Бесплатный фрагмент - Гунны

Предисловие

Тысячи лет в Евразии процессы интеграции племён и народов сменялись распадами на отдельные государства, княжества. Причины тому разные, но неизменно появлялся новый, более сильный этнос, под знамёнами которого вновь и вновь объединялись в чём-то схожие или несхожие, этнически комплиментарные народы, проживавшие на земле от Карпат до Тихого Океана. Отец истории Геродот говорил о могуществе скифских кочевников. Не обходили вниманием авторы гуннов, тюрков или «монгол». Вот только краски для них подбирались преимущественно чёрные, а в большинстве российских, советских источников прослеживалось пренебрежительное отношение к древним обитателям Великой Степи.

В XIX веке западные учёные сформулировали концепцию, согласно которой только осёдлые народы создавали прогрессивные цивилизации. В общественном сознании культивировалось мнение о превосходстве европейской цивилизации и запоздалом к ней приобщении России, якобы начавшееся лишь со времён Петра I. Никто не объяснял, почему, к примеру, наскальные изображения лошади людьми эпохи палеолита, обнаруженные у деревни Шишкино в Иркутской области, мало чем отличаются от древних рисунков в Пиндале и Кастильо на севере Испании, Фон-де-Гом и Ляско во Франции? А единый «звериный стиль» высокого искусства кочевых обитателей Великой Степи и археологические открытия в Центральной Азии, на Алтае, в предгорьях Саян? Они в корне меняют оценку роли народов Сибири и центра Азии в истории человечества!

В конце IV века никто не смог соперничать с мобильной армией гуннов, вооружённой самыми совершенными на тот период сложносоставными луками и железным оружием, какого не было у римлян. Но историки, а вслед и писатели упорно твердят о неких варварах с дубинками наперевес, совершивших набег на Европу. Вот только «набег» оказался столь длительным, что более восьмидесяти лет она находилась под властью гуннских царей, а восточная и западная части Римской империи платили им дань! Не случайно на разные лады пересказывалась легенда о якобы найденном в поле «волшебном мече» Аттилы, благодаря которому он стал непобедимым… Конечно, откуда ещё взяться мечу у тех, кто воевал дубинами?! А четырёхколёсные телеги гуннов? В Европе до их пришествия знали только неудобные двухколёсные повозки и колесницы. Можно провести параллели между средствами коммуникаций и оружием гуннов начала новой эры с непревзойдённым советским стратегическим бомбардировщиком двадцатого века ТУ-160 «Белый лебедь», называя его создателей «дикими варварами»!

В исторической науке признают две основные концепции развития мира: всемирно-историческую и культурно-историческую. Но они не дают нам картины развития одной шестой части суши планеты Земля. Первая, признаёт прогрессивной только культуру романо-германской Европы, относя остальные в разряд «диких» и «отсталых» народов («евроцентризм»). Её сторонники рассматривают кочевые народы Центральной Азии, в том числе и великую скифскую цивилизацию, как «варварскую периферию» Китая, Ирана и Византии. Культурно-историческая концепция, хотя и допускает особенности развития народов в различных уголках планеты, но не в состоянии дать объяснение внутренним закономерностям развития, например, тюрок.

О тюрках разговор особый. Даже напуганные пантюркизмом политики, не отрицали их значения в мировой истории.

Исследователь параллелей эволюции европейских народов профессор В. А. Чудинов (2006) и вовсе считает, что не случайно в наиболее древних датских хрониках германцы назывались «туркир», т.е. древними германцами были тюрки.

Он заметил: тюркским и германским языкам, в отличие от славянских, присущи закрытые слоги, а для немецкого и английского характерно придыхание, особенно после звуков П и Т, т.е., Пх и Тх, что характерно также для тюркских языков кыпчако-огузской групп. Если древние тюрки были преимущественно светловолосыми, удивляться тому не приходиться. Даже слова «кипчак», «печэнэк» у тюрков может означать сухую траву, солому. Этнонимом «половцы» в русских летописях называли светловолосых людей.

Тюрки научили европейцев новым металлургическим технологиям — плавить железо и мастерить изделия из него, когда там железо выжигали из болотной руды. Глядя на них, пришельцев с Алтая, европейские мужчины отказались от юбок и стали носить штаны, считает писатель тюрколог Мурад Аджи.

Не любят у нас древнюю историю. В России немного музеев, посещение которых может дать представления о предках, живших две и более тысяч лет назад. Так, в 20-е годы прошлого столетия в пригороде города Улан-Уде археологи обнаружили развалины древнего города гуннов. Оружие и предметы быта свидетельствуют о высокой технологии производства, городской, земледельческой культуре великого народа. Но девяносто лет артефактам не находилось места среди экспонатов Музея истории Бурятии! Только с лета 2011 года они стали доступны для всеобщего обозрения…

А много в России людей, посетивших музеи Красноярского края, Республик Тыва, Хакасии, Алтая или хотя бы знающих о представленных там сокровищах древней культуры Сибири?

Например, о железных кинжалах с золотой инкрустацией, изготовленных кузнецами Саяно-Алтая более двух с половиной тысяч лет назад! Дата их производства достоверно установлена германскими учёными. Это к вопросу о «дикости» сибирских народов.

Великолепные памятники древней культуры в Минусинском краеведческом музее поражают своим величием! Здесь собраны, оленные камни с древними изображениями и стелы из мест древних захоронений; в музее они расположены таким образом, что у посетителей создаётся впечатление присутствия в местах, где артефакты найдены.

Когда-то сенсацией стал Катандинский курган скифской эпохи, найденный учёным-тюркологом Василием Радловым в 1865 году на Алтае. Он обнаружил «подкурганную мерзлоту». Суть явления в том, что погребальная камера после захоронения заполнилась водой. Вода из-за низких температур замерзла, получился естественный холодильник, в котором тысячи лет сохранялось то, что было погребено. С 1925 года и до середины прошлого столетия исследованием алтайских курганов занимались учёные С. И. Руденко и М. П. Грязнов. Их находки в курганах урочища Пазырык получили мировую известность. Исследования захоронений позволили выделить целую культуру V — IV вв. до н.э. названную «пазырыкской». Изучено пять курганов, в которых хоронили представителей племенной знати. Сохранившиеся предметы быта, конская сбруя, сёдла из резного дерева с богатой меховой и войлочной отделкой, кнуты с резными рукоятками, китайские шелка, ковёр, фрагменты повозок дают представления о жизни людей на Алтае 2500 лет назад.

