Бесплатный фрагмент - Интеллектуальная биржа в России
Сборник нарративов Дней открытых дверей Интеллектуальной биржи
Вместо предисловия
Положа руку на сердце — нам (людям) не особенно интересен кибернетический супер-интеллект (даже если бы его можно было сконструировать/запрограммировать). А вот польза слабого, но быстрого квази-интеллекта виртуальной гончей собаки — сетевого бота, работающего по схеме поиск-и-оповещение нам очень даже понятна.
Как стать участником или партнером междисциплинарного проекта «Интеллектуальная биржа»?
• По QR коду
• По ссылке https://k2bstock.ru/
• e-mail: hub@k2bstock.ru
Как стать читателем Библиотеки Мастеров Интеллектуального Труда?
• По QR коду
• По ссылке https://inlibrary.ru/auth/mobile-signup
• e-mail: hub@inlibrary.ru
• tel: +79313515575
О чем эта книга
В самом широком смысле эта книга — о ретроспективе и перспективе корпуса знаний, которые используются для бизнеса (K2B, knowledge to business), и о тех результатах, которые получает общество в связи с тем или иным применением знаний.
В самом узком смысле эта книга трех форумах по проблемам K2B, прошедших в уже сложившемся формате Дня открытых дверей на Интеллектуальной бирже (ИБ).
В этой книге нет прогноза или обещания головокружительно-прекрасных перспектив в жанре молочных рек с кисельными берегами, всеохватывающей гармонии и всеобщего счастья, причем для всех даром. В общем — эта книга не про гуманистический и/или технологический рай на Земле, Луне, Марсе и других планетах. В этой книге нет прогноза или обещания чудовищных бедствий в жанре глобального голода или ожирения, пандемии или эпизоотии, потепления, похолодания, захвата власти искусственным интеллектом или инопланетянами, мировой войны непонятного кого непонятно с кем непременно при участии всех видов оружия массового поражения.
Рай с ангелами или ад с демонами — это к священникам и мистикам. А у нас тут иная компетенция, чисто практическая (с учетом того, что хорошая теория и конструктивная мечта — это такие же практичные вещи, как хорошие ботинки и вкусный суп).
В этой книге есть последовательность анализа ретроспективы развития и применения знаний в бизнесе начиная в основном с XX, а кое-где с XIX века.
Из ретроспективы и текущего положения дел выводятся вероятные будущие состояния и соответствующие перспективы, которые можно конструктивно использовать при том или ином развитии событий. Но для их использования надо знать, как это делается. Все четыре вида доступных нам знаний (бытовой, коммерческий, научный и исторический) говорят о том, что любая эпоха, в общем-то, является мостом между предшествующим и последующим состоянием цивилизации.
Каждая эпоха по-своему катастрофична, но каждая приносит позитивные изменения.
Наша эпоха плотно связана с кибернетизацией (компьютеризацией, цифровизацией, сетевизацией и роботизацией) — поэтому содержание книги существенным образом переплетается с ретроспективой и перспективой кибернетической отрасли.
Тут мы попробуем заглянуть в ближайшее будущее — не забывая, впрочем, о том, что будущее всегда туманно. В нем есть то, что мы не можем ни предвидеть, ни изменить (таким образом, будущее это всегда отчасти форс-мажор). В будущем есть довольно много того, что мы можем предвидеть, но не можем изменить. И в будущем есть немало того, что мы можем не только предвидеть, но и изменить в свою пользу (или в пользу общества, если угодно).
Можно сказать, что мир меняется, и мы меняемся вместе с ним.
Можно сказать, что мы меняемся, и мир меняется вместе с нами.
Авторы этой книги предпочитают, чтобы ближе к реальности стал не первый, а второй вариант развития событий.
Человеческое управление для человеческих целей
Предисловие
В 1950-м великий Норберт Винер, основатель кибернетики как прикладной науки, опубликовал книгу «Человеческое использование человеческих существ» (Human use of human beings), в первой главе которой сообщил:
«Когда я давал определение кибернетики в первой своей книге [имеется в виду книга „Кибернетика“, 1948 год], я отождествлял понятия „коммуникация“ и „управление“. Почему я так поступал? Устанавливая связь с другим лицом, я сообщаю ему сигнал, а когда это лицо в свою очередь устанавливает связь со мной, оно возвращает подобный сигнал, содержащий информацию, первоначально доступную для него, а не для меня. Управляя действиями другого лица, я сообщаю ему сигнал, и, хотя этот сигнал дан в императивной форме, техника коммуникации в данном случае не отличается от техники коммуникации при сообщении сигнала факта. Более того, чтобы мое управление было действенным, я должен следить за любыми поступающими от него сигналами, которые могут указывать, что приказ понят и выполняется. В этой книге доказывается, что понимание общества возможно только на пути исследования сигналов и относящихся к нему средств связи, и что в будущем развитию этих сигналов и средств связи, развитию обмена информацией между человеком и машиной, между машиной и человеком и между машиной и машиной суждено играть все возрастающую роль».
Насколько был прав Винер, мы видим сейчас — через 70 лет. И сегодня, создавая эту небольшую книгу об интеллектуальных взаимодействиях в практике прикладных исследований и бизнеса, об интеллектуальной бирже, принципах K2B и H4H, мы будем периодически ссылаться на идеи Винера о кибернетике как управлении с ясными человеческими целями и для удовлетворения актуальных потребностей людей. Но, говоря о серии неожиданных и порой негативных последствий компьютеризации, «сетевизации» и «цифровизации» интеллектуальной деятельности (а также любой интенсивной информационной деятельности), мы будем ссылаться на другого удивительного мыслителя — Станислава Лема.
Часть 1
Глава 1. Поиски смысла вокруг прилагательного «интеллектуальный»
Я — фольклорный элемент,
У меня есть документ.
Я вообще могу отсюда
Улететь в любой момент!
(Леонид Филатов. Про Федота-стрельца.)
Александр Готовский: Всего 100 лет назад даже вопрос так не стоял: «Что такое интеллектуальный?» Любая целенаправленная деятельность, не являвшаяся рутинным физическим трудом, просто автоматически считалась трудом умственным, или интеллектуальным. Между людьми физического и интеллектуального труда была огромная разница: в стиле жизни, в уровне достатка, в режиме труда, и, разумеется, в образовании.
Тогда, сотню лет назад, значительная часть физического труда уже была механизирована. Некоторые элементы физического труда были даже автоматизированы. Но автоматизация умственного труда выглядела как далекая и туманная перспектива — на грани научной фантастики. Вершиной прогресса в этой области тогда был механический арифмометр.
Сейчас, в 2020-х, все иначе. Огромное количество людей занято трудом, стилистически похожим на интеллектуальный (и являвшимся таковым столетие назад). Но этот труд уже настолько автоматизирован компьютерами, что умственная компонента в нем не выше, чем при фигурном вязании на спицах по образцу. Устоявшееся словосочетание «офисный планктон», как бы намекает…
…В XXI веке компьютеризация рабочих мест и «планктонизация» деятелей бывшей интеллектуальной деятельности настолько стремительно прокатилась по коммерческим офисам, конструкторским бюро и научным лабораториям, что в 2010-х этот процесс в значительной мере вышел из-под контроля. Разумная мера была потеряна и инерция инновационной моды на компьютеризацию всего и на применение — часто не к месту — модного термина «искусственный интеллект» (ИИ) привела к странному результату…
…Каковой результат был предсказан примерно за 30 лет до того, как реально возник.
«Системы оружия двадцать первого века, или Эволюция вверх ногами» (англ. Weapon Systems of the Twenty First Century or The Upside-Down Evolution) — футурологическое эссе Станислава Лема 1983 года (с художественным вступлением и элементами сатиры) из цикла «Библиотека XXI века», имитирующего обзор материалов из будущего.
«Храня молчание, я мог ничего не бояться. Но мне было жаль множества столь удивительных сведений, связанных с политической историей будущего столетия и открывающих совершенно новые горизонты во всех областях человеческой жизни. Взять хотя бы поразительный, никем не предсказанный поворот в области искусственного интеллекта (AI — Artificial Intelligence) интеллекта, который стал могущественнейшей силой как раз потому, что не стал интеллектом, то есть разумом, воплощенным в машинах…
…Трудно поверить, но лишь около 2040 года информатики, специалисты по цифровой технике и прочие эксперты стали задаваться вопросом, почему, собственно, их предшественники так долго оставались слепыми настолько, что per fas et nefas [правдами и неправдами] и при помощи brute force [грубой силы] пытались создать искусственный интеллект.
Ведь для огромного большинства задач, которые выполняют люди, интеллект вообще не нужен. Это справедливо для 97,8% рабочих мест как в сфере физического, так и умственного труда.
Что же нужно? Хорошая ориентация, навыки, ловкость, сноровка и сметливость. Всеми этими качествами обладают насекомые… Понапрасну теряя время на попытки воспроизвести в компьютерах функции человеческого мозга, все новые поколения информатиков, а также про-фессоров-компьютероведов (professors of computer science), с упорством, достойным лучшего применения, не желали замечать устройств, которые были в миллион раз проще мозга, чрезвычайно малы и чрезвычайно надежны. Не ARTIFICIAL INTELLIGENCE, но ARTIFICIAL INSTINCT следовало воспроизводить и программировать в первую очередь, потому что инстинкты возникли почти за миллиард лет до интеллекта, — очевидное свидетельство того, что их сконструировать легче».
