Бесплатный фрагмент - Иные

Глава 1

Глава 1

Новость о том, что библиотека вновь стала функционировать, шустро облетела стены корпуса и крепко осела в большинстве своем недалеких умах отбывавших срок наказания. Усугубляло основательную посадку этой вести то, что новым «смотровым» библиотеки являлась, если верить слухам, женщина. И что совсем вводило в ступор и без того полусгнившие умы заключенных — женщина «с воли». Обычно библиотекарем назначался один из зэков, но так уж вышло, что именно в этой колонии желающих на такую негрязную должность не нашлось. Администрация не стала заморачиваться и все пустила на самотек: бери — не хочу. Только без надзора казенное добро привели в негодность, и лавочку прикрыли. Захара такая постанова порядком выбешивала: смотреть «отфильтрованную» галиматью по ящику — тошно, писать писем ему некому, остается читать, но нет доступа к книгам: без строгого учета книги не выдают. Вот и брал дополнительные смены в автосервисе при машиностроительном производстве, где трудились заключенные колонии либо истязал свое бренное бледное тело физическими нагрузками на спортивной площадке.

Больное воображение каждого зэка нарисовало себе длинноногую красотку с пышными формами, так и жаждущую для кого — любви и ласки, для кого — жесткого траха. Да ладно. Хоть старая карга с бородавкой на носу — лишь бы баба. Черт! Изголодавшаяся по женскому телу свора выродков, как выдрессированные шавки, выстроилась в очередь в библиотеку. Захар мог поспорить на свой мизинец, да хоть на всю пятерню, что многие из них даже читать не умеют. Лишь бы поглазеть на телку, чтоб потом тайком дрочить до мозолей на ладонях. Хотя не все здешние обыватели хранят целибат: к кому-то приезжают на свиданку, а кто-то не брезгует ни мужскими жопами, ни ртами. Есть тут одна шайка — «сестры», спецы по этой части. Новичков сразу к себе загребают. Кто-то сдается быстро, кто-то брыкается. В конце концов жертву либо ломают, либо оставляют. Заку повезло примкнуть ко второй группе, но сколько драк и сломанных костей ему это стоило, не счесть. Да и к чему вспоминать — давно дело было…

Нет, тесниться в этой очереди он точно не станет. Хотя до ломоты хотелось почитать. Что-нибудь беспросветно-мрачное, тяжелое, чтоб его жизнь показалась еще сносной. Он переждет. Днем раньше, днем позже — разницы никакой. Его импульсивный характер не позволял долго сидеть на одном месте, выжидать, но так было раньше: строгий режим и не таких обламывает, вот и его пыл подостудил за пятнадцать-то лет. Почти пятнадцать выкинутых к черту под хвост гребаных лет!

Но и на следующий день его ждал облом похлеще червивого яблока, что попадется на «десерт» раз в три месяца. Закрытая дверь за решеткой во весь проем, а на ней объявление: мол, режим работы — понедельник с 8:00 до 20:00. И плевать, что арестантам на работу топать, — успевай, как хочешь. Вот ублюдки! Даже такую малость, как книги, ограничивают до минимума! Зараза! Ладно. В следующий раз припрется к восьми вместо завтрака — перебьется. Только бы за неделю ни во что не вляпаться: в ШИЗО книг не дают. Да и осталось-то чуть больше месяца. Нет, сорок дней — и он отбудет срок наказания, что называется, «от звонка до звонка». А ведь мог получить и досрочное, если б не его долбанный характер, не позволяющий ему смолчать, где надо, или не выступать, где не надо. Как следствие — нарушение внутренних порядков и ШИЗО со всеми вытекающими.

Будучи верным своему решению, он мысленно нацепил на себя намордник, строгий ошейник и тенью бродил всю неделю, ни во что не ввязываясь. В 7:59, после утреннего осмотра и минуя завтрак, Захар поднялся на третий этаж, где располагалась библиотека, и застыл от изумления при виде открывшейся ему картины. Маленькое существо издавало приглушенные всхлипы, пряча лицо на груди у заключенного через ту самую решетку на весь дверной проем, комкая ткань его робы в кулачках. Бесполый брючный костюм бездушного серого цвета — все строго по регламенту.

— Не могу без тебя, Ян! Я больше так не могу! — захлебываясь слезами, пищала, судя по голосу, девочка. — Не знаю, чем и как еще я могу тебе помочь!

— Устроиться сюда библиотекарем не самая лучшая твоя затея, раз ты в слезы бросаешься при виде меня, — ласковым, чуть насмешливым голосом ответил громила, который обнимал девушку, насколько позволяли прутья решетки, и гладил по голове, успокаивая, как ребенка. — Быть сильной, жить и дышать полной грудью за нас обоих — этим ты можешь мне помочь. Зная, что с тобой все в порядке, я спокоен.

Девушка подняла заплаканное лицо к мужчине и нежно погладила его по щекам.

— Это так тяжело, Ян, жить без тебя. Чувствовать свою огромную вину перед тобой и быть не в силах хоть как-то облегчить твою ужасно несправедливую участь.

— Прекрати! — он слегка встряхнул ее за плечи, — перестань пороть чушь, — интонация его голоса изменилась, в ней явно зазвучали стальные ноты. — Если не можешь адекватно воспринимать ситуацию, нехрен было сюда соваться! — зло выплюнул он, но тут же снова прижал ее к себе.

Невооруженным взглядом было видно, что эти двое испытывают друг к другу сильные чувства. Зак стиснул зубы: когда-то и он переживал подобное…

— Инна Яковлевна, пора открываться! — крикнул сопровождающий охранник из недр библиотеки.

Девушка нехотя отстранилась от зэка, прочистила горло и громко ответила:

— Уже!

Тот отступил на шаг, намереваясь уйти, но все еще держал ее за руки. Вдруг девушка испуганно ахнула и уставилась на Захара. До чего ж было его удивление, когда в развернувшемся за взглядом девушки парне он признал товарища по несчастью, на нагрудном значке которого значилось, помимо номера отряда, «Ростовских Я. Я.». Тот вплотную подошел к Заку, сверля его хмурым взглядом, и тихим низким голосом не то приказал, не то попросил:

— Ты ничего не видел.

Захар выдержал взгляд и лишь неопределенно хмыкнул. Они были одного поля ягоды. Беркутов просидел уже два года, когда с очередной партией новеньких привезли этого — угрюмого, молчаливого, нелюдимого. Он также прошел испытание «сестрами» и с боем отвоевал себе неприкосновенность. Из всей оравы узников они сразу учуяли друг в друге равных соперников, но смекая, что делить им, в общем-то, нечего, не спешили устраивать потасовку на ровном месте.

— Что вам? — безразлично спросила девушка, когда громила ушел, а Захар занял его место.

Она успела вытереть щеки, но глаз не подняла.

— А большой выбор?

— Вам хватит, — грубовато ответила та, намекая на ограниченность его ума.

— «Отверженные».

Тут она вскинула на него удивленно-скептический взгляд, даже бровь приподняла.

— Осилите? Может, что попроще? «Кошмар на улице Вязов»? «Кладбище домашних животных»? — начала с издевкой перечислять почему-то детские ужастики.

То есть этот мудак ее расстроил, а она на нем — Заке — срывать злость будет? Ага, разбежалась.

— Так и скажи, что нет нихуя в этой сраной библиотеке! — гаркнул тот и развернулся, чтоб уйти.

— Постой! — окликнула девушка и успела скрыться, когда Захар обернулся.

Вынырнула с первым томом нужного произведения и протянула ему через решетку, мельком взглянув на его нагрудный значок и вынув карточку из книги, куда и вписала его данные.

Глава 2

Зак долго ворочался и никак не мог уснуть. Да еще эти оболтусы обсуждали новеньких участников реалити-шоу, которое глазеют каждый вечер. Как можно смотреть эту дрянь, еще и дискутировать потом?? С другой стороны, их можно понять: там, по ту сторону экрана, течет настоящая жизнь. Со всеми невзгодами и трудностями, радостями и счастьем протекает жизнь на воле. Парни погружаются в нее, не имея своей; следят за чужими отношениями и переживаниями, не имея своих. Это как наркотик, дурман, который помогает погрузиться в забытье, хоть на час сбежав от своей жестокой реальности.

У Зака же перед глазами стояла трогательная, полная неподдельного отчаяния и любви сцена, невольным свидетелем которой он стал утром. Эта картина навеяла воспоминания о его девочке, его сокровище, его жене, когда-то смотревшей на него с наивной верой и преданным обожанием. Твою-то мать!.. Они были совсем юны, полные дерзких надежд и мечтаний, которым не суждено было сбыться.

Вспомнил взгляд библиотекарши: презрительный, надменный, злой. Но красные, опухшие от слез глаза выдавали глубину ее горя. Даже смешно торчащие в разные стороны короткие белые волосы не скрывали ее несчастного вида. Инна Яковлевна… Инна… Нина… Черт! У них даже имена похожи!

Конечно, Захар безмерно завидовал сокамернику. У того есть женщина, которая его ждет и любит, а у него отобрали. Незаслуженно, несправедливо, больно. И хоть он не самый обаятельный парень на свете, но и сволочью не был — не стал выдавать их тайну. Ночью ему приснилась Нина…

* * *

Вот на кой, к ебени фени, ляд надо было так поганить книгу?! Что за изверг выдрал половину всех страниц?? Из-за таких скотов и закрыли библиотеку! Теперь приходится стоять в очереди среди гогочущих и пошло шутящих лоботрясов, тратя на это обеденный перерыв, чтобы поменять книгу, если будет на что… И ведь каждый из парней считает своим долгом потрепаться с девчонкой.

— Можно мне сразу две части? — щербато улыбаясь, спросил тип, наглаживая решетку.

— Не положено, — отрезала малая, севшая за стол вписать в карточку книги фамилию и номер отряда зэка.

— Может, мы договоримся? — подхалимски протянул тот.

— Обойдешься! Следующий!

Подошел верзила. Если все за годы отсидки под одной крышей с кем-то да заводили отношения, отдаленно напоминающие товарищеские, то с этим никто якшаться не хотел, ибо сидел он за гнусное даже по местным меркам преступление.

— Эй, милашка! Хочешь побаловать с моим дружком? Он в аккурат поместится в твой ротик.

— БИблиотека и БОрдель — разные понятия, хоть и начинаются на одну букву. Вот тебе «домашнее» задание, крепыш: выучить различие этих слов. Как справишься — подходи. Следующий!

— Погоди, кроха. Ишь, какая прыткая. Люблю таких — маленьких и шустрых, — плотоядно улыбнулся тот. — Ты мне что посоветуешь, мм? У тебя, небось, глаз наметан?

Девчонка сделала вид, что задумалась, поднялась из-за стола и отступила на шаг, охватывая весь его образ целиком. Даже поднесла маленькую руку к лицу, задумчиво постукивая пальцем по подбородку. Затем наклонилась и вытащила небольшую тоненькую книжицу.

— Думаю, это то, что тебя заинтересует по-настоящему, — подмигнув, она протянула ему… букварь!

То ли малая была не в курсе, за что отбывал срок наказания бугай, то ли очень тонко намекала на это. В любом случае, она завела опасную игру. Тот нехорошо прищурился и сказал что-то очень тихо и вкрадчиво. Так, что девушка непроизвольно подалась вперед, силясь расслышать. Тут-то он ее и поймал. Наверняка таким же приемчиком отлавливал своих жертв.

Он рывком схватил через решетку тонкую шею малышки и приподнял до уровня своих глаз. Остальные притихли, чтоб не привлечь ненужного внимания охраны, но морды всех обезобразило хищное выражение. Беркутов напрягся, предчувствуя потасовку: Ростовских нигде не видно.

— Считай, повезло, что в моем вкусе девочки помладше. Так что тебя, возрастную суку, я порву голыми руками, — прорычал он ей в лицо, которое уже заметно покраснело.

— Отпусти ее, — негромко, но твердо приказал Зак.

— Отвали, щенок, — окрысился тот, не отворачиваясь от своей жертвы.

Та беспомощно бултыхала ногами по воздуху и силилась ослабить его хватку. Захар подошел вплотную к нему.

— Поставь ее, — повторил он, видя, что у девчонки начинают закатываться глаза.

— Пошел на х…

Договорить он не успел. Три сильных резких удара подряд по почкам заставили его согнуться от боли и выпустить девушку. Она закашлялась, втягивая в себя воздух, и нажала тревожную кнопку, громко оповещавшую охрану об очаге беспорядка.

— Ходи и оглядывайся, малыш, — зло выдохнул ему в лицо бугай, и Зак четко понял, что у него появился новый опасный враг.

Глава 3

Инна перепугалась насмерть! Она сползла спиной по ближайшему стеллажу на корточки и, прикрывая руками горло, беззвучно глотала слезы ужаса. Молоденькому горе-охраннику, которого приставили к ней как одно из обязательных условий пребывания ее на территории колонии, было вообще не до нее. У него весна раньше времени взыграла в штанах, и он часами изливал романтические настроения объекту своих матримониальных поползновений по телефону, откровенно забив на свои должностные обязательства. Потому и проглядел внезапное нападение на Инну. Прибывшая подмога более надежной охраны скрутила баламута, и его увели в ШИЗО. Только тогда к ней постепенно начал возвращаться рассудок, а вместе с ним негодование по поводу несправедливости установленных специально для нее особых рамок поведения. Она поднялась на ноги и решительно направилась к выходу, подгоняя перед собой непутевого охранника, велев сопроводить ее к начальнику колонии. На возмущенные оклики остальных заключенных, желающих получить свои книги, она, даже не оглядываясь, выплюнула «перерыв» и была таковой. Пока они преодолевали коридоры, ведущие к административным помещениям, ее злость достигла точки кипения.

Последние несколько лет она только и делала, что ходила по всевозможным инстанциям, писала прошения, петиции и ходатайства, добивалась судьбоносных встреч и изо всех своих силенок защищала права осужденных на обучение и образование. Обшаркала все стены образовательных учреждений, обила все пороги администрации, костьми готова была лечь, лишь бы ей позволили внедрить хоть каплю образовательного процесса в стены именно этой, давно заброшенной и никому не нужной колонии. И добилась-таки своего! Всеми правдами и не только, где-то умасливая и задабривая презентами, где-то подпирая законами и правовыми нормами, со слезами и ослиным упрямством она добилась, чтобы здесь возобновили учебный процесс, прерванный несколько лет назад из-за недостаточного финансирования. Потом, разузнав, что библиотека пришла в негодность и потенциальным ученикам просто-напросто негде брать материалы для изучения хотя бы основ своего профиля, она вызвалась на добровольно-альтруистических началах восстановить ее и по возможности улучшить. И наткнулась на категоричный отказ. Снова неустанные просьбы и мольбы с ее стороны, но, чувствуя, что одна не справляется, она обратилась за помощью к юристам, и вместе они выиграли этот спор, хоть и на скудных условиях. Теперь каждый понедельник она срывалась за полтысячи километров от дома, чтобы приводить в порядок плачевное состояние библиотеки и вносить свою лепту в виде собранных с миру по нитке разношерстных книг в изрядно потрепанную коллекцию.

Все это делалось с одной лишь целью — ради Яна. Дать ему возможность закончить свое образование, прерванное, по сути, из-за нее. И видеть его, ибо шесть свиданий в год — это ничтожно мало для поддержания боевого настроя Инны. Таким образом, уже три недели подряд она встречает его, обнимает, пусть через решетку, любуется им, даже сквозь слезы, говорит с ним, хоть всего пять минут. Это лучше, чем ничего. После этой заварушки… изменятся ли для нее и без того шаткие условия пребывания?.. Но Инна, до конца оправившись от недавнего потрясения, не собиралась ждать вердикта. Лучшая защита — это нападение. Выбрав эту тактику, она без приглашения ворвалась в кабинет начальника колонии.

— Олег Дмитриевич, я требую, чтобы мне вернули нож!

Дородный мужчина, восседавший за массивным рабочим столом, перевел взгляд водянистых глаз на маленькую фурию, вихрем ворвавшуюся к нему.

— Вы требуете? — он уставился на нее взглядом, в котором явно читалось «один щелчок — и ты вылетишь отсюда».

В его глазах не было ни гнева, ни жалости, ни соучастия ее беде, ни-че-го. Инне подумалось, что людям за плохую карму отмерено работать в подобных заведениях, вытравливающих из них всю душу и способность к эмоциям.

Она шумно вздохнула, успокаиваясь.

— Я настоятельно прошу вас. Это холодное оружие представляет собой средство моей индивидуальной защиты, а никак не угрозу обществу. На его ношение у меня есть все необходимые документы, как вы знаете. Олег Дмитриевич, взгляните на меня, — она с мольбой сложила руки у груди, побуждая его взгляд опуститься на ее шею, где отчетливо проступали синяки от недавнего удушения. — Во мне пятьдесят килограммов живого веса. Да я при всем желании не смогу нанести урон здоровью человека! У меня физически не хватит на это сил! Максимум — поцарапать, припугнуть, все! Да здесь любой меня сможет скрутить одной левой, не напрягаясь.

— Об этом надо было раньше думать! Но, раз уж вы, Инна Яковлевна, не удосужились позаботиться о своей безопасности в стенах этого исправительного учреждения, за вас это сделал я! Потому и приставил к вам персонального охранника, — на повышенных тонах напомнил он.

— Действительно! — снова начала заводиться Инна. — Давайте спросим у нашего богатыря, как же он так сплоховал, допустив несанкционированное действие в виде нападения со стороны заключенного в мой адрес?

Она всем корпусом в обвинительной позе развернулась к пареньку.

Тот раскраснелся, как рак, оттягивая ворот рубашки, явно мешавший свободному передвижению воздуха по дыхательным путям.

— Я… кхм… только отвернулся… кхм… когда все это… — промямлил тот.

— Вот и я о том же! — продолжала настаивать Инна, снова повернувшись к начальнику. — Он может отойти, отвернуться, да хоть в туалет выйти, и все — проморгаем вспышку! — от волнения не замечая перехода на сленг, затараторила Инна. — Пожалуйста! Позвольте мне держать нож при себе! Это добавит мне уверенности и избавит от затравленного взгляда, который, вы знаете, так заводит всех убийц!

Начальник усмехнулся: уж чем-чем, а затравленным взглядом малютка точно не отличается. Вон, нахохлилась, как воробей, глазюки так и мечут молнии, руки в кулаки сжимает. Но он-то понимал, что все это от страха. От того дикого, безумного страха, что скрутил ее тогда, вынуждая болтаться беспомощной жертвой в руке насильника: ему уже доложили о произошедшем.

Он долго смерял ее задумчивым взглядом, взвешивая все за и против. Наконец, выдал:

— Так и быть. Пишите объяснительную по поводу случившегося и заявление на разрешение ношения оружия.

Еще куча бюрократических манипуляций продержала Инну в кабинете начальника больше часа. После, шагая в библиотеку со своим неразлучным ножом за поясом, Инна чувствовала себя гораздо увереннее. По правде говоря, Васнецова не расстроило бы и «случайное» убийство хоть кого-то из осужденных. Будь его воля, он истребил бы всех здешних обитателей за их злодеяния, не подлежащие никаким оправданиям, а не содержал бы этот притон за счет средств честных налогоплательщиков, к которым он причислял и себя.

Короткий путь вел через столовую, и она без задней мысли направилась туда, даже не подумав о том, что настало время ужина и все зэки дружно засели там. Уже на пороге она застыла, окидывая многочисленную публику ошалелым взглядом. «Я просто пройду мимо. Ничего страшного. Тем более со мной охрана», — успокоила сама себя Инна и, уставившись перед собой в одну точку, прямая, как палка, пошла по проходу между столами. С ее продвижением стали затихать голоса, а за ними — бряцанье приборов о тарелки. В столовой повисла неестественная тишина. Она дошла почти до середины, когда один упырь сплюнул прямо ей под ноги.

— Я таких, как ты, соска, на воле драл и живьем закапывал!

— И за это сгниешь здесь заживо! — притормозив, с неприязнью огрызнулась она.

Вот зачем? Нет, чтоб просто пройти мимо. Молча! Но шестым чувством она ощутила себя в относительной безопасности, зная наверняка, что Ян здесь и ни за что не позволит ее обидеть.

— Попадешь в ад, и сам черт тебя отделает так, что тебе покажется, будто тебя трахнули поездом!

Инну понесло: видимо, сказывалось пережитое нервное напряжение. Захар перевел взгляд на Ростовских, что сидел через проход от него, и понял — хана. Тот уже медленно поднимался из-за стола, не сводя бешеных глаз с шеи малой. «Сиди и не рыпайся», — мысленно велел себе Зак.

Дальше все произошло в считанные мгновения: Ян кинулся на выскочку, один охранник оттеснил девушку подальше от дерущихся, другие без разбора cтали мутузить тех палками, пытаясь унять.

Глава 4

Захар сидел в тесной каморке на голом полу, согнув ноги в коленях и положив на них руки. Спина и шея затекли, но прислониться к стене и думать нечего: до того она холодная и сырая, что окочуриться можно. Вертухай — гнида: сложил нары и нацепил замок. Вечером, если не забудет, снимет, чтоб поспать, а с петухами — столкнет и опять закроет. Вокруг темно, одно вшивенькое оконце, и то замуровано железным листом. Перед глазами так и стоит: девчонка с паническим ужасом в глазах, сокрушенно заливаясь слезами, смотрит, как охрана избивает Ростовских, и зажимает трясущимися руками рот. Тут же память услужливо выставляет на обозрение совести такой же отчаянный взгляд, с мольбой глядящий на него, и… все. Он не сумел помочь тогда, но попытался это сделать сейчас. За что и угодил в кандей. Твою ж мать! Сумрачно, промозгло, до костей пробирает. Из колонок бесполый голос гундосит унылую малопонятную лекцию, чтоб зэки не могли переговариваться между собой. Стойкий, ядовитый запах параши разъедает слизистую носоглотки. Смрадный дым дешевых папирос усугубляет зловоние. Весь «букет» загоняет психику в темный страшный тупик, и хочется выть от безысходности и обреченности.

Три дня Беркутов провел, мучаясь во сне кровавыми отрывками прошлого, наяву — грызней совести. Потом начал трогаться умом. Как именно он это понял — сам не знал. В конце концов, так недалеко и до психушки, поэтому переключился: стал выполнять ряд нехитрых упражнений, изматывая свое тело физически, ибо на психическом уровне он давно издох. Еще через пять дней он слег. Скудная по содержанию витаминов пища, грязная техническая вода вкупе с изнурительными нагрузками и постоянным холодом — и вуаля! ОРВИ обеспечено! Температура под сорок и прочие прелести. Перевели в медицинский корпус, где провалялся в полузабытье весь остаток срока карцера. Так, конечно, лучше, но не намного: из лекарств — банки да йодная сетка, вот и выживай, как хочешь.

Короче, «вышел» Беркутов еле живой. Одно радовало — скоро домой. От этой мысли как обухом по голове: где его дом? Куда ему возвращаться? Кто его ждет? Так и замер с книжкой в руке по пути в библиотеку.

Очнулся, дошел, наконец. Народу — никого. Видно, схлынул бешеный ажиотаж. Девчонка сидела за столом и чего-то строчила. Неслышно приблизился, просунул книгу сквозь решетку и уронил на край стола с глухим хлопком. Та обернулась на звук и подняла на него распахнутые глаза, а потом и вся поднялась. Глядела на него, не мигая, и Захар утонул в этих бездонных глазищах, впервые всамделишно их рассмотрев. Огромные, серо-зеленые, видящие саму суть человека и оставляющие след на подкорке. Такие захочешь — не забудешь.

— Второй том? — прервала затянувшуюся паузу, кивком головы указав на книгу.

Он отрицательно качнул головой, не в силах прервать зрительный контакт. Вот ведь, без понта, повезло говнюку такую цацу отхватить! Скоро Зак много будет встречать глаз, подобных этим, — живых, выразительных, свободных, и что? Так и будет отмалчиваться? По-хорошему, за несколько месяцев до освобождения с заключенными должны работать психологи, помогая тем адаптироваться к новому будущему и не оступиться. Да куда уж там!

Девчонка хмыкнула.

— Не осилил? — спросил язык, «Я же говорила, не вывезешь, тупой урод», — говорили глаза.

Захар кивнул, соглашаясь. Стоп. Так дело не пойдет! Хоть слово из себя, да надо выдавить.

— Отсутствующих страниц, — прохрипел он, договаривая ее предположение, и развернулся уйти.

Когда до нее дошел смысл сказанного, она бегло пролистала книгу, и впрямь не обнаружив там добрую половину. Как не заметила, когда выдавала?.. Торопилась, да мысли сумбурные в голове роем толпились: застукал тогда их с Яном. Кстати, ведь не сдал! К тому же ее саму спас от рук мародера. Еще в мордобой в столовой полез, за Яна вступился. Похоже, здесь существует отдаленно-расплывчатое понятие о чести и слове. Глупо, конечно, сам в карцер угодил. Но… подкупающе…

— Беркутов! — окликнула его по фамилии, а больше-то все равно не знала, как.

Тот замедлил шаг.

— Спасибо, — нерешительно протянула Инна ему в спину. И он ушел.

Согревая руки о бумажный стаканчик с кофе, трясясь в автобусе ночного рейса междугороднего следования и глядя на пустынные заснеженные поля, проплывающие за обледеневшим окном, Инна крепко задумалась об этом парне. Ян о нем ничего не шкворчал, хотя он вообще не обзавелся «корешами» — сторонился всех, как и прежде. Почему тогда этот полез в драку? И явно на стороне Яна. На заискивающего подхалима, выкруживающего «дружбу», он не похож. Мастью не вышел для такого типа. Надоел общий корпус и решил отдохнуть от всех? С трудом верится. Да и выглядел после такого «отдыха», мягко говоря, пришибленно, что ли… Весь осунулся, как будто даже в росте уменьшился; коже серая, обезвоженная, вся в трещинах; под глазами не то что синяки — черные колодцы бездны. А сами глаза — в них страшно смотреть! Это глаза старого, изможденного… даже не человека, нет — пса! Или колдуна, который проклят бессмертием и пережил войны всех веков и народов, видел миллионы смертей, тысячи катастроф и никак не мог изменить ход истории в лучшую сторону, а просто был сторонним наблюдателем, который впитывал адские муки и горе. В глубине его глаз таилась вселенская усталость.

Короче говоря, жалко ей стало парня. Ведь наверняка не все отбывающие здесь срок наказания — жестокие рецидивисты. Есть и такие, как Ян, например…

Глава 5

Пять дней до свободы! Даже не верится. Казалось бы, светись от счастья, предвкушая несказанно желанную жизнь на воле. Только Захар не чувствовал приближения пьянящей свободы. Он не был похож на выпущенного наконец из клетки орла, что разминает свои крылья перед долгим полетом. Скорее, наоборот: с каждым днем в нем все больше проявлялись настороженность, опасливость, даже испуг. Страх перед неизвестностью довлел над всеми остальными чувствами. Куда идти? Что делать? Как жить? Где работать? На эти вроде бы несложные вопросы Зак не мог найти ответа. За долгий срок пребывания в заключении Беркутов основательно адаптировался к местным порядкам и законам, стал более эмоционально закрытым, более социально отстраненным и, как следствие, менее приспособленным для жизни после освобождения. Он не представлял, как впишется в общество свободных людей, что живут по правилам, от которых он давно отвык. Пятнадцать лет! Да за пять психика человека меняется кардинально! Ему девятнадцати не было, когда он попал на зону, совсем малец, жизни не распробовал, а через месяц ему стукнет тридцать четыре. Чувак треть жизни провел за решеткой! Это все равно что лисенка вырастить в заповеднике и уже взрослого выпустить в дикую природу: он элементарно не сможет добыть себе пропитания и защититься от других хищников.

Все эти невеселые мысли тяжелым бременем давили на его плечи, затуманивали рассудок и придавали затравленность выражению глаз. У него был один-единственный человек с воли, к которому он мог обратиться за помощью и который ожидал его у ворот колонии в условленные день и час.

Захару выдали его вещи, которые теперь стали тесны, документы, справку об освобождении и какие-то деньги. За стенами казенного дома его встретили седой февраль — промозглым сильным ветром — и беспросветно серое небо над головой. В центре унылого пейзажа стоял Глеб, привалившись спиной к машине, курил и внимательно разглядывал друга.

— Паршиво выглядишь, — заметил он вместо приветствия, щурясь от дыма и ветра, когда Захар приблизился к нему.

Видно, специфическое медицинское обслуживание с карцером в придачу оставили на нем свои штрихи.

— Это я еще при марафете, — с ленцой ответил тот.

Глеб протянул ему сигареты, его любимые. Зак глубоко, с удовольствием затянулся и выпустил струю дыма в бесконечность над головой. Курил не спеша, смакуя вкус и привыкая к тому, что стоит рядом с другом без давления камер и решеток со всех сторон. Глеб подошел и крепко обнял товарища, похлопав по спине:

— Рад видеть тебя, парень! С возвращением!

Всю дорогу домой Зак пребывал в прострации: он смотрел перед собой и четко отдавал себе отчет, что он не понимает, что с ним происходит! Расплывчато отвечал на вопросы товарища, сам же инициативы в разговоре не проявлял. Ближе к вечеру они въехали в город, и только тогда Глеб известил, что везет его к себе.

— Не думаю, что это хорошая идея… — протянул Захар.

— Да ты что?! Милка меня с потрохами съест, если я тебя не доставлю. С утра пельмешей настряпала, детей настропалила. По-любому, мелкие с нетерпением ждут приезда «дяди Зака». Ты как? Выдержишь штурм мелкоты? — покосился на него друг.

Зак хмыкнул, ему нечего ответить. Он не знает! Поднимаясь в лифте на семнадцатый этаж элитной новостройки, Беркутов вскользь отметил:

— Неплохо обустроился.

Глеб не был хвастливым парнем, а потому не особо вдавался в подробности о своих достижениях на редких свиданиях с товарищем, смекая, что тому будет не ахти как приятно еще отчетливее осознавать никчемность своей жизни на фоне успехов друга. Он крепко сжал его плечо, заглядывая в глаза:

— За пятнадцать лет многое изменилось.

Мила отворила дверь и застыла, прижав одну руку к груди, второй приглушая всхлип, и во все глаза вылупилась на Зака. Твою-то мать! Она такая же красивая, как на первой встрече, когда два безбашенных дерзких паренька познакомились с двумя скромными подружками под каким-то нелепым предлогом. Тогда еще никто и предположить не мог, что это случайное рандеву крепко-накрепко переплетет их судьбы. Много позже Захар вникнул, насколько похожи Глеб и Мила и внешностью — у обоих мягкий взгляд карих глаз и темные волосы, — и, главное, внутренним миром. Они действительно как две половины одного целого, которым повезло найти друг друга.

— Женщина! Что за манеры — держать гостя на пороге?! — шутливо пропесочил Глеб свою жену.

Дети с визгом принеслись в прихожую и теперь с любопытством разглядывали «дядю».

— Захар! — всхлипнула Мила и упала ему на шею.

Тот выронил сумку и обнял ее своими ручищами, всей грудью вдыхая запах дома, какой-то стряпни и тонкий-тонкий аромат парфюма. Он слышал, что она плачет, чувствовал, как дрожит ее тело, и сам еле сдерживался.