Другой сенсацией в археологическом мире стало открытие 1993 года, когда при раскопках кургана Ак-Алаха-3 на плоскогорье Укок (Республика Алтай) обнаружили мумию женщины с прекрасно сохранившимися мягкими тканями тела, татуировками на коже, названную «алтайской принцессой». Раскопками кургана занималась археолог из Новосибирска, доктор исторических наук Наталья Викторовна Полосьмак. Исследования

показали, что захоронение также относится к периоду пазырыкской культуры Алтая. Мумия лежала на боку. На ней шелковая рубашка, шерстяная юбка, войлочные носки, шуба и парик, свидетельствовавшие о высоком статусе её обладательницы.

В начале XXI века российско-германская экспедиция в Республике Тыва под руководством Константина Владимировича Чугунова, открыла миру бесценные шедевры, некогда принадлежавшие властителям степей. Обнаруженные сооружения в Пий-Хемском районе под названием «Аржаан-2» представляют сложный комплекс с курганом диаметром 80 м. Самой большой неожиданностью стала находка основного «царского» захоронения, которое осталось нетронутым благодаря расположению. В захоронении обнаружены останки мужчины и женщины с фрагментами одежды, что позволило воссоздать костюмы и многие другие атрибуты царских похорон; золотые изделия поражают мастерством исполнения, высоким художественным вкусом древних ювелиров.

Тем не менее, жизнь древних обитателей центра Азии остаётся мало известной. Это следствие предвзятого отношения академической науки к истории народов Евразии. Чего стоит весьма сомнительная гипотеза об иранском происхождении скифов? Если современному кочевнику предгорий Саян сказать, что древние всадники, обитавшие здесь, которые мастерски на полном скаку стреляли из лука и употребляли кислое кобылье молоко, — не его предки, он очень тому удивится! Не удивляются только историки. В тех же китайских источниках, повествующих о древнем государстве в центре Азии IV века до н.э. «Динлин-го» нет признаков отождествления светловолосых (рыжих), голубоглазых (зеленоглазых) динлинов с персами. Если бы таковые имелись, они нашли бы отражение в исторических источниках. То же справедливо и в отношении древних греческих, римских авторов, писавших о скифах. В последние годы появляется много работ с вескими доказательствами, что скифы в большинстве своём, не были ираноязычными. И совершенно непонятно на каком основании так стали считать с середины 50-х годов прошлого столетия. Нет объяснения и тому, куда вдруг исчезли носители иранского языка Великой Степи. Если исходить из гипотезы «иранистов», получается, что устремившиеся на запад в начале новой эры 40 тысяч гуннов так напугали миллионы ираноязычных скифов, сарматов, алан и др., что те в одночасье перешли на тюркский язык и влились в их ряды. Только предки современных осетин не поддались «уговорам» гуннов…

В этой связи, конечно же, более обоснованной представляется точка зрения М. З. Закиева (1995), считающего, что на обширных территориях Евразии в древности жили предки в основном тех народов, которые населяют её и сегодня. С этой точки зрения в киммерийцах, скифах, сарматах и аланах мы должны искать в первую очередь тюрков, славян и финно-угров, а не ираноязычных осетин, которые оставили следы чересполосно только в Кавказском регионе.

Есть мнение, что не далее как 4000 — 5000 лет назад и Западная Европа преимущественно использовала тюркие наречия, которые принесли туда представители гаплогрупп R1b1, в генетическом плане являвшиеся ближайшими родственниками носителей R1a1, которые сегодня встречаются среди большинства алтайцев, кыргызов, поляков, украинцев, белорусов, русских, татар. И далее вплоть до Северной Шотландии и Скандинавии. Это проливает свет на сохранившиеся тюркизмы в европейских языках и топонимах. К примеру, такие слова в английском языке, как big, man, say, tell, teeth по звучанию и значению у тюрков практически идентичны.

Русский профессор Гарвардского университета США А. А. Клёсов не сомневается, что гаплотип R1a1 впервые появился в результате мутаций у человечества в Центральной Азии, а за тем распространился на юг и на запад. Разве что не вполне ясен путь миграции их носителей, которых в результате каких-то природных катаклизмов или борьбы за выживание в 3 — 2 тысячелетиях до н.э. вытеснили из Европы «ближайшие родственники», носители гаплотипов R1b1. Лишь тысячу лет спустя здесь вновь происходит перезаселение носителями R1a1.

Обращаясь к истории, невольно убеждаешься, что многие отечественные авторы были зависимы от государственной идеологии и политики, а при написании научных работ следовали устоявшимся парадигмам, чрезмерно почитая мнение корифеев от науки. Отсюда и бесконечные штампы, передающиеся от одного исследователя другому, отражающие «правильное» представление о жизни и культуре народа в прошлом.

Мы не можем более отделять историю России от скифов или гуннов, как это с лёгкостью делалось в прежние годы. Ещё Геродот в V веке до н.э. описывал скифскую баню с паром для очищения тела, их удобные одежды; Приск Панийский в V веке, посетив ставку Аттилы, писал о прекрасных деревянных домах гуннов, одежде, башмаках с каблуками, которые крепились ремнями к стопе — изобретение всадников, последовавшее за стременами. Наконец, в описании Приска нет ни одного слова о внешних различиях гуннов с германцами, славянами или римлянами! Всё это, вероятно, дало основание русскому профессору Д. И. Иловайскому (1832 — 1920) назвать гуннов славянами. Почему писатели стали принимать карикатурные изображения гуннов Аммиана Марцеллина или Иордана с ненавистью рисовавших врагов своего народа «полузверями» и «недочеловеками», которых никогда не сами видели, непонятно? Безусловно, имелись особенности тех и других: например, гунны, в отличие от греков брили бороды, оставляя только усы. Из-за чего обращалось внимание на их безбородые лица с множеством шрамов. А как им не быть, если под рукой у гуннов не было лезвий «Gillette» и бриться приходилось кинжалами и прочими подручными средствами!