Станислав Лем, кажется, несколько ошибся с историческими сроками, но не со смыслом возникшей проблемы.
Проблема не в том, что вместо ARTIFICIAL INTELLIGENCE был построен ARTIFICIAL INSTINCT (который, тем не менее, стал называться искусственным интеллектом — ИИ). Проблема даже не в том, что ИИ слишком слаб не только по меркам человеческого интеллекта, но даже по меркам инстинкта насекомых.
Проблема в том, что из-за моды на компьютеризацию и применение ИИ, менеджеры-инноваторы начали загонять интеллектуальных трудящихся в довольно узкие рамки возможностей ИИ. Оказалось: если работник мыслит шире, чем это доступно ИИ, то это проблемы работника. Он должен снизить уровень своего мышления до уровня шаблона, примененного в ИИ того компьютера, к которому он прикован, как к веслу на галере.
Вот что сказал об этом один из инициаторов проекта «Интеллектуальная биржа».
Олег Лавров: «Мы пришли к цифровизации, а это, с одной стороны, шикарная возможность; с другой стороны, отвратительная угроза.
Чем она отвратительна? Тем, что нас точно оцифруют и поставят в какую-то цифровую ячейку. Только я не очень уверен, что эта ячейка будет нам подходить. Это сейчас произошло с ортодоксальными профессиями. Вы заметили, что сейчас каждая профессия — это такой квадратик? Если ты не влезаешь в этот квадратик, то (извини, дружочек!), тебе нужно лишнее отсечь. Всем, кто пытается наняться на работу, в итоге платят меньше, чем за то, что он умеет. Наша задача — вернуться к исконному смыслу латинского слова и называть свою деятельность самим, определять требования и свойства коллективно, сообща».
Глава 2. Внезапное. Интеллектуальные профессии на дне
На Дне открытых дверей. А читатель подумал, что на дне Марианской впадины? Если так, то читатель в чем-то прав. И, хотя будут цитироваться выступления на Дне открытых дверей «Интеллектуальная биржи» (ИБОД) в Санкт-Петербурге, состоявшегося 5 октября 2020 года, вопрос о дне Марианской впадины как бы подразумевается…
Тест на интеллект иногда показывает человеку, что будь он умнее,
то не проходил бы его.
(Лоуренc Питер, автор Теории некомпетентности и «принципа Питера»)
Валерий Платонов: «Мало того, что мы начали терять рынки, так мы начали терять важнейшие ресурсы на этих рынках — людей. Нам очень трудно сейчас вовлечь людей в знаниевый бизнес с нужной квалификацией. Теряется простая последовательность: мы (наши бизнесы) зарабатываем на результатах труда наших сотрудников, продавая их нашим клиентам, и наши клиенты, благодаря этому, больше зарабатывают. И как следствие — могут больше покупать наших продуктов. Мы можем растить рынок. Но мы — люди, которые создают рабочие места, — сталкиваемся с проблемами, что некому их занять. Это с одной стороны. А с другой стороны на нас давит цифровизация, где машины начинают делать рутинную работу, и это начинает представляться как искусственный интеллект. Хотя, конечно, до того самого интеллекта, который нам требуется, это далеко еще не дотягивает. И, что самое печальное, уже понятно, что и не дотянется. Мы не хотели бы, чтобы нас, людей, поменяли бы на такую машину с ее „да“/„нет“. Но если мы будем вести себя так, как ведем себя сегодня, — не рыночно, то, с высокой вероятностью, нас, естественно, заменят машинами, потому что нами невозможно управлять (в хорошем смысле этого слова) или нами пользоваться (в хорошем смысле этого слова) в тех условиях, которые существуют сегодня на рынке. А на рынке сейчас присутствует твердая позиция: думающему человеку продаваться трудно. И все ищут решение этого вопроса. Мы предлагаем продавать собственный интеллект, а точнее результат его деятельности. И здесь две задачи: личностная (научить себя так вести) и цеховая (создание соответствующей рыночной модели поведения). Сегодня мы говорим о цеховой задаче».
Олег Лавров: «Чтобы переводить фокус из просто мыслительной деятельности в деятельность, связанную с получением денег, нужно хорошо понять, кто должен решать эту задачу. Насколько вы хорошо знаете и умеете получать лучший результат в продажах? Если вы эту задачу оставляете себе, то выращиваете в себе компетенции, связанные с продажами. Поймете через опыт, что именно вы лучше всего умеете продавать.
Второй вариант — это вариант, по которому мы сейчас обсуждаем идти. Лучше взаимодействовать с теми, у кого компетенция продаж — главная. Если вы хотите, чтобы вас хорошо продавали, это должен делать тот, кто умеет это делать лучше всех. Тогда направление вашей мысли на поиск тех самых людей, которые находятся с вами в резонансе, помимо умений, — на «одной волне», с кем вы близки по химии восприятия мира. Ведь есть же мировоззрение, мировосприятие, миропонимание, мироустройство, и это больше, чем один компонент. Поэтому я бы рекомендовал четко обозначить, в чем вы сильны и кто вам нужен. Если вы сильны в производстве какого-то определенного интеллектуального продукта — то отличный совет Валерия. Выделите его, упакуйте, объясните клиенту сами или тому, кто это умеет продавать — и вперед. Но, в любом случае, важно иметь объект, или, как мы часто обобщаем и используем слово, — «продукт». Есть еще один вариант — построение множественных цепочек. Вы что-то можете делать сами и строить цепочку от себя и по своим правилам. Что-то можете делать с продавцами, которые продают вас, определив ценности/принципы/правила по договоренности, и это — другой вариант. Третий — это встроиться в существующие цепочки по их правилам. А это уже три источника дохода».
Павел Савченко: «Невольное у меня формирование ответа. Я романтически, наверное, отвечу на этот вопрос. Во-первых, Валерий сказал, что надо мыслить. Я бы сказал: с другой стороны, надо позволить себе мыслить. Поскольку считаю, что много обстоятельств вокруг нас зачастую не позволяют нам мыслить, а, загоняя в шаблоны, заставляют думать тем или иным образом или в тех или иных рамках. Мысль очень свободна. Она оживает в этой свободе. Поэтому все-таки позволить себе мыслить. Вряд ли для того, чтобы зарабатывать деньги. Сама свобода мысли — не свободомыслие, а сама эта свобода, с которой человек начнет мыслить, я полагаю, приведет к хорошим результатам. Будут обязательно интересы и мысли, как этих интересов достигать.
А дальше уже вопрос некоторых способностей. Если есть способности это передавать тем, кому востребовано, то результат неминуемо найдет спрос. И будет принято. И, как следствие, оценено. Чаще всего оценка имеет денежное выражение, либо другое. Оставаясь свободным и, возможно, не умея доносить этого до других, но делая это очень хорошо, профессионально мысля, будучи открытым, ты оказываешься на виду у предпринимателей, которые, увидят твои идеи… И так далее. Для этого нужна открытость людей мыслящих, способных выдавать неординарные результаты этих мыслей.
Открытость нужна. Присоединяясь на биржу, в сообщество, оказываясь в коммуникациях, ты просто обозначаешь свой продукт, свои возможности. Обязательно найдутся люди, чей образ мысли таков, что он, свободно мысля, видит, как тебя использовать, как применить, видит, с чем соединить, — то есть предприниматели. Полагаю, что свободомыслить и мыслить. Ну, и открытость».
…Что ж, если три специалиста считают, что всплыть со дна — можно, то это внушает некоторый оптимизм. Попробуем запастись этим оптимизмом и не растерять его дальше по дороге. Хотя это будет непросто, поскольку даже среди специалистов (диалоги между которыми будут цитироваться в последующих главах) существует достаточно много опасений по поводу неустойчивого историко-экономического процесса, на фоне которого приходится развивать рынок интеллектуальных услуг и биржу интеллектуальных продуктов.
А впрочем, разве известна эпоха, в которой для людей, затевающих нечто новое и ранее невиданное, сохранять бизнес-оптимизм было легко?
Глава 3. Невидимый рынок интеллектуальных продуктов
Я бы рад, да мой портрет
Для меня и то секрет!
Сам порою сумлеваюсь,
То ли есть я, то ли нет!..
(Леонид Филатов. Про Федота-стрельца.)
Олег Лавров: «Мы ведь есть, реально существуем и имеем реальные свидетельства и артефакты этого. Как говорил Жванецкий: свидетельство о жизни, но сильно сегментированы. Одно и то же называем разными словами и наделяем разными свойствами, и это не помогает разобраться заказчикам. Причем в рынке интеллектуальных услуг даже у вполне ортодоксальных и устойчивых услуг есть такие проблемы. Ну а у новодельных — и подавно.
