Бесплатный фрагмент - И Куба здесь совсем ни при чём, хотя...

«Путешествуй только с теми, кого любишь»

Э. Хемингуэй

Все действующие лица, события и прочее, за исключением географических названий, являются вымышленными. Автор просит не ассоциировать персонажей и повествование этой книги с реальными людьми. Все совпадения случайны.

От автора:

Эту книгу я себе сразу засчитал за две: за первую и за последнюю. Я начал писать от делать нечего, а закончил потому, что все-таки надо было дописать. Все, что я могу сказать по этому поводу это то, что писательство — это адский труд. Если кто-то думает заняться этим ремеслом, подумайте еще раз. Лишним не будет, точно.

Большое спасибо всем, кто, прочитав начало, время от времени спрашивал меня про всю книгу целиком. Может быть из-за Вас я и дописал ее до конца.

Надеюсь, что книжка будет кому-нибудь интересна. И спасибо всем людям, которые мне помогали.

D.M.

Часть первая. Начало

Глава 1. О главном герое

— Ты приедешь? — спросил голос в телефонной трубке.

— Не знаю. Как проснусь — звякну.

— А чего звонить-то? Проснешься и приезжай.

— Ладно… Но все равно позвоню. На всякий случай…

Попытка отказаться была довольно жалкой. Это понимали владельцы обоих телефонов. Но один добивался, чтобы на планируемом его женой сборище было с кем поговорить, второму очень не хотелось срываться из такой для него желанной постели, хотелось остаться в ней подольше. Во– первых, в постели он был не один, а с очень привлекательной девушкой, а во– вторых, удобного случая провести целый день с этой красавицей могло бы больше не представиться. Слишком уж долго он этого добивался. Девушка ему очень нравилась.

«Новогодняя ночь оставляет двери открытыми, остается лишь войти», — подумал второй.

— Договорились. Буду ждать.

Второй отключил телефон, бросил его на диван. И огляделся вокруг, как будто находился в квартире в первый раз. Квартиру он купил давно, но отделку оставлял на потом, тратился на материалы и работу по мере образования лишних денег.

Потребности холостяка около тридцати зависят от самого холостяка и от его доходов. Один живет от жалования до жалования, пытаясь собрать деньги на покупку, в общем-то, ненужной ему вещи. Другой живет от пуза сразу после получения зарплаты, а потом кладет зубы на полку. Наш холостяк был, по общим меркам, довольно обеспеченным человеком и расходовал деньги, исходя из собственного настроения и желаний. Желания были разнообразными, но простыми, поэтому деньги у хозяина дома все же водились. Про многих говорят — живет одним днем, к этому ближе всего подходило — жизнь на полтора дня.

Холостяк прошелся по гостиной. Комната была просторная, но в ней находился только диван. В мебельном магазине он казался необъятным, а в четырех стенах комнаты ужался. На стене висел огромный телевизор, купленный по случаю с большой скидкой. В этой части квартиры мебели больше не было. Была еще спальня с широченной кроватью, на которой был остановлен выбор только с одной целью — производить неизгладимое впечатление на женщин, попавших в жилище холостяка. С одной стороны, кровать должна была подчеркнуть недюжинные способности холостяка в постельно-половой сфере, с другой — сразу же дать понять, что такая кровать предназначена не для семейной идиллии и затащить под венец ее владельца попросту невозможно.

Был еще кабинет, где стоял компьютерный стол с ноутбуком и колонками и средних размеров шкаф с дисками, книгами и прочим хламом.

Владельцем квартиры являлся мужчина 30 лет от роду, ни разу не женатый, что, впрочем, ему никак не мешало. Мало того, по мере взросления женщин становилось все больше, их разнообразие порой удивляло. Раньше, когда ему только исполнилось двадцать, объектом его интересов являлись однокурсницы и девушки примерно его возраста, которые встречались ему в общественном транспорте, на улице. Везде. А к тридцати годам, когда все его друзья переженились и на их свадьбах, где он неизменно становился свидетелем. Поскольку он не был связан хоть сколько-нибудь длительными отношениями, он получил еще один способ знакомства с девушками, благодатный источник в лицах жен своих друзей. Не то, чтобы он наставлял рога своим друзьям! Нет-нет, ни в коем случае! Жены друзей были для него священны, а дружба превыше всего. Но жены друзей, видя на горизонте неокольцованного, обеспеченного, а главное, потрясающе привлекательного представителя мужского пола, всеми силами пытались исправить его холостое положение, подсовывая под всякими надуманными причинами для знакомства подруг и сестер. Он благосклонно принимал эти неуклюжие попытки его женить, и за непродолжительное время «познакомился» со всем окружением жен своих друзей. При этом он умудрялся даже после окончания «знакомств» сохранить дружеские отношения со всеми потенциальными невестами, что в случае периодов «безрыбья» было очень кстати. Этот источник поил его свежей водой довольно долго, поскольку друзья женились последовательно, и к моменту, когда ручеек от очередной жены иссякал, появлялась новая жена очередного друга, и вместе с ней еще один ручеек. Хотя надо отдать ему должное, он никогда не оставлял свободный поиск. В общем, его записная книжка всегда была полна телефонами тех, кто бы мог помочь скоротать короткую летнюю или длинную зимнюю ночь.

Он умел ладить с женщинами, и вообще умел казаться милым в обществе. У него был хорошо подвешен язык, он мог непринужденно вести беседу практически на любую тему, благо, темы были одни и те же. Бывало, очередная потенциальная невеста на очередной вечеринке, зная, что он незадолго до этой самой вечеринки переспал с ее подругой, явно питала к нему плохо скрываемую вражду, а он забавлялся тем, что доводил девушку чуть ли не до слез придирками и остротами, а потом резко менял отношение и утешал ее. В итоге все заканчивалось одинаково — постелью. Но, в основном, женщина, встретив его, уже через десять минут испытывала к нему расположение, а к концу вечера что-то близкое к привязанности, если не влюбленности. Постоянное общение с противоположным полом тренировало его навыки, и к тридцати годам он достиг пика мастерства. Бывали, конечно, и осечки. Но он относился к этому философски, не делая из них трагедий.

Он никогда не дарил цветы и подарки своим подругам, и это, тем не менее, каким-то образом не являлось недостатком в глазах дам. Он был не скуп, даже щедр, но считал, что баловать женщин нельзя. При этом женщины воспринимали его поведение как проявление некой брутальности, и это им очень нравилось.

Он прошелся по гостиной, глядя под ноги. Начинался неприятный период — расставание с подружкой, которая сейчас нежно посапывала в его кровати. Процедура расставания была отработана до мельчайших деталей и не доставляла ему беспокойства, но все же была неприятной. Он поморщился и направился в спальню.

В спальне был полумрак. Шторы он задернул еще накануне, зная, что новогоднее утро может разбудить его раньше, чем надо. «Ну, что ж!, — подумал он. — Правило первое: нет ничего хуже невыспавшейся женщины». И нырнул под одеяло. Потому что сразу после этого, перед тем, как заснуть, он решил, что хуже невыспавшейся женщины может быть только невыспавшийся мужчина.

Глава 2. Новогоднее утро

Он проснулся из-за маленького лучика солнца, который каким– то невероятным образом прорвался между плотно сдвинутых штор. Не открывая глаза, он аккуратно, стараясь ничего не задеть, глубоко вздохнув, потянулся всем телом со всей мощью, на которую был способен. Где– то хрустнуло и стало хорошо. Он оттянул краешек одеяла вверх и открыл глаза. Вид его порадовал. Девушка лежала на боку, спиной к нему. Кожа казалась бархатистой, а от изгибов линий ее тела невозможно было оторвать глаз. «Красиво! — подумал он и придвинулся к ней. — Нет ничего хуже женщины, которая просыпается сама по себе!» И приложил ладонь к ее животу.

Через полчаса, когда они отдышались, он первым пошел в ванную принять душ. Вода взбодрила его окончательно и он, надев халат, направился на кухню, чтобы приготовить завтрак. Жаря яичницу, он услышал, как она зашла в ванную и включила воду. Он знал, что через пару минут он обязательно откроет дверь ванной, чтобы увидеть, как она смывает с себя остатки пены. Эти сцены, когда девушки принимали утренний душ в его ванной, ему нравились, и он никогда не упускал возможности посмотреть, приводя их в смущение. После этого он входил и нежно целовал их в мокрые губы, растворяя этим остатки смущения и стыда.

Позавтракав холостяцким завтраком: яичница с ветчиной, апельсиновый сок и кофе, он сообщил, что ему надо заехать к родителям — поздравить с Новым годом! Он подумал, что это будет воспринято девушкой нормально и будет прекрасным поводом от нее избавиться. Во-первых, после первой ночи никто из мужчин не знакомит девушку с родителями, во-вторых, поход к родителям — всегда дело длинное, а, соответственно, ждать его в машине пару часов или дома до вечера она точно не будет. Ну, и в-третьих, он едет к родителям в первый день нового года, что характеризует его как человека, который уважает семейные ценности. Классный парень, да и только!

Объяснение сработало и уже через час, не заезжая к родителям, он ехал за город, на дачу звонившего утром друга. Конечно, он забыл позвонить, как обещал.

Глава 3. Первое января

Даже таксисты не выезжают первого января на работу. У них, у таксистов, свой таксистский Новый год. Они славно потрудились в новогоднюю ночь, развозя пьяную публику, где-то завидуя, где-то соучаствуя, где-то переживая. Но у всех таксистов в новогоднюю ночь одно и то же настроение — предпразднично-раздражительное. «Все люди, как люди, только у меня работа — говно. Я должен работать в эту ночь, когда люди уже приняли по стакану, поют песни, танцуют, веселятся. А у меня из всех развлечений только диск в магнитоле с «Но-о-о-овы-ы-й год к нам мчится…». Да и то напополам с клиентами. Ну, ничего, сегодня покатаюсь, срублю бабла, и завтра оторвусь…». До обеда он спит, не потревоженный женой и детьми. Конечно, кормилец спит, всю ночь работал, теперь на все праздники денег хватит. После этого встает и с раздражением ждет вечера. Жена уже готова, стол накрыт, поллитровочка со слезой на столе. Телевизор надоел еще вчера этими новогодними помоями на всех каналах, сделанными, как под копирку, но все равно работает, так, для фона. И понеслось…

Он ехал по заснеженной дороге. Как обычно, все коммунальные, дорожные и прочие службы, в отличие от таксистов, начали праздновать Новый год, начиная с католического Рождества. Поэтому дорога напоминала еще в детстве виденное автородео на льду, где каскадеры ездили с заносами, вертелись на своих машинах и мотоциклах. На выезде из города его остановили гаишники, долго принюхивались. После предъявления заламинированной бумажки, гласящей, что предъявитель сего документа является членом Общественного Совета ГИБДД — подарка одного из друзей, гаишник вздохнул, вернул документы и пожелал счастливого пути. Дорога была покрыта слоем кое-где примятого снега, который шел в новогоднюю ночь.

Кстати, новогодняя ночь была удивительной. Большими хлопьями снег вальяжно спускался и обосновывался на плечах, шапках, носах гуляющей публики. Был стопроцентный штиль, и в свете уличных фонарей снег сопровождал людей. Было действительно красиво и необыкновенно романтично. Он тогда еще подумал, что снег — молодец, и сделал за него половину работы по соблазнению девушки. Вера… Он снова вспомнил изгибы ее тела под одеялом и улыбнулся. Ночь прошла отлично…

Они ушли из ресторана, где встречали Новый год с его друзьями, как только возникла подходящая пауза, и народ начал уставать. Пил он немного, в его планах не было алкоголя, в его планах была девушка. Друзья глазами и еле заметными кивками одобрили его выбор. Их жены как женщины приличные легко приняли девушку в свой новогодний круг общения из-за хорошего отношению к нему. Традиционных вопросов, типа, где познакомились, как долго встречаетесь и прочее, не было, новогодняя ночь к этим разговорам не располагает. Когда они вышли, снег уже шел. Она подставила ладони, пытаясь его поймать. Несколько снежинок опустились на ее варежки, она сдула их и улыбнулась. Эта улыбка была такой искренней! Несколько секунд он любовался ею, и ощущение того, что эта красавица скоро будет принадлежать ему, заставило сердце биться чаще.

Они не взяли такси, которых около ресторана было множество. Он жил недалеко, и очень хотелось прогуляться по свежему воздуху после прокуренного ресторана. По дороге они разговаривали тихо и медленно, фразы произносились редко и были очень короткими. Настроение у обоих было романтичным.

Он снова улыбнулся, достал и закурил сигарету, приоткрыв окно водительской двери. Он сворачивал с основной дороги. Далее был сложный участок, он проходил по лесу и был таким узким, что летом там с трудом разъезжались две машины. Зимой еще часть дороги съедали сугробы, так что встречный автомобиль становился почти нерешаемой проблемой. Он надеялся, что первого января мало найдется дураков, покидающих свой дом, как он, а следы на заснеженной лесной дороге — это следы тех, кто едет, как и он, к своему другу.

Глава 4. «Эх, щас бы на Кубу…»

— Сань, ну где тебя черти носят? Времени сколько? Мы уже накатили под шашлычок… — парни были слегка навеселе.

В комнате было полно народу. Все более или менее знакомы. Из мужского сообщества присутствовали только двое: звонивший с утра и его друг, тоже, как и я, неженатый, но младше меня года на три. Но о нем позже. Зато девушек было человек шесть. У меня свело скулы, но виду я не подал. После новогодней нимфы не хотелось никого и ничего, что могло бы испортить послевкусие.

Это была традиция. Каждый год они меня вызванивали утром первого января и приглашали приехать в их загородный дом. Не так, чтобы их. Дом построили родители Насти, но бывали в нем редко. Настя и ее муж Леха, которого я знал с песочницы во дворе, любили проводить там время, когда приезжали из столицы, где работали и жили постоянно. Там всегда собирались девчонки — подруги Насти, частью замужние, но в большинстве — нет. Многих из них я знал только в лицо, как и они меня, но некоторые из них были близко знакомы и с другими особенностями моей анатомии. Приезжали Леха и Настя довольно редко, поэтому каждый раз, как они появлялись в городе, мы встречались с Лехой. Леха был парень веселый, любящий всякого рода компании, не дурак выпить. Сдерживало его только одно — Настя. Любили они друг друга беззаветно. Понимали друг друга с полуслова. Даже не так — с полувзгляда. Люди эти нашли друг друга случайно и, однажды встретившись, уже не расставались. Несмотря на недостатки каждого из них, они дополняли друг друга так гармонично, что становились единым целым. Идеальная пара.

Я отдал бутылку односолодового виски, которую тайком взял с собой из дома. Почему тайком? Ну как можно объяснить наличие в твоей руке бутылки крепкого алкоголя девушке, которой сказал, что едешь к родителям? «Ты знаешь, моя мама очень любит именно первого января выпить отличного виски с яблочным соком, а?» или «Папа выпил все, что было дома, а теперь у него похмелье, и ему необходимо виски!» Бред! Одной лжи про родителей мне показалось много в это утро, поэтому я спрятал бутылку в пакет с грязным бельем, чтобы не давать никаких объяснений, а, соответственно, не лгать еще раз.

Я где-то слышал фразу, что все лгут. Согласен с ней полностью. Все лгут! И лгут часто. Но одни делают это некрасиво, путаясь в деталях, не помня своей лжи, другие поступают умнее. Они говорят правду, ну или почти правду. Только немного не договаривают. Опускают как раз те моменты, ситуации, эпизоды, из-за которых первые придумывают свою ложь целиком. При этом не надо помнить свою ложь, как именно ты соврал. Они знают то, что было в действительности, но, когда в очередной раз доходят в своем рассказе до определенного места, опять не договаривают. Срабатывает рефлекс. Но ложь есть ложь, и этим все сказано.

Итак, я был в компании, которую видел раз в год. Девочки постарались, принесли мне посуду и столовые приборы. Есть холодный шашлык мне не хотелось, поэтому я решил начать с салатов и виски. Знаете, если честно, традиционное русское домашнее застолье с его атрибутами в виде оливье, мяса по-французски, солений и прочего, ни к чему, кроме водки, не подходит. Ну не подходит, и все тут! Ну, нельзя есть оливье под виски, не сочетаются данные продукты в принципе. Но также уверен, что русские люди в большинстве своем сказали бы мне — «Не выпендривайся. Ешь и пей, что дают! Гурман, бл…, нашелся!». И были бы правы! Набор блюд на русских столах остался нам по наследству от столов советских, которые наши мамы и бабушки старались, как могли, разнообразить при очень скудном ассортименте продуктов. И сейчас генетически заложенное в женщинах понимание, что готовить, и также генетически заложенное в мужчинах понимание, что есть, не способно изменить ничего на нашем столе.

