Бесплатный фрагмент - Иероглиф слова «Счастье»

Я сам не знаю

Зашел я в парк и онемел

От сотен елочных улыбок,

И от того, что ниц присел

Фонарь под блеском тонких липок.

Под каждый шаг скрипит слегка

Тропы отзывчивая флейта,

И тянет ивы мне рука

Листками вытканную ленту.

Ручей волнуется, звенит,

Блестит улыбкой белозубой,

А над ручьем мосток висит,

Двух берегов сближая губы.

Клубясь комками, невпопад,

Туман неспешно нарастает,

И он мне тоже очень рад,

А почему — я сам не знаю.

Алый след от губной помады

Зимний день стал у нас коротким,

Три часа, а уже темнеет.

Ветер снег выбивает плеткой

Из замерзших седых растений.

Запыхтел во дворе прохладном

Жигуленок с наклейкой «Лада».

В глубине полосы заката

След алеет губной помады.

Ну, а где-то, на дальнем юге,

Несомненно, и день длиннее.

И без воя настырной вьюги

Там, на юге, сейчас теплее.

Ходят люди вдоль кромки моря,

Ходят в сланцах, а не в ботинках.

К ним с тяжелой волны прибоя

Водяные летят пылинки.

Там жара, а у нас морозы.

Там муссоны, у нас метели.

Там грохочут под молнии грозы,

А у нас спят под снегом ели.

Юг и север — погода контрастна.

Но и общее видится все же —

Тут и там, если день прекрасный,

Будет вечер прекрасным тоже.

И на юге далеком скоро

Тоже будет черта заката

Опьянять, улыбаясь, взоры

Алым следом губной помады.

Чемоданное настроение

Утром из шкафа голодный, худой,

Чуточку старый, немножечко злой

Вылез и сел не спеша на диван

Год пролежавший в пыли чемодан.

Ручкой пластмассовой хрипло кивнул,

Молнией скрипнул и громко зевнул.

Есть он хотел. В чемоданову пасть

Начал я пищу различную класть.

Сунул я шорты, носки и футболки,

Сунул с таблетками маленький сверток,

Плавки и сланцы, и щётку зубную,

Книжку потертую, но дорогую.

Много ещё я скормил чемодану

Всякой еды, чемоданом желанной.

Стал он холёный, упитанно гладкий,

С щёчек ушли недовольные складки.

Спать скоро лягу, и утром туманным

Выйду на улицу я с чемоданом —

Он согласился поехать со мною

В отпуск, на южное жаркое море!

***

С тобой под вечер шалаш-палатку

Поставим рядом с морской чертой.

Я знаю место. Там камни гладки.

Там дышит пеной густой прибой.

Там звёзды-чайки в ночном полёте

С вершин стремятся слететь в волну.

Там лунный невод сквозь воды бродит

И сонно ищет в них тишину.

Там на рассвете, у горизонта,

Вскипает море само собой.

И с моря в небо уходит солнце,

Лучей рождая слепящий рой.

У кромки водной шалаш-палатку

Под вечер вместе мы развернем,

И там, на камнях от пены гладких,

Всё, в чём нуждались с тобой, найдём.

На лавке в парке

На лавке в парке сидела пара.

Им хорошо!

Луна огромным, далеким шаром

Жгла серебро.

В краю цикадном, в тени акаций,

В полночный мрак

И обниматься, и целоваться

Им сладко так.

И я когда-то на этой лавке

Сидел с тобой.

И восхищались мы тоже жарко

Хмельной луной…

Антарктида

На южной окраине шара земного

Имеется место покоя сплошного.

Там холодно, да, и колючие льдины.

В сугробах вдоль берега мерзнут пингвины.

Суровое место, без леса и пастбищ,

Без скверов зеленых и бабочек даже.

Там лежа в шезлонге загар не поймаешь,

Бруснику с грибами не насобираешь.