И чем новее наша бизнес-деятельность, тем больше она вызывает вопросов, сомнений и так далее. На мой взгляд, на такое положение дел влияет еще одна важная особенность нас с вами — это реализация себя более чем в одной профессии. Я уверен, сейчас в эфире нет ни одного человека, у которого была бы одна профессия за плечами. Мы все мультипрофессионалы, и переживаем сейчас окончание влияния парадигмы «профессия на всю жизнь», и переходим к модели «портфеля проектов по жизни». Соответственно, профиль знания и опыт существенно влияют на участников рынка интеллектуальных услуг. И чем чаще и быстрее человек откликается на происходящее, тем больше у него получается профессий, тем больше у него получается какой-то новой деятельности и «наслоений». И у каждого из нас с вами есть определенная проблема короткого ответа на вопрос: «Кто ты?» Или на вопрос: «Чем ты занимаешься?» Иногда проще уйти от ответа, чем быстро и понятно объяснить, так как многомерность деятельности не подразумевает какую-то сторону сделать главной. И поэтому мы ищем нашу идентичность и пробуем использовать для этого вид общей деятельности — интеллектуальное предпринимательство в рынке поставки знаний и опыта бизнесу.
Мы видим несколько возможностей. Первая возможность — это наш рынок. Он не до конца описан, не до конца проявлен и, по сути говоря, кто-то это сделает — проявит его. Этими «кто-то», хотелось бы, чтобы были мы с вами, потому что по ситуации рынок вызрел. Мы имеем в руках исследования, которые проводились с 2009 по 2015 год, потом в 2019 году. В общем, мы этот рынок пощупали, посмотрели, изучили, проанализировали, отрефлексировали и теперь имеем такое мнение — вызрел. Бизнес-дуэт Кубит ведет важную деятельность, которая называется «интеллектуальный поток» — события, которые привлекают людей, занимающихся интеллектуальным предпринимательством, и в этом потоке сейчас, наверное, более 100 компаний и около 300 качественных участников, состоящих в активе. То же самое с активностями нашей Ассоциации «КM-Альянс», которая ведет свою деятельность более семи лет по менеджменту знаний. В экспертном совете ассоциации — 50 человек, в первом круге больше — 300. Если посмотреть на участников нашего проекта «Интеллектуальная биржа», то за каждым из нас стоит такая же сеть взаимодействий, но пока разделенная и низко интегрированная по коллективным интересам. Нам с Кубитом на синхронизацию понадобилось больше года, чтобы прийти к договоренности называть наш общий рынок K2B — Knowledge to Business.
В начале встречи мы извинялись, что это сочетание английского и русского, но от этого сочетания пока никуда не можем деться. Да, может, и не нужно деваться, так как мы хотим заниматься и квалифицированным экспортом интеллектуальных решений нашего рынка для других рынков, так как тупое «утекание мозгов» не выгодно никому. Мы хотим воздействовать не только на российский, но и на международный рынок, с учетом наших интересов и правил. Наличие английских и русских терминов — важный момент, который мы тоже видим и подмечаем. Уже начали работу с отраслевой wiki, собирающей понятия и термины. Знания основываются на понятиях.
На Востоке и в России особенно ярко живут по понятиям, а потом по правилам, поэтому понятийная конструкция нам также существенно важна».
Валерий Платонов: «Вопрос: чем мы все-таки заняты и что есть наш бизнес? Мы потратили несколько месяцев для понимания этого вопроса еще в те годы, когда мы не догадывались, что занимаемся интеллектуальными услугами. Тогда мы это формулировали, что заняты консалтингом. И тогда мы точно знали, что есть консалтинг.
Это сейчас, когда нас спрашивают, чем мы заняты, нам приходится стеснительно отвечать — консалтингом. Дали такое простое, на наш взгляд, уже простое определение, что мы заняты очень простой работой. Мы занимаемся интерпретацией наших знаний и опыта и применением их к конкретной ситуации клиента. Вот что значит интеллектуальная услуга и интеллектуальная деятельность. Наши способности и знания, знания нашей компании и опыт, который компания накопила (интеллектуальный капитал), надо интерпретировать к частному случаю клиента так, чтобы это принесло ту пользу, которая нужна клиенту, и дала соответствующую эффективность его (клиента) деятельности. Конкретная область этих знаний уже не столь принципиальна.
Здесь я часто привожу один и тот же пример: знаменитый бостонский скандал в прекрасной стране США, где одна из известнейших консалтинговых компаний набирала сотрудников из соответствующего университета. Почему? Потому что они считали, что люди, прошедшие такую-то школу, способны воспроизводить нужные знания. И было без разницы, какой факультет ты закончил.
Так что здесь любой человек, способный свои знания применять, на сегодняшнем рынке очень востребован. Но, действительно, есть та проблема, о которой говорил Олег: собрать это в единые производственные цепочки. Это сейчас самая трудная задача. И эта задача подвигла нас к сегодняшнему разговору».
Олег Лавров: «Резюмирую. Надо, чтобы у нас были устойчивые процедуры внутри рынка: сбора, поставки, синхронизации, наблюдения, получения эффекта от работы над извлеченными уроками и другие. Итак, должны быть процедуры. Хорошо, когда эти процедуры у нас есть внутри отдельной деятельности и когда у нас есть какое-то количество общих порядков действий. Такой подход удобен: когда мы останемся в рыночной нише — то в нише, а если мы сможем стать самостоятельным рынком — то рынка.
Для второго варианты у нас шансы все есть. Поэтому предлагаем заняться, да и сделать самим для себя наш рынок! Задачка вполне амбициозная. Силы есть, время есть, деньги есть. Что не так? Вроде, все так».
Глава 4. Каким должен быть искусственный инстинкт?
Фантастическая реальность
все же предпочтительнее
реальной лжи.
(Борис Моносов. По эту сторону магии.)
Александр Готовский: А все-таки можно ли сделать ИИ? Напомним: на самом деле это не искусственный интеллект, а искусственный инстинкт. Так вот: можно ли сделать ИИ полезным в интеллектуальной деятельности людей, не впадая при этом в модную ошибку ограничения человеческого интеллекта — недоделанным софтверным инстинктом?
Валерий Платонов: «Мы понимаем эти трудности, и у нас нет по этому поводу розовых очков. Но, к сожалению, сейчас… Не то, чтобы к сожалению… Сейчас пока такое состояние. Но при этом для этого состояния уже один из участников нашего проекта Сергей Трушкин придумал, как с этим бороться».
Cергей Трушкин: «Я начну опять с начала. С Олегом Лавровым мы знакомы уже четвертый год, и мы проводили кибер-экспертизу. Я, например, провожу стратсессии. Уже провел сотни. И мне это надоело. Я бы хотел, чтобы вместо меня робот стратсессии проводил. Я как раз-таки вижу, что этот робот на интеллектуальной бирже может обслужить большое количество людей, выполнив рутину интеллектуальной деятельности. Прорабатывая глубину, я создаю новый тип программного обеспечения, кибермозг, и, естественно, могу им пользоваться или делиться. Я делюсь им с интеллектуальной биржей. Я хотел бы вам рассказать, как этим можно пользоваться.
Это вообще-то машина, которая реагирует на команды. К примеру, можете ввести команду «Запустить Wiki» [здесь и далее под Wiki имеется в виду специализированная википедия k2b.wiki.org] и войти с ним в диалог. Он у меня спросил для начала работы фамилию — я ее ввел. Потом он запросил мои контакты — я ему что-то сообщаю. В любой момент вы можете нажать на «Помощь» и написать: «Помощь», он вам подскажет, какие команды он способен выполнять. Но сейчас подобных решений много. Это и гамовские решения, и еще много, много. Но я все-таки работал больше мозгами. Я использую простую коммуникационную штуку в нашей деятельности, и мы сразу получаем гораздо больший объем возможностей.
Там всего очень много наворочено на общих простых правилах целевого моделирования. Это мой основной интеллектуальный результат. Мы ожидаем всем коллективом, что вы поможете нам развивать эту штуку. Первое, что мы предлагаем сделать — это запустить коммандер, запустить Wiki, что позволит вам сообщить системе какие-то начальные сведения, на которых мы создадим вам прототипы. То есть мне — как потребителю этой проблемы — надо изучать этот язык, мне надо получать какие-то права, а это какие-то дополнительные действия. А я бы хотел, чтобы это кто-то делал за меня. Мы движемся к ситуации, когда сервисы становятся автоматическими, и все, что вы роботу сообщаете, каким-то образом попадает на Wiki-страницы интеллектуальной биржи.
Но это не все! Этот же робот! Основной его функционал: когда вы нажимаете на кнопку «Помощь», у него есть команды «Надо» (то есть вам что-то надо), «Могу» (вы хотите кому-то что-то предложить купить или посмотреть). То есть это некие команды, которые система может за вас выполнять. А также она может искать вам контрактора. Когда система нашла вам контрагента, она поможет заключить контракты с исполнением интеллектуальной услуги. А самый высший пилотаж — это когда вы интеллектуальную услугу инспектируете. И это все направления интеллектуальной биржи и отдельно — Wiki. И этот чат-бот, которые я презентовал».
