Бесплатный фрагмент - Гибель короля

Книга посвящается

Моим крёстным Алёне Александровне и Дмитрию Анатольевичу, моим дяде и тёте Ирине Николаевне и Ивану Викторовичу.

Глава 1

Самый добрый и святой

В Сноуколде царило спокойствие. Белокаменную обитель навьянов, представителей новой веры, освещало синее солнце. Старший жрец по имени Майслав искал Высшего жреца — главу обители, теряясь в замысловатых коридорах. Пот струился по его вискам, капая на чёрную мантию с вышитым по середине глазом. Одышка сдавливала горло, сердце щемило.

— Создатель, где Кастор? — прохрипел старший жрец, остановившись перевести дыхание.

— Здесь, — вынырнул из-под лестницы Кастор Хэдусхэдл. Он был стройным парнем, чью красоту портила поседевшая раньше времени чёрная коса, заплетённая по навьянским традициям. — Я медитировал в темноте. Без света легче сосредоточиться. Создатель избрал меня, чтобы наказать Короля-Невестоубийцу. Для этого я должен общаться с обитателями тонкого мира и набираться знаний о Сноуколде — нашей планете.

— Покарай тебя все духи неба! — выругался Майслав. — Час ищу.

— Теперь ясно, отчего лестница прогибалась и скрипела, — хихикнул Кастор.

— В обитель пришли гости, — поведал старший жрец. — Тоже навьяны. Просят провести обряд погребения для почившего исповедника. Он умер от простуды на пути к обители. Из-за этого они опоздали ко Дню Света.

— Почему гости сами не похоронят исповедника? — спросил Высший жрец.

— Он силой колдовской обладал, — провёл рукой по лысине Майслав. — Его душе нелегко покинуть тело. Она переполнена знаниями и энергией. Ей нужно помочь уйти к Создателю.

— Как покойного зовут? — поинтересовался Кастор.

— Даниэль Данброский, — ответил старший жрец. — Он работал лекарем у Граффиасов.

— Я с ним знаком! — воскликнул Высший жрец. — Где гости?

— Едят, — удивился реакции Майслав.

Кастор прибежал на кухню. За деревянным столом возле доменной печи он узрел знакомых оборотней. Проповедник Шератан возвышался над собратьями и хмуро глядел по сторонам. Клык и Коготь, тощие и уставшие, с аппетитом ели наваристый суп. Ликея вдыхала аромат засушенных трав, поправляя вырез на платье, излишне откровенном для служительницы культа Нави. При виде вошедшего её глаза игриво заблестели.

Высший жрец смутился и поспешил произнести:

— Приветствую в главной обители Нави! Вы проделали долгий путь с севера на запад. Обращайтесь, если вам что-то потребуется.

— Хэдусхэдл? — обернулся Шератан. — Ты Высший жрец? Как?

— Я избранный Создателем, — не сдержал улыбку Кастор. — Магия течёт в моих венах вместе с кровью. Я освободил обитель от злодея Завада. Я принёс навьянам покой.

Ликея одобрительно кивнула. Братья-близнецы одновременно выронили ложки и уставились на Кастора.

— Даниэль Данброский советовал тебе меньше говорить «я», — хмыкнул Шератан.

— Где его тело? — проигнорировал колкость Высший жрец.

— В склепе во дворе обители, — ответил Коготь. — Надеемся похоронить исповедника среди святых навьянов. Позволишь?

Кастор кивнул.

— Даниэль сделал многое во имя веры, — понурил взгляд проповедник. — Незадолго до смерти он даже изгнал демона из девочки. Она невредимой осталась. Это редкость для обрядов изгнания.

— Я тоже сражался с обитателями Нижнего мира, — припомнил случай в деревне Высший жрец. — В какой части Сноуколда Даниэль изгонял демона?

— В деревне Смоллоу под Альтаиром, — вздохнула Ликея.

— Говорят, демонам в наш мир дороги нет, — возмутился Клык. — Мол, закон им какой-то запрещает… А на деле до Альтаира добрались твари двурогие!

— Меньше верь сказкам, брат, — посоветовал Кастор. — В Альтаире живёт главный демон — Ледяной змей. Он же король Сноуколда. Вальтэриан и его сторонники законы для крестьян пишут, а сами их не соблюдают.

— К чему разговоры о жизни лордов? — вопрошал проповедник. — Они создания мирские, приземлённые. Наша жизнь лучше.

— Ненамного, — оборвал Высший жрец. — Но мы способны её изменить. Достаточно покарать злодеев, допускающих несправедливость. Они не достойны вершить судьбы. Мы, а не они должны править миром!

— Да, — поддержали Коготь и Клык.

— Править миром — дело Создателя, — поправил Шератан. — Нам незачем мечтать о большей доле. Власть душу портит. Не смущай собратьев, Кастор. Твои мысли грешны.

— Покойный Даниэль поддерживал меня во всех начинаниях! — воскликнул Высший жрец.

— Он мёртв, — с сожалением произнёс проповедник. — Перед смертью Даниэль назначил меня преемником.

— Не верю, — затряс головой Кастор.

— Он умер со словами: «Передаю жезл доброму, святому… Тому, кто приведёт мир к процветанию», — процитировал Шератан.

— С чего решил, что речь о тебе? — вопрошал Высший жрец.

— О ком ещё? — удивился проповедник. — Я был рядом, когда Даниэль душу Создателю отдал. И я безгрешен.

— Все грешны, — подловил собрата Кастор.

— Я святое писание знаю получше тебя, юнец! — вскричал Шератан.

— Не горячись, — промурлыкал Высший жрец, довольный, что смог пробудить в нём гнев. — Не пристало навьяну ругаться. Лучше скажи, что за жезл передал тебе Даниэль?

— Символ преемственности, — отмахнулся проповедник. — Его подарили Даниэлю жители Смоллоу в благодарность за спасение девочки. Они нашли жезл у берега Духра. В предсмертной агонии Даниэль говорил о символе света, спасении… Бредил. Жезл лишь красивая вещь.

Шератан указал на лавку. Кастор откинул плащ, прикрывающий её, и задохнулся от восхищения. Жезл переливался, как перстень Вальтэриана. На конце его торчали голубые кристаллы.

— Жезл Четырёх Стихий, — проговорил Кастор. — Из алатыря созданный, магией закалённый, способный чудеса творить, неподвластные сильнейшим магам.

— Что значит Четырёх Стихий? — не понял проповедник. — Иноверцев, что ли?

— Какая разница, как в народе называют столь сильный артефакт? — проворчал Высший жрец. — Он часть мира, сотворённого Создателем, как и Четыре Стихии. Его создали первые маги, авторы законов мироздания.

— Откуда ты узнал? — заинтересовался Клык.

— Из книг Даниэля и Гааврила, — ответил Кастор. — С жезлом Четырёх Стихий можно изменить мир!

— Магии я в нём не чувствую, — проворчал Шератан.

— Потому что не умеешь колдовать, — фыркнул Высший жрец.

— Посмотрел жезл? — поинтересовался проповедник. — Тогда отдавай. Негоже мне вверять дар Даниэля тому, кто бросил нас.

— Я не бросал! — возмутился Кастор. — Уверен, Даниэль меня имел в виду, когда говорил о преемнике добром и святом. Жезл мой.

— Ещё чего! — вспылил Шератан. — Не много хочешь, Хэдусхэдл? Мнишь себя мессией, короля мечтаешь свергнуть. Наивный! Ты познал нашу веру недавно, в отличие от меня. Не зазнавайся.

— Ты не имеешь права кричать в моей обители, — прошипел Высший жрец.

— Тише, братья, — встал между ними Коготь. — Ни один артефакт не стоит раздора.

— Жезл принадлежит мне, — настаивал Кастор.

— Давай в битве выясним, на чьей стороне Создатель? — предложил проповедник.

— Навь запрещает драться, — напомнила Ликея.

— Речь о сражении с пороками души, — пояснил Шератан. — Вдали от обители есть место, сокрытое туманами. Знающие называют его Тайлос. Туда приходят врущие, чтобы проверить, сильна ли их вера. Кто первым справится с испытаниями, тот заберёт жезл.

— Согласен, — кивнул Высший жрец. — Да пребудет с нами Создатель, ибо он мудр и уже указал на избранного.

— Не хорохорься, — посоветовал проповедник. — Завтрашний день покажет, кто избранный, а кто превратил культ Нави в культ самого себя.

— Всё выяснится, — понял намёк Кастор. — Взойдёт солнце и осветит лучами достойнейшего.

— Оно светит для всех, — придрался Шератан.

Высший жрец хмыкнул и отправился на церемонию похорон Даниэля. Собратья молча последовали за ним.

В низине холма, на котором возвышалась обитель, стоял склеп. Десятки каменных горгулий громоздились на крыше. Снаружи стены обвивал плющ, внутри — паутина.

В склепе хранились стеклянные капсулы овальной формы. В них покоились навьяны, посвятившие жизнь служению Нави. Поверх капсул лежали покрывала с вышитым глазом.

— Правда, что покойные не разлагаются? — полюбопытствовал Коготь.

— Да, — подтвердил Кастор. — Они облиты маслами со смолой. Органы их удалены. Прихожане видят в этом чудо, которого нет. Но мы не спешим разочаровывать их. Чудеса, пусть и мнимые, способствуют пополнению наших рядов.

— Жрецы Четырёх Стихий делают нечто похожее, — ухмыльнулась Ликея. — Раз в год они выставляют в храме гроб с неразложившимся телом Зория Светлого и убеждают, что пребывание вблизи него исцеляет.

— Мертвецы должны разлагаться, соединяясь с одной из Четырёх Стихий, а не пылиться в капсуле, — пробормотал Коготь.

Собратья не расслышали. Они взялись за руки, став вокруг тела исповедника, и прошептали:

— Да примет душу сына своего Даниэля в объятия Создатель. Да не украдут её силы тёмные, да не помешают ей стать единой со вселенной. Именем Создателя, пусть душа Даниля Данброского обретёт покой в вечности!

Коготь присоединился к молитве. Высший жрец приоткрыл капсулу. Из щели вылетела душа Даниэля, похожая на белый сгусток света, и устремилась к солнцу. Она растворилась, соединившись с Создателем — энергией, из которой соткан мир.

— Ушёл, — сдавленно молвил Кастор.

— Да поможет душе Даниэля Создатель! — хором произнесли навьяны и закрыли капсулу.

— Поможет, — заверил Высший жрец. — Они теперь едины.

Оборотни сложили руки в молитвенном жесте. Кастор подавил тоскливый стон и упёрся лбом в стену. Шератан положил руку ему на плечо. Высший жрец стряхнул её и выбежал из склепа.

На поминальный обед он не явился. Блуждал среди деревьев, размышляя о последней воле исповедника и важности обретения жезла Четырёх Стихий.

К рассвету Кастор вернулся в обитель. Майслав с укором оглядел его и пробурчал: «Вы с Шератаном жрецы, а не дворовые мальчишки. Зачем выясняете, кого больше любит родитель? Все равны перед Создателем». Высший жрец проигнорировал старшего и пошёл на поиски Шератана. Обменявшись при встрече хмурыми взглядами, они покинули обитель и отправились в Тайлос.

Перед границей с королевством оборотней простиралась Красная пустошь. Небо озаряли багровые всполохи, отражаясь в стеклянных валунах. Их окружала синяя трава, прорастающая сквозь песок.

Кастор и Шератан ступили на валун. Он треснул. Стёкла поднялись в воздух, и воронка открылась. Тела жрецов остались на месте. А души отправились в путешествие по энергетическим пузырям. Они были созданы первыми навьянами по аналогии с параллельными мирами.

Высший жрец оказался посреди зелёной рощи. Деревья наощупь напоминали вату. Мягкая, как перина, земля дарила ощущение невесомости. Похожее Кастор испытывал, когда во время медитации попадал в межмирье.

Призрак Завада материализовался из скопления энергетических волокон и погрозил ему пальцем.

— Убил меня, не разобравшись, — пробасил он. — Не дал шанса доказать, что я не травил собратьев.

— Ты без того грешил много, — заявил Кастор. — Надейся, что страшной смертью вымолил прощение Создателя.

— Глупый. Прежде был безвольным стражем Мейраков, теперь — пешка навьянов. Сам не знаешь веру, которую принял. Она построена на лжи, как и другие.

— Меня не интересует мнение грешника.

— Я иллюзия. Мои слова — твои мысли. Признай, что веришь не в Навь, а в свою избранность.

— Нет! Я изменю мир, разрушу устаревшие правила. Создатель на моей стороне!

— Поэтому в религиозных трактатах везде написано имя короля? Религия — одна из верёвочек, за которую он дёргает, чтобы управлять миром. Жрецы — марионетки богачей.

— Я не марионетка! У меня есть магия. Скоро я получу жезл и спасу Сноуколд!

— Ты недостоин выступать против сильнейших магов. Ты — мальчик без семьи и дома. Безродный скиталец, обманутый и отвергнутый.

— Я мессия. Я заберу, что должен мне мир! Отойди!

Высший жрец махнул рукой на Завада. Тот рассеялся, издав протяжный стон. Кастор продолжил путь, осознавая, что в Тайлосе страхи обретают плоть и ждут момента, чтобы утянуть в пучину самобичевания и тоски.

Шератан шёл по извилистому коридору. Каменные стены с символикой Нави давили. Звон шагов усиливался. Маятник раскачивался на потолке, ускоряя течение времени.

Кастор выскочил из-за угла, чуть не сбив оборотня. Глаза его отливали красным. Сбившееся дыхание холодило кожу.

— У тебя должно быть испытание в иной части Тайлоса, — угрюмо молвил проповедник. — Чего молчишь как неживой?

Высший жрец не ответил. Шератан разозлился, резко потянул его на себя и увидел рану на груди Кастора.

— Что с тобой? — оторопел проповедник. — Скажи во имя Нави!

— Я победил чудовище, охраняющее выход из Тайлоса, — чужим голосом произнёс Высший жрец. — Но оно ранило меня. Помоги! Выход скоро закроется.

Шератан пристально посмотрел в конец коридора. Из нежно-голубых вихрей сформировался портал. Магия растеклась по Тайлосу, лишая энергии, способной перенести в пустошь.

— Почему портал закрывается сейчас? — заволновался проповедник, тряся Кастора. — Мы ещё не прошли испытания!

— Если не уйдём, останемся здесь навсегда, — сказал Высший жрец.

Шератан подставил ему плечо и грубо потащил к выходу. Он боялся навечно застрять в Тайлосе, потому стоны собрата его не волновали. Проповедник торопился, почти бежал, но портал отдалялся с каждым шагом.

— Есть другой выход? — пропыхтел Шератан.

— Нет, — ответил Кастор.

Проповедник отстранил его, не понимая, как поступить. Сгинуть вместе с ним и не предать идеалы Нави или выбраться, забрать жезл и никому не говорить, что смалодушничал.

— Слушай, брат, — неуверенно пробасил Шератан. — Ты тяжело ранен. Даже если мы покинем Тайлос, мне тебя не спасти. Нас ждёт Красная пустошь и долгий путь в обитель. Ты его не выдержишь. Поймёшь, если я пойду один?

— Брат… — простонал Высший жрец.

— Прости, — буркнул проповедник.

Подобрав полы мантии, он побежал в конец коридора. Не оглядывался, хотя совесть требовала вернуться и помочь собрату. Шератан прыгнул в портал, в душе ожидая наказания за нарушение религиозной заповеди. Отрицательная энергия окрасила магические потоки в чёрный. Раздалась вспышка, и проповедник оказался на красном песке.

— Слава Создателю! — выдохнул он.

К нему подбежали Коготь, Клык и Ликея.

— Вас с Кастором долго не было, — протараторила оборотниха. — Мы решили узнать, не случилось ли дурного. Понимаю, время в Тайлосе течёт быстрее, однако… Что у тебя на лбу?

— Не понял, — пробасил Шератан.

— Написано «предатель», — прочитал Клык.

Проповедник провёл рукою по лбу и ощутил порезы в виде букв. Они жгли, но не кровоточили. Рот его открылся в изумлении. Глаза испуганно заметались по пустоши.

Кастор прошёл рощу и попал на болото. Зелёные камыши, трава и небо сливались. Комары жужжали то ли на кочках, то ли на облаке. Лягушки квакали со всех сторон.

— Чудеса! — восхитился Высший жрец. — Деревья на небе растут… или я перепутал? Рябит в глазах… Ладно. Создатель поможет. Я нужен ему, чтобы спасти мир.

От крика Шератана на болоте пошла рябь. Кастор обернулся и перед ним предстала занятная картина. Соперник тонул, пуская из носа зелёные пузыри, и звал на помощь.

Высший жрец поколебался, борясь с соблазном оставить его, но в конце концов бросился спасать. Схватить палку и потянуть проповеднику не получилось. Руки прошли сквозь неё. Кастор выругался, нашёл устойчивую кочку и лёг.

— Хватайся! — подал он руку Шератану.

— Угу, — проповедник подплыл ближе.

— Не могу вытянуть, — вздохнул Высший жрец. — Ты тащишь меня за собой.

— Не отпускай! — взмолился Шератан.

— Не бойся, — прошептал Кастор. — Создатель не даст нам умереть. Я избранный. Забыл? Он меня не бросит.

— Погибнешь, — пугал проповедник.

Высший жрец покачал головой, уверенный в собственной важности. Он представил, как Создатель спасает его. Магия Тайлоса материлизовала мысли. Положительная энергетика превратилась в тёплое облако и вытянула Кастора и Шератана из болота. Вспышка окрасила пространство в белый. Высший жрец зажмурился и оказался на красном песке.

Собратья окружили его. Проповедник прикрыл на лбу надпись «предатель» и опустил взгляд.

— Ты цел? — подскочил к нему Кастор. — На тебе нет тины, хотя я вытаскивал тебя из болота. Удивительно!

— Какое болото? — нахмурился Шератан. — Я не тонул! Как ты выжил?

— Я не погибал, — заявил Высший жрец. — Полагаю, Тайлос проверял, спасём ли мы друг друга. Первые навьяны умны. Придумали испытание по заповеди о помощи и доброте.

— Я думал, будет проверка на верность Создателю, — пробурчал проповедник. — На знание религии…

— Почему у тебя на лбу слово «предатель»? — поинтересовался Кастор. — Ты не спас иллюзию в виде меня?

— Злые духи вырезали надпись, — проворчал Шератан. — Ты ни при чём. Уходим. Пустошь проклята.

— Жезл кому достаётся? — насупился Высший жрец.

— Бери себе! — рявкнул проповедник. — Мне он не нужен.

Кастор вытаращил глаза. Шератан зашагал в сторону обители. Высший жрец кинулся с расспросами на Когтя, Клыка и Ликею. Они озадаченно пожали плечами.

Проповедник, сильный и опасный в обличье волка, теперь напоминал пса, попавшего под проливной дождь. Он шёл понуро впереди собратьев, обвиняя себя в малодушии. Шератан не ведал, что сказать им. Религия твердила одно, жизнь — другое.

Читая проповедь на рабовладельческом рынке, он часто слышал: «Если правду говорить не хочешь, солгать не можешь, лучше сожми зубы и молчи. Так их никто не выбьет». Шератан не предполагал, что ему придётся прибегнуть к заповеди рабов. Однако вести себя по-иному не осмелился.

Глава 2

От ворот поворот

Бекрукс, королевство оборотней, освещало палящее южное солнце. Попугаи чирикали на пальмах. Зелёные ленивцы дремали в тени, прикрыв четыре перламутровых глаза. Крылатые обезьяны стаей летели к реке, протекающей вдали от Наккара, замка правителей юга.

Сестра короля мира, Янина Колд, проснулась от духоты. Её серебряные волосы разметались по подушке. Полупрозрачные крылья примялись, что часто случалось у фей. Тонкие белые пальцы судорожно сжимали простынь, царапая ногтями ладонь. В голубых глазах плескалась тоска.

Принцессе приснился кошмар, ведь она не желала находиться в Наккаре. Но сбежать не решалась. Её брак с племянником правительницы оборотней гарантировал мир между севером и югом. Янина не могла позволить магам и оборотням вновь соеденить клинки. Противоречия между расами были остры как никогда.

Принцессу потревожил цокот каблуков фрейлин и правительницы юга, Матильды Граффиас-Вольф. Они внесли пышное свадебное платье. Лиф украшали бриллианты, шлейф — серебряная вышивка. Растерянный взгляд Янины превратился в грустный. Она осознала, что великолепному наряду суждено стать саваном.

Матильда широко улыбнулась, обнажив острые клыки. Копна густых чёрных волос упала на её смуглое лицо, прикрыв торжествующие тёмные глаза. Меховая накидка лежала на плечах оборотнихи, плавно перетекая в кожаное платье. Колье из клыков василисков обвивало шею. Круглые серьги торчали в ушах, покрытых мехом. У всех оборотней они располагались на макушке, точно у настоящих волков. Пальцы Матильды пестрели массивными перстнями.

— Как тебе? — указала на наряд правительница юга. — Я нахожу платье идеальным, хотя предпочитаю камзолы. Приглядись, насколько искусно вышиты снежинки на рукавах! Подарю тебе к ним брошь в форме волка и пояс.

— Я хотела сама выбрать платье, — взмахнула крыльями принцесса.

— Тебе не нравится? — огорчилась Матильда.

— Оно красивое, — признала Янина. — Просто…

— Считай его моим подарком, — улыбнулась оборотниха. — Примерь! Фрейлины, помогите принцессе.

Оборотнихи окружили Янину, стянули с неё розовую сорочку и одели в свадебное платье. Она задрожала, прикоснувшись к холодным шелкам. Фрейлины восхищённо ахнули и затянули корсет. Платье поглотило принцессу. Она сделала шаг, еле дыша. Передвигаться было тяжело из-за рядов юбок и рюш.

— Превосходно! — воскликнула Матильда. — Скоро я отправлю королю приглашение на свадьбу. Весь свет соберётся посмотреть на тебя! Улыбайся, дорогая, чаще. Сегодня репетиция свадьбы.

— Как скажете, — произнесла Янина, спеша освободиться от тяжёлого наряда.

— Уже снимаешь? — расстроилась правительница юга. — Хорошо, только надень перед репетицией. Я должна убедиться, что свадьба пройдёт идеально и мы не опозоримся пред лордами. Сначала отпразднуем у нас, затем в Альтаире. Ты не рада? Надеюсь, твоё настроение не отразится на предстоящем мероприятии?

— Всё пройдёт хорошо, — заверила Янина, надевая голубое платье.

— Чудно, — сказала Матильда. — Отправляйся на кухню. Тебе нужно попробовать блюда, которые подадут на свадьбе.

— Обязательно? — представила тарелки с мясом принцесса. — Мне не хочется… Я не люблю есть мёртвых животных.

— Традиции не стоит нарушать, — спрятала за улыбкой оскал правительница оборотней.

Янина побрела на кухню. Поварята встретили её и усадили возле каменной печи. Главный повар, толстяк, от фартука которого пахло специями и пряностями, низко поклонился.

— Миледи, — взмахнул он белым колпаком. — Для свадьбы всё готово. Можете хоть месяц праздновать! Леди Матильда приказала не экономить. Хочет впечатлить гостей. Нищие сейчас в тяжёлом положении… Зато у вас будет всё самое лучшее!

— Замечательно, — сухо молвила принцесса. — Мне нужно что-нибудь пробовать?

— Если пожелаете, — растерялся повар и подозвал кухарку с подносом сладостей. — Советую отведать бисквитные печенья со стружкой чёрного кокоса.

— Вкусно, — откусила кусочек Янина. — Я могу идти или по традиции должна сделать что-то ещё?

— Ну… вы… — замялись поварята. — Не хотите попробовать другие десерты или более существенные блюда?

— Отведайте медовые пирожные с маковой начинкой, — засуетился повар. — На них тестом вылиты ваши с Конаном инициалы.

Принцесса съела пирожное. Оно горчило.

— Вы молодцы, — натянуто улыбнулась Янина. — Спасибо за потраченное время. Мне еда понравилась.

Принцесса скрылась за дверью. Поварята опасливо переглянулась.

— Что с ней? — спросила худая повариха. — Обычно Янина приветливая.

— Может, тесто приторным показалось? — предположил повар и попробовал сладости. — Да нет. Оно в порядке!

— Странная принцесса, — заголосили поварята. — Где видано — девушка не желает свадьбы? Обычно женихов успокаивать и заставлять приходится.

— Вы лорда Конана видели? — хмыкнула помощница повара. — Сущий хам. Я бы за него ни за что не вышла!

— Он тебя и не позовёт, — заявила повариха. — Не ври, что отказалась бы стать женой лорда.

— Работайте! — прикрикнул повар.

Котлы задымились. Поварята принялись мешать суп. Повариха достала из шкафа специи и молотый перец. Она собиралась посыпать ими сочное мясо косули. Повар сосредоточился над шестиярусным тортом из белого шоколада.

Принцесса переоделась в белое платье и отправилась на репетицию свадьбы. Конан ожидал её в танцевальном зале, запивая раздражение терпким вином. Ему нужна была свобода, а не брачные узы. Жениха влекли кабаки и бордели. Невозможность посетить их раздражала его. Смуглое, расплывшееся от вина, лицо Конана кривилось. Кожаный камзол трещал на толстом животе. Короткие тёмные волосы прилипали к вспотевшему лбу.

— Наконец явилась, — прорычал оборотень. — Из-за тебя мне придётся учиться танцевать. Сбежала бы, как я предлагал, и не было бы этих мучений!

— Танцевать не сложно, — заверила Янина. — Лучше кружиться под музыку, чем под звон мечей. Наш брак — залог мира между королевствами. Не забывай.

Конан проворчал в ответ что-то неразборивое. В зал влетел стройный фей, одетый в камзол из кожи пантеры. Волшебные хрустальные пуанты мелодично звякнули, когда он приземлился.

— Милорд, миледи, — поклонился фей, хлопнул в ладоши, и арфа в углу заиграла. — Я придворный учитель танцев, Инис Дэрарский. Я обучал таких лордов, как…

— Покороче, — попросил Конан. Скука обезобразила без того грубые черты его лица.

— Как прикажете, — не смутился Инис. — Милорд, миледи, отойдите на два шага друг от друга, поклонитесь, покружитесь. Лорд Конан, приблизьтесь к невесте. Двигайтесь плавнее. Не злитесь. Это только начало обучения.

— Начало? — взвился оборотень.

— Да, — подтвердил фей. — Обнимите невесту за талию, плавно прижмите к себе. Принцесса, вложите руку в ладонь жениха.

— Надолго я застрял, — проворчал Конан.

— Обратите внимание на ноги, — продолжал Инис. — Вы должны двигаться, как течёт волна, как играет свирель, как поёт жаворонок.

— Что за бред? — закатил глаза оборотень.

— Смыкаем руки, — проигнорировал фей. — Шаг в перёд и два назад, шаг в право, шаг влево. Кружитесь! Поворот, шаг назад, шаг вперёд. Жених, возьмите невесту на руки.

— Хрен вам! — фыркнул Конан.

— Милорд, это часть танца, — сказал Инис. — Будьте любезны её оттанцевать.

— Ладно, — схватил Янину оборотень.

— Покружите её, — попросил фей. — Не уроните! Отлично. Поставьте невесту. Теперь вальсируем. Раз, два, три, раз, два три, раз. Милорд, вы вальс танцевать не умеете?

— Продолжаете издеваться? — рыкнул Конан. — Конечно умею! От солнца до луны только и делаю, что танцую!

— Объясню подробнее, — вздохнул Инис. — Шаг вперёд правой ногой, левая нога движется влево, корпус тела наклоняется. Затем приставляем правую ногу к левой. Не так резко, милорд. Попробуйте ещё раз.

Матильда распахнула двери в танцевальный зал, хлопнула в ладоши, и музыка затихла. Оборотниха выпрямилась. Глаза её испуганно смотрели на Янину.

— Свадьба состоится сегодня, — объявила она. — В бездну обряды и традиции! Только что мне приснился сон, связанный с пророчеством Патриции… Медлить не следует.

— Гости не успеют приехать, — заволновалась принцесса. — Я хочу, чтобы они присутствовали на свадьбе. Брат будет недоволен.

— О нём я и беспокоюсь! — солгала оборотниха. — Скоро наступит ежегодная засуха и огненные вихри обрушатся на пустыню. Не хочу, чтобы Его Величество пострадал в пути.

— Магия поможет ему справиться с погодой, — уверила Янина.

— Не стоит рисковать, — улыбнулась Матильда. — Празднуем без северян. Не обижайся. Я делаю всё ради нашего блага.

Оборотниха поспешно покинула зал. Конан шепнул принцессе:

— Тётка боится, что король выставит новые условия брачного договора или сжалится над тобой и отменит свадьбу. Она желает, чтобы ты полностью принадлежала нашей династии. Ей нужна возможность манипулировать тобой и Вальтэрианом. Приятного брака. Ты будешь страдать больше, чем кажется.

— Не запугивай, — отстранилась Янина. — Я выполню долг принцессы мира и не дрогну.

— Твоё мнение изменится, когда настанет консумация брака, — ухмыльнулся оборотень. — Лорды соберутся, чтобы посмотреть на нас. При всех я покрою тебя, как кобылицу, и научу покорности.

— Консумация — обычай дикарей, — заявила принцесса. — Её не будет. По традиции северян, супруги проводят первую брачную ночь наедине.

— У тебя коготки выросли, — хмыкнул Конан.

— Почем ты меня ненавидишь? — поинтересовалась Янина.

— Ты напоминаешь куклу, — прошипел оборотень. — Наивные голубые глазёнки, миловидное личико, которое хочется размазать о стену. Ты до тошноты правильная, будто не живая. Я не верю тебе.

— Отчего? — вздрогнула принцесса.

— Ты лицемеришь даже себе, говоря, что любишь всех подданных, — прорычал Конан. — Невозможно любить каждого! Мне, например, противны заумные маги, чопорные вампиры и изнеженные эльфы. Я не скрываю! Я живой. Неприязнь мне свойственна. Зачем строишь из себя святую?

— Ошибаешься, — покачала головой Янина. — Я не лицемерю.

— Лгунья! — воскликнул оборотень.

— В последний раз прощаю тебе оскорбление, — предупредила принцесса. — Ещё ошибка, и увидишь, в гневе я не уступаю брату.

Жених нацепил любезную улыбку, подал руку Янине и повёл в тронный зал.

Свадебный марш оглушил. Толпа наряженных лордов выстроилась перед столами с едой. Жюльетта, любовница Конана, обняла детей, прожигая принцессу ненавидящим взглядом. Фрейлины соувственно вздохнули. Сын правительницы юга, Рольф, злорадно ухмыльнулся. Жрец Четырёх Стихий поправил шкуры оленей, свисающие со свадебного алтаря, и повернулся к Матильде. Она театрально смахнула слезу.

Янина одёрнула бесформенное, точно желе, платье и стала перед алтарём. Конан демонстративно сморщил нос.

— Милорд, миледи, рад видеть вас, — проговорил жрец, утопая в мантии, расшитой элементалями огня, воды, земли и водуха. — Наконец солнце и луна сочетаются в священном союзе и даруют мир северу и югу! Лорд Конан Граффиас, пред ликом духов, предков и Четырёх Стихий, берёте ли вы в супруги леди Янину Колд? Клянётесь чтить и оберегать её?

— Беру, — хмыкнул оборотень и добавил, скрестив пальцы за спиной. — Клянусь оберегать принцессу. Ибо отныне я её муж и господин.

— Леди Янина Колд, берёте ли вы в мужья лорда Конана Граффиаса? — продолжил жрец. — Клянётесь быть верной супругой и соратницей?

— Беру, — кивнула принцесса. — Клянусь стать лорду Конану такой супругой, каким супругом будет он.

— Именем Его Величества, с соизволения духов, предков и Четырёх Стихий, объявляю союз леди Янины Колд и лорда Конана Граффиаса нерушимым! — провозгласил жрец.

Конан поцеловал Янину. Она ощутила вкус вина и гнили. Сдержавшись, чтобы не вытереть губы, принцесса отвернулась. Подданные похлопали и приступили к трапезе. Матильда радостно объявила:

— Новоявленные супруги, брачное ложе ждёт вас!

— Пойдём, жёнушка, — усмехнулся оборотень. — Гости желают удостовериться, что брак заключён не только на словах старого жреца, но и на деле.

— В таком случае, отправим письмо в Альтаир и узнаем мнение короля о поспешном заключении брака и консумации, — сказала принцесса.

— Нет! — взвилась Матильда. — Консумация не обязательна. Она лишь устаревшая формальность. Обойдёмся без неё.

Подданные не возразили. Янина посидела за столом до третьего тоста и отправилась в спальню. Конан последовал за ней. Дойдя до покоев, она остановилась.

— Первой брачной ночи не будет, — заявила Янина.

— Ты моя жена! — опешил оборотень.

— Доброй ночи, — принцесса проскользнула в спальню и захлопнула дверь.

Конан стукнул кулаком по стене, грязно выругавшись, и пошёл в ближайший к Наккару бордель. Там он нашёл девушку, похожую на Янину, и уединился с ней.

Жюльетта напрасно ждала его, сгорая от ревности и проклиная принцессу. Зависть и уязвлённое себялюбие клокотали в ней, точно в котле. Она хотела разорвать соперницу. Ради детей не ввязываться в конфликты Жюльетта больше не могла.

Глава 3

Врата в мир демонов

В столице Сноуколда — Альтаире — выла вьюга. Маги бродили по улицам, кутаясь в накидки, отороченные мехом. Чёрные коты увязали в сугробах. Снежинки падали на говорящие деревья и вывески магазинов. Благодаря чарам они менялись в зависимости от продаваемых товаров. Семицветные фонари освещали дома, придавая даже самым простым зданиям магического блеска.

Зимняя Роза, королевский замок, переливалась ледяными гранями, закалёнными колдовством. На остроконечных башнях развивались флаги с изображением Гром-птицы, символа династии Колд. По аллеям маршировали стражники в серебристых доспехах. Голубые плащ тянулись за ними, подметая снег. В ножнах мерцали эфесы мечей, усиливающих магию владельца.

В тронном зале сидел Вальтэриан. Ледяная корона покоилась на его коротких серебряных волосах. Голубые глаза выделялись на белом скуластом лице. Губы надменно кривились. Изумрудный камзол с вышитыми серебряными змеями подчёркивал стройное тело и принадлежность короля к династии Снэик, из которой была его мать. Голубая мантия, подбитая белым мехом, говорила о родстве Вальтэриана с Колдами, членами династии отца.

Стражник вошёл, скрипнув дверью, и доложил королю о возвращении его тёти ко двору. Вальтэриан отложил книгу и направился в её покои. Вчерашнее похмелье отдавало болью в висках короля. Покрасневшие глаза плохо видели. Коридоры расплывались, стражники сливались в серое облако.

Постучавшись, Вальтэриан проследовал в спальню. Еликонида запахнула изумрудный халат и встала из-за туалетного столика, расчёсывая густые чёрные волосы малахитовым гребнем. Её изумрудные глаза светились ярче луны. Светло-зелёная кожа и остроконечные уши выдавали эльфийское происхождение.

— Почему вы не сказали об отъезде? — поинтересовался король.

— Для начала, доброе утро, племянник, — лениво потянулась эльфийка. — Учу тебя манерам, учу, а ты их забываешь, когда речь заходит обо мне. Расспрос устроил, хотя сам вчера был в состоянии, неподобающем правителю мира.

— Я не собираюсь пояснять каждое действие, — фыркнул Вальтэриан.

— Не злись, — улыбнулась Еликонида. — Я уезжала на восток, чтобы навестить родных в Хионфлоре. Душа моя соскучилась по эльфо-фейскому королевству.

— Предупреждайте, — попросил Вальтэриан. — Я беспокоился.

— Обычно ты задаёшь невестам три задания и, если они не справляются, убиваешь их, — напомнила эльфийка. — Это твоя забава, прелюдия перед убийством. Не имею ничего против. Ты правитель целой планеты. Убивай, кого угодно. Только… У меня вопрос. Почему ты пощадил правительницу людей, дал ей четвёртое задание? Чем леди Астрид Мейрак отличается от предыдуших двенадцати невест?

— Мои решения не подлежат обсуждению, — уклонился от ответа король.

— Беатриса попросила? — догадалась Еликонида. — Не удивительно! Ты всегда слушался свою фаворитку.

— Нет! — рявкнул Вальтэриан. — Не вздумайте начинать лекцию о вреде общения с ней.

— Я не собиралась поучать тебя, — солгала эльфийка. — Хочу помогать, а не вредить. Ты выглядишь замученным. В чём дело?

— Снова приснился сон, в котором Эрнест убивает меня, — поведал король. — Он мой родственник. К тому же почти ребёнок. Я не желаю вредить ему. Но и умирать от его руки не собираюсь. Надеюсь, сон не пророческий. Без него проблем хватает. Астрид не теряет решимости стать королевой. Янина у врагов. Беатриса испытывает ко мне ненависть. Чувствую, будто постарел на двести лет.

— Бедный мальчик, — обняла его Еликонида. — Корона тяжела. Обещаю, скоро тебе станет легче. Проблемы перестанут волновать. Я обо всём позабочусь.

Вальтэриан выпутался из объятий, улыбнулся краем губ и выскользнул в коридор. Эльфийка печально посмотрела ему вслед.

— Жаль, что ты сын Селены, а не мой, — прошептала она. — Тогда всё было бы иначе. Дитя малое, ты не ведаешь, что творишь. Не знаешь, чего хочешь. Зря стал королём. Я легко расправлюсь с тобой.

Рогатый змей одобрительно зашипел в ногах Еликониды. Она погладила питомца по голове и села писать письмо Желании Снэик, родственнице, которую эльфийка обучила магии и придворным интригам.

