Бесплатный фрагмент - Ингерда и кот

Сказала ведьмочка коту:

— Давай заварим чай?
Кот важно муркнул и кивнул:

Давай.

Случилось тут же волшебство:

И взвился, взмыл костер.

И август аромат листвой
Простер.

Сорвали мяту у реки,

Чабрец — в лесу густом.

Известно всем: чай пить вкусней
С котом.

Сидели двое у реки,

Горел огнем закат.

И каждый чувствовал, что он
Богат.

Когда в Академии раздавали фамильяров-помощников, Ингерда с нетерпением ожидала своей очереди. Молодые маги и чародейки выстроились в нервную, нетерпеливую очередь: всем было любопытно, какое животное достанется. Все семь лет учебы в Академии им твердили: фамильяры достанутся вам лишь после получения листа почета, а сила и мощь помощника будет зависеть от вашей силы и характера. Ингерда слегка улыбалась, снисходительно глядя по сторонам — уж в чем в чем, а в своей силе она ни капли не сомневалась. Посильнее некоторых будет. Ей и к экзаменам готовиться было легче, и колдовать нервы не мешали как некоторым. Девушка покосилась на высокого худого парнишку с огромными очками на носу. Даррен, как ей потом рассказывали, прямо посреди последнего экзамена хлопнулся в обморок, а магия его от переживаний была дерганная и неровная. Каким-то чудом он прошел все экзамены, и сейчас, нервно сцепив тонкие руки, стоял в очереди со всеми остальными счастливчиками. Поймав взгляд девушки, молодой маг нелепо ухмыльнулся и попытался помахать ей рукой, забыв о том, что обе кисти сцеплены в замок. Чертыхнулся, начал распутывать собственные пальцы, потерял равновесие и врезался в стоящего рядом однокурсника. Тот лениво пихнул Даррена плечом, и парнишка, так и не успев распутать собственные руки, взмахнул ими, пытаясь удержать равновесие. Очки сползли, Даррен неуклюже подхватил их, но они выскользнули и полетели на каменный пол. Ингерда, закатив глаза, чуть заметно взмахнула рукой, и очки зависли над полом, а затем послушно вернулись на нос к незадачливому волшебнику. Даррен пробормотал слова благодарности, затесался в очередь и, красный как рак, наконец всерьез занялся руками. Ингерда покачала головой. Мда… Такому только песца какого-нибудь или хорька. А можете вообще улитку выдадут?
Девушка, нетерпеливо притоптывая, перевела взгляд на очередь. Ну почему так медленно? Июнь в самом разгаре, и в коридоре Академии только что стены не плавились. Было очень жарко, но это Ингерда могла вытерпеть. Сложнее было сохранять спокойствие и ждать…
Когда девушку пригласили в учебную комнату, она кинулась почти бегом. Успев проводить взглядом многих однокурсников в сопровождении белых медведей, быков и львов, она была уже на исходе терпения. Считалось, что на одном учебном потоке животные-фамильяры не повторяются. Ингерда вся измучилась — кто достанется ей? Она, конечно, надеялась на медведя, но его отдали златоволосой Азалии. Хорошо было бы получить кого-то вроде барса или леопарда — поговаривали, что от львов попахивает. Поэтому Ингерда не завидовала Сиене, которой как раз достался лев.
Влетев в комнату и едва кивнув собравшимся там профессорам, Ингерда в нетерпении огляделась. Но никаких животных — по крайней мере крупных — там не было. Ладно, спокойно, может, его скоро приведут… Она затравленно глянула на Миноса — ее профессора, который больше всего занимался с девушкой.

— Ингерда, — обратился он к ней с улыбкой, хоть девушке и почудилась неловкость пополам с …виной?

— Да? — хрипло проговорила чародейка. Она чувствовала, как по спине стекают струйки пота.

— Знакомься! Это твой фамильяр, твой помощник в чародейских делах, твоя опора и защита, — торжественно проговорил учитель, указывая куда-то вниз. Ещё до того, как девушка увидела само животное, в мозге быстро пронеслось: раз учитель указывает вниз, значит, фамильяр маленький. А раз Ингерда его не заметила, значит, он очень маленький…
Девушка медленно, словно нехотя перевела взгляд на пол. Это что, шутка??? Кот?