— Ну, давайте, голубки, заходим. Успеете еще наобниматься, — подтолкнул их в квартиру Глеб.

Мила навещала Захара в самом начале, а потом один ребенок, за ним — второй, и так-то особо не вырваться, на зону тем более.

Разместились в кухне — самой уютной части большинства квартир. Пока Мила, успокоившись, варила домашние пельмешки, Егор и Виталя освоились и оккупировали Зака со всех сторон, хвастаясь безделушками и пытаясь вовлечь в какие-то игры. Пострелята наперебой рассказывали удивительные истории своих жизней, а ему только и оставалось, что слушать и поддакивать. И привыкать к этой неизведанной до сих пор грани жизни.

Сказать, что он готов был душу продать за такую простую, но безмерно вкусную домашнюю еду — это не сказать ничего! Он съел три порции. Съел бы и больше, да не влезло. За столом велись беседы обо всем, что произошло за время его отсутствия. Когда Мила укладывала детей спать, они вышли на лестничный пролет покурить.

— Чем думаешь заняться? — спросил Глеб и, поймав растерянный взгляд друга, уточнил: — Я не про сейчас, а вообще.

Как будто этим уточнением он облегчил вопрос! Беркутов пожал плечами.

— Понятия не имею. — Сделал затяжку. — Для начала хату надо подыскать. В клоповнике, что выделили, разве что помирать, но я пока не собираюсь, — подмигнул, а в глазах испуг. Самый настоящий страх перед неизвестным будущим, в котором все его жалкие попытки стать человеком в конце концов потерпят крах и все закончится новым рецидивом или суицидом.

— За это не волнуйся, можешь побыть у нас.

— Нет, — твердо отказал, мотнув головой. Наткнувшись на насупленный, почти обиженный взгляд товарища, пояснил: — Мне надо пообвыкнуться к новой атмосфере, и я буду далеко не душой компании в это время.

— К родителям не думал съездить?.. — аккуратно закинул пробный шар.

— К кому? — рыкнул тот.

Родители Захара, имея всего одного позднего отпрыска в семье, делали большие ставки на его судьбу, которую, по их представлениям, он посвятит науке. Его даже назвали в честь руководителя одного из ведущих отделов НИИ, где они трудились всю сознательную жизнь. Захар Игнатьевич был женат на своих бесконечных исследованиях, и его тезке пророчили такое же «светлое» будущее. Но Зак пошел своим путем, диаметрально противоположным понятию предков. С шестнадцати лет он гонял на старенькой дедовской «Яве», отрастил патлы и связался с темной компанией, сутками пропадая где-то вне дома. На восемнадцатый день рождения совсем свалил от них, смело распахнув крылья навстречу взрослой жизни. Он был дерзкий, бесцеремонный, не знающий страха озорник, уверенный в своих силах. Более того, женился на малолетней девчонке ниже их статуса и стал работать в какой-то задрипанной автомастерской. Это, опять же, по их мнению. Отец попробовал вразумить непутевого сына и направить на путь истинный — все без толку. Тогда разразился настоящий скандал с криками, взаимными обвинениями и претензиями, и тогда же отец Зака отрекся от своего сына.

— Они не навестили меня ни разу за все пятнадцать лет! Ни одного звоночка от них не было! — прорычал Захар, а потом устало махнул рукой. — Горбатого могила исправит.

— Забей, — согласился друг. — Но оставлять тебя одного… — с сомнением попробовал возразить.

— Так лучше. Будем на связи. Кстати, трубу надо обновить. Тряпок докупить и… что там еще нужно для жизни?..

— Разберемся, — хлопнул по плечу Глеб, и они пошли обратно.

Снова засели в кухне. Мила заварила чай. По меркам Захара, сла-а-а-бый-преслабый! Когда он озвучил свои мысли ей, та засыпала вопросами: «Когда? Куда? Почему?» И так далее. Вдруг Беркутов с ужасом обнаружил, что он затрудняется на них ответить. Более того, ответы на них подразумевают принятие решений, а он отвык. Отвык от того, чтобы самостоятельно принимать решения в своей жизни! Ведь на зоне за тебя давно все продумано и решено, от тебя требуется только беспрекословное подчинение. Улавливая замешательство Зака, Мила решительно поднялась из-за стола:

— Так. Все, мальчики! Утро вечера мудренее! Завтра все и решим, а пока — спать!

Заку разложили диван в гостиной, выключили свет, и все улеглись, а он еще долго пучил глаза в темноту, пытаясь свыкнуться со своим новым общественным статусом свободного гражданина.

— Как думаешь, он справится? — тихо спросила Мила в тишине спальни, устроившись под боком мужа.

— Это же Захар! — как непреложную истину, выдал тот.

— В прошлый раз погорячился, и это обошлось ему долгим заключением. Как бы в этот раз делов не натворил…

— Мы поможем, — заверил муж. — Все. Спи.

Когда-то она потеряла подругу, Глеб не допустит, чтоб она потеряла еще и друга.

Глава 6

Утром плотно позавтракали, и, пока Мила с детьми собирались, мужчины, прихватив с собой чай, вышли покурить. Тут-то Глеб и огорошил своим предложением:

— Где хочешь угол подыскать?

— На окраине. Светская жизнь пока не для меня.

— У нас баня построена недалеко от города. Отопление печное и электричество, в комнате отдыха есть холодильник и плита, телик и раскладной диван. Ты можешь пожить там.

Идеальный вариант, чтобы вливаться в новое окружение. На этом порешив, они дружно, всем семейством, — выходной день освободил от работы и учебы — отправились по магазинам покупать Заку все необходимое. Мила прошерстила универмаг, расторопно выбрав для Беркутова вещи первой необходимости. Затем затарились продуктами на целую роту и отправились в деревню.

Местечко оказалось малолюдным: как и во многих пригородных населенных пунктах, круглогодично здесь проживает мало людей, а все «дачники» начнут активные шевеления ближе к маю. Постоянных жителей — домов пятьдесят, не больше, и один местный крохотный магазинчик. Участок друзей довольно просторный, но весь завален снегом: пешком-то не подойти к бане, не то чтоб подъехать. Пока парни убирали снег, мелкотня успела накатать целого снеговика. Зашли внутрь — дубак! За зиму дом выстудился, и потребуется не один час, чтобы его протопить. Хорошо, хоть дров навалом. Затопили печь, включили радиаторы, подключили насос из скважины — и дом как будто ожил!

— Это, конечно, не царские хоромы, но на первое время, думаю, пойдет, — немного смущенно заметил Глеб.

— Шутишь? В сравнении с бараком на сорок рыл — это райские кущи! — успокоил его Зак.

Помимо купленных продуктов, Мила положила домашней стряпни, так что за его пропитание она не беспокоилась. Но тревожилась за самого Захара — как он тут будет, совсем один… Как бы не вычудил чего…

* * *

Всю следующую неделю Беркутов беспробудно пил. Он четко осознал внутреннее ощущение потерянности, бессмысленности жизни, своей никчемности, бессилия и отчаяния. Чтобы заглушить эмоции, которые разрывали его на куски, он старательно заливал их водкой. За все длительное время заключения в его психике произошли необратимые изменения: тюремные ценности для него стали «своими». Они вдалбливались из года в год агрессивностью среды, пока не проникли «в подкорку». Пятнадцать лет назад он испытал мощнейший стресс от состояния несвободы, резкого сокращения личностного пространства и необходимости выстраивать отношения с людьми, которых он в свое окружение не выбирал. Хотя с последним у него были регулярные сложности. Теперь же иная картина, диаметрально противоположная: представление о свободном будущем — это черная дыра и панический страх. Усугубляло обреченность его положения чувство усталости, одиночества, злости и раздражения, а низкий социальный статус и собственная несостоятельность добавляли «красок» общей картине. Он был почти уверен, что не сможет устроиться на работу, потому как будет обращаться напрямую, без направления службы занятости, и здравомыслящий работодатель пробьет его по базе данных или просто потребует справку о несудимости, а за неимением таковой откажет под любым предлогом: никто не захочет нанимать рецидивиста. Весьма трудно будет реализоваться, ведь его личность подавлялась годами заключения, когда он надолго выпал из общества, и для начала ему нужно социализироваться. В колонии проще: за тебя думают, тобой командуют. На воле же он чувствует себя чужаком, не знающим, куда пойти и чем заняться. Есть большая вероятность потеряться и сорваться. Многим ли он нужен со своей справкой о трудовой деятельности в колонии? С таким комплектом ему не просто трудно, а практически невозможно влиться в жизнь!

Не было ни дня, чтобы он не вспоминал о Нине, о тех светлых, счастливых моментах, что она ему дарила. Вслед за этими приятными воспоминаниями неизбежно следовали другие, глубокое чувство вины от которых терзало его по сей день. Он дал себе зарок, поклялся перед самим собой, что больше никогда не допустит, чтобы из-за него пострадали другие люди. Для этого всего лишь стоит держать всех подальше от себя, как от главного очага опасности. Словно кусок сердца забрали вместе с его женщиной и неродившимся ребенком. Еще одной потери он не перенесет, значит, и не надо больше никого. Одному спокойней.

На второй неделе закончилась водка, а он все никак не мог выйти из состояния унылой депрессивности и темной безвыходности. Вышел прогуляться за пойлом — первый раз за все время выбрался из дома! Дошел до магазинчика, в котором было все: от хозяйственного мыла до резиновых галош, включая продукты питания.

— Сколько можно здесь ошиваться?! Сказала же — без денег не дам! Тоже мне, мученик нашелся! Раз так прижимает, пошел бы да заработал себе на чекушку-то! — полная, румяная женщина за прилавком отчитывала какого-то захудалого мужичка.

Тот побрел к выходу, что-то бубня себе под нос, и Захар ясно увидел в нем себя в будущем, причем в недалеком, если продолжит в том же духе.

— Опять Степан приходил? — спросил грузчик, явившийся из подсобных помещений. — Вот ведь как тюрьма людей ломает. Был человек — и не стало человека.

— Что хотите? — продавщица переключила свое внимание на Захара.

— Кефир, — резко поменяв свои изначальные намерения, ответил тот.

Пока шел обратно, испугался, что станет таким, как этот алкаш. Вот тут его мятежный характер взбунтовался! Да что же он всего боится: то одного, то другого! Скоро, как ягненок, станет шарахаться от собственной тени!

С того случая у Беркутова как отрезало все желание продолжать возлияния. Вечером сильно протопил баню и как следует пропарился. Нырял в сугроб, и заново. В помывочном отделении уставился на свое отражение в маленьком настенном зеркале, на полочке которого Мила так заботливо оставила бритвенный станок и прочие средства личной гигиены. На черепной коробке, сбритой почти налысо, темнели короткие волосы — единственная позволительная прическа во всех исправительных учреждениях. Когда-то он носил длинные, до плеч, кудлы. Может, и сейчас отпустить?.. С длиной волос на голове могла посоперничать длина волос на лице: еще ни разу не брился на воле. Скулы и нос выпирали заострившимися образованиями, тогда как глаза, и так-то глубоко посаженные, впали еще глубже. Глубокие морщины прорезали лоб, складки у рта обозначились четче, появились морщины вокруг глаз. Темно-темно серых, бесконечно уставших глаз. Захар оскалился, разглядывая свои зубы, которые чудом остались все на месте: периодические драки, как правило, редят забор, а дрянная вода портит окончательно. Надо навестить стоматолога. Но для начала — побриться.

Зака шандарахнуло: он принял решение. Пусть маленькое, незначительное, но он сам решил отрастить волосы и посетить зубного врача! Черт возьми, а это не так трудно! Надо просто взять и решить!

После такого гениального открытия Захар стал изучать ситуацию в стране, слушая новости как регионального значения, так и мировых масштабов. Когда он исходил всю деревню вдоль и поперек, стал ездить в город на электричке. Там он гулял, искореняя из себя недоверчивое отношение к людям, сознательно вступая с ними в любые взаимодействия. Полностью освоил новый смартфон и по загруженным картам находил и посещал много людных мест, осознанно перебарывая свою изолированность. По первости он охреневал, сколько развелось всевозможных магазинов, как много стало ездить машин, сколько построили новых домов, высоченными свечками подпирающих небо, и везде кафе — куда ни плюнь. Подлатал зубы, накупил витаминов выправить подорванное здоровье, получил новый паспорт с временной пропиской у друга и обновил водительское удостоверение. Еще две недели пролетели незаметно. В один из таких дней набрал Глеб.

— Здорово, бро!

— Салют, дружище!

— Как дела?

— Твоими молитвами.

— Я тут подумал вытащить тебя в город на выходные, ресторан — не ресторан, в общем, как захочешь. Такой повод рисуется!

За все эти годы только он поздравлял Захара с днем рождения, который теперь неумолимо приближался. Свой тридцать четвертый день рождения он встретит на воле — как тут не отметить!

— Может, нам прошвырнуться и по ночным увеселительным заведениям?

— Так… Кто ты такой и куда дел моего друга? — опешил от таких перемен Глеб.

Зак рассмеялся:

— Я возвращаюсь!

— Рад это слышать! И каков план действий? Чего ваша душенька желать изволит?

— Буйства и разврата!

— Ого!

— Шучу. Хотя насчет второго…

— Беркутов! Я приличный семьянин!

— А, ну да, ну да. Тогда как, куролесим на детском утреннике, ни в чем себе не отказывая?

— Размечтался! Там тусят только избранные! Чтобы попасть в это богемное общество поклонников трансформеров и почитателей Барби, надо уметь метко стрелять!

— Я о том и толкую! Пора расчехлить оружие и прочистить ствол!

Парни рассмеялись и условились встретиться у Глеба в ближайшую субботу.

Глава 7

Впервые за много лет Захар почувствовал настоящий праздник. Не просто телефонный звонок от друга или, в лучшем случае, его приезд, а самое настоящее торжество, виновником которого был он, а потому получил максимум внимания от всего семейства Рогозиных.

Сначала они приземлились в ресторане, где Зак вдоволь налакомился разнообразными деликатесами и все равно остался при своем непоколебимом мнении, что Милкины пельмени — самая вкусная еда! Вечером «лучшая жена на свете» милостиво позволила своему благоверному «выгулять» друга. Они хитро переглянулись, как показалось Беркутову, и, усадив Милу с детенышами в такси, сами отправились в ночной клуб.

Там они осели за баром и наблюдали за разношерстной публикой, прибывающей за яркими эмоциями и впечатлениями. Заку было не по себе: как он ни старался за прошедший месяц избавиться от комплексов и страхов, времени прошло ничтожно мало. Он дико озирался на слишком громкие звуки или чересчур шумные компании. Почувствовал руку друга, ободряюще сжимающую его плечо.

— Расслабься, чувак! Все нормуль. Я тебя в обиду не дам, — подмигнул тот.

Захар усмехнулся:

— За этот день!

Поднял стопку водки со скупым тостом и чокнулся с Глебом.

Началась шоу-программа: живое исполнение песен перемежалось с выступлением танцевальных проектов и прочей дребеденью, которые Захару были, если честно, не шибко-то интересны. Был даже женский и мужской стриптиз, от зрелища которого он влил в себя две стопки подряд, ошарашенно глянув на друга. Сколько у него не было женщины? О-о-о! Даже не вспомнить! Мужской стриптиз у него, конечно, тоже вызвал сильные эмоции, но другого плана. Время перевалило за полночь, атмосфера в клубе накалялась, градус развязности повышался. К бару возле него нетвердой походкой подошла девушка и задела его плечом, чуть покачнувшись.

— Сорян, красавчик. Не рассчитала, — глянула на него нетрезвым взглядом. — О-о, такой милаха, и скучает. Могу составить компанию, — подмигнула она и улыбнулась.

Беркутов присмотрелся к ней: милая девчушка, малость перебрала, правда. Скорее ухоженная, чем красивая: светлые волосы забраны в замысловатую прическу, которая слегка растрепалась в разгар вечера, и выбившиеся прядки придавали вид томной сексуальности. Красиво выделенные глаза непонятного цвета и ярко очерченные губы. Маленькое синее платье с откровенным декольте почти не оставляло место воображению. Мелькнула мысль, не она ли танцевала стриптиз? И молодая, неопытная. Будь постарше, не обратилась бы к нему и уж тем более не назвала бы «милахой» верзилу, что хмурой тучей вглядывается в толпу, выискивая подвох.

— Ты такой напряженный, — пропела девушка, опустив тоненькие руки с аккуратными ноготками на его плечи и проведя вниз до его кистей ласкательным движением. — Тебе здесь не нравится? Мы можем уехать.

Зак опешил: его же откровенно снимают! Это ж какие нынче нравы?! Девчонка тем временем, зацепив пальцами рукава его поло, начала обратный путь руками, заодно оголяя его предплечья. Вроде бы невинный жест — она же не в трусы к нему полезла. Но его припечатало к месту: настолько интимной показалась это ласка. Девушка оставила рукава в покое и переплела свои пальцы с его, подняв их до уровня груди. Кажется, ее совсем не смущает, что объект ее притязаний стоит истуканом, даже слова из себя не в силах выдавить. Подошла ее подруга и стала что-то громко кричать на ухо этой, головой указывая на татуировку Зака. Понятно. Стреляная, значит, и не с такими путалась. Из-за грохочущей музыки Захар не расслышал слов и только наблюдал, как малютку увели. Та и не сопротивлялась, лишь улыбнулась и послала ему воздушный поцелуй.

Беркутову необязательно было ее слышать, он и так знал, что кусок колючей проволоки на запястье говорит сам за себя. Ошибки молодости — кто их не совершал? Конкретно эта — одна из его самых невинных. Но, твою ж налево, как мерзостно! Станет тепло, наденет футболку — его и вовсе шарахаться станут? Там ведь вся рука в наколках, символизирующих, кто такой и за что сидел. Ну уж нет. Этого еще не хватало! Глеб, по-своему расценив хмурость Захара, хлопнул его по спине:

— Не парься! Здоровее будешь! — намекая на венерический букет болезней у столь доступных особ.

Зак кивнул, не переубеждая друга. Дальше — больше.

К бару подошли два сосунка. Назвать их по-другому у него бы язык не повернулся. Он просканировал их с ног до головы внимательным взглядом, подумал, что система дала сбой, и еще раз, более сосредоточенно, оглядел. Черные туфли — окей; черные, слишком зауженные брюки подчеркивали стройность ног — м-м-м… на любителя. Но! Снизу штанины скатаны в трубочку, оголяя часть щиколоток, закрытых белым носком! К такому жизнь его не готовила! На одном — узкий короткий пиджачок с подвернутыми рукавами, на другом — розовый, облегающий тоненькое тельце джемпер. На голове у них — атас! У одного волосы стоят, как гребешок: что-то похожее на «ирокез», но это, блядь, зализанный гелем петушиный, мать его, гребешок! У второго стильно выстриженная бородка и маленький хвостик на макушке. Белоснежные зубы, холеные пальчики, как еще губы блеском не намазаны?! Конечно, Зак со своим устаревшим взглядом на мужской образ не претендовал на роль ведущего модельера. Свободные черные джинсы самого простого покроя и обычное черное поло (что кофта на нем называется именно так, он узнал от Милы, которая и купила ее) тоже нельзя назвать верхом высокой моды, но это… даже как-то… перебор, одним словом. Твою ж налево! Он медленно повернул голову к Глебу, который чухнул реакцию друга и тихо угорал.

— Это что? — просипел тот, кивнув в сторону мальцов.

— Современная мода, парень. Как тебе? Впечатляет? — посмеиваясь, спросил он.

— Я на зоне жопу стерег не для того, чтоб на воле педиком стать! — грубо отрезал он.

У него совсем упало настроение: музыка играла дурацкая, совсем не в его вкусе, пьяная развязная молодежь дергалась в каких-то конвульсивных, предсмертных судорогах.

— Покурим? — махнув головой в сторону выхода, уже сам двинул туда.

— Поехали отсюда? — буркнул Зак, затянувшись и выпустив дым в холодную ночь.

— Не зашло? — участливо спросил друг.

— «Я слишком стар для этого дерьма», — ответил он цитатой из «Смертельного оружия».

Глеб хохотнул:

— Ладно, брат, еще одно место — и по кроваткам.

Беркутов не хотел тащиться куда-то еще, но и друга обижать отказом не собирался.

— Как скажешь, — покорно отозвался он и почесал в гардероб за куртками, пока Глеб вызывал такси.

Глава 8

Бар «Бешеные псы» приветствовал своих гостей матерой рок-музыкой еще при входе. Зайдя внутрь, парни так же парканулись у бара. Захар огляделся: антураж, музыка, мебель, декорации — все здесь указывало на то, что это породистое чистокровное байкерское заведение. Вместо барных стульев — мотоциклетные седла. Повсюду горделиво вывешены на обозрение цвета и флаги мотоклубов, как пояснил Глеб. Играют излюбленные композиции рок-групп, иногда замиксованные в более танцевальном ритме. А какие люди! Куда ни глянь — глаз радуется! Дюжие закаленные мужики в коже и цепях, сидят большими компаниями, громко и весело смеясь, или передвигаются по бару, здороваясь и общаясь со всеми. Никаких тебе зализанных челок или розовых пиджачишек. Только рок, только хардкор! Гордые смелые женщины восхищают своей дерзостью — тут «малюток» съели бы заживо! Настроение у Зака улучшилось.

— Ништяковое место! Чего ж сразу сюда не поехали?

— Чтоб ты увидел разницу и понял, что тебе ближе.

— Вот ты хитрый лис!

Они заказали выпивку, и Захар окончательно расслабился, полностью освоившись в такой приятной сердцу среде. К Глебу периодически подходили разнокалиберные мужички, и тот обязательно знакомил всех с Беркутовым.

— Надо же, Желтый! Давненько тебя не видно! Милка совсем из-под каблука не выпускает? — беззлобно поддел здоровенный бугай, пожимая Глебу руку и захватывая в свои медвежьи объятия.

— Гонит взашей, да я не иду! — отшутился он, отвечая на приветствие. — Вот друга привел развеяться. Знакомься — Захар.

Громила протянул открытую ладонь:

— Рома Вепрь.

— Зак.

— Ромка — знатный мастер татуировок. Бьет качественно, несмотря на отсутствие глаза. Все «наши» у него обслуживаются, — представил его Глеб.

Захар сжал чуть крепче руку мужчины, не выпуская, когда тот попытался ее забрать.

— Тату-мастер, говоришь? Нам бы перетереть, — с прищуром посмотрел на него Зак, у которого в голове стремительно завертелась идея.

— Не вопрос! Ток не щас, сам понимаешь — настроение не рабочее, — указав на свою кружку пива, которую поставил на бар, чтоб поздороваться с парнями, широко улыбнулся он. — В понедельник пригоняй ко мне, все обсудим!

— Добро!

Потом еще много подходило людей, и женщины в том числе. Все без исключения открыто и дружелюбно приветствовали Захара. С кем-то завязывалась беседа, кто-то шутки шутил. Царила атмосфера непринужденности и веселья. Дух свободы так и витал в воздухе, дразня мотоциклистов скорым приближением сезона.

Четыре пацана залихватски подсели к ним. Как выяснилось чуть позже, с этими парнями Глеб катал, дружил «семьями» и по праву мог назвать их друзьями. Когда-то давно их тоже было четверо: Глеб, Захар, Илья и Димка. Друзья не разлей вода, гонявшие голубей по подворотням на стареньких Явах и Ижах, вместе впутывались в истории и так же дружно из них выкарабкивались. Жизнь — штука не простая, а у отчаянных мотоциклистов еще и короткая. Парни подросли, заматерели и пересели на более мощные моторы. Илья, не справившись с управлением, разбился наглухо. Димку жизнь повела по наклонной, и он закончил в отделении наркозависимых. Захара посадили, вот и остался Желтый один. Со временем он снова оброс верными товарищами, которые сейчас устроили настоящий балаган за баром рядом с ними.

— Баламут! Сезон не успел начаться, а ты уже отутюжен! — удивленно воскликнул Глеб, приветствуя паренька худощавого телосложения с ярким кровоподтеком под глазом.

— Он у нас в рыцаря решил поиграться — вступился за девушку против трех мордоворотов, — встрял парень с задиристым взглядом, взлохматив и без того непокорную шевелюру Макса Баламута.

— Вот такой я мазевый воробей, — хвастливо заявил тот, улыбаясь во все зубы.

— Я ему сколько раз талдычил: сначала мясо надо нарастить, потом сальцем обернуться, ну, а потом и в рыло сможет дать кому надо, — вставил свои пять копеек лысый парень.

— И страдать одышкой, пока до гаража струячишь! — благодушно поддел его самый взрослый из всей компании Леха Хоббит.

Глеб познакомил парней между собой, и только Ждан, самый занозистый, окинул Захара настороженным взглядом сквозь прищур. Зак не стал заморачиваться: есть что спросить — ответит. Весь остаток ночи они провели вместе. Захар прислушивался, приглядывался, пытаясь докопаться до сути каждого. С удовольствием отметил, с каким уважением парни говорят о Миле. Надо отдать должное Глебу: это он так позиционирует свою жену. Зак слушал их шутливые препирательства и вспомнил себя, когда-то такого же бойкого и задорного. Он от всей души, по-доброму, завидовал Глебу, радуясь, что злой рок обошел его стороной. Ведь он, Зак, вряд ли станет таким, как прежде: колония оставила неизгладимый след на нем. В его силах лишь снова стать Человеком, после всего пережитого.

Глава 9

Вернулись лишь под утро в приподнятом настроении. Понятно, ни о какой бане и речи не шло: оба завалились в квартиру и рухнули спать, как были. Но дети на то и даны, чтобы не вникать в нужды взрослых и жить в своем мирке. Так, по крайней мере, казалось Заку, когда маленькие слонята начали топать с утра пораньше, никого не стесняясь. Услышав голоса взрослых в кухне, Захар понял, что это не просто неуважение к участи гостя, а норма поведения даже при родном отце, пусть и страдающем с похмелья. Беркутов содрал себя с дивана и потащился к ним. Он повалился на противоположный от Глеба стул, и перед ним тут же на столе возникла бутылка холодного пива.

— Мила! Ты — сокровище! — восхищенно отблагодарил Зак и приложился к живительному напитку.

Та со значением «что б вы делали без меня» стрельнула глазами на парней и продолжила готовить завтрак. Или уже обед?..

Сытная еда, бодрящий душ и еще одна бутылка пива воскресили их из мертвых. Вышли покурить, и Захар завел речь, о чем он кумекал еще с ночи.

— Когда меня заперли, я просил тебя продать мой мотоцикл и кое-какие вещи, — начал он.

В то время старую «Яву» сменил довольно ушатанный, но доведенный до ума уже тогда умелыми руками Зака дрэгстер. Ну и так, по мелочи… Глеб кивнул, он был готов к этому разговору.

— Я так и поступил: вырученные средства вложил в государственные облигации, и за все это время набежал приличный процент.

— Насколько приличный? — уточнил Захар.

— На мотоцикл хватит, — заговорщически ухмыльнулся тот.

И понеслись изменения в жизни Беркутова с головокружительной скоростью. Временами ему казалось, что он оседлал дракона, который мчит его сломя голову, не поддаваясь никакому контролю и управлению.

Первым делом он наведался к Вепрю. Увидел его при свете дня — и впрямь у того нет одного глаза. На шее висит кабаний клык на кожаном шнурке. Захар, будучи не дураком, сложил все увиденное воедино и выдал заключение:

— Охотник?

— Был, — подтвердил тот. — Мне тогда здорово досталось, чудом жив остался. Теперь вот рисую. Пойду воды наберу, а ты глянь пока работы, — положил перед ним папку с эскизами, взял чайник и, хромая, вышел из комнаты.

Работы — потрясные! Что ни рисунок, то шедевр! Он словно видит объект целиком со всех сторон сразу и передает его на кожу в трехмерном изображении. «Я вижу всю картину третьим глазом», — отшучивался он. Зак не знал, что конкретно хочет набить. Надо перекрыть старые партаки — вот основная задача. Он обнажил руку по просьбе мастера, позволяя тому осмотреть весь фронт работы. Затем тот принялся рисовать на бумаге, попросив Захара заварить чай. Вот так, без затей. Мол, кружки и остальное найдешь в шкафу. Заку импонировала такая простота в общении. Через некоторое время появился эскиз. Беркутов немного опешил, но принял такой вариант: королевская кобра обвивала руку, скользя от запястья до плеча, и вверху шипела, раскрыв капюшон, готовая к смертоносному броску в любую секунду. Круто, мощно, живо. Рома посоветовал набраться терпения: далеко не один сеанс потребуется для выполнения всего изображения. Обговорили стоимость, сроки. Покурили и приступили, не откладывая в долгий ящик.

Следующим пунктом скоротечных изменений в жизни Беркутова стала покупка мотоцикла. Люди везде делятся на сборища по интересам, даже на воле. Он наглядно увидел лишь некоторых из них — клубная попсятина и байкеры, но этого вполне хватило, чтобы определиться с выбором. С Глебом засели перед компьютером, мониторя рынок и выписывая подходящие варианты, возбужденно обсуждая предстоящую покупку. Выбор Зака пал на Suzuki GSX1300R Hayabusa — самый быстрый серийный мотоцикл в мире. И очень дорогой! Тех денег, что так дальновидно приумножил Рогозин, на покупку подержанной модели хватит, даже еще немного останется на б/у экипировку (о новой и говорить нечего) и комнату (даже не квартиру), чтоб снять на несколько месяцев. И все! Надо срочняком подыскивать работу. Только куда бы он ни мыкался — везде отказ. Исходя из этих данных, можно, так-то, и попроще мотоцикл подобрать, но Захар упрямо стоял на своем. Именно такой мотоцикл отображает его на данном этапе жизни: порывистый, мощный, опасный, рисковый. Черт с ним! Живем один раз! Он и так слишком много времени потерял.

Мотоцикл купил относительно дешево и быстро, потому как тот после «скользячки»: весь пластик на левой бочине стерт. Для Беркутова это не проблема: докупил необходимые материалы, засел у Глеба в гараже, и к сезону мотоцикл блестел черными лоснящимися боками как новенький. Сначала. Потом Зак покрыл его матовым лаком, и режущий блеск заменил размытый полушепот теней. Татуировку набили довольно скоро, благодаря болеустойчивости Захара и рекордным по длине сеансам. Змей вышел как живой: внушительный, впечатляющий, несущий угрозу. В этот раз Вепрь превзошел сам себя. На «барахолке» мотофорума прикупил боты, куртку, перчатки и шлем — обычные, черного цвета, без всякого выпендрежа, а потому самые недорогие.

Осталось решить вопрос с жильем. В бане дольше оставаться неудобно: Мила готовится засаживать огород, а значит, и кантоваться там в выходные, потому, хотя никто не выгонял его, Зак решил съехать. На ловца, как говорится, и зверь бежит. На той же «барахолке» наткнулся на объявление паренька-мотоциклиста, который ищет сожителя в хату. Его сразу все «заминусили» и отправили в раздел недвижимости, но Беркутов успел набрать его номер, а теперь паковал зубную щетку и носки (больше-то и нечего) и переезжал жить в город.

Глава 10

Вечер. Темнеет. Город включает иллюминацию уличными фонарями и разноцветными вывесками. Пятница, тепло. Молодежь тусит по городу, люди постарше чинно прогуливаются, старики облюбовали скамейки в парках. Все выбрались из своих душных квартир на свежий воздух в этот погожий денек.