Признание потомками общности с теми, кто тысячи лет назад жил на земле от Карпат до Манчжурии, может стать той самой национальной идеей, о которой так много говорят в России. О том сто лет назад писали великие евразийцы П.Н.Савицкий (1895 — 1968), Н.С.Трубецкой (1890 — 1938) и др. А ещё ранее русские историки А. И. Лызлов (умер после 1696 г.); В. П. Васильев (1818 — 1900). Работу М. В. Ломоносова (1711 — 1765) по истории России запретили издавать при жизни. После смерти учёного она вышла в редакции его главного цензора Г. Ф. Миллера. Что там осталось от Михаила Васильевича, неизвестно. Оригинал оказался «случайно» утерян, но великий учёный был в корне не согласен с точкой зрения немца Миллера на русскую историю, которой продолжают придерживаться в академических кругах. Подобное случилось с признанным востоковедом Никитой Яковлевичем Бичуриным (1777 — 1853). После выступления на заседании Российской Академии наук о необходимости многому учиться у великой китайской цивилизации на него ополчились члены академии. Выходцы из Германии, Голландии и других европейских стран формировали тогда евроцентристскую историю России и не могли принять что-либо этому противоречащее.

Научные работы непросты для восприятия, изобилуют массой допущений и оговорок, способных усложнить понимание. В предлагаемой книге даётся повествовательное изложение древней истории Евразии от скифских времён эпохи восточных сарматов до образования центрально-азиатской империи Хунну. В рамках повествования образы участников истории рисуются с допускаемым в этом жанре включением вымышленных героев и поступков с целью придания динамики и живой картины событий. Сделано это и для того, чтобы у читателя могло сложиться общее представление о Сибири и центре Азии античных времён. Важно понимание — как всё могло быть? Описание одежды, оружия, предметов быта и украшений почерпнуто в музеях Алтая, Восточной Сибири, Краснодарского края, на археологических раскопках в Долине Царей Республики Тыва и в научных публикациях. В этой связи особое внимание заслуживает семитомный сборник оригинальных статей русских и советских исследователей Сибири и Центральной Азии XVII — XX вв., собранных под руководством президента Русского географического общества, министра обороны РФ генерала С. К. Шойгу: «Урянхай. Тыва Дептер. Антология научной и просветительской мысли о древней тувинской земле и её насельниках. Об Урянхае — Танну-Туве, урянхайцах — тувинцах, о древностях Тувы (II тысячелетие до н.э. — первая половина XX в.)», в семи томах. Москва, Слово/Slovo, 2007. Сборник автору подарила заслуженный учитель Республики Тыва Галина Ивановна Черкашина, за что ей огромное спасибо!

Вне дискуссий «иранистов» с «тюркологами» читателю предлагается самому решить, на каком языке разговаривали хунны, динлины, юэчжи или усуни? К тому же многие исследователи сходятся во мнении, что в те времена не наблюдалось такого языкового многообразия, как в современной жизни, люди легче понимали друг друга. К примеру, древний монгольский язык был не столь далёк от тюркского, тогда как современные тюрки Евразии не всегда понимают даже друг друга вследствие больших различий в диалектах.

На отдалении двух-трёх тысяч лет непросто судить об уровне развития того или иного народа если не осталось письменных свидетельств (в том числе намеренно уничтожавшихся) и легко оказаться в плену предубеждений. Но, есть индикатор — военная мощь! Для победы нужны не только сильные воины, но соответствующая материальная база, крепкий тыл. Вот почему не стоит всерьёз относиться к утверждениям об отсталости кочевых гуннов, пришедших на смену кочевым скифам в Евразии. Для того чтобы им доминировать в Европе безусловно надо было иметь мощную материальную базу! Будь то вооружение, продовольствие или грамотная стратегия во взаимоотношениях с Константинополем и Римом.

Со времён древних кочевников ариев обитатели Саяно-Алтая покоряли пространства Евразии вплоть до Северных морей и Атлантики. После ариев — киммерийцы, скифы, сарматы, гунны, тюрки разнесли гаплотипы R1a, R1b по миру.

Сегодня R1a, по данным разных авторов, наиболее часто встречается среди алтайцев, шорцев, кыргызов, таджиков (до 64% популяции), у поляков, украинцев, белорусов, русских, татар (56 — 35%, соответственно), на севере Шотландии (30 — 33%), в скандинавских странах (до 27%). А так же, среди жителей Пакистана, Индии, Восточного Ирана (до 25%).

Когда гунны в IV — V веках н.э. пришли в Европу, там появляется руническое письмо, знаки которого удивительным образом похожи на древние руны, обнаруженные в верховьях Орхона и Енисея. Последними в череде завоевателей можно назвать внуков великого Чингисхана — основателей империи Юань в Китае и Монголии, царства Ильханов в Иране и Малой Азии, Джагатайского ханства в Средней Азии и Золотой Орды. Потомки одного из них — Хулагу уже в XIV веке на берегах Средиземного моря участвовали в создании Османской империи. Из Золотой Орды родилась Московия.

С началом эпохи Возрождения Европы мир изменился. Появился парусный флот, позволявший бороздить океанские просторы; утратили значение сухопутные караванные пути, развивалась мировая торговля, совершенствовалось огнестрельное оружие. Европейцы создают машины, основанные на использовании иной, более мощной силы, а степные обитатели теряют былые преимущества в средствах коммуникаций. С тех пор кочевая цивилизация неуклонно утрачивала былое могущество, и те, кто не воспринял научно-технические достижения, всё более скатывались к архаичному существованию. Но во времена Золотой Орды в Евразии XIV — XVI вв. рождается этнос, от древних предков воспринявший любовь к необъятным степным просторам, широту мысли и силу духа, победить который никому не удавалось. Великороссы в очередной раз объединяют обитателей степей, гор и лесов от Чёрного Моря до Тихого Океана!

Это есть наше прошлое. Вопреки попыткам стереть у народа память, постепенно приходит его осознание. Гунны одни из тех, кого пытались забыть.

Пролог

Горы сближают человека с небом. Не случайно Саяно-Алтай зовут «пуповиной» Земли. Здесь рождались отважные люди. Они оседлали коней, создали средства передвижения на четырёх колёсах, поставив на них свои кочевые жилища, осваивали степные просторы. Перемещаясь с семействами на дальние расстояния, эти люди связали достижения Дальневосточной цивилизации с культурой Средиземноморья. Великая Степь давала человечеству возможность обмениваться информацией и технологиям производства за тысячи лет до изобретения современных средств коммуникаций.