Олег Лавров: «Сергей Трушкин — один из нас, человек, который занимается интеллектуальным предпринимательством, имеет опыт работы более 20 лет и в предпринимательстве, и в преподавании, и в управлении сложными системами. Мы с Сергеем и коллегами сейчас разрабатываем для себя цифрового помощника, имеющего рабочее название «Киберэксперт». Те рутинные функции, которые нам нужны для взаимодействия, на которые не хочется тратить время, когда со сменой секретаря или помощника всё всегда начинается сначала, мы хотим довести до состояния, где процедура построения взаимодействия с другими экспертами сведется к тому времени, которое оптимально, особенно по вопросам, которые можно довести до решения алгоритмом, а не обсуждением.
Киберпомощник поможет нам провзаимодействовать и создать то коммуникационное поле, из которого мы можем уже взять информацию и прийти на встречу готовыми, и вторым тактом, оперативно, обеспечить процедуру контрактования. Самое главное, что в промежутках между нашими взаимодействиями этот «Киберэксперт» будет показывать по введенным тегам, что делает Валерий, что делает Павел, что я делаю интересного, к чему можно подключиться и в чем можно поучаствовать. Собственно говоря, одна из функций такого «Киберэксперта» — это отгрузка информации, в том числе в Wiki; и вторая — это помощь в контрактовании. Эти два момента — тот самый объем рутинных операций. Мы хотим иметь у себя в качестве технологического, цифрового, внутреннего, защищенного от манипуляций непонятными участниками инструмента, потому что нам меньше всего хочется быть сапожниками без сапог.
Если мы заявляем про нашу позицию более-менее профессиональную, то хотим, чтобы решения, которые мы принимали, были уже достаточно продвинутыми, достаточно понятными — friendly, usability [дружественность и удобство использования] и так далее. Поэтому пока мы находимся на уровне MVP [minimum viable product — минимально жизнеспособный продукт, т.е. продукт, обладающий минимальными, но достаточными для удовлетворения первых потребителей функциями] и используем простой вариант — обученный нами телеграммный бот. Мы будем его обучать, развивать и, собственно говоря, каждый пришедший и потративший время на взаимодействие с ботом, получает в виде результата улучшение процедуры взаимодействия с другими участниками и новые возможности во взаимодействиях и бизнесе».
Глава 5. Интеллектуальная профессия на рынке. Возвращение смыслов
Они ушли,
но остались здесь же,
а после вернулись.
(Борис Моносов. По эту сторону магии.)
Александр Готовский: Диалоги в свободной форме. Почему мы считаем, что они так важны? Почему дальше в тексте их будет так много, причем лишь минимально причесанных? Почему именно такая форма представляется нам правильной для нарратива, объясняющего цели и концепцию интеллектуальной биржи и ее компонентов, а также принципа H4H?
Как известно, с античных времен диалоги, помимо осуществления коммуникации, могут применяться для передачи философских и научных идей. Например большинство работ Платона дошли до нас именно в форме диалогов (причем в иной форме они вряд ли были бы понятны нам, ведь мы живем в иную эру, в иной социальной и техногенной среде).
Традиция свободного диалога как средства генерации, объяснения и передачи идей продолжала существовать. Таким образом она работает уже примерно 24 столетия. В новейшей истории применение диалогов в прикладной науке связано более всего с именем Дэвида Джозефа Бома (1917—1992). Это был один из тех удивительных ученых-энциклопедистов, которые оставляют яркий след сразу в нескольких отраслях знания. Дэвид Бом оставил их в квантовой физике, философии и нейропсихологии. Занимаясь командной работой в науке, в прикладной сфере и в популяризации научных знаний, Дэвид Бом разработал методологию, которая ныне названа его именем: бомовский диалог. Основной методический принцип бомовского диалога: группа людей разговаривает вместе для того, чтобы исследовать предпосылки своего мышления, осмысления, коммуникации и социальных последствий своих решений.
«Диалог действительно направлен на то, чтобы проникнуть в весь мыслительный процесс и изменить то, как мыслительный процесс происходит коллективно. На самом деле мы раньше не уделяли большого внимания мысли как процессу. Мы были заняты мыслями, но мы обращали внимание только на содержание, а не на процесс. Почему мысль требует внимания? На самом деле все требует внимания. Если бы мы запускали машины, не обращая на них внимания, то они бы вышли из строя. Наша мысль — тоже процесс, и он требует внимания, иначе все пойдет не так…
Диалог можно рассматривать как свободный поток смысла между людьми в общении — в смысле потока, текущего между берегами. Эти берега понимаются как отражения разных точек зрения участников… Может оказаться, что такая форма свободного обмена идеями и информацией имеет фундаментальное значение для преобразования культуры, и для очистки от деструктивной дезинформации — чтобы можно было высвободить творчество» (Дэвид Бом).
Бомовский диалог является не только методом конструктивного творчества, но также средством передачи знаний. Наиболее известная книга Дэвида Бома «Мысль как система» (1992) опубликована именно в форме диалогов с его семинара.
…После такого существенного пояснения роли диалога мы можем продолжить наше изложение — в форме диалога, как и было обещано.
Валерий Платонов: «Мы сегодня встречаемся внутри нашего рынка. Т.е. наша встреча сегодня посвящена именно тем, кто производит интеллектуальные продукты. Мы осмысленно хотим начать разговор внутри рынка. При этом мы держим в голове, что без наших потребителей и других участников экосистемы нам не продвинуться.
Но это уже следующий шаг. Сегодня нам надо поговорить о себе: как мы себе представляем этот рынок, как мы хотим жить в новое время. Наше же соображение или наш посыл для рынка: сегодня мы уже не можем жить по тем старым лекалам. И нам нужно сегодня в той самой новой экономике использовать те самые новые инструменты, которые нам позволяют вот эту нашу профессию заново определить».
Олег Лавров: «Профессии даже».
Валерий Платонов: «Да. И профессии. Да, вновь проявить. И вновь дать смысл этим профессиям. То есть перейти к латинскому пониманию слова „профессия“. Покопаться: а что же наша сегодняшняя профессия есть, кто мы сегодня. Остались ли мы сегодня рекламщики или мы уже не просто рекламщики, а специалисты по каким-то цифровым представлениям. Или вот по таким же конференциям. Что такое сегодня ивент? Это ивент, который происходит офлайн или онлайн. И как надо сегодня жить в таких вещах? Смена уклада жизни, бизнес-жизни создает для нас новые вызовы. И мы не можем просто стоять в стороне. Надо самим дать ответ».
Олег Лавров: «Спасибо большое. Доуточню. Изначально смысл слова „профессио“ с латинского языка переводится как „называю своим делом“. То есть это ровно то, что мы с вами сейчас и делаем. Мы сейчас можем назвать себя мейкерами рынка К2В, не знаю там, интеллектуальщиками, деятелями экономики знаний… Любые новодельные профессии идут или от названия объекта, или от названия действия. Хотя даже в самых древних профессиях есть смысловой дрейф. Так у нас врач стал специалистом по здоровью, хотя знает только болезни и как их лечить. А вот люди, которые сейчас занимаются профессиональной деятельностью вокруг здоровья, кто это? Это же не врачи. Это кто? Здоровцы? То есть много-много-много такого сейчас на поверхности, несовпадающего по смыслу и содержанию деятельности».
Валерий Платонов: «Немаловажно, Олег, чтобы нас и понимали те, кто нас покупает (в хорошем смысле). Те, кто покупает наш интеллект или результаты нашей интеллектуальной деятельности. Почему?
Казалось бы, ответ очевиден. Но что мы видим? Зайдя в прекрасное пространство Интернета, набрав какие-то внятные для тебя — как заказчика — слова, описывающие твою потребность, тебе выскакивает какое-то, как рекламируют известные поисковики, за пару секунд n-ное количество ссылок, и ты начинаешь в них теряться».
Олег Лавров: «И тонешь».
Валерий Платонов: «Да. И тонешь. Мало того, что тонешь, так еще и очень трудно разобраться в квалификации, ибо это многообразие, которое с точки зрения маркетинга сегодня паразитирует, на мой взгляд, на наших профессиях, приводит к обратному — потерю рынков. То есть мы так себе начали представлять по-разному и создали такое колоссальное многообразие, которое не позволяет уже потребителю нас полноценно покупать. Отсюда мы сталкиваемся с теми проблемами, что заказчики недовольны, мы недовольны заказчиками и вытекающие отсюда…».
Олег Лавров: «И нет денег».
Валерий Платонов: «Да».
Олег Лавров: «А это плохо».
Валерий Платонов: «Нет, это еще хуже, это спад рынков называется. И вместо того, чтобы рынки росли, а мы зарабатывали больше, мы каждый день начинаем терять деньги».
Олег Лавров: «Хотя самое время».
Валерий Платонов: «Зарабатывать деньги. Согласен».
Олег Лавров: «В волатильности наше время, ребята».
Павел Савченко: «Я думаю, нам нужно переходить к делу. И разве что хочется резюмировать, что то главное, ради чего мы собрались и что мы намерены делать — делаем. Проявить рынок, проявить игроков этого рынка и производить. Выскажем свое мнение. Давайте вместе это сделаем».