Другое дело — напитки. Совсем другое дело! Когда открылись границы, народ начал позволять себе невиданную ранее роскошь — импортные напитки! Раньше ведь как было? Если водка, то «Столичная» или «Сибирская», но там 50 градусов — поаккуратней! Если коньяк, то армянский, потому как молдавский и азербайджанский — суррогатное дерьмо! Виски вообще не было. Вот самогон бабушкин на боярышнике настоянный был, а виски не было. Вина было много, от сухого до крепленного, и виноградное, и плодово-выгодное. Крым, Молдавия, Грузия.. Мда…!!! И тут сразу раззззз!!!! И все есть, но дорого, а потому престижно. Неважно, что у французского коньяка и салата «оливье» только названия одинаковые, французские. Мы его под «оливье» и вмажем! И лимончиком закусим! Нельзя ведь лимоном, послевкусие теряется? А у нас так еще царь-батюшка закусывал! А закуска вообще градус крадет! В этом — наша сила! Мы любые перебои с продовольствием и алкоголем переживем! Не будет виски, мы самогона бабушкиного на боярышнике настоянного выпьем. Да еще и скажем, что получше ихнего виски будет. Русский народ — экспериментатор поневоле.

— Рюмку свою поставь поближе! — сказал Серега, Лехин друг. — Я сегодня на разливе.

Я передвинул граненую рюмку к Серегиной тарелке. Она тут же наполнилась. Я поставил ее к своей тарелке.

— Ну, давай, Саня, за Новый Год! — провозгласил торжественно Леха. Насти в комнате не было.

— Серег, давай еще по одной, и пойдем покурим. А Санек пусть пока пожует чего– нибудь!

Мы снова выпили. «Оливье» был так себе, да еще и двух видов. Наверное, кто– то из девчонок притащил со своего новогоднего стола. Закинув в себя немного салатов и колбасы, чтобы не запьянеть, я вышел из-за стола. На летней веранде, прилепленной к дому, парни курили сигары.

— Ух, ну не фига себе! Откуда такое барство?

— Приятель приехал с Кубы. Вот, презент привез, — сказал Серега. — Я в инете прочитал, что их можно хранить только в специальном ящике, иначе в труху превратятся! Как думаешь, за две недели с ними ничего не будет?

— Без понятия, — я пожал плечами и закурил сигарету.

— Ты что?! Возьми себе одну. Там, в коридоре, пачка такая желтая лежит.

— Потом, — я ощущал во рту вкус вчерашнего оливье и копченой колбасы.

Леха был во власти сигары. Он стоял, как английский лорд в своей библиотеке после семейного обеда, и смаковал ее. Ему казалось, что сигара в его руке подняла его социальный статус как минимум до уровня члена английской королевской семьи. Со стороны это казалось комичным, учитывая штаны от спортивного костюма, стоптанные тапочки и накинутый на футболку пуховик.

— Бл…, щас бы на Кубу! — мечтательно произнес Леха. Фраза явно не гармонировала с джентельменской позой.

— А что?! Поехали, — это был уже Серега. Он вбросил фразу и просветлел. — Там тепло, море– океан, сигары, девочки… Класс! Поедешь? — спросил он меня.

— Да можно, конечно! Только у меня вечная запара на работе, шеф не отпустит.

— Этого, — Серега кивнул в сторону Лехи, — звать бесполезно. Он без Насти никуда. А мы с тобой махнем, только не сейчас, а попозже.

— Узнавай, что по деньгам и звони. Телефон знаешь.

Обычно этим разговоры и заканчиваются. Поговорили, обсудили, договорились и… никуда не поехали. Но вроде как съездили. Это обычно. И привычно.

— Ладно, пошли в дом, а то уже замерз.

Девочки веселились вовсю. Они быстро поняли, что от парней не будет толка, поэтому развлекали себя сами.

Мы допили бутылку и, помня, что мне еще возвращаться в город, я попросил хозяина выделить мне койку, чтобы проспаться. Проснулся я уже к полуночи, и, попрощавшись с хозяевами, поехал домой. По дороге я вспоминал новогоднюю ночь, ее тепло под одеялом, ощущение от прикосновения своей руки к ее коже. Настроение было отличное.

Глава 5. Серега

— Миша, ты что так долго?! Где эта табличка хренова! Еще час назад должна быть готова!

— Александр Николаевич, я знаю! Но для того, чтобы ее сделать, нужно перелопатить всю базу отгрузки завода за несколько лет!

— Ладно, сколько времени тебе еще надо?

— Полчаса…

— Жду.

Александром Николаевичем я стал недавно. Около полугода назад официально, месяца три как фактически. Вообще, сложная штука жизнь. Например, работаешь ты с людьми, у тебя устоявшиеся отношения, климат в коллективе отличный, все пашут, как лошади. А потом вдруг начальство делает тебя главным. Причем, над теми людьми, с которыми ты работал, ходил обедать, нелицеприятно, но за глаза, обсуждал то самое начальство, которое тебя теперь тоже начальством сделало. Ситуация — хуже не придумаешь. С одной стороны, приятно, что тебя выделили, зарплаты добавили. С другой стороны, ты начинаешь думать, как себя вести, что говорить, что не говорить. Чувствуешь постоянный внутренний дискомфорт. Уже и поговорить на отвлеченные темы не с кем, и ты становишься одинок. Плюс тебе в обязанность вменяется еще и заставлять людей работать. Постепенно ты начинаешь отдаляться от людей, постепенно переходишь из состояния «своего парня» в состояние «сволочи-начальника». У меня этот этап продлился три месяца. Не знаю, длинный или короткий этот срок, но он был четко отмечен границей, когда мой бывший коллега назвал меня «Александром Николаевичем». Я готов был разорвать его на куски из-за сарказма, который из него при этом лился. Но я только кивнул в ответ. Теперь Миша делает мне табличку, а я его подгоняю.

Заверещал пульт. Завод — это вам не open space в каком-нибудь московском офисе, где сидят клерки в белых рубашках. Завод — это машина, где есть четкая иерархия, подчиненность и дисциплина. Здесь ничего не происходит само собой. Здесь все контролируется. Система выстроена и работает еще с военных времен, и люди, как винтики, делают каждый свое дело и, как ни странно это звучит, гордятся тем, что являются частью единого целого.

Я взглянул на табло пульта. Звонили с проходной заводоуправления. Редкость. Наверное, ошиблись. Я понял трубку.

— Саня, это Серега! — бодро заявили в трубку. — Тут хренопупел в форме меня не пускает к тебе. Звякни на пост, чтоб эти потроха меня пропустили.

Я опустил трубку и нажал на заранее запрограммированную кнопку пульта.

— Слушаю, Александр Николаевич.

— Ко мне пришел Нижегородов Сергей. Пропустите, пожалуйста.

— Хорошо.

И я нажал на «отбой».

У меня было несколько минут на размышления. Серега ко мне на работу никогда не заходил, хотя тоже работал на заводе, в одном из основных цехов. Цех, кстати, был с вредным производством, и люди уходили оттуда пачками и такими же пачками приходили. Серега работал там по специальности уже лет пять, и это ему нравилось.

Вообще, про Серегу надо рассказать отдельно. Его было много. Всегда и везде. Знакомы мы были по школе, был он на три года младше, но знала его вся школа. Обладая выдающимися способностями, учился он на «отлично» по всем предметам, но поведение было из ряда вон. Все ЧП в школе обязательно были связаны с его именем. Директор его опасался, учителя побаивались потому, что Серега, начитавшись какой-нибудь научной лабуды, начинал прямо на уроках экзаменовать учителей. Зрелище было — я вам доложу. Молоденькую учительницу, отличницу, сразу после пединститута, которая замещала математичку, он довел до обморока, предложив ей посоревноваться в доказательстве теоремы Пифагора — кто больше способов доказательства предложит. Кроме того, летом между шестым и седьмым классом он прибавил в росте сантиметров двадцать и в весе килограммов, наверное, столько же, и стал невероятных размеров.

В седьмом классе он увлекся химией и начал читать все книжки, которые ему попадались на глаза. Особенно его интересовала тема изготовления взрывчатых веществ в домашних условиях. Тогда о наркотиках мало что было известно. Думаю, если бы он родился лет на 15 позже, точно бы что-нибудь синтезировал. Так вот, откопав очередную книжку издания затертых пятидесятых годов, он вычитал о сверхмощной взрывчатке, которую можно было сделать из реактивов набора «Юный химик». Серега, недолго думая, сделал несколько миллиграммов данного вещества. Но книга была написана в тот период, когда опыты по массовому использованию этой взрывчатки не были закончены. Наверное, кому– то из научных деятелей очень хотелось славы и денег. Данное вещество в дальнейшем не нашло промышленного или военного применения из-за… отсутствия стабильного состояния. Знаете, что это значит? Это значит, что оно, вещество это хреново, взрывалась без каких-либо воздействий со стороны. Лежит, лежит себе и бабахнет. В книжке этого не было, и Серега это не знал, но успел рассказать про взрывчатку еще одному соседскому пареньку. В общем, после того, как по книжке, вещество выпало в осадок, раствор был процежен через промокашку, высушен и собран, решили Серега с пареньком провести эксперимент на улице. Собрали в спичечный коробок драгоценные миллиграммы, а промокашку паренек засунул в задний карман новехоньких джинсов. Вышли они во двор, зашли за гаражи, расположились. Достали из коробка маленький не больше спичечной головки кусочек вещества и положили на кирпич. Серега попросил паренька дать ему спичек. Тот сначала хлопнул по передним карманам джинсов, и, не найдя в передних, хлопнул по задним. Занавес. Далее была такая последовательность: хлопок, вопли, «скорая», обработка обуглившегося полужопия, разборки между родителями, ременная терапия для Сереги, компенсация морального вреда покупкой Серегиными родителями новых джинсов, между прочим, за 250 рублей, которые паренек не мог надеть еще полгода, а потом из них вырос, и кличка «Жженый» у паренька до конца его жизни. Серега на все это отреагировал так: «Жженый после взрыва метра полтора, выгнувшись, пролетел вперед, как будто ему в жопу реактивный двигатель всунули. Считаю, эксперимент удался!» И даже после этого он долго еще делал опыты с веществом, пока не разворотил свою комнату. После этого Серегин отец сделал так, что жопы и у Сереги, и у Жженого стали одинаковыми.

Природная склонность к точным наукам и впоследствии к философии сочеталась в нем с фантастической невоздержанностью на язык. Он окончил институт с красным дипломом и даже защитил кандидатскую диссертацию, но другой, обладающий его способностями, спокойный по жизни человек сделал бы это куда проще.

Сейчас он работал мастером в самом грязном цехе, для которого его живописная натура как нельзя кстати подходила. Персонал там в советское время был сплошь из зэков, «химиков» или желающих поскорей получить квартиру, благо, в советское время через три года работы там давали жилье. Менталитет, рожденный в те времена, остался, персонал поменялся. Теперь были не зэки, а пацаны после ПТУ с рабочих окраин, дети тех самых зэков. И Серега с ними общался на одном языке. Платили ему в этом цехе из-за вредности и постоянного недоштата много.

Через пять минут в кабинет ворвался, как вихрь, Серега.

— Не, ну ты прикинь?! Я ему говорю, что к тебе, а он — у вас нет права доступа. Вот вша! Козел фуфлыжный! Отожрал, суслик беременный, потроха, стоит, падла, целыми днями, ни хрена не делает! — я опустил некоторые выражения, дабы сократить повествование, но общую канву оставил.

Я посмотрел на Серегин живот. У Сереги все было большое. Он заметил мой взгляд.

— Ладно, ладно!.. Не смотри, там все в порядке, — и без паузы. — Я тут к Вовчику заезжал, внес залог за наши путевки на Кубу! Ты Вовчика знаешь?

Пауза. Челюсть вниз. Попытка собрать мысли. Полный провал. Снова попытка. Худо– бедно. Челюсть вверх.

— Извини……………. Не понял. Ты что сделал? — спросил я тихо.

— Га– ва– рю! Купил путевки на Кубу! У Вовчика! — и потом еще, — Ты Вовчика знаешь?

Знаю ли я Вовчика? Нет, не этот вопрос меня больше волновал в ту секунду. Меня волновал другой вопрос — КАКОГО ХРЕНА?

Кстати, Вовчика я знал, и поэтому понял, что Серега не шутит. Вовчик был владельцем первого открытого у нас в городе туристического агентства, поэтому его знала каждая собака в городе, знала и пользовалась его услугами. Первое апреля было далеко. Значит, это не розыгрыш. Сейчас три часа дня, и Серега должен быть в цехе. Если начальник его отпустил, то только за чем– то важным. Турпутевка на Кубу была важным делом. Бл…, кажется, я попал! Шеф никогда не отпустит, хоть я и не был в отпуске уже два года!

— Ты купил нам путевки на Кубу? — я повторил, еще раз делая ударение на каждом слове. Я искренне надеялся, что ослышался.

— Ага! — Серега просиял. — Тебя же не выдернешь! Ты же у нас большой начальник! Вот я и купил, поставил, так сказать, перед фактом. Теперь решай вопросы с начальством. С тебя загранпаспорт и бабки!

Серега крайне быстро переходил со своего заводского языка на обычный.

— Ну, ты и сука!

Серега заулыбался.

— Какие даты и во сколько мне это обойдется?

Серега рассказал, что едем мы на две недели с 25 марта. Рассказал и про стоимость. Я слегка поперхнулся. Деньги на эту поездку у меня были, но тратить столько на отдых я не планировал.

Пожав мне руку, он вылетел из кабинета так же, как и влетел, оставив меня в раздумье. Было не очень хорошо, что я уеду в отпуск на две недели после всего шести месяцев в должности. На заводе так принято не было. С другой стороны, все работало, как часы, а в отпуске я не был больше двух лет.

Я позвонил Вовчику, в глубине души надеясь, что это все еще шутка. Это была не шутка. Я посидел в раздумьях еще несколько минут, взял лист бумаги, ручку и написал заявление. Сиротливые такие строчки на большом листе бумаги. У меня было нехорошее предчувствие.

— Ладно! Хрен с ним! — я встал, взял заявление со стола и пошел к шефу.

Глава 6. Шеф и Вероника

Мой шеф, Владимир Федорович, был человеком старой гвардии. Приехав еще молодым специалистом на завод по распределению, он нашел здесь себя, сделал карьеру, которая развивалась не очень бурно в советские времена, но взлетела, когда завод акционировали, и к власти пришли люди из Москвы. Может быть, оттого, что прежнее руководство дирекции не поладило с акционером, а может, по каким-либо другим причинам. Он был не очень умен, но смекалист, и, как это ни странно, принимал новые веяния и законы существования в новых условиях рыночной экономики с потрясающей скоростью. Недостаток ума компенсировался огромным трудолюбием и стремлением достичь результата любой ценой. Он не обладал стратегическим мышлением, поэтому, не боясь, что его подсидят, приближал к себе людей с соответствующими навыками и мышлением и пользовался их идеями. Слегка высунувшихся подчиненных он аккуратно подравнивал, то приближая к себе, то отдаляя. Талант, одним словом.

Вероника, его секретарша, была так же предана своему шефу, как пограничный пес Алый защите рубежей нашей Родины. Она была постарше меня, делала свою работу хорошо. С ней у нас сложились хорошие рабочие отношения, и я, на правах потенциальной правой руки шефа и еще молодого и холостого, позволял себе делать комплименты на грани дозволенного.

— Вероника! — я повышал голос, когда входил в приемную. — Шикарный костюм! Он очень выгодно подчеркивает достоинства твоей фигуры.

На самом деле, грудь пятого размера просто вываливалась из выреза. А юбка была запредельно коротка для этих толстеньких маленьких ног. Этот костюм был мал ей, как минимум, на размер и был впарен ушлым торговцем на вещевом рынке.

