Бесплатный фрагмент - FM Судного дня

Посвящается Александру Романовичу Беляеву

Пролог

Анна с замиранием сердца смотрела на своего парня. А тем временем Алекс сосредоточенно доставал из ранца все вещи и раскладывал их прямо перед собой. Наконец, закончив с потрошением видавшей виды армейской сумки, он принялся на небольшом квадратном куске фанеры вручную собирать странный прибор. Со знанием дела, от удовольствия иногда высовывая набок язык, парень тонкой проволокой скручивал между собой маленькие детали, больше похожие на насекомых, чем на микросхемы, в одну замысловатую конструкцию, назначение которой знал только он сам.

— Получается? — прошептала Анна.

— Получается, получается, — ответил Алекс. — За периметром лучше смотри, а не на меня.

— Ты же знаешь, что я лучше слышу, чем вижу. Вот за теми деревьями стая притаилась. Но сейчас у них лёжка. Да ты и сам в курсе.

Наконец Алекс прикрутил последнюю недостающую для работы его устройства деталь и, словно играючи, забросил на сосну рядом с ними длинный кусок чёрного провода.

— Это будет наша антенна! Если я правильно рассчитал, то скоро начнется эфир.

Парень протянул один динамик Анне, а второй приложил к своему уху. Затем повернул к солнцу небольшой квадрат, напоминающий собой потрескавшееся зеркало, и довольно закивал: «Работает!».

Анна услышала в динамике знакомое жужжание и тоже улыбнулась, а через некоторое время, как и говорил Алекс, в динамике раздался монотонный мужской голос: «Симеон, Пётр, Екатерина, Константин, Татьяна, Роман, 225, 227, 11…».

Алекс записал на земле палочкой услышанные слова, затем выписал заглавные буквы имен в столбик, а Анна шёпотом прочитала все слово целиком.

— «Спектр». Ты это слово искал все время?

— Не слово, Анна, а место. Смотри! — Алекс махнул рукой на пещеру и показал на гранитный столб возле её входа, на котором было вырезано слово «спектр». — Это здесь. Я нашёл! Я нашёл то, что искал! Теперь, главное, не нарваться на стаю и пробраться внутрь пещеры.

Алекс привязал к стволу дерева прибор и прикрутил к нему динамик побольше, из которого на всю поляну начал раздаваться ужасный треск.

— Они же нас так услышат! — Анна в ужасе посмотрела на Алекса.

— Я этого и добиваюсь! Пусть «одичавшие» соберутся в одном месте, чтобы мы спокойно могли попасть в пещеру. Бежим!

Парень и девушка, подхватив вещи, быстро побежали к гранитному столбу. Но только они успели за него спрятаться, как на шум динамика из пещеры выбежала целая стая «одичавших». «Одичавшие» суматошно крутили головами из стороны в сторону, внимательно прислушиваясь к источнику шума. И, замерев на некоторое время, с криками и воплями бросились к сосне с шипящим на всю округу динамиком.

— А я и не думала, что их здесь столько! Я пещерных почему-то не услышала. Что нам теперь делать?

— Назад дороги нет, только вперёд!

Алекс схватил девушку за руку, и они быстро скрылись в глубине пещеры. А ещё через несколько минут из динамика вновь раздался голос, только на этот раз он был женский и очень сильно напоминал голос Анны.

— Алекс, здесь никого нет. Они все мертвы. Эта радиостанция — ловушка. Что это? Алекс, что это? Оно позади тебя, Алекс…

— Ты не Ева!

После этих слов голос девушки пропал, а динамик начал предательски шипеть. Подбежавшая к сосне стая моментально разорвала самодельное радио на мелкие кусочки, как, впрочем, и само дерево, к которому оно было привязано.

ЧАСТЬ 1

Самодельным каменным ножом Тим отсёк небольшой кусок вяленого мяса и принялся медленно жевать, чтобы как-то согреться и разнообразить время в ожидании радиоэфира.

Несмотря на то, что в его сделанном из сугроба убежище пока было достаточно тепло, шанс уснуть и замёрзнуть от неподвижного времяпрепровождения был достаточно велик. Последняя порция медвежьего жира в каменной плошке сгорела ещё час назад, и Тиму ничего не оставалось, как начать согревать себя самому — всеми доступными способами, пускай даже — с помощью еды. Парень знал от отца, что организм, перерабатывая мясо, освобождает много энергии, которая медленно рассеивается по телу и слегка повышает его температуру, тем самым согревая и без того измученный дальним походом организм. Поэтому в его положении кусок мяса был не только самым доступным из всех способов подкрепиться, но, в том числе, и согреться.

В ожидании подтверждения своей теории насчёт комбинации из слов и цифр, звучавших раз в три месяца в радиоэфире, Тим просидел на одном месте целые сутки. В отличие от прошлого раза, сейчас он основательно подготовился к эфиру. Разработал даже целую теорию, если так можно сказать, целый алгоритм вычислений, который, по его мнению, должен помочь расшифровать новое послание и найти, в конце концов, пропавших без вести друзей.

Под утро мороз начал крепчать, и Тим, загородив спиной выход из снежного убежища, ещё сильнее прижал к телу свое сокровище: небольшой радиоприемник, работающий от ручной динамо-машины — доставшийся ему от брата, но сконструированной уже им самим. Парень медленно сжимал и разжимал устройство, похожее на ручной эспандер с присоединёнными к нему проводами, и внимательно прислушивался к треску из небольшого динамика, вшитого в его шапку как раз напротив правого уха. За эти два года, с момента пропажи старшего брата, Тиму пришлось не только освоить любимое тем радиодело, но и стать самым настоящим разведчиком. Правда сказать, он как не умел стрелять из ружья, так и не научился. Однако с лихвой компенсировал этот недостаток своим умением метко стрелять из лука.

А стрелял он из него настолько хорошо, что даже охотникам из общины с их многолетним опытом было не под силу тягаться с Тимом ни в меткости, ни скорости стрельбы.

Правда, одной меткой стрельбой с «одичавшими» было не справиться, поэтому при нападении стаи не было никаких шансов остаться в живых даже у самого искусного стрелка. Волна из существ, некогда бывших людьми, словно цунами, сметала все на своем пути и разносила в пух и прах не только охотника, но и любое препятствие, любое дерево — в том числе, и то, на которое успевал забраться бедолага, пытаясь таким образом от них спастись.

Острые когти «одичавших», не уступающие по твердости металлу, моментально разрывали или превращали в пыль всё, до чего только могли дотронуться. Да и количественно стаи редко состояли из десятков особей. В основном, это были сотни, если не тысячи смертоносных чудовищ, представлявших собой самое опасное и ужасное, что только могло появиться на земле.

Так вот, Тим был единственным, кто обнаружил в себе необычную способность предугадывать недалекое будущее. Стоило только его затылку слегка заболеть, как парень тотчас набирал полную грудь воздуха, скрещивал руки на груди и закрывал глаза. Его взору открывались картинки, указывающие на то, что должно произойти возле него на то время, что он задерживал дыхание. Сначала это было полминуты, но потом, в ходе тренировок, Тим смог научиться задерживать дыхание почти на несколько минут, и, как показывала жизнь, этого было достаточно, чтобы избежать смертельной опасности. Не только ему, но и тем, кто находился рядом с ним.