Греки называли их скифами, массагетами, персы — саками, китайцы — юэчжами, северными варварами, рыжеволосыми «демонами», усунями и динлинами. Образ жизни степных обитателей преодолевал замкнутость племенных ареалов оседлых народов, способствовал взаимообогащению различных культур. И не было силы, способной сколь-нибудь долго противостоять стремительному натиску хорошо вооруженных, умелых в бою всадников. Властители древних государств стремились привлечь в свои армии непобедимых воинов, предлагая их вождям материальные блага и дочерей в жёны.

Возможно, часть степных обитателей что-то утратили с переходом к исключительно кочевому образу жизни, в том числе и способность ежедневно кропотливо трудиться; жажда быстрого успеха стала доминировать в делах. Но воинами они были превосходными и все вторжения в пределы скифских владений заканчивались для врагов неудачами. Не удалось это сделать персидским царям Киру II Великому или Дарию I, Александру Македонскому и правителям китайских царств! Тогда как степные повелители предпринимали успешные походы в Малую Азию, Египет, Индию и Китай, участвовали в смене монархических династий и становились во главе покорённых государств.

В VIII — VII веках до н.э. в центре Азии усиливаются светловолосые динлины. Они вели кочевую жизнь и проживали оседло, строя в поселениях жилища из войлока или дерева. Освоили выплавку железа в горнах, производили великолепное оружие, изделия для конной упряжи и землепользования, что внесло значительные изменения в жизнь, в том числе изменилась культура земледелия на каменистой почве предгорий. С этого времени начинаются интенсивные вторжения динлинов в пределы китайских царств. На юго-западе они конкурировали за обладания степными пастбищами и торговыми путями с массагетами. А в IV в. до н.э. динлины вступают в соперничество с хуннами.

Правители китайских царств понимали, что справиться с северными варварами, как называли здесь обитателей Ордоса, Орхона, Южной Сибири, Алтая, Саян и Забайкалья, в прямом военном противостоянии не просто, а потому активно использовали дипломатические рычаги. Но среди царств не было единства. В конце V века до н.э. одно из них Цзинь распадается на три самостоятельных: Вэй, Чжао и Хань. В китайской истории начинается так называемый период «Воюющих царств».

Междоусобные войны и практически непрерывная борьба с северными соседями в немалой мере способствовали гонке вооружений и развитию научно-технического прогресса. Был изобретён арбалет с бронзовым спусковым механизмом, у кочевников перенято использование конницы. Изменилась одежда китайцев: воины стали носить удобные короткие куртки и штаны, подобные тем, какие носили на севере. В эту эпоху китайские мыслители Конфуций, Лао-цзы, Мо-цзы и Мэн-цзы создали бессмертные произведения; полководец Сунь-Цзы написал знаменитый трактат «Искусство войны». Строились оросительные каналы и оборонительные сооружения, появились первые металлические деньги в форме миниатюрных лопат, мечей, копий, наконечников для мотыг.

Взаимодействие кочевников с жителями Срединного государства отражалось на образе жизни, на внешности. Монголоидные черты появляются у северных племён. Но и в китайских царствах не обошлось без влияния кочевников. Они составили ядро народа, давшего династию Чжоу. Даже в IV веке н.э. чжоусцы, подобно хуннам, значительно отличались от монгольского прототипа китайцев. Известно, что император Ши-минь издал повеление «предать смерти до единого хунна в государстве, и при сём убийстве погибло множество китайцев с возвышенными носами, указывавшими, что в жилах хуннов и китайцев того времени текла кровь загадочной расы, к которой принадлежали динлины».

В мировоззрениях соседей также не обошлось без взаимовлияния. К примеру, центральное положение в учении «Школы инь-ян» занимала концепция усин, «пяти стихий». Пять стихий означали воду, огонь, дерево, металл и землю, впоследствии они эволюционировали в абстрактные силы. Если строение вселенной объясняли пять стихий, её происхождение связывалось с действием двух первичных сил инь и ян, ответственных за все природные явления. Ян, представлявшее мужское начало, ассоциировалось с солнцем, со всем светлым, ярким и сильным, сухим, твёрдым, мужественным. Инь связывалось с луной, тёмным, мрачным и слабым олицетворяя женственность, пассивность, холод, влажность, податливость. В современном татарском языке слова ян, яна, янарга, янау ассоциируются с солнцем и со всем светлым, а переводится, как гори, горит, гореть, мужское начало. Слова инь, инэ, инэкей с татарского языка на русский переводится как мать, обращение к луне, то есть связано с луной и олицетворяет женственность, влажность, податливость.

Взаимопроникновение северной кочевой и южной земледельческой культуры способствовало своеобразию восточной евразийской цивилизации. Благодаря использованию передовых для того времени средств передвижения имелась возможность обмена с индийской, иранской, средиземноморской культурами. Бурные события середины 1-го тысячелетия до н.э. в центре Азии совпадают с активизацией скифских племён Причерноморья. Они вторгаются в Малую Азию, доходят до Египта. Конец периода «Воюющих царств» в Срединном государстве по времени совпадает с упадком египетской, греческой цивилизаций и зарождением Римской империи. В это время в Великой Степи «скифский период» сменяется «гунно-сарматским»: на западе власть переходит к сарматам, на востоке усиливаются хунны, подчиняя соседние племена.

Часть первая
Заложник

Глава I
Китайский посланник

В конце периода «Воюющих царств» Поднебесной, как часто называли страну обитатели равнин Хуанхэ и Янцзы, начались реформы, направленные на изменение старых форм общественно-политических отношений. Основой реформ послужило учение легистской философской школы, утверждавшей право закона в регулировании взаимоотношений между людьми и государством в отличие от взглядов великого Конфуция или Мо-цзы, призывавших к совершенствованию социально-этических норм, Легисты призывали к абсолютной власти верховного правителя без чего, по их мнению, невозможен порядок.

Наиболее активно эти философские воззрения внедрялись в западном царстве Цинь. С подачи талантливого чиновника Шань Яна там проводятся кардинальные социально-политические преобразования. Всё царство разделили на уезды, жителям разрешили продавать и покупать землю, отменили многие наследственные привилегии аристократии и упразднили традиционную систему социальной иерархии. Введённая система социальных рангов позволила получать высокие должности обладателям денег и за выдающиеся военные заслуги. В результате было разрушено господство старой аристократии, преодолены противоречия между знатностью и богатством, между аристократами и заслуженными людьми. Имело значение и географическое положение Цинь, северо-западные границы которого соприкасались с племенами кочевников. В состоянии перманентной войны с ними совершенствовалось оружие и военное искусство, в том числе многое перенималось у тех, кого они называли варварами.