Парни мчались по кольцевой дороге вокруг города, обгоняя суетливые легковушки и неторопливые грузовики. Они собирали компанию из разных частей города, заезжая за каждым самой долгой дорогой, чтобы насладиться первым выкатом в этом сезоне. Захар был счастлив свободно лететь на своем мотоцикле по ровным, а чаще не очень, да это и неважно, дорогам. Он упивался ощущением мощи мотора, послушно отзывающегося на малейшее движение руки. Многоголосное звучание двигателей всех мотоциклов ласкало его слух, и он пьянел от эйфории своей свободы!

Глеб ехал на своей ярко-желтой «Хонде» RR’ке; Хоббит парил на рыжем, раскрашенном под хохлому, Duke’е; Ждан топил на кроваво-красном V-Max’е; замыкающим был Зак. Ох, как непросто тому было сдерживать рвущую мощь мотора! Горячее сердце подстегивало выкрутить ручку газа, а холодный рассудок остужал здравой логикой не топить, попривыкнуть к мотоциклу. Они ехали за Баламутом за город, оттуда за Лысым на другой конец города. Все без исключения кайфовали, «расправив крылья» после долгой зимы. Собрав, наконец, недостающие звенья из Макса на мотарде Husqvarna и Димы Лысого на Drag Star’е, вот таким разноплановым составом завалились на Грязную.

Был в городе пятачок, где с давних времен тусовались все немногочисленные по тем временам мотоциклисты. Тогда у всех поголовно были старенькие советские мотаки, которые бессовестно часто ломались, подтекали и все в таком духе. Потому пацаны бесцеремонно ремонтировались прямо там: инструменты всегда с собой, а чего не хватит — товарищи одолжат. В связи с этим у аборигенов этого местечка постоянно были грязные руки: масло, пыль, грязь — всегда за здрасьте! Отсюда и пошло название — «Грязная Туса». Со временем парни пересели на импортные, более качественные моторы, которые уже не требовали столь частых и внезапных ремонтных работ; на поляне появились ларьки с горячим чаем, блинчиками и прочей снедью, но название так и осталось — Грязная.

Запарковали мотоциклы. Кто-то развалился прямо на своем, кто-то прихлебывал растворимый кофе из ларька, кто-то курил. Вновь приезжающих все с интересом встречали как минимум взглядом. До официального открытия сезона еще неделя, но самые нетерпеливые уже выкатываются, тем более погода шепчет. Захар, сняв перчатки и шлем, расстегнув куртку, небрежно оперся на моц и курил, лениво слушая пустой, по сути, треп мотоциклистов и приглядываясь к прибывающим. А смотреть было на что! Какие только не заезжали байки: и блестящие хромированные чопперы, и яркие спорты, и комфортабельные классики. Да-а, пятнадцать лет назад такое разнообразие могло только сниться!

Его взгляд зацепился за очередной мотоцикл, неспеша въезжающий на пятак. Белоснежный, блестящий, отполированный спорт-турист с довольно маленьким пилотом за рулем. Припарковался почти напротив их компании, спешился, снял перчатки и белый, в цвет мотоцикла, шлем. Зака аж подбросило, когда он разглядел белые короткие волосы, которые примялись под шлемом, но маленькая рука их живо растрепала. В это время Баламут травил очередную хохму, когда Беркутов впечатал свою ладонь ему в грудак, прерывая рассказ:

— Это кто? — кивком головы указав на девушку, которая аккуратно вешала шлем на зеркало моца и снимала куртку, в общем, удобно устраивалась.

— А-а, это Инка, — посмотрев в заданную сторону, ответил тот.

— Тебе не светит, парень, — с издевкой добавил Ждан.

— Как и никому из нас, — грустно подхватил Лысый.

— Свечку никто не держал, но ходят слухи, что она того… девочек предпочитает, — тихо просветил Хоббит.

Захар нахмурился и перевел скептический взгляд на него: знал бы тот, что видел Зак, поостерегся бы такую ерунду городить.

— Хорош базлать! — осадил всех Глеб. — Нормальная девчонка. Чуток нелюдимая, частенько особняком держится, это не повод приписывать ей подвиги! Зато разговор всегда поддержать может, и с юмором у нее порядок.

Инна — лесбиянка?! Ага, заливайте! Та сцена у библиотеки с Ростовских нет-нет да и всплывала у него в памяти. Особенно когда «скучал» по прежнему режиму. Вдруг Зака охватила сильная, необъяснимо искренняя радость от того, что видит человека на воле из его колониального прошлого. Словно не его одного безжалостно выпнули в чужой мир, а вместе с ним есть еще люди оттуда же. Инна олицетворяла собой связь между двумя этими мирами. Она вмиг стала как будто родной, которая знала его там и сможет поддержать здесь. С чего такая уверенность возникла, он не понял, но его как магнитом потянуло к ней.

— Пойду попытаю свое счастье, — криво улыбнувшись, тронул в ее сторону.

* * *

Наконец-то наступили теплые деньки! Нынче раньше обычного, кстати. При первой же возможности Инна прибежала к Механику «расчехлять» свой мотоцикл и сегодня с неописуемым удовольствием выкатилась. Помимо душевной покатушки, она договорилась встретиться с Ириной — одной из ее немногочисленных приятельниц. Чтоб подтвердить встречу звонком, она заехала на Грязную. А народу-то! Да уж, видно, не только ее мототоксикоз замучил!

— Вот так встреча! — услышала она надсадный, хрипловатый голос.

Подняла взгляд и оцепенела, вытаращив глаза. Не может быть! Он что тут делает?

— Ты вышел? — первое, что пришло в голову, брякнула она.

— А не должен?

Она мотнула головой.

— Как минимум еще один том, — немного заторможенно ответила она, вспомнив, что второй том «Отверженных» он так и не взял. Да и первый-то одно название, что прочитал. — Я все думала, куда запропастился?

— Думала, значит, обо мне? — облокотившись на бак мотоцикла с ее стороны, лениво поинтересовался он.

Инна тут же обошла моц и встала по другую сторону.

— Не обольщайся!

Присмотревшись, она отметила, что он стал гораздо лучше выглядеть: волосы отросли, приоделся, приосанился, но, самое главное, исчезла затравленность из его глаз, появилась смелость в развороте плеч. Он словно встал с колен. Что ж, приятно видеть, что человек оказался сильнее системы, которая его так и не сломила.

— Значит, слыть кобёлом не так позорно, как сломать стойку, что твой мужик гниет на нарах?

Инна поморщилась.

— Оставь свои зоновские словечки в прошлом. Тут так не выражаются, — как маленького, отчитала его.

Захар усмехнулся: неужто оскорбил ее тонкую душевную организацию?

— Говорят, можно вывести человека из зоны, но трудно убрать зону из человека.

— Это не про тебя, — уверенно сказала Инна.

— Отчего же? — поднял бровь.

— Скажи мне, что ты читаешь, и я скажу тебе, кто ты, — улыбнувшись, мягко пожурила его, перекроив поговорку про друга.

Захар залип: контур мягких губ сложился в красивую улыбку, большущие глаза смотрят открыто и внимательно, смешно торчащие в разные стороны волосы добавляют ее образу какого-то озорства. Невысокая, но ноги длинные, иначе бы до земли с седла не достала. Правда, прикид на ней как с чужого плеча: необъятная толстовка темно-синего цвета достигает середины бедра и почти полностью скрывает кисти рук, непонятные черные шаровары абсолютно скрывают очертания ног. И все же миловидная, тут не поспоришь.

— Так что там насчет твоего хахаля? — вернулся к вопросу, с которого девчонка так ловко спрыгнула.

Ему приспичило добиться от нее правды. Она склонила голову набок, испытующе прожигая его взглядом, в руках нервно теребила свой телефон, словно никак не могла решиться на ответственный поступок. Закусила губу, нахмурилась, а потом выдала как на духу:

— Он… мой брат!

Ну и ну!

— Погоди! — он даже головой помотал, отрицая только что услышанное. — Тебя бы не взяли туда даже толчки драить!

— Никто не знает. По документам мы чужие люди друг другу. Это… темная история.

— И типа ни разу к нему не приезжала? В журнале учета посетителей наверняка стоит запись, и не одна.

— Это могла быть внучатая племянница двоюродной бабушки его однокурсника, который сам не смог приехать и попросил ее вместо себя отвезти передачку. Сердобольная натура последней была возмущена отсутствием элементарного образования и взялась это исправить.

— Это несколько раз однокурсник не смог приехать? — с сомнением протянул Зак.

Инна пожала плечами:

— Думаешь, многие дожидаются своих друзей с зоны? Есть и такие, которые постепенно прекращают поддерживать связь, когда человек еще отбывает срок наказания.

— Все продумала, значит…

Дела… Девчонка сумела удивить! Брат… Тогда понятны все ее слезы и переживания. Ну, еще бы! Тогда, выходит, она свободна? Или все-таки лесбуха? Пока он сомнительно оглядывал ее причудливый образ, зазвонил телефон.

— Извини, мне звонят, — намекнула она, что разговор секретный.

Он кивнул, пропустив замечание мимо ушей, погрузившись в свои мысли. Тогда девушка, недовольно клацнув языком, сама отошла на почтительное расстояние, на ходу отвечая на звонок. Когда она возвращалась к мотоциклу с намерением уехать на встречу к Ирине, которая и звонила, парень все еще стоял на том же месте, навалившись бедром на мотоцикл, — как еще не уронил! — зацепившись большими пальцами рук за карманы джинсов, и через прищур внимательно, даже слишком, следил за ней. У Инны закралось нехорошее предчувствие.

— Ты же интересовался насчет нас с Яном ради праздного любопытства? — на всякий случай уточнила она.

— Я похож на стукача? — с угрозой произнес он.

— Нет, — качнула головой, а рука непроизвольно потянулась к ножу, припрятанному, как всегда, за поясом.

Потом успокоила сама себя: не станет он поднимать бучу с ровного места. Тем более он тут новичок, и в случае чего мотобратья вступятся за Инну, которая в теме уже лет шесть.

— Мне пора.

Надела куртку, шлем, перчатки. Завела мотоцикл и под ровное урчание мотора плавно поехала.

Глава 11

— Что с тобой произошло, Инна? Твое нервное, перевозбужденное состояние видно невооруженным глазом. Ты должна сказать мне правду, иначе я просто не смогу тебе помочь! — заявила Ирина, с тревогой глядя на мечущуюся подругу.

Они вели знакомство еще со школы, потом их дорожки разошлись: Инна по своему внутреннему кодексу чести вынужденно поступила зубрить правовое дело, Ирина, повинуясь велению сердца, с головой окунулась в необъятные глубины психологии. По окончании вуза она нашла в Инне идеальный объект для оттачивания приобретенных знаний и навыков. Вот уже не один год они встречались как доктор и пациент раз в месяц, а как подруги — гораздо чаще.

Ирина права: докторам нельзя врать или недоговаривать. По этой причине она потоком членораздельных слов, сбивчивых фраз и сумбурных мыслей «вылила» на Ирину все свои страхи и переживания за этот вечер — самый яркий по эмоциональной нагрузке за весь прошедший месяц.

— … и почему он ошивался на Грязной? Он не был похож на случайного залетного. Неужели он?.. Не может быть!.. — она обалдело воззрилась на подругу, только что осененная своей собственной догадкой.

Спокойные умные голубые глаза Ирины улавливали каждый жест, цепкий ум предугадывал еще не высказанную мысль и выстраивал логическое заключение ее поступкам.

— Тебе хочется верить, что он — мотоциклист, такой же, как ты. Этим фактом вы «роднитесь», становитесь на одну сторону между обычными, среднестатистическими, людьми и… иными, не такими, как все, со своей трагедией в прошлом, по-иному выражаясь. Раз он пришел оттуда, где сейчас Ян, ты неосознанно хочешь стать ближе к нему, а через него и к Яну.

— Не-е-ет… — протянула Инна, в глубине души подозревая, что та права. — Что же делать?

— Тебе нужна защита, — начала с главного подруга. — Ты вынуждена быть сильной и независимой, но внутри тебя живет хрупкая, легкоранимая девочка, которой жизненно необходима надежная опора и сильное плечо. У тебя не было защиты в детстве, нет ее и теперь. Но все твое нутро надрывается криком о помощи! Позволь ему проявить свои качества защитника по отношению к тебе, раз он уже был в этом замечен, — Ирина намекнула на поведение последнего из тюремных рассказов Инны.

Проще сказать, чем сделать. Инне было тринадцать лет, тогда и стоило изгонять ее фобии и странности. Но сироты в интернате выживают как могут, и «скелет» ее проблемы оброс мясом и глубоко засел в подкорке. Теперь же, когда ей почти двадцать семь, избавиться от комплексов, вырваться из паутины привычного, пусть и в корне неправильного, уклада жизни очень и очень непросто.

Проблемы проблемами, а жизнь идет вперед, и подкрался праздник всех мотоциклистов — ежегодное официальное общегородское открытие мотосезона. Как и всегда, разномастные байкеры съезжаются в место построения колонны и дружным рядком, под радостные визги девчонок, одобрительный свист и улюлюканье, под рев моторов и сигналы клаксонов гордо выносят себя на обозрение всему городу, будто объявляя: «Ну, держитесь — мало не покажется!» Несколько сотен участников мотопробега выстроились по двое: сверкающие отполированным хромом низкооборотистые мощномоторные чопперы с матерыми пилотами и бесстрашными подругами в банданах. В противоположность им скоростные и легкие спорт-байки с пилотами в ярких кожаных комбинезонах и легкомысленными веселыми девчонками в мини-всем, искренне куражащимися. Тут же «туристы» необъятных размеров, с колонками и торчащими во все стороны длиннющими антеннами, с креслом вместо седла, на которых восседают приземистые мужички со своими женами. Зубастые эндуристы успевают хоть немного счистить свежесобранную грязь, а крохотные «питы» гоняют среди сборища серьезных моторов, как дети вокруг взрослых. Девушки за рулем любых мотоциклов автоматически вызывают восхищение и попадают в список королев.

Солнце припекало не по-детски, и отсутствие ветра лишь усугубляло удушливую жару. Беркутов заразился всеобщей атмосферой праздника и веселья. Он жадно впитывал каждой клеточкой изголодавшегося нутра дух свободомыслия, раскованности и бешеную пульсацию самой жизни. Вначале. Потом кое-как продвигающаяся колонна заметно подостудила его запал. Черную одежду конкретно так напекало солнце, ему было нестерпимо жарко. В интеграле душно и нечем дышать, а поднять забрало — считай, полные глаза пыли. Мотоцикл перегревался, вентилятор работал непрестанно. Еще кто-то затупил впереди так, что все встали напрочь! Где сопровождающие колонну удальцы в желтых жилетах? Почему не контролируют процесс? Настроение определенно подпортилось.

Зак психанул и поехал сам разбираться, в чем дело, выехав из строя и, так-то, нарушив порядок. Глеб, будучи в курсе несладкого характера друга, ломанулся следом, остальные «мушкетеры» — за Глебом. Через пару кварталов Захар расчухал, в чем загвоздка: на большом перекрестке колонну «разорвал» выехавший на середину драндулет, из которого выскочил чудак и рьяно жестикулировал руками, рассказывая тормознувшим перед ним мотоциклистам, откуда дети берутся.

«Ну почему именно я?» — грустно думала про себя Инна, без удовольствия выслушивая горланящего мужичка, который проклинал всех байкеров и ее, в частности, за то, что пропустил уже миллион зеленых сигналов светофора и его сраная рассада гниет в перегретом салоне, торча во все стороны, пока он ждет. Мотоциклист слева от нее как воды в рот набрал — хоть бы пискнул разок. Нет ведь! Инне самой приходится откусываться от этого горе-дачника. Где же эти чертовы патрульные машины, что перекрывают перекресток при прохождении колонны?! Когда Инна уже отчаялась как-то успокоить и вразумить истеричное создание, порядком устав докрикиваться ему из шлема, подъехал черный спорт-байк. Мужчина спешился и подошел к бунтовщику, на ходу снимая шлем.

— Какого хера сюда вылез?! Тебе по-конски объяснить, что идет колонна?! Сам не догоняешь?! Дергай отсюда, пока тебе в жопу не засадил твои же саженцы по самые гланды! — наорал на перепугавшегося бедолагу Захар. У того сразу спеси поубавилось, и он, прыгнув в колымагу, дал задний ход, убираясь подальше отсюда подобру-поздорову.

Зак обернулся к мотоциклистам и, увидев, на кого блажил «подснежник», разозлился еще больше.

— А у тебя что?! Хуй в зубах застрял?! Видишь, на девчонку наезжают, западло впрячься?!! — обрушил свой гнев на бедного паренька. — Давай, двигай отсюда! — приказал он и раздраженно пошел к своему мотоциклу.

Инна во все глаза следила за его действиями и тихо охреневала: вот это нрав у человека! К такому приближаться-то страшно, не то что защиты просить! Беркутов уже успел подъехать к ней, встав на место паренька, и дернул головой: мол, поехали, че стоишь. Глеб настороженно наблюдал за товарищем, готовый в любую минуту осадить его, начни тот перегибать палку. Но все обошлось, и парни, выстроившись в пары, ринулись догонять остальных.

Капли пота стекали от ушей на шею, бежали по спине, под мышками образовались целые заводи — это сильно выбешивало Зака. Очередная остановка. Жар от перегретого двигателя поднимался вверх, увеличивая температуру и без того горячего воздуха и обжигал лицо, когда он поднял визор.

— Эта пытка когда-нибудь, блядь, закончится?! — не выдержав, рявкнул он в пространство перед собой.

— Первый раз на открытии? — сочувственно спросила Инна.

Она по опыту знала, что все веселье в колонне только кажущееся, искусственно раздутое. Девушка сама бы пропустила этот пробег, но не была в курсе объездной дороги на базу, куда сразу все поедут отмечать открытие и где ей шибко понравилось в прошлом году, а потому непременно хотела туда попасть!

— Прикинь?! — накинулся на нее. — На зоне как-то без этого все живут! — грубо отрезал он.

Та обиженно посмотрела, отпрянув от него, а потом и вовсе отвернулась. Он поднял руку в жалкой попытке принести извинения, просекая, что лажанулся. Сжал руку в кулак и бессильно уронил ту на бак с громким ударом, так и не сказав ни слова.

Глава 12

Девчонка втопила за сворой впереди идущих мотоциклистов, оторвавшись на приличное расстояние от Зака, когда колонна перестала держать строй, и каждый направился своей дорогой на базу. Понятно. Обиделась. Ладно, переживет. Он набрал скорость, и свежий ветер приятно охладил разгоряченное тело.

Заехали на поляну, а там — рай! Гигантская сборная сцена напичкана колонками, из которых звучала приятная слуху «правильная» музыка, и прожекторами, чтоб освещать приглашенных артистов, когда стемнеет. Установлена пара огромных шатров, где банчат свежим пловом, холодным пивом и не только. По всей поляне рассыпались, как конфетти, мотоциклисты: кто-то устанавливал палатку; кто-то отгородил небольшой участочек лентой и ставит там целый палаточный городок — это гости из соседних областей приехали почтить своим вниманием; кто-то уже «заправлялся». В общем, все при деле. Организаторы готовили площадки для проведения конкурсов, игр и прочей белиберды. Немного поодаль стоял небольшой корпус бывшего детского лагеря, теперь переделанного под гостевой отель, номера в котором можно снять тем, кого не устраивает палатка. Захар, понятно, ни о каком номере даже не думал. Он взял у Глеба лишнюю палатку и ставил ее, шутливо переговариваясь с парнями. Лишь один нюанс его высаживал: он насквозь промок, и эту заковырку хотелось устранить. По подсказке Глеба он нашел в корпусе общий душ, естественно, платный, помылся и заодно состирнул футболку. Он не был чистоплюем, но надевать потную кишку вообще не в кайф, а другой не было. На солнце жара, разложит на палатке — быстро подсохнет. Тем более полуголых мужичков хоть отбавляй, и никого не смущает такой расклад. Он взял бутылку холодного пива и присоединился к парням, которые уже укрепили свои палатки и лениво передвигались от одной точки к другой, поддерживая участников конкурсов, наслаждаясь зрелищем и приятной праздничной атмосферой.

Захара не цепляли эти детские шалости, но одна движуха его все же заинтересовала: на пятачке стоял «Иж» в полуразобранном состоянии. Задача конкурсантов — собрать агрегат, вернув недостающие детали на свое законное место. Выигрывает тот, кто быстрее и правильнее всех справится с задачей. Забава, прямо сказать, не особо зрелищная, а больше занимательная для самих участников. И пока желающих опробовать свои силы не нашлось, скелет мотоцикла в одиночестве ждал своего умельца.

Захара и уговаривать не пришлось, он первый вызвался в добровольцы. Уж что-что, а ковыряться в моторах он страсть как любил! Порой ему казалось, что он специально был рожден для этого. Еще в отрочестве хватким умом он понял, как устроен механизм двигателя внутреннего сгорания, и без труда мог разобраться в поломке. В колонии он трудился в автомастерской при машинном производстве и уже там довел до совершенства свои умения слесаря, механика, электрика и лакокрасочного мастера. Короче говоря, он мог заново собрать машину, привести в порядок ее внешний вид и отрегулировать тактико-технические характеристики как надо. Ему нравилось, он действительно любил заниматься тачками. Благодаря этой отдушине он смог продержаться в колонии, частенько отпахивая по две смены.

Захар с упоением занялся любимым делом, не замечая, что ватага ротозеев возрастает. А когда закончил за рекордно короткое время, завел мотак и даже выписал круг почета на нем, утонул в одобрительных овациях, криках и поздравлениях. Мелочь, а приятно.

Инна так же лениво прогуливалась по поляне. Несмотря на жару, она не спешила оголяться. Хотя многие девчонки, будучи уже навеселе, шастали в очень откровенных купальниках, подставляя изголодавшееся бледное тело под припекающие лучи солнца, она по-прежнему была в большущей толстовке и бесформенных штанах. Разве что мотоботы сменила на шлепки. Когда с ней кто-то завязывал разговор, она с удовольствием его поддерживала и развивала дальше. Когда ее приглашали присоединиться к компании, она не отказывала, но всегда держалась на почтительном расстоянии: многие мужчины, да и девушки, порядком выпили и вели себя несколько развязно, панибратски, но не с целью кого-то оскорбить, а по доброте душевной. Инна тоже выпивала, но в меру. Стеклянный бокал красного сухого вина приятно охлаждал кисть — этим она всегда выделялась на фоне любителей пива в банках, бутылках или пластиковых стаканчиках.

Когда стемнело, разожгли костровище, и многие слетелись к нему, как мотыльки на свет. Размещались вокруг костра и вели задушевные беседы вперемешку со смешными и курьезными историями. Хоть Инна и держалась особнячком, никак не могла скрыться от приставучего взгляда одного типа.

Каждый год сообщество мотоциклистов пополняется новыми лицами. Разумеется, никакого обряда посвящения и прочей ерунды здесь нет. Кто хочет вступить в мотоклуб — там свои правила. Кто остается фрирайдером, зависит только от него — насколько он выделится в толпе и как его запомнят. Так вот, не так давно в их шайку вступил мальчишка восточной внешности с уж больно смазливой мордашкой. Не стоит и говорить о том, что все женские сердца он покорял без труда одним лишь взглядом. Он прекрасно это знал, умело пользовался этим и получал настоящее удовольствие. Такой тип мужчин чувствует абсолютную власть своего обаяния. Его мало интересуют чувства очередной наживы, ему просто жизненно необходимо почитание. Поэтому этот парень всегда был в окружении девиц. «Как султан в окружении своего гарема», — кто-то однажды сказал про него. Байкеры — народ веселый и языкастый, уж если прилипло «погоняло», считай, на всю жизнь. Вот и к нему прилипло. Гарем. Что особенно ущемляло мужское самолюбие Гарема — это то, что недоступная Инна до сих пор не пала жертвой его чар. И хоть ему советовали старожилы сообщества отвалить от девчонки, он упрямо допекал ее своим вниманием.

Захар сполна насладился выступлением рок-группы, устал от шумной кутерьмы у сцены и тоже пошуровал к костру. Он так и не надел футболку, если честно, забыв про нее. Первое, что он услышал, подходя к кучкующимся у костра людям, — веселый заразительный смех, а затем увидел его обладателя, точнее, обладательницу, что сидела прямо на траве и заливисто хохотала, вслух вспоминая забавную историю с другими ее участниками. Захар невольно улыбнулся, наблюдая, как Инна корчится от смеха, едва не выплескивая вино из своего бокала. Когда рассказ закончился и она, отсмеявшись, стала утирать рукавом слезы, кто-то обратил на него внимание. Вернее, на его тату.

— Работа Вепря?

Что ж, придется выдать свое присутствие, больше не подглядеть за ней. Он кивнул, подходя ближе, и пошевелил рукой, показывая рисунок со всех ракурсов, от чего змея задвигалась, как живая. Посыпались одобрительные восклицания в адрес Ромы. Потом кто-то заметил, как он ловко собрал мотоцикл, и разговор завертелся вокруг работ по сборке и ремонту техники.

Сердце Инны сделало пару выкрутасов, пока она, пряча взгляд за бокалом, пыталась успокоить подскочивший пульс. Как же красив этот паршивец! Еще заявился без верха, хоть бы постеснялся. Хотя ему нечего стыдиться: на поджаром, жилистом торсе с развитой мускулатурой отражались отблески пламени, и кожа отливала бронзой. Необильная растительность на груди прерывалась на животе, тонкой полоской спускалась от пупка вниз и пряталась за поясом. Черные джинсы свободного покроя с заниженной талией, штанины которых небрежно спущены на расстегнутые боты. Одну руку спрятал в карман, другой держит бутылку пива, периодически поднося ее ко рту и отхлебывая. Этакий мачо с легким налетом засранства.

— Эй, Зак! Ты разгонял «Бусу» до максимума?

«Зак? Неплохо. Ему идет», — подумала Инна, пока болтовня перетекала на обсуждение скоростных показателей мотоциклов. Она стеснительно поглядывала в его сторону, тогда как он откровенно пялился на нее. И если его взгляд смущал, то слежка Гарема, честно говоря, напрягала.

Как бы он ни хотел подойти к Инне, все не удавалось. Только и оставалось что буравить ее цепким взглядом. Рядом с ним оказалась одна из поклонниц байкфестов и завела незатейливую беседу. Глеб успел просветить Захара насчет «группи». Они оба знали, зачем та подошла, и, в принципе, лишние слова были ни к чему. Она предложила прогуляться, и будто случайно они оказались в ее палатке. Захар как с цепи сорвался, дорвавшись наконец до женского тела. Минуты не прошло — он кончил, сотрясаясь всем телом. Сцеловав огорченный вздох девушки, он быстро завелся снова и во второй раз держался гораздо дольше. После третьего раза девочка попросила перерыв, и они, ленивые и удовлетворенные, выползли из палатки. Он закурил и краем уха услышал ругань: без склочек не обошлась и эта тусовка. Чтобы глупо не стоять истуканом у палатки, словно ждет своей очереди в туалет, он медленно побрел к месту шумихи.

Гарем зажимал левую окровавленную ладонь другой рукой и блажил на всю округу. Одна девушка притащила аптечку и стала обрабатывать рану, другая ей помогала.

— Видели?! Эта тварь меня порезала! Да ее в психушку надо упрятать, ненормальная! — верещал тот.

— Захлопнись! — оборвал его мотоциклист постарше. — И не ной, как девчонка! Подумаешь, царапина. Сам напросился! Тебя предупреждали не лезть к девчонке!

Вялый, расслабленный мозг никак не мог уловить суть происходящего. Разыскал Глеба, что был неподалеку, и спросил его о произошедшем.

— Парень к Инке полез, она его и чикнула. У той «бабочка» всегда с собой, управляется, кстати, очень ловко, имей в виду. Ну, она ему раз сказала, два. Тот не догоняет. Руки стал распускать, вот и получил по заслугам.

Захар напрягся:

— Сама она где?

Глеб пожал плечами.

— Уехала, я видела, — отозвалась одна из «медсестер» Гарема.

— Туда ей и дорога, — обиженно буркнула другая.

Как уехала? Она же вино пила. Твою ж мать! Так точно далеко не уедет…

Инна мчалась по пустой дороге. Слезы страха и обиды застилали глаза, и она смаргивала их как могла, чтобы лучше различать в темноте дорогу. Это была не первая ее стычка. Да хоть тысячная — итог всегда один: внутренняя дрожь, панический испуг и желание забиться в угол. Как же трудно ей без Яна — большого, сильного брата, который всегда защищал ее! Ирина тогда провела аналогию с Беркутовым. «Вот где он пропадал, когда был так нужен?!? Тоже, блин, защитничек! Надузился пива и дрых, поди, в беспамятстве!» — срывала на нем злость Инна, пытаясь разглядеть в темноте дорогу. Да что ж так темно-то?!

В боковом зеркале увидела свет фары стремительно приближающегося к ней мотоцикла. Вскоре догнал Беркутов, в одних джинсах и шлеме, и стал притеснять ее к обочине, левой рукой показывая остановиться. Ей пришлось подчиниться, иначе бы он просто спихнул ее в кювет.

— Тебе разве не сообщили, когда права выдавали, что пьяной за руль лучше не садиться?

Сняв шлем, он подошел к ней, перекрикивая звук двигателя ее мотоцикла.

— А тебе? — огрызнулась она.

Настроение упало в ноль, ей совсем не хотелось любезничать.

— Дуешься? — по-своему интерпретировав ее агрессию, миролюбиво уточнил он.

— Много чести! — фыркнула в ответ.

— Серьезно, брось. Поехали обратно. Куда ты, на ночь глядя, пьяная, да еще без света фар, поедешь?

Так вот в чем дело! Пару дней назад Инна заметила, что контакты стали отходить, но доехать до Механика, чтоб починил, пока не успела.

— Контакт плохой… — тихо заметила она, заглушив двигатель.

Она догадывалась, что этот так просто не отвяжется и разговор затянется. Огляделась по сторонам — хорошо: тихо, спокойно, светит полная луна. Как будто вот здесь она может спрятаться от всего мира, который незаслуженно обижает ее с детства.

— Завтра, при свете дня, спокойно уедешь, и контакты свои заодно проверишь, — ворвался в ее мысли глубокий голос парня.

Ей кажется, или он насмехается над ней, намекая на ее ненормальность, в чем обвинил ее Гарем?..

Беркутов, заметив ее колебания, добавил:

— Если страхово в палатке оставаться, сними номер в гостинке, наверняка есть еще свободные.

— Уже.

Именно такой возможностью Инне запомнилось это место с прошлого раза. Она все еще сидела на мотоцикле, смиренно сложив ручки на баке, и, по ходу, совсем никуда не торопилась.

— Давай, котенок, не упрямься! Ночь на дворе, а я в одних джинсах, прохладно, так-то! Вот заболею, буду мучиться, прикованный к постели, ты станешь таскать мне гуманитарную помощь — иначе твоя сострадательная натура не сможет, — подкалывая, уточнил он, — и видеть мою наглую рожу каждый день. Оно тебе надо?

Вот теперь точно насмехается, шельмец. Да еще жалуется так уморительно, что Инна против воли улыбнулась. «Другое дело», — подумал про себя Захар, когда она завела мотор и вывернула руль для разворота. Он зажег фару, поправив провода, и сам сел на свой моц.

