Бесплатный фрагмент - Гражданская антипоэзия

Пережеванный стих

Тот, кто пишет стихи, лжет не меньше, чем все остальные.

Пережеванный слог я сквозь зубы харкну на асфальт:

Желчь безумных идей, неумелые рифмы больные,

Бред видений ночных, бытия каждодневного смрад.

Я глазею в окно, как листаю с картинками книжку:

Вот, отбившись от своры, рыжий пес под забором дрожит,

Вот у пса отобрал кость оборванный, грязный мальчишка —

Ведь ему, как и псу, надо как-нибудь день пережить.

Сколько водки ни пей, все одно, не заглушишь досаду!

Сколько лоб ни калечь о полы новомодных церквей,

За душою твоей из прекрасного райского сада

Светлый ангел летит по прямой, только черти быстрей!

Распахнулися двери объектов новейшей культуры —

Образцовых столовых, борделей, ночлежных домов…

Едет барин! На МКАДе железной стеной встали фуры,

С воем мчится кортеж в окружении верных ментов.

Ожиревший чиновник трясет золотым телефоном.

Девяностых братва оказалась честнее, чем он —

Ведь бандиты блюли хоть какие-то волчьи законы,

Этот клал на людской, на бандитский и Божий закон.

Постигая уют и покой меблированных комнат,

Где халявным бухлом под завязку набит минибар,

Средь потасканных женщин прекрасных, нетрезвых и знойных,

Вспоминать о душе — все равно, что мочиться в пожар…

Узколобая мудрость глаголет из старого кресла,

Здравым смыслом она именует обычный испуг.

Жить тревожно, обидно до слез, тошно, неинтересно…

И темнеет в глазах, и усталость навалится вдруг.

Нашей жизни цена — три червонца по меркам Иуды,

А высокой Любви — в день базарный не больше рубля…

Удивляюсь тому, как по жизни все просто и грубо

И паяцы, порой, поднимаются в ранг короля.

Под восторженный визг неуемный тандем продолжает,

Как Сусанин, страну по болоту по кругу водить…

Патриоты шипят, что Отчизну враги окружают…

Не хватает ума, сил и времени их рассудить!

Современным аскетам охота помногу и сразу,

А борец за права от мозгов оттирает кастет,

Перепуталось все, телевизор затмил людям разум,

Он отныне для нас и свобода, и правда, и свет!

Славьтесь, люди искусства! Вы всех, безусловно, полезней —

Заказные поэты, художники, прочий бомонд!

Может быть, работяга, услышав слезливую песню,

Этим вечером спьяну соседу башку не свернет,

Может быть, он сегодня жену не прибьет сковородкой,

С тещей кухонный нож не использует, как аргумент,

На работе начальнику в печень не сунет отвертку…

И в дремучей душе загорится спасительный свет!…

Смех придворных шутов безразличен, как рокот мотора,

Гулко колокол бьет в новостями промытой башке,

Мы уходим в себя и не ждите — вернемся не скоро,

Чтобы снова плодиться, бухать и растить ВВП.

Где великий потоп, что изжогу зальет в полной мере?!

Где же сера с небес?! Трибунал, что немедля раздаст

Всем сестрам по серьгам, а братьям по крестам и по вере?!

Антисептик, что Землю продезинфицирует враз?!

В изобилье жратвы захотелось вам зрелищ — так нате!

Я стою перед вами — вы мне ничего не должны…

Тот, кто пишет стихи — он, по-своему, тоже предатель,

И слова черной рвотой стекают на ваши умы!

Тот, кто пишет стихи, тоже нехристь, подлец и предатель,

И слова черной рвотой стекают на ваши умы!

Послание к жаждущим

В стихах моих не ждите откровений,

Листая словно Книгу Бытия —

Меня терзают смутные сомненья,

Что правом этим обладаю я.

Ну кто я есть — вы посудите сами,

Чтоб эталоном жизнь считать свою?

Едва-едва свожу концы с концами

И на работу в пять утра встаю,

Пока не нажил виллы на Рублевке,

Безжалостно грызет меня мороз,

Когда, как старый пес, на остановке

Я жду битком набитый «скотовоз».

И, проявляя гнусное лукавство,

Невесть откуда взявшуюся прыть,

Я лицемерно кланяюсь начальству,

Чтоб премию в квартале получить.

