Бесплатный фрагмент - Городская культура майя классического периода

Раздел 1. Источники для изучения культуры майя

Глава 1. Классификация источников

В настоящее время в распоряжении исследователей имеется большое количество материалов различного характера. Все источники информации по истории и культуре древних майя можно разделить на ряд крупных категорий:

— Археологические источники;

— Письменные источники (испанские и индейские);

— Этнографические источники;

— Лингвистические источники;

— Сравнительные источники.

Теперь рассмотрим каждый вид источников в отдельности, причем очередность расположения описаний и анализа источников дается в порядке количественного убывания (наиболее многочисленный вид источников описывается раньше, чем менее многочисленный).

Глава 2. Археологические источники

Имеются в виду архитектурные и скульптурные памятники, предметы из глины, камня, раковин и других материалов, живопись, надписи, т.е. все то, что было выработано на территории майя до прихода европейцев. Материальные находки, такие как: монументы церемониальных центров, обычные постройки, рельефы, настенные росписи, тысячи таких предметов из раскопок, как приношения погребениях, в храмах, других культовых сооружениях проливают свет не только на материальную и в культуру древних майя, но и на многие аспекты их формы мышления, верования и поступков. Ясно, что некоторые сферы культуры не оставляют материальных следов, но почти всегда по материальным следам возможно если не получить прямую и надежную информацию, то прийти к вероятным гипотезам, подтверждение которых может быть найдено в других исторических источниках.

Главными археологическими источниками по праву являются города. Развалины древних городов майя обычно объединяются исследователями в четыре основные группы: северная (п-ов Юкатан), южная, юго-западная (долина р. Усумасинта) и центральная (около оз. Петен). Это деление достаточно условно и определяется просто географическим положением городов и стилистическими перекличками в памятниках монументальной архитектуры.

Северную группу составляют города центрального Юкатана (Санта-Роса-Штампак», Эцна), холмистой местности Пуук (Ушмаль, К’абах, Сайиль, Лабна) и северного Юкатана (Чич’ен-Ица, Коба, Тулам, Майяпан).

Центральная группа наиболее многочисленна. Города один за другим тянутся вдоль побережья Четумальского залива (Цибанче, Санта-Рита-Коросаль, Ичпаатун); верховьев Рио-Канделариа и ее притоков (Наачтун, Калапк’муль, Эль-Пальмар, Рио-Бек); около оз. Петен-Ица (Тайасаль, Ицимте, Пополь); в тропических лесах притоков Рио-Онда (Тик’аль, Вашактун, Нак’ум, Наранхо, Шультун, Ла-Онрадес).

Южнее центральной группы расположен еще один пояс майяских городов, пересекающий, так же как и предыдущий, южную часть п-ова Юкатан. города долины р. Усумасинта и ее притоков (Паленке, Тонина, Пьедрас-Неграс, Йашчилан, Алтар-де-Сакрифисьос, Сейбаль) тянутся в зоне тропических лесов вдоль всей границы области распространения культуры майя, от Камалькалько на берегу Мексиканского залива до Пусильха и Лубаантун около Четумальского залива.

Последняя группа, а точнее отдельные группы, городов есть на юго-западе в горной части Гватемалы и бассейна р. Рио-Гранде-де-Чиапас (Мексика) (Чинк’ультик, Кен-Санто, Тенам, Комитан); на юге, в вулканических горах около современного города Гватемала (К’аминальгуйу) и на юго-востоке, в долине р. Мотагуа (Копан, Киригуа).

Сейчас ученым известно около 800 различных развалин древних городов майя. Однако это число далеко не постоянно, т.к. ежегодно находятся новые населенные пункты, а в результате более тщательных раскопок иногда в одно большое поселение объедтняются несколько, ранее считавшихся самостоятельными, городищ. Как, например, Тик’аль + Волантун + Химбаль + Навахуэлаль.

Еще С. Г.Морли предложил делить все известные нам городища майя на четыре категории, согласно занимаемой территории, числу зданий, количеству и качеству памятников монументальной скульптуры. К первой группе крупнейших городов или столиц он относил: Тик’аль, Копан, Чич’ен-Ицу, Ушмаль. Ко второй (крупные города) — Калак’муль, Коба, Пьедрас-Неграс, Йашчилан, Паленке, Санта-Роса-Штампак», Вашактун, Шультун, Ла-Онрадес, Нак’ум, Наранхо, Наактун, Рио-Бек, Тонина, Киригуа, К’аминальгуйу, Эцна, Сайиль, К’абах (всего 19 городов). К третьей (небольшие или средние города) — Балак’баль, Сейбаль, Ушуль, Майяпан, Хунтичмуль I, Цокген, Комалькалько и другие (около 39 развалин). И к четвертой (мелкие города или поселки) — Йелтитут, Агуас-Кольентес, Мотуль-де-Сан-Хосе, Саниа-Рита-Коросаль, Санта-Эленга-Поко-Виник, Ц’ибильчальтун и другие (около 54 поселений).

«Уже само Морли в некоторых случаях высказывал сомнение в подобной классификации… В действительности же подобное распределение имело бы смысл лишь после детального археологического исследования каждого из перечисленных городов. К сожалению о многих из них, если не о большинстве, имеются весьма предварительные сведения, и как только городище начинает раскапываться, картина резко меняется. Яркий пример тому — Ц’ибильчальтун, который Морли относил к категории поселков, и который оказался одним из крупнейших майяских городов. Заметно изменились за последнее время и наши предсьавления о Тик’але, Паленке, Алтар-де-Сакрифисьосе, Камалькалько, Сейбале, Канкуэпе и других городищах…».

Самыми первыми археологическими памятниками древних майя известным европейцам были, пожалуй, города, городища и поселения северной области расселения майя. Уже во время завоевания испанские конкистадоры натыкались на п-ове Юкатан на древние развалины. Одним из первых городов майя был описан город, относившийся к первой группе (столицы) селений по классификации С.Г.Морли — Чич’ен-Ица. Честь составления первого описания этого крупнейшего города майя по праву принадлежит испанскому провинциалу — епископу Диего де Ланда. После его посещения город был надолго предан забвению. Открыл развалины Чич’ен-Ицы для европейских ученых североамериканский путешественник Д.Л.Стефенс в 1842 г.

Следующий важный шаг в изучении Чич’ен-Ицы сделал французский археолог Клод Жозеф Дезаре Шарне (1828 — 1915). Он был в Чич’ен-Ице дважды. Мысль К. Ж. Д. Шарне о взаимозависимости Чич’ен-Ицы и тольтекского Толлана оказалась поистине пророческой. Любитель-археолог Огюст Ле-Плонжон (1828 — 1908) производил интересные раскопки в Чич’ен-Ице, где нашел наиболее известную статую Чак-Мооля, находящуюся теперь в Мексиканском национальном музее археологии и этнографии. Альфред Персивал Моудсли (1850 — 1930) в 1888 — 1889 провел пять месяцев в Чич’ен-Ице, внимательно изучая памятники. Большой вклад в изучении Чич’ен-Ицы был сделан Теобертом Малером (1842 — 1917), который в этом городе проводил исследования несколько раз, начиная с 1891. Почти одновременно с Т. Малером в 1892 северный район майя посетил русский этнограф С.К.Патканов, оставивший краткое, но интересное описание виденных им археологических памятников Юкатана и ценные заметки по этнографии Мексики. Хотя известный американист У.Х.Холмс (1846 — 1933) провел в Чич’ен-Ице всего лишь семь дней, его работа в этом городе расценивается специалистами не менее важной, чем исследования Моудсли. Превосходно снятые планы зданий, тщательные измерения их, фотоснимки и рисунки служат надежной документацией до сих пор. 30 лет отдал изучению Чич’ен-Ицы американский консул в юкатанских городах Мериде и Прогрессо Эдвард Герберт Томпсон (1860 — 1935). Томпсон открыл и исследовал могилу верховного жреца, а также несколько других зданий городища, но основной его целью было обследование дна Священного колодца. Он с 1904 по 1910 систематически обследовал дно Священного колодца сперва при помощи землечерпалок, а затем — водолазов. Было найдено большое количество каменных (в основном нефритовых) изделий, керамики, деревянных и металлических (в том числе золотых) предметов, антропологических материалов. С 1924 городище Чич’ен-Ица стало объектом долголетнего изучения, проводимого Отделом Исторических Исследований (позднее переименованного в Департамент Археологии) института Карнеги в Вашингтоне. За это время была составлена подробная карта развалин, изучены керамические, этнографические и лингвистические материалы, раскопаны и частично восстановлены наиболее важные архитектурные памятники.

В последние годы мексиканские ученые предприняли новую атаку на Священный колодец Чич’ен-Ицы. Используя землесосную установку, им удалось поднять со дна довольно много ценного археологического материала, в том числе золотые и медные изделия, фрагменты керамики, вотивные приношения в виде зверей и птиц из каучука, кранеологический материал и т. д. — всего несколько тысяч предметов. Была составлена первая карта дна сенота.