Вот и сейчас Тим вдруг резко перестал жевать мясо, когда почувствовал легкое покалывание в затылке, быстро сел на корточки и скрестил на груди обе руки.

***

К заброшенной радиостанции, от которой осталась только вышка да небольшое полуразрушенное здание, стоящее рядом, медленно пробираясь сквозь сугробы, приближались две фигуры. Первая, что покрупнее, несла на плече завёрнутую в шкуру поклажу, периодически перебрасывая её с одного плеча на другое. А вторая, что поменьше, часто останавливалась и сиюминутно оглядывалась, рассматривая в снайперский прицел близлежащий лес.

— Слышь, Мелкий! Помог бы немного, что ли? — произнёс крупный мужчина с лицом, покрытым незаживающими язвами и большими желтыми фурункулами.

— Гнойник, тебя для этого мне и дали, чтобы было, кому нести. Мозгов-то у тебя, как у ракушки! Всю дорогу ноешь, как баба. Сейчас отдохнём. Немного осталось, потерпи! — произнёс Мелкий и снова остановился. — Ох, не нравится мне эта тишина. Да и погони не видно. Боюсь, что они нас впереди поджидают, может, даже засаду мастерят.

— Да какую засаду? Ты видел этих доходяг? Они толком отпор дать не смогли. Я половину нападавших разбросал, пока ты жрицу связывал.

— То-то и оно, что ты детей разбросал. Воины все на охоте, нам просто повезло: иначе бы с нас живых кожу содрали! Не зря это племя стороной обходят.

Мужчины подошли к радиостанции и, заглянув в выбитые окна и убедившись, что там никого нет, зашли внутрь.

— Дай хоть на неё посмотрю, в темноте не разглядел, — Гнойник положил ношу на старый обшарпанный стол и развязал верёвку.

— Что на неё смотреть? Баба, как баба, — Мелкий присел возле окна, положил винтовку на подоконник и принялся доставать из мешка еду.

— Ох, ох!

— Чего ты? — Мелкий поднял голову и увидел, как Гнойник захлопал от удовольствия в ладоши.

— Ты посмотри, какая красота! Первый раз вижу чистую. Смотри, нет ни одной болячки, ни одного пореза!

На столе в шкурах лежала девушка. Она была без сознания и совсем не реагировала на речь своих похитителей.

— Ты, как хочешь, а я её сейчас отоварю! — Гнойник перевернул девушку на живот и начал стягивать с неё одежду.

— Ты что, идиот? Нас Тёмный потом на ремни порежет! — Мелкий вскочил с места и попытался остановить напарника, но от мощного удара ногой в живот негромко вскрикнул и вылетел в окно, словно пробка из бутылки, покатившись по снегу.

— Я сказал, отоварю, значит, отоварю! Не боись! Тут и Тёмному ещё хватит! А у меня давно на вертеле ничего не жарилось!

Гнойник с улыбкой на лице подтянул девушку к себе поближе и вопросительно посмотрел на своё мужское достоинство.

— А тебе отдельное приглашение нужно? Вставай, лентяй! Клянусь, я тебя отстрелю когда-нибудь, если ты меня будешь подводить в нужный момент!

Гнойник достал пистолет и приставил дуло к своему второму «я».

— Ну, вот, другой разговор! Бездельник!

Довольный собой, мужчина положил пистолет рядом на стол и, придерживая одной рукой девушку, второй широко раздвинул ей ноги.

***

Из оцепенения Тима вывел монотонный мужской голос, который пришёл на смену шуму и треску в динамике.

— Константин, Александр… — только начал читать свое сообщение в эфире незнакомец, как из оконного проёма полуразрушенного здания в ста пятидесяти метрах от снежного убежища парня с треском вылетел мужчина и, немного покувыркавшись по снегу, замер в неестественной позе.

— Чёрт, чёрт! Вот только мне этого не хватало! — Тим негромко выругался, схватил лук и, на ходу доставая из колчана стрелы, выбрался на поверхность. — Почему именно сейчас? Три месяца подготовки к эфиру — барсуку под хвост.

Парень быстро выпустил две стрелы в зияющее темнотой окно и прижал правую руку к уху. «Двести двадцать четыре, сорок восемь!», — произнёс голос в динамике, и из него вновь раздался тихий треск.

— Ну, я вам сейчас! Три месяца! Три месяца — вникуда! — Тим достал нож и подбежал к неподвижному телу. — Вот тебе раз!

Парень пальцем аккуратно отогнул ухо неподвижно лежащего человека и увидел знак креста, который говорил о том, что его обладатель — из самой страшной банды: банды Тёмного Лорда, как участники ее сами себя называли.

— Интересно, интересно… Что это они тут забыли? Уже несколько лет никто из этой шайки не был замечен на наших землях. Так… Нужно ухо отрезать, а то дома мне никто не поверит.

Тим поднес нож к уху мужчины, но из недр здания донёсся странный шум, и парень остановился.

— Ладно, полежи пока, я сейчас посмотрю, что там!

Тим, на всякий случай, вновь взялся за лук, достал стрелу и натянул тетиву, вслед за своим взглядом быстро поворачивая стальной наконечник острия стрелы из стороны в сторону — готовый выпустить её в любого, кто окажется у него на пути.

Парень на цыпочках, практически бесшумно, зашел внутрь посещения и первое, кого он увидел, был второй бандит, сидевший возле стены на полу и державшийся двумя руками за стрелу Тима в области паха. Вторая стрела попала здоровяку прямо в глаз и не оставила никаких шансов побороться за свою жизнь в этом, если так можно сказать, поединке. Тим присел на корточки рядом с поверженным противником, достал стрелы и вытер их об одежду покойника.

— Из-за тебя, ублюдок, между прочим, я пропустил эфир!

Парень медленно повернул голову, и его взгляд упал на стол. С его поверхности свисали не достающие до пола две голые женские ноги с болтающейся на щиколотках одеждой. Ноги были широко раздвинуты в стороны и крепко привязаны кусками кожаного ремня к ножкам стола.

— Вот уроды, — Тим повернул кончиком ножа ухо второго бандита и увидел на нем точно такой же знак, как и на том бандите, что валялся на снегу.

Но стоило парню дотронуться до уха, как из него потек гной.

— Да ты весь сгнил заживо! Чтоб тебя!

Тим брезгливо рассмотрел мужчину, на котором, действительно, не было ничего, что можно было бы назвать здоровой частью тела.

— Не я, так сам бы сдох через пару дней! Можешь сказать мне спасибо, слизняк!

Тим подполз к столу и разрезал ремни на ногах девушки, затем встал, повернув её на спину и приподнял за руки. Девушка была без сознания. Её голова безжизненно болталась из стороны в сторону, а под левым глазом наливался чернотой большой синяк.

— Нет, не зря всё-таки я тебя отправил на тот свет, не зря! — парень приложил палец к шее девушки, нащупал пульс на сонной артерии, и, убедившись, что она живая, быстро надел на неё сорванную «слизняком» одежду.

Одетую девушку он аккуратно положил обратно на стол и, поглядывая то на поверженного бандита у стены, то на неё, почесал затылок: «И что мне прикажете теперь с тобой делать?».