Ехали бок о бок, в два раза ярче освещая дорогу, а Захар все удивлялся, как смогли допустить, чтоб она пьяная куда-то поехала? Видели ведь, как уезжает, почему не остановили?! И почему не вступились за нее, когда тот крендель полез? Да потому что девчонка ведет себя не как слабая женщина, которую хочется защищать и оберегать, а ставит себя на равных с мужиками со стальными яйцами. При таком раскладе ее саму впору остерегаться. Но отчего-то Беркутов был уверен, что ее бравада — это пыль в глаза, чтобы никто не усмотрел в ней насмерть перепуганную малышку.

Глава 13

На следующий день беспощадно припекающее солнце адски нагрело палатку, создавая эффект теплицы, и выгнало Захара наружу. Вся поляна потихоньку оживала, и он отправился на поиски Инны, чтобы починить фару. К своему удивлению, он обнаружил, что она уехала еще рано утром. Положим, сегодня все разъедутся, завтра рабочий день и все такое. Но чтоб так рано… Захар без особого труда узнал ее адрес и нагрянул к ней вечером. Новостройка, не такая элитная, как у Глеба, на окраине города имела подземную парковку. Он заехал туда с одним из жильцов, но и там не нашел белую «Хонду», хоть и заглядывал в каждый уголок. Странно. Завтра наверняка тоже на работу, неужели не нагулялась еще? Интересно, кем трудится отважная малютка, кроме как библиотекарем в… Точно! «График работы: понедельник…» — услужливо подсказала память. Ей пилить еще пять сотен километров до места труда, по-любому уже сдернулась в ту степь. Что ж, ладно, потерпит. Его самого ждут в парочке потенциальных рабочих мест, авось на этот раз повезет.

Инна кое-как отсидела этот день, зевая во всю моську и растирая припухшие глаза. Так всегда последние несколько недель: она уезжает с набранной за неделю литературой еще с вечера воскресенья, ночует в домашней гостинице, весь день трудится в колонии на благо образования заключенных, попутно встречаясь с Яном, и в ночь уезжает обратно, потому как во вторник ей уже положено быть на своей основной работе. Инна трудилась дизайнером книг в небольшом издательстве. Поскольку компании требовался хоть один штатный дизайнер, Инна проводила там официально четыре дня в неделю: уступчивое руководство пошло ей навстречу, освободив понедельник. Подчас работы было не так много, и она могла заниматься своими «халтурами» как графический дизайнер, на что директор закрывал глаза: главное, в штате есть свой собственный. Тягу к творчеству она всегда в себе ощущала, потому и выучилась для отдушины на дизайнера после нудного и скучного права, кем и стала работать впоследствии.

В этот раз она изменила своим правилам. Отправила книги с автобусом, а сама поехала верхом: уж больно хотелось прокатиться! И вернулась раньше обычного, но на работу поехала на общественном транспорте: пятая точка с непривычки побаливала после достаточно длинного пробега.

Теперь же, по пути домой, у нее открылось второе дыхание, и, чтобы нагулять сон, она решила прокатиться. Дома переоделась в мотоциклетную экипировку и спустилась в лифте в подземный паркинг. Она снимала закуток, который слишком мал для машиноместа, а для мотоцикла — в самый раз. Каково же было ее удивление, когда она, завернув за угол, увидела Беркутова, который склонился над ее мотоциклом и чистил контакт у разобранной фары.

— Тебе заняться больше нечем? — насмешливо спросила она.

— Представь себе, нечем! — сорвался на нее тот.

Настроение было хуже некуда, и, как всегда, чтобы отвлечься, ему нужно чем-то занять руки, а вместе с тем и голову. Ему отказали. Снова чертов отказ в очередной автомастерской из-за его прошлого. Хотя ему наплели что-то про возрастные ограничения, он знал, что это всего лишь предлог. Деньги стремительно кончаются, а поступления новых все нет и, по ходу, не предвидится! Восемнадцатое место работы — и такой же по счету отказ. Твою ж налево!

Он раздраженно вздохнул, глянув на нее:

— От тебя убудет, что ли?

— Нет, — качнула головой и внимательно к нему присмотрелась. — Ты работал в колонии?

На лодыря вроде не похож. Он кивнул.

— Кем? — продолжала допытывать она.

— Автослесарем, механиком… С движками ковырялся, в общем.

— Понятно. А на воле не можешь устроиться?

Вместо ответа он сжал в кулаке отвертку, которой орудовал, и саданул по стене перед собой.

— Через службу занятости не пробовал?

Он наградил ее убийственным взглядом.

— Знаешь, куда меня отправят? Парашу счищать в общественном сортире! — зло выплюнул он и продолжил занятие.

Несмотря на его ершистость и колючесть, Инна с удивлением поняла, что не боится его. Ведь он злится не на нее лично, а на ту безобразную несправедливость, с которой он столкнулся на воле. Приблизилась к нему ближе, заглядывая в лицо — хмурое, обиженное на весь мир, и вдруг рьяно захотела помочь ему, хоть как-то смягчить несправедливые удары судьбы. И, кажется, она знает, как это можно сделать. Он к тому времени закончил и собирал простецкий инструмент.

— Сколько с меня? — безо всякого подвоха спросила она.

Любой труд должен быть оплачен.

Он как-то странно посмотрел на нее и, так и не ответив, сел на мотоцикл и уехал. Инна тоже поехала, но, внеся некоторые коррективы в свои изначальные планы, направилась к Механику.

Огромное складское помещение, часть которого в свое время Ксан Ксаныч забрал под свои нужды, неказистым пятном темнело в центре нового развивающегося района. Это был необъятных размеров гараж на несколько машин, еще больше мотоциклов, даже грузовые гиганты к нему заезжали. У Механика была отличная репутация в городе как добросовестного мастера по ремонтным работам. Он держал эту мастерскую уже больше двадцати лет. Время не щадит никого, он тоже стал сдавать: и зрение уже не то, и ловкость рук иной раз подводит. Но нового умельца никак не может найти, словно это место ждет кого-то особенного. Инна заехала в центральный открытый блок и направилась искать Механика между рядами многочисленных машин. Их встреча прошла, как всегда, по-семейному тепло: он относился к ней с отеческой заботой, она отвечала дочерней нежностью. Из-за нехватки рабочих рук Ксан Ксаныч зашивался до позднего часа в мастерской, пытаясь успеть выполнить все заказы в срок, а потому Инна не стала его надолго отвлекать, а лишь посоветовала заглянуть на Грязную и спросить там Зака. Парень знает толк в моторах, и Инна могла поручиться за него (хотя очень поспешно, как потом подумала сама). Но слово не воробей. Рекомендация от такой ответственной и умной девушки немало стоит, она плохого точно не посоветует: слишком теплые у них отношения. Не откладывая вопрос на следующий день, он закрыл гараж, оседлал свой бессмертный «Урал» и отправился в место, что посоветовала девчушка.

Захар уже собирался уезжать, когда на Грязную въехал седой байкер преклонных лет в военном шлеме на мощном тяжелом мотоцикле. Потому как многие поспешили высказать ему свое почтение, Беркутов понял, что он видный человек в их кругах общения.

— Я ищу паренька. Заком кличут. Есть такой?

— Я за него.

Захар подступил к мужчине, и только сейчас любопытство одержало верх, переборов его пасмурное настроение.

— Я Ксан Ксаныч. Или Механик, как удобней.

Он протянул Заку руку для рукопожатия. Тот ответил, встретившись с мудрыми глазами человека, много повидавшего на своем веку. Щеточка серебристых усов, обветренное лицо и крепкие руки — вот как его можно описать.

— Говорят, ты разбираешься в моторах?

— Кто говорит?

— Добрые люди. Я ищу мастера в свой гараж, интересно?

Захар кивнул.

— Должен предупредить, я со справкой, — тихо сказал он. Мог бы смолчать, да черт за язык дернул.

— Все мотоциклисты — планочные, — пошутил он.

— … о судимости.

— Воровать там нечего, убивать тоже, если только насиловать полудохлые движки, но это не по моей части. Их, скорее, реанимировать надобно. Не хочешь работать, так и скажи, а не корми меня нелепыми отмазками.

— Куда подъехать?

— Другой разговор!

Договорившись о встрече, они разъехались по своим сторонам.

От парня веяло опасностью, как от зверя, загнанного в угол, и Механик молился о правильности своего поступка. Беркутов же впервые со дня освобождения облегченно улыбнулся, поверив в завтрашний, лучше, чем сегодня, день.

Глава 14

Закрутился-завертелся новый виток изменений жизни Беркутова. Когда он увидел исполинских размеров автомотомастерскую, напичканную всевозможным разнообразным инструментом, не сказать, чтоб новым или архисовременным, но добротным и в рабочем состоянии, сразу понял: он нашел то, что давно искал. Дел, которые надо разгрести в кратчайшие сроки, накопилось немерено. Потому Захар, не тратя времени зря, по пояс утонул под капотом первой же машины из списка заказов. Вдвоем с Механиком дело стало продвигаться споро. Про себя последний тихо радовался, что такой толковый парень пришвартовался в его гавани, и плевать он хотел на всякие там справки: нынешние деяния парня говорят сами за себя.

Беркутов фанатично с утра и до позднего вечера вкалывал в гараже, но не из-под палки, а на добровольных началах. Он будто изголодавшийся бросался на каждый заказ, и было видно, как он получает удовольствие от самого процесса, а еще больше — от блестящего результата. Частенько Захар оставался спать прямо там, облюбовав небольшое пространство на втором ярусе. Узнав об этом, Механик предложил и вовсе перебраться туда с вещами за неимением лучшего варианта, чем не преминул воспользоваться Зак: его финансовая ситуация велела экономить каждую копейку, и то, что здесь не надо оплачивать проживание, — только плюс. Старый диван послужил ему кроватью, электрические чайник и конфорка там уже были, он установил раковину, прикрутил кран и отгородил санузел. Получилось лофтовое жилище со спартански-аскетичными условиями. С первой же зарплаты прикупил небольшой холодильник, мало-мальскую посуду и кое-что из шмоток: работать в мотоциклетном прикиде не вариант.

Новость об умелых руках нового работника Механика быстро облетела всю округу. Несколько мотоциклистов воспользовались услугами Зака, и благодарные отзывы разлетелись сарафанным радио, приумножив количество обслуживающихся байкеров в этой мастерской. Стоит отметить, что класс автомобилей также заметно вырос. Теперь на стоянке у гаража можно было увидеть такие элитные марки машин, как Bentley, Jaguar, Porsche, Ford Mustang. Здесь же дожидались своей очереди старые добрые «Камазы», «Мазы» и «Дафы», не обошлось без Faw и Isuzu. Все мотоциклы заботливо загнаны внутрь, под защиту от осадков.

Беркутов вовсе перестал появляться на Грязной, видимо, из-за нехватки времени. С одной стороны, Инну радовало, что Ксан Ксаныч нашел наконец надежного помощника, на которого может переложить часть работы со своих уже немолодых плеч. Ему шел седьмой десяток, и натруженный организм нуждался в заслуженной разгрузке. С другой стороны, ей было до жути любопытно, как он там устроился. Однажды эмоции победили здравый смысл, и Инна набрала Механика узнать, как они сработались с Заком. Все-таки это она его посоветовала, и поэтому частично ощущала ответственность за своего протеже. По посаженному голосу она сразу вникла, что тот недомогает, и тем же вечером, после трудового дня, сиганула к нему с лекарствами. Не было бы счастья, да несчастье помогло: вот и нарисовался благовидный повод заглянуть в мастерскую. Зная Механика, он, как всегда, махнет рукой на свое здоровье и будет до последнего пластаться под очередной «захворавшей» тачкой.

Инна загнала мотоцикл в открытый блок и пошла на звуки рок-музыки, звучащей из-за угла. Там же она увидела, как под капотом блестящей спортивной низенькой машинки ярко-алого цвета, согнувшись и почти распластавшись на ней, ковырялся Зак. Матушки-батюшки! Она невольно загляделась: серая, вся в пятнах и завалах майка выгодно подчеркивала рельефный торс мужчины, мышцы плеч и предплечий бугрились при усердном движении рук. Большие натруженные кисти рук, все в царапинах и абсолютно грязные, выдавали род занятий своего обладателя с головой. Словно живая змея блестела от пота, он же скатывался по спине, пропитывая майку и заметно отросшие волосы на затылке. Захар перекатывал во рту жвачку и хмурился, сосредоточенно пытаясь достать, как выяснилось позже, маленькую запчастюшку. Свободные джинсы заляпаны маслом, смазкой и что там еще может потечь из двигателя. В редких чистых проблесках материи можно определить первоначальный светло-синий цвет штанов. Небрежно зашнурованные пыльные кроссовки завершали этюд. Увиденная картина удовлетворила любопытство девушки относительно него, а где Ксан Ксаныч?

Инна подошла ближе как раз в тот момент, когда упрямая частичка поддалась, и он добыл искомое, выпрямившись с победоносным видом. Заметил девушку боковым зрением и тут же все внимание переключил на нее.

— Какие люди!

— Привет, — она слегка улыбнулась, — гляжу, ты обустроился.

Он кивнул, прожигая ее насквозь темно-серыми глазами.

— Рада за тебя. Где Ксан Ксаныч?

— Он занемог и укатил домой.

Захар отложил детальку в сторону, взял с полки тряпку и начал тщательно вытирать руки, неотрывно глядя на нее. Инна смутилась из-за столь пристального разглядывания.

— Хорошо, что так. Тогда поеду до него.

Она почти развернулась, когда вопрос Зака ее остановил:

— Зачем?

— Отвезу лекарства. Сам он вряд ли что-то взял.

— У вас близкие отношения?

— Очень, — мягко улыбнулась Инна, все еще стоя вполоборота.

Беркутову закралось нехорошее чувство, очень схожее с брезгливостью и отвращением. У них разница в возрасте раза в два, если не больше. При всем уважении к Механику, Заку даже представить трудно их вместе, в постели, например… И эта куда лезет? Неужели нравится лежать под стариком?

— Насколько?

— Он мне как отец, — пожав плечами, бесхитростно ответила та.

Захара попустило. Стало быть, эти двое по-прежнему занимают верхние строчки его чата «приятных людей на воле».

— Значит, это твоя заслуга в том, что я здесь обосновался? — догадываясь, кто свел их на Грязной, все же уточнил Захар, отбросив тряпочку, и зацепился большими пальцами за карманы, расслаблено опершись бедром о машину.

Он лениво перекатывал сильными челюстями жвачку из стороны в сторону, и весь его вид показывал, что парень готов к продолжительной беседе. Инна снова развернулась к нему.

— Исключительно твоя! Только благодаря твоим умениям качественно делать свое дело вы сработались. Я всего лишь посредник, — пожала она плечами.

Скромность красит человека, особенно девушек, и Заку импонировала эта черта ее характера. К тому же ведет себя очень сдержанно… или забито? Одежду носит неброскую… Или она прячется за бесформенными шмотками? Об этом можно подумать на досуге… А пока:

— Не скромничай. Могу чаем тебя напоить!

И, не дожидаясь ответа, обошел машину, поставил чайник кипятиться тут же, на полке. Взял свою кружку (других нет) и отправился сполоснуть ее.

— Ого! Вот это сервис! Завел себе чайник?

По-хорошему, надо отчаливать к Механику. Но так заманчиво посидеть здесь с ним, поболтать обо всем на свете, пусть даже чай этот попить, который она не так уж и хочет. И девушка поддалась: села на ближайший стул, подогнув под себя одну ногу, предварительно сняв с нее ботинок, и довольной кумушкой принялась ждать, когда ее обслужат.

— И все остальное. Я перебрался сюда.

— Тебе и жить негде было? — выпучилась на него девчушка, когда он вернулся с кружкой и опустил в нее чайный пакетик.

— Снимали с парнишей хату, но у него завелась подруга, и слышать каждую ночь за стенкой охи-вздохи… — он посмотрел на нее, приподняв бровь, улавливая малейшую реакцию девчонки на такие откровения.

Она смутилась, но скоро нашлась с ответом:

— Завел бы тоже, устроили бы а капеллу.

Захар улыбнулся открыто, щедро. Залил пакетик кипятком, подошел к ней передать кружку чая и залип, внимательно вглядываясь в ее лицо.

— Что? — не поняла Инна причину такого осмотра.

— У тебя веснушки.

— А ты картавишь!

— Знаю.

Снова эта заразительная, бесшабашная улыбка удалого сорванца. Инна не смогла не улыбнуться в ответ.

Каждое лето, когда солнце вступает в свои права, у нее проявляются эти дурацкие веснушки! Саму Инну они раздражали, не добавляя ее и так-то малопривлекательной (на ее вкус) внешности красоты, а ему, похоже, нравятся. Интересно…

Он отошел к машине и возобновил работу, продолжая разговор:

— Это непросто, когда за душой ни гроша. Оказывается, за пятнадцать лет девушки перестали видеть самого человека и лишь придают значение его имуществу.

Ему импонировало, что он может вот так просто говорить о своей, по сути, несостоятельности с этой малюткой. Инна подавилась чаем: пятнадцать лет?!?? Ян сидит столько же за непреднамеренное убийство, за что же отбывал срок наказания Беркутов? Может, он все же опасный человек, и ей надо держаться от него подальше, пока цела? Но шестым чувством она знала, что это не так… Поди разбери, в чем тут дело…

— Ну… у тебя есть потенциал, голова на плечах и… ароматный чай. Для старта этого более чем достаточно! — подбодрила его Инна.

— Для старта в тридцать четыре? Вряд ли… — покачал головой, не отрываясь от своего занятия.

Инна поймала себя на мысли, что ей приятно с ним беседовать, особенно когда он не злится и от этого не переходит на «зоновский» сленг. Нравится пикироваться с ним шутками и остротами. Ей впервые за много лет хорошо и спокойно рядом с мужчиной! Она продолжала пить горячий крепкий чай без сахара, и у нее возник вопрос:

— Почему «Зак»?

Он пожал плечами, не отрываясь от работы:

— Сокращение от Захар.

Инна подняла брови — и только-то? Имя Захар такое заурядное, непримечательное, сразу опускает таинственную и темную личность Зака до обыденного Захара.

Послышался стук каблучков, эхом разлетевшийся по всему гаражу. Вскоре появилась обладательница длинных, стройных, загорелых ног на этих самых каблучках, в маленькой юбочке и таком же топе, оголявшем плоский живот с проколотым пупком. Яркая длинноволосая брюнетка, с серьгами-кольцами в ушах, браслетами на тонких запястьях, в затемненных очках и маленькой сумочкой в руках — все в ней кричало о достатке и… доступности.

— Я приехала, как вы сказали, — промурлыкала красотка. — Все готово?

Зак окинул ее по-мужски одобрительным взглядом, и Инна враз почувствовала себя третьей лишней. Вся уютная атмосфера вмиг испарилась, стоило появиться этой модели. Чтобы не высаживать себя, она поднялась, поставила полупустую кружку на ближайшую полку и пошла на выход, крикнув не оборачиваясь:

— Adios!

Захар хотел что-то ответить, но модель так и напирала, перетягивая его внимание на себя. По ее поведению можно сказать, что она явилась для того, чтобы быть отделанной по полной программе. Еще когда привозила свою дорогущую тачку устранить какую-то незначительную неполадку, она съедала его жадным взглядом видной потаскухи. Тогда его завела перспектива переспать с ней, но после общения с Инной ложиться на эту шлюшку настроение пропало. Может быть, потом, когда он будет катать, нагуливая аппетит и она «случайно» попадется на его пути. Здесь он ее трахать точно не станет, слишком дорожит репутацией автосервиса. Хотя вряд ли она кому-то проболтается. Такие фифы афишируют лишь выгодные партии. Простому работяге, такому как он, по ошибке наделенному сумасшедшей харизмой и животным магнетизмом, она просто даст и забудет.

Глава 15

Байк-слет «Лесные братья» считается одним из крупнейших фестивалей моторов и рок-музыки в их регионе. Было все то же самое, что Зак видел на открытии сезона, только раз в пять глобальнее! Для проведения мероприятия организаторы арендовали на весь уикенд целую базу отдыха на берегу озера со всеми удобствами, комфортным проживанием, развлекательными площадками и точками питания. Разумеется, палатки, разведение костров и прочую самодеятельность никто не запрещал.

Отпахав на славу два месяца без выходных как таковых, Захар твердо решил, что на этот праздник души и тела он поедет обязательно. Надо отметить, что за прошедший период времени он еще больше освоился и обвыкся в окружении свободных людей, и его зажатость и социальная изолированность сошли на нет. Механик отпустил его без вопросов. Еще бы! Большую часть заказов Беркутов выполнил в одного, пока тот полмесяца провалялся дома с ангиной, нежданно-негаданно свалившейся на него. Механик и сам подумывал тряхнуть стариной да выгулять свой «Урал», прикрыв гараж на пару дней. Глеб, как и планировал, поехал на фест со всей семьей, расположившись в одном из съемных благоустроенных домиков. Захар снова попросил у него палатку, своей так пока и не обзаведшись. Хоббит и Лысый тоже поехали с семьями на машинах. В итоге договорились срастись со Жданом и Баламутом на Грязной и дернуть когти в соседнюю область.

Как бы Инна ни старалась освободить пятницу пораньше, ничего у нее не вышло. Вроде все заранее подготовила: забронировала номер в гостинице на базе, получила ежемесячное напутствие от врача и совет от подруги в одном лице, упаковала вещи под сетку на мотоцикл и в рюкзак. Но законом подлости во второй половине дня на нее свалилось задание, которое должно быть выполнено в полном объеме к началу рабочей недели. Не базе ей точно не до этого будет, а в понедельник весь день проторчит в колонии, там полно других дел. Вот и выходило, что в срочном порядке нужно все сделать в пятницу. В итоге она освободилась позже обычного и, быстро переодевшись, оседлала мотоцикл, рванула из города, ловко объезжая вечерние пробки. Фара светила исправно и даже ярче прежнего, ибо Беркутов предложил заменить обычные лампы на ксеноновые. Хотя в летнее время темнеет гораздо позже, Инна не переживала, что доберется до пункта назначения уже затемно. С таким мощным освещением она без труда сможет разобрать даже лесную дорогу на подъезде к самой базе.

Несколько групп мотоциклистов обогнали ее, сигналами и кивками головы приветствуя. Через некоторое время рядом с ней пристроился черный матовый спортбайк. Инна повернула голову для приветственного кивка и наткнулась на взгляд темно-серых глаз Беркутова. Он подмигнул ей и чуть ускорился, заняв позицию впереди, но так, чтобы видеть ее в боковое зеркало. Баламут и Ждан, которых она узнала по мотоциклам, ну, еще и потому, что видела Зака в компании только этих бедокуров, остались позади нее. Таким образом, она осталась как бы в центре их небольшой группки. Ее несказанно умилила такая незначительная, казалось бы, забота со стороны мототоварищей, которые не оставили ее одну на трассе.

Всем скопом они добрались до базы. Не успели заехать на поляну, как Баламут, скинув шлем и небрежно бросив в сторонке мотак, с радостным криком ринулся в самую гущу событий, что разворачивались у сцены. Хэдлайнеры фестиваля этого дня готовились порадовать своих поклонников, публика шумела и горячилась. Дальше разъехались кто куда: парни — в сторону палаточного городка, Инна — регистрироваться в гостиницу. Она всегда опасалась ночевать в палатке, а после конфликта с Гаремом и подавно. Хотя, как правило, после таких разборок ее сторонились, но именно с этим парнем она держалась начеку. Тем более поранила его левую ладонь, которой мотоциклисты выжимают сцепление для переключения скоростей. Ох, и удружила она ему в начале сезона!

Остатки вечера и ночь прошли весело, без эксцессов. Музыканты отгрохали концерт на ура! Все были пьяненькие и беззаботные, все наслаждались жизнью. Горячая молодежь гоняла по базе на мотах, люди постарше грели кости у костра и травили байки, семейные улеглись спать.

Следующий день встретил отдыхающих не менее интересными играми и развлечениями. Продолжали прибывать те, кто не смог вырваться с пятницы. К обеду все проснулись окончательно, и зрелищная программа стала набирать обороты. Ближе к вечеру на главной сцене перед выступлением ведущей рок-группы стали набирать отряд девушек на добровольных началах для поддержания антуража. Все происходило открыто, со сцены, под эгидой шутовства, и Инна сама не поняла, как оказалась втянутой в стайку развеселых девушек на сцене, пока еще не знающих, во что их вовлекают, но уже легкомысленно согласных на все. Их отвели за кулисы и вывалили перед ними костюмы лесных зверьков: белки, лисички, зайчики и прочие наряды пестрели перед участницами потехи. Задача девушек проста донельзя: нарядиться «лесными братьями» и покутить на сцене вместе с артистами пару-тройку песен. Кто хочет больше — не возбраняется! Все костюмчики были крохотными секси, больше выставляя напоказ тело, чем что-то прикрывая. Инна насторожилась: она никогда не оголялась в меру допустимого даже просто перед незнакомыми людьми, обходя стороной пляжи и прочую «нечисть», а тут — перед бушующей толпой!

— Давай, Инка, смелей! Повеселимся! Прикинь, с парнями на одной сцене, это же улет! — Лера, далеко не самая недоступная девушка из мототусовки, но очень озорная, легкая на подъем и в общении, позитивная по жизни, подмигивала Инне, заряжая своей неукротимой энергией.

Два выпитых бокала вина плюс наставления подруги о том, что пора избавляться от своих сомнений и опасений, да еще и такой удобный случай толкнули Инну на самый опрометчивый в ее жизни поступок. Она выбрала более-менее приличный костюм лисички, состоящий из коротенькой жилетки из рыжего искусственного меха с белой оторочкой и такой же коротенькой юбочки. В таком наряде она чувствовала себя почти голой, но основная беда заключалась в том, что в этом прикиде ей некуда спрятать свой нож, а уж это ее определенно напрягало. Видя замешательство приятельницы, Лера протянула бутылку коньяка, из горлышка которой все «аниматоры» уже заправились, поднимая свой настрой. Была не была! Инна сделала большой глоток обжигающей жидкости, закашлялась, потом еще двумя шлифанула и под громкие аплодисменты и крики разгоряченной публики выпорхнула на сцену.

Зак не видел ее весь день. Оно и немудрено: мотоциклисты все прибывали, и теперь здесь яблоку негде упасть. Он отделился от парней еще днем, примкнув к семейству Рогозиных. Мила была шокирована теми разительными переменами, что произошли с Захаром за последнее время. Если не знать, что он недавно освободился, то ни за что не догадаться. Весь день они гуляли, болтали, даже искупались. Вечером подошли, как и все, к основной сцене отжигать под знаменитые песни известной группы. На сцену высыпали задорные девчонки в костюмах братьев наших меньших, и Беркутов глазам своим не поверил, когда разглядел среди них Инну. Поначалу ее движения были несколько скованными, она постоянно одергивала юбку и поправляла жилетку. Рука тянулась куда-то за спину, проверяя… что? Но уже к третьей песне она распалилась и куражилась наравне с остальными «зверушками».

Инне было хорошо как никогда! Коньяк возымел свое действие, хоть и не сразу, любимые песни взвинчивали настроение, а ощущения непривычно оголенного тела горячили кровь. Она танцевала, забыв обо всем на свете, полностью отдавшись музыке, посылам своего тела и невероятно бешеной энергетике артистов.

Захар же с упоением следил за каждым движением ее стройного гибкого тела, потрясающе красивых длинных ног, плавных точеных рук. Под грудой бесформенного тряпья, что она обычно носит, ни за что не угадать, какие умопомрачительные формы спрятаны, насколько она пропорционально, правильно сложена, имея все, что нужно, в женском арсенале: и аппетитные бедра, и подтянутый живот, и грудь, обозначавшуюся даже под меховым жилетом. Он с жадностью впитывал ее образ раскованной и раскрепощенной танцовщицы, дразнящей своими изгибами наверняка не его одного.

Вместо обговоренных пятнадцати минут девчонки отплясали почти весь концерт, чему никто не возражал, и даже позволили продолжить вечер в костюмах с обязательным возвратом назавтра. Инна еще немного покуролесила и отправилась в гостиницу, не замечая, что идет уже не одна…

Глава 16

Захар провожал семейство Рогозиных до их домика, расположенного рядом с основным корпусом гостиницы. Он был в приподнятом настроении и от концерта, и, главное, от нового образа Инны. По пути они встретили Хоббита со своей приветливой супругой и принцессой-дочкой. Дружной компанией добрались до домика Желтого, потом Зак проводил остальных до гостиницы, более того, поднялся к ним в номер на второй этаж попробовать настойку, что гонит Леха по особой рецептуре. «С ног сбивает подчистую, а голова на утро ясная», как прокомментировал сам изготовитель. Когда Захар, продегустировав напиток, вышел из их номера и направился к лестнице, за одной из дверей услышал приглушенный стук. Он добродушно усмехнулся: повезло кому-то. Хотел пройти мимо, но еще один, более громкий удар и злобное шипение «заткнись, сука!» резко изменили его планы. Он дернул дверь — заперта. Когда он отчетливо услышал женский вскрик, сомнений в насильственных действиях за дверью уже не оставалось. Он пнул по двери на уровне замка — глухо. Замахнулся и ударил посильнее — дверь поддалась. С третьей попытки ему удалось выбить дверь, и, как обнаружилось, очень вовремя. Гарем со спущенными штанами прижимал лицом к шкафу Инну с заломанными руками и пытался задрать юбку сопротивляющейся девушке, из рассеченной губы которой текла кровь. Беркутов как обезумел, снова картина давно минувших лет кровавым пятном встала перед глазами. Весь хмель как рукой сняло. Он в два прыжка преодолел разделяющее их расстояние и отшвырнул паскуденыша в противоположный угол. Накинулся на него и отмутузил бы насмерть, если бы Хоббит и другие, выскочившие в коридор на громкие странные звуки, не оттащили его. Мужики вывели Гарема и предали сожжению на костре, как хотелось бы думать Захару. Он тем временем вернулся к Инне, прикрыв за остальными то, что осталось от двери.

Она сжалась в дрожащий комочек на полу у шкафа, обхватила голову руками, пряча лицо, и тихо заскулила, заливаясь слезами. Твою мать! Захару больно было смотреть на ее стенания. Он присел перед ней на корточки на расстоянии вытянутой руки.

— Ну все, котенок. Все хорошо, — как мог попытался успокоить ее, сам еще до конца не совладав с мощным выбросом адреналина.

Она посмотрела на него огромными заплаканными глазами из своей нычки, и сильная дрожь заметно сотрясла ее тело.

— Эй… это же всего лишь я, узнаешь? — на всякий случай уточнил он: мало ли как сильный стресс может повредить рассудок.

Он жестом миротворца протянул к ней руку раскрытой ладонью. Тут Инна в очередной раз за этот вечер несказанно удивила его, рванув не от него, к чему он был готов, а к нему, отчего он покачнулся и чуть не упал. Крепко сжал сильными руками хрупкое тело безудержно рыдающей девушки, она уткнулась лицом в его шею и стиснула ее изо всех своих силенок. Захар поднялся на ноги, не выпуская ее из рук, и сел на кровать. Не самое удачное место, но другого все равно нет.

— Тише, маленькая, все позади, — продолжал успокаивать ее, одной рукой крепко удерживая на своих коленях, а другой — гладя по голове, перебирая пальцами короткие непослушные волосы.

