образом, а потом с ужасом уставились на нас. И не напрасно, так как из-под сервировочного столика метнулась серая тень, и через секунду клыкастая пасть вонзилась в лодыжку моего мужа. Мадам, всплеснув руками, зашептала громче на полтона, что, видимо, выражало крайнюю степень возбуждения:

— Вас же предупреждали! Кадор не выносит шума!

Глядя, как собака грызет ногу моего супруга, я почувствовала, что злополучная вожжа уже попала мне под хвост, и сейчас Остапа понесет. Я не помню, как схватила собаку за шкирку, как вышвырнула ее из гостиной и как, тихо прикрыв дверь, под визги кабысдоха спокойно уселась на свое место. Общество, наблюдавшее за этой сценой, напоминало зал античной скульптуры в Лувре после ухода посетителей. Мадам, придя в себя и испепеляя меня взглядом, изволила разразиться гневной тирадой:

— Да как вы посмели ТАК обращаться с животным!

— Мадам, как ваш пес посмел ТАК обращаться с моим мужем!

— Мой пес болен, ему противопоказаны шум и стресс!

— Мой муж тоже теперь будет болен! Но это не значит, что он должен перекусать всех своих сотрудников и домочадцев. Если собака настолько тяжело больна, то ее надо лечить в клинике. Приличные собаки не бросаются на людей.

— Мадам, — произнесла хозяйка салона загробным голосом, — вы не любите собак!

Все присутствующие воззрились на меня, как если б я была извергом, только что съевшим последнюю птицу додо, а после закусившим последней морской коровой.

— Вы неправы, мадам! Мне нравятся собаки. Но я не люблю невоспитанных тварей, которые не знакомы с правилами поведения в обществе.

— Не вам учить мою собаку хорошим манерам, мадам!

— Упаси меня боже! Я и вас не собираюсь учить, так как не люблю попусту тратить свое время.

Тут мой муж понял, что супругу уже понесло и что я, не растерявшая бесценный опыт перебранок в советском транспорте, могу долго еще дискутировать на животрепещущую тему. Подхватив меня под локоток, он устремился к выходу, прихрамывая на прокушенную ногу. Однако в дверях, притормозив на секунду, я не удержалась от последнего удара:

— Надеюсь, мадам, что ваша собака привита от бешенства?

После чего мы поехали в ближайший госпиталь перевязывать лодыжку мужа, где ему (о грустный дар Кассандры!) вкатили-таки профилактический укол.

Ну вот, вы понимаете теперь, почему я очень настороженно отношусь к собакам. Только не надо вешать на меня ярлыки и убеждать меня и окружающих в том, что я НЕ люблю собак. Я с очень большим уважением отношусь к собакам-поводырям, собакам-полицейским, собакам-пожарным, собакам-спасателям и всем остальным псам, которые помогают людям. Я даже не питаю особой неприязни к собакам знакомых, так как понимаю, что они стали жертвами вседозволенности своих хозяев. Я глубоко убеждена, что животных, как и детей, надо воспитывать, а многие люди на этот подвиг просто не способны. Когда я вижу улицы городов, заваленные собачьими испражнениями, то у меня возникают претензии не к собакам, которым необходимо где-то справлять свои естественные надобности. У меня возникают претензии к их хозяевам, которые не убирают за своими питомцами, хотя для этого существует масса специальных приспособлений. Ведь владельцы кошек не выбрасывают в окно им под ноги кошачьи какашки? Так почему хозяева псов наплевательски относятся к остальным согражданам? Одним словом, вы уже поняли: я хорошо отношусь к собакам, но никогда не хотела иметь их у себя дома, так как это слишком большая ответственность. А кроме того, я не люблю грязи, шума и суеты. Мои коты, существа эгоистичные и независимые, обладают бесценной чертой характера: не навязывать своего общества другим и не нарушать личного пространства, соблюдая тишину и порядок в доме. Мои домочадцы разделяют эту точку зрения.

А вам нравятся невоспитанные собаки?