Важный для понимания поздней истории майя город Майяпан вначале не привлекал особого внимания, хотя он чрезвычайно часто упоминался в индейских и испанских письменных источниках. В 1841 его посетил Стефенс, в 1865 — Брассер де Бурбур, а затем — в 1881, там произвел небольшое обследование Ле-Плонжон. И только в 1950 экспедиция Института Карнеги начала серьезные археологические раскопки в Майяпане.

Д.В.Брейнерд в 50-х гг. провел исследование керамики Юкатана. Это обследование (керамика бралась из различных городищ), так же как и открытие новых развалин неопровержимо доказали, что на п-ове Юкатан, в северной его части имеются памятники раннего классического периода.

К ним относятся притолока I в Ошк'шток» стела I в Тулуме. Тулум, один из немногих городов окруженных стенами, продолжал существовать, до-видимому, до разрушения Майяпана. Поздние фрески в Тулуме, а также в Санта-Рита-Коросаль на берегу четумальского залива имеют сходство с миштекскими.

«Помимо полной перестройки истории северных майя, работа Брэйнерда косвенным образом повлияла на исследования одного из крупнейших и древнейших городов Юкатана Ц’ибильчальтуна. С 1956 там начала работать объединенная археологическая экспедиция Тулейнского университета, Национального географического общества США и Мексиканского национального института антропологии и истории. В течение нескольких полевых сезонов (1956 — 1964) было выявлено, что Ц’ибильчальтун, занимавший площадь около 50 кв. км., существовал с X в. до н.э. и по период испанского завоевания, т.е. более двух с половиной тысячелетий. Таким образом, этот город является своего рода единственным образцом среди всех поселений древних майя.»

Важным центром позднего классического периода был большой город области Кинтана-Роо Коба. Первое упоминание об этом городе находится опять же у Стефенса. В 1891 город посетил Т. Малер, который считается первооткрывателем городища. Коба расположен недалеко от Тулума посреди пяти небольших озер. В Коба найдено 33 стелы, в том числе 24 скульптурные. Наиболее ранние из них относятся к I фазе позднего классического периода. Центральная часть города соединяется с окраинами мощеными камнем дорогами (Сак-бе). Такие дороги возвышались над уровнем почвы. Их утрамбовывали специальными катками (наподобие современных катков для уплотнения асфальта) весом до 5 т.. Сверху камни скреплялись слоем извести (Сах-каб). Город, как и Тулум, по-видимому, продолжал существовать и при гегкмонии Майяпана. От Коба мощеная дорога идет на запад до Йашуна, около Чич’ен-Ицы.

Интересные развалины Аке в северной части п.о-ва не привлекали особого внимания археологов. Первые сведения об этих развалинах исходят от Стефенса и Шарне. В 1951 — 1953 Аке обследовали Л. Ройс и Э. Шун. от Аке отходит 8 сак-бе, из них одна, идущая к Ицамалю, достигает 32 км. Это обстоятельство позволяет заключить о возможности нахождения в городище одного из важных центров древних майя. аке безусловно заслуживает очень тщательных раскопок и исследований, но это городище, так же как и другой интересный соседний центр Аканкек еще не дождался своих исследователей.

Города холмистой местности Пуук составляют особую группу (Ушмаль, К’абах, Сайиль, Лабна, Чакмультун, Ц’ибильтун, Эцна, Шкалумк’ин). Для их архитектуры характерны круглые колонны при входе и полуколонны. Орнаментируется только верхняя часть здания. В качестве элементов орнамента часто встречаются изображения змей и «маски Чаков». Для этой области обычны цистерны (чультун) полусферической формы с плоским дном и отверстием около 40 см. вверху. Их выдалбливали в скалах для сбора дождевой воды. В надписях городов Шкалумк’ин и К’абах впервые появляется новый способ датировки, когда указывались циклическая дата, текущий «год» и текущее «двадцатилетие». К’абах соединен мощеной дорогой, в начале которой воздвигнута каменная арка, с одним из крупнейших городов майя Ушмалем. Развалины Ушмаля были известны также издавна. Первое описание памятников этого города принадлежит монаху Антонио де Сьюдад-Реалю, посетившему его в 1588. В XIX в. Ушмаль посещали Д.Л.Стефенс, Ф. Вальдек, Брассер де Бурбур, Д. Шарне, У. Холмс, Э. Залер и други е исследователи. В 1926 в Ушмале были К.Рупперт, Д. Вайян, И. Шарло, Г. Спинден, Д.Э.Томпсон. постройки в Ушмале расположены шестью группами. В центральную группу входит 24-комнатный «Дворец губернатора» с мозаичными стенами и храм на пирамиде («Дом Волшебника»), в архитектуре которого прослеживается влияние стиля Лос-Ченес. Поблизости от него находится «женский монастырь», конмплекс из четырех зданий с рельефными фасадами, окружающих внутренний двор. Здесь, вероятно, были жилища жрецов. В комнатах «женского монастыря» есть надписи с наиболее поздними юкатанскими датами. В 1933 Тулэйнскаий университет направил туда экспедицию, которая в течение нескольких месяцев произвела разведочные раскопки, измерения зданий, сняла слепки со скульптур и т. д. Эта же экспедиция ознакомилась и с другими городищами майя: Яиба, Нохпат, К’абах, Кулуч-Секаль. После работы в Чич’ен-Ице мексиканские археологи занялись изучением и реставрацией Ушмаля. Работы продолжались долгое время и закончились лишь совсем недавно.

Археологические памятники центральной области привлекли к себе внимание несколько позднее, чем юкатанские. Правда отрывочные сведения об отдельных группах развалин встречались и раньше. Так, например, испанский монах Андрес де Авенданьо-и-Лойоль, заблудившийся с двумя спутниками в лесах северо-восточного Петена в феврале 1696 случайно обнаружил развалины Тик’аля. Однако его описание городища не увидело света и из-за этого долгое время оставалось неизвестным исследователям. Поэтому первым систематически раскопанным городом майя в центральной области был Вашактун, который был обнаружен участвовавшим в мае 1916 в одной из экспедиций Института Карнеги в Центральной Америке Морли. На основании анализа обильного керамического материала была разработана классификация майяской керамики. Основные ее этапы (в археологической последовательности): мамом (X — IV вв. до н.э.), чиканель (IV — I вв. до н.э.), цаколь (первые века — VII в. н.э.) и тепеух (VII — X вв.). Последующие раскопки, однако, показали, что эта классификация довольно упрощена.

Самым величественным древним городом майя в низменной области Гватемалы, а возможно, и вообще самым большим древнемайяским поселением является, конечно Тик’аль. Хотя он был известен с 1848, когда губернатор Петена Амбросио Тут и уполномоченный правительства Гватемалы Модесто Мендес посетили развалины и составили весьма предварительное и скромное описание. А.П.Моудсли был в Тик’але два раза, в 1881 и 1882, но в общей сложности не более двух недель. Из двух посещений Т. Малера (1895, 1904) только второе оказалось более продолжительным: он работал более трех месяцев. Результатом этого было кроме фотографий и рисунков составление первого плана руин. В 1910 здесь работала небольшая экспедиция Музея Пибоди под руководством А.М.Тоззера и Р. Мервина. в последующие годы развалины спорадически посещались на краткое время разведочными отрядами, работавшими в Петене. Только в самые последние годы Музей Пенсильванского университета в Филадельфии совместно с научными учреждениями Гватемалы предпринял там серьезные археологические работы. Были исследованы многие памятники, восстановлено (полностью или частично) около 350 зданий. Вся окружающая Тик’аль территория размером в 576 кв. км. объявлена национальным археологическим заповедником. Однако, несмотря на все это, подлинное археологическое исследование города только еще началось.

Важнейшими городами в долине Усумасинты были Йашчилан, Пьедрас-Неграс и Паленке. Йашчилан располагается на правом берегу р. Усумасинта, на территории мексиканского штата Чьяпас. Первые отрывочные сведения об этом городе относятся к концу XVII в., когда в эту местность случайно попала группа испанских монахов. В 1881 Йашчилан обследовал Э. Ростро, в следующем году — Д. Шарнэ и А.П.Моудсли. Т. Маллер посетил его развалины трижды: в 1875, 1897 и 1907. Он открыл несколько новых групп зданий (в частности — южный акрополь) и сделал детальное описание памятников. С того времени в Йашчилане побывало много исследователей и просто путешественников, однако настоящее археологическое изучение города не предпринималось до сих пор. Очевидно, что теперь мы можем с достаточной ясностью сказать, что Йашчилан достигал расцвета во 2 фазу позднего классического периода. В городе много зданий с рельефами на каменных притолоках. В здании 33 найдена статуя с надписью на спине. Многие притолоки с надписями архаическими знаками взяты с более древних сооружений. Аналогичным образом использованы древние притолоки в здании 12. В надписи на одной из них встречается дата, написанная без иероглифов периодов (как у «ольмеков») и заключенная в овал. В Йашчилане мало юбилейных надписей, но много победных. Часто встречаются изображения военачальника с копьем и пленника.

В расположенном недалеко от Йашчилана небольшом городке Бонампак обнаружены великолепные фрески, изображающие военные сценки: приготовление к походу, битву, принесение в жертву пленных, победный праздник. В сопроводительной надписи указана та же дата, к которой относятся три победные надписи в Йашчилане.