— Что за фирма? Из Франции?

— Нет, это Tom Klaim! — она краснела потому, что врала, и заодно от смущения от комплимента.

— Потрясающе! Если так дальше пойдет, я могу не устоять!

Она заливалась краской! Бабе лет под сорок, а она ведет себя, как выпускница Смольного института.

— Шеф у себя? — я перевел тему, когда обозначилась пауза.

— У себя.

— Как настроение?

— Хочу в отпуск!

Вот дура! Я же спрашивал про настроение шефа, а она еще от моих слов не отошла. Иногда она меня просто поражает. С шефом она работает уже лет десять, и я предполагаю, что он взял ее на работу исключительно для того, чтобы каждый день видеть перед собой антипод собственной жены. Жена у шефа была высокой, сухощавой, крайне властной, по слухам, женщиной. Ну, а груди там не было вообще. Поэтому, наблюдая секретаршу в теле, да еще с ТАКОЙ грудью, шеф, по моей логике, должен быть испытывать эмоциональное состояние, близкое к оргазму. Ну, а наклоны секретарши для того, чтобы указать пальчиком, где шефу надо поставить закорючку, должны были приводить его в исступленный экстаз. Я замечал, что он, будучи дальнозорким, как все люди в возрасте, никогда не надевал очки и даже снимал их, когда в кабинет входила Вероника с папкой «На подпись». После этого он неизменно оставлял документ у себя, чтобы изучить его в более спокойной обстановке. Поэтому уже никто из персонала дирекции не удивлялся, когда письмо, отправленное на подпись, возвращалось с перечеркнутой подписью и правками по тексту.

— Забавно, я тоже! — и через паузу. — А у шефа настроение как?

— Да так. Ничего вроде.

Я посмотрел на папку «На подпись». Она была пуста. Вероника отличалась тем, что приносила почту шефу сразу, как только она попадала в приемную и прошла регистрацию. Он настаивал на этом, мотивируя, что вечером никого в заводоуправлении нет, и переговорить не с кем. «Переговорить»! Как он любит это слово. Это значило: иметь причину позвонить коллеге и пожаловаться на занятость, ответственно отнестись к корреспонденции и показать свое неравнодушие, выяснить у подписанта скрытый смысл письма, посплетничать или обменяться новостями, послать на хрен с формулировкой «Тебе что? Делать нехрена?» и многое, многое другое.

— Ладно, зайду…

Я открыл дверь. Глаза в очках на переносице поднялись на меня. Потом опять — в бумаги. Жест рукой: «Проходи, мол. Что у тебя?». От двери до стола шагов пятнадцать, не меньше. Иду молча, хотя обычно начинаю говорить от двери, чтобы к моменту падания в стул около приставного столика меня уже слушали.

Я подошел и протянул заявление.

— Очень хочется! — я вложил все свои эмоции во фразу. Актер из меня еще тот. Надо тренироваться.

Шеф берет бумагу, читает быстро и так же быстро подписывает. Не верю своим глазам. И это все? А сколько психологических этюдов было разыграно в моей голове? Беру протянутый листок и слышу:

— Куда собираешься?

— На Кубу.

Шеф осклабился.

— Триппер не привези!

Триппер? Он сказал «триппер»? Не верю своим ушам! Он вообще не позволяет использовать себе такие выражения в разговоре с подчиненными. И то, что он напутствовал меня такой фразой, значит только одно: я теперь — правая рука шефа! Теперь надо держать нос по ветру и пахать, как папа Карло, для поддержания столь высокого звания. Ну и презент с Кубы привезти стоящий! Мда, диалектика! С одной стороны, «триппер», с другой — мое хорошее настроение!

Остаток рабочего дня я просидел в интернете, изучая советы бывалых о Кубе.

Глава 7. Хорошо начинается поездка!

Став замом шефа, я получил одну из самых серьезных привилегий на заводе. Персональный автомобиль с водителем. Это было роскошью, тем более, что машина была иномаркой, бывшей машиной шефа. Водителя он забрал с собой, а вот машина досталась мне по наследству. Я был не в претензии, машина была почти новая. Водитель тоже был новый. «Не надо стремиться к личному автомобилю, надо стремиться к личному водителю», — фраза шефа была слишком философской для него, наверняка где-то услышал или вычитал.

Я рассматривал последний раз вещи, которые планировал взять с собой. Так, белье взял, шорты взял, футболки взял, джинсы взял, тапки и кроссовки взял, свитер, на всякий случай, взял, носки взял, бейсболку взял, фотоаппарат, видеокамеру взял, мыльно– моющие взял, подзарядки для техники и телефона есть. Вроде все. Блин, целый чемодан! Как на Северный полюс.

Замечено, на какой бы срок ты не ехал, на три дня или на месяц, все равно получается целый чемодан. Мистика!

Самолет был в девять утра следующего дня, но мы решили выехать накануне вечером. Это была Серегина идея, и на вопрос «На фига?» он подмигнул и сказал: «Хочу сравнить».

Начиналась преддорожная лихорадка, которая, по обыкновению, заканчивается сразу после выезда из города. Леня, мой водитель, должен был приехать в девять, забрать меня, потом Серегу и в путь. Впереди Шереметьево и долгий полет в неизвестность. Я прогонял в уме список того, что должен был взять, раз за разом, но с определённостью знал, что что-то упустил. В девять я выглянул во двор, машина уже стояла внизу. Посидев на дорожку, я схватил чемодан и спустился вниз чуть ли не вприпрыжку. До меня медленно доходило, что я свободен. С этой минуты я свободен на целых две недели. Меня не смогут отозвать из отпуска. Я очень далеко. Счастье накатывало на меня медленно.

После того, как мы подобрали Серегу около его дома, он, усевшись рядом со мной на заднее сиденье, достал из пакета початую литровую бутылку Chivas Regal, пластиковые стаканчики и две пол-литровые бутылки Coca Colы.

— Надо на дорожку! Ну, давай!

Мы чокнулись.

— Леня… — позвал Серега водителя. — Лень, будешь?

Леня хмыкнул. Мы выпили.

— Так! Теперь вези нас в «Пафос»! — провозгласил Серега.

— На фига? — спросил я и подумал, что с этим вопросом я становлюсь банальным.

— Надо! — в лаконичности ответа и в его убедительности Сереге нельзя было отказать.

«Пафос» был самым пафосным магазином города. Закупаться там было проявлением высокого социального статуса. Простой люд туда не ходил, а если ходил, то больше на экскурсии. Но в «Пафосе» было все и всегда. Не нашел что-то в обычном магазине, езжай в «Пафос», там купишь. Работал «Пафос» круглосуточно.

Серега вышел из машины красиво! Его размеры и так не давали повода усомниться в его величии, вернее — величине. Но здесь он превзошел сам себя. Не было раскатанной красной дорожки, не было слуг в ливреях, были только сугробы и несколько человек у входа. Но они обратили внимание на Серегу и, если бы это было в стародавние времена, бухнули бы на колени с криками: «Барин приехал!». Я наслаждался, но самое интересное было дальше.

Взяв коляску, Серега направился к рядам со спиртным и на мой немой вопрос ответил: «В дороге сгодится!» Далее были закуски-нарезки, совершенно не нужные. Ехать-то до Москвы было часов пять. «Я как выпью — жрать хочу!» С продавцом-консультантом, помогавшей ему в поисках снеди, он говорил почти с французским прононсом, напоследок поцеловал руку и нараспев произнес: «Muy linda, bonita!»

Я остолбенел. У Сереги с языками было, мягко говоря, не очень. А обходительность его сразила меня наповал. Это был не Серега. Единственное, что он мог сказать, это — My name is Серега! I live in this town. Every day I wake up and do my morning exercises. Заучивал он эту фразу долго, наверное, всю школу. Как он сдавал английский в институте и кандидатский минимум, для меня до сих пор остается загадкой.

Насладившись произведенным на меня эффектом, он потупил глаза и сказал:

— Я тренируюсь!

На продавщицу вообще было страшно смотреть. Никто в ее жизни никогда не целовал ей руку. Она была подавлена и счастлива одновременно. Находиться всего на расстоянии вытянутой руки от этого Ильи Муромца, который оказался таким галантным мужчиной, да еще и языками владеет! Нет! Это было что-то, похожее на сказку. Мы отправились к кассам, а она еще долго стояла, смотря в пустоту и переживая случившееся. Забавно, Серега, оказывается, умеет удивлять.

У касс нас встретила девушка без лица. Мы были у нее, наверное, 15672-е по счету. Заканчивалась смена, она устала и хотела домой. Ей все надоело.

Выгрузив все из тележки и дождавшись, пока освободится место на ленте, Серега начал сгружать пачки с презервативами с лотка у кассы. На пятом движении его руки кассир проснулась, в ее глазах появилась заинтересованность. Когда презервативы разложились на ленте бесформенной кучей, она внимательно посмотрела поочередно то на Серегу, то на меня. Закончив манипуляции, Серега оценил размер кучи, на секунду задумался и добавил еще пачку. Потом перевел взгляд на кассиршу и увидел ее охреневшее лицо. Среагировал Серега мгновенно, выдав фразу:

— Едем с другом за город, — кивнул он в мою сторону. Причем, сказал он это максимально тонким голосом, на который была способна его глотка. Кассирша уставилась на меня ТАКИМИ глазами, что я не выдержал и согнулся пополам. Меня душил смех. Видели бы вы это лицо! Серега расплатился и, сгрузив все добро в пакеты, двинулся торжественной походкой в сторону выхода. Я поплелся за ним, силясь перестать ржать. На секунду мне удалось и, повернувшись к кассирше, я сказал: «Мы едем на Кубу, девушка!». В качестве ответа я услышал глубокий выдох.

Хорошо начинается поездка!

Глава 8. Размышления о дружбе

Странное дело — эта дружба! Вроде встречаются два совершенно разных человека, начинают общаться — и все! Так начинается дружба. Ни больше, не меньше. Я долго ломал голову над тем, почему с одними людьми я дружу, а с другими — нет! И человек же хороший, а мы посторонние друг другу, и все тут! С другой стороны, про человека мне рассказывали только плохое, а он моим другом стал. Странно! Непостижимо! Дружба — это не любовь и не брак! В браке люди могут жить годами, ненавидя друг друга. Любить может кто-то один, а другой — нет, ничего не поделаешь! Но не бывает, когда один дружит, а другой нет. Бывает, что дружат сразу несколько, а в любви и в браке — это аномалия. Любовь приходит и уходит, не я сказал. И браки распадаются. А вот дружба — нет! Она не бывает бывшей. Даже если друг тебя предал, говорят — друг, меня предавший. Не «подонок, который был моим другом и предал меня», а «друг, меня предавший». Или еще, уехал твой друг за тридевять земель, ты с ним и не общаешься по-человечьи, но другом быть не перестал. Загадка. Вот и получается, что дружба ценнее, чем любовь или брак, потому что не зависит от времени и расстояний, только от самих нас!

Обычно друзей находят в детстве или юности и продолжают дружить всю свою жизнь. Говорят, что дружба проверяется годами, счастьем и бедами. Не знаю, как у всех, но друзья, которые у меня были в детстве, сейчас и не друзья вовсе. А с людьми, с которыми учились в институте, и которые появились в моей жизни существенно позже, я дружу сейчас.

К чему это я? Да просто хочу рассказать о Егоре.

Егор почти на год младше меня, хотя мы пошли в первый класс в один год. Лет до двадцати трех я даже не знал о его существовании, пока нас вместе не свел случай. Хотя вовсе и не случай, Димка нас познакомил, мой одноклассник. Как завязалась дружба, я уже сейчас и не вспомню. Но как-то сразу прикипели. Потом я рос по своей карьерной лестнице, он — по своей, пока его семья не решила эмигрировать в Канаду. Я долго переживал. Сложно было с ним расставаться, ведь мы два года почти ежедневно были вместе. Женщины, пьянки, разговоры, помощь и поддержка, даже драки — все это было. Теперь он живет в Канаде, у него все хорошо, у меня тоже все тьфу-тьфу-тьфу. Мы звоним друг другу, разговариваем часами. Когда он приезжает в Россию, нет праздника лучше у меня в душе.

Он позвонил! Позвонил тогда, когда было нужно! И был разговор. Он прилетит на Кубу! А ведь мы не виделись почти четыре года!

Глава 9. Саванна

Зима была снежной, холодной и очень длинной. Правда, в новогоднюю ночь было в самый раз –5—7 градусов и без ветра. Ну, вы уже знаете.

Федеральная трасса была очищена от снега, но в некоторых местах, особенно в низинах, его было так много, что любая фура скрывалась там легко и непринужденно, как боец в окопе, и выныривала только на пригорке. Ехали мы настолько быстро, насколько могли. Честно говоря, после ста километров пути я уже не смотрел на спидометр, поскольку был пьян. Серега накачивал меня и себя вискарем с тем же рвением, с каким и живет всю свою жизнь. Поэтому на подъезде к Москве часа в два ночи виски у нас, слава Богу, кончилось. Серега был недоволен. Я — счастлив.

Серега достал телефон:

— Слышь, еврей?! Здарова! Спишь уже, что ли? Не спи! Мы тут с братаном на подъезде, скоро будем! Нужен вискарь, стейк и девки!

Через паузу.

— Ага, ага, ага! Понял! По Садовому до проспекта Мира, а там наберу! Ага, все, давай, пока!

Какой вискарь? Куда столько? Не, я, конечно, паренек не маленький. Центнер во мне есть по любому. Наверно. Но тягаться с Серегой я был не в состоянии. Какой стейк? А, ну да! «Я, когда выпью — жрать хочу!» Какие, на хрен, девки? Мне бы прилечь и вздремнуть. И я отрубился.

— Ну, ты, блин, храпишь!!! Как Тутанхамон во время мумификации! — Серега был в своем репертуаре. Если напишу дословно Серегины слова, у цензуры уши в трубочку свернутся.

На переднем сиденье сидел кадр примерно нашего возраста. Волосы длинные, остального просто не видно.

— Саня, Игорек! — так Серега нас знакомил.

Мы пожали друг другу руку. Мне было нехорошо. Я слегка проспался. Хмель ушел, похмелье еще не наступило. Но во мне все еще было с литр виски, а такое количество для здоровья явно не показано. Хотя, да и хрен с ним! Я же в отпуске.

Судя по архитектуре, мы находились где-то в центре Москвы. Двух-трехэтажные домики, узкие улочки, бутики известных и не очень фирм. Мы остановились.

— «Саванна», — прочитал вывеску Серега. — Я бы щас и слона съел! Смотри, еврей! Чтоб все по списку! Ты меня знаешь!

— Давай, давай, проходи! Все будет! — Игорек нисколько не испугался.

Мы бросили куртки в машине. Леня опустил спинку своего сиденья и тут же завалился спать. Мы прошли мимо одинокого охранника в зал ресторана. Там было пусто.

— Тааааак! — потянул Серега и уставился на Игорька.

— Расслабься! По списку сначала виски и стейк! Садись, давай! — сказал Игорек и отодвинул свой стул.

Мы сделали заказ. Виски я пить отказался, а стейк, хоть и нехотя, но взял. Понимал, что лучше поесть.

Серега съел свой стейк размером с две мои ладони за какую-то минуту, запивая его при этом виски, словно это был яблочный сок. После этого он ждал, пока мы закончим есть, ковыряя при этом зубочисткой во рту. Время от времени от времени подносил стакан с виски и делал большой глоток. Смотреть на это не было никаких сил.

— Давай, давай, поскорее! — торопил он нас.

Он произнес эту фразу раз десять. Потом встал и спросил, куда идти к девкам?

— При входе вниз видел ступеньки?

Серега кивнул.

— Туда, — сказал Игорек, и мы принялись с прежним усердием жевать безвкусное сырое мясо.

Серега ушел. Я, как, впрочем, и Игорь, не смогли доесть и оставили на тарелке чуть меньше половины.

Глава 10. Культурный шок

Подойдя к охраннику, Игорек протянул две бумажки и жестом пригласил следовать за собой.

— Двести?

— Шестьсот.

Я никогда раньше не был в подобных заведениях, предпочитая женщин, которым не надо платить, хотя бы за любовь. Конечно, бывало всякое, и иногда с друзьями в сауне мы развлекались подобным образом. Но никогда я не испытывал удовлетворения от этого. И чаще всего спустя пару часов появлялось какое-то гадливенькое состояние. Хотелось помыться, хорошо, что были в заведении, непосредственно для этого предназначенном.