Там пусто… поэтому очень просторно!

И снег, как в Сибири, искрится задорно.

Там день растянутся на месяцы может,

И ночь тоже длительно звезды ворошит.

На глобусе — копии тела земного —

Не сыщешь нигде больше место такого.

Пускай без палящего, жаркого зноя,

Но все-таки очень сплошного покоя!

***

Не считай ты меня несерьезным.

Ну подумаешь, рухнул в сугроб.

Но зато в полдень выглядел звезды

И кометы дрейфующей боб.

Я заранее знал, что промажу,

Запуская в тебя снежный ком.

Не попал ведь? Не надо так сразу

Называть меня вслух дураком.

Не такой я, но здесь, на морозе,

В день, что выдался столь удалым,

Невозможно быть очень серьезным

И на глупые мысли скупым.

И затеи мои нестабильны

Столь активно, что сам стал не свой,

От того, что люблю тебя сильно,

От того, что сейчас я с тобой.

Морозная бессонница

Тяжела́ сегодня на подъем луна.

В синеве морозной, грузная она

Выползла на крышу, придавив чуток

Животом огромным шифера кусок.

Холодает так, что воздух загустел,

Убелив березкам ветки между дел.

Ночь ползет, и стынет молча тишина.

Вверх ушла сквозь иней с шифера луна.

И ее далекий неспешащий ком

Смотрит сквозь окошко на меня блином.

Ну, и как смогу я под ее теплом

Позабыться долгим безмятежным сном?

***

Почему по просторной степи

Я иду на ветру индевея?

Потому что изъял из груди

Свое сердце и выдал тебе я.

Пальцы стынут, мороз по пути

Пробирается в тело сквозь кожу.

Есть одна, кто способна спасти —

Только ты меня выручить сможешь.

Поспеши тоже сердце отдать

Ты свое мне на вечные веки.

С ним смогу непременно я стать

Теплокровным опять человеком.

А иначе себе я найду

Леденящую смерть — да и только.

Тихо рухну. И с глаз пропаду

Под покровом из снежных осколков.

Пиши!

В неделе пять рабочих дней,

Что по себе не так уж мало.

Хочу, чтоб ты рукой своей

Мне в буднях длительных писала.

Ведь есть обед и есть на чай

Хотя бы пара перерывов —

Пиши, пиши мне, — выручай! —

О чем угодно, хоть о сливах.

Немного слов, немного строк —

Мне моментально станет легче.

Я их как сладкий съем пирог

И обязательно отвечу!

В неделе пять рабочих дней,

Пять сроков долгих и тревожных.

Я жду! Я жду! Пиши скорей!

И лучше чаще, если можно.

***

Вечер. Подморозило

Все, что днем растаяло.

Что ж ты меня бросила,

Одного оставила?

Я стою, мне холодно,

Стужа пробирает.

Снег в ледышку сколотый

Оловом блистает.

Завтра несомненно мы

Здесь же повстречаемся

И по снегу тленному

Вместе прогуляемся.

И от ласки голоса

Милого, родного,

Все, что подморозило

Таять будет снова.

***

День морозом острым жарит,

Пар дыханьем так и шпарит!

Снег рассыпчатый хрусти́тся,

К теплотрассам жмутся птицы.

Ходят люди — не стои́тся,

Пальцы стынут, рдеют лица,

Ни ушей, ни шей не видно

Из-под шубок монолитных.

В бирюзе сияя ясной

Солнце слепит взор алмазно.

И воздушно-лебединый

Всюду липнет свежий иней!

Долго город холод зимний

Звал с небес к себе в низину,

Да так лихо потрудился,

Что аж взял и заискрился!

***

Стало резким все и четким,

Исцелен уставший глаз.

Мне желается в охотку

Обнимать людей сейчас!

Сердце гулко торжествует,

Наслаждается собой.

Тень в сугробе столб рисует

Васильковой полосой.