Пьедрас-Неграс, один из самых замечательных городов майя по своим скульптурным памятникам, был обнаружен случайно в 1894 рубщиком красного дерева Эмилиано Пальма. Первое обстоятельное описание его развалин принадлежит все тому же Т. Малеру, который посетил это городище четыре раза. В дальнейшем Пьедрас-Неграс был тщательно раскопан археологической экспедицией Пенсильванского университета, которая в течение семи лет работы в Пьедрас-Неграс (1931—1937) сделала ряд важнейших открытий. Пьедрас-Неграс достигает расцвета в фазу позднего классического периода. К этому времени относится здание О-13 с превосходными рельефными панелями на стенах. На одной из них изображен правитель на троне и большая группа сидящих и стоящих персонажей. Многие ранние здания в Пьедрас-Неграс разрушены. Притолоки с надписями найдены на земле. Часть их была использована как строительный материал. К началу позднего классического периода в Пьедрас-Неграс относятся памятники с изображениями военных сцен. На разбитой стеле 12 с фигурами связанных пленников дата, к сожалению, не сохранилась. Примерно с IX в. в Пьедрас-Неграс регулярно воздвигаются юбилейные стелы и алтари в конце «пятилетий». Для стел этого городища характерны изображения персонажа, сидящего со скрещенными ногами в нише. В здании Ж-6 найден трон с надписью. Второй трон был использован как строительный материал в здании К-6.

Паленке был первым городом классического периода, о котором стало известно в Европе. Где-то в середине XVIII в. священник в селении Санта-Доминго-де-Паленке узнал о существовании развалин На-Чан; он был первым белым человеком, услышавшем об этих развалинах. Заместитель алькальда Паленке ХюА. Кальдерон в декабре 1784 кратко описал их, приложив несколько неуклюжих рисунков. В 1785 Паленке посетил Бернаскони. Его отчет с составленным планом и несколькими рисунками был послан в Испанию. Карл III приказал продолжить исследование. В 1787 отряд из 200 индейцев с топорами и несколько рот солдат, возглавляемых артиллерийским капитаном Антонио дель Рио, прибыл к развалинам. Эта экспедиция впервые обследовала центральную часть огромного города. Антонио дель Рио кратко описал наиболее выдающиеся памятники. Лднако, и вред, нанесенный городищу этой экспедицией, трудно даже представить. Правда, именно отчет бравого капитана вдохновил впоследствии Д.Л.Стефенса на поиски забытых городов майя.

Рисовальщик Жан Фредерик де Вальдек (1776—1885) прибыл в Паленке в мае 1832 в возрасте 56 лет и провел там в полном одиночестве почти три года, рисуя развалины. Он оставил более ста акварелей и много картин маслом. После Вальдека Паленке в 1838—1840 посетила английская экспедиция под руководством Кэдди и Уолкера. Результаты ее, однако, были незначительны. Посетивший Паленке в 1840 Стефенс дал в своей книге описание основных памятников, а Казервуд зарисовал их. В первой половине ХХ в. в Паленке работали Э. Зелер, открывший несколько новых фресок, Л. Батрес, Ф. Блом и О. Лафари, М.А.Фернандес, обнаруживший ряд ценных памятников, и др. «Это сказочный дворец, не поддающийся описанию, — говорит знаменитый датский археолог Франц Блом, — я бродил от постройки к постройке. Ныне они стоят покинутые и пустые, а когда-то в них обитали великие властелины, могущественные жрецы и многочисленные служители… Лестницы и темные переходы ведут в подземные галереи. И вдруг через пролом в стене прорывается солнечный свет, и передо мной на зеленом холме появляется Храм Надписей. Первое посещение Паленке незабываемо».

Паленке достигает расцвета во 2 фазу позднего классического периода. Ранние памятники здесь неизвестны. Этот город отличается высокой строительной техникой и великолепными памятниками искусства, в особенности изящными барельефами. Паленке в прошлом — американская Венеция. Он был сильно изрезан каналами, через которые были перекинуты бесчисленные каменные мосты. Каналы и реки окружали высокие искусственные холмы, на которых высились величественные здания. Их насчитывают 40. 18 считают памятниками религии, т.е. — храмами. Надписи на притолоках в Паленке отсутствуют. Стела обнаружена только одна. Здания в Паленке поставлены самыми причудливыми образами. Никакой системы, никаких улиц, никаких переходов. Естественный рельеф дополнен обширными террасами и насыпями, потребовавшими неслыханного труда. В центральную группу зданий входит «дворец» с четырехскатной квадратной башней, подземными помещениями и переходами. Это самое большое здание в Паленке стоит на продолговатом холме. Холм был искусственной каменной пирамидой высотой в пятиэтажный дом. Сейчас грани пирамиды оплыли, поросли кустарником и потеряли правильность. Вокруг расположены храмы «Креста», «Креста с листьями», «Солнца», «Надписей», «Счета» и «Прекрасного рельефа». В городе был подземный акведук. Подлинное археологическое исследование этого города началось лишь с 1949, когда начала работать экспедиция Мексиканского национального института антропологии и истории под руководством Альберто Руса Луилье (1906—1979). В ходе многолетней работы этой экспедиции была открыта и знаменитая гробница в «Храме Надписей», вокруг которой до сих пор ведутся ожесточенные споры, тщательно изучен «Дворец», реставрированы и укреплены наиболее значительные памятники.

На юго-восточной границе территории майя находится один из крупнейших городов майя Копан. Первое упоминание о развалинах Копана известно из письма гватемальского офицера Диэго Гарсиа де Паласио от 8 марта 1576, адресованного испанскому королю Филиппу II. Настоящее знакомство исследователей с Копаном началось только после путешествия Д.Л.Стефенса в Центральную Америку и опубликования результатов его экспедиции. После Стефенса развалины Копана неоднократно посещались путешественниками и исследователями. В 1892 и 1895 в Копане работала экспедиция Музея Пибоди при Гарвардском университете. Копан состоит из главной группы зданий и 16 небольших групп, расположенных в нескольких километрах от центра. В городе было три стадиона. Главная группа (на правом берегу р. Копан) — архитектурный комплекс из террас, пирамид и храмов, к которому примыкает 5 площадей. Здесь находятся три наиболее великолепных храма города. Некоторые надписи в них связаны с астрономическими наблюдениями. К храму 26 ведет лестница из 62 ступеней, вертикальная поверхность которых покрыта надписями (до 27000 иероглифов). На каждой десятой ступени была статуя, а у подножия — стела М. на большой площади к северу от главной группы сосредоточено много стел и алтарей. У подножия стелы Н обнаружены обломки золотых статуэток. В 30 — 40-х гг. Копан был основательно исследован несколькими археологическими экспедициями; течение реки было направлено по другому руслу, чтобы она не подмывала акрополя, были раскопаны и восстановлены многие архитектурные памятники; территория городища объявлена правительство Гондураса государственным археологическим заповедником.

Киригуа, расположенный на берегу р. Мотагуа, неподалеку от Копана, был сравнительно небольшим городом. Известность этого городища зависит главным образом не от архитектурных, а от скульптурных памятников. Развалины Киригуа были обследованы впервые товарищем Д.Л.Стефенса по его путешествию Ф. Казервудом в 1840. Настоящее изучение Киригуа, как и многих других городищ майя, началось лишь с работ в нем А.П.Моудсли, проведшего там четыре сезона (1881, 1882, 1883, 1884). Следующий серьезный этап в изучении Киригуа был сделан Школой американской археологии Археологического института Америки, напрвившей туда несколько экспедиций (1910, 1911, 1912, 1914). В результате их был раскопан и частично восстановлен ряд памятников. В дальнейшем Киригуа неоднократно посещался центральноамериканскими экспедициями Института Карнеги; наиболее значительная работа была проведена семнадцатой экспедицией, проведшей в развалинах четыре месяца. В Киригуа обнаружено здание с большими надписями на стене и на ступенях перед входом. 13 скульптурных стел, 4 изваяния мифических существ (заменяющих стелы), 8 алтарей. Стела Е отличается большими размерами (высота 10,5 м, ширина 1,5 м, вес 65 т.).

История и культура индейских народностей, живших до испанского завоевания в горных районах Гватемалы и на ее тихоокеанском побережье, не привлекали к себе особого внимания исследователей-американистов. Археологические источники по древней истории южной области сравнительно немногочисленны. Лишь в самые последние годы у археологов появились первые проблески интереса к данному району, однако достигнутые результаты все еще незначительны и прийти на основании их к каким-то серьезным выводам представляется пока невозможным. Первым исследователем археологических памятников киче следует считать Мигеля Ривера-и-Маэстре, который был послан правительством Гватемалы в 1834 с целью обследования древних развалин в поселении Санта-Крус-дель-Киче. В начале 90-х XIX в. английский исследователь Р. Баркитт открыл много развалин небольших древних центров в горных цепях северной Гватемалы, а также на территории департамента Альта-Вера-Пас и Киче. В конце 30-х мексиканский археолог Хорхе Акоста, начинавший тогда свою деятельность, дал краткое описание развалин Сакулсу. С 1935 по 1946 здесь проводила раскопки археологическая экспедиция Института Карнеги, руководимая А. Киддером, Д. Дженнингсом и Э. Шупом. во время раскопок были вскрыты три кургана, почти полностью перестроены прежние представления о древней истории горной Гватемалы, была установлена новая классификация периодов, обнаружены культурные связи этой области с населением р. Мотагуа и Копаном с одной стороны, и Теотихуаканом — с другой. Этой же экспедицией была обследована вся долина Вакас, где было обнаружено свыше 50 городищ. С 1930 развернула исследования в горной Гватемале и Школа американского исследования — другой центр археологической деятельности США. В результате раскопок экспедиции Гарвардского университета вопрос о связях древних культур Центральной Америки и области Анд стал опираться на твердо установленные факты. Прямой обмен между этими областями существовал еще в XIII—X вв. до н. э. Археологические раскопки показали, что в древности в майяских городах случались довольно сильные трагедии.