Олег Лавров: «Да. Спасибо, Павел. Я бы использовал слово „сотворить“. Или „создать“. Если бы мы хотели сейчас как-то активно влиять, мы бы совершенно по-другому построили логику и наши предложения. То есть мы продолжаем хотеть со-творять, делать совместно. То, что называется в английском co-creation, когда мы интуитивно уверены в том, что вместе сделаем лучше, чем каждый по отдельности. Сотворчество — наш основной подход интеллектуального производства, и мы — люди, привыкшие этим заниматься каждый день. Это наша норма. Мы это делаем для себя локально, кто-то для сегмента. Но почему-то мы это не сделали для рынка. Нашего рынка. И вот еще раз скажу: наша некая настойчивость в отношении выделения K2B — это, конечно же, формальная сторона дела. Потому что пока очень сложно описать, что это за рынок. „Рынок интеллектуальных услуг“ — узко. „Рынок интеллектуального предпринимательства“ — широко. „Knowledge-Intensive Business Services“ — непонятно. Я не могу сказать, что K2B это прям понятно, но, во всяком случае, с этой логикой хотя бы знакомы по моделям B2B, B2C, P2P, H2H…».
Глава 6. K2B (Knowledge-To-Business) — Знания для Бизнеса
Там не было ничего,
но зато его было очень много.
(Борис Моносов. По эту сторону магии.)
Олег Лавров: «И вот еще раз скажу: наша некая настойчивость в отношении выделения K2B — это, конечно же, формальная сторона дела. Потому что пока очень сложно описать, что это за рынок. «Рынок интеллектуальных услуг» — узко. «Рынок интеллектуального предпринимательства» — широко. «Knowledge-Intensive Business Services» — непонятно. Я не могу сказать, что K2B это прям понятно, но, во всяком случае, с этой логикой хотя бы знакомы по моделям B2B, B2C, P2P, H2H…
Я занимаюсь предоставлением услуг и сервисов бизнесу в области менеджмента знаний, и существенно растет спрос у тех, кто понял, что это и как работает. Люди наконец-то осознали, что инновационный проект, проект изменений, цифровой проект — это проект, у которого бюджет от 25 и более процентов состоит из закупки — прямой закупки знаний, прямой закупки опыта, прямой закупки экспертизы. Есть проекты, в которых до 50% этого, если правильно считать. В России не привыкли это считать в деньгах, и мы закапываем это куда-то, как будто этого нет. У нас железяки есть, трудочасы монтеров есть, а трудочасы и цена процесса создания нового знания куда-то все время девается. Те компании, которые это поняли и отдают себе отчет, что рынок знаний существует, начинают разбираться в свойствах товаров и услуг, выгодно их покупать и использовать, формировать нематериальные и интеллектуальные активы. Это рынок, который может быть и внутристрановый, и международный. Нашим интеллектом мы способны торговать не только через продукты и услуги, но и через проектную деятельность вне географических границ. Мы сейчас предлагаем проявить все особенности конструкции нашего рынка и получить более четкие, более правильные взаимодействия участников. Причем всех участников рынка, включая, конечно же, всё новомодное: от IT-систем до когнитивных, с их лучшими свойствами. Нам кажется правильным говорить об экосистеме, причем в биологическом смысле этого термина в первую очередь. Но и включая платформенные решения в модель реализации. Мы считаем выгодным иметь открытое ТЗ на разработку и реализацию такой задачи. На текущем этапе мы говорим про 300 человек, активных участников, и дальше — физиологический прирост. Я до позапрошлого года считал, как у нашего сообщества строится механика включения людей в активную социально-полезную, некоммерческую деятельность. Из порядка 20000 участников, которых мы касались с 2012 года, осталось 300 активных, которые разделяют и поддерживают деятельность по ценностям, и 50 человек, которые активно работают в экспертном совете.
У нас вышло так, такая пропорция. Даже не пропорция и не воронка. Важный момент, я об этом говорил еще лет 5 назад с маркетологами, что воронка — это когда есть что всасывать и этого много. А мы с вами производим. У нас обратный процесс. Мы из многого выращиваем через взаимодействие новую плотность и участников, по период которых становится меньше, но качество взаимодействий выше. То, что появляется на верхушечке, по способу получения не может принадлежать кому-то отдельно. Это коллективный результат. Ребята, ни один из нас в одного не вылезет. Ни один».
Павел Савченко: «Извини, пожалуйста. То есть вот эта воронка — это действительно не воронка. Это рост. В природе, в общем-то, так».
Олег Лавров: «Правый буравчик и левый буравчик. Скручиваем и раскручиваем. Ну не бывает один. Что мы все время по одному пытаемся „выпить море“? Есть взрыв, а есть врыв, имплозия. Это когда мы энергию берем и как бы ее внутрь помещаем, напитываемся. Именно поэтому коллективность и важна! Одного — разорвет! Это важный момент. На него хотел тоже обратить внимание».
Павел Савченко: «И прозвучало… Я хотел еще к K2B, буквально на два слова вернуться. Нам очень нравится разъяснять. Вот Олег Лавров сказал, что, как нам показалось, K2B — более понятная формула. Да, действительно, по этому принципу строятся многие определения. Мы подумали, что на русском языке, наверное, будет правильно это определять как обслуживание бизнеса знаниями. И вот эта вот услуга, вот этот сервис, выраженный в интеллектуальных услугах, который так востребован сейчас бизнесом, и, собственно, любым делом. Ты в нем уже не можешь обойтись без интеллектуальных услуг. Этот рынок очень растет, интенсивно растет».
Валерий Платонов: «Если не ошибаюсь, с 2006 года холдинг Romir проводит исследования интеллектуальных услуг с Мариной Дорошенко, профессором МГУ. И мы понимаем, какова история интеллектуальных услуг на территории России. Мы все-таки удивительно скрытная в этом смысле профессия. Нас пробуют уже так долго изучать, но по-прежнему мы находимся где-то в тени».
Глава 7. Интеллектуальная Биржа: торговля свежим и замороженным интеллектом
— Там хорошо!
— А что я там делать буду?
— А здесь ты что делаешь?
(Алексей Балабанов. Брат-2.)
Александр Готовский: Хорошо или плохо быть неучтенной единицей, неучтенной группой или неучтенной профессией в глобальном бизнес-поле?
С одной стороны, вроде бы, это хорошо. Это мешает колесам системы втиснуть вас в неудобные и неадекватные рамки некорректно описанного профессионального стандарта.
С другой стороны, вроде бы, плохо. Это мешает потенциальному потребителю интеллектуальных услуг найти интеллектуальных исполнителей, которые бы решили его проблемы.
Валерий Платонов: «Каждый раз мы пробуем, чтобы нас не посчитали. К сожалению, это один из способов нашего выживания. Но все-таки, как говорится, на наш взгляд, накопилась определенная критичная масса, что пора, чтобы нас посчитали. И мы сегодня именно с этим пришли. Давайте немного САМИ посчитаемся и поймем, а кто мы такие и что мы тут делаем, называется, да? И хотелось бы сказать, что мы пришли не с пустыми руками. Мы не просто говорим об экосистеме, а мы уже подготовили соответствующие элементы и части этой экосистемы».
Внимание! Впервые упомянут термин «экосистема». В первоначальном смысле это — биологическая система, состоящая из сообщества живых организмов (биоценоз), среды их обитания (биотоп), системы связей, осуществляющей обмен веществ и энергии между ними. Экосистема — одно из основных понятий экологии. Классическое определение экосистемы в биологии: «Любое единство, включающее все организмы на данном участке и взаимодействующее с физической средой таким образом, что поток энергии создаёт чётко определённую трофическую структуру, видовое разнообразие и круговорот веществ (обмен веществами и энергией между биотической и абиотической частями) внутри системы, представляет собой экологическую систему, или экосистему» (Юджин Одум, 1971).
Экосистема в бизнесе — это термин, выбранный по аналогии. Автором считается Джеймс Ф. Мур, которого называют «самым невероятным экспертом по проблемам управления».
Данное им в 1993 году определение таково: «Бизнес-экосистема — это экономическое сообщество, которое состоит из совокупности взаимосвязанных организаций и физических лиц. Экономическое сообщество производит товары и услуги, ценные для потребителя, которые также являются частью экосистемы. В состав экосистемы любого предприятия также входят поставщики, ведущие производители, конкуренты и другие заинтересованные стороны. Со временем они коэволюционируют свои возможности и роли и стремятся соответствовать направлениям, установленным одной или несколькими компаниями-лидерами. Те компании, которые занимают руководящие роли, могут меняться с течением времени, но функция лидера экосистемы ценится сообществом, потому что она позволяет членам двигаться к общим видениям, чтобы выровнять свои инвестиции и найти взаимоподдерживающие роли».
А теперь о том, к чему все это в теме «Интеллектуальной биржи».
