Бесплатный фрагмент - Генетики

Юрий Берков

Генетики

(Научная фантастика)

Санкт-Петербург

ПРЕДИСЛОВИЕ

Научно-технический прогресс не остановить. Поистине сказочные возможности открывают перед человечеством достижения науки и техники. Как изменится наша жизнь? Как изменимся мы сами благодаря достижениям генетики и электроники? Станем коварными и жестокими словно неандертальцы? Погибнем в пламени мировой термоядерной войны? Задохнёмся в удушливом смоге экологической катастрофы?

Нет. Я верю, что человечество выберет иной путь. Появятся новые растения и животные, изменимся и мы сами. И пусть не всё и не всегда будет гладко на этом пути, однако, в конечном итоге, победят разум, доброта и красота. Ведь именно современного человека — кроманьонца назвали «гомо — сапиенс» (человек разумный). А если он станет ещё добрым, здоровым и красивым, то зло в мире исчезнет. Пусть не сразу и не совсем, но его станет меньше, значительно меньше.

Таким я вижу наше будущее, таким хочу показать тебе его, мой любознательный читатель.

Глава I

Оживление

Сентябрь. Небольшой сибирский городок Найск. Клиника специальной хирургии при медицинском институте. Операционная.

— Везут, везут, — раздались приглушённые голоса студентов.

Юля и Ольга прильнули к большой куполообразной стеклянной стене, отгораживающей операционную от зрителей, за которой бригада врачей готовилась к таинству оживления очередного пациента. Девушки стояли на возвышении и отлично видели всё.

— Ой, какой он бледный! Как мраморный. Даже инеем покрыт, — тихо произнесла Юля.

— Неужели он оживёт? Просто не верится, — отозвалась Оля.

Юля ничего не ответила, но парень, стоявший слева от них, уверенно заявил.

— Конечно, оживёт. У профессора Зверева все оживают.

Девушки посмотрели на него. Он был немного выше среднего роста, крепкого спортивного телосложения, узколицый, загорелый, с ёжиком коротких светлых волос на голове. На вид ему было 22 — 23 года.

— А вы уже видели, как оживляют? — спросила Юля.

— Много раз, — ответил молодой человек и предложил. — Хотите, я буду комментировать всё, что происходит за этой стеклянной стеной?

— Попробуйте, — согласилась девушка. — Нам это очень интересно.

Вокруг стены плотным полукольцом стояли студенты — медики. За ней, в белоснежной операционной, находилась бригада из четырёх врачей во главе с профессором Зверевым и телерепортёр из Москвы. Слева от них на стене висел большой телевизионный экран, на котором демонстрировалось операционное поле. Справа, на таком же телеэкране — параметры жизнедеятельности больного. На нём пока что были только нули.

Студент со светлым ёжиком встал позади девушек так, чтобы хорошо было слышно обеим.

Из дверей морозильной камеры на высокой тележке вывезли подростка лет 15 — 16-ти. Его тёмные, аккуратно зачёсанные на бок волосы, были покрыты инеем и казались седыми, глаза закрыты, губы бескровны, на обнажённом теле искрились кристаллики льда.

Телерепортёр засуетился, стараясь не упустить исторический момент. Тележка остановилась посреди зала у операционного стола. Подростка как бревно перенесли с тележки на стол. Репортёр подошёл к профессору Звереву, снимая крупным планом его округлое, с розовыми щеками, лицо и обратился с вопросом.

— Уважаемый профессор, не согласитесь ли вы сказать несколько слов нашим телезрителям?

— Я к вашим услугам, — вежливо ответил профессор.

— Телезрители, да и вся мировая медицинская наука знают вас как ведущего специалиста в области криологии — науки о замораживании и оживлении людей. Вы со своими ассистентами провели уже десятки сложнейших операций с прекрасными результатами. Скажите, уважаемый профессор, чем примечательна и необычна сегодняшняя операция?

— С удовольствием отвечу на ваш вопрос. — Чуть заикаясь, произнёс знаменитый учёный, слегка волнуясь. — Дело в том, что сегодня мы оживляем самого первого на Земле, достаточно профессионально замороженного человека. Это, кстати, и самый молодой наш пациент. Пареньку было всего 16, когда его заморозил собственный отец, профессор Губерт. С тех пор прошло 83 года, и до сих пор никто не решался оживить Сашу — так звали этого мальчика при жизни. Мы уже замораживали и оживляли десятки людей, но они находились в замороженном состоянии сравнительно недолго, всего 2 — 3 года. Здесь же мы имеем уникальный случай рекордно длительного замораживания.

— Скажите, профессор, а почему нельзя было оживить Сашу раньше?

— Причин здесь несколько. Во-первых, наш пациент был заморожен по старой и не очень совершенной методике. Вместо крови у него в теле был специальный физиологический раствор, который изобрёл сам профессор Губерт. Этот раствор не позволял воде крови (а кровь на 90% состоит из воды) замёрзнуть и не травмировал клеточные мембраны организма больного кристалликами льда. Нами он уже давно не применяется. Он давал неплохие результаты на мелких животных: кошках, собаках, кроликах, но для людей и обезьян он не очень подходит. Нам удалось создать новый раствор, совершенно безвредный, и 5 лет назад мы заполнили им организм Саши. Затем мы усовершенствовали методику оживления, которая практически свела к нулю риск криологических осложнений. Но главная причина не в этом. Дело в том, что Александр, в результате своей же оплошности, подвергся сильному радиоактивному облучению в одной из лабораторий нашей клиники, которой в то время руководил его отец. Он получил смертельную дозу радиации, и у него постепенно отказали многие жизненно важные органы. Нужны были годы, чтобы организм Саши сам очистился от радионуклидов, но этого времени у парня не было. Дни его были сочтены.

Вот тогда-то отец мальчика и решился на рискованный эксперимент. До этого он проводил опыты по замораживанию только на животных и не известно, когда бы он перенёс их на людей. И с животными-то дело шло не лучшим образом. У профессора Губерта не было никакой уверенности в успехе этого эксперимента, но у него не было выхода! Он надеялся, что если не ему, то его ученикам удастся найти безопасную методику оживления, и что Сашу, в конце концов, спасут.

За этот рискованный и не разрешённый Учёным советом института эксперимент, профессор Губерт был снят с должности директора клиники и до конца жизни работал старшим научным сотрудником. Ему многое удалось сделать в области оживления крупных животных, но оживить сына он так и не решился. Слишком велик был риск потерять его навсегда.

Год назад мы тщательно исследовали организм Саши на радиоактивность и убедились, что он больше не «светит». Большинство радионуклидов распалось. Остатки вредных веществ мы выведем из организма с помощью сорбентов. Больному предстоит сейчас сложная операция по пересадке костного мозга, который должен взять на себя функции кроветворения и избавить Сашу от лейкемии. Мы также заменим ему печень, поджелудочную железу и яички.

— Скажите, профессор, если не секрет, кто является донором новых органов, которые вы собираетесь пересадить Саше?

— Донором является сам больной. Как известно, наша клиника пользуется донорским материалом, полученным от самих замороженных пациентов. Необходимые для пересадки органы мы выращиваем в лабораториях клиники из стволовых клеток, взятых у пациентов. Используя методы генной инженерии, нам удалось вырастить из единичных клеточных культур практически все внутренние органы человека вне его организма. Это сердце, почки, печень, селезёнка, и т.д., а также все железы внутренней секреции. На выращивание какого-либо органа ускоренными методами требуется 2 — 3 года. Именно на этот срок мы и замораживаем наших пациентов, как бы выключая их из жизни.

— Скажите, уважаемый профессор, а почему вы отказались от пересадки внутренних органов, взятых у других погибших людей?

— Здесь несколько причин. Во-первых, погибает людей не так уж и много — нуждающихся в пересадке гораздо больше. Во-вторых, органы погибших не всегда подходят для пересадки. Нужны совершенно здоровые органы достаточно молодых людей. Это ещё больше усложняет задачу. В-третьих, пересадка чужого органа вызывает в организме больного реакцию отторжения, которую мы вынуждены подавлять лекарствами. Но эти лекарства далеко не безвредны для организма. Они вызывают многие нежелательные последствия, с которыми тоже нужно бороться. Таким образом, человек с чужим внутренним органом остаётся как бы привязанным к клинике на всю оставшуюся жизнь. Это уже не совсем полноценный человек.

После наших операций, пациент воспринимает новые органы как свои собственные и полностью выздоравливает. Нам удавалось спасать людей пострадавших в автокатастрофах, заменяя им по два, три и даже четыре внутренних органа сразу. Главное — это быстро заморозить человека, не дав ему умереть, что весьма непросто. А ещё необходимо скачать в нейрокомпьютер всю информацию с его головного мозга. Иначе он не будет ничего помнить при оживлении. При замораживании его память обнуляется.

— Спасибо, уважаемый профессор, за интересное интервью. Больше я не буду вас беспокоить. Разрешите мне только заснять сам процесс оживления.

— Пожалуйста, снимайте. Только пока мы не будем оживлять Сашу. Сначала мы сделаем ему все необходимые операции, а затем начнём оживление.

— И как долго будут идти операции?

— Думаю, часа за два управимся. Мы работаем сразу двумя бригадами.

— Ещё раз благодарю вас от имени телезрителей.

Телерепортёр отошёл в сторону, а к операционному столу подошли хирурги и операционная сестра.

— Ну, с богом! — сказал профессор Зверев. — Начинайте прогрев области таза и живота.

Медсестра подошла к стойке приборов и защёлкала кнопками. На индикаторах засветились цифры, замигали огоньки. Затем она подошла к безжизненному телу подростка и стала устанавливать на нём датчики. Закончив это занятие, она взяла в руку длинную штангу с большим круглым диском на конце, и стала водить им над животом и бёдрами пациента.

— Это микроволновый излучатель, — тихо произнёс светловолосый студент, стоявший позади Юли и Ольги. Девушки уже забыли о его существовании, слушая интервью профессора Зверева. — Он позволяет производить прогрев внутренних органов дистанционно, с помощью токов высокой частоты.

— Это что-то вроде домашней микроволновой печи? — спросила Юля.

— Совершенно верно, — ответил парень.

— Температура? — спросил профессор Зверев.

— Минус 35 градусов, — ответила медсестра.

— Прогревать до плюс двух. Органы для пересадки готовы? — обратился он к своему ассистенту.

— Да, — ответил тот.

— Охладите их тоже до плюс двух. Надеюсь, они уже в растворе диолина?

— Конечно, — кивнул ассистент.

— Прекрасно. Давление диолина у пациента?

— Пока ноль, — сообщила медсестра.

— Подключите диолиновый насос и дайте 21 процент кислорода. Медсестра стала возиться с длинными шлангами, оканчивающимися блестящими толстыми катетерами. Два шланга она подключила к сонным артериям на шее подростка, два других — к бедренным артериям.

— Всё готово, — доложила она профессору.

— Сейчас они будут прокачивать свежий, насыщенный кислородом диолин через кровеносную систему мальчика, — зашептал светловолосый юноша.

— Температура? — опять поинтересовался Зверев.

— Минус шесть, — ответила медсестра.

— Продолжайте прогрев. Готовьте инструменты, — обратился он к своим коллегам. И подключите нейрокомпьютер к электродам в голове пациента.

— Всё готово, — доложили те.

— Сейчас ему будут восстанавливать память — закачивать через наноэлектроды с компьютера информацию, которая хранилась у него в мозгу до замораживания, — комментировал светловолосый студент. — Прежняя информация стёрлась, как только отключился мозг.

— А если её перепутают с кем-нибудь? — спросила Юля.

— Тогда это будет другой человек, с другой биографией.

— Это что же, реинкарнация получается?

— Да. Продолжение чьей-то жизни в другом теле.

Столик с хирургическими инструментами стоял уже рядом с операционным столом.

— Ну что ж,… приступим…, — помедлив, произнёс Зверев. — Задачи каждого всем понятны?

— Понятны, — ответили врачи.

— Тогда начали!

Четверо хирургов склонились над пациентом по обе стороны операционного стола. Двое медсестёр подавали инструменты. В руках замелькали лазерные скальпели, крючки, зажимы, пинцеты, пилки. Иногда слышались короткие реплики. Работа закипела.

Через пару часов Сашу прооперировали, и сейчас хирург зашивал последний разрез. Вернее, не зашивал, а заклеивал рану специальным физиологическим клеем. Это был белый порошок, который активно впитывал воду. Смачиваясь, он превращался в липкую массу, которая быстро твердела, становясь упругой, как резина. Кровь останавливалась, а края раны прочно слипались. В последствии шов прорастал соединительной тканью, а клей полностью рассасывался. При этом на теле практически не оставалось рубцов.

— Ну что же, — произнёс профессор Зверев, — начнём оживление. Сестра, поднимайте температуру тела до 37-и градусов.

Одна из медсестёр приступила к дальнейшему прогреву тела Саши высокочастотным излучателем. Иней на его теле уже растаял и превратился в капельки воды. Паренёк лежал весь мокрый, будто в холодном поту.

— Поднимайте давление диолина до 80-ти, кислород до 30%. Кровь готова?

— Да, — ответила старшая медсестра.

— Начинайте постепенную замену диолина на кровь.

Светловолосый парень стал тихо комментировать происходящее.

— Диолин — это такой физиологический раствор на основе перфторуглерода, который содержит лишь небольшое количество воды, — зашептал он Юле в ухо. — При замерзании он не расширяется, как вода, а наоборот, немного уменьшается в объёме. Он не образует кристалликов льда и не травмирует стенки кровеносных сосудов и клеточные мембраны — что смертельно для человека. Он способен переносить кислород не хуже крови, а также питательные вещества и лекарства. В общем, диолин способен на время заменить кровь. Вот почему диолин закачивают в тело человека при замораживании. Теперь его снова заменят на настоящую кровь.

— Температура? — спросил профессор.

— Плюс 28.

— Продолжайте прогрев. Следите за энцефалограммой мозга.

К этому времени Саша был уже весь опутан проводами и датчиками. Десятки приборов контролировали его организм.

— Как биотоки? — спросил профессор.

— Пока ничего нет, — ответила медсестра.

— Включите нейростимулятор.

— Есть слабые импульсы! — доложил врач, стоявший рядом с прибором.

— Температура?

— 37 градусов. Прогрев отключён.

— Поднимите ещё на полградуса.

— Сейчас.

— Как сердце?

— Фибрилляция. Запускаться не хочет.

— Дайте разряд.

Тело Саши дёрнулось от электрического разряда в область сердца.

— Есть слабые сокращения, — доложила медсестра.

— Дайте больше кислорода. Дайте 80%. Как дыхание?

— Отсутствует.

— Дайте в лёгкие углекислоту 2,5%. Установите минимальный объём принудительной вентиляции. Как пульс?

— 90 ударов в минуту. Наполнение слабое.

— Давление держится?

— Нет, падает.

— Чёрт побери! Он не хочет жить! Сколько влили крови?

— Три с половиной литра.

— Продолжайте замену. Снотворное в кровь ввели?

— Да, — ответила медсестра. — Он спит.

— Пусть спит. Рано ему ещё просыпаться.

— У нас мало крови этой группы, профессор, — неожиданно заявила медсестра. — Придётся израсходовать все запасы.

— Что же вы раньше молчали?! — возмутился Зверев.

— Я не знала, что потребуется так много…

— Надо же понимать, что у парня не работает система кроветворения и иммунная система! То, что мы ему сейчас пересадили, заработает не сразу. Нужна хорошая свежая кровь. Много крови!

Профессор огляделся вокруг, взял микрофон и сказал.

— Товарищи студенты! Кто может дать нашему пациенту кровь? Нужна первая или вторая группа.

Среди студентов началось движение.

Светловолосый студент посмотрел на девушек и сказал: — У меня первая группа.

— А у меня вторая, — заявила Юля.

— Тогда пошли, — предложил парень. — Кстати, меня зовут Сергей.

— Очень приятно, а меня Юля.

— У вас красивое имя.

— У вас тоже.

Сергей и Юля, надев халаты, вошли в донорский кабинет. За ними ещё несколько студентов.

— Куда? Куда так много?! — запротестовала медсестра. — Вот вы двое останьтесь, а остальные за дверь, в очередь!

Сергей и Юля легли на топчаны и оголили правую руку. Медсестра подошла сначала к Сергею, держа тонкий шланг с длинной блестящей иглой на конце. Она протёрла кожу спиртом и ввела иглу в вену, наблюдая, как стеклянная колбочка в середине шланга наполняется кровью. То же самое она проделала с Юлей.

Они лежали на тележках и представляли себе, как их кровь скоро вольётся в истерзанный организм подростка, доставляя ему питательные вещества, лейкоциты, гормоны.

«Бедный ребёнок, — думала Юля, — В шестнадцать лет столько пережить! А что ждёт его в будущем? Поправится ли он? Будет ли полноценным? Это только богу известно».

«А эта Юля очень недурна собой и голос приятный, — думал Сергей. — Надо бы как-то продолжить знакомство».

Тем временем в операционной врачи заканчивали священнодействие.

— Как дыхание? — спросил профессор.

— Самостоятельное.

— Пульс?

— 86, наполнение хорошее.

— Активность мозга?

— Ниже нормы. Состояние заторможенное.

— Температура?

— Тридцать семь и две, держится без прогрева.

— Хорошо, — отметил Зверев. — Пусть спит до утра. Утром разбудим. Все свободны. Больного в реанимацию. Держать на капельнице постоянно. Непрерывный контроль за всеми параметрами организма. Благодарю за работу, коллеги!

Студенты начали расходиться. Сергей и Юля вышли из кабинета и улыбнулись друг другу. В теле чувствовалась необыкновенная лёгкость и слабость, голова слегка кружилась, их заметно покачивало.

Юля ухватилась за плечо Сергея. Он ласково посмотрел на неё.

— Ты не возражаешь, если я подержусь за тебя? — спросила она, не заметив, как перешла на «ты».

— Конечно, нет, — поспешно ответил Сергей, — держись, сколько хочешь. Сквозь загар его кожи проступала заметная бледность.

У выхода их дожидалась Ольга.

— Вы живы? — с усмешкой спросила она. — Я думала, из вас всю кровь выкачали.

— Да нет, ещё немного осталось, — мрачно пошутил Сергей.

— Вам теперь причитается вознаграждение.

— Мы сделали это без-воз-мез-дно! — шутливо заявил Сергей. — Но неплохо бы теперь подкрепиться, пропустить по чашечке горячего кофе, восстановить силы. Может, зайдём в кафе?

— Пожалуй, — согласилась Юля.

И молодёжь отправилась в кафе.

Знакомство

Они вышли на улицу. Стояла тихая, ясная, прохладная погода. Листья на деревьях и кустарниках уже тронул яркий осенний багрянец, и они были особенно красивы в этом последнем прощальном наряде. Только на газонах продолжалось буйство хризантем словно они хотели поспорить с деревьями и доказать им свою не подвластность осени.

— Давайте познакомимся, что ли, — предложил светловолосый молодой че­ловек девушкам. — Меня зовут Сергей. А это мой товарищ — Андрей.

— Очень приятно, — ответила одна из девушек. — Меня зовут Юля, а это моя подруга, Оля.

— Нам тоже очень приятно, — улыбнулся Сергей.

Ему действительно было приятно. Ещё с прошлого года он приметил Юлю в медицинском институте, когда она поступила на первый курс, но по­знакомиться всё не было повода. И вот сегодня, совершенно случайно, он уви­дел её на операции у профессора Зверева. Сергей незаметно подошёл и встал возле неё, потащив за собой и Андрея.

Юля была девушкой среднего роста, стройная, худощавая, с густыми, красиво уложенными на голове тёмными волосами. Лицо её, с правильными тонким чертами, было весьма привлекательным, но не смазливым. Серые гла­за смотрели спокойно и строго. В них угадывался независимый и гордый ха­рактер. Недавно ей исполнилось девятнадцать.