Просматривая научную литературу по археологии майя, легко установить, что очень большое число работ принадлежит ученым США. Изучение майяских городов долгое время было сосредоточено почти исключительно в руках северо-американских ученых, работа которых финансировалась Институтом Карнеги в Вашингтоне, Музеем Пибоди при Гарвардском университете, Музеем Пенсильванского университета в Филадельфии и другими государственными учреждениями и частными фондами. И лишь в сравнительно недавнее время в изучение городов майя включились и мексиканские археологи.

Глава 3. Письменные источники

Испанские исторические источники

Среди наиболее важных свидетельств о народе майя имеются рассказы тех людей, которые участвовали в завоевании и по этой причине стали первыми европейцами, открывшими майя. Еще более важны хроники, написанные теми, кто прибыл в страну сразу же после ее завоевания или некоторое время спустя. В большинстве своем они прожили долгое время среди завоеванного народа и смогли, таким образом, получить из первых рук сведения об обычаях, верованиях, законах и в целом об истории майя. очевидно, что свидетельства конкистадоров, а также идущих следом за ними монахов, посланных осуществить духовное завоевание побежденных, часто грешат если не отсутствием правдивости, то во всяком случае недостатком способностей, а также ограниченностью и предрассудками, свойственными солдатам и монахам той эпохи.

Среди источников по истории и культуре древних майя первое место несомненно принадлежит сочинению Диэго де Ланда «Сообщение о делах в Юкатане». Не случайно Ланду называют первоначальным историком Юкатана. Его работа, являющаяся своеобразной энциклопедией по истории и этнографии юкатанских майя доиспанского периода и времени завоевания, была и остается настольной книгой любого исследователя этого народа. Никакой источник не может сравниться с сочинением Ланду по богатству и разнородности материала. К сожалению, оно дошло до нас в сокращенной и не вполне точной единственной копии. 12 июля 1562 Ланда устроил в одной из древних юкатанских столиц, г. Мани, аутодафе, во время которого было уничтожено множество «языческих» свитков, в том числе рукописи, написанные иероглифическим письмом; отпавшие от христианства индейцы были выставлены на позор и подверглись жестоким наказаниям.

«Сообщение о делах в Юкатане» было написано в Испании, куда Ланда выехал в 1564, чтобы оправдаться в своих действиях перед Советом по делам Индий, в 1566. Ланда работал над ним не менее 10 лет, т.к. запись календарных праздников сделана, судя по приведенным датам, в 1553. Оно так и не появилось в печати до 1864. Около 1616 неизвестно кем была сделана сокращенная копия работы Ланды. Копировальщик пропустил множество глав и параграфов, нарушил порядок слов и строчек, так что некоторые места в тексте почти непонятны. Опущены некоторые рисунки, хотя в тексте остались фразы, их сопровождающие. Первоначальный порядок изложения фактов изменен. Опущено деление на главы и параграфы. Ни других, более полных, копий, ни оригинала до сих пор обнаружить не удалось. Подлинная рукопись бесследно исчезла, по-видимому, около 1820, когда монахи были изгнаны из монастыря Сан-Франциско в Мериде.

Ланда неоднократно упорминает своих индейских осведомителей, особенно На Чи Кокома, который был «очень дружен» с ним и «много рассказывал ему о старине». На Чи Коком, по-испански дон Хуан Коком, правитель Сотуты, потомок могущественной династии, правящей в Майяпане. Он бы одним из наиболее упорных противников испанцев, но в 1542 перешел на их сторону и принял христианство. Испанцы оставили его «касиком» Сотуты. Хуан Коком умер в 1561 тайным «язычником» и незадолго до смерти приносил человеческие жертвы в целях выздоровления. Имя его часто упоминается в делах инквизиционного следствия об «отступничестве от христианства», предпринятого Ландой в том же году. История Юкатана до испанского завоевания изложена у Ланды со слов дона Хуана Кокома в достаточной мере тенденциозно.

Но Ланда не упоминает своего главного осведомителя Гаспара Антонио Чи, который хорошо известен по «Сообщениям из Кинакамы» Педро де Сантильяны и другим источникам. Деятельность гаспара Антонио Чи была весьма разнообразной и, по словам Санчеса де Агиляра «все современники знали его». Он переводил проповеди на язык майя, а так же составлял и представлял различные петиции индейской знати королевскому правительству. Он был автором большинства сведений в «Сообщении о делах в Юкатане», правда и они в ряде случаев тенденциозны. Он сильно преувеличивает могущество своих предков по матери, называя Шиу верховными правителями Майяпана и приписывая им необычайные заслуги. Размеры дани, которую взимали правители, у него сильно приуменьшены. Гаспар Антонио Чи был автором работы «Сообщение об обычаях индейцев» (1582), частью автором, частью переводчиком «Документов из Сотуты» (1600). Некоторые исследователи считают его автором «Родословного дерева Шиу», а Жэне приписывает ему также «Хронику из Чак-ШУЛУБ-Чен» и «Хронику из Яшк’инк’уль».

Из других осведомителей Ланда упоминает участника похода аделантадо Монтехо некоего Блас Эрнандеса, со слов которого изложена история завоевания Юкатана. Этот раздел у Ланда наиболее недостоверен, т.к. последовательность событий перепутана.

Следует отметить, что Ланда, в отличие от своих предшественников, доказывал местное, индейское происхождение древнеамериканской цивилизации. В целом работа Диэго де Ланды написана с позиции защиты испанской монархии и апологетики католицизма. Несмотря на то, что в «Сообщениях о делах в Юкатане» рассмотрены разные стороны жизни древних майя, их верования, обычаи, Ланда предстает не только как внимательный наблюдатель и знаток индейцев, но и как католический монах-изувер.

У Ланды история Юкатана изложена подробнее, чем в любом другом источнике, и поэтому этой работой пользовались Антонио де Эррера-и-Тордесильяс (1549—1625) при написании своей «общей истории», Васкес де Эспиноса, автор «Описания Западных Индий» (XVII в.), и Диэго Лопес Когальюдо (1609—1670), автор «Истории Юкатана» (1688). Последний долго жил в Мериде и, вероятно, пользовался подлинной рукописью Ланды.

Много ценных сведений по доиспанской культуре майя содержится в работах пламенного защитника индейцев Бартоломе де Лас-Касаса, особенно в «Апологетической истории Индий». Определенную пользу могу принести также сочинения Сервантеса де Саласара, Алонсо Понсе и П. Санчаса де Агиляра. Наконец, следует упомянуть и о словарях языка юкатанских майя. ценнейший по содержащимся в нем материалам «Словарь из Мотуля» составлен, очевидно, А. Сьюдад-Реалем.

Количество документов и сочинений на испанском языке (исключая те индейские документы, которые в силу тех или иных причин дошли до нас только в испанском перводе), относящихся к древней истории горной Гватемалы и испанскому завоеванию, неизмеримо превышают число источников на индейских языках, которые будут рассмотрены далее. В число этих источников входят и отчеты завоевателей, и сочинения первых хронистов, и различные официальные документы первых годов колониального владычества.

К этой же группе источников следует причислить и многочисленные сообщения и донесения испанских должностных лиц и монахов, описывающие природные условия в отдельных провинциях Гватемалы, доиспанскую историю и культуру их индейских обитателей.

К следующей группе источников следует отнести произведения испанских и гватемальских хронистов, ценные главным образом тем, что в них приводятся в отрывках или извлеченных более ранние источники, не дошедшие до наших дней.

Настоящим отцом гватемальской истории является Франциско Антонио Фуэнтес-и-Гусман (1642—1700), праправнук Берналя Диаса дель Кастильо. Его сочинение «История Гватемалы, или избранное напоминание» представляет собой богатую сокровищницу фактов по древней истории и этнографии его родной страны. Фуэнте-и-Гусман перечисляет все те индейские источники, которыми он пользовался при написании этой хроники (подавляющее большинство их не дошло до нашего времени), что позволяет нам особенно оценить его сочинение. «История Гватемалы» оставалась долго не напечатанной, т.к. официальный хронист испанского короля отказался дать ей «выход». Первое издание (и то неполное) появилось только через 200 лет.

Индейские исторические источники

Индейские исторические источники по времени их создания можно разделить на две большие группы. К первой группе будут относиться письмена, написанные древнемайяскими иероглифами — т.е. источники, относящиеся к доколониальному периоду. Ко второй — источники, написанные традиционным алфавитом (латиницей), но на языке майя. эта группа источников восходит уже к колониальному периоду.

