Бесплатный фрагмент - Формика

Октябрь

Восходящее солнышко обдавало лицо Аманды теплыми лучами. Она улыбалась ему и, почти что подпрыгивая, мчалась на новую работу. А почему почти? А потому, что целеустремленной леди не к лицу подпрыгивать на бегу, и этот факт — единственное, что ее сдерживало.

На девушке был строгий брючный костюм синего цвета, из-под воротника которого выглядывала белая блузка. Комфортные туфельки на низком каблучке мерно цокали по тротуарным плитам, с каждым шагом приближая ее к заветной цели. Аккуратно уложенные черные волосы были собраны в пучок на затылке, а умело нанесенный строгий макияж подчеркивал ее серьезное отношение к работе. Ради этой должности нужно вести себя подобающе и сложить о себе приятное впечатление.

Аманда считала, что ей очень повезло устроиться в отдел социальной защиты. Тут неплохо платили, что для двадцатисемилетней провинциалки было весомым доводом.

Ламбертвиль, конечно, не столица, но и тут было намного удобнее, чем в ее родной деревушке, и спокойнее, чем в мегаполисе. Ей нравилось тут, особенно вечером или ночью. Волшебный свет фонарей, статуи, небольшие клумбы, выложенные плиткой тротуары и разноцветная иллюминация витрин магазинов напоминали сказку. Это сильнее ощущалось, если вспомнить о болтающемся в конце улицы единственным фонаре ее деревни.

Этот городок тоже не был пределом ее мечтаний. Когда-нибудь она переберется в Вашингтон или Большое Яблоко, чтобы ощущать полной грудью волшебные привилегии большого города. Сперва зацепится тут, потом, при наличии прилежности и старательности, станет начальником отдела. А потом переведется в мегаполис, где будет жить в шикарной квартире и водить красивый автомобиль, станет настоящей светской львицей и, возможно, даже заведет любовника или двух.

Аманда слегка усмехнулась. Она грезила так же о том, что когда-нибудь сможет попасть на выставку работ Пабло Пикассо. Она любила этого художника. Сама не понимала почему, но любила. Аманда до дыр засматривала репродукции его картин и знала их наизусть, но все же мечтала увидеть подлинники. Ведь только от подлинников исходит эта неповторимая энергия… Наверное… Аманда не знала точно, но безумно хотела ее почувствовать. По телевизору говорили, что именно подлинники дают это ощущение. Все-таки не просто так Пабло Пикассо был человеком, внесшим в культуру неоценимый вклад. Это все было здорово, но, чтобы попасть на подобную выставку, Аманде нужно было огромное количество денег. О-о-о-очень много денег.

Ей вспомнился анекдот о Пикассо, вычитанный в какой-то газете. Пикассо узнал, что его картина была продана с аукциона за кругленькую сумму.

«Мои картины мне не по карману» — сказал тогда он. Забавно.

Гениальный художник, оставивший след в истории, и тот безвестный обладатель его картины. Безвестный, но богатый. Баснословно богатый. Аманда прикидывала в уме, на чьем бы месте хотела оказаться она, но чаша весов склонялась то в одну, то в другую сторону.

Весть о том, что она переезжает в город, спровоцировала немую сцену за праздничным столом. Родители так и застыли с поднятыми бокалами в честь очередного, успешно прожитого года. После террористической атаки на небоскребы-близнецы уже несколько лет прошло, но с того дня все изменилось, и каждый год стал отмечаться по-особенному. Мать с простодушной осторожностью начала лепетать об опасностях жизни в городе, хотя Аманда даже не в столицу собиралась. Отец, молчаливый и угрюмый, ни слова не говоря, протянул ей скопленные деньги. Родители были такие милые в своей доброте. Этих денег в городе хватит ненадолго. По сравнению с поселком, цены на аренду жилья там были огромными, так что сейчас ей была важна каждая мелочь. Если все удастся, то она вырвется из этого затхлого места, а тогда ни она, ни ее родители не будут себе ни в чем отказывать.

Бежевые лаферы отлично подходили к ее костюмчику. Аманда специально, вместе с остальной одеждой, купила их для работы. Это же повседневная обувь, а не те клубные босоножки на высоких каблуках, на которых ей еще придется научиться ходить. Однако Аманда уже мечтала их опробовать когда-нибудь. Вот только боялась ударить лицом в грязь. Потому дома, подальше от посторонних глаз, она разучивала современные танцы перед телевизором.

Девушка замечталась, вспоминая видеоклип ловкой и грациозной дивы в модной одежде, которая явно была на сцене как рыба в воде. Вот и она станет такой. Когда-нибудь, да станет… Словно очнувшись ото сна, Аманда прервала свои мечтания. Ее взгляд снова стал строгим и целеустремленным. Сейчас только о работе.

Повернув ручку двери, девушка приветливо поздоровалась с охранником, и, пройдя по коридору, оказалась в кабинете. Аманда словно почувствовала, как проходит сквозь стену плотного и теплого воздуха, разогретого разгоряченными телами, как будто тут был спортзал, с запахом сигаретного дыма, разбавленного ароматом дешевого одеколона.

Планерка оказалась в самом разгаре. Странно, они сегодня рановато начали. Начальник занял место за центральным столом, а остальные сгрудились вокруг, занимая наиболее удобные места. Он окидывал всех суровым взором и повелительно раздавал сотрудникам задания.

Аманда скромно стояла у края толпы. Несмотря на то, что она работала уже почти половину года, она все еще считалась новичком. Ей давали совсем легкую и простую работу, стараясь не загружать. Она чувствовала, что ей просто окончательно не доверяют, а ее амбиции требовали большего. Так она еще долго не сможет проявить себя, но ждала удобного момента, чтобы сделать это.

Все вокруг шумели, шутливо подначивали друг друга, вели «светские разговоры» о том, кто и как сильно напился вчера, что Аманде было нисколько не интересно, но у всех это вызывало шумное веселье.

Босс хмуро обвел всех взглядом и пожевал губами. Потом, словно брезгливо, начал проговаривать суть очередного задания.

— Итак. Сейчас повестка из «ФБР». Обвиняемый подозревается в жестоком обращении с детьми, неподчинении полиции и сопротивление аресту…

Шум прекратился, и все стали внимательно слушать, замерев на месте.

— … Вы знаете о новых жильцах домика старого Эббота?

— Да, слышал о них.

— А что, он съехал?

— Давно уже. Он продал ту лачугу за бесценок.

— Странно, что ему удалось впарить ее кому-то. Там же жить невозможно.

— Все тебе шуточки.

— Ну а сам подумай, зачем она нужна кому-нибудь?

— Ну, купили же, значит надо кому-то.

— Ты сам ее видел?

— Не-а, но наслышан. Нету времени в эту глушь добираться, только чтобы посмотреть.

Все озабоченно зароптали.

— В наш городок не так уж и часто приезжают новые люди, а особенно те, кто покупает что-то вроде домика Эббота.

— Так и думал, что с ними что-то не так…

— Глава семейства — закрытый и нелюдимый человек. Берется за любую работу, за которую платят.

— Роберт его зовут.

— Ага, Боб, как и тебя, только без «Билли». Странно, что с таким именем ты не работаешь на заправке, а Билли-Боб?

— Иди в жопу!

— Га-га-га!

— И у него жена есть и ребенок.

— Два ребенка. Или один?

— Два, точно два. Просто не показываются они.

— Даже в школу не ходят?

— Да младшему и рано еще…

— Не неси чушь! В первый или аж второй класс должен ходить.

— Зато старший уже в шестой или седьмой…

— И зарплаты же хватает у него на всех…

— Это ты с жиру бесишься. Вон какую морду отрастил.

— Так, тихо все! — начальник раздраженно обвел всех взглядом. — Заниматься этим будет… Фрэнсис!

Один из работников — толстяк в белой рубашке, выпучил глаза.

— А чего я-то? Снова мне какую-то хрень подсунули, не то, что остальным. Добирайся туда, там сыро и холодно, комары, пиявки, лес…

— Ты опоздал на работу позавчера, вот и будет тебе наказание. А насчет остального… Сапоги наденешь. Они — самое то, от комаров. Га-га!

— Вот так всегда. Не хочу-у-у-у..!

— Чего ты мнешься, как девочка?

— А позвольте мне.

Все обернулись на тонкий женский голосок. Аманда подошла к столу, просто чувствуя, как оценивающие взгляды буквально оставляют не ней синяки. Начальник посмотрел на нее, а потом опустил глаза.

— Аманда, видишь ли…

— Я смогу. Выдайте это задание мне.

— …

— Я готова и смогу его выполнить.

Начальник пронзительно посмотрел на нее, но девушка не отвела взгляд. Она демонстрировала свою решимость, с вызовом уставившись на шефа. Тот пожевал губами, глубоко вздохнул и медленно проговорил:

— Хорошо. Вот тебе документы. Возьмешь трех констеблей и дуй на остров Эббота. Они не дадут тебя в обиду.

— Есть, сэр!

— Вперед, девочка моя. Будь готова к тому, что хозяин не будет в восторге от твоего появления. И Фрэнсис, не думай, что спрыгнул. Будешь ее сопровождать тоже. Как бывалый посмотришь, чтобы все было хорошо и правильно.

— Но ше-е-е-е-е-еф…

— Нечего тут! Раз сказал — так и будет!

***

Сидя на обычной деревянной скамейке старой лодки, девушка старалась успокоиться и не выглядеть, будто это все было ей в новинку. Двое из сопровождающих ее полицейских сидели за веслами, а один стоял у руля. Аманда делала вид, словно поглощена изучением документов в своей папке, но сама краем глаза наблюдала за своими коллегами… Нет, скорее за своими сегодняшними помощниками.

В этой волнительной поездке она думала о внешнем виде больше, чем о своем назначении. И все, вроде, как полагается. Походная куртка, не пропускающая влагу. Отцовская, но сшитая словно по ней, насколько можно было судить об этой мешковатой одежде, долго перешиваемую ей летом. Грубые штаны, которые не страшно было ни вымазать, ни порвать. Девушка жила раньше не в городе и к таким вещам была приучена. Вот только сильно смущали резиновые сапоги, которые были больше на несколько размеров, чтобы можно было надевать их на несколько пар шерстяных носков. Однако из-за размера они смотрелись на ней, как на корове седло.

Тем не менее полицейских, видимо, ее вид ничуть не смущал. Она то и дело чувствовала на себе их взгляды. Особенно вон того, помоложе, что помогал ей усаживаться.

Их было трое. Молодой, наверное, прямо из училища, полисмен среднего возраста и пожилой сотрудник. Не забыть бы их имена… Как там? Айден, Генри и Уильям? Все одеты по форме, выглаженной, в галстуках под защитными жилетами ярко зеленого цвета, чтобы не потерять друг друга в глуши. Резиновые сапоги и фуражки, обтянутые полиэтиленом, как во время дождя или снега, что в путешествии по лесу защитит форму от влаги.

Напротив плюхнулся на скамейку Фрэнсис. На его лице были запечатлены все муки мира. Аманда могла биться об заклад, что он бы предпочел сейчас быть дома с бутылкой пива в руках перед телевизором, чем тут. Крупный и полный, с бабьим лицом, жутко потеющий и хмурый, будто расплачется сейчас. Он был облачен в походный костюм цвета хаки с военной панамой, на которой красовался ярко вышитый кролик из какого-то мультфильма. Сразу видно, что с дочерью они очень близки.

Аманда слегка улыбнулась, раскусив простецкий план. Начальство специально направило для ее сопровождения эту троицу. В их глазах она была важным лицом, перед которым надо показать полицейское управление во всей красе. Отсюда и нелепая, но соответствующая уставу, форма и лучшие кадры из состава:

Молодой полицейский, который во время поездки будет предугадывать и исполнять все ее приказы;

Полицейский среднего возраста, здесь своим умением должен был выполнять то, где рвения молодого могло и не хватить;

Пожилой и опытный полицейский, который будет следить за этими двумя и за прохождением операции, чтобы все вышло в надлежащем виде, а не как получается.

Все это призвано было впечатлить ее — важного представителя ведомства социальной опеки. Девушка, испугавшись, что улыбка будет истолкована как несерьезность, поспешила согнать ее с лица и уткнулась в бумаги.

Итак… Она открыла папку, хотя не раз перечитывала все документы в ней. Некоторые фразы она запомнила наизусть. Все-таки у нее было почти два дня на это.

С фотографии на нее смотрел, слегка прищурив глаза, молодой человек двадцати пяти лет по имени Роберт Смог. В обычной серой футболке, небритый шатен, с бардаком коротких волос на голове. Плотно сжатые губы и прямой нос придавали его лицу суровое выражение с оценивающим взглядом. С неким укором. Именно такие, в понимании Аманды, становятся убежденными в своей правоте упрямцами.

Она сама была из деревни и много таких повидала. Люди, погрязшие в своем видении мира, отрицающие все новое и прогрессивное, и с пеной у рта готовые гнобить и отвергать любое изменение. Такие люди долго не могли принять, что Земля круглая и не стоит на слонах. Аманда не удивилась бы, если бы узнала, что некоторые и по сей день так думают.

Хотя нет, это все просто стереотипы, а она должна думать беспристрастно. Все-таки она тут представитель власти, а не абы кто. Стоит только посмотреть на него, и сразу понимаешь, что он настолько типичен, что даже думать иначе не получается. Аманда была готова поклясться, что у него есть единственно правильная точка зрения, он диктатор и самодур. Да и последующие события, изложенные в деле, служили этому лишь доказательством.

А вот и его жена Рэйчел… Аманда смотрела на фотографию худенькой девушки невысокого роста со светлыми волосами, собранными в хвост на затылке. Ее большие голубые глаза и взгляд, говорили о том, что она все еще познает мир и открыта для всего нового, а так же о ее некоторой наивности и простоте. Джинсы и женская рубашка. Ничего особенного, хотя выглядят аккуратно и чисто. И вообще о девушке складывается приятное впечатление. Да-а-а-а… Нелегко ей придется с такой парой. Судя по виду, она не сможет даже возразить ничего. Просто станет куклой и рабыней в его руках.