Аристотель Онассис после женитьбы на Жаклин Кеннеди сказал что-то вроде: «Женщину можно получить за деньги или бесплатно, но бесплатно обычно бывает дороже». Ему было лучше знать, ведь Жаклин его почти разорила. Аристотель, женившись, как и Сократ, стал философом.

Мы спускались вниз по длинной лестнице в полумрак. Была слышна музыка, и ее громкость возрастала с каждой ступенькой. Внизу был виден только краешек барной стойки с пивным краном. Игорек, спустившись, завернул за угол. Я последовал за ним. Глаза уже привыкли к полумраку.

Вы когда-нибудь испытывали шок? Так, чтобы увиденное вами зрелище выбивало из вашей головы все остатки разума, чтобы картина, представшая перед вашими глазами, никогда больше не ушла из вашей памяти? Нет? А я — да!

Помещение было довольно просторным, отделанным в духе его назначения. Зеркала, шесты, диваны по периметру. И женщины. Много. Двадцать-тридцать? Не знаю… Из одежды на них было надето ничего. НИЧЕГО, понимаете?! Тридцать голых баб на пятидесяти квадратных метрах! Прошло время, но я помню это, как будто это происходит сейчас. Шок. У меня перехватило дыхание. Нет, в тот момент я не хотел ничего, но зрелище меня действительно потрясло.

Я натолкнулся на спину Игорька. Он высматривал Серегу. Музыка была громкой настолько, что я не слышал, что он говорит. Он двинулся в дальний угол, я последовал за ним.

Серега развалился на диване, приобняв двух красоток обеими руками. Увидев нас, он освободил руки и наклонился вперед. Из-за музыки ничего не было слышно. Пришлось наклониться.

— Тебе вискарика заказать? — проорал он.

— Нет, — крикнул я в ответ. — Я бы кофе взял.

Хотя, мне, пожалуй, больше подошло бы успокоительное.

Игорек устроился на диване по правую сторону от Сереги. Видно, что он здесь бывал, и что он совершенно равнодушен ко всему, что здесь происходит. Я плюхнулся на диван и осмотрелся. В отдалении был диджейский пульт, за которым колдовал какой-то паренек. Работа что ни есть вредная. Шумная, и вдобавок — постоянно голые бабы. Интересно, что его в повседневной жизни возбуждает? Два шеста на небольшом возвышении. На каждом из них вертелось по девушке. Диваны были расположены по периметру в небольших нишах так, чтобы клиенты, сидящие на них, не могли видеть друг друга. Везде были большие зеркала, остальное задрапировано красной тканью. Женщины ходили туда-сюда. Как только я сел, ко мне уверенной походкой подошла высоченная брюнетка и без разговоров взгромоздилась мне на колени. На ней были одни трусики. Тело было покрыто блестками. Ее грудь приходилась на уровень моих глаз. Она двигалась на мне минуту, потом наклонилась ко мне и сказала на ухо:

— Хочешь приват-танец?

— А что это такое?

— В отдельном кабинете. Я буду совсем голенькая. И ты сможешь меня трогать везде.

— А секс?

— Я только танцую, но, если хочешь, я позову девочек, которые не только танцуют.

— Нет, спасибо. Встань, пожалуйста.

Она встала, я дал ей немного денег. Она не показала виду, но была недовольна.

Одна из Серегиных дам ушла и спустя короткое время вернулась с подругой. Подруга была небольшого роста, худовата, копна длинных черных волос спускалась до пояса, грудь очень красивой формы, но немного великовата для такой комплекции. Ох уж, эта пластическая хирургия! На лице были только глаза и рот, на остальное просто не оставалось места.

Серега встал, и они вдвоем отправились в противоположный от нас угол, где был проход еще куда-то. Подождав минуту, я последовал за Серегой. Проход открывал взору еще одну комнату, меньшую в размерах, так же оформленную. Людей там было поменьше. Сереги там не было.

Минут через сорок вернулся Серега. Мы вышли на воздух. Серега вздохнул всей грудью:

— Хорошо!

— Ну и как? — поинтересовался я.

— Нормально. Первая фаза эксперимента завершена.

— И как промежуточные результаты?

— Могу сказать пока только одно: занятия гимнастикой в детстве благотворно влияют на качество половой жизни в зрелом возрасте.

Серега в детстве гимнастикой не занимался.

Мы постояли еще, потом подошли к машине и разбудили Леню.

Глава 11. Прощай, Родина!

Да будет благословен Duty Free! Для русских туристов это порой самая важная часть их отдыха.

Серега смотрел, не отрываясь, на стойки со спиртным. Я стоял рядом и боялся что-либо сказать.

— Значит, так. Я читал в инете, что Duty Free в Гаване никакой. Ничего, кроме сигар и рома, там нет. Поэтому нам надо взять здесь, чтоб хватило в полете туда, там и в полете обратно. Ну, и домой не с пустыми же руками возвращаться? Считай!

И я начал считать. «Допустим по двести пятьдесят на рыло в день. Нас двое, значит пол-литра. На четырнадцать дней — это семь литров. Плюс Егор, если что, поможет»

Я внимательно посмотрел на Серегу. Понимая, что, наверно, двести пятьдесят в день ему мало, я понял, что без сожаления уступлю ему свою пайку.

«Так. Всю ночь не спали, много в дорогу не потребуется. Просто вырубимся и поспим. А домой по литру хватит. Значит, еще плюс два. Итого девять»

— Десять литров надо, — я тихо хренел от этого количества. — Для ровного счета.

Серега взглядом пробежался по ценникам на стойке. Его внимание приковала реклама Chivas.

«Возьмите в дорогу 2 по 1 литру Chivas Regal по специальной цене. Сумка в подарок»

Серега сравнивал предложение с розницей.

— Берем две сумки. Остальное доберем флаконами. Их таскать легче.

Флаконами Серега называл спиртное в пластмассовых бутылках, которые продаются только в Duty Free.

На кассе было человека три. Утро. Народ ждет вылета и тарится спиртным. Без спиртного отдых — не отдых. Кассиры в Duty — люди бывалые, поэтому наша покупка не произвела на них никакого впечатления. Рассчитавшись, мы пошли искать свой выход, нагруженные тремя здоровенными пакетами.

Народ ждал. Ждал, пока объявят посадку. Самые томительные минуты, когда ты уже в отпуске, но еще не отдыхаешь. Минуты тянутся медленно, как караван по Великому шелковому пути. Ты не знаешь, чем себя занять. Все твои мысли направлены на получение ответа на простой вопрос: «Ну, когда же?».

Серега по мере приближения времени посадки мрачнел. Сначала он перестал разговаривать. Потом через каждые пять минут начал бегать курить. Я не обращал внимания, все-таки бессонная ночь и много алкоголя могут оказать сильное воздействие даже на такого богатыря, как Серега. Мы сидели около выхода. Он не выдержал первым:

— Я эта… летать боюсь, — хрипло выдавил он из себя.

— Да ладно. Все будет нормально. Сейчас сядем, откинешься в креслице и отдохнешь.

— Какой отдохнешь?! Говорю тебе — летать боюсь!

Я пристально посмотрел на Серегу. По глазам было видно, что он не шутит. Лицо вытянулось и приобрело землистый оттенок, глаза стали красными, как у рака. Видок, прямо скажем, так себе. Интересно, я так же выгляжу после этой ночи?

— Это тебе в наказание за то, что ты потащил меня на Кубу, не спросив.

В ответ я получил взгляд, полный ненависти и отчаянья одновременно. Кто бы знал, что этот мастодонт летать боится? Серега все-таки — забавный персонаж. Подкову руками согнуть — это на раз-два. А вот в самолет сесть — это проблема. Я встал.

— Пойду, поищу аптеку. Может у них успокоительное есть.

— Не надо. Я упаковку «Новопассита» взял.

Я снова посмотрел на Серегу. Упаковки должно было хватить. Я снова сел.

— А «Новопассит» с алкоголем как сочетается?

— Нормально. Я прочитал инструкцию. Там травы одни. Без химии.

— Тогда ладно.

Объявили посадку. На Серегу было жалко смотреть.

Мы прошли регистрацию на рейс первыми, но почему-то сидели не в первом ряду «эконом– класса». Серега уселся у окна и тут же закрыл шторку иллюминатора. Настроение у него было подавленное. Я пригласил стюардессу, объяснил ситуацию и попросил воды запить таблетки. В это время Серега вытаскивал таблетки из упаковки и собирал в руке. Одна, две, три… десять.

— Не много?

— Нормально!

Мы сидели молча, наблюдая, как рассаживаются пассажиры.

— Почему-то мне кажется, что этот полет ты запомнишь лучше меня.

— Заткнись!

Я откинулся в кресле, закрыл глаза и улыбнулся. За все когда-нибудь приходится платить.

Глава 11. Достань вискарика

Мы летели уже минут десять. Серега напоминал героя фильма про космонавтов. Сцена выхода космического корабля из плотных слоев атмосферы. Он сидел, откинувшись головой назад, крепко вцепившись в подлокотники. Глаза закрыты. Как только самолет начал разгонятся на взлетной полосе, я не успел среагировать, и огромная лапища Сереги вцепилась мне в руку. Я пытался вырваться. Бесполезно. Было больно. По мере увеличения скорости рука сжималась сильнее. Я предпринял еще одну попытку, когда самолет оторвался от земли и хватка ослабла. Получилось.

Я сидел и разминал руку. Лететь предстояло тринадцать часов. Если так будет и дальше, то Серегу из самолета мне придется вытаскивать волоком.

Самолет набрал высоту и лег на курс. На телевизорах в салоне показывали карту и прочие интересные циферки, которые убеждали, что до Кубы еще очень и очень далеко. Я им верил.

— Достань вискарика, — попросил Серега.

— Оно тебе надо?

— Надо!

По салону девочки-стюардессы в передничках и с колясочками развозили напитки. Я встал со своего места и полез в отделения для ручной клади. Позади нас сидел уже седой мужик лет сорока с небольшим и чернокожая девушка лет так двадцати пяти. Кожа у нее была цвета молочного шоколада. Она, не отрываясь, смотрела в иллюминатор. Я достал из пакета флакончик Jamesonа и передал Сереге. Он тут же открутил крышку и сделал большой глоток. Я сел.

— Слышь, за тобой черненькая сидит. Ничего так.

— Ой, братан. Мне сейчас не до этого.

Я посмотрел в промежуток между сиденьями. Девушка оторвалась от иллюминатора и беседовала со своим соседом. Правда, ничего. Симпатяшка. Не очень крупные черты лица, глаза большие, улыбка огромная, в 32 зуба. Зубы белые-белые.

Через некоторое время раздали еду. И когда мы закончили трапезу, я решил поспать.

Глава 12. 10 000 метров над уровнем моря

Перед тем, как мне отойти в миры Морфея, Серега предложил поменяться местами, мол, у иллюминатора сидеть ему неудобно, коленки упираются. Я сострил по этому поводу, и мы поменялись местами.

Проснулся от желания посетить заведение, именуемое в самолетах lavatory. Почему так, а не туалет? Я не знаю.

Пока я спал, Серега оклемался, самолет не трясло и его отпустило. Во всяком случае, я так подумал. Его кипучая натура требовала действий, и он теперь находился в движении. Он перезнакомился со всеми соседями, среди которых были дайверы из Питера, человек восемь, они летели понырять на Карибском море. Седой мужик, который сидел сразу нами, был их гидом, а темнокожая девушка — его женой. Чуть поодаль сидели три девчонки двадцати с небольшим лет. Они не шли на контакт, и Серега их постоянно подначивал, обращаясь к ним по любому поводу и с любым вопросом. В руке в Сереге Jamesonа не было, а была наполовину пустая литровая бутылка Chivasа. Значит, за то время, пока я спал, он прикончил пол литра ирландского и открыл сумку с шотландским. Таааак. Вечер перестает быть томным! Серега был в ударе. Я не стал справляться о его самочувствии, чтобы не опустить в глазах новых знакомых. Было и так видно, что настроение у него замечательное, а, значит, и самочувствие тоже. Новопассит, похоже, не подействовал совсем.

Я ушел, как говорят, попудрить носик, и когда вернулся — обнаружил, что мое место занято одним из дайверов. У окна вполоборота сидел Серега, держа почти пустую бутылку в правой руке и, отперевшись ею на подлокотник, активно жестикулировал левой. Он что– то доказывал собеседнику, но не находил взаимопонимания. Оставив эту идиллическую картину, я пошел в хвост самолета поискать свободное место. На трех последних рядах было свободно. Я быстро нашел место и, несмотря на сильный шум, так же быстро уснул.

Проснулся я оттого, что кто-то стукнул меня по ноге. Я открыл глаза и увидел, что стюардессы начали разносить напитки перед второй кормежкой. Я встал и пошел за ними. Сереги на своем месте не было, а лихой дайвер спал на моем. Я попросил стюардессу пересадить его на свое место. Почти получилось. Он пересел на соседнее, через проход. Неожиданно, просто ниоткуда появился Серега. Я пропустил его к окну.

— Ща пожрем, — Серега потер ладони.

— Ага, — есть и правда хотелось. Я выглянул в проход. Тележка тащилась очень медленно.

— Слушай, Сань. Мне их пайки мало. А может у них купить еще одну?

— Не думаю, чтоб они их продавали.

— Ладно, сейчас приедет — спросим.

Купить и правда, было нельзя. Серега скорчил недовольную мину.

— Девушка, — обратился он к стюардессе. — Я ж не спирохета какая-нибудь, а мужчина в полном расцвете сил. Мне ваши наборы, чтобы нормально поесть, вместе с упаковкой глотать надо. Целиком, чтоб дольше переваривалось. Кстати, вашей маме зять-алкоголик не нужен?

Стюардесса криво улыбнулась. Такие остряки попадались ей на каждом рейсе.

— Так. Приступим.

Основное время самолетного обеда Серега убивал на открытие всяких пакетиков и оберточек. Остальное он делал быстро, так сказать, без предварительной термической обработки. То есть, засовывая все целиком в рот и утрамбовывая ладонью.

Я сидел, открывая и раскладывая нехитрую самолетную снедь, когда, описав дугу, на мой столик приземлилась обертка от какой-то фигни. Обертка прилетела от дайвера. Он смотрел вниз перед собой, как будто он совершенно не при чем. Дайвер явно был сильно пьян, а разбираться с пьяными не входит в мои привычки. Я скинул прилетевшую обертку на пол, ему под ноги, и продолжил свое увлекательное занятие, одновременно следя боковым зрением за телодвижениями соседа. Долго ждать не пришлось. Очередная обертка приземлилась так же, как и первая. Я решил воспользоваться тактикой Сереги. Да и хрен с ними, что их восемь человек! Одного я точно заберу с собой на тот свет. Я был сильно зол.

— Слышь, ты, урод! Еще раз так сделаешь, я тебе руки вырву и в ж… пу вставлю, чтоб у тебя аплодисменты от пердежа не отличались. Понял, козел вонючий?!

С «козлом» я малость перестарался. Если кто из этих ребят на зоне чалился, быть поножовщине.

Дайвер сидел, не поворачивая головы в нашу сторону. Оберток больше не было.

Обед я свой доел пополам со злостью. Серега был впечатлен моей фразой. По поводу «козла» он тоже заметил, что не стоило.

— Ладно, не парься. Не ты первый начал. Ну-ка, давай я сяду у прохода. Ко мне они не подойдут. Во-первых, не за что, во-вторых, пусть попробуют, я им яйца по-венски сделаю.

— Это как? — поинтересовался я.

— Берешь их яйца в руку, — Серега показал для убедительности свою лапищу. — И вот они уже поют сопрано, — Серега сжал кулак. — В Венской опере!

— Не, не надо. Сам разберусь, а если что, ты поможешь.

— Эт завсегда– пожалуйста.

Дайвер ушел в неизвестном направлении. Сонное состояние у меня как рукой сняло. Через полчаса Серега изрек:

— Пойду на разведку. Пусти.

Я пропустил его. Он достал сверху еще литр Chivasа и ушел. Я повернулся и посмотрел на сидящего за нами мужика. Он, в отличие от дайверов, был трезв.