— Кот? — не сдержав эмоций, рыкнула чародейка.

— Да, — кивнул Минос, — чудесные животные, верные, умные…

— Кооот? — почти взревела девушка.

— Ну-ка, — с раздражением заметила одна из профессоров, — держите себя в руках. Вы, кажется, перепутали Академию с лавкой чудес. Вы здесь не заказываете, вы получаете по заслугам. Ингерда в бешенстве глянула на кота, а затем на Миноса. Кот сидел, прижав уши, и жалобно глядя на магов. Хвост был поджат, лапки мелко дрожали. Ингерда краем сознания отметила, что шерсть у кота дымчато-серая с небольшими белыми вкраплениями. Она была грязной и свалявшейся, что ещё больше подстегнуло гнев чародейки.

— Ингерда, — Минос пытался говорить твердо, но было видно, что он ждал такой реакции от ученицы и теперь ему неловко, — ты великолепная чародейка, но и у тебя есть свои слабости. Ты не ладишь с людьми, — пояснил он, когда девушка подняла брови. Она даже не могла представить, как сейчас выглядит ее лицо — гнев, удивление, разочарование сковали мышцы, и, возможно, превратили лицо в маску. Кроме того, от духоты и кучи эмоций кожа буквально горела.

— Магия должна помогать, — важно изрёк толстенький профессор. Его звали Сильванием, а ученики прозвали сливой — за массивный, вечно синеватый нос. — А как помогать, если людей не считаешь за… за людей.

— Коты — удивительные животные, они нравятся почти всем, — продолжил Минос, словно его и не перебивали, — это твой истинный помощник. Ну а силу твою умножать и не нужно. Ингерда пылала изнутри. Ей казалось странным, что огонь ее гнева не причиняет вреда окружающим. Она пыталась успокоиться, но не могла ни глубоко дышать, ни кивнуть, ни адекватно отреагировать. Перед глазами все плыло. Минос, видя состояние ученицы, открыл было рот, но его опередила строгая профессор:

— Идите-идите, что вы застыли. Фамильяра получили — ступайте. Вы тут не одна. Девушка ухватилась за этот приказ, резко развернулась на каблуках и вылетела из комнаты, даже не взглянув на несчастного фамильяра.
***
Ингерда, сердито поглядывая по сторонам, пила шоколад с пряностями. Передвижная лавчонка стояла прямо около Академии — мадам Гри, которая продавала шоколад, прекрасно понимала, где можно заработать побольше. Студенты заливали в себя шоколад литрами, играясь со специями и добавками. Сейчас вокруг лавки было пусто — только Ингерда, как сердитый воробей, нахохлившись, стояла с глиняной кружкой в руках. Остальным было не до этого — студенты, увлечённые полученными фамильярами, разбегались кто куда.

— Ну а ты что сердишься? — насмешливо протянула мадам Гри, глядя на Ингерду. — Никак определили работать не туда, куда хотела?
Ингерда раздражённо вздохнула. Черт! Про распределение она и забыла — ей должны были дать адрес места, где она будет работать в ближайшие шесть месяцев. Состояние, только устаканившееся, вновь стремительно портилось.

— А она расстроена, что получила столь никчемного помощника, — промурлыкал кто-то сверху, и мадам Гри вместе с чародейкой задрали головы. На крыше лавчонки сидел фамильяр Ингерды. Он чуть наклонил голову, умильно двигая ушками.

— Оооой, котик, — расплылась в улыбке торговка шоколадом, — иди сюда, мой хороший. Кот аккуратно спустился с крыши, уселся на землю перед мадам Гри и доверчиво глянул на нее большими глазами. Мадам Гри запричитала и кинулась искать в лавке что-то съедобное для кота.
Тот, тем временем, деловито лизнув грязную лапу, протянул:

— Ну и чего ты психанула, скажи на милость?
От смены интонации Ингерда опешила: кот вдруг перестал быть милым, пушистым и испуганным созданием. Во взгляде появилась насмешка, а в движениях — ленивая уверенность. О, да он не так прост…

— Выше нос, ведьмочка, ну кот и кот. Подумай лучше о том, каково держать носорога дома. А павлин? Туп как пробка, да ещё и поет отвратно — наслушался, пока ждал распределения. Ингерда не успела ничего ответить, так как показалась мадам Гри, откопавшая немного рыбных засушенных голов и пиалку молока. Кот в мгновение ока сменил образ, и мягко, нерешительно подошёл к угощению, которое заботливая торговка поставила перед ним.

