16+
Горгиппия

Объем: 104 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее

Горгиппия — русская Атлантида: её давно не существует, но мы ходим по осколкам её легендарной земли, дышим её мифическим воздухом, греко-русские китежане. Мы живём под вековой водой, в мире, которого не существует.

Сложная простота

Не прекращается спор между «простой поэзией» («традиционной поэзией») и «сложной поэзией». Замечательная краснодарская поэтесса Татьяна Половинкина, вроде бы, принадлежит к стану «сложных поэтов». Это так. Но есть сложность и сложность. Существуют две разные «поэтические сложности» (со своими разными культурными генезисами).


Есть более распространённая сложность, идущая от образного строя стиха. В начале ХХ века в русской поэзии произошла маленькая революция: означающее слово оторвалось от означаемого предмета. Начали этот процесс символисты, в текстах которых образ мог означать всё что угодно, то есть, не означать ничего. «Прекрасная Дама» Александра Блока — это не Любочка Менделеева; и вообще Прекрасная Дама не ездит на пароходе. В современной «сложной поэзии» такого типа связей между словами и предметами почти нет; «рыбы» в этой поэзии никогда не означают реальных рыб, а «птицы» — подлинных птиц. Но все эти слова могут нести в себе какой угодно смысл. Такие стихи надо расшифровывать как кроссворды, прилагая к тому или иному образу определённый культурный код.


Но есть иная сложность, идущая от языка поэзии. Это когда стихотворение в своей содержательной основе вполне традиционно, но усложнён способ транслирования этой основы. Такая сложность берёт начало в ранней лирике Бориса Пастернака. До поры для того, чтобы описать весну или осень, было достаточно взвихренных лирических штампов пейзажной лирики XIX века или точного в гиперреализме слова Ивана Бунина. Конечно, Фет пытался сказать о вёснах по-своему. Он изменил план поэтического высказывания, но оставил неизменным язык высказывания. А у Пастернака иным стал язык, превратившись в безудержный ливень поразительных образов, редких слов и взволнованных обмолвок. Однако мы понимаем, что в его сложных стихах речь ведётся не о горних символах и не о переплетении культурных напоминаний, а о реальной весне и о натуральной осени. Постепенно пастернаковский язык вошёл в плоть и кровь советской поэзии. Я не оговорился — именно советской поэзии, в которой «теснота стихового ряда» даже не считалась «модернизмом». Импрессионистически сдвигали семантические характеристики не только диссиденты (такие, как Леонид Губанов), но и вполне почвеннические советские поэтессы и поэты — Татьяна Реброва, Татьяна Смертина, Мария Аввакумова, Светлана Кузнецова, Борис Примеров.


Стихи Татьяны Половинкиной — это традиционные стихи. Пейзажная лирика, поэзия о любви, произведения о процессе творчества, тексты о состоянии собственной души. Но какой яркой, чистой, свежей радостью видятся эти стихи! Словно бы помутневшие общелирические темы промыли родниковой водой, и они засияли всеми красками. Чудесный родник Татьяны Половинкиной — необычные слова, сложные синтаксические конструкции, индивидуальные, неповторимые авторские интонации.


Вот как сказано об осени (обычнейшая поэтическая тема):

     Где в синеве осенний зов,

     Станицы туч идут на нерест.

     В сосновых рощах рдеет вереск,

     Предвестник журавлиных снов.


     Блестят, как косяки хамсы,

     Дождя уклончивые струи,

     Летя в распоротость сырую,

     В осоловелые овсы…

И никакой «осени-просини» и «сентябрьской грусти». Хотя «журавлиные сны» есть.

Вот опять осень, но другая, поздняя…

     Сникают изветшалых листьев кипы,

     И высь строга, как скол совиных скул.

     Там поездов затравленные хрипы

     И над стрехой ветров хоральный гул.


     Под рубищем тумана стынут сопки,

     И рощи тлеют грудами тряпья.

     Сквозь лязг флюгарки, жалостный и знобкий,

     Утешной грусти исполняюсь я.

А вот — весна…

     Весна владычествует без затей,

     Вонзая в землю поросли стрекала.

     Я перестала свято ждать вестей,

     Быть чьим-то терпким вымыслом устала.


     Накрытый домотканым рушником,

     Доходит день на жостовском подносе.

     И рот мой горький больше ни о ком

     Отчаянных молитв не произносит.

И, да — в этих необыкновенно зорких к миру вовне стихах есть-таки лирический герой. Точнее, лирическая героиня. Сильная, гордая, дерзкая, чувственная — но и целомудренная, молчаливая, не расплёскивающая себя. Старообрядческая послушница. Есть и скупые, поданные одним штрихом лирические сюжеты. Есть и «ты»…

     Где ты будешь, чем ты станешь,

     Я тебя не повторю —

     Капля каменная капищ,

     Пригвождённая к огню.

Но эти сюжеты — не эпические, а лирические; они выражаются не в событиях («полюбил-разлюбил»), а в тончайших движениях и изменениях состояния «я». В сущности, события неважны (рефреном повторяется «я умру и с тобой, и врозь»).