Третья фотография говорила о многом. Стоящая несколько позади мать прижимала испуганно глядящего в камеру ребенка, с любовью и лаской глядя ему в личико и мило улыбаясь. В тоже время ее муж держал ее за талию, немного выступив вперед, с холодной осторожностью и вызовом глядя в объектив камеры. Сразу так и напрашивалась мысль, что он пытается ее спрятать, скрыть, а она и ребенок — его собственность. А если у кого-то будут какие-либо вопросы к ним, то сперва нужно будет задать их ему.

За фотографиями лежал полицейский отчет о том, что была принята жалоба о жестоком обращение с ребенком. Дальше снова фотография, точнее кадр со съемки на мобильник, где он бьет ребенка, а мать с ужасом смотрит на это со стороны. Потом отчеты о визитах социальной защиты. Потом копия постановления суда о необходимости изъять ребенка из неблагополучной семьи, а отца направить на принудительное лечение по управлению гневом. А вот потом…

Его жена присутствовала в зале суда, но ее аргументы были признаны беспочвенными. Улики и свидетели оказались весомее ее слов. Скорее всего, она даже не знала что сказать, в таком шоке была. Да и если бы нашлась, то вряд ли ее стали бы слушать. Дети — это святое и наше будущее. Стоит оградить их от антисоциальных элементов типа ее мужа или ее. Но насчет матери, конечно, Аманда не была уверена.

После вынесения решения суда, пристав и полицейский наряд сопровождали ее домой, чтобы привести приговор в исполнение и изъять ребенка. Необходимо было определить его в специальное учреждение, где ему подыщут новую, более подходящую семью, которая сможет его воспитать как полноправного члена общества.

Далее отчеты были написаны спутано, донося читателю череду странной последовательности событий. Поднявшись на этаж их квартиры, они оказались в темноте. Пристав посетовал, что на площадке отсутствовало освещение. Оставалось уповать только на свет из лифта и фонарики, которые полицейские не преминули достать. С ними найти нужную дверь не составило труда. Так и не дождавшись ответа на стук, полицейские дернули за ручку. Дверь легко отворилась, словно приглашая полицейских погрузиться во мрак помещения. Оставив пристава с женщиной, сотрудники осторожно вошли.

Они внимательно, с помощью фонариков, начали исследовать помещение, так как выключатели не работали и там. Через пару минут, убедившись, что в квартире никого нет, полисмены вышли и обнаружили пристава лежащим на бетонном полу подъезда. Двери лифта закрывались, и в щель между ними полицейские успели только рассмотреть полный холодной ненависти взгляд мистера Смога на равнодушном, словно каменном, лице и испуганно выглядывающее из-за его спины жену.

Картина была на самом деле жуткой, раз этому было уделено столько внимания. Нетипично для сухого полицейского отчета. Аманда попыталась представить это себе, но не смогла. Как-то не сочетался образ мужчины с тем взглядом, который мог нагнать ужас на полицейского.

Бросившись к лестнице в конце коридора, полицейские с сожалением отметили, что лифт перегнать они не смогут. Преступник, которому еще добавили и нападение на полицейского при исполнении, скрылся в неизвестном направлении. План перехват ничего не дал. Семья словно исчезла.

И вот теперь Аманде выпал шанс проявить себя. Она уж его не упустит. Ведь черт с ней с карьерой, главное спасти ребенка от узурпатора. Да, ребенка от узурпатора-отца. Ну а если это и карьеру подтянет, то девушка ничего не будет иметь против. Приятно, когда у тебя в послужном списке такое серьезное дело.

Поиски семьи ведутся уже семь лет. За это время детей стало двое, по свидетельствам немногочисленных очевидцев. Аманда поежилась, представив, что детям и этой кроткой, судя по фотографиям, женщине приходится терпеть мужа все это время. Да уж, незавидная у них судьба.

Она попыталась вспомнить все, что знает о семействе новеньких. Информации оказалось совсем мало. Жена изредка появлялась на рынке, набирая покупок надолго. В основном картофель и овощи. Невысокого роста худенькая и улыбчивая женщина. Аманда видела ее несколько раз и на этом все. Никаких особых впечатлений она не вызывала, кроме того, что была довольно приятной. Все опрошенные свидетели были с этим согласны. Детей видно почти не было. Вроде как их двое. Никаких документов и регистрации. Их не записывали ни в детский садик, ни в школу, что было довольно странно. По внешнему виду мать совершенно не похожа на ту, которой будет безразлично образование детей и она разрешит им расти неучами.

А вот отца видели часто. И она его видела. Крепкого телосложения, флегматичного типа характера. Не вызывал ощущение забулдыги. Аманда несколько раз видела его читающим за едой электронную книгу, что говорило о том, что он не только любит читать, но и то, что он не поленился купить ее себе. Хотя тут понятно почему. Электронная книга совсем не энергозатратна, а в домике Эббота не было электричества, так что заряда батареи хватит на долгое время.

А еще он брался за любую работу, только бы за нее платили. За то короткое время, что они здесь, он успел поработать и в аварийной службе, и грузчиком, и укладчиком тротуарной плитки. По показаниям опрошенных, не гнушался ничего и смотрел на все с некой долей иронии, чем вызывал симпатии окружающих. Правда он ни с кем не шел на сближение, отчего оставался тайной, а все тайное вызывает опаску.

Но Аманда не даст ввести себя в заблуждение. Под личиной этой благовидной, хоть и немного загадочной семьи со своими тараканами в голове, скрывается опасный рецидивист. А жена или сообщник, или подавляемый заложник, которая находится рядом только из-за детей. И Аманда выведет их на чистую воду, безмолвный крик девушки будет услышан. И возможность проявить себя тут совсем не причем. Да, не при чем…

Когда дно лодки с гулким стуком ударилось о песчаный берег, копы сразу спрыгнули на землю. Пожилой, кажется Уильям, кряхтя, неловко выбирался из лодки последним. Спрыгнувший на берег первым Генри, накинув петлю привязи лодки на крюк, пристально осматривал заросли. Самый молодой — Айден, заботливо протянул Аманде руку. Видимо, Аманда оказалась права и именно его определили нянчиться с ней.

Хоть она и легко спорхнула с борта, ноги девушки тут же погрузились в илистый песок по самую щиколотку. Так ей, неуклюже шлепая, и пришлось пробираться к более-менее твердой земле.

Островок приготовил негостеприимную встречу. Мрачные деревья, тусклый свет выглядывающего из-за облаков солнца, пробивающийся сквозь кроны и листву, и отвратительный запах сырости и гнили. Это совсем не то, что хоть немного походило на работу в большом городе, но на этих порах стоит потерпеть. Хижина должна была быть в глубине острова, в самой высокой его части. На таком берегу никто бы не рискнул ее построить, да и вообще, каким дураком нужно быть, чтобы построить жилье тут? Видимо, когда хижина строилась, вода так высоко не поднималась.

С грустью во взгляде попутчики посматривали вглубь чащи. Никому не нравилось это место, потому каждый стремился закончить дело как можно быстрее. Говорили мало. Все прекрасно понимали свои обязанности, потому не было смысла лишний раз сотрясать воздух, и когда лодка была привязана, вещи сгружены, маленький отряд готов был выдвинуться.

Полицейские выстроились так, чтобы Аманда была в центре. Генри шел первым, Уильям и Фрэнсис рядом с ней, а в хвосте плелся Айден. Генри пытался несколько раз пошутить над ним, чтобы разбавить гнетущую атмосферу, но чем дальше они продвигались к середине островка, тем их лица становились сосредоточеннее. А потом и вовсе продвижение по узенькой тропинке стало сопровождаться только негодующим сопением Фрэнсиса.

Уильям не выдержал первый. В опаске, что от напряжения, витавшего в воздухе, птицы, пролетая мимо, начнут падать замертво, он ускорил шаг и вырвавшись вперед попытался негромким разговором разрядить обстановку:

— Да ладно вам, расслабьтесь, а то перегорите и пропустите что-нибудь важ…

Тихий щелчок задетой Уильямом порвавшейся лески, а через секунду в небо взметнулся столб огня. Быстро среагировав, Айден бросился вперед и повалил Аманду на землю, накрыв ее своим телом. Генри грохнулся рядом, а Уильям и Фрэнсис так и остались стоять как вкопанные. Фрэнсис даже не понял, что произошло, а Уильяму рефлексы стареющего тела не позволили, как остальным копам, выполнить сей акробатический этюд.

Снаряд взлетел высоко в небо и рассыпался там на дюжину красных огоньков, которые в свою очередь рассыпались на еще более мелкие.

***

Рюкзак полетел в лодку и грохнулся на ее дно. За ним туда плюхнулся пакет со сменной обувью и одеждой. Следом прыгнул Боб и небрежно пнул вещи под лавку. Он снял весла со специальных креплений у борта и посмотрел вдаль.

Да какая там даль? Небольшой островок находился в паре сотен метров от рыбацкого причала, с которого Боб начинал свой путь. Островок заросший и неухоженный. Куча лиственных растений под вечно хмурым небом окрашивали его несколько зловещие тона, но Боба это совершенно не волновало. Сейчас он готов был хоть в аду жить, только бы на голову не капало, так что хижина на отшибе была наилучшим вариантом сейчас. Только бы жена и дети поняли все и потерпели. Еще немножечко и он сможет увезти их отсюда.

В субботу на причале было всего несколько лодок, а на озере можно хоть сейчас насчитать пяток-другой. Выходной день, все рыбаки расслаблялись после трудовой недели с удочками и спиннингами в руках. Казалось, что только он вынужден был работать. Правда, за работу в выходной была двойная оплата, а деньги Бобу были очень сильно нужны. Да и было еще одно…

Он старался не думать об этом, но у него никак не выходило это из головы. Когда ему приходилось работать в выходные, всегда компанию ему составляла его коллега — довольно красивая и высокая девушка, умеющая одеваться и накладывать косметику, очень умная и довольно интересная. У кого ни спроси, все бы ответили, что считают их уже почти парочкой, но это было не так. Да понимал он все. Ему претило то, что все время приходилось включать дурачка и делать вид, что он якобы ничего не замечает. Аж самому противно было. Ну не был он таким тупым. Однако в данной ситуации его все устраивало. Эта мнимая близость давала некоторые преимущества, защиту от лишнего внимания начальства, и он был уверен, что в нужный момент сможет высказать свое отношение, не опасаясь обидеть ее. А пока нужно было пользоваться столь милой защитой своей спины.

С каждым гребком весла остров все приближался. Странный островок с домом почти посередине. В самом высоком месте.. Скорее всего, когда-то это был охотничий домик, а озеро появилось из-за плотины чуть севернее. Но Боб жил в постройке уже несколько лет и смог свыкнуться с постоянной сыростью и другими нюансами. Вот и надеялся, что так будет и впредь.

Там не было ни водопровода, ни электричества, да и купить ее удалось за смешные деньги у какого-то старика потому, что никто не хотел жить в этой халупе. Совершенно без удобств, до которой сложно добраться и которая непонятно как еще не развалилась.

Небольшая, относительно удобная бухточка с импровизированным причалом стремительно приближалась. Боб пропустил ее, обогнул островок и причалил с другой стороны на песчаной отмели. Полчаса на дорогу по мокрому лесу и он бросил рюкзак и сумку со сменной обувью в угол хижины, разулся и без сил упал в видавшее виды кресло-качалку, устланное пледом.

В камине сухо потрескивало. Воздух был тепел и приятен, а запах тлеющих на огне поленьев навевал сон на усталое тело. Керосиновые лампы давали достаточно света, а ветряки накапливали энергии даже на временное включение нескольких электрических лампочек, так что в хижине отнюдь не было мрачно. Боб чувствовал себя уютно тут, несмотря на спартанские условия и грубо сколоченные из неотполированных досок стол, несколько табуретов, шкафчиков и кровать. Он ценил эти секунды блаженства. Буквально мгновения он мог расслабиться, потому что потом за спиной послышится топот маленьких ног…

— Папа! Папа пришел!

Со спины на него навалились. Боб не был этим удивлен. Так происходило каждый день. Маленький человечек переполз по нему и оказался на коленях.

— Привет, папа. А что ты мне купил?

Пара голубых глаз, как у мамы, уставились на него.

— Ничего! — всеми силами пытаясь сдержать улыбку, сказал Боб.

— Папа-врушка! Мама, мама, папа-врушка!

Боб рассмеялся. Ему не хотелось баловать сынишку, но это был почти как ритуал и оба они знали, что Боб сдастся. Он закинул на плечо брыкающегося и визжащего семилетнего Кайла и обошел кресло, чуть не сбив по дороге Дэвида.

Тот был, как всегда, молчалив, серьезен и тих. Он был старше Кайла почти на шесть лет, но как будто на пятнадцать. Дэвид понимал больше своего братишки, и это кованым сапогом оставило след на его сознании и мировоззрении. Казалось, что он становится все больше отстраненным с каждым днем, чувствуя свою вину за то, что семья оказалась здесь, а внешнее сходство с Бобом делало его образ каким-то загадочно грустным.

Потрепав его по волосам свободной рукой, Боб поставил рядом малыша. Вместе они смотрелись совершенно разными. Жизнерадостный светловолосый егоза, по-детски пухленький, в вечно испачканном джинсовом комбинезончике Кайл и меланхоличный Дэвид. На две головы выше младшенького, худощавого телосложения в темной клетчатой рубашке и подвернутых штанах цвета хаки, которые раньше принадлежали Бобу.

Было отрадно наблюдать, как младший, не таясь в ожидании гостинцев, переминается с ноги на ногу от нетерпения, а кареглазый Дэвид смотрит на все с философским спокойствием. Боб понимал, что он рад его видеть, но, в отличие от Кайла, который постоянно просил себе новые игрушки и был пока просто веселый гуляка, Дэвид проводил все время время с отцом, следуя за ним как тень и впитывая в себя все возможные премудрости.