После смерти циньского правителя Чжуансяна в 246 году до н.э. престол унаследовал его тринадцатилетний сын Инчжен. Регентами юного царя становятся мать Чжао Цзи и её фаворит купец и дипломат Лю Бувэй, возвысившийся благодаря утончённому коварству и умению строить взаимоотношения с нужными людьми. Власть в государстве практически перешла к нему. Достигнув совершеннолетия, Инчжен попытался вмешаться в управление, но столкнулся с заговором хитрого фаворита и собственной матери. Молодому царю удалось найти верных сторонников и подавить заговор, изгнав из дворца соперника. Только мать уговорила сохранить тому жизнь, намекнув, что именно Лю Бувэй его истинный отец… Инчжен согласился, но в душе его зародились чувства недоверия к окружающим, впоследствии достигнувшие патологической подозрительности и боязни заговоров. В результате большую часть жизни его местопребывание хранилось в тайне, о которой знали лишь самые близкие. Одним из таких стал министр Ли Сы. Это с его помощью оказались раскрыты намерения Лю Бувэя.

Цинь под руководством Инчжена сумело стать самым могущественным из китайских царств; практически завершилось объединения раздробленных, враждующих между собой малых государств Поднебесной в единую империю. Когда Ци после царств Чжао, Вэй, Чу и Янь сложило оружие в 221 году до н. э. Инчжэн провозглашает Сяньян столицей государства, принимает титул «шихуанди». Под именем Цинь Шихуанди он становится основателем первой Китайской империи.

В строительстве города приняли участие не менее миллиона людей, в том числе рабы, согнанные отовсюду. Столица раскинулась по обоим берегам реки Вэйхэ, через которую построили чудо техники того времени — крытый мост. К северу располагался собственно город с многочисленными улицами, парками, великолепными дворцами императора и высшей знати в число которых входили бывшие правители срединных царств. К югу от реки Вэйхэ находился знаменитый императорский парк, где отдыхали и охотились император и приближённые. Одновременно начали строить дороги с единым стандартом ширины в три колеи для повозок и колесниц с почтовыми станциями быстрой связи с отдаленными провинциями. В качестве денег стали употребляться золотые слитки и медные монеты единого образца.

Располагая огромными материальными ресурсами покорённых царств, Цинь Шихуанди принимает решение навсегда обезопасить империю от вторжений серверных кочевых народов, в первую очередь набиравших силу сюнну (хуннов). Построенные задолго до его правления разрозненные крепостные укрепления по границе с евразийскими степями начинают соединять в единую цепь укреплений. Работы велись в тяжелейших условиях днем и ночью, но средств и людских жизней не жалели. Стена достигала высоты 10 — 15 метров, а её ширина позволяла проехать одновременно пяти всадникам. Она протянулась на пять тысяч ли. Через определённые промежутки возводились дозорные башни, где в ночное время зажигались огни, означая спокойствие на границе. Строились и казармы для воинов, несших службу на Великой стене. Но даже во всей Поднебесной не нашлось необходимого количества солдат для её обороны на всём протяжении, и в действительности она оказалась не столь эффективной, как было задумано.

Во второй половине III века до н.э. хунны шаньюя Тумана под натиском 100-тысячной циньской армии генерала Мэнь Тяня отступили из Ордоса на север в Халху. Здесь им пришлось вступить в соперничество на востоке с предками монголов — дунху, на севере — с племенами динлинов, хагасами, предками кипчаков, а на западе с юэчжами. Не горели желанием соседи пускать на свои земли и пастбища нежданных пришельцев. В результате хунны вынуждены были воевать против таких же кочевников, не отказываясь от грабительских рейдов в пределы Поднебесной. Стена не стала тому препятствием. Практически неуловимые отряды всадников легко подавляли сопротивление её защитников, разрушали ворота и ураганом проносились по циньским провинциям, унося всё, что считали ценным, в том числе молодых девушек.

Шихуанди понимал, пешей армии сложно справиться с конными воинами, метко стреляющими из луков — в степи они отказывались от прямого противостояния, предпочитая тактику неожиданных рейдов с быстрыми отходами. Для решения северной проблемы направлялись дипломатические усилия в поисках союзников, обитающих на южных склонах Алтая, Саян, в Прибайкалье. С этой целью в ставку вождя одного из наиболее могущественных динлинских племён чиди на реке Абакан под видом обычного торгового каравана отправилось тайное посольство с относительно небольшим количеством сопровождающих.

Путь посольства проходил через перевалы Алтая вдоль реки Чуя. Несмотря на возможность до места назначения пройти напрямую из циньской столицы вьючными тропами через горные перевалы западного хребта Саян, этот маршрут избрали неслучайно. На южных склонах уже хозяйничали хунны, и встреча с ними ничего хорошего не сулила. Предлагался и другой маршрут в обход восточного хребта Саян у южного берега Байкала через владения курыкан, только этот путь не намного короче. К тому же не исключалась вероятность подчинения курыкан хуннам. Избранный маршрут казался безопасным и вследствие того, что был заключён мирный договор с молодым правителем юэчжэй, владения которых распространялись до Алтая.

Важным обстоятельством, требовавшем наибольшей секретности являлось то, что возглавлял посольство первый сановник цинского правителя Ли Сы последовательно проводивший реформы в армии и государстве. Шихуанди по-настоящему доверял только этому министру и весьма неохотно согласился с его желанием отправиться на север. Но Ли Сы убедил в необходимости лично увидеть жизнь воинственных кочевников к северу от Поднебесной.

Передвигался министр в небольшой повозке на четырёх огромных колёсах с шатром, какими пользовался кочевой народ гао-гюй, заменившей в путешествии дом. Его сопровождали переводчик, купцы, несколько рабов, повар и полусотня всадников дунху, появление которых не казалось чем-то необычным для местных жителей и не привлекало особого внимания. Дунху по внешности хотя и отличались от динлинов, но в одежде, обычаях и даже языку кочевники имели много общего. А смуглолицего министра с чётко очерченными скулами и типичным разрезом глаз нетрудно было принять за дунху. Кроме того он неплохо знал язык дунху и оделся в грубые штаны с курткой, какие в ходу у варваров.