***

На импровизированных из веток ели санях, вдобавок ещё и сверху накрытая ветками — для лучшего сохранения тепла, в спальном мешке Тима лежала девушка. Парень тянул её волоком уже вторые сутки, довольный тем, что она начала подавать хоть какие-то признаки жизни: открывать голубые глаза и периодически ненадолго приходить в сознание. В эти моменты, как маленького ребенка, он кормил её горячим бульоном из мяса глухаря, которого удачно подстрелил на обратном пути. А чтобы не было скучно, в первую очередь, самому себе, каждый раз рассказывал о том, как он несколько лет безуспешно пытается найти своего брата и его девушку.

В ответ на его монологи незнакомка медленно хлопала ресницами и, ничего не говоря в ответ, глубоко вздыхала.

Девушка пока ещё ничего толком не могла сказать — видимо, её разум находился в пограничном состоянии между двумя мирами: миром живых и миром мёртвых. После еды она вновь теряла сознание и полностью выпадала из реальности.

— Ну, жива, и то хорошо. Я вот всё думаю: зачем они тебя похитили, те двое? Может, потом сама расскажешь? Вот, представь: тот, что на снегу лежал, оклемался как-то, да в лес сбежал, пока я с тобой занимался. Живучий какой! Кровавые пузыри из носа пускал, а тут раз — и его след простыл! Я, правда, затвор из его винтовки с собой забрал — без него это просто палка. И пистолет тоже. Может, пригодится?

Тим после трапезы большим пальцем аккуратно вытирал губы девушке, которая его уже не слышала его. Затем поправлял спальный мешок и продолжал вслух размышлять о своих идеях насчёт себя и насчёт следующего похода к заброшенной радиостанции: уж больно хорошо ловится в том месте сигнал, и были отчётливо слышны все слова неизвестного диктора.

«Ничего, в следующий раз мне точно никто не помешает записать послание. Я буду — не я, если не найду брата!, — Тим подложил в костер ещё пару веток, снял котелок с остатками бульона и посмотрел на звёздное небо. — Это ещё нам с тобой повезло, что сейчас зима. Летом здесь очень опасно. Эти монстры, что здесь обитают, спят под снегом, как ежи, представляешь! У них обмен веществ замедляется от холода, и они, как мухи, еле ползают. Я пока тебя тянул, полсотни по дороге встретил. Смешные такие! Видят жертву, а догнать не могут… По ним и не скажешь, что летом от их стаи не оторваться…

***

Тим лежал возле костра, то и дело, поглядывая на вырванную им несколько дней назад из лап бандитов Голубоглазку, которая внезапно приподняла голову над спальным мешком и, покрутив ею осторожно из стороны в сторону, внимательно осмотрела место нынешнего ночлега, затем так же быстро опустила её обратно. Спустя несколько секунд девушка практически бесшумно расстегнула молнию, выбралась из спальника и присела на корточки возле огня, выставив вперёд свои озябшие и слегка дрожащие руки. Языки пламени слегка касались её пальцев, но она даже и не думала их убирать, словно огонь ей не только не причинял боль, но давал таким способом неведомую другим силу. Тим решил проследить, что будет дальше, и продолжил лежать, не шелохнувшись, с почти полностью закрытыми глазами. А когда её взгляд упал на его лицо, он для пущей правдоподобности ещё слегка и захрапел, притворившись крепко спящим.

Немного согревшись, девушка взяла мешок парня и начала поочередно доставать из него все вещи, выкладывая их прямо перед собой и при этом внимательно рассматривая каждую из них — словно видела такое впервые в жизни.

Когда очередь дошла до вяленого мяса, Голубоглазка закрыла глаза и вдохнула полной грудью аромат, исходящий от небольшого кусочка. Облизала губы и с недовольным выражением на лице положила рядом с другими вещами.

Вдруг её внимание привлек странный шум вдали. Очень большой силуэт приближался напролом через лес, прямо к их костру, и, словно пушинки, разламывал и отбрасывал с дороги своими огромными ручищами все стоящие у него на пути деревья.

Девушка, пригнувшись, подползла к парню: «Вставай, вставай немедленно, он уже рядом!».

Тим открыл глаза и резко вскочил со своего места. К своему удивлению он обнаружил, что его Голубоглазка всё так же неподвижно лежит в спальном мешке, а из глубины леса, действительно, раздаётся чудовищный грохот и шум от поваленных деревьев.

— Неужели краборукий? Только он может, ничего не боясь, по лесу бродить, — произнёс вслух парень. — Если это он, то одними стрелами мне его не остановить! Нужно сматываться отсюда, да поскорее!

Тим схватил мешок и к своему изумлению обнаружил, что все вещи из него были вытащены и аккуратно расставлены на земле — в точно таком же порядке, в каком он видел в своем сновидении.

— Ничего не понимаю! — парень ещё раз посмотрел на девушку. — Ладно, потом разберемся! Ну-ка, давай, шалунья, иди-ка сюда!

Тим положил спальный мешок с Голубоглазкой на ветки и, забросав костер снегом, быстро двинулся в сторону горы.

***

Из рассказов знакомых охотников Тим и раньше слышал о странствующих краборуких монстрах, но никогда прежде его пути с ними не пересекались. Он приблизительно представлял себе, как выглядит чудовище: непропорционально маленькая голова, большие слоноподобные ноги и тело, высотой в несколько метров. Главное, что его отличало от всех остальных монстров, это огромные ручищи, на которые краборукий опирался во время ходьбы и которыми мог раздавить любого, кого встретит на своем пути. Да не просто раздавить, а буквально перекусить пополам, так как его ладони были больше похожи на гигантские стальные ножницы, чем на конечности живого существа. Большой и указательный пальцы изменились до такой степени, что приобрели за время мутации внешнее сходство с клешнями краба. Отсюда, впрочем, и пошло название монстра, хотя чудовище своим видом больше походило на гориллу, чем на обитающих в океане ракообразных.

Краборукие были настолько опасны, что даже стаи «одичалых», какими бы они не были голодными, старались обходить их стороной. Монстры с лёгкостью перемалывали волны нападавших без каких-либо последствий для себя и могли не только полностью уничтожить стаю, но ещё и неделями преследовать выживших.

Одной из особенностей краборуких было полное уничтожение нападавших на него противников — вне зависимости от того, угрожают ли они сейчас его жизни, или — нет. Поэтому краборукий никогда не останавливается в поиске, пока не добьется своей единственной цели: найти и уничтожить — всех до одного!

И вот теперь Тиму приходилось спасаться не только самому, но и спасать девушку, чтобы случайно не попасть в поле зрения монстра и не стать очередной целью для его охоты.

— Вот нас угораздило! — Тим каждый раз оглядывался, когда слышал шум от поваленного дерева и ускорял шаг. — «Одичалые» летом жизни не дают, краборукие — зимой. Я до сих пор удивляюсь, как мы все выжили в таких условиях? Не иначе, как чудом, не назовёшь. Ну, ничего, до горы рукой подать, а там и укроемся.

Тим вдруг вспомнил, как один охотник рассказывал, что спасся от краборукого благодаря небольшой скале. По его словам, монстры никогда не пытаются лезть вверх, а лишь обходят стороной препятствия. По его словам, все они подвержены акрофобии — боязни высоты, но подтверждения или опровержения его теории у него не было.