Как я покупала понсез

Говорят, что лучше пережить два переезда, чем один ремонт. Справедливое замечание. В течение своей жизни я переезжала несчетное количество раз. Но мне пришлось пережить и такое же количество ремонтов. Со временем я поняла, что лучше нанимать на ремонтные работы профессионалов, а не безруких халтурщиков. Но на профессионалов денег всегда не хватало, а халтурщики в конечном итоге обходились еще дороже. Поэтому я вынуждена была освоить все виды отделочных работ, а также научиться пользоваться практически всеми электрическими приспособлениями, которые так облегчают этот нелегкий труд. Так что о том, как укладывать ламинат, какой клей использовать для обоев, как лучше резать кафель, я могу поддерживать вполне профессиональную беседу с продавцами стройтоваров.

На этот раз очередной ремонт застал меня в Питере. Профессионалы, как всегда, оказались мне не по средствам, а также по срокам исполнения работ (подруги рассказывали душераздирающие истории о том, как строительные фирмы вели у них работы по полгода и более). Нанятый гастарбайтер, хоть и сделал всю черновую работу, но свалил неожиданно, оставив квартиру с кучей недоработок. Видимо, надеялся, что я зарыдаю и буду его умолять вернуться обратно. Ха! С покрасочно-замазочными работами я справилась, как всегда, достаточно быстро, но дело застопорилось на отделке арки кухонного проема. Дерево было старое, обшарпанное, доперестроечное, а может быть, и дореволюционное. И, кроме того, с него надо было перед покраской содрать толстенный слой красно-коричневого лака. Руками и наждачной бумагой это было не осилить. Поэтому, выбежав очередной раз за хлебом, я заскочила в ближайший магазин электроинструментов. Покупателей в магазине не было. Зато имелись в наличии два продавца. Один из них, тщедушный молодой человек на кассе, был погружен в свой мобильник и не отреагировал на мое появление. Второй — здоровый дядька, лет пятидесяти, подпирал стену со скучающим видом.

Почтенный негоциант при виде дамочки в легкомысленном сарафанчике, плотоядно облизнулся и ринулся в мою сторону. Вообще-то я не люблю, зайдя в магазин, сразу же бежать за помощью к продавцу, предпочитаю сначала осмотреться и приглядеться к тому, что выставлено для продажи. Но дядька оказался шустрее и припер меня к стеллажу.

— Чем я вам могу помочь, девушка?

Хочу заметить, что наше постсоветское обращение «девушка» ко всем особям женского пола от десяти до девяноста лет вызывает во мне чувство горячего протеста. Избалованная учтивым «мадам», я каждый раз нервно оглядываюсь, пытаясь найти рядом с собой ту юную особу, к которой относится данное обращение. Мне кажется очевидным, что наличие обручального кольца и явных признаков зрелого возраста могут вызывать подозрения о наличии у меня запоздалой девственности только у миопа или у шизофреника. Правда, к концу моего годичного пребывания в Питере я смирилась с «девушкой», так как наше совково-половое «женщина» тоже, в принципе, ничем не лучше.

Я, однако, не удержалась от того, чтобы не подколоть продавца:

— МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК, я ищу… — И тут я, приготовившись сразить консультанта своими обширными познаниями в строительной технике, с ужасом поняла, что не знаю, как называется эта электрическая хреновинка по-русски (по-французски это называется понсез, и я знаю названия почти всех инструментов для отделочных работ на языке Бодлера и Рембо). Но вести серьезный разговор с профи, употребляя вместо точного термина синонимы вроде «штуковинка», «фиговинка» и проч., было бы несерьезно. Основная заповедь, которой я пользуюсь в общении с мужчинами: «Если не можешь говорить на равных — коси под дурочку». Это льстит мужчинам, и они милостиво снисходят для того, чтобы объяснять убогой очевидные вещи.

— …Я ищу такую машинку, которой можно ошкуривать дерево, — идиотски улыбаясь, заявила я, поставив ножки в третью балетную позицию. В глазах у продавца мелькнул хищный блеск, как у волка, столкнувшегося нос к носу с Красной Шапочкой, несущей корзинку, наполненную сочными пирожками.

— А, так вы имеете в виду шлифовальную машинку?