— Извините. Мне Сергей сказал, что вы с этими парнями вместе летите, — я сделал движение рукой в направлении мест, где сидели дайверы. Места были пусты. — Меня Сашей зовут.

Я протянул руку и получил крепкое рукопожатие.

— Николай.

— Они всегда такие приятные в общении?

— Я их недолго знаю. Люди вроде нормальные. А этот, — Николай кивнул на соседнее место, — просто перебрал.

Мы разговорились. Николай в советское время с родителями жил на Кубе. Родители были какими-то специалистами и помогали братскому народу Кубы строить социализм. Николай закончил при посольстве школу, тут Советского Союза не стало. Семья перебралась в Питер. Он знал испанский, как родной, сказывались годы общения с кубинцами. Николай поступил в языковой институт и начал подрабатывать тем, что возил россиян на Кубу в качестве гида. В начале девяностых найти гида с испанским языком, да еще как свои пять пальцев знающего Кубу, было сложно. И первыми, кто поехали на Кубу, были братки. У них единственных хватало денег и на дорогущие авиабилеты, и на отели, и на аренду машин, и на гида. Подпортили они там своим поведением имидж русских очень сильно.

— Кубинцы знают только одну фразу по-английски — where are you from? Если спросят, а спросят обязательно, то скажи, что из Чехии или Болгарии. Они даже таких стран не знают, что хорошо. Некоторые русских сторонятся, как чумных. В провинции-то пофиг, а в Гаване для русских ценник всегда выше. Денежными мешками нас считают.

Мы перешли на «ты». Я выяснил, что он женат уже пять лет, а познакомился со своей женой в одной из поездок, когда ей было всего восемнадцать. Она не говорила по-русски, а сейчас летела погостить у родни, пока Коля будет обслуживать дайверов. После этого я задал вопрос, который меня интересовал больше всего.

— Коль, извини, вопрос, конечно, личный. Если не хочешь, не отвечай.

Коля кивнул.

— Ты вот человек русский. В Питере живешь. Как-никак культурная столица. А в жены взял кубинку, да еще и черную…

Легкая улыбка тронула его губы.

— Я тебе так отвечу. Ты на Кубу в первый раз летишь?

— Да.

— Надолго?

— На две недели.

— Тогда через две недели ты сам ответишь себе на свой вопрос.

Я улыбнулся. Ответ мне понравился.

Серега вернулся пустой и сильно пьяный. Он плюхнулся всей своей массой в кресло. Откинулся на спинку и закрыл глаза.

— Все нормально. Но, кажется, нас будут бить.

Глава 13. Здравствуй Куба, а вот и я!

Серега разбудил меня, когда мы летели над Флоридой.

— Смотри-смотри. Скоро над Майами будем пролетать.

— Серег, так ведь все равно не видно.

Серега силился вглядеться вниз, но облака скрывали все плотной пеленой.

— Блин, — Серега был огорчен. — В следующий раз полетим в Майями.

— Погоди, ты еще даже с Кубы не вернулся.

Серега был почти трезв. Я удивлялся, как его организм в такие короткие сроки перерабатывает алкоголь в таких дозах. Серега был в нетерпении. Он внимательно следил за монитором, и особенно внимательно — за временем, оставшимся до посадки. Перелет в тринадцать часов утомит кого угодно.

— Пойду в сортир, — я встал и направился в хвост самолета.

Проходя мимо последних рядов, я увидел дайверов. Серега знал свое дело. Ребята были мертвецки пьяны. Тот, который кидался обертками, спал стоя, упершись коленками в кресло и вцепившись руками в спинку. Сначала я думал, что он просто встал, и из-за того, что пьян, поддерживает себя таким образом. Но, поравнявшись с ним, стараясь его не задеть, чтобы драка не началась еще на борту самолета, я бросил взгляд на его лицо. Человек спал. Чесслово, он спал! Серега, поняв, что драка вполне вероятна, вывел противника из строя простым дедовским способом. Напоил их до бесчувствия. Красавец! При таком раскладе с ними не драться, а впору петь колыбельную. Пара из них даже слюни во сне пускала.

Около туалетов курили мужики. Просто так, не стесняясь, как в какой-нибудь курилке. Пофиг, что рейс некурящий. Тринадцать часов без курева — это ж издевательство над организмом!

— Стюардессы не орут?

— Да поорали малость и ушли.

— Сигареткой не угостите, ради такого дела?

— Легко. Кури на здоровье.

Я затянулся. И сразу стало плохо. Сказывался разреженный воздух и то, что не курил полсуток.

— Блин, что-то меня повело. Спасибо, мужики, — я зашел в сортир.

Мы снижались. Серега прилип к иллюминатору и время от времени делал короткие комментарии.

— Это, по ходу, у них трасса. Широкая дорога. Погоди, а где машины? Раз, два… Все, штоль?

Серега захихикал. За его плечами все равно ничего не было видно. Поэтому, я даже не пытался что-нибудь рассмотреть. Прилетим, там посмотрим.

Таможенная служба на Кубе — это что-то с чем-то. Я думал, что это только у нас таможенникам запрещено улыбаться, теперь я знаю, что и на Кубе тоже.

— Hola! — еле заметный кивок в ответ.

Протягиваю паспорт с вложенной бумажкой, заполненной еще на борту. Для граждан России на Кубу безвизовый въезд. Для того, чтобы въехать, нужен паспорт и анкета с личными данными, она двойная, на одном листе пишешь, на другом отпечатывается. При въезде у тебя забирают первый листок, при выезде второй. И никаких отметок в паспорте. Только при выезде платишь 25 куков, и все. Девушка в форме внимательно меня оглядывала, словно я был американский шпион. Внимательно сверила паспорт и бумажку. Спросила, есть ли бронь отеля? Конечно, есть, bonita. Вся эта процедура занимает минуты три, в Европе — 20 секунд, в Таиланде — 2. И без улыбки, а жаль, кубинки красиво улыбаются.

Дальше зал прилета и выход на воздух. Дайверов не было.

Здравствуй Куба, а вот и я!

Часть вторая. Куба

Глава 14. Заселение в отель

Мы ездили в автобусе уже больше часа. Сначала автобус был полным, теперь же осталось человек пять. Проехали центр. Ну, как мне показалось. Потом был туннель. Въехали куда-то, где пейзаж явно не радовал глаз. Турецкий пейзаж какой-то. Выжженная земля с засохшей травой. Мать его, это ж тропики. Где джунгли, где буйная растительность? Че за хрень?

— Слышь, Серег, по ходу, наш отель где-то в еб… нях.

— Не ссы, прорвемся.

Оптимист, епть.

— Отель «Мелия Гавана»!

— О, это наш, — Серега соскочил с сиденья. Я был не в настроении.

Мы забрали чемоданы из багажного отсека автобуса и пошли на ресепшн. У меня, кроме моего чемодана, на плече болталась сумка с двумя литрами Chivas Regal. Остальное, извините, выпили. Да-да! Восемь литров купленного на все случаи жизни виски были выпиты в течение 13 часов беспосадочного полета по маршруту Шереметьево — Гавана.

Я слегка отстал и догнал Серегу, когда он с любопытством рассматривал старый американский автомобиль, стоявший на парковке. Это было чудо. Сказать, что машина была в плохом состоянии, просто не сказать ничего. Это был кабриолет пятидесятых годов. Производитель не определялся, ну, если только по очертаниям. Краска на боках местами отслоилась, и владелец просто выкрасил машину, даже не зачищая, поверх старой краски «серебрянкой». Да-да, той самой, что у нас гаражи красят. Кое-где старая краска продолжала отслаиваться, поэтому это не сильно помогло. Руля не было. Вернее, руль был, но тоже своеобразный. Пластик рулевого колеса давно раскололся и отлетел. Вместо него владелец сделал себе руль «из ценных пород дерева». Видели в фильмах арбу, у которой колеса сбиты из досок? Здоровые такие? А вот теперь мысленно уменьшите это колесо в диаметре до рулевого и получите полное представление. Chic cubana! Сидений тоже не было, вместо них были поставлены ящики из-под фруктов. Про колеса промолчу. Принцип комплектования был таким: что было, то и поставили.

— Как думаешь? Это может передвигаться само, без посторонней помощи?

— Хрен его знает!

— Ладно, пошли. А то Куба меня заждалась.

Мы остановились около входа, чтобы перекурить. Торопиться было некуда. Достали сигареты, закурили.

Отель был большой, территория вся в цветочках, все ухожено и красиво. Но если перевести взгляд через дорогу, то там — выжженная земля. Мимо нас прошел турист с сигаретой в зубах и, не выбрасывая, вошел внутрь. Мы переглянулись. И правда — туристы здесь делают, что хотят. Дальше был ресепшн, ключи и номер.

— И что с этим делать? — мой вопрос долго оставался без ответа. Серега чесал затылок, смотря на кровать.

— Спать на одной койке с тобой я не буду, — твердо сказал я, не унимаясь. Серега продолжал чесать затылок.

— Ты с Вовчиком выбирал отель? Теперь иди на ресепшн и решай вопрос по другому номеру с двумя кроватями.

Серега понимал, что решить он ничего не сможет, потому, что языкам не обучен.

— Ты же испанский знаешь? Вон как в «Пафосе» продавщицу обхаживал.

— Да я только, как девок обхаживать, и выучил! — Серега раздражался.

Я давно заметил, что кровать состоит из двух, но Сереге этого было не видно. Я решил немного поиздеваться, ну уж очень случай хороший представился.

— Все! — резюмировал Серега, — Никуда я не пойду. Будем спать так, как есть. А, если кому-нибудь расскажешь, убью!

Я засмеялся.

— Тогда ладно. Так и быть. Будешь спать один. Раздвигай кровать из центра к стенкам, а тумбочки меж ними ставь. Я пошел в душ.

Серега подошел к торцу кровати и просиял.

— Что сразу не сказал?

— Дык, ты у нас кандидат технических наук, сам соображать должен.

— Пошел ты.

После душа и частичной распаковки багажа Сереге немедленно захотелось искупаться. Причем в океане. Как мы узнали, в Гаване нет пляжей, а ближайший находится в 20 километрах. Серегу это не остановило, и он, не мешкая и не теряя времени, решил искупаться в открытом бассейне с морской водой в самом отеле. Его также не остановило отсутствие людей вокруг бассейна. И он с разбега сиганул в бассейн и примерно с такой же скоростью вылетел обратно. Вода была жутко холодная.

— А ты прыткий, — съязвил я.

— Не понял, — обиженно пропел Серега. — А почему вода такая холодная?

— Хочешь пойти выяснить на ресепшне? — опять не удержался я.

Мы решили полежать в шезлонгах под пальмами в тенечке. Мы с Серегой белые, загар к нам пристает плохо, а сгораем мы быстро. Под шелест листьев пальм и тихий ветер с океана мы заснули.

Глава 15. Ужин

— Хочу вина и лобстеров, — Серега уже начал доставать своей безапелляционностью.

— Я читал, что в Гаване это в несколько раз дороже, тем более в отеле. Может, сгоняем в центр, перекусим где-нибудь по легкому. А там уже и горячие мулатки подоспеют, а?

— Мулатки никуда не денутся. Это само собой! А сейчас в ресторан! — спорить с ним было бесполезно. Отпуск постепенно превращался в муку.

Мы переоделись и спустились вниз. Ресторан мы нашли сразу. Оказалось, что там лобстеров нет, а вино было. Но стоило оно 35 куков.

Небольшой экскурс в кубинскую монетарную политику, я думаю, не повредит.

На Кубе в ходу две системы денежных единиц: cuc — cubana convertible и деньги для местных.

Куками пользуются туристы, ими могут платить и местные, если они у них есть. Между собой куки и местные песо соотносятся как 1 к 30. Примерно. Курс куки же к рублю находится в диапазоне между долларом США и Евро. Получить куки можно обменом наличных долларов или Евро. Другие валюты тоже можно поменять, но не все. Или снять с кредитной карты в банке. Бывалые советуют снимать с карты, при этом потери минимальны. Но при этом они больше 10%!

А теперь продолжим рассказ.

Мы все же решили поужинать в ресторане. Без вина. Система шведского стола, заплатил 10 куков и жри от пуза.

Я набрал харчей и сел за первый же свободный стол. Серега куда-то запропастился. Через минут пять он появился с тарелкой и ……. бутылкой вина!

— Белые господа должны пить благородные напитки, — нараспев произнес Серега и уселся за стол.

Тут же нарисовался официант с двумя бокалами и ведерком со льдом. Пока он производил всем известные манипуляции, я спросил:

— Ты как им объяснил про вино?

— На пальцах. У меня пальцы говорящие, — в доказательство он растопырил свою пятерню и показал мне.

Официант разлил по бокалам вино и исчез.

— Ну, с приездом, братан! Едрена мать, мы же на Кубе! — он чокнулся так, что заплескал скатерть и вылил вино из бокала себе в рот. — Эй, мартышка хренова, восполни!

Официант восполнил. Но только ему.

Серега, кинув в себя что-то морское, опять поднял бокал:

— Viva la Cuba! — второй бокал проследовал в том же направлении, что и первый.

В итоге, ужин прошел в дружеской и благоприятной обстановке взаимопонимания Сереги и бутылки дешевого испанского вина.

Глава 16. Светлана

Карибская кухня не отличается разнообразием. Да, конечно, рядом море, и почти все, что там водится, можно съесть. Но для того, чтоб съесть, нужно сначала поймать. А кубинцы — народ пофигистичный, поэтому морепродуктов на столах простых кубинцев нет. А из остального –свинина да курица. Корова у них, как в Индии, — священное животное. Она на стол попадает только тогда, когда перестает доиться. Отличить от подметки кирзового сапога этот стейк просто невозможно. На гарнир — рис с черными бобами, кстати, чаще всего — единственная еда в доме простого кубинца, некая серая субстанция сомнительного вкуса и несладкие банановые чипсы. Овощи есть. Картофель гигантских размеров вырастает, с Серегин кулак. А вот молока или молочных продуктов нет нигде, совсем. Молоко только для детей по талонам, и только до семи лет.

Система социалистического хозяйствования не сильно разнообразит стол простых тружеников. Вспомните сами, за окном яблоки с яблони осыпаются, а в столовке компот из сухофруктов.

Влив в себя чуть меньше бутылки вина и обильно закусив всем, что было на столах, Серега теперь требовал разврата.

— Так, ща едем на Малекон. Берем девок и на касу.

— Согласен.

Casa particular на Кубе называется койко-место, сдаваемое внаем.

Спустившись вниз, Серега вдруг остановился.

— Погоди, — он развернул меня на 90 градусов от направления выхода. — Пошли.

Оказывается, когда мы заселялись, пока я оформлял анкеты на него и на себя, Серега приметил магазин Habanos — эксклюзивного продавца кубинских сигар по всему миру. Сейчас мы шли туда.

Каково же было удивление Сереги, когда он обнаружил, что магазин закрыт. Сигары, вот они за стеклом, и недоступны.

— Сколько на твоих?

— Пол-восьмого.

— А они до скольких работают?

— Вроде до семи.

— Бл…, че за страна такая? Бедному туристу негде баблосы потратить! — в сердцах произнес Серега.

Он непонимающим взглядом смотрел на закрытую дверь. Потом повернулся к выходу из отеля. Лицо его покраснело и… его понесло. Мы двинулись к выходу. Монолог Чацкого в современной интерпретации. Он вспомнил всех кубинцев с мельчайшими деталями их анатомии, их мам и пап, Фиделя Кастро и Че Гевару, основы российско-кубинской дружбы и много еще чего…

— Мальчики, вы что так ругаетесь? — Серега осекся. Кровь быстро отхлынула от его головы.

Около входа стояла женщина, наша женщина, точно наша. Ей было лет пятьдесят или около того. Светлые волосы, забранные сзади в пучок, серые глаза. Нормальная русская женщина.

— Вы понимаете… — начал я.

— Козлобараны недоеные… — начал было Серега. Я остановил его, крепко сжав плечо.

— Вы понимаете, мы с другом никак не ожидали, что в туристическом отеле сигарный магазин может закрываться так рано. Вот он и расстроился.

— Не надо браниться, — тоном учительницы произнесла она и открыла одну из двух сумок, стоявших рядом. Залезла туда рукой поглубже, достала оттуда две сигары и протянула нам.