— Ну, вот и посмотрим! Проверим, так ли это на самом деле? Боится ли краборукий высоты?

Не успел Тим произнести вслух свои размышления, как вдалеке раздался грозный рёв, и до парня дошло, что краборукий не просто так встретился ему на пути, а специально преследует их. Будто кто-то невидимый гонит его по их следу с единственной целью — догнать и убить.

***

Когда на пути у монстра закончился лес, он заревел так громко, что Тим невольно обернулся. Существо же, не встречая больше никаких естественных преград на своем пути, ещё стремительнее бросилось догонять свою единственную цель — мужчину и неподвижно лежащую девушку, которую тот тянул на ветках, связанных между собой ремнями.

Снег огромными волнами разлетался далеко в стороны от ударов огромных клешней «краборука», которыми он, словно гигантский бульдозер, расчищал перед собой дорогу посреди сугробов, оставляя позади себя только глубокую борозду, указывающую на то, что в нашем мире для него вообще не существует никаких преград.

— Нет, я так не успею, — прошептал Тим и вытащил из спального мешка девушку.

Затем, словно пойманную на охоте косулю, положил её себе на плечо и изо всех ног бросился к горе.

— Да что этому уроду от нас нужно? — не оборачиваясь, громко выругался парень. — Шли себе, никого не трогали…

А тем временем грохот от несущегося на всех порах «краборука» становился все сильнее. Вдобавок ко всему, из-под снега начали высовываться и сотни коряг, которые, как по команде, одновременно вылезли на громкий звук и стали цепляться за ноги Тима, хоть и не сильно, но досаждая ему при беге. В итоге парень всё-таки споткнулся об одну из «веток» и вместе с Голубоглазкой кубарем покатился по снегу. А когда он, уставший и изнеможённый от непрерывной беготни, попытался встать на колени, то заметил, что эти коряги были вовсе и не коряги, а конечности сотен, если не тысяч, заметенных снегом «одичавших». Вдобавок, у Тима резко заболел затылок и, выкрикнув очередное ругательство в адрес судьбы, Тим, прижимаемый посильнее к земле все теми же ветками-руками, упал без сознания.

По непонятной причине девушку, в отличие от Тима, коряги старались не задевать. Скорее, наоборот: самые ближайшие к ней конечности быстро прятались обратно под снег, словно спасались от нестерпимой боли, которая вдруг накрыла собой в радиусе нескольких метров место, где лежала Голубоглазка. Девушка глубоко вздохнула и открыла глаза. Она повернула голову набок и увидела, как к ним на огромной скорости приближается нечто, издающее рычащие утробные звуки и громко лязгающее перед собой клешнями.

Голубоглазка присела, замерев на несколько секунд, а затем, подпрыгнув вверх, словно пружина, побежала навстречу чудовищу. Монстр, не ожидая такого от беглецов, сразу остановился, как вкопанный, и, почесывая клешней маленькую голову, видимо, полностью растерялся. Он никак не мог сообразить, что в таком случае ему делать дальше.

В это время, практически не касаясь ногами снега, наперерез «краборуку» бежала девушка. Её глаза странно светились, а руки и ноги так быстро перемещались, что их практически стало не видно. «Краборук» слегка попятился назад. Его звериное чутье вдруг подсказало ему, что перед ним не просто очередной представитель почти канувшего в лету человечества, а нечто совершенно иное и более опасное, чем он сам.

Монстр, до этого ничего не боявшийся, вдруг в страхе выставил перед собой клешни для отражения атаки и издал вопль, полный ужаса. А тем временем Голубоглазка, быстро приближаясь к монстру, даже не думала останавливаться. Её взгляд был полностью сосредоточен на огромных клешнях.

Дальше произошло нечто невероятное. Не сбавляя скорости, она не то, чтобы врезалась в его огромные клешни — она на полном ходу пробежала их насквозь. За этим последовал громкий хлопок, и раздался чудовищный хруст, а куски из костей и мяса «краборука» моментально разлетелись в разные стороны. Со стороны могло показаться, что в монстра врезалась не девушка, а огромный бронебойный снаряд, который не оставил «краборуку» ни единого шанса на выживание.

Чудовище в ужасе посмотрело на висящие вместо клешней ошмётки мяса и кожи и упало на спину, заливая себя с головы до ног густой красной кровью.

***

Через несколько минут Тим так же очнулся.

Над местом только что произошедшей битвы подозрительно повисла тяжелая тишина, куда-то внезапно исчезли все коряги-конечности. Это было очень странно: даже ветер вдруг соизволил наконец-то успокоиться и перестать завывать, как молодой волчонок, пытающийся подражать своим взрослым сородичам. Снежинки, предательски брошенные таким танцором в середине безумного танца, обиженно объединились в воздухе в большие хлопья и старались побыстрее накрыть собой любую, лежащую горизонтально, поверхность.

Тим посмотрел по сторонам и с удивлением обнаружил, что Голубоглазка находилась точно в таком же положении на снегу, как он её и уронил. Глаза у девушки были закрыты, а руки слегка раскинуты в стороны и неестественно согнуты. Парень медленно встал, пошатываясь, словно после бурной вечеринки с самодельным алкоголем из опилок, и посмотрел в сторону, откуда на них только что бежал «краборук».

— Не может быть! — все ещё слегка пошатываясь, Тим сделал несколько шагов в сторону монстра, но затем на секунду задумался, развернулся и пошёл к девушке. — Как это ты его одолела? Я что-то не совсем понимаю, что произошло?

Парень поднял на руки Голубоглазку и вместе с ней поплёлся к неподвижно лежащему монстру. А когда он подошёл к «краборуку» на расстояние в несколько метров, то ещё раз присвистнул от удивления. Тот лежал в сугробе целый и невредимый. Со стороны могло даже показаться, что он спит, лишь только его маленькие поросячьи глазки говорили о том, что дело обстоит совершенно иначе. Они были широко открыты, и в них красноречиво читался ужас, который довелось испытать чудовищу буквально пару минут назад. Тим, все ещё находясь под впечатлением, робко постучал костяшкой пальца по клешне «краборука», на которой внешне вообще не было никаких признаков повреждения. Раздался глухой металлический звук, напоминающий звук полной топлива алюминиевой бочки, и парень, причмокивая губами и обхватив свою голову двумя руками, сделал несколько шагов назад.

— Ничего не понимаю, что происходит! Чёрт бы вас всех побрал! Кто ты такая, на самом деле, Голубоглазка? Убить неубиваемое только силой мысли? Ничего не понимаю…

Тим ещё несколько раз обошел чудовище, надеясь разгадать причину смерти, но так и не смог найти никакого вразумительного ответа на свой вопрос. У «краборука» на теле не было ни раны, ни отверстия, ни вообще какого-либо повреждения. Ни даже царапины, на худой конец. Вообще ничего, что могло хоть как-то что-то объяснить. Но в то же время это существо было, на самом деле, абсолютно мёртво.