Это папаше весьма нравилось. Для него это было очень важно, ведь он воспринимал детей как часть своего бессмертия, как бы пафосно это не звучало. Для этого он постарается вложить в них свою, конечно же, единственно верную точку зрения, философию и отношение к миру. Кайлу еще предстоит втянуться. Пускай пока будет под маминой опекой, а вот Дэвида самое время учить, пока он не достиг того возраста, когда родители перестанут быть для него авторитетом.

Боб проследовал к своему рюкзаку и аккуратно достал из кармана поплавок. Он был красив, настоящее произведение искусства. Бесцветный снизу и ярко красный в той части, что должна торчать над водой, а так же фосфоресцирующая точка наверху, чтобы отчетливо видеть поклевку во время ночной рыбалки.

— Вот, это тебе, Дэвид, — наиграно торжественно протянул мальчугану поплавок Боб. — Держи! Сегодня пойдем его опробовать. Как только стемнеет. Да и нужно что-нибудь наловить нам на ужин.

— Спасибо, пап… — он повертел поплавок в руках, а затем потупил взор и опустил взгляд в пол.

— Что случилось? Ты не доволен?

— Нет, все в порядке, просто…

Боб заметил, как его взгляд скользнул по охотничьему ножу висящему в ножнах на поясе отца и понимающе вздохнул. Хищная красота холодного оружия манит любого мужчину, как бы он этого не отрицал. Наверное, это осталось у них от предков — охотников. Только вот далеко не каждый умеет с ним обращаться. Не просто обладать им, а еще ухаживать и следить за вверенным тебе оружием. Это целая традиция. Сейчас далеко не каждый может и мужчиной называться, а то, что с женщинами могут ничего не значит. Обезьяны тоже с самками могут.

Он подарит Дэвиду нож. Боб уже присмотрел один хороший на рынке. Не такой красивый, конечно, как эти подделки, что сломаются на следующий день. Зато настоящий. Он подарит его на тринадцатилетие Дэвида. Да, он так решил.

— Всему свое время, — Боб выпрямился.

— Но папа…

— Сынок, нож — это оружие. С ним нужно уметь обращаться…

— Я умею. Я много тренируюсь пока ты на работе и вообще…

— … и быть его достойным, так что всему свое время. — Твердо закончил Боб, а Дэвид осекся и замолчал, почувствовав непреклонность отца.

Тем временем малыш Кайл, уличив момент когда на него никто не смотрит, подпрыгнул к рюкзаку отца и начал шарить там, в поисках лакомства. Услышав шорох, Боб повернул голову. Кайл замер, каким-то шестым чувством поняв, что над ним нависла угроза. Боб схватил его за шлейку комбмнезончика и в сердцах шлепнул по попе. Кайл сразу начал истошно рыдать, размазывая слезы, а Дэвид понимающе и сочувственно смотрел на братца.

На шум сразу же прибежала с кухни мать.

— Что случилось? — она удивленно смотрела то на рыдающего Кайла, то на Боба. — Привет, кстати.

— Привет, — Боб махнул рукой в приветственном жесте, так как в данный момент не мог подойти к ней и приветственно поцеловать. — Ишь ты, какой! Где это ты научился лазить по чужим вещам? Совсем у мамы распоясался?

— Ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы… — Кайл размазывал слезы. — Вот папа, хнык-хнык, бьешь меня по попе! А вот сердце мне помнешь и я сдохну… Ы-ы-ы-ы-ы-ы!

Боб и Рэйчел переглянулись, некоторое время посмотрели друг на друга, а потом просто прыснули со смеху, даже не обращая внимания на грубое слово «сдохну» из уст малыша. Даже Дэвид, который, казалось, особо не вникал в ситуацию, улыбался. То ли из вежливости, то ли и в самом деле понимал.

— Ха-ха-ха! Поверь, Кайл, сердце у тебя не в жопе находится… — А потом добавил с наигранной серьезностью. — … Так что не надейся так легко отделаться. Буду наказывать за любую твою вредность, чтобы из моего сына не вырос поросенок. Что там у нас сегодня на ужин?

— Уже на столе остывает. Суп картофельный. — Рэйчел указала подбородком на дверной проем. — Давай быстрее, пока еще теплое.

Они оба проследовали на кухню. Желудок Боба жадно поквакивал от запаха, и Боб стремился набить его как можно быстрее. Там, на грубо вытесанном столе, остывала тарелка супа и небольшая миска с салатом, ломтиком хлеба и парой отваренных сосисок.

Печка давала вдоволь тепла, и в хижине было уютно, несмотря на обстановку и небольшую лодку в углу. Боб долго не мог догадаться, почему она стоит на кухне. Понимание причины пришло когда он, проснувшись, опустил ногу в воду и долго любовался на покачивающийся на водной глади кроссовок. И тогда до Боба начало доходить, что когда вода поднималась и затапливала пол хижины, старик перебирался и жил на чердаке, выплывая на на лодке прямо в окно.

Скоро так пришлось поступить и Бобу с семьей. Они уже начали отмечать в календаре весенние разливы. Так случилось и на следующий год. Хорошо, что малыш Кайл воспринимал происходящее как приключение, а жена с Дэвидом только понимающе вздыхали.

Да уж… Те еще условия. То-то старик продал хижину почти даром. Ладно, еще немного осталось. Они тут ненадолго.. Несколько месяцев, может год, и они переберутся в другое место. Там будет поудобнее, где людей побольше и где их будет сложнее найти, но пока… Боб старался не думать о том, что в прошлый год говорил тоже самое.

— Как они сегодня? Уроки сделали? — Поинтересовался Боб, зачерпывая очередную ложку супа.

— Да, Дэвид сделал, а Кайл дочитал только до середины, — Рэйчел смотрела в окно. Скорее всего, просто так, ибо там не было ничего нового, а мокрый лес создавал неизменное гнетущее впечатление, так что смотреть на него в очередной раз удовольствия не приносило.

— Кайл очень непоседливый, мороки с ним. А вот Дэвид все на лету схватывает.

Она задумчиво продолжала смотреть в окно через уже чистое стекло, но резко развернулась и выпалила:

— Давай отдадим их в школу.

Боб поднял взгляд и вопросительно посмотрел на нее.

— Ты знаешь, что нет.

— Я… Я просто не уверена… Им нужно общение с другими детьми для развития и расширения кругозора. Я не смогу им дать этого. Я не смогу их научить всему. Многое из школьной программы я и сама не понимаю. Я их учу тому, что я не понимаю. Учу неправильно, скорее всего…

— А в школе им преподадут правильные вещи?

Она осеклась, но потом снова быстро продолжила:

— Зато там они не будут изгоями, а мы с тобой будем тщательно следить, чтобы они росли хорошими мальчиками…

— А помнишь ту книгу? Ну ту, которую я купил в городе и мы потом ее сожгли? Да ту, «Приключения какашки»!

— Хватит! Ты понимаешь, о чем я.

— Да, понимаю…

Боб вяло помешал в тарелке ложкой, а потом решительно отодвинул ее.

— Но и ты меня пойми. Я не хочу, чтобы они стали таким же говном, каким их сделает общество.

— Может оно не такое, как ты привык думать.

— «Приключения какашки»… Ка-каш-ки!

— Таких случаев не много!

— Не много? Тебе примеры из жизни привести? Да чего далеко ходить? Мы сами стали жертвами нынешних веяний. Вот!

Он поднялся и широким жестом обвёл рукой вокруг.

— Тебе же нравится жить здесь правда? Какая-то там квартира в городе? Пф-ф-ф-ф-ф, фигня какая. То ли дело тут…

— Прекрати! Сам виноват…

— Чем? Что шлепнул Дэвида по заднице? Да меня в детстве отец за провинности так ремнем драл, да и тебя твой. И почти у всех так и что? Все выросли моральными уродами? Не-е-ет, просто дети пока маленькие и они понимают только примитивную боль или дискомфорт. Даже животные своих детенышей кусают, чтобы тех хоть чему-то научить…

— Они за шкирку их тягают…

Рэйчел подошла и обняла его сзади, прижалась к нему и склонила голову к его спине. Боб почувствовал, как замкнулись тоненькие ручки у него на животе и стук сердца прижавшейся к нему женщины. Он мгновенно успокоился, хотя грустные мысли так и остались у него в голове. Глава семейства лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации, ощущая, как на него с надеждой смотрят три пары глаз. Все было против него. Против него был весь мир, и только эти тоненькие ручки держали давление всего, поддерживая его сзади.

— Извини, я погорячился.

— Ничего. Я понимаю…

— Вы для меня все и я не хочу, чтобы с вами что-нибудь случилось. Я люблю вас такими, а не тем, что хочет из вас сделать общество.

— А ты подумал, как они станут жить, когда вырастут? А когда мы умрем?

Он поиграл желваками и ответил туманно, но было видно, что ответа у него нет:

— Мы еще не достигли бессмертия и не научились стрелять лазером из глаз, но я над этим работаю.

— Дурашка…

На улице послышались хлопки, а из окна ударил яркий, но слабеющий с каждой секундой свет. Из соседней комнаты послышались восторженные вопли детей. В голове Боба лихорадочно пронеслись несколько сотен мыслей. Он понимал, что верная всего одна, но он не хотел в нее верить.

Разорвав объятия, Боб подбежал к окну. За стеклом все еще угасали в небе огни красного света, а это могло значить только, что сработала красная шашка, заложенная на самом ожидаемом месте причала от непрошеных гостей. А то, что это были непрошеные гости, Боб ни капли не сомневался. На этот остров, в вечные болота на лодке могут приплыть только к ним и только по делу. Никому не будет охота переться в такое место просто так.

Холодок пробежал по его спине Он только успел привыкнуть к этому месту. Не сказать, что оно ему нравилось, но не терять же его и снова переезжать. Бежать так надоело… Ну, может не все так плохо. Бобу хотелось верить, что он сильно омрачает ситуацию, однако…

— Рэйчел, бери детей и спрячьтесь в погреб!

Чувство приближающейся тревоги передалось и ей, а по серьезному виду мужа и его играющим желвакам она понимала, что с каждой минутой становится все хуже.

— Но там полно воды. — Ее голос начал быстро тараторить. — В почве полно ее, вот она и заливает все, что глубже метра…

«Черт!» — Боб выругался на себя за свою память и мигом дал другие распоряжения:

— Так, планы меняются. Веди их в шалаш на дереве и сидите там пока я за вами не приду. Понятно?

Вместо ответа она громко прокричала:

— Кайл, Дэвид, собирайтесь быстро! Дэвид, помоги брату одеться.

— Мам, а куда мы идем? — послышался воодушевленный возглас маленького Кайла, который, без сомнения, рад был смене обстановки.

— Будем прятаться от папы по всему острову. А если он нас найдет, то завтра вы останетесь без вкусностей.

Она бросила быстрый встревоженный взгляд на мужа, а потом отвела его и принялась собираться. Боб тоже посмотрел в сторону. Его взгляд скользнул мимо, по стоящему в дверях Дэвиду, который видел их с Рэйчел переглядывания и все понял, казалось, но вида не подал. Зато он постарался придать своему лицу наиболее мужественный вид и кивнул. Это было настолько забавно, что Боб, улыбнувшись, кивнул в ответ и вышел из комнаты, а Дэвид бросился помогать матери.

— А вот если не найдет и сдастся, — голос Рэйчел доносился из другой комнаты приглушенно, — он купит вам по пачке печенья.

— И жвачки? — послышался тонкий голос младшенького.

— И жвачки, конечно.

— У меня есть много наклеек…

— Я знаю, дорогой, быстрее одевайся, а то папа скоро начнет искать и не получишь ничего.

Сам Боб был почти одет, обулся и схватил только свою кожаную куртку. Старая и немаркая, грязно-зеленого цвета, в самый раз для путешествий по лесу, выездов на барбекю и в таком же духе. Однако, к огромному количеству карманов он пришил еще несколько с внутренней стороны, в которые отлично помещалось несколько смотанных тросиков, спички, леска и прочая мелочевка, которая могла ему пригодиться для выживания. Длительного выживания вдалеке от цивилизации и закусочных с быстрым питанием.

Осталось сделать самую малость. Он зашел в дальний угол чулана, оглянулся за спину и, никого там не обнаружив, и выдвинул старую доску пола. Там оказался почти сухой тайник, в котором находился тканевый сверток.

Боб извлек его и бережно развернул, с омерзением поняв, что и тут край тряпки был влажным, а в нос его ударил неприятный запах сырости и гнили. Отшвырнув в сторону покрывшуюся плесенью тряпку, он с вожделением повертел в руках старенькую, но начищенную двустволку, взвел и спустил курки, для проверки работы механизма. Высыпав пригоршню патронов из полуразвалившейся от сырости коробочки себе в карман, зарядил ружье и повесил его на плечо, после чего был готов к выходу.

Проходя мимо, он окинул взглядом комнату, в которой дети и жена были поглощены сборами. Рэйчел подняла взгляд и бегло улыбнулась Бобу. Он принял этот жест как одобрение и, молча кивнув, вышел в дверь.

***

Фрэнсис с разинутым ртом и задранной вверх головой продолжал наблюдать за медленно угасающими следами огней. Остальные тоже с обескураженным видом смотрели в небо, а Генри, к тому же, медленно расстегнул кобуру на поясе. Что уж говорить, в этой глуши салюты были редкостью.

— Да ладно вам, — Фрэнсис сделал попытку улыбнуться. — Это всего лишь салют. Не такой уж он и страшный…

— Это больше похоже не на салют, а на звонок в дверь… — Генри настороженно оглядывался, держа руку так, чтобы в любой момент можно было бы выхватить пистолет.

— Солидный такой звоночек… — Уильям двигался как ни в чем ни бывало, но внутреннее напряжение угадывалось по его мимике. — Звоночек, который оповещает о приезде гостей в любой части островка и не только тебя. Тут точно проживает только четыре человека?