Не из простого любопытства отправился в опасное путешествие первый сановник государства Цинь. И не банальное сватовство было главной целью, которое мог исполнить любой придворный чиновник. Ему, последователю великого Шан Яна, хотелось глубже познать суть законов в природе и общественной жизни; найти истоки силы северных народов, несоизмеримо малочисленных в сравнении с огромным населением Поднебесной. Каким образом они умудряются создавать прекрасное оружие, великолепные украшения из золота и многое другое? В чём секрет мастерства горных мастеров? Почему их воины с лёгкостью идут на смерть и не сдаются даже будучи ранеными? В этом и многом другом хотел разобраться первый министр императора Поднебесной. Ли Сы готовился обстоятельно записывать увиденное на бамбуковые дощечки и шёлковый свиток, будучи уверенный, что никто у варваров не сможет прочесть усовершенствованное китайское «сяо чжуань». Министр знал, они используют для передачи сообщений иные знаки.

Первое, на что обратил внимание Ли Сы, — там, где они проходили, количество людей ничтожно мало. Порою, за два, за три дневных перехода не видели ни одной живой души. Если встречались поселения, то весьма малолюдные, состоявшие из 5 — 10 войлочных юрт, а дальше на севере из подобных юртам деревянных домов, крытых берестой и сухой травой. Обратил он внимание на множество пасущегося крупнорогатого скота и овец: здесь в большей степени животные, а не продукты земледелия давали людям корм.

Встречали их настороженно, так как даже такой небольшой отряд воинов сопровождения нёс угрозу. Лишь убедившись в миролюбивых намерениях пришельцев, глава рода или семейства соглашался дать молоко, сыр, мясо в обмен на то, что считал ценным для своих людей, в том числе на посуду, украшения, золото. Лошадей пускали на пастбища, хотя делали это неохотно. Вероятно, причиной малой населённости служило и то, что слишком большому количеству животных не найти достаточно естественного корма на земле где камни и леса занимали большие пространства.

На южных склонах Алтая лес стал заметно гуще. Здесь ели походили на стрелы, устремлённые в небо. Ничего похожего Ли Сы ранее встречать не доводилось. В темной чаще на узкой дороге путники казались беззащитными. Сопровождающие дунху часто останавливались в понятных только им местах, подвязывая на ветви берёз разноцветные куски ткани — дьайык, проливая кумыс. С дарами произносили пожелания и благословения «хозяевам» леса, гор, воды, чтобы путь был благополучным и безопасным. Обращаясь к объектам поклонения, снимали головной убор и правой ладонью несколько раз поглаживали макушку ко лбу.

По мере приближения к перевалу лес поредел. Его сменили каменные скалы с белеющим на вершинах снегом.

Путь в гору по узкой дороге, вернее тропе, с трудом давался не только людям, но и животным со страхом смотревшим вниз. Приходилось часто останавливаться для отдыха, пока не открылась величественная картина далёкой внизу долины и реки, казавшейся с высоты тоненьким ручейком. «Ручейком» оказалась полноводная река Чуя, где дорога вдоль берега за сотни лет протоптанная множеством ног и копыт стала довольно приличной. Встретились светловолосые люди. Здесь увидели кузнечные мастерские с дымящими печами, особенно заинтересовавшие министра. Ли Сы попытался проникнуть внутрь одной из таких. Но вход решительно преградил внушительного вида рыжеволосый кузнец с кожаной повязкой вокруг лба. Что подтвердило имевшиеся сведения о мастерах, строго хранящих свои секреты. Можно было, конечно, с помощью охраны заставить его не мешать, но вряд ли что-либо удалось узнать, а дальнейший путь оказался под угрозой. Тем не менее, наличие наваленного в кучи древесного угля, шлака и шум, какой могли издавать лишь мехи для надува воздуха позволили предположить плавку руды в сверхвысоких температурах, какая использовалась и в Поднебесной.

В доме родового старшины хозяйка в длинном платье из дорогого китайского шёлка угостила мясом, просяными лепёшками и кислым напитком из кобыльего молока. Ли Сы обратил внимание на её золотые, серебряные украшения, бусы с красивыми каменьями и необычайно высокую шапку из белого войлока, надетую на толстую косу. В том, что женщины здесь любили наряжаться, министр окончательно убедился, когда приказал принести товары на обмен. В выборе они предпочли ткани, украшения из морских раковин, зеркала. Взамен получил два искусно изготовленных меча из полированного железа с отделкой рукояти золотом.

На следующий день, миновав высокогорное озеро, путники пошли вдоль северных склонов Абаканского хребта. Тяжелее всего давались переправы через реки с быстрым течением. Иногда в поисках мест, где переправщики за вознаграждение предоставляли средства для преодоления бурной реки, приходилось терять несколько дней.

Таким образом, выйдя из Саньяна в начале весны, только к середине лета посольство достигло пределов главной ставки чиди.

Глава II
Динлины

Ставка Айбарса в долине реки Абакан между горными хребтами Саян и Алтая. Когда с юга усилилось давление хуннов, начавших примерять роль старшего брата степных обитателей, вождь динлинского племени чиди с большей частью людей покинул богатые земли верховий Улуг-Хема. Жившие в долине Абакана родственные чиди хагасы вынужденно мирились с соседством новоприбывших. На южных склонах Саян остались только те, кто решил признать старшинство хуннов, заключив с ними союз.

Хунны начинали объединять кочевые племена.

В Поднебесной предпочли забыть времена, когда воевали с государством Динлин-го. Теперь искали дружбы с его вождями, отправляли караваны с шелками, женскими украшениями, посудой. Тяга к материальному благополучию динлинской знати всемерно поощрялось: «Сытый, довольный кот не будет ловить мышей», — любили говорить чиновники в Цинь. К тому же взамен купцы получали великолепные изделия из железа и золота, производством которых славились горные мастера.

Сюда и направлялось посольство Цинь Шихуанди. В верховьях Абакана они перевалили одноимённый хребет. Далее путь лежал в Минусинскую котловину. Когда спустились в низовья, открылась другая картина. Количество земледельческого населения здесь было сопоставимо со скотоводами. Особенно удивили орошаемые поля с каналами, достигавшими в длину двадцати — тридцати ли! От каналов в поля отходили узкие канавы; по мере необходимости они открывались или перегораживались большими камнями. Подобные сооружения Ли Сы не ожидал увидеть у северных народов. На отдалённых подступах к ставке их встретили всадники числом не менее ста. Видимо здесь уже знали о странном отряде и отслеживали продвижение. Зеленоглазый сотник, узнав, что прибыл посланник из Поднебесной, отправил гонца с известием вождю.