Индейские источники доколониального периода.

В настоящее время известно более 5000 иероглифических надписей майя. обычно они делятся на три разные по количеству группы.

К первой группе относятся надписи на различных памятниках скульптуры, архитектуры, изготовленные из камня (высеченные) или вылепленные по штуку, или гравированные.

Ко второй группе относятся надписи выполненные красками на стенах зданий, керамических изделиях или на бумаге (рукописи).

Третья группа включает в себя надписи, выполненные на предметах прикладного искусства из кости, раковин, полудрагоценных или поделочных камнях.

Для того, чтобы описать письменные источники всех этих трех групп, вернемся опять к археологии.

Наиболее величественными постройками в городах майя были храмы на пирамидах. К храму вела одна или несколько лестниц, часто довольно крутых. Иногда на вертикалных поверхностях ступеней делались надписи (например, лестница к храму 26 в Копане, на 62 ступенях которой высечено около 2000 иероглифов). Кроме храмов и других ритуальных построек, имелись также «дворцы», паровые бани, обсерватории, платформы для танцев. Во многих городах были стадионы для игры в мяч. Стадионы имели прямоугольную форму с выступами внутрь посередине, где укреплялись покрытые резными изображениями и надписями кольца. На стадионах часто встречаются так называемые «мемориальные плиты» — круглые (иногда квадратные) каменные плиты с надписями и изображениями (характерный пример, каменный диск с изображением игрока в мяч — метка со стадиона в Чинкультике). Преобладающим видом монументальных памятников с надписями являются стелы. Стела представляет собой каменную плиту, установленную вертикально. Средние размеры стелы: высота 3 — 3,5 м. (включая нижний конец, уходящий в землю на глубину около 75 см.), ширина 1 м., толщина 0,3 м. Надписи на стелах располагаются на боковых и задних гранях (в основном это датирующие надписи). Надписи на стелах выполнены полнофигурными персонифицированными иероглифами. Многие стелы имеют плоскую поверхность, без надписей и изображений. Не исключено, что эти так называемые «плоские» стелы первоначально имели скульптурный слой из штука с лепными иероглифами и изображениями или же были разрисованы. Некоторые плоские стелы сохранили следы лепного скульптурного слоя или многоцветной раскраски. Значительно реже, чем стелы, встречаются алтари. Чаще всего алтарь представляет собой круглую каменную плиту, установленную горизонтально на трех подпорках (тоже каменных). Самые большие алтари имеют диаметр около 2 м. и подпорки высотой около 1 м. Встречаются также невысокие прямоугольные каменные алтари, установленные прямо на земле. Надписи и изображения обычно располагаются на боках алтаря или же сверху. Встречаются также надписи на подпорках алтарей. Надписи на алтарях тоже в основном, датирующие. Кроме уже перечисленных монументальных памятников с надписями, во многих зданиях есть так называемые притолоки. Как мы можем заметить, к первой группе письменных источников относятся, в основном, датирующие надписи. По этим надписям видно когда тот или иной город строился, а когда — приходил в упадок.

Самай рання дата в Тик’але (по майяскому счету) относится к стеле 29 (8.12.14.8.15 — эта дата показывает, что от начальной даты 0.0.0.0.0 прошло 15 к’инов, 8 виналей, 14 тунов, 12 к’атунов и 8 бак’тунов). Вообще большая часть стел в Тик’але — юбилейные, в честь окончания «двадцатилетий» с датами от 9.2.0.0.0 до 10.2.0.0.0. Особый интерес представляет стела с необычной датой 1.11.19.9.3.11.2./6/. Наиболее ранняя дата в Вашактуне на стеле 9 — 8.14.10.13.15. первые юбилейные стелы появляются 8.16.0.0.0. Самая поздняя из них относится к 10.3.0.0.0. Многие надписи в Паленке связаны с астрономическими расчетами.

На основании датированных надписей в разных городах был сделан вывод, что примерно в одно и то же время в городах центральной и юго-западной групп прекращаются воздвигаться юбилейные стелы. Это могло означать, что в это время по неизвестным причинам эти города были покинуты населением. (Анализ этих причин будет рассмотрен далее). Но в это же самое время в городах северной группы начинают возводиться стелы с так называемыми «юкатанскими» датами. Однако, чтение надписей первой группы еще нельзя назвать свободным. Исследователи находятся еще в начале пути к свободному чтению этих надписей.

К следующей группе источников доколониального периода относятся, как уже говорилось, надписи, выполненные красками на стенах зданий, керамических изделиях или на бумаге.

Надписи, выполненные на стенах зданий, согласно классификации Ю.В.Кнорозова, который сделал попытку разделить все надписи на четыре группы, основываясь на содержании этих надписей, делятся на юбилейные (с кратным количеством к’атунов — двадцатилетних периодов), победные, ритуальные и строительные. «Разумеется, — пишет он, — содержание надписей майя не исчерпывается этими четырьмя типами и многие надписи к ним не относятся» примером таких надписей являются яркие фрески в небольшом городке Бонампак», расположенном недалеко от Йашчилана. На фресках Бонампак’а изображены военные сцены: подготовка к битве, битва, принесение в жертву пленных и т. п. Каждая сцена сопровождается надписью иероглифами майя. чаще других встречается дата 9.18.0.3.4, по-видимому, отражающая время, когда происходили изображенные на фресках события. Надписи этой группы имеются и на стенах храма 2 в величайшем городе майя Тик’але. В журнале «Вокруг света» №2 за 1985 сообщается об обнаружении гробницы, полуторатысячелетней давности. На стенах гробницы обнаружено множество надписей, сделанных все той же характерной иероглификой майя. При раскопках различных памятников майя было найдено большое количество фрагментов керамики, относящихся к разным периодам культуры майя большинство этих фрагментов, так же как и самих керамических сосудов покрыто иероглифами. Исследуя эти надписи, ученые выявили так называемую «формулу возрождения», некоторые ритуальные надписи и многое другое.

Наиболее важными документами по истории и культуре майя доколониального периода являются рукописи. В настоящее время известно всего четыре таких документа.

Дрезденская рукопись (приобретена в 1739, первая полная публикация — 1831—1848, первая факсимильная публикация — 1880) сохранилась, видимо, полностью. Она разорвана на две неравные части, в связи с чем в первых изданиях дана неправильная нумерация страниц (сначала были перенумерованы страницы лицевой и оборотной стороны первого фрагмента). Лицевую сторону составляют страницы 1 — 39, на оборотной стороне идут нумерованные страницы 40 — 57, а затем четыре пустые страницы перед последним разделом — 58 — 74. В конце Второй мировой войны Дрезденская рукопись сильно пострадала во время известной бомбардировки Дрездена. В результате пребывания в затопленном подвале краски рукописи отчасти оказались смытыми и отпечатались на соседних страницах. Дрезденская рукопись хранится в Саксонской Областной библиотеке.

Парижская рукопись (приобретена в 1832, обнаружена в Парижской библиотеке в 1859 и впервые опубликована в 1872) состоит из двух отрывков без начала и конца. Лицевую сторону составляют страницы 2 — 12 и отсутствующая страница 13, а оборотную — отсутствующая страница 14 и страницы 15 — 24. При этом страницы 22 — 24 написаны не слева направо, как обычно, а справа налево. Рукопись сильно потрепана, во многих случаях сохранились только параграфы средней полосы. Некоторые страницы полностью стерлись. В настоящее время рукопись числится как манускрипт 386 Мексиканского фонда Парижской библиотеки.

Мадридская рукопись (точнее два отрывка, первый приобретен в 1875 и издан в 1883, второй куплен в 1869 и тогда же опубликован) состоит из двух отрывков без начала и конца. Оба отрывка были обнаружены независимо друг от друга и сначала считались двумя разными рукописями — кодекс Кортеса и кодекс Троано. Многие страницы рукописи сильно потрепаны, и знаки почти неразличимы. Есть, однако, хорошо сохранившиеся страницы. Рукопись написана разными почерками, среди которых преобладают крайне плохие, а иногда и полуграмотные. В настоящее время обе части рукописи хранятся в Музее Америки в Мадриде.

Рукопись Гролье (увидела свет в 1973) состоит из фрагментов 11 страниц без начала и конца. Обратная сторона страниц не использована. Судя по особенностям изображений и написанию некоторых цифр, рукопись составлена под сильным миштекским влиянием. Хранится в частном собрании в Нью-Йорке.