Когда консультант подтащил наивную дуру к стенду, я поняла, что предчувствия меня не обманули. Толстый палец мужика указывал на совершеннейшую дрянь, которой и обыкновенную доску невозможно толком отшлифовать.

— Не-ет, — противно подсюсюкивая, замотала я головой. — Мне, молодой человек, надо такую машинку, у которой носик треугольненький, чтобы можно было шкурить маленькие уголочки. Мне надо что-то более профессиональное.

«Молодой человек», нехорошо улыбнувшись, подвел меня к другому стенду. На нем висел шлифовальный агрегат, размерами и весом превосходивший АК 109-й серии. Я в восторге всплеснула руками, ласково погладила длинную рукоятку, а потом обиженно похлопала ресницами:

— Дяденька, это очень хорошая штучка, очень профессиональная, но посмотрите на меня. Я ведь не Терминатор. Я ее даже поднять не смогу. Давайте, показывайте, что у вас есть, с чем я бы могла нормально работать.

По-видимому, очень обидевшись на «дяденьку» и почуяв, что над ним насмехаются, консультант, подхватив меня под локоток, притащил к кассе и передал своему коллеге. А сам от греха подальше смылся в подсобку.

Его молодой напарник нехотя оторвался от своего смартфона.

— Ну что вам, ДЕВУШКА?

Я одарила его лучезарной улыбкой старушки из Армии Спасения и затянула старую песню.

— Сынок, мне надо, как ее там бишь, машинку для шлифования. С треугольной насадочкой, хорошего качества, но не очень дорогую.

Молодой человек, скрипнув зубами, полез в интернет. Пошукав там недолго, он показал мне первую попавшуюся модель.

— Недурная машинка. А пылесосик у нее есть?

— Чего?!

— Ну, пылесосик, чтобы пыль затягивать, чтобы по квартире не летала, — заулыбалась я еще слаще.

— Пылесборник, что ли?

— Ага, сынок, пылесборничек.

Думаю, если бы «сынок» читал Достоевского, то он уже отправился бы в подсобку за топором. Бедное дитя смартфонного поколения уныло шарило по сайту, пока не отыскало требуемое.

— Вот вам модель с треугольной насадкой, с пылесборником.

— А какой у нее вес, а какова частота вибрации, а сколько скоростей? — не унималась я.

После того как я выведала все технико-эксплуатационные данные агрегата, а также гарантийный срок и адреса ремонтных мастерских, я, задумчиво посмотрев в потолок, изрекла:

— Ну, пожалуй, я у вас ее куплю.

Шумный вздох облегчения был мне ответом.

— Так я заказываю для вас эту модель?

— А что, у вас ее сейчас нет в продаже?

— Видите ли, нам надо заказать ее со склада.

— Какая жалость, а мне она нужна очень срочно, — закудахтала я, делая вид, что собираюсь покинуть это приятнейшее заведение. Но видя, что четыре тысячи рублей готовы покинуть магазин, и преодолев глубокое отвращение к моей занудной персоне, молодой человек наконец оживился и затарахтел:

— Мы вам доставим все через два дня, мы вам позвоним.

— Ну ладно, оформляйте, — снизошла я наконец. — Хотя подождите, а к машинке прилагаются шлифовальные листы?

Молодой человек был близок к обмороку. Он опять полез в интернет, едва сдерживая непечатные ругательства.

— Я не знаю, в инструкции не написано.

— Ай-яй-яй! Ну как можно продавать технику без расходных материалов. Где я потом буду искать перфорированные наждачные листы подходящего размера? Поищите-ка мне запасной комплект.

Признаю, что нехорошо доводить до белого каления несчастных продавцов, которые не виноваты в том, что не нашли себе лучшей работы. Но я устала от непрофессионализма работников больших и малых магазинов. Мне надоело, что к покупателям относятся как к досадной помехе. И мне осточертели мачо из стройтоваров.

Когда, наконец, запасной комплект был найден, залог внесен, бумаги оформлены, я гордо удалилась.