В молодости Еликонида любила отца Вальтэриана, короля Зигфрида. Но он был женат на её сестре, леди Селене Снэик, и у них было два сына. Когда эльфийка забеременела от короля, её родители избавились от ребёнка, чтобы не запятнать репутацию династии Снэик. Еликонида думала, что дитя убили. Но повитуха Алма и стражник Розалин открыли ей правду. Эльфийка пожелала найти дочь, где бы её ни прятали покойные лорды Снэики. Но для этого Еликониде нужно, чтобы враги не опередили её. В письме она приказала родственнице убить стражника и повитуху, чтобы они не поведали о её тайне правителю востока — лорду Нарциссу Снэику. Он не любил эльфийку, потому что догадывался: она избавилась от Селены из зависти и жажды власти.

Еликонида тоже недолюбливала Нарцисса. Он всегда защищал Селену и Вальтэриана. Она же ненавидела их. Сестру за то, что та разлучила её с Зигфридом. Вальтэриана — за нарушение магических законов и попытки перемещаться во времени и оживлять мёртвых. Эльфийка считала это опасным, потому хотела избавиться от племянника, как прежде избавилась от его матери. Влияния при дворе и сообщников у неё было достаточно, чтобы исполнить задуманное.

Дверь распахнулась, едва не слетев с петель. Картина упала со стены. Сталий Эдасмор ворвался в покои, гремя заклёпками на сапогах. Его серебряные волосы стягивала голубая лента. Белый камзол мерцал агатовыми подвесками.

Раньше Сталий был лучшим другом короля. Но вскоре воспылал к нему завистью и захотел свергнуть. «Хорошо, что однажды Вальтэриан решил оживить брата, — думал он. — Моя душа вселилась в тело Севериана Колда, и мне удалось обмануть короля. Он думает, будто я его воскресший брат! У меня есть возможность жить в Верхнем мире и поглощать души его обитателей, хотя я — демон. Мне запрещено подниматься в Верхний Сноуколд. Обман позволил мне подобраться к Вальтэриану максимально близко. Скоро я уничтожу его. Лишь бы эльфийка ничего не испортила».

Сталий яростно сверкнул жёлтыми, демоническими глазами, и закричал:

— Вас слишком долго не было! Забыли о контракте? Его нельзя разорвать! Нельзя, понимаете? Чёрт подери, почему вы передумали убивать ледяного подонка коро…

— Молчи, — вскочила Еликонида. — Нас услышат, безумец! Радуйся, что я вообще согласилась поддержать твои притязания на престол.

— Вы должны снарядить армию и подкупить альтаирскую знать, — прошипел демон. — Вспоминайте контракт! Согласно ему, я устраиваю мятеж среди жителей Нижнего мира, и мы свергаем Вальтэриана. Вы становитесь моей советницей или соправительницей. Называйте как угодно! Забыли соглашение?

— Память меня не подводит, в отличие от глупых сообщников, — ухмыльнулась эльфийка.

— Я не закончил, — оскалился Сталий. — Вы обязаны были следить за Эрнестом, обучать его колдовству. Отчего перестали? Из-за вашей халатности он вьётся как преданный щенок вокруг Вальтэриана и явно не собирается убивать его!

— Не кричи, — шикнула Еликонида. — Ты слабее и глупее меня. Я лучше понимаю, как действовать. Нападём на короля позже.

— В чём причина задержки? — голос демона сочился ядом.

— У меня появились планы, в которые я не намерена тебя посвящать, — сказала эльфийка, умолчав о необходимости найти дочь.

— Но мы союзники! — вытаращил глаза Сталий.

— Пустяк, — пожала плечами Еликонида.

— Вы хуже племянника, — прорычал демон. — Вас мало один раз убить. Нужно, чтоб помучились.

— Пошёл вон, — указала на дверь эльфийка. — Надоел, Эдасмор. Жди моего приказа и помалкивай. На большее ты не способен.

Сталий выбежал в коридор, покраснев от гнева, и издал злобный рык. Его услышала дочь правительницы запада, леди Беатриса Фаиэ. Золотые волосы струились по её спине, точно водопад. Карие глаза горели, обрамлённые длинными ресницами. Талию перехватывал рубиновый пояс, сливаясь с пурпурным платьем. Кулон в форме саламандры в лапах летучей мыши покоился на груди, символизируя связь с династией вампиров и магов огня.

«Вспышки ярости не свойственны среднему брату короля, — вспомнила ведьма. — Янина права. Магией чувствую, под его личиной скрывается демон. Вальтэриан не верит. Считает, что воскресил Севериана. Вдруг он прав? Нужно разобраться… Совмещу разоблачение демона с помощью леди Мейрак в выполнении четвёртого задания».

Беатриса не хотела, чтобы король убил Астрид и развязал войну со Штормгротом, королевством людей. Ведьма стремилась образумить Вальтэриана.

Когда они были любовниками, она узнала, что тётя короля избавилась от его матери. Беатриса рассказала об этом Вальтэриану. Он не поверил. А она обрела врага в лице Еликониды Снэик. Та принялась убеждать короля, что любовь — слабость, которую злодеи могут обернуть против него. Вальтэриан согласился с тётей и решил выдать леди Фаиэ замуж, чтобы вытравить её из сердца, точно заразу. Она воспротивилась его воле и оказалась в Смертфэлке, самой страшной тюрьме. Беатрисе удалось сбежать. Она поклялась остановить тиранию короля. Для этого ей нужно ограничить его власть. Ведьма верит, что брак с Астрид Мейрак сдержит его жестокость.

Не учла леди Фаиэ лишь, что спустя несколько лет чувства вернутся к ней и Вальтэриану. Она подавляет их, помня, чем всё закончилось. А он хочет вернуть прошлое. Почти раскаялся. Если на это вообще способен убийца.

Ведьма пришла в запретную часть библиотеки, желая помочь Астрид выполнить четвёртое задание короля и избежать смерти. В окружении стеллажей из морёного дуба она изучила книги о демонологии. Узнала, как открыть врата в Подземный мир и защититься от его обитателей. А также вспомнила иерархию демонов. Но не нашла ни единого упоминания о сердце, которое велел принести король.

«Серебряный локон принадлежал Вальтэриану, — рассуждала она. — Значит ли это, что сердце, которое Астрид должна найти, тоже его? Невозможно. Даже сильнейшие колдуны не способны вырвать из груди сердце и остаться живыми».

Беатриса Фаиэ покинула библиотеку и подозвала питомицу. Искра прибежала, виляя пушистым хвостом. Она напоминала лисицу. Отличалась лишь наличием рога, крыльев и золотистой шёрстки. Все представители вида баториевых выглядели красиво и обладали сильной магией.

Ведьма взяла питомицу и сообщила Астрид, что пора отправляться в Нижний мир. К обеду экипаж был готов: вещи собраны, кони накормлены, стражи вооружены и взволнованы. Они опасались демонов, как и большинство жителей Верхнего мира.

Карета проехала Альтаир. Беатриса приказала кучерам остановить коней возле Духра и поднялась на вершину утёса. Прочла заклинание. Красные тучи заволокли небо. Утёс почернел. Земля под ногами ведьмы разверзлась. Лава хлынула, запузырилась. Туман накрыл экипаж, и тот провалился в Нижний мир.

Ощущение падения прошло. Ржание коней и возгласы стражников сменились напряжённой тишиной. Астрид высунулась из окна. Светлые волосы рассыпались по её плечам, накрытым фиолетовой накидкой. Голубые глаза с трепетом посмотрели вперёд. Ведьма кивнула ей и подошла к карете, выравнивая дыхание.

Справа от неё виднелся тёмный лабиринт. Слева — чёрные кованые врата, за которыми находились чертоги демонов. Мох накрепко въелся в железные прутья. Символы, высеченные на них, почти стёрлись.

Беатриса подошла к вратам и дёрнула калитку. Открыть не получилось. Стражники вызвались помочь. Однако врата и им не поддались. Ржавчина оранжевой грязью расписалась на руках. Скрип отразился в ушах болью.

Ведьма провела рукою по воздуху. Магия вырвалась из ладони. Жёлтая вспышка разогнала темноту, и врата загорелись чёрным пламенем. От него повеяло сыростью и холодом — энергетикой Подземного мира. Огонь очертил узоры на прутьях.

— Текст на языке змей, — разглядела Беатриса. — Король обучал меня ему. Попробую перевести… «Перечислите свои грехи, иначе не пройдёте. Даже мы, демоны, способны сделать это. Вы не пустили нас в Верхний мир, опасаясь наших пороков, так взгляните на собственные!»

— Демоны хотят, чтобы мы покаялись? — удивилась леди Мейрак. Её благордное лицо вытянулось. Чувственные губы сложились в букву «о».

Стражники зароптали, не желая признавать грехи.

— Да, — качнула головой ведьма и дотронулась до калитки. — Мой грех — похоть. Она преследует меня в обличье Ледяного змея.

Пламя в верхней части врат потухло. Стражники потупили взор. Осудить Беатрису не посмели, ведь их грехи были тяжелее.

— Ваш черёд, — обратилась она к воинам. — Признать слабость не сложно.

— Миледи, похоть — наш общий грех, — приблизился к калитке молодой страж.

Языки пламени не погасли.

— Вы солгали или не договорили? — поинтересовалась ведьма. — Скажите правду. Не бойтесь кары. В чём бы ни признались, обещаю, вас не накажут.

— Я переспал с женой Волина, командира отряда, — признался стражник. Пламя в нижней части врат исчезло.

— Убью, мерзавец! — вскричал Волин. — Мне улыбался, а за спиной с женой моей развлекался! Иди сюда, гад проклятый! Проучу!

Юный страж попятился. Командир отряда кинулся на него, размахивая мечом.

— Остановитесь! — крикнула Беатриса.

Волин не послушался. Она взмахнула рукой и откинула его от стражника. Искра зарычала, поддерживая её.

— Не время выяснять личные проблемы, — сказала ведьма. — Вы на службе. Не забывайте.

Командир отряда гневно взглянул на соперника и, шепнув «Сочтёмся», отошёл.

К вратам приблизились остальные воины и по очереди стали признаваться в пороках. Беатриса прикрыла улыбку рукой. Взрослые мужчины, герои войны, вели себя как нашкодившие юнцы. Смотрели под ноги, краснели, обливались потом.

Огонь погас на большей половине прутьев. Только два языка пламени всё ещё колыхались, не желая пускать в Нижний мир.

— Астрид, твоя очередь, — открыла дверцу кареты ведьма.

— Что? — непонимающе взглянула леди Мейрак.

— Настало время признаваться в пороках, — пояснила Беатриса. — Я говорила об этом. Ты разве не слышала?

— Я устала! — вздохнула Астрид. — Голова отказывается думать… Всю жизнь я только и делала, что слушала. Сначала бабушку, которая твердила, что ради блага Штормгрота я должна стать королевой, потом короля и придворных интриганов, шепчущих, что я бездарная шлюха!

— Рано сдаваться, — подвела её к калитке ведьма. — Соберись. Твои мучения не напрасны. Докажи, что достойна править миром.

— У меня нет пороков, — коснулась железных прутьев правительница людей.

Врата вспыхнули сильнее. Она отскочила. Огонь перекинулся на подол её платья. Магией воды Беатриса потушила его и попросила:

— Оценивай себя критичнее, Астрид. Иначе мы не преодолеем врат.

— Я критична! — возмутилась леди Мейрак. — Бабушка рассказывала, что правители — ставленники Четырёх Стихий, а, значит, безгрешны.

— Она ошибалась, — произнесла ведьма.

Правительница людей с вызовом посмотрела на врата. Чёрное пламя перекинулось на карету. Стражники скинули плащи и принялись тушить её. Огонь как змея пополз к их ногам. Кони заржали и скрылись во тьме лабиринта. Искра оглушила путников визгом.

— Астрид, перечисли пороки, — настаивала Беатриса, смахивая с шеи прилипшие волосы. — Жарко… Ещё немного, и мы сгорим.

— Врата лгут, — залепетала леди Мейрак. — Я безгрешна.

— Зачем ты хочешь стать невестой короля? — вопрошала ведьма. — Что движет тобой? Скажешь, что любовь, это будет ложью, и мы погибнем. Посмотри вокруг! Разве молчание стоит смерти?

— Я тщеславна, эгоистична, алчна и завистлива, — протараторила Астрид. — Я чуть не согрешила с демоном Аваддоном Соргасом. Мне повезло. Он бросил меня и ушёл к другой.

Врата открылись. Мир демонов распахнул объятия, из которых повеяло удушающей жарой.

— Прошу, не говори никому о моём признании, — шепнула леди Мейрак ведьме. — И стражников заставь молчать.

— Я не скажу, — убедила Беатриса. — Стражники тоже. Они не слышали тебя. Огонь сильно трещал. Не переживай. Я понимаю тебя лучше, чем ты думаешь…

— Почему?

— Я тоже любила демона. Наша любовь, увы, добра не принесла. Он хотел обладать мной, как вещью. Ему важно было иметь полный контроль над моей жизнью, мыслями и телом.

— Демон получил желаемое?

— Если бы получил, я была бы мертва. Его игрушки рано или поздно ломаются. Он не знает, чего хочет. А они — чего ожидать.

— О ком ты рассказываешь?

— Не важно. Тот, в кого я влюбилась, давно мёртв.

— Мне жаль.

— Мне тоже.

Астрид догадалась, что речь о короле. Переживания не дали ревности проснуться в её душе. Она поторопилась ступить в чертог демонов. Страшные истории о них больше не пугали её. Леди Мейрак понимала, жители Нижнего мира мало отличаются от обитателей Верхнего.

Глава 4

Свекровь

Стражники принесли пьяного Конана из борделя. Он улыбался. Опухшее лицо кривилось, напоминая маску. Слюни текли по его подбородку. Промокшие в лужах сапоги оставляли на полу след грязи. Запах алкоголя перебивал аромат цветов в вазах.

Матильда выругалась при виде племянника. От желания прибить его её затрясло. Она ударила Конана по лбу и разорвала шляпу, в которой он был. Оборотень обхватил голову и свернулся клубком на кровати.

— Зачем попёрся в бордель в первую брачную ночь? — закричала правительница юга. — Ещё и шлюху, с которой спал, задушил. Отвечай, дурак! Янина невинна. Она может обвинить тебя в неспособности подарить наследника, опозорить нас и уехать!

— Мне казалось, вы поладили, — проговорил Конан.

— У правителей друзей нет, — фыркнула Матильда.

— Принцесса думает по-иному, — хмыкнул оборотень. — Даже я заметил. Она глупа для интриганки. Ей ни к чему вредить тебе.

— Нашёлся заступник! — усмехнулась оборотниха. — Мозги проспиртовал окончательно.

— Хватит, тётя, — простонал Конан. — Голова раскалывается! Проявите уважение к родственнику.

— Пил и сношался всю ночь, а теперь требуешь уважения, — возмутилась Матильда. — Наглец!

— Янина отказалась от выполнения супружеского долга! — рявкнул оборотень. — Она захлопнула передо мной дверь! Что мне оставалось делать?

— Бесстыжий, придумал байку и думаешь, я поверю? — оскалилась оборотниха. — Как мне не повезло. Племянник алкаш, бабник и повеса!

— А говорят, у короля тётка самая вредная, — проворчал Конан.

Матильда кинула в него подушку. Оборотень нагнулся, чтобы уклониться, и его стошнило на ковёр. Правительница брезгливо сморщилась.

В покои вбежал стражник.

— Ко двору прибыла леди Авелина Яронг-Граффиас, — оповестил он.

— Что здесь делает моя мама? — уставился на воина Конан. — Она не собиралась приезжать в ближайшие месяцы.

— О причинах визита не осведомлён, — поклонился стражник.

Непослушными руками Конан начал разглаживать одежду. Матильда ударила спинку кровати и ринулась в тронный зал.

Смуглая оборотниха шестидесяти лет лицемерно улыбнулась, увидев родственницу. Каштановые волосы рассыпались по её плечам. Кристаллы на кожаном платье зазвенели, как колокольчики на пальцах магов, погребённых заживо.

— Где мой сынок? — протараторила Авелина. — Я волновалась! Уже успела пожалеть, что уехала к волшебным водопадам поправить здоровье. Сыночек в порядке? Покажите его!

Правительница оборотней раздражённо скрипнула зубами. Конан, шатаясь, зашёл в тронный зал.

— Сынок! — бросилась к нему леди Яронг. — Как ты? Похудел, осунулся. Подожди… Ты выпил? Тебе нельзя, дорогой! Матильда, почему не уследили? Конан ещё ребёнок.

— Мама, — попытался возразить оборотень.

— Не перебивай! — сжала его в объятьях Авелина. — Кто, кроме меня, позаботится о тебе? Ты халатно относишься к здоровью. Себя не бережёшь! У тебя круги под глазами. Не выспался! Бедный мой, иди отдохни. Мне с леди Матильдой переговорить нужно.

— Хочу послушать ваш разговор, — заупрямился Конан.

— Нельзя, — потрепала сына по щеке леди Яронг. — Попытайся заснуть. Я подойду позже. Буду охранять твой сон.

Оборотень заулыбался и ушёл. Внимание к себе ему нравилось, хотя иногда напрягало. Матильда осталась наедине с Авелиной. Любовь к детям — единственное, что объединяло их.

— Прошло много лет со смерти моего брата, вашего мужа, — молвила правительница юга. — Вы постарели. Но глаза по-прежнему выдают ваши амбиции.

— Не путайте меня с мятежным супругом, — улыбнулась леди Яронг. — Адольф всегда отличался непокорным нравом. Поэтому они с Гарольдом и враждовали. Я же другая. Мысли мои занимает только Конан. Будь проклята война с северянами, отнявшая у меня шестерых сыновей!

— Продолжите жить в Наккаре или уедете в поместье Лодбор? — полюбопытствовала Матильда.

— Я приехала к вам навсегда, — призналась Авелина. — Меня тревожит безопасность сына. Его не обижают? Нет? Хорошо. Отчего вы не пригласили меня на свадьбу?

— Не успела, — сказала правительница. — Пришлось срочно провести церемонию. Король и принцесса могли передумать.

— Неужели ей не понравился мой сынок? — раскрыла рот леди Яронг.

— Причина не только в этом.

— Янина достойна Конана?

— Она принцесса мира!

— Что с того? Сынок заслуживает лучшего! Недаром столько счастливых лет я его растила, опекала, заботилась. Ах! Время несётся быстрее шестиногого коня. Кажется, совсем недавно он научился держать бокал.

— И до сих пор не отучится.

— На что вы намекаете?

— Ваш сын в первую брачную ночь шатался по борделям, не выполнив супружеский долг. Вернулся пьяным.

— Вы не уследили за ним! Бедный сыночек, что ему пришлось вытерпеть без меня! Он ничего не подцепил от уличных девок?

— Хотите, проверьте.

— Ваши шутки отвратительны. Вы не серьёзно относитесь к ситуации. Надеюсь, неприятности закончились.

— По-моему, они только начались.

— Пойду познакомлюсь с невесткой. Пожалуйста, велите приготовить для меня покои поближе к сыну.

Авелина Яронг поспешила к Янине и застала её, вышивающей пейзаж Альтаира. Принцесса, заметив гостью, отложила иголку и тактично спросила:

— Вам не нужна помощь? Вы, кажется, приезжая.

— Ты неплохо выглядишь, — оглядела невестку оборотниха. — Почему говорят, что девушки из рода Колд бледные и седые?

— Простите? — не поняла Янина.

— Забыла представиться, — рассмеялась леди Яронг. — Я Авелина, мама твоего мужа.

— Неожиданно! — подскочила принцесса. — Он не предупреждал о вашем визите.

— А должен был? — нахмурилась Авелина. — Ты оскорбила его, не уделив внимание прошлой ночью.

— Это наше личное дело с Конаном.

— Нет, дорогуша. Запомни, я не позволю обижать сына. Я желаю ему счастья.

— Я желаю того же каждому жителю Сноуколда. Ради мира между магами и оборотнями я вышла замуж. Больше я никому ничего не должна. Оставьте меня. Прошу.

— У вас с Конаном должны быть наследники. Как минимум пятеро!

— Не могу обещать.

— Неслыханно! Откуда в тебе столько дерзости?

— Я вынуждена защищать себя.

— Чем тебе не нравится мой сын?

— Он груб, эгоистичен, безнравственен и жесток. Не испытывает сострадания ни ко мне, ни к подданным. Презирает искусство и добро. Изменяет с леди Жюльеттой. Извините за честность…

— Ты избалованная принцесса. Конан настоящий оборотень! Воин! Защитник!

— Боюсь, вы не поняли меня.

— Невозможно понять высокомерную девицу, которой даже мой сын не угодил.

— Я попрошу вас покинуть апартаменты. Наша беседа более не имеет смысла.

— Ах так! Хорошо… Я заставлю тебя стать достойной женой Конану, хочешь ты этого или нет!

— Всего доброго, леди Яронг.

Спокойный голос принцессы сильнее разозлил Авелину. Она выскочила в коридор, теша себя намерением обуздать непокорную невестку. Янина выдохнула и вернулась к вышиванию. Угрозы свекрови её не пугали. За время прибывания в Бекруксе принцесса привыкла к интригам.

Едва показался месяц, она вышла в сад. Повеяло долгожданной прохладой. Янина села на лавку и не заметила, как уснула. Неуверенное прикосновение к плечу разбудило её. Она распахнула сонные глаза и увидела склонившегося над ней оборотня. Выглядел он не старше шестнадцати. В его руке сверкал нож.

— Доброй ночи, — прошептал оборотень.

— Вы стражник? — с опаской взглянула на оружие принцесса.

— Нет, — хмыкнул незнакомец. — Я вор, как и мой покойный брат. Его поймали на краже статуэтки и заточили в тюрьму. Затем — повесили, обвинив в планировании вашего убийства. Хотя он не был виноват.

— Соболезную, — прижалась к лавке Янина. — Я не отдавала приказ казнить его. Опустите клинок… Месть не успокоит душу.

— Я не собираюсь убивать вас, — отошёл оборотень. — Хочу лишь рассказать правду. Повесил вашего кота и написал угрозу на стене лорд Рольф Граффиас. Он признался Матильде, а я подслушал, когда воровал в соседней комнате подсвечник.

— Как вам удалось проникнуть в Наккар? — вопрошала принцесса с недоверием.

— Среди стражников друзья есть, — ухмыльнулся вор.

— Я верю вам, — вздохнула Янина.

— Когда Матильда и Рольф узнают, что я поведал вам об их преступлениях, то прикажут избавиться от меня, — сглотнул оборотень. — Они позаботятся, чтобы моя смерть стала долгой и мучительной. Покарайте их, иначе следующей жертвой будете вы.

Вор зажмурился и перерезал себе горло. Кровь, чёрная в лунном свете, хлынула на траву. Принцесса закричала. Прибежали стражники, осмотрели мертвеца и принялись расспрашивать о его смерти. Янина бросилась к Матильде. Ветер размазал по щекам слёзы гнева и страха.

— Как вы осмелились скрыть вину Рольфа? — ворвалась она в тронный зал. — Ваш сын — садист! Вы должны были наказать его, а не устраивать представление из казни воров. Напрасно я винила во всех злодеяниях Вольфов. Вы не лучше! Больше я не буду молчать.

— Рольф оступился и раскаялся, — поднялась с трона правительница юга. — Говорить о прошлом бессмысленно.

— Вы приказали убить невиновных.

— Я была вынуждена. Ты меня поймёшь, когда у тебя появится ребёнок… Тебя до сих пор тревожит вина из-за смерти воров?

— Не желаю больше видеть вас и вашего сына в замке. Уезжайте, не то прикажу казнить. У меня достаточно поддержки знати и крестьян, чтобы противостоять вам. Они боготворят меня за строительство приютов, шахт и дорог.

— Я не меньше сделала для Бекрукса! Я кровью заплатила за право сидеть на троне и тебе его не отдам. Лорды не поверят твоим словам. Где доказательства, что Рольф виновен?

— Брат оборотня, которого вы казнили, рассказал мне о ваших злодеяниях и покончил с собой. Его кровь на ваших руках, как и кровь тех, кого вы убили ради удержания власти.

— Слова покойника не имеют веса. Нельзя предъявить обвинение мне, представительнице правящей династии, без доказательств.

— Вальтэриан вас покарает.

— Шесть королевств Сноуколда во многом самостоятельны. Он не вмешается в дела оборотней без причины. Ему выгодно, чтобы всё оставалось, как есть.

— Я не позволю вам больше править!

— Смешная. У меня тоже есть поддержка знати и воинов. Мы в одинаковых положениях.

Правительница оборотней обошла Янину и устремилась к выходу из тронного зала.

— Вы ответите за убийства, — поклялась принцесса. — Я не оставлю юг тиранам. Издевательствами вы взрастили себе сильного противника. Я свергну вас.

Матильда приготовилась защищать себя и сына. Желание уничтожить Янину превратилось в необходимость. Она поняла: началась война. Полем битвы стал дворец. Мечи и боевые молоты заменили острые слова и интриги.

Глава 5

Замок Эдасморов

Путешественники из Верхнего мира пошли через врата и очутились в царстве демонов. Пахло металлом и серой. Темноту освещали редкие вспышки вулканов. От просевших под землю могил веяло холодом. От лавовых рек — жаром.

Демоны пролетали мимо путников с невиданной быстротой. Законы Четырёх Стихий они не соблюдали, поэтому перемещались, нарушая течение времени. Сгустки энергии кружили около них, приобретая форму то чёрта, то шара.

Астрид и стражники постоянно оглядывались, не в силах разглядеть обитателей Нижнего мира. Беатриса, будучи сильной ведьмой, улавливала вибрации их ауры и вздрагивала.

Из-за нехватки воздуха путники чувствовали себя плохо. Тошнота не давала сглотнуть. Жара душила. Перед глазами назойливо мелькали демоны. Под ногами ломались кости.

Путешественники присели отдохнуть на валуны, лежащие среди бескрайних серых дюн. По небу пронеслась дракониха с тремя драконятами. Путники задрали головы и присмотрелись. Драконы напоминали маленькие красные точки. А небо — чёрные пчелиные соты, в середине которых торчали корни деревьев.

— Не знаю, есть ли в Подземном мире ночь, — пробормотала Беатриса. — Однако нужно выспаться. Предлагаю заночевать здесь.

— Спать на песке? — брезгливо уточнила Астрид.

— Иного выбора нет, — развела руки ведьма. — Карета сгорела, кони убежали.

— Давай постучимся в ближайший замок? — предложила леди Мейрак.

— Демоны не обрадуются нам, — предупредила Беатриса. — Они могут выпить нашу энергию.

— Энергией питаются не только демоны, но и придворные сплетники, — фыркнула Астрид. — С ними мы справлялись. Демонов тоже одолеем. Думаю, они не решатся вредить нам. Ведь мы в Подземном мире по воле Вальтэриана.

— Твоя самонадеянность приведёт нас к беде, — встала с валуна Беатриса.

— Я невеста короля, — высокомерно напомнила правительница людей. — Мне подобает требовать лучшего. Не пристало будущей королеве спать возле песчаных дюн и грязных стражей.

Воины покосились на неё, но промолчали. Ведьма порадовала их обещанием щедрого вознаграждения и приказала отправляться к замку, стоящему за вулканом.

Путники миновали серый песок и оказались перед громадным строением. Крышу покрывал слой чёрных обсидианов. Стены отливали золотом. В окнах горели красные опалы.

Стражники поспешили подняться по ступеням. Беатриса замедлила шаг. Отсутствие препятствий не обрадовало её. Присмотревшись, она заметила гиен, вырезанных на красных камнях.

— Стойте! — вскричала ведьма. — На замке символика Эдасморов. Они убивают гиен и помещают в камень, чтобы те защищали владения. Я ощущаю взгляды зачарованных зверей. Слышу, как волшебные камни трещат, позволяя им выбраться.

Воины отступили, но поздно. Камни задрожали, упали с вершины замка и разбились. Гиены выпрыгнули из осколков, кровожадно шипя. Шерсть их отливала красным и топорщилась. Стеклянные глаза били обжигающими лучами.

Гиены запрыгнули на стражей и принялись стальными зубами вырывать из их тел куски плоти. Беатриса сбила гиену огненной волной. На её месте появилась другая, более сильная и выносливая. Стражники закидали гиен магическими сферами. Гиены отпрыгнули, клацнув зубами, и снова атаковали. В один бросок они достигли воинов. Искра выбежала им наперерез и магией отбросила к замку. Поднявшись, гиены кинулись на неё. Ведьма поманила баторию к себе и магическим барьером оттеснила их. Астрид спряталась за её спину. Гиена умудрилась перепрыгнуть через барьер и металлическими когтями порвала подол платья правительницы людей. Леди Мейрак запуталась и упала. Гиена раскрыла пасть, чтобы перегрызть ей шею. Свист со стороны замка заставил её остановиться.

На алмазных ступенях стоял демон с зачёсанными назад красными волосами, в пурпурно-чёрном камзоле, расшитом узорами гиен. Он оглядел собравшихся и взглядом заставил гиен отступить. Они запрыгнули на крышу и окаменели.

Путники отдышались. Страх покинул их, однако погасить колдовские шары они не отважились.

— Приветствую вас, — обратилась к демону Беатриса. — Простите меня и моих спутников за вторжение. Мы в Подземном мире по приказу короля. Леди Астрид выполняет его задание. Не пустите ли вы нас переночевать?

— Пущу, — кивнул хозяин замка. Багровая дымка окутала его. За спиной демона появились красные крылья и хвост. На голове выросли чёрные рога. На бледном лице выступили красные вены. — Извините за «тёплый» приём.

— Бывало хуже, — невозмутимо сказала ведьма.

— Куда уж там, — проворчала Астрид, придерживая складки порванного платья.

— Вас зовут Беатриса Фаиэ? — полюбопытствовал демон, прожигая взглядом ведьму. — Наслышан. Не каждая может отказать Верховному демону — Ледяному змею.

— Сочту вашу бестактность за комплимент, — произнесла леди Фаиэ. — Как ваше имя?

— Простите за грубость, — в словах демона послышался смех. — Меня зовут Оливьер Эдасмор. На время отсутствия брата, Сталия Эдасмора, я назначен правителем Нижнего Сноуколда.

— Где ваш брат? — с подозрением прищурилась Беатриса.

— Ему нездоровится, — солгал Оливьер. — Он переместился на юг королевства, чтобы отдохнуть от повседневной суеты.

— Вот как, — не поверила ведьма.

— Пойдёмте, — демон открыл яшмовую дверь. — Вижу, путь вас утомил. Добро пожаловать в мой родовой замок Самаль-мор-Тэль.

Путники прошли в просторный холл. К высоким потолкам тянулись столбы застывшей лавы. Стены из драгоценных камней украшали картины в форме черепов. Изображения на них менялись по велению магии. Ковры с вышитыми гиенами перемещались по полу и складывались как фрагменты мозаики. Красный туман лился из окон, внушая страх.

Агатовая лестница вела на верхние этажи. По обе стороны от неё находились мраморные столики с вазами, вместо цветов в них торчали перья феникса. Они горели ярче любого пламени. Над ними вился дым в форме пентаграммы пятиконечной звезды.

На втором этаже висели перевёрнутые изображения русалок, гномов, саламандр и сильфов в знак протеста против официальной религии, угнетающей демонов. Чёрным пламенем горели люстры. На стенах серебрились осколки зеркал. По углам стояли чучела козлов и свиней. Пол светился красными узорами в виде обнажённых демонов и людей, искушённых ими. Багровые флаги с изображением скалящейся гиены развевались в руках марширующих стражей-скелетов.

— Богато, — огляделась леди Мейрак. — Мой замок похож на ваш. Только мы, Мейраки, предпочитаем золото для оформления комнат и не злоупотребляем колдовскими атрибутами. Хотя, должна признать, вкус у вас хороший.

— Польщён, — оскалился наподобие улыбки Оливьер Эдасмор. — Полагаю, вам пора отдохнуть… Я читал на досуге, что жителям Верхнего мира нужен сон. Подданные проводят вас в опочивальни.

— Благодарю, — поклонилась ведьма.

Из жёлтых вспышек появились пузатые вислоухие тролли и проводили путников в гостевые покои. Астрид и Беатриса расположились в красных апартаментах, стражники — в чёрных. Отдохнув, они спустились на первый этаж.

По альтаирским часам настало утро, однако за окном царила темнота, освещаемая вспышками вулканов. Ветер перегонял песок с места на место, и он поблёскивал, оседая у берегов лавовых рек.

В комнате для трапез были накрыты столы. Блюда из насекомых парили, освещаемые подсвечниками. Цвет стен менялся с ярко-красного на оранжевый. Белая дымка в виде портрета братьев Эдасморов витала над камином.

Оливьер ел фиолетовую икру кита, обитающего в реках лавы. Его красные волосы расчёсывал волшебный гребень. Белый камзол поправляли бесы с мордами ежей и телами осьминогов. Заметив в холле гостей, демон сцепил пальцы в замок и неторопливо произнёс:

— Добро утро. Кажется, так приветствуют друг друга в Верхнем мире?

— Вы правы, — подошла к стулу Беатриса. — Позволите?

— Располагайтесь, — съел тонкий жареный картофель Оливьер. — Вы отдохнули?

— От гиен? — саркастично вопрошала леди Мейрак. — Без них лучше. Спасибо.

— Астрид, — с укором посмотрела на неё ведьма. — Мы в гостях… Лорд Эдасмор, вы очень любезны. Уверена, король позволит вам подняться в Верхний мир и погостить в замке моей матери. Я бы хотела отблагодарить вас за гостеприимство.

— Нас чуть не съели гиены, — шикнула Астрид. — Какое гостеприимство? Он обязан был пустить нас. Я ведь невеста Вальтэриана!

— Приношу извинения, леди, — хмыкнул демон. — Понимаю, вас сильно смутил инцидент у стен Самаль-мор-Тэля. Торжество, устроенное в вашу честь, исправит плохое впечатление о моём дворе?

Оливьер говорил вежливо, хотя ему не хотелось распинаться перед правительницей людей. Он старался понравиться ей только из страха перед Вальтэрианом.

— Исправит, — самолюбие Астрид было польщено, и она расплылась в улыбке. — На празднике представьте меня подданным как будущую королеву.

— Разумеется, — скрипнул зубами демон.

— Не обязательно устраивать торжество, — вмешалась Беатриса, понимая, что встреча с родовитыми демонами может закончиться плохо. — У нас на него нет времени. Мы должны принести королю сердце тьмы. Верно, Астрид?

Леди Мейрак не успела ответить. К Оливьеру подлетел стражник в оранжевых доспехах и шепнул: «Лорд Люцэр Соргас желает аудиенции». Демон попросил гостей продолжать трапезу и удалился в кабинет.

В раскидистом чёрном кресле его ожидал отец Аваддона. Он нервно курил трубку, похожую на лампу джинна, и пускал через нос синий дым. От него застёжка в форме скорпиона на золотом плаще темнела и сливалась с мрачным взором лорда Соргаса.

— Сосед, у тебя что-то случилось? — достал из шкафа виски Оливьер.

— Его Величество приказал помешать леди Мейрак выполнить четвёртое задание, — поведал Люцэр. — Я в долгу у него. Отделаться не получится.

— Значит, он действительно боится свадьбы, — разлил коньяк по стопкам лорд Эдасмор.

— Очевидно, — выпил предложенный напиток лорд Соргас. — Вальтэриан предпочитает забавляться, убивая невест, не справившихся с заданиями. Ему нравится видеть отчаяние в их глазах. Они ведь мнили себя достойными трона. Верили, что всё им по плечу. Король рад наказать их за самонадеянность и унять кровожадность. Он сильнейший чародей. Многое может себе позволить. Но Беатриса тоже не слабая. Она вступилась за Астрид и испортила ему игру. Ты поможешь обезвредить её и стражников?

— С чего вдруг? — Оливьер иронично изогнул бровь.

— Я старше тебя и вдвое сильнее, — прошипел Люцэр. — Демоны меня чтят и боятся. А ты лишь тень брата. У тебя нет настоящей власти. Если не хочешь потерять жизнь, выполни мою волю.

— Ты не способен навредить мне, — ухмыльнулся лорд Эдасмор.

— Я могу донести Вальтэриану, что ты со Сталием замышляешь свергнуть его, — пригрозил лорд Соргас.

— Твой сынок тоже не безгрешен, — усмехнулся Оливьер. — Он пытался свергнуть Вальтэриана.

— Аваддон предан королю и раскаивается в содеянном.

— Смутно верится.

— Он пообещал лично убить Астрид Мейрак. Мы должны проследить, чтобы ведьма и стражники ему не помешали.

— Ладно. Помогу тебе. Иначе наш «любимый» король сочтёт, что мы ни на что не способны и явится сюда, чтобы вредить невесте. А мне спокойнее без него.

— Нам всем… До завтра, Оливьер. Готовься.

— Выпить энергию магов я всегда готов.

Люцэр исчез. Его собеседник схватил бутылку коньяка и залпом выпил. Демоническая сила помешала ему опьянеть. Оливьер выругался и завалился в кресло. Стопки коньяка скатились со стола на пол. Демон взъерошил красные волосы. Хотелось напиться и забыть о переживаниях.

Глава 6

Истинный мессия

По дороге к обители Кастор, Ликея, Коготь и Клык не напоминали Шератану о надписи на лбу. Говорили редко и только на отвлечённые темы. Но всякий раз, когда дул ветер и чёлка собрата поднималась, оголяя постыдную надпись, они невольно смотрели на неё. Проповедник сгорал от стыда и злости.