Её подруга, Ольга, была чуть ниже ростом и немного полнее. Она была шире в бёдрах, с хорошо развитой грудью, делавшей её фигуру очень женственной. Пышные волосы её были ос­ветлены и завиты снизу в крупные локоны. Лицо было весьма миловидно, но глаза смотрели настороженно. Она училась с Юлей на одном курсе и была на полгода старше.

— Может, зайдём в кафе, перекусим? — предложил Сергей.

— Можно, — согласилась Юля.

Они зашли в небольшое, уютное кафе недалеко от клиники и заняли столик.

— А вы давно учитесь в институте? — спросила Юля Сергея.

— Мы с Андреем уже на четвёртом курсе, — ответил студент.

— Ну и как, интересно?

— Нормально. Сначала было трудновато. Много медицинских терминов, да и к практическим занятиям долго не мог привыкнуть. Эти эксперименты на животных, присутствие при вскрытии трупов, брр…!

— А на кого вы специализируетесь? — задала вопрос Ольга.

— Меня больше увлекает генетика — наука об управлении наследственно­стью. Она открывает возможность оздоровления человечества на основе чи­стых генных структур. Медицина призвана лечить людей, а генетика может сделать так, чтобы люди вообще не болели. Тогда их и лечить не придётся.

— И вы серьёзно считаете, что этого можно добиться?

— Можно. Конечно не на 100%, но процентов на 80 — 90. Сейчас почти невоз­можно найти человека с абсолютно здоровым геномом. Это один на тысячу, не больше! Остальные имеют те или иные нежелательные отклонения, пред­расположены к тем или иным наследственным заболеваниям. Одни склонны к атеросклерозу и болезням сердца; другие — к гипертонии, болезням мозга; третьи — к болезням желудка, почек, печени и так далее. А сколько видов за­болеваний крови, эндокринной, нервной системы! Человечество просто по­грязло в болезнях. Несмотря на все успехи медицины, больных не становится меньше. Особенно возросло количество астматиков и диабетиков, а это всё ге­нетически обусловленные заболевания.

По молодости многие потенциальные больные чувствуют себя вполне здоровыми и не подозревают о грозящей беде. Они женятся, обзаводятся детьми, и потом уж заболевают. Но самое плохое в том, что многие из них даже не знают, к каким болезням они предрасполо­жены. Ведь, если оба супруга предрасположены к одной и той же болезни, то их потомство наверняка заболеет ею. Вот почему опасны близкородственные браки. Другое дело, если супруги имеют разные повреждения генома. Тогда их дети могут оказаться вполне здоровыми. Дефектные гены, доставшиеся им от одного из родителей, блокируются здоровыми генами другого. Они как бы выключаются из жизнедеятельности и становятся спящими, рецессивными. На этом и основана методика оздоровления.

— Так что же, по-вашему, в брак следует вступать не по любви, а по пока­заниям врачей? — насмешливо спросила Ольга.

— Нет, почему же? — нахмурился Сергей. — Но перед вступлением в брак молодым не мешало бы произвести анализ генома и прислушаться к рекомен­дациям специалистов.

— А вы уже умеете проверять геном человека на наличие дефектов? — по­интересовалась Юля.

— Кое-что умеем, — скромно ответил Сергей. — Но это очень сложное и долгое дело. Необходимо раскрутить весь хромосомный набор клетки, про­смотреть все локусы и триплеты. И потом, ведь у каждого человека есть раз­личные отклонения в геноме представляющие собой разные аллели. Они все допустимы и определяют внешний облик человека, цвет волос, глаз, особен­ности фигуры. Трудно понять, когда эти отклонения полезны, а когда нежела­тельны. Всё взаимосвязано между собой. Это огромный поток информации, который способен обработать только суперкомпьютер. Но для него нужна программа, позволяющая анализировать геном. Без программы никакой ком­пьютер ничего не сможет. Сейчас в нашем институте создаётся вариант такой программы под руководством профессора Лебедева. Скоро мы запустим её в работу. Мне с Андреем поручили изучить мутации 23-Y хромосомы. Эта хромосома кодирует мужской генотип. Она самая простая и самая короткая у человека. Профессор Лебедев решил потренировать нас на ней.

— Да, интересное у вас хобби, — задумчиво сказала Юля и с интересом взглянула на Сергея.

— А давайте продолжим наше знакомство. Давайте в субботу все вместе съездим, например, в океанариум, — предложил Сергей.

— Мы не против, — ответила Юля.

Океанариум

Никакого океана вблизи Найска, естественно, не было. В океанариум же было превращено большое пресноводное озеро, находившееся в 180-ти километрах от города, рядом с геотермальной электростанции (ГТЭС). Когда-то оно соединялось с рекой, но потом реку отвели в сторону, а озеро сделали солёным, растворив в нём несколько сотен тонн морской соли. Главная задача озера заключалась в охлаждении третьего теплового контура ГТЭС, дополнительная задача состояла в создании ближней курортной зоны для жителей Найска. Температура воды в районе сброса ГТЭС не опускалась ниже 24-х градусов даже зимой. Летом же она достигала 35-ти градусов. Отличные песчаные пляжи, сосновый лес, окружавший озеро, и высокие базальтовые скалы делали этот район особенно живописным и привлекательным.

Постепенно океанариум заселили различными морскими организмами, рыбами и тюленями. Были завезены морские звёзды, каракатицы, крабы, мидии, рапаны, гребешки, трепанги, осьминоги, морские водоросли, кораллы, губки. Но в особо больших количествах были завезены различные виды рыб, начиная от ярких тропических рыбок, обитающих на мелководье среди ко­ралловых рифов, и кончая крупным океанским тунцом и мелкими черноморскими акулами.

Озеро было достаточно глубоким, со сложным подводным рельефом. Были в нём и скалы, и отмели, и подводные каньоны, и острова. Температура воды значительно колебалась как по глубине, так и по длине озера. Таким образом, в нём удачно сочетались различные климатические зоны, от субтропиков, до северных арктических морей. Каждый вид обитателей океанариума выбирал себе ту зону, к которой он привык, живя в природе. Вода в озере поддерживалась особенно чистой благодаря специальным фильтрам, установленным на ГТЭС, и дополнительно аэрировалась воздухом.

Для удобства отдыхающих и туристов в озеро были погружены специальные подводные камеры из прозрачного акрилового стекла, соединённые между собой цилиндрическими переходами. Камеры были установлены на разных глубинах, от двух до пятидесяти метров вдоль подводных скал и позволяли наблюдать жизнь наиболее интересных обитателей океанариума. Для экскурсий применялись и сверхмалые подводные лодки, которые бесшумно скользили в глубинах озера, давая возможность экскурсантам познакомиться со всеми его биологическими зонами.

В океанариуме разрешалось купаться, ловить рыбу, заниматься подводной охотой. На берегу был организован прокат удочек, лодок, подводных ружей, аквалангов, буксировщиков водолазов, подводных телекамер. Со временем океанариум стал местом паломничества не только горожан, но и заезжих туристов. К нему можно было добраться на рейсовом автобусе, на такси или на турболёте. Большинство экскурсантов предпочитало турболёт, как наиболее романтический, хотя и дороговатый вид транспорта.

Площадка, на которой базировались турболёты, находилась на северо-восточной окраине Найска. Сергей с Юлей и Ольга с Андреем подъехали на такси почти к самому трапу турболёта. Это был большой оранжево-жёлтый воздушный автобус, имеющий форму бублика. В центре его находились два огромных соосных воздушных винта, вращающихся в разные стороны и похожих на гигантский вентилятор. Внизу под винтами, почти касаясь днищем земли, прилепилась круглая кабина пилотов. Сбоку турболёт был похож на гигантский детский волчок, стоящий на трёх тоненьких ножках-опорах. Со всех сторон «бублика» были большие иллюминаторы, позволяющие пассажирам любоваться панорамой города и природой с высоты птичьего полёта. От «бублика» на землю спускались три довольно высоких трапа.

Сергей рассчитался с таксистом, и все четверо путешественников поднялись по трапу на борт. Там они сели в мягкие кресла, которые стояли боком к наружной стене. Юля и Ольга заняли места у иллюминаторов, Сергей и Андрей сели рядом с девушками. Постепенно турболёт заполнялся пассажирами. Несмотря на начало ноября и прохладную погоду, у многих были с собой ласты, маски, ружья для подводной охоты. Чувствовалось, что они уже не новички в океанариуме.

Наконец послышалось ровное гудение за внутренней обшивкой салона, которое постепенно усиливалось, трапы были убраны и корпус воздушного гиганта начал слегка подрагивать. И вот, чуть накренившись, он плавно пошёл вверх. В салоне зазвучала музыка, потом её сменил голос экскурсовода. Оказывается, на турболёте летела группа туристов из Крыма. Пассажиры повернули головы к огромным иллюминаторам, которые позволяли видеть всё, что было под ними и вокруг них.

Турболёт, гудя, набирал высоту. Рядом, вблизи и вдали, выше и ниже, пролетали красные, синие, жёлтые и оранжевые вертолёты-такси и частные машины. Одни небольшие, лёгкие, одно и двухместные, другие побольше и повместительнее. Вскоре лёгкие вертолёты остались далеко внизу, а турболёт продолжал набирать высоту. Туристам открылась вся панорама Найска и его окрестностей. Юля с Ольгой впервые видели Найск с высоты 400 — 500 метров. Он понравился им красотой и чёткостью планировки, высотными зданиями, широкими улицами, мостами и виадуками, парками и скверами. Река, которая раньше казалась довольно широкой, теперь узкой извилистой лентой опоясывала город с юго-востока.

— Смотри, смотри! — волновалась Юля, теребя за рукав Сергея, — вон там спортивный комплекс, а там наш ипподром! Правее водный стадион, а вон лесное озеро, на котором мы отдыхали летом.

— Летом мы с тобой ещё не были даже знакомы, — возразил Сергей. — Это ты отдыхала с кем-то другим.

— Ой, и правда, — согласилась Юля. — А мне кажется, что мы знакомы с тобой уже целую вечность.

И она чмокнула Сергея в щёку. Сергей тоже поцеловал Юлю, потом обнял её за плечи и стал смотреть в иллюминатор. Андрей, сидевший позади, с завистью поглядел на друга. Он ещё ни разу не обнял и не поцеловал Ольгу, боялся, что она рассердится на него. Он хорошо помнил её слова в начале их знакомства: «только без глупостей!»

А турболёт уже летел над тайгой, всё удаляясь от реки, которая то появлялась, то исчезала между покрытыми лесом сопками. Тайга казалась бесконечным морем, в котором затерялся их далёкий сибирский город. Лиственные деревья были уже голыми и только сосны, ели и кедры создавали тёмно-зелёный фон в этом безбрежном просторе. Сергей с Юлей чувствовали себя птицами, парившими в небе над всем этим величием, и им было немного страшно от высоты и от безбрежности этого зелёного океана, который мог поглотить их вместе с турболётом и остаться таким же величественным и равнодушным ко всему земному. Юля прижалась плотнее к Сергею, и он снова поцеловал её. Она как будто не заметила этого. Тогда Сергей поцеловал Юлю ещё раз и куснул маленькое розовое ушко. Она улыбнулась и тихо сказала:

— Перестань, неудобно, люди смотрят.

— Пусть смотрят, — невозмутимо ответил Сергей, — пусть им будет завидно.

Андрей, видя это, набрался храбрости и обнял Ольгу за талию. Она слегка смутилась. Первое её желание было снять руку Андрея, но потом ей стало приятно. Рука была большая и тёплая, и Ольге стало жаль расставаться с нею. Она вдруг почувствовала себя маленькой, беззащитной в этом огромном небе, и поняла, что рука Андрея, да и сам он, нужны ей для большей уверенности в жизни, для моральной поддержки, для душевного спокойствия. «Пусть сидит так, — подумала Ольга. — Вон Сергей с Юлей уже целуются, а я что, не живая что ли?» Ей захотелось, чтобы и Андрей поцеловал её, но он не догадывался или боялся это сделать.

Тем временем на горизонте показалась громада ГТЭС, а рядом с ней, в лучах низкого осеннего солнца, блестело большое озеро. За ГТЭС, на несколько километров вокруг, тянулись ряды теплиц, сверкая стеклянными крышами. В них круглый год выращивались свежие овощи для горожан. Все они обогревались и освещались от электростанции.

Турболёт развернулся, пролетел над озером и приземлился на бетонной площадке возле главного павильона океанариума. Опустились трапы и пассажиры устремились к выходу.

Юля и Ольга заранее договорились с ребятами, что расстанутся с ними на некоторое время. Они пройдут по эстакаде на скалистый остров, с которого начнут путешествие по стеклянным подводным камерам, а парни возьмут на прокат акваланги, подводные буксировщики и приплывут к острову, где во второй наблюдательной камере, на глубине 10 метров, их будут ждать их подруги, вооружённые телекамерой.

Так они и сделали. В пункте проката парням предложили несколько типов буксировщиков, от маленьких оранжевых сигар, удерживаемых руками, до тяжёлых жёлтых заспинных, совмещённых с аквалангом.

Сергей выбрал два больших буксировщика последней модели. Они стояли у стены в двух метрах от края бассейна. Андрей ещё никогда не плавал на буксировщиках и Сергей стал объяснять ему их устройство.

— Смотри, — сказал он. — Вот в этой центральной сигаре находится литиевая аккумуляторная батарея. — И он указал на длинный жёлтый цилиндр сантиметров 20 в диаметре, с загнутым верхом, напоминающим петушиный гребень. Цилиндр стоял на полу, опираясь на коническую кольцевую насадку, внутри которой были видны два небольших соосных гребных винта.

— В нижней части сигары, — объяснял Сергей, — находится гребной электродвигатель. В верхней части — навигационные и гидроакустические приборы. Резиновый гребень предохраняет голову водолаза от случайного удара о препятствие. На загнутом конце гребня, на уровне глаз водолаза, находится небольшой плоский экран. На нём высвечиваются: курс, скорость буксировщика, глубина погружения, время плавания и запасы воздуха в акваланге. В гребень также спрятан миниатюрный гидролокатор, который обнаруживает препятствия по курсу движения и даёт водолазу звуковой сигнал в наушники. Чем ближе препятствие, тем выше тон сигнала.

В гребне буксировщика, — продолжал Сергей, — находится также фара, антенна станции звукоподводной связи и антенна пеленгатора для выхода водолаза на гидроакустический маяк. Маяк океанариума расположен у подводного входа в главный павильон, это сразу за бассейном. Для выхода на маяк необходимо нажать вот эту кнопку на правом плечевом упоре. При этом ты услышишь в наушниках сигналы маяка — «пи… пи… пи… пи…". Если маяк справа от тебя, то будет пищать в правом ухе, если маяк слева — в левом, если маяк прямо по курсу, то будут пищать оба наушника и мигать красная точка на экране. Вот и вся хитрость.

— А эти два жёлтых баллона по бокам сигары, видимо, акваланг? — спросил Андрей.

— Да, вот шланг с дыхательным автоматом на конце, который подключается к водолазной маске. Ну, что, будем одеваться?

— Давай. Только ты иди под водой первым, а я пойду за тобой. Мне ещё надо привыкнуть к этому буксировщику. Кстати, как он тянет, какая у него скорость?

— У него две скорости, малый ход — 3 км/ч и полный ход 5 км/ч. На полном ходу ты можешь идти два часа. Этого достаточно, чтобы всё осмотреть.

Парни одели жёлтые гидрокостюмы из неопреновой губки, ласты и маски. При этом штаны у Андрея оказались немного коротки и ему пришлось надеть оранжевые гетры. Куртка же была широковата в плечах, но зато он выглядел в ней настоящим атлетом.

Они подошли к буксировщикам. Сергей слегка присел и одел на плечи, покрытые мягкой резиной плечевые упоры, затем пристегнулся поясным ремнём, приподнял буксировщик и зашагал с ним к краю бассейна, шлёпая ластами. Андрей хотел сделать то же самое, но с трудом оторвал увесистую сигару от пола, зашатался и чуть не потерял равновесие под тяжестью ноши.

— Ого, сколько же он весит?

— Шестьдесят килограмм, — ответил Сергей. — Включайся в акваланг и прыгай в бассейн. Если почувствуешь себя плохо, дёрни за кольцо на левом плечевом упоре. В каждом из упоров спрятаны надувные резиновые подушки. Они наполнятся воздухом и будут поддерживать твою голову над водой, а гидроакустические приборы станут подавать сигнал тревоги, который услышат спасатели или другие аквалангисты.

— Всё понял, — ответил Андрей. — Пошли в воду, а то девчата, наверное, нас заждались.

Сергей первым плюхнулся в бассейн спиной вниз, перевернулся и поплыл на ластах. За ним рухнул в воду Андрей. Сразу стало легко и свободно. Тяжести буксировщика как не бывало. Наоборот, он имел небольшую положительную плавучесть. В наушниках послышался гул, щелчки, свисты — это заговорил подводный мир, который кажется нам таким тихим и спокойным, когда мы стоим на берегу, и который на самом деле весь наполнен звуками. Человеческое ухо просто не воспринимает их, но гидроакустические приборы чутко улавливают звуковые волны.

Андрей поплыл за Сергеем и вдруг услышал в наушниках:

— Андрей, Андрей, как слышно? Приём.

— Слышу хорошо, а как ты слышишь меня? Приём.

— Нормально, — отозвался Сергей. — Теперь нам с тобой надо вывеситься. На выходе из бассейна лежат свинцовые груза. Возьми 3 — 4 штуки и положи в карманы гидрокостюма, пока не будет нулевой плавучести. Понял?

— Понял, — сказал Андрей.

Сергей подплыл к полочке с грузами и положил себе 4 свинцовые пластины в карманы штанин. Плавучесть стала слегка отрицательной, и он стал медленно погружаться. Андрей сделал то же самое.

Погрузившись на два метра, Сергей поплыл к большому освещённому проёму в стене бассейна — входу в океанариум. Ещё минута и оба аквалангиста оказались в туманной зеленоватой мгле. Вокруг исчезли всякие ориентиры, растворились берега, стены бассейна и лишь внизу, метрах в десяти, просматривалось песчано-каменистое дно, покрытое островками водорослей. Андрею стало не по себе, когда он завис над этой бездной. Но через несколько секунд он справился со страхом. Дно медленно приближалось, и уже стали хорошо различимы мелкие камушки, полосатые рыбки, снующие в водорослях, чёрные мидии, облепившие камни, красноватые морские звёзды, лежащие на песке.

— Проверь работу маяка, — раздался голос Сергея в наушниках.

Андрей нажал кнопку и услышал сигналы маяка в левом телефоне. Он развернулся вправо и услышал сигналы в обоих телефонах, но красная точка не мигала.

— Маяк слышу в обоих телефонах, но красная точка не мигает, — сообщил он Сергею.

— Это потому, что ты идёшь от маяка, а не на маяк. Развернись на 180 градусов и увидишь красную точку.

Так оно и вышло. Покрутившись на месте и проверив работу приборов, парни убедились, что всё исправно.

— Теперь поплыли к наблюдательным камерам, курс 73 градуса, глубина 8 метров, — сообщил Сергей. — Включай малый ход и ложись на курс. Не теряй меня из виду. Иди чуть выше. Пошли.

Андрей увидел как буксировщик Сергея, описав дугу, лёг на курс и стал удаляться. Он поспешил включить ход, и его потянуло куда-то вверх и в сторону. Андрей беспорядочно задвигал руками, ногами и выскочил на поверхность. Оглядевшись, он немного прошёл по поверхности, потом заглубился и лёг на курс 73 градуса. Сергея впереди не было.