Олег Лавров: «У нас пока нет задачи делать существенно широкое продвижение, мы считаем, что пока мы внутри хорошо не договорились, пока мы внутри не отрефлексировали и не сформулировали какое-то понимание, которое хотя бы нам будет хорошо ясно, и мы его будем без запинки говорить, тогда это будет первым критерием нашего с вами объединения, взаимодействия. Потому что один из критериев профессионального сообщества кроется в том, чтобы кристаллизация понимания рынка и слов, его описывающих, была близкой в терминах, понятиях, словах и смыслах. Второе: участникам рынка нужно самим сформулировать, кто мы такие. Настаиваем на этом. Да, ни один маркетолог не может нам указать место. Потому что, мало того, что он сам в нашей среде, так он о нас мало что знает. Что делает Romir? Romir спрашивает. Это тот самый антропологический способ, который сейчас хорошо работает. Спросите нас, кто мы — мы вам расскажем. Если мы сойдемся в показаниях, это так есть. Если разойдемся — докрутим. Поэтому проявляем, закрепляем, формализуем, показываем и представляем возможность для взаимодействия. Эта возможность для взаимодействия у нас реализуется в нескольких открытых источниках. Это сайты.
Сайт «Интеллектуальной Биржи» сейчас сугубо информационный, недостаточно технологичный, потому что мы должны понять, какое количество инициаторов включается в эту деятельность, какую функцию ему отводим и коллективно формируем ТЗ на развитие. Я думаю, что в нашем внутреннем расписании у нас есть на это еще приблизительно полгода. Через полгода у нас будет уже более-менее деятельное mvp. Во всяком случае, с технологиями контрактования участников устоявшихся услуг и продуктов. Мы хотим, чтобы потом у нас возникла на втором шаге действительно биржевая деятельность. Биржевой товар отличается от небиржевого. Биржевой спрос отличается. Но вот эта цепочка и способ попадания в устойчивые товары, в устойчивые услуги — существенно важны. Все устойчивое стало несильно выгодное. Вот все новенькое должно попадать в реализацию очень и очень быстро. Скорее, это задача маркетплейса. Десять лет назад у меня была возможность познакомиться с народом из сингапурской бизнес-школы, и меня удивил их подход к неким образовательным продуктам: они их дисконтируют со временем. Ну, не все, конечно. Они сделали продукт за 100 рублей — а он через 3 года ничего не стоит. И его бесплатно отдают понятным потребителям, потому что на определенном знании сейчас можно ставить срок годности.
Когда мы говорим об экономике знаний (пускай это умничание, но считаю важным прощупать важные тонкости), наши коллеги, которые придумали эту логику, назвали экономикой знаний такую экономику, которая базируется на знаниях. Главное слово базируется, основывается, стоит… В общем, это та самая индустриальная экономика, где знания являются важным ресурсом. Шикарная мысль, не помню чья, что машина — это форма замороженного интеллекта. Причем это женская мысль. И смысл был в чем? Быстренько довести до замороженного состояния в машине человеческие знания и потом вот этим состоянием торговать и долго пользоваться. Продуктовая история и сейчас никуда не делась, существует. И вся игра строится вокруг критически важных для бизнеса знаний: как эти знания не потерять, как не потерять людей-носителей, как сделать так, чтобы с них показания снять, чтобы они остались в бизнес-процессе. И вот эта логика существует, и она хорошо работает. Прилетевшие изменения за счет новых технологий дали экспоненту спроса на новые знания. Хотя экспонента в приросте новых технологий и их влиянии почти катастрофическая, а как, собственно, изменился наш способ думать? Наши модели мышления в этой критически изменившейся среде? Мы как думали, так, собственно, и думаем, ведь так? У этой кривули есть экспоненциальные изменения? Нет! Мы сильно мышление не поменяли. Прилетела задача смотреть немножечко иначе на экономику. Эта экономика стала движимая знаниями, развиваемая, направляемая. И получается, что если знания первичны, как первичная сущность, отделяемая от человека, которая потом в экономике создает потоки, эти потоки создаются через взаимодействия в рынках.
Кто их производит и направляет? В начале нулевых был шикарный манифест наших европейских коллег, который начинался с пункта «рынки — это разговоры», причем разговоры везде: в интернете и в офлайне. Рынок интеллектуального предпринимательства — конструкция, очень сейчас нуждающаяся в порядке. Поэтому мы — как люди, которые не первый год занимаемся бизнесом — чувствуем, что если сейчас порядок не наведем, то его кто-нибудь наведет за нас. И поэтому наше бизнес-предложение вот таким образом пытаемся сформулировать. Мы используем понятие K2B, расшифровываем определенным смыслом, и это на сайте можно увидеть. Могу сказать, что это не определение, это, скорее всего, описание понятия, и их может быть больше, чем одно. Мы абсолютно отдаем себе отчет в этом. У нас достаточно большая команда. Спасибо тем коллегам, которые здесь находятся. В студии больше десяти человек, между прочим. Абсолютно все — это люди, у которых градиент интеллектуального труда выше, чем технологический. Если мы снова возьмем в пример наших коллег-европейцев, то у них есть понятие Knowledge Intensive Business Services. На русский язык не очень звучно переводится: интеллектуально насыщенная деятельность. В отношении организационной деятельности часто говорят — «знаниевоемкая», но там важное слово — service. Где у нас вот этот сервис? Его как-то не сильно наблюдаем.
Если посмотреть на все разнообразие от Академии наук до последнего умника в любой из компании, они между собой сейчас не связаны. Не знаю, удастся ли нам их всех связать в экосистему, но, во всяком случае, хотя бы нас с вами, ключевых участников рынка, это было бы сделать в добровольном порядке неплохо. Вот у Кубита есть конкурс, и я все время веселюсь по поводу его названия, но оно очень хорошо отражает суть — «Интеллектуальный капиталист». Вроде как бы интеллектуальный капиталист — ха-ха-ха. Коллеги, у нас есть компании, которые на интеллектуальных услугах оборачивают миллиарды. Они существуют. И это хорошо и доказательно.
Опять же, вопрос: нужно ли так всем? Нет! Потому что емкость рынка определяется его участниками, что немаловажно в построении экосистем. То есть участвовать можно и соглядатаем, и подсказывальщиком, и участником в проекте, и инициатором, и спонсором этой всей истории, — во всяком случае, мы сейчас разные варианты имеем в наборе.
И последнее, что бы хотел сказать, исходя из вышепредложенной логики. Мы будем предлагать некие требования, некие критерии, формировать нарратив нашего рынка. Мы эту работу начали, и кое-что есть уже на сайтах. Есть там есть манифест, драфт правил, драфт принципов. Посмотрите, пожалуйста. Они требуют коллективного разума для докрутки. Было бы неплохо по ним определиться. Если мы определимся с названием, если мы определимся с формой, если мы определимся с содержанием, то, в общем, мы решим задачу, которую сейчас все решаем по отдельности. Готовы ли мы к кооперации? Покажет вскрытие, как говорят мои друзья-патологоанатомы.
Готовы ли мы к интеграции? Тоже сказать достаточно непросто. Но в любом случае мы искренне хотим эту процедуру начать. Мы уже находимся в ней, и с большим удовольствием приглашаем вас к взаимодействию».
Глава 8. Потребность в знаниях и интеллектуальных услугах/продуктах/сервисах
Дурак не купит за деньги интеллект,
трус — отвагу,
некомпетентный — уважение.
(Айн Рэнд. Атлант расправил плечи.)
Александр Готовский: Мы снова возвращаемся к поведению потенциального потребителя интеллектуальных услуг/продуктов/сервисов. У него есть проблема. Ему нужен исполнитель, который бы решили эту проблему. Но как выбрать квалифицированных исполнителей среди невнятной каши, в которую (силой историко-экономических событий) превратился рынок интеллектуального предложения? Точнее, пока фантомный, непроявленный, несформированный рынок.
Олег Лавров: «C одной стороны заказчик активно ищет, где ему купить квалифицированный консалтинг, квалифицированные знания, квалифицированный опыт, квалифицированные практики. Как это сделать так, чтобы результат, который он получает, был хоть сколько-нибудь известен на входе. Правильно? Вот я сейчас потратил время и какое-то количество денег на то, чтобы до конца разобраться с тем, что есть договор о покупке будущей вещи.
Вот есть такая форма договора в гражданском праве. Она не очень распространена, но это наша с вами суть. Мы до конца не знаем, что получим в итоге оказываемой услуги, так как многое зависит от контекста и сотрудничества. Нужен определенный порядок согласования процесса получения неизвестного на входе результата, хеджирования рисков сторон и порядок согласования разногласий. Сейчас в нашем рынке запросы на поставку знаний и опыта бывают очень забавные. Это приблизительно, знаете, как если бы в моей первой докторской жизни ко мне приходил больной и спрашивал: «Скажите, пожалуйста, доктор, а вы мужчину 52 лет вот такого-то веса с такими-то глазами в таком-то костюме и с прочими деталями лечили? И какой у вас был результат?»
Смешно, да? В медуслугах мы до такого бреда не доходим, хотя опыт обязательно определяем и результаты внимательно изучаем, но понимаем, что здоровье больного на его стороне, доктор создает условия, а больной — основной участник реализации. Отраслевой контекст иногда доходит до смешного. Когда мы слышим заказы с точки зрения организации, то в Газпроме нужно родиться в Газпроме, чтобы оказывать им услуги. Это отличная была шутка, когда одна из моих сотрудниц на такого рода запрос пошутила: «Я в детский сад Газпрома ходила. Подходит?»