— Кушай-кушай, малыш, — пропела она, — как тебя зовут-то?
Кот, деликатно лакая молоко, бросил обезоруживающей взгляд на мадам Гри и сказал:

— Месье Баттон.

— Месье, — засмеялась женщина, хлопая в ладоши, — ну до чего мило!
Она аккуратно погладила фамильяра между ушей, а тот в благодарность начал урчать. Ингерда смотрела на все это действо, застыв с кружкой в руках, и не зная, как реагировать. Наконец мадам Гри отвлёк покупатель, и кот, нырнув головой прямо в пиалу с молоком, выхлебал его в два счета.

— Батон, значит, — протянула наконец Ингерда.

— С двумя «т», — икнув, заметил фамильяр, — и Месье.

— Ага, как же, я вижу.
Кот взмахнул лапой — дескать, да как хочешь — и принялся умываться.

— Знаешь что, месье, — протянула Ингерда, — надо тебя для начала помыть. А там уж разберемся что к чему. А то ты выглядишь так, словно я тебя только что с помойки подобрала.

— Ээ, нет, — фамильяр, кажется, впервые напрягся, — давай без воды. Мы, коты, этого не признаем! Мы умывается сами! И весьма успешно.

— Возможно, но что-то в этот раз пошло не так, — покачала головой чародейка, оглядывая скатавшуюся шерсть месье Баттона. — Я с грязным фамильяром работать не буду. Доедай свое рыбное угощение — и за мной. Покажу, где мы будем жить.
***
Через пару дней чародейка поняла, что назначение ее помощником кота было меньшим из зол. Минос, очевидно идя на поводу у остальных профессоров, определил ее работать в отдел скорой магической помощи. Известная сточная канава, куда поступали люди с жалобами по поводу боли в сломанной ноге, печалями от ненайденного жизненного смысла и выросшими свиными ушами в результате случайного волшебства. Ингерда отработала первый день, находясь в таком бешенстве, что даже самые буйные посетители не смели сказать ей и слова. Кот молча сидел на грязном подоконнике, то засыпая на солнце, то умываясь, то лениво поигрывая залетевший мухой. Его работы тут не требовалось — фамильяры были призваны увеличивать силу чародеев, но Ингерда, конечно же, справлялась сама, тем более, что большая часть пациентов вообще приходила просто поговорить и пожаловаться. На третий день волшебница была на грани срыва: ей никогда не нравились люди, у нее и друзей то было — по пальцам пересчитать. И те по переписке. Выносить постоянное присутствие других само по себе было для нее испытанием, а уж выслушивать, сочувствовать, нянчиться — нет уж, увольте.
На третий день после перерыва волшебница сидела на ветхой табуретке, уставившись в одну точку. Она так сильно сжала губы, что они побелели. Баттон, глядя на хозяйку подумал, что если она хоть немного ослабит контроль — с этих губ сорвутся такие слова, что всем — и пациентам, и врачевателями — будет что послушать и чему поучиться. Загвоздка была в том, что нельзя было психануть и бросить: полгода все выпускники Академии обязаны были отработать на месте назначения свои обязательные часы. Иначе обучение считалось незаконченным, а следовательно — такому чародею нельзя было практиковать магию, за это полагался арест. Ингерда в тюрьму не хотела, но представляя себе, что таких дней на ближайшие полгода будет море, хотела кричать и кидаться огненными шагами во все стороны. Баттон сегодня не спал, сидя на подоконнике как изящная мохнатая статуя. Он не сводил глаз с каждого из пациентов, только периодически глядел на хозяйку.