— Да. Муж, жена и два ребенка. — Аманда хлопала длинными ресницами. — Они ни с кем не общаются, вряд ли тут будет кто-то еще. Да и тут не ловит мобильник, так что…

— Значит, он не вызовет кого-нибудь, а на том причале не было лодки, выходит, он еще не вернулся. Так мелкий…

Уильям задумался.

— Хотя нет, Генри. Ты поздоровее и поумнее. Оставайся тут ждать его и, если он причалит, дай знать по рации, а мы пойдем в дом. Да и вообще, связь раз в десять минут максимум. Как понял?

— Зачем все эти предосторожности? — На плаксивом лице Фрэнсиса проступило раздражение. — Как будто мы на спецоперации и берем террористов.

Уильям искоса посмотрел на него:

— Не террористов, но и загнанная в угол крыса способна укусить.

Аманда уважительно посмотрела на Уильяма. Она понимала, что большая часть — это представление для нее с коллегой. Но ей было ясно, что, в отличие от Фрэнсиса, Уильям ознакомился с материалами.

Генри молча кивнул, хотя должен был с готовностью отрапортовать о приступлении к выполнению приказа. Аманда заметила, что они с Уильямом на короткой ноге и понимают друг друга с полуслова. Офицер отошел немного в сторону, чтобы не бросаться в глаза, но откуда был виден причал и пришвартованная к нему их одинокая лодка. Оставшаяся же группа, по едва заметной тропинке, продолжила продвигаться вглубь острова.

***

Фрэнсис плелся позади, откуда было удобно наблюдать за аккуратной попкой Аманды, подтянутость и упругость которой не могли скрыть походные штаны. Ну и что, что он более чем на десять лет ее старше. И что дома его ждали жена и дети соцработник предпочитал не вспоминать. Он же успешный и классный красавец-мужчина, перед которым не устоит ни одна женщина, нужно только правильно подобрать момент. Когда там ближайшая их совместная вечеринка с выпивкой?

Предавшись сладостным фантазиям насчет своей коллеги, он даже не заметил, как их маленький отряд остановился, налетев на впереди идущую Аманду. Мысли о том, чтобы она не придала значения тому, как ее выпуклой попки коснулось нечто затвердевшее у него между ног, прервал тихий голос Уильяма:

— Все чаще попадаются заросли со следами вырубки, а впереди проглядывается открытая поляна…

— И что с того? — раздраженно буркнул Фрэнсис.

— А то, что, скорее всего, эту поляну вырубали специально, и что через нее тропинка проходит не просто так — подал голос самый молодой. Кажется, его зовут Айден, но Фрэнсис не был в этом уверен. Он не счел важным запоминать их имена.

Фрэнсис заметил одобрительный взгляд Аманды на молодого полицейского и мысленно выругался, что не смог проявить такую примитивную находчивость:

— Да наверное просто тут рубят дрова для печки, следопыты вы юные.

— Надеюсь, надеюсь, — Ульям нахмурился, пошевелил усами и шагнул вперед. Было видно, что он неодобрительно отнесся к пренебрежительному заявлению Фрэнсиса. — В любом случае до хижины еще идти и идти, и если останавливаться у каждой поляны, то мы тут больше недели проведем. Однако…

Уильям нахмурился, посмотрев на проглядывающий между деревьев пустырь.

— Госпожа Аманда и мистер Фрэнсис, у меня недобрые предчувствия, и этот встречный салют… Пропустите меня вперед и не выходите. Я пойду первый и позову вас потом, если все будет в порядке.

— Билл, я с тобой! — Айден старался быть полезным во всех возможных случаях.

— А ты, мелкий, останься с ними и подстрахуй меня, если что, — непреклонно и твердо, с нажимом, дал ему указания Уильям.

— Есть!

Уильям вздохнул и шагнул в сторону редеющего леса, по рации делая очередную перекличку с Генри.

— Да что вы все такие серьезные? — Фрэнсис переминался с ноги на ногу. Ему не терпелось поскорее закончить это неприятное дело и вернуться домой.

— Вы читали дело? — осведомился у Фрэнсиса Айден.

— Конечно. Давайте уже покончим с этим быстрее… — Фрэнсис не хотел ударить в грязь лицом перед этим юнцом, хотя читал дело бегло, в то время как пытался уследить за ходом футбольного матча по телевизору.

— Тогда вы понимаете, почему он так серьезен. Тут тихое местечко и важные дела к нам не часто попадают. А судя по досье и тому, что к нашему приходу подготовились, заставляет его ожидать самого худшего. Уильям опытный сотрудник. Очень опытный…

— Опытный для пригородного полицейского, а…

— Гораздо опытнее вас! — на лице Айдена проступило раздражение, но он быстро взял себя в руки и добавил. — И меня… И любого из нас. Так что тут не просто дело в уважении к мнению старшего. Нам нужно делать то, что он говорит.

— А может тогда проще вызвать подмогу по вашей рации, или обойти?

— Подмогу для чего? Вы заметили что-то, с чем не справятся четыре мужчины? Или у вас проблемы с выполнением ваших служебных обязанностей? Да и обходить все по грязи и лесным буреломам много времени займет. К следующим выходным не успеем.

Фрэнсис прикусил язык и хмуро уставился в спину удаляющемуся Уильяму. Тот шел спокойным шагом по узенькой тропинке. Уверенно и не торопясь, приближаясь к краю поляны, которая была покрыта только травой высотой по колено и несколькими пеньками. Лужайка начиналась резко, как по прочерченной циркулем линии. В отличие от сырого, покрытого мхом и илом леса, она была устлана зеленой травкой, торчащей прямо из сырой земли и провалов луж, на водной глади которых плясали лучи, показавшегося из-за копны облаков, солнышка.

Уильяму даже полегчало на душе после того, как он вышел на открытую, просушенную ветрами поляну. Весь остров представлял собой покрытый зарослями холм, возвышавшийся из воды. Непонятно, зачем старик Эббот сюда вообще полез. Наверное надеялся тут рудник разработать или еще что. Да только вот когда сюда пришла вода, углубиться даже на метр было невозможно.

Переводя дух, Билл, в очередной раз прищуриваясь, окинул взглядом тропинку, поднимающуюся в гору. Он чуть не подпрыгнул от неожиданности, когда на вершине заметил темную фигуру человека. Он поджидал копов, устроившись на огромный валун, как на кресло. Фигура явно принадлежала мужчине среднего роста, одетого в свободную одежду, а из-за плеча его виднелся ствол охотничьего ружья. Больше разглядеть, благодаря яркому свету в глаза, ничего не удавалось. А вот мужчина стоял к солнцу спиной, оттого вся поляна была у него как на ладони.

— Добрый день, — крикнул Уильям, улыбнувшись и приставив руку к глазам козырьком. — Мистер Смог?

— Да, это я. Чем обязан? — мужчина встал на ноги и потянулся.

— Я офицер Дженкинс. Не рассчитывал вас встретить. На причале нет вашей лодки. Думал, уже ждать придется…

— А где ваш напарник? — перебил его молодой человек.

— Напарник? С чего вы решили, что я приехал с напарником?

— Никогда раньше не видел, чтобы полицейский работал один. Хорошо, не важно… — Смог сделал попытку улыбнуться, наверное. Именно так Уильям истолковал движение его губ. — Так что вас привело сюда? Вы же не просто так приплыли на мой остров?

Уильям понял, что говорить нужно аккуратно. Он и раньше подозревал, что к посещениям мистер Смог хорошо подготовился, но сейчас было видно, что он продумал все досконально. Уильям стоял на открытом месте так, что солнце светило ему в глаза, а Роберт был вооружен, хоть старенькое двуствольное ружье и висело у него за плечом. Это заставило уважать его предусмотрительность, и опасаться, что выбор места вовсе не случаен.

— Конечно, не просто так. Я отвечаю за этот район, так что я бы хотел познакомиться со всеми проживающими в нем. Вы тут уже давно живете, а я все никак не соберусь к вам. Сами понимаете, старость. Да и живете вы не в самом удобном месте. Говорят, что тут проживает и ваша жена с детьми. Было бы здорово напроситься к вам в гости.

— Извините, но сейчас я не могу вас пригласить. У меня неубрано…

— Да полно вам, я же не принцесса какая. Меня детским кавардаком не напугаешь. У самого дети есть. И внуки.

— И все же я вынужден вам отказать. Жена меня попросту убьёт.

— Вы не понимаете, нам нужно сегодня побеседовать с вами и вашей семьей, вы не имеете права отказаться. Постановление прислали свыше.

— Постановление?

Уильям понял, что взболтнул лишнее.

— Постановление значит… — взгляд Роберта стал пустым, он смотрел мимо Уильяма, туда в рощу, где притаились попутчики и напарник.

Мистер Смог, загадочно улыбнувшись, взмахнул рукой и двинул корпусом. Ремешок слетел с его плеча, и ружье оказалось в руках, после чего он невозмутимо направил ствол на не успевшего среагировать полицейского.

***

А этот коп был не робкого десятка. Боб твердо смотрел в его глаза, спрашивая усмехнувшегося в усы полицейского:

— Вы сказали «Нам», так где ваш напарник? Ваши напарники? Они ведь рядом, да?

— Не дури, парень…

— Отвечайте на вопрос! Я не собираюсь пускаться с вами в разговоры! — костяшки пальцев на руках Боба побелели. Полицейский старался не потерять самообладания, но побледневшее лицо выдавало его волнение. Пожилой, смертью его не напугать.

— Хех, — размеренно улыбнулся полицейский. — Мои напарники? Ты ведь думаешь, что все продумал? Даже эту поляну вырубил для гостей. Я прав?

«А он сообразительный…» — Боб ощутил горький привкус во рту и поиграл желваками.

— А что, если я скажу тебе, что мои напарники сейчас целятся в тебя из рощи, а наши «глоки» скорострельнее твоей старинной ружбайки?

Как только он это произнес, из-за деревьев грянул выстрел, за ним еще один. Хлопки эхом прокатились по островку. Одна пуля подняла фонтанчик земли под ногами Боба, а вторая угодила в огромный валун за его спиной, выбив несколько осколков, которые больно хлестнули его по затылку.

Боб почти инстинктивно пригнулся и сиганул за валун, а когда выглянул, полицейский с неожиданной прытью мчался к краю поляны, чтобы спрятаться за спасительными деревьями. Трясущимися от напряжения руками Боб, опираясь на камень, направил ствол в спину убегающему. Полицейский старался петлять, но возраст не тот, да и вес. Получалось у него плохо, хоть и немного затрудняло прицеливание.

Прогремела еще пара выстрелов. Пули угодили в землю чуть в стороне от его укрытия, но Боб, поглощенный прицеливанием, не обращал на них внимания. Попасть в полицейского было просто, особенно на специально подготовленном для этого месте. Однако, одно дело — представить и спланировать все происходящее, а другое — вот так хладнокровно выстрелить в спину убегающему.

Нетрудно догадаться, зачем здесь полицейские. Да, Боб понимал, что это повлечет последствия намного суровее, чем просто «нападение при исполнении». Он чувствовал, что стоит перед чертой. Один шаг и другой дороги не будет.

Наконец ему удалось поймать на прицел спину убегающего. Боб нажал на курки, но выстрела не последовало. Боек просто сухо щелкнул по капсюлю.

«Отсырели все-таки… Вот блин!» — стараясь унять бешеный стук сердца, Боб спрятался за камнем и, не придумав ничего лучше, перезаряжал ружье.

До его ушей донесся еще один звук выстрела со стороны рощи. Пуля срикошетила от валуна, и он услышал ее пронзительный визг. И то правда. Другой дороги нет уже давно. Именно потому он сейчас и тут. Он не может отдать детей им, чего бы это ни стоило.

Боб вскинул ружье и спустил оба курка, снова услышав только сухие щелчки. Он чертыхнулся и упал за камень, разломал ружье и перезарядил его, выставил ствол и снова прицелился. Полицейский достиг уже больше чем середины поляны. Времени оставалось на два-три выстрела, прежде чем полицейский скроется за деревьями.

Снова спустив оба курка, Боб возликовал, наконец, услышав звук выстрела и получив отдачу в плечо. Один патрон сработал, а полицейский вскрикнул и упал в траву. Хозяин острова перезарядил ружье и, выглядывая из-за камня, смотрел, что происходит на поляне.

Воцарилась тягучая тишина, нарушаемая только прерывистыми стонами раненого полицейского и криками встревоженных птиц. Боб снова чертыхнулся про себя. По его расчетам, полицейский должен был упасть замертво, а теперь там лежит человек, истекающий кровью и мучающийся от боли.

«Извини, извини, извини, но я не мог иначе», — мысленно пытался оправдаться Роберт перед страшно стонущим полицейским. Но на сопливые сантименты времени не было. Сидя за камнем, он проорал в небо:

— Ну что, стрелок жопорукий, доволен?! Или вас там несколько?!

Хотя чем он должен быть «доволен» Боб даже не представлял, но продолжил:

— Слышишь как он стонет? Больно ему и он кровью истекает. Самое время его забрать и оказать первую помощь. Ну же, покажи личико.

Конечно же Боб не собирался тут сидеть и ждать пока из рощи кто-нибудь покажется. Он сейчас продумывал свои дальнейшие действия. Этими словами Роберт дал понять, что он за камнем держит на мушке полицейского и выстрелит сразу, как только кто-нибудь высунется его забрать. Пройдет уйма времени, прежде чем они поймут, что на пригорке никого нет, но суть не в этом.

Скорее всего, они уже связались с управлением и вызвали подкрепление. Боб засек время, и им, чтобы добраться сюда, потребуется два часа, еще половину часа по острову, значит у него чуть меньше двух с половиной часов.

Времени мало, надо успеть забрать семью и отплыть на лодке, чтобы причалить не к главному городскому причалу, а проплыть дальше. Там Боб присмотрел укромное место, чтобы выгрузиться и скрыться. Уехать на новое место и затаиться. Неизвестно сколько так будет продолжаться, но Боб был готов. Иногда подлая мыслишка тревожила его спокойствие: «а не бросить ли все, отсидеть и провести остаток жизни в покое». Но он гнал ее прочь. Не в его правилах было сдаваться, особенно если он прав. Потому и не стал терять время попусту и потихоньку, укрывшись за валуном, на четвереньках отполз за деревья.