Инна пуще прежнего разревелась. Да что ж это такое?! К ним заглянула Лена, жена Хоббита, убедиться, что все в порядке, насколько это возможно, занесла упаковку успокоительного препарата и бутылку воды. Он еще долго успокаивал охваченную страхом девушку, укачивая ее, шепча ласковые слова и закрывая своим большим телом от всех невзгод.

* * *

— Мне было тринадцать, когда мама умерла, и я осталась с отчимом. Ян тогда вернулся обратно к нам, понимая, что других родственников, кроме него, у меня нет. Он переводился на заочное обучение, потому как денег отчима, работавшего учителем начальных классов, катастрофически не хватало, и он стал работать, помогая семье. Я заканчивала седьмой класс, — Инна всхлипнула, теснее прижимаясь к Заку.

Она с ногами забралась на его колени и комкала в кулачках его футболку. Тот устроил ее поудобнее и опустил подбородок на ее макушку, продолжая обнимать и слушать рассказ из ее прошлого, который она завела, немного успокоившись.

— Я вернулась домой, а Ян уехал в университет. Отчим был дома. Он снова завел со мной странную беседу, о чем, не помню. Он вообще странно себя вел после смерти мамы, — всхлип. Глубокий вздох и продолжение: — А потом вдруг как с цепи сорвался: набросился на меня так неожиданно! Он бил меня, ударял по лицу, отбрасывал, толкал и все кричал, что это я виновата! Я веду себя как распущенная девка и сама вынуждаю его овладеть мной! Пока мама была с нами, он еще хоть как-то мог управлять собой, вымещая свой пыл на ней, а теперь осталась только я…

Новые рыдания сотрясли тоненькие плечи девушки, а у Зака волосы встали дыбом от ужаса этой истории.

— Он сорвал с меня одежду, щупал и тискал, оставляя синяки по всему телу. Я сопротивлялась как могла, но была несоизмеримо слабее. Когда он достал свой эрегированный член, я действительно испугалась, что он разорвет меня изнутри! Он тряс им перед моим лицом, заставляя взять в рот. Мне было так страшно! — в голос зарыдала Инна, прячась у него на груди от всех своих прошлых, а может, уже и нынешних страхов.

Захар обнимал ее, все еще не в силах поверить, какой ужас пережила крохотная малышка.

— Ян вернулся так вовремя, по рассеянности забыв документы дома. Слепая ярость затуманила его рассудок, и он голыми руками избил его до полусмерти. Потом сам же вызвал скорую, милицию, мы вместе дали показания. Через несколько дней ублюдок сдох в больнице, и Яна судили по статье 111-й, пункту 4 УК РФ. Меня, как несовершеннолетнюю сироту, отправили в интернат, — грустно закончила Инна.

— Чтобы суметь защитить себя самостоятельно, ты научилась ловко орудовать ножом?

Он почувствовал подбородком, как она кивнула.

— И те несоразмерно большие тряпки, что ты носишь, — это одежда брата, — догадался он.

Снова кивок.

— И те слухи, что ходят о твоей нетрадиционной ориентации, тебе только на руку.

У него в голове складывалась общая картина жизни девушки.

— Моя подруга детства, еще до интерната, освоила профессию психолога, и мы встречаемся с ней как врач-пациент для проведения психотерапии. После того раза у меня так и не было мужчин, и она пытается побороть мою зажатость. Несколько раз она заезжала ко мне на Грязную… Коли меня никто не видел хоть раз с парнем и все видели с девушкой, сделали свои недалекие выводы. Я не вижу смысла переубеждать их. Так безопасней.

Инна продолжала жаться к нему, обвив его, как плющ, руками и ногами. Она чувствовала себя под защитой, прижавшись к его груди. Уткнулась носом в основание шеи и вдыхала его запах: чисто мужской, терпкий, с горчинкой. Она провела аналогию между двумя ситуациями: тогда ее утешал брат, всегда называющий ее «маленькой», сейчас незнакомый, по сути, мужчина, к тому же бывший заключенный… Девушка несмело отклонилась в кольце его сильных рук и заглянула в самую глубину его глаз.

— За что ты сидел? — шепотом спросила она и увидела, как плотно сжались его губы и затвердел подбородок.

— За убийство, — не щадя ни ее, ни своих чувств, зло прошипел Беркутов.

Как бы ему ни хотелось, он не мог допустить, чтобы она смотрела на него с пеленой неведения на глазах, даже в мыслях допуская, что он такой же «добрый и пушистый», как ее брат.

— Ян тоже сидит за убийство, — пожала плечами.

— Я убил жестоко, преднамеренно и целенаправленно. Будь у меня второй шанс, я поступил бы так же.

От его пристального взгляда у Инны пробежали мурашки: столько боли и ярости в нем плескалось. Она нахмурилась, но не стала копаться глубже. Возможно, в прошлом он был жесток, но теперь не дает ни единого повода себя бояться, наоборот, в который раз уже ее защитил. Снова опустила голову, и еще некоторое время они так и сидели, молча, каждый размышляя о своем.

В голове у Беркутова вертелась мысль, настырно не желающая покинуть пределы его озабоченного ума. Он гнал ее подальше, убеждая себя, что сейчас не место и уж тем более не время ее озвучивать. Оторвав кусочек простыни, он смочил ее водой из бутылки и бережно стер засыхающую кровь у рта Инны. Удостоверившись, что девушка окончательно пришла в себя, он показал, как можно закрыться, подперев хлипкую дверь стулом, который взял у соседей. Но все же не выдержал и уже на пороге спросил:

— Погоди. У тебя до сих пор не было мужика??

Инна хмыкнула и покачала головой:

— Это все, что ты смог услышать? — И закрыла дверь у него перед носом, подперев ее.

Мальчики… Только одно у них на уме.

Беркутов же невольно восхитился поступком Ростовских, самоотверженно защитившего свою кровинушку. Хотя… похоже, в пылу они оба могут дров наломать…

Глава 17

Проснулась Инна относительно рано, учитывая события прошедшей ночи. Она поморщилась, взглянув на костюм лисички, в котором уснула и который напомнил перекошенное от ярости и похоти лицо Гарема и все его последующие омерзительные действия. Жилетка была порвана в нескольких местах, юбка чудом уцелела. Придется возмещать ущерб. Она медленно поднялась и побрела в душ, захватив свои вещи. В зеркале над раковиной оглядела себя: губа разбита, веки опухли и покраснели от обильных слезных излияний накануне, руки в синяках. Она приняла душ и переоделась в излюбленные вещи брата. Разумеется, за прошедшие тринадцать лет это уже не совсем его вещи, но те, что изнашивались, она заменяла подобными. Подвернула слишком длинные черные штанины, затянула ремень, расправила несоразмерно большую толстовку светло-серого цвета и растрепала влажные волосы. Надо позавтракать и возвращаться в город, но сначала отнести костюм. Приняв решение, она вышла из ванной комнаты и… застыла, увидев в дверном проеме балкона на полу какой-то сверток, причем большой. С опаской, на цыпочках, она подошла ближе и разглядела в нем Захара в спальном мешке, который спал на пороге ее номера, как сторожевой пес. Он лежал на спине, по пояс раскрывшись (теплое утро обещало перейти в такой же день), одна рука покоилась на груди, другая отведена в сторону. Сбитые костяшки пальцев выделялись красными пятнами на загорелых руках. Он слегка хмурился, может, потому что солнечный свет мешал, а может, из-за своей нелегкой судьбы. Инна привалилась на дверной косяк, скрестила руки на груди и задумалась, не сводя с него глаз.

Вот ведь как интересно получается: парень загремел на зону на довольно долгое время, вышел и смог встать на ноги. Да, звезд с неба не хватает, зато уверенно идет вперед, расправив плечи. Уж сколько времени прошло, как он на воле, но ведь не оступился и, судя по всему, не собирается. Это потому, что он попал в «хорошую компанию»? Нашел свое место и крепко держится за него? А она? За тринадцать лет так и не может найти своего? Или просто ее все устраивает так, как есть, и не хочется никаких перемен, кроме возвращения брата? Но когда он вернется, то станет искать поддержки и опоры у близких людей, а кто у него остался из таких на воле? Про его друзей она ничего не знает, выходит, только она. Чем же она сумеет ему помочь, если сама до сих пор нуждается в помощи? Какие советы сможет ему дать, какую веру в лучшее будущее, если сама никак не может освободиться от темной, беспросветной паутины прошлых страхов? Все-таки права Ирина: нужно менять свои мысли, а за ними и жизнь, иначе она так никогда и не заживет по-настоящему, наслаждаясь каждым днем, каждым моментом; так и не сможет дышать свободно всей грудью, о чем, кстати, просил ее Ян. Мотоцикл — пожалуй, единственная страсть, которая дарит ей головокружительную свободу и ощущение легкости во время быстрой езды. Еще немного постояв у балкона, невольно сравнивая свой добровольный отказ от полноценной жизни и вынужденный — этих двух мужчин, она все же отправилась по своим изначально намеченным делам.

Пока шлепала в шатер организаторов отнести костюм, ее нагнал Желтый:

— Привет, Инна!

Она улыбнулась ему, насколько позволяла треснувшая губа:

— Привет.

— Слышал, вчера один малый берега попутал, так ему накостыляли почти всем лагерем. Ты-то как? — участливо спросил он и окинул внимательным взглядом.

Глеб импонировал Инне тем, что никогда не «распускал» с ней руки и всегда держался дружелюбно.

— Спасибо, все нормально, благодаря Захару, который вовремя вмешался. Вот думаю завтраком его накормить в знак признательности за свое спасение. К тому же он спал весь остаток ночи на моем балконе, охраняя. Никогда бы не подумала, что в этом смутьяне кроется столько заботы.

Он и сам удивился такому поступку товарища, но все же полушутя добавил:

— Внешность бывает обманчива. Я тоже иду в столовую, могу составить компанию, если ты не против.

Вот и удачный шанс разузнать о Заке побольше. Пока они дошли до точки питания через организаторов, которые, к несказанному удивлению Инны, принесли ей свои извинения за ночной инцидент, хотя их вины в том не было, она узнала много интересных фактов из уст его ближайшего товарища. Все же один вопрос о его давнем проступке так и остался тайной.

— Он сам тебе все расскажет, коли сочтет нужным. Видимо, его все еще не отпустило и это больная тема.

Беркутов знал, что девчонка разглядывает его, но вида не подал. Он спал очень чутко еще со времен заключения. Что ж, пущай смотрит, привыкает. Главное, чтобы его «утреннее настроение» не спугнуло ее, поэтому пришлось согнуть ногу в колене. Занятно, о чем размышляла? Потом ушла, и он снова закемарил: нельзя так безбожно рано вскакивать после насыщенной ночи. Было бы чудно, конечно, провести бурную ночь в ином ключе, но не в этот раз…

— Зак, просыпайся, — услышал он мелодичный голос над ухом.

— Мгмгм, — что-то неразборчивое промычал тот в ответ.

— Вставай. Мне скоро уезжать, сдавать номер, а с тобой на балконе его не примут.

Он открыл один глаз и посмотрел на нее.

— К тому же я принесла тебе завтрак, — продолжала уговаривать его Инна мягкой интонацией.

Он открыл второй глаз и увидел в ее руках поднос с едой.

— Женщина, как ты можешь думать о еде в такую рань? — глухо проворчал он, но все же придал вертикальное положение своему туловищу, привалившись спиной к стене.

Поначалу Захар просыпался рано, по привычке, но постепенно организм приучился к иному режиму. Теперь вот десять утра кажутся ему бессовестной ранью после полуночных бдений.

— Держи. Может, это поднимет тебе настроение.

Инна поставила на пол перед ним поднос, где дымились две порции свежего плова и два стаканчика чая. В одной тарелке риса было заметно больше, пакетик чая из своего стаканчика она переложила в его, и, похоже, уже давно. Смекает девчонка, что тот чай покрепче пьет. Она высыпала себе сахар и, сев на табуретку сбоку от него, стала размешивать. Зак растер лицо руками, отхлебнул горячего крепкого чая без сахара и закурил.

— По кой хрен тебе так рано срываться? — пробубнил он.

— Завтра рабочий день в колонии. Я всегда уезжаю накануне, — напомнила она.

Захар повернул к ней голову, окидывая цепким взглядом.

— Он в прошлый раз с катушек слетел, заметив синяки на твоей шее, теперь и подавно взбесится. Не бережешь ты брата, — с укоризной закончил он.

— Думаешь, мой вид его огорчит? — отпив чай, уточнила Инна и так очевидное.

— Я бы убить захотел, — нехотя отозвался Беркутов, вновь глядя перед собой.

Непонятно, отчего, но ей вдруг стало дико приятно это признание, к ней лично вроде бы не имеющее никакого отношения. Ну, как есть ненормальная: от комплиментов шарахается, зато от явной агрессии за то, что ее обидели, — тает.

— Я постараюсь его успокоить…

Он хмыкнул, покосившись на нее.

— И надо было тебе ту бучу с библиотекой поднимать?.. — с сомнением протянул он, скорее рассуждая вслух, чем действительно интересуясь.

— Он закончил одно образование и хотел получить еще. Без умственной нагрузки человек гниет заживо взаперти. Кому, как не тебе, это известно?

— Верно подмечено.

Он взял себе тарелку и другую передал ей.

— И какую профессию он освоил?

— Его всегда тянуло к строительству. Тогда он прервал обучение по специальности «инженер-строитель», потом, уже в колонии, худо-бедно окончил. Принялся за следующую — мастер строительных и отделочных работ — и прекратили финансирование. Сейчас продолжает. Ему как раз осталось недолго… — на последнем слове у нее сорвался голос.

Он взглянул на нее и увидел лишь, как она, хмурясь, неотрывно ковыряет вилкой в тарелке. Сжать бы ей коленку подбадривающим жестом, что находится в доступной близости от него, да побоялся спугнуть.

— Вернется твой брат. За столько лет не сломили, сейчас уж тем более, — грубовато поддержал он.

— Вы с ним общались?

Инну вдруг одолело любопытство. И как бы ни хотел Беркутов больше никогда не вспоминать о загубленной молодости в колонии, он поведал о тех нечастых столкновениям между ними, пока доедали завтрак. Закончив, Инна выбросила одноразовую посуду, а он оделся и скатал спальник.

— Сколько с меня?

— Столько же, сколько с меня за починку фары, — припомнила ему, что денег он с нее так и не взял.

Он в упор смотрел на нее, прожигая взглядом, пока она собирала вещи, делая вид, что не замечает, как подпаливаются волосы на ее затылке.

— Пойду палатку соберу. Встречаемся у выезда.

— Тебе необязательно ехать со мной! Еще целый день можно отдыхать здесь.

Зажав спальный мешок под мышкой, он подошел к ней вплотную и, нависнув над ней, четко, чуть ли не по слогам, строго повторил:

— Дождись меня! Какое из этих слов тебе не понятно?

Затем он приподнял ее лицо за подбородок и перевел взгляд на припухшую губу. Нахмурился, внимательно разглядев ее, и снова посмотрел в глаза. У Инны табор мурашек проплясал по всей спине от такого вроде бы невинного, а для нее очень значащего жеста. Ее касается чужой мужчина, и она не отпрянула! То, что было ночью, не считается, разум на грани нервного срыва угодливо заменил образ брата Захаром. Но сейчас она определенно отдает себе отчет в своих действиях, и… ей нравятся его прикосновения! Она с удивлением поняла, что не может оторваться от бездонного взгляда темно-темно-серых глаз, и почти забыла, как дышать, впитывая каждой частичкой своего нутра явную близость Зака.

Глава 18

После того яркого случая близкого (по меркам Инны) телесного контакта с мужчиной мысли о нем упрямо не желали покидать пределы ее головы. Даже Ян подметил изменения в сестре, о чем не преминул сказать. Инна списала свое возбужденное состояние на прошедший взрывной по эмоциям байк-фест, а разбитую губу — на порядком подвыпившего и слишком активного танцора, от размашистых плясок которого и пострадала. Зачем лишний раз давать ему повод беспокоиться за нее? Тем более он вряд ли обрадуется, узнав о Заке… Она отождествляла притяжение к Захару со своей любовью к брату и сомневалась в разумности такого сравнения. Поделилась своими размышлениями с Ириной, на что та, как подруга, посоветовала хоть раз довериться сердцу и отключить холодную голову. Мол, если тянет к мужчине впервые (!) за все эти годы — пора отпустить вожжи. К тому же он первый, не считая Иры, узнал всю правду о ней, и этот факт сблизил их на психологическом уровне.

По давно заведенному порядку, в середине следующей недели Инна наведалась к Ксан Ксанычу в его квартиру по своим обычным делам. После, не выдержав, поехала к нему в мастерскую, в душе надеясь встретить там Захара. Но, к своему огорчению, Механик был один.

— Привет, девочка! — завидев приближающиеся боты девушки и вынырнув из-под днища автомобиля, ласково поздоровался тот.

Она кивнула в ответ, обнажив в радостной улыбке небольшие ровные зубки:

— Как всегда, в трудах? Я полагала, новый помощник разгрузит тебя.

— Так и есть. Но сегодня укатил на частный вызов — поглядеть, как можно подправить забарахливший катер, — последнее слово глухо прозвучало из-под машины, где снова исчез мастер.

— Катер? — не поверив, переспросила Инна.

— Угу.

— Он и в них шарит??

— Парень сечет в движках, а уж наземный или водный — разница не велика.

— Слышала, твоя милосердная натура позволила ему занять здесь угол? — полуспросила, полуутвердила она.

— Так мне ж не жалко. Пущай живет, коли нелегко пока парню.

Инна кивнула в поддержку такого решения:

— А где?

— Наверху.

И она неторопливым шагом, делая вид, что внимательно осматривает машины и мотоциклы, направилась в указанную сторону. На втором ярусе первым делом она увидела отгороженный угол, где ютились унитаз и, видно, что новая, душевая кабина. Скудные по своему составу ванные принадлежности выдавали в хозяине мужчину. Дальше единственная дверь вела в продолговатое помещение, которое прежде служило комнатой отдыха. Одна стена была полностью стеклянной, что сглаживало отсутствие окон в комнате. Все тот же диван стоял у стены напротив, только теперь еще появились маленький стол со стулом, на спинке которого сушились носки, боксеры и майка. Маленький холодильник, конфорка, минимальный набор посуды и мусорное ведро — вот и все убранство. Заглянула в холодильник: бутылка пива, упаковка майонеза, хлеб, в морозильной камере — начатая пачка пельменей. На столе — пакетированный чай и несколько порций лапши быстрого приготовления. Да-а… рацион, мягко говоря, небогатый… У нее созрел в голове план. Осталось грамотно обличить его в слова и убедить Механика помочь его воплотить.

* * *

Беркутов впервые брался за починку катерного мотора, предварительно, конечно, оценив свои силы и умения. Поломка оказалась не столь уж серьезной, и от него требовалось выяснить и устранить причину протечки масла. В прошлый раз он обнаружил место повреждения, подготовил инструменты и все необходимое, а сейчас заканчивал с ремонтной работой.

Подъезжая к гаражу, по закрытым воротам он понял, что Механик уже смотался. Загнал байк внутрь, снял перчатки, повесил шлем, бросил куртку и потопал к себе. Подходя к лестнице, он учуял вкуснющие запахи еды, от которых заурчал живот и повысилось слюноотделение. Он и так весь день толком не ел, а тут такое! И главное — откуда?? Он взбежал наверх, подстегиваемый любопытством, и замер в дверях. Инна, мурлыча себе под нос очень знакомый напев, колдовала на его импровизированной кухне. Он усмотрел несколько контейнеров с готовой едой, которые она укладывала в холодос. Видел, как она сняла с конфорки кастрюльку с чем-то готовым. И пока девушка проделывала все эти манипуляции на его территории без его ведома, настроение Зака неумолимо ухудшалось от одной очень гадкой и противной мысли, коробящей и унижающей его мужскую гордость. Вспомнил, как она накормила его завтраком, не взяв за это денег. Теперь вот это. Она что, считает его последним нищебродом?! Черта с два он это позволит! Да, он не шикует, но давно уже взрослый мальчик, который может сам себя прокормить!

Закончив, Инна вытерла руки, одернула рукава толстовки, взяла рюкзак и развернулась к выходу. Она испуганно ахнула и заметно вздрогнула, напоровшись на хмурый взгляд Зака, истуканом застывшего в проеме. Инна кожей чувствовала его раздражение, но не догоняла, чем именно оно вызвано.

— Мне не нужны твои подачки, — тихо прорычал он, буравя ее взглядом через прищур.

— Во-первых, это — не подачка. Продукты я купила в счет твоей будущей зарплаты. А приготовить мне не сложно, я ведь женщина, — пожала плечами. — И потом, — вспомнив свой основной принцип общения с более сильными, она перешла в нападение, — не стыдно тебе жрать одни бич-пакеты? На зоне, поди, и то лучше кормили! Ты вкалываешь, не щадя свой организм, и нормально не питаешься, чтоб на воле загнуться, раз там не удалось?! Если тебе самому нет дела до своего здоровья, то мне — есть! Потому как ты — незаменимый помощник Механика, а на его здоровье мне точно не наплевать! — заметно повысив тон, закончила девушка.

Эффектно завершить эту гневную отповедь мог громкий хлопок дверью, потому, дерзко задрав нос кверху, она сделала шаг и… наткнулась на стол. В перевозбужденном состоянии она отмаршировала целый круг вокруг себя, пока не сообразила, что выход из комнаты только один и его занимает Беркутов. Она громко раздраженно выдохнула:

— Дай пройти!

Он криво улыбнулся и отрицательно покачал головой. Инна могла поклясться, что в глубине его глаз заплясали смешинки.

— Тогда накрывай на стол. Женщина, — он сделал ударение на последнем слове, а сам повернулся в обратку — поднять снизу еще один стул и чайник. — На двоих, — уходя, бросил через плечо.

Он посмеивался про себя над тем, как грозно его отстирала эта пигалица. Смотри-ка ты, какая смелая! Инна же, успокоившись и почувствовав, что тоже порядком проголодалась, не стала возражать и послушно поставила на маленький столик две разнокалиберные тарелки, положила вилку, ложку и целый тазик сытного зимнего салата, который настругала еще дома.

— Значит, Механик в курсе твоего акта сострадания? — с набитым ртом спросил Захар. Глядя, как он за обе щеки уминает салат с хлебом вприкуску, она засомневалась в достаточном количестве приготовленного блюда.

— Выходит, так, — просто ответила она, аккуратно положив в рот салат на кончике вилки, которую Зак благородно предоставил в пользование гостьи, взяв себе ложку.

— Расскажи про ваши отношения, — то ли вправду из интереса, то ли чтобы не отрываться от еды, попросил он.

— Они немного… м-м-м… необычные. Начались, когда я только пришла в мототусовку. Прикатила к нему свой первый мотоцикл заменить цепь. Разговорились. В качестве платы за свой труд он попросил нажарить котлет, — Инна мягко улыбнулась своим воспоминаниям. — Я, конечно, слышала, что байкеры — народ с приветом, но чтоб сразу столкнуться с одним из них… — она улыбнулась шире, и Захар невольно загляделся на нее. — С тех пор так и повелось: я раза три в месяц, иногда чаще, как получается, готовлю ему, стираю, глажу… В общем, выполняю женскую работу по дому. Он ведь холостой, — добавила Инна, заметив удивленный взгляд Беркутова. — А он, в свою очередь, следит за исправностью моего мотоцикла, хранит его у себя зимой, бдит за наличием всей экипировки и разруливает все ремонтные работы у меня дома, будь то поломка бытовой техники или что посерьезней. Зимой гораздо проще. Тогда я могу спокойно выделить целый выходной день на него, а летом байк-фесты, да еще вот работа новая появилась…

— Можно добавки? — опустошив тарелку, спросил Захар.

Он мог и сам положить, но гораздо приятней, когда за тобой ухаживает женщина.

— Конечно, — улыбнулась она и положила ему еще.

— За его холостяцкий образ жизни я слыхал. Ну, а там, подруга какая… Неужели никого?

Инна засмотрелась, с каким удовольствием он уплетает следующую порцию. Любую женщину, в силу своей природы, наверное, всегда радует здоровый аппетит у… да хоть у кого. Особенно если он распространяется на стряпню, приготовленную ею лично. Потом встала и подошла снять с конфорки сковородку с разогретым рисом и котлетками.

— Наверняка были женщины, но до нашего знакомства. Я ни разу ни одной не встречала. Однажды он проговорился, что всегда хотел дочку, которой у него так и не было. И порой мне кажется, что он замещает ее мной…

Она положила ему второе блюдо. Его Захар ел уже более спокойно и смог полноценно участвовать в диалоге. Будь у него вторая душа, он бы и ее отдал за эти обалденные котлетки! Они затрагивали разные темы: он поведал про дружбу с Желтым, она — про Ирину; расспросил ее про прежние мотоциклы и вообще как она додумалась сама сесть за руль; она рассказала, что придерживается довольно аскетичного образа жизни, не посещая театры, кино, кафе или куда там еще любят ходить современные девушки. После того как доел горячее, он поставил чайник, достал откуда-то заначку пластиковых стаканчиков и заварил чай, причем для Инны — в своей кружке. Казалось, ее совсем не смущает отсутствие такого элементарного удобства, как посуда. Неспешно попивая чай без сахара (сделал себе пометку купить его для Инны, памятуя, что на базе она добавляла сахар в свой чай), они неторопливо болтали обо всем на свете. Почти. Он так и не раскололся, за что угодил в «строгач».

Он постоянно всматривался в нее, словно хотел узнать, о чем она молчит. Закурил. Завитки дыма обволакивали их обоих, объединяя, заставляя его щуриться от дыма, отчего взгляд темно-серых глаз словно еще глубже проникал в нее. Она вспомнила первое впечатление от его взгляда — старого, уставшего от жизни пса. Теперь же он не кажется таким безнадежным, скорее, мудрым, всезнающим и понимающим. Или у нее просто разыгралось воображение? После ужина Инна помыла посуду в старой, абсолютно не предназначенной для этого раковине, и Захар в очередной раз подивился, как она безропотно может приспосабливаться к любым условиям. Видно, ее жизнь тоже не шибко баловала.

— Ну… поеду я.

— На чем?

Он не видел ее мотоцикла внизу.

— На такси, как и приехала.

— Поехали, довезу тебя.

Спустились вниз, он дал ей запасной шлем и свою куртку.

— Надевай, чтоб не замерзла. Вечером все равно прохладно. Как раз твой размерчик, — намекая на ее любовь к большим мужским вещам, подмигнул он

Минут за десять заменил «горб верности» пассажирским сиденьем и выкатил мотоцикл в сумерки города. Пока закрывал ворота, Инна неуверенно топталась у байка. Теперь, будучи в здравом уме, ей предстоит добровольно касаться мужского тела. И хотя этот незапланированный совместный ужин немного сблизил их, она все же не решалась.

Зак догадывался, в чем проблема, но вида не подавал. Оседлав мотоцикл, он опустил пассажирские подножки и выжидательно посмотрел на нее, не видя ничего крамольного в ее последующих неизбежных действиях. Инна осторожно села, уперев руки в бак по обе стороны от его туловища, стараясь держаться на расстоянии, и он плавно тронулся. По мере того как Зак разгонял мотоцикл от светофора к светофору, Инна стала получать невыразимое удовольствие от мощного мотора и крепкой спины, к которой, уже не стесняясь, прижималась. Ей захотелось большего! На очередной остановке у светофора она подняла визор и окликнула его.

— Ты торопишься домой? — спросила она, когда он повернул голову в ее сторону, тоже открыв шлем для лучшей слышимости. — Я имею в виду, вечер классный, может, прокатимся?

Она смутилась своего порыва, когда он полностью повернул к ней голову и заглянул в ее глаза своими, вокруг которых собрались лучики морщин, выдавая его улыбку. Или насмешку над ней? Вместо ответа он сам захлопнул ее визор, переложил кисти ее рук, спрятанных в не по размеру длинных рукавах его куртки, на свой живот: мол, держись крепче — и рванул со светофора в сторону кольцевой (вокруг города) дороги.

У девушки захватывало дух от того, как ловко он маневрировал среди машин, двигающихся в попутном направлении. Ее восхищала ювелирная точность движений рук и ног, позволяющих разгонять или замедлять мотоцикл без резких рывков. Приводило в восторг, с какой легкостью и уверенностью он управляет этим мощным гигантом, перестраиваясь из ряда в ряд. Про таких людей говорят: «Родился в седле». Ну, только в мотоциклетном. Он низко склонился над баком, слившись с мотоциклом в единое целое. Ветер свистел в ушах, рев мотора услаждал слух, а его теплая куртка защищала от прохладного вечернего воздуха. Инна с удовольствием прижалась еще теснее к его спине, стремясь слиться в единый сгусток энергии, стремительно мчащийся вперед, позволяя волнам адреналина захлестывать ее.

Когда он подкатил к ее подъезду, на улице уже совсем стемнело. Она отдала шлем и, пока он крепил его к мотоциклу сеткой, сняла куртку, положила на бак. Все, можно идти домой. Но почему-то не уходилось…

— Спасибо! Было здорово! Отличный мотоцикл! Я… пойду. Спокойной ночи.

Нехотя заставила себя пойти в дом.

— Ничего не забыла? — остановил ее Зак.

Девушка тут же развернулась, будто только этого и ждала.

— Не-ет, — полувопросительно протянула она, оглядывая вещи, что вернула ему: рюкзак за плечами — все на месте.

Он закончил возиться со шлемом и преодолел те четыре шага, на которые отошла девушка. Обнял ее за талию одной рукой, другой обхватил затылок, наклонился и замер, почти касаясь ее губ своими. Почти.

От внезапности его действий Инна судорожно вдохнула воздух и отпрянула, насколько позволяла его рука, упершись своими руками в его грудь. Потом поняла, что он оставляет ей возможность сделать последний шаг. Он не принуждает ее, а позволяет самой закончить или нет начатое им действие. Она заглянула в его глаза, спокойно и уверенно смотрящие на нее, снова опустила взгляд на губы, немного подумав, облизнула свои и осторожно, с опаской коснулась его.

Губы оказались теплыми, сухими и слегка потрескавшимися. Она закрыла глаза и стала мягко исследовать контур его рта. Он по-прежнему не принуждал ее ни к чему большему, и тогда она осмелела: приподнялась на цыпочки, комкая кофту на его груди в кулачках, и несмело, легонько прошлась кончиком языка по его сомкнутым губам, которые тут же приоткрылись, доброжелательно приглашая внутрь. Встретил ее язык своим и, как радушный хозяин, с радостью повел показывать свои владения. Горчинка от табака придавала поцелую терпкость. Инна и не заметила, как Зак перехватил инициативу, и уже он ласкал ее губы, сминал их, вбирая в себя и позволяя немного отстраниться, чтобы вновь наброситься, упиваясь их вкусом. Рука прижимала к сильному торсу мужчины крепко, но не больно. Вторая поддерживала затылок, позволяя Инне полностью расслабиться и сполна получить невообразимое наслаждение от первого в ее жизни поцелуя!

Когда у нее закололо в груди, она вздрогнула и слегка отстранилась. Ошарашенно посмотрела на него своими бездонными глазами снизу вверх, и легкая улыбка заиграла на ее подрагивающих влажных губах от чуда, которое она только что пережила.