— Серёга, где ты? Я тебя потерял!

— Включи гидролокатор в режим «запрос — ответ» и выходи на сигналы моего гидроакустического ответчика, — услышал он знакомый голос.

Андрей включил свой гидролокатор и стал медленно разворачиваться то влево, то вправо, пока в наушниках не услышал автоответчик Сергея. На экране замигала красная точка.

— Есть! Я засёк тебя! — радостно сообщил он.

Через несколько секунд он обнаружил буксировщик Сергея метрах в 15-ти от себя. Тот висел почти у самого дна без хода.

— Давай ход, пошли, всё в порядке, — сообщил Андрей.

Сергей плавно тронулся с места и медленно пошёл вверх. Андрей устремился за ним.

— Как самочувствие? — послышалось в наушниках.

— Нормально, — ответил Андрей.

— Ты не уходи надолго со связи, говори что-нибудь. А лучше выходи вперёд. Я пойду за тобой.

Андрей включил полный ход и прошёл над Сергеем. Тот тоже включил полный ход и, выйдя на глубину 6 метров, устремился за приятелем, стараясь не потерять его из виду. Через несколько минут гидролокатор Андрея сообщил, что впереди по курсу препятствие, которое, судя по повышению тона, быстро приближалось. Дна уже не было видно, зато впереди Андрей разглядел тёмную громаду скалистого острова.

— Стоп! — сказал он Сергею. — Впереди остров.

— Вижу, — ответил тот, — вернее слышу.

Они выключили буксировщики и поплыли вдоль стены на ластах.

— Где-то слева от нас должна быть первая наблюдательная камера, — Сообщил Сергей.

— Я уже вижу её, — ответил Андрей.

— Пройди чуть вперёд, там будет вторая камера на глубине 10 метров.

Они прошли ещё немного и увидели Юлю и Ольгу, прилипших к стеклянной стене и махавших им руками. Рядом с ними были и другие экскурсанты. Сергей приставил согнутую трубкой ладонь к стеклу маски и подал Юле знак, что можно снимать их. Она поднесла камеру к глазам, парни же стали плавать вдоль обрывистых стен острова, крутясь волчком и выделывая всякие пируэты. Они то брались за руки, то расходились в разные стороны и, наконец, устроили настоящую карусель в вертикальной плоскости. При этом у Андрея сильно давило на уши и он то и дело глотал, чтобы продуться. Парни были похожи на гигантских жёлтых насекомых, двигающих лапками и исполняющими какой-то замысловатый танец.

Минут через десять им надоело крутиться и они, помахав девушкам руками, занялись обследованием скалистого острова. Вода была здесь тёплой, а верхние слои её дополнительно подсвечивались люминесцентными светильниками, создавая тропический ареал. Мимо них, переговариваясь по звукоподводной связи, проплыли два аквалангиста с подводными ружьями. У каждого на кукане болталось по несколько крупных рыбин.

— Вот это улов! — Крикнул Андрей. — Зря мы не взяли с тобой ружья для подводной охоты.

— Ничего, сегодня поплаваем так, а в следующий раз обязательно возьмём, — ответил Сергей.

Они висели вблизи вертикальной стены, изрытой трещинами, нишами, гротами, обросшей разноцветными кораллами и губками. Среди ветвистых кораллов в лучах мощных светильников резвилось множество разноцветных тропических рыбок. Поодаль, в толще воды, лениво шевеля плавниками, висели крупные рыбины, ожидая, когда какая-нибудь глупая мелкая рыбёшка зазевается и подплывёт поближе. Тогда, молниеносным броском, одна из них настигала свою добычу и, проглотив, также лениво возвращалась на прежнее место.

Мелкие рыбки совершенно не боялись аквалангистов и резвились прямо перед их масками. Чешуйки и плавники их вспыхивали разными цветами и это было великолепное зрелище. Можно было часами висеть над этой бездной и наблюдать за жизнью тропических рыбок. Но время было ограничено, и парни стали опускаться глубже. Постепенно темнело. Яркие краски тускнели, и всё приобретало какой-то зеленоватый оттенок. На выступах скал росли бурые водоросли и тонкие листья морской капусты. Скалы были сплошь покрыты мидиями, среди них, под нависшими козырьками, прилепились хищные рапаны. В водорослях прятались морские ерши — скорпены, выставив свои колючие плавники с ядовитыми иглами. По стенам медленно ползали крабы. Вода становилась всё холоднее. Склон стал более пологим и внизу показались каменистые осыпи с островками песчаного дна. Среди обломков камней сновали юркие бычки.

Вот и дно. Глубина 22 метра. Сергей медленно опустился на огромный камень — обломок скалы. Андрей приземлился рядом. Серебристые струи пузырьков воздуха поднимались вверх из их аквалангов.

— Как самочувствие? — спросил Сергей.

— Нормально, — ответил приятель. — Воздуха хватит ещё на час, если не пойдём глубже.

— Глубже нам нечего делать. Там ещё темнее и холоднее. Давай-ка лучше подниматься.

Они уже было собрались наверх, как Андрей заметил под скалой что-то интересное. В глубине узкой расщелины тускло поблёскивал ряд белых точек. Он протянул руку, и вдруг точки устремились к нему. Через мгновение рука Андрея оказалась в объятиях тугих, упругих серых щупальцев. От неожиданности Андрей дёрнул руку и вытащил из расщелины большого серого осьминога. Ошеломлённый, тот отпустил щупальца и попытался скрыться. Он был явно напуган таким оборотом событий, но не тут то было! Сергей уже заметил его и схватил за мешковатое скользкое тело. И вот осьминог, сопротивляясь, машет щупальцами перед носом Андрея, пытаясь уплыть, но Сергей цепко удерживает его. Вдруг молюск густо краснеет и выбрасывает облако чёрной сепии. Однако это ему не помогает. Придя в себя, Андрей разглядывает осьминога, а тот разглядывает его двумя большими круглыми глазами, удивительно похожими на глаза человека.

— Отпусти его, — просит Андрей, — мне его жалко.

— Скоро отпустим, — говорит Сергей, — покажем только девчатам.

— Ты собираешься тащить его с собой в павильон?

— Да нет, они должны быть где-то в нижних наблюдательных камерах. Поплыли к ним.

Парни включили буксировщики и пошли рядом друг с другом, поднимаясь всё выше и выше. Они прошли четвёртую, третью, вторую камеры, но девчат нигде не было. Зато их дружно приветствовали туристы. Они махали им руками, щёлкали фотоаппаратами и целились телекамерами. Сергей показывал им осьминога, а они выражали свой восторг и восхищение.

Девушек ребята обнаружили в первой камере. Те уже возвращались назад. Увидев добычу Сергея, Ольга захлопала в ладоши, а Юля стала снимать его телекамерой. Жаль, что они не могли разговаривать и обмениваться впечатлениями. Потом она стала махать Сергею руками и делать какие-то знаки, разводя руки в стороны.

— Она просит, чтобы ты отпустил его, — догадался Андрей.

— Я понял, — ответил Сергей.

Он разжал руки, и осьминог повис в воде, медленно опускаясь.

— Ты, наверное, задушил его, — с сожалением произнёс Андрей.

Но осьминог видимо, наконец, сообразил, что он свободен и, вытянувшись во всю длину, стал быстро удаляться, махая щупальцами. Девушки захлопали в ладоши, а Юля послала Сергею воздушный поцелуй.

Воздуху в аквалангах оставалось на полчаса, пора было возвращаться в бассейн. Друзья включили буксировщики на полный ход и легли на обратный курс. Тугие струи воды омывали их тела, как будто навстречу им дул сильный ветер. Сергей пеленговал гидроакустический маяк, а Андрей шёл за ним, не выпуская друга из виду. Так они благополучно достигли бассейна и вошли в освещённое подводное окно. Сергей вышел из воды первым, поставил буксировщик к стене и помог вылезти Андрею. Того из­рядно качало от долгого плавания и усталости. К тому же, они сильно проголодались.

Переодевшись, парни вошли в главный павильон. Оля с Юлей ожидали их там. Они были возбуждены, им очень понравилось подводное путешествие в камерах.

— В следующий раз прокатимся на подводной лодке, — пообещал Сергей, — тогда осмотрим весь океанариум. А сейчас пошли в кафе, есть страшно хочется!

Они сидели за столиком и обменивались впечатлениями.

— Ой, Серёжка, я так испугалась, когда ты появился с этим головастиком в руках, — смеясь, говорила Юля, — а потом мне стало жаль его. Хоть у него и восемь ног, но он выглядел таким беспомощным. И глаза у него были такие растерянные. Наверно он думал, что ты хочешь его слопать!

— Есть такую гадость? Фу! Мне и держать-то его было противно. Он дряблый как студень. А вот кальмарчика я бы съел! Не сырого, конечно, а хорошо приготовленного, под майонезом. Пальчики оближешь!

— А я и кальмаров боюсь, — призналась Юля, — даже в банке с соусом.

— Ну и зря, — отозвался Сергей, — мировой закусон! Мечта голодного студента.

Они вышли из кафе и направились на взлётную площадку к турболёту. Обратный полёт, как говорят космонавты, проходил «штатно». Сергей дремал в кресле на плече у Юли, а Андрей, обняв Ольгу за талию, наслаждался её близостью.

Потом они ехали на метро в центр города и у общежития распрощались. Андрей пошёл провожать Ольгу до дома, а Сергей, чмокнув Юлю, отправился в общагу. Они договорились вместе посетить конно-спортивную школу, в которой занималась Юля.

Саша

Александр медленно открыл глаза. Он увидел белый потолок, красивый люминесцентный плафон и часть стены, покрытую зеленоватыми фотообоя­ми под малахит.

«Где я?» — подумал он. Комната была ему незнакома. Он попытался при­подняться, но тут же тупая боль сковала всё тело. Парень застонал.

— А, очнулся, хороший мой, — услышал он мягкий грудной голос. — Вот и молодец, вот и прекрасно.

Александр слегка повернул голову и увидел незнакомую женщину в бе­лом халате. Рядом с ней капельницу и стойку с неизвестной аппаратурой.

— Пи..ить, — прошептал он.

— Сейчас, сейчас, милый.

Женщина приподняла ему голову и поднесла к губам рожок с водой. Александр сделал несколько глотков и упал головой на подушку. Всё поплыло перед глазами. Страшная слабость разлилась по телу. Оно было совершенно чужим.

— Что со мной? Я умираю? — чуть слышно спросил он.

— Нет, милый, что ты! Ты выздоравливаешь. Тебе сделали операцию. Те­перь всё будет хорошо. Спи, милый, спи.

— Где я?

— Ты в клинике.

«Неправда, — подумал Саша, — там нет такой комнаты». Уж клинику, кото­рой руководил его отец, он знал наизусть. Но сил говорить не было.

— Пи-пи,… — чуть слышно произнёс он, но сестра-сиделка поняла.

— Писать хочешь, милый? Сейчас, сейчас. — И она поставила Саше утку. — Давай, давай, милый. Что? не получается? Сил-то совсем нет. Ах ты господи! Ты тужься, тужься. Вот и хорошо, вот умница, вот молодец. Сейчас мы это на анализ.

Александр снова забылся в полудрёме. Во сне он видел своего отца, Льва Яков­левича Губерта, во время их последнего свидания. Отец только что влил ему очередную порцию свежей крови. Стало немного легче. Постоянно мучившая его тошнота отступила, сознание прояснилось.

— Папа, ты спасёшь меня? Я не умру?

— Нет, нет, сынок. Лежи спокойно. Я сделаю всё, чтобы ты выздоровел. Я уже знаю, как это сделать. Потерпи ещё немножко.

— Папочка, спаси меня! Я не хочу умирать. Мне было так хорошо с тобой и с мамой. Ты же доктор наук, ты такой умный, ты всё можешь!

— Да, да, сынок, конечно. Ты выздоровеешь.

На глазах отца Александр увидел слёзы.

— Почему ты плачешь, папа?

— Это ничего, это так. Не обращай внимания. Сейчас придёт доктор Заль­цман и сделает тебе укол. Тебе станет лучше.

Вошёл доктор Зальцман, папин ассистент.

— Ты готов помочь мне? — спросил его Лев Яковлевич каким-то чужим, сиплым голосом. — Не бойся. Всю ответственность я беру на себя. Я твой на­чальник и ты выполняешь мои распоряжения.

— Лёва, перестань! — ответил, скривившись Зальцман. — Я твой друг и хочу тебе помочь. Ответственности я не боюсь.

— Спасибо, — с чувством произнёс Сашин отец. — Тогда с богом!

Доктор Зальцман взял шприц, трясущимися руками набрал лекарство и сделал Саше укол.

Больше Александр ничего не помнил…

В палату вошёл профессор Зверев.

— Как наши дела?

— Ничего, — торопливо ответила сестра. — Он уже просыпался. Я дала ему воды. Пошла моча. Правда, немного.

— Прекрасно, — ответил профессор. — Мочу немедленно в лабораторию. Кровь меняете?

— Конечно. Как вы велели.

— Хватит. Пусть живёт на своей. Анализ крови через каждые четыре часа. Прежде всего, гемоглобин, лейкоциты, сахар и протромбин. Как температура?

— Тридцать восемь и семь.

— Неплохо. Информацию в мозг закачали?

— Да. Нейрокомпьютер выключили в 6.30 утра.

Профессор сделал необходимые назначения и ушёл.

Александр проспал до полудня. Температура снизилась до 38. Он открыл глаза и увидел ту же комнату с зеленоватыми стенами, незнакомую сестру- сиделку и попросил пить. Сестра поднесла ему стакан с клюквенным морсом. Саша жадно выпил полстакана и лёг. Тело болело, но голова не кружилась. Ему стало легче.

— Где я? Где папа? Позовите папу.

— А… папы нету… Он дома, — запинаясь, ответила пожилая женщина и от­вернулась, смахнув слезу.

— Он должен быть на работе, в клинике, — заявил Саша. — Позовите его.

— Я не могу его позвать, его здесь нет. И я не знаю твоего папу.

— Как это вы не знаете моего папу? — удивился Александр. — Он директор клиники! Его все знают. Вы что, здесь недавно?

— Я здесь уже тридцать лет, сынок. Просто это другая клиника. Тут твой папа не работает.

— Какая другая клиника? В Найске нет другой клиники.

— А это не Найск. Это другой город, — придумывала на ходу сестра-сиделка.

— Какой другой город? Папа ничего не говорил мне об этом. Этого не мо­жет быть…

— Да, да, сынок. Папа отвёз тебя в другой город, и здесь тебе сделали опе­рацию. Профессор Зверев сделал. Он здесь начальник.

— Я не слышал о таком. Лучше моего папы меня никто лечить не может. У нас с ним одна кровь, а мне всё время нужна кровь. Вы делаете мне пере­ливание?

— Да, да. Только что влили.

— Я чувствую себя лучше.

— Вот и хорошо, милый. Помолчи немного. Тебе нельзя столько разговари­вать. Ты ещё очень слабый.

Александр замолчал. Сказанное медсестрой не укладывалось в его голо­ве. «Тут что-то не так, — думал он. — Медсестра водит меня за нос». Но сил го­ворить и думать больше не было. «Потом во всём разберусь» — подумал Саша и задремал.

Сестра облегчённо вздохнула. Наконец-то закончился этот допрос.

В палату вошли Сергей и Юля. Задремавшая было сестра, встрепенулась.

— А кто вас сюда пустил, молодые люди? Сюда посторонних не пускают.

— Нам разрешил профессор Зверев, — ответил Сергей. — Мы студенты меди­ки и будем наблюдать больного.

— А, практиканты. Так бы и сказали.

— Как он? — спросил Сергей.

— Да вот, уснул недавно. Беспокойный был. Всё про отца спрашивал. А я не знаю, что и ответить. Наговорила ему всякой чепухи. Еле успокоила.

Сергей с Юлей подошли к Саше. Щёки его пылали нездоровым румян­цем, губы потрескались. Они взглянули на табло электронного термометра, постоянно контролирующего ректальную температуру, — 39, 5.

— Смачивайте ему губы водой, — посоветовал Сергей, — и лоб тоже.

— Да я и так уж стараюсь.

— Моча отходит?

— Было намного. Больше пока нету.

— Плохо.

— Да уж чего хорошего.

Вошёл профессор Зверев.

— Здравствуйте, коллеги. Вы, кажется, студенты мединститута? — Сергей кивнул. — Решили навестить воскресшего. Вы были вчера на оживлении?

— Да, — ответила Юля.

— Это хорошо, что вы проявляете интерес к судьбе Саши. Ему будет очень нелегко первое время. Надо поддержать его морально. Я вот тут письмо для Саши принёс. Оно лежало вместе с ним в морозильной камере. Это письмо его отца, профессора Губерта. Возьмите и прочитайте его, когда больной про­снётся.

С этими словами профессор протянул Сергею голубой конверт на кото­ром было написано:

Прошу вручить Саше Губерту, когда он снова будет жить.

Л. Губерт.

— Нам нужно посмотреть это письмо, прежде чем давать его больному, — заявил Сергей. — Ему сейчас нельзя говорить правду. Он не должен знать, что он круглый сирота, что у него нет ни отца, ни матери. Это может повредить его психике.

— Согласен, — кивнул профессор. — Вручите, когда сочтёте нужным. Я по­лагаюсь на вас в этом деликатном вопросе.

Зверев посмотрел на приборы, на состояние швов Саши и вышел. Сергей повертел в руках голубой конверт, распечатал его и начал читать.

Дорогой сынок!

Я пишу это письмо в последние дни своей жизни. Рука моя слабеет, и силы покидают меня. Прости, но я не смог тебя вылечить. Я сделал всё, что в моих силах, но не успел. Проблема оказалась куда сложнее, чем я думал 27 лет назад, когда мы с доктором Зальцманом заморозили тебя. Видно нам уже не суждено увидеться больше. Мне 78 лет и я завершаю свой жизненный путь.

Твоя мама умерла год назад. Она всю жизнь торопила меня, помогала мне. Мы сутками не выходили из лаборатории и многого достигли. Я верю, что наши труды не пропадут даром. Они помогут тебе снова стать живым и здоровым. Но когда это произойдёт — известно одному богу.

Мы постоянно, все эти годы с матерью и сестрой Соней навещали тебя в твоей камере. Мы разговаривали с тобой, но ты нас не слышал. Мы отме­чали твои дни рождения, но никогда не отмечали день смерти. Ты всегда был живой для нас.

Я пишу это письмо и верю, что когда-нибудь, пусть не скоро, но ты про­чтёшь его. Ты будешь жить в будущем, куда нам, твоим близким, не суждено проникнуть. Прощай мой мальчик и прости меня за всё.

Твой любящий отец, Л. Губерт.

Сергей передал письмо Юле. Она читала его и не могла сдержать слёзы. «Бедный Саша, что ждёт его впереди? Как он переживёт всё это? Будет ли он когда-нибудь счастлив?» — эти мысли роились в её аккуратной головке.

— Ему нельзя сейчас говорить о смерти отца и матери, — решительно заявил Сергей, обращаясь к сестре-сиделке. — Придумайте что-нибудь правдоподоб­ное. Давайте вместе придумаем. — Да я и так уж сказала ему, что он в другом городе, в другой клинике. Что его направил сюда отец на излечение, а сам уехал. Только, по-моему, он не очень этому поверил.

— Неважно, — сказал Сергей, — надо убедить его в этом и подольше продер­жать это убеждение. Версия неплохая. Можно сказать, что отец его заболел и не может приехать сейчас, а мать находится возле отца, ухаживает за ним. Отец, мол, серьёзно болен. Пусть Саша морально подготовится к его смерти.

— Хорошо, — согласно закивала сестра. — Я так ему и скажу. И другим сё­страм накажу, чтоб не проболтались.