***

Айден пытался держать на мушке валун, из-за которого мог в любой момент показаться этот ублюдок. Молодой офицер нервничал и дергался, не зная как поступить. Да, ему хотелось забрать капитана, унести его, оказать первую помощь… Эти стоны… Так сильно давят на мозг… Однако он понимал, что если высунется на поляну, то, скорее всего, будет лежать рядом с Биллом, но уже мертвым.

В участке были удивлены. Очень уж давно к ним не обращались за подмогой, потому стоило определенных усилий, чтобы обрисовать ситуацию. Но даже если они все правильно поняли, успеют ли добраться? От участка досюда часа два, а Хэнк от причала доберется за минут тридцать. За это время Билл истечет кровью, и надо было что-то срочно делать. Хотя бы остановить кровотечение, наложить жгуты… Черт, с сегодняшнего дня он зарекся пропускать подготовку по стрельбе, однако понимал, что из-за солнечного света в глаза, попасть было сложно. Нужно было принимать решение. И чем быстрее, тем лучше.

Желание посмотреть на мисс Аманду и мистера Фрэнсиса было решительно отклонено. Они могут истолковать это как нерешительность и поиск моральной поддержки, а этого очень не хотелось. В полицию кого угодно не берут же. Даже в такую глушь, как эта. Это они сейчас в его моральной поддержке нуждались. Это он старший сейчас. Мысли лихорадочно метались, а эти стоны постоянно отвлекали и тянули драгоценные секунды.

Глаза… Мисс Аманда была старше его на несколько лет, но как же она была прекрасна. В ее голубых глазах можно было утонуть, а руки помнили нежное и теплое прикосновение изящных пальцев, когда он помогал ей выбраться из лодки…

Так, не думать об этом! Сейчас есть дела поважнее, но было бы совсем здорово сделать все так, чтобы выглядеть героем в ее глазах, которые смотрят на него с беспокойством и ожиданием. Он понимал, конечно, что это все пустое и она та, кого он увидел впервые, но все-таки…

Айден сжал губы, глубоко вздохнул и сделал шаг вперед. Он чувствовал, как в его спину уперся взгляд пары прекрасных глаз. Точнее ему казалось, что он это чувствует. Надеялся на это.

Выставив вперед пистолет, он вышел на поляну. Солнце, скрытое ранее за ветками, мигом заставило его прищуриться от яркого света. Приложив ладонь к лицу в виде козырька, офицер направил ствол пистолета в сторону валуна и начал медленно приближаться к месту, где в высокую траву упал Уильям.

«Черт, если я буду медленно идти, ему станет проще целиться…»

Он пригнул голову и стремглав понесся по поляне. Нога зацепилась за корень или другую какую-то хрень, и он растянулся во весь рост. Трава неприятно намочила его рубашку, несмотря на то, что он был в форме и не промокающей куртке. Влага все равно проникала внутрь, и парень чувствовал, как его грудь касается промокшей одежды, а запястья погружались в болото. Это было противно, но ради того, чтобы в его шкуре не появилось несколько новых дырок, он готов был пойти на жертвы. Хотя выстрелов почему-то больше не последовало.

Нужно как можно скорее спасти капитана. Айден опасался, что сверху его тело видно как на ладони, но уже поздно было поворачивать назад. А если представить, с каким восторгом она станет смотреть на героя, вытащившего своего коллегу из-под обстрела, то и не хотелось.

Раздвигая мокрую траву, Айден, судя по звукам, приближался к капитану, пока впереди не показалось его тело. Билл лежал на спине, запрокинув голову, а кровь из простреленного плеча пропитала одежду и растекалась по мокрой земле.

— Сэр… Билл, это я, Билл… Все в порядке, сейчас я тебя вытащу, — прошептал он.

— … Где Генри? — капитан скосил глаза в сторону Айдена. Тяжело дыша, он выдавливал из себя каждое слово. Наверное, пуля пробила легкое.

— Он слышал выстрелы и уже бежит сюда. А потом я ему еще по рации все сказал. И подкрепление вызвал, так что скоро они будут тут.

— Передай ему… По рации… Быстрее… У засранца припрятана где-то лодка… Он постарается уйти… Пускай не спешит сюда, а прочешет берег…

— Будет сделано, а ты лежи и экономь силы.

— Мелкий, слушай… Сейчас эта мразь пытается уйти… Это и есть его план: выиграть время, оставив вас возиться с раненым… Но он не знает, сколько нас тут. Не дай этому психопату уйти… Он больной… Фанатик… Кто знает, что он может сделать с детьми.

— Но я не могу тебя бросить тут до приезда помощи.

— Оставь тут гражданских, а сам встреться с Хэнком и давай за ним. Поодиночке вы станете лёгкой добычей для этого психа. Черт, как же больно! Эта тварь все продумала… Неизвестно что он еще приготовил.

— Гражданских? А что если он подстрелит и их?

— Ты что, дурак? — Даже несмотря на тихий голос, негодование Уильяма чувствовалось. — Он уже давно улепетывает со всех ног. Он не станет ждать, пока придет подкрепление.

Это и в самом деле прозвучало логично. Подобравшись, Айден стал медленно подниматься, не сводя взгляда с камня у края поляны. Выпрямившись и немного постояв на месте в попытках прислушаться, Айден, осторожно ступая, пошел в направлении валуна, стараясь не издавать ни звука. Это стало намного проще, когда тропинка пошла в гору и земля становилась все суше.

Буквально на цыпочках офицер подбирался к укрытию, пока камень не оказался на расстоянии вытянутой руки. Остановившись перед валуном, Айден глубоко вздохнул, собираясь с силами для рывка. Камень был ему почти по пояс, потому мог скрывать за собой различные неприятные сюрпризы. Он вытянул руку с пистолетом и резко запрыгнул за камень, готовый открыть огонь при любом подозрительном движении. Правда, не по кому было. Там оказалось пусто, только несколько патронов валялись на земле.

Айден с облегчением выдохнул. Да, он понимал, что Роберт сейчас мог целиться в него со стороны, но, скорее всего, Уильям был прав. Как и всегда. Хотя он часто ошибался в своих суждениях по многим вопросам, но именно в работе он был всегда прав, очень тонко чувствуя психологию людей. Наверное, именно поэтому он и был таким хорошим полицейским.

Времени терять было нельзя, потому офицер жестами позвал своих попутчиков. Аманда, неумело пряча за пазуху маленький дамский пистолет, и Фрэнсис перебежками показались из рощи. Аманда вырвалась вперед и бухнулась на колени рядом с Биллом, пачкая в грязи свою безупречно чистую одежду. В ее руках появился платок, который она старалась собрать в тампон и заткнуть рану, приговаривая что-то ободряюще-успокаивающее, как маленькому ребенку, разбившему коленку.

— Так… — Айден попытался придать себе серьезность и сказал как супер-герой, — Вы остаетесь с раненым и ждете меня или Генри, а я не дам преступнику уйти!

Ух, как круто! Она же оценит? Оценит?

Но Аманда бросила взгляд на истекающего кровью Уильяма и поднялась.

— С ним останется Фрэнсис, а я иду с тобой.

— Чего-о-о?! Это опасно и я не умею… — Фрэнсис пытался возражать, но Аманда твердо вручила ему платок, ткнув им в грудь и оставив на одежде кровавое пятно, а со стороны послышался слабый голос Билла:

— Шутки кончились, девочка… Пускай этим ФБР занимается…

— Нет, я пойду. Это моя работа и я должна, как ответственный работник, представитель закона, обладающий ордером, полномочиями и… — она перевела взгляд и на мгновенье задумалась, а потом произнесла куда-то в сторону, — и человек… спасти детей от сумасшедшего.

Аманда повернулась к Фрэнсису:

— Заткни рану и сиди тихо, пока из участка не приедут, — А потом бросила Айдену через плечо: — Идем!

Фрэнсис прокричал ей в спину:

— Мы так не договаривались! Не оставляйте меня одного..! С раненным! Плевать на преступника, тут все серьезнее, чем мы думали! А если он вернется?!

Но Аманда, презрительно фыркнув, твердым шагом направилась в направлении, откуда поднимался дым.

***

Это была веселая игра. Дэвид быстро сдался и отошел в сторону, уступив место матери, более проворной и умелой в плане одевания маленького непоседы. Кайл еще и находил смешным то, как с ним возятся другие. Он вертелся, лежа на кровати, и смеялся, а мама пыталась одеть на него ворох одежды. Она делала все как обычно, но даже малыш Кайл заметил, что, несмотря на ее ласковые руки и постоянные поцелуйчики, в голосе то и дело мелькало раздражение и нетерпение. Кайл старался не обращать внимания, ему было весело. Там, где они жили, было не так много развлечений, а сейчас их ждало настоящее приключение.

Когда ярко красная курточка, резиновые сапожки, старые, но чистенькие джинсики были одеты, Кайл в нетерпении бросился к двери, но брат преградил ему путь. Кайл вопросительно посмотрел на фыркнувшего братца, а Рэйчел, воспользовавшись моментом, натянула ему на голову шапочку с бумбончиком.

Кайл с обидой посмотрел на Дэвида в легкой осенней серой куртке, резиновых сапогах и заправленных в них джинсах, на которых красовались стежки грубой нити. Дэвид не заботился о красоте и кичился тем, что уже взрослый и сам все может, потому и зашивал все сам. А о том, что он подсмотрел принцип у отца, Рэйчел предпочитала умалчивать. Получалось грубовато, конечно, но стежки были очень крепкими.

— А вот Дэвид без шапки! — Пожаловался Кайл, указывая пальчиком на брата и чувствуя себя ущемленным таким предательством.

— И вправду, Дэвид, а ты почему так легко одет? — Рэйчел быстро собиралась, но бросила строгий взгляд на Дэвида.

— Но ма-а-а-ам, папа тоже без шапки ушел, — Дэвид заговорщицки оглядел Кайла и шепнул злодейским голосом, — Вот вырастешь, будешь без шапки ходить, а пока… Смирись.

Поймав на себе строгий взгляд матери, Дэвид, улыбнувшись, подмигнул Кайлу. Она схватила походную сумку и распахнула входную дверь. Кайл обрадовался и, с радостным визгом, выбежал во двор, спрыгивая по ступенькам крыльца. Рэйчел похлопала Дэвида по плечу:

— Присмотри за братом, я сейчас.

Появившись на пороге через мгновение, она, с довольным видом, засовывала в карман полицейский тазер. На вопросительный взгляд Дэвида она небрежно бросила, наиграно улыбнувшись:

— На всякий случай.

Кайл все резвился, прыгая с кочки на кочку, бегая вокруг ржавой качели, которую отец поставил совсем недавно. Правда в условиях повышенной влажности она быстро окрасилась в рыжий цвет, стала скрипучей и грязной, так что приходилось застилать сиденье покрывалом, чтобы на штанах не оставалось следов. Проявив недюжинную ловкость, Рэйчел быстро поймала Кайла, схватив за ручонку, и повела за собой, занимая его разговором о скорейшей необходимости спрятаться от папы в шалаше на дереве.

Этот шалаш в позапрошлом году соорудил для брата Дэвид, чтобы хоть как-то заинтересовать малыша и разбавить его скуку. На огромном и толстом дубе, который выдержал все невзгоды, и на коре которого можно было отмечать уровень подъема воды, Дэвид выбрал место, где несколько крепких ветвей примыкали к стволу. Там они с Кайлом соорудили шалаш из досок, перетянутых веревками и брезентом, исполняющим роль крыши. Ну как, строил Дэвид, конечно, а Кайл ему помогал, с истинным усердием прыгая за лягушками, ковыряясь в грязи и задавая глупые вопросы. Даже собрать щепки и обрубки досок не удосужился. Они так и валялись по всей округе, на что старший грустно вздыхал, но мог только покачать головой.

Шедший с серьезным лицом на несколько шагов впереди Дэвид, взял на себя роль лидера их маленького отряда. Кайл крутил головой по сторонам, не прекращая задавать глупые вопросы, а Рэйчел развлекала его разговорами о всякой ерунде, пытаясь привлечь внимание, чтобы ребенок не так сильно замедлял их передвижение.

Несмотря на осеннюю серость, показавшееся из-за кучерявых облаков солнце заливало все ласковым светом. Не часто оно выходило на небосвод полностью, обычно показывая из-за облаков только один светящийся край, на который было больно смотреть. Но сегодня оно выглянуло целиком, что весомо приукрашивало постоянную сырость острова. Легкий ветерок сгонял прочь затхлый воздух, как бы намекая, что сегодня самое время для пикника.

Им и предлагала заняться Рэйчел, когда глава семьи вернется с покупками, чтобы они попросили у него не печенья или каких-нибудь сладостей, а сосисок для жарки на костре. А расписать ребенку прелести пикника вместо дорогих сладостей — вот настоящее искусство. Потому она и беззаботно щебетала, стараясь склонить на свою сторону малыша и не упустить из виду старшего.

Над островком прогремело несколько хлопков, потом еще несколько, среди которых был слышен одинокий, слабенький треск. Хлопки были отдаленно похожи на те выстрелы салюта, и Кайлу стало обидно немного, что папа сам запускает салюты где-то, а его не позвал. Хотя и Дэвида тоже, так что чувство ревности немного улеглось. А вот мама заметно ускорила шаг, так что Кайл еле-еле за ней поспевал, да и то, только потому, что она крепко держала его за руку.

Братик с тревогой оглядывался и замедлил шаг в нерешительности, но Рэйчел подталкивала его в спину:

— Чего встал? Нам надо спрятаться от папы в твоем шалаше, а то он нас быстро найдет.

— Но мама, может ему надо помочь?

— Без сладостей хочешь остаться? Нам надо спрятаться в шалаше!