— Спокойной ночи, — глубоким тихим голосом ответил Захар и подождал, пока девушка скроется в подъезде.

Твою ж мать! Вот это его прошибло! Ему потребовалось приложить титанические усилия, чтобы не сорваться и не наброситься на нее, как оголодавший маньяк! Да почему как? Так оно и есть! Он и не думал, что девчонка окажется такой мягкой, податливой и от того еще больше сводящей с ума! Уффф… теперь бы домой доехать: стояк такой силы, аж до боли. Или, может, через Грязную? Авось там найдутся девчонки, желающие покататься с продолжением.

Глава 19

— Зак! — позвал Механик парня, который выправлял «перекошенный» во все стороны боевой «Джебель» после мощного столкновения с деревом.

Ох уж эти эндуристы! Не живется им спокойно! И как всегда один ответ: «Ехал я спокойно, и вдруг дерево дорогу перебегает! Ну, я и не успел увернуться!» Обычно мотоциклисты сами выправляют руль и все остальное — опыта у таких парней за глаза, но именно этого пилота еще самого предстоит «выправить»: вот и угодил тот в больничку, а мотак — к Заку в гараж.

— Отвлекись на чуток. Идем со мной.

Беркутов взял в руки тряпочку и, пока шел за Механиком, вытирал руки. Тот подвел его в самый дальний угол огромной мастерской, где стояло довольно громоздкое на вид сооружение, накрытое старым тряпьем. Он стянул ветошь, подняв сноп пыли, и глазам двух лучших мастеров своего дела предстал уже далеко не новый, кое-где покрытый ржавчиной «Форд» пикап.

— Когда-то я хотел его воскресить, но руки так и не дошли. Хочу тебе его отдать, — Механик посмотрел на Зака в упор. — Движок рабочий, надо внутренности перебрать да внешний вид подшаманить, и будет как новенький.

Беркутов замер с тряпкой в руках, даже излюбленную жвачку перестал терзать челюстями, оцепенев от такого предложения.

— Шутишь?

А по глазам понимает, что нет. Механик помотал головой. Потом закурил, развернулся к машине и сложил руки на груди, оставив сигарету дымиться во рту.

— Время не щадит никого, парень, даже машины. Он уже лет пять здесь пылится. Если я за все это время к нему не притронулся, значит, уже и не возьмусь. Я-то себя знаю! А выбрасывать жалко! Вот и выходит, что гниет, в общем-то, добротный фургон. Неправильно это. Нехорошо. Ты парень мозговитый, рукастый, молодой, энергичный, тебе его восстановить как два пальца…

Захар выплюнул жвачку, тоже закурил и опустился на корточки. Он слушал Механика, глядел на машину, а сам думал о том, как же ему чертовски повезло! Выйдя на волю, попал в добрые руки Желтого, потом судьба свела его с Механиком, который дает ему столько возможностей, что только дурак бы их упустил, а к таковым Зак себя точно не причислял. Вспомнил слова Инны о том, как он хотел дочку… Так, может, и сына? Потому что кроме как отеческой любовью и заботой, местами скуповатой и не явно выраженной, но именно такой, какой должна быть настоящая (по мнению Захара) любовь отца к сыну, это больше никак не назвать.

— Что скажешь? — прервал затянувшееся молчание Механик.

— А что тут сказать? — Зак поднялся и посмотрел на мужчину. — Грех упустить такой шанс.

— Это верно. Упущений и так было предостаточно.

Не было никаких смазливых сантиментов, никаких обнимашек и прочей ерунды. Просто Захар четко понял в этот момент, что отныне он будет с Механиком до конца его жизни. Даже когда тот станет маразматичным и немощным стариком, Зак будет заботиться о нем так же, как этот старший товарищ заботится о Заке сейчас.

С того события Захар сразу после окончания рабочей смены брался за подарок Механика. К тому же перерабатывать больше было не над чем: все завалы они разгребли и теперь укладывались в установленные сроки. Тот не возражал, видя, с каким упоением парень возится с тачкой, словно у него открылось второе дыхание. В один из таких вечеров его набрал Ждан и сообщил о предстоящих мотогонках, на которых можно неплохо поднять. Как раз сейчас лишними деньги точно не будут: «Форд» требовал вложений, потому Беркутов без раздумий согласился принять в них участие.

* * *

— Привет, Инна! Ты поедешь в Тупик? Сегодня там гонки, поговаривают, «Бусы» будут участвовать! — возбужденная Лера подлетела к Инне, когда та только заехала на Грязную, не успев даже шлем снять.

Только сейчас она обратила внимание, что почти все немногочисленные байкеры, оживленно переговариваясь, собираются, седлают мотоциклы и уезжают. У девушки взмокли ладони и участился пульс, когда до нее дошел смысл сказанного. Конечно, в их немаленьком городе красуется далеко не единственная «Буса», но Инна нутром чуяла, что неугомонный характер Беркутова непременно захочет помериться письками с другими гонщиками-любителями в печально известном месте под названием «кладбище мотоциклистов». Инна так ничего и не успела ответить Лере, которая уже упорхнула и, прыгнув вторым номером к одному из мотоциклистов, умчалась наверняка в Тупик.

Был на окраине города короткий участок дороги с отличным покрытием. Когда-то хотели прокладывать вторую — объездную — трассу до аэропорта, но по неведомым простым смертным причинам проект отложили. Так появился заброшенный участок дороги длиной метров восемьсот, одним концом упирающийся в отсев щебня высотой с БелАЗ, видно, когда-то привезенный для отсыпки дороги, другим — в действующую автостраду до аэропорта. Мотогонщики сразу облюбовали это место для своих нелегальных забав, только эти шалости нередко заканчивались плачевно: парни либо разбивались о камни, не справившись с управлением, либо не успевали оттормозиться и вылетали на трассу. Многие тогда сложили свои горячие головы. Отсюда и название — «кладбище мотоциклистов». Позже дорожные службы не придумали ничего лучшего, как отгородить дорогу бетонным забором, но поправили ситуацию лишь тем, что если мотоциклист врежется в стену, то хотя бы не пострадают невинные люди, едущие по магистрали по своим делам. Разумеется, инспекторы дорожного движения каждый сезон гоняли оттуда гонщиков, и со временем гонок становилось все меньше, но до конца они так и не вымерли.

Инна выбрала кратчайший путь до Тупика через пригородные населенные пункты, хоть дорога там была и похуже. Она еле сдерживала слезы волнения и страха за мужчину… в которого почти влюбилась! Бред — осаживала сама себя. Нельзя влюбиться в человека за один поцелуй. Или можно? То, что у нее появились проблемы со сном после того будоражащего, всколыхнувшего все ее нутро поцелуя, — это факт! Как назло, ей отписались сразу несколько мест с позволением забрать учебную литературу, которую она собирала в колонию; навалилось несколько халтурных заказов и, что уж совсем не укладывалось в голове, завал на работе. В итоге за эти две недели ей всего пару раз удалось заехать на Грязную в надежде встретить там Зака. Ехать к нему в гараж, где он торчал наверняка, было как-то неудобно…

Еще на подъезде к Тупику со стороны отсева она услышала громкую музыку, но не такую, как на мотослетах, а скорее ритмичную, танцевальную, заводящую. Заехав в Тупик, она увидела воочию Мекку всех дрэг-рейсеров. Несколько низких спортивных, натертых до блеска автомобилей стояли по краям дороги с распахнутыми дверцами. Из одной лилась заводная, четкая музыка, и возле всех без исключения пританцовывали девушки модельной внешности с искрящимися, под стать их настроению и внешности, бокалами шампанского. Вблизи, также вдоль дороги, рассыпались дорогие байки ярко-агрессивного окраса, в основном спорты и дрэгстеры. Пестрые девушки в мини-одеждах сбивались в шумные стайки, заводя публику веселым доступным поведением и подбадривая победителей заезда на финише. Наверняка у старта подобная же картина. Букмекер уже прикатил к финишу, собрав все ставки, — значит, заезд начался. Инна бросила перчатки и побежала к линии финиша, на ходу стаскивая шлем. Хорошо бы, с этого конца начиналась гонка, тогда она, может, сумела бы отговорить Зака от столь безумной затеи. Услышала рев приближающихся мотоциклов и оглушительно зашумевшую толпу. Две «Хаябусы» мчались с головокружительной скоростью, за считанные секунды преодолевая отрезок гоночной дороги. Финишную черту с разрывом в четверть корпуса пересек черный матовый байк, который оттормозился юзом перед кучей щебня. Второй пилот резким торможением задрал хвост в стоппи и чудом удержал мотоцикл. Так вышло, что Инна встала в аккурат за букмекером и наблюдала, как довольно крупный мотоциклист в черном плавно подгоняет свой разгоряченный байк, словно успокаивая лошадь после скачки, и останавливается перед букмекером, который уже отсчитывает выигрыш победителю.

Зак снял шлем, провел рукой ото лба к затылку по влажным от пота волосам, убирая их назад, чтоб не лезли в глаза. Он выиграл уже третий заезд! Мысленно он подсчитывал, на какие запчасти для пикапа ему хватит выигрышной суммы. Тут его взгляд зацепился за пятно белых коротких волос, и он увидел Инну, которая с видимым облегчением выдохнула, взглянув на него. Вдруг одни тонкие женские руки обвили его за шею и притянули для поздравительного поцелуя в щеку. Затем другие, более дерзкие, попробовали повернуть к себе голову Зака, пытаясь захватить целиком все его внимание. Он видел, как взгляд Инны скользнул с одной «модели» на другую, и та радость и успокоение на ее лице при виде его, целого и невредимого, сменились неприязнью, обидой и даже брезгливостью к творящейся здесь вакханалии. Он смотрел, как она, резко развернувшись, побежала прочь. Черт! Он ничем не хотел обидеть эту кроху, которая так самозабвенно подарила ему такой неопытный поцелуй. Отстранив от себя девушек со словами «не сегодня, дамы» и забрав выигрыш, он ломанулся за Инной, промчавшейся мимо него, наплевав на продолжающуюся гонку.

Какая же она дура, дура! Дура!!! Ругала себя Инна, смаргивая упрямо текущие по щекам слезы. Как ей вообще могла прийти в голову мысль, что тот злосчастный поцелуй хоть что-то значил для этого говнюка?! Такие кобели, как он, десятками баб под себя подминают, а она — неумеха и простофиля в этом вопросе — с какого перепуга ему вдруг станет интересной?! Беркутов догнал ее довольно быстро и снова стал притеснять к обочине. Ну уж нет, не в этот раз! Инна крутанула ручку газа и вырвалась вперед. Притопила, увеличивая скорость, но мотоцикл Захара, как ни крути, мощнее ее «Хонды», и он без труда нагнал ее снова. Прижался почти впритык, вынуждая ее все же остановиться. Метод, конечно, зверский, ну, так она же сама ставит себя наравне с сильным полом, вот и пускай соответствует. Вникая, что девчонке может что угодно взбрести в голову, он встал совсем близко, сам заглушил ее моц и вынул ключ из замка зажигания, чтобы уж точно никуда больше не сиганула. Затем запарковал «Бусу» перед ней, снял перчатки, шлем и развернулся, готовый к диалогу. Она тоже спешилась, но раздеваться не торопилась, лишь визор подняла. Он сделал шаг к ней, она — от него. Еще один — такая же реакция. Луч от фонарного столба осветил часть ее лица, и он углядел на ее щеках блестящие дорожки от слез. Все раздражение на безрассудные поступки девчонки как рукой сняло.

— Котенок, ты чего? — не просекая причины ее слез, спросил Захар, нахмурившись.

— Я чего?! Это ты меня спрашиваешь?! Ты?!? Который гонял на кладбище мотоциклистов?!? Может, ты не в курсе, откуда такая слава этого злачного места???

Он был в курсе, но не догонял, с чего так рассвирепела малая. Он сделал еще один шаг по направлению к ней и получил удар в грудь изо всех сил швырнутой в него перчаткой. Прижал ее рукой, не позволяя упасть.

— Перестань злиться, — миролюбиво уговаривал он, — все же хорошо закончилось.

— Закончилось ли?! В этот раз — да, в следующий — тоже. А потом будем кишки твои со стены соскребать?!! — во время этой гневной отповеди она сорвала вторую перчатку и тоже запустила в него.

Он поймал и эту. Будучи уже рядом с ее мотоциклом, положил их, как обычно, на приборную панель.

— Так ты из-за этого завелась? — с улыбкой поинтересовался он. — Я жив, здоров, все путем, котенок. Давай успокаивайся, — мирно добавил Зак.

Ему стало чертовски приятно, что малая за него моросила.

— Жив?!?! Это ты называешь жизнью?!! Сначала пятнадцать лет сидел за решеткой, а не успев выйти, решил угробить себя на трассе?!! Хороша жизнь — ничего не скажешь!!

Она сдернула шлем, размахнулась как следует и что есть мочи метнула в него. Захар согнулся от удара в живот, не успев отреагировать достаточно быстро, до последнего не веря, что девчонка осмелится на такое!

— А ты-то что знаешь о жизни? — начиная заводиться в ответ, выкрикнул Беркутов, не глядя, положил шлем на ее же мотоцикл и продолжил наступать на нее. — Ты, которая шугается собственной тени?! Которая прикрывается репутацией лесбухи, лишь бы все отстали?! Которая носит мужские тряпки, страшась показаться слишком доступной или чересчур привлекательной, или что там еще взбрело в твою башку?!! А?!! Что ты знаешь о жизни?!!

Инна лишь молча мотала головой, не в силах оспорить его верные утверждения. Она отвернулась от него и побежала с асфальтовой насыпной дороги вниз, туда, где простиралось поле с редкими деревьями, подальше от света, обличающего ее слезы, а значит — ее слабость, подальше от унизительной правды. Но Беркутов продолжал давить, следуя за ней.

— Твой брат отдал за тебя свою свободу, лучшие годы своей молодости — я знаю, о чем говорю — не для того, чтоб ты тенью забитого зверька ходила на работу и обратно, ничего и никого вокруг не замечая, и не для того, чтоб ты драила полы в квартире убежденного холостяка!!

Инна повернулась к нему, сжимая кулачки в бессильной ярости, не имея сил выносить ядовитую правду, которую безжалостно обрушивает на нее Захар.

— Не говори так… — пискнула она, глотая слезы.

— Как так?!! — распалился Беркутов. — Убивать в себе женщину в бесформенных шмотьях, как в оковах, — это норма, по-твоему?! Затащить себя на мотоцикл и строить из себя бабу с яйцами, думаешь, такой тебя брат представляет?!! До сих пор не знать крышесносного оргазма от страха подпустить к себе мужика — охуенная жизнь?!? Больше десяти лет его заточения ты спускала свою жизнь к псам под хвост!!! Байк-слеты и мототусовка — это лишь мизерная часть той жизни, которую тебе подарил твой брат, жертвуя своей!! А ты, неблагодарная, тратишь ее впустую, строя из себя жертву, великомученицу!!

— Это не правда… — судорожно ловя воздух открытым ртом и пытаясь успокоить бешеное сердцебиение, прошептала в свою защиту она.

— Дремучая ты, девица, — уже гораздо тише, но от того еще злее проговорил Зак. — То, как ты живешь — это не жизнь, а пример того, как жить точно нельзя. И уж лучше гнить за решеткой, чем добровольно превращаться в затворника, когда столько возможностей протекает прямо перед носом, — закончил он, вплотную подойдя к девушке.

Внутренний протест против всего вышесказанного и противостояние всем обвинениям, брошенным ей в лицо, толкнули ее на следующий импульсивный поступок. Она подскочила на цыпочки, закинула руки ему на шею и рывком притянула к себе его голову. Они стукнулись зубами, но даже это не охладило жар, который захлестнул обоих, стоило их губам соприкоснуться. Они боролись за право первенства в этом диком, пожирающем поцелуе, с жадностью поглощая друг друга. Лавина сумасшедшей страсти накрыла их с головой. Она почти кусала его губы, он позволял это делать. Он вдавливал ее в себя, уже не боясь напугать, горя ненасытным желанием почувствовать каждый изгиб ее тела, но слишком много чертовой одежды! Она пробралась руками под его куртку, не прерывая голодного, жаркого поцелуя, и всем корпусом подалась назад, увлекая за собой, чтобы еще ближе прижаться к нему. Пальцы скользили по его мокрым плечам, и она впивалась в них ногтями. Он зарычал, подхватил руками ее под попку и приподнял. Она обвила его ногами за пояс и почувствовала, как он прижал ее спиной к дереву, плотно зажав своим телом. И — о чудо! Она совсем не испугалась! Наоборот, захотела большего! Древний, как мир, инстинкт соития руководил ее телом, напрочь сметая весь здравый смысл.

Она запустила руки в его мокрые волосы, оторвав от себя алчные губы, и открытым ртом прижалась к его шее, впитывая, вбирая в себя его резкий запах пота и мужской силы, слизывая его вкус. Она хотела пропитаться им вся, отметая его заявления, что она трусиха. Нет, она будет такой же смелой и дерзкой, как он.

Захар одной рукой схватил ее за шею, откидывая голову назад, и вновь набросился на ее рот, только сейчас почувствовав соленый вкус поцелуя. Он пил ее, жадно сминая губы, вторгаясь в ее рот языком, устанавливая там господство. Она застонала и выгнулась в его руках, еще теснее прижимаясь к нему. Он задвигал бедрами, заставляя девушку издать еще один протяжный стон, когда она почувствовала силу его желания между своих ног. Она увлажнилась, ее тело требовало разрядки, какой — она еще плохо себе представляла, но непременно такой же яркой и сногсшибательной, о которой говорил Зак. К черту все страхи! Она будет жить! И начнет прямо здесь и сейчас!

Когда она опустила руки на его ширинку в неумелой попытке ее расстегнуть, Захар вконец опешил от такого штурма. И откуда смелость взялась? Вот ведь только заливалась слезами. Он прервал поцелуй, поймал рукой обе ее, задрал наверх и прижал к дереву над ее головой. Уперся мокрым лбом в ее, и сквозь грохочущий пульс в ушах до него донесся рев нескольких моторов проезжающих мимо них по трассе. Затем услышал окрик.

— Эй, ребята? Вы тут? Менты чухнули за гонку и теперь пытаются отловить хоть кого-то. Вам бы свалить, пока не загребли, — предупредил неизвестный мототоварищ и был таков. И на том спасибо.

Захар осторожно поставил Инну на ноги, убедился, что она держится самостоятельно, и, слегка отстранившись, заглянул ей в глаза, придерживая лицо за подбородок. От того, сколько голодной страсти и животной похоти в них плескалось, у Инны сбилось дыхание. Он взял ее за руку и повел к мотоциклам. Притормозил возле «Хонды» и еще раз внимательно осмотрел ее.

— Ехать сможешь? — прохрипел он посаженным голосом.

Инна даже не пыталась хоть что-то сказать, просто кивнула. Надела шлем, на дрожащие руки кое-как натянула перчатки и завела мотоцикл. Они тронулись, ускоряя темп движения. Инна точно знала, что они едут к ней. Зака уже ничем не остановить, она по глазам прочла. За дорогу накрутила себя так, что под конец еле справлялась с управлением мотоцикла. Пока она открывала ворота гаража пультом дистанционного управления, Захар с кем-то говорил по телефону. Затем подошел к ней.

— Механик звонил. Он пьет в гараже. Что-то случилось, но по телефону не говорит. Мне надо ехать к нему, — сквозь зубы закончил он.

Инна обняла пригоршнями его щеки и нежно поцеловала плотно сжатые губы парня.

— Поезжай, раз надо.

Он ничего не ответил, только посмотрел с таким сожалением, будто пообещал ребенку конфетку и не выполнил обещание.

Глава 20

Подъехав к мастерской, Захар обнаружил, что все ворота закрыты. Странно… Обычно, когда Механик здесь, хоть одни оставлял открытыми. Но это оказалась меньшая ненормальность из тех, что ожидали его. Накурено было так, что дым коромыслом стоял. Вытяжка и приточка, как всегда в конце рабочего дня, были выставлены на минимум и, как видно, не справлялись со своей задачей. Из дальнего угла, как раз где стоял фургон, лилась матерая музыка рок-баллад давно минувших лет. Там же на стуле сидел Механик, сгорбившись, будто под тяжестью прожитых лет. Перед ним стояла перекошенная тумбочка, на которой унылым натюрмортом обозначилась полупустая бутылка водки, два стакана и переполненная пепельница. Заку пришла мысль, уж не пожалел ли он о своем порыве отдать ему «Форд»?.. Чего гадать? Сейчас все выяснится. Он поставил табуретку напротив Механика и тяжело опустился на нее, готовый взять на себя роль слушателя или советчика, смотря что понадобится.

— Мне снова предложили убраться отсюда по-хорошему.

Да уж, начало настораживает. Беркутов наклонился вперед, уперев локти в колени, и нахмурился, готовый слушать дальше.

— Да все в порядке, — поспешил успокоить его Механик, — это просто заскоки старого хрыща, — имея в виду себя, продолжил он.

Вот теперь вообще ничего не понятно. Он плеснул водки в оба стакана и молча предложил выпить. Закуски не было, потому просто зашмалили.

— Я ведь создал это детище больше двадцати лет назад. Мне тогда сорока не было, теперь вот размениваю седьмой десяток, — углубился в воспоминания он. — Тогда я считал это смыслом жизни. Мне взаправду нравилось перебирать движки. Это сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что в действительности прятался за своим призванием, убегая от ответственности, страшась перемен.

Вот это поворот! Захар продолжил внимательно слушать.

— Мне было удобно прикрываться неотложной занятостью в гараже, игнорируя другие возможности. Я делал вид, что ничего другого мне не нужно. Меня все устраивало так, как было.

Это все общие слова, а где конкретика? Зак пока не врубался, как это связано с прикрытием лавочки.

— У меня была женщина. Их было много, но эта запомнилась… Горячая, страстная, яркая, с цыганской внешностью. Она была единственной, чего я по-настоящему хотел помимо мастерской. И что ты думаешь? Испугался!.. Таких сильных эмоций я не испытывал никогда! И не только положительных. Нет, ну, когда счастье, то оно такое, что невозможно пережить. Но ведь я и ссорился с ней, мы же реально дрались! Меня аж трясло всего! А потом секс… И это, конечно, невероятно!.. Мне стало страшно, я перестал себя узнавать. Я понял, что могу сделать что-то… убить ее! И я ушел от нее. Спрятался в своей мастерской.

Он немного помолчал, потом продолжил:

— Она хотела родить мне сына. С моими руками и ее темпераментом — дьявольская смесь!

Он надолго ушел в себя. Захар смотрел на него исподлобья, ждал. Механик очнулся, налил еще, выпили.

— Потом была другая: тихая, ласковая, вся такая домашняя. Мы с ней никогда не ссорились: она не давала повода, а если я начинал заводиться, она не вступала в конфликт, просто пережидала, когда уляжется буря. Я всегда знал, чего от нее ждать, а главное — от себя. Я и ее любил, наверное… Смотря что считать любовью. Но такого огня между нами, вот этой страсти пресловутой никогда не было. Она захотела замуж, мол, пора устраивать жизнь, детей рожать. Определенности ей захотелось. И я снова испугался, только на этот раз грядущих перемен и ответственности, которая неизбежно последует за женитьбой и появлением детей. Под дурацким нелепым предлогом своего предназначения, — он обвел широким жестом пространство вокруг себя, — я открестился и от нее. Понимаешь, Захар? — он в упор посмотрел на парня, — я всю жизнь боялся, по сути, одного — перемен! Я, как сраная улитка, забивался в свою раковину, — на этот раз он глазами обвел мастерскую, — и пугался малейших, мать их, перемен!

— Страх перемен — это нормальное состояние человека. Мы всегда их боимся, потому что не знаем, чем они закончатся, — вступил в диалог Беркутов.

— Но этот страх простителен человеку, когда он перебарывает его, меняет привычный уклад жизни. Ты видишь, как резво застраивается район? — резко поменял тот тему. — Еще лет десять-двенадцать назад это была промышленная зона окраины города.

Зак хмыкнул:

— Поверю тебе на слово.

— И вот сейчас ко мне снова пришли серьезные бизнесмены с правильной речью и в дорогих костюмах. Видите ли, мешает им этот склад, на месте которого хотят построить новый жилищный комплекс. Они и раньше подкатывали с таким базаром и финансовую помощь предлагали в переносе автомастерской. Остальные-то арендаторы склада давно свалили, только я рогами уперся и ни в какую. Теперь вот думаю — а, собственно, почему? Потому что боюсь! — беспощадно обрушил на свою седую голову клеймо позора для любого мужика. — Я ведь и так проебал много поворотных моментов в своей гребаной жизни, оттого что когда-то так и не решился сделать что-то по-настоящему ценное, большое, достойное, понимаешь? Оттого что упустил дохера возможностей! В итоге с чем я остался? Ни прошлого, ни будущего… Одна мастерская…

Пожалуй, в силу возраста Зак не испытывал такого панического страха перед изменениями, как Механик. А может, и потому, что относительно недавно он уже пережил подобное и в данное время не видит ничего страшного в переезде гаража в другое место.

Механик налил. Выпили. Закурили. Беркутов понял, что ему пора подбодрить старика.

— Ты не один. У тебя есть я, Инна, да добрая половина тусы поможет в этом вопросе! Решайся, старик, я тебя поддержу! Ты же не закрываешь мастерскую, а всего лишь меняешь место дислокации. Вместе мы вывезем коляску!

— Я ведь не только это хотел сказать, — нарушил затянувшееся молчание Ксан Ксаныч, в то время как Захар уже выстраивал в голове порядок действий при переезде. — Не повторяй моих ошибок, парень. Не упускай своих шансов.

Беркутов сощурился на него, не догоняя, к чему клонит старик.

— Жизнь — это не только ремонт машин и байк-слеты. Это образование, саморазвитие, самореализация и становление как человека. Это женщина. Не много, а одна, та самая, что переиначит твое мировоззрение, вывернет тебя наизнанку, обнажит эмоции и оголит душу. Ты видный парень, девчонки так и липнут к тебе, но внутри тебя пустота. Пусть женщина ее заполнит, иначе так и проживешь тенью.

Ну, ты глянь-ка, а?! Вот ведь недавно бросал такие же слова, как обвинения, в заплаканное лицо Инны! А сам-то чем лучше, оказывается? Неужели старик настолько глубоко сумел увидеть и изъять на свет Божий всю горькую правду о нем самом?

Глава 21

Утром Зак проснулся с абсолютно ясной головой и четким планом действий. Во-первых, уже глубокой ночью, после того как отправил Механика на такси домой, он просмотрел договор, который привезли «серьезные дяди». По его условиям выходило, что Акинфееву Александру Александровичу переходил в собственное пользование участок земли сельскохозяйственного назначения площадью в один гектар на выезде из города. Также ему выплачивается единовременно энная денежная сумма в качестве возмещения материальных затрат при перемещении автомастерской, на месте которой намечено строительство нового ЖК. В случае добровольного соглашения сторон дается срок в один месяц для освобождения нынешнего участка и выплаты оговоренной суммы.

Предлагаемый кусок земли, во-первых, в два раза больше нынешнего, а во-вторых, находится в диаметрально противоположном конце города от места проживания Механика. Поэтому Захар пришел к естественно логичному решению: продать квартиру Механика и построить рядом с мастерской дом! Места там и на два дома хватит при желании. Осталось лишь воплотить этот гениальный план в реальность. Но перед этим провести основательную беседу со стариком: если уж он боится менять привычное расположение гаража, страшно представить его реакцию на смену места жительства!

Это первый момент, с которым все более-менее ясно. Вот насчет второго Беркутов всерьез загрузился. Инна. После давешнего сильнейшего выброса эмоций он не мог просто взять и отодвинуть ее на второй план. Он начинал возбуждаться лишь при одном воспоминании о том взрывном поцелуе! Его ведь реально с катушек сорвало, впервые в жизни! В глубине этой девушки кроется спящий вулкан, и помоги Бог тому, кто его разбудит! Захар точно знал, что секс с ней будет фантастический! Да, только секс. Не больше. Ни в коем случае. Он бы многое отдал, чтоб остаться вчера у нее…

Заварил чай покрепче, сварганил пару бутербродов и таким нехитрым завтраком начал день, несущий кардинальные перемены. Набрал Механика — тихо. Ладно, перезвонит, как очухается, и сам бодро принялся за работу. Попутно дозаказал недостающие конечные комплектующие детали для пикапа и лакокрасочные материалы для завершающих штрихов. Он решил поскорее закончить с ним: при переезде фургон наверняка понадобится. После обеда набрал Ксан Ксаныч, и Беркутов пригласил его послушать, в общем-то, вполне здравое предложение.

* * *

Инна тоже в это субботнее утро проснулась с совершенно ясными мыслями кардинальным образом изменить свою жизнь именно в этот день. Для реализации своих желаний ей нужен Зак. Легкая дрожь пробегала по всему телу при одной мысли о том, какой вызывающий поступок она намерена совершить. Первым делом Инна совершила набег на магазин женского белья, зная точно, что в ее арсенале, кроме хлопчатобумажных трусиков и лифов-топов, ничего больше нет. У нее дрожали руки, когда она оплачивала ту роскошь, что позволила себе купить. Из-за шока на взвинченные цены — это да, но больше — от предвкушения. Далее она тщательнейшим образом продепилировала лишнюю растительность на теле, тщательным образом приняла душ, специально купленным ароматным молочком увлажнила кожу, привела в порядок ногти и… впала в ступор от неумения пользоваться косметикой! Вот засада! Она бы замаскировала ненавистные веснушки и слегка выделила глаза, впрочем, и без того большие, но придется довольствоваться лишь легкой элегантной укладкой вместо привычного растрепанного «ежика». Еще одно непредвиденное обстоятельство выбило ее из колеи: кроме дутых повседневных курток, у задника шкафа висело длинное черное пальто, в котором она бегала по инстанциям, выклянчивая возобновление учебного процесса для брата, но вот в строгих штиблетах к пальто она работала в библиотеке, а потому встала проблема — что обуть? Из всего запаса кед и кроссовок выбор пал на «Гриндерсы». О Боже! Ее стройные голени болтались, как карандаш в стакане, в этих ботинках, в которые она обычно заправляет джинсы. Ну, на безрыбье…

Последний раз оглядела себя в зеркале, все еще не веря, что собирается сделать, и… смелость изменила ей. В самый неподходящий момент она вдруг подумала, что, если, и еще миллион «если» полезли ей в голову. Черт! С досады опустилась на стул и с силой потерла лоб. Ну, нет! Сегодня! Именно сегодня начнется ее новая жизнь! Она прошла в кухню и плеснула в стакан виски для храбрости. Выглянула в окно — поздние сумерки, пора ехать. Вызвала такси и, пока ждала машину, отпила еще, прямо из бутылки.

Перед самым выходом столкнулась с еще одним затруднением — у нее нет сумки! Только рюкзак, а в пальто с ним — не комильфо. Да что ж такое-то?!! Распихала деньги, телефон и ключи по карманам, а дальше — будь что будет!

* * *

Беркутов разложил Механику всю картину и дал тому сутки на раздумье. Как он и ожидал, у старика случился шок от предложения Захара, но из ночных откровений Зак пришел к выводу, что ему самому следует взять в руки бразды правления, иначе дело не сдвинется с мертвой точки, учитывая особенности характера Механика.