Рукописи майя представляют собой длинные полосы бумаги, изготовленные из луба фикуса. Эти полосы сложены складками наподобие гармошки. Складки отделяют одну страницу от другой. Размеры страниц в каждой рукописи довольно различны (например, размеры страницы Дрезденской рукописи — 8,5 на 20,5 см.; Парижской — 12,5 на 23,5 см.; Мадридской — 12,4 на 23 см.; Гролье — 12,5 на 18 см.) писали майя с помощью волосяной кисточки различными красками растительного и минерального происхождения. Составляющие рукописи полосы бумаги исписаны обычно тремя или двумя полосами, отделенными друг от друга красной чертой. В каждой полосе поверху обычно идет текст, а внизу — изображения и календарные знаки. Текст написан черной краской. Изображения чаще цветные. Они выполнены тем же писцом (?), что и текст. Знаки и изображения в средней полосе видны довольно отчетливо, хотя многие мелкие детали стерлись, а краски выцвели. Верхняя полоса сильно потрепана и часто не видна. Нижняя часть обычно лучше сохранена, но местами тоже неразличима. Вместе с тем на стершихся местах обычно прослеживаются неясные контуры знаков. Рукописи состоят из разделов, которые, как правило, начинаются с новой страницы. Раздел делится на параграфы, отделенные друг от друга вертикальными столбиками календарных знаков. Параграф состоит из подразделений, которые часто сопровождаются изображениями.

Следует сразу же оговориться, что все эти рукописи не оригиналы, а копии. Между оригиналами и дошедшими до нас списками имеется целый ряд копий, выполнявшийся жрецами на протяжении многих столетий. Все рукописи, дошедшие до нас, имеют одно и то же назначение — это жреческие требники (?). «Они, — пишет Ю.В.Кнорозов, — содержат подробный перечень обрядов, жертвоприношений и предсказаний, связанных со всеми отраслями хозяйства (земледелие, охота, рыбная ловля, пчеловодство) и касающихся всех слоев населения (жрецы, воины, купцы, ремесленники, земледельцы), кроме рабов». Это наиболее распространенный вид памятников письменности древних майя, т.к. требники имелись во всех населенных пунктах без исключения. По языку рукописи более близки к самым старым текстам, чем монументальные памятники письменности. Требники являются своего рода энциклопедией жизни древних индейских селений. Тексты эти одновременно и просты, и сложны, а подчас даже запутанны. Существует, однако, еще одно, более существенное, затруднение. Рукописи, как пишет Ю.В.Кнорозов, «отнюдь не предназначались для чтения подряд. С их помощью жрецы ориентировались в ритуале многочисленных подвижных праздников. Официальный смысл и церемониал этих обрядов был, конечно, известен не только жрецам, но и жителям. В рукописях под соответствующей датой приводится не описание обряда, а только ссылка на него, часто весьма глухая».

Жреческий требник составлялся под непосредственным наблюдением верховного жреца. В качестве источников при составлении требника использовались имевшиеся ранее требники с переделками и добавлениями, соответствующими религиозно-политической конъюктуре. Поэтому в требники входят ритуалы, составленные в разное время.

Но, при дальнейшем исследовании рукописей возникает ряд вопросов.

Так как рукописи составлялись под наблюдением верховного жреца, то можно сделать вывод, что качество и грамотность документа должна быть на подобающем уровне. Однако этого не наблюдается.

В чем же дело?

Не в том ли, что исследовали ошиблись в определении статуса сохранившихся рукописей. При таком количестве ошибок рукописи просто не могут считаться принадлежностью просвещеннейшей части майяского общества.

Если же вглядеться в начертание иероглифов рукописей более внимательно, складывается впечатление о слабости, неуверенности руки, писавшей эти знаки. Но жрец все-таки не новичок в искусстве письма. Тем более, что работа над требником достаточно ответственна.

Тогда что это?

Части кодексов разделяются столбиками календарных знаков.

Чем-то знакомым повеяло от такого расположения материала.

Общество майя достигло высокой ступени культуры. Это признается всеми исследователями. Но в высокой культуре, высокой цивилизации обязательно должна быть возможность обучения подрастающего поколения. Должны быть какие-то школы. Почему же исследователи цивилизации майя отказывают им в этом обязательном для выдающейся цивилизации элементе. Любая развитая цивилизация просто обязана заботиться и об обучении подрастающего поколения.

Исходя из всего выше сказанного, можно предположить, что сохранившиеся рукописи майя не может быть ничем иным, как ПРОПИСЯМИ для обучения детей письму!

Стоит только принять эту точку зрения, как все сразу встает на свои места…

Вот вам и ошибки в тексте, и графически некачественные иероглифы. Столбики календарных знаков вполне логично сравнить с записями даты в рабочих тетрадях и наших школьников.

Можно и дальше углубиться. Некоторые знаки прорисованы красным цветом. А уж не оценки ли это? Вполне возможно…

Но, несмотря ни на что, именно рукописи можно назвать лексической базой для изучения и перевода всей совокупности источников по истории и культуре древних майя.

Третья группа письменных источников доколониального периода настолько незначительна по историческому материалу, что, думаю, нет нужды останавливаться на ней более подробно.

Индейские письменные источники колониального периода.

После испанского завоевания (1541—1546) иероглифическое письмо было запрещено монахами, а древние книги сожжены. Однако литературная традиция не прервалась. Индейцы перешли на традиционный алфавит, созданный на основе латиницы. Уже в XVI в. были записаны тексты пророческого, исторического и мифологического характера. Такого рода рукописи принято условно называть «Книгами Чилам Балам», которые написаны традиционным алфавитом на европейской бумаге. Первое упоминание о наличии у индейцев таких книг относится к XVII в. Первым собирателем и исследователем индейской литературы был Пио Перес. В конце XIX в. и в ХХ в. стали известны книги Чилам Балам из Чумайеля, Тисимина, Ишиля, К’ава, Тушк’а, Тек’ама и Теабо. Имеется указание на то, что аналогичные книги были в Пето, Набула, Тихосуко, Тишконоб, Хокаба и Ошкуцнаб, но они остались неизвестными. Целесообразно рассматривать не отдельные книги Чилам Балам, а группы текстов, связанные тематически.

Исторические тексты, восходящие к доиспанскому периоду, представлены в книгах Чилам Балам тремя хрониками, тремя событиями времен Хунака Кееля и текстом о странствии племени ица. Хроники представляют собой перечень «двадцатилетий» с кратким указанием о том, какие исторические события происходили в то или иное «двадцатилетие». «Двадцатилетия» перечисляются подряд, включая и те, о которых никаких сообщений не приводится. Таким образом хроники напоминают летописи. Хроники охватывают два полных круга «двадцатилетий» (т.е. «256-летних» цикла) и часть третьего. У составителей хроник была явная тенденция относить крупнейшие события к «возвращению двадцатилетий», т.е. к «двадцатилетию» 8 Ахав, первому по счету в круге. Эта тенденция связана с жреческими мистическими учениями о богах- покровителях «двадцатилетий». Полностью принимать на веру такого рода датировку событий невозможно.

Два исторических повествования, условно названных «Завоевание Юкатана» и «Приход к власти Хунак Кееля», тематически связаны друг с другом. Оба эти текста подразделяются на две части. В первой части речь идет о завоевании северного Юкатана и основании майя-тольтекского государства со столицей в Ичкаансихоо. Во второй части обоих текстов, механически соединенной с предыдущей, говорится о конце гегемонии Чич’ен-Ицы.

Третий текст, тематически связанный с предыдущим, условно называется «Исторические события в двадцатилетие 8 Ахав». В нем излагаются причины разрушения Чич’ен-Ицы — принесение в жертву жителей Ицмаля верховным жрецом Хапай-Каном, похищение невесты у правителя Ицмаля и т. д. в тексте упоминается об участии правителя Ушмаля Чак Ток’иля в войне против Чич’ен-Ицы.

Исторический текст, условно называемый «Странствия ица» перечисляет различные населенные пункты, в которых селились ица после завоевания. При этом объясняются названия селений и изредка упоминаются исторические события.

«Песнь о взятии города Чич’ен-Ица» является единственным сохранившимся образцом эпических текстов майя и имеется в одной версии (книга Чилам Балам из Чумайеля). Она была сложена во время похода ица на Чак’анпутун и, очевидно, должна была воодушевить воинов. Автор песни указывает, что он юношей очевидцем взятия Чич’ен-Ицы войсками коалиции Майяпана, Ицмаля и Ушмаля.

Наиболее обширно представлены в книгах Чилам Балам пророческие тексты. Среди них есть пророчества о «двадцатилетиях» и пророчества о «годах». Согласно жреческим мистическим учениям о богах-покровителях «двадцатилетий», предполагалось, что наступающем «двадцатилетии» будут происходить те же события, которые имели место в «двадцатилетии» того же названия. Поэтому обилие исторических реминисценций в пророчествах делает их очень важным источником.

Тексты мифического содержания дают сведения о космографических и космогонических представлениях майя.

Дидактические тексты составлены в форме вопросов и ответов. В этих текстах перечисляются вопросы и ответы, которые должен знать в начале нового «двадцатилетия» батаб, управляющий селением, когда проверялись его полномочия. На эти вопросы тут же даются ответы.

Не менее важным источником является древний сакральный эпос индейского народа киче из языковой группы майя-киче в Гватемале — «Пополь-Вух». Вариант, дошедший до нас, относится к времени испанской колонизации Гватемалы. В основе «Пополь-Вух» лежат древние майяские космогонические мифы, многочисленные мифические сказания и исторические предания киче, их смутные реминисценции о долгих миграциях, столкновениях с другими индейскими народами и внутренних раздорах, генеалогические списки знатных родов, пророческие и другие тексты. В «Пополь-Вух» отражено становление раннеклассового общества и быта киче до конкисты. В дошедшей до нас версии «Пополь-Вух» был записан неизвестным индейцем-киче на его родном языке, но испанской латиницей в середине XVI в.