Серега оцепенел. Это и правда было похоже на фокус.

— Сколько мы вам должны?

— Ничего.

Так мы познакомились со Светланой.

Светлана Георгиевна родом была из Казахстана и попала на Кубу случайно в период развала Союза. Ловить дома было нечего. Многие русские тогда уезжали из Казахстана в Россию. И она осталась здесь. Открыла свой бизнес и тихо жила, работая и поддерживая своих родственников на родине. Она и в правду была бывшей учительницей, испанский в институте у нее был вторым, так что никаких проблем в понимании и общении она не испытывала. Кубинцы ей не нравились своей хитростью и ленью. Но уезжать отсюда она не хотела.

Мы взяли номер ее телефона, пообещали созвониться и встретиться, чтобы купить сигары. Она вышла из отеля. Цены у нее, как выяснилось позже, отличались от магазинных в десять раз. Вниз.

Как она вышла, Серега взял сигары направился к бару. Вернулся он оттуда с обрезанными сигарами и двумя коньячными бокалами, наполненными коричневой жидкостью. Следом семенил бармен с сигарной пепельницей и спичками. Серега поставил бокалы на стол, один пододвинул мне. Я поднес бокал к носу.

— Коньяк?

— Дубина! Это ром, — Серега был занят правильным прикуриванием сигары. — Причем двадцатипятилетний.

Кажется, Серега все же немного подучил испанский перед поездкой.

Мы закурили, утонув в диванах. Ром был великолепен. Послевкусие было потрясающим, и очень сочеталось с сигарой.

Серега, как обычно, все опошлил. Он хлопнул ром, как водку, скривился и спросил:

— А эту херню из чего делают?

— Из сахарного тростника.

— Вот и мне показалось, что на самогон свекольный похож.

— Эх, Серега, не ломай кайф.

Мы курили медленно, наслаждаясь каждой затяжкой. Cohiba Piramides….

Глава 17. Дискотека

Про ночь в тропиках не писал только ленивый. Констатирую: ночь наступает действительно быстро, практически без сумерек. Хлопушка: был день, стала ночь. Небо ночью очень высокое, не такое, как в России и, если нет облаков, звезд на небе очень много. И темнота кромешная, если нет освещения.

Наш отель располагался в Мирамаре, весьма отдаленном от центра города месте. Мирамар — это район особняков. Если бы на Кубе можно было купить недвижимость, то Мирамар был бы самым дорогим районом. Здесь находится большинство посольств иностранных государств, здесь зелено, тихо и очень приятно для жизни. Но туристам здесь делать нечего.

Мы ехали в такси по набережной. Малекон. Вроде как самая длинная набережная в мире. Не буду спорить, не измерял. Но ехать от отеля до кипучей гаванской ночной жизни пришлось долго. Мы ехали в нашей отечественной «пятерке». Оказалось, что это наиболее распространенная машина среди такси. Серега сидел спереди, отодвинув сиденье до конца. Левым плечом он поджимал водителя, которому в этой позе было неудобно переключать передачи. Серега ворчал всю дорогу.

— Ну что за хрень?! Приехал за границу, и тут на нашем говне возят.

Водитель поворачивался и улыбался каждому его бурчанию. Сереге это тоже не нравилось.

— Хрена ты лыбишься? Говно у тебя машина. Гов-но!

Водитель согласно кивал. Как только появились люди на Малеконе, Серега оживился:

— О, смотри какие чики ходят!

Водитель, что-то сказал ему по-испански.

— Чё ты сказал? Моя твоя не понимай, — Серега дополнял слова движением рук.

— Chicas, chicas, — услышал я водителя.

— Он, по ходу, тебе девок предлагает, — перевел я.

— Это я и сам понял, — отозвался Серега. И водителю. — А где твои чики?

Для лучшего восприятия вопроса Серега показал на все стороны света. Как ни странно, водитель его понял.

— Discoteca.

— Во, бля. Он по-русски теперь умеет. Давай на дискотеку. Discoteca, discoteca!

— Rusia?

— No Rusia! — Серега был проинструктирован. — Polonia.

— Ты хоть для прикола «попшикай», — сказал я ему. — За поляка сразу сойдешь.

— Вот еще, буду я тут рассираться.

— Ты это… давай, вези нас к девкам. Go, go. To chicas, — Серега начал говорить на английско– испанском.

— Братан, да ты у нас лингвистом тут станешь!

— Не п… ди.

Мы свернули с Малекона и какими-то тайными тропами Гаваны ехали на дискотеку.

Дискотека нам сразу не понравилась и понравилась одновременно. Не понравилось, что с нас содрали по пять куков с носа, а там никого не было. Вообще никого. А понравилось, что было похоже на то, что мы видели в фильмах. Вся площадь этого заведения была поделена на две равные зоны — бассейн с шезлонгами и танцплощадку со столиками. Устроить бардак в бассейне после танцпола как раз было по настроению.

Мы подошли к стойке. Двое, бармен и официант, одетые, как под копирку, в белых рубашках и черных брюках, смотрели телевизор.

— Hola, amigos, — я показал Сереге, что тоже что-то читал перед отъездом.

— Hola.

Они даже не повернули головы в нашу сторону. А где подобострастные улыбки? Где желание угодить туристам?

— What`s happen? Where is everybody?

— World Cup. Cuba vs Japan. All are watching TV sitting at home, — бармен говорил со мной, не отрывая глаз от телека.

Бл… Ну, что за бардак, если никого нет?

— How long?

— About hour.

Серега напряженно ждал конца разговора.

— Значит так. У них матч мирового кубка по бейсболу. Они играют с японцами.

— И чё?

— Да ниче! Эта хрень закончится только через час. Думаю, минут через двадцать после этого местные начнут подтягиваться. Чё делаем?

— Не знаю, — Серега загрустил. — А этот муфлогон на «пятерке» еще за воротами, как думаешь?

— А зачем он тебе?

— Он девок обещал? Обещал. Вот пусть и крутится.

— Проверь.

Серега пошел к выходу, а я к бару.

— Dos mohitos, por favor.

Бармен, не отрывая взгляда от телевизора, принялся готовить мохито. Тааак, веточка местной мяты, еще одна в другой стакан. Три чайных ложки сахара в один, потом столько же в другой. Толкушкой пять поворотов в одном стакане, пять в другом. Движения были отточены до автоматизма. Рукой в ведерко со льдом. Он оторвал взгляд ровно на секунду. Лед был где-то внизу. Три кубика в один стакан, три в другой. Санитария? Да пошел ты с этой санитарией куда подальше. Бутылка белого рома, не глядя, льет в один стакан, потом в другой. Содовая в стаканы до полного. Он снова отрывается от телевизора ровно на полсекунды на каждый стакан. Рука за барную стойку, две соломинки в один, две в другой. Стаканы взлетают и встают на стойку.

— Seis pesos, senior.

Я восхищен. Кладу шесть куков и добавляю 50 местных копеек.

— Thank you for your performance, — я беру стаканы. Бармен, не отрывая глаз от телека:

— Gracias.

Я беру стаканы и поворачиваюсь. Я вижу Серегу, который спешит ко мне.

— Я все решил. Он нас отвезет к девкам.

— На, — я протянул ему стакан. Серега с недоверием посмотрел на стакан. — Это чё за лабуда?

— Мохито.

— А, мохито, слышал, — и, замяв соломинки рукой, залпом выпивает все из стакана. — Крепкий, я думал, он полегче.

Коктейли, друзья мои, это часть национальной PR– компании островного государства под названием Куба. Спросите у себя, у какой еще страны коктейли являются национальным символом? Правильно, ни у какой. Кто сейчас вспомнит родину «кровавой мэри», «секса на пляже» или «джинфуса». Никто. Все вы полезете в интернет, чтобы узнать, а потом блеснуть своими знаниями в какой-нибудь компании на какой-нибудь вечеринке. Расскажете легенду и привлечете к себе внимание. А теперь я спрошу у вас — где родился Мохито, Куба Либре и Дайкири? И вы сразу, даже не задумываясь, ответите — Куба.

Чем отличаются Мохито, Куба Либре и Дайкири, сделанные на Кубе, или, например, в Москве? Ничем? А вот и не угадали. Мохито может быть оригинальным только на Кубе. Нет, не потому, что он смешан именно на Кубе, а потому, что в Москве вы будете пить Мохито с обычной мятой. А вкус ее сильно отличается от кубинской травки. И еще потому, что Мохито на Кубе не делается в снегу, как это принято в Москве, туда кладутся кусочки льда, и еще потому, что рома в кубинском коктейле 70%, а не 30, как у нас. На Кубе люди ждут, пока растает лед, чтобы насладиться вкусом. Именно за это время кубинская мята отдает всю себя без остатка напитку.

А Куба Либре? Это название только с большой буквы. Почему? Да потому, что Куба Либре — волшебный напиток! Почему? Как такое возможно? Это лишь ром и кола! Вы в чем-то правы. Это действительно ром и кола. Но Куба сейчас — единственное место в мире, где кола производится на сахаре. Да-да! Вы не ошиблись, в состав местной Tu-cola входит исключительно сахар. Она без грубого металлического вкуса, который дают подсластители типа «аспартама» и прочих «Е». Куба Либре должна содержать в себе рома и колы в соотношении 60/40 и льда столько, чтобы, когда коктейль начал таять и вы начали бы его пить, он не обжег бы вам горло и не был водянистым пойлом, пился мягко, волшебно, завораживающе. Самый лучший коктейль для увеселения сердца человека! Кстати, один из моих друзей называет этот коктейль не иначе, как сексуальным.

А Дайкири? Вы что-нибудь понимаете в живописи или музыке? Я вам так скажу, Дайкири — это смешение запахов, звуков и красок. Вы пробовали ананас вместе с музыкой Бетховена, или гранат когда смотрите картины Дега и слушаете Шопена? Нет? Действительно, мало кто пробовал. Дайкири — коктейль творчества, коктейль для вкусовых экспериментаторов, коктейль сочетаний. Спасибо тебе, старина Эрни, за этот чудесный напиток!

И хвала вам, бармены, которые сумели раскрасить наше бренное существование этими нектарами! Но я опять отвлекся, за что прошу у почтенной публики прощения!

Серега дрожал от нетерпения.

— Да расслабься ты. Никуда твой мещер не денется.

— Да, чё-то приперло.

— Ты ж в «Саванне» отстрелялся? Это меньше суток назад было.

— Организм — штука сложная. Логика тут не работает.

Я выпил свой мохито. В горле защипало. Какие-нибудь две минуты еще подождать, и удовольствие было бы полным. Чертов Серега!

Мы направились к выходу. Нас ждал наш водитель.

— Слушай, а, может, мы его наймем до отъезда в Варадеро? Будет дежурить, возить и прочее.

— Посмотрим, — Сереге не улыбалось ездить по городу в пятерке.

Глава 18. Чё почем

Мы снова колесили по улицам, которые были хорошо освещены и безлюдны. Водитель, по всему, не очень хорошо знал район. Он постоянно притормаживал и искал номера домов. В конце концов, мы прибыли на место. Это был дореволюционный особняк какого– то богатого кубинца. Дореволюционный — значит, до революции на Кубе, а не у нас. Одна колоннада при входе чего стоила. Сереге место нравилось. Выйдя из машины и не закрывая дверь, Серега поторопил таксиста:

— Chicas, chicas. Go, go.

Тот согласно кивнул и уехал. Мы открыли калитку и, пройдя палисадник, вошли в открытую дверь слева от колонн. На пороге нас встретила кубинка лет под пятьдесят.

— Buenas noches, senores.

— И тебе не хворать, — буркнул Серега. Ему пока не удавалось получить то, что он хотел. То этот гребаный бейсбол, то теперь эта старуха.

— Buenas noches, senora, — я старался быть вежливым.

— Café? — женщина очень хотела нам угодить.

— Dos, por favor, — сказал я, пока Серега усаживался на стул.

Я осмотрелся. Вход, через который мы вошли, был явно непарадный. В доме света не было. Экономия или шифруется от властей? Кстати, стукачество на Кубе распространено повсеместно. Высота потолков была выше моего понимания. Метров шесть, не меньше. Узкая комната имела один вход-выход и две двери в противоположной стороне. Я заглянул туда. Это были две маленькие комнаты с большими кроватями и с совместным душем и туалетом. Комната, в которой мы ждали хозяйку с кофе, была очень опрятной, но по мебели крайне бедной. Стол и стулья были металлическими, покрашенными белой краской. Стол был застелен видавшей виды клеенкой. Было еще столовое трюмо. Совсем простенькое.

Серега закурил, как только увидел пепельницу на столе.

Спустя несколько минут после окончания моего осмотра, появилась хозяйка с подносом, на котором стояли две крохотные чашки на блюдцах. Она поставила поднос на стол и поставила каждому его чашку. Я сел.

Чашка была ровно на глоток, а кофе был потрясающе вкусным. Тягучая, сладкая субстанция медленно наполнила мой рот и так же неторопливо отправилась дальше, исследуя все неровности пути до желудка. Казалось, что столь насыщенный кофе должен был взбодрить меня сразу, но возбуждение накрывало меня постепенно, кругами, как палочка дирижера, которая выписывала круги со все больше увеличивающейся амплитудой для того, чтобы показать оркестру, как надо играть крещендо.

Я был в восторге. Серега, как все большие люди, не понимал такие мелкие вещи. Он пил кофе исключительно на работе из огромной чашки, на борту которой было написано «The Boss». Эта чашка водоизмещением была похожа на небольшой нефтяной танкер, а кофе он пил только растворимый.

С улицы послышался звук подъезжающей машины и скрип тормозов. Через минуту в комнату вошли две молодые кубинки. Совсем молодые. Только бы не школьницы.

— Чур, моя та, что помельче, — Серега огляделся раньше, чем я. — И вообще, у меня приоритет, я провожу эксперимент.

— Хрен с тобой, — я был еще под впечатлением от кофе.

— Возьмешь направо или прямо?

Я даже не понял, о чем он. Серега повторил вопрос. По направлению его взгляда я понял, что он предоставлял мне право выбора комнаты. Благородно, чику он выбрал первый, комнату должен выбрать я.

— Мне пофиг.

— ?

— Ладно, давай прямо!

Серега повернулся к кубинкам.

— How much?

— Fifty dollars.

Сказано это было с диким испанским акцентом.

— For all? — Серега превзошел сам себя.

— For one and for two hours, — на всякий случай я перевел. — Они хотят полтинник за 2 часа на каждую.

— Пошли их на х…й!

— You mean USA dollars or cubana convertible?

— Cubana convertible.

— It`s very expensive for us. May be ten dollars?

— Mmmmm, how long you need?

— Тебе на час или больше?

— Да я ее за полчаса уделаю!

— Only one hour.

— Twenty.

— Их предложение — двадцать.

— Давай за двадцать, а то у меня уже горит. Смотри, какая лялька!

— May be fifteen?

— No, twenty.

— Ok. Do you have a condom?

Тут вмешался Серега. Интернациональные слова он воспринимал мгновенно.

— У меня резины с собой на десятерых, — я вспомнил закупку презервативов в «Пафосе» и улыбнулся.

— No, — ответила кубинка.

— No problem.

Во время нашей торговли в комнату вошла хозяйка дома. Я обратился к ней:

— Senora, do you speak English?

— No.

Если не знаешь английского, зачем ответила? Я обратился к кубинке, с которой вел торговлю:

— Please, translate, — в ответ кивок.

— Senora, how much for room?

Девушка перевела. Ответ. Девушка мне:

— Twenty five for hour.

— Fifteen will be better, — девушка снова перевела. И снова что– то активно по-испански.

— She said twenty.

Я понял, что переводчица поневоле встала на нашу сторону. Ей очень хотелось получить уже договоренную сумму, и я решил дожать.

— Fifteen. It`s last offer.

Две кубинки схлестнулись, каждая защищая свои интересы. Одна уговаривала, что пятнадцать — это хорошая цена и, если клиент сорвется, не заработает никто, другая причитала, что в таком месте никто не сдает койко-место за пятнадцать, и, что двадцать для этих олухов-туристов — самое то. Смотри, одному так невтерпеж, что он аж подпрыгивает. Ну, давай попробуем взять свое! В итоге победила жажда наживы или молодость, как хотите, и хозяйка согласилась.