Захвачен повседневной суетою,

Вплетен в тягучий будничный кошмар,

Совсем не пью, поскольку алкоголик,

А на обед, обычно, шаурма.

Я злюсь на шумных взбалмошных соседей,

Что ночь от ночи досаждают мне,

На президента, что с трибуны бредит

О том, как славно жить в моей стране,

На глупость свежепринятых законов,

На каждого «народного слугу»,

Брехню каналов информационных…

Но ничего поделать не могу!

Умел бы жить — не злился б до изжоги,

Наверное, стихов бы не писал…

На острове тропическом в шезлонге

Я б возлежал, плевал бы в небеса,

Забыв навечно ящик свой бетонный,

Мне б жаркий ветер волосы трепал,

По трубочке коньяк коллекционный

Из капельницы в вену поступал,

Поскольку самому напиток сладкий

В стакан налить, конечно, было б лень.

И юные грудастые мулатки

По очереди мне сосали член —

Ведь двигаться совсем я не настроен —

Штаны сними, потом опять надень…

А кто освободился, надо мною

Держали зонтик, создавая тень.

Мечты, мечты… На них не стоит тратить

И драгоценных десяти минут,

Которые, в конечном результате,

Годами вон из жизни убегут.

И каждая конкретная минута

Мне радостных не дарит перспектив!

Как я могу других учить чему-то,

Когда своих забот — не разгрести?

Вот пишешь — кто-то думает: «Провидец!

Он будущее знает наизусть!»

Что знать могу я, в жестком кресле сидя?

Каких вещей могу постигнуть суть?

Чтоб ни в кого не плюнуть, не обидеть,

Дипломатично объясню посыл:

Когда б умел я будущее видеть,

Я б баксы по тридцатнику купил!

Но, жалкую мошну держа в целковых,

Со всем народом вместе пролетел.

Так что провидец из меня хреновый —

До Ванги я пока что не дозрел.

Вообще, гляжу, несправедлива доля

Того, кто может фразами играть —

Обязан он литературным слогом

На путь какой-то массы наставлять.

Другое дело — скульптор, композитор,

Художник. Чужд им бремени хомут.

Вот, скажем, Баха слушаешь сюиту…

Чему она нас учит? Ничему!

Способна возбудить и убаюкать,

Но не дает ответов, как ни жаль…

А чуть иной набор добавишь звуков —

Слова — и сразу подавай мораль!

Ван Гог великий написал картину

«Подсолнухи» — какая красота!

Но, ежели мозгами пораскинуть,

Что он хотел сказать нам? Ни черта!

В оценке той картины гениальной

Критерий лишь один — другого нет:

Красиво, любо, нравится — и ладно!

Или не нравится… Ну, тут на вкус и цвет.

Но вот картины начали движенье —

Кино — и сразу зритель заворчал:

«Для молодежи в фильме нет идеи

И где же поучительный финал?!»

Несправедливость, как удавка, душит:

Выходит, позволительно одним,

Не отвлекаясь на умы, бить в душу.

К другим такой подход неприменим!

Спасать миры — не дело для поэтов,

Писателей, актеров и шутов —

На это есть бесчисленно воспетый

Могучий мудрый Бог, в конце концов!

Я лишь могу, с дерьмом увидев яму,

Предупредить о ней в своих стихах,

А верить или нет… Решайте сами,

Кто обойдет, кто свалится туда.

Вы мне цинизм обычный мой простите,

Но, думаю, полезно будет знать:

Поэт — не Нострадамус, не Спаситель —

Он лишь слова умеет подбирать!

Никто

Светило планету обходит опять,

Лучами мешая в идиллии спать,

Постели слегка шевелится гнездо —

Лениво сползает оттуда Никто.

Обычный его начинается день:

Умоется, бреется, если не лень,

На завтрак — без всякого вкуса еда,

Оделся, зевнул и пошел никуда

Хоть в лютую стужу, хоть в дождь проливной

Чтоб тут же смешаться с безликой толпой —

Похожи на грязный смердящий поток,

Бредут серой массой другие Никто.

Никто не имеет особых примет:

Он может вполне быть по моде одет

И весь разрисованный, как папуас,

Но мимо пройдет — не зацепится глаз,

Возможности нет ни с одной из сторон

Понять: пред тобою «она» или «он» —

Нейронных стандартна конструкция схем,