Походив ещё некоторое время кругами вокруг монстра, Тим нашёл недалеко от него сани, торчащие из-под снега, спешно погрузил на них девушку и решил поскорее покинуть место сражения. Неизвестно, что ещё за опасности могли подстерегать Тима и Голубоглазку впереди…

***

Только к концу четвертой недели Тиму удалось добраться до своего дома. Вернее, места, где он проживал последние десять лет. А настоящий дом, тот самый дом его семьи, который был почти у всех жителей их городка — с остроконечной крышей, витражными окнами на флигеле и идеально подстриженным газоном — остался только в редких снах, которые его посещали перед каким-нибудь важным событием в жизни.

Тим подошел к высоким воротам, покрутил из стороны в сторону головой.

— Ничего нового! А что тут могло измениться? Те же ворота, та же стена из вековых сосен, стоящая на огромных кусках бетона, как и, наверное, сто лет назад. Чего ты ожидал, Тим? — парень поднял руку и потянул за ручку.

Где-то за стеной раздалось бренчание с дюжины пустых консервных банок.

Тим медленно обернулся: на уже, наверное, пятых за все это время импровизированных санях, сделанных им по пути домой, все так же, без сознания, лежала Голубоглазка. После странной схватки с «краборуком» она больше так ни разу и не очнулась, словно израсходовала свои последние силы во время боя. Несмотря на это, Тим, довольный тем, что они остались живы, ещё с большим трепетом все это время ухаживал за ней: протирал платком лицо по утрам и кормил, как маленького ребенка, из ложечки, нежно придерживая рукой её голову. И пусть она делала только несколько глотков, он и этому был несказанно рад. Ради неё он, не будучи в прошлой жизни умелым рыбаком, прямо в горной реке сумел подстрелить из лука и вытащить на берег несколько больших рыбин и почти весь дальнейший путь по вечерам кормил свою спасительницу свежей ухой. А ночные посиделки? А разговоры у костра? Подумать только, сколько Тим ей успел рассказать за это время! О себе, о брате, обо всём, что ему только приходило в голову. И, к его большому удовольствию, она оказалась великолепным слушателем. Хотя Тим понимал, что из всего того, что он ей наговорил, будь она в сознании, он смог бы только промычать: «Привет!» и «Как дела?». Поэтому, с другой стороны, парень был несказанно рад такому молчаливому собеседнику. Вернее, собеседнице, так как в отличие от старшего брата, Тим никогда не пользовался бешеным успехом у противоположного пола, и даже те немногие девушки, его ровесницы, проживающие рядом с ним, почему-то в упор его не замечали. Словно он был сделан из прозрачного и, вдобавок, кристально-чистого стекла.

— Тим? Ты, что ли? — за воротами раздался знакомый хриплый голос его отца Бруно.

— Да, я вернулся и, притом, не один!

— Неужели брата отыскал?

— Нет, отец, не брата.

— А кого? — ворота открылись, и из них вышел старик, одетый в шкуру медведя, с винтовкой через плечо.

Одного взгляда Бруно на девушку хватило, чтобы он изменился в лице и, заикаясь, прокричал.

— Ты — что? С ума сошёл? Ты вообще в своем уме? Хочешь нас всех погубить?

— Да что с тобой такое, отец? Я спас её у заброшенной радиостанции, а потом эта девушка спасла меня…

— Да что ты знаешь, сопляк? Она не девушка… — прошептал мужчина и снял ружье с плеча. — Она вообще не человек…

Под шокированным взглядом сына Бруно приставил ствол ружья к лицу девушки и взвел курок.

— Нужно от неё избавиться! Прямой сейчас!

Тим не успел даже открыть рот, как за словами отца моментально последовали два выстрела.

ЧАСТЬ 2

За 10 лет до этих событий

В ванной комнате, опираясь о стену двумя руками и наблюдая, как заполняется водой белоснежный фарфоровый умывальник, опустив голову, стоял мужчина. Он периодически поглядывал на своё отражение в зеркале, в котором отражалось лицо уставшего человека, некогда бывшего, как принято говорить, красавчиком, разбивающим девичьи сердца. Но так часто бывает в жизни: внешность обманчива. Бруно всю жизнь любил только одну женщину, свою жену Марию, которая подарила ему двух сыновей, но очень рано отошла в мир иной, заставив Бруно перед смертью ей поклясться, что он поставит детей на ноги. Находясь на смертном ложе, женщина поступила мудро, так как, хоть Бруно и выглядел внешне, как кремень, но за внешностью брутального военного скрывалась тонкая и ранимая душа.

И, кто знает, что было, если бы не эта клятва.

— Отец, завтрак готов!

Снизу раздался голос старшего сына Алекса. Бруно закрыл кран, глубоко вздохнул и ещё раз ополоснул лицо водой.

— Иду, иду!

В столовой на столе стояла полная тарелка блинчиков. Младший, Тим, уже сидел на стуле довольный, широко улыбался, и, болтая ногами, ел блинчики, приготовленные старшим братом, запивая их молоком.

— Молодцы, ребята! Что тут у нас? Блинчики? Отлично, отлично! Надеюсь, в этот раз ты не перепутал муку с содой?

Тим с полным ртом начал смеяться, а Алекс от стыда слегка покраснел.

— Ничего, ничего. Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Тим, завтра твоя очередь приготовить для нас всех завтрак. Ты уже решил, чем нас отравишь? Ой, прости, я хотел сказать — накормишь? В прошлый раз компот из акварельных красок нам с твоим братом не очень понравился.

Тим перестал смеяться, прожевал блинчик и произнёс в свое оправдание.

— Мне очень хотелось апельсинового сока. Поэтому я решил его изобрести из краски.

— Слышишь, изобретатель, — Алекс положил последний испечённый блинчик на тарелку, снял фартук и присел рядом с отцом. — Я потом три часа не мог отмыть кастрюлю!

— Ладно, ребята, мне пора! — Бруно встал из-за стола, поправил мундир и пошел на выход. — Сегодня немного задержусь. Много работы в последнее время. Не забудьте вовремя лечь спать, меня не ждите.

Мужчина вышел из дома, поднял левую руку и взглянул на часы.

— Минута в минуту!

Затем Бруно сел в автомобиль, бросил на заднее сидение портфель и посмотрел на Стену покоя перед собой.

Стена покоя — грандиозное тридцатиметровое сооружение по периметру военной базы — была единственной преградой, не позволяющей «одичалым», или, как их называют в своих донесениях военные — «нежити», стереть этот единственный, оставшимся не тронутым на континенте, островок людей.

***

— Полковник, за столько лет я и так вас запомнил. Да что там запомнил! По скрипу подвески и шуму двигателя с закрытыми глазами могу безошибочно определить, в каком месте на парковке стоит ваш автомобиль! — часовой на пропускном пункте протянул руку в открытое окно авто и передал Бруно его удостоверение.

— Я это всё понимаю, но правила есть правила. Хотя какие сейчас, к чёрту, правила? Горстка тупых генералов пытается изображать, что всё идет по плану, что ничего страшного не произошло! Что всё у них, чёрт бы всех этих стратегов побрал, в полном порядке! А то, что мы, наверное, уже последние люди на этой богом забытой планете, не понимают! Осталось всего несколько десятков тысяч человек… Че — ло — век, а не солдат… Это в расчет не принимается!

— Неужели всё так плохо? — часовой поднял шлагбаум и по привычке отдал полковнику честь.