Сергей с Юлей вышли из клиники.

— Погуляем немного? — предложил он.

— У меня скоро занятия в конноспортивной школе, — ответила Юля. — Если хочешь, можешь поехать со мной. Посмотришь на моего Кумира.

— Ты занимаешься конным спортом? Не знал, — обрадовался Сергей. — Я тоже люблю лошадей.

— Тогда поехали.

И они отправились в конноспортивную школу.

Поездка в КСШ

Конноспортивная школа (КСШ) находилась за городом, километрах в 35-и, рядом с ипподромом.

— Как ты туда добираешься? — спросил Сергей.

— Сначала на метро, потом на электричке, а там пешком минут двадцать, — ответила Юля.

— Это долго, поехали на такси.

— Но это же дорого.

— Когда ведёшь сам — не очень.

— А ты умеешь водить машину?

— Конечно. Ещё два года назад получил права.

Они подошли к стоянке такси. Красивые блестящие «Волги» и «Лады» выстроились как на параде. В некоторых сидели водители, другие были пусты.

Сергей подошёл к свободной машине серебристо-белого цвета, открыл дверцу и пригласил свою спутницу. Затем достал из куртки карточку водителя, вставил её в щель бортового компьютера и нажал кнопку. На табло замелькали цифры, затем приятный голос синтезатора речи произнёс: «Машина исправна. Водород — 46 литров. Можете ехать. Счастливого пути».

Юля с интересом взглянула на Сергея.

— А без карточки она не поедет?

— Без карточки нет, — ответил он. — Сейчас в память компьютера введены все мои данные, чтобы меня можно было найти в случае чего.

— Понятно…

Сергей нажал одну из кнопок компьютера, и на дисплее высветилась карта города.

— Так где находится твой ипподром?

Юля присмотрелась к карте и показала пальцем на квадратик в левом верхнем углу. Сергей подвёл световой маркер к указанному месту. Там замелькал красный крестик. И тут же жёлтая пунктирная линия побежала по городским улицам, высвечивая оптимальный маршрут движения.

— Поехали, — сказал студент.

Машина плавно тронулась.

Юля мало была знакома с автомобильной техникой. Студенческая стипендия не располагала к частым поездкам на такси. Сейчас же ей представился случай восполнить пробел в знаниях и, слегка помедлив, она спросила:

— А трудно управлять таким сложным автомобилем?

— Нет, — ответил Сергей. — Когда научишься, не трудно. Проще пареной репы. Тут почти всё делается автоматически. Дави на газ и езжай куда хочешь.

— А что это высвечивается в нижней части лобового стекла? — спросила Юля.

— Это действующие на маршруте дорожные знаки. Они сообщают о себе специальным высокочастотным сигналом, как бы «поют» каждый своим голосом на расстояние до ста метров.

— Здорово, — сказала Юля.

Видишь светящуюся зелёную точку на карте? Она обозначает место, где мы сейчас едем. Мы движемся, и точка движется по карте. Компьютер ведёт счисление пройденного пути и определяет наше место по спутнику с точностью до полуметра.

— А что это за огоньки на пульте справа?

— Это сигналы светофора на перекрёстке. Они дублируются компьютером. Каждый светофор, кроме света, тоже «поёт». А компьютер следит за соблюдением правил дорожного движения.

— Вот это даа… — удивилась Юля, — даже правила движения нарушить нельзя?

— Правила нарушить, конечно, можно, при желании, только потом за это придётся расплачиваться. Компьютер штрафанёт нас.

А вот мы, кажется, и нарушили правила, чёрт побери! Повернули направо, не включив сигнал поворота.

— Нарушение правил дорожного движения, пункт восемь. Штраф пять рублей, — раздался резкий голос синтезатора речи.

— Вот так-то! Что я говорил!?

— А почему нельзя сделать так, чтобы компьютер сам показывал повороты? Он же знает маршрут движения, — спросила Юля.

— А потому, что я не включил автопилот. Это значит, что я в любом месте могу отклониться от рекомендованного маршрута. Компьютер не может знать моих намерений.

Неожиданно машина резко затормозила. Юлю качнуло вперёд. Справа со двора выскочил подросток на велосипеде.

— Вот, идиот! — вырвалось у Сергея. — Ещё немного и попал бы под колёса.

— Ты вовремя затормозил, — сказала Юля.

— Это не я, это компьютер. В машине есть лазерный локатор, который видит препятствия, и если водитель не тормозит, то он сам включает тормоза.

— Но парень выскочил сбоку, как локатор его заметил?

— Локатор видит и сбоку, но реагирует только на движущиеся предметы. Он измеряет их скорость, направление движения, дистанцию и определяет возможность столкновения. Если бы парень стоял или ехал медленно, компьютер не стал бы тормозить.

— И всё-таки это очень сложно, — покачав головой, заметила Юля.

— Сложно для понимания, а ездить не сложно, — ответил Сергей.

Жёлтая пунктирная линия на карте постепенно сокращалась. Яркая зелёная точка приближалась к мигающему красному крестику. Оставалось километров тридцать по прямой. Машина выехала на автостраду.

— Теперь можно ехать и побыстрее, — объявил Сергей.

Он нажал на педаль газа, и машина рванулась, ускоряя движение. Вскоре спидометр показал 160 км/ч.

— Ты не боишься ездить так быстро? — с опаской спросила Юля.

— На автострадах меньше ста не ездят, это запрещено правилами. Иначе мы будем мешать другим.

Машина шла ровно, разрезая воздух и слегка покачиваясь. Слева их обогнал серебристо-зелёный «Мерседес». Он пролетел словно пуля.

— Ну и гонит! — удивилась Юля.

— У него скорость 250, — ответил Сергей. — Это профи, ему можно, а на нашей стоит ограничитель. Компьютер учитывает стаж, возраст водителя, а также допущенные ранее нарушения правил. Они автоматически проставляются в его водительской карточке. Больше 160-ти он мне не позволит.

Вдруг мимо пронёсся автомобиль необычной формы, Юля ещё не видела таких.

— Это трассер пошёл, — прокомментировал Сергей. — Новая машина фирмы «Форд». Недавно стали делать и в России. Они туристов возят. Скорость у трассера до трёхсот! Знаешь, какие у него колёса?

— Нет, — призналась Юля.

— Как у мотоцикла. Два посредине. Сзади большое широкое, а спереди поуже — рулевое. Днище с боков приподнято. Наверху воздушные рули-стабилизаторы, как у самолёта.

— На двух колёсах же неустойчиво, — неуверенно произнесла Юля.

— На малой скорости и на стоянке он боковые колёсики выпускает, как самолёт шасси. А по трассе идёт на двух колёсах. На скорости устойчивость у него хорошая, а сопротивление движению уменьшается, а главное — нет боковой раскачки.

Вскоре они подъехали к ипподрому, и Сергей вылез из машины.

— А ты не собираешься платить за проезд? — спросила Юля.

— Зачем? — удивился Сергей. — Мы же обратно на ней поедем. Я обязан вернуть её на стоянку. Там и заплачу.

— А её никто не угонит?

— Нет. Компьютер будет ждать нас и с другим водителем не поедет.

— А если водитель долго не будет возвращаться? Скажем, сутки и больше.

— Ему придётся много заплатить за простой. Вот и всё.

— А если с ним что-нибудь случилось? — не унималось Юля, — если он не может ехать?

— Тогда он должен позвонить в автосервис и за машиной приедет механик.

— А другой человек, скажем пассажир, может оплатить проезд?

— Конечно. Достаточно ему вставить свою кредитную карточку в счётчик и набрать нужную сумму. Счётчик спишет с кредитки эту сумму и переведёт её на счёт автосервиса. Платить может любой пассажир и даже несколько пассажиров по частям. Но пока на счётчике за водителем числится хоть одна копейка, машина будет закреплена за ним и простой придётся оплачивать ему.

Сергей с Юлей уже шли по дорожкам ипподрома в конюшню.

— А кто же заправляет машины водородом? — поинтересовалась Юля.

— Это делают ночью служащие автосервиса. Приезжает специальная машина-заправщик с жидким водородом в цистерне и заправляет все стоящие такси. Одновременно механики проверяют исправность машин, неисправные отгоняют в ремонт.

Почти сразу же после поступления в институт, Юля записалась в конно­спортивную школу. Лошади напоминали ей о доме, о семье, о ферме. Первое время она часто звонила домой, но потом учёба, весёлый студенческий кол­лектив и всякие другие заботы захлестнули её.

Вскоре у Юли появились подружки, Оля была наиболее близкой. Она тоже записалась в конноспортивную школу, но ездила верхом неважно. Юля же была великолепной наездницей. Ей достался прекрасный конь по кличке Кумир, вороной масти с белыми голеностопами и белым пятном на морде. Он, казалось, понимал всё и слушался малейшего движения хозяйки.

Моло­дые ребята из спортивной школы буквально любовались, глядя на них. Они оказывали Юле знаки внимания, а некоторые пытались и ухаживать за ней. Но Юля была со всеми ровна и не давала повода для фамильярностей. Правда, ей нравился один парень лет 27-ми по имени Толя. Хороший жокей, невысокого роста, симпатичный, но очень ершистый и самолюбивый, он был непремен­ным участником всех дерби, конкуров и часто выходил победителем. Благо­даря своему небольшому росту и весу, ему особенно удавался конкур. Анато­лий буквально сливался с лошадью в одно целое и, казалось, что невозможно их разделить. Он так крепко держался в седле, что никто не помнил случая, чтобы Анатолий когда-нибудь вылетел из него. Жокей напоминал Юле её бра­та Юрия. Тот тоже был упрямый, ершистый, злой на работу, но, в общем-то, неплохой парень. Анатолий сразу заметил Юлю и всячески старался понра­виться ей. Однако она с осторож­ностью принимала его ухаживания. Лишь позже, когда Ольга познакомилась с Игорем и несколько отошла от спорта, Юля стала больше времени уделять Анатолию, но это были чисто дружеские отношения.

После внезапной гибели Игоря (он разбился на мотоцикле), Ольга бросила конноспортивную шко­лу и теперь Юля постоянно тренировалась с Анатолием. Они ездили по лесу, мчались галопом по лугам и оврагам, мыли и чистили лошадей, готовились к соревнованиям.

Сегодня Юля пришла на ипподром в сопровождении Сергея. Она не знала ещё, что из этого получится и как встретит их Анатолий, но ей ужасно хотелось показать Сергею своё умение ездить верхом, показать своего красавца Кумира, наконец, просто хотелось понравиться Сергею. Такое с ней было впервые.

Они приехали значительно раньше обычного и занятия ещё не начались, но тренер был уже на месте.

— Здравствуйте Павел Васильевич, — сказала Юля. — Вот познакомьтесь, это Сергей — мой товарищ по институту. Он хочет посмотреть на Кумира. Можно я ему покажу?

— Покажи, — согласился тренер, оценивающе взглянув на крепкую спортив­ную фигуру парня.

Они прошли в конюшню.

Кумир, ещё издали, заметив Юлю, приветливо заржал, нетерпеливо пере­ступая ногами.

— Это он здоровается со мной, — улыбнувшись, сказала Юля. — Ждёт уже. Знает, что сегодня занятия.

Она подошла к коню, погладила его по морде, и дала кусочек сахара. Ку­мир нежно, одними губами, взял сахар и благодарно посмотрел на хозяйку. Сергей тоже подошёл к коню, тот опасливо покосился на него.

— Он не любит посторонних, — предупредила Юля.

Конь был великолепен. Он поражал и своей статью, и мастью, и нетерпе­ливым норовом. Сергей ревниво разглядывал его.

«Достойный у меня соперник, — думал он. — Такого можно полюбить».

Юля взяла коня за уздечку и вывела из конюшни.

— Подержи-ка его, — обратилась она к Сергею, — я пойду, переоденусь.

— А он меня не укусит? — опасливо спросил студент, принимая из рук Юли поводья.

— Нет, он же видит, что это я дала тебе подержать его.

И она убежала, оставив Сергея рядом с Кумиром. Тот продолжал коситься на него лиловым глазом, нетерпеливо ожидая хозяйку.

Она вернулась в красивом жокейском костюме из чёрной кожи, в котором напоминала подростка, стройного и хрупкого. Сергей залюбовался ею. В руке у неё было седло.

— Ну что, погуляем? — предложила Юля.

— Пошли, — согласился Сергей.

Быстро закрепив седло и взяв Кумира за поводок, Юля повела коня по ипподрому. В это время и появился Анатолий не своей Ласточке. Он галопом подъехал к Юле и осадив кобылу небрежно кинул:

— Привет!

— Привет, — ответила Юля.

Анатолий недовольно покосился на Сергея и, сощурившись, произнёс.

— Что-то ты сегодня раненько приехала.

— Да вот, Серёжа подвёз. Познакомься. Он мой институтский това­рищ.

Анатолий презрительно оглядел студента и, сплюнув, умчался, ничего не сказав. Сергей с обидой и завистью поглядел ему вслед. «Как легко он держит­ся в седле, как слушается его лошадь. Вот сейчас и Юля сядет на своего Кумира и помчится вслед за Анатолием, а он, Сергей, останется ждать её». Эти мысли вихрем пронеслись в его голове.

Так оно и случилось. Юля быстро вскочила в седло и, пришпорив коня, крикнула: — Вперёд, Кумир! — Конь рванулся и понёс её как пушинку, догоняя свою подругу Ласточку. Через минуту она была уже рядом с Анатолием на другом конце ипподрома.

«Чёрт! А ведь она настоящая амазонка! Как хороша!» — подумал Сергей. Ему вдруг страстно захотелось вот так же свободно лететь на коне рядом с Юлей, любоваться ею, дышать свежим ветром и мчаться где угодно: по лесам и оврагам, по лугам и кручам, где не пройдёт ни одна даже самая совершенная машина. Только сейчас Сергей понял, чего ему не хватало всё это время. Ему не хватало этой дикой природы, этой свободы, этой первозданной красоты, ко­торая простиралась вокруг. Он устал от города, от его домов и улиц, от его людей и транспорта. А здесь его окружал лес, буйство зелени, царство зверей и птиц. И он почувствовал себя частицей этого царства, частицей природы. Сер­гей решил, что обязательно научится ездить верхом. Он сегодня же запишется в конноспортивную школу!

Тем временем, Юля, поравнявшись с Анатолием, как бы извиняясь, спро­сила: — Ты что, Толя, обиделся?

— Вот ещё! — фыркнул Анатолий. — Просто не люблю чужаков. Зачем ты его притащила?

— Он мой товарищ по институту и хочет посмотреть на Кумира.

— На Кумира или на тебя? — ехидно спросил жокей.

— Может и на меня, — кокетливо ответила Юля. — А что, нельзя?

— Позлить меня хочешь? — заводясь, произнёс Анатолий. — Давай, давай. Я устрою ему, этому твоему студенту!

— Дурак ты, — обиженно сказала Юля и отъехала в сторону.

— Конечно! Где уж нам? Мы в институтах не обучались! — со злостью крик­нул Анатолий и, хлестнув Ласточку, умчался прочь.

Юля подъехала к Сергею. Она была немного расстроена конфликтом.

— Ну, как мой Кумир? — спросила она, стараясь отвлечься от неприятных мыслей.

— Здорово! Просто нет слов! — ответил Сергей. Глаза его блестели и с вос­хищением смотрели на девушку.

— А ты хочешь научиться ездить верхом?

— Конечно.

— Тогда надо поговорить с тренером. Пошли?

Они нашли тренера в раздевалке, и Юля сказала ему о желании Сергея.

— Я не возражаю, — ответил тренер, — только сейчас нет свободных лошадей. Если хочешь, учи его на своём Кумире.

— Хорошо, — с готовностью согласилась Юля.

Сергей написал заявление, уплатил вступительный взнос и взялся, было за изучение Устава КСШ, но Юля прервала его.

— Не трать время зря, пошли лучше заниматься, я тебе сама всё объясню.

Они зашли в гардероб, и Сергей подобрал себе жокейский костюм. Пере­одевшись, он огляделся и нашёл, что ему очень идёт костюм из чёрной кожи, с блестящими молниями на облегающий куртке и шевронами на узких с за­клёпками брюках.

Кумир встретил их настороженно. Он не сразу узнал Сергея в новом на­ряде.

— Дай ему кусочек сахара и поговори с ним, — предложила Юля. — Вам надо подружиться.

— Но у меня нет сахара, — растерянно ответил студент.

Тогда Юля, тайком от Кумира, сунула в ладонь Сергея кусочек рафинада.

Он поймал её пальцы и слегка сжал в своей руке.

— Не надо, — строго сказала Юля. — Давай без этого. Ты мой ученик, а я твой тренер, понятно?

— Понятно, — смутившись, ответил Сергей.

Однако Юле была приятна, эта попытка ухаживания за нею.

Сергей протянул Кумиру кусочек сахара. — На, ешь, скотина! — Конь, поко­лебавшись немного, взглянул на свою хозяйку, словно спрашивая разрешения, взял сахар тёплыми губами и с хрустом разгрыз его.

— Ну вот, всё в порядке, — улыбнулась Юля. — Значит он не против тебя, не у всех он принимает угощение. Кого не любит — ни за что не возьмёт!

Вскоре начались занятия. Элегантная наставница Сергея показала, как надо садиться на коня, как слезать. Она весело смеялась, когда Сергей ста­вил не ту ногу в стремя и этот смех музыкой разливался в его душе. Сергей дурачился, специально делая ошибки. То он, чуть не падая, слезал с коня, то садился задом наперёд. Юля, смеясь, называла Сергея «горе — ковбоем», а не­ловкий студент смущённо улыбался. Анатолий несколько раз проезжал мимо, демонстрируя великолепную технику езды и презрительно глядя на «ковбоя», сидящего на коне как мешок.

Прошло часа два. Сергей уже довольно уверенно держался в седле. Юля показывала ему, как надо управлять конём, как переходить с шага на рысь, с рыси на галоп. Они уехали довольно далеко от ипподрома.

Как-то, во время очередной попытки перейти с шага на рысь, Сергей увидел летящего прямо на него Анатолия. Тот гнал Ласточку, не сворачивая и не сбавляя, хода. Казалось, что он вот — вот врежется в Кумира, но в последнюю секунду жокей успел от­вернуть. Кумир шарахнулся в сторону, встал на дыбы и Сергей полетел на зем­лю. Он больно ударился плечом и ушиб бедро.

— Негодяй! — крикнула вслед Анатолию возмущённая Юля.

Она подбежала к Сергею и помогла ему подняться. К счастью, кости были целы.

— Поехали назад, я задам этому хулигану! — горячилась Юля.

— Не вмешивайся. Я сам с ним разберусь, — твёрдо заявил Сергей.

Он попытался идти, но бедро болело и «ковбой» сильно хромал. Юля по­могла ему забраться на Кумира и села впереди. Сергей обнял её за талию.

Юле понравилось это нежное прикосновение «ковбоя». Ей показалось, что она вновь стала маленькой и это её брат Олег снова держит её и учит ездить верхом. На неё повеяло чем-то родным, далёким, забытым, и в душе потеплело.

Приехав на ипподром, Сергей зашёл в раздевалку. Там переодевалось не­сколько парней. Среди них был и Анатолий. Он уже направлялся к выходу, когда Сергей остановил его в дверях. Он ещё не знал, что сделает в следующую минуту, но выпустить обидчика просто так не мог.

Анатолий шёл на встречу злорадно ухмыляясь.

— Ну что, поскрёб носом землю, студент? — язвительно спросил он.

— Т… ты, сморчок вонючий! — задыхаясь от злости, выдавил из себя Сергей. — Если ты ещё хоть раз выкинешь что-нибудь такое, то, то я…

— Что?! Что ты мне сделаешь, сопляк? — угрожающе повысил голос Анато­лий.