«Летопись какчичелей», известная также под названием «Летопись из Сололы» или «Мемориал из Текслан-Атитлана», была создана вскоре после испанского завоевания. Какой-то его представитель знатного какчичельского рода Шахила записал на родном языке, но пользуясь уже латиницей, предания и историю своего народа. «Летопись из Сололы» — один из наиболее ценных письменных источников по истории киче и какчичелей. Сведения, содержащиеся в первой части, помогают понять как политическую историю нарда горной Гватемалы до испанского завоевания, так и их общественное устройство. Материалы второй части ярко освещают появление в стране испанцев, драматические события завоевания и постепенного укрепления колониальной системы.

Неизданная до сих пор летопись городского совета из города Сан-Хуан-Аматитлана представляет собой краткую запись событий колониального времени. Интересно отметить, что, хотя 18 листов ее написано на языке поком, а 14 — на пипиль, писал ее один и тот же человек — секретарь Франциско, сын правителя дона Хуана. Следовательно, этот представитель старой индейской знати, приспособившийся к новому режиму, владел свободно двумя языками.

Важными документами являются так называемые «титуло» — история рода или селения, написанная представителем знатного рода на родном языке, но пользуясь латиницей. Среди всех документов этого рода, дошедших до нас, наиболее полными и интересными являются «Титуло из Тотоникапана» и «История киче» Хуана де Торреса. Кроме этих двух «титуло» существует и множество других («Происхождение сеньоров Сапотитлана», «Титулос древних наших предков, тех, кт о захватил эти земли Оцойя… в 1300 году», «Совместные войны киче и какчичелей» и т.д.).

Глава 4. Этнографические источники

Начав изучать культуру майя, надо иметь в виду, что ни испанское завоевание, ни три века колониального господства, ни полтора столетия республиканской жизни не покончили с этой культурой.

При изучении племен и народов, естественно, следует учитывать все имеющиеся данные, часто противоречащие друг другу. Для самых ранних этапов этнической истории, уходящих в палеолит, можно привлечь только данные антропологии, археологии и отчасти смежных наук (палеографии, палеонтологии). На самых поздних этапах появляется возможность использовать легенды по происхождении и истории племен и народов. Во многих случаях об истории племен вообще нет никаких других источников, кроме легенд. При рассмотрении этногонических и исторических легенд прежде всего встает вопрос о том, насколько они являются достоверными. По общему мнению исследователей, языки появились в начале верхнего палеолита. Отсюда следует, что никакая легенда не может восходить ко времени до верхнего палеолита. Потому что человеческая память неразрывно связана с человеческим языком. Следовательно, появление человеческих языков в начале верхнего палеолита означает возможность сохранения устной традиции именно с этого времени.

История, по легендам, уходит в прошлое на несколько веков, если не меньше, а исторические факты, которые можно подтвердить другими источниками, оказываются смешанными в хаотическом, с точки зрения истории, порядке. История племен, известная по легендам, как правило начинается с ухода из некоторой прародины и сводится к описанию различных бедствий во время странствий, пока племя не находит себе новое место жительства, при этом часто умалчивается о том, что на новой родине жили какие-либо жители. Так, например, исторические легенды племени ица сообщают о том, как это племя пришло на Юкатан (Х в. н.э.) и завоевала его. Согласно других источников, Юкатан был занят племенем ица под руководством тольтекских военачальников после длительных и кровопролитных боев, причем бои начались уже в море, когда флотилия юкатеков безуспешно пыталась отбить вражеский десант у острова Косумель. Однако, согласно историческим легендам, войны вообще не было, так же как на Юкатане не было никаких жителей, во всяком случае достойных упоминания в легенде. Это тем более примечательно, что именно Юкатан в то время был основным центром цивилизации в Месоамерике.

Равным образом в исторических преданиях киче и какчичелей, в это же время вторгшихся в Гватемалу, нет смысла пытаться найти какие-либо сведения о многочисленных древних городах майя в этой области. Местные жители, если упоминаются, то или в крайнем случае, или по недосмотру.

Известно, что у классических майя был «собор Мудрецов» в Копане, на котором приняли единый лунный календарь. Возвратившись в свои города, мудрецы распространяли новое учение, в том числе и исторические легенды. Последние, однако, надо было увязать со своими собственными историческими легендами. Проще всего было присоединить их друг к другу, что обычно и делалось. В результате оказалось, что легендарная история одного из племен стала основной и всеобщей. Сверх того, участие мудрецов в каком-либо «соборе» стали в ряде случаев толковать как проживание соответствующих племен в городе, где состоялся «собор».

Следует строго различать легендарную и действительную историю. Для легендарной истории характерны перебои в традиции, перенос легенды на племена, к которым она отношения не имеет, игнорирование нежелательного.

Близки к легендам и такие источники, как народные драмы. Характерным примером таких источников является индейская устная историческая драма на языке киче в Гватемале «Рабиналь-ачи» («Витязь из Рабиналя»).

В качестве традиционного хореографического и музыкального представления «шахом-тун» («танец под барабан») эта драма сформировалась еще в доколониальный период, примерно во 2-й половине XV в. Она отразила раннеклассовый новый строй и быт киче до конкисты, а также усобицы после распада государства киче на отдельные города, но содержит и исторические реминисценции, восходящие к XII в. — вторжения тольтеков. «Рабиналь-ачи» дошел до нас в записи 1850, сделанного по памяти латиницей индейцем киче из Рабиналя Бартоломо Сис, исполнявшим главную роль. Он сделал запись по просьбе француского ученого миссионера Ш.Э.Брассера де Бурбур, который в 1856 организовал представление «Рабиналь-ачи» и в 1862 опубликовал его французский перевод. До самого последнего времени исследователи не имели в своем распоряжении поэтических произведений майя, если не считать известной «Песни о взятии города Чич’ен-Ицы». Между тем в ряде источников XVI—XVII вв. неоднократно упоминаются песни, сложенные определенным размером и имевшие как эпический, так и лирический характер. К сожалению, ни одного образца их не сохранилось, и этот вид художественного творчества считался утерянным безвозвратно. В 1942 в юкатанском городе Мерида была случайно обнаружена небольшая тетрадь, имевшая испанское название «Книга танцев древних народов, которые исполнялись здесь, в селениях, до прихода белых». Проведенное исследование текстов показало, что это сборник поэзии юкатанских майя, созданный в селении Ц’итбальче (штат Кампече). Сохранилось даже имя составителя — Ах Бам. Содержание этого сборника очень разнообразно. Он содержит 15 произведений. Здесь есть и культовые песни, исполнявшиеся при определенных ритуалах, и чисто лирические. Язык стихотворений простой, ясный и образный. Характерно частое употребление параллелизмов членов — явление свойственное древней поэзии. Помимо большого значения для изучения поэтического наследия майя, «Песни из Ц’итбальче» представляют собой прекрасный источник по древней религии и этнографии обитателей Юкатана в XIV — XV вв.

Еще один вид этнографических источников — изображения на парадной керамике майя. многочисленные мифологические, ритуальные, дворцовые и батальные сцены, помимо большой художественной ценности, представляют собой уникальный по богатству и разнообразию историко-этнографический источник для изучения мифологии, религии, социальной организации, быта элиты в городах и многих других сторон жизни древних майя. изображения на сосудах можно отнести к двум основным группам — мифологической и светской (мемориальной). Первая включает в себя сцены из мифов, изображения богов и мифологических персонажей, вторая — сюжеты из жизни исторических лиц, в основном представителей знати майя. в последней группе выделяются дворцовые сцены, действия которых разворачиваются в покоях главы государства, ритуальные, военные (батальные и победные). Сюжеты светской группы изображений на сосудах, достоверно воссоздающие быт элиты майя, представлены также в монументальном искусстве и мелкой пластике. Мифологическая же группа сцен на керамике является в настоящее время нашим основным источником для изучения религии и мифологии майя классической эпохи.

Глава 5. Лингвистические источники

В настоящее время индейцы майя (около 317000 человек) живут в штатах Юкатан, Каипече и на территории Кинтана-Роо в Мексике, а также в Британском Гондурасе. Очень близкие к ним по языку группы индейцев есть в штате Чиапас (лакандоны) и в гватемальском департаменте Петен (ица).

Индейцы майя принадлежат к большой языковой семье майя-киче, которая в свою очередь относится к еще большей семье майяских языков (по современной лингвистической классификации). Языковая ветвь майя-киче подразделяется на две большие группы — майя и киче. Ветвь майя подразделяется на четыре группы, а ветвь киче — на три группы.

Согласно лигвистическим данным, можно утверждать, что племена майя пришли с севера. Об этом свидетельствует наличие к основной области расселения майя-киче племен хуастеков (штаты Вера-Крус, Сан-Луис-Потоси и Тамаулипас), близко родственных им по языку, но значительно отличающихся по культуре. Хуастеки были отделены иноязычными племенами от остальных майя еще до того, как сложилась классическая культура майя. слово «север» в языках майя связано с понятием «древний», «оставшийся позади». (Старый язык майя: ШАМАН — север; ШАМАНАЧ — древний; язык киче: ШАМБЕ — оставшийся позади). Область расселения индейцев языковой семьи майя в основном совпадает с областью распространения древней культуры майя. Кроме того, через изучение языка можно обнаружить культурные изменения, контакты с другими народами и при некоторых условиях сделать заключение о возможном или вероятном историческом происхождении.