— Хуже некуда. Цитадель, на которую мы так надеялись, пала сегодня ночью. И больше помощи ждать неоткуда … — полушёпотом ответил Бруно и поехал к ангару с нарисованной на всю высоту дверей цифрой «413», крикнув открывшему рот мужчине: «Наслаждайтесь офицер, жизнью, пока ещё есть возможность. Очень скоро все изменится, очень скоро!».

Часовой слегка побелел от услышанного, зашел в контрольно-пропускной пункт и наполовину вытащил верхний ящик стола. Там лежал огромный «Smith & Wesson» и коробка с патронами. Мужчина немного постоял, раздумывая, что-то ему делать дальше, и, в конечном итоге, чмокнув губами, задвинул ящик стола на место.

— Не сегодня, Виктор, не сегодня…

Потом открыл шкаф и достал большую непочатую бутылку виски, которую он хранил для особого случая.

— Как видишь, Виктор, факты — вещь упрямая. Может статься так, что ты и не попробуешь свой любимый напиток, который берёг для себя столько лет. Но не переживай, сейчас мы с тобой все исправим! — произнёс мужчина вслух и налил в стакан немного тёмно-коричневой жидкости.

***

На входе в ангар Бруно уже поджидали два друга и два вечных конкурента — профессор Ковальски и доктор Тотенберг. Хотя оба они были профессорами, каждый в своей области, но Тотенберг наотрез отказывался называть себя профессором. «Я доктор! И этим все сказано!», — часто можно было слышать в лаборатории его громогласный голос. В то же время его коллега даже не отзывался на «доктора Ковальски». Помимо научной деятельности, он в прежние времена занимался преподаванием и, в отличие от неврастеника доктора Тотенберга, очень хорошо ладил с людьми, чем всегда любил похвастаться перед коллегой. Вот и сейчас эти двое спорили так громко, что, ещё сидя в машине, полковник Бруно слышал отборные ругательства светочей науки.

— Я вас уверяю, доктор Тотенберг, вы изначально допустили ошибку в программировании ДНК! И ваш образец Тёмный Принц-826 обречен на самоуничтожение! Как можно этого не понимать? Неужели серая масса, заполняющая вашу черепную коробку, перестала видеть очевидное? — профессор Ковальски, опираясь на алюминиевый костыль, тряс перед лицом доктора целой кипой бумаг с расчетами.

— Я все понимаю, дорогой коллега. Но вы какое-то недоразумение, а не профессор! И к тому же в вопросах тонкой материи — полный идиот! Лучше под ноги смотрите, а то, не ровен час, сломаете вторую ногу! — доктор Тотенберг сложил руки на груди и, слегка покачиваясь, начал отбивая такт кончиком лакированного ботинка.

— Ну, наконец! Наконец-то вы приехали! — профессор Ковальски поспешил к машине полковника. — Эти военные — дураки!

— Что вы говорите? — Бруно улыбнулся и покосился на свои погоны.

— К вам это не относится, вы такой же военный, как и мы с Тотенбергом!

— Доктором Тотенбергом! — у ангара раздался уточняющий вопль.

— Да, да с доктором! Таким же идиотом, как и военные, Тотенбергом! — договорил Ковальски. — Вы, Бруно, полковник медицинской службы, а не полковник авиации. Вот что важно! Так… О чём это я? Ах, да. Я нашёл проблему в образце нашего коллеги, и, если её сейчас не исправить, то «нежить» за стеной покажется пушистым и ласковым котиком, по сравнению с тем чудовищем, что произвел на свет наш Виктор Франкенштейн!

— Я доктор Тотенберг! И я на пороге великого открытия! Я могу повернуть вспять историю и своим трудом освободить человечество от страшной напасти!

— Сегодня — что? Испытания? — Бруно опешил. — Тёмный Принц-826 ещё не готов!

— Вот и я о том! Мы сделаем только хуже! — профессор Ковальски развернулся и поковылял в ангар. Проходя мимо Тотенберга, не преминул того слегка ударить костылем по спине: «Была бы моя воля, я бы вас, доктор, и близко к лаборатории не подпускал!».

— Это ещё нужно подумать, кого нельзя подпускать к нашей святая святых. Я же молчу про вашу Еву: там вообще неизвестно, что получится, в итоге!

После этих слов все трое остановились и подозрительно переглянулись.

— Мы же договаривались! — профессор Ковальски недовольно посмотрел на Тотенберга.

— Простите, простите, коллеги. Нервы ни к чёрту! — ответил смущенно доктор и поспешил переступить порог ангара.

***

За толстым пуленепробиваемым стеклом стояла целая дюжина генералов. На них не было привычного лоска, и лица совершенно не излучали той уверенности, что была ещё месяц назад. Разработка нового секретного оружия в Цитадели против «нежити» была практически завершена, и никто не мог даже представить, что всё рухнет в одночасье. Атака со всех сторон несколькими волнами «одичалых» не оставила ни единого шанса обороняющимся. И это притом, что защитная стена в Цитадели была полностью под высоковольтным напряжением, а по высоте самая большая из всех, существовавших когда-либо.

— Разведка донесла, что в Цитадели закончились боеприпасы, — седовласый генерал-майор расставил руки в стороны, пытаясь так оправдаться перед остальными генералами за поражение Цитадели.

— Вы нам зубы не заговаривайте, Штольц! Вам ещё месяц назад докладывали о необходимости пополнения Цитадели всем необходимым! А вы? Что сделали вы? Истратили последние человеческие ресурсы для поиска ржавого оборудования! Для вашего ученого-дурака Хедлесса! Сто сорок отборных десантников отдали свои жизни — за что? За какую-то ржавую установку, никому не понятный ускоритель частиц?

Генералы так спорили между собой, что даже не обернулись посмотреть, что происходит у них спинами, пока доктор Тотенберг не кашлянул нарочито громко.

— Вас приветствуют учёные-дураки, как вы сказали. И эти дураки хотят вам что-то продемонстрировать!

— Мы вас здесь ожидаем уже битый час! — генерал-майор Штольц поднял левую руку и грозно постучал пальцем по наручным часам.

— Только не нужно здесь показывать свои солдафонские штучки! — профессор Ковальски слегка приподнял костыль и словно ружьё направил на генералов. — Бах, бах! Пиу, пиу! Страшно?

— Идиот! — Штольц вздохнул и вытер лоб платком. — Полковник Бруно, прошу вас, проведите демонстрацию сами. Просто не хватает нервов на этих двоих. Когда-нибудь у меня закончится терпение, и я прикажу их расстрелять!

— Ну, что вы, что вы! — Бруно встал перед своими коллегами, одной рукой опустил костыль Ковальски, а второй толкнул Тотенберга к себе за спину. — Я понимаю, в такое неспокойное время нервы у всех на пределе. Но то, что вы сейчас увидите, стоит того, чтобы эти дураки-учёные и дальше продолжали свои эксперименты. Уж поверьте мне на слово: ни один солдат не погиб зря.

Полковник Бруно подошел к пульту и нажал на клавишу. За генералами загорелся свет, и автоматика достала из холодильной камеры серебряный саркофаг.

— Кодовое название — Тёмный Принц, изделие под номером 826! — произнёс полковник.