— Я…я тебя уничтожу! Скотина.

И не находя слов от гнева, Сергей схватил Анатолия за куртку, приподнял и с силой швырнул на улицу. Жокей, не удержавшись на ногах, опрокинулся на спину и стукнулся головой об асфальт. Однако тут же вскочил весь бледный и, глядя на Сергея ненавидящими глазами, прохрипел: — Ууу.. гад! — Потом повер­нулся и, пошатываясь, пошёл прочь. Он понял, что проиграл.

Прогулка

Заканчивался ноябрь. Занятия в конноспортивной школе продолжались. Наконец-то Сергею выделили молодого вороного коня по кличке Майор. Он был сыном Кумира и Звёздочки. Конь был прекрасен. От Кумира ему до­стались белые голеностопы, а от Звёздочки — белое пятнышко на лбу. Майор встретил Сергея настороженно. Его выездкой занимался сам тренер, а рука у него была тяжёлая. Конь хорошо почувствовал это на своих боках и недо­любливал мужчин. К Юле же он относился спокойно. Поэтому она решила поменяться с Сергеем и через пару занятий отдала ему своего Кумира.

Погода стояла почти зимняя. По ночам уже сильно морозило, а днём солн­це только к обеду слизывало лёд на лужах. В лесу же он не таял вовсе. Иней и лёгкий снежок покрыли пожелтевшую траву и кусты. Деревья стояли голыми, и лес казался прозрачным. Только ели да сосны стали ещё темнее и как-то за­мерли, заснули в ожидании новой весны.

Сергей и Юля, закончили тренировку на полосе препятствий и, отстав от своей группы, ехали рядом по тихому прозрачному лесу. Под копытами коней хрустел тонкий ледок. Воз­дух был чистый, свежий, уже лишённый осенних запахов и потому какой-то стерильный. Они отъехали довольно далеко от ипподрома и специально от­стали от ребят.

— Слезай, — предложил Сергей, — давай погуляем.

Он спрыгнул на землю и поймал Юлю на руки. Прижав её к себе, закру­жился, целуя в холодные розовые щёки.

— Ой, Серёжка, перестань! Отпусти меня! — смеясь, кричала она.

Но студент не обращал на это внимания. Лишь поцеловав Юлю раз десять, он бережно поставил её на землю, счастливо улыбаясь. Они взялись за руки, и пошли рядом. Их кони, почуяв свободу, носились по лесу, играя. Сергей и Юля залюбовались, глядя на них.

— Смотри, как хорошо им без нас, — заметила Юля.

— Нам тоже хорошо без них, — ответил Сергей.

Он остановился, обнял её, и их губы слились в долгом поцелуе. Дыхание замерло, сердца учащённо забились, на глазах выступили слёзы. Всё померкло вокруг, перестало существовать.

Наконец Сергей оторвался и вздохнул полной грудью.

— Я просто пьянею от тебя, малыш, ты так мне нравишься!

— Ты тоже мне нравишься, чижик, — тихо произнесла Юля.

— А почему «чижик»? — осведомился Сергей.

— Потому, что ершистый, как ёжик.

Сергей засмеялся. — Хорошо, что мы встретили друг друга, верно?

— Да, — согласилась Юля. — Я очень рада этому.

— А ведь могли и не встретиться…

— Это было бы ужасно. Я даже не представляю, как бы жила без тебя.

— Мне тоже без тебя было бы плохо.

Они помолчали. Каждый думал о чём-то своём, но им не было скучно. Наконец Сергей решил нарушить молчание.

— Мне кажется, что у Ольги с Андреем тоже наладились отношения?

— Да, — согласилась Юля, — теперь они всё время вместе.

— Надо их поженить, — заявил Сергей. — Это им обоим на пользу. У Олиного ребёнка будет отец, а у Андрея — хорошенькая жена. Он не везуч на женщин и, если упустит Ольгу, то ему трудно будет найти замену.

— А ты везуч? — не без любопытства спросила Юля.

— Я везучий. Мне очень повезло. У меня есть ты!

Она звонко засмеялась. Они смотрели в глаза друг другу и улыбались. Потом, счастливые и довольные, взявшись за руки, молодые побрели по тро­пинке, загребая ногами опавшие, покрытые первым снежком, листья.

Юля задумчиво молчала. Затем, вспомнив что-то, воскликнула.

— О! Я совсем забыла. Я как раз хотела сообщить тебе потрясную новость! Я раскопала всю родословную Саши. Оказывается у Саши была сестра Соня, она вышла замуж и у неё родился сын Евгений, а у Евгения есть сын, Георгий. Ему сейчас 43 года и он по профессии космонавт!

— Ну и что тут потрясного? — пожал плечами Сергей. — Космонавтов сейчас хоть пруд пруди.

— Так он не просто космонавт. Он весьма известный космонавт, Георгий Раковский!

— Ах, вот оно что! Это тот самый Раковский, который 4 года жил на около­лунной орбите в орбитальном комплексе «Вега», а затем ещё 3 года на Луне, в подземном городе Мунтаун?

— В подлунном, — поправила Юля. — Он недавно возвратился на Землю с околоземной станции «Голиаф» и сейчас отдыхает на Багамских островах с женой и детьми. Его отец, Евгений Робертович — доктор медицинских наук. До недавнего времени он работал в международном Центре космических ис­следований. Долгое время жил в Москве, потом в Вашингтоне, а в последние годы живёт на своей вилле во Флориде, недалеко от Майами. Ему уже 74, а его сын, Георгий, живет и работает в Москве.

— Да, это здорово, что у Саши объявился такой известный родственник, — согласился Сергей. — А чем же Георги Раковский занимался на «Голиафе»?

— Он космобиолог. Занимается выращиванием растений, мелких живот­ных, птиц, рыб в условиях космических станций. Обеспечивает жизнедея­тельность космонавтов в замкнутой экологической системе космического по­селения.

— Это что, как рыбки в японских герметичных аквариумах? — усмехнулся Сергей. — Живут годами без доступа пищи и воздуха.

— Да, примерно так. Только я думаю, что в космосе всё намного сложнее. В японских аквариумах создано экологическое равновесие между рыбками, улит­ками, растениями и микробами. Растения выделяют кислород, рыбки поедают растения и дышат кислородом, улитки и микробы перерабатывают остатки пищи и отходы, растения усваивают переработанные отходы, углекислоту и вы­деляют кислород. Экологический цикл замкнут. На космических станциях эко­логическая система намного сложнее и поддерживать равновесие в ней труднее.

— Даа.., неплохо бы познакомится с таким известным космобиологом, — за­метил Сергей.

— Думаю, что нам скоро представится такая возможность, — ответила Юля, поглядывая на разыгравшихся коней. Я напишу ему письмо, в котором подробно расскажу о Саше. Надеюсь, что он откликнется.

— Напиши, напиши… А давай поедем верхом. Догоним нашу группу.

— Давай, — согласилась Юля.

Они вскочили в сёдла и поскакали во весь опор. Дух захватывало от бы­строй езды. Они мчались наперегонки. Сначала Сергей вырвался вперёд на Кумире, но Юля не хотела уступать. Вскоре они поравнялись и, пригнувшись, неслись рядом, слившись с конями в одно целое.

— Давай, Кумир, давай! — погонял Сергей.

— Давай жми, Майор! — кричала Юля.

Навстречу летели деревья, кусты, всё слилось в сплошную серую ленту. От бешеной скачки захватывало дух. Лесная дорога петляла, и Сергея мотало из стороны в сторону. В конце концов победила молодость и опыт. Молодой резвый Майор и опытная Юля обошли Сергея на повороте и уже не уступили первенства. Вскоре они настигли растянувшуюся группу ребят и пристрои­лись сзади. Впереди, как обычно, ехал Анатолий рядом с новой своей пассией — Наташей. После стычки с Сергеем он пропустил несколько занятий, за что получил взбучку от тренера. Ходили слухи, что он напился, устроил дебош в ресторане и попал в милицию. Теперь он демонстративно игнорировал Юлю и усиленно ухаживал за недавно пришедшей в группу Наташей.

«Надо бы помириться с ним, — подумала Юля. Она чувствовала себя немно­го виноватой. — Но как помириться, если он совсем не обращает на меня вни­мания? Ершистый, как брат Юрка. Характер показывает. Ничего, перебесится. Наташа его утешит. Она не отходит от него. Быстро же он нашёл мне замену».

Глава II

Полёт

Получив письмо от незнакомой ему девушки Юли о неожиданно воскресшем в Найске его дальнем родственнике Саше Губерт, Георгий Евгеньевич срочно вылетел в Найск, впереди была очередная космическая командировка и времени было в обрез.

Лететь ему предстояло в два этапа. Сначала, от Москвы до Иркутска, на космоплане, а затем, от Иркутска до Найска, на самолёте местной авиалинии. В аэропорту он зарегистрировался, а заодно связался с Иркутском и забронировал место на самолёт, вылетающий в Найск.

Объявили посадку. Пассажиры по высокой стеклянной галерее, оборудованной бегущей дорожкой, были доставлены прямо на борт космического корабля. Это была громадная конструкция, состоящая из обычного сверхзвукового самолёта-носителя и самого космоплана, расположенного сверху. Пассажиры спустились по трапу и заняли свои места.

Полёт проходил по уже привычной для Георгия программе. Короткий разбег и самолёт-носитель круто взмыл вверх. Перегрузка вдавила пассажиров в кресла. Гул мощных двигателей и лёгкая вибрация сотрясали громадную машину. Раковский с трудом повернул голову и, скосив глаза, смотрел в иллюминатор. Земля быстро удалялась. «Пять, десять, пятнадцать, — мысленно отсчитывал он высоту полёта. — Нет, пожалуй, уже километров двадцать будет».

В салоне играла музыка, обдувал приятный ветерок из системы кондиционирования, Земля всё больше походила на географическую карту. Только на востоке облака закрывали её поверхность. Стала отчётливо видна округлая линия горизонта. Небо становилось всё темнее, и на нём среди бела дня зажглись яркие звёзды.

«Скоро отрыв» — подумал Георгий.

И точно. Послышался нарастающий гул ракетных двигателей космоплана, перегрузка немного возросла, и космический корабль взмыл вверх, покинув самолёт-носитель. Понемногу перегрузка уменьшалась. Космоплан переходил в горизонтальный полёт. Начался этап разгона. На плоскостях появились едва заметные струйки плазмы. Космоплан начал светиться. Это остатки земной атмосферы, соприкасаясь с обшивкой космического корабля, мгновенно нагревались до температуры 1000 — 1200 градусов.

«Высота уже километров 50 будет» — подумал Георгий.

Однако вскоре свечение исчезло, а перегрузка стала меньше привычной земной тяжести. Корабль вышел за пределы земной атмосферы и шёл почти горизонтально. Ещё несколько минут полёта и вдруг всё куда-то поплыло. Тяжесть исчезла. Казалось, что из салона исчез сам воздух. В груди что-то поднялось. Некоторые пассажиры невольно широко раскрывали рты и таращили глаза, словно им нечем было дышать. Гул ракетных двигателей смолк, и даже музыка в салоне не могла нарушить этой звенящей тишины.

Георгий с интересом и скептической улыбкой наблюдал за новичками космического полёта. Семилетний мальчик, сидевший недалеко впереди со своей мамой, махал руками, пытаясь плыть. Хорошо, что он был пристёгнут ремнём к креслу.

— Мам, мам! Мы падаем!

— Не волнуйся, Дима, — всё так и должно быть. Мы в космосе.

— Я боюсь, мама.

— Не бойся, лучше посмотри в иллюминатор на Землю. Ты видишь, какая она красивая!

— Вижу, — кивнул Дима. — Только возьми меня, пожалуйста, на ручки.

Мать отстегнула мальчика от кресла и прижала к себе. Он понемногу успокоился и стал глядеть в иллюминатор. Другие пассажиры развернули газеты, журналы, надели стереонаушники и слушали музыку. Некоторые включили плоские телевизоры в спинках кресел.

Георгий смотрел на медленно вращающуюся под ними Землю и думал о предстоящей встрече с Сашей. «Какой-то он сейчас, этот Саша? О чём они будут разговаривать после 83 лет его небытия? Ладно, на месте сориентируемся. Главное познакомиться, посоветоваться с врачами, а там видно будет. Если с мозгами у этого парня всё в порядке, можно будет предложить ему поехать в Москву, пожить у нас».

Но вот по фюзеляжу космоплана опять поползли струйки светящейся плазмы, появилась чуть заметная тяжесть. Поднятые руки уже не висели в воздухе, а медленно опускались на колени. Георгий взглянул на часы. Прошло сорок минут полёта. Земля постепенно приближалась. Струйки пламени росли, и вскоре уже весь космоплан светился, как бы бесшумно горел в атмосфере. Обшивка корабля усиленно «потела» жидким азотом и от этого космоплан слегка «дымился».

— Мам, мам! Мы горим! — опять заволновался Дима. — Земля уже близко!

— Садись в своё кресло и сиди спокойно, — строго сказала мама. — Скоро начнётся торможение.

«Эта женщина знает всё не хуже меня, — подумал Георгий. — Видно летала уже не раз».

И вот опять взревели мощные ракетные двигатели. Космоплан как бы наткнулся на собственные струи огня. Началось торможение. Огонь заструился по стёклам иллюминаторов, Земля быстро приближалась.

«Двадцать пять, двадцать, пятнадцать километров. Пора выключать тормозные двигатели» — подумал Георгий и, словно по его команде, двигатели смолкли. Космоплан наклонился носом вперёд и продолжал планировать. Перегрузка уменьшилась, однако пламя за иллюминаторами всё ещё бушевало. Но вот струи пламени стали меньше, затем оно исчезло совсем. Космоплан ощетинился крыльями, потом выпустил закрылки, «разбух» и тяжело шёл над землёй. Вдали показались контуры аэродрома. В последний раз взревели двигатели, космоплан вздрогнул, выпустил шасси и через минуту приземлился в Иркутске.

Лениво падал редкий снег. Снежинки, соприкасаясь с раскалённым корпусом машины, мгновенно испарялись, издавая лёгкое шипение. Георгий Евгеньевич сошёл на землю и, помахивая портфелем, прошёл в здание аэровокзала.

Солнце уже клонилось к закату, когда он вновь поднялся в воздух на самолёте местной авиалинии. До Найска было около часа полёта. Георгий маялся в кресле, просматривая местную газету, купленную в Иркутске. В газете сообщалось, что в заполярном Диксоне спущен на воду новый атомный ледокол с лазерными ледорезами. Ледорезы свободно прорезают лёд толщиной до 2-х метров, после чего он легко обламывается корпусом судна и отводится в стороны, под ледовый панцирь океана. За ледоколом остаётся широкое чистое разводье, по которому движутся обычные суда.

Приводилось интервью с капитаном судна. Внизу была помещена фотография. На фоне белоснежных льдов и синеватых торосов двигался гигантский чёрно-жёлтый корабль похожий на авианосец. На его палубе находились лёгкие самолёты и вертолёты почтовой связи, стояли тяжёлые грузовые вертолёты для снабжения удалённых северных посёлков. В кормовой части были видны трёхсот тонные лихтеры, передвигающиеся на воздушной подушке для движения по рекам и тундре. По бокам полётной палубы и в центре, на самой носовой оконечности ледокола стояли три лазерные пушки, направленные под углом вниз. Впереди по курсу изо льда вырывались столбы водяного пара. Георгий представил себе с каким шумом и свистом должен вырываться этот пар! Сзади за ледоколом расплывался белый кильватерный след на фоне голубоватой воды. Метрах в пятистах начинался длинный, уходящий за горизонт, караван судов.

«Неплохо смотрится, — подумал Георгий, — но космическая станция «Голиаф» красивее. Скоро я опять увижу её.

Он любил свою работу, свои космические станции, и Лунные и Земные. Он вложил в них частицу своей души, своего сердца, да и добрую треть жизни. Он уже не представлял себе, что мог бы заниматься чем-то другим. Пробыв на Земле два — три месяца, он снова стремился в космос. Как истинного моряка тянет в море, так и Георгия тянуло в космические дали. Он скучал по своим друзьям, оставшимся на орбите, по своей работе и вспоминал, с каким удовольствием он кувыркался в спортзале «Голиафа», где искусственная сила тяжести в три раза меньше земной.

Воспоминания его прервала стюардесса, которая объявила о скорой посадке в Найске. Георгий прильнул к иллюминатору, стараясь разглядеть незнакомый город. Но уже темнело, и он увидел лишь множество огней да замёрзшую реку, извивавшуюся среди заснеженной тайги.

Приземлившись, он прошёл в здание аэропорта и позвонил в гостиницу с просьбой приготовить ему номер.

Телевизор

После завтрака в больничной столовой Александр вернулся в палату и с нетерпением ждал, когда, наконец, ему можно будет посмотреть телевизор. Утром его обычно не включали, но Саша сказал медсестре, что доктор Зверев разрешил посмотреть детскую передачу.

В 9.30 он был уже в холле. Вскоре собралось человек пять зрителей. Александр сидел на диване и смотрел на большой темно-серебристый экран. На столике возле дивана лежал дистанционный пульт управления. Подошла медсестра и нажала кнопку пульта.

— Откуда будете смотреть передачу?

— Из Москвы, — ответил Саша, — на 34-ом канале.

Сестра включила 34-ый канал, и экран тут же исчез, растворился, будто его и не было. Вместо него Александр увидел залитую солнцем Красную площадь, ветви деревьев возле ГУМ-а, куда-то спешащих москвичей. От неожиданности он окаменел. Ему показалось, что всё увиденное натуральное, живое, настоящее! Хотелось встать с дивана и шагнуть на каменную брусчатку мостовой. Изображение было объёмным, чётким, ярким, цвета — сочными, насыщенными. Какая-то нарядная женщина с букетом огромных алых маков посмотрела мимоходом на Сашу и подмигнула ему. Из динамиков доносились шаги этой женщины, голоса людей, шум проходящих вдалеке машин.

— Вот здорово! — удивился Александр. — Всё как настоящее! Как это делают?

— Это цветное голографическое изображение, — пояснил один из присутствующих. — В телевизоре два канала. Один воспроизводит голограмму, другой даёт опорный луч. В результате интерференции, на экране возникает фазовый фронт волны, который и создаёт впечатление объёмного изображения.

Александр ничего не понял из этого объяснения, но ему стало ясно, что обманывать публику научились здорово.

Другой мужчина попытался объяснить понятнее.

— Это цифровое объёмное телевидение. Сигнал идёт со спутника-геостационара в цифровой форме. В «ящике» сигнал преобразуется в аналоговую форму и модулирует луч по частоте и амплитуде. Другой луч модулируется только по частоте, т.е. проще говоря, по цвету. В результате наложения двух волновых фронтов на экране возникает интерференционная картина, которая и воспринимается нами как объёмное, цветное изображение. Понял?

— А вы на каком языке говорили? — озадаченно спросил Александр, почесав затылок.

— Как на каком? На русском, разумеется, — удивлённо ответил мужчина.

— Да серый он как валенок! И тупой как булыжник! — отозвался третий. — Что вы ему объясняете, он же из прошлого века!

Присутствующие дружно засмеялись.

Тем временем по телевизору началась детская передача. Показывали фильм ужасов. Это была сплошная компьютерная анимация. Содержание фильма сводилось к тому, что в одном дремучем лесу появился озверелый шакал. Он размахивал красно-коричневой тряпкой, и громко кричал:

«Глупое зверьё! Слушайте меня! Только я знаю дорогу к истинному счастью! Только моя вера — истинная вера! Все под мои знамёна! Я поведу вас вперёд, к светлому будущему! Все вы неправильно живёте! Вы погрязли в своих мещанских заботах о доме, о семье, о пище. Только борьба за высшие духовные идеалы принесёт вам истинное счастье! Будьте принципиальны и непримиримы к враждебной нам мещанской идеологии. Вступайте в мою партию! Партию шакалов!»