Татьяна Половинкина — безусловный лирик. Бывают поэты-лирики, в чьих стихах совсем нет природы — только чувства и быт. Мне такие поэты не нравятся. Отключённость от природы — разрыв очень важного канала с Бытием; а связь с природой — залог мощного действия этого канала. В стихах Татьяны Половинкиной так много трав, полевых цветов, деревьев, таинственных озёр, холмов, снегопадов и листопадов, что кажется, будто вся эта флора и синоптика диктует её строки, предъявляет-дарит поэтессе то или иное уникально-неповторимое сложное слово. Не автор пишет стихотворения о природе, а природа сама создаёт их, проходя через душу и дух автора. Оттого эти «модернистские» стихи выглядят так реалистично. Это не холодные «записки фенолога», а звёзды, вётлы, вёсны, грозы, пригорки и ложбины, черёмухи и осоки, овсы и багульники, ставшие поэзией. Летние стихи Татьяны Половинкиной — интонационно само лето, а зимние — говорят так, как говорила бы русская зима. И даже «культурные», «богемные» образы (которых в этой книге немало) продиктованы силами природы. «Гжель и палех» — это «дым и чернозём», которые напитали простой одуванчик; и само стихотворение, словно бы подсказано этим одуванчиком. А как трогательно и незабываемо лето, которое «обратилось в бегство, лапотками наследив»!


Не всё в этой книге ровно: встречается недостаточная отшлифованность языка, бывают несостыковки слов, иногда появляются точечные стилистические срывы в чрезмерность, жеманные гламурности («постмортемы» и «бонеты»), не всегда «переварены» чужие слова (строка «где по ногам взбегают травы» повторяет Юрия Кузнецова, а стихотворение «Рыбы» полностью зависимо от интонаций и образов мандельштамовской «Мастерицы виноватых взоров»; также налицо влияния Бориса Пастернака и Марины Цветаевой). Но всё живое, настоящее, растущее и развивающееся неотделимо от таких непростых моментов.


А поэзия Татьяны Половинкиной — настоящая. И эта книга безусловно знакомит нас с подлинным Поэтом с большой буквы.

Кирилл Анкудинов,

кандидат филологических наук,

член Союза Писателей России

Полночные стихи

Поэзия Татьяны Половинкиной, возникнув для меня однажды, продолжает возникать всякий раз, как я с ней сталкиваюсь. Даже нет, не сталкиваюсь — падаю в неё, как в только что собранную душистую скирду сена, ещё не обмятую, не осевшую под воздействием гравитации, ещё только-только из космоса. Это фантастическое, пьянящее сочетание — космоса и самой что ни на есть Земли — каждый раз ошарашивает меня в поэзии Татьяны. Поэзии, существующей на стыке волшебства и подлинности.


Автор, она же лирическая героиня, является неотделимой частью этой магически заряженной экосистемы, кем-то вроде наяды или русалки, да при этом ещё пишущей стихи!


Если у других между автором и «средой» сохраняется дистанция, необходимая для наблюдения и рефлексии, то здесь её нет и быть не может. Татьяна купается в этом открытом космосе Природы, она в нём просто растворена. Она знает множество названий растений и трав, какие-то особые полушаманские, архаические словечки, как бы из самых недр языка добытые, и до чего естественно, уместно они в её поэзии звучат! Это единственный автор, читая стихи которого, я готова заглядывать в Яндекс сколько угодно раз, ища то или иное слово, и не испытывать при этом ни малейшего неудовольствия. Даже наоборот.


Лирическая героиня Татьяны Половинкиной напоминает мне эскимоса, знающего четыреста наименований снега. Только «снегом» в её случае является травяное и древесное, почвяное, речное, лунное, росное, ветряное…


В представленной книге есть и городские стихи. Город у Татьяны — это тоже часть «круга магии», ареал обитания черёмух, дождей и голубей. И космос, здесь тоже есть космос:

Лоскуты кинолент на осколках-бобинах,

как седые савраскины космы комет.

Как-то в одном из стихов Татьяны мне встретился образ: сухие листики, словно морские коньки, запутались в гривах ив. С тех пор моя влюблённость в Танину «пейзажную лирику» всё возрастает и возрастает. А кавычки здесь оттого, что назвать эту лирику просто «пейзажной» — всё равно что о льве сказать «просто кошка».

Петра Калугина,
поэт, писатель, публицист

Мавро

Каждый день вылетать в трубу,
Видеть чёрное даже в белом!
…Словно тот, кто писал судьбу,
карандаш перепутал с мелом.

И. Зеленцов

* * *

Гибельный сад облачён в арлекинову робу. 

Ромбы и розы; под кровлей летучая мышь.

Длинным пером ты берёшь из чернильницы пробу

Жидкого шёлка и им тишину ворожишь.


Сад безголосый — ночная вселенская клякса.

В розах и робах загробная зиждется связь.   

Ты поклялась или сад тебе розой поклялся,

Что в тишину и шелка кто-то ляжет из вас. 

 

Вот он стоит, как большой эбонитовый слиток –

Ромбы на крышке кондовой – нетронутый гроб.

Город почил, но ты чуешь черниц и улиток,

Робы и розы, и смутного дара озноб.


* * *

Клеймены молчаньем клёны,

Звёзды щурятся востро,

Но поёт чердак смолёный

Про Тавриду и тавро.


Кипятком гремит дворовым

Лай аттический; как встарь,

На щеке мазками крови

Горькой глины киноварь.


Ломче лавра — сердце храбро,

Нити теплятся впотьмах,

Где овец абракадабра

Тонет в чёрных бурунах.


Где под честным взором ночи

Лодки менянной причал,

И большие мыши точат

Ифигении печаль.


* * *

Осовелые веки овеяны

Безответным кюветным теплом,

И в глазницах лежат можжевелины —

Два живых огонька в нежилом.


Под тоскливую сказку казацкую

Ты набряк сентябрём в казино,

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.