Учёные вместе с генералами подошли к стеклу, и Тотенберг кивнул Бруно «Симуляция активирована!».

Крышка саркофага отъехала в сторону, и из него под давлением вышел хладагент, заполнив собой все вокруг похожим на туман облаком.

— Господа офицеры, я с гордостью представляю вам оружие нового поколения! — вдруг завопил генерал-майор Штольц.

Все остальные обернулись и неодобряюще посмотрели на него. Генерал поспешил замолчать.

— Тёмный Принц! На линию! — невозмутимо произнёс Бруно.

Саркофаг закачался, и через секунду из него на бетонный пол опустилась жилистая мужская нога.

***

На окружающих смотрело существо, внешне сильно напоминающее человека. Титановый скелет, повторяющий точь-в-точь человеческие кости, ещё не весь был покрыт мышцами, и только на отдельных местах была видна тонкая полупрозрачная плёнка, служившая, по всей видимости, кожей. Голова с глубоко посаженными глазами повернулась в сторону генералитета, и те невольно вскрикнули от страха.

— Ну, и урод! — генерал-майор Штольц сделал несколько шагов назад, прячась за спинами своих товарищей.

К всеобщему удивлению, существо слегка наклонило голову, затем удивленно обернулось.

— Где — урод? Кто — урод?

— Принц, это он про себя, — поспешил вмешаться Тотенберг. — Это он про себя и своих друзей!

— Он — что? Ещё всё понимает и разговаривает? — Штольц присел на корточки, чтобы его не было видно, и сразу же поспешил закрыть рот рукой.

Тёмный Принц подошел к стеклу и положил на него свою ладонь.

— Отец, почему они на меня так смотрят?

Доктор Тотенберг поспешил пройти к своему детищу, и по дороге, оправдываясь перед генералами, произнёс.

— У него сознание ребенка, мы же говорили, что он ещё готов! Хотя каждая неделя в его развитии сравни году для обычного человека.

Толпа генералов зароптала.

— Ерунда какая-то получается. Мы ожидали увидеть нечто невероятное, нечто такое, что сможет нам помочь в битве за человечество. А тут… А тут нужно ещё нянчиться с этим…

— Покажи, что ты умеешь. Ну, смелее, мой хороший, — Тотенберг указал Тёмному Принцу на металлический стол.

На столе лежала стальная пластина толщиной около 5 миллиметров.

— Покажи нам, как ты можешь поиграть! — подначивал своего «сына» доктор.

Тёмный Принц быстро подошел к столу и, улыбаясь странной улыбкой, играючи, голыми руками разорвал пополам стальную пластину.

— Так?

— Так, мой хороший. Так!

Над толпой генералов повисла тишина.

— А с реальной «нежитью» что он может сделать?

— То же самое! — доктор Тотенберг, поспешил погладить по голове довольного Тёмного Принца. — Хотите увидеть?

Ответа не последовало, но Тотенберг что-то прошептал на ухо своему «сыну», и тот понимающе закивал. Затем доктор вышел из демонстрационного зала и махнул рукой полковнику.

Вскоре из-под пола появилась стальная клетка с находящимися там десятью «одичалыми». Увидев людей, они вскочили на ноги и принялись клыками грызть стальные прутья, чтобы хоть как-то попытаться выбраться наружу.

— Все готовы? — Бруно обратился к генералам.

— Да, — последовал короткий ответ.

— Предупреждаю, зрелище будет не из приятных! — полковник нажал на клавишу, и клетка открылась.

«Одичалые» моментально выпрыгнули из неё и бросились на первого попавшегося им по пути — Тёмного Принца. «Сынок» доктора Тотенберга с улыбкой поспешил им навстречу и за несколько секунд разорвал всех «одичалых» на мелкие кусочки. Руки, ноги и головы разлетелись по всему залу, а Тёмный Принц, держа в одной руке оторванную ногу нападавшего, второй помахал доктору Тотенбергу и виновато улыбнулся.

— Папочка тобой гордится! Папочка тобой очень доволен! — Тотенберг захлопал в ладоши, и его одиночные хлопки поддержали остальные.

Ангар наполнился громкими овациями, а Тёмный Принц, немного постояв среди разорванных кусков плоти, забрался в свой саркофаг и уснул беззаботным сном младенца.

***

— Нужно срочно послать этого урода… — генерал-майор увидел лицо доктора Тотенберга и резко закашлялся. — Нужно срочно послать Тёмного Принца в Цитадель. И, причём, немедленно!

— Нет, мы так не договаривались, — профессор Ковальски, до этого времени не проронивший ни звука, вдруг вышел вперёд и сложил руки на груди. — Только демонстрация, не больше. Вы и сами видели, что изделие не готово!

— Что? Изделие? Да я тебя сейчас… — доктор Тотенберг бросился с большим шприцем на своего коллегу, явно желая выколоть тому глаз.

— Да они тут совсем с ума посходили! Бруно! — прокричал Штольц и нырнул в толпу генералов.

Бруно быстро забрал шприц у доктора и сделал замечание Ковальски. Учёные молча разошлись в разные углы ангара.

— Ну, может, оно и к лучшему, — полковник, поглядывая украдкой на коллег, подошёл поближе к военным.

— Нужно, во чтобы то ни стало, вернуться в Цитадель. И выключить, сами знаете, что… — почти шёпотом начал свою речь генерал-майор.

— Час от часу не легче, — Бруно глубоко вздохнул. — Но как? Как они его запустили? Это невозможно!

— Мы уже слушали первый выход в эфир! — продолжил Штольц. — Протокол активирован. И теперь никто не спасётся. Нужно, во что бы то ни стало, вернуться в Цитадель и выключитьь чёртов приёмник! У нас осталось на это меньше трех месяцев. Если передатчик снова заработает, потом уже ничего не исправить.

Если у полковника Бруно до этого момента все ещё теплилась надежда на то, что каким-нибудь чудом люди смогут. если не победить «нежить», то, по крайней мере, научиться с ней хоть как-то сосуществовать, то теперь… Теперь, после всего того, что он узнал, что-то надломилось у него внутри, он молча развернулся и пошёл на выход из ангара.

— Полковник, стойте! Я вам приказываю! Немедленно остановитесь! — Бруно медленно шёл к своей машине, ни на что не реагируя — все его мысли сейчас были о жене. Теперь, зная всю правду о состоянии дел, он не сможет сдержать свое слово, данное ей перед смертью. Он не сможет защитить своих сыновей от неминуемой гибели. Бруно включил автомагнитолу и, выставив некогда секретную частоту, сделал громче звук. Из динамиков раздался знакомый писк вместе с шумом помех, и полковнику вдруг даже показалось, что среди скрипа и щёлканья где-то далеко зазвучал знакомый женский голос. Он исполнял его любимую песню, строчки которой так любила напевать жена: «Мы с тобой прощаться не будем. Мы с тобой навсегда, навсегда…».

***

— Бруно! Бруно! Открой дверь!

Полковник отрешённо смотрел через лобовое стекло на профессора Ковальски и не обращал никакого внимания на попытки ученого проникнуть к нему в машину.