Рубленный из лиственницы дом вождя располагался у берега реки. Здание отличалось от остальных не только размерами, но и внешне. Если большинство жилищ имели шести, восьми угольные срубные конструкции наподобие войлочных юрт, то прямоугольное строение правителя с островерхой четырёхскатной крышей напоминало китайские дома. У входа в здание стояли вооружённые люди в защитных доспехах из грубой кожи с закреплёнными на ней, в виде рыбьей чешуи железными пластинами: «С такой защитой воинам не страшны стрелы», — отметил министр, не переставая удивляться тому, что приходилось видеть. Пройдя в дом Ли Сы понял — к его прибытию готовились, так как в просторном зале присутствовало не менее десяти сановников, называемых «старшинами».

В противоположном от дверей конце здания восседал царь Айбарс. Министр с толмачом и рабы с двумя носилками подарков прошли между старшинами к возвышению, где стояло кресло правителя. Толмач объяснил, что обращаться к царю следует, называя «ябгу». Он плотного телосложения, светловолос. Главное украшение царя, как символ верховной власти массивная золотая гривна на шее.

Передняя часть её выполнена в виде прямоугольного бруска с напаянными фигурками барсов, стоящих друг за другом в четыре ряда.

Гривна надета поверх тёплой меховой накидки, также украшенной множеством мелких золотых фигур хищников и оленей. Золотые украшения во множестве имелись и у сановников.

Инкрустацию золотом министр отметил и на рукоятях кинжалов, висевших на поясах. Более всего поразили золотые штаны царя, заправленные в высокие сапоги из светлой кожи с наклеенной золотой аппликацией. Рисунки аппликаций походили на листья, цветы. Ещё на что министр обратил внимание, практически все присутствующие отличались высоким ростом и плотным телосложением: единоборство с такими воинами не обещало легкой победы.

Айбарс знал, посланник китайского правителя прибыл для заключения договора «мира и родства» с предложением брачного союза между его сыном Ермаком с одной из циньских принцесс. Предложение стало неожиданностью. Но Айбарс догадывался о причинах, побуждавших Цинь Шихуанди заручиться лояльностью одного из сильнейших динлинских племён — сдерживание агрессивных хуннов требовало огромных людских и материальных ресурсов. Потому поддержка их со стороны чиди была нежелательна для Шихуанди.

— Повелитель великого динлинского народа, да будут многие лета жизни и здравия вам и вашему народу, Цинь Шихуанди поручил передать пожелания мира и предложения родственного союза! — торжественно провозгласил Ли Сы слова, переведённые толмачом.

— Да, я получил предложение соединить в браке принцессу Ян с моим сыном, — неопределённо ответил Айбарс, ожидая дальнейших объяснений.

Несмотря на то, что динлинские племена уже давно не представляли собой некогда могущественный союз с единым правителем и Айбарс руководил далеко не всеми из них, обращение к нему, как к вождю всех динлинов, конечно льстило. Воины его племени славились отвагой, умели воевать и не так много желающих проверять остроту их мечей и меткость стрелков. Даже хуннский шаньюй не решался перейти Самджир, чтобы заставить Айбарса признать их власть. А то, что на переговоры циньский правитель отправил министра, ещё более поднимало Айбарса в собственных глазах. Но союз заключается ради чего-то более конкретного, что, естественно, вызывало интерес царя и старшин.

Ли Сы понимал, от него ожидают объяснения причин, побудивших императора отправить важного сановника за четыре тысячи ли в ставку чиди.

— Великий ябгу, уважаемые старейшины! Наш император завершил объединение срединных царств вокруг Цинь. Он также желает мира и добра соседям. Но шаньюй сюнну мешает установлению добрососедских отношений. От его нападений мы отгородились каменной Стеной, но её грабители преодолевают, разоряя селения долины Хуанхэ. Мы знаем, что и динлинскому народу сюнну причинили немало зла, а потому предлагаем союз и поддержку в борьбе с общим врагом!

— Хотите, чтобы мы вступили в войну с хуннами?! — спросил удивлённо Айбарс. — Вы, вероятно, преувеличиваете наши силы!

— Нет, великий ябгу, мы не просим начинать войну, а всего лишь поддержки нашего императора в борьбе против них, — поспешил ответить Ли Сы. — Шаньюй Туман может обратиться к вам с просьбой дать воинов или оружие. В вашей воле отказать ему… Он не сможет заставить чиди исполнять желания чужого вождя!

Слова министра задевали самолюбие Айбарса. Признание шаньюя Тумана старшим братом для ябгу неприемлемо. Воины Айбарса контролировали тропы на горных перевалах, и противнику не перейти Саянский хребет. Имевшие место в прошлом такие попытки отбиты. Министр знал что говорить. Более того, его слова соответствовали желаниям самих чиди.

— Возможно, нам будут интересны предложения императора Шихуанди? — обратился Айбарс к старшинам.

Те в ответ согласно закивали. Ведь всего-то просили лояльно относиться к намерениям циньского императора в отношении хуннов, да ещё с возможностью получать ежегодно за это подарки под видом содержания будущей невестки вождя.

Седовласый Чапай, стоявший ближе к царю справа, что указывало на первенство среди других сановников, предложил не затягивать приготовления к свадьбе Ермака с китайской принцессой:

— Мы считаем союз мира и родства с императорским домом хорошим знаком, и Вечное Синее Небо будет благоволить тому. Мы ценим данное предложение, ради которого уважаемый посланник прошёл столь динный путь. Предлагаю назначить свадебный церемониал до наступления зимы.

— Император будет рад этому, только боюсь, мы не сумеем успеть так быстро вернуться обратно и отправить свадебное посольство, чтобы оно поспело к сроку, — засомневался Ли Сы. — Нам потребовалось три луны для преодоления пути к вам.

— Не надо беспокоиться, уважаемый посланник. Обратный ваш путь может стать вдвое короче, если отправитесь с нашим посольством через владения союзных хуннам чиди. Мы не воюют с Хунну, а потому никто не станет задерживать посланников Айбарса. Подобным же образом мы принимаем у себя и пропускаем посольства хуннского шаньюя, — продолжил старшина.