И многие звери слушали его, а все шакалы быстренько побежали записываться в свою партию. Днём они агитировали за борьбу со всеми иноверцами, а по ночам тайком хватали бедных зверюшек и поедали их.

А между тем в лесу дела шли всё хуже и хуже. Звери, которые поумнее, стали убегать в соседний лес, другие терпели и дрожали от страха. Были и такие, которые верили шакалам и ждали, когда же, наконец, придёт оно, это необыкновенное счастье.

А главный шакал кричал всё сильнее:

«Кто не с нами — тот против нас! Да здравствует монолитное единство наших рядов! Да здравствует партия шакалов! Только в борьбе за наши идеалы вы сможете обрести истинное счастье! Даже умереть за наши идеалы является счастьем!»

Его подручные бегали по всему лесу и всем давали указания: как надо охотится, когда надо ложиться спать и вставать, как надо строить жилища и воспитывать детей. Они поучали всех и мешали всем, но им казалось, что они выполняют очень важную и нужную работу: всё организуют и направляют, всех мобилизуют и вдохновляют.

Но вот однажды с главным шакалом вдруг случился удар, и в лесу воцарилась непривычная тишина. Многие стали оглядываться, шушукаться и впервые задумались:

«Так, где же оно — это необыкновенное счастье? Уж и обыкновенного-то не видать!»

Многие недосчитались своих родственников и знакомых.

И тогда звери поняли, что до необыкновенного счастья им далеко, а вот «шакалье счастье» они уже имеют. Это счастье состоит в том, чтобы обманывать и жрать других, давить инакомыслящих и заставлять доверчивых зверюшек работать на шакалов.

А, поняв это, звери заговорили во весь голос. Среди них нашлись свои лидеры. Они образовали разные партии, чтобы отстаивать интересы разных зверей и чтобы ими не командовали одни только кровожадные шакалы. И тогда к зверям вернулось их обыкновенное житейское счастье. Они снова стали строить жилища, рожать детей, учить их охотиться и были счастливы.

В заключение диктор с очаровательной улыбкой объявила, что всем кому было очень страшно, следует посмотреть ещё один, весёлый мультфильм.

Саша решил посмотреть.

После детских мультфильмов началась передача «На космической орбите». Часть зрителей разошлась, но Александр остался.

Он увидел большую летающую тарелку, освещённую прожекторами, которая медленно приближалась к какой-то гигантской конструкции похожей на колесо от телеги или волчок со спицами, медленно вращающийся вокруг оси. На конструкции были видны иллюминаторы, какие-то антенны, солнечные батареи и огромное вогнутое зеркало телескопа в средней части. Тарелка подлетела к центру волчка по другую сторону от телескопа и прикрепилась к ней, начав тоже медленно вращаться. В это время диктор сообщил, что международную околоземную космическую станцию «Голиаф» сегодня посетила экспедиция с планеты Центура, которая до этого побывала в лунном городе Мунтауне. Целью посещения является разработка совместного проекта преобразования планеты Венера и создания на ней условий для зарождения белковой жизни. Затем показали, как инопланетяне сидят в большом зале вместе с нашими космонавтами и ведут переговоры.

На огромном экране появлялись какие-то схемы, конструкции похожие на белковые молекулы и вообще что-то непонятное. Сами же инопланетяне не понравились Саше. У них были лысые продолговатые зелёные головы, круглые как бы стеклянные глаза, смотревшие не мигая, и острые птичьи носы, напоминавшие клювы. Длинные руки с четырьмя пальцами, тела одетые в какие-то жёсткие зелёные каркасы, напоминающие кузнечиков, производили неприятное впечатление. Говорили они тоненькими противными голосами не раскрывая рта. Говорили вроде бы по-английски, но Александр ничего не мог разобрать.

Подошла медсестра и выключила телевизор.

— Хватит, — сказала она, — доктор разрешил полчаса, а ты смотришь уже час.

Экран погас, Александр встал с дивана, но никак не мог прийти в себя. Он шёл в палату, обдумывая и удивляясь увиденному.

Новый год

Подошёл новогодний праздник. Сергей с Юлей решили встретить его у Ольги. Она сделала генеральную приборку в квартире, нарядила большую ис­кусственную ёлку, обрызгав её хвойным экстрактом, в вазы поставила пыш­ные еловые ветки с шишками, развесила игрушки, гирлянды, затем помылась в ванной и легла на диван отдохнуть. Она была беременна и роды были не за горами.

Её разбудил мелодичный дверной звонок. Ольга взглянула на часы, было без четверти одиннадцать.

«Ой, я же ещё не одета!» — спохватилась она и побежала в прихожую от­крывать дверь. На пороге стояли Сергей и Юля раскрасневшиеся от мороза, улыбающиеся.

— Привет, подруга! — сказала Юля.

— Привет полуночники. Раздевайтесь и проходите в комнату, будьте как дома, а я сейчас переоденусь. — И она скрылась в спальне.

Сергей прошёл в комнату и поставил на стол бутылку шампанского. Юля причёсывалась в прихожей.

— Ой, зачем вы принесли вино, у меня всё есть! — воскликнула Ольга, вновь появившись в гостиной.

На ней было чёрное, переливающееся волнами платье с серебристыми блёстками. На шее бусы из жемчуга, в ушах золотые серьги с рубинами.

— Ты такая же нарядная как твоя елка, — пошутил Сергей. — Только гирлян­ды не хватает.

— А ты чего в свитере припёрся?! — наехала на него Ольга. — Надел бы свой чёрный костюм, куда приличнее!

— Мне в свитере удобней. Я к нему привык.

— Ну, господа хорошие, прошу за стол. Сейчас я подам закуски, — торже­ственно произнесла хозяйка.

— Мы пока потанцуем, — заявил Сергей. — Хочешь? — предложил он Юле. Та утвердительно кивнула.

Сергей включил плеер и комната наполнилась мягкими красивыми зву­ками. Они шли из нескольких разнесённых акустических колонок, каждая из которых исполняла партию только одного музыкального инструмента, и впечатление было такое, будто в комнате расположился целый оркестр. Ольга подключила светомузыкальное сопровождение, зажгла ёлочные гирлянды и выключила верхний свет.

— Вот вам интим, танцуйте, обнимайтесь, — сказала она и вышла на кухню.

Сергей обнял Юлю за талию, взял её руку в свою, и они стали медленно двигаться в такт музыке. Он, улыбаясь, смотрел на неё, она ласково глядела на Сергея, они танцевали и любовались друг другом.

Ольга бегала взад и вперёд, накрывая на стол. Из-за округлого животика она напоминала бильярдный шар, который непрерывно толкали кием.

— Так, уже всё готово. Прошу к столу, гости дорогие. Давайте, проводим старый год. Сергей, тебе чего налить, вино, коньяк?

— Давай немного коньяка.

— А мне вино, — сказала Юля.

— А я выпью лимонада, — вздохнув, сказала Ольга. — С удовольствием бы поддержала кампанию, да нельзя в моём положении.

Они выпили, закусили бутербродами с икрой и стали вспоминать, что примечательного было у каждого в уходящем году.

— Для меня год был плохой, — махнула рукой Ольга. — Не стоит и вспоми­нать.

Все поняли, что она имеет в виду смерть её жениха Игоря.

— Недавно встретила его маму и не узнала её. Она так изменилась! Так по­старела! Мы стояли, разговаривали, а она всё плакала и поглядывала на мой живот. Мне было так неудобно. Бог знает, что она обо мне подумала.

— А ты бы сказала ей, что ждёшь ребёнка от Игоря, — посоветовал Сергей.

— Ну что ты! Она же ничего не знала о наших отношениях. Вдруг она по­думает, что я хочу навязать ей чужого младенца, неизвестно от кого!

— Да, — согласилась Юля, — ты, наверное, права… Но что это мы всё о груст­ном? Давайте вспоминать хорошее.

Хорошего набралось гораздо больше.

Но вот по телевизору стали передавать новогоднее обращение президен­та и все замолчали. Затем куранты кремля пробили полночь. Сергей, Юля и Ольга встали из-за стола с бокалами шампанского в руках. Все стали чокать­ся, обниматься и целоваться. Сергей зажёг несколько бенгальских огней сразу и начал размахивать ими. Получился маленький фейерверк. А по телевизору уже шёл праздничный концерт.

Посмотрев немного, Сергей достал из кармана игральные карты и стал демонстрировать Ольге фокусы. Та по-детски удивлялась, пытаясь понять, как же это её так ловко обманывают? А Юля потешалась над нею. Она уже знала секрет этих фокусов. Сергей не раз показывал их Саше, и Юле удалось подглядеть хитрости факира.

В половине первого позвонила Олина мама. Поздравила дочь с Новым годом и обещала вскоре подойти. Потом позвонил Андрей. Он тоже поздравил всех с праздником и обещал подъехать.

Они появились в квартире у Ольги почти одновременно. Стало шумно и весело. Начались громкие разговоры, студенческие анекдоты, забавные исто­рии и дружеские подначки. Андрей слегка захмелел и полез к Ольге цело­ваться.

— Потом, потом, — прошептала она, — перестань, неудобно.

— А можно я у тебя останусь?

— Ладно.

Затем все решили прогуляться. Погода стояла морозная, шёл лёгкий сне­жок, на улицах было светло как днём от праздничной иллюминации. Играла музыка, на импровизированных сценах выступали профессиональные и само­деятельные артисты, на облаках лазеры выписывали замысловатые картины, молодёжь плясала, смеялась, озорничала. Ребята кидались снежками, гоня­лись за девчатами. Стреляли петарды, взмывали вверх разноцветные ракеты, у всех было приподнятое праздничное настроение.

Они гуляли часа два. Первой откололась от кампании Олина мама. За­тем и Андрей вдруг заторопился и потащил Ольгу домой, заявив, что ей пора спать. Сергей подозрительно взглянул на него и, прощаясь, шепнул:

— Смотри, поосторожней с интимом, Ромео! Не забывай, что она беременна!

— Да, да, я помню, — ответил Андрей. — Всё будет окей!

Они погуляли с Юлей ещё немного и, слегка замёрзший Сергей предло­жил.

— А пойдём сегодня к тебе. Попьём кофе, погреемся!

— Хорошо, — тихо согласилась Юля, и сердце её тревожно и радостно за­билось.

Они поднялись на второй этаж. Юля открыла дверь номера и впустила гостя. Сергей осмотрелся. Обычный номер семейного общежития. Прихожая с зеркалом и шкафом для одежды, комната метров 20, две тахты, у противопо­ложных стен, стол, кресло, телевизор, сервант. Небольшая кухня с микровол­новкой, холодильником и кухонным комбайном. Ванна-бассейн 2 на 1,5м с умы­вальником и стиральной машиной. Она же сауна и сушилка для белья. Туалет.

Юля сразу же побежала на кухню. Сергей присел в кресло, включил теле­визор. Вскоре на столе появилось кофе, вино, закуски и хозяйка пригласила гостя перекусить.

Выпили по рюмке за успешную сессию, за предстоящие каникулы. Со­грелись и глаза у Сергея заблестели. Он как-то особенно посмотрел на Юлю.

«Сегодня она должна стать моей. Пора переступить эту черту. Хватит тя­нуть! Мужик я или нет?» — пронеслось у него в голове.

Приняв решение, Сергей встал из-за стола и подошёл к окну, собираясь с духом. Юля подошла к нему сзади, нежно обняла за плечи, вопросительно взглянула в глаза. Он повернулся к ней, обнял и стал медленно, с чувством, целовать. Потом поднял Юлю на руки и, целуя, опустил на тахту. Она дёрнула за шнурок выключателя. Наступил полумрак. В свете ночных уличных фона­рей Юля заметила, что зрачки Сергея светятся каким-то странным зелёным светом. Он, не мигая, смотрел на неё.

— Раздевайся, — тихо сказала она, уловив его желание.

Парня била нервная дрожь. Он волновался как мальчишка. Юля почув­ствовала это, как только он обнял её. Эта дрожь передалась и ей и чтобы унять её, они ещё крепче обняли друг друга. Эти объятия двух обнажённых тел по­действовали на Юлю опьяняюще. Так близко с ней ещё никто не был. Она легла головой на подушку, и Сергей стал страстно целовать её губы, лицо, шею. Он целовал её маленькие упругие груди, набухшие соски. Он вошёл в азарт и не мог остановиться. Она обхватила голову парня ладонями, лаская его волосы, щёки и изнемогала от сладкой неги.

— Милый, милый! Хороший мой! — шептали её губы.

И вот, свершилось, наконец, великое таинство природы — слияние двух душ и двух влюблённых сердец. У Юли на миг перехватило дыхание, и она поняла, что уже не девочка. Тело Сергея пришло в движение, и сладкое бла­женство разлилось по жилам, всё погрузилось в любовную эйфорию. Казалось, что наслаждению не будет конца, что оно будет продолжаться вечно. Сергей буквально задохнулся от избытка чувств. Такого бла­женства он ещё не испытывал.

Юля же старалась унять эту любовную горячку. Она обхватила спину Сергея руками и как бы слилась с ним в одно целое. Она буквально раствори­лась в нём, и никакие силы не смогли бы разорвать их узы — узы любви. Время остановилось, сознание померкло, волны восторга и наслаждения одна за другой прокатывались по телу Сергея. Он жадно ловил ртом воздух, голова его сползла на подушку, он ничего не видел и не слышал. Казалось, что на­слаждению не будет конца, что оно будет продолжаться вечно.

Но вот что-то сработало в охваченном страстью организме парня, он за­мер, потом обмяк, сил больше не было. Со­знание медленно возвращалось к нему, дыхание успокоилось, Сергей поднял голову и нежно поцеловал Юлю.

— Ты ангел. Ты прелесть. Я так счастлив, — тихо прошептал он. Потом спросил. — Тебе не было больно?

— Чуть-чуть, — ответила она.

— Извини, я не хотел причинять тебе боль.

— Не обманывай, — улыбнулась Юля, — ты давно хотел это сделать, только никак не решался.

Сергей зашевелился. Юле показалось, что он хочет оставить её, и она тихо сказала: — Не спеши, мне так хорошо с тобой, чижик.

— Мне тоже, — ответил Сергей. — Я не раз видел тебя во сне, обнимал как сейчас, мы были близки и я был счастлив, но не настолько!

— Я тоже видела тебя во сне, но… мы только целовались.

Они полежали ещё, обнявшись, и всё повторилось. Но на этот раз Сергей не спешил, не трепетал как мальчишка, и Юля впервые в жизни испытала оргазм. Потом Сергей осторожно сполз на бок и лёг рядом.

— А давай теперь всегда будем вместе. Всю жизнь!

— Давай! — согласилась Юля.

Она ждала этого предложения, она давно хотела связать свою жизнь с Сергеем.

Вскоре Сергей задремал, а Юля лежала и думала.

«Вот я и женщина… А Серёжка — мой муж. Этот милый белобрысый чи­жик, теперь самый близкий мне человек!»

Тихое счастье наполнило её грудь, улыбкой светилось на лице. «Как хоро­шо, что мы встретились и полюбили друг друга».

Она ещё долго лежала в полутёмной комнате, глядя в потолок, и мечтала об их дальнейшей судьбе. О том, как они поженятся, и какие красивые у них будут дети. Она смотрела на спящего Сергея, на его по-детски приоткрытый рот, и думала, что он похож на большого ребёнка. На умного, сильного, добро­го, но всё же ребёнка. Не было в нём ни грамма этакой мужской самоуверен­ности, бравады, которая свойственна сельским парням.

«Ну и пусть, — думала Юля, — именно таким он мне и нравится, именно такой он мне и нужен».

Она не заметила, как задремала.

В одиннадцать утра Сергей проснулся и сладко зевнул.

— Пора вставать, — сказала Юля. — Надо Сашу навестить, поздравить его. Обещали в 12, он будет ждать… Ты хорошо спал?

— Отлично, — произнёс Сергей, потягиваясь, — Я спал как младенец! Секс — это лучшее снотворное для мужчины!

— А я почти не спала. Так, дремала рядом с тобой.

Она хотела подняться, но Сергей задержал её рукой, привлёк к себе и опрокинул на спину.

— У нас мало времени, — сказала Юля.

— Я быстро, — шепнул он, целуя её.

И снова они слились в жарких объятиях. Время остановилось, сознание померкло. Всё растворилось в восторге близости.

Но вот Сергей замер, потом чмокнул Юлю в лоб и выпустил из своих цепких объятий.

— Порядок, малыш, — весело сказал он. — Новый год начался неплохо!

Она встала, накинула халатик и пошла мыться. Сергей тоже встал. Празд­ник души и тела кончился, начинались будни уже в новом, таком долгожданном и многообещающем году.

Подарки

В 12 они были в клинике. Александр уже с нетерпением ожидал их. Ко­стыли ему заменили на палки с локтевыми упорами, и он довольно уверенно передвигался по палате. Накануне Александр добрался до парикмахерской и сделал себе аккуратную стрижку, затем помылся и надел чистоё бельё.

В клинике было ещё несколько детей, и он подружился с мальчиком по имени Лёша, который выздоравливал после трансплантации сердца. Он по­стоянно ходил с микропередатчиком в кармане, который передавал его кар­диограмму на пульт дежурного врача. Лёша учился в 12-м классе, неплохо играл в шахматы и разные компьютерные игры, которые Саша видел впервые.

Когда Сергей с Юлей вошли в палату, Лёша незаметно вышел. Студен­ты тепло поздравили своего подопечного с Новым Годом, подарили ему часы от себя и сотовый телефон от Георгия Евгеньевича. Александр тут же принялся разглядывать его. Сергей показал ему, как надо им пользоваться, записал свой номер и номер Юли. Потом Александр вставил телефонные капсюли в уши и стал слушать музыку.

— Вот здорово! — радовался он. — Отлично слышно и звук чистый!

— Ещё бы, — отозвался Сергей. — Это же СВЧ-приёмник с цифровой моду­ляцией, тут качество гарантируется.

— Понятно,… — произнёс Александр, — Это здорово! Спасибо! И отложив тюнер в сторону, занялся часами с электронным браслетом.

На них тоже было несколько блестящих кнопок.

— Это не просто часы. Это часы-ключ, — пояснил Сергей. — Когда у тебя будет своя квартира, ты сможешь открыть её электронный замок с помощью этих часов.

— Как это? — не понял Саша.

— А очень просто. Для этого ты набираешь с помощью микро-кнопок шифр замка, и часы запоминают его. Если нажать затем вот на эту пимпочку, то часы станут излучать сигнал, и замок откроется. Дальность действия часов 6 — 8 метров.

— А если в доме отключат электричество, — спросил Александр, — тогда и домой не попасть?

— Попадёшь. В дверном замке есть небольшой аккумулятор. Он постоянно заряжен. Поэтому замок работает даже тогда, когда нет электропитания.

Часы-ключ могут открывать до десяти разных электронных замков, в том числе и от автомашины. Они в состоянии запомнить десять разных шифров. Это очень удобно. Не надо таскать с собой десяток разных ключей.

— А если у часов сядет батарейка?

— Они предупредят тебя о необходимости замены заранее. Кстати, ты можешь проверить исправность своих ча­сов с помощью телефона. Его девятый канал как раз настроен на волну электронных часов, которая везде одинакова. Вот, давай-ка установим на ча­сах какой-нибудь восьмизначный шифр, например год, месяц и день твоего рождения.

Сергей взял часы, потискал булавкой кнопочки и, набрав на индикаторе шифр, перевёл его в память часов. Затем включил девятый канал телефона и нажал пимпочку. Из динамика раздался писк, напоминающий соловьиную трель.