Воробьи кругом щебечут,

Из ноздрей клубится дым.

Все, что было столь далече,

Стало близким и родным!

Что случилось — я не знаю! —

Просто иней бархатист,

Просто солнцем день пленяет,

Словно песней гитарист!

***

Я жду весеннюю грозу,

Как воробьи кусочки хлеба.

Хочу почувствовать слезу

Электризованного неба.

Хочу активных перемен

От импульсивных потрясений —

Упавший ниц, вставай с колен,

Без раболепственных сомнений!

Сверкнет огонь, ударит гром

По наковальне сталью хлестко!

И унесутся прочь, бегом,

Зимы недавней отголоски.

С грозой надежная весна

В дома войдет бесповоротно.

И пробужденный ото сна

Легко задышит, и свободно!

Толкатель прогресса

Ошибка! Не вечность прошла, а минута.

Здоровье искал, а явилась простуда.

Я думал оскал, оказалась улыбка.

И слухи внушенные — тоже ошибка!

Казалось, что злость — оказалось, что радость.

Решил, будет вкусно. Куснул, понял — гадость.

Налево свернул вместо правой дороги.

Стремился к дворцу, а подкрался к берлоге.

Отрезок чертил, получилось коряво.

Варил эликсир, а сварилась отрава.

Горшочек с подсохшей землей стало жалко,

А утром над ним распустилась фиалка!

Ошибки повсюду… Но вдуматься если,

Они и толкатель земного прогресса.

И тот, кто ошибки свои понимает,

Тот много в жизни достичь успевает!

Зависимость

Кто-то зависим от неба,

Кто-то зависим от хлеба,

Кто-то — от свежего мяса,

Кто-то — от нефти и газа.

Кто-то подсел на акции,

Кто-то — на фальсификации,

Кто-то — на яркие фантики,

Кто-то — на тайны галактики.

Кто-то зависим от сказок,

Кто-то — от масляных красок,

Кто-то — от танцев с экспрессией.

А я же — от мира поэзии!

Мир этот ярок и звонок,

Мир этот скромен и тонок,

В нем совмещается светлое небо

С корочкой белого свежего хлеба!

Пакт

Как по маслу скользят слова,

За строкою строка несется.

Два часа — и уже глава,

Через день — том второй начнется.

Заключили мозги мои

Пакт с душою о «дружбе вечной» —

От того-то слова легки

И на лист так спешат беспечно.

А пока этот мир живой

Надо пользоваться удачей —

Завершать два часа главой,

Через день, чтоб том два был начат.

Как бы не был бы крепок мир,

Но разрушится он войною.

И не могут всегда мозги

Со своею дружить душою.

И упрутся в забор слова,

Не осилив пространства малость.

И не выскажет суть глава,

Потому что перо сломалось.

***

Набор огромный ты знаешь слов

И кучу формул умеешь вспомнить.

Но разум в недрах твоих мозгов

Совсем Создатель забыл оформить.

Сияешь медным, широким лбом

И осознать им совсем не хочешь,

Что жизнь не «красный» тебе диплом

И не цепочка учебных строчек.

Людей попроще гнобить мастак,

И дураками ты их считаешь.

Но дело в том, что ты сам дурак,

Но только это не понимаешь.

Не лез бы в ток ты житейским судьб

Знакомым с детства законом Ома.

Еще добавлю, не обессудь,

Что лучше чаще сидел бы дома.

И так немало ты натворил

Под идеальный поток из формул.

И так немало идей убил,

И дел в расчетах своих угробил.

***

Чайник, утюг, плита,

Тостер, микроволновка,

Печка, сковорода,

Бойлер, свеча, духовка.

Много ль они тепла

Могут нести с уютом,

Если судьба нашла

В жизни себе простуду?

Холод в груди засел,

Снег припорошил мысли —

Кто б теперь их ни грел,

В этом не будет смысла.