Ее голос изменился, а ударение на слове «надо» посеяло зерна тревоги. Она чеканила каждое слово так, что братик послушно повернулся и торопливо зашагал по кочкам. Рэйчел посмотрела на Кайла, и ее испуганный взгляд резко сменился на теплый и любящий. Так что малыш тотчас же успокоился.

А чтобы отвлечь Кайла от разговоров, Рэйчел стала рассказывать ему о такой жутко интересной штуке как телевизор. Малышу это странное устройство было даже незнакомо, а вот для братца это было что-то обыденное. Эта штука каким-то образом умела рассказывать истории. Мама начала пересказывать смешные рассказы про мышонка, который проучивает незадачливого кота, когда из рощи, в которую они держали путь, навстречу вынырнули какие-то дяденька с тетенькой.

Нечасто видевший незнакомцев Кайл сразу вцепился в ногу матери. Та обняла его и вышла немного вперед. Дэвид же остановился как вкопанный, не сводя глаз с незнакомцев. Те тоже остановились, но дяденька сделал пару шагов вперед, чтобы встать впереди тетеньки, а та достала из-за пазухи блокнот.

— Миссис Рэйчел Смог? — поинтересовалась она, распахивая блокнот, который оказался бумажником с документами и удостоверениями, которые она поспешила продемонстрировать. — Я Аманда Смит, представитель социальной службы опеки, а это офицер…

— Ричардс.

— Офицер Ричардс.

— Да, это я, — Несмотря на неожиданность появления гостей, Рэйчел не испугалась, но на ее лице отчетливо проступило выражение досады и некой безысходности.

— Мне нужно поговорить с вашим супругом.

— Боюсь, что его нет дома сейчас. Он еще с работы не вернулся.

Тетенька смерила маму взглядом.

— Вы врете, — спокойно и холодно сказала она. От ее голоса повеяло угрозой на все сто уверенного в себе хозяина положения. — Вы знаете, что он здесь. Да и выстрелы вы слышали… Куда вы направлялись?

Мама попятилась на шаг назад, рукой заталкивая Кайла за спину.

— … Молчите, да? — поинтересовалась тетенька, подняв бровь. Она достала из папки ворох бумаг с печатями. — У меня ордер на ваш арест…

Рэйчел сильно передернуло. Почувствовав дрожь в ее теле, малыш вопросительно поднял взгляд на маму.

— Вас и вашего мужа, — продолжала тетенька, глядя в бумаги и поднимая взгляд поверх них, чтобы посмотреть на маму. — Ну, вы, скорее всего, отделаетесь административным штрафом, несмотря на то, что вы в преступном сговоре. А если адвоката будете слушаться, вам разрешат видеться с детьми, а вот ваш супруг…

— Что значит «разрешат видеться»? — голос Рэйчел дрогнул. Она понимала, что значила эта оговорка, но отказывалась в это верить.

— В ордере указано изъять детей из семьи преступников, которые не могут дать им надлежащей заботы и воспитания, и определить их в государственные учреждения, где они получат все это.

— Но они получают…

— Они живут в отвратительном месте и даже в школу не ходят! — Женщина не дала Рэйчел договорить. — Так что не упрямьтесь, мы о них позаботимся. Мы подберем им приличные семьи, где за ними будут следить и они станут полноправными членами общества. Поверьте, так будет лучше. Они не будут ни в чем нуждаться, пока вы будете разбираться с тем, что натворил ваш муж.

— Но… — Рэйчел хлопала ресницами, а губы ее дрожали. Да, она знала, что это может случиться, но старалась оттянуть этот момент, пока вера в него не стала исчезать. Она вскинула голову и промолвила тихо, но твердо. — … Я не отдам.

— Миссис, я понимаю…

— Я не отдам их! — Рэйчел сказала громче и положила ладонь на голову Кайла.

— Что ж, я хотела по-хорошему… Айден, приступайте.

Полицейский быстро сделал несколько шагов и схватил Дэвида за руку:

— Миссис Смог, не препятствуйте правосудию.

— Да пошли вы! — со злостью выплюнула слова Рэйчел, подняла Кайла на руки и бросилась бежать.

— Вот черт! Я за ней!

Полицейский отпустил руку Дэвида и огромными скачками по кочкам бросился за Рэйчел. Женщина тотчас подбежала и схватила Дэвида за плечо.

Кайл плохо понимал, что происходит. Он успел заметить, как на глазах у мамы проступают слезы, услышать крики «отпусти!» и «миссис Смог, успокойтесь», «не подходи!», в которых голос мамы стал походить больше на крики птицы, чем на человеческий. Сухой треск, а потом ощутил, что его поставили на ноги. Чувство тревоги передалось и ему, а когда он увидел слезы на лице мамы, Кайлу захотелось плакать. Он не понимал, почему и зачем, но слезы наворачивались сами собой. Он скривился, готовясь зарыдать во весь голос, однако его внимание привлекла странная картина. Кайл смотрел на нее завороженно, посасывая соленые от слез пальцы.

— Отпусти его! — полурыком прокричала Рэйчел тетеньке, угрожающе выставив вперед трещащую коробочку. Полицейский корчился в траве, делая смешные рожицы. — Быстро! Кому сказала?! Отпусти!

Она указала тетеньке подбородком на братца и шаг за шагом приближалась к ним. Тетенька поняла, что как только Рэйчел сможет достать ее, то с ней случится тоже, что и с дяденькой.

Шаг, еще шаг, нервы натянулись до предела, и даже малышу Кайлу передалось безумное напряжение. Не выдержав, Рэйчел с воплем раненого зверя бросилась к ней.

— Остановитесь, а то я буду стрелять!

Но Рэйчел словно ее не слышала, да и если бы слышала, то не остановилась бы. Тетенька вытащила из внутреннего кармана пистолет и демонстративно передернула затвор:

— Еще шаг и я..!

Но Рэйчел уже неслась на нее с перекошенным лицом.

— Остановитесь! — крикнула она, а ее лицо исказилось в гримасе ярости и удивления.

Над островом прогремел еще один выстрел. Мамочка со всего маху налетела на тетеньку и повисла на ее руках. Маленький Кайл смотрел, как мама прыгнула на тетеньку, а потом сползла на землю, так и оставшись в траве. Пистолет вывалился из рук женщины. Замерев в оторопи, тетенька смотрела то на свои ладони, то в траву:

— Я же целилась по ногам… По ногам… По ногам… Этого не может быть… Не притворяйся… Не при…

Тетенька осеклась и дико скосила глаза, шаря рукой за спиной. Она начала поворачиваться, пытаясь нащупать что-то. Капельки крови проступили на ее губах и тонкой струйкой устремились вниз. Она удивленно посмотрела на стоящего за ее спиной Дэвида, дотянувшись до проткнувшей ее, как кол, заточенной палки. У братца в руках была еще одна, и он угрожающе замахнулся, но тетенька упала в траву рядом с мамой.

Дэвид бросился к матери и приподнял ее, взяв на руки, а она погладила его по щеке. Ее руки опали вниз и безвольно повисли. Узнать братца стало теперь невозможно. Всегда спокойный и хладнокровный, он уткнулся в плечо мамы и истошно зарыдал, оглашая поляну всхлипами, которые он старался глушить, как мог. Потому от него слышались только сдавленные хрипы, как будто он задыхался.

Малыш увидел, как взгляд братика внезапно изменился, словно у него появилась очень важная идея. Бережно опустив мамочку в траву, он начал совершать толчки особым образом сложенными руками. Временами он пропадал в траве, и его лица видно не было. Но когда он появлялся, малышу становилось страшно. Таким братца он видел впервые. Дело даже не в залитом слезами лице, а в том отчаянии, что читалась в его глазах.

Наконец он сел на землю и утер слезы рукавом. У малыша сложилось ощущение, что на лужайке сейчас сидит совсем другой человек. Кто-то чужой.

— Бра-а-а-атик! Бра-а-а-атик, что случилось?

Кайл понимал только, что что-то неправильно. Что-то не так. Гнетущее и вязкое чувство неопределенности давило на него. Малыш почувствовал себя очень одиноким и ему хотелось побыстрее вернуться «под крыло» к мамочке. Он скривился, готовясь заплакать, как делал в любой непонятной ситуации, чтобы мама пришла и успокоила его. Кайл шагнул к брату в надежде получить защиту и поддержку.

— Нет! Стой там! — Дэвид смотрел вниз, выставив руку в запрещающем жесте.

— Но братик…

— Стой я сказал! — голос Дэвида был дрожащим и хриплым, но все таким же грубым и твердым. Он поднялся на ноги и сжал зубы, напрягая желваки.

— Идем, скорее! — глядя куда-то вперед, сказал он Кайлу.

— Но братик, а мама?

— Мама нас потом догонит…

— Она же там, в траве вместе с тетенькой спряталась!

— Ты ее расстроить хочешь?

— Не-е-е-е-е-ет!

— Ну вот, идем быстрее пока папа нас не наш… Знаешь, если заметишь его первым, скажи мне.

Внимание малыша мгновенно переключилось, и в глазах появился блеск:

— Хорошо-о-о-о! А что папа нам купит?

— …новый дом.

Март (пятнадцатьлетспустя)

Деревяшка неторопливо переодевался в раздевалке, сменяя свою тюремную робу на гражданскую одежду. Из камеры хранения отдали все имеющиеся у него тогда вещи. Деревяшка тщательно перепроверил, хотя прекрасно знал, что у него было нечего стащить. Ну кроме того ножа, который следователь забрал как улику.

Джинсы оказались ему велики в поясе, значит, за несколько лет он сильно исхудал. А вот серая футболка в плечах оказалась мала, но под легкой курткой этого не было заметно. Хорошо хоть ботинки только немного жали в пальцах, но терпеть можно.

«Гы-гы, ногти подстригу и можно хоть теплые носки под эти ботинки надевать» — подумал деревяшка, окинув взглядом раздевалку. Мысленно попрощавшись со ставшими уже родными стенами, он вдохнул полной грудью в предвкушении свободы и шагнул через порог. Все, теперь нужно отвыкать от своей тюремной клички и снова вспоминать настоящее имя.

Хмурый охранник выпроводил его из здания тюрьмы, а потом и за ворота. Он, закрывая ворота, приятельски кивнул и ехидно пожелал счастливого пути, на что Деревяшка буркнул что-то невнятное и оскорбительное. Погодка была выше всяких похвал. В народе про такую говорили, что она «шепчет». Солнце заливало все ярким светом, а несколько тучек вдалеке предвещали ночной дождь, но до него было еще долго.

С непривычки Дэвид поморщился от яркого света, и его заставил покачнуться внезапный порыв ветра, говорящий не только о том, что воздух свободы сладок и приятен, но и о том, что деревья вокруг вырубили, и тюрьма теперь находилась на пустыре, по которому ветры беспрепятственно гоняли песок. Все же приятно и непривычно было не ожидать удара дубинкой по спине в любой момент и тяжести наручников на запястьях.

Все равно он ощущал себя потерянно. Вот она свобода. Кругом пустота и пески, а за спиной угрюмое зарешеченное здание. Теперь у него все дороги открыты. В очередной раз. В кармане было немного мелочи, заботливо сохраненные все эти годы, чтобы добраться до города на автобусе. Жаркий сухой ветер ударил ему в лицо. Дэвид попытался вдохнуть воздух свободы полной грудью, но песок, поднятый ветром, попал в нос и глаза, заставив закашляться.

Автобус приехал через половину часа. Может и больше. Часы у него были только на стареньком мобильнике, который был разряжен, так что о времени он мог судить только по движению солнца и приезду автомобиля с баландой для заключенных. Из автобуса вышло всего пара человек, и Деревяшка даже понимал к кому они пришли. За столько времени он знал почти всех посетителей.

По привычке каждого Деревяшка ощупывал взглядом. Некоторые проходили со счастливой улыбкой, некоторые насупив брови. Деревяшка понимал, что кто-то хотел просто навестить, а кому-то приходилось это делать. Он был бы, наверное, рад даже вторым, только его не навещал никто, кроме одного раза. Но лучше бы этого не было.

Несколько лет назад к нему приехал брат со своей новой семьей. В памяти он остался маленьким голубоглазым непоседой, в вечно замызганном, как бы часто его не стирала мать, комбинезончике. А теперь на Деревяшку смотрел приятный молодой человек. По чистому и опрятному виду, хорошей прическе, рассказам об успеваемости и прилежной учебе, можно было только порадоваться за брата. Да и вообще приятно было узнать, что у него все хорошо. Правда, смущало несколько вещей.

Первая — это то, что даже мать, хоть и не была светилом науки, часто жаловалась на легкомысленность и непоседливость Кайла. Так что было непривычно слышать о его успеваемости. А вторая, что из-за стекла на него ожидающе смотрели два мужика, и это поднимало некоторые вопросы. Но не хотелось омрачать встречу глупыми мыслями. Правда, потом, холодными ночами в камере, мысли об этом не давали Деревяшке уснуть. В тюрьме не хотелось говорить об этом, но как только он освободится, он съездит к нему… Тем более, что его хата относительно недалеко от тюряги.

Заняв место в автобусе, он небрежно бросил свой вещмешок и уселся на место рядом. Дорога предстояла долгая, а он не хотел ни с кем беседовать во время поездки. Почему-то настроение было прескверное. Странно даже, все хорошо: отличная погода, свобода, а настроение все равно не то. Да что там говорить? Видеть никого не хотелось. Хотелось только подумать, что делать дальше.

Из тюрьмы автобус ехал почти пустым, и Дэвид даже заснул. Разбудил его только голос водителя по громкоговорителю, объявляющий остановку. Дэвид спохватился, схватил свой вещмешок и соскочил со ступенек на улицу.