Навьяны дошли до обители быстрее, чем до Тайлоса. Им хотелось отдохнуть друг от друг и нагнетающей обстановки. Навьяны разошлись, как только врата за ними закрылись.

Шератан побрёл по двору, бесцельно глядя на клумбы. Навьяны, которых он встречал, оборачивались и шептали «предатель». Проповеднику казалось, будто они узнали его секрет и теперь презирают. Он пробегал мимо, опустив взгляд в траву. Колокольный звон осуждающе гремел ему вслед.

К началу послеобеденной молитвы Шератан зашёл в обитель. Собратья не выдержали и стали наперебой расспрашивать, как появилась надпись у него на лбу и почему он отдал жезл Четырёх Стихий Кастору.

Проповедник покраснел. От напряжения вены выступили на его лице. Голова загудела. Кровь застучала в висках, разгоняя ярость. Шератан одёрнул мантию, мокрую от пота, и глубоко вдохнул. Он старался сдерживать эмоции, напоминая себе, что навьяну не подобает ругаться. Молчал, подобно быку, яростно вдыхая воздух, полный благовоний.

— Братья и сёстры, разойдитесь, — прозвучала спокойная просьба Кастора.

— Что с Шератаном? — не унимались младшие жрецы.

— Духи Тайлоса навредили ему, — попытался объяснить Высший жрец, вспоминая сбивчивые слова проповедника. — Более мне не известно. Я и брат Шератан устали после испытания. Позвольте нам отдохнуть и не утруждайте себя вопросами, ответы на которые не приблизят вас к Создателю и не откроют тайны бытия.

Младшие жрецы отошли и принялись молиться. Шератан с удивлением взглянул на Кастора. Он убедился: служители культа Нави видят в Высшем жреце не просто собрата, а чудотворца, Создателя в обличье человека.

— Спасибо, — выдавил из себя проповедник, стремясь поскорее уйти.

— Что бы ни произошло в Тайлосе, ты не должен винить себя, — прошептал Высший жрец, вспомнив, как в пьяном угаре изнасиловал девушку. — Я тоже грешил… Вина не помогает исправить ошибку. Она подруга гордыни. Помни, всё по воле Создателя. Не думай, что от тебя многое зависит. Любую ошибку можно исправить. Я сломал одну жизнь и подарил жизни тысячам. Раскайся, и Создатель поможет. Тебе ли не знать?

— Мне, — пробасил Шератан и побрёл в библиотеку.

Кастор огорчённо посмотрел на его сгорбленную спину. Он недолюбливал проповедника, но чувствовал ответственность за каждого навьяна.

Жалость неприятеля распаляла Шератана. Перелистывая страницы древних трактатов, он мечтал разорвать их. Глаза слезились, не давая сосредоточиться. Младшие жрецы выглядывали из-за книжных шкафов. На лицах их читалось любопытство. Проповедник хмурился, демонстрируя заинтересованность книгой. Боялся, что собратья вновь пристанут с расспросами.

За соседним столом болтали два новообращённых навьяна. Молодые, белокожие, с пшенично-жёлтыми волосами — обычные представители расы людей. Вначале они обсуждали религию и Создателя. Под конец заговорили о Касторе Хэдусхэдле.

— Высший жрец — величайший чародей, — произнёс с уважением один из них. — Непонятно, почему он не спас жителей полузаброшенной деревеньки?

— Как её название? — поинтересовался собеседник. — В «Тихих сопках» он каждому помог. Ещё где-то девушку вылечил.

— Название деревеньки я не помню. Жили в ней старики да старухи. Кастор похвалялся, что уничтожил монстра, который их пожирал. Однако убийства не прекратились. Мужики из соседних деревень собрались, опасаясь, что монстр до них доберётся, и изловили его. Хочешь знать, кем монстр оказался? Не демоном, как заверял Высший жрец, а обычным нахцерером!

— Нахцерером? Вот не подумал бы, что это жалкое подобие вампира способно магов разрывать! Постой… Они, вроде, себя поедают в могиле и болезнями на расстоянии заражают. Зачем им на людей нападать?

— В могилах прятаться небезопасно стало. По кладбищам отряды стражей ходят. Если слышат чавкающие звуки, нахцереров выкапывают, головы им отрубают, а потом в котле варят, чтобы они болезни по свету не распространяли.

— Почему нахцерер постоянно наведывался в одну и ту же деревушку?

— Возможно, он когда-то жил в ней. Покойники превращаются в нахцереров, когда их хоронят без савана. Некоторые вылазят из могил и мстят близким за оплошность, мешающую уйти к предкам. Видно, нахцерер, убивавший стариков и старух, обижался на них.

— Сглупил Кастор. С каким-то демоном боролся. А нужно было лишь по кладбищу пройтись и недовампиру голову отрубить.

— Зато он другим помог. От кориалы исцелил, напоив водой заговорённой.

Разговор навьянов закончился. Лицо Шератана просветлело. Он сделал вывод, что слава Кастора построена на лжи, в которой тот убедил себя и других. Вера проповедника, что мессия лишь надменный мальчишка, окрепла. Он пожелал стать Высшим жрецом вместо него.

Шератан захлопнул книгу и пошёл в покои Кастора, намереваясь убедиться в правильности подозрений. Высший жрец сидел на полу и молился. Проповедник не стал ждать, пока Кастор закончит. Он нетерпеливо кашлянул, привлекая внимание.

— Я услышал занятную историю, — издалека начал Шератан. — В ней говорилось про святого, избавившего стариков и старух от ужасного монстра. Что там монстра? Настоящего демона! Не подскажешь имя чудотворца?

— Это я, — ответил Высший жрец. Горделивая улыбка засияла на его губах.

— После твоего ухода жителей деревеньки перебили, — следил за реакцией собеседника проповедник. — Угадай, кто? Нет. Не всесильный демон, а нахцерер, низший из порождений тьмы.

— Невозможно, — на вдохе проговорил Кастор.

— Полагаю, в «Тихих сопках» ты тоже не сотворил чуда? — продолжал Шератан. — Наверняка вода, которую пили больные, обладала целебными свойствами.

— Я читал над ней молитву! — возмутился Высший жрец.

— Из какой реки брал воду? — допрашивал проповедник, надеясь удостовериться в его ничтожестве.

— Из притока Духра, — буркнул Кастор.

— Духр — священная река, — ухмыльнулся Шератан. — Не мудрено, что больные выздоровели. Ты, юродивый наш, к этому не имеешь отношения.

— Создатель показал мне, где взять воду волшебную, — спокойно возразил Высший жрец. — Мне, не другому жителю Сноуколда. Стало быть, я причастен к исцелению.

— Твоё самомнение погубило жителей старой деревушки, — наступал проповедник.

— Жаль, что старики и старухи умерли, — вздохнул Кастор. — Мне казалось, будто я одолел их врага, злую демоницу. Может, я с ней сражался во сне? Демоны способны по-разному воздействовать на наше сознание.

— То есть, пока все гибли, ты в голове с демонами сражался? — ухмыльнулся Шератан.

— Возможно, — уклончиво ответил Высший жрец. — Я сделал всё, чтобы помочь жителям. Я не виноват, что сила нечистая морок навела.

— Какой ты мессия после этого? — закричал проповедник.

— Расспросы твои пугают меня, брат, — подошёл ближе Кастор. — Что тревожит тебя? Неужели завидуешь мне?

— Как смеешь обвинять меня в ужасном грехе? — вспылил Шератан.

— Прости, — сказал Высший жрец.

— Признайся, что не избранный! — рявкнул проповедник. — Ты — самонадеянный юнец! Я достоин править обителью. У меня больше знаний и опыта. Я защищал веру, когда ты в колыбели спал.

— Гааврил передал мне право управлять обителью, — напомнил Кастор. — Зачем перечить его воле?

— Он верил, что пророчество о мессии по имени Кастор связано с тобой! — театрально сокрушался Шератан. — Гааврил ошибался, поэтому назначил тебя преемником. Настоящий мессия спасает от зла, а не во сне сражается с ним! Он не уходит от собратьев в поиске лучшей доли! Не сомневается в религии!

— Время пройдёт, Создатель покажет, достоин я зваться мессией или нет, — произнёс Высший жрец. — Я не искал лучшей доли, не предавал вас с Даниэлем! Я искал знание, способное спасти мир от зла, которое распространяется быстрее, чем чуму разносит ветер.

— Красиво брешешь, — отметил проповедник, скрываясь за дверью.

Кастор вернулся к молитве. Он не сердился на собрата, помня, как Даниэль и Гааврил снисходительно смотрели на грешников.

Шератан захотел доказать, что Высший жрец не мессия. Он пересмотрел все книги в библиотеке. Но не нашёл опровержение пророчеству о мессии. Проповедник огорчился и решил схитрить. Он отправился в ближайшую к обители деревню. Нашёл девятилетнего мальчика-сироту, накормил и забрал в обитель. На утренней молитве объявил, что ребёнок — мессия.

— Не говори ерунды, — ощетинился Кастор, захлопнув молитвенник.

— Вартан, — обратился к мальчику Шератан. — Покажись собратьям!

Мальчик покружился, не понимая, как реагировать. Кудрявые волосы цвета пшеницы растрепались на его голове. Рубаха, скрывающая белое тело, оголила тощие ноги. Вартан стыдливо опустил фиолетовые глаза. Он не мнил себя избранным, хотел лишь получить кров и еду.

— Кастор, наш возлюбленный брат, не смог спасти жителей старой деревушки от нахцерера! — воскликнул проповедник. — Он перепутал его с демоном, которого увидел во сне. А все чудодейственные исцеления произошли благодаря волшебной воде, а не ему!

— Докажи, — потребовал Высший жрец.

— Правда в доказательствах не нуждается! — объявил Шератан. — Ты, любезный брат, погряз в иллюзиях. Избавься от греха. Признай, что не свят.

— Святым я себя не нарекал, — покачал головой Кастор. — Об остальном судить не смею и ты, брат, не смей.

— Я желаю блага обители, — сложил руки в молитвенном жесте проповедник. — Если наречём дитя мессией, Создатель возблагодарит нас! Взгляните, на лице Вартана веснушки рассыпаны, как звёзды на небосводе! Они — признак избранности. Подобных отметин более ни у кого нет. Красные веснушки — роспись Создателя!

— Мы живём в мире магии, — напомнил Высший жрец. — Все в Сноуколде имеют удивительные обличья. Фавны не похожи на кентавров, люди — на русалов, алконосты — на нагов. Что теперь? Представитель какой расы избранный?

— Я говорю не о признаках, характерных для представителей той или иной расы, а об индивидуальных особенностях, — фыркнул Шератан. — Создатель явился мне и сказал, что Вартан — спаситель мира! Его слова важнее, чем чьё-то самомнение и старые предсказания. Можешь не верить, Кастор… Надеюсь, другие братья не слепы и видят, что Вартан — воплощение святости. Юность — его единственный недостаток. Но я, как покорный служитель Нави, готов ждать расцвета сил настоящего мессии и помогать ему управлять обителью. Моя рука будет тверда, как вера. Вместе мы принесём благо культу!

— Постой, брат, — чёрной тучей навис над Шератаном Майслав.

Коричневые глаза его смотрели укором. Капюшон скрывал перекошенное от гнева серое лицо. Мощные ладони сжимались. Сквозь пальцы просачивались языки алого пламени.

— Проверить, кто истинный мессия, не трудно, — пробасил старший жрец. — В обители купель есть. Войти в неё может каждый, а выйти только избранный. Пусть Кастор и мальчик по очереди ступят в заговоренную воду.

— Что будет с тем, кто не окажется мессией? — забеспокоился проповедник.

— На всё воля Создателя, — развёл руками Майслав.

Тревога мелькнула на лице Кастора и сменилась мрачной уверенность.

— Я согласен пройти испытание! — воскликнул он. — Если я не избранный, значит, жить мне незачем!

— Вартан тоже войдёт в купель, — пробурчал Шератан и вышел из молитвенного зала.

В коридоре его догнали Коготь и Клык. Их поджарые тела, облачённые в чёрное, бросали кривые тени на пол. Лица напоминали бледные маски. Глаза заинтересованно прищуривались, ожидая объяснений.

Из открытого окна дул ветер, и свечи в подсвечниках дрожали, предрекая скорое ненастье.

— Что ты творишь? — хором спросили братья.

— Восстанавливаю порядок! — гаркнул проповедник. — Кастор не мессия, а наглец.

— Он хороший парень и настроен решительно, — возразил Клык.

— Высший жрец излишне самонадеян, — отвернулся Шератан.

— Ты толкаешь на смерть его и ребёнка, — не отступал Клык. — Что, если оба не избранные?

— Вартан мессия, — поклялся проповедник.

— Ложь — тяжкий грех, брат, — напомнил Коготь.

— Не вам меня учить! — разгневался Шератан.

Прозвонил колокол, призывая навьянов спуститься в подвал. Проповедник взял Вартана за руку и повёл вниз. Он верил, испытание — лишь часть легенды о мессии, которого на самом деле не существует.

Майслав похлопал его по плечу и повёл собратьев к купели, освещая путь старым фонарём. Жёлтый свет падал на пыльные закоулки. Паутина под потолком развевалась. Пауки разбегались в стороны, шевеля мохнатыми сиреневыми лапками. Фонарь скрипел и покачивался в сухой руке старшего жреца.

Кастор плёлся за спинами собратьев, стараясь не привлекать внимания. Расспросы Ликеи раздражали его. От встревоженных взглядов Когтя и Клыка сводило живот. К горлу подступала тошнота. Высший жрец, изучивший множество священных писаний, боялся встречи с неизвестностью так же, как девятилетний Вартан.

— Пришли, — голос Майслава, словно нож, разрезал гнетущую тишину и отозвался болью в нескольких сердцах.

Старший жрец повесил фонарь на крючок перед дверью, вросшей в каменную стену, и принялся открывать её. Достав из рукава связку ключей, он выбрал нужный и вставил в замочную скважину. Ключ погнулся и поворачивался с трудом. Скрип резал слух.

От запаха мха и ржавчины голова Кастора заболела. Промедление пугало и злило его. Шератана била мелкая дрожь. Вартан отрешённо смотрел вперёд. Ему хотелось бежать, но он боялся разгневать навьянов. Хмурые, в чёрных мантиях, беспрестанно шепчущие молитвы, они напоминали ему чудовищ из сказок.

Ожидание продлилось недолго. Майслав в последний раз скрипнул ключом, и дверь отворилась. С потолка посыпалась пыль. Старший жрец смахнул её с лысины и сказал:

— Входите по одному. Да под ноги смотрите. Не дай Навь, в купель свалитесь!

Навьяны осторожно приблизились к двери. Майслав отряхнул оранжевые от ржавчины руки, снял с крючка фонарь и прошёл вперёд. Собратья последовали за ним.

Темнота расступалась перед старшим жрецом. Фонарик, как светлячок, освещал путь. Шератан не мог смотреть на него. От света глаза его слезились. Он шёл на ощупь, спотыкаясь о полы мантии.

Постепенно навьяны привыкли к темноте и разглядели обстановку комнаты. По углам стояли колонны в форме драконов. Из их пасти до потолка тянулся серый огонь. Мраморная купель парила. Белые сгустки энергии удерживали её в воздухе. Над ней висела статуя существа со множеством разноцветных рук, ног и голов. У неё было три глаза. Два закрыты. Третий, тот, что на лбу, открыт.

— Братья и сёстры! — обратился к собравшимся Майслав. — Настал час истины. Брат Кастор, готов первым ступить в заговорённую воду?

Высший жрец кивнул и открыл рот, желая произнести речь. Клык помешал, громко чихнув.

— Извиняюсь! — пробурчал оборотень, вытирая влажный нос. — Ну и пылища…

— Ничего, брат, — грустно улыбнулся Кастор.

Старший жрец указал на купель. Высший жрец замялся, не решаясь ступить в волшебную воду. Сотни тревожных мыслей кружились в его голове, ударяя в виски. В мрачной тишине Кастор слышал биение сердца. Оно звучало как барабан на празднике людоедов.

— Мы ждём, — поторопил Майслав.

Он держался спокойно, почти равнодушно. Будто не призывал рискнуть жизнью, а советовал искупаться. Уверенность плескалась в его карих глазах.

Высший жрец прикусил губу. Хотел крикнуть: «Страшно!», но не проронил ни звука. Тишина мучила каждого навьяна. Они теряли терпение, начинали шептаться и призывали его скорее войти в купель. Их напряжённые заинтересованные взгляды давили на Кастора. Ему казалось, будто воздух вокруг него уплотняется, мешает дышать. Отовсюду раздавались голоса: «Пусть докажет, что мессия. Иначе зря мы верили ему, шли за ним, ждали от него чуда».

Высший жрец издал отчаянный рык, скинул чёрную мантию и бросился к купели. Она перестала парить и с грохотом приземлилась на каменный пол. Кастор с головой погрузился в воду цвета вишни.

— Смерти нет! Есть вечность с Создателем, — крикнул он, прежде чем опуститься на дно.

Волшебная купель растянулась, заполнив половину комнаты. Навьяны прижались к стенам. Вода полилась из драконьих пастей, поднялась к потолку и приняла форму глаза. Статуя разноцветного существа закачалась. Руки и ноги её пришли в движение. Тритий глаз заморгал.

— Не бойтесь, братья и сёстры, — сказал старший жрец. — Дух Создателя не вселился в статую. Лишь магия первых навьянов наполняет комнату жизнью. Чуда в этом нет.

Голос Майслава донёсся до Кастора сквозь толщу воды. Но он не понял значение слов. Способность соображать на мгновение оставила его. Страх стёр из памяти молитвы, притупил слух. Кулон Высшего жреца соскользнул с шеи и упал, глухо ударившись о дно. Кастор сжал зубы и задержал дыхание. Вода всколыхнулась над его головой, лаская волосы.

Секунда… Две… Страх ушёл. Умиротворение, принесённое прохладными водами, объяло Высшего жреца. Он почувствовал себя как младенец в лоне матери. Вишнёвые воды окутывали его, точно одеяло. И качали, словно в колыбели. Тело Кастора расслабилось. В душу проник покой.

Навьяны столпились около купели. Волны всколыхнулись. Розовая пена выплеснулась за края и намочила им ноги. Однако это не уменьшило их любопытство. Встав на носки, они принялись вглядываться в вишнёвые воды. Чудилось, будто Высшего жреца поглотила бездна. Навьяны не видели дно купели. Воображение рисовало им чудовищ, таящихся на глубине. Всплеск волн напоминал изгиб гигантских щупалец. Мерцание кулона — зубы скелетов.

Шератан впился взглядом в Майслава. Старался найти подтверждение, что происходящее — не более чем религиозное шоу вроде нетленных мощей. Лицо старшего жреца ничего не выражало. Проповедник с досадой опустил взгляд в воду.

Вартан потрепал его за рукав, мечтая скрыться от странных женщин и мужчин в мешковатой одежде, смотрящих фанатичными глазами на купель. Шератан отмахнулся.

Брызги полетели на стены и лица навьянов. Из пучины вод появился Высший жрец. На коже его красовалась роспись мурашек. Вишнёвые капли стекали по поджарой груди и терялись в тёмной дорожке волос внизу живота. Глаза Кастора смеялись, хотя он выглядел испуганным.

— Со мной всё хорошо, братья, — объявил Высший жрец, спеша покинуть холодную купель.

Едва не поскользнувшись, он вылез и накинул мантию на мокрое тело. С волос его медленно стекала вода, капая на каменный пол.

Навьяны захлопали и принялись обнимать Кастора. Шератан угрюмо попятился к стене. Высший жрец засмеялся, дрожа от холода и эмоций. Радость переполняла его, разгоняя кровь. Однако поздравления он принимал молча, боясь, что начнёт заикаться и потеряет славу храбреца.

— Создатель признал Кастора мессией, — изрёк Майслав. — Проповедник, рискнёшь ли отправить в купель подопечного? Помни, двум избранным не бывать.

— Я уверен, Вартан — мессия, — Шератан подтолкнул ребёнка к купели.

«Происходящее абсурдно, — подумал он. — Об испытании для мессии не говорится ни в одном священном тексте. Майслав устроил шоу, желая подчеркнуть важность Кастора. Я разрушу его планы, когда Вартан выйдет целым из купели. Вода в ней — лишь мутная жижа. От неё язвы можно подцепить, но не умереть. Избранных не существует. Высший жрец — лжец. Я докажу».

Проповедник одарил Вартана уверенным взглядом. Мальчик затрясся, не желая шагать в воду. Хрустящие корки хлеба больше не манили его. Он готов был сбежать, но темнота закрывала выход из подвала.

— Я боюсь, — выдавил из себя Вартан, сжавшись, как щенок при виде уличных хулиганов.

— Иди в купель, — угрюмо приказал Шератан. — И не спорь! Ты избранный.

— Не кричи на ребёнка, — заступился Кастор. — Он не обязан проходить испытание.

— Боишься потерять звание мессии? — усмехнулся проповедник.

— Нет, брат, — ответил Высший жрец.

Он жалел мальчика. Понимал, каково склоняться перед тем, кто сильнее, и желал избавить от этой участи Вартана.

В спор вмешался Майслав и посоветовал Шератану оставить дитя в покое. Проповедник обвинил Высшего и старшего жрецов в сговоре и толкнул Вартана в воду.

Брызги разлетелись во все стороны. Несколько капель попало на Кастора. Он отметил, что вода стала горячее и повернулся к Майславу, чтобы узнать причину изменения температуры. Однако не нашёл его в толпе. Подумать, где старший жрец, Кастор не успел.

Раздался крик. Из розовой пены появился Вартан. Его лицо и тело покрылись волдырями и стали нездорового красного оттенка. Руки обварились. Мальчик рыдал, пытаясь выбраться из плена бурлящей, как в котле, воды. У него не получалось. Конечности, похожие на сморщенные тряпки, соскальзывали с края купели.

— Я сейчас! — скинул мантию Высший жрец. — Потерпи!

— Не вздумай, погибнешь! — Майслав выскочил из темноты. — Создатель явил свою волю!

— Я должен помочь, — рвался Кастор. — Пустите! Я мессия! Мне зачарованная вода не страшна!

Майслав скрутил Высшего жреца, не дав приблизиться к купели. Клык и Коготь подскочили к Вартану и протянули ему руки. Пар, поднявшийся над купелью, обжог их, но они не отошли. Мальчик схватил Когтя за ладонь. Тот поднатужился и вытащил его. Братья осторожно положили ребёнка на пол и смахнули со лба пот. Кожа на их руках почти сварилась.

Вартан перестал плакать. От боли он не мог пошевелиться. Аура его стала блёклой, почти угасла. Младшие жрецы вынесли мальчика из подвала, чтобы смазать волдыри травяными мазями.

Шератан, рыдая, упал на колени и запричитал:

— Простите, братья и Создатель! Я во всём виноват. Я допустил к испытанию обычного мальчика, не мессию! Я — неразумный грешник, возомнивший, что стану лучше Кастора управлять обителью. Гордыня заставила меня использовать Вартана в деяниях злых. Простите! Не ведал я, что испытание для мессии настоящее. Иначе не подверг бы ребёнка мукам! Каюсь, братья! Грешен!

Кастор с презрением взглянул на плачущего проповедника и перевёл взгляд на старшего жреца. «Майслав исчез, когда Вартан оказался в купели, — вспомнил он. — Подозрительно… Может, Шератан прав, и испытания для мессии не существует? Мог же старший жрец придумать его, чтобы защитить меня? Почему после ухода Майслава вода стала горячей? Это воля Создателя или чьи-то козни?»

Доказательств вины старшего жреца у Кастора не было. Искать их ему не хотелось. Ведь Майслав учил его управлять обителью и защищал от Шератана. К тому же был лучшим другом Гааврила и верным служителем культа Нави. «Разве стал бы он калечить ребёнка из опасения, что управлять обителью будет чужак?», — задавался вопросом Высший жрец и не находил ответа.

От раздумий голова его заболела. Он вернулся в покои и заснул, убедив себя разобраться в произошедшем, несмотря на хорошее отношение к Майславу.

Глава 7

Любовница против жены

Леди Авелина Яронг придумала, как сделать невестку покорной. За час до рассвета она приехала на юго-восток королевства и велела кучеру ждать возле Русалочьих топей. Накинув капюшон, оборотниха ступила на покрытые мхом кочки. Влага проникала в её замшевые туфли. Камыши щекотали запястья. Авелина обошла фиолетовые пальмы, заросшие голубым вьюнком, и вышла к болоту.

Зелёный туман нависал над ним, точно купол. Крылатые пикси сидели на лотосах, поедая светящиеся ягоды. Русалки резвились в тине, вдыхая аромат багульника. Смех их напоминал звон колокольчика.

Оборотниха брезгливо поправила мокрый подол платья и достала из потайного кармана кулон в форме слезы. Свет его заставил русалок подплыть к берегу и склонить головы в повиновении. Одичалым взглядом они посмотрели на Авелину, не в силах противиться её воле.

— Подводная нежить, приветствую, — села на корточки оборотниха. — Не разучились говорить? — над озером прошёл русалочий гул. — Невозможно разобрать вашу речь. Совсем одичали, утопленницы! Меня вы хотя бы понимаете? — русалки закивали. — Хоть это радует… Вы в моей власти благодаря силе лабрадорита-камня. Смотрите на него и кивайте. Которая из вас утопилась из-за неразделённой любви? — пятеро кивнули. — Дуры. Глупо из-за мужиков губить себя. Ты, с зелёными волосами в венке из водорослей, подплыви ко мне. Не бойся. — Русалка приблизилась. Авелина достала из-за пояса кинжал и вспорола ей горло. — Из твоей крови я сделаю зелье, подавляющее волю. Надеюсь, любовь твоя была сильна.

Болото поглотило зарезанную русалку, точно брошенный камень. Авелина вынула из кармана склянку и накапала в неё густую зелёную кровь, стекающую с острия кинжала.

Русалки завыли, оплакивая подругу. От их высоких сильных голосов поднялись волны. Писки разлетелись. Тина выплеснулась на берег и испачкала оборотниху.

— Хватит слёзы лить, которых нет, — разозлилась Авелина. — Мёртвое умереть не может.

Она заткнула кинжал за пояс, спрятала склянку в карман и вновь посветила кулоном. Русалки завыли в последний раз и скрылись под водой. Оборотниха сняла капюшон и вернулась в карету.

В Наккаре она первым делом навестила Янину. План, как превратить её в послушную куклу, всё ярче прорисовывался в голове Авелины.

— Вчера я погорячилась, — сказала она, садясь напротив читающей принцессы. — Волнение за сына заставляет меня делать ужасные вещи. Отныне я желаю, чтобы между нами не было разногласий. Мы ведь семья.

— Да, я стала Граффиас, — подтвердила Янина, перелистывая страницы романа о рыцаре, спасшем леди из плена людоедов.

— Мы обязательно поладим, — обняла её Авелина. — Предлагаю вместе посетить мой макф, сделать пожертвования. Ты ведь любишь заниматься благотворительностью?

— Люблю, — потупила взор принцесса. — Простите, однако ваша инициатива кажется мне подозрительной.

— Твои сомнения рассеются, когда ты, я и Конан поможем детям, потерявшим родителей на войне, — улыбнулась оборотниха. — Мы получше узнаем друг друга и будем делать всё слаженно, как части единой цепи, как настоящая семья! Наши враги увидят, что мы объединились, и побоятся нападать.

— Какие враги?

— Я сказала лишнее? Извини! Думала, вы с леди Матильдой снова поссорились.

— Откуда вы узнали?

— Мы при дворе правителей юга, дорогая! Здесь все обо всём знают.

— Ненавижу интриги.

— Я тоже! Интриганы — гнусные существа. Подслушивают, сплетничают! А в Наккаре стены тонкие… Вы сильно ругались на Матильду. Я тоже её не люблю. Совсем затравила она моего сыночка. Ах, опять я о своём! Скажи, ты согласна навестить сирот в моём макфе?

— Не уверена, что это хорошая затея. Лорд Конан не любит такие места.

— Я с ним поговорю. Сейчас мне важно только твоё согласие. Ты не против составить мне компанию, дочка?

— Хорошо. Вместе посетим приют.

Авелина ещё раз обняла растерянную Янину и отправилась к сыну. Конан терпеливо выслушал её, хмуря чёрные брови, и, вытянувшись на софе, спросил:

— Мама, я всё равно не понимаю, зачем я нужен в макфе? Ты без меня справиться не можешь?

— Повторяю в последний раз, сынок, — сдержанно молвила оборотниха. — Ты должен подлить Янине любовное зелье, пока подкупленные мною сироты отвлекают её. Имей в виду, от нас она ожидает коварства, от детей — нет. Выпив зелье, принцесса потеряет волю.

— Русалочья кровь не способна подчинить её больше, чем на час, — вздохнул оборотень.

— Чары не продлятся долго, — признала Авелина. — За это время ты должен успеть выплеснуть в неё семя. Сила зелья поможет Янине зачать. Когда она родит, ей придётся слушаться тебя ради ребёнка. Она не станет жаловаться королю, ведь слишком добра, чтобы лишить собственное дитя отца.

— Не хочу рисковать шкурой, — фыркнул Конан. — Хотя мне понравится манипулировать материнскими чувствами принцессы…

— Зелье подействует, только если её аура будет ослаблена, — сказала оборотниха.

— Ауру Янины сложно ослабить, — задумался оборотень. — Она пережила многое и не сдалась.

— Я мало знакома с ней, в отличие от тебя, — произнесла Авелина. — Однако заметила, принцесса мира воспринимает чужую боль сильнее собственной. В макфе энергетика её ослабнет, обещаю. Матильда, сама о том не ведая, помогла нам. Интригами она пошатнула душевное спокойствие Янины. Нам осталось лишь убедить принцессу прекратить противиться судьбе и стать покорной.

Конан подпёр подбородок рукой, раздумывая. Авелина ушла готовиться к поездке в приют.

Янина, переодевшись, отправилась к выходу из замка. Жюльетта Браунэль преградила ей путь. Растрёпанные волосы, серые круги под глазами и платье, лежащее неопрятными складками, говорили о плохом настроении любовницы Конана.

— Принцесса! — воскликнула она разгорячённо. — Ненавижу тебя. Ты увела у меня возлюбленного, отца моих детей!

— Жюльетта, ты пьяна, — отстранилась Янина. — Выспись. Тогда поговорим.

— Заткнись, — прошипела леди Браунэль. — Я устала терпеть тебя. Тварь! С твоим приходом моя жизнь разрушилась. Конан перестал приходить в мои покои. Придворные говорят, я наскучила ему и меня скоро вышлют из замка! Плевать, что ты сестра короля. Я больше молчать не собираюсь. Пусть меня казнят! Но прежде, я испорчу тебе жизнь.

Фаворитка Конана вцепилась в волосы Янины. Принцесса коснулась её запястий, и они покрылись коркой льда. Жюльетта отскочила. Холод пронзил её, сковав руки сильнее наручников. Она со страхом посмотрела на Янину. Но скоро гнев вернулся. Жюльетта накинулась на неё и оцарапала ногтями лицо. Принцесса закричала и магией отшвырнула Жюльетту. Стражники прибежали, услышав шум, и заперли проклинающую весь мир фаворитку в её покоях.

Янина вернулась в спальню, смыла с лица кровь и посмотрела в зеркало. На щеке красовались три глубоких пореза. Принцесса закрыла глаза, стараясь дышать ровно и сохранять спокойствие. Однако жалость к себе, смешанная с чувством несправедливости, взяла верх. Янина смахнула слёзы и приказала стражникам передать Авелине, что сегодня она не поедет в приют.

Леди Яронг огорчилась, узнав о нападении Жюльетты на принцессу. Откладывать планы ей не хотелось. Стараясь оставаться бодрой и весёлой, она сообщила сыну о произошедшем. Конан не понял её спокойного тона и яростно вскричал:

— Как Янина посмела заключить мою фаворитку под стражу? Не успел жениться, а она уже командует! Да кто она такая?

— Твоя жена и принцесса, племянник, — в покои прошла Матильда. — Мне тоже надоела северная заноза, но в данной ситуации она права.

— Вы на её стороне? — возмутился оборотень.

— Нет, однако у принцессы есть право требовать казнь Жюльетты, — объявила правительница юга. — Не смотри на меня, как на врага. Твоя любовница напала на монаршую особу.

— Мам, — Конан перевёл взгляд на Авелину.

— Не волнуйся, дорогой, — ласково сказала она. — Мы что-нибудь придумаем.

— Жюльетта сама виновата, что перебрала с вином и не сдержала ярость, — вздохнула Матильда.

— Она моя официальная фаворитка! — взревел оборотень.

— Успокойся, — подошла к нему правительница. — Я устрою суд, чтобы выгородить Жюльетту. Уговорю Янину предстать на нём. Скажу, пусть народ решает, кто виновен. В Альтаире модно устраивать суды. Надеюсь, она согласится и не поймёт, что я подкупила судей.

— Что делать мне? — возвёл усталые глаза к потолку Конан.

— Молчать и ждать, — приказала Матильда. — Вас это тоже касается, Авелина. Не натворите глупостей. Я сама разберусь с Яниной.

Правительница юга пристально посмотрела на родственников и ушла, шурша складками коричневого платья. Конан ударил кулаком по столу и подскочил к испуганной матери.

— Я не доверяю Матильде! — воскликнул он. — Спаси Жюльетту!

— Не думала, что ты испытываешь к ней столь сильные чувства, — приревновала Авелина.

— Мне её жаль, хотя она мне изрядно наскучила, — пробурчал оборотень.

— Тогда в чём проблема? — смутилась оборотниха. — За детей переживаешь? Не хочешь, чтобы они росли без матери?

— Меня злит, что Янина устанавливает свои порядки в моём доме, — признался Конан. — Никто, кроме меня, не смеет решать судьбу моей любовницы.

— Собственник! — с гордостью молвила Авелина. — Я рада, что у вас с Жюльеттой не серьёзно. Фаворитки, как куклы, иногда ломаются. Большинство мужчин не обращают на это внимания и находят новых.

— Только я могу ломать свои игрушки, — прошипел Конан. — Янина не имеет права. Ведь она лишь одна из них! Да, мама?

— Мир вращается вокруг солнца только ради тебя! — заверила оборотниха, с восхищением глядя на сына. — Я выберу для тебя самую красивую куклу, чтобы ты не расстраивался. Хочешь эльфийку или чародейку?

— Ни одну из них! — капризно надул губы Конан. — Лучше верни мне Жюльетту. Она должна избежать казни. Хочу, чтобы Жюльетта, как прежде, ходила по замку и своим присутствием уязвляла гордость принцессы. Янина должна знать, что я муж, я главнее. Она вторая! Я первый. Она не должна перечить мне. Поговори с ней. Обманом заставь пощадить мою фаворитку.

— Отчего сам не сделаешь этого?

— Не пристало мне перед девкой прогибаться.

— Мне, стало быть, пристало?

— Ну мам!

— Ладно, сыночек, отдохни. Я выполню твоё желание.

Авелина Яронг отправилась к Янине. Та долго не принимала её из-за ненадлежащего вида, однако в итоге сдалась, и стражи пропустили оборотниху.

— Не стоит расстраиваться из-за царапин, дорогая, — улыбнулась Авелина. — Я стесала себе пол-лица, когда упала с лошади. Теперь всё зажило. Видишь? Ни царапины!

— Вы занимались скачками? — удивилась Янина.

— Да, — кивнула оборотниха. — Недавно я купила маленького пегаса для внучки. Она любит лошадей, как и её мать, Жюльетта.

— А я думала, вы мало общаетесь с внуками, — протянула принцесса. — Они ведь…

— Незаконнорожденные? — хмыкнула Авелина. — Верно. Однако в них моя кровь. Я бабушка, несмотря ни на какие условности.

— Вы ради внуков пришли просить помилование для леди Браунэль? — предположила Янина.

Оборотниха кивнула, смахнув несуществующие слёзы.

— Ты умна и добра, — польстила она. — Не лишай детей матери. Любовницы мужа тоже строили мне козни. Я терпела, как завещали Четыре Стихии. Смирение и доброта — благодетели. Духи покарают грешников без нашей помощи. Жюльетта оступилась лишь раз. Послушай сердечко и нашу веру. Прости её.

— Я не трону леди Браунэль, — пообещала принцесса. — Чужие страдания не приносят мне радости. Однако терпеть её присутствие в замке мне тяжело. Невыносимо…

— Отправь Жюльетту в ссылку, — предложила Авелина. — Главное — не казни.

Янина полночи думала над словами свекрови, бродила по комнате, бледная, как тень. На следующий день она вместе с остальными лордами приехала к жёлто-зелёному замку, в котором должен был проходить суд, и поднялась по деревянным ступеням на третий этаж.

У центральной стены стояла железная клетка, внутри которой металась усталая леди Браунэль. За день она постарела на год. Перед ней тянулись ряды стульев для судей и лордов. Трон Матильды, стоящий посередине комнаты, возвышался над ними, кидая тень на клетку.

Правительница юга пришла позже всех. Заняв своё место, она поправила тиару и обратилась к присутствующим:

— Соплеменники, мы собрались, чтобы вынести приговор леди Жюльетте Браунэль. Жюльетта, почему вы напали на принцессу?

Фаворитка обхватила прутья клетки, ища глазами Конана, и проговорила взволнованным осипшим голосом:

— Уважаемые лорды, я чувствовала себя плохо прошлым вечером. Выпила много вина… Голова болела… Я не владела собой. Признаю вину и прошу прощения у леди Янины Колд.

— Мы вас услышали, присядьте, — официальным тоном сказала правительница оборотней. — Янина Граффиас Колд, прошу вас высказаться.

— Леди Матильда, лорды, — принцесса встала со стула. — Я не желаю казнить Жюльетту. Я прощаю её. Но настаиваю на ссылке леди Браунэль из Наккара.