Чайник давно испит,

Тихо погасла свечка,

Тостер об стол разбит,

Треснула в прошлом печка.

Закалка

Я тебе не свинца кусок,

Чтобы мяться подобно глине.

И меня не свернуть в кольцо,

Как податливый алюминий.

Я не гру́да сырой руды

И давно уже не болванка,

Обработан резцом судьбы

И закован в горниле жарком.

Ты и думать совсем не смей

Планомерно, и днем, и ночью,

И настырно рукой своей

Подвергать меня переточке.

Брось напильники и наждак,

Не поддамся твоей обработке.

А иначе совсем никак

Не ужиться в одной нам лодке.

А иначе, ну хоть на дно,

Но уйду, глаз немного щуря.

Будет больно слегка, зато

Облик свой сохранить смогу я.

***

Ой, держите меня ввосьмером!

Семерых на удержку не хватит.

А иначе я преданным псом

Ткнусь в ее разноцветное платье.

А иначе возьму и совсем

Рассвирепствуюсь к ней прижимаясь.

Любопытственно станется всем,

Кто же это сидит там такая.

На земле этой очень впервой

Мне в нее приключилось влюбиться…

А потом огневою водой

Захотелось жестоко напиться.

А потом… А, что было потом?

А потом были долгие сутки,

Солнце в них проползало комком,

Заменяясь луной неуютной.

Но мечтал, иногда, я тайком,

Вновь в своем ее выявить взгляде…

Ой, держите меня ввосьмером!

Семерых на удержку не хватит.

Если б не увиделись с тобой

Если б не увиделись с тобой,

Ты бы так, мечта, не горевала.

И во взгляд сияющий бы твой

Ни за что тоска бы не попала.

А еще в грустинках твоих глаз

Вижу и торжественность от встречи…

Если б не увиделись сейчас,

То и позабылся б этот вечер.

Ты сидишь, пытаясь не гореть,

Не дрожать, желаньем выдаваясь.

Да я стараюсь не посметь

Вспомнить, как с тобою обнимаюсь.

Ты сидишь, пытаясь быть другой,

Незнакомой, чуждой и далекой…

Если б не увиделись с тобой,

Это было очень бы жестоко.

По привычкам…

По привычкам, несомненно,

На земле удобно жить.

Ждать привычней перемены,

Чем их в жизни воплотить.

Павлов выдумал собаку

С выделяемой слюной —

Над судьбой нам легче плакать,

Чем заведовать судьбой.

Но зато всё постоянно,

Думать некогда, зачем

Просыпаясь утром ранним

Регулярных ждем проблем.

По командам, рефлексивно,

Как-то проще жить теперь.

Без побед пусть. Пусть пассивно.

Но зато и без потерь.

***

Кровь потекла из надбровья.

Где же так зацепился,

Где же так приложился

В этой дороге лбом я?

Вроде, шагаю верно,

Не мотыляясь тряпкой.

Но, почему так зябко?

И почему так скверно?

В душу вошли сомненья.

Может, не той дорогой

Топаю я и долго

Свет закрываю тенью.

Путь замутнился дальше

Старой, подгнившей гатью.

С гати могу упасть я.

Но ведь не отступать же?

Должен ведь дошагать я,

Раз в путь решил пуститься —

Только б не заблудиться,

Только б не затеряться…

***

Я еще не надышался, не вели мне уходить,

Перестань ты об уходе постоянно говорить.

Я еще не насмотрелся, не скрывай свои глаза,

Как бы ты б не намекала, в них не прячется гроза.

Не наслушался твой голос, не дощупал пальцы рук,

Не дочувствовал сердечный столь упругий громкий

                                                                             стук!

Обещаю, я исчезну. Обещаю, я уйду.

Не накликаю ни горя, ни проказницу беду.

Только прежде, чем я скроюсь за замком твоим

                                                                    дверным,

Ты мечтам хоть на мгновенье дай исполнится моим!