— Слышно, — подтвердил Александр.

— Значит, часы исправны.

Саша снова включил телефон в режим «стерео», и стал слушать музыку.

— Здорово работает! — сообщил он. — Теперь я всё время буду ходить с капсюлем в ухе, пока не кончится батарейка.

Этой батарейки хватит надолго, — заметил Сергей. — Вечером её надо под­зарядить от сети в течение 10-ти минут и опять целый день можно слушать.

— Спасибо, — сказал Александр. — Я не ожидал сегодня таких хороших по­дарков. А на день рождения вы мне тоже что-нибудь подарите?

— Подарим, подарим, — улыбаясь, ответила Юля. — Не беспокойся.

Сергей взглянул на часы.

— Ну, нам пора, сосулька. Будь здоров. Послезавтра у нас начинается сес­сия. Пожелай нам «ни пуха, ни пера».

— Желаю, — неохотно отозвался Саша, огорчившись, что Юля с Сергеем уже уходят.

— К чёрту! — небрежно бросил Сергей.

Наступило 4-е января. В это утро Александр проснулся раньше обычного. Больные в палате ещё спали. Он включил тюнер, и стал слушать музыку. Неза­метно опять задремал.

Его разбудил профессор Зверев.

— Доброе утро, Сашок. Пора вставать, скоро завтрак. Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, — ответил Александр.

— Ну-ка давай повернись на бочёк, мы сделаем укольчик.

«Лучше бы с днём рождения поздравил, — подумал Саша, привычно опуская трусы. — Забыл он что ли?»

Сестра, стоявшая рядом, сделала укол и перешла к другому больному, а док­тор Зверев задержался возле Саши.

— Ну что, Сашок, нынче у тебя знаменательный день. Сегодня тебе исполня­ется 17 лет! С тебя причитается, дружёк. Как, даёшь банкет?

— Сегодня мне исполняется 100 лет. Ровно 100 лет назад я родился, — возразил Александр.

— Да, ты прав, друг мой, 100 лет со дня рождения и 17 лет жизни. Так что же мы будем отмечать, 100 или 17?

— Конечно 100!

— Прекрасно, — согласился профессор. — Тогда прими мои поздравления и этот скромный подарок.

И Зверев извлёк из-за спины солидную плоскую ко­робку.

— Это что? — с интересом спросил Александр.

— Это нейронный игровой компьютер фирмы «ЭлИК». Ты можешь поиграть с ним в фут­бол, в хоккей, в шахматы, в шашки и в другие игры. Здесь полно стрелялок и стра­шилок, карточных игр и автогонок. В него заложено более ста игровых программ.

Саша осмотрел коробку, открыл крышку и увидел большой плоский экран, а внизу ряд белых сенсорных кнопок с разными знаками.

— Нажми вот эту, — предложил профессор.

Александр нажал. На экране вспыхнул текст «меню». Не долго думая, Саша выбрал футбол. Включились правила игры. Он не стал их читать, а сразу нажал кнопку «игра».

На экране возникло зелёное футбольное поле с игроками. Игроки медленно перемещались, выбирая позицию. Возле каждого красного игрока находился синий. Два капитана заняли позицию в центре поля, возле мяча.

— Теперь возьми в руку синий световой карандаш, — сказал профессор, — и играй за синих. Твоя задача указать световым карандашом точку на поле в кото­рую синий игрок должен передать мяч. Учти только, что и игрок противника тоже устремиться к мячу. Поэтому отдавать мяч нужно с умом.

— Понял, — сказал Саша. — Давайте начнём.

Зверев уже держал наготове красный световой карандаш. Александр поспеш­но ткнул карандашом возле синего игрока. Но красный игрок оказался проворнее и завладел мячом. Зверев указал на другого игрока и мяч отлетел к нему. Синие быстро отходили к воротам. Но вот их защитник удачно перехватил передачу и Саша указал на игрока проходившего по правому краю. Однако пас оказался не­точным, и мячом вновь завладели красные. Передача в штрафную площадку, пас вдоль ворот, красный игрок сталкивается с синим, профессор и Саша одновре­менно торкают карандашами в экран, и тут же красный, по воле профессора, направляет его в ворота.

— Гол, — объявляет Зверев. — Один — ноль.

— Не считается! — кричит Александр. — Нарушение правил! Он толкнул моего игрока.

— С чего ты взял? — удивился профессор.

— Я видел.

— Но судья же не зафиксировал нарушения.

— Всё равно ваш толкнул! Мой даже в сторону отлетел, я видел!

— Ну и горазд же ты жилить, дружёк! В игре всё решает судья, а свистка не было!

— Судья прошляпил, а вы этим пользуетесь, — зло сказал Александр.

— Ну, знаешь, я, пожалуй, пойду. Тебя не переспоришь.

— А с кем же я тогда буду играть!?

— Играй с компьютером, а мне обход надо закончить. Заигрался я с тобой. Кстати, к тебе сегодня должны прийти с телевидения. Я пригласил телерепортёра, он будет часов в 11, так что будь готов ответить на его вопросы.

— Ладно, — недовольно буркнул Александр и, взяв в руки оба световых каран­даша, начал играть за красных и за синих одновременно. Через полчаса счёт был 19 — 2 в пользу синих.

После завтрака пришли Сергей и Юля, а с ними ещё двое: полненькая блон­динка с животиком и худощавый высокий брюнет с пышными, слегка вьющими­ся, волосами.

— Познакомься, Саша, это наши друзья: Оля и Андрей, — представила гостей Юля. — Они тоже присутствовали при твоём оживлении.

— Здрасти, — сказал Александр, покосившись на Ольгин живот.

— Здравствуй, Сашенька. Мы пришли поздравить тебя с днём рождения, — тор­жественно произнесла Ольга.

— Спасибо.

— Мы сердечно поздравляем тебя со 100-летним юбилеем и желаем прожить ещё столько же здоровым и счастливым! — закончила она.

Александр кивнул, с нетерпением ожидая, когда же начнут дарить подарки.

— Вот, прими от нас с Юлей, — предложил Сергей, протягивая небольшую ко­робочку.

— А это от нас с Андреем, — засуетилась Ольга. — Хоть ты нас ещё и не знаешь, но мы давно о тебе знаем. И вообще, у тебя очень много друзей в этом городе.

— Спасибо, — растроганно ответил Александр, принимая очередную коробку.

Ему не терпелось посмотреть, что же там внутри, но Юля протянула ему по­лиэтиленовый пакет и торжественно произнесла:

— А это от Георгия Евгеньевича. Он очень сожалел, что не сможет приехать на твой юбилей. Сейчас он снова в космосе, вернётся весной, но попросил меня передать его поздравления и вот этот костюм.

Александр осторожно взял пакет и заглянул внутрь. Юля решила помочь ему. Вдвоём они извлекли аккуратно сложенный коричневый замшевый костюм. Глаза у Саши загорелись. Это был отличный костюм, но главное, что это была домаш­няя одежда, которую он так давно не носил.

— Хочешь померить? — спросила Юля.

— Хочу, но у меня нет рубашки. Только трусы и майка.

— Я всё тебе принесла, — ответила Юля, — и рубашку и джемпер, и даже полу­ботинки.

— Тогда выйдете на минутку, я оденусь.

Через пару минут Александр крикнул: — заходите!

Гости вошли и ахнули. Перед ними стоял симпатичный черноволосый подро­сток в элегантном замшевом костюме.

— Да тебя и не узнать! — воскликнула Ольга.

— Смотри, как хорошо, — изумилась Юля. — Тебе очень идёт!

— Прекрасно, — подтвердил Сергей.

Александр стоял довольный, улыбающийся. Затем он взял палки и осторож­но прошёлся по палате. Все больные дружно хвалили его.

— Ну, молодец! Ай да парень! Настоящий жених! Кто бы мог подумать, что это наш Саша? Будем теперь тебе невесту искать.

— Я сам найду, — гордо заявил Александр.

Вошла молоденькая медсестра Люба и всплеснула руками.

— Саша, ты ли это?!

— А вот и невеста пришла, — шутили больные. — Смотрите, какая сладкая па­рочка!

Саша смутился. Он действительно был немного неравнодушен к Любе.

— Да нет. Стар он для неё. Ему уже 100, а ей только 20. Неравный брак полу­чается!

— Ну что вы на самом деле! — обиделась на них Люба. — Перестаньте издевать­ся!

Она подошла к Саше и, слегка покраснев, сказала: — Поздравляю тебя. Вот мой подарок. — Затем поцеловала парня и вручила школьный ранец. — Если хо­чешь, я буду заниматься с тобой. Тебе надо заново пройти программу 10-го класса, чтобы осенью пойти в 11-ый.

— Спасибо, — растроганно произнёс Александр.

— Да, чуть не забыла, — вплеснула руками Люба. — Вот телеграмма от Георгия Раковского. Он передал её со станции «Голиаф». Поздравляет тебя.

В дверях опять показался профессор Зверев, а вслед за ним вошёл мужчина с портативной телекамерой в руке.

«Корреспондент» — догадался Александр.

— Где тут наш именинник? — спросил профессор. — Баа! Да ты уже, я вижу, переоделся! Никак из клиники удрать надумал? — шутливо произнёс он.

— Скоро убегу, — улыбаясь, ответил Саша.

— Ну, тогда тебя надо срочно сфотографировать. Значит, я вовремя привёл кор­респондента.

Телерепортёр пробыл в палате около часа. Он снял всю палату, а также гостей Саши: Юлю, Ольгу, Сергея и Андрея. Не забыл он и медсестру Любу, с которой как-то особенно вежливо разговаривал. На прощание корреспондент сказал, что его репортаж сегодня покажут на всю страну, и даже на весь мир по 19-ой про­грамме, и предложил внимательно посмотреть «Новости».

Потом был праздничный обед. В честь юбиляра в столовой накрыли шикар­ный стол с огромным тортом, на котором кремом была нарисована цифра «100». На столе было полно фруктов и соков. Подавали шашлыки, жареную индейку, цыплята табака, заливную осетрину, форель и другие холодные закуски. Всё это было доставлено из ресторана и оплачено Всемирной ассоциацией здравоохране­ния. Её директор также прислал поздравительную телеграмму. Больные были в восторге от такого обеда, а юбиляр даже слегка объелся шашлыками.

После обеда гости начали расходиться. Александр хотел сразу заняться по­дарками, но почувствовал, что сильно устал и прилёг отдохнуть. Во сне ему сни­лось, что профессор Зверев забил гол в собственные ворота.

Проснувшись, он осторожно открыл маленькую коробочку, которую

подарили ему Юля с Сергеем. В ней он обнаружил незнакомую вещь. «Электронный блокнот ЭБ-110» — было написано на плоском сером корпусе. Блокнот представлял собой тонкий плоский прямоугольный экран, закрытый пластиковой шторкой. Не было ника­ких кнопок кроме «Вкл.» Саша нажал её, и в нижней части экрана появилось изо­бражение клавиатуры. Саша коснулся одной из клавиш пластмассовой палочкой — карандашом, и на экране высветилась буква «у». Затем он провёл карандашом по всем клавишам сразу и получил надпись: «фывапролджэ».

«Всё ясно. Пойдука я к Лёшке, похвастаюсь подарками — решил Александр и отправился кардиологию, прихватив с собой и игровой компьютер, подаренный профессором Зверевым.

Лёша был на месте.

— Ты чего не поздравляешь меня с днём рождения? — спросил Александр. — Мне же сегодня 100 лет!

— Врёшь, — недоверчиво произнёс Лёша, — этого не может быть.

— Ей богу! — заверил Александр. — Чтоб мне провалиться на этом месте!

— Я слышал, что кому-то исполнилось сегодня 100 лет, но не думал, что это тебе… Поздравляю… А что это у тебя?

— Подарки.

И Александр открыл верхнюю коробку.

— Во здорово! Игровой компьютер! ЭлИК! Давай сыграем? — предложил Лёша.

— Подожди. Ты лучше объясни мне, как пользоваться вот этой хреновиной? — попросил Саша, указывая на электронный блокнот.

— Да ерунда! Всё просто. Это каждый школьник знает. Смотри.

Берёшь карандаш, включаешь кнопку. Затем касаешься карандашом надписи «Обуч.» т.е. переводишь блокнот в режим обучения. Теперь начинаешь писать в сенсорной строке буквы. Каждую букву пишешь не менее десяти раз. Потом касаешься карандашом этой буквы на клавиатуре и клавиши «Зап.» Эта буква за­поминается. Так пишешь все буквы и цифры своим обычным почерком. Блокнот запомнит их и будет распознавать в тексте. Они будут высвечиваться на экране уже в печатном виде.

— Понял, — кивнул Александр. — Сейчас я его обучу!

И он начал писать одну за другой все буквы алфавита. А Лёша уже играл с его ЭлИК-ом в шашки.

— Лёшка, смотри, что у меня получается! — толкнул его локтем Саша и напи­сал карандашом: «Мне сегодня сто лет». На экране высветилась надпись: «Мне сегодня сто лет».

— Хорошо, — одобрил Лёша.

— А если я сделаю ошибку?

— Тогда можешь зачеркнуть букву, слово или фразу и вписать новую. Ты мо­жешь подключить блокнот к принтеру и распечатать текст на бумаге. Теперь та­кие блокноты есть у каждого школьника. Электронный блокнот и как учебник может работать. Скачиваешь с Интернета всё что хочешь и смотришь. У него объ­ём памяти 1000 Гигабайт. Тут все лекции по всем школьным предметам записаны!

— Значит, теперь в школах нет тетрадей?

— А зачем они? Только бумагу зря тратить!

— Здорово, — восхитился Саша. — Тогда ты играй, а я дальше буду писать. Мне это интересней.

— Его можно научить и речь распознавать. Тогда и писать ничего не надо, — заявил Лёша.

— Ага, — согласился Александр. Это потом…

А вечером они вместе пошли смотреть телевизор. К удивлению Лёши, Сашу действительно показали в программе «Но­вости» вместе с профессором Зверевым.

— Жаль, что меня там не было, — вздохнул огорчённый Лёша. — Меня ещё ни разу по телику не показывали.

— Так тебе всего 18, а мне уже 100! — запальчиво произнёс Александр. Ты молодой ещё, салага! Вот доживёшь до моих лет — может и покажут.

— Сам ты салага! Тебе всего 17 исполнилось, — обиделся приятель. — Враки всё это, что тебе 100 лет. Покажи паспорт!

— Паспорта у меня нет…

— Ну, справку какую-нибудь.

— И справки нет, — озадаченно произнёс Александр.

— А говоришь, что тебе 100! Ха-ха! Ничем ты не докажешь! Жулик ты!

— Докажу! — выйду из клиники и докажу. Мне тогда все документы выдадут.

— Во! тебе выдадут! — воскликнул Лёша и показал Саше фигу.

Александр обиделся, стукнул Лёшу по затылку и ушёл к себе в палату.

Глава III

Домой

Окончилась зимняя сессия, и начались зимние студенческие каникулы. Сергей с Юлей решили навестить своих родителей. Это было святым делом, и никто не собирался нарушать эту традицию.

Они сидели в вагоне скорого поезда Магадан — Москва, который мчал их домой со скоростью 500 км/ч по прямой как стрела безрельсовой железной дороге. Мимо проносились тайга, озёра, большие и малые сибирские реки, мосты, тоннели, посёлки и города. Всё мелькало, как в калейдоскопе и невоз­можно было разглядеть окружающий пейзаж.

Поезд шёл ровно, плавно покачиваясь на магнитной подушке, создавае­мой сверхпроводящими электромагнитами. Лишь у крупных населённых пун­ктов он притормаживал, снижая скорость до 250 км/ч, чтобы принять или вы­садить пассажиров на движущийся параллельно поезд-платформу (электричку). Из мелких населённых пунктов пассажиров доставляли вертолёты, которые садились на специально оборудованные крыши вагонов на ходу поезда. Они цеплялись крюками за V-образные ловушки и, смещаясь вдоль вагона, соединяли свои трапы с вагонным тоннелем.

Поезд был комфортабельный, почти в два раза шире обычного. В вагоне тихо играла музыка. Юля дремала на верхней полке. Сергей сидел у окна и думал, что через 12 часов он будет в Москве, а завтра в полдень уже обни­мет своих родителей. Увидит брата Виктора, соседей Егоровых и Валенти­ну. Впервые Сергей возвращался домой со смешанными чувствами радости и грусти. Радости от предстоящей встречи с родителями и грусти от расставания с Юлей. Он думал о том, что прошедшие полгода внесли немало перемен в его жизнь. Их отношения с Юлей зашли слишком далеко. Ясно, что он любит её по-настоящему. Но как же быть с Валей? Надо бы сказать ей всё как есть… Однако для неё это будет жестокий удар… Да и поймут ли его родители? Ведь в посёлке все уже знают, что летом они с Валей должны пожениться. Выходит, надо за­вязать с Юлей? Но как? Взять и внезапно охладеть? Вряд ли теперь это полу­чится. Да и Юле будет больно. «Пусть всё идёт само собой, — решил Сергей, — жизнь подскажет, что делать. До лета ещё далеко».

В Москве они расстались. Молодые стояли на платформе Казанского вок­зала и грустно улыбались друг другу. Говорить ни о чём не хотелось. В глазах у Юли блестели слёзы. Сергей обнял её, поцеловал и поднялся на площадку вагона. Поезд тронулся.

— До встречи! — крикнул Сергей.

— Счастливо! — махнула рукой Юля.

Её поезд отходил на час позже.

Прибыв на Самарский железнодорожный вокзал, Сергей сразу позвонил домой.

— Выходи на привокзальную площадь, — ответил отец, — там должен быть Виктор. Он выехал встречать тебя.

Сергей вышел на площадь, которая сплошь была забита машинами, и стал глазами искать серебристо-жёлтую «Волгу» брата. Наконец он заметил её и подошёл.

— Здорово, братан!

— Здорово! — обрадовался Виктор. Они обнялись, похлопывая друг друга по спине.

— Ну, как ты? Спросил Сергей, садясь в машину.

— Ничего, кручусь помаленьку. Работаю в радиомастерской.

— А как дома?

— Дома нормально, только отец немного приболел. Опять сердце.

— Да… что поделаешь? — вздохнул Сергей. — В школе работать не просто,… нервы…

— Шесть лет ещё до пенсии, — заметил Виктор.

— А как мать?

— Да ничего, крутится. Она покрепче будет.

— А наши соседи, Егоровы? — не удержался от вопроса Сергей. Ему не терпелось узнать о Вале.

— Ничего.

— Валя-то замуж не вышла?

— Ты что?! Она тебя ждёт!.. А может зря ждёт? Ты-то там не женился случайно?

— Ну что ты! — поспешно возразил Сергей. Потом смутился, слегка покрас­нел и добавил. — Девушка у меня, конечно, есть, но это так…

— Девушка?.. — переспросил Виктор. — Понимаю.., ты же не монах какой- то… Только Валюха тебя любит. Не обижай её.

— А ты, случаем, сам-то в неё не влюбился? — прищурясь спросил Сергей.

Виктор вдруг сделался серьёзным. Наступила неловкая пауза.

— Я давно люблю её, — вдруг тихо признался он, — только она этого не за­мечает. Ты для неё всё!

Они подъехали к дому. Родители и соседи Егоровы с нетерпением ждали Сергея. Стол был уже накрыт.

— Ну-ка, покажись, зятёк, — весело сказал Николай Петрович, вставая со стула. Даа… Возмужал, повзрослел. В плечах раздался. Молодец! Хорошо выглядишь. Рассказывай, как живёшь, студент? Как прошла сессия?

Сергей сел за стол и стал рассказывать об институтских делах, об экс­периментах профессора Зверева, о Саше. Только о Юле ничего не сообщил.