— Что? Какая ещё ссылка? — возмутился Конан, видя испуганные глаза любовницы и спокойный взор матери.

— Присядьте, лорд Конан, — приказала Матильда, и оборотень с неохотой подчинился.

— Ты обещала, что Жюльетта останется в замке! — проворчал Конан на ухо матери.

— Тише, — сказала Авелина. — Нас подслушают.

— Но мама! — взвизгнул оборотень.

— Я сделала всё, что могла, — шепнула леди Яронг. — Не упрямься, я найду тебе другую любовницу.

— Судьи посовещаются и примут решение касаемо участи обвиняемой, — объявила Матильда. — Прошу покинуть зал. Совещание займёт некоторое время.

Лорды повиновались. Правительница шепнула судьям, что для создания видимости правосудия им нужно просидеть около часа и вышла из зала. Обсуждая последние сплетни, лорды не заметили течение времени. Смущение Янины, гнев Конана и волнение Авелины потонули во всеобщей суете. Матильда взглянула на настенные часы и позволила лордам вернуться в зал.

— Леди Жюльетта Браунэль, виновная в покушении на принцессу Сноуколда, понесёт наказание в виде ссылки на южные острова, — озвучил вердикт судья, запахнувшись в кожаный плащ. — Её незаконнорождённые дети отправятся вместе с ней и будут пребывать на островах до совершеннолетия. Суд окончен.

— Вы не имеете права забирать у меня детей! — закричал Конан.

— Лорд Конан, ваша жалоба не принимается, — хмыкнула Матильда. — Доказательств, что леди Жюльетта родила от вас, нет.

— Она моя официальная фаворитка! — запротестовал оборотень, впервые беспокоясь за сына и дочь.

— Вы не заключали с леди Браунэль брачный союз, — напомнила правительница юга. — И не обращались к королю с просьбой объявить внебрачных детей законными. Вы не можете отнять их у Жюльетты. Ступайте, лорд Граффиас.

Авелина погладила сына по плечу и потянула к выходу.

— Детям будет лучше с матерью, — шепнула она. — Зачем они тебе? Ты молод, у тебя скоро появятся законные наследники.

— Привычный мир рухнул, — сокрушался Конан, спускаясь по лестнице. — Змея северная виновата. Всё из-за неё!

— Раньше ты не беспокоился о волчатах Жюльетты, — сказала Авелина. — Не беспокойся и впредь. Мы своё отвоюем. Притаись, скрой ярый нрав и победишь. Стань волчонком, чтобы потом показать, что ты настоящий волк. Я обо всём позабочусь. Янина будет такой, какой мы хотим её видеть.

Жюльетта закричала вслед Конану и Авелине, умоляя не отправлять её в ссылку. Они ускорили шаг и скрылись на лестничном проёме. Янина подбежала к ней, ощущая вину и жалость.

— Жюльетта… — позвала она, коснувшись обжигающе-холодных прутьев клетки.

— Убирайся прочь! — завопила леди Браунэль.

— Остров, на который тебя отправят, лучше Бекрукса, — заверила принцесса. — Там не плетут интриг и не убивают. Вы с детьми поселитесь в большом доме. Ты будешь каждую неделю вязать по шерстяному платку, чтобы искупить вину. Это формальность. Тебя никто не обидит, если не справишься. В Наккаре вам с детьми угрожала бы опасность от других оборотней. Я сделала тебе подарок, который не надеюсь ни от кого получить. Этот подарок — покой. Удачи в новой жизни. Она будет счастливее моей.

— Вечного покоя не бывает, — сжалась в углу Жюльетта. — Впрочем, спасибо за спасение от казни. Если бы я не была любовницей твоего мужа, мы бы поладили.

Стражники подошли к клетке, открыли её и сопроводили заключённую до кареты, в которой она вместе с детьми поехала к порту Эрика.

Янина вздохнула и присоединилась к лордам, отправляющимся в Наккар. В глазах её отражалась тоска. Принцесса завидовала Жюльетте. Ведь у той появилась возможность жить вдали от интриг. Поёжившись от ветра, Янина поправила тонкую шаль и попыталась представить, что гуляет в заснеженном Альтаире или цветущем Хионфлоре. Мысли унесли её далеко от оборотней. Лишь волчий вой со стороны леса напоминал о существовании Конана, Авелины и Матильды.

Глава 8

Убей или… умри

Знатные демоны со всего Подземного мира собрались в Самаль-мор-Тэле на праздник в честь невесты короля. Рога и крылья разных форм и цветов мелькали перед взором взволнованной Астрид. Она неуклюже поправляла испачканное в дорожной пыли платье и с завистью смотрела на наряды демонов, переливающиеся красными, золотыми и чёрными камнями. Жители Нижнего Сноуколда пили огненное шампанское, заедая сушёными насекомыми, хвастались количеством энергии, выпитой у обитателей Верхнего Сноуколда, и совершенно не замечали заинтересованный взгляд правительницы людей.

Оливьер Эдасмор стал в центре лестницы и обратился к собравшимся:

— Демоны и демоницы, добро пожаловать! Сегодня нас почтили присутствием леди Астрид Мейрак и леди Беатриса Фаиэ. Жители Верхнего мира у нас редкие гости, как и король, приказавший особым образом встретить их… Располагайтесь, высокородные демоны! Эту ночь вы запомните надолго. Может, она даже войдёт в историю.

Астрид высоко задрала голову, радуясь уделённому вниманию, и высокомерно посмотрела на демонов. Она ощущала себя королевой, представшей перед подданными. Леди Мейрак не замечала подтекста в словах Оливьера и не видела его сообщников, приставленных Люцэром, чтобы не дать ей шанса спастись. Сердце её пропустило удар лишь, когда в холл горделивой походкой прошёл Аваддон.

Его светлые волосы были собраны в тугой хвост. Плащ, расшитый золотом, прикрывал чёрный камзол. Длинные рога и крылья украшали металлические кольца в форме скорпиона.

Лорд Соргас поздоровался со знакомыми демонами и приблизился к Оливьеру.

— Кажется, я немного опоздал, — вместо приветствия сказал он.

— Ты вовремя, — кивнул лорд Эдасмор и подвёл Аваддона к столику с вином. — Скоро мы исполним приказ короля.

— Я не подведу, — заверил лорд Соргас. — Мне нужно доказать ему преданность, чтобы ни у меня, ни у Махаллат, ни у нашей дочери не возникло проблем.

— Понимаю, — пригубил чёрное вино Оливьер.

Леди Мейрак услышала их разговор и подбежала к Беатрисе, сидящей на диване под лестницей. У ног её крутилась батория, настороженно принюхиваясь к проходящим мимо демонам.

— Аваддон хочет навредить мне, — оповестила Астрид. — Я видела его глаза. Злые, безжалостные! Он говорил с Оливьером… Ничего конкретного, однако я чувствую, они что-то задумали.

— Я знала, что в замке Эдасморов не безопасно, — вздохнула ведьма, погладив баторию. — Не удивительно, что король приказал демонам охотиться на нас. Его последнее испытание похоже на игру с огнём. Едва ли мы не обожжём пальцы.

— Нужно бежать! — вскрикнула леди Мейрак.

— Поздно, — покачала головой Беатриса. — Не отходи от меня. У нас есть оружие против демонов… Благо, Вальтэриана подводит память. Он забыл, как подарил его мне.

Ведьма любовно огладила красную брошь в форме саламандры, приколотую к груди. Обитатели Подземного мира ощущали энергетику, исходящую от неё, и боялись напасть.

Астрид и Беатриса долго не разлучались. Тогда Оливьер подошёл к ведьме и отвлёк беседой. Аваддон пристально посмотрел на правительницу людей. Чары всколыхнули любовь, спящую в её сердце, и она пошла на его немой зов.

Лорд Соргас отвёл Астрид в потайную комнату и усадил за пятиугольный стол. На стенах промелькнули изображения квадратов, ромбов и прочих многоугольников. Потолок вспыхнул множеством чисел и уравнений.

— Я вынужден убить тебя, — сел напротив леди Мейрак Аваддон. — Видишь число под шестиугольной люстрой? 07.06.1530—00311 — это код твоей жизни. Седьмого июня ты родилась. 11 марта умрёшь. Сегодня твоя жизнь оборвётся.

— Куда ты привёл меня? — поинтересовалась Астрид, ощущая навеянный магией покой.

— Мои предки зашифровали в числах линии жизни обитателей Сноуколда, — поведал лорд Соргас. — Здесь представлены коды судьбы всех, кто войдёт в историю. Кроме короля. Его линию жизни не смогли просчитать даже мудрейшие демоны. Видимо, судьба Вальтэриана слишком необычная. Чем? Не знаю ни я, ни мой кузен — девяностолетний всезнающий чёрт.

— Зачем твои предки зашифровали линии жизни обитателей Сноуколда? — полюбопытствовала леди Мейрак. — И как у них получилось?

— Они умели предсказывать будущее и ведали всё о прошлом, — вальяжно закинул ноги на соседний стул Аваддон. — Мир мёртвых видели так же хорошо, как наш. Их чары были сильны.

Кинжал, лежащий на краю стола, привлёк внимание Астрид. Она хотела взять его, но не смогла. Её волю полностью подчинил лорд Соргас.

— Почему руки не слушаются меня? — спросила леди Мейрак. — Почему душа моя спокойна, хотя я понимаю, что в опасности? Чёрт подери, что происходит?

— Не приплетай моего кузена, — попросил Аваддон. — Он тут ни при чём. Я заколдовал тебя, чтобы исполнить приказ короля. Закрой глаза и отвернись… Прости. Знаю, что подонок.

Лорд Соргас потянулся к кинжалу. Вихрь красной магии окутал оружие и пригвоздил к стене.

— Найти Астрид и взломать барьер, защищающий комнату, оказалось не сложно, — перешагнула порог Беатриса. Красные искорки блестели на её пальцах.

Демон уставился на ведьму, широко распахнув глаза. От его злости воздух стал вязким, тяжёлым. Беатриса Фаиэ сняла брошь и направила острие на Аваддона. Он отстранился, ужаснувшись.

— Магия первородных демонов, — ахнул лорд Соргас, ощутив энергетику вещи. — Вы же не собираетесь меня… Нет!

Колдовская сила броши не успела испепелить Аваддона. Он исчез в золотом вихре. Ведьма подбежала к обессиленной Астрид.

— Всё хорошо? — поинтересовалась она.

— Я замучилась! — вскрикнула леди Мейрак, когда чары демона спали. — Вокруг одни монстры. Они заплатят за попытку убить меня! Я стану королевой и уничтожу их!

— Не все демоны заслуживают смерти, — проговорила Беатриса, помогая Астрид подняться. — Я спасаю тебя ради мира, а не войны. Одного тирана на троне достаточно.

— Куда собрались? — в дверях появился лорд Эдасмор со стражниками. — Живыми не выйдете. Мои подданные обрушатся на вас прежде, чем пересечёте границу миров!

Искра выбежала из-за угла и сзади напала на Оливьера. Зарычав, она прокусила ему руку и магией сбила с ног четырёх стражников. Беатриса ухмыльнулась, вспомнив, что батория создана, чтобы убивать.

— Лорд Оливьер, оставьте нас! — воскликнула она. — Я не хочу вредить ни вам, ни вашим воинам. Приказ короля вы не исполните. Я не позволю!

— Эта тварь укусила меня! — закричал демон, заклинанием останавливая кровь.

— Дайте нам уйти, и Искра больше не тронет вас, — пообещала ведьма.

— Я не стану плясать под дудку подстилки Вальтэриана, — разозлился Оливьер. — Стража, взять их!

Беатриса сжала брошь. Магия распространилась по комнате, волнами сбивая стражников. Они заревели, как стая диких обезумевших волков. Тела их покрылись язвами, головы загорелись. Стражники запрыгнули на потолок, покатились по стенам и полу, стараясь сбить пламя. От их попыток оно заполыхало сильнее, заполнив комнату гарью и криками умирающих. Кровь хлынула из глаз демонов, стекла по стенам, очерчивая коды жизни, и образовала лужи на полу.

Оливьер мысленно позвал на помощь родственников. Из чёрных вспышек появилось пять демонов, закутанных в красные плащи с изображением гиены.

— В нас течёт кровь Ламелиониды Снэик, — гордо заявил он. — Нам не страшна брошь, закалённая магией короля.

Беатриса кинула в демона огненный шар.

— Простейшие колдовские элементали не способны навредить мне, — огненный шар прошёл сквозь Оливьера. — Леди, ваши магические приёмы устарели, как и фантазия.

Лорд Эдасмор запустил в Беатрису разряд молнии. Ведьма упала, но быстро поднялась, шипя от боли, и направила на него столб огня. Потоком воды Оливьер потушил пламя.

— Нижний мир даёт мне силу, — ухмыльнулся он. — Со мной сражаться бесполезно.

Беатриса снова попробовала атаковать. Демоны объединили магию и создали вихрь. Стены замка содрогнулись. Люстры закачались, подхваченные ветром. Леди Фаиэ отлетела в дальний угол и ударилась головой.

— Заканчиваем с ней быстрее, — поторопил родственников лорд Эдасмор.

Демоны обступили ведьму. Она встала, придерживаясь за стол, и спрятала под рукавом раскрытую брошь. Батория завыла и накинулась на Оливьера. Астрид прижалась к стене. Беатриса, воспользовавшись суматохой, приблизилась к демону и вонзила остриё броши ему в сердце. Он отшатнулся, со стоном вырвав из груди иглу. Черная кровь брызнула на пол и туфли ведьмы. Она толкнула Оливьера в грудь, прошептав заклинание, ослабляющее сердце. Он упал, поскользнувшись на собственной крови.

— Зря вы превозносили магию, — прошипела Беатриса. — Игла в сердце убивает не хуже.

— Стерва, — выплюнул лорд Эдасмор.

— Зато живая, — ухмыльнулась ведьма.

Оливьер в последний раз попробовал напасть на неё. Она сделала шаг назад и улыбнулась. У него не хватило сил, чтобы приблизиться. Лорд Эдасмор захрипел, вытянувшись на полу, и умер. Родственники его исчезли, растворившись в чёрных вихрях.

Ведьма прислонилась спиной к стене и огляделась. Код её жизни, выбитый под потолком, показался ей слишком длинным. «Неужели я стану вампиром, как хотела мама?», — промелькнула мысль в голове Беатрисы. Код сестры удивил её не меньше. Ведь Доротэя Фаиэ умерла, а цифры показывали, что она жива. Не зная правды о судьбе сестры, ведьма решила, что демоны ошиблись, ведь они не обладают абсолютным знанием о мире.

Кровь, вытекшая из мертвецов, засохла толстой коркой на полу. Комната приобрела багровый оттенок.

Астрид приблизилась к Беатрисе, сдерживая дрожь в коленях. Лицо белее мела и пятна крови на фиолетовом платье выдавали её испуг. Батория запрыгнула на покосившийся стол, виляя хвостом. Кровь Оливьера стекала с её шёрстки.

— Уходим, — сказала ведьма. — Демоны могут вернуться.

Леди Мейрак побежала к выходу. Беатриса и батория последовали за ней. На первом этаже они встретили стражников. Маги признались, что спали и не слышали шум битвы.

Стены зашатались сильнее. Волшебные изображения на них погасли. Потолок начал обваливаться. Колоны, поддерживающие его, раскрошились. Картины упали на вазы и покрылись трещинами. Свечи, горящие чёрным пламенем, опрокинулись на праздничные столы. Пол просел. Лестницы переломились и пошли в никуда. Замок застонал, будто умирающий зверь.

— Бежим! — закричала Астрид.

— Почему Самаль-мор-Тэль рушится? — спросил страж, щитом прикрывая Беатрису от падающих люстр.

— Сакральные места погибают вместе с хозяевами, — проговорила ведьма, пересекая холл. — Я убила Оливьера Эдасмора. Теперь защитная магия стирает его замок с лица Сноуколда, чтобы тайны мертвеца исчезли вместе с ним.

— Передвигайтесь быстрее! — ткнула стражника в спину леди Мейрак.

Звон её каблуков, разносимый эхом, смешался со скрипом мебели, хрустом разбивающихся зеркал и гулом падающих колонн. Путники прыгнули в разлом между стеной и колонной и выскочили из замка прежде, чем стены рухнули, похоронив под собой произведения искусства, драгоценности и колдовские артефакты. Беатриса со вздохом облегчения посмотрела на руины Самаль-мор-Тэля и велела найти место, где можно скрыться от демонов и отдохнуть.

Путники вновь ступили на серый песок Бесконечной пустыни. Дюны и барханы встретили их удушающей жарой, запахом серы и темнотой, освещённой лавовыми реками.

У разрушенного замка промелькнул мрачный силуэт Люцэра Соргаса. Надежда доказать королю мнимую преданность не покинула его. Он замысли новый план убийства леди Мейрак.

Глава 9

Нищета в краю бриллиантов

Царапины на лице Янины зажили, и она оповестила Авелину, что готова ехать в приют. Перед выходом принцесса сняла платье, расшитое драгоценностями, и надела голубой сарафан с изображением Гром-птицы.

Во дворе её встретила свекровь и провела в карету. Конан присоединился позже и сразу отвернулся к окну. Он еле сдерживал себя, чтобы не поругаться с Яниной. Она не заметила его состояние, разглядывая украшенное золотом платье Авелины.

— Не кажется ли вам, что, если вы придёте к сиротам в дорогих нарядах, то оскорбите их чувства? — полюбопытствовала принцесса.

— Зачем лицемерить, подражая отребью? — изогнул бровь оборотень.

— Сынок хочет сказать, что лорды должны выглядеть подобающе, — заулыбалась оборотниха. — Все меценаты приезжают в приют, сияя красотой. Пожертвования нищим — это прежде всего демонстрация богатства перед другими господами. Слухи о нашей щедрости быстро дойдут до них.

— Разве помощь беднякам — не главное? — удивилась Янина.

— Дорогая, пора взрослеть! — шире улыбнулась Авелина. — Бескорыстно никто не помогает.

Конан одобрительно хмыкнул. Принцесса опустила взгляд, понимая, что споры рождают только ненависть. За окном мелькнули замотанные в шкуры бедняки, грязные улицы и кактусы, торчащие среди пальм.

Карета подъехала к убогому серому зданию с кривой надписью: «Дом сирот леди Авелины Яронг». Янина с грустью посмотрела на заскучавших спутников и устремилась ко входу.

Из макфа пахло сыростью и плесенью. Покосившиеся стены гнили, отбрасывая тени на ветхую мебель. Деревянный пол служил пристанищем для мышей.

Под лестницей, ведущей на верхние этажи, выстроились голодные, тощие сироты в оборванных одеждах с грустными, не по-детски серьёзными глазами. Возле них крутились воспитательницы. При виде лордов они расплылись в лицемерной улыбке и принялись наперебой благодарить за визит.

Принцесса смутилась от навязчивого внимания. Она догадывалась, что с таким же усердием воспитательницы отбирают еду и одежду у сирот.

— Не стоит благодарить за пожертвования, — резко сказала Янина. — Я принцесса. Это мой долг.

Воспитательницы, удивившись её реакции, подошли к Авелине и заголосили:

— Миледи, как мы рады вас видеть! Дай Четыре Стихии вам здоровья и долгих лет! Дети, поблагодарите господ. Громче! Ну!

— Благодарим вас, леди Янина, леди Авелина и лорд Конан, — повторили выученные слова сироты. — Да наградят вас духи за всё, что вы делаете для нас!

В глазах детей плескался страх перед воспитательницами. Они боялись разозлить их. Ведь после визитов знати недовольство жизнью воспитательниц подпитывалось завистью, и необходимость самоутвердиться заставляла их вымещать злобу на сиротах.

Сердце Янины сжалось. Слух порезало плохо скрытое отчаяние детей. Воспитательницы шикнули на них и снова обратились к лордам:

— Всем ли вы довольны? Дети могут ещё стихи прочитать… Только благодаря вашей помощи мы живём! Не извольте гневаться.

— Меня всё устраивает, — молвила Авелина. — Сегодня я, мой дорогой сынок и невестка сделаем вам щедрые пожертвования. Конан, милый, подойди.

Оборотень брезгливо посмотрел по сторонам и приблизился.

— Какая скука, — пробурчал он. — Мам, что им давать надо?

— Сиротам — игрушки, воспитательницам — медные монеты, — пояснила оборотниха. — Стража, внесите ларцы с дарами!

Воины втащили в холл пять запылённых сундуков. Авелина открыла их, и Янина задохнулась от возмущения. В сундуках лежали поношенная одежда и поломанные игрушки.

— Детки, подходите за подарками! — воскликнули воспитательницы и подтолкнули сирот к леди Яронг.

Дети с наигранной радостью взяли игрушки, сказав заученную фразу: «Спасибо, госпожа. Дай Четыре Стихии вам здоровья!» Конан зевнул. Ему надоело стоять и изображать заинтересованность судьбами нищих.

— Где мои подарки сиротам? — поинтересовалась принцесса, не видя своих пожертвований.

— Дорогая, их забыли положить, — улыбнулась Авелина, передавая ребёнку плюшевую Гром-птицу с отвалившимся крылом. — Не обижайся. Порадуешь деток в следующий раз.

— Это вовсе не обязательно! — затараторили воспитательницы, пересчитывая медные монеты. — Вы и так много для нас делаете!

Авелина покровительственно улыбнулась. Янина сжала зубы, мечтая поскорее вернуться в Наккар. Лицемерие оборотних угнетало её. На их фоне даже Конан выглядел пристойно.

Воспитательницы ещё раз поблагодарили лордов и провели их в комнату, заставленную столами с едой. Для сирот были поданы тарелки с кашей, для господ — с мясом.

Лорды расселись и завели неторопливую беседу. Сироты накинулись на еду, стали отпихивать друг друга и ругаться. Ведь в честь визита господ в кашу добавили куски курицы.

Янине происходящее показалось дикостью. От негодования брови её взметнулись вверх, щёки заалели.

— Остановите их! — взмолилась принцесса. — Они же убьют друг друга!

— Миледи, кушайте, — улыбнулась воспитательница. — Дети играют. Всё в порядке.

— Не обращай внимания, — посоветовала Авелина. — Ты скоро привыкнешь. Сироты ведут себя отвратительно, потому что их родители были шлюхами или пьяницами.

— Вы довели детей до драки из-за тарелки каши, — возразила Янина.

— Я помогаю им! — возмутилась оборотниха.

— Нет, вы издеваетесь.

— Я подарила сиротам замечательные игрушки.

— Они вот-вот рассыпятся. Стражники, привезите из замка мои пожертвования!

Воины подчинились. На лицах воспитательниц отразилось непонимание. Впервые они увидели, что кто-то из лордов по-настоящему обеспокоен происходящим.

Авелина и Конан переглянулись. Янина вела себя так, как нужно было для осуществления плана.

Подарки доставили в приют. Принцесса открыла ларцы и раздала детям красивые игрушки. Сироты смотрели на них округлившимися не верящими глазами.

— Благодарите, — напомнила детям воспитательница.

— Не стоит, — качнула головой Янина. — Если кто-то хочет меня поблагодарить, пусть сделает это по своей воле. Лесть я не приемлю.

Трое девочек обняли принцессу. Она засмеялась, радуясь их счастливым лицам. Одна из воспитанниц спросила, сжимая в руках подаренную куклу:

— Правда, что вы сестра короля?

— Правда, — улыбнулась Янина.

— Войска вашего брата убили моего папу и дядю, — глаза девочки наполнились яростью. — Значит, вы тоже убийца! Мне не нужны подарки убийцы!

Воспитанница бросила куклу и убежала. Принцесса застыла, осмысливая произошедшее.

— Арина, что ты себе позволяешь? — закричала воспитательница и бросилась за девочкой.

— Не трогайте её, — ослабевшим голосом попросила Янина. — Она права. Вальтэриан много плохого сделал южанам. Подарками вину не искупить. Игрушки убитых родителей не заменят… Вряд ли я имею право находиться здесь.

На глазах принцессы выступили слёзы. Она приподняла подол платья и выбежала из зала. Вздохи воспитательниц понеслись ей вслед. Авелина налила в бокал кровь русалки и всунула его Конану.

— Беги за ней, — шепнула она. — Осуществи наш план.

Оборотень кивнул и бросился за Яниной. Она вышла на ветхий балкончик, стараясь выровнять дыхание и успокоиться. Слёзы застыли на её щеках. Искусанные губы покрылись тонкой коркой крови.

— Выпьешь? — предложил Конан. — Поверь, станет легче.

— Я не пью, — отстранила бокал принцесса.

— Зря, — хмыкнул оборотень. — Вино, как опиум, даёт ощущение свободы, лёгкости и умиротворения. Выпивший его забывает обо всех проблемах.

— Вино вредит здоровью, — сморщилась Янина.

— От одного бокала ничего не случится, — ухмыльнулся Конан.

Принцесса зажмурилась и залпом выпила русалочью кровь.

— Как тебе? — полюбопытствовал оборотень.

— Напоминает болотную жижу, — призналась Янина. — Однако всё равно спасибо за заботу.

— Пожалуйста, — стушевался Конан.

— Мне нехорошо, — пробормотала принцесса, ощутив головокружение. — Лорд Конан! Я сейчас…

Бокал выскользнул из ослабевшей руки Янины и с треском разбился. Зелье Авелины оказалось слишком сильным. Принцесса не стала безвольной, а потеряла сознание.

В тени пальм зачирикали попугаи. Синие обезьяны встрепенулись и улетели, взмахнув перепончатыми крыльями. Кокосы попадали на траву, придавив котов-броненосцев. Их мяуканье в миг огласило округу, раззадоривая двухголовых собак и чешуйчатых лемуров.

Оборотень взял Янину на руки и отнёс в карету. Вернувшись в замок, он разделил с принцессой ложе. Русалочьи чары не дали ей проснуться. Она забеременела от Конана, ничего не почувствовав.

Глава 10

Порок в сердцах не дремлет

В библиотеке обители Кастор искал упоминание о испытании для мессии… и не находил. Подозрения насчёт Майслава усиливались. Высший жрец потёр переносицу, откинувшись на спинку стула, и убрал прогоревшую за ночь свечу.

Старший жрец пересёк порог библиотеки, тихо шурша мантией. Лучи восходящего солнца, пробившись через закрытые окна, осветили его лысину и напряжённое серое лицо.

— Брат Майслав! — поприветствовал Кастор. — Что ты хотел?

— Облегчить твои поиски, — вздохнул старший жрец. — Я выдумал легенду об испытании для мессии… В купели омывались при посвящении в навьяны. Перестали, потому что вода утратила волшебные свойства.

— Ожоги Вартана тоже твоя вина? — спросил Высший жрец.

— Моя, — подтвердил Майслав. — Когда он оказался в купели, я ушёл в другую комнату и поднял рычаг, нагревающий воду.

— Ты чуть не погубил ребёнка! — ужаснулся Кастор.

— Я надеялся, Шератан образумится и не станет рисковать его жизнью, — поведал старший жрец.

— Не прикрывай свои грехи грехами другого.

— Ты не знаешь мир, как знаю я. Было время, мы на крови отстаивали праведность культа Нави. Шератан посягнул на власть в обители, презрел трактат о мессии, а, значит, стал отступником. Он поставил личные интересы выше общих. Я вынужден был пожертвовать Вартаном ради сохранения порядка.

— Создатель такого не одобрит.

— Не суди. Ты не застал времена, когда тысячи навьянов горели на кострах. Жрецы Четырёх Стихий рассказывают о доброте и милосердии, хотя сами купались в нашей крови. Их религия стала верховной, потому что они коварнее. Из-за нашей доброты мы проиграли. Теперь большинство жителей Сноуколда называют нас отступниками. Глупцами. Презирают. Клеймят и сжигают. Всё было бы по-другому, плати мы жрецам Четырёх Стихий их же монетой. Больше я не стану смотреть, как рушится мой мир. Покривлю душой, если надо, но спасу его.

— Разрушишь чужой мир, чтобы выстроить на обломках свой?

— Так строились все великие королевства. Я не виноват, что закон мироздания суров.

— Насилие не приемлемо, — возразил Высший жрец.

— Без него не остановишь разбойников, пришедших грабить и убивать, — молвил Майслав. — Проповедник им подобен. Он вредит обители, пытаясь установить в ней свои порядки. Ты мессия! Гааврил не ошибся, вверив тебе судьбу культа. Ложь Шератана опасна. Она идёт против мудрости Гааврила.

— Ты тоже считаешь меня избранным? — уточнил Кастор.

— Разумеется, — закивал старший жрец. — Я сделаю всё, чтобы защитить тебя и обитель.

— Ты согрешил и я, как мессия и настоятель обители, вынужден наложить на тебя олоткарию, — заявил Высший жрец. — Ты искупишь грехи заточением в комнате, строжайшим постом и молитвами.

— Как считаешь нужным, — повиновался Майслав.

— В главном зале я поведаю братьям и сёстрам о твоём грехопадении, — предупредил Высший жрец.

— Собратья не сочтут мой поступок грехом, — возразил старший жрец. — Однако я предстану перед ними, если тебе угодно. У братьев не должно быть секретов друг от друга. Только помни: расскажешь, что я грешен, придётся упомянуть, что испытания для мессии не существует. А значит, доказательств твоей избранности нет, и выживший мальчик тоже имеет право на священное звание.

Кастор вяло улыбнулся. Ему не хотелось рушить веру братьев и сестёр в свою избранность. Однако долг перед Создателем того требовал. По звону колокола навьяны собрались в главном зале и стали в круг. Высший жрец, пройдя в центр, объявил:

— Испытание для мессии было ложью. Майслав подстроил его, чтобы Шератан не смог обмануть ваши чистые сердца и объявить избранным обычного мальчика. Братья покаялись, и я принял решение наложить на них олоткарию.

Шератан и Майслав покорились воле Кастора. Проповедник жалел, что подверг ребёнка опасности. Старший жрец — нет. Ведь замысел удался, пусть мессия и не принял его сторону.

По распоряжению Кастора младшие жрецы увели провинившихся, одаривая снисходительными взглядами. Высший жрец помолился за души грешников и вернулся в библиотеку.

— Я сам грешен, — рассуждал он, листая древний трактат о жезле Четырёх Стихий. — Разве можно мне карать других? Хотя… олоткария не кара, а избавление при жизни от грехов, привилегия, дарованная только жрецам Нави.

— Не скучно одному корпеть за книгами? — бесшумно вошла Ликея.

— Мне — нет, — вздрогнул от неожиданности Кастор. — Почему ты здесь? Поздно уже… Я думал, ты не любишь читать.

Оборотниха подошла ближе. Её оливковая кожа напоминала расплавленное золото. Чёрное кожаное платье стягивало грудь и открывало плечи. Полупрозрачная накидка скрывала густые чёрные волосы, создавая видимость навьянского одеяния.

— Ещё бы платье с зелёными рукавами надела, — пробормотал Высший жрец, вспомнив наряды штормгротских куртизанок.

Ликея не расслышала.

— Что тебя беспокоит? — спросила она, приближаясь с грацией пантеры.

— Совесть, — буркнул Кастор. — Увы, не всем знакомо это чувство.

— Шератан и Майслав заслуживают олоткарию, — проигнорировала его тон Ликея. — Не печалься о них.

— Тебя произошедшее совсем не тревожит? — разозлился Высший жрец. — Шератан ведь твой друг!

— Не люблю думать о грустном, — улыбнулась оборотниха.

— Книги о смерти и рождении тоже полны грусти, однако наша религия строится на них, — заметил Кастор. — Мы должны изучать мироздание, превозмогая мирские чувства.

— Никогда не любила занудных философов, — призналась Ликея.

— Понимаю, — кивнул Высший жрец. — Многие предпочитают не замечать проблем, а тех, кто указывает на них, называют нудными философами. Глупо жить в неведении и скалиться на каждого, кто хочет показать мир таким, какой он есть. Проблема Сноуколда в том, что умных сжигают на кострах! А глупцы живут и размножаются. Их миллионы. Миллионы слепых глупцов!

— Тише, — удивилась его реакции оборотниха. — Я не хотела тебя обидеть! Наоборот, пришла, чтобы утешить.

— Извини, — протёр вспотевший лоб Кастор. — Я вспомнил рассказ Майслава об убийствах навьянов… Стоп. Что значит «утешить»?

— Не пугайся, как девственница в первую брачную ночь, — рассмеялась Ликея. — Неужели ты, молодой здоровый парень, откажешься от возможности снять напряжение?

Высший жрец оторопел. Зрачки его расширились, руки чуть не выронили книгу. «Как навьянка в священном месте может предлагать мне такое? — недоумевал он. — Мне, давшему клятву отринуть мирское? Не демон ли искушает меня в обличье распутной девки?»

— Не молчи! — потребовала Ликея. — Я предлагаю тебе испытать удовольствие, а не удар дубинкой по голове. Встреча с Создателем не так сладка, как час любви.

Оборотниха хотела обнять Высшего жреца. Но он вскочил со стула, как ошпаренный, и испуганно уставился на неё.

— Что убегаешь, будто чёрт от ладана? — опешила Ликея. — Соргасы, основатели нашей веры, тоже грешили.

— Деяния этих распутников — твой главный аргумент? — вопрошал Кастор. — Я… мне… Мне безразлично мирское удовольствие! Душа превыше всего. Сестра, не уподобляйся демонам и развратникам.

— Говорят, зло притягивает, — прошептала оборотниха. — Однако чистота, подобная твоей, манит не меньше. Позволь ощутить твой свет в себе… Познай мой порок. Добро и зло тянутся друг к другу с непостижимой силой. Злодею нужен герой, а герою злодей. Иначе они чувствуют себя неполноценными.

— Веди себя, как подобает навьянке, а не куртизанке, — приказал Высший жрец. — Не смей порочить словами и мыслями священную обитель. Надень наряд, достойный жрицы Нави. Иначе я и тебя подвергну олоткарии! Не подходи ко мне больше, сестра разврата!

— Ну и дурак, — обиделась Ликея.

Кастор отвернулся к окну, а когда повернулся, она уже ушла. Он схватил книгу со стола и кинул в стену. Оборотниха пробудила в нём желание, избавиться от которого было тяжело. «Я аскет, я праведен, я свят, — убеждал себя Высший жрец. — Предложение Ликеи меня не интересует! Я искренне возмущён её словами. Плоть моя скоро успокоится… Скоро…»

В комнате стало душно. Кастор выскочил во двор, мокрый и красный. К зову мятежного тела он остался глух. Ночной воздух одарил его прохладой. Звёзды, далёкие и неприступные, напомнили о святых навьянах.

Химра, Агафоний, Мадс, Рафаил… Они не успели нагрешить. Смерть рано забрала их. Если бы святые навьяны жили дольше, остались бы они безгрешными или порок запятнал бы и их имена? Высший жрец решил, что все грешны. Кто-то в большей степени, кто-то в меньшей. Идеален только Создатель, потому что он — энергия, пронизывающая пространство. Кастору стало легче, когда он понял, что идеальным стать не способен, а потому реакция его плоти вполне естественна.

Лёгкий ветерок трепал кудри Высшего жреца. Кастору чудилось, будто духи поют о его победе над соблазном. Он улыбнулся ночному мраку и перестал рассуждать о мироустройстве. Отметил, что Ликея права, и философия навевает только грустные мысли. Зато как сладко, когда знаешь больше других, когда ты правильнее и добродетельнее. Мысль о собственной исключительности ласкала сердце Кастора. Он не заметил, что не победил главный порок. Гордыню.

Глава 11

Базар демонов

Путники из Верхнего мира спрятались за каменными глыбами и устроили ночлег. Воины, поставленные на караул, вглядывались в бескрайние серые пески, оберегая спящих. Астрид снилось, что она стала королевой, стражникам — большое жалование. Подсознание Беатрисы упорно напоминало ей о Вальтэриане, погружая в реалистичные сны.

Она стояла посреди площади в оранжевой шубе, шапке и сапожках на высоком каблуке. Лёд сверкал под ногами. На золотые волосы падали снежинки. Лорды и леди, наряженные в меха, проносились мимо. Их коньки оставляли радужный след.

Сани, запряжённые тройкой белых пегасов, величественно выехали со стороны замка. Колокольчики, вплетённые в поводья, звенели. Серебряные копыта цокали, разрезая лёд.

Беатриса присмотрелась и увидела в санях Вальтэриана. Серебряный камзол с изумрудными узорами змеи обтягивал худощавое тело. Меховая накидка, белая, как снег, едва прикрывала плечи, грозясь улететь, если подует ветер. Ледяная корона и перстень власти освещали площадь ярче северного сияния.

Король остановил сани, натянув поводья, и посмотрел на ведьму из-под длинных ресниц, припорошенных снегом. Блеск холодных голубых глаз заворожил её.

— Здравствуй, Беатриса, — произнёс Вальтэриан, вальяжно спрыгнув на лёд.

— Ваше Величество, — поклонилась ведьма.

— Погода альтаирская, холодная, — поёжился король. — Садись в сани. Я приехал за тобой… Не будем тратить время на светские беседы. Скоро стемнеет. Мне не хотелось бы провести остаток дня среди суетливой толпы подданных.

— Тебе не безразлично, поеду я с тобой или останусь? — вопрошала Беатриса.

— К сожалению, где будешь ты, мне не всё равно, — вздохнул Вальтэриан. — Не безопасно юной леди гулять вечером в одиночестве. Довольно упрямиться. Я правитель мира. Со мной тебе нечего бояться…

— Снег кружит вокруг тебя, — заметила ведьма. — Ты почти ледяной.