Теперь он стоял под душем, наклонив голову и опершись рукой о стену напротив, другой намыливаясь. Снова мысли о девушке завладели его головой. Он поедет к ней и закончит то, что не успел вчера. Да, именно так. Приняв решение, он быстро домылся, оделся и спустился вниз. Пока прогревал мотоцикл, открыл ворота и увидел человека, одиноко стоявшего посреди стоянки у мастерской.

— Вам помочь? — окликнул он.

В ответ тишина, только фигура развернулась к нему. Он подошел ближе и разглядел в сгущающихся сумерках явно женские округлости в темном облегающем пальто.

— У вас проблемы? — снова задал вопрос.

— Это… Я… Боже, так глупо вышло! Я приехала к тебе… А ворота закрыты… И у меня нет твоего телефона… Это так глупо… — сокрушенно повторила девушка, не зная, куда деть глаза.

— Инна? — сначала не поверив своим ушам, а потом и глазам, уточнил он.

Оно и немудрено! Как на заказ сшитое пальто ладно облегало ее фигуру, подчеркивая женственность. Без привычных балахонов ее и не узнать. Он догадывался, почему она здесь, и от этой опьяняющей мысли волна возбуждения захлестнула его. Схватил ее за руку и потащил за собой внутрь. На ходу стукнул внешней стороной кулака по кнопке закрывания ворот и выдернул ключ из мотоцикла, засунув в карман куртки. Инна кое-как поспевала за ним, а когда он взлетал по лестнице, буквально путалась в полах пальто.

— Зак! Зак! Погоди!

Уже в комнате он с силой захлопнул дверь за ними и обернулся к ней, уперев обе ладони в дверь по сторонам от ее головы. Она вжалась в нее всем телом.

— Я… — начала она.

— Боишься? — опередил Зак.

— А надо?

Он слегка пожал плечами, не выпуская из плена темных глаз:

— Первый раз всегда страшно. Давай начистоту. Мы оба знаем, зачем ты приехала и зачем я собирался ехать к тебе…

— Ты собирался ехать ко мне?

— Не перебивай.

— Прости.

— Я хочу, чтоб ты четко понимала, что именно я стану твоим первым мужчиной.

Инна сглотнула и кивнула. Смотрела на него огромными серо-зелеными глазами, полностью безоговорочно вверяя себя его воле.

— Подумай хорошенько. Я сидел за убийство, — почти шепотом напомнил он, низко склонив голову и приблизив к ней лицо.

Надо бы, наоборот, отстраниться, дать девчонке одуматься, но он уже не мог. Стоило ему уловить ее сладковатый одурительный запах, он и под страхом смерти не смог бы отдалиться.

— А я купила права… — облизнув губы, призналась в своем «преступлении» Инна, давая понять, что все люди не без греха.

Этим она разрешила ему все, большего приглашения и не требовалось.

Он завладел ее губами жадным, требовательным поцелуем. Обнял одной рукой за талию, притягивая к себе, другую положил на шею, поворачивая ее голову удобнее. Инна ухватилась руками за его плечи и пыталась подстроиться под его ураганный темп, сметающий любые возможные возражения с ее стороны. Она застонала, когда он ворвался в глубины ее рта своим языком. Его рот был горячим и неистовым, со вкусом табака и его самого. Поцелуй становился безудержным, бешеным. Ноги стали ватными, но она не боялась упасть, поддерживаемая плотным кольцом сильных рук. Он понял, что теряет контроль, и заставил себя немного отстраниться, боясь спугнуть ее. Но в распахнутых глазах он увидел только обжигающую бешеную страсть и ни капли страха. Влажные ярко-алые губы, расширенные зрачки, сбивчивое дыхание — все в ней кричало о крайнем возбуждении.

— Не спеши. Я разложу диван, — прохрипел он и с трудом оторвался от нее.

Смочь бы еще это сделать с такой каменной эрекцией. По пути к дивану скинул куртку на стул.

Пока он возился с их ложем, Инна стала медленно расстегивать пуговицы пальто, не сводя с него зачарованного взгляда. Он небрежно накинул простынь, бросил подушку и тонкое одеяло. Застилать как надо не было ни сил, ни терпения. Обернулся к ней в тот момент, когда она повела плечами, скидывая пальто, упавшее темной лужицей у ее ног. Длинных, стройных, обтянутых в соблазнительный шелк чулок. Твою ж…

Его припечатало к месту от потрясающей картины. Черный с алой окантовкой комплект изысканного нижнего белья создан специально сводить мужчин с ума. Полупрозрачный кружевной бюстгальтер поддерживал округлую грудь, больше показывая, чем пряча. У него свело челюсть от дикого желания зубами сдернуть бретели с точеных плечиков. Мягкий полупросвечивающий корсет под грудь нежно прилегал к чувственным соблазнительным изгибам. Зак стиснул кулаки, усмиряя свой порыв сжать в руках ее талию и пройтись губами по животу. Натянутые резинки от корсета цепляли черные чулки и тянулись под крохотными кружевными трусиками. Он чуть не свихнулся, как представил, что может стянуть их, оставив чулки на месте на ее ладных ножках. И все! Под чертовым пальто, кроме белья, ничего не было! Смелая девочка. Он раздевал ее глазами, совершая обратный путь к ее лицу.

Инна смутилась под его пристальным разглядыванием.

— Тебе не нравится?.. Мне… не стоило это надевать… — дрожащим шепотом промолвила девушка. Она видела, как он весь напрягся, сдерживаясь из последних сил.

— Ты не можешь не нравиться, — сиплым, посаженным голосом нашел в себе силы успокоить ее Зак. Подошел к ней и ласково провел руками по ее плечам, успокаивая скорее себя, чем ее. Закинул ее руки на свою шею и наклонился, но, к удивлению девушки, не поцеловал ее, как она ожидала, а поднял на руки и отнес на диван.

Сел сам и усадил ее на колени. Легко прошелся рукой по белью, оценивая ее старания, провел ладонью по ноге от бедра к началу ботинка, вызвав полчища мурашек, и улыбнулся уголками рта экстравагантному выбору обуви. Снял один ботинок, затем другой, одарив вторую ногу такой же дурманящей лаской. Быстро расстегнул и скинул свои боты.

Опрокинул ее на кровать, лег сверху и, не давая ей опомниться, накинулся на ее рот в глубоком ненасытном поцелуе. Язык проник внутрь, и она встретила его своим, приветствуя, соблазняя, прося большего. Он накрыл ее грудь рукой и с силой, на грани боли, мял упругий холмик грубой ладонью, пока девушка не захныкала ему в рот от невыносимо тягучей боли. Она выгнулась всем телом, безумно желая убрать последнее препятствие между их телами. Зак воспользовался этим, чтобы, просунув руку ей под спину, расстегнуть застежку на бюстгальтере, и зубами, как и хотел, стащил мягкую тряпочку. Он перекатывал пальцами один сосок, пока губы и язык увлажняли другой. Потом сильно втянул его в себя, вызвав стон, полный желания. Она запустила пальцы в его волосы, сильнее притягивая к себе голову. Возбуждение томилось внизу ее живота, напрягая каждую мышцу тела и вызывая болезненное напряжение между ног. Он проложил горячую тропинку из влажных поцелуев по ее животу к сосредоточению женской сущности. Глубоко втянул в себя чисто женский пленительный запах и слетел с нарезки, когда она без лишних слов согнула ноги в коленях и широко раздвинула их перед ним.

Вся его мужская сущность отвечала на ее призывные телодвижения и постанывания, подстегивая взять ее немедленно, облегчить эту голодную боль, что заставляет изгибаться в его объятиях. Но мысль о другой боли, которая неизбежно последует с первым соитием, отрезвляла его, помогая держать себя в узде, балансируя на самом краю выдержки. Его рот снова приблизился к ней, горячий и опустошающий, не спрашивающий согласия — берущий свое. Зубы прикусили ее нижнюю губу, заставляя издать дрожащий стон.

Сердце Инны дико стучало в груди, она воспламенилась от его умелых жадных ласк и всем своим существом хотела подарить ему такое же блаженство. Ее тонкие руки задвигались по нему, гладя широкие плечи, спускаясь по натянутым мускулам спины, и… только сейчас до нее дошло, что он все еще полностью одет. Она рванула футболку вверх, оголяя влажный от пота, напряженный до дрожи, сильный торс мужчины. С невыразимым удовольствием заскользила по нему ладонями, впиваясь пальцами и царапая ногтями, раздувая его жар еще сильнее.

Он оперся на локоть, нависнув над ней, а другой рукой стянул с нее трусики, на миг соединив ее ножки вместе. Она плавилась под настойчивым горящим взглядом голодных диких глаз. Не медля больше ни секунды, он раздвинул складки ее нежной плоти и почувствовал, как пальцы оросили ее соки. Он ласкал ее клитор то с нажимом, то еле касаясь, то снова напористо, неотрывно глядя на нее, улавливая малейшие изменения.

Инна, ведомая им в царство чувственного наслаждения, развела широко ноги и задвигала бедрами ему навстречу. Вонзила ногти в его руку, что так умело подводила ее к финишу. Напряженная, пульсирующая спираль скручивалась в ее теле, пока она не начала думать, что сойдет с ума.

— Зак! За-ак! — захныкала Инна, требуя… чего?

— Расслабься, милая, не борись с этим.

Она выгнулась сильнее, откинув голову назад, и уже обеими руками давила, теснее прижимая к себе его руку, что так умело доводила ее до первого в жизни ошеломительного оргазма. Застонала громко и призывно, совершенно не стесняясь выражать сильные эмоции от действий Захара.

— Моя ты умница, — хриплым шепотом выдохнул Зак, опустив голову на ее плечо и закрыв глаза.

Он растирал между пальцами обильные соки девушки. Ему необязательно было смотреть, он и так знал, как блестят его пальцы, побывавшие в ней.

Пока Инна выравнивала дыхание и облизывала пересохшие губы, он сорвал с себя джинсы вместе с бельем. Лег на нее и, удерживая свой вес на одной руке, другой направлял свой напряженный, пульсирующий член во влажные глубины девушки. Когда она тесно сомкнулась вокруг него, он почувствовал, как она напряглась.

— Потерпи немножко, котенок, совсем чуть-чуть, — сквозь стиснутые зубы выдавил Зак.

Пот выступил на его лбу от усилий не спешить и дать девушке привыкнуть к нему. Почувствовал, как ее пальцы запутались во влажных волосах на его затылке, притянули к себе его голову, и услышал нежный шепот на ухо:

— Я люблю тебя.

С глухим рычанием ворвался в нее до упора, полностью вогнав себя. Поймал тихий болезненный вскрик своим ртом и утопил его в яростном, свирепом поцелуе. Он жаждал заполнить ее всю без остатка. Вскоре боль ушла на второй план, и она растворилась в его мощных, глубоких толчках. Он входил в нее, а она принимала его. Они сталкивались бедрами в неудержимой скачке. Он словно объезжал ее. Его кожа блестела, глаза были полны примитивного голода, он выглядел диким и великолепным. Она кусала его плечо, рыдая от силы происходящего, и внезапно почувствовала, как огромная волна накатила на нее, без предупреждения взорвав чувства, и Инна пронзила воздух громким криком чистейшего удовольствия. Он задвигался еще быстрее, неумолимо приближая собственную разрядку. Откинул голову назад, и гортанный крик вырвался из его груди с последними остатками сил.

Зак опирался на локти по обе стороны от нее, удерживая хотя бы частично свой вес. Уткнулся мокрым лбом в диван над ее плечом и шумно дышал, до конца не веря, что выжил после такого урагана. Почувствовал ее руки на своей спине, поглаживающие нежно, успокаивающе. Титаническим усилием поднял голову и заглянул ей в глаза:

— Ты как?

— Как в раю, — блаженная улыбка осветила красивое лицо девушки. Она открыла глаза и мягко погладила его ладонью по щеке. — Спасибо, это мой лучший день рождения!

Глава 22

Когда Инна проснулась, Захара рядом не было. Не то чтоб на диване, вообще в комнате. По льющемуся из окон под потолком мастерской свету можно понять, что день в разгаре. На столе стоял букет разномастных цветов в пластиковой бутылке из-под воды с отрезанной верхней частью. Она прикрыла глаза и вспомнила, в какой ступор вогнала Зака своим признанием. Тогда он ничего не сказал, лишь подарил еще один умопомрачительный поцелуй. Потом сходил в «ванную», смочил полотенце теплой водой и аккуратно стер кровь с ее бедер. Инна поначалу смутилась и хотела самостоятельно сходить в душ, но он настоял на своем, и она расслабилась, утопая в удовольствии от его бережных движений. Затем он приложил более прохладное полотенце к ее промежности, и оно приятно успокоило болезненную припухлость. Снял с нее остатки белья и сложил их на стул. Все эти действия он проделывал, щеголяя перед ней голышом туда-сюда, нисколько не стесняясь. И девушка им в открытую любовалась, игнорируя отяжелевшие веки и сильное желание спать. Свернулась калачиком у него под боком и всю ночь проспала безмятежным сном младенца. Они делили одну подушку на двоих, но даже этот дискомфорт не мешал.

Вспомнив, что сегодня ехать в колонию, а еще нужно собраться и успеть на дневной автобусный рейс, она потянулась и села, слегка поморщившись при этом. Тогда она заметила коробку конфет за цветами, кружку с водой и сильное противозачаточное средство рядом. И как она сама не подумала об этом? Ладно, хоть у кого-то голова на плечах есть. Она запила таблетку водой и в эту же кружку заварила чай. С приятным удивлением обнаружила на столе сахар, прежде здесь не водившийся. Умылась, надела трусики, ботинки на босую ногу и, повинуясь игривому настроению, его футболку, что висела на спинке стула. Захватила чай, конфеты и пошлепала вниз в надежде застать Зака там. Одного!

Беркутов ковырялся под капотом очередной тачки, доделывая имеющиеся заказы. Рабочие джинсы и майка, растрепанные, сильно отросшие волосы и обязательный атрибут, дополняющий его хулиганскую внешность, — жвачка. Он услышал шаги и поднял глаза на спускавшуюся по лестнице девушку. Она огляделась, чтобы удостовериться, что они одни.

— Привет, — слегка улыбнулась, глядя на него, и направилась к нему.

Он выпрямился и окинул ее внешний вид чисто по-мужски одобрительным взглядом. Она выглядела немного смущенной и от этого еще красивей.

— Тебе идет, — указал на футболку.

— Как раз мой размерчик? — подняв бровь, вернула ему его же слова.

Поставила кружку и сладости на ближайшую полку рядом с его пластиковым стаканчиком.

— Спасибо за конфетки. Я и тебе принесла.

— Вообще-то, они не для тебя.

— Да ну? — обернулась к нему, вскинув обе брови. — Как и цветы?

— Какие цветы?

Инна широко улыбнулась, не ведясь на его шутовство, и игриво показала ему кончик языка. Его взгляд опустился на ее губы и мелькнувший между ними язычок. Сама напросилась. Захар выплюнул жвачку, вплотную подошел к ней и хотел поцеловать, но девушка позволила лишь чмокнуть себя в губы и стала отворачивать голову, когда он попытался проникнуть глубже.

— Что не так?

— У меня зубы не чищены, — смутилась Инна.

Он запустил всю пятерню в ее волосы и крепко сжал их в кулак, пресекая попытку снова отклониться. Ему не важно, что там с зубами, он впился в ее рот глубоким, жадным поцелуем.

Совсем не так представляла себе Инна их утреннюю встречу, но была не против. Она поднялась но носочки, стремясь стать ближе к нему, и откинула голову назад, позволяя делать с ней все, что захочет. Он него пахло мятой, и отросшая за ночь щетина слегка царапала нежную кожу девушки. Он с удовольствием прошелся руками по стройной спине, опустил ладони на ягодицы, едва прикрытые его футболкой, и с силой сжал их. В награду получил стон от девушки и почувствовал, как она вся совпала с ним. Еще немного — и он снова утащит ее наверх, но пока рано: ей будет больно. Надо подождать. Он нехотя отстранился.

— Таблетку выпила?

Инна кивнула и поймала на себе его пристальный, даже слишком, взгляд через прищур. Потом он снова занялся машиной, а она присела на стул рядом, взяв чай с конфетой.

— Какие планы? — услышала его приглушенный голос.

— Не такие глобальные, как у вас.

— Выходит, все знаешь?

— Звонила вчера Ксан Ксанычу. Он как раз к тебе собирался.

— Значит, еще не все. Я предложил ему построить дом там же, где будет мастерская, и перебраться туда.

— Ого! Масштабно! А что он? Думаешь, согласится?

— Сегодня и узнаем. Интересная история с твоими правами. Расскажешь? — сменив тему и выпрямившись, посмотрел на нее Зак.

Выбросил какую-то штуковину в мусорную урну, достал такую же новую и снова по локоть скрылся с ней в глубинах мотора.

— О-о-о! Это повальный позор всей моей жизни! — широко улыбнулась Инна, нисколько не стесняясь пережитого.

Смущение от первой после бурной ночи встречи уступило место прекрасному расположению духа. Все-таки хорошо ей рядом с ним, спокойно, безмятежно.

Она развернула конфетку и откусила половину.

— Я завалила автодром шесть раз. Шесть! Ты представляешь?? — с набитым ртом продолжила она, самой себе дивясь.

Захар усмехнулся, заражаясь ее приподнятым настроением.

— В итоге купила права — это оказалось не так уж и сложно, — а по-настоящему учиться уже пошла к Диме Райдеру.

Далее она поведала о том, кто он такой, где у него школа и чему там обучают. Захар по рассказам девушки узнал парня и понял, что пересекался с ним несколько раз. «Хороший выбор, — похвалил про себя Инну. — Дима не только сам прекрасно управляет мототехникой, но и, главное, умеет грамотно объяснить и научить других это делать. И все же… шесть раз завалить вождение! Да у нее талант!» Они еще немного поболтали, пока Инна не слопала почти все конфеты, кое-как впихнув одну в Захара. Оказывается, он не любитель сладкого. Могла бы и догадаться, раз чай пьет без сахара.

— Что ж, мне пора ехать. Еще в колонию сегодня.

Зак нахмурился при воспоминании об этом.

— Сейчас довезу тебя.

— Лучше я на такси.

— Почему?

Девушка немного помялась, но выдавила:

— В машине сиденья мягче.

Захар подошел к ней и приподнял лицо за подбородок, заглядывая в глаза.

— Болит?

— Немножко… — Инна вконец смутилась.

Снова этот пронзительный взгляд, будто хочет что-то выведать.

— Тогда вызову такси.

Пока Инна прятала чулки и телефон, который оказался почему-то на столе, в карманы пальто, подъехала машина. Не преминула захватить по праву принадлежащий ей букет цветов. Беркутов оплатил поездку и обошел машину попрощаться с ней.

— Кстати, — вдруг вспомнил он, — ты без ножа.

Инна медленно улыбнулась, будто сама только вспомнила об этом, утопая в его глубоких темных глазах, и кивнула.

— Туда возьми! — посерьезнел он, вслух не желая произносить ненавистное ему слово.

— Обязательно, — пообещала девушка.

Помог ей сесть, закрыл дверцу и хлопнул по крыше автомобиля: мол, трогай. Он все утро думал о ней. Все его мысли кружились вокруг девушки, мешая сосредоточиться на деле. И когда покупал цветы, чувствуя себя последним дебилом. И когда покупал противозачаточное, удивляясь самому себе, как же его припечатало, что вконец забыл о контрацепции.

Она впервые, если верить ее словам и байкам вокруг нее, вышла куда-то без ножа. Более того, добровольно поехала к мужчине. Выходит, ее признание — это не пустые слова, выплеснувшиеся в порыве экстаза? Выходит, она любит его? Его самого, не сколько он зарабатывает или на чем ездит. Несмотря на его прошлое, она любит в нем человека, личность? Хотя нет, невозможно так быстро влюбиться. Она просто не знает всей правды о нем, вот и нагрезила себе образ, в который сама же и влюбилась. Надо бы раскрыть девчонке глаза да все рассказать, но так больно вспоминать о прошлом. До сих пор чертовски больно…

Глава 23

— Хорошо выглядишь, прям светишься вся, — грудной тихий голос брата, как всегда, обволакивал Инну аурой спокойствия.

Те бесценные пять минут до официального открытия библиотеки, что им удавалось вырвать при каждой встрече, начали неумолимый отсчет в обратную сторону.

— Тебя рада видеть, — слегка пожав плечами, также тихо ответила Инна.

Он обнимал ее за плечи через решетку, она подставляла свое свежее, излучающее тепло и нежность лицо на обозрение его голодному по всему светлому и живому взгляду.

— Не только. Тут что-то еще. Поделишься?

Брат пристально, внимательно всматривался в нее, и она вдруг четко увидела, как сильно он постарел за долгие годы отсидки. Многочисленные складки залегли вокруг потухших, глубоко посаженных глаз; впалые щеки резко обозначали выступающие скулы; некогда светло-русые волосы заметно припорошила седина, и теперь короткий «ежик» на голове и такой же длины щетина тускнели непонятным цветом. Да еще кривой рваный шрам в пол-лица, который он заработал уже находясь здесь, обезображивал и без того далеко не ангельскую внешность брата. Он ведь ненамного старше Зака, который словно помолодел на воле, а выглядит изнеможденным стариком. Ей стало мучительно стыдно перед ним за то, что он загубил свою жизнь ради нее, а она и жить-то по-настоящему начала, считай, только вчера. В сознании всплыли заслуженно обвинительные слова Беркутова, и у нее заблестели глаза от непролитых слез.

— В моей жизни появился мужчина, — дрожащим голосом произнесла она.

— Не может быть! — с преувеличенным удивлением округлил глаза Ян. — У вас все серьезно?

— Он мне нравится, — призналась сестра. — Он хороший человек. Тебе не стоит за меня волноваться, — она лукавила, но не могла во всем сознаться брату: он будет слишком переживать за нее.

— По-другому и быть не могло, — с доброй завистью в глазах прошептал Ян.

Чувствуя, что еще немного — и она расплачется от тяжелого бремени стыда перед братом за то, что ее жизнь течет, в отличие от его, Инна поспешила сменить тему.

— У меня для тебя хорошие новости! Ксан Ксаныч перевозит автомастерскую, и ему понадобится грамотный инженер-строитель для осуществления этой миссии. Так что я смогу добыть справку от него о готовности принять тебя на работу после освобождения.

Ян невесело усмехнулся: он уже не раз подавал прошение об УДО, но всякий раз находились причины для отказа, в большей степени связанные с непрофильной деятельностью на новом месте работы. Потому он смирился и больше не рыпался.

— Ян, только не опускай руки! Мы должны попробовать еще раз! — взмолилась Инна.

— Как скажешь, маленькая, — улыбнулся уголками рта.

— Инна Яковлевна! Открываемся!

Ян одарил сестру братским поцелуем в лоб и исчез. Девушка украдкой смахнула слезы и приступила к несложным обязанностям библиотекаря.

* * *

— Признавайся, подруга, что случилось?

Как обычно, в начале месяца Инна сидела «на приеме» у своей подруги, только в этот раз никак не могла настроиться на рабочий лад. В ее глазах вспыхивал огонь, а тело изнывало от возбуждения, стоило вспомнить ту незабываемую ночь. И Инна поведала обо всем: пересилив свою стеснительность, она в красках описала, каким волшебством оказалось превращение в женщину, и как же она раньше без этого жила?! За простым плотским удовлетворением проницательная подруга углядела чувства более сильные и глубокие, но пока решила не выпытывать.

— Ирина! Мне нужна твоя помощь как подруги и как женщины! Помоги мне обновить гардероб! Ведь я совершенно не умею подбирать вещи и даже не представляю, что мне может подойти! — покоряясь внезапному порыву, вдруг попросила Инна.

И на следующий же вечер подруги отправились на самый настоящий, первый в жизни Инны, шопинг. Не сказать, чтобы что-то сверхизысканное или мегаутонченное появилось у нее из одежды. Просто несколько вещиц, ладно сидящих на ее точеной фигурке и выгодно облегающих изгибы и формы, преобразили девушку до неузнаваемости. Такие изменения оценили все сотрудники в ее офисе, но самый важный критик пока оставался в неведении. Только под конец рабочей недели Инне удалось выбраться к нему в мастерскую.

Беркутов действительно зашивался. Механик таки решился поступить, как он предложил, и теперь один резво продавал квартиру, а другой нанимал рабочих для строительства новой автомастерской с подводкой всех коммуникаций. Захар полностью завершил восстановление пикапа, заставляя себя работать с ним до глубокой ночи, лишь бы не сорваться к Инне, чтобы снова заняться фантастическим сексом. Только он мог связывать их, но Зак считал слишком унизительным для Инны предлагать ей только секс. Потому и молчал всю неделю. Несколько раз набирал ее номер, который сохранил у себя с той памятной ночи, но в последний момент сбрасывал, считая даже себя, каким бы засранцем он ни был, не способным предложить ей просто потрахаться. А на большее он не готов. Не сейчас. Никогда.

Инна приехала вечером и сразу закатила мотоцикл в открытый блок. Гараж заметно опустел без привычной глазу повсюду расставленной автомототехники. Остались лишь оборудование и инструменты. И свежеокрашенный пикап стоял по центру, вокруг него все было покрыто полиэтиленовой пленкой, и в воздухе витал резкий запах краски. Все съемные детали хранились тут же, видимо, покрашенные локально. Краскопульт, защитная маска на лицо, такие же фартук и перчатки аккуратно лежали рядышком. Инна проехала дальше, в моечное отделение, откуда лилась музыка. Запарковала мотоцикл, сняла защиту.

— Привет, Зак! — кликнула Инна, подходя ближе и отвлекая его от дел.

Он обернулся на голос и таким голодным взглядом окинул девушку, что та моментально вспыхнула жаром. Все-таки животный магнетизм у этого парня зашкаливает!

— Привет, котенок!

Как же он чертовски рад ее видеть!

— Красишь грузовичок? — кивнула в сторону фургона, а глазами так и впилась в парня.

— Остались последние штрихи.

Он тоже не сводит с нее глаз.

— Любишь матовый? — заметив банки именно с таким покрытием и снова обратив внимание на цвет мотоцикла, который стоял тут же, спросила она.

— Не люблю излишний блеск.

Звучал легкий разговор на нейтральную тему, а глазами оба пожирали друг друга.

— Собираешься мыть мотоцикл?

— Хотел, но повышенная влажность будет мешать просыханию краски.

— Ой, да ладно! Можно отгородиться шторкой, включить вытяжку посильнее, и все будет путем, — подмигнула она. — Кстати, я бы и свой помыла, ты не против?

Захар отрицательно мотнул головой и проводил девушку алчущим взглядом, когда она бодро отправилась перетаскивать вещи с мотоцикла, чтобы поставить его рядом с «Бусой». Мешковатые штанехи заменили облегающие ее упругую попку джинсы, необъятная толстовка уступила место плотно огибающей все контуры ее фигуры водолазке. Да, такая Инна ему бесспорно больше по вкусу.

Понимая, что девушка не шутит, он двинул включить вытяжку и приточку сильнее и закрыть ворота. Так, на всякий случай. Из своей куртки кое-что забрал: тоже мало ли. Когда возвращался обратно, услышал звучащую более громко музыку и гул уже работающего керхера — видно, малая не впервые сама моет мотоцикл и знает, что к чему. А за шторкой — мама дорогая!..

Инну сначала огорчила равнодушная реакция Беркутова на ее появление, потом разозлила, а теперь вот раззадорила! Ну, ей-богу, что как маленький-то? Хоть бы обнял, поцеловал, что ли?! А то как чужие друг другу люди, в самом деле! Допустим, он не звонил и не приезжал всю неделю — она стоически перенесла «молчание» с его стороны, прекрасно понимая, сколько забот вдруг скопом свалилось на плечи парня. Но сейчас-то, когда «Магомет пришел к горе»? Не хочешь сам делать первый шаг, тогда получай!

Она даже наполовину не догадывалась, насколько соблазнительно выглядит в простом белом топе и таких же трусиках-танго возле его мощного двухколесного гиганта. Лишнюю одежду она предусмотрительно сняла, как и обувь, чтоб не намочить, настроила теплую воду и моментально вся облилась, естественно, «случайно», когда смачивала мотоцикл. Промокшие вещи просвечивали, совершенно не скрывая, что под ними. Наоборот, еще четче и ярче обозначили затвердевшие соски и бесстыдно обличали самые сокровенные места между ног. Она взяла губку и стала обильно, медленно, даже чувственно намыливать его байк, нежно скользя по нему руками, а порой и всем телом, когда вытягивалась, чтобы дотянуться до дальних частей мотоцикла. Беркутов бы многое отдал, чтобы оказаться сейчас на его месте! Понятно: мойка мотоцикла — лишь предлог. Хорошо, Зак принимает правила игры.

Когда она перекинула ногу через седло, на мгновение позволив ему увидеть эпицентр своей женственности сквозь просвечивающие трусики, у него сорвало башню подчистую. Он запустил обе руки в волосы и с силой провел ото лба к затылку. Твою ж!.. А когда, прогнувшись, она улеглась на мотоцикл, омывая его хвост, Беркутов немедленно захотел взять ее именно так, сзади. Не сводя с нее обжигающего взгляда, он стащил с себя майку, подошел ко второму керхеру, включил его на минимальную мощность и тщательно помыл руки.

Инна приближалась к заключительному этапу мойки мотоцикла и отложила губку в сторону, чтобы смыть мыльную пену. Она просекла краем глаза ошеломительную реакцию парня на ее забаву, которая и ее саму воспламенила донельзя. Встала перед мотоциклом оглядеть, все ли участки хорошенько намылила. Сзади подошел Зак, положил руки на ее талию и хриплым голосом подсказал на ушко:

— Седло плохо помыла.

Вместо того чтобы обойти мотоцикл, она, подчиняясь давлению больших пальцев Зака, наклонилась вперед, уперев руки в сидушку. Он властно провел руками по спине, и она прогнулась, как кошка на охоте, под этой чувственной лаской. Зарылся рукой в ее волосы на затылке и жестко, почти с болью, потянул обратно на себя. Сильно укусил за шею сзади, и мощная волна желания встряхнула ее тело. Переместился ртом к ушку, а руки сдернули бретели топа вниз, оголяя жаждущую ласки грудь. Упругие холмики толкнулись ему навстречу, и Инна застонала, стоило ему оцарапать грубой ладонью один из них. Он наслаждался округлостью ее груди, в аккурат помещавшейся в его ладонях, и упивался тем, как безоговорочно она дарит себя.

— Зак, еще! — выдохнула она, балансируя на грани адекватности, и повернула к нему голову, желая получить долгожданный поцелуй, но тому было уже не до ласк.

Он снова наклонил девушку вперед, надавив ладонью на лопатки, просовывая пальцы другой руки за кромку трусиков. Она хотела помочь ему, но скорее почувствовала, чем услышала звук рвущейся материи, отчего ее возбуждение достигло апогея. Он с ходу вогнал в нее палец и слетел с катушек от того, какая она влажная. Достал из кармана презерватив и зубами разорвал упаковку, пока другой рукой стягивал одежду. Сразу вошел в нее до отказа, уже не боясь причинить девушке боль.