Город сильно изменился за это время. Вместо старой побитой деревянной лавки, на которой Дэвид частенько отдыхал, когда ночью ему приходилось возвращаться, теперь стояла пластиковая полупрозрачная кабинка с крышей, на стенке которой красовалась надпись «free Wi-fi». Рекламные плакаты, покрытые неразборчивыми надписями маркерами каких-то вандалов, висели почти на каждой стене. Между столбами были натянуты тканевые холсты с пестрыми надписями, а каждая витрина мигала неоновым светом, отражающимся на водной глади луж на тротуарной плитке.

Здания прибавили не один этаж ввысь. Некоторые стали так высоки, что упирались в небеса. Вокруг все было покрыто глянцевым пластиком подарочной упаковки. Совсем не чета тому городу, который помнил Дэвид. Там все было какое-то привычное, какое-то родное. Пускай и не всегда идеальное, но совсем не такое, как на выставке.

Вместо привычных закоулков, канав, сколотых бордюров, стелился идеально ровный асфальт, по которому носились блестящие автомобили. А по аккуратным пешеходным переходам озабоченно передвигались люди, хмурящие лбы над огромными списками своих проблем, до которых никому, кроме них, не было дела.

Свернув за угол, он оказался во дворах. В отличие от лоснящегося фасада, тут все оставалось почти как прежде, и Дэвид с облегчением выдохнул. Он, было, думал, что зря он попытался срезать, но впереди замаячил дом, очертание которого показалось ему знакомым. Было видно, что его уже ремонтировали, но еще не меняли на такие, как те, что снаружи. Гладкие, блестящие витринами и неоновой подсветкой и так похожие друг на друга.

А вот дворы так и остались такими, как он их помнил. Кучи мусора, торчащие из контейнеров, сырость, лужи, темнота, мрачность и отвратительный запах не только гнили, но и мочи с экскрементами в подворотнях. Люди как были свиньями, так ими и остались. Не важно, в какие свинарники их поместят, от этого ничего не изменится.

В таких местах вообще было редкостью встретить кого-либо. Люди избегали гулять тут, потому что шансы на неприятную встречу сильно возрастали. Именно поэтому взгляд Деревяшки не могла не привлечь группа людей, которую он увидел по пути в одном из проходов между зданиями.

Высокий был широк в плечах. Короткая стрижка, узкий лоб, квадратная челюсть и легкое дебильцо на лице выдавали в нем бывшего спортсмена, который был не обременен высоким интеллектом. Он был одет в черный пиджак, галстук, белую рубашку, топорщащуюся на его могучих мышцах. Это делало его еще более квадратным с виду. На ногах были лакированные туфли и, исходя из этого, можно подумать, что одет он так отнюдь не для пешего путешествия по пыльным дорогам. Такая одежда считается дресс-кодом для обычных работников, которым предписано держать марку. Для водителей, например.

Второй был немного ниже и не столь атлетичен. Одет в строгое пальто и широкополую шляпу в стиле моды сороковых годов. Держался более свободно в разговоре, сказывалась привычка быть главным в любой компании. Хотя Деревяшка заметил, что оба они были приблизительно одинакового возраста, складывалось ощущение, что тот, что пониже, был на несколько лет старше. Возможно, тридцать — тридцать пять, но никак не сорок. Было видно, что брюки, лакированные туфли и пальто были другого фасона. Вроде как и пошиты просто, но материал выдает дороговизну и редкость. Деревяшка даже не старался запоминать название фасонов, не считая это важным. Однако стиль покроя бросался в глаза и ему стало интересно, что забыли такие люди в грязном переулке и зачем эти фраера сюда забрели.

А вот их собеседники были типичными представителями дворовой жизни, с которыми бы никто не хотел встретиться в темном переулке. Они о чем-то оживленно беседовали с франтами. Явно не теорию относительности обсуждали. В глаза Деревяшки бросились их окладистые бороды, торчащие из-под надвинутых на глаза капюшонов толстовок. Обычно люди, подобные этим, стригутся как можно короче или вообще наголо бреются, чтобы в драке их за волосы не схватили, а тут на тебе. Черная и белая бороды, как у байкеров каких.

Все равно тут можно было срезать, а обходить было лень, да и не привык Деревяшка избегать темных переулков. Сам частенько в таких зарабатывал, вот и пошел, как ни в чем не бывало, прямо к странной компании. Все присутствующие сразу уставились на него. Даже белобородый, жестикулируя споривший с франтом в шляпе, приумолк и повернул голову. Эх, видимо свое тюремное имя рановато забывать.

— Че вылупился?! — Белобородый приподнял голову, отчего показалось, что он хочет проткнуть Деревяшку своей бородой. — Шел бы ты отсюда. К тебе у нас вопросов нет.

— Понравился ты мне, — Дэвид угрюмо улыбнулся и продолжил идти медленно и с достоинством. — Что-то раньше я вас тут не видел. Передай Пуле, что Деревяшка откинулся.

— Кому-кому? — из-под капюшона блеснули выпученные от удивления глаза.

— Пуле. Ого, вы что, не знаете, кто этот район держит? Может и он не знает, что вы на его территории работаете и долю в общак не засылаете?

Белобородый уже что-то собирался возразить, а может даже начать угрожать, но рука чернобородого легла ему на плечо. Предупредительно покачав головой, глядя на своего товарища, чернобородый, воспользовавшись заминкой, вставил:

— Новенькие мы, и пока не просекли поляну. Но мы не беспредельщики какие, а ровными пацанами быть хотим. Так что как только узнаем кто тут смотрящий, так сразу… Я Джо, а это Дилан.

Замечательно, значит уловке Дэ… Деревяшки все больше шансов сработать.

— А это вот кто? — Деревяшка кивнул в сторону с наблюдающими за ними пижонами.

— Да так, фраера какие-то, хотят бой кулачный замутить со ставками.

— Гм-гм… — деликатно кашлянул ранее наблюдавший за диалогом шляпник. — Джентльмены, позвольте уточнить…

Шляпник сделал несколько шагов вперед, перепрыгивая и обходя лужи с грязью, однако Деревяшка с мелочным злорадством заметил, что на его лакированных туфлях появились пятна пыли.

— Эти парни выглядят довольно крепкими, было бы неплохо, если бы они устроили дружеский матч с моим водителем. Не бесплатно, конечно же.

Эти слова послужили своеобразным триггером и у Деревяшки моментально начал складываться план:

— То есть ты хочешь замутить тут кулачный бой со ставками?

— Можно и так сказать.

— Тогда так, от лица Пули я разрешаю провести бои на его территории, но вам нужно будет отстегнуть в общак для этого, — сейчас даже самому Дэвиду стало стыдно от такого наглого развода, но они купились.

— Сколько?

— Косарь, — Деревяшка ляпнул первую пришедшую ему в голову сумму и был ошарашен ответом и той легкостью с которой шляпник его дал:

— Идет.

Пафосный фраер в шляпе вытащил из нагрудного кармана увесистый кожаный бумажник. Раскрыл его и начал быстро отсчитывать купюры немаленького номинала. Деревяшка как завороженный следил за пальцами шляпника, ловко перелистывающими зеленые бумажки, и начал задумываться о том, что если водителя победят, то было бы совсем неплохо, если бы этот бумажник перекочевал к нему путем честного и праведного отжима.

Сейчас его с новой силой начало беспокоить только то, что он назвался своим реальным погонялом. Хотя это было страховкой, если байки про «авторитета Пулю» не прокатили бы.

— Ну вот, — шляпник протянул Деревяшке несколько стодолларовых купюр.

— Стоп, а им сколько дашь?

— Тоже по тысяче, или как?

— Мало!

— Хорошо, им по две тогда.

Позади послышался одобрительный ропот.

— Попомните меня добрым словом, — Деревяшка улыбнулся парням через плечо. — Ну что ж, начнем!

— Погоди! — Джо бросился к Деревяшке и встал перед ним чуть-ли не по струнке. — Мы с Диланом росли в пригороде на улице и совсем не офисный планктон. Мы хотим перестать быть просто уличной шпаной. Познакомь нас с Пулей или возьми нас в свою бригаду, не прогадаешь. Вот увидишь, мы не подведем.

— Да что ты перед ним выслуживаешься? — Дилан сбросил капюшон с головы, оказавшись скуластым блондином с короткой стрижкой, но с окладистыми усами и бородой как у мексиканца. — Откуда нам знать, что он тот, за кого себя выдает?

— Может тебе еще ксиву показать из профсоюза? — Деревяшка с наглой улыбкой подошел к блондину. — Сейчас с братвой пересекусь, они покажут тебе, на кого залупаешься. Заодно и в асфальт закатают, чтоб рамсы не путал.

— Тихо, остынь. Мы тебе верим, — Джо откинул капюшон назад, сверкнув своим перебитым носом. Его лицо, кроме роскошных усов и бороды, было покрыто многочисленными синяками и царапинами. Было заметно, что он не в одном спарринге участвовал. И в драке не в одной. — Верим же?

— Верим-верим, — умиротворяющим тоном сказал Дилан. — Ну что, погнали?

— Так что, возьмешь?

По спине Деревяшки пробежала капелька холодного пота. Дилан чуть было его не раскусил, но теперь все позади. Все-таки хорошие это ребята. Здоровые, но наивные простаки. В глубине души у него заворочалась давно уже не подававшая признаки жизни совесть, но Деревяшка мастерски наступил ей на шею, как он обычно это привык делать.

— Значит… буду звать тебя… — Деревяшка задумался. Этот вроде и дерзить не пытался, и выглядел сурово. — Во, буду звать тебя Бородой. Если проявишь себя, станешь Черной Бородой, ага. Ха-ха!

Новоиспеченный Борода ухмыльнулся одним уголком губ, оценив шутку.

— А тебя… — он повернулся к Дилану. — Белоснежка, вот.

— А чего это я «Белоснежка»?

— Будешь много говорить, вообще будешь… Как там эту русалочку звали?

Больше ему в голову ничего не приходило, только воспоминания из далекого детства, когда он еще смотрел телевизор. А тем временем до него донеслись обрывки разговора пижонов:

— Мистер Гаррисон, — взмолился рослый пижон, — Не стоило так. Я же это несерьезно…

— Замолчи! Раз сказал, что тебе надо размяться, значит разминайся. Потом не говори, что после того, как ты водителем моим стал, тебе не хватает экшна. Они выглядят подходящими для этого. Заодно и я посмотрю, чего ты стоишь.

Водитель тяжело вздохнул, а шляпник продолжал:

— Да ладно, деньги. Мне хочется увидеть это зрелище. Да и, честно говоря, я не думаю, что придется их отдавать…

Рослый приободрился, услышав, что его мимолетно похвалили, снял пиджак и рубашку, оставшись в белой майке-безрукавке, надетой на атлетичный мускулистый торс. На открытых участках тела красовались шрамы, которые были безобразны. Но любой шрам украшает мужчину, конечно же. А этому так и вообще придавали какое-то брутальное обаяние.

— Ну что? — спросил шляпник с торжествующим видом. — По рукам?

Деревяшка криво улыбнулся. Пижон прекрасно понимал, что любой купится на шанс получить такие деньги за пару минут. Ну, дело Деревяшки тут маленькое. По сути, он получает гонорар только за развод лохов, так что дело тут только за теми двумя. Однако видя, как они с нетерпением переминаются с ноги на ногу, предчувствуя быстрые деньги, он удовлетворенно кивнул.

— Понеслась!

В тот же момент Борода бросился вперед, пытаясь подавить противника шквалом ударов, но тот не был застигнут врасплох и грамотно уходил от атак, блокируя и контратакуя. Деревяшка видал много таких боев. Было ясно, что водитель опытный и прошел знатную школу. Это был не первый бой, в котором ему приходилось участвовать, и дрался он экономно расходуя силы, не делая лишних движений, как по нотам. В то же время Борода был как вулкан. Огромная скорость и мощь. Да, это здорово, при условии, что дерешься во дворе, баре или на дискотеке, но ему не хватает навыков.

Деревяшка с интересом наблюдал за поединком, практически забыв про белобородого. А тот не спешил вступать в драку, спокойно приближаясь к дерущимся. От опытного взора Деревяшки не ускользнуло, что, несмотря на аляповатость движений Бороды, он атаковал в разных плоскостях и по разным направлениям, нанося удары из, казалось бы, невозможных положений. Однако всюду встречал парирование или уход умелого противника. Несколько приемчиков Деревяшка даже приметил для себя. Возможно, они ему пригодятся в будущем.

Он присел на корточки в стороне, рядом со шляпником, которого бой, вроде бы, не интересовал и он копался в телефоне. Деревяшка вытянул шею, чтобы посмотреть на то, что происходит на экранчике, а там была просто какая-то игра. Что-то про бои, хотя тут перед глазами были бои настоящие.

Дэвид припоминал, как давным-давно он ходил в нее на автоматах играть. Давно… Когда он еще ребенком был и жили они в городе. Все-таки за это время техника развилась очень сильно, если теперь для такой игры не нужен громоздкий автомат.

Шляпник заметил, куда направлен взгляд Деревяшки и спросил:

— Что, нравится?

Дэвид подобрался и отвернулся:

— Да не, просто интересно было, чего ты смотришь туда, а не на драку.

Пижон высокомерно хмыкнул:

— А чего я там не видел?

— Че, часто дерешься? А не похоже. Сильно смазливый.

— А не мое это дело — кулаками махать.

— Тогда зачем затеял это все, если не смотришь даже. Что, с бабой проблемы и хочешь отвлечься?

Пижон поиграл желваками и уткнулся в телефон.

— Че, угадал? — Деревяшка подобрался ближе. — Бабы того не стоят.

— А что стоит?

— Бабки, — уверенно ответил Деревяшка.

— Деньги тоже ничего не стоят.

— Кому как. Вот со мной сидел много кто из-за бабок. Да почти все. Может, если для тебя они ничего не стоят, отсыпешь побольше?

— Зачем? Пропьешь или на наркотики спустишь.

— Какие наркотики? Я откинулся только.

— А за что сидел?

— В этот раз за гоп-стоп. Бабки нужны были сильно.

Пижон призадумался:

— А на что бы вы могли пойти ради денег?

— За бабки? На что угодно.