Выпили за встречу, закусили.

— А как там твой друг Андрей поживает? — спросила мать.

— Нормально. Наверное, скоро женится.

— Ты то там не очень, наверно, скучаешь? — прищурясь спросил Николай Петрович. — Может, нашёл уже себе кралю?

Сергей смутился и опустил глаза.

— Ну что вы, — ответила за него Екатерина Фёдоровна, — он у нас скромный. Он и девочек- то боится.

Сергей покраснел.

— Вот видите, — усмехнулась Екатерина Фёдоровна, — чуть что, сразу краснеет!

— Не надо, мама, — перебил Сергей, — неудобно. — И искоса посмотрел на Валентину.

— Скромность — это хорошо, — заметил Николай Петрович. — Валюха у нас тоже скромная. Ни с кем ни-ни. Ещё полгодика и поженим их. А там, бог даст, и внуки пойдут. У нас-то внучка уже есть, Толькина девка, а вот вам бы надо понянчить. Про все болезни забудете!

— Да мы не против, — ответил отец Сергея, Владимир Михайлович. — Внука или внучку, всё равно. Лишь бы здоровые росли, да крепкие. А мы для них всё сделаем, что в наших силах.

— Это правильно, — одобрил Николай Петрович. — Дети — наше будущее.

— Пошли, пройдёмся, — предложил Сергей Валентине, — а то их опять на лирику понесло.

— Это не лирика, а жизнь! От неё никуда не денешься, — заявил Николай Петрович. — И стесняться тут нечего. Дело житейское. А то некоторые писа­ки накрутят бог знает чего. Любовь! Любовь! Напустят туману, а молодёжь слушает, любовь эту изображает! Женятся с дуру, а потом, глядишь, через год — два и разбежались в разные стороны. Вот тебе и любовь! Фу-фу и нету! В жизни надо быть проще. Пришло время — женись, рожай детей, исполняй свои обязанности перед природой. Упустил время — уже не то, перегорел. Надо всё делать вовремя. Рано женился — плохо, организм ещё молодой, неокрепший. Поздно — тоже плохо. Не те уже чувства. Это как молоко: не достоит — сливок нет, перестоит — прокиснет.

Сергей с Валей оделись и вышли на улицу. Их обдало свежим морозным воздухом. Стало легко и свободно. Они долго бродили по родному посёлку и не могли наговориться. Вспоминали школу, друзей, одноклассников, учителей. Сергею было интересно узнать, кто, где живёт, чем занимается, кто женился, кто развёлся. Вспоминали смешные случаи на уроках, разные истории. Сергей был рад встречи с Валей. На прощание, заметив её невольное движение навстречу, он обнял и поцеловал девушку. Это был чисто дружеский поцелуй, но для Вали он значил многое.

Так они гуляли каждый вечер все каникулы и целовались на прощание. Сергею не хотелось огорчать Валю признанием в любви к другой девушке. Юля была теперь так далеко, а Валя так близко, и он не стал противиться этой игре в любовь. Валя ему тоже нравилась.

Днём Валентина занималась в педагогическом училище, (она училась на воспитателя дошкольников), а вечером рассказывала Сергею о тонкостях дет­ской психологии, о методах воспитания малышей, развития их умственных и физических способностей. Сергей же рассказывал Вале об институте, о ме­дицине, генетике. Она слушала его с нескрываемым восхищением и думала: «Сколько же он всего знает! Какой он умный и способный!» Она гордилась своим будущим мужем.

Каникулы подходили к концу. Последний вечер Сергей с Валей бродили по родному посёлку. Впереди расставание на долгих погода. На улице было довольно холодно. С Волги дул резкий порывистый ветер.

— Пошли к нам, — предложила Валентина, — погреемся. Мои предки навер­няка сидят у твоих, наши косточки перемывают. Теперь это их любимая тема.

— Пошли, — согласился Сергей.

В доме Вали было тепло и уютно.

— Хочешь чаю? — предложила она.

Сергей кивнул.

Валентина включила чайник.

— Жаль, что ты завтра уезжаешь, — задумчиво сказала она.

— Мне тоже жаль расставаться с тобой, — искренне ответил Сергей.

— Послушай, — смущаясь, произнесла Валя, — раз уж мы решили поженить­ся, давай простимся как супруги… Понимаешь. Ну, чего нам стесняться друг друга?

В душе ей хотелось покрепче привязать парня к себе, доставить ему удо­вольствие, помочь пережить разлуку. Она не совсем была уверена в его чув­ствах. Так пусть он помнит их близость и ждёт её.

Предложение Вали застало Сергея врасплох. Он не был готов к такому повороту. В голове закрутились мысли: «Что делать? Отказаться или согла­ситься? А почему бы и нет? Ведь мне, было так хорошо с Юлей!» Но он ещё колебался.

— Стоит ли? — пробормотал Сергей, — до свадьбы-то?

— Ой, какой ты старомодный! Или ты боишься меня, стесняешься? Жены стесняться — детей не видать. — Вспомнила Валя старинную пословицу.

Отступать было некуда. «Ещё подумает, что я струсил, что я не мужчина!» — мелькнула обидная мысль.

— Ничего я не боюсь, — ответил он.

— Тогда подожди минутку, я сейчас, — сказала Валентина и скрылась в спальне.

Через минуту она позвала Сергея. Он вошёл и увидел её в лёгком полу­прозрачном халатике, стройную, юную, нежно и доверчиво глядящую не него.

Сергей подошёл к Валентине и нерешительно обнял за плечи, поцеловал… Он вспомнил Юлю, их последний вечер, и понял, что очень соскучился по женской ласке и уже жаждет близости.

Закончилось всё довольно быстро и как-то буднично. Не было того праздника души и тела, который он испытывал с Юлей. Сергей отстра­нился. «А вдруг она забеременеет?» — мелькнула тревожная мысль — «Нет. Это маловероятно» — успокоил себя Сергей.

— Тебе было хорошо со мной? — чуть слышно спросила Валентина.

Парень молча кивнул. Он понял, что Валя это не Юля, но решил не выдавать своей тайны. — А тебе понравилось? — спросил он, глядя на бледное лицо Вали.

— Ничего…, только больно было сначала. Ты не думай об этом. Всё скоро пройдёт.

Валентина прошла на кухню, с трудом передвигая ноги. Сергею захоте­лось поскорее уйти, как нашкодившему школьнику.

— Чай будешь пить? — спросила Валентина, приоткрыв дверь.

— Что-то расхотелось.

— Мне тоже, — призналась она. — Пойду, прилягу, как-то не по себе.

— Я тоже, пойду, — сказал Сергей.

— Иди… Не забывай меня, звони. Я буду ждать. Считай это нашей помолвкой.

— Хорошо.

Он оделся и вышел на улицу. Постоял минут десять, мысленно переживая случившееся, и побрёл домой.

Егоровы ещё сидели у них.

— Ну что, нагулялись? — спросил Николай Петрович.

— Да, — ответил Сергей, отводя глаза.

— А где Валентина?

— Домой пошла, замёрзла немного.

— Ну и мы пойдём. Прощай, зятёк! Теперь уже до свадьбы!

«Свадьбы не будет» — хотел ответить Сергей, но промолчал. А на утро скорый поезд снова уносил его в далёкий сибирский город.

Родня

Поезд плавно подходил к перрону станции г. Орёл. Юля смотрела на знакомые, занесённые снегом постройки, и с нетерпением ждала встречи с отцом. Наконец поезд остановился, и в окошко вагона она сразу заметила знакомую фигуру. Отец стоял лохматой пыжиковой шапке, в лёгкой меховой куртке, тёплых штанах и меховых унтах с блестящими застёжками. Юля вышла из вагона и кинулась к нему в объятия.

— Здравствуй доченька!

— Здравствуй, па!

Они поцеловались. Юля взглянула на знакомые с детства, грубоватые черты лица, на седеющие виски отца, на его мозолистые руки и на неё повеяло чем-то родным, близким, домашним.

«Стареет отец» — с грустью подумала Юля.

— Ну, как ты, пап?

— Да ничего, нормально. Кручусь помаленьку. Вон машину новую купил. Садись, поехали.… А ты-то как поживаешь в своём Найске?

— Тоже нормально. Сессию сдала на отлично.

— Молодец, умница. По дому-то не скучаешь?

— Да нет, привыкла уже. Там веселее.

— Небось, кавалеров много, отбою нет?

— Ну что ты. Меня не очень-то беспокоят. Я девушка с характером.

— А этот, как его, ты писала, Сергей что ли? У тебя с ним серьёзно?

— Серьёзно.

— Что, пожениться надумали?

— Нет ещё, но, возможно, надумаем.

— Смотри дочка, береги себя. Парни-то, они ведь такие. Добьются своего, а потом шасть в кусты. А ты останешься с носом и с опоросом!

— Ну что ты, папа, Сергей не такой. Он очень порядочный, из интеллигентной семьи. У него и отец и мать — учителя.

— Знаем мы этих интеллигентов! С виду только культурные, а внутри тоже скоты порядочные. У тебя с ним уже это самое было?

— Было, — потупясь, призналась Юля.

— Значит, сама всё решила, без родителей.

— Да ты не волнуйся, па, всё будет хорошо. Мы любим друг друга.

— Ну, ну. Дай-то бог. Так, так… Значит уже не девочка…

— Мне скоро двадцать, папа! Я и так уже в девках засиделась, — чуть не плача заявила Юля. Ты лучше расскажи, как дома дела? Как Олег, как Юрка?

— Олег в Забайкалье. Звонит редко, но у них всё нормально. Ферму, купили машину, трактор, грузовик. Всё конечно в кредит. Его Милка на сносях. Скоро второго выдаст. В общем, обжились на новом месте. Климат там, правда, суровее, чем у нас, но земля родит неплохо. Картошка, капуста, зелень всякая. Скотину развели. С кормами там хорошо… В гости зовут, да мне всё никак не выбраться. Разве хозяйство бросишь? Да и Юрке помогать надо. Молодой ещё, неопытный.

— А Сергей-то Олежкин как? С вами живёт или забрали?

— Да кто ж его заберёт? Куда он денется? Он отца с матерью и не знает. Они как уехали, так всего раз за два года и были-то. Да и мы к нему привыкли. Четвёртый год уже. Он нам теперь как сын.

Пусть уж у нас живёт. Они себе ещё настругают.

— Меня-то не вспоминает?

— Вспоминает. Ждёт тебя.

На сердце у Юли потеплело.

— А Юрка как?

— А что Юрка? У него всё нормально. Живёт как у Христа за пазухой. Свиноферму купил, автоматизированную. В долги влезли.

— Большая свиноферма-то?

— На 100 свиноматок. Да сейчас приедем, увидишь. Жонка-то его, Ленка, опять рожать собралась. Третьего уже сбацали. Вторую, девку-то, ты летом видела, 10-ый месяц уже пошёл. А старшему, Косте, год и девять стукнуло. Так что теперь у меня два внука и внучка. И двое ещё в проекте. Ты-то как, пустая, аль уже?

— Ну что ты, папа! Какой может быть ребёнок, когда мы ещё не женаты?

— Да кто вас знает, нонешнюю молодёжь-то. Теперь так принято. Сначала ребёнка сделают, а потом уж женятся. А многие и так живут, неофициально. Не то супруги, не то любовники.

Через час с четвертью они подъехали к дому. Навстречу выбежала мать Юли, вышел брат Юрий. Лена стояла на крыльце, держа за руку племянника Серёжку. На руках у неё сидел старший сын Костя.

— Тётя Юла плиехала! Тётя Юла плиехала! — закричал Серёжка и рванулся к ней.

Она подняла его на руки, поцеловала в обе щёки. Он обхватил тётку за шею, прижался.

— Ты скучал без меня? — растроганно спросила Юля.

— Ага. Им всем некогда, никто со мной не иглает. Только деда иногда.

— Ну, теперь я буду с тобой играть целых две недели. Однако, какой же ты тяжёлый. Мне даже держать тебя трудно.

— Пусти, — сказал Серёжка, — я покажу тебе свою машину.

Через минуту он выехал из детской комнаты на ярко-красной открытой легковой машине с электроприводом.

— Би-бип, бип, — гудел он, разъезжая по дому.

Через сорок минут все уже сидели за праздничным столом. Отец достал бутылку водки. Пил он редко, только по праздникам, но сегодня решил отметить событие. Все выпили за приезд дочери, за встречу, только Лена едва пригубила.

— Нельзя мне, — сказала она и, вздохнув, поглядела на свой живот.

Брат Юрий, выпив водки, порозовел, разговорился и решил сразу же показать Юле свою свиноферму. Они оделись и вышли из дома. Серёжка увязался за ними.

Свиноферма находилась неподалёку от дома. С виду ничем не примечательное длинное одноэтажное здание с вентиляционными трубами на крыше и почти без окон. Перед входом небольшая огороженная площадка, расчищенная от снега и заваленная туго набитыми мешками с комбикормом. Но когда Юля вошла внутрь, она была приятно удивлена. Внутри всё выглядело иначе.

— Раздевайся и накинь халат, — сказал Юрий. — Сапожки резиновые надень. Я очень боюсь инфекции. Свиньи — животные нежные, не то, что мы люди, поэтому у меня тут строжайшая гигиена.

Они переоделись и вошли в свинарник. Всё здесь сверкало чистотой и блеском пластика. По обе стороны прохода тянулись бесконечные загоны со свиньями, поросятами и свиноматками. Проход был увешан люминесцентными лампами. Вдоль загородки установлены транспортёры кормораздачи. В каждом загоне автопоилка. В углу ультрафиолетовая лампа.

— Поросятам ультрафиолет нужен, — пояснил Юрий, — чтобы рахита не было.

Откормленные свиноматки и молодняк лежали на пластиковом перфорированном полу.

— Не холодно им на полу-то? — спросила Юля.

— Нет. Под полом трубы с горячей водой. Там же канавы для стока фекалий.

— А как ты моешь загоны?

— Очень просто. Через каждые два часа автоматически включается душ. Это вертушка такая над полом. Из неё бьют струи тёплой воды, которые смывают фекалии и обмывают синей. Свиньи всё время чистые.

— Так они у тебя и грязи не видели?

— Нет, конечно. Мои свиньи очень чистоплотные. Чувствуешь, даже запаха от животных почти нет.

Свиньи приветливо хрюкали и совали морды сквозь прутья решётки. Серёжка шлёпал их ладонью по носу и весело смеялся.

— Так у тебя тут полная механизация! Тебе и делать-то нечего.

— Что ты! Какое там! Кручусь как Бобик с утра до вечера. То кормёжка, то уборка, то опорос, то осеменение, то выбраковка, то забой, разделка туш, кастрация, прививки, сдача мяса, подвоз кормов. Да я, считай, живу тут со свиньями!

— И всё делаешь сам?

— Почти всё. Ленка помогает, когда я совсем зашиваюсь. Иногда отец подмогнёт. Корма привезёт, мясо отвезёт, туши разделает, поросят кастрирует.

— А боров-то у тебя где? Что-то я не вижу его, — спросила Юля.

— Хряка Петьки больше нет, забил я его. Перешёл полностью на искусственное осеменение.

— А чего так?

— Так ему одному не справиться. Ферма-то большая. А потом хлопотно очень со случкой. Пока свиноматку к нему пригонишь, пока он её покроет, время теряется много. А теперь я за час до двадцати свиноматок обрабатываю. Есть разница? Правда, сперма дорогая — элитная, но в целом выгоднее получается.

— А это что у тебя?

— Компьютер. Без него мне труба. У него в памяти всё записано. В какой кабине, какая свинья, её возраст, вес, дата опороса, количество поросят, привесы, какие ей давать корма и сколько. Я всё по науке делаю. Знаю, какие свиньи, когда должны родить, какие подлежат выбраковке. Если поросёнок плохо растёт — сразу выбраковываю. И свиноматок старых тоже. Как опорос снижается, так забиваю.

— А как ты их забиваешь? — осторожно поинтересовалась Юля.

— Да очень просто. Загоняю в специальную кабину. Там на полу две металлические пластины на изоляторах. Включаю ток и свинья брык на бок. Сверху опускается гильотина и рубит голову. А дальше две петли на задние ноги и тельфером наверх. Кровь стекает, и я начинаю разделку туши. Хочешь, разделочную покажу? Там тоже всё механизировано. Если парную свинину сдать не успеваю, то вешаю в морозилку. Пошли, посмотришь.

— Нет, — покачала головой Юля, — этого я смотреть не буду. У меня и так уже мурашки по коже бегают.

— А я привык. Работа такая. Свининку-то любишь?

— Люблю, — созналась Юля.

— А она вот здесь делается. Поначалу и я крови боялся, а теперь хоть бы что. Теперь я её тёпленькую пью. Кружку подставлю, наберу и выпью залпом. Вкусно и полезно. А ещё я яичницу из поросячьих яичек делаю, которые после кастрации остаются. Деликатес необыкновенный! Хочешь попробовать? У меня тут осталось немного с утра.

— Да иди ты! Совсем обалдел! Чтобы я такое ела?

— Ну и зря, вещь стоящая!

— Дядя Юла, я писать хочу, — заявил Серёжка, нетерпеливо переступая ногами.

— Лей вон туда, за решётку. Скоро душ включится, — предложил Юрий.

Серёжка прижался к прутьям и побрызгал свинье на морду. Та хрюкнула пару раз и встала на ноги, моргая глазами.

— Ты что ж это хулиганишь? — строго сказала Юля.

— Это я её мою! — весело ответил малыш.

— Озорник ты, — заявила Юля, легонько шлёпнув племянника по толстой попке. Потом, обращаясь к брату, сказала, — Даа…, работы здесь действительно много.

— Что ты! За день так ухайдакаешься, что вечером сил только до постели добраться хватает. Плюхнешься и отрубаешься сразу.

— А когда же ты детей-то «стругать» успеваешь? — не удержалась от щекотливого вопроса Юля.

— Да тут много времени не надо. Ленка у меня плодовитая.

— А зачем вам столько детей? Ей всего 22 года, а она уже третьего носит.

— Так лучше уж всех сразу родить, пока молодые, а потом завязать.

— Всех, это сколько?

— Ну, штук пять — шесть надо.

— Почему же пять — шесть?

— Так ведь помощники нужны. Не век же мне одному тут кувыркаться! Да и дело расширять надо. Выгодное! Пока родители в силе — помогут детей вырастить. Нам с Ленкой хлопот меньше. А там, глядишь, и дети начнут помогать. Надо всё вовремя делать.

— Практичный ты, Юрка, ужас! У тебя всё по полочкам разложено. Ты хоть Лену-то свою любишь?

— Это в каком смысле? Если ты про всякие там шуры-муры, так это только когда женихались было. А потом, как впряглись, так про всё и забыли. Теперь всё проще. Антимонии разводить некогда. Жену покрыл и отрубился. Вставать рано надо. Мне хозяйка в доме нужна, а не любовница. И чтоб дети ухожены были, и чтоб пожрать было вдоволь, и чтоб в доме порядок. Вот деньжат накоплю, с долгами рассчитаюсь, начну свой дом ставить. А то в отцовском всем тесно будет.

Они закончили осмотр фермы и направились домой. Серёжка сразу стал показывать Юле свои игрушки.

Глава IV

Ключ генетики

Найск. Медицинский институт. Лаборатория профессора Лебедева.

Заканчивался декабрь. За окном мела позёмка, а в лаборатории института было тепло и тихо. Андрей сидел за компьютером, завершая оформление заявки на изобретение. Сергей работал с компьютерной моделью 23-ей X-хромосомы.

В лабораторию вошёл профессор Лебедев.

— Добрый вечер, друзья. Как успехи?

— Нормально, — ответил Андрей.