Бесплатный фрагмент - Главный экзамен

Главный экзамен

Контора эта работала без выходных. Но комната отдыха имелась. Туда и направился Пилатан. Чтоб погрузиться в «ничто». После каждой командировки он там проводил неопределенное время. Как таковое понятие» время» в конторе не существовало.

Задача у всего персонала, здесь была одна, принимать экзамены. Пилатан был тем, кто принимал главный экзамен. По результатам которого, безвозвратно, решалась судьба человеческой души.

Люди на земле даже не догадывались, что в течение всей жизни они сдают экзамен за экзаменом. И только один раз в своей жизни они сдают самый главный. Он и решает, дальнейшую судьбу души.

Пилатан не знал, сколько земного времени прошло, пока он был в комнате отдыха. Здесь время невозможно было измерить или прочувствовать.

На его столе лежал список. Как обычно на нем было не больше 10-ти имен. Для каждого человека было дано определенное количество земного времени, подготовки и сдачи экзамена. Обычно это было от 2—5 лет.

Первым в списке стояло имя Константин: 35 лет, работает врачом в детской больнице, хирург, общее время экзаменационного периода 3 года. Образ принимающего экзамен: мальчик 5 лет, сирота. Прочитав последние строки, Пилатан тяжело вздохнул. Принимать обличье детей, для него всегда было нелегко. Чувствовать боль души ребенка, хоть и на время, было невыносимо.

Ангелы, которые экзаменовали людей, могли принимать любой существующий образ на земле, будь то человек или животное, если этого требовали условия экзамена.

Времени, как известно, в конторе не существовало. Пилатан оказался на земле…

Он сидел у окна и смотрел на звезды. «А у звезд интересно есть родители?» размышлял 5-летний мальчик, глядя на ночное небо. «Наверное нет, иначе не люди давали бы им имена, а родители…!

«Мишутка, что ты опять не спишь?! Вот опять утром не сможешь вовремя встать и останешься без завтрака!»: голос другого мальчика, прервал мысли Мишки. К нему подошел Дима. Его друг. И продолжил:

«Странный ты Миша… Все так говорят про тебя. Все время задумываешься надолго».

Миша удивленно посмотрел на друга.

«Ты тоже так считаешь? считаешь я странный? “: спросил он, глядя прямо в глаза Диме. Друг его сделал шаг назад и сел на кровать. Потом вздохнул, глядя на Мишу и сказал:

«Ну, просто те, кто тут с самого рождения, они не странные как ты. Просто надо тебе привыкнуть и тоже станешь потом как те, таким же».

«А ты сам „такой же как те“ или другой?»: спросил Миша и спрыгнул с подоконника. Друг его промолчал. Он если честно сам не знал, какой он.

«Пошли спать… а?»: ответил ему Дима и встал с кровати.

Утром Миша все-таки снова не успел к завтраку. Он жил в детском доме около двух месяцев. И пока не мог ни как привыкнуть к режиму. Ему все еще казалось, что можно поесть, когда захочется, или погулять сколько хочется…

В детском доме, Миша чувствовал себя «вечно забытым, родителями в садике». Однажды мама поздно его забрала из садика, и он запомнил это чувство, когда «про тебя забыли». И сейчас это чувство было с ним каждый день.

«Ну Мишка попадет тебе сегодня от твоей воспитательницы, опять проспал завтрак…»: сказала тетя Люда, уборщица, увидев, что мальчик все еще лежит на кровати, когда все на завтраке. Она подошла к мальчику и погладила его по голове.

«Да ты дружок горишь весь! Я сейчас за медсестрой, сейчас малыш»: сказала тетя Люда и побежала. Через несколько минут пришла медсестра. Осмотрев Мишу, она сказала, что срочно нужно вести в больницу. Мальчик находился будь то в тумане. С начала его несли на носилках, потом везли на машине, потом снова понесли куда -то. Все это время он не мог говорит, ему было трудно даже открыть глаза. Вскоре он перестал и слышат, и погрузился в темноту.

Когда он очнулся, услышал голоса. Миша не мог открыть глаза или пошевелить руками или ногами. Тело не слушалось совсем. Он прислушался к голосам, говорили два человека, голоса говорили о нем.

«Ты понимаешь, что оперировать его придется бесплатно. А такую же операцию мы можем в этот день провести за деньги, в другой больнице. И ребенку полезного нам человека»: говорил первый голос, и он Мише был неприятен.