Через два дня мне позвонили и радостно сообщили, что мой заказ пришел. Я рысью понеслась за своей вожделенной машинкой. Те же самые продавцы приняли меня как родную, вручили покупку, предварительно проверив ее работу и комплектующие. Лучезарно улыбаясь, я поблагодарила их и, прощаясь, напоследок бросила, как гранату, фразочку:

— А мне у вас понравилось! Надо будет через пару дней зайти к вам опять. Мне надо купить такую фиговинку, которой делают дырки в стенах.

(Немая сцена. Продолжительный обморок продавцов.)

Вечер в Версале

Недавно мы были на вечернем празднике музыки, воды и огня в Версале. Незабываемые ощущения! Версаль в сумерках фантастичен. Бродишь по сумеречным аллеям, слушаешь музыку Люлли, Рамо, Шарпантье, Куперена. В такт музыкальным ритмам над водной гладью прудов взмывают струи огня, фонтаны журчат о чем-то сказочном и волшебном в оранжевых всполохах заката. Широкие лестницы, уходящие вниз по склону, к самому горизонту, заполнены очарованными зрителями. На лицах пришедших, беззаботных и подобревших, бабочками порхают счастливые улыбки, глаза по-детски широко открыты в ожидании чуда. Ноги приплясывают в такт торжественным мелодиям. Предвкушение приближающегося волшебства окутывает зрителей невидимым покрывалом.

В золотистом свете заходящего солнца тела мраморных статуй светятся на фоне зелени, как живые, а аккуратно подстриженные садовые изгороди украшены китайскими фонариками самых необычных форм. В закатном небе переливаются всеми цветами радуги тысячи мыльных пузырей, искрятся хрустальные струи фонтанов, а после захода солнца на Версаль северным сиянием обрушивается огненный спектакль. Как из бутылки шампанского выстреливают в небо пробки петард, чтобы рассыпаться среди звезд золотыми брызгами, расцветают гигантскими астрами разноцветные фейерверки, взлетают огненные кометы, прочерчивая небо искрящимися хвостами. Восторг, упоение, незамутненная детская радость вскипает в крови. Хочется, чтобы этот огненный праздник длился бесконечно. Хочется надеть платье с фижмами, напудренный парик и, пока не наступит полночь, танцевать менуэт. Потом потерять туфельку (пусть 39 размера, плевать), и чтоб завтра, на рассвете, к дому — кареты, всадники: «Мадемуазель! Упс! Пардон, мадам… Вас тут принц разыскивает!»

Как я покупала вибратор

Не эротический рассказ

Женщина, достигая определенного возраста, начинает тщательно следить за тем, как она выглядит. Кремы, шампуни, маски, скрабы, гимнастика для груди, шеи и лица — чего только не перепробует нормальная, здравомыслящая женщина при появлении первых морщинок. Знает ведь, зараза, что время вспять не повернешь и она уже никогда не будет выглядеть как двадцатилетняя девушка, но нет, все равно сучит лапками, прыгает как блоха, суетится, хватается за призрачную надежду — а вдруг?!..

Так вот, однажды звонит мне подруга из Штатов и, захлебываясь, делится потрясающей новостью: у них, в Штатах, изобрели новую чудодейственную машинку для омоложения лица. Машинка состоит из моторчика и съемной щетки. Когда включаешь моторчик, щетка начинает вибрировать и испускать ультразвук. Это якобы помогает глубоко очищать кожу, придает ей невероятную свежесть и зверски омолаживает. После получасового промывания мозгов я поняла, что жить не могу без этой чудо-машинки. Переворошив кучу сайтов и обзвонив дюжину фирменных косметических магазинов, я, к глубокому своему разочарованию, узнала, что в Европе такие приборы еще не появились.

Печально уставившись на содержимое шкафчика для косметики, я судорожно искала выход из положения. Электрическая зубная щетка как заменитель новомодного агрегата была отвергнута сразу. А моих скудных познаний физики и техники не хватало, чтобы самой соорудить желаемое из подручного материла. Но у бывших советских имеется гипертрофированно развитая смекалка. И на этот раз она не подвела. Мой взгляд случайно упал на пластиковый цилиндрический флакон для геля c круглой силиконовой щеточкой, которой было очень удобно очищать лицо. В голове что-то щелкнуло, и я поняла, что для обладания заветным устройством не хватает только моторчика, который заставит вибрировать щетку. Я стала усиленно соображать, какой предмет домашнего обихода можно использовать для этих целей. Но ничего подходящего, кроме машинки для шлифования дерева, в доме не нашлось. Какие-то смутные идеи крутились на задворках сознания, но в реальный образ не воплощались.