— Да! — вскрикнула она и выгнулась еще больше. У него сорвало все ограничители от того, насколько она податлива и как отзывчиво отвечает на его движения.

Инна приподнялась на носочки и уперлась руками в руль мотоцикла, пока он целенаправленно доводил ее до разрядки глубокими сильными толчками. Одной рукой он придерживал ее за то место, где нога плавным изгибом переходит в туловище, второй — удерживал за шею и вталкивал себя глубже, ускоряя темп, доводя девушку до исступления. Если она желала быть заполненной, он желал заполнить ее. Если он был диким, то и она тоже. Оба были одурманены. Жар от его тела передавался ей, и она чувствовала… еще немного… еще чуть-чуть… Взрыв! Она закричала в голос, захлебываясь в небывалом экстазе наслаждения. Зак замер, пережидая сильную дрожь ее тела, продлевая эту сладостную муку. Девушка выпрямилась и откинула голову ему на грудь, закрыв глаза в блаженной истоме.

— Я люблю тебя, — четко повторила те самые слова, от которых Захар умом трогается.

В следующую секунду, она сама не поняла как, оказалась прижатой спиной к перегородке. Он поднял ее, и она обвила ногами его талию. Впился в ее губы обжигающим поцелуем, от которого не хватает воздуха. Ее охватил восторг, и она крепко обвила его шею руками, целуя в ответ. Его рот был сумасшедшим, со вкусом табака и неконтролируемой страсти, язык ласкал и жалил. Она погрузила пальцы в его волосы, поцелуй превратился в жаркую битву языков и губ. Он одним мощным уверенным толчком вошел в нее, опуская девушку на себя. Отступил и снова вошел еще глубже, подарив ей еще одно острое наслаждение. Крепче схватил за бедра и стал двигаться в ней все быстрее и быстрее, по мере того как нарастало напряжение. Она лишь сильнее обхватила его ногами и подстраивалась под его темп. С низким, хриплым стоном он сделал кульминационный толчок, мышцы на его плечах и спине напряглись, а колени, наоборот, дрогнули.

Он упирался лбом в перегородку над ее плечом и дышал так часто и тяжело, словно пробежал марафонскую дистанцию. Инна медленно открыла глаза, все еще удерживаемая им навесу, и взглянула на свои порванные трусики, которые позабытым клочком уже ненужной ткани остались лежать на полу у мотоцикла.

— Варвар, — прошептала ему на ухо с блаженной улыбкой на лице.

Он повернул голову и заглянул ей в глаза, но совсем не улыбался в ответ. Осторожно поставил ее на ноги и пошел выбросить презерватив. Она натянула джинсы и выкинула останки трусов. Он сделал музыку потише и подошел к ней так неслышно, что она вздрогнула от неожиданности, когда он заговорил.

— Почему ты это говоришь?

Инна обернулась к нему и удивленно распахнула глаза, зрачки которых были все еще большими.

— Потому что так чувствую.

— Это лишь кажется, ведь я был твоим первым. Это нормальная реакция, я так думаю, но тебе не стоит зацикливаться только на мне. Есть много других, более достойных, чем я, мужчин.

Инне показалось, что ее ударили по лицу.

— Что ты хочешь этим сказать? — она поправила топ, но он по-прежнему бесстыдно просвечивал, и ей вдруг стало неуютно находиться перед ним в таком виде.

Она обхватила себя руками и отвернулась. Закралось омерзительное ощущение, что от нее хотят избавиться. От такого унижения на глаза навернулись слезы.

— Пойми меня правильно…

— Я понимаю, — перебила она, — и полагаю, в твоих словах есть смысл, — сказала, пытаясь совладать с дрожащим голосом.

Почувствовала, как он сжал ее плечи своими большими натруженными ладонями, которые вот только что ласкали ее грудь, царапая, возбуждая, сминая. Или это для него ничего не значит? Неужели всего лишь обычный, банальный секс?!

Она проглотила подступающий к горлу ком, набрала в легкие побольше воздуха и продолжила:

— И мне стоит присмотреться к другим мужчинам…

Голос ее дрогнул.

— Котенок…

Зак чувствовал себя распоследней паскудой. Она зажмурилась, сдерживая непрошеные слезы.

— Не плачь. Я хочу сделать как лучше.

— Лучше для кого?! — гневно крикнула девушка, оборачиваясь к нему и сбрасывая его руки со своих плеч. Ее глаза были полны обиды и презрения. — Не надо прятаться за маской благочестия, тебе не идет! Так и скажи, что тебе надоело возиться с неопытной дурочкой! К черту все это! — завершила свою тираду, послав все чувства и его вместе с ними куда подальше!

Захар наблюдал, как Инна впихнула босые ноги в боты, на ходу к мотоциклу накинула куртку и шлем, ничего из этого не застегнув. Напялила перчатки, завела мотоцикл и, пробуксовав на мокром от воды полу, резко рванула прочь.

— Инна! Погоди!

Он побежал за ней в одних джинсах. Увидел, как она застегивает обувь, куртку и шлем, пока открываются ворота. Обернулась на оклик, выставила в его адрес средний палец и умчалась в ночь.

Он со всей дури врезал кулаком по ближайшей стене, но, кроме боли, это ничего не принесло.

Глава 24

Инна — человек вспыльчивый, но благоразумный. И вправду, что ж она вчера так наехала на парня? По сути, он ведь прав: он далеко не пуп земли. Да, первый, может, потому и прикипела, но не единственный. Ей и впрямь стоит присмотреться к другим мужчинам. Да, зря она на него так сорвалась…

По крайней мере, так уговаривала ее подруга, когда они сидели в кафе на следующий выходной день. Еще утром Инна позвонила и со слезами в голосе попросила о встрече. Снова бесформенная куча непонятного тряпья на девушке. Она как улитка, которую чуть задень — прячется в свою раковину: обидели женское «я», и она сразу скрывается за мужскими одеждами, выставляя напоказ свое агрессивное мужское «я» как защиту. Ирина выглядела, по обыкновению, отменно: серебристо-серая блуза оттеняла голубизну глаз, строгая темная юбка не открывала ничего лишнего. Она попивала свой кофе и спокойно обозревала подругу-пациентку, которая хмурой тучей, под стать сегодняшней погоде, сидела напротив и схлопывала пузырьки газа в своем стакане с газировкой с таким ожесточением, словно представляла на их месте бедного парня.

— А знаешь? Это мне впору возненавидеть твоего Беркутова, — сказала Ирина. — Я четыре года бьюсь как рыба об лед, пытаясь устранить твои комплексы, а этот Зак — сколько? И четырех месяцев вы не знакомы, а он продвинул тебя в восстановлении куда дальше, чем я!

— Будь ты мужиком, обставила бы его на раз-два, — буркнула Инна.

— Будь я мужиком, ты бы не подпустила меня и на пушечный выстрел! — парировала та.

— Значит, твоя заслуга все же есть!

— Серьезно, скажи, что такого сделал он, до чего не смогла додуматься я?

Инна глубоко вздохнула, откинулась на спинку стула, оставив наконец несчастные пузырьки в покое, и положила руки на стол.

— Да ничего особенного. Просто все, что разжевывала мне ты, бережно и щадяще пытаясь донести смысл моей проблемы, по большому счету, раздутой и накрученной, этот… валенок вылил на меня зараз, весь ушат справедливых обвинений, вогнав в мою упрямую башку стойкую уверенность в бессмысленности моей жизни, противопоставив ее своей и даже Яна. Просто ты всегда мягко со мной работала, стараясь лишний раз не задеть и не повредить и без того изувеченные чувства, а этот… Плевать он хотел на мои переживания. Выдал все как есть, без прикрас, как топором рубанул, — Инна отвела взгляд в сторону. — Может, он и прав… Что я знаю о любви? — помолчав, продолжила она. — Отеческой любви не знала, материнской, считай, тоже. В интернате и подавно, там каждый за себя, выживает кто как может. Любила брата безоговорочно, безусловно. А этот так похож на него, — снова посмотрела на подругу, — вот и произошла подмена ценностей, так ведь?

— В любом случае, тебе стоит быть благодарной ему уже хотя бы за то, что он показал тебе мир отношений между мужчиной и женщиной. Что они не обязательно должны быть тяжелыми и гнетущими, как у твоих родителей. Или больными и извращенными, как с твоим отчимом. Вспомни, сколько радости и счастья ты получила, когда открылась ему и позволила «увести себя за грань реальности»? — лукаво приподняв бровь, Ирина процитировала ее же слова, когда воодушевленная Инна рассказывала о волшебстве, произошедшем с ней.

Инна усмехнулась. Ей и вспоминать ничего не надо, вон, до сих пор приятно ноет между ног после «мойки мотоциклов».

— Ты права… Слушай! Может, мне еще с кем познакомиться? Теперь-то чего бояться? На худой конец, нож всегда со мной.

— Никаких ножей! Либо ты учишься вести себя как нормальная женщина, либо… никаких либо! — твердо осадила тетенька-врач.

Гляди-ка ты, быстро учится говорить с Инной в жесткой манере.

— Ладно-ладно, не кипятись, — Инна выставила перед собой руки раскрытыми ладонями в значении «я сдаюсь». — Без ножа — так без ножа. Вот только где искать-то потенциального кавалера?

— Да хоть здесь. Приходишь в кафе, только не в таком виде, — с упреком окинула ее одежду взглядом. — Заказываешь чашечку чая и стреляешь глазками на всех одиноких мужичков в досягаемом радиусе.

— О-о… Не-е-е… — протянула Инна. — Я не умею «стрелять глазками», и потом, вдруг подвалит несимпатичный мне персонаж?

— Отошьешь.

— Как? Ножа-то нет!

— Я тебя сейчас!.. — шутливо замахнулась Ирина салфеткой.

Инна рассмеялась.

— Ну правда, есть еще способы знакомств? — не отсмеявшись до конца, уточнила она.

— В интернете, на сайтах знакомств.

— Во! То что нужно!

И подруги, заразившись озорством друг от друга, не откладывая на потом, тут же принялись шерстить подходящие сайты на предмет подходящих кандидатур.

Вечером шел дождь, потому все покатухи верхом на сон грядущий отменились. Хорошо хоть, к Механику заехала еще днем за справкой о найме для брата и несказанно удивилась, узнав о том, что он уже оформляет сделку по продаже квартиры. Надо же, как быстро нашелся покупатель!

Инна развела себе «веселый» коктейль, не собираясь больше никуда выходить, и приземлилась у компьютерного монитора создавать анкету на выбранном еще днем сайте знакомств. В разгар вечера ей позвонили с неизвестного номера.

— Привет, котенок.

— Привет, — удивленно ответила Инна, узнав на том конце провода надсаженный, хрипловатый голос Захара.

Выходит, все-таки раздобыл ее номер.

— Чем занята?

— Протыкаю твою куклу Вуду, — саркастично ответила она.

— Вот черт! То-то у меня голова весь день болит!

— Вообще-то, я не в ту голову целюсь.

Ее начинала забавлять их перепалка.

— Ты жестока, — сокрушенно пожаловался он.

— Еще мягко сказано, — усмехнувшись, ответила девушка, откинулась на спинку стула и отпила коктейль.

— Хорош. Неужели все еще дуешься?

Она уловила щелканье зажигалки и почти услышала, как он сделал первую затяжку.

— Нет, конечно, — смилостивилась она.

После разговора с подругой ее попустило, а сейчас даже рада его слышать, если честно.

— Вот и правильно. Чего на дураков обижаться?

Выдохнул дым.

— Заметь, не я сказала.

— Вообще без претензий. Погода что-то совсем не летная…

Дальше разговор потек на нейтральные темы, о погоде, кино, домино… Поделился последними новостями по переезду. Инна развалилась на стуле и не спеша попивала коктейль. В трубке изредка слышала, как он выпускает дым.

Вот почему они не могут наслаждаться друг другом? Ведь и дураку понятно, как им комфортно вдвоем! Зачем все эти отсылки непонятно к кому и неясно зачем? Инна была больше чем уверена, что их может связывать не только секс, каким бы потрясающим он ни был (а уж этого точно не отнять!), так зачем он отдаляет ее от себя? Когда она тактично спросила об этом, он ловко спрыгнул с темы. Стало быть, и у него есть мрачные тайны прошлого, о которых все еще больно вспоминать? Ох, и темная ты личность, Захар Беркутов…

Глава 25

Беркутов вконец вымотался за эти дни. Они с Механиком развернули масштабную стройку на новом месте. С помощью нанятой бригады рабочих выкопали внушительных размеров яму под фундамент, поставили сваи, залили бетоном. Установили несущие столбы по периметру и внутри, обложили стены, загнали все это добро под крышу — и как зарядил дождь. Лил, не прекращаясь, несколько дней подряд, то затихая, то усиливаясь. Температура заметно снизилась, чувствовалось приближение осени. На работы эта унылая помеха не влияла, но настроя точно не добавляла. Хотя существует народная примета: дождь льет при новом начинании — дело удастся.

Был среди мотобратства мужичок старой закалки, молодость которого прошла в эпоху молодости Механика, с тех пор и корешили они. Выделялся среди всех прочих размахом душевной щедрости и добрым нравом. Жил он за городом в просторном доме, пристрой к которому был таких же размеров, если не больше. А в нем — рай для мотоциклистов, пережидающих ненастье, будь то зима или просто плохая погода. Вот так Тема Ранчо и приютил парней перекантоваться у себя, пока их стройка идет полным ходом. Механик все свои вещи, включая мебель, бытовую технику и многочисленные коробки из квартиры, перевез в этот пристрой, благо место позволяло. У Захара же скарб небольшой: мотоцикл да спортивная сумка, куда уместились все шмотки. Ах да, душевая кабина — пожалуй, вот самое ценное из приобретенных на воле удобств.

Отзывчивая жена Ранчо кормила ребят горячим ужином, теплая и сухая комната-студия в пристрое служила им временным прибежищем. Как-то раз Механик показал Заку план дома, набросанный от руки. В нем два этажа, что несколько озадачило Захара: живет-то один, по кой хер ему так много места? Оказалось, второй этаж старик запланировал построить для Зака. Безусловно, приятна его участливость, но это уже явно перебор. Долго спорили на эту тему, в итоге сошлись на мансардном этаже, где первое время поживет Захар, пока не построит свой дом рядом, на этой же земле. А там Механик сможет поставить бильярдный стол, гонять с мужиками шары долгими зимними вечерами и вспоминать былые удалые времена за кружкой пива или чего покрепче.

Заключили договор с компанией, занимающейся постройкой жилых домов «под ключ». И пока Ксан Ксаныч контролировал работы по дому, Беркутов мотался на пикапе туда-сюда, перевозя инструменты и оборудование в новую мастерскую, и руководил рабочими в таких непростых процессах, как правильная установка приточно-вентиляционной системы, грамотная подводка слива воды из моечного отделения, проводка канализации и водопровода, разводка электричества и прочее, прочее, прочее. Каждый напряженный день начинался рано утром и заканчивался за полночь. Оба под вечер валились с ног от усталости, но им необходимо держать быстрый темп, чтобы успеть завершить все строительные работы до наступления холодов.

Захар каждый раз, засыпая, мысленно возвращался к Инне, и с очередным днем тишины между ними все тверже убеждался в том, что девушка послушала его совета и присматривается к другим… самцам. Эта паскудная мысль доводила его до бешенства! Стоило ему представить, что она с кем-то другим,.. кровожадный монстр просыпался в парне, готовый разорвать голыми руками любого, кто осмелится посягнуть на его Инну! Его! Черт возьми, она его! Нравится ему это или нет, но он уже не может взять и отпустить девушку на все четыре стороны! Да чтоб все это!.. Он привязался к ней, как бы сам того ни хотел! Послав подальше все свои, как раньше казалось, здравые рассуждения и логичные доводы, Беркутов в конце рабочего дня набрал девушку, желая сейчас, немедленно, получить ее обратно!

— Алло? — нежный, мелодичный звук ее голоса ласкал слух после гаркающей брани рабочих под непрестанный шум дождя.

— Ты где? — без вступления, сразу к делу перешел Захар.

— В кафе на свидании, и мне сейчас не очень удобно говорить.

У парня свело желудок от понимания, что его худшие опасения сбываются.

— Где именно? — прорычал он в трубку, садясь в машину и намереваясь вернуть ее хоть с края земли.

— Прости, пожалуйста, я кладу трубку. Мне, правда, неудобно. Поговорим позже.

И ведь положила! Положила сраную трубку! Захар зажал телефон в кулаке и саданул им по рулю. Твою мать!

Так, кто может знать, где она? Подружка ее, психолог которая, по-любому знает. Только ее телефона нет, вот засада! Зато он запомнил ее имя и здание, где она трудится, когда Инна рассказывала про нее. Туда и ломанулся очертя голову: рабочий день подходил к концу, только бы успеть!

На первом этаже престижного офисного центра он разыскал на информационном стенде единственный в этом здании кабинет психолога. Поднялся на нужный этаж. На дверной табличке в искомый кабинет значилось имя — Колмогорова Ирина Валерьевна, ее должность и время работы. Зак взглянул на часы: успел! Без стука ворвался в кабинет и до смерти напугал и без того неуверенного в себе мужичка, зажатым комочком сидевшего в кресле напротив дамы представительного вида. По ходу, он явился в разгар их разговора.

— Мне, типа, неловко и все такое, но позарез надо потолковать с тетей лекарем, — бесцеремонно начал Захар, без приглашения заходя в кабинет.

Он притормозил у кресла с пациентом и твердо посмотрел в глаза Ирине.

— Н-но, п-п-простите, у нас с-сеанс, — выдавил из себя мужичок, от волнения начав заикаться.

— Я понимаю, дружище, — Зак опустил свою ручищу на плечо перепуганного пациента и доверительно заглянул ему в глаза, — но на меня так внезапно обрушилось тяжелейшее обострение, что, не помоги мне доктор прямо сейчас, боюсь, я начну убивать.

Последнее слово он произнес нарочито угрожающим тоном. Этого было достаточно для того, чтобы чувачок скрылся за дверью на оговоренные пять минут. Ирина откинулась в кресле, скрестила руки на груди и окинула наглеца высокомерным взглядом.

— Так вы и есть тот самый Беркутов?

— Захар, — кивнул парень, представляясь.

— Наслышана о вас, и не сказать, чтоб только хорошее, — Ирина обвела его взглядом с головы до ног.

Ну, как есть типичный «плохиш» со своими закидонами и скрытыми под маской хамства комплексами. Он стоял, широко расставив ноги, засунув руки в карманы джинсов. Расстегнутая черная куртка ладно сидела на широких плечах, темные волосы свободно свисали по разные стороны от пробора по центру. Такого же цвета щетина покрывала сильные челюсти, которые гоняли во рту жвачку. Наглый взгляд темно-серых глаз в упор буравит девушку. От него веет самоуверенностью и воплощением мужской необузданной силы.

— Как и я о вас, хотя только хорошее. Но речь не о нас. Вы знаете, где Инна?

— Конечно. Там, куда вы ее так доброжелательно отправили, вызволив девушку из ее кокона замкнутости и стеснительности. Там, где она сможет по-настоящему раскрыть в себе женщину после того, как вы помогли ей сделать первые шаги. Там, где она сможет говорить и быть услышанной, где ей позволят проявить свои чувства. Ведь вы этого от нее хотели?

Беркутов сжал челюсти, забыв про жвачку, а она продолжила:

— Вероятно, вы правы и не являетесь самым лучшим кандидатом в ухажеры для нее, но Инна давно взрослая девушка и вполне самостоятельно может решить, что или кто ей подходит или нет. С вашей стороны было довольно грубо оттолкнуть ее, не дав возможности самой разобраться в своих чувствах к вам, разглядев вашу истинную сущность.

Да-а… Давненько он такого нагоняя не отхватывал. И ведь возразить-то нечего. Небезосновательно полагая, что вряд ли добьется от нее более полезной информации, он вздохнул, на мгновение отведя взгляд в сторону:

— Это все?

— Нет, не все. Она в «Кэше». Вот сейчас все. Теперь будьте любезны покинуть мой кабинет и закрыть дверь с той стороны, позволив мне продолжить работу.

— Премного, — Беркутов коснулся полей воображаемой шляпы двумя пальцами и отвесил легкий поклон.

«Кэш». Уже хоть что-то. Зак вернулся в машину и набрал Глеба узнать за этот «Кэш». Их оказалось аж пять штук в городе! Два из них он сразу отмел, так как это ночные клубы, которые еще даже не открылись. В три остальные придется наведаться, чем он и занялся безотлагательно.

Глава 26

Инна сидела за маленьким столиком на две персоны напротив вполне симпатичного паренька на своем первом настоящем свидании. Она специально выбрала такой спокойный, даже слегка скучноватый и уж точно не опасный типаж мужчины для первой встречи. Парень оказался ненамного выше нее, со светло-русыми волосами, зачесанными вбок, и с ясными синими глазами. Простой джемпер и джинсы завершали его заурядный образ. Но, к возрастающей радости девушки, Валерий оказался на редкость умным и занимательным собеседником (хотя сравнивать ей особо не с кем, разве что с мотоциклистами). Инна все больше расслаблялась, погружаясь в непринужденную атмосферу вечера, сотканную из его приятного голоса и фоновой музыки в стиле лаундж.

Не к месту громкий стук входной двери заставил многих, и ее в том числе, вздрогнуть от неожиданности и обернуться на звук. Беркутов грозовой тучей застыл в дверях, оглядывая зал исподлобья. Увидев Инну, он как будто остыл, но, приметив ее спутника, с грацией носорога, преследующего свою жертву, направился к ним.

— Салют, голубки! Воркуем?

Он упер обе ладони в стол, перенеся вес тела на них, в упор глядя на Валерия, хотя вопрос был адресован обоим.

Инна, просекая замешательство кавалера, оно и понятно — такой верзила наезжает с ровного места, решила вмешаться:

— Здравствуй, Захар. У нас свидание.

— Я вижу, — он перевел сердитый взгляд на нее. — Познакомишь? — кивнул в сторону совсем растерявшегося паренька.

— Это Валерий, мой новый знакомый…

— Очень приятно, — перебил Захар, снова повернувшись к нему, — а теперь послушай меня внимательно, Ва-ле-ра, — по слогам выговорил его имя. — Это моя женщина, въезжаешь? Еще раз с ней рядом увижу, прорежу забор, усек? — коротко, лаконично и по делу.

Дождавшись кивка парня, он выпрямился и обратился к Инне:

— Собирайся, мы уходим.

— Но… у меня свидание!

— Выбирай, котенок: либо я взвалю тебя на плечо и утащу отсюда, либо ты позволишь себя одеть и выйдешь со мной на своих красивых.

Инна медленно поднялась из-за стола и сквозь зубы, стараясь сохранить остатки самообладания и не опозориться на все заведение подступающей истерикой, выдавила:

— Пальто.

Захар стянул с вешалки ее верхнюю одежду, помог одеться, стоя не позади нее, а перед ней, изолировав от всего мира кольцом своих рук, и, не дав опомниться и даже застегнуться, потащил ее на выход, схватив за руку.

— Постой! Дай хоть перед парнем извиниться!

— Перетопчется.

Только подведя к пикапу, он выпустил ее руку, чтобы достать ключи от машины.

— Да что ты вытворяешь?!! — Инна позволила себе наконец взорваться, когда, кроме них, на стоянке больше не было никого.

— Я пришел за тобой. Все. Вопрос закрыт, — открывая дверь с пассажирской стороны, рыкнул он.

— Ничего подобного! Я тебе не какая-нибудь игрушка, которую захотел — вышвырнул, захотел — вернул!

Он за плечо подтолкнул упирающуюся девушку к машине.

— Ты не игрушка. Ты — моя. Советую это запомнить.

Он взял ее за талию, собираясь усадить в машину, но она вцепилась в его руки, сопротивляясь.

— И как это понимать?!! Настроение поменялось?! Так, может, ты сначала в себе разберешься, чертов умник!

— Уже разобрался, потому и здесь!

Он с силой впился в ее губы, прекращая спор. Оторвался и все же усадил в тачку, приподняв над землей. Обходя машину, резким движением руки стряхнул с волос мелкие капли раздражающего моросящего дождя. Сел, хлопнув дверцей, завел двигатель и сорвался с места.

Ехали в тишине. Он сильно злился, но не на Инну за то, что отправилась на свидание, а на себя за свой же дебильный совет это сделать. Он нашел ее только в третьем заведении, раздражаясь все больше от бесполезных поисков. Захар запутался сам, как какой-то подросток со своей первой любовью, запутал ее, которая так доверчиво его послушалась, а теперь… он будто взглянул на себя со стороны, причем умными, проницательными глазами той женщины-психолога, и увидел несерьезного, безответственного юнца, который еще сам толком не разобрался, чего хочет от жизни. Если продолжать в таком же духе, пустив все на самотек, то пример его одинокого будущего, окруженного лишь моторами, вон, перед глазами ходит. Он принял решение рассказать Инне всю правду о своем прошлом, какой бы паршивой она ни была, и позволить девушке занять место в своем сердце, если она, конечно, не струхнет и не сбежит.

Инна вжалась в автомобильное кресло и пыталась переварить все произошедшее. Зак приехал за ней, вернул ее и назвал своей женщиной. Получается, он сделал свой выбор в ее пользу и наверняка сожалеет о тех глупых словах, брошенных ей после «мойки». Губы девушки все еще горели от яростного поцелуя-клейма, и она не могла сдерживать робкую улыбку надежды на их будущее. Она повернула к нему голову и увидела его насупленный взгляд и ходившие ходуном желваки. Одной рукой он немилосердно сжимал рулевое колесо, другой — так же нещадно сдавливал рычаг переключения передач.

— Зак, — тихо позвала Инна, первой пойдя на мировую.

Она несмело положила свою ладошку на его кулак.

— Ну, не злись.

Вместо ответа он сжал ее пальцы, поднес к губам и поцеловал. Затем опустил обратно, не расцепляя их рук.

— Куда мы едем? — улавливая потепление с его стороны, спросила девушка.

— На стройку. Хочу показать тебе кое-что, — «и рассказать», добавил он про себя.

* * *

— Я был женат.

Ух ты! Неожиданно! И когда успел?

Они сидели в машине напротив развернувшейся стройки. Дождь усилился и теперь барабанил по крыше автомобиля, заливал лобовое стекло, сливая очертания строительной площадки в единое непонятное пятно. Беркутов закурил, приоткрыв окно со своей стороны. После этой фразы Инна повернула голову и внимательно воззрилась на него.

— Нам только стукнуло по восемнадцать, и я повел ее в ЗАГС. Молодой, горячий, импульсивный. Думал, мне море по колено, горы сверну! У нас была сумасшедшая любовь. Я любил ее больше жизни, а она шла за мной безоговорочно и, что бы я ни решил, всегда поддерживала меня. У меня не было ни денег, ни стабильности. Только мотоцикл, работа и перспектива, — он невесело усмехнулся, погрузившись в воспоминания.

Он смотрел перед собой, глазами ощупывая объекты строительства, а видел прошлое.

— В то время меня заметил один авторитет и предложил работать на него, разумеется, неофициально, обходя законы стороной, но деньги предлагал большие и легкие, я и повелся. Чаще всего восстанавливал тачки его браткам после обстрелов, — он сокрушенно покачал головой, докурил и выбросил окурок. Инна молча слушала.

— Как-то меня выдернули на очередной подобный заказ. Жена не знала этого и приехала ко мне в мастерскую. Туда же, по роковому стечению обстоятельств, приехал брат моего шефа. Я не знаю, что именно там произошло, но, когда я вернулся, она лежала избитая, еле живая, на полу, а пьяный ублюдок оправлял свою одежду.

У Захара дернулся кадык и затвердели челюсти, он смотрел прямо перед собой в одну точку и хмурился. Инна повернулась к нему всем телом, в ее глазах стояли слезы. Она всматривалась в него и боялась услышать продолжение.

— Он убил ее одним выстрелом на моих глазах, чтоб «не мучилась», — он снова вспомнил ее взгляд, молящий о помощи и бесконечно любящий, несмотря ни на что. Сжал руку на руле в кулак и посмотрел на Инну. Она вздрогнула от жуткой смеси боли, ярости, гнева и отчаяния в его темных глазах.

— Я озверел и набросился на него. Завязалась борьба. Я выхватил пушку и прицельно простреливал его башку, пока обойма не опустела, а его мозги не разлетелись по всей мастерской. Кто-то вызвал ментов, видимо, услышав ее крики. Они подъехали как раз вовремя, чтобы увидеть, как я заваливаю мразоту, — помолчав, он добавил: — Вскрытие показало, что она была беременна.

Инна всхлипнула и зажала рот ладонью. Одна слеза скатилась по ее щеке, затем другая, а она все не могла отвести глаз от Зака, который сверлил ее взглядом, вкладывая в него всю адскую смесь прошлых переживаний. Девушка потянулась к нему, уже не стесняясь текущих по щекам слез. Он встретил ее на полпути и яростно впился в ее рот жестким, подавляющим поцелуем, вкладывая в него бессильную злость, что затапливала его каждый раз при воспоминании о том дне. Она приникла к нему, обняв за шею, и почти села на его колени. Обоим не хватало воздуха, оба задыхались от переполнявших чувств. Соленая влага ее слез просачивалась между их губ и добавляла отчаяния поцелую.

Захар заставил себя отстраниться от девушки, видимо, еще не все сказав. Он обхватил ее лицо ладонями, стирая большими пальцами слезы.

— Может, он и не знал, кто она мне, а может, и знал, но точно одно: паскудник привык вытворять беспредел, зная, что старший брат его отмажет и ему все сойдет с рук, как обычно, — только это и его неадекватное состояние могли объяснить столь жестокий поступок. И вот я вернулся к тому, с чего начал: никакой стабильности, одна перспектива, маячившая в неопределенном будущем. Подумай как следует, девочка, и реши, нужен ли я тебе такой. Если скажешь «да», обратного пути не будет. Даже не надейся.

Она вдруг заметила его отросшую щетину. Только сейчас обратила внимание на темные круги под глазами, вопящие о регулярном недосыпании, и впалые щеки, указывающие на недоедание. Парень вкалывает, не щадя себя, изо всех сил силясь встать на ноги после тяжелейших испытаний судьбы. Он прет, как локомотив, таща непомерный груз на своих плечах, и не сдастся ни за что, Инна это чувствовала. Несомненно, она сделает все от нее зависящее, чтобы стать ему поддержкой и вдохновением. Он помог ей выкарабкаться из своих чудачеств, теперь она не оставит его одного подниматься с колен. Она потерлась носом о его подбородок и с дрожью в голосе залепетала:

— Во-первых, я хочу тебя хорошенько накормить, или вскоре мы тебя потеряем. Во-вторых, побрить, без щетины ты мне нравишься больше. А в-третьих, любить, пока ты не взмолишься о пощаде

Закончила уже у самых его губ и подарила ему еще один обжигающий, полный страсти поцелуй.

— Поехали домой, — попросила она, заглядывая ему в глаза, где зарождались огоньки желания, вытеснив горечь и ненависть.

— Вот наш дом, — он кивнул в сторону стройки. — Первое время поживем вместе с Механиком, а потом я построю нам свой собственный.

— Как скажешь, — улыбнулась Инна. — Только пока он строится, поехали в квартиру? — она тактично не сказала «ко мне», чтобы не давить на больную мозоль парня.