Наконец профессору это надоело, и он, махнув рукой, произнёс: «Ну, и чёрт с тобой! Значит, мы вдвоём пойдём с доктором в Цитадель!». Слово «Цитадель», словно молоток, изо всей силы ударило в висок Бруно и эхом повторилось с десяток раз в его голове. Он дёрнулся, словно вышел из оцепенения. «Точно, Цитадель! Нужно во что бы то ни стало попасть в Цитадель!», — мужчина ногой толкнул дверь машины и сломя голову побежал за Ковальски.

— Я думаю, что мы справимся! Принцу нужна будет поддержка, сам он туда не доберётся, мал ещё! — доктор Тотенберг складывал в небьющийся контейнер ампулы и шприцы.

— Это вы для него столько допинга берёте, коллега? — Ковальски взял в руку пачку шприцов, покрутил ею перед лицом Тотенберга.

— Боже упаси, ему! Себе. Всё для себя! Я не скаут по горам лазить и возле костра по ночам спать. Моему организму нужна помощь, пусть даже на грани дозволенного.

— Смотрите, не переусердствуйте. Такими лошадиными дозами вы можете стать вторым Тёмным Принцем и без молекулярного вмешательства!

Профессор Ковальски посмотрел на приближающегося к ним Бруно.

— А я подумал, у вас совсем беда с головой случилась. Три часа просидеть в запертой машине, уставившись в зеркало заднего вида, и ни разу не моргнуть при этом.

— Простите меня, какое-то кратковременное помешательство произошло. Сам не понимаю, что со мной! — полковник покрутил головой по сторонам. — А где генералитет? Что, уже всё закончилось? Так быстро?

Ковальски и Тотенберг переглянулись и пожали плечами: они впервые видели полковника таким беспомощным и растерянным.

— Да, дорогой друг, они ушли. Тёмный Принц их настолько поразил, что было решено с его помощью проникнуть в Цитадель и отключить радиостанцию, — Тотенберг попытался объяснить, что произошло за эти несколько часов отсутствия полковника. — Да, Бруно… А что за радиостанция такая? Я что-то не понял, почему генералы говорили про неё шёпотом?

— Радиостанция Судного Дня, или коротко — Р. С. Д. Последняя надежда на возмездие для проигравших. Это система оповещения и запуска ядерных ракет, которая должна включиться автоматически. Головной центр как раз находится в Цитадели. Он связывается со всеми скрытыми подземными шахтами с помощью звукового кода и приводит их в боеготовность. Каждая последующая шахта, находящаяся в режиме ожидания, принимает сигнал и передает его дальше по цепи, пока все боеголовки не выйдут в режим полной боевой готовности.

— А потом?

— А потом произойдет пуск. И всё. Вся планета превратится в один пылающий котёл. Не будет ни «нежити», ни нас с вами. Никто не уцелеет.

— Теперь понятно, почему так важно выключить радиостанцию, — профессор Ковальски и доктор Тотенберг после пояснения плюхнулись на стулья, открыв рты. А Тотенберг, закатав рукав, принялся делать себе инъекцию антидепрессанта.

— Куда? Ну, куда ты на ночь собрался его колоть? ВД-45 по утрам можно, лучше зеленого чая выпей, — Ковальски забрал шприц у Тотенберга и обратился к Бруно: «Для такого случая нужно с собой взять и Еву. Ева не этот Тёмный Принц. Я хотел сказать, она не ребёнок. С ней у нас точно будет шанс добраться до Цитадели и выключить этот чёртов приёмник».

***

Тёмного Принца всё-таки уговорили одеться. Доктор Тотенберг заботливо помогал своему «сыну» натянуть комбинезон и обуть ботинки. Существо никак не могло взять в толк, для чего они нужны, так как очень сильно стесняют ему движения, но Тотенберг пообещал Тёмному Принцу поиграть с ним, и титановый крепыш, немного «похныкав», согласился. Единственное, что так и не удалось, так это спрятать необычное лицо Принца под маску. Когда он выходил из ангара, многие солдаты посмеивались над Тёмным Принцем, но, стоило тому повернуть в их сторону голову, сразу смолкали. Взгляд искусственного человека с торчащими титановыми скулами внушал ужас почти всем, кому «посчастливилось» с ним пересечься. Но доктор Тотенберг не давал спуску никому и, держа Принца одной рукой за стальную ладонь, словно маленького ребёнка, второй, выставив указательный палец, делал беззвучные предупреждения всем подряд. И солдаты, в конце концов, перестали вслух обсуждать его «малыша» из титана. А один капитан даже подарил Принцу станок на колесиках от сломанного пулемета. Он окликнул его и доктора и, подозвав рукой к машине, торжественно вручил станок железному человеку. А для удобства привязал длинный ремень к ручке, чтобы эту «машинку было удобно за собой возить». Радости Тёмного Принца не было предела, его лицо, практически не покрытое мышцами и кожей, начало излучать некое подобие улыбки, а титановые зубы, то и дело, лязгали от удовольствия.

— Я твой должник! — Тотенберг кивнул капитану, и все так же, держа Принца за руку, пошёл дальше. — С меня причитается!

— Надеюсь, наш малыш ещё себя покажет! — капитан, шутя, отдал честь Принцу, и, провожая взглядом «необычную семью», добавил: «Похоже, у „нежити“ появились реальные проблемы».

По приказу генерала Штольца для Тёмного Принца было в спешке изготовлено и оружие. Хотя он сам, по сути, являлся оружием, но, как сказал доктор Тотенберг, одними формулами, открытия не сделать — настоящему ученому нужна и лаборатория.

И, как говорится, сказано — сделано. Для Принца изготовили двухметровый меч, больше похожий на лопасть от вертолёта, заточенную с одной стороны, чем на меч. Инструктор по рукопашному бою майор Крафт, показав на миниатюрном мече несколько упражнений, попросил Тёмного Принца повторить. К большой радости доктора Тотенберга, его «сын» не только блестяще повторил все движения, но и играючи перерубил гигантским мечом три сосны.

— Вот это — да! Я такой силы ещё никогда не видел! — инструктор Крафт бросил свой маленький меч на землю и, слегка покачивая головой, начал громко хлопать в ладоши.

Его хлопки поддержали и другие солдаты, а через минуту весь плац залился овациями.

— Это все тебе, видишь? Они тебя приняли в свои ряды! — Тотенберг слегка похлопал Принца по металлической спине, но тот, улучив свободную минуту, присел и стал играть с пулеметным станком, как с машинкой, заставляя его ездить по песку взад-вперёд — под всеобщий одобрительный свист и улюлюканье солдат.

***

Профессор Ковальски не принимал участия в «очеловечивании» Тёмного Принца. Сразу же, после полной проверки всех систем на жизнедеятельность титанового «малыша», он оставил доктора Тотенберга наедине со своим «сыном» и поспешил скрыться в той части лаборатории, куда доступ был только у него. Бруно несколько раз пытался с ним поговорить и убедить не соревноваться с Тотенбергом, но это ему не удалось. За бетонной стеной лишь был слышен шум откачивающего насоса, да ругань, полная непонятных простому смертному научных терминов. Профессор никак не хотел отдавать пальму первенства в самом главном открытии человечества какому-то недоучке Тотенбергу, который своему образцу так и не смог внедрить искусственный интеллект взрослого человека.