Устав от напряженной умственной деятельности, я решила немного передохнуть и села перелистывать новый каталог мод. И вдруг наткнулась на рекламу интимного вибратора. Эврика! По форме и размеру он почти идеально подходил для флакона. Если у цилиндра срезать дно, то внутрь можно вставить вибратор и потом чистить им лицо не хуже, чем импортной штучкой. Хотя, конечно, ультразвук в этой конструкции будет отсутствовать. Ну и леший с ним, с ультразвуком. Заказать по каталогу требуемое я не могла, так как доставки надо было ждать минимум десять дней (а получить неземную свежесть и чистоту лица хотелось незамедлительно), и, кроме того, был риск, что я не смогу правильно подобрать диаметр изделия. Поэтому, покопавшись в интернете, я нашла адрес ближайшего секс-шопа и, запихнув в сумку заветный флакончик, с замиранием сердца помчалась за вибратором.

Признаюсь, что, дожив до интересного возраста, я никогда не была в подобном заведении: как вести себя с продавцами, как объяснить, что мне требуется — об этом я не имела ни малейшего представления. А вдруг продавцом окажется мужчина? А есть ли там очередь в кассу?

Потоптавшись пару минут у входа и поборов советскую стыдливость, я решилась наконец войти внутрь. В магазине было пусто, как в районной библиотеке накануне праздника. Я немного воспряла духом, но ненадолго. С полок и витрин на меня нацелились силиконовые детородные органы всех цветов и размеров. Некоторые были размером с полицейские дубинки, и их вполне можно было использовать для разгона демонстраций. Кроме них, я увидела еще массу предметов, о назначении которых могла только догадываться. В целом магазин ассоциировался у меня с чем-то средним между анатомичкой и инквизиторским застенком.

Я уже собралась позорно ретироваться, как вдруг из-за прилавка выскочила продавщица. Видимо, посетители в этом жутковатом заведении были большой редкостью, поскольку дама обрадовалась мне как родной. Женщина примерно моего возраста и вполне респектабельной наружности, быстро спрятав вязание, бросилась мне навстречу и осведомилась, что я желаю приобрести. Я только успела выдавить из себя, что мне нужен вибратор, как она зафонтанировала — впрочем, очень профессионально. Не успела я глазом моргнуть, как на прилавке появились вибраторы всех цветов и размеров. Мне поведали невероятно много нового об этих изделиях. Раньше мне казалось, что в сексуальных игрушках я разбираюсь не лучше неандертальца, но после полученной информации поняла, что грубо льстила себе, и на самом деле мое место среди трилобитов раннего мезозоя.

С трудом прервав красноречие милой дамы, я промямлила, что мне не нужны экземпляры с усиками, прожилочками и колечками, а что я нуждаюсь в маленькой модели без наворотов. «Ах, так вам нужен дорожный вариант! — обрадовалась продавщица. — Какой цвет вам больше нравится?» Я ответила, что цвет мне не важен, главное — чтобы вибратор был достаточно мощным. Дама понимающе закивала головой и вытащила на свет божий модель, которая вполне могла подойти для моих целей. «Могу также предложить более реалистичный экземпляр». Я помотала головой. «Спасибо, но я собираюсь использовать это не по назначению».

Челюсть продавщицы упала на прилавок. «А как ЭТО можно еще использовать?» — оторопела она. Я порылась в сумке и достала свой заветный флакончик, засунула туда вибратор и включила его. Глаза почтенной дамы вывалились из орбит и шариками покатились по прилавку, лавируя среди силиконовых изделий. После минутного ступора продавщица попыталась представить назначение этой конструкции. Но, как говорили классики, бытие определяет сознание.

— Так вы ЭТО будете использовать для стимуляции партнера?

— Нет, я это буду использовать для стимуляции кожи. Эту щеточку надо опустить в скраб и потом тереть кожу.