Ли Сы охотно согласился с предложением, ему не хотелось возвращаться обратно прежним путём. Увидеть как можно больше жизнь кочевников являлось одной из главных целей его путешествия. Он всё более осознавал, что особенности быта, одежды и прочее, которое на его родине считалось недостатками, здесь воспринимаются иначе. К примеру, пришлось оценить преимущества штанов в сравнении с привычной одеждой, когда на севере даже летом по ночам довольно прохладно и без них он мог заболеть. А круглые дома? Юрты из войлока или рубленные из деревьев курени много лучше сохраняют тепло, в сравнении с прямоугольными глинобитными китайскими домами, где в углах холодно. Восхищался он и украшениями из золота, серебра. Стоимостью с ними не могли сравниться дешевые ювелирные изделия из каменьев или морских раковин, расчёски и зеркала, что во множестве привёз он для подарков. Благо такие изделия здесь ценились не меньше золотых, какие изготавливались местными ремесленниками, тем не менее, он постоянно боялся попасть в неудобное положение из-за дешёвизны подарков.

— Великий ябгу, мы рады, что нашли понимание и поддержку у вас и уважаемых старшин. Примите послание императора с предложениями мира и союза, — с поклоном передал он шёлковый свиток с иероглифами.

— Завтра дадим ответ императору, — произнёс Айбарс, передавая его знавшему китайское письмо седовласому Чапаю. — Теперь же приглашаем посланника и начальника его стражи на ужин, — дал он понять, что предложения Шихуанди приняты.

— Благодарим, великий ябгу, за приглашение, но прежде разрешите преподнести наши скромные подарки.

Министр приказал опустить носилки на деревянный пол и достал оттуда шёлковый пакет, затянутый тесёмкой, небольшой кувшин из белой глины с носиком и две маленькие чашки из такой же глины. Он заметил, как устремились глаза присутствующих на содержимое носилок, и отметил, что старшины заинтересовались не столь безделушками, сколько аккуратно сложенными на них шелками.

— До начала трапезы, я бы хотел сам приготовить целебный напиток из листьев, что в пакете. Для этого прикажите принести вскипячённую воду. Этот чай обладает редкими целебными свойствами, дающими силу и долголетие.

Айбарс сделал распоряжение, подошёл к носилкам. Он взял два зеркала и отрез голубого шёлка, остальное предложил старшинам. Они также согласно иерархии по очереди выбирали подарки, и вскоре там мало что оставалось. После чего все перешли в соседний бревенчатый курень, где полукругом стояли накрытые низкие деревянные столы, вдоль них настилы, покрытые шкурами диких животных. У входа слуги предлагали полить на руки воду из кувшинов.

На почётном месте кресло ябгу, справа и слева разместились старшины. Напротив, усадили министра и начальника его стражи с толмачом. На столах лежали куски приготовленной на углях баранины, запеченная рыба, просяные лепёшки, а так же кое-какие овощи, которых посланник не видел уже с начала путешествия. В деревянных чашах с резными узорами приносили мясной бульон. Еды много, но она показалась Ли Сы однообразной и без пряностей.

Внесли кипяток, посланник всыпал в кувшин немного измельчённых сухих чайных листьев в смеси с другими высушенными растениями и залил водой. Через какое-то время разлил напиток в чашки, одну протянул царю, из второй отпил сам. Нежный аромат настоявшегося чая понравился Айбарсу, он осторожно отпил из чашки. На вкус чай оказался так же приятным, и он приказал остальное разлить близко сидящим старшинам.

— Действительно хороший напиток. Надеюсь, веселит не хуже кумыса?

— Не совсем так, великий ябгу, — осторожно возразил министр. — Этот напиток не для веселья. Он даёт силу, просветляет разум, продляет жизнь. Уже сегодня ваши жёны смогут почувствовать достоинства напитка, только не следует после него пить вино или кумыс.

— Что ж, коли так будем рады пить напиток в дальнейшем, — засмеялся ябгу, с явным удовольствием продолжая отхлёбывать из чашки. — Только надолго ли его хватит?

— Не беспокойтесь, ябгу, мы регулярно его станем отправлять, — поспешил заверить Ли Сы.

Похоже, самым удачным подарком оказался чай, что купцы везли для продажи, но практически никто его не брал на обмен, так как динлины не понимали, для чего нужна измельчённая сухая трава.

После окончания пиршества, Ли Сы долго не спал в раздумьях: «Сила северных варваров в их коллективизме! Они, не мыслят существования без рода или племени. Требования коллектива превалируют над собственническими или семейными интересами и уважение старших, сородичей, соплеменников является главным приоритетом! Потерять честь и достоинство они бояться больше смерти. Непросто победить таких, так же и купить…».

Глава III
Хунну

Преобразования в Поднебесной отражались и на жизни Хунну. Здесь внедряется сложная система аристократического управления, где верховный правитель осуществлял его через представителей четырёх ведущих родов. Вожди и старшины других родов занимали определённые позиции в иерархии властных отношений. Строились селения и города для постоянного проживания, в том числе ставки вождей; совершенствовалась система налогообложения. К тому времени алтайские кузнецы усовершенствовали технологию выплавки железа, научились делать прочные защитные доспехи и оружие, по достоинству оцененные хуннами. Изобретение стремян сделали всадников грозной силой, так как позволяли не только быстро передвигаться, но метко стрелять из лука на полном скаку, сражаться тяжёлыми мечами нанося удары со всего плеча. В срединных царствах и окружающих племенах вынужденно считались с возрастающей силой государства Хунну.

Только с юэчжами пока не решался вступить в противоборство шаньюй хуннов Туман. В отношениях с повелителями степей приходилось довольствоваться ролью младшего брата и ежегодно отправлять в их ставку богатые дары. Это, конечно же, тяготило вождя. К тому же его молодая жена по имени Джингуа, будучи дочерью Цинь Шихуанди при каждом удобном случае подчёркивала зависимое положение Тумана от царя юэчжей, подталкивая к более тесному союзу с Поднебесной. Для принцессы не имело значение, что юэчжи много ближе хуннам, в том числе языки их не особенно различались, не говоря о схожести образа жизни. С тех пор как в возрасте пятнадцати лет её отдали замуж за хуннского правителя все помыслы и очарование молодостью направлялись на то, чтобы стать первой среди жен Тумана и получить право называться царицей; волею Неба поселившись на севере, она оставалась китаянкой и всеми способами стремилась привязать Тумана к дому Цинь.