— Ты привыкнешь к холоду и ко мне, — заверил король. — Позволь стужи завладеть тобой, превратить тебя в ледяное изваяние, и мы станем похожи. Моя…

Вальтэриан приблизился и поцеловал Беатрису. Её губы покрылись коркой льда. Дрожь усилилась. Король настойчиво коснулся плеч ведьмы, и она опустилась в сани. Он снял накидку, укрыл Беатрису и дёрнул поводья.

Крылатые кони заржали. Сани качнулись и воспарили в небо. Пегасы, подчинившись мысленному приказу Вальтэриана, понеслись к облакам, навстречу грядущей ночи. Сумрак опустился на земли Альтаира.

Крики и рычание батории прервали сон Беатрисы. Она вскочила, смахнув мокрые от жары волосы. Перед ней предстала жуткая картина. Один стражник умирал, истекая кровью, а другой с силой вонзал клинок ему в грудь.

— Остановитесь немедленно! — приказала ведьма. — Объяснитесь, что произошло?

— Я отомстил, — сказал воин, вынимая оружие из мёртвого тела. — Подлец поплатился жизнью за то, что переспал с моей женой. Неужели думали, что я прощу его?

— Полагала, вы не опуститесь до банальной мести, — закатила глаза Беатриса. — Убивать стража из свиты невесты короля вам никто не позволял. Нас и так мало. Врагов много.

— Своего врага я только что прирезал!

— Жену тоже прирежете? — поинтересовалась Астрид. — Вряд ли ваш сослуживец брал её силой. Скорее всего, она его соблазнила. Не удивляйтесь. Вы стары. Ваша жена наверняка молода, как и покойный воин. Сами за ней не углядели, а теперь мечом размахиваете, хотя я не позволяла вершить самосуд. Вы — мой подданный! Не забывайте.

— Разве с вами, лордами, забудешь? — оскалился стражник. — Вы на каждом шагу кичитесь происхождением. Хватит! Я не собираюсь более терпеть ваши приказы.

— Молчите! — воскликнула леди Мейрак. — По возвращении напишете заявление об уходе из стражи. А пока следуйте правилам.

— Лучше я в одиночку найду путь домой, если мир лжецов и воров можно назвать домом, — рявкнул воин. — Желаю здравия королю и его будущей коронованной покойнице!

— Схватить его! — закричала Астрид.

— Пусть идёт, — возразила Беатриса. — Если достоин жизни, вернётся, если нет, умрёт. Стражи, похороните зарезанного сослуживца, и мы снова отправимся в путь.

Воины соорудили из камней подобие могилы, положили туда покойника и засыпали вездесущим серым песком. Леди Мейрак встала с глыбы, одёргивая платье. На лице её отразилась усталость.

— Нужно идти в город, — направилась вглубь пустыни ведьма. — Нечисть там устраивает чёрные базары. На них можно купить карту Нижнего Сноуколда. Те, что я взяла с собой, не точны. Я всё больше убеждаюсь в этом с каждым днём путешествия.

— Сразу нельзя было понять это? — проворчала Астрид. — Я замучилась! Моё платье почернело от дорожной пыли. Подол испачкался в песке.

— Потерпи, — попросила Беатриса. — Мы должны выполнить задание короля прежде, чем демоны попытаются напасть.

— Сколько можно? — простонала леди Мейрак. — Надоело бродить по Бесконечной пустыне! Мы даже не знаем, где находится сердце Нижнего мира.

— Найдём карту, найдём и его, — заверила ведьма.

— О Четыре Стихии! — вздохнула Астрид. — Почему я, леди Штормгрота, вынуждена скитаться по пустыне, как бродяжка? Вальтэриан ответит мне за унижение. После свадьбы я устрою ему «счастливую» жизнь!

Беатриса снисходительно потрепала её по плечу, и путники ускорили шаг.

За дюнами и барханами простирались огромные чёрные шатры. Над ними парили надписи с названиями товаров. Позади возвышались жилища демонов — прямоугольные строения, наверху которых горели чёрным пламенем костры. От них на центральную площадь шёл холод, спасающий от духоты.

В шатрах торговали низшие демоны. Полки ломились от тёмных зелий, эликсиров и наборов из перьев чёрного петуха, жабьей кожи и битых зеркал. В сундуках лежали кинжалы, открывающие порталы в иные измерения, и соломенные куклы для проклятий. Шкатулки переполняли заколдованные перстни. Игральные карты кружили над волшебным трюмо, не давая отвести взгляд, призывая сыграть в них.

Зелёные морские черти с перепончатыми лапами бродили меж торговых рядов, выискивая поющие жемчужины. Призраки бесцельно слонялись от одного шатра к другому, рассматривая товары.

Среди торговцев больше всех было представителей расы бадзулов. В демоническом обличье они представляли собой краснокожих монстров с чешуйчатой кожей, ветвистыми рогами и мощными крыльями. Чтобы запастись товаром, бадзулы принимали вид тощей худой старушонки и поднимались в Верхний мир. Торговали они крепкими спиртными настойками, купленными у кентавров, и эльфийским шёлком.

За бадзулами стояли демоны болотных топей, анцыбалы. Они были покрыты камышами и водорослями. Запах тины, исходящий от них, привлекал семикрылых мошек. Анцыбалы торговали сонными грибами, сушёными пикси и целебными травами.

Путники из Верхнего мира спрятались за большим шатром и принялись совещаться, наблюдая за торговцами.

— Не вижу, чтобы кто-то продавал карту Нижнего мира, — проворчала Астрид. — Вокруг только отбросы демонического сообщества. Вдруг они нас заметят? Не хочу, чтобы они приближались! У них мерзкий вид и запах!

— В шатре лихи одноглазой лежит что-то похожее на карту, — присмотрелась Беатриса. — Я проверю.

— С ума сошла? — испугалась леди Мейрак. — Лихо не поверит, что ты демоница!

— Постараюсь запутать её, — прикусила губу ведьма. — Стражник, дай плащ.

Воин повиновался. Беатриса накинула капюшон, поправила на груди брошь и шепнула:

— Скоро вернусь. Притаитесь и ждите меня.

— На что ты собралась покупать кару? — спохватилась леди Мейрак. — Деньги исчезли вместе с каретой.

— Не ими расплачиваются на базаре демонов, — прошептала ведьма. — Лихо сильный колдовской артефакт потребует или душу.

— Зачем ей душа? — поинтересовалась Астрид.

— Из души можно энергию выпить и ауру свою укрепить, — ответила Беатриса. — Ещё можно приказывать тому, чьей душой обладаешь, или заставить его после смерти служить в обличье призрака. Большинство демонов предпочитают последнее. Поэтому в их замках много безвольных слуг.

— Собираешься отдать душу?

— Надеюсь, до этого не дойдёт. Следи за баторией. Не дай ей побежать за мной. Иначе она выдаст нас.

Беатриса подняла полы платья и приблизилась к шатру с картами. Тощая лихо встала со стула, скрипнув подлокотниками. Она имела глаз в середине лба, крючковатые руки и копну седых волос. Туника прикрывала её бледное тело.

— Чего надобно? — спросила лихо зычным голосом.

— Покажите мне… — начала говорить Беатриса.

— Стой! — вскричала торговка. — Ты же ведьма! Точно! Чую твою энергетику. Зачем в Нижний мир пожаловала?

— Тише, пожалуйста, — прошептала ведьма. — Я не хотела бы привлекать внимание других демонов. По поручению лорда Соргаса я должна узнать, как рынок работает. Всё ли в порядке.

— Врёшь, — не поверила лихо. — Ну и ладно. Мне главное товар сбагрить. Выбирай, что желаешь.

Беатриса прошлась взглядом по витрине и её взор упал на карту, свёрнутую в пёстрый рулон.

— Она точная? — поинтересовалась ведьма.

— Ишь ты, хитрая! — усмехнулась торговка. — Точных карт нет. Нижний мир постоянно изменяется. Камни перемещаются, лавовые реки засыхают. Однако за щедрую плату я могла бы поискать…

— Хорошо, — пробормотала Беатриса, увидев стражников лорда Люцэра. — Только поскорее.

— Торопыга, — проворчала лихо и достала из-под прилавка чёрную карту. — Бери! В тёмную комнату занесёшь, проявится.

— Чем платить?

— Давай душу!

— Нет ли другого способа расплатиться?

— Забавная ты девка. Какой другой? Мы в царстве демонов! Если бы я была мужиком, может, взяла бы иную оплату. Мордашка у тебя смазливая, прям как они любят!

— Я не это имела в виду, — оскорбилась Беатриса. — Я расплачусь. Душой.

— Сразу бы так, — торговка пододвинула к ведьме зеркальную шкатулку и кинжал. — Порежь палец, напиши инициалы на зеркале — и сделка будет заключена.

Ведьма вздохнула и сделала, как сказала лихо. Затем взяла карту и хотела уйти.

— Куда собралась? — возмутилась торговка. — Душу отдала кому-то, а мне солгала. Обманщица!

— Невозможно, — изумилась Беатриса.

— Смотри, — разозлилась лихо. — Не отражаются твои инициалы на зеркале. Размазываются!

Ведьма вспомнила сон и содрогнулась. Вальтэриан предвидел её действия и опередил. Поцелуем он забрал душу Беатрисы. Платить торговке ей оказалось нечем.

— Стоять! — крик демона-покупателя прервал её мысли. — Стражники, сюда! Она объявлена в розыск. Я узнал! Она и её дружки изображены на плакате у въезда в город! Я сообщил! Мне будет вознаграждение?

Стражники Люцэра Соргаса обступили Беатрису. Она бросилась бежать, забыв об оплате карты. Воины и лихо погнались за ней. Ведьма коснулась броши и переместилась к Астрид.

— Я забрала карту, — сказала она. — Уходим.

— Ты наделала много шума, — проговорила леди Мейрак. — Наверняка квартал уже обыскивают шакалы Люцэра!

— Где Искра? — не увидела питомицу Беатриса.

— Понимаешь… она начала царапаться и кусаться, когда ты разговаривала с лихо. Я не удержала её. Батория убежала.

— Астрид!

— Что? Ты же знаешь, я не люблю животных. Тем более, с острыми когтями.

— Я пойду за ней.

— Стражники Люцэра тебя заметят. Они могут схватить нас.

— Я буду осторожна.

Беатриса сжала брошь и оказалась в тёмном переулке. Прислонившись к стене, она принялась наблюдать за происходящим на рынке. У лавки морского чёрта ведьма заметила, как шторка, разделяющая корыто с рыбами и прилавок, шевелится.

— Искра, — позвала питомицу Беатриса, но та не откликнулась.

Ведьме пришлось выйти. Она откинула шторку и разочарованно ахнула. Вместо Искры у корыта сидел рыжий кот. Он доедал жирного карася и довольно урчал. Уйти Беатриса не успела. Воины Люцэра окружили её.

— Вы арестованы, — заявил начальник стражи. — Приказ короля.

— Люцэр не Вальтэриан, — шикнула ведьма.

— Приказы выражают волю обоих лордов. Пройдёмте с нами.

Беатриса сняла брошь и посветила ей в лицо стражника. На её удивление ничего не произошло.

— Лорд Люцэр предупредил о вашем артефакте, — ухмыльнулся воин. — Наши доспехи сделаны из лунного камня. Он препятствует воздействию любых чар. Теперь волшебная брошь — лишь украшение. Мне она не опасна.

— В отличие от огня, — сказала Беатриса и запустила в демонов огненную волну.

Они сгорели. Ведьма помнила, что демоны могут воскреснуть из пепла, поэтому поспешила скрыться. В восточной части базара она нашла баторию. Питомица радостно бросилась в её объятия.

— Ты меня испугала, — призналась Беатриса. — Пришлось из-за тебя поджарить пару демонов.

Искра завиляла хвостом.

— Я знаю, ты тоже переживала за меня, — произнесла ведьма, заходя за угол. — Теперь исчезаем. Полагаю, магии броши хватит, чтобы перенести нас обеих.

Беатриса взяла баторию на руки, и они переместились к остальным путникам. Астрид предложила уйти в пещеру, чтобы проявить карту. Дождавшись, пока демоны, рыскающие на базаре, успокоятся, они пошли на запад.

Глава 12

Три пёрышка и колодец

Янина проснулась, когда Конан ушёл. Она поняла, что произошло, ощутив кровь на ногах и боль внизу живота. Обречённо принцесса взглянула в висящее на стене зеркало. В нём отразился её бледный худой силуэт. Янине не хотелось плакать или гневаться. Она чувствовала себя опустошённой. Интриги, одиночество и непонимание со стороны Граффиасов лишали сил бороться. Гнев захватил её только, когда она прочла записку, оставленную Конаном:

«Доброе утро. Наконец я получил то, на что имел полное право. Теперь ты поняла, кто главный? Хочешь отомстить? Не получится. У меня есть ещё сюрприз. Ты беременна! Я напоил тебя зельем из русалочьей крови, чтобы ты потеряла сознание и зачала с первого раза. Поздравляю. Теперь ты точно Граффиас! Больше не сможешь позорить меня отказом. Готовься, принцесса, отныне у тебя новая роль. Я в кабаке. Праздную. Скоро ты подаришь мне наследника. Не дай Четыре Стихии, чтобы родилась дочь. Я тогда буду зол. Ну, ты понимаешь. Удачного дня, жёнушка».

Ярость вытеснила обречённость. Янина захотела покарать мужа и свекровь. «Я потеряла невинность с мужчиной, который недостоин стать отцом моего ребёнка, — злилась она. — Он воспользовался мной и даже не соизволил после взглянуть мне в глаза. Я принцесса Сноуколда! Ни один мужчина не смеет унижать меня».

Янина собралась на поиски Конана, желая пронзить его ледяными иглами. Её трясло. Пальцы сжимались в кулак, глаза неистово блестели. Тихий стук в дверь показался ей звонким ударом колокола.

В покои проскользнула Цефасия Шор, одна из богатейших леди Бекрукса. Очки её сдвинулись на нос, многослойные юбки взметнулись, напомнив принцессе лепестки разноцветных подсолнухов.

— Твоё платье в крови! — ахнула она. — Что произошло? Неужели…

— Да, — пробормотала Янина. — Конан изнасиловал меня. Из-за русалочьей крови я забеременела после первой ночи. Вы не представляете, насколько сильно я хочу его уничтожить! Не понимаю, что со мной. Подобного я не испытывала никогда. Жажда крови переполняет меня. Я представляю, как убиваю мужа, как он кричит и молит о пощаде. Граффиасы превратили меня в чудовище! Ярость сжирает мои внутренности, призывает к мести.

— Успокойся, — Цефасия взяла принцессу за руку и усадила на кровать. — Не пристало тебе ходить по замку в окровавленном платье. Хладнокровно лишить жизни Конана ты всё равно не сможешь. У тебя нет и половины жестокости твоего брата.

— Я убила наёмников, которые пришли убить меня.

— В ту ночь страх руководил тобой. Сейчас ты не боишься, а злишься. Злость скоро пройдёт, и намерение убить исчезнет вместе с ней. Ты должна отомстить мужу, но по-другому. Ребёнок, которого ты носишь во чреве, поможет тебе получить больше власти над югом.

— Тяжело… Знаю, сама виновата. Если бы я не стала женой Конана, он бы не осмелился прикоснуться ко мне. Зря я послушалась брата.

— Давай прогуляемся в лесу? Шелест трав и пение птиц помогут придумать, как поступить с Конаном.

Оборотниха взяла Янину под руку, и они вышли из замка. Цефасия велела стражнику принести лукошко, наполненное перьями и гроздьями рябины. Принцесса с удивлением уставилась на неё. Оборотниха хитро улыбнулась, усаживаясь в карету. Стражник быстро исполнил приказ, и леди поехали в Заманов лес.

Таинственная тишина, царящая в окрестностях леса, изредка прерывалась звонкими голосами попугаев. Деревья гуляли, похрустывая сухими ветками. Крылатые обезьяны спали на гамаках из листьев гигантского папоротника. Зелёные короткошёрстные медведи плавали в перламутровой реке, окружённой парящими валунами.

Принцесса покинула карету. Красная лисица промелькнула перед ней, махнув тремя хвостами. Янина не испугалась. Присутствие поблизости живых созданий успокаивало её.

— Предлагаю погадать, — тряхнула лукошком Цефасия. — Возьми три пёрышка и пусти по ветру. Каждое будет обозначать период твоей жизни. Чёрное — тяжёлые дни, светлое — счастливые, серое — спокойные. Пёрышко, которое поднимется выше остальных, предскажет ближайшее будущее. Девушки, живущие вблизи малахитовых гор, забавляются так перед свадьбой.

— Что-то я волнуюсь… — заколебалась принцесса. — Вдруг предсказание окажется плохим?

— Смелее, — подтолкнула к лукошку оборотниха. — Патриция за день до отъезда рассказывала, что видела во сне, будто дух, оберегающий тебя, вернулся. Думаю, предсказание ознаменует счастливые дни.

— Может, она ребёнка моего увидала? — с надеждой спросила принцесса.

— Мне не ведомо, кого Патриция подразумевала под духом, — пожала плечами Цефасия. — Погадай. Глядишь, румянец появится и спокойствие придёт долгожданное.

— Тревожно мне, — проговорила Янина. — Кажется, сердце вот-вот из груди выскочит!

Оборотниха ободряюще улыбнулась. Принцесса взяла наугад три пёрышка: светлое, чёрное, серое и отпустила в небо с первым дуновением ветра.

Перья закружились и воспарили, опережая друг друга. Янина внимательно следила за их полётом. Белое пёрышко скрылось из виду, запутавшись в листьях могучего дуба. Принцесса вздохнула. Не хотелось терять шанс получить хорошее предсказание. Чёрное и серое перья летели наравне, поднимаясь всё выше и выше к грозовым облакам. Янине почудилось, будто серое перо обогнало чёрное, обещая спокойные дни. Но подул ветер и прогнал перья с чернеющего небосвода.

— Какая неудача! — сокрушённо воскликнула Цефасия Шор. — Не понятно, какое пёрышко подлетело выше. Я верила, что серое перо опередит чёрное.

— Оно и к лучшему, — проговорила Янина. — Вдруг чёрное бы победило? Тогда я бы сильнее беспокоилась.

— Хорошо, что ты не расстроена, — направилась к ручейку оборотниха. — Беременным нельзя волноваться. Эй, чего погрустнела?

— Конан не станет хорошим мужем и отцом, — покачала головой принцесса.

— Главное, чтобы тебе и ребёнку не навредил, — рассуждала Цефасия, идя дальше в лес. — С остальным справимся. Не грусти, Конана мы приструним.

— Где карета? — оглянулась Янина.

— Похоже, мы далеко зашли, — прищурилась оборотниха. — Пойдём на поляну, с которой начиналась прогулка. Не дай Четыре Стихии, ветер нагонит дождь.

Леди пошли назад, однако ни поляны, ни кареты не обнаружили. Стемнело. Деревья и кусты превратились в размытые чёрные пятна. Ветер усилился, поднял дорожную пыль и закружил. Принцесса и леди Шор окончательно заблудились.

— Что делать? — спросила Янина, придерживая развевающийся подол платья.

— Пойдём вперёд, — предложила оборотниха. — Кучер и стражники где-то поблизости. Не могли же они нас бросить!

Леди ускорили шаг. Деревья цеплялись корявыми ветками за подолы платьев, ветер запутывал волосы. Раздалась вспышка грома, и мощные потоки воды хлынули на землю, размывая дорогу. Янина и Цефасия крепко держались за руки, помогая друг другу идти. Молния освещала путь хуже, чем тусклый старый фонарь.

Обезьяны проснулись и заметались по лесу, пугая леди. Медведи заревели. Эхо разнесло их голоса на несколько миль. Сердце принцессы сжалось. Попугаи взмахнули крыльями, на миг окрасив небо пёстрыми красками, и исчезли. Цефасия мысленно выругалась, убирая с лица прилипшие пряди волос. Лисы клацнули зубами и притаились в норах.

Леди прошли половину леса и оказались перед старым колодцем. Дождь барабанил по деревянному навесу над ним и омывал голыши, из которых был сделан колодец. Ландыши, похожие на маленьких человечков, колыхались возле него. Цефасия и Янина спрятались под навес.

— Подобные прогулки не улучшают здоровье беременной леди, но нам повезло, — сказала оборотниха. — Перед нами колодец желаний. Он засох, однако я слышала, что раз в сто лет засохший колодец способен исполнить желание. Проверишь?

— Довольно на сегодня чудес, — отказалась принцесса. — Сами видите, духи не желают помогать в ворожбе.

— Скорее, наоборот, подталкивают нас к чему-то волшебному. Мы нашли колодец желаний! Разве не чудо? Такое бывает раз в жизни!

— Даже если вы правы, у меня всё равно нет монетки.

— У меня есть, — Цефасия сняла кулон из тонкой верёвки и золотой монеты. — Бери и кидай.

Оборотниха настойчиво всунула в руку Янины монету.

— Желаю, чтобы в моей жизни появился хотя бы один лучик света! — загадала принцесса и бросила монетку в колодец.

Монета со звоном достигла дна и легла тыльной стороной. Изображённая на ней Гром-птица сверкнула и погасла в темноте. Цефасия и Янина поёжились от ветра.

В каплях дождя появился град. Деревья забегали, смахивая влагу с листьев. Кора их трещала, корни волочились по земле. Лисьи морды с любопытством высунулись из нор.

— Чертовщина, — молвила оборотниха.

— Ваше Высочество, леди Шор, где вы? — раздались вдали мужские голоса.

— Наконец-то! — подняла подол платья Цефасия. — Эти олухи всё-таки вспомнили про нас!

Леди выбежали из-под навеса, закрыв головы руками. Град нещадно бил. Вода лилась с неба, будто с водопада. Янина и Цефасия шли на свет загоревшихся во тьме фонариков. Слышались ржание коней и обеспокоенные голоса стражей.

Из-за деревьев показалась карета. Леди помахали воинам и запрыгнули на замшевые сиденья. Янина взглянула на залитое дождём окно, улыбаясь. Появление стражников она сочла добрым знаком.

Они ударили крылатых коней кнутами, спеша вернуться в замок. Пегасы взмахнули крыльями, и карета покатилась, несмотря на прилипшую к колёсам грязь. Дороги размыло, однако им удалось миновать лес.

Принцесса обрадовалась, думая, что магия колодца начала помогать. Не ведала она, какой подарок приготовила ей судьба в Наккаре. Желанный лучик света может причинить боль, особенно, если глаза привыкли к темноте.

Глава 13

История о глупом лорде

Сир Боеслав Веалтион с утра выпивал в столичном трактире. Вместо привычных белых доспехов на нём был серый камзол. Ткань трещала, когда мускулистые руки военачальника обхватывали меч — подарок Вальтэриана.

Деревянные столы и захмелевшие маги окружали Боеслава со всех сторон. Трактирщик, звонко смеясь, разливал по кружкам хлебное пиво. Трактирщица подавала сухари и копчёную рыбу. Обстановка была не под стать военачальнику армии севера. Однако он не жаловался. Общаться с простым народом ему нравилось больше, чем с лордами. Сказывалась юность, проведённая на гладиаторской арене.

За соседним столиком четверо магов играли в кости, невзирая на запрет жрецов Четырёх Стихий. Красивые, но потрёпанные камзолы выдавали в них знатных торговцев.

— Я с вами, — подошёл к игрокам Боеслав. — Ставлю сто серебряных монет.

Торговцы загудели, одобряя решение. Местные пьяницы оживились. Им не терпелось увидеть, как богачи будут разорять друг друга. Трактирщица подлила игрокам пива.

— Кидайте, сир, — уступил военачальнику место проигравший.

Боеслав сел за стол и подкинул кости. Не повезло. На одной выпала тройка, но другой — единица. Толпа завыла, предвкушая интересную игру. Военачальник недовольно оскалился. Соперники ухмыльнулись и кинули кости. Им повезло больше. У двоих выпало по шестёрке, у одного — четвёрка и единица. Боеслав отдал монеты, удвоил ставку и снова подкинул кости. Опять не повезло. Выпала двойка и единица. Торговцам — четвёрки.

— Чёрт, — выругался военачальник, отдавая монеты.

— В следующий раз повезёт! — подбадривали другие игроки. — Хозяин, ещё пива рыцарю!

В третий раз Боеслав выиграл и снова сделал ставку. Хотел отыграться, но проиграл. Торговцы радостно забрали горсть золотых монет. Разгневанный военачальник стукнул кулаком по столу и вскричал:

— Играем в последний раз!

— Что ставить будете? — поинтересовались соперники.

— Меч, — Боеслав вынул из ножен подарок короля и кинул на стол. — У него прочнейшая сталь и рукоять из драгоценных камней.

— Какая роскошь, — промурлыкали торговцы и сделали ставку.

Азарт и хмель захлестнули военачальника. Размахнувшись, он подкинул кости. Они показали две единицы. Соперникам выпали шестёрки. Глава торговой картели встал из-за стола и забрал меч. Другие торговцы не возразили. Зрители загудели. Трактирщица налила победителям пива.

— Обманщики! — вскочил Боеслав. — Я знаю, вы играли нечестно. Отдайте меч!

— Ещё чего, — фыркнул глава торговой картели. — Умей проигрывать. Твоё оружие отныне принадлежит мне.

— Перебьёшься! — рявкнул военачальник. — У тебя пальцы покрыты чёрной пыльцой. Ты использовал магию для победы! Лжец!

— Я руки в золе испачкал, — солгал торговец.

— Тебе в тюрьме место! — гневался Боеслав.

— Какому правителю служишь, рыцарь? — поинтересовался глава картели. — Отчего смеешь мне угрожать? Знаешь, с кем связался?

— Мне плевать, кто ты, — военачальник схватил торговца за грудки и замахнулся кулаком.

Другие игроки принялись оттаскивать его. Боеслав скрутил их и повалил на пол. Среди посетителей началась паника. Трактирщица с криком убежала. Военачальник ударил одного из торговцев головой о стул.

— Дикарь нецивилизованный, убирайся! — завопил глава картели.

— Кто? — опешил Боеслав. — Я капитан Граунальфа, особого подразделения армии короля, его правая рука, военачальник. И я, в отличие от вас, не кичусь титулом!

— Меня всегда интересовало, как выглядят псы Вальтэриана Колда, — сплюнул кровь торговец. — Тебе не противно исполнять его приказы? Сколько получаешь за убийство невинных и лизание королевских сапог?

— Заткнись, — Боеслав прервал главу картели ударом в живот.

— Спокойно, пёс, хозяин не давал команды фас, — торговец скорчился и упал на колени.

— Ты мне не хозяин, — прошипел военачальник, нанося удары по его лицу. — Не смей оскорблять меня и короля. Ты недостоин даже имени его произносить!

Боеслав избил главу картели и принялся за остальных торговцев. Одного он перекинул через стол и впечатал в стену. Другому выбил глаз. Часть посетителей разбежалась, часть приняла участие в драке. Военачальник раскидал желающих скрутить его. Особенно назойливым выбил зубы. Посетители спрятались под столами. Кружки попадали на пол, пиво разлилось, стулья покосились. Владелец трактира позвал на помощь стражей. Им удалось успокоить Боеслава. Они доставили его в Зимнюю Розу и поставили перед королём на колени.

Вальтэриан презрительно посмотрел на камзол военачальника, залитый пивом, и перевёл взгляд на стражей. Боеслав опустил глаза в пол.

— Ваше Величество, сир Веалтион устроил драку в трактире и чуть не убил четырёх торговцев, — поведал стражник.

— Я осведомлён, — произнёс король, растягивая слова. — Доложили уже.

— Милорд, я… там… они! — пытался объяснить произошедшее Боеслав, но стыд, тревога и опьянение мешали говорить.

Вальтэриан поднял руку, приказывая военачальнику молчать, и взглядом указал стражникам на дверь.

— Почему ты устроил драку? — спросил он, оставшись наедине с Боеславом. — Ты мой лучший воин. Не стыдно шататься по трактирам и драться с пьяницами и развратниками?

— Ваше Величество, моя вина, что я пришёл туда, — признал военачальник. — Однако ударил торговцев я за дело. Они жульничали, играя в кости.

— Ты ещё и в кости играл, — разочарованно вздохнул Вальтэриан.

— Я… — запнулся Боеслав. Больше всего он боялся огорчить короля, ведь тот выкупил его из гладиаторов и позволил служить в армии севера.

— Продолжай, — поторопил Вальтэриан.

— Я проиграл меч, ваш подарок, поэтому и вспылил… — на одном дыхании проговорил Боеслав. — Торговцы обманули меня! А когда упомянули ваше имя, я разгневался ещё больше.

— Они оскорбили меня? — будничным тоном поинтересовался король.

— Да, Ваше Величество. Я хотел их убить! — с жаром произнёс военачальник. — Они не имели права говорить о вас! Они недостойны!

— Боеслав, — снисходительно протянул Вальтэриан. — Если бы я обращал внимание на всякого, кто проклинает меня за моей спиной, то убил бы половину Сноуколда. Я не реагирую на гавканье мелких шавок, и тебе не стоит. Разве имеет значение, что думает о тебе тот, кто ниже тебя во всех смыслах?

— Не имеет, — стушевался военачальник.

— Хватит строить из себя нашкодившую собачонку, — смилостивился король. — Встань с колен. — Боеслав поднялся. — Я могу понять, почему ты среагировал на оскорбление Моего Величества. Ты всегда был предан мне. Ответь только, зачем сел играть в кости?

— Мне известно, что религия запрещает, — начал оправдываться военачальник.

— Плевать на религию, — Вальтэриан встал с трона. — Я говорю о том, что азартные игры — это вымогательство денег у дураков. Неужели не знал?

— Бесы разум затмили и на дело лихое надоумили.

— Нельзя винить их во всём! Дурость твоя является причиной драки. Из-за неё ты чуть не убил знатного торговца. А он, между прочим, заключил выгодный контракт на поставку нашей армии новейших хионфлорских стрел.

— Не подозревал, что торговцы важны вам.

— Не очень. В наказание я отправлю их в мужской монастырь дней на десять. Сразу забудут, как в кости играть, на меня ругаться, да по трактирам шляться.

— Ваше Величество, клянусь, больше в трактир не пойду. Простите, что подвёл. Мне просто захотелось выпить, расслабиться.

— Понимаю.

— Нет, вы не подумайте. К девушкам я не приставал. Расслабиться на моём языке значит отдохнуть после тренировки, посидеть, поговорить. У нас в армии одни малахольные. После кружки пива ни на что негодны. Растаскивай их потом по домам, да слушай возмущения их надушенных мамаш! Вот и потянуло меня к народу простому, но выносливому.

— Да… стареем. Уже и собеседников не найти, чтобы по годам и уму соответствовали. Проходи, Боеслав, — король указал на путь к своему кабинету. — Ужасно выглядишь. Тебе нужно похмелиться.

Военачальник вздохнул с облегчением. Догадался, что Вальтэриан не гневается, а забавляется, пугая строгими речами.

— Спрячь улыбку, — посоветовал король. — Про себя радуйся, что настроение у меня хорошее. Не то передумаю и накажу. Не подобает мне добрым быть.

Боеслав проигнорировал предупреждение. Уголки губ сами тянулись вверх, а смеющиеся глаза Вальтэриана раззадоривали.

Король провёл его в кабинет, достал из шкафа коньяк и налил в прозрачные бокалы. Взяв один из них, Боеслав опустился в кресло напротив стола.

— Расскажу тебе одну историю, — неторопливо произнёс Вальтэриан, сев на край стола, и осушил бокал. — Вблизи западных земель жили друиды из династии Чарнор. Не помню, каким был их герб, девиз, стяг… С богатствами Чарноров могли соперничать лишь Колды и Снэики. Друиды преуспевали во всём на зло соперникам. Те, на ком закончился их род, посещали лучшие институты, носили звания магистров и владели шестью языками.

— Типичные богачи, — хмыкнул военачальник.

— Скоро на родовом дереве друидов появилась гнилая ветка, — продолжил король. — Её нужно было срубить, чтобы спасти дерево, но этого не сделали. Гнилой веткой оказался лорд Лолий, глава династии. Он проиграл всё состояние в кости. Знаешь, кому? Лорду Никанору Фаиэ, отцу Беатрисы, который на полученные средства возвёл замок Крэвэлхолл. Лолий умер, не оставив детям наследства. Кочевники, обитающие на западе, являются его потомками. Как думаешь, к чему я рассказал тебе о династии Чарнор?

— Считаете, я похож на Лолия? — предположил Боеслав.

— Нет, — ухмыльнулся Вальтэриан. — Однако потенциал к расточительству имеешь. Не потеряй заработанное за годы службы. Слава скандального пьяницы тебе не к лицу. Да и я таких при дворе держать не стану.

— Не выпью больше ни капли алкоголя, — отстранил бокал военачальник. — Клянусь, Ваше Величество!

— Угомонись, служивый, — усмехнулся король. — Сегодня можно. Ты талантливый воин. Никому, кроме тебя, я не оказывал чести управлять Граунальфа. Сам командовал обоими войсками, Граунальфа и Альфграун. Но ты заслужил. Так что не подведи. На тебя воины равняются. А они, как ты сказал, малахольные. Если ты потеряешь голову, они подавно.

— Я оправдаю ваше доверие! — горячо воскликнул Боеслав.

— Надеюсь, — Вальтэриан достал из шкафа меч. — Его стражники забрали у полудохлого торговца и доставили сюда раньше тебя. В нечестную игру главы картели я верю. Поэтому возвращаю меч тебе. Ещё раз вздумаешь его на кон поставить, прибью. Чего смотришь? Бери.

— Благодарю, — склонился военачальник. — Не забуду вашей милости. Меч для меня — память о годах службы вам! Больше не расстанусь с ним.

— Полно, — остановил король. — Думаю, ты усвоил урок. Теперь ступай. Уже ночь. Тебе необходимо выспаться.

— Как прикажете, Ваше Величество, — покинул кабинет Боеслав.

Вальтэриан осушил бокал и, прикрыв глаза, откинулся на спинку кресла. Вспомнил, как наблюдал сквозь зеркальный шар за реакцией Беатрисы, когда она узнала, что он забрал её душу. Королю нравилось осознавать, что теперь он способен заставить ведьму подчиняться даже после смерти. Характер собственника, доставшийся от отца, давал о себе знать.

Глава 14

Лучик прошлого

Под вечер Янина и Цефасия вернулись в замок. В холле они услышали, как лорды с оживлением обсуждают визит венценосного гостя. Слуги бегали по коридорам, наводя порядок. Стражники ходили в новой сверкающей броне.

Принцесса, поёжившись от холода, сняла мокрый плащ и передала служанке. Дождевые капли стекли с серебряных волос и скрылись в складках нежно-голубого платья.

— Внимание! — эхом пронёсся голос глашатая. — Прибыл лорд Лавриаль-Нарцисс Снэик! Дорогу наследнику Хионфлора!

Янина едва не упала в обморок. Цефасия что-то сказала, но она не услышала её. Сердце принцессы колотилось. В висках пульсировала кровь, заглушая приветственный вой стражников и звучание барабанов.

Из тронного зала в сопровождении Матильды Граффиас вышел Лавриаль, сияя эльфийской красотой. Его ухоженные иссиня-чёрные волосы стягивала шёлковая лента. Камзол переливался изумрудами и топазами. Шлейф с узорами голубых тюльпанов прикрывал начищенные до блеска туфли с бриллиантовыми пряжками. Опрятный, холёный Лавриаль отличался от грубых мужчин Бекрукса. Даже Янина, промокшая под дождём, выглядела на его фоне жалкой.

Она смущённо прятала взгляд. Движения её были скованы. Платье от воды потяжелело. Под шлейфом образовалась лужа. Испачканные замшевые туфельки оставили грязный след на полу.

Смятение принцессы заметили все: от Цефасии до Конана и Авелины. Лавриаль, не скрывая улыбки, приблизился и тихо молвил:

— Здравствуй, Янина.

— Лорд Снэик, — кивнула принцесса.

— Давай оставим титулы, — предложил эльф. — Я твой друг… Ты на юге совсем одна. Я волновался.

— Приехал проведать меня? — уточнила принцесса, чувствуя, что дыхание сбилось.

— Лорд Лавриаль здесь, чтобы наладить торговлю между востоком и югом, — вмешалась Матильда. — Лорд, прошу, пройдёмте в банкетный зал. В честь вашего приезда мы накрыли столы. Янина, тоже можешь присоединиться, когда приведёшь себя и свои мысли в порядок.

На последней фразе правительница оборотней понизила голос и отстранила принцессу от Лавриаля.

Лорды Бекрукса покинули холл. Эльф подмигнул Янине и пошёл следом за Матильдой. Принцесса повернулась к леди Шор, ощущая то ли облегчение, то ли разочарование.

— Он сватался к тебе до Конана? — поинтересовалась оборотниха.

Принцесса кивнула.

— Какой красавец! — восхитилась Цефасия. — Эх! Была бы я помоложе… Знаешь, вы с Лавриалем хорошо смотритесь вместе. Выглядит он в разы лучше Конана. Вероятно, его приезд имела в виду Патриция, когда предсказывала появление духа, оберегающего тебя.

— Меня и лорда Снэика ничего не связывает, — возразила Янина. — Он не писал письма. Наверняка, даже не вспоминал меня… Я жена Конана и ношу под сердцем его дитя. Об интрижке не может быть и речи.

— Может, ты будешь счастлива с Лавриалем?

— Пожалуйста, замолчите…

Принцесса поспешила уйти. Она не собиралась слушать щебетанье леди Шор о достоинствах эльфа и банкет посещать тоже не хотела.

В спальне Янина переоделась в ночную сорочку, высушила полотенцем волосы и начала читать роман. Строчки расплывались. Содержание не оставалось в памяти даже после третьего прочтения одного абзаца. Принцесса порезала палец о страницу и, разозлившись, отложила книгу. Мысли о Лавриале не давали читать.