Мне казалось, что я достаточно ясно излагаю свою мысль, но работа в специфическом заведении наложила отпечаток на воображение продавщицы, и она упорно видела в моем изобретении что-то неприличное.

— Скраб? Он же царапается. Так вы это используете для игр садо-мазо?

— Нет, я это использую для дермато! Это служит для чистки кожи.

И я рассказала ошарашенной даме об американской чудо-машинке.

— Гениально! — завопила она. — А какой скраб вы используете? А где вы купили этот флакончик?

Следующие полчаса мы провели в упоительной беседе, посвященной косметическим средствам и способах ухода за лицом. Расстались неохотно и очень довольные беседой.

Прогресс остановить нельзя. Через пару лет в наших магазинах появились вожделенные машинки. На день рождения муж подарил мне очень дорогую навороченную модель. Но я до сих пор пользуюсь время от времени моим кустарным аппаратом, потому что мой вибратор значительно мощнее. И я льщу себя надеждой, что через несколько лет с его помощью кожа моего лица вновь приобретет идеальную упругость и девственную гладкость.

О, женские мечты!

Про парамоторы и неугомонную пятую точку

Моя жизнь могла быть вполне спокойной и приятной, если б не излишне вертлявая и активная задница. Голова уже вполне остепенилась и смирилась с биологическим возрастом, но пятая точка по-прежнему пребывает в перманентном подростковом ажиотаже.

Как-то теплым летним днем я расслаблялась в шезлонге под раскидистым каштаном, мирно переваривая обед. Как вдруг по безоблачному небу пролетел параплан. При виде плавно парящего яркого крыла мое седалище моментально активировалось, и я томно промурлыкала мужу: «Дорогой, как бы мне хотелось полетать в облаках, на параплане, подобно птице! Ведь только так, в свободном полете, а не в кабине самолета, можно восхищаться небом! А то вдруг помрешь и не сполна насладишься жизнью!»

Супруг, видимо, испугавшись, что любимая жена вознамерилась в ближайшее время откинуть тапки, тут же побежал заказывать полеты для двух престарелых идиотов.

Короче… через пару дней мы отправились летать на параплане — вернее, агрегат этот назывался парамотором. Хочу разочаровать возможных недоброжелателей — мы вернулись живыми и невредимыми, не погибли и не сдохли от страха.

Добираться до стартовой площадки пришлось почти полтора часа, и под конец еще минут пятнадцать трястись по грунтовке — сначала через кукурузные, а потом и через картофельные поля. Когда мы наконец прибыли на место и огляделись, в мою голову робко постучала запоздалая мысль: «А что я, собственно, тут делаю?» По полям гулял ледяной ветер, у дороги сиротливо приткнулся вагончик парапланеристов, до ближайшего жилья было минимум пять километров, а сверху на нас взирали безоблачные, холодные небеса. Я пыталась ощутить прилив восторга в предвкушении покорения заоблачных высей, но былой энтузиазм был подчистую унесен окрестными ветрами. Отбитая на ухабах пятая точка притихла и молчала. Зато проснулись мозги и стали задавать вполне уместные вопросы:

— Какого лешего ты, в свои преклонные годы, ищешь себе на голову приключений?

— Тебе уже не шестнадцать лет и пора остепениться!

— Зачем ты ввязала в эту авантюру мужа? А если вы оба сломаете шею? Ты подумала, что будет с детьми?

Я стала коситься на супруга. Он мужественно расправлял плечи и выпячивал грудь колесом. Но по некоторым неуловимым признакам я догадалась, что похожие мысли шевелятся и в его голове.

Но тут в небе что-то зажужжало, и на горизонте показались два крыла. Притихшая было задница встрепенулась и заставила мозги заткнуться. В предвкушении очередной авантюры она вприпрыжку поскакала вместе со мной навстречу снижающимся парамоторам.

Долго ждать, слава создателю, практически не пришлось. Пилоты почти синхронно посадили свои аппараты и выгрузили пассажиров. Судя по тому, как новоиспеченные покорители небес бодро побежали к своим машинам, я поняла, что у нас все-таки есть шансы на благополучный исход нашего приключения.