— А вот, например, вы смогли бы ради де…. бабок, да, бабок… Вы смогли бы ради них убить кого-нибудь?

— Конечно, смог бы!

— А двоих?

— Ясный пень!

— А сколько для вас будет слишком? Десятки, сотни, тысячи, миллионы?

Теперь Деревяшка задумался на мгновение, но потом сказал твердо:

— Нет, ну это уже перебор. Нафиг мне столько бабок? Что я с ними делать буду?

— Так значит, вам деньги не нужны?

— Не столько. Знаешь, мой отец всегда говорил, что не в бабках счастье. Но пожив жизнь понимаешь, что без них как-то совсем уж тоскливо.

— Правда? А в чем тогда?

Деревяшка не был готов к этому вопросу. И вправду в чем? Как бы сказал отец? Черт, так давно его не видел. Но, видя, как пижон смотрит на него с ожиданием, выпалил:

— А я почем знаю? В том, чтобы не быть лапшой и быть ровным пацаном, наверное. А ты как думаешь?

Шляпник улыбнулся и молча указал пальцем в сторону дерущихся.

Деревяшка перевел взгляд на потасовку. Не составило труда заметить, что атаки Бороды начали повторяться, а контратаки водителя все чаще стали достигать цели. Дэвид уже было подумал, что Борода стал выдыхаться, но он, неловко уйдя от удара, открылся, и водитель не смог не воспользоваться этим моментом. Он шагнул вперед, чтобы ударить в голову и завершить драку, но Борода нырнул под его руку, прыгнул вперед, обхватив корпус атлета.

Водитель не ожидал такой прыти от, казалось бы, измотанного противника и неистово стал молотить по спине локтями, но Борода не разжимал объятия. В этот момент Белоснежка прыгнул к дерущимся и с разгона нанёс чудовищный удар в голову франта. Тот не смог парировать или уклониться. Кулак Белоснежки со смачным чавком угодил ему по лицу. Атлет выскользнул из захвата и во весь рост растянулся на земле, пачкая в грязи переулка свою белую майку.

Белоснежка с Бородой с торжествующими улыбками приближались к нему.

— Уже все? Не такой уж ты и крутой, чтобы с нами двоими драться.

— Вставай, давай! Не круто лежачего бить. Вот такие вот мы, сраные джентльмены.

Водитель, приходя в себя, тряхнул головой. На лице его начала образовываться гематома. Криво улыбнувшись одной стороной лица, он медленно поднялся.

***

— А вы лошары, оказывается, — Деревяшку словно распирало от веселья. Мало того, что зрелище было захватывающим, так еще и деньги он получил.

Белоснежка промолчал, кисло скривившись. Его лицо сейчас было похоже на печеное яблоко, из которого торчал клок светлых волос. Такое же опухшее, помятое и неестественного цвета. В принципе, оно было боксерской грушей пару минут назад, а еще по нему пришелся удар коленом. А Борода, также сильно потрёпанный, стал возмущаться:

— Он просто был сильнее, чем мы думали… Тот удар должен был его свалить с концами… Любой другой не откачался бы…

— Да, пофиг. Вы просто лошары. Вам только слабаков гонять в подворотнях, — Деревяшка мрачно глумился. — Я свои деньги получил. Хорошо, что и вам заплатили все-таки. Типа за старания… Ага, так усердно рожи подставлять не каждый сможет. Пошли, обмоем, щеглы. Заодно и раны залижете.

В это время в баре было нелюдно. Помещение, освещаемое приглушенным светом, было оборудовано в подвале. Бар как бар, мрачное заведение, которому тщетно пытались придать вид уюта, был полон тяжелых запахов спиртных напитков. Деревянные стулья и столы были изрезаны нацарапанными на них надписями матерного характера, стилизованные под кирпич стены и белые когда-то скатерти были покрыты невыводимыми пятнами. На них кое-где еще стояли пустые бокалы, которые пышнозадая официантка не торопилась убирать.

Деревяшка ввалился в бар, находясь в приподнятом настроении, чего не скажешь о его попутчиках. Они понуро брели следом, пытаясь утереть кровь из разбитых носов.

— Подождите меня там… — Сказал он, указав на столик в дальнем темном углу. — Я закажу нам выпить.

Борода с Белоснежкой, насупившись, двинули туда, а Деревяшка направился к стойке. Он схватил меню, ему было интересно прочесть, что есть сейчас в продаже, хотя он прекрасно знал заранее, что заказ из огромного ассортимента пива, сделает старым проверенным методом «научного тыка». Вот он и, выбрав марку наугад, сделал заказ бармену и направился к столику.

Парни хранили гробовое молчание. Их лица распухли еще больше, а синяки и фингалы придавали им какой-то гротескный вид в этом освещении. Но по мечущимся из стороны в сторону глазам было видно, что они снова и снова переживают момент своего позора. Что поделать? Деревяшка знал, что после драки кулаками не машут. После драки грязно срутся, пытаясь выставить противника в дурном свете, но тут был другой случай.

Эта парочка признала свое поражение и теперь пыталась просчитать свои ошибки, чтобы впредь их не повторять. Но тут и неудивительно. Эти мажоры были непросты оба. Тот, что дрался, скорее всего, учился у хорошего тренера. Очень уж он уверенно держался. А второй…

Деревяшке не понравилось, как он смотрел на все. Он был отстранен, как будто не при делах. Он не только не пошел бы с таким в разведку, но и не сел бы срать в одном поле. Хорошо, что деньги этим двоим дал, хоть они и проиграли. Щедрый… Или просто они для него ничего не значили?

Пофиг. А вот Деревяшке деньги сейчас были позарез нужны, а то в кармане завалялось только несколько монет. Тысячи хватит ненадолго, но за полчаса, пока на ноги не встанет, это хороший заработок. А чем он будет заниматься дальше? Ай, не важно, придумает что-нибудь.

Пышнозадая официантка принесла на подносе заказ и поставила три бокала пива на стол. Парни даже не взглянули на нее, опустив глаза еще ниже. Приподняв одну бровь, она стрельнула взглядом на Дэвида, поблагодарившего ее кивком головы, и величественно удалилась, покачивая бедрами. Деревяшка было подумал, что сейчас самое время, чтобы выпить, разговориться и схватить ее за жопу в каком-нибудь укромном уголке. Ему сильно хотелось к женщине, особенно с вот такой вот задницей, но он отогнал от себя эту мысль. Сперва дело, а потом уж с чистой совестью…

Пили они молча, разговор не клеился. Дэвид не хотел его даже начинать. Он привык к тому, что первым говорить должен не он. Белоснежка вообще, видимо, с ним не хотел разговаривать без надобности. Только взгляды бросал пренебрежительные, будто бы не доверяет. Надо было бы ему прописать за такое, но они и так получили сегодня. А вот Борода все еще переживал события драки. Скорее всего, для его самолюбия это был большой удар. Он что-то бормотал себе под нос и совершал короткие обрывки движений, в которых опытному глазу Дэвида угадывались уклонения, блоки и контратаки.

Деревяшка повертел бокал в руках, залпом допил и поставил пустой на стол.

— Так, мне пора. Еще свидимся, возможно.

Белоснежка молча кивнул, уставившись на стакан, и продолжил понуро его изучать, а Борода поднял взгляд:

— Что, уже? — заинтересованно спросил он. — Мы даже не успели познакомиться как следует. У тебя есть какие-нибудь контакты, чтобы мы нашли тебя, если что?

— Я сам вас найду. Если на районе вас хоть кто-нибудь знает, то это будет легко.

— Прости, оплошали. Не повторится больше. А ты куда?

— Не твоего ума дело.

— Сам не знаешь, что ли?

Деревяшка потупил взгляд:

— Знаю, но… Я сам все разрулю.

Он оставил на столе рядом со своим бокалом несколько купюр и вразвалочку направился к выходу.

***

Вот и он — дом, который он искал. Точнее не искал, а… Деревяшка знал, где он находится. Адрес, который он запомнил, совпадал. И вид дома. Ему показывали его на фотографии когда-то. Давно, правда, и, несмотря на то, что дом был покрашен кремовой краской и обложен плиткой в духе старого города, чтобы не так уж сильно выделяться на фоне нового стиля, все равно было бесспорно, что это он.

Дэвид немного потоптался у подъезда, не решаясь набрать номер квартиры на сенсорном табло домофона. Еще раз прогнал в голове адрес, в очередной раз убеждаясь, что ничего не напутал. Сделал это снова, понимая, что всего лишь оттягивает время, действуя покорно своей нерешительности, и, стыдно даже подумать, трусости. Не один десяток раз, наверное, даже сотен, представляя этот момент в разных вариациях, его захлестнули волнения, которые он тщетно пытался унять.

Собрав волю в кулак, он все-таки подошел к железной двери подъезда и поднес руку к табло. В его голове все эти годы все проходило вроде как и гладко, но ему не верилось, что этот момент настанет. Вряд ли его ждали. Скорее всего, о нем просто забыли, иначе была бы хоть какая-то встреча. А если забыли, то он и не нужен. Деревяшка не нужен…

Да ладно. Никогда он и не тешил себя мыслью, что стоит ему освободиться, так сразу все кинутся к нему с распростертыми объятиями. Да он бы и не ходил к брату. Не считал нужным врываться в его жизнь не пойми откуда, но не зайти не мог. Дверь домофона пропищала и открылась, пока Дэвид подбирал слова. Деревяшка прошмыгнул мимо какой-то толстой бабки, буркнув под нос что-то неразборчивое в ответ на ее вопросы «Что? Кто? Куда?» и стал подниматься по лестнице.

Дом был старого образца. В четырехэтажках лифты не ставили, так что до третьего пришлось идти пешком. Словно нехотя, ступая по обшарпанным узким ступеням, Дэвид снова и снова проигрывал момент встречи. Несмотря на недавно проходивший ремонт, сквозь свежую краску проглядывали выбоины и сколы бетонных ступеней. Держась за лестничные перила, он поднимался все выше шаг за шагом. Стены были покрашены светло-голубым цветом, однако это не убавляло гнетущего ощущения, создаваемого давящей со всех сторон атмосферой. Даже в запахе чувствовалась старинность здания, которую не скрыть косметическими ремонтами.

Вот он и достиг нужного этажа. Дверь в искомую квартиру выглядела красиво и богато. Железная и массивная, внушала уверенность в своей неприступности. Деревяшка хмыкнул. В тюрьме он частенько общался с людьми, кто мог вскрыть подобную дверь за пару минут консервным ножом. Однако это многое говорило о владельцах, ведущихся на внешний вид и то, что им втирают производители. Интересно, Кайл за это время стал тем, кому втирают или втирающим?

Глубокий вздох и пальцы нащупали кнопку звонка. Мелодичная музыка из-за двери, которая у Дэвида ассоциировалась почему-то с Японией, сменилась торопливыми шаркающими шагами обутых в тапки ног. Вопроса «Кто там?» не последовало. Наверное, хозяин квартиры так надеялся на надежность домофона, что в дверь звонить могли только кто-то из соседей. Раздался скрежет отворяемого замка, после чего дверь распахнулась.

На пороге стоял небритый молодой человек в махровом кремовом халате. Ухоженное сонное худощавое лицо и зачесанные назад осветленные волосы, собранные в пучок на затылке. Серьга в ухе придавала ему гламурный вид, который довольно сильно раздражал Дэвида. Скорее всего, встреть он такого на улице, то не сдержался бы и как следует навалял бы такому, чтобы он был похож на мужика. Однако… однако…

Воцарилась тишина. Мужчины разглядывали друг друга и, наконец, хозяин квартиры решил нарушить неловкое молчание.

— Извините, но кажется я не вызывал сантехника…

Деревяшка почти облегченно выдохнул. Момент, которого он опасался, миновал. Теперь все стало ясно, и насчет дальнейшего поведения можно было не беспокоиться. Он бесцеремонно шагнул внутрь, оттолкнув плечом молодого человека.

Дэвид словно попал в другой мир. Хозяева старались украсить жилище согласно своей эстетике, да еще и так, чтобы она мало чем пересекалась с тем, что было снаружи. Пол был устлан напольной плиткой, а стены отделаны деревом, с выжженным на нем замысловатым рисунком. Распахнутые веера на стенах и вычурные светильники навевали нечто восточное, как и ароматы от лампадок. Прихожая была велика, прямо у входа висело огромное зеркало, а под ним стояла подставка с обувью, на верхней полке которой красовалось несколько пар тапок. На стенах висело много фотографий в рамочках, выполненные нарочно в стиле комнаты.

— Погодите, что вы се..? — молодой человек осекся, и, бросившись к тумбочке, попытался достать из шкафчика револьвер. Однако Деревяшка, словно лениво, отобрал его из тонких рук. Готовый поклясться, что слышит, с какой натугой ворочаются мозги в голове хозяина, он скорчил гримасу серьезности на лице. Глаза молодого человека округлились от удивления:

— Дэвид?!

— Привет, Кайл. Что, не ждал?

Деревяшка сделал над собой усилие и, стараясь вспомнить, как общаться более культурно, чтобы его слова понимали не только бывалые.

— Тебя же еще не скоро выпустить должны…

— За примерное поведение. Рабочий?

Деревяшка покрутил в руках блестящий револьвер.

— Да, я никогда не стрелял из него. Он тут на случай, если кто-то как ты…

— И ты бы в меня выстрелил на полном серьезе?

— Я не знал, что это ты…

— Да, давненько не виделись. Завари-ка мне чайку.

Они прошли на кухню. Кайл хлопотал по хозяйству, что-то безостановочно говоря. Все тараторил и тараторил. Дэвид спокойно озирался по сторонам, прекрасно понимая, что Кайл просто хочет заполнить неловкую паузу. Это выдавало в нем неуверенность, и вообще вел он себя не так. У них на зоне таких называли… Да даже если он и не такой, все равно по самому его виду было понятно, что он либеральных взглядов, сочувствующий всему подряд и оправдывающий любые человеческие пороки заботой о ближнем или какими другими пресловутыми «ценностями».