— Ok.

— Тридцать за час за обе комнаты.

Серега выложил на стол деньги за комнаты, и мы разошлись.

Глава 19. Первый опыт

Я вообще-то тертый перец и женщин у меня было… ну, так скажем — нормально. Я как-то было начал считать и сдулся. Ну, не помню я всех. Помню первую. Ее Александрой звали, прям как меня. Не любила, когда ее Сашей или Шурой называли. Сама всех поправляла. Я — Александра. Мне тогда шестнадцать было, и тусовался я в компании, где самый младший был старше меня года на три. Ну, а в основном, возраст лет на пять-шесть отличался. Получилась свободная хата. Сначала все на кухне сидели. Ну, там водку и портвейн пили, но без меня. Я-то до девятнадцати вообще спиртное не пробовал. Потом все по парам, да по комнатам разошлись, а я и Александра на кухне остались. Говорить мне с ней было не о чем, раза два я ее видел до этого. Сидели, молчали. Потом она закурила и завела разговор про «был-не был», «уже-не уже». Все поняла. Потом пересела ко мне поближе и как-то само собой и произошло. Видно, ей в этот вечер было невтерпеж, вот я и попался под руку или под другое место. А из воспоминаний осталось только вкус портвейна с сигаретами. Да выстрел через 20 секунд.

Милку помню, она первой осознанной у меня была. В институте это было. Мы с ней полгода дружили до изменения отношений с платонических на взрослые. На нее социальное окружение повлияло, все подруги со своими парнями трахались, а Милка никак не решалась. Потом все совпало: место, время, желание. Можно сказать, она инициатором была, я — исполнителем.

Потом Валька была — секретарша из деканата в универе. Та вообще ненасытная была. Я аж с лица спал. Мама меня тогда к врачам потащила, думала: или глисты, или туберкулез. Я ее случайно в парке вечером встретил, потом заболтались до самого ее дома. Ее родители очень кстати на дачу уехали. Типа, в отпуск чуть ли не на месяц. Так вот, с утра я был у нее вместо рисования диплома, а домой только спать уходил. Чуть диплом не завалил. Расстались, когда в армию уходил.

А потом — не помню. В армии — с «солдатками», в гарнизоне всегда таких полно, а после армии — вообще все, что движется. Но сейчас не об этом.

Я торговался с чикой, которую Серега мне определил. Вас, дорогие друзья, ничего не напрягает? Нет? Я торговался не ради Сереги, чтобы он свои деньги сэкономил. Я торговался, в первую очередь, ради своего кармана. Я цинично торговался с девушкой за ее тело. Глаза — в глаза. Не за мясо, что лежит на прилавке, на рынке. А за живую плоть. Даже не так — целиком за человека торговался. И на час я этого человека купил. Состояние у меня было, как будто я раба себе покупал. Вот это и напрягало. Некоторым эти мои строки покажутся блажью, некоторые меня поймут.

Теперь вопрос, что делает после такой торговли русская чика? Все просто. Она принимает позу, нужную клиенту, чтобы тот поскорей удовлетворил свои потребности и отвалил. Следующий ждет. Для нее — это бизнес. Для клиента — просто слив балласта. А что делает кубинская чика? А у нее начинается третья фаза отношений. Первые две — знакомство и ухаживание, она считает пройденными и переходит сразу к сексу. Но как с парнем, который за ней уже ухаживал. И ведет она себя при этом естественно, без всякой фальши, потому как искренне считает это правильным. Этого я не знал и готов к этому не был.

Чика занималась со мной не сексом, она занималась со мной любовью. Мне теперь казалось уже самому, что мы знакомы уже давно и делаем это не в первый раз. Такое чувство с русскими женщинами возникало после длительных близких отношений, когда в своей квартире ты находишь ее вещи, когда-то оставленные, а вторая подушка на твоей кровати начинает пахнуть ее духами. Некоторые вещи в квартире, твои вещи, между прочим, начинают тебе ее напоминать. Я всегда избегал этого состояния, стараясь завершить отношения раньше. А здесь эта невзрачная девочка со смуглой кожей заставила меня помимо воли испытать чуть ли не состояние женатого человека. Это было потрясающе! Определенно вам заявляю, удовольствие рождается в голове, а не на кончике члена!

Но самое страшное для меня, циничного подонка, как многие подумали, это то, что мне безумно понравилось это психологическое состояние — состояние мужчины, который имеет длительные отношения только с одной женщиной. Спасибо тебе, чика! Я ведь даже имени ее не спросил.

И вот когда мы оба, именно оба, подчеркиваю жирной чертой, подошли в последней черте, в комнату ворвался Серега.

Я не могу произнести, а тем более переложить на бумагу всю волну, нет — цунами своего негодования. Ярость, дикая и необузданная! Серега должен был умереть здесь и сейчас, в ту же секунду, в тот же миг!!!

Спустя непродолжительное и продолжительное время я думал над тем, что сделал Серега в тот вечер. По мере временного отдаления я становился более снисходительным к нему, первоначальная злость прошла и сначала превратилась в раздражение, потом в досаду, а потом и вовсе сошла на «нет». Время лечит. Теперь никогда не сужу о человеке плохо, если только он не совершает плохие поступки регулярно. Наверное, я повзрослел.

— СААААА — НЯЯЯЯЯ! Этот пи… р подсунул мне беременную телку!!!!

У меня все упало. А ведь я был почти на вершине счастья! Еще бы пара секунд…

Серега стоял в дверях, в чем мать родила. В чем мать родила? Да такого охряпка ни одна женщина не может родить без помощи хирурга. Надо потом спросить, делали ли его матери кесарево?

Серегин член был напряжен, несмотря на его состояние, и девушка, с которой я почти достиг вершины эмоционального Эвереста, сейчас сидела, поджав ноги и притянув к груди простынь. Она с ужасом смотрела на этот агрегат и, наверно, молилась, что ей достался именно я.

Из Сереги полился ТАКОЙ поток матерщины, который я не слышал никогда ни до, ни после этого случая. Серега крайне ревностно относился ко всему, что касалось детей. Он мечтал о сыне, но не мог найти подходящей кандидатуры на место жены. Одни не подходили по интеллекту, другие — по здоровью, третьи — по физиологическим причинам. Извините, девушки, но размер все же имеет значение, когда он очень большой. Не каждая из вас — Боливар!

Серега был в бешенстве. Он развернулся ко мне спиной и пошел к выходу. Поскольку я выбрал комнату «прямо», я наблюдал развитие всех событий собственными глазами. Принять в них участие не позволяла внутренняя стыдливость, поскольку из одежды на мне в тот момент был только презерватив. На шум из коридора выскочила хозяйка. Увидев Серегу со стоящим членом, идущим прямо на нее, она попыталась было скрыться в коридоре, но доли секунды ей было достаточно, чтобы понять, что Серега идет не к ней, а на улицу. В реальности это выглядело, как полшага назад и полуповорот корпуса в сторону коридора. Потом женщина собралась и, раскинув руки в стороны, приняла позу «не пущу». Палиться перед соседями было никак нельзя, из-за этого возникли бы очень серьезные проблемы. Да и Серега в своем костюме явно не подходил на роль племянника, который приехал навестить свою тетю в Гаване, а сейчас просто вышел подышать свежим ночным гаванским воздухом.

Серега еще не дошел до хозяйки, а я уже снял и бросил на пол презерватив. Одевался я быстро, одним глазом наблюдая и одним ухом слушая, что там происходит.

Серега дошел до старушки. Она продолжала стоять в той же позе, но по мере приближения Сереги медленно поворачивала голову направо. Когда он подошел совсем близко, она, как мне показалось, зажмурила глаза.

Я повернулся к первой своей кубинке, которая все еще сидела в оцепенении на кровати с прижатой к груди простыней, и быстро сказал:

— Dress, quickly. Your friend too, — мои слова вывели ее из оцепенения. Она соскочила с кровати.

— And clean it up, — я показал пальцем на валявшийся на полу презерватив. Она кивнула.

В это время Серега, получив непреодолимое препятствие в виде хозяйки дома, пытался решить вопрос быстро.

— Пошла отсюда! — орал Серега ей в лицо. — Пропусти, кому сказал? А то я тебя по стенке размажу!

Старушка была похожа на кубинскую «Мать-Родина зовет». Поняв, что женщина не уйдет, Серега мгновенно решил сменить тактику. Сдерживаясь из-за всех сил, он почти ровным голосом сказал:

— У меня к тебе претензий нет. Мне нужен этот мудак таксист!

Слово «такси» на всех языках произносится одинаково и только, наверное, дикие народы не имеют его в своем языке. Услышав, как ей показалось, слово «такси», женщина повернула лицо, одновременно открыв глаза. Страх на лице исчез. Появилось удивление.

— Taxi? — произнесла она тихо.

— Yes, yes. Taxi, — подтвердил Серега.

Она опустила левую руку и показала Сереге на стул. Серега не хотел садиться. Она еще раз показала на стул. Серега, понимая, что от этого зависит достижение его цели, сел. Причем голой жопой на холодный металлический стул. Хозяйка, постояв в своей позе несколько секунд, начала было поворачиваться к двери, но остановилась, потому что Серега начал подниматься со стула. Она вернулась в исходное положение. Серега, поняв, что прорваться через хозяйку дома не получится, снова сел на стул. Жопа, как видно, начала подмерзать, и он ткнул пальцем сначала в себя, потом в направлении своей комнаты, и сказал:

— Я туда!

Его поняли. Он встал и направился в комнату. Член уже не стоял, а был похож на хобот несмышлёного слоненка. При ходьбе он болтался туда-сюда. Чики почти оделись и, когда Серега появился на пороге комнаты, мне показалось, что они уменьшились в размерах.

Хозяйка поспешила за таксистом. Через полминуты таксист стоял около стола, где мы пили кофе. Через минуту в дверях появился Серега. Он был одет. За руку он вел свою чику. Девушка шла за ним, как собачонка. В ее глазах был ужас. Подойдя к таксисту, Серега остановился и посмотрел ему в глаза. Таксист подобострастно улыбался. Серега показал на живот чики. Потом рукой описал полукруг вокруг своего живота.

— Comprendo?

Таксист также подобострастно кивнул. Я не уверен, что он понял, хотя все было очень понятно. Серега резко выдохнул. В это время его кулак, описав кривую снизу вверх, встретился с грудью таксиста.

— O, mi madre! — вскрикнула хозяйка дома.

Таксист мешком съехал по стене вниз. Он был без сознания.

Серега отпустил руку чики, достал кошелек и вытащил оттуда купюру в пятьдесят кук. Протянув деньги чике, он сказал мне:

— Скажи ей, что это на ребенка.

— For your baby, — чика кивнула мне и повернулась к Сереге. — Muchаs gracias, senior.

В отель мы добирались часа полтора.

Глава 20. Итоги первого дня

Я проснулся раньше Сереги и не стал его будить. Закончив все туалетные процедуры, я оделся и спустился в ресторан на завтрак. Ресторан был тот же, что и вечером, а вот ассортимент на шведском столе сильно изменился. Стол был очень бедным. Обычно я не завтракаю, но тут я решил перестраховаться. С Серегой было все возможно. Наскоро перекусив, я поднялся в номер. Серега еще спал, а я решил подвести итоги первого дня на Кубе.

Я взял блокнот и ручку с журнального столика и стал записывать достижения и затраты в два разных столбика. Достижений было мало. «Мохито попробовали, надо будет еще повторить без спешки, кофе местный — зачет, ром двадцатипятилетней выдержки (я причмокнул губами), отличный напиток, еще сигары. Кстати, не забыть позвонить Светлане. Пожалуй, и все». Вчерашнее вино в ресторане я в достижения записывать не хотел. Вино было испанским. Про чик я вообще вспоминать не хотел.

«Теперь расходы. С чего начать? Наверно с „Пафоса“. Счет там был тысячи на две с половиной рублей. Точнее уже и не скажу. Так, дальше была „Саванна“. Там где-то пять оставили. Это еще я не знаю, сколько Серега отдал ради своего эксперимента. Так, дальше. В Duty Free счет не помню, хоть убей. Ну, пусть будет двести евро. Дальше ужин в ресторане два по десять и еще тридцать пять куков за вино. Сколько ром стоил, я не знаю. Кажется, таксисту Серега куков пятнадцать отдал еще до того, как вырубил».

Я вспомнил вчерашний вечер. И проникся уважением к Сереге. Не уверен, что поступил бы так же.

«Так, дальше. Десять за вход на дискотеку, шесть за мохито. Тридцать за касы. Серега своей полтинник отдал. Меценат хренов! Ну, я тоже расплатился, еще двадцать. Она же не виновата, что все так вышло. Частнику, который вез нас до отеля, отдали десять. Итого в рублях получается около двадцати тысяч, и это без рома и московской девки». Не слабо погуляли!

Я почесал затылок. Сожаления о потраченных деньгах не было. Но сумма была великовата. Напрягало лишь одно: столбики с расходами и достижениями явно диссонировали. Бывалые в инете предупреждали, что неопытный турист в первый же вечер на Кубе тратит очень много. Ничего, зато теперь есть опыт. Я вырвал листок из блокнота, свернул и положил в задний карман.

Надо было будить Серегу.

Глава 21. Утро второго дня

— Эй, убийца таксистов. Вставай, — я будил Серегу минут пять. Он открывал глаза, фокусировал взгляд на мне, потом отмахивался руками и снова закрывал глаза. В этот раз он просто повернулся ко мне спиной. Мне надоело. Я взял пульт, лег на свою кровать и включил телевизор. Российских каналов не было, американских тоже. Я сделал звук погромче.

— Ты вставать собираешься?

— Еще чуток полежу, — отозвалась глухим голосом спина.

Перед поездкой я морально готовился к тому, что спокойно спать ночью мне не придется. И дело здесь не в бурной ночной жизни, а в том, что моим соседом будет Серега. Такого размера люди обычно ужасно храпят. Но на удивление Серега спал тихо, и этому я был несказанно рад.

Смена часовых поясов никак на мне не отразилась. Возможно, из-за того, что мы не спали ночь перед полетом. Было утро, и я не чувствовал никакого дискомфорта.

— Слушай, я тут бабки подбивал. Ты сколько за ром в баре вчера отдал?

— Сорок, — Серега оживал.

Сорок?! Дорого, конечно, за сто грамм. Зато было вкусно.

— И сколько получилось?

— Примерно двадцать кусков.

— Что-то много, — Серега перевернулся на спину и посмотрел на меня.

— Так это еще без твоей московской ляльки.

— Ладно, потом посчитаем. Ты завтракать ходил?

Я кивнул. Серега широко зевнул. — Ну и чё?

— Фуфло.

Серега полежал еще минут десять. Потом пошел в ванную.

— У нас встреча с представителем турфирмы через полчаса, — крикнул я Сереге в ванную. — Ты еще успеешь позавтракать.

Серега вышел из ванной опоясанный полотенцем.

— Завтракать не буду. Не хочется. А вот кофейку бы выпил. Кстати, тебе понравился кофе, который мы вчера на касе пили?

— Очень.

— Да неплохой, только мало.

— Кубинцы так пьют.

— Хочешь сказать, что в отеле нет эспрессо?

— Не знаю.

Серега оделся.

— Ладно. Пошли.

Мы спустились на первый этаж. Серега в лобби-баре заказал кофе. Мы сидели и ждали представителя турфирмы. Серега выпил кофе и закурил сигарету.

— Так, для интереса. Сколько ты в Москве за девку отдал? — поинтересовался я, чтобы сравнить уровень цен.

— У них там ценник двести пятьдесят за час, сто пятьдесят — за полчаса.

Я знал, что Куба выиграет с большим преимуществом.

— Качество сравнишь сегодня.

— Сравню обязательно. Только как вчера делать больше не будем. Нужно самим выбирать, а не ждать, что привезут.

— Кто ж спорит? Я только «за».

Появился тот, кого мы ждали. Мы получили всю необходимую информацию и решили взять обзорную экскурсию по Гаване. Экскурсия была во второй половине дня. Автобус за нами должен был заехать в час пополудни.

— Пойдем, прогуляемся, — предложил Серега, и мы вышли из отеля.

Глава 22. Guarapo

— Налево или направо?

Идти было все равно куда. И налево, и направо была одна и та же картина.