Важно, что в нашем рынке заказы есть, но они имеют набор особенностей. Есть квалифицированные люди, есть очень квалифицированные исполнители и большое количество из них — недооцененные, которые не доработали с маркетингами, не доработали с другими продвиженческими историями, но которые существенно хорошо умеют работать. Почему-то они не встроились в цепочки. Вот вторая проблема, которую я вижу в ответе на ваш вопрос. У нас сегодня нет явных и устойчивых цепочек поставки знаний и опыта в бизнес. У нас кто-то пришел, впился — и вход закрыл. Да? Вот все! Это мой клиент, не трогать! Ребят, так не работают! Во всем мире важно действовать в интересах клиента. Во всем мире моя задача — продать вас, с вашими компетенциями, которых у меня нет, чтобы получить свои агентские, — это раз. Чтобы сделать хорошо клиенту, — два. Чтобы увеличить ценность моего присутствия взаимодействий с клиентом, — три. Что же мы до сих пор никак не выйдем за рамки молчаливой конкуренции?..»
Павел Савченко: «Поднять свою репутацию за оказанные услуги».
Олег Лавров: «Да, конечно. Поэтому профразгильдяйство не приветствуется! В медицинской специальности у меня не было даже мысли, даже мысли пробовать лечить то, чего я не умею. Почему мы ведем себя в рынке поставки знаний и опыта, как будто есть всё и всегда, и у каждого, и в достаточном количестве? Люди, которые себе позволяют продавать то, чего они не умеют делать, должны остаться в стороне, в смысле: не с нами. Мы хотим взаимодействовать с теми, кто состоялся, с мастерами своего дела, которые оценены в рынке и способны сотрудничать. Их много, и это вы, конечно же.
И последнее. Есть ли сейчас запрос на качественную поставку знаний в бизнес? Мы видим, что есть. Это те проекты, которые называются инновационными. Проекты, которые создают что-то новое, что должно произвести новый эффект в деятельности, результате, отрасли, рынке. И, кстати говоря, дедушка Шумпетер (автор термина «инновация»), когда слово это придумывал, он, между прочим, изучал циклы Кондратьева, он на его работах строил свои мысли и понял, что до волны изменений что-то возникает, что-то изменяется. Мы этот факт идентифицируем как присутствие нового знания, которое потом рождает изменения. Инновационные проекты создают нечто новое — это наше с вами рабочее поле. Но, опять же, не в одного. Да, это поле коллективной деятельности, это поле поставки под задачу. То есть мы с вами, если брать метафору медицинскую, должны быть одновременно и амбулаторией, и лабораторией, и диагностическим центром, и дневным стационаром, и многопрофильной клиникой, но не очень хотелось бы быть моргом. Если моргом — то с разборами смертей, чтобы было понятно, как это выглядит, почему так случается, как не допускать фатальных ошибок. Ведь многие бизнесы сейчас требуют реанимации. А мы им компрессы предлагаем подчас! Отсюда наше желание создать с вами правильные цепочки взаимодействий и наш рынок целиком, не только отдельными сегментами. Поэтому первая большая емкость потребления наших услуг — это инновационные проекты, вторая — это проекты цифровизации.
В модели Аккоффа данные, информация, знания, опыт определяются в конкретном контексте. Это может быть проект, компания, отрасль, рынок. Модель очень классная. В ней нет ничего по отдельности. Здесь контекст как среда. Персональные данные, информация, знания, опыт, коллективные — другая история, организационные — третья, межорганизационные — четвертая. Это модель, в которой я хорошо умею ориентироваться и которую использую в работе весьма продуктивно. В ней видно, где очень хорошо работают наши цепочки поставок, — это все, что связано с оргизменениями и трансформациями. Все, что стало сложным. Сложным и непонятным изнутри контекстом бизнес-деятельности.
В связи с таким положением дел сейчас нам не нужно дорого и долго создавать новые «клиники». Мы можем выстроить устойчивые цепочки из существующих и собирать экосистему. Мы можем ее выстроить вообще с большой долей удаленной работы в онлайне, что современно, позволительно и по деньгам».
…Пауза.
Внимание! Вопрос, который напрашивается в этой точке монолога. Какие именно характеристики интеллектуального исполнителя (или, проще говоря, какие человеческие знания) сегодня являются наиболее востребованными на рынке K2B?
Олег Лавров: «Я могу сказать свое мнение. Мне кажется, по периоду сейчас очень важны метазнания, которые классифицируют ваши знания. Звучит тавтологично, но мы не знаем, что мы знаем. Когда я занимался проектами слияния или поглощения, я искал подход, как уговорить людей, которые не собираются договариваться. Слияния в нашей стране встречаются редко, чаще — поглощение; и дружеских я тоже мало видел.
А жить-то дальше надо! Ввести бизнес! Культурные различия, технологические и прочие — их нужно стыковать. А стыковать их, кроме как через людей, не больно есть варианты. А люди — это не только эмоции, не только поведение. Это — знания, опыт и практика. Если ты их не разложил, если ты их не назвал и не сделал пригодными к использованию, то это ограничение; сделал — то возможность. Я этим занимаюсь и, конечно же, «пою» про это. Если у нас нет понимания, что мы знаем, какими мы владеем данными, информацией, знаниями и опытом, если мы не упаковали и не используем, то, в общем, нам сложно. Нам сложно. Самое смешное, что мы все время пытаемся кому-то заплатить, чтобы это за нас сделали.
Когда сделали за нас, мы говорим: «Это же не то!» И продолжаем пытаться купить других, а изначально нужно сделать самим.
Народ, найдите, пожалуйста, час времени в неделю, проведите работу по упаковке для себя и своей компании. Просто разделите, что у вас за данные и какие к ним требования, что за информация и какие к ней требования, что за знания и какие там требования, какой у вас опыт и какие к нему требования. Это у вас займет в среднем месяц-полтора хорошей работы, и быстро станет понятно, где у вас дырки. Самое главное — будет понятно, что у вас всего столько много и есть такое, чего нет ни у кого больше».
Валерий Платонов: «Я позволю, Олег, добавить. Я бы так еще ответил на этот вопрос. Сегодня знания — это основание для высокой маржи на соответствующем продукте. И именно ее сейчас не хватает. Ведь именно она дает возможность для инноваций. А они дают повышенную маржу. Вот наше место на рынке — создание таких знаний. А тот, кто производит знания (оказывает услуги/консультирует и т.п.), должен понимать, что бизнесу нужно именно такое знание, которое даст эту маржу выше, чем обычно. Ты, Олег, говорил, что есть востребованность. Есть востребованность в чем? В этой новизне. Нам опять же нужна маржа. Что такое новизна в этом смысле?»
Олег Лавров: «Наша способность эту новизну продать».
Валерий Платонов: «Совершенно верно. Почему? Потому что потребитель во всех этих смыслах в какой-то степени избалован соответствующим маркетингом. Ему уже не хочется покупать что-то, что обычно называется. Ему хочется покупать что-то такое этакое (волшебная таблетка или палочка). Что это такое, пусть ему еще и объяснят».
Олег Лавров: «Мне нужно самое новое. А у кого вы это делали?»
Валерий Платонов: «Да. И это очень интересная вещь. И мы начинали с поиска этого образа — образа интеллектуального капиталиста или инженера знаний и вообще интеллектуальной деятельности. Он же у нас находится в, мягко говоря, странных категориях: ботаника, вшивая интеллигенция, «горе от ума» и тому подобное.
В одном из наших офисов висела прекрасная цитата из фильма по мотивам советской истории 60-х годов. Какой-то специалист работает в каком-то месте, хочет чему-то поучиться. Приходит к своему начальнику, вышестоящему руководителю, и говорит: «Мне надо поучиться, чтобы сделать какую-то работу». А руководитель говорит: «У нас тут предприятие. Тут некогда учиться, тут работать надо. Учиться надо было в институте».
Мы говорим о знаниях прикладного характера. Те, которые здесь и сейчас можно включить, и они должны заработать. И такие знания есть. И мы, как производители этих знаний, как производители интеллектуальных продуктов, должны думать, что то, что мы передаем, должно включаться и работать. И нет места для долгих настроек и еще чего-то, потому что мы живем в очень коротком промежутке времени. Этот промежуток времени — это период проблемы. Здесь все хотят волшебную палочку. Отсюда и анекдоты на эту тему: что-то не работает — вызывают мастера, он знает, что сделать, чтоб заработало, куда ударить по этому станку. Удар стоил рубль, а куда ударить — стоил миллион рублей.
Это знание, которое есть при ударе, и оно заработало. И здесь все правильно, но это почему-то в нашей культуре анекдот…».
Павел Савченко: «На мой взгляд, очень востребованы фундаментальные, проверенные временем знания, преломленные под сегодняшнюю ситуацию. А значит, востребованы, собственно, носители этих знаний, способные открыто и достаточно точно передать их. И отсюда вытекает, с нашей точки зрения, спрос на то, о чем сегодня мы здесь говорим. Спрос на место, на среду, обратившись в которую можно найти тех, кто эти знания способен тебе произвести, если ты молодой предприниматель. Или просто, там, развивающаяся компания, которой нужны эти знания. И тебя может найти тот, кто является этим носителем, кто, обладая вот этими избыточными компетенциями, готовым багажом и оставаясь в рынке, хорошо понимая сегодняшнюю среду, испытывает просто потребность это передать. И это одна из важнейших мотиваций. Площадка, территория, место, где эти люди встретятся».
