Бесплатный фрагмент - Филиппины: дорожные заметки

Предисловие

На Филиппинах я был недолго — всего три недели, в начале 2011 года. Заметки, которые я составлял там, изначально предназначались для интернета. Однако, про Филиппины так и нет почти никакой русскоязычной литературы. Я решил привести эти заметки