Стук в дверь отрезвил её. Янина натянула одеяло и крикнула:

— Войдите!

Дверь отворилась. Лорд Снэик прошёл в комнату.

— Освободился, как только появилась возможность, — он грустно улыбнулся. — Хочу поговорить с тобой… Узнал, что ты вышла за Конана. Об этом не известно ни в Альтаире, ни в Хионфлоре. Король одобрил союз?

— Он не осведомлён о моей свадьбе, — прошептала принцесса, украдкой глядя на книгу, словно ища в ней ответы и спасение.

— Вальтэриан не знает? — изумился эльф. — Тогда зачем ты обручилась? Он давал тебе время подумать. Почему поспешила?

— Союз с Конаном уже был обговорен. Промедление ничего не изменило бы. Я не сообщила брату о свадьбе, потому что в Бекруксе произошло много жутких событий, и я не хотела его тревожить.

— О Четыре Стихии, о чём ты говоришь? Ты испортила себе жизнь из-за того, что не захотела тревожить Вальтэриана?

— За два месяца до свадьбы начались придворные интриги, мои ссоры с Матильдой и восстание Вольфов. Я не могла не упомянуть о них, если бы писала письмо. Лгать не умею. Но, если бы я сказала правду, началась бы война. Мой брак с Конаном обезопасил всех.

— Кроме тебя. Сдаётся мне, король давно обо всём знает. У него точно на юге есть осведомители. Однако он не реагирует на твои беды… Значит, ему выгодно, чтобы ты мучилась и платила за его грехи. А ты беспокоишься, как его письмом не огорчить! Хорошо иметь такую жертвенную сестру! Повезло гаду.

— Не вини Вальтэра. Свадьба — мой выбор. Он меня не заставлял.

— Не лги хотя бы себе. Ни Вальтэриан, ни Граффиасы не достойны твоих жертв.

— Пришёл, чтобы поучать меня?

— Я хотел спросить, ты всё ещё меня…

— Лорд Снэик, вот вы где! — в покои вбежала Матильда со свитой. — Мы вас обыскались. Жаль, что вы уделили нам мало времени. Вы почтите нас присутствием на завтрашней трапезе?

— Да… — смутился эльф. — Конечно, леди Граффиас.

— Покои для вас уже готовы, — продолжила оборотниха. — Фрейлины, проводите лорда Снэика.

Лавриаль попрощался с Яниной и нехотя покинул её. Свита последовала за ним. Во взгляде Матильды сверкнули молнии. Она приблизилась к принцессе и грозно сказала:

— Я не позволю вашей интрижке продолжаться. Приезд наглого эльфа не изменит твоего положения. Я приму его со всеми почестями, а потом отправлю восвояси. Не вздумай опозорить себя и нас.

— Хватит угрожать мне, — встала с постели Янина. — Я не забыла, что сделали ваш сын и племянник. Они за всё ответят. Сил отомстить у меня хватит. Ведь я принцесса мира, полноправный член династии Граффиас, главный меценат королевства и мать будущего наследника Бекрукса!

— Что ты говоришь? — опешила правительница оборотней. — Как наследника? Мой сын унаследует после меня трон.

— Нет, мой, — хитро улыбнулась принцесса. — Власти у меня теперь больше. Поблагодарите племянника. Думаю, брат одобрит кандидатуру моего ребёнка на роль правителя юга. Уходите и впредь не досаждайте визитом.

— Я скажу подданным, что твой ребёнок бастард! — разгневалась Матильда. — Его не допустят к бекрукскому трону. Спи и бойся. Вдруг потеряешь ребёнка раньше, чем он увидит свет?

— Ваши козни закалили меня, как эльфийскую сталь, — бесстрашно произнесла Янина. — Отныне я не боюсь вас.

— Скоро ты лишишься короны, — пообещала оборотниха и скрылась за дверью.

Принцесса закрыла шторы и легла спать. Угрозы Матильды вызывали у неё лишь скуку. Наутро она облачилась в цвета династии Колд и спустилась на завтрак.

Правительница оборотней, как прежде, сидела во главе стола. По правую сторону от неё пустовало место Рольфа. По левую сидел Конан, Авелина и Лавриаль.

— Доброе утро, — улыбнулась Янина, садясь возле эльфа.

— Доброе, — хмыкнула леди Яронг. — Тебе хорошо спалось?

— Не сомневайтесь, — принцесса пристально взглянула на неё.

По телу Авелины прошёл холодок, и она опустила взгляд в тарелку с рёбрышками ягнёнка.

Лорды молча продолжали трапезу. Лавриаль ненавязчиво коснулся запястья принцессы и погладил его. Конан раздражённо фыркнул, с хрустом отламывая куриное крылышко. Матильда презрительно посмотрела на Янину и залпом выпила бокал вина.

В зал вальяжной походкой вошёл лорд Рольф. Несмотря на юный возраст, за спиной его висел колчан со стрелами. А из высоких кожаных сапог торчали кинжалы.

— Мама, прости за опоздание, — сказал он и повернулся к Лавриалю. — Лорд Снэик, моё почтение.

Эльф кивнул. Матильда указала сыну на соседний стул. Он сел, обменявшись с ней дружелюбными взглядами, и громко поинтересовался:

— Мам, правда, что леди Янина и лорд Лавриаль любовники? Его присутствие разве не оскорбляет нашу династию?

— Потише, — шикнула правительница юга.

— Что такого? — удивился Рольф. — Ты сама учила меня прямолинейности. Я не Конан, который делает вид, будто не знает, что жена предпочла ему эльфа. Мы одна семья. Проблемы у нас общие. Янина, как твой ребёнок? Не толкается? А он точно от Конана? Я думал, такие, как мой родственничек, не в вашем вкусе.

— Рольф… — на вдохе произнесла принцесса. В висках её пульсировала мысль: «Лавриаль сочтёт, что я вышла за Конана, потому что разделила с ним ложе до свадьбы, как безнравственная девица».

— Сынок, помолчи, — попросила Матильда. Происходящее нравилось ей, но втягивать лорда Снэика в семейные ссоры и компрометировать династию она не хотела.

— Правильно, помолчи, Рольфи, — рявкнул оскорблённый Конан.

— Против правды даже трусы восстают, — уставился на него Рольф. — Не стыдно за материнской юбкой прятаться, да гнусь творить? Я принцессу тоже не люблю. Её братец лишил меня отца и половины семьи. Однако твой поступок всё равно мерзок. Как после него тебя можно мужчиной называть? Опоил зельем, а потом… Ты слабак и трус! Лучше б сделал её своей по- нашему, по-звериному. И то чести больше было бы. А так… Не удивлюсь, если принцесса променяет тебя на эльфа.

— Заткнись, — прошипел Конан. — Мои дела тебя не касаются, шакалёнок.

— Угомонись! — крикнула правительница оборотней.

— Храбро говоришь, — повернулся к родственнику Рольф. — Лучше бы ты на поле боя скалился, а не поджимал хвост.

— Убью! — Конан бросился к Рольфу. Стул его упал. Кубок вина разлился, испачкав рукава Авелины.

— Немедленно сядь! — рявкнула Матильда, преграждая путь. — Рассудок потеряли? Рольф, Конан, ещё раз от вас услышу брань, обоих прикажу выпороть.

Оборотни затихли, гневно сжимая когтистые пальцы в кулак. Шерсть их стала дыбом. Уши навострились.

— С вашего позволения, я выйду, — поднялся Лавриаль. — Всё вкусно, леди Матильда.

Янина побежала за ним. В коридоре эльф остановился и посмотрел на неё. Во взгляде его плескалось отчаянье.

— Перед тем, как приехать в Наккар, я остановился в кабаке, — сказал он, еле шевеля губами. — У кареты сломалось колесо. Я вынужден был ждать, пока его починят. Ещё и дождь начался… Чёрт! Зачем я пошёл в кабак? Зачем бесы толкнули меня туда?

В голосе эльфа слышалась плохо скрываемая злость. С языка едва не слетели ругательства. Вены выступили на его лбу. Пот склеил пряди чёрных волос. Только воспитание помогло Лавриалю сдержаться.

— Что ты услышал? — вопрошала Янина. Дрожь била её, точно розги.

— Твой муженёк хвастался перед голью кабацкой, что поимел тебя. Я… — голос эльфа дрогнул. — Мне хотелось схватить его за грудки и… Но я подумал, что он несёт пьяный бред. Не поверил! А, оказывается, он не лгал. Как Конан решился совершить подобное?

— Не переживай за меня, — горько усмехнулась принцесса. — Ничего не изменить. Давай просто…

— Забудем? Ха! У меня нет твоего терпения, Янина. Я не позволю какому-то отребью причинять тебе боль… — Лавриаль не успел договорить. Из банкетного зала выскочил Конан.

— Отребью? — повторил он. — Это вы про меня, лорд Снэик?

— Про вас! — воскликнул эльф. — Вы нецивилизованный варвар! Неужели у всех оборотней понятие о чести отсутствует?

— Не нарывайтесь, — предостерёг Конан. — Я законный муж Янины. Я имею право делать со ней всё, что заблагорассудится. Не лезьте не в своё дело. Иначе не посмотрю, что вы заморский гость.

— Тоже изнасилуете меня? — не унимался Лавриаль. — Ваш младший волчонок прав. Вы не мужчина!

— Жалкий эльф! — озверел оборотень. — Ты и тебе подобные даже меч держать нормально не умеют. Вместо него у вас кисти для рисования картин, которыми мы подтираем зад!

На крики сбежались другие оборотни. Матильда замерла в проходе, не понимая, как предотвратить конфликт. Лавриаль крикнул:

— Я вызываю вас на дуэль! До первой крови, лорд Граффиас.

— Мы не в Хионфлоре, — возмутился Конан. — У нас до первой крови не дерутся даже девчонки. Мы будем биться, пока один из нас не свернёт шею другому. Выбор оружия за тобой. Что пожелаешь меч, лук, копьё? На самом деле не важно. Любое оружие я смогу засунуть в твою эльфийскую задницу!

— Племянник! — прервала правительница оборотней. — Веди себя сдержанно.

— Я выбираю кулачный бой, — заявил Лавриаль.

— Ты хоть знаешь, что это такое, мальчик? — рассмеялся оборотень.

— Вы… вы… — задохнулся от возмущения эльф.

Янина схватила его за руки, не давая наброситься на Конана. Бессвязный шёпот срывался с её искусанных до крови губ. Она теряла связь с происходящим от страха за Лавриаля.

— «Вы», — передразнил оборотень. — Зачем вежливость, когда мы собираемся набить друг другу морды? Очевидно, все эльфы лицемеры.

— Зато не грубые мужланы, как оборотни! — не остался в долгу Лавриаль.

Оборотень и эльф покраснели от злости. Кожа их стала горячей, словно они превратились в костры. Авелина оттащила Конана в сторону, боясь, что он начнёт драку. Янина с Цефасией увели Лавриаля. Матильда схватилась за голову, мечтая, чтобы эльф уехал на восток, а принцесса смирилась с участью. Она опасалась, что о предстоящей дуэли узнает король.

Глава 15

Религиозные реформы

Спустя месяц Кастор поспешил освободить из заточения Майслава и Шератана. Он взял со стола связку ключей и направился к их покоям. На пути ему встречались братья и сёстры. Они приветствовали его и спешили на молитву. Для них месяц прошёл незаметно, в отличии от тех, кто подвергся олоткарии.

Оказавшись возле покоев, Высший жрец попробовал открыть поржавевшую замочную скважину. Ему пришлось изрядно помучиться, прежде чем дверь отворилась.

Свет ударил в глаза Кастору, и тот сделал шаг назад. Из комнаты выплыла чёрная тень. Высший жрец присмотрелся и разглядел осунувшееся серое лицо с глубокими морщинами. Майслав встретился взглядом с Кастором и поднял уголки губ в подобии улыбки. Он выглядел уставшим, однако глаза его горели молодецким огнём.

— Рад видеть тебя, — произнёс старший жрец. — Олоткария подошла к концу?

— Да, — сказал Высший жрец, виновато потупив взор. — Ты же понимаешь, я был вынужден…

— Ты соблюдаешь правила, написанные праотцами, — понимающе кивнул Майслав. — Похвально. Я бы половину их отменил. Ну да ладно. Это разговор минувших дней. Не беспокойся за меня. Я в порядке. Месяц заключения — ничто для того, кто провёл много лет в подземелье.

— Извините, — пробормотал Кастор. От напоминания о тяготах жизни при Заваде тошнота сковала его горло. — В заточении вы ждали прихода мессии, надеясь обрести свободу, а я снова запер вас. Злая шутка судьбы.

— Судьба вообще шутница, — хмыкнул старший жрец. — Я не сержусь на тебя. Пошли. Полагаю, Шератан ждёт освобождения.

Навьяны прошли до конца коридора и отворили дверь в покои проповедника. Кастор проскользнул внутрь, споткнувшись о табуретку. Темнота мешала ориентироваться. Он ойкнул и отскочил к кровати. На ней спал Шератан, укутавшись толстым одеялом. Высший жрец потряс его за плечо. Проповедник заворочался и проснулся.

— Утро Создателя началось! — поприветствовал он братьев, поспешно вставая с кровати.

— Верно, — распахнул шторы Майслав.

— Олоткария закончилась, — объявил Кастор. — Поздравляю, братья, ваши грехи искуплены.

— Как себя чувствует Вартан? — поинтересовался Шератан.

— Он ещё не приходил в себя, — пояснил Высший жрец. — Сёстры старательно за ним ухаживают. Жить будет. Мы боялись худшего.

— Да сохранит ребёнка Создатель, — сложил руки в молитвенном жесте проповедник.

— Вы сможете навестить его, когда пожелаете, — добавил Кастор. — Встретимся на утренней молитве.

Шератан опустошил графин воды, как только за собратьями закрылась дверь. Неприязни к ним он больше не испытывал. Время прошло, обиды забылись. В коридоре проповедник расспросил сестёр, где находится Вартан, и отправился к нему.

Его взору предстала ослепительно белая кровать. Девятилетний мальчик с покрасневшей слезающей кожей выделялся на ней, как капля крови на снегу. Кипящая вода до неузнаваемости изменила его, превратив в монстра без заклинаний.

— Брат Шератан, что ты здесь делаешь? — послышался тонкий женский голосок за спиной проповедника.

— Я пришёл проведать Вартана, — повернулся к сестре Шератан.

— Час назад он открывал глаза, — сказала навьянка. — Пока не разговаривает. Но я верю, Создатель будет милостив к невинному ребёнку, и он поправится.

— Да поможет ему Навь! — воскликнул проповедник и подошёл к кровати.

Смотреть на Вартана было противно. Но он не отворачивался, будто этой маленькой пыткой мог заглушить голос совести.

Покрасневшая кожа слазила с лица мальчика и пузырилась. На скуле проглядывала кость. Глаза заплыли и гноились. Руки приобрели форму расплющенных плавников. Пальцы стали месивом из мяса и ошмётков кожи.

Остальное от Шератана скрывало одеяло. Он изобразил перед собой исцеляющую руну и до боли прикусил язык, борясь с приступом жалости и вины. У проповедника появилась мысль, что лучше бы мальчику умереть, чем жить в образе чудовища.

Тихий стон прервал его размышления. Шератан приблизился к обваренному уху Вартана и прошептал:

— Прости, дитя. Я испортил тебе жизнь. Да покарает меня Создатель! Брат Майслав тоже виноват. Не знаю, кается ли он? Я каюсь. Трудно тебе придётся, коли выживешь. Из обители уйти не сможешь. Вне её тебя будут страшиться, мучить, считать проклятым. Тех, кто отличается, толпа не любит. Захочешь ли остаться здесь, среди жрецов, которые во имя света изуродовали тебя?

— Истерзанная плоть не означает истерзанную душу, — вмешалась навьянка. — Мы поможем мальчику поправиться. Вернуть ему прежний облик, конечно, не получится. Однако за душу его поборемся!

— Поборемся, — эхом повторил Шератан. — Сохранять душу в чистоте — наше ремесло. Заплатки поставим, зашьём и…

— Свою душу ты уже исцелил? — намекнула на олоткарию навьянка.

— Не ведаю, — буркнул проповедник и поплёлся к двери.

Он шёл по коридору, как в тумане, пока не услышал заливистый звон колокола. «Что-то случилось», — мелькнула мысль в голове Шератана, и он поспешил в главный зал.

Навьяны стояли вокруг алтаря, взявшись за руки. Проповедник присоединился к ним и украдкой взглянул на Высшего жреца.

Тот выглядел напряжённым и задумчивым. Необходимость наказать собратьев олоткарией сильно повлияла на него. Шератану показалось, Кастор хочет сказать что-то важное.

— Братья и сёстры, — с волнением обратился к собравшимся Высший жрец. — Олоткария, которой я был вынужден подвергнуть Майслава и Шератана, натолкнула меня на мысль о неправильности заповедей нашей веры. Заповедь «Не смей поднять руки на брата своего» — ложь. «Не смей поднять руки, если не будет на то необходимости» — вот правда! Заповедь «Смирись с трудностями» — тоже ложь. Не смирись, а борись! Заповедь «Прощай врагов и помогай им» — враньё. Свиньи добра не ценят! Ещё хочу отметить, что медитировать нужно чаще. Благодаря медитациям мы соединяемся с аурой Создателя. Молитвы не столь полезны.

Высший жрец замолчал, высказав бунтарские предположения. Братья и сёстры зароптали. Заявлением он перечеркнул законы, по которым они жили много лет. Навьяны чтили мессию, но принять его мнение им было тяжело. Кастор понял, что напряжение нарастает, и воскликнул:

— Не удивляйтесь моим словам! Наша жизнь праведна. Однако заповеди культа Нави слишком похожи на заповеди Четырёх Стихий, чьи жрецы поклонились короне, а значит, предали идеалы веры, став рабами демонов. Мы не должны быть покорными жертвенными овцами. Мы борцы с тьмой! Быть добродетельным и всепрощающим невозможно в краю, где каждый день кого-то грабят, насилуют и убивают. Правители Сноуколда заставляют воспитывать с помощью веры рабов, покорных им. Мы долго терпели беззаконие! Пора поднять головы.

— Ты призываешь к восстанию? — уточнил Шератан.

— У меня есть волшебный жезл, — проигнорировал вопрос Высший жрец. — Когда пойму, как владеть им, то уничтожу великое зло! Для наступления эпохи добра мне понадобится ваша помощь. Легионы света должны следовать за мной и вершить правосудие. Покарать злодеев не грешно. Позволять творить зло — это грех!

— Мы не должны убивать во имя веры, — напомнила заповедь Ликея.

— Вам и не придётся, — отмахнулся Кастор. — Наша цель — построить мир, лишённый зла. Нам поможет жезл Четырёх Стихий, который отныне будет называться Рукой Создателя!

Высший жрец подошёл к окну, раздвинул тонкие шторы и достал жезл. Солнечные зайчики проникли в зал, запрыгали по стенам и потолку. Кастор демонстративно покрутил жезл перед собратьями.

— Магия его безгранична, как Создатель! — воскликнул он. — Верьте! Я мессия. Мне известно, как сотворить лучший мир.

— На обломках старого? — уточнил Майслав. — Вижу, ты запомнил, что я рассказывал.

— Запомнил, — признал Высший жрец. — Возможно, ты прав… Братья и сёстры, поддержите ли вы меня, если я изменю устройство Сноуколда и сделаю нашу веру главной?

— Да! — отозвался Клык. — Жрецов Четырёх Стихий и лицемерных лордов давно надо наказать!

— Поддерживаю! — крикнул Коготь.

Братьям-близнецам не терпелось ввязаться в какое-нибудь приключение. Они обрадовались возможности показать себя и разогнать кровь по венам. Цель Кастора их не волновала. Хотя они искренне считали её благой. Да и в Высшего жреца верили.

Задор Когтя и Клыка передался другим навьянам. Они зашумели. Раздались удары в ладоши и одобрительные возгласы:

— Слава мессии!

Высший жрец ощутил спокойствие. Всё шло по плану, придуманному им давным-давно. Сначала он хотел убить короля, потом его сторонников, а затем взойти на трон и править миром, очищенным от несправедливости. Улыбка играла на губах Кастора. Крики «Да здравствует Кастор Хэдусхэдл!» льстили ему. Даже Майслав и Шератан поддались атмосфере всеобщего ликования в предвкушении светлых дней.

Многотонные колокола зазвонили, и обитель содрогнулась. Младший жрец, запыхавшись, вбежал в зал и объявил:

— Конь Гааврила вернулся без седока.

Майслав и Кастор поспешили во двор. Под раскидистыми ветвями фиолетовой ивы щипал траву хромающий жеребец. К седлу его была привязана коричневая сумка. Высший жрец открыл её и достал письмо.

— Здравствуйте, братья и сёстры! — прочитал он вслух. — Со мной всё хорошо, слава всевидящему Создателю. Каждый день молюсь за вас и верю, что обитель сохранена, законы не нарушены, традиции соблюдены. Я нахожусь в деревне Кордори, на родине. Мне повезло, ибо на пути к ней на меня не напали разбойники. Благодарю Создателя. Увы, сил вернуться нет. К сожалению, свои последние дни я встречу вдали от вас. Не печальтесь, меня окружают старые друзья. Я знаю, конец моей жизни близок, но телесной боли не чувствую. Видно, это дар Создателя за годы праведной жизни. Ещё раз благодарю его. Моя душа легка, потому что я не проливал крови, не лгал и не предавал. Стремитесь к тому же, братья и сёстры. Ещё прошу, покормите моего коня. Зачарованный магией моей соседки-ведьмы, он скакал почти без отдыха. Да поможет вам Создатель! Да будет свет и правда на вашей стороне! Только безгрешная жизнь приведёт к покою в объятьях Создателя.

Постскриптум: «Дорогой Кастор, надеюсь, ты ведёшь праведную жизнь и достоин звания Высшего жреца. Я верю в это, потому что иначе жизнь моя прошла напрасно. Помни, даже благие дела могут навредить. Сохрани благоразумие и не поддайся гордыне».

Кастор свернул письмо и взглянул на Майслава. Тот не предал значения последнему напутствию друга. Он вспоминал счастливые дни, прожитые в обители вместе с ним. Высший жрец спрятал письмо в рукав мантии и вернулся в обитель, бросив небрежно: «Рад, что Гааврил в порядке. Пусть Создатель дарует ему лёгкую смерть». Старший жрец кивнул в знак согласия, не заметив испортившегося настроения Кастора.

В печали и ярости Высший жрец ворвался в спальню и распахнул окно. Ветер растрепал его волосы и обдал холодом, будто хотел развеять планы. Кастор схватился за голову, отказываясь воспринимать слова Гааврила.

«Кто он, чтобы я его слушал? — размышлял Высший жрец. — Я избранный Создателем, а Грааврил один из… Мне лучше знать, как правильно жить. Создатель направляет меня. Он послал мне на помощь сильнейшее оружие — волшебный жезл. Я рождён, чтобы покарать Вальтэриана Колда. Мне ведомо, как создать идеальный мир. Справедливость воцарится, какой бы ни оказалась цена».

Верность собратьев придавала Кастору сил. Сжатый в руке жезл дурманил. Высший жрец позволил себе вершить судьбу навьянов, невзирая на мнение Гааврила, которому когда-то с трепетом внимал. Он счёл, что звание мессии делает его умнее других, и отринул сомнения. Самодовольство воспламенило сердце Кастора. Он не смел предположить, что пророчество об избранном — ложь.

Глава 16

Цена души

Путники обрели убежище за холодными стенами пещеры, и Беатриса развернула чёрную, как уголь, карту. Благодаря темноте изображение начало проявляться. Леди Мейрак замерла от радости и волнения. Стражники прошли в глубь пещеры, собираясь развести костёр.

— Наш путь лежит в Хейтс, город-кладбище, — изрекла ведьма. — Это центр Нижнего мира. Сердце, которое велел принести король, должно находиться там. Добраться до Хейтса можно через… Астрид, ты меня слушаешь? Что с тобой?

— Аваддон жив, — ответила леди Мейрак. — Он попытается убить меня снова. Серые пески шепчут, что скоро моя кровь обагрит их.

— Не отходи от стражей, — посоветовала Беатриса. — Тогда ни Аваддон, ни его папаша не приблизятся к тебе. Мы сделаем всё, чтобы ты не пострадала.

Астрид страдальчески нахмурила брови. На лбу её прорезались мелкие морщинки и тут же скрылись за гривой светлых волос. Беатриса указала на изогнутую линию на карте:

— Река Шерун-Аш отделяет город-кладбище от остальной части Нижнего мира и образует замкнутое кольцо. В водах её водится Левонский змей, чудовище, опасное даже для демонов. За рекой расположен заброшенный амфитеатр. В нём портал в город-кладбище. Сказывают, туда могут ступить только демоны.

— Нельзя сразу попасть в Хейтс? — поинтересовалась леди Мейрак. — Маршрут запутанный.

— Но единственный, — пожала плечами ведьма. — В Подземном мире легко заблудиться среди бескрайних песков, провалившихся кладбищ и алтарей для кровавых обрядов. Не зря демоны предпочитают не ходить, а перемещаться с помощью магии. Хотя она здесь непредсказуема.

Астрид промычала в ответ что-то неразборчивое и велела стражникам потушить огонь. Беатриса хлопнула в ладоши. Карта поднялась в воздух и полетела вперёд, указывая путь до Хейтса.

Путники минули Бесконечную пустыню и дошли до берега Шерун-Аш. Лава бурлила, переливаясь красным, оранжевым, золотым. Чудовища с рыбьим хвостом, желеобразным телом и черепашьей головой выпрыгивали из реки, пытаясь достать до путников. Вой их вызывал приступ паники, отчаянье и желание утопиться.

— Не поддавайтесь! — крикнула ведьма. — Осталось потерпеть немного. Впереди мост.

— Больно хлипкий, — фыркнула Астрид, зажимая уши.

— Какой есть, — молвила Беатриса. — Моя магия слабеет вблизи Шерун-Аш, будто чудовища высасывают её. Ускоряемся!

Путники подошли к шатающемуся мосту из сплетённых костей и сухожилий и робко шагнули вперёд. Чудища внизу скалили зубы. Лавовые волны бились о берег, желая смыть мост.

За ним открывался вид на заброшенный амфитеатр. Он представлял собой сооружение из девяноста девяти арок. Они составляли три этажа, на которых располагались сиденья для зрителей и проходы.

Амфитеатр построили в Штормгроте задолго до правления Зигфрида Колда. Он был главной достопримечательностью прошлой эры. В нём проходили гладиаторские бои, публичные казни и стравливания зверей. Во время землетрясения амфитеатр провалился и оказался в Нижнем мире.

Призраки носились на арене, как фурии, сметая колонны. Одни жаловались на нелёгкую жизнь, другие дрались, продолжая выяснять, кто сильнее. Фантомы животных то стремились перегрызть друг другу горло, то играли, катаясь по полу, как котята. На крошащихся колоннах извивались змеи. Черти резвились в ложе для зрителей.

Путники остановились на входе в амфитеатр. Атмосфера нескончаемого боя делала воздух вязким, словно болото, а энергетику тяжёлой, удушающей. Призраки загремели цепями. В каждом вошедшем они видели «хозяина», который получал золото, стравливая их на потеху толпе.

— Почему господам нравилось смотреть, как рабы убивают друг друга? — пробормотала Беатриса. — Бедные узники. Они и в обличье призраков не могут успокоиться. Хорошо, что Янины здесь нет.

— Что плохого в гладиаторских боях? — удивилась Астрид. — С эстетической точки зрения зрелище, конечно, не из приятных. Зато на нём можно заработать, если твой раб выиграет.

— Ты рассуждаешь о прибыли не меньше демонов, — вздохнула ведьма. — Их душа не способна воспринимать более высокие вибрации. В отличии от твоей. Почему тебя интересует только золото?

— Без него правительнице людей не выжить в мире магов, вампиров, оборотней, эльфов и демонов, — бросила Астрид.

Путники обошли места для зрителей и попали на арену. Черти разбежались в стороны, подняв столбы пыли.

— Здесь портал, — указала на пол Беатриса. — Трижды покрутитесь вокруг своей оси и перенесётесь в Хейтс. Увидите могилы — не бойтесь. Среди них сердце Нижнего мира схоронено. Найдём его и вернёмся в Альтаир.

— Прелестно, — проворчала леди Мейрак. — Прогулка по костям как нельзя лучше отразится на моих туфлях.

Ведьма закружилась и исчезла в воронке портала. За ней последовали стражники. Астрид осталась одна, уговаривая себя рискнуть и довериться магии. Звонкий голос Аваддона окликнул её:

— Куда спешишь?

— Не подходи! — вскричала леди Мейрак. — Я правительница Штормгрота! Моя бабушка тебя покарает. Я сейчас позову стражников и… и…

— Тссс-с-с, — приложил палец к губам демон. — Тебе незачем бояться.

— Ты хотел убить меня!

— Я не знал, что у твоей подружки есть брошь, которая уничтожает обитателей Подземного мира. У нас с отцом появилось выгодное предложение. Мы не будем мешать тебе выполнить задание короля. Даже поможем. Взамен пустяк — душа ребёнка, которого ты родишь, став королевой, и брошь Беатрисы.

— Твои слова полны лжи. Король приказал тебе убить меня. Против него ты не пойдёшь. Он тебе рожки обломал. Теперь ты его боишься. Я не стану заключать сделку с трусливым обманщиком.

— Я Вальтэриана не боюсь. Просто опасаюсь… Осторожность мне не повредит. Тебе тоже. Пойми, с Соргасами лучше дружить. Мы поможем тебе взойти на престол. Представь, как правишь миром! Обманем короля. Беатрису убьём, придадим ей твой облик и принесём ему в доказательство, что приказ выполнен, и ты мертва.

— А… я?

— Станешь жить в облике Беатрисы. Так тебе проще будет добиться внимания Вальтэриана и управлять им.

— Душу будущего ребёнка я тебе не отдам!

— Она нужна мне для коллекции. Я не причиню ей вреда. Кто-то собирает фарфоровые статуэтки, а я души. Невинная забава.

— Вы выпиваете из душ энергию, и те перестают существовать. Растворяются, будто их не было. Не держи меня за дуру. Я изучала историю Нижнего мира.

— Да, мы высасываем энергию из душ! Однако они не исчезают. Ничто не возникает из ниоткуда и не уходит в никуда. Души перерождаются, развиваются в каждом воплощении, а после становятся частью вселенной. Если родишь от короля и позволишь мне завладеть душой младенца, всё будет в порядке. После естественной смерти твоего ребёнка я выпью его энергию, и душа спокойно отправится в иной мир. Обещаю, она не пострадает. Благодаря энергии потомка Вальтэриана моя сила увеличится. Каждый получит, что хочет. Тебе нужно только произнести заклинание передачи души во власть демона и позволить мне выпить три капли крови из твоего пальца.

— Моё будущее дитя не пострадает?

— С ним беды не случится. Можешь проверить мои слова хоть в священных доктринах, хоть в бесовских трактатах.

— И я получу власть?

— Клянусь всей нечистью мира, на твоей голове появится корона!

— А как ты убьёшь Беатрису?

— Выкради её брошь. Тогда мы с ней легко расправимся.

— Хорошо, — дала согласие Астрид.

— Занятно, — протянул Аваддон. — Ты долго торговалась о душе ребёнка, но с лёгкостью предала подругу и подданных.

— Беатриса не подруга, а соперница. Благосклонность к ней короля раздражает меня. Я избавилась бы от неё когда-нибудь. Лучше раньше, чем позже.

— А стражников не жалко? Они тебе зла не сделали.

— Стражи — мои слуги. Хочу награждаю, хочу жизни лишаю. Я леди из династии Мейрак! Мои желания превыше горстки жизней. Зачем мне беспокоиться о стражниках? В Штормгроте меня ждёт мой народ. Он озолотится, когда я стану королевой. Людям наконец не придётся выживать. Стражи — маленькая жертва на пути к всеобщему благу. Уверена, для них честь сложить головы ради счастья госпожи.

— Не могу не восхититься, — признался демон. — Впервые встречаю полное отсутствие низменных людских чувств! Ни капли жалости, сострадания, всего, что мешает людям достичь величия. Ты должна была родиться в Нижнем Сноуколде. Может, будь ты демоницей, мы бы… Не имеет значения. Удачи в похищении броши. Беатрису ты с лёгкостью обманешь. Ты лучше её во всём. Король — дурак, раз считает иначе.

Аваддон исчез. Астрид задумалась, что было бы, родись она в Нижнем мире? Философия демонов нравилась ей. Не можешь жалеть — не жалей, не хочешь помогать — не помогай. И никто тебя не осудит.

Леди Мейрак покружилась, как советовала ведьма, и переместилась в Хейтс. План, как достичь желаемого, возник в её сознании благодаря хитрости Аваддона.

Глава 17

Кулачный бой

На рассвете Матильда Граффиас явилась в покои племянника. К её удивлению, он не спал, а тренировался. Посреди комнаты стояло чучело, обтянутое красной тряпкой. Конан бил его кулаком, яростно стискивая зубы. Он взмок и устал. Пот лился с него, как с водопада. Однако оборотень не собирался останавливаться. Каждый удар, обрушенный на голову чучела, был сильнее предыдущего.

— Потрясающе, — произнесла оборотниха. — Наконец в тебе проявилась наша порода! Жаль только, ярость ты растрачиваешь на пустяки. Что толку от сломанного чучела?

— Я представляю на его месте хионфлорского ублюдка, — рыкнул Конан. — Зачем пожаловали?

— Разве нужен повод? — иронизировала Матильда.

— Вам — да, — ударил чучело оборотень.

— Зря стараешься, — хмыкнула оборотниха. — Избить наследника востока я тебе не позволю. Он наш гость. Мы должны вести себя с ним учтиво. Иначе репутация нашей династии пострадает, и никто из правителей не захочет заключать с нами торговые соглашения.

— Вы, помнится, говорили, что вам наплевать на мнения лордов.

— Да, но привлекать внимание к династии сейчас нельзя. Ты и Авелина постарались, чтобы нам было, что скрывать.

— У вас опять претензии?

— А как ты думаешь? Ты изнасиловал принцессу мира, и она забеременела. Если об этом узнают правители шести королевств…

— Вы хотели, чтобы у меня поскорее родился наследник, и я сделал всё, чтобы исполнить ваше желание.

— Ты должен был обольстить Янину, расположить её к нам. Но ты не способен на умные действия. Зато Авелина молодец! Быстро подсуетилась, лишь бы сынок не мучился. Мне ни слова не сказала. Будто я никто!

— Тётя, вы драматизируете. Всё отлично! Принцесса добрая или глупая, или всё вместе. Она не расскажет о случившемся королю. За народ беспокоится! Меня от её лицемерия тошнит.

— Идиот.

— Хватит! Где видано, чтобы женщина отчитывала мужчину? У эльфов? От них повадок нахватались?

— Рот закрой. Я защищала юг, когда ты спал в колыбели. Ты обязан слушаться меня и молчать.

— Слушаю и повинуюсь, Ваше Величество, — с сарказмом молвил Конан.

— Не паясничай! — крикнула Матильда и, вздохнув, добавила. — Я пришла не для ссоры. Ты мне ближе, чем северная девка или её остроухий дружок. Мы предводители волков. За нами стая. Мы должны считаться с теми, кого презираем, чтобы сохранить её. Я поняла это, когда Гарольд погиб от руки Вальтэриана. Восстание нельзя было поднимать… Брат действовал безрассудно. Верил, что, если на нашей стороне правда, мы победим. Жалкий самообман. Не позволь ярости и мести одурманить тебя, как Гарольда. Хитрость и трезвый рассудок приведут к победе.

— Кулак поможет мне, — заверил Конан и ещё раз стукнул чучело.

— Сила у тебя есть, — признала Матильда. — Но не хватает ума. Умный воин послал бы слуг, чтобы они посмотрели, как тренируется эльф и узнали его слабые стороны.

— Пожалуй, вы правы, — согласился оборотень и крикнул. — Стражник!

— Я уже всё выяснила, — улыбнулась оборотниха. — Лорд Снэик переоценил себя, поддавшись гневу. Удар у него не поставлен. Ноги слабые. Женщины в наших краях дерутся лучше Лавриаля.

— Прекрасно! — обрадовался Конан.

— Теперь поговорим о твоих слабых местах.

— Моих?

— Начнём с головы.

— Что с ней?

— Ты ей не думаешь. Во время дуэли с эльфом не слушай его ядовитые слова. Он будет говорить их специально, чтобы вызвать в тебя ярость. Знает, она способна помешать воину. Снэиков с детства учат коварству. Будь готов к провокации.

— Мне нечего бояться. Я Граффиас! Мне задушить змею по силам.

— Многие из нашей династии головы сложили на поле брани. Виной тому — ярость. В нас течёт кровь могущественных волков. Она может возвысить или погубить. Настали новые времена. Ум теперь важнее силы. Мне дорогого стоило признать это. Следи за врагами, учись у них и победишь.

— Понял, — развалился на кровати оборотень. — Мне нужно вести себя сдержанней, и тогда я размажу ушастого по рингу.

— Наносить ему сильные увечья я запрещаю, — рыкнула Матильда.

— Как тогда биться? — нахмурился Конан.

— Я вырубила бы эльфа с первого удара, — хмыкнула оборотниха. — Его поражение поднимет твой авторитет в глазах подданных. Но, если убьёшь Лавриаля Снэика, нам не миновать войны с Хионфлором.

— Ладно, — отмахнулся оборотень. — Я и без ваших наставлений лучший воин!