Глава 9. Шесть шагов к интеллектуальному продукту
Меня называют коллаборационистом, как будто сотрудничать — позорно.
Я спрашиваю вас, что может быть лучше стремления к сотрудничеству?
В нашей беспрецедентной ситуации отказ от сотрудничества — это
отказ от развития, равный самоубийству.
(Председатель Брин. Half-Life 2.)
Александр Готовский: Перед тем, как продолжить, надо окунуться в историю некоторых терминов, как выше мы окунались в историю термина «бизнес-экосистема».
Теперь на очереди «маркетплейс», «B2B» и «B2C».
Маркетплейс (marketplace) — в исходном до-компьютерном смысле: это просто рыночная площадь, особое место в городе, как правило, в его центральной части, где с античных времен собиралась публика, чтобы что-то купить и/или продать. В компьютерную эру так стали называться сетевые платформы электронной коммерции, выступающие посредниками в электронной торговле. Маркетплейс предоставляет потенциальным покупателям информацию о продукте или услуге продавцов, зарегистрированных на данном маркетплейсе. Маркетплейс затем выступает в качестве посредника — оператора продажи, если потенциальный покупатель решил совершить сделку с кем-то из продавцов.
Маркетплейс отличается от биржи предельным минимумом формализации допуска к сделкам и процедуры сделок. Если биржа предполагает выставление на торги только товаров с четким описанием, соответствующим стандарту биржи, и проведение торгов в виде сессий с конкурсом потенциальных покупателей по цене, то маркетплейс не содержит такой регламентации. Продавец выставляет товар с любым описанием и ценой, а покупателем становится первый же интересант, согласившийся купить выставленный товар по заявленной цене. Классическим электронным маркетплейсом является ebay. Более специализированными маркетплейсами являются Amazon, Uber, и Airbnb.
По сложившейся практике, маркетплейсы делятся на:
— B2B-площадки (business-to-business, бизнес для бизнеса, т.е. для тех, кто покупает с предпринимательскими, коммерческими целями) и
— B2C-площадки (business-to-consumer, бизнес для конечного потребителя).
В данном случае, речь идет о новом виде маркетплейса:
— K2B-площадке (knowledge to business — «знания для бизнеса»). Экономически это можно рассматривать как крайне специфическую разновидность B2B- площадок.
Нередко маркетплейсы инициируют создание своих сообществ в социальных сетях или создают собственную социальную сеть. Возникает сетевое сообщество для знакомства и прямой сетевой связи потенциальных продавцов и покупателей. Разумеется, при этом растет вероятность сделок в обход маркетплейса (т.е. с потерей комиссионных), однако, как показывает практика, этот ущерб перекрывается резким общим ростом числа сделок.
В случае K2B, кроме сообщества в социальной сети Telegram, создается специфическая платформа https://wikik2b.ru — отраслевая энциклопедия и пункт обмена знаниями.
А теперь о том, как связаны Wiki, K2B и проект «Интеллектуальная Биржа».
Валерий Платонов: «Все это часть экосистемы «Интеллектуальной Биржи», посвященной именно проявлению нас на рынке, создания того самого маркетплейса, очищенного от избыточного маркетинга и насыщенного связями и репутацией от первого лица, от коллег по цеху. Здесь, как мы говорили, наш продукт представляется живым, в динамике. И чтобы не потерять связь между биржевым товаром и небиржевым товаром, нужна Wiki. То есть такой инструмент, который мог бы описать наш маркетплейс, с одной стороны, подходящий нам, а с другой стороны, который позволяет потребителю понять нас и наши продукты, соотнести их со своими потребностями.
Мы предлагаем на рынок K2B смотреть через призму следующих субъектов.
Первый важный субъект, естественно, — это потребители интеллектуальных услуг. Без них никуда не деться. Сколько их? Это весь бизнес, потому что мы внутри себя также покупаем интеллектуальные услуги у своих коллег. И в этом разделе мы рассчитываем собрать информацию не просто о ярких, но о любых потребителях интеллектуальных услуг.
Следующим субъектом идет производитель интеллектуальных услуг. Это теперь мы. Да, мы себя хотим там проявить. Пришло время проявиться не профессии, а по мультипрофессии! Как лица, производящие хоть и разные по содержанию, но одинаковые по форме товары — знания. Предлагаем именоваться интеллектуальными производствами. Специализированными организациями/бизнесами, где доли действительно интеллектуального труда выше доли рутинного труда. Если вы зайдете на соответствующую вкладку, то уже увидите карточки с десяток-другой прекрасных компаний. И можете посмотреть, как они о себе написали или пишут, как Wiki о них написала.
Следующий важный элемент, или субъект, Wiki — это интеллектуальные брокеры.
Да, действительно, есть такие люди или субъекты, компании. И не то, что есть, они и должны быть такие — те, кто формирует, с одной стороны, цепочки, а с другой стороны, может сторонам объяснить, как им между собой начать взаимодействовать. Это ж тоже очень важная роль — говорение сторон сделки (вспоминайте, что говорил Олег: рынки –это разговоры). Казалось бы, переводчик — давно известная профессия. Но удивительным образом в последнее время производственный переводчик (не лингвистический переводчик, а производственный переводчик) — наиболее востребованная профессия становится. Те, кто может соединить одну деятельность с другой деятельностью. И еще создать из этого что-то ценное. Мы надеемся увидеть таких интеллектуальных брокеров. И там даже кто-то уже странички завел».
Коль скоро речь зашла о бирже, надо разобраться, что торгуется на этой бирже. Или (поскольку биржа интеллектуальная) разобраться в том, что такое интеллектуальный продукт. Большинство словарей по экономике и праву ограничиваются короткой фразой: «Интеллектуальный продукт — это знания в различной форме». Достаточно авторитетная частная библиотека «Гумер» дает более развернутое определение: «В ходе НИОКР рождаются новые знания. Их часто называют «интеллектуальным продуктом» (продукцией). Этот продукт принимает самые разные формы: открытий (обычно они являются результатом фундаментальных исследований), изобретений и рационализаторских предложений, полезных моделей и промышленных образцов, сведений о технологических процессах и другой конфиденциальной деловой информации (ноу-хау), программ для ЭВМ и селекционных достижений. К интеллектуальной продукции относят и другие произведения науки, а также произведения литературы и искусства… Новые знания называются интеллектуальным продуктом, интеллектуальной собственностью.
Этот продукт приобретает самые разные формы, а его собственники получают право на использование, в силу чего они либо сами используют свой интеллектуальный продукт, либо продают его, либо сдают в аренду и т.д.».
Этого явно недостаточно для построения деятельности по производству и/или купле-продаже продукта такого рода. И потому вопрос попадает на обсуждение.
Валерий Платонов: «Интеллектуальные продукты. А что же все-таки мы производим? Есть ли те самые устойчивые интеллектуальные продукты, которые еще сложнее для того, чтобы ими торговаться на бирже? И тогда это маркетплейс. Либо есть те самые интеллектуальные продукты, которые в широком смысле слова могут стать биржевыми товарами. Это важная вещь. Наша задача — их определить, разнести. И тем самым увеличивать наш рынок, сделать его емким. Под интеллектуальными продуктами мы понимаем такие сущности, соприкосновение которых с человеком дает действительно ту самую синергию, которая позволяет находиться в состоянии „включил и заработало“, с одной стороны, а с другой, — ощутимую пользу конкретному делу или бизнесу в целом».
Олег Лавров: «В нашей с вами действительности как-то повелось, что или ничего, или больше, чем нужно. Между этими как бы полюсами в растяжке пытаемся существовать, а помочь понять, чего и сколько есть и может быть нужно «в граммах» может Wiki. Плюс — это очень важный элемент культуры взаимодействий. У нас с вами сейчас действительно культура взаимодействия разная. Мы все время идем от знакомства, рекомендации, «сарафана». И поэтому, можем знакомиться и сотрудничать, используя Wiki, где есть определенная последовательность. Я ее выписал в шесть шагов. Они неочевидны, в связи с тем, что это инструмент системы менеджмента знаний. Я себе позволю их обозначить и несколько слов сказать.
Первый шаг — идентификация. То есть вы себя идентифицируете в контексте нашего рынка. Это на вашей стороне. Вы себя причисляете к одному из пунктов меню Wiki или ко всем пунктам. Я не знаю, как вы устроены. Но, допустим, когда я заполнял наш профиль, то заполнил нескольких пунктов. Потому что я и потребитель, и производитель, и брокер. Больше, чем один вариант действий.
Второй шаг — самопрезентация, что, собственно говоря, вы понятно рассказываете о себе, и это некая проверка на вшивость, извините. Можно вообще словами описать что вы делаете? Эти слова вы писали или тебе какой-нибудь маркетинг? Какой подразумевается уровень обратной связи на написанное?
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.