— Давай выйдем на дорогу. Там поглядим.

Шел второй день, и пока генерировал идеи только Серега. Он был главный. Я уступил ему право определять, куда мы пойдем, что мы будем делать и чем заниматься. По нескольким причинам. Во-первых, спорить с Серегой было попросту невозможно. Обладая упертостью барана, он все равно бы сделал все по-своему, а ссориться я с ним не хотел. У меня был неожиданный, но желанный отпуск, и тратить время на перепалки и выяснения, у кого пиписка больше, не хотелось. Я наслаждался свободным от забот временем. Во-вторых, Серега был готов к поездке на Кубу лучше меня. Он пропахал весь интернет в поисках информации и прочитал все, что только можно.

Мы вышли на дорогу и осмотрелись. Про пейзаж я уже говорил. Между дорогой и океаном была линия отелей. За дорогой не было ничего.

— Пошли туда, — Серега показал в сторону, как ехать в центр. — Когда вчера ехали на автобусе, я там ренткар видел.

Нам был нужен ренткар. В нашу путевку трансфер от Гаваны до Варадеро не входил. Мы планировали сразу взять машину в аренду. Она нам была нужна для путешествия по Кубе, да и Егор прилетал через пару дней. Его надо было встретить.

— Пошли.

Шли мы медленно, осматривая окрестности с надеждой отыскать что-нибудь, на что можно было бы посмотреть. Безрезультатно. Солнце уже припекало, и я потужил, что не взял бейсболку. Минут через десять мы нашли ренткар. На стоянке было машин двадцать.

— Круто. Я хочу эту, — Серега указал на двухместный мерседес с откидным верхом. Машина на вид была новой.

Я покачал головой.

— Нас будет трое. Кому-то придется ездить в багажнике.

— Я еще на таком не катался, — начал канючить Серега.

— Ну, если хочешь, то возьми его на завтра, например. Покатаешься вволю и сдашь. А нам нужно что-то другое.

Мы подошли к будке, где, по идее, должен был сидеть работник, выдающий машины. Будка была с большими окнами. Открыто, внутри никого не было.

— Эй, бл… Есть тут кто-нибудь, — заорал Серега. Никто не отозвался. — Они вообще работают?

Я нашел на двери табличку с Horario — часы работы, по-нашему.

— Вроде с девяти. Да и офис открыт.

— Ладно, покурим пока, — Серега достал сигареты, купленные в Duty Free.

Мы зашли в тенек и закурили. Торопиться было некуда.

— Мож, посмотрим пока на тачки? — на мой вопрос Серега отрицательно замотал головой. Он уже сидел на высоком бордюрном камне, широко раздвинув ноги. Между ними свисал живот.

Я пошел посмотреть сам. Машины были разные. Большинство из них, как обычно, составляли маленькие хэтчбеки. Несколько машин выделялись из общего фона. Было два CLK, один явно не на ходу. Обильный слой пыли на капоте и спущенные шины. Были еще один минивэн и микроавтобус. Французы, японцы, корейцы. Еще два Сеата. Американцев я увидеть и не ожидал.

— Я читал, что можно в аренду взять ретро, — сказал Серега, когда я вернулся.

— Здесь таких нет.

Через пять минут пришел служащий ренкара. Мы вошли внутрь.

— Где у них тут ценник? — спросил Серега.

— Do you have a pricelist? — перевел я.

— Вы из России? — произношение было так себе.

— Да, — я испытал облегчение, что не надо теперь переводить.

— Пожалуйста, — служащий передал нам лист одиннадцатого формата. Машины там были разделены на классы. Рядом стояла цена. Существенно выше, чем в той же Европе.

— Дороговато.

Служащий пожал плечами.

— Государство, — мы поняли, что торговаться не имеет смысла.

— Мы бы хотели посмотреть, что есть в наличии.

— Есть Чкода Фабия.

Кубинцы, как и все испаноговорящие, плохо выговаривали звук «ш».

— А эти? — я сделал полукруг рукой, показывая на машины.

— Нужен ремонт.

— А мерседес можно? — вмешался Серега.

— Как это… — служащий задумался на секунду. — Помпа не работать.

— И сколько по времени он без помпы? — мне было интересно.

— Полгода.

У Сереги полезли глаза на лоб.

— Можно посмотреть Фабию?

— Здесь, — кубинец ткнул пальцем в свой стол, — сегодня вечером.

— Привезут сегодня вечером?

— Да.

Мы договорились, что зайдем завтра утром. Посмотреть Шкоду. А если будет что-то еще, то и это тоже посмотрим. Посчитали, во сколько нам это обойдется на 11 дней. Выливалось в приличную сумму.

— На троих будет недорого, — флегматично заметил Серега.

Всю обратную дорогу до отеля Серега возмущался тем, что машин до фига, а мозгов, чтоб починить и зарабатывать, здесь ни у кого нет.

— А, впрочем, чему я удивляюсь? Соцстрана. Хозяина нет, вот никому ничего и не надо.

Кстати, Мерседес по прайсу стоил двести пятьдесят куков в день.

Подойдя к отелю, Серега посмотрел вдаль.

— Сань, смотри, чёйт там народ тусуется?

— Серег, я не вижу.

За восемь лет постоянного смотрения в монитор зрение подсело. Не сильно, но подсело. Далеко вдаль я видел не очень хорошо.

— Пойдем, дойдем. Зазырим, чё там? — предложил Серега. Я не был против.

Дойдя до места, мы обнаружили родной нашему сердцу пивняк. Каменное строение без архитектурных изысков с большим окном для выдачи. Очередь из трех местных. Вокруг еще человек пять. Земля вокруг была вытоптана, везде валялись старые бычки. В воздухе пахло кислятиной. Мне жутко захотелось холодного пива.

— Рубанем по кружечке, — повернулся я к Сереге.

Он смотрел поверх меня с кислой миной.

— Это чё за хрень?

Я повернулся. В руках у народа были обычные наши советские пивные кружки, только поменьше. В кружках была жидкость болотного цвета. Они пили эту гадость.

Я подошел к рядом стоящему кубинцу. По виду обычный забулдыга. Худой и жилистый, сильно загорелый, в майке и штанах с огромными пузырями на коленях. Он покосился на меня. Туристы около этого заведения были в диковинку.

— What is that? — я не думал, что он меня поймет. Но язык жестов еще никто не отменял. Я показал на кружку и сделал удивленное лицо.

— Guarapo.

— Guarapo? — воспроизвел я на слух. Понимания это название не добавило.

Ладно, сейчас разберемся. Я направился к окошку для выдачи. Оно было очень большое. Я увидел все, что происходит внутри. На выдаче стояла пожилая кубинка. Взяв деньги, она брала кружку и где-то под прилавком зачерпывала ей мелко колотый лед. Потом из огромного графина заливала жидкость в кружку. Напиток был готов.

Позади нее стоял агрегат для выжимки. Процессом выжимки занимался такой же пожилой кубинец. Агрегат состоял из двух колес с прямолинейной передачей с ручкой диаметром полметра. Он брал какую-то зелено-желтую палку, засовывал палку в редуктор и вертел ручку. После первого прогона, он доставал ее, складывал пополам и прогонял еще раз. Внизу агрегата имелось устройство для сбора и слива жидкости. Туда подставлялся графин.

«Оп-па! Это ж тростниковый фреш!»

Я вернулся к Сереге. Он успел расположиться на большом камне чуть поодаль.

— Это тростниковый сок. Будешь? — мне хотелось попробовать.

— А не продрищемся?

— Местные вон вроде ничего, пьют.

— Так-то местные. Ну, ладно, давай, экспериментировать — так экспериментировать!

Я заплатил за две кружки одно инвалютное песо, хотя кубинцы платили местными столько же.

Серега долго не мог себя заставить прикоснутся к кружке.

— А они кружки моют? — Серега искал причину не пить.

— Моют, моют, — ответил ему я, хотя этого не видел.

Серега отпил глоток и сделал паузу для того, чтобы распробовать вкус. К этому моменту я уже выпил полкружки. Напиток был приторно сладким и тягучим. А вкус вообще сложно описать. Если интересно, то слетайте на Кубу и попробуйте.

— Чё-то как-то не очень.

— А мне нравится.

В этот момент к нам подошел тот кубинец, который сообщил мне название напитка.

— Hola, amigos. Where are you from?

Я вспомнил Колю из самолета. Общаться с кубинцем не хотелось.

— From Russia, — меня не поняли. — Rusia, Rusia.

Кубинец согласно закивал и быстро заговорил по-испански. Мы не поняли ни слова. Кубинец перешел на испано-английский.

— Cuba, Rusia, — он приложил левую руку к пустой кружке, которую держал правой, и поднял руки вверх, — Friendship, amigos! Это было сказано как «фрэндчип». Забавно.

Он ждал от нас что-нибудь в ответ. Мы не знали, что сказать, улыбались и смотрели на него. Кубинец решил продолжить общение.

— Guarapo, — он ткнул пальцем в свою пустую кружку, — Very good! И поднял большой палец, сжав руку в кулак. Мы закивали в ответ. Я снова отхлебнул из кружки.

Потом он приложил свой локоть к промежности и поднял сжатый кулак вверх.

— Very good! Uno guarapo — una, dos, tres chicas, — кубинец последовательно разжал три пальца из кулака, а потом ткнул указательным в себя. Мы засмеялись вместе с кубинцем. Старый пердун, а туда же!

Серега посмотрел в свою кружку. После первого глотка он больше не пил. Он сомневался, стоит ли проверять слова кубинца.

— Правда?

Кубинец закивал.

— Good, good. Very good, — он снова показал большой палец.

— Тогда держи, — Серега протянул кружку кубинцу. И в мою сторону: — Ну, что? Пошли?

Я уже допил. Мы двинулись. Я занес и поставил кружку на окно выдачи. Местные внимательно меня разглядывали.

Серега ждал поодаль, и, когда я с ним поравнялся, мы пошли в сторону отеля. Мы отошли метров на тридцать, и я обернулся. Кубинец сидел на камне и пил guarapo из Серегиной кружки.

Глава 23. Матч века

— Я тут теннисный корт видел. Мож сыграем? — этого я от Сереги ну никак не ожидал.

Время было к полудню и припекало уже не слабо. Пока мы дошли до отеля, я взмок. Мне хотелось пить после жутко сладкого guarapo.

— Может, ну его нахрен? Жарко.

— Да ладно. Чё ты?

— Ну, хорошо. Ты иди, договаривайся, а я… — я показал на пакет с ромом, водой и пивом. — Отнесу это в номер. Только возьми пару бутылок. Пить захочется.

Я надеялся, что Серега не сможет договориться.

По дороге мы нашли супермаркет в одном из рядом стоящих отелей. Supermercado. Супермаркетом он назывался из-за размеров. Из ассортимента там были ром, соки, вода, пиво. И все! А что еще нужно туристам?

Серега смог. Когда я спустился вниз, Серега стоял с кубинцем. Они ждали меня.

Корты были оборудованы на крыше каких– то помещений отеля и соответствовали по уровню второму этажу отеля. Они были обнесены высоченной оградой с сеткой. Покрытие кое– где пришло в негодность, но мне, честно говоря, было пофиг. Ракетки очень сильно не новые, мячи лысые.

Я отдал Сереге его бейсболку, которую взял в номере. Моя была уже у меня на голове.

— О, я об этом не подумал, — Серега взял бейсболку. — Я взял на час, а то на экскурсию не успеем.

Кубинец показал нам правильный замах и как делать удары, раздал мячи и взобрался на судейскую вышку.

«Ну, сейчас ты у меня побегаешь, боров жирный!» — как-то непроизвольно подумалось мне.

Серега подавал первым. Это был и для него, и для меня первый опыт игры в большой теннис.

Он подбросил мячик и со всей силы лупанул по нему ракеткой. Мяч попал в угол площадки. Я даже не среагировал. Кубинец на вышке оживился.

— Very good, — крикнул он. Серега заулыбался.

Вторая подача была в сетку. Сила подачи была не меньше. Ладно, посмотрим, что будет дальше. Серега сходил за мячом. Опять подача. На этот раз Серега старался попасть куда надо. Попал, отбил я не очень хорошо.

— Два — ноль, — крикнул Серега.

Моя очередь. Я сконцентрировался. Главное — не сила, а попасть в площадку. Я подкинул мяч и… промазал. Серега ржал. Я снова подкинул и на этот раз подал нормально. Мяч по дуге перелетел через сетку и ударился в землю. По траектории Сереге надо было пробежать метра три, чтобы отбить. Вы видели когда-нибудь по телеку или в цирке, как бегают слоны? Серега стремился к мячу широкими шагами. Его живот подпрыгивал в такт его бега. Мяч он отбил, но в аут.

У меня была еще одна подача. Я подал так же, как и в первый раз. Серега оказался в нужном месте. Отбил, но с трудом. Мяч взлетел вверх и по высокой дуге перелетел на мою сторону. Высокий отскок. Главное, не в сетку. Я перевел мяч на другую сторону. Опять слоновья стометровка. Не успел. Теперь улыбался я.

— Два — два.

Мы развлекались так с полчаса. Умахались вусмерть. По очкам я выигрывал. Сказывались Серегины габариты. Все-таки лошадиный вид спорта, физика нужна порядочная. В процессе я запулил один мячик выше ограждения.

— Все. Заканчивай, — Серега дышал как паровоз, уперевшись руками в колени. Мне было полегче, но тоже не сладко.

Серега позвал жестом кубинца и протянул ему ракетку.

— Gracias, мы всё.

Тяжело дыша, мы поднялись в номер. Быстро приняв душ, к часу мы были в холле отеля во всеоружии, то есть с фотоаппаратами.

Глава 24. Экскурсия

— Долго еще? — нервничал Серега. — А когда начало экскурсии?

— В два часа.

Мы уже сорок минут колесили в автобусе по Гаване, собирая остальных туристов.

Нашим экскурсоводом был мужчина лек сорока. Русский. Серега познакомился с ним сразу при входе в автобус.

— Слушай, мне с тобой потом поговорить надо будет, — Серега хотел что-то выяснить.

Наконец все были собраны. Экскурсия началась.

Обзорные экскурсии ничем не отличаются друг от друга, где бы они ни проводились — в Москве, в Риме, в Париже или в Гаване. Туристам в уши льют терабайтами совсем не нужную информацию о чем угодно. Здания, памятники, замки, улицы, каждый из этих объектов экскурсионного действа имеет хоть какую-нибудь легенду или историю, которую можно рассказать туристам. Если нет истории, можно использовать цифры или даты. Какова высота шпиля, сколько кубометров бетона было израсходовано при строительстве, когда началось строительство, когда закончилось, сколько бы это стоило, если бы строили сейчас, и прочее-прочее-прочее. Мы смотрим то направо, то налево, следуя указаниям экскурсовода, выражая или не выражая свои эмоции. Мы — участники тщательно подготовленного спектакля, единственной целью которого является убедить туриста, что он попал туда, где «есть на что посмотреть». Почти всегда в автобусе найдется кто-нибудь, кто начинает выяснять у экскурсовода для себя дополнительную информацию. Эти вопросы следуют один за другим и начинаются со слов «А правда, что…» или « А я читал…». При этом никто не чувствует себя обманутым, картинка же за окном постоянно меняется и «есть на что посмотреть». Мое глубокое убеждение, что нельзя знакомиться с городом, сидя в автобусе, но тогда на это уходило бы слишком много времени. Да и пешие экскурсии слишком утомительны. А тут за три часа можно посмотреть все. Ну, или почти все. Так можно провести пару экскурсий в день. Экскурсии — это деньги, а туризм — это бизнес. У бизнеса свои законы. Здесь все поставлено на поток.

Мы были в стране из нашего прошлого. А что в соцстранах самое важное? Не знаете? Ну, вспомните. Правильно! То, что здесь строится социализм, это происходит в настоящее время. Поэтому сначала нас привезли на Площадь Революции.

Площадь эта большая. Не Тяньаньмэнь, конечно, но все равно большая. В середине стоит монумент Хосе Марти, революционер кубинский был такой, символ свободы Кубы. Высоченное здание треугольной формы. А по периметру площади — правительственные здания. На одном из них черными полосками изображен портрет Эрнесто Че Гевары, еще одного символа. Обычные такие здания, ничего особенного, таких везде хватает.