Глава 6. Сравнительные источники

При намерении реконструировать историю и культуру народа майя нужно постоянно иметь в виду, что майя — неотделимая часть мезоамериканского феномена. Сравнение памятников культуры майя с памятниками других цивилизаций Мезоамерики помогает лучше понять майяские факты.

Раздел 2. Становление городской культуры майя

Глава 1. Начальный (догородской) период культуры майя

В то время, как в Старом Свете человек начал расселяться еще полтора миллиона лет назад, Американский континент был открыт этим человеком только 5 тыс. лет назад. Считается, что миграции начались в ту эпоху и продолжались в более или менее постоянной форме до 2-го тысячелетия до н.э.

Считалось, что первооткрывателями Америки были охотники, которые перешли существующий тогда перешеек между Азией и Америкой на месте нынешнего Берингова пролива вослед за отходящим фронтом животных. Но до последнего времени наиболее древние каменные инструменты, найденные на Американском континенте, соответствуют культуре собирателей. Исходя из этого, можно сделать наиболее вероятное предположение, что первые пришельцы были собирателями и охотниками, выходцами из Восточной Азии. Наиболее вероятно, что их технологический уровень соответствовал уровню нижнего палеолита.

10 тыс. лет спустя так же из Азии, но на этот раз из Сибири, и тем же путем на Американский континент прибыли группы охотников с верхнепалеолитической культурой.

На многих памятниках найдены предметы, бывшие орудиями этого населения. От людей, которые занимались главным образом охотой, известны различные наконечники копий и дротиков, давшие название соответствующим культурам: Сандиа (25—10 тыс. лет до н.э.), Кловис (10—9 тыс. лет до н.э.), Фолсом (9—8 тыс. лет до н.э.). скорее всего эти племена были бродячими охотниками на лошадей, мастодонтов, верблюдов и бизонов.

«Особая культурно-географическая область — Мезоамерика — была впервые выделена П. Кирхоффом в 194 и с тех пор прочно заняла свое место в работах, посвященных доколумбовой Америке».

Древнейшие мезоамериканские памятники должны занимать по возрасту промежуточное место между древнейшими памятниками США и Южной Америки.

Ученый Гельмут де Терра провел в 1945—1946 ряд исследований в Мексике и Гватемале в пластах позднечетвертичного периода. Де Терра открыл две новые культуры, предшествующие известным уже ранее пластам. Одна представлена небольшим количеством скребков, осколками из обсидиана и халцедона и остроконечным костяным орудием. Они были найдены в слоях, содержащих остатки мамонта, бизона, лошади и других млекопитающих верхнего плейстоцена. Вторая культура представлена 65 орудиями из базальта, извлеченными из пласта ранеей послеледниковой эпохи. Кроме скребков, топоров и ножей имеется фрагмент базальтого наконечника копья. Наиболее ранняя культура относится ко времени за 15000 лет до н.э., а наиболее поздняя — не старше 10000 и не моложе 5000 лет до н.э.

На большей части равнинной лесной зоны майя (п-ов Юкатан в Мексике и область Петен в Гватемале) первые следы пребывания человека появляются лишь в самом конце 2-го тыс. до н.э.

В горных же районах майя (Чьяпас в Мексике и Гватемальское нагорье) имеются памятники, восходящие еще к периоду первоначального заселения Нового света, т.е. к 12-10-му тыс. до н. э. Это было установлено благодаря последним открытиям де Терры, Авелейры, Мартинеса дель Рио, Мак Нейва и многих других. Судя по находкам каменных орудий и костям ископаемых животных, территорию Мексики и Центральной Америки в это время населяли многочисленные группы бродячих охотников и собирателей, пришедшие, по всей вероятности, с севера, из юго-западной и юго-восточной части США.

О североамериканском происхождении древнейших обитателей Мезоамерики свидетельствуют находки каменных наконечников копий и дротиков типа Кловис и Фолсом, характерных для памятников юга США. В настоящее время только с территории Мексики известно более 70 находок, относящихся к этой древнейшей эпохе. Эпоха первобытных охотников и собирателей заканчивается приблизительно в 7-ом тыс. до н.э.

Деление палеоиндейских культур той эпохи по чисто хозяйственным признакам — на охотников за крупными животными и собирателей-охотников на мелких животных — нельзя назвать оправданным. Конечно, охота на крупных животных довольна эффективна в случае успеха, но при всей ее еффективности, она была ненадежным и непостоянным источником пищи, и наверняка дополнялась собирательством.

Но уже в 7-м тыс. до н.э. климат в Мезоамерике становится суше и теплее (по сравнению с плейстоценом). В результате этого многие виды растений и животных погибли, а их место заняли более приспособленные к новым природным условиям организмы. Все это не могло не сказаться самым прямым образом на развитии местных племен охотников и собирателей. Охотиться стали на мелких животных, и собирание растений (фрукты, клубни) приобретало все большее значение. Каменные орудия приспосабливались к новым потребностям, и кроме орудий, получаемых посредством простой обивки или обтесывания камня, начали изготовлять новые предметы путем шлифовки (топоры, ступы, терки и сосуды). Одна из известных культур этого периода — Кочисе в Аризоне. Группы людей обитали в пещерах, ведя полукочевой образ жизни.

Население Мезоамерики вынуждено было перейти преимущественно к собирательству. Теперь уже охота становится допольнительным источником пищи. Наряду с охотой на мелких животных важным дополнением к растительной пище служит рыболовство и сбор моллюсков.

За последние годы следы культур с преобладанием собирательной экономики удалось обнаружить на большей части территории Мезоамерики. Собиратели диких растений несомненно должны были заметить, что уроненные на почву зерна при определенных условиях прорастали и давали новые зерна. За сравнительно короткий период времени большая часть населявших Мезоамерику племен перешла к примитивному земледелию. К сожалению, «…сведений о периоде, который хронологически занимает место между палеоиндейскими охотниками и собирателями (10000—7000 до н.э.) и земледельцами архаического периода (конец 3- начало 2 тыс. до н.э.) пока еще слишком мало». Но ведь именно в этот период и происходит переход от «дикости» к «варварству» «Характерным моментом периода варварства является приручение и разведение животных и возделывание растений… Америка… из всех культурных злаков [обладала — Е.П.] только одним, но зато наилучшим, — маисом. Вследствии этого различия в природных условиях население каждого полушария развивается с этих пор своим особым путем, и межевые знаки на границах отдельных ступеней развития становятся разными для каждого из обоих полушарий».

Следовательно, мы можем заметить, что между периодами дикости и варварства существует очень важное качественное отличие: человечество впервые смогло перейти от простого присвоения продуктов природы к производству пищи; выделение из массы охотников и собирателей земледельческо-пастушеских племен. Естественно, что от наблюдения природного явления до его намеренной реализации был только один шаг, и, скорее всего, что многие собиратели начали то, что превратилось позднее в явление, получившее название (теперь широко использующееся) «Неолитическая революция», — производство пищи путем возделывания растений. Однако эта «революция» длилась несколько тысяч лет и преобразовала не только тип питания, но и форму жизни народа. Правда, народ продолжал зависеть от охоты, рыбной ловли и собирательства, но факт обеспечения достаточным количеством урожая предопределил увеличение свободного времени, и, как следствие этого, большее разнообразие занятий. Можно было заниматься новыми ремеслами (плетением, изготовлением керамики). Необходимость в уходе за растениями привела к появлению постоянных поселений.

Процесс использования растений начался, видимо, за 6 или 7 тыс. лет до н. э. В Кошкатлане (долина Теуакан) раскопки показали, что между 7200 и 5200 до н.э. в пищу употреблялись фасоль, тыква, перец, авокадо и другие растения. Одни из них возможно уже возделывались, другие оставались дикими. Среди диких растений был маис. На следующем этапе существования того же памятника, датируемом 5200—3400 до н.э. уже определенно возделывались маис, тыква, авокадо, несколько сортов перца и другие растения. Между 2500 и 1500 до н.э.. земледелие становится основным занятием человека, и его продукты давали до 70% питания. Именно тогда было начато изготовление емкостей из обожженной глины для хранения и варки пищи. Жизнь народов была уже оседлой, и семьи группировались, образуя небольшие скопления домов или деревни.

Из всего этого мы можем видеть, что «неолитическая революция», вернее ее кульминационный момент характеризуется прежде всего появлением трех новых элементов в жизни человеческого общества: земледелия, постоянных поселений, гончарное искусство. При этом, земледелию отводится решающая роль, поскольку керамика, считавшаяся ранее одним из основных признаков неолита, встречается далеко не у всех первых земледельцев, но в то же время знакома многим племенам охотников и собирателей.

Нет необходимости уточнять, что это медленная культурная эволюция, являющаяся американской доисторией, осветила также территорию, которую мы называем Мезоамерикой.