— Забудь о спеси, — шикнула Матильда. — Сосредоточься на технике боя. Каждый удар должен быть чёток и силён. Постарайся не оставлять на теле эльфа следов. Он ведь прибыл к нам с мирным посольством.

— А мы ему по морде надавали! Ха-ха!

— Не празднуй раньше времени. В конце дуэли веди себя вежливо независимо от того, победишь или проиграешь. Мы должны демонстрировать хоть изредка аристократические манеры, чтобы неженки из соседних земель не считали нас варварами. Это вредит экономике. Лорды севера, запада и востока боятся сотрудничать с теми, кто может перегрызть им горло. И главное, перед боем не пей.

— Всех радостей хотите меня лишить? — вспыхнул Конан. — Любовницу отправили куда подальше, пить запрещаете, ругаться не разрешаете, битву превращаете в школу танцев юных леди! Чёрте что! Я уже начинаю думать, что я святой!

— Удачного боя, — пожелала оборотниха.

Оборотень дождался, когда за ней закроется дверь, и завопил:

— Стража!

В покои незамедлительно вбежало два воина. Конан обрадовался их визиту и заявил:

— У меня настроение хорошее. Эльфа сегодня убивать буду! Принесите что-нибудь пожрать. Например, поросёнка. И бутылку вина. И позовите девушек из дома удовольствий. Хочу есть и развлекаться! Я выслушал до конца нудную речь нудной тётки. Нужно поскорее забыть её. У меня самого не получится. Надо, чтобы помогли. Ха-ха-ха! Что стоите? Свободны.

Стражники вышли. Их злило, что Конан не отказывает себе в удовольствиях, хотя подданные голодают. Словно прочитав мысли воинов, оборотень крикнул:

— Подниму бокал за голодающих королевства, когда упаду на пол, сытый и захмелевший!

Стражники вздохнули и поспешили раствориться в извилистых проходах замка. Тени от рыцарских доспехов падали на чучела медведей, создавая мрачную атмосферу. Головы львов, прикреплённые к стенам, угрожающе скалились. Свечи дрожали в лампадах.

Янина, сидя в покоях Лавриаля, уговаривала его отказаться от дуэли. Когда поняла, что он не намерен отступать, попросила беречь себя. Она была готова умолять ненавистного мужа пощадить эльфа, если бы не знала, что сострадание, как и порядочность, Конану не свойственны. Принцессе оставалось только молиться, чтобы духи сохранили Лавриалю жизнь. В них она пока ещё верила.

За помощью высших сил Янина отправилась в храм Четырёх Стихий вблизи Наккара. Стражники сопровождали её. Около храма она встретила всадника. Он поднял забрало, и принцесса узнала Рольфа Граффиаса.

— Зря надеешься на помощь духов, — произнёс юный оборотень. Его смуглое лицо сурово хмурилось. — Большинство лордов ставят на моего родственничка. Он осёл, но сражаться умеет.

— Злорадствуешь, как и леди Матильда? — уточнила Янина.

Её усталость, страх и боль бросились в глаза Рольфу. Он невольно смягчился:

— Злорадство по части женщин. Мне же свойственна ненависть. К тебе я её больше не питаю. Ненавижу только твою династию. Маги отняли у меня добрую половину родных. До сих пор не могу видеть, как кто-то из Колдов ходит по земле, обагренной кровью благородных волков.

— Я достаточно заплатила за ошибки брата. Твои родственники тоже не безгрешны.

— Ты права. Святых нет. Все хотят размножаться, питаться и отдыхать.

— Не всё сводится к этому. К примеру, искусство…

— Оно для избранных. Я его не понимаю, как и другие мужи Бекрукса. Слышал, лорд Лавриаль художник. Это делает ему честь. Однако не все южане со мной согласятся. В Бекруксе главное сила, выносливость, ловкость и хитрость.

— Зачем ты мне это рассказываешь?

— Помогаю. Можешь передать мои слова Лавриалю. Глядишь, у него появятся хоть какие-то шансы. Понимаю, чем тебе не нравится Конан. Но не понимаю, чем нравится Лавриаль. Мой родственничек хотя бы умеет сражаться. Эльф же наверняка слабак.

— Зато у него есть манеры! — воскликнула принцесса. — За что члены твоей династии ненавидят меня? Я не убивала никого из Граффиасов, сдерживала жестокость брата. Сейчас защищаю Бекрукс, забочусь о нищих и больных.

— Не все Граффиасы против тебя. Я тебе сочувствую. По-своему… За остальных говорить не буду. Глупцов много. Их мысли не угадать. Сначала я презирал тебя. Союз оборотня и мага мне казался неприемлемым. Он подчёркивал, что мы проиграли в войне и вынуждены заключить с королём перемирие, чтобы выжить. Конан думал так же. Но всё же согласился стать твоим супругом. Я скорее бы прыгнул на меч, чем на кого-нибудь из северянок. Хотя, на деле вышло, что север лёг под юг, а не наоборот.

— Твои пошлости неуместны. Союз между нашими династиями придумала не я! Я согласилась стать женой Конана только ради мира. Я желаю добра магам и оборотням. Не понимаю, отчего удары достаются тем, кто не сделал ничего плохого?

— Ты в царстве зверей. А они чуют слабость. Хочешь уважения и любви, перестань бескорыстно вкладывать деньги в макфы и наивно хлопать ресницами. Превратись в злую фурию. Тогда тебе постараются понравиться, опасаясь твоего гнева. Последуй моему совету и увидишь, подданные запоют хвалебные оды в твою честь. По-иному среди волков уважения не получить.

— Мирные жители любят меня. Ненавидят лишь Граффиасы и горстка знати.

— Понятие «мирные» не подойдёт нашему народу. Его любовь может обернуться ненавистью. Пока ты покупаешь преданность бедняков, они за тебя. Но если придёт тот, кто отберёт у них твои подарки, они станут на его сторону. Страх сильнее любви.

— Твой ум не соответствует возрасту, лорд Рольф.

— Обстоятельства заставляют взрослеть быстрее, чем хотелось бы.

— Мне пора, — сказала Янина. — Приятно было поговорить, не обмениваясь упрёками.

«Зря бежишь в храм, — подумал оборотень. — Там спасенья нет. Лучше оправляйся на север. В Бекруксе ты рано или поздно растаешь, как снег. И оборотни умоются в воде, которая была тобой, не вспомнив даже твоё имя. О чём я размышляю? Жалось — плохое чувство. С появлением в волчьем логове овечки стало много влаги. Лёд, наверное, уже тает. Даже мне при виде печальных глаз Янины становится не по себе».

Принцесса, помолившись за возлюбленного, пришла на задний двор Наккара. В центре сада соорудили арену. Вокруг неё располагались трибуны для зрителей. Бедняки, жаждущие кровавого зрелища, быстро заполняли их. Выше находилось ложе господ, охраняемое стражей. Около него стояли столы с вином и фруктами на случай, если кто-то из лордов проголодается.

Лавриаль, облачённый в салатовый камзол с узором лилий, стоял у плачущей ивы. Она закрывала его ветвями, словно пыталась защитить. Тень падала на лицо эльфа, скрывая бледность и страх. Нарциссы, растущие на клумбе, склоняли головы, напоминая о долге перед династией Снэик. Со всех сторон их теснили коричневые и зелёные кактусы.

Янина подошла к Лавриалю. Небесно-голубая шаль закрыла её, точно щит. С надеждой принцесса спросила:

— Не передумал?

— Нет, — невесело отозвался Лавриаль. — Я обязан защитить честь семьи.

— Я полагала, ты сражаешься за мою честь.

Эльф не успел ответить. Глашатаи протрубили в рог, и лорд Снэик отправился на арену.

Принцесса вновь засомневалась в его искренности и любви. Лавриаль был отрешён и думал явно не о ней. Его глаза холодно смотрели по сторонам. В них плескались равнодушие и желание сбежать. Янина решила, что он просто взволнован. Она верила, дуэль с Конаном — проявление его любви. В голове её мелькали сотни тревожных мыслей, не давая здраво рассуждать.

Пажи ударили в барабаны, и под одобрительный крик толпы вышел Конан. Его коричневые сапоги скрипели, прибитые пылью. Лязг металлических застёжек на камзоле звучал тревожно и зловеще.

«Такие звуки должны сопровождать похоронную процессию», — подумала принцесса и пошатнулась. Ребёнок её был мал, чтобы шевелиться в утробе, однако она впервые почувствовала его. Янина положила руку на пока ещё плоский живот, в надежде успокоить дитя, и устремила взор на арену.

Глаза Конана горели от выпитого вина, а тело не забыло утренние наслаждения. Сшитый недавно камзол трещал, показывая недостатки располневшей фигуры. Сытый и довольный, оборотень не хотел начинать бой. Однако храбрость и ощущение всесилия, вызванные вином, побороли лень.

Конан помахал встревоженной матери и принялся разминаться. Янина случайно пересеклась взглядом с Авелиной и увидела, что в её глазах отражается та же боль и тревога. Принцессе стало жаль оборотниху. Она хотела подойти к ней, но Авелина одарила её взглядом, полным презрения, и отвернулась. Она не хотела показывать, что боится потерять последнего из выживших детей. Янине ничего не оставалось, как в одиночестве смотреть на дуэль.

Ещё раз прозвучал рог, заставив её вздрогнуть, и Матильда поднялась с трона, возвышающегося над ложей лордов. Коричневое платье сливалось с её смуглой кожей. Агатовая тиара поблёскивала в чёрных кудрявых волосах.

— Благородные волки и волчицы, мы собрались у арены, чтобы лицезреть дуэль лорда Лавриаля Снэика и лорда Конана Граффиаса, — обратилась правительница юга к подданным. — Они будут драться на кулаках. В кулачном бою любые удары допустимы. Однако воины не должны забывать кодекс чести! Если один из них признаёт поражение, поединок заканчивается. Пусть духи помогут бойцам!

— Да здравствует слава, да здравствует сила! — проскандировали оборотни девиз кулачных боёв.

Бойцы обвязали руки плотной тканью цвета своей династии. У эльфа она была зелёной, у оборотня — коричневой. Матильда поправила брошь в форме волка, скрепляющую высокий воротник, и воскликнула:

— Желаю удачи. На счёт три сходитесь. Раз… Два… Три!

Конан оскалился. Лавриаль сосредоточенно нахмурился, ожидая нападения. Тот медлил, поэтому эльф изловчился и ударил первым. Оборотень рыкнул и нанёс ответный удар. Эльф пошатнулся. Кровь хлынула из разбитого носа. Конан замахнулся ещё раз. Лавриаль упал. Зрители оживились, загудели. Оборотень поймал одобрительный взгляд матери и хотел добить соперника. Наклонился, однако занести кулак не успел. Эльф оказался проворнее. Он быстро поднялся, ударил его в кадык и отпрыгнул на другой конец арены. Конан зашатался. Лавриаль, вытерев с лица кровь, усмехнулся.

— Собака! — выругался оборотень и смерчем налетел на него.

Двумя точными ударами он разбил эльфу лицо и повалил на землю. Лавриаль извивался, силясь подняться, но не мог. Конан навалился на него всей тяжестью тела и продолжил наносить удары. Бить в ответ у эльфа не получалось. Руки, превратившиеся в месиво из сломанных костей и мяса, не слушались. Лицо стремительно теряло миловидные черты под ударами разгорячённого оборотня.

— Молодец! Ещё! — скандировала толпа. — Ну! Сильнее! Конан! Конан! Конан!

Звериное преобладало в оборотнях больше, чем в других жителях Сноуколда. Инстинкты брали верх, стоило им почуять запах крови. Азарт отражался в зрачках оборотней, горящих жёлтым, как луна. Они ждали окончания боя, желая видеть разорванную добычу.

У принцессы потемнело в глазах. Рычание, удары и крики превратились в шум, от которого заболели уши. Янина бросилась к Цефасии Шор.

— Где Патриция и Август? — в бреду спросила она. — Они должны остановить бой! У него есть сила, у неё — магия. Почему я не вижу их?

— Сир Лорвэйн и леди Цонфор ускакали на восток, — опешила оборотниха. — Они не вернутся.

— Вспомнила, — пролепетала Янина, и глаза её прояснились. — Я бы душу отдала, чтобы уехать с ними и Лавриалем.

— Тебе не следует смотреть на бой, — решила Цефасия. — Давай я уведу тебя.

От болезненного стона эльфа принцесса встрепенулась. Отчаянье захлестнуло её. Словно сумасшедшая, она закричала:

— Патриция, Август! Остановите дуэль!

— Не положено, — вместо них ответила леди Шор. — Бой без правил. Пока один из бойцов не сдастся, вмешиваться нельзя. Ты беременна, не лучше ли тебе уйти?

Янина не послушала. Она кинулась на арену, не смотря по сторонам, не слушая крики и призывы. Принцесса хотела защитить Лавриаля. Но стражники преградили путь.

— Отойдите! — воскликнула она. — Я приказываю!

Воины не пошевелились. Матильда похвалила их и наполнила кубок вином, с интересом глядя на арену. Принцесса, видя невозможность повлиять на оборотней, воззвала к эльфу:

— Лавриаль, откажись от боя! Скажи, что сдаёшься! Скажи!

Эльф молчал. Гордость не давала сдаться. Он видел бледную дрожащую Янину слипающимися от крови глазами. Однако не пожалел ни её, ни себя.

Фрейлины оттащили принцессу от арены и усадили в ложе для зрителей. Давясь рыданиями, она обратилась к Матильде, прося отменить бой. Правительнице оборотней Лавриаль нужен был живым. Но нарушать традицию и вмешиваться в поединок она не хотела.

Толпа взревела. Эльф стиснул зубы и сумел скинуть оборотня. От неожиданности Конан пропустил три удара в лицо. Однако быстро оправился и ударил Лавриаля в висок. Эльф упал и попросил пощады. Но оборотень продолжил наносить удары. Последним, что прошептал Лавриаль, проваливаясь в забытье, были просьба пощадить и мелодичное мужское имя.

Конана захватила ярость. Он стал сильнее избивать бессознательное тело, наслаждаясь видом крови, вытекающей из разбитых губ, носа и глаз. Зрители зашептались о необходимости завершить поединок.

— Лорд Граффиас, бой окончен! — воскликнула Матильда. — Покиньте арену.

— Ещё чего! — озверел Конан.

— Это приказ.

— Плевать!

Рольф встал с ложа и взошёл на арену. Не сказав ни слова, он взял родственника за шкирку и отшвырнул в угол.

— Хватит вмешиваться в чужие дела! — взревел Конан.

— Бой окончен, — спокойно уведомил Рольф.

— Он закончится, когда от эльфа останется кровавое месиво! Я так сказал! Я!

— Лорд Снэик попросил пощады.

— Кулачный бой — бой на смерть! То, что эльфийская тряпка сдалась, ничего не меняет. Я закончу начатое и выдавлю остроухому глаза, которыми он пялился на мою жену! Если оборотни дерутся, они убивают. Ты мне не помешаешь!

— В таком случае, я вызываю тебя, — сказал Рольф и бросил на землю кожаную перчатку. — Как ты хотел, бой продолжается! Только на этот раз твой соперник не эльф, не умеющий драться, а я.

— Шакал, — прорычал Конан и набросился на родственника. — Я научу тебя уважать старших, паршивый щенок.

Рольф ловко увернулся и повалил родственника на землю. Конан, пыхтя, попробовал подняться, но Рольф скрутил его.

— Успокойся или я тебя вырублю, — предупредил он. — От тебя вином разит. Ты должен протрезветь.

— Не дорос ещё, чтобы мне приказывать! — вырывался Конан.

Рольф, желая поразвлечься, отпустил родственника. Когда тот напал, он ударил его в грудь кулаком. Старший оборотень повалился, как набитое соломой чучело, и скрючился в углу арены.

Прогудел рог. Кулачный бой закончился. Подданные встали и захлопали. Послышались крики: «Да здравствует лорд Рольф!» Подданные искренне радовались. Ведь любили Рольфа больше, чем Конана, прославившегося ленью и обжорством.

Стражники положили Лавриаля на бамбуковые носилки и отнесли в лечебницу. Служанки обступили Конана и залили ему в рот зелье, приводящее в чувство. Оборотень поднялся, опираясь на четырёх подданных, и грязно выругался. Рольф не повредил его тело, но растерзал гордость и разжёг жажду мести.

— Ещё свидимся, — шепнул он родственнику.

— Конечно, — согласился Рольф. — Мы ведь в одном замке живём.

Конан не нашёл, что сказать. Хромая, он побрёл в Наккар. Оцепенение спало с Янины. Она встала с ложа и подошла к Рольфу, чувствуя болезненную слабость.

— Спасибо, — пробормотала принцесса. — Ты спас Лавриалю жизнь.

— Не за что, — ответил Рольф и, развернувшись, ушёл.

Янина застыла, точно превратилась в безжизненный сосуд. Покрасневшими глазами она смотрела, как убирают столы и подметают. Принцесса благодарила Четыре Стихии, что они даровали жизнь эльфу.

Глава 18

Двойной обман

Через портал путники попали в город-кладбище. Серые прозрачные скалы доходили до чёрного неба, освещённого красной звездой. В них стояли покрытые паутиной кровати, на которых лежали покойники. Одни старые, от них остались лишь кости. Другие — молодые, их кости покрывало мясо.

— Хейтс страшнее, чем я думала, — проговорила Астрид.

— Его не существует, — сказала Беатриса. — Город-кладбище придумали демоны, чтобы запугивать путников вроде нас. Настоящие мертвецы находятся в склепах или могилах. Здесь лежат иллюзии, похожие на них. В атмосфере Хейтса есть частички души покойников. Они малы, но благодаря ним он кажется реальным.

— Ясно, — кивнула леди Мейрак. — Мёртвая оболочка души покойного пребывает в городе-кладбище, высшая возносится в небеса, тело же лежит в усыпальнице Верхнего мира. Иллюзии мертвецов не навредят нам?

— Нет, а демоны попытаются, — ответила ведьма. — Они создали Хейтс, основываясь на страхе смерти жителей Верхнего Сноуколда. Мы на их территории. Демоны сделают всё, чтобы защитить сердце мира.

Искра тихо зарычала.

— Смотрите, это Зигфрид Колд! — Астрид указала на покойного, который лежал на высокой голубой кровати с прозрачным балдахином. Остроконечная корона сверкала на черепе. Серебряный камзол, покрытый сетью паутины, проваливался в отверстия между костями.

— Не вижу рядом с ним Селены Снэик, — огляделась Беатриса.

— Может, демоны не успели наколдовать её образ? — предположила леди Мейрак.

— Отсутствие королевы среди мёртвых меня настораживает, — прошептала ведьма.

— Не вижу ничего удивительного, — развела руками Астрид. — Её тело не нашли. Вероятно, демоны не знают, как она выглядит.

— Они знают всё, — возразила Беатриса. — Даже лучше нас. Мертва ли мать Вальтэриана? Слухи о ней до сих пор ходят на севере и востоке.

— Мне нет до них дела, — зевнула леди Мейрак. — Я стану следующей королевой. Нужно скорее найти сердце мира, чтобы я не заняла место среди мертвецов Хейтса.

— Доротэи я тоже не вижу, — присмотрелась к покойникам Беатриса. — Странно. Моя сестра ведь умерла или…

— Идём, — поторопила Астрид. — Видно, кладбище не доработано.

Ведьма последовала за ней. Мысли об отсутствии двух мертвецов не отпускали её. Она хотела узнать причину недоработки иллюзорного города мёртвых, но времени не было.

Путники обошли две прозрачные скалы, забитые покойниками, и оказались в середине Хейтса. За высокими горами скрывался хрустальный павильон, ограждённый забором из лунного камня. Над ним кружили призраки. От воя их мурашки ползли по коже.

— Перед нами центр любимого демонами города-кладбища, — объявила Беатриса, сворачивая карту. — Здесь должно находиться сердце Нижнего мира. Войти в павильон непросто. Видите у входа каменных стражей? Они не пустят. Моя магия на них не действует. Меч стражей тоже не разрубит. Они зачарованы Вальтэрианом.

— Что делать? — поинтересовалась Астрид, думая, как выкрасть колдовскую брошь.

— Остановимся на ночлег, — предложила ведьма.

— Здесь? — изумилась леди Мейрак.

Беатриса наклонила голову в подтверждение.

— Мне нужно время, чтобы понять, как победить каменных воинов, — вздохнула она. — Мёртвые нас не потревожат, как и мы их.

— Павильон не опасен? — спросила Астрид.

— Судя по надписям на стенах, в нём обитает нечисть, которая слушается лишь короля, — поведала Беатриса. — Её нужно либо подчинить, либо задобрить. Поймём, что делать, когда встретимся с ней.

Стражники постелили голубые плащи на серый песок и легли. Ведьма заснула, прижав к себе баторию. Воин, назначенный караульным, принялся охранять их, однако тоже вскоре задремал.

Астрид осторожно сняла брошь с груди Беатрисы, спрятала в рукав и ушла, чтобы передать её Аваддону. Она брела мимо скал с покойниками и невольно вглядывалась в них, дрожа от страха, что они восстанут и нападут. Сердце леди Мейрак замирало, шаги ускорялись.

У кровати одного из мертвецов она заметила полупрозрачный балдахин с вышитым гербом Мейраков. Превозмогая отвращение, Астрид открыла дверь в скале и подошла к покойнику. Нечто холодное коснулось её ног. Она отшатнулась и упёрлась спиной в стену. Несколько минут Астрид стояла без движения, зажмурившись. Боялась вздохнуть. Почувствовав, что опасности нет, леди Мейрак отдёрнула шторку, висящую над кроватью. Произошёл сбой в иллюзии демонов, и вместо скелетов она увидела два тела, не тронутых гниением.

Первое принадлежало женщине в фиолетовом платье со светлыми, почти жёлтыми волосами. Шею её украшали ряды золотых цепей, уши — золотые серьги, пальцы — золотые перстни.

Рядом с ней лежал светловолосый мужчина в фиолетовом камзоле, расшитым золотом. На руке его виднелся перстень-печатка. К поясу был прикреплён позолоченный меч.

В мертвецах Астрид узнала родителей, лорда Максимильяна и леди Констанцию. Страх покинул её сердце, освободив место грусти. Она пристально посмотрела на родителей, запоминая родные черты.

— Вы умерли, когда мне было три месяца, — произнесла Астрид. — Я не помню вас. Но бабушка рассказывала, вы желали, чтобы я стала королевой и ради этого сражались за Зигфрида. Хотели, чтобы он сделал меня женой престолонаследника. Обещаю, я стану королевой, какую бы цену ни пришлось заплатить. Лорд Аваддон поможет… Хотя он предатель. Бабушка говорила, вы убивали предателей. Но у меня нет выбора! Я заключила с ним сделку. Он дал слово, что поможет взойти на престол. Но что такое обещание демона? Ложь. Что мне делать? Нет… Вы не ответите. Потому что вы — иллюзия. Вас нет. Ваши тела на кладбище Штормгрота. Я гуляла у ваших могил в летние деньки. Цветы растут. Красиво. Не то, что в заснеженном холодном Альтаире.

Леди Мейрак собралась уходить, как вдруг заметила на груди Констанции золотую брошь. План, как перехитрить Аваддона и отомстить за предательство, возник в её сознании мгновенно. Она забрала брошь, спрятала в рукав и закрыла шторкой мертвецов. Раздалась вспышка магии, и они приняли первоначальный облик. Кожа слезла с костей. Блеск золота исчез, погребённый под слоем пыли. Астрид испуганно отшатнулась и поспешила к выходу.

Она миновала скалы и вышла к порталу в амфитеатр, где её ждал Аваддон Соргас.

— Ты долго, — проворчал он. — Достала брошь Беатрисы?

— Разумеется, — Астрид хитро улыбнулась и отдала брошь матери.

— Занятно, — протянул демон, рассматривая вещь. — Она вся из золота. Не думал, что у Вальтэриана такой вычурный вкус.

— Какой есть, — фыркнула леди Мейрак. — Сделка в силе?

— Я помогу выполнить задание короля, — пообещал Аваддон.

— Победи каменных стражей, которые охраняют павильон, — потребовала Астрид. — В нём сокрыто сердце, которое нужно принести ко двору.

Демон усмехнулся и направился к павильону. Беатриса и сопровождающие её стражники давно проснулись. Появление Аваддона насторожило их.

— Астрид, почему с тобой лорд Соргас? — спросила ведьма. — Ты в порядке?

— Беспокойся лучше о себе, — посоветовал Аваддон. — Леди Мейрак останется невредимой, в отличии от тебя.

— В чём дело? — непонимающе взглянула на него Беатриса.

— В твоей маленькой потере, — демон достал из камзола брошь и покрутил в руке, делая вид, будто рассматривает. — Дорогая вещица. Такими расплачиваются лорды Верхнего мира за ночь удовольствий? Неплохое поощрение для высокородной шлюхи.

Ведьма не сразу сообразила, о чём говорит Аваддон. Ведь он показал не её брошь. Когда она догадалась, то с недоумением посмотрела на Астрид. Леди Мейрак молча пожала плечами. Беатриса перевела возмущённый взгляд на Аваддона.

— Астрид выбрала другого союзника, — пояснил он. — Мы с ней на одной стороне. Тебе и шайке стражников за твоей спиной отсюда не уйти. Наслаждайся последними вздохами. Скоро твой труп появится в одной из скал.

— Вальтэриан разгневается, узнав, что ты ослушался и пощадил Астрид, — напомнила ведьма. — Как намерен оправдываться?

— Скажу, что она убита, и в доказательство представлю твой труп в обличье леди Мейрак, — хмыкнул демон. — Сказка будет с хорошим концом. Свадьба, пир, счастливые жених с невестой. И про друзей король с королевой не забудут. Да, Астрид? Осталось только каменных глыб победить.

Аваддон подошёл к ожившим статуям и взмахом руки превратил их в груду камней.

— Моя магия почти не уступает королевской, — сказал он. — Я потратил много энергии, но быстро восстановлю её, высосав из магов. Уничтожить каменных гигантов труднее, чем тебя, Беатриса. Ты слаба.

Демон хищно оскалился и переместился в павильон. Астрид шепнула ведьме: «Верь мне» и побежала к Аваддону.

В окружении хрустальных стен ей стало не по себе. Отовсюду веяло холодом. Ноги скользили по ледяному полу. Шипение змей разносилось эхом, пугая леди Мейрак. Вдоль стен стояли оледеневшие маги. Лица их искажались от ужаса. Выпученные глаза смотрели прямо на вошедших.

— Идеальное место для короля, — ухмыльнулся Аваддон. — Иллюзий много. Магов, которых ты видишь, не существует. Зато змеи реальны.

Голос его подхватило эхо. Астрид заволновалась сильнее. Демон магией разрушил тринадцать шкафов и в последнем нашёл шкатулку. Открыв её, он узрел сердце Вальтэриана. Оно отчаянно билось в его руке, будто хотело исчезнуть.

— Забирай и уходим, — демон положил сердце обратно в шкатулку и сунул леди Мейрак. — Мне ещё нужно расправиться с подстилкой короля и ничтожествами, которые величают себя его воинами.

Если бы Аваддон знал, кому принадлежит сердце, то не отдал бы его Астрид. А сдавил в руке и убил короля. Но он не мог даже предположить, что сердце Вальтэриана такое, как у других демонов.

Из дальнего угла павильона послышался шорох. Пол заходил ходуном. Статуи оледеневших магов покрылись трещинами. Перед демоном и леди Мейрак предстал аспид — огромный чёрный змей с клювом и крыльями, переливающимися, точно самоцветы. За ним тянулись ящерицы и жабы, оставляя след жёлтой слизи.

— Ты не предупреждала, что приползёт тварь Вальтэриана! — вскричал Аваддон. — Моя магия бессильна против неё!

— Попытайся убить аспида брошью, — посоветовала Астрид.

Демон вонзил остриё броши в пузо змею. Тот взвыл и с лёгкостью отбросил Аваддона. Игла не пробила стальную чешую аспида. Для него она оказалась не опаснее укуса комара.

— Почему он не подыхает? — взревел демон.

Леди Мейрак не ответила. Оледеневшие маги зашевелились. Осколки льда посыпались на пол. Мертвецы, синие от холода, стали наступать на неё. Астрид прижала шкатулку к груди и бросилась к выходу.

— Я знала, что в павильоне есть монстр! — крикнула она, убегая. — Брошь, что я дала тебе, не волшебная. Она принадлежала моей матери, а не Беатрисе. Сделка отменяется! На твоё предательство я ответила своим. Приятного прозябания во мраке!

— Нет! — завопил Аваддон. — Я выйду отсюда! Ты пожалеешь! Сильно пожалеешь!

Астрид выбежала из павильона и еле слышно прошептала:

— Если тебе удастся выжить, будет поздно. Я стану королевой мира.

Беатриса приблизилась, услышав её слова.

— Ты объяснишь, наконец, что происходит? — потребовала она.

— Аваддон предложил мне сделку, — поведала леди Мейрак. Грудь её вздымалась от бега. — Душа моего ребёнка и твоя брошь в обмен на помощь в выполнении задания Вальтэриана. Я обманула его. Забрала сердце и оставила лорда Соргаса сражаться с чудовищем.

— Ты предала его и могла предать нас, — сказала ведьма. — Почему не сделала этого?

— Тебе я доверяю больше Аваддона, — ответила Астрид и отдала Беатрисе её брошь. — Он пытался меня убить. За это и поплатился.

— Ты сильно рисковала. Мы могли умереть!

— Всё или ничего, Беатриса. Я выполнила четвёртое задание короля. Это главное. Возвращаемся в Верхний Сноуколд. У демонов мы загостились.

Путники побрели к порталу в амфитеатр. Скалы с покойниками, серый песок и горы мелькали перед их взором. Каждый думал о своём. Общей была лишь надежда поскорее достичь Альтаира. Тишину прерывали отчаянные вопли Аваддона, доносящиеся из полуразрушенного павильона. Призраки летали по небу, заглушая воем его крики.

Глава 19

Колония преступников

Прошёл день после кулачного боя. Янина не отходила от постели Лавриаля. Вместе с целителями она смазывала его раны эфирным зельем, вправляла суставы, накладывала примочки из трав. Голова эльфа гудела, сбитые костяшки саднили и чесались. Он лучезарно улыбался принцессе, благодаря за заботу, и незаметно стискивал зубы от боли. Усталость и гной закрывали ему глаза, вынуждая проваливаться в прерывающийся тревожный сон.

Цефасия Шор проникла в покои, шурша юбками, и положила на прикроватную тумбочку листья мандрагоры, исцеляющие синяки. Тихо, чтобы не потревожить Лавриаля, она произнесла:

— Янина, понимаю, ты беспокоишься о здоровье лорда Снэика, но не стоит ли тебе отдохнуть? Свежий воздух не помешает ребёнку. Мы можем прогуляться в редколесье.

— Не заблудимся? — насторожилась принцесса.

— Нет, — улыбнулась оборотниха. — Мы дойдём до середины Железного пути. Соберём ягод и грибов. Дальше не пойдём. В конце дороги находится поселение мятежников, которые участвовали в восстании Вольфов.

— Не опасно бродить возле колонии заключённых?

— Их хорошо охраняют. К тому же мы будем гулять вдали.

— А Лавриаль?

— Пусть спит. Сон лечит быстрее мазей и кореньев.

Янина надела серебристый плащ поверх голубого платья и вышла во двор. Цефасия достала из кареты меховую накидку с воротником из переплетённых кленовых листьев и накинула на плечи. Приподняв полы красного платья, расшитого узорами рябины, она села на замшевое сиденье и приказала кучеру ехать в редколесье. Принцесса устроилась подле неё и приникла к окну.

Низкорослые пальмы росли вдали друг от друга. Туи мелькали за горизонтом, сливаясь с колючками и светящимися кустарниками. Пахло мёдом. Двухвостые лисы выглядывали из нор, шевеля жёлтыми усами. Попугаи пели песни, подслушанные у дровосеков. Их разбавляло карканье белых трёхглазых ворон.

Карета остановилась на пёстрой поляне. Розовые шапочки грибов поблёскивали на солнце. Тяжёлые грозди рябины тянулись к земле, и кроваво-красные ягоды падали на траву, сверкая, точно рубины. Вьюнки заползали на ходячие гранаты и переливались оранжевым, жёлтым и фиолетовым.

Янина и Цефасия взяли у стражников корзинки и принялись собирать ягоды. Шелест травы прервал их. Леди заметили за кустами темнокожего оборотнёнка восьми лет. В руке он держал корзинку, сплетённую из виноградной лозы. Одет он был в белую рубаху, испачканную золой, и растянутые тёмные штаны.

— Здравствуй, — дружелюбно сказала принцесса.

Оборотнёнок с интересом посмотрел на её ухоженные серебряные волосы, добрые голубые глаза и платье, переливающееся разноцветными камнями. Ему захотелось потрогать драгоценную вышивку, но он боялся незнакомку, потому стоял смирно.

— Как тебя зовут? — поинтересовалась Цефасия.

— Джакар, — робко ответил оборотнёнок.

— Не нужно бояться, — села на корточки Янина. — Хочешь, возьми мои ягоды.

Не дожидаясь ответа, она пересыпала в корзинку Джакара то, что насобирала. Цефасия поступила так же. Оборотнёнок съел одну ягоду и потянулся за другой, но передумал и положил обратно.

— Мама не разрешает, — пробормотал он, с жадностью смотря в корзинку.

— Почему? — поинтересовалась принцесса.

— У меня восемь сестёр и два брата, — поведал Джакар. — Если я много съем, им не хватит. Мама меня ругать станет. Они с отцом почти ничего не едят.

— Где твои родители? — спросила леди Шор. — Почему отпустили тебя одного?

— Они не могут ходить за грибами и ягодами, — сжался оборотнёнок. — Их не отпускают дяди в коричневых плащах с вышитым волком.

Янина и Цефасия переглянулись.

— Давай мы отведём тебя домой? — предложила принцесса.

— Я сам, — заупрямился Джакар.

— Скоро стемнеет.

— Я боялся темноты, когда заблудился на кладбище, собирая орехи. В редколесье мне не страшно.

— Мы всё же проводим тебя, чтобы ты не потерялся, — взяла оборотнёнка за руку Янина.

Джакар сдался и повёл её вперёд по Железному пути. Цефасия последовала за ними. С каждым шагом они уходили всё дальше от кареты и стражников. Лес стал гуще. Солнце не проглядывало сквозь вершины деревьев. Совы ухали в чаще, махая серыми крылышками. Леди и оборотнёнок ускорили шаг и вышли из леса. Перед ними выросла стена из частокола. На смотровых башнях стояли дозорные — лучники.

— Мы пришли к колонии заключённых, — изрекла Цефасия. — Опасное место…

— Твои родители здесь живут? — обратилась к Джакару Янина.

— Да, — ответил он, стуча в ворота.

— Твой отец стражник? — спросила леди Шор.

— Раньше был, — протянул оборотнёнок. — Однажды папа надолго ушёл. Потом пришли дяди в кольчугах и сообщили маме, что он теперь здесь живёт. Мы переехали к нему, однако видим его нечасто. Он поздно вечером приходит с работы.

— Джакар — сын одного из мятежников, — прошептала принцесса. — Разве такое возможно?

— По указу короля жёны и несовершеннолетние дети заключённых могут жить с ними, — пояснила Цефасия. — За это они платят короне золотом. Не волнуйся. Опасных преступников держат изолированно в тюрьмах вроде Смертфэлка.

Ворота отворились, и дозорный вежливо спросил:

— Леди Колд и леди Шор, чего вам надобно?

— Мы привели оборотнёнка, — проговорила Янина. — Он живёт с отцом в колонии.

— Этот босоногий озорник — сын Сахата, мятежника, который…

— Я поняла.

— Прошу, миледи, идите за мной. Ваш визит — сюрприз для всех нас.

— Мы здесь не с официальным визитом.

— Славно! — обрадовался дозорный. — Проверок никто не любит. В смысле, добро пожаловать.

Леди минули ворота и попали в окружение деревянных домов и колодцев. Стражники патрулировали улицы. За холмами простирались угольные шахты, на которых работали заключённые.

Оборотнёнок потянул Янину к домику, расписанному рунами. Он не походил на величественный замок, в котором она жила. Однако нечто родное виделось ей в резных ставнях и покосившейся крыше. Принцессе нравилось представлять, что жизнь в домишке протекает без интриг и сплетен. Она всегда мечтала о такой.

— Жуткое строение, — шепнула Цефасия и указательным пальцем поправила очки. — Дом крошечный. Как в нём умещается семья с одиннадцатью детьми? Стены покрыты мхом. Крыльцо прогнило. Кошмар!

Янина по-иному посмотрела на домик. Он показался ей тесным и неудобным по сравнению с Зимней Розой. Иллюзия уюта рассеялась.

Дверь отворилась, и на пороге показалась измождённая оборотниха в заштопанном платье. Она растерянно взглянула на леди и замерла в поклоне.

— Пред вами принцесса мира и леди Цефасия Шор! — объявил дозорный, стараясь выслужиться перед господами.

Оборотниха склонилась ниже и потупила взгляд. Визит леди напугал её.

— Мы привели вашего сына, — мягко произнесла Янина.

— Что он натворил? — с ужасом спросила оборотниха.

— Ничего. Джакар просто собирал ягоды.

— Простите, миледи! Я не ведала, что их нельзя собирать! Мы заплатим за ягоды. Может, не сразу… Но заплатим. Не гневайтесь! Он ещё ребёнок.

— Не беспокойтесь, прошу. Ваш сын не провинился. Мы проводили его к вам, чтобы он не потерялся. Как вас зовут?

— Хокра.

— Можно зайти к вам в дом, Хокра?

— К-к-конечно, госпожа.

Хокра распахнула дверь, и леди увидели скудное убранство: стол, два стула и подстилки, расстеленные поверх соломы. На столе дымился суп в глиняной тарелке. Над ним горел подсвечник, прибитый к стене. Под потолком висела дощечка с вырезанными элементалями Четырёх Стихий.

— Дозорный, оставьте нас, — попросила Янина.

— Опасно находиться в колонии без охраны, — предостерёг воин.

— Я не боюсь женщин и детей, — зашла в дом принцесса.

Цефасия одобрительно хмыкнула и присоединилась к ней. Хокра велела сыну поиграть на крыльце и закрыла дверь.

— Как вы оказались в колонии? — полюбопытствовала леди Шор.

— Мой муж имел неосторожность поддержать Инграма и Токэлу Вольфов, — ответила Хокра. — Восстание жестоко подавили, а тех, кого не убили, сослали сюда. Поймите, нам нечего было есть, как и многим в Бекруксе. Тысячи беспризорников до сих пор прячутся в катакомбах под королевством, а по ночам выходят и воруют. Мы волки. В нашей крови добывать пропитание на охоте. Но Матильда объявила оленей, обитающих в южных лесах, собственностью Граффиасов. Муж потерял возможность охотиться. В городской страже платили гроши. Он перешёл на сторону Вольфов в надежде, что наши дети забудут о голоде, но попал в клетку… Мы все оказались в ней.

— Я перечисляла много средств на поддержку нуждающихся, — удивилась Янина. — Недавно отправила золото на улучшение жизни в колониях. Почему до сих пор столько бедняков? Почему те, кому я давала деньги, не приняли меры?

— Спроси у Матильды, — посоветовала Цефасия. — В её власти забрать из макфов и фондов твоё золото. Она могла потратить его на личные нужды.

Принцесса заторможенно пробормотала: «Да» и протянула Хокре мешочек золотых монет.

— Возьмите, — настояла она. — Деньги помогут вырастить детей. Об остальном не беспокойтесь. Я постараюсь улучшить положение каждого в поселении. Народ не виноват, что в королевстве нечего есть.

— Благодарю, миледи! — поклонилась Хокра. — Уже много лет я не ждала помощи ни от одного лорда. Вы посланник Четырёх Стихий, не иначе!

Скрип двери прервал её. В дом вошёл Сахат, стряхивая с одежды частицы угля. От работы в шахте кожа его казалась почти чёрной. Курчавые волосы были спутаны и грязны. Руки потрескались и огрубели.

Сахат смутился при виде леди. Ему не понравилось, что в доме находятся те, против кого он участвовал в восстании. Сдержав гнев, он вежливо поинтересовался:

— Жена, зачем пожаловали монаршие особы?

— Они привели нашего сына, — залепетала Хокра. — Он, видать, заплутал. Принцесса пожертвовала золото на воспитание детей.

— Мы очень благодарны, — сухо молвил Сахат. — Теперь позвольте отдохнуть в тишине. Устал пахать на королевской шахте. Думаю, госпожи спешат домой.

В голосе его прозвучала издёвка. Принцесса и леди Шор с пониманием посмотрели на Сахата. Сложно радоваться подарку, когда приходится крошками кормить детей и спать на холодном полу.

— Бедность мне тоже знакома, — призналась Цефасия. — Я выросла в небогатой семье, зато обладала умом. Наследство от родителей вложила в предприятие по добыче алмазов и разбогатела. Предприимчивость позволила мне нанять порядочных рабочих и наладить торговлю с магами. Всё, что я имею, досталось мне огромным трудом. Я знаю цену деньгам. Экономическая ситуация Бекрукса плачевна, но исправима. Не все лорды думают о наживе. Янина доказала, что бескорыстные правители существуют. Дайте ей время. Она улучшит жизнь своего народа.

— Разумеется, — не поверил Сахат. — Если на столе южан появится еда, я выпью за здоровье принцессы и короля.

— Сделаю всё, что смогу, — обнадёжила принцесса. — Всего доброго.

— Прощайте, — направилась к выходу Цефасия.

Во дворе леди столкнулись с толпой ребятишек. Девочки и мальчики разных возрастов с интересом рассматривали их. Стражники хотели разогнать детей, но Янина не позволила. Она стала раздавать серебряные монетки, а когда те кончились, сняла с платья драгоценные камни и отдала. Дети засмеялись, наспех поблагодарили и разбежались по домам. Леди Шор умилительно покачала головой и пошла к воротам.

Начальник колонии преградил путь. Он желал устроить экскурсию принцессе, чтобы показать услужливость и чистоту помыслов. Она узнала в нём обычного лицемера и отказалась, сославшись на усталость. Цефасия взяла её под руку, и они покинули колонию. Восхищённые взоры оборотних устремились им вслед.

Глава 20

Ужас в тишине

Вальтэриан в одиночестве бродил по мрачным коридорам замка. В тишине ему дышалось легче, чем в окружении подданных. Темнота обнимала, даря успокоение. Стражники безликими тенями мелькали в проходах. Придворные спали, укутавшись в меха. От ледяных стен шёл холод. Он отрезвлял и помогал сосредоточиться на политике, притупляя жажду убивать. Король любил морозные ночи. Вьюга, кружащаяся за окном, наделяла Вальтэриана силой, напоминая о власти, которой он обладает.

Скоро ему надоело гулять, и он вернулся в апартаменты. Темнота, могильный холод и тоска наступали. Иллюзия счастья развеялась. Голубую мебель накрыла чёрная тень. Она вместе с тьмой проникла в спальню и заползла в каждый уголок. Вальтэриан вздрогнул. Жуткая тень принадлежала ему. Он издал горестный смешок и прекратил упиваться одиночеством и убеждать себя, что оно благо.

Король сел за фортепиано. Прекрасная, но пугающая музыка разлилась по комнате. Искусство помогло ему отвлечься от бессмысленных переживаний. Вальтэриан наслаждался игрой, пока стук в дверь не прервал его.

— Ваше Величество, можно войти? — спросил военачальник.

— Входи, — позволил король, узнав голос преданного рыцаря.

Сир Боеслав Веалтион тихо прикрыл за собой дверь. Звёзды отразились в его чёрных зрачках и потонули в серой радужке. Начищенные доспехи блеснули в свете луны.

— Мой король, — поклонился он. — Я не имею права лезть в ваши дела, однако… Вы две недели практически не едите и выглядите устало.

— Всё в порядке, — отмахнулся Вальтэриан. — Если узнал, что хотел, можешь идти.

— Ваше Величество, у меня для вас подарок, — замялся военачальник. — Не поймите неверно, я просто беспокоюсь. Вам нужно расслабиться, забыться…

— Ты про алкоголь?

— Не совсем. Этот наркотик несколько иного рода… Понимаете?

— Начинаю.

— Я привёл в замок куртизанку без принципов и морали. Делайте с ней, что пожелаете. Выпустите гнев.

— А если я захочу убить её?

— Вы — король. Вам позволено всё.

— Не жалко вести овечку на заклание?

— Куртизанка не овечка, а товар. Она сделала выбор, когда начала торговать телом. Мне известно, хороших вы не любите… убивать. Даже если бы куртизанка была невинной овечкой, я пожертвовал бы ей ради вашего удовольствия.

— За годы верной службы ты отлично изучил мои вкусы. Не говоришь без дела, не задаёшь лишних вопросов. Люблю таких. Молодец.

Боеслав поклонился и отправился за новой жертвой, радуясь, что угодил Вальтэриану. Мук совести он не испытывал. Благо короля для него было важнее тысячи жизней.

Вальтэриан опустился в кожаное кресло и прикрыл глаза. Часы раздражающе тикали. Стук каблуков и лязг доспехов раздались в конце коридора. Затем усилились, почти оглушили. Король моргнул и огляделся.

Перед ним стояла куртизанка в платье из красных лент, вызывающе облизывая пухлые губы. Боеслав ухмыльнулся. Предпочтения Вальтэриана он изучил давно. Девушка им соответствовала. У неё были чёрные волосы, зелёные глаза и худощавое тело. Она нагло улыбалась и храбрилась, не догадываясь о скорой смерти. Интересная жертва. Всё, как любит король.

— Милорд, — поклонилась куртизанка и опустила взор, изображая покорность.

Вальтэриан одарил её презрительным взглядом. Он понимал, на что она надеется. Это усиливало его кровожадность. Король усмехнулся, мысленно советуя ей не рассчитывать на титулы, земли и богатство. Куртизанок он не награждает даже достойной могилой.

— Прекрасно, Боеслав, — по-змеиному прошипел Вальтэриан и плотоядно посмотрел на тело жертвы. — Теперь ступай.

— Как прикажете, — откланялся военачальник.

Каждый раз, уходя из королевской спальни, он задавался вопросом, почему Вальтэриан испытывает тёплые чувства к Беатрисе, если ему больше нравятся девушки, похожие на тётю и мать. Боеслав не понимал, что король испытывает неприязнь к родственницам. Хочет их мучить и убивать. Селену за неспособность принять его, вечное желание переделать. Еликониду за упрёки и унижения. Вальтэриану легче убивать не задумываясь, чем признаться себе в ненависти к близким. Военачальник не догадывался, что за кровожадностью короля скрывается обида. Он потакал его прихотям и поддерживал маниакальное стремление убивать, мечтая увидеть улыбку Вальтэриана, блеск его безумных голубых глаз. Благодарность Боеслава за вызволение из гладиаторов не знала предела.

Король запер дверь. Желание убивать заполнило его душу. Безнаказанность опьянила сильнее эльфийского вина. Ухмылка на тонких бескровных губах насторожила куртизанку. Она поёжилась от холода, впервые жалея, что надела полупрозрачное платье, и осмотрелась. Осознание, что ледяные стены превратились в ловушку, пришло не сразу.

— Занятно, — проворковал король, касаясь обнажённого плеча куртизанки. — Почему ты, молодая, здоровая, сильная, выбрала стать подстилкой богачей? Неужели неспособна на большее?

— Моё призвание дарить наслаждение мужчинам, — прошептала куртизанка в губы Вальтэриану. — Особенно королям…

— У нас есть небольшая проблема, — отстранился Вальтэриан.

— Зелья, которые я принесла, помогают даже старикам, — улыбнулась девушка и потянулась к его паху.

— Дело не в зельях, — оскорбился Вальтэриан. — Просто я привык получать удовольствие по-другому.

— Скажите, как, и я всё сделаю, — ластилась куртизанка. — Если лоно не интересует, можете взять меня сзади. Или предпочтёте, чтобы я ласкала ваше естество губами? Хотите, позову подружек?

— Развлечься с несколькими куртизанками я давно планировал, — поразмыслил король. — Однако не сейчас. Мои предпочтения могут напугать их. А я не желаю, чтобы поднялся шум. Режет слух.

— В борделе леди Цорль оказывают услуги на любой вкус, — принялась лизать его ухо куртизанка. — У неё работают девственницы и развратницы, мужчины и мальчики, гермофродиты и евнухи. Есть даже бассейн с русалками. Всё для высокородных гостей.

— Я отличаюсь от похотливых богачей, — хищно оскалился Вальтэриан. — С добычей мне нравится играть, выматывать. Акт для меня не важен.

— Прелюдии многие любят, — по-своему поняла девушка. — Я понравлюсь вам, и вы станете постоянным гостем нашего борделя. Я столько всего умею!

— К тому, что я сделаю, ты будешь не готова, — прошептал король и снял с куртизанки платье. Плавно и ненавязчиво.

Осторожностью Вальтэриан притуплял её внимание и растягивал удовольствие перед бойней. Сразу пугать девушку не хотел. Иначе она, как предыдущие, закричит и быстро устанет. У неё не останется сил сопротивляться. А прелесть убийства в возможности сломать жертву, забрать её жизнь, как трофей. Скучна покорная дичь.

Платье девушки оказалось на полу. Она гордо расправила плечи, показывая гибкость молодого тела, и опустилась на кровать. Её чёрные волосы едва прикрывали молочно-белую грудь. Король отошёл к шкафу. Мышцы его напряглись. Камзол обтянул стройную фигуру. Сосредоточенным взглядом Вальтэриан скользнул по полкам и открыл хрустальный ларец.

Куртизанка пригляделась. Ножницы, бритвы, ножи и щипцы промелькнули в его руках и слились в клубок металла. Ей стало нехорошо. Ржавые старые инструменты предрекали смерть. Они познали много жертв короля. Видели боль, пачкались в крови. На некоторых она осталась в виде засохшей корки. Вальтэриан любовно огладил ножи. Они приятно холодили руку. Он снял белые перчатки и стёр ими капли крови Паулин Граффиас. Нужно забыть о прошлом. Новая жертва в ужасе раскинулась на ложе, заправленном нежнейшим шелком.

Тело девушки покрыли мурашки. Зрачки расширились. От уверенности не осталось следа. Она поняла, кто перед ней.

Убийц видно сразу. У них по-особенному горят глаза. Заметить это на улице сложно. Но когда остаешься с ними наедине, искорки в их зрачках разгораются настолько сильно, что не испугаться может либо слепой, либо тот, в чьих глазах тоже полыхает пламя.

Убийцы бывают разными. От трактирного мужика с трясущимися руками до высокородного эстета, интересующегося искусством и политикой. Зато жертвы одинаковые. От них разит страхом. Хищники его чувствуют, упиваются им и звереют.

Куртизанка много слышала о разного рода извращенцах. Однако не предполагала, что король мира окажется самым опасным. Ведь хозяйка борделя описывала его аристократичным, вежливым и спокойным. Говорила, он холоден, но не жесток. О его припадках ярости леди Цорль умолчала. Девушка трижды пожалела, что поверила ей, а не крестьянам, которые шёпотом в тёмных углах описывали чудовищную жестокость Вальтэриана. Впрочем, даже они не до конца верили в то, что обсуждали. Религия приучила считать короля неуязвимым перед пороками, почти святым. Тех, кто не поддавался внушению, сжигали.

Мысли девушки кружили в голове, подобно урагану. Она ощущала себя беззащитной, стоя обнажённой перед Вальтэрианом. Мурашки ползли по её коже. Прежде она не боялась мужчин, ведь знала, что для достижения оргазма им не нужно убивать.

— Страх не поможет, — сказал король и порезал ей ножом запястье.

Куртизанка вскрикнула. Кровь стекла по ладони и закапала на пол. Вальтэриан широко улыбнулся и сделал ещё надрез.

— Не надо, пожалуйста, — просила девушка.

— Как банально! — взбесился король. — Все жертвы говорят одинаково. Боятся боли, а не стыда. Как дворовые шавки. Я чую ваш страх и становлюсь монстром. Сами провоцируете! Ваш испуг заводит и одновременно раздражает!

Вальтэриан кинул куртизанку на кровать, сел сверху и наотмашь ударил её по лицу. Она попыталась вырваться. Из сломанного носа фонтаном брызнула кровь. Король размазал её, схватил ножницы и стал вырезать на теле девушки свои инициалы, точно клеймил. Буквы получались ровные и красивые в обрамлении крови на белой коже.

Вальтэриан рассмеялся. Убийство он считал частью искусства, а убийц — кем-то вроде художников, поэтов и музыкантов. Ему нравилось превращать жертв в произведения, используя их тело в качестве мольберта, а кровь — как краски. Даже в пытках король видел нечто прекрасное. Конвульсии, в которых билась жертва, напоминали ему танец.

Куртизанка, выгибаясь от боли после каждого пореза, истошно кричала. Капилляры в её глазах лопались и кровоточили. Она не замечала этого, мечтая об освобождении из лап коронованного зверя.

— Отпустите! — молила девушка, не переставая.

— Сама виновата, — равнодушно сказал Вальтэриан. — Ты — куртизанка. Вы созданы, чтобы вас использовали, как вздумается. Мне противно с тобой спать, а убивать тебя — нет. Терпи. Для большего ты не годишься.

Король захлёбывался словами, ощущая наслаждение, окутывающее сладостным потоком. От перенапряжения покалывали кончики пальцев. Хотелось писать стихи, крушить стены, запускать ледяные иглы в советников, делать всё, что раньше не позволяли титул и совесть. Чужая жизнь угасала в его руках, зато собственная разгоралась с новой силой. Она разлилась огнём по холодным венам, согревая кровь. Вальтэриан дышал полной грудью, чувствуя себя сильным, свободным, живым.

Куртизанка кашляла кровью. Боль от синяков и порезов сковывала тело сильнее цепей.

— Четыре Стихии, спрячьте невинных овец от этого волка! — простонала она и умерла.

Король ухмыльнулся: «Куртизанка взывает к духам, надо же! Интересно, когда продавала тело, она думала о них? Нет. Страх смерти и потрёпанная шкура заставили уверовать. Лицемерная тварь. Одной меньше, одной больше. Какая разница?»

Вальтэриан вырезал на спине покойницы розу и, отложив нож, крикнул страже: «Уберите её!» Воины молча выполнили приказ. За деньги, которые он платил, они не смели возражать.

Король снял пропитанную кровью белую рубашку и снова сел за фортепиано. Траурный марш сотряс ледяные стены. Хрустальные люстры закачались. Мелодия подарила Вальтэриану умиротворение. Он вытянулся на кровати и заснул. Вина, стыд и раскаяние не тревожили его.

Королю приснилась Беатриса. Она парила над облаками в белом лёгком платье. А он был прикован к земле. Из его рук текла кровь. Камзол гнил. Вальтэриан выглядел хуже каторжника. Но ведьма тепло улыбнулась и покинула небо, чтобы обнять его. Король вдохнул родной запах золотых волос, и ледяные слёзы полились из его голубых глаз. Он прижался к Беатрисе, пачкая грязью и кровью. Ведьма поцеловала Вальтэриана, не обращая внимания на стоящий вокруг смрад. Благодаря её пальцам, неторопливо перебирающим серебряные волосы, поцелуям и ласковым словам, сон короля был до одурения сладок.

Глава 21

Дарованное золото

Ночью принцесса и леди Шор вернулись в Наккар. Поздний час не помешал Янине просить аудиенции у Матильды. Исчезновение денег, которые она давала на помощь беднякам, волновало её больше этикета.

Правительница оборотней выслушала принцессу и произнесла:

— Я потеряла из-за тебя возможность обернуться волчицей и поохотиться на оленей. Луна скоро покинет небосвод. Почему от тебя столько неприятностей? Как тебе духу хватило подозревать меня в воровстве?

— Иначе не объяснишь, почему средства, выделенные на благотворительность, исчезают, не доходя до подданных, — возразила Янина. — Откуда столько нищих?

— Твои обвинения омерзительны. Я содержу половину макфов королевства! Бекрукс восстанавливали на мои деньги после того, как твой брат разрушил всё. Не смей говорить, что я ворую у народа, за который сражалась, когда ты безмятежно гуляла в саду Зимней Розы!

— Я лишь хочу узнать, почему бедняки не получили пожертвования. Вы верховный правитель Бекрукса, к кому мне идти, если не к вам?

— Правильно, что пришла ко мне. Но не торопись с суждениями. В прошлый раз ты обвиняла меня напрасно.

— Верно. Нужно было обвинять Рольфа.

— Он спас твоего эльфа от смерти! Не знаю, зачем… Будь благодарна. Если бы не мой сын, Конан вогнал бы Лавриаля в землю.

— Речь не о кулачном бое.

— Хорошее ты принимаешь, как должное. А зло запоминаешь на века. Зря. Я не враг тебе, хотя твоя наглость меня раздражает.

— Я помню всё. Когда я приехала на юг, вы помогали мне, жалели. Но стоило подданным полюбить меня, вы почуяли соперницу и стали вредить. Вероятно, мои пожертвования спрятали по вашему приказу, чтобы народ видел защитницу только в вас.

— Пустой разговор мне наскучил. Найдёшь настоящего вора, не забудь извиниться.

— Хочется верить, что народ для вас превыше тщеславия. Однако чутьё подсказывает, вы лжёте.

Матильда раздражённо вздохнула. Принцессе показалось, что она поспешила с выводами. Оставшуюся часть ночи Янина думала о разговоре. Собственное поведение она считала грубым. Но не жалела о нём. Мягких и добрых на юге не воспринимают.

Утром принцесса отбыла в замок Цефасии Шор, желая разобраться в исчезновении средств из фондов.

Снаружи владения оборотнихи напоминали обычную каменную крепость и не привлекали внимание. Зато внутри скрывались богатства. Хрустальные люстры висели на потолке, отражая солнечный свет. Меховые ковры покрывали паркет. По ним осторожно ступали слуги, вытирая пыль с резной мебели. Чучела львов стояли вдоль стен с разинутыми пастями. В зубах они держали крупные алмазы.

Цефасия лежала на софе в вишнёвой тунике. Браслеты, усыпанные рубинами, сжимали её предплечья. Золотая оправа очков поблёскивала. Дрессированные обезьяны махали на оборотниху опахалом. Она бросала им кусочки банана, нарезанного в хрустальную чашу, и смеялась.

Справа от неё находился стол. На нём виднелись жареные кабачки, суп из белых грибов, овсяный пудинг с морковью, салат из капустных листьев, сырная запеканка и пюре из стручковой фасоли. Леди Шор не ела мясо.

При виде принцессы она встала и пригласила её к столу. Янина села возле оборотнихи, но отказалась от угощений. Волнение не позволяло съесть даже капустный листик.

— Жаль, что ты ничего не будешь, — заохала Цефасия. — Ненавижу есть траву. С удовольствием обменяла бы её на жареную баранью ножку. Но из-за проблем с желудком лекари не разрешают!

— Часть моих средств поступает в королевские благотворительные фонды, часть в ваши, — перешла к делу принцесса. — Количество нищих должно было уменьшиться. Я поговорила с Матильдой и начала сомневаться, что она ворует у подданных.

— Взгляни на мой замок, — обвела рукой пространство оборотниха. — Красиво, не правда ли? Его построили мои предки. Они собирали средства, отказывая себе во всём. Я поступаю так же. Не трачу деньги на платья, расшитые драгоценностями, яства и вина. Не посещаю амфитеатры и колизеи. Лишениями и выгодными вложениями я приумножаю богатство Шоров. Бедняки лишены моего ума. Чем больше денег им даёшь, тем больше они их тратят на ерунду. Некоторые глупцы рожают столько, сколько не способны выкормить.

— Полагаете, подданные неблагоразумно использовали мои пожертвования? — уточнила Янина.

— Так и есть. Никогда не забуду, как дала сапожнику денег на лечение дочери, а он пропил их в кабаке. У него потом появились ещё дети. Они выросли разгильдяями и ворами.

— Как помочь беднякам?

— Не раздавай деньги на улице. Не все потратят их с умом. Среди нуждающихся много пьяниц и распутников. Не потакай их порокам. Лордам, которые желают взять у тебя средства и построить больницу или храм, тоже не верь. Часть украдут. Причём большую.

— Кому верить, вам?

— Верь себе. Не всегда старший и более опытный оказывается прав. Вкладывай деньги в строительство, только проверяй, чтобы сделано всё было качественно. Пожертвования давай не нищим каторжникам, а представителям зарождающегося среднего класса. Они умны и предприимчивы. Во многом похожи на магов. Средства, которые ты передала в мой фонд, использованы по назначению. Можешь проверить. Я принесу список. В нём указано, куда и сколько я перевела.

— Не стоит. Спасибо за советы.

Принцесса покинула замок Цефасии в смятении. Она сомневалась, что бедняки способны растратить столько золота. Богатство династии Шор настораживало её. На фоне Цефасии, живущей в роскоши и рассуждающей о глупости подданных, Матильда выглядела благородно. К ней принцесса и обратилась за советом, пересказав разговор с леди Шор.

Правительница Бекрукса не выглядела удивлённой. Казалось, она догадывалась о воровстве Цефасии.

— Из твоего рассказа я многое поняла, — изрекла оборотниха. — Леди Шор украла твоё золото. Ей не впервой брать чужое. Предприятие по добыче алмазов она выкупила за гроши, когда проверяющие, подкупленные ею, замучили прошлого владельца. Я не вмешивалась, потому что меня это не касалось, однако теперь… Ты смотрела отчёты Цефасии о пожертвованиях?

— Она предлагала взглянуть, — неуверенно произнесла Янина. — Я отказалась. Сочла неуместным подозревать её в воровстве.

— Значит, подозревать Цефасию нельзя, а меня можно? — возмутилась Матильда.

— Вы не раз плели против меня интриги. А она помогала.

— Как же ты глупа! Очнись, принцесса! Цефасия обворовала тебя, воспользовавшись твоим доверием. Опасайся друзей больше врагов.

— У неё всё есть. Зачем ей красть пожертвования?

— Жадность существ, обладающих плотью, беспредельна! Шоры не копили годами, а отбирали чужое. Соргасы прикрывают грехи религией. Шор — благотворительностью. Стража, арестовать Цефасию! Она предстанет перед судом, как подобает воровке.

Стражники поспешили в замок леди Шор. Янина хотела остановить их. Она не была уверена в виновности Цефасии. Матильда схватила её за руку и не позволила отменить приказ. Принцессе показалось, будто правительница юга пытается скрыть следы собственных преступлений.

Её опасения подтвердились, когда в тюрьме леди Цефасия Шор умерла. Лекари сказали, от сердечного приступа. Янина не поверила.

В ярости она вбежала в тронный зал и воскликнула:

— Вы убили Цефасию, потому что боялись, что с её поддержкой я стану влиятельнее вас! Теперь я осознала… Лгала не она, а вы!

— Я не причастна к смерти леди Шор, — устало ответила Матильда. — Она отличалась слабым здоровьем.

— Вы опозорили династию Шор и забрали себе их владения!

— Богатства Шоров отошли в казну Бекрукса по решению суда. На их землях будут выращивать сахарный тростник. Замок продадут. Вырученная прибыль пойдёт на благотворительность, как завещала Цефасия. Но так как при её жизни замок изъяли, пожертвования раздадут от моего имени. Ведь я настояла, чтобы волю покойницы исполнили.

— Вы прикрываете благотворительностью злодеяния!

— О чём ты? Без моей помощи леди Шор отправилась на тот свет.

— Я вам не верю.

— Ты глупее, чем я думала. Только дурак делает выводы и сыпет обвинениями, не разобравшись. Подумай о ребёнке. На нём плохо сказываются твои крики.

— Вы за всё ответите!

— Отвечу. Иди спать.

Янина вернулась в покои. Спокойствие Матильды её удивило, и она окончательно запуталась. Долго переживать о случившемся с пожертвованиями не пришлось. Фрейлины сообщили, что лорд Лавриаль Снэик поправился и собрался уезжать из королевства.

Глава 22

Королева льда

Путники покинули Хейтс и устроили привал на берегу лавовой реки, чтобы придумать, как открыть портал в Верхний мир. Беатриса отошла от толпы, желая насладиться тишиной.

Одиночество не продлилось долго. Из-за дюн появилась демоница. Ведьма ощутила спокойствие, будто встретила друга, с которым давно не виделась. Всё в незнакомке казалось привычным и родным.

Она скривила в ухмылке тонкие губы и откинула с лица прядь серебряных волос. Её голубые глаза сияли, как бриллианты. От взмаха длинных ресниц падала тень на аристократически-белую кожу. Серебряные крылья хлопали за спиной. Изумрудные цепи, украшающие их, тихо звенели. Белые рога венчали голову, точно корона. Демоница подняла полы голубого платья, и браслеты в форме змей загремели. Серебряные перстни ударились друг о друга.

От незнакомки веяло холодом. Песок под её ногами покрывался льдом. Кактусы замерзали. Беатриса поёжилась. Она не понимала, почему чувствует себя в безопасности рядом с ней.

— Здравствуйте, леди, — кивнула ведьма. — Вы, верно, живёте неподалёку?

— Да, — голос незнакомки прозвучал неуверенно. — Я леди Эриандра Лорфолк.

— Рада познакомится, — вежливо сказала Беатриса. — Меня зовут леди Тальмия Зоран.

— Занятно… — хмыкнула демоница.

Под её пристальным взором у ведьмы плохо получалось лгать. Однако назвать настоящее имя, когда на тебя объявлена охота, равносильно самоубийству.

— Вы не родственница короля? — поинтересовалась Беатриса.

— Нет, — опешила Эриандра. — С чего вы взяли?

— У вас похожие черты лица. Высокие скулы, выразительные глаза, белая кожа.

— Вы знакомы с Вальтэрианом?

— Да.

— Вы его любовница?

— Что? Нет…

— Вы напоминаете Беатрису Фаиэ. Золотые волосы, карие глаза…

— Я не она.

— Ложь. Я знакома с Эльвирой Фаиэ. Её дочь я узнаю из тысячи.

— Мама о вас не рассказывала.

— Попались! Но не стоит беспокоиться. Я хочу оказать вам услугу.

— С чего бы?

— Я подруга вашей матери. Доверяйте мне. Иного выбора у вас нет. Вы ведь понятия не имеете, как отсюда выйти.

— Как вы собираетесь помочь мне? Магией перенесёте меня и остальных?

— Слишком рискованно. Советники короля почувствуют изменение в энергетики Сноуколда и поймают нас. Есть другое решение.

Демоница щёлкнула пальцами, и из песка выросло раскидистое дерево. Вместо плодов с ветвей свисали головы младенцев. Они то плакали, то смеялись. Корни дерева переплетались с листьями, образуя арку.

— Пред вами Древо Плача, — пояснила Эриандра Лорфолк. — Головы, что вы видите — это дети, умершие в утробе матери. Когда-нибудь они переродятся и вернутся в Сноуколд. А пока можете попробовать их на вкус.

— Съесть младенцев? — ужаснулась ведьма.

— Сейчас они — плоды дерева. Души у них нет. Перед пиршеством мы собираем головы младенцев, как яблоки, и подаём на праздничном столе.

— Я откажусь, пожалуй.

— Как знаете, — демоница пожала плечами, произнесла заклинание и в арке забрезжил свет. — Зовите леди Мейрак и стражников. Портал открыт! В нём вы переместитесь в ваш мир, незамеченные советниками. Тёмная аура нерождённых детей перебьёт всплеск магии, и энергетика Сноуколда не изменится.

Беатриса с недоверием посмотрела на Эриандру, однако решила рискнуть и привела спутников к арке. По очереди они вошли в неё, надеясь оказаться дома.

Ведьма поблагодарила демоницу и последняя ступила в портал. Голубые, синие и чёрные искры подхватили её, завертели. Она не успела испугаться, как оказалась в башне, стоящей в заброшенной части Нижнего мира.

Беатриса сцепила зубы, стараясь сохранить самообладание, и подошла к единственному окну. Огненные деревья плотным кольцом окружали башню. За ними виднелся серый песок и лавовая река, протекающая мимо порталов в загробный мир. Пахло серой и с гарью.

Ведьма разочарованно вздохнула и опустилась на кровать, заправленную красным шёлком. Она поняла: сбежать будет непросто. В окно не выпрыгнешь, двери нет. Зато полно золотых канделябров, есть камин, шкаф и стол из чёрного дуба.

Послышался шорох, и Искра выскочила из-под кровати. Беатриса обрадовалась, что не потеряла её во время перемещения в портале. Батория свернулась калачиком у ног ведьмы и засопела. Беатриса погладила её, настороженно смотря по сторонам.

Чёрная дымка просочилась из пола, вытянулась и приняла вид Эриандры Лорфолк.

— Почему я здесь? — спросила ведьма. — Решили выслужиться перед королём?

— Мне не нужно выслуживаться перед ним, — улыбнулась демоница. — Он и так любит меня.

Глаза Беатрисы загорелись ревностью. Пульс участился. Она удивилась своей реакции и попыталась её скрыть. Эриандра заметила. Улыбка расцвела на её губах.

— Видели бы вы себя со стороны! — рассмеялась демоница. — Не думала, что вас волнует, в кого влюблён Вальтэриан. Недавно вы кричали на весь мир, как сильно ненавидите его.

— Какая вам разница? — ощетинилась ведьма.

— Пытаюсь понять, чем вы завлекли короля, — Эриандра подалась вперёд и поцеловала Беатрису.

— Что вы творите? — отстранилась ведьма.

— Ясно, чем, — облизнула губы демоница.

— Не смейте касаться меня!

— Сколько ярости и страсти… Потрясающе! Огонь течёт в ваших венах. В него и влюбился Вальтэриан.

— Сомневаюсь. Ему от меня нужно одно — тело.

— Вокруг короля крутится много до неприличия соблазнительных девушек. И всё же трахает он вас. Полагаю, дело не только в красивой оболочке. Вы его приворожили?

— Не задавайте глупых вопросов. Скажите лучше, почему похитили меня?

— Мне нужно, чтобы вы посидели в башне какое-то время и не вмешивались в дела Вальтэриана.

— Вы не вправе удерживать меня. Если мои родственники узнают, они вас уничтожат.

— Угрожать мне бессмысленно. Ваше положение не отличается от положения рабыни. Забудьте о титуле и гордости. Следите за песком в часах. Он иссякнет после смерти Астрид Мейрак. Тогда я отпущу вас.

Демоница хлопнула в ладоши. Из воздуха возникли песочные часы. Она поставила их на стол и продолжила разговор:

— Если понадобится какая-нибудь вещь, напишите пожелание на листе и бросьте в камин. Духи огня исполнят просьбу. Домовой три раза в день будет приносить воду и еду. Уговорить его помочь не получится. Он верен мне. Заморить себя голодом я вам тоже не позволю. За каждый несъеденный продукт домовой будет получать удар плетью. Вы добрая. Вряд ли позволите забить его.

С каждым словом Эриандра всё больше напоминала Беатрисе короля. Поцелуй, заигрывания и холодные нотки в голосе были знакомыми. Шальное предположение требовало подтверждения.

Ведьма призывно улыбнулась, притянула демоницу за талию и уверенно коснулась её губ своими. Эриандра замерла. Голубые глаза удивлённо посмотрели в карие. Беатриса успокаивающе погладила её по спине и принялась развязывать шнуровку платья.

— Не думала, что ты предпочитаешь женщин, — пробормотала демоница. — Впрочем, меня устраивает.

Она повалила ведьму на кровать, целуя и избавляя от одежды. Беатриса сжала её грудь и прикусила губу. Эриандра издала гортанный рык. Руки её принялись блуждать по телу ведьмы, лаская кожу. Она нежно прикусила венку на шеи Беатрисы и пропустила сквозь пальцы золотые локоны. Они смешались с серебряными, огнём вспыхнули в свете вулканов. Ведьма поцеловала демоницу, отвлекая, и оторвала кусок ткани от балдахина. После связала её руки, игриво улыбаясь, и вставила в узел иглу броши. Демоница не заметила, охваченная страстью. Беатриса потянула её за прядь серебряных волос и отстранила. Эриандра непонимающе моргнула, облизывая распухшие губы. Ведьма встала с кровати, поправила платье и сказала, глядя ей в глаза:

— Неплохо притворяешься, Вальтэр.

Демоница заливисто рассмеялась. Чёрная дымка окутала её, и на месте Эриандры Лорфолк появился Вальтэриан Колд в распахнутой на груди голубой рубашке и штанах, сползших с бёдер. За спиной его трепыхались серебряные крылья, занимая половину комнаты. Белые рога тянулись вверх, царапая спинку кровати. Руки перетягивала багровая ткань.

— Узнала, — рассмеялся он. — Хорошо. А то я подумал, ты бегаешь от меня, потому что любишь спать с…

— Зря радуешься, — прервала Беатриса. — Твой план провалился. Перемести меня к Астрид, и я освобожу тебя.

— С какой стати? — возмутился король и попытался развязать руки.

Брошь обожгла запястье. Он стиснул зубы и гневно посмотрел на ведьму.

— Человеческая девка до Верхнего мира не доберётся, — прошипел Вальтэриан. — Аваддон выжил. Вместе с Люцэром он готовится напасть на неё.

— Ты играешь не по правилам, — произнесла Беатриса. — Я имею право помогать Астрид, ведь я её фрейлина.

— Ты помогаешь, я врежу. Всё, как в уговоре.

— Честнее сойтись на поле битвы, а не в постельных интригах.

— Тогда один из нас проиграет. Смерть мне не к лицу. Тебе тоже.

— Поклянись вызволить меня из башни, и я развяжу тебе руки. Иначе мы останемся здесь до конца наших дней.

— Звучит, как прекрасное завершение истории любви. Я бы согласился умереть вместе с тобой, но не могу. Я правитель практичный, лишённый и доли романтизма. Угрожать мне вечным заточением — это измена. Приятного прозябания в одиночестве.

Вальтэриан с лёгкостью развязал руки и положил брошь на кровать.

— Неужели думала, что я дам тебе оружие, способное уничтожить меня? — ухмыльнулся он, поймав удивлённый взгляд ведьмы. — Смешная. Брошь неприятно жжёт кожу, однако для меня не опасна. Не забывай, кто моя бабушка. Что убивает других демонов, мне доставляет лишь мелкие неприятности.

Король поднялся и исчез в чёрном дыме. Беатриса разочарованно всплеснула руками. Взгляд её беспомощно метался от одной стены к другой, не находя спасения. От шума проснулась Искра, прыгнула на кровать и зарылась носом в покрывало. Ведьма наклонилась и увидела под её лапой брошь, оставленную Вальтэрианом. На ней серебрились капли крови. Губы Беатрисы растянулись в улыбке. Она погладила Искру и сжала брошь в руке.

— Кровь сильнейшего демона, Ледяного змея, поможет нам спастись, — прошептала она в мохнатое ухо.

Батория мурлыкнула и прыгнула на пол. Иглой ведьма выцарапала на стене дверь. Кровь короля впиталась, стала насыщенной и образовала портал. Беатриса взяла на руки Искру и подумала об Астрид и стражниках. Красные сгустки магии завертелись, чёрный туман сгустился и перенёс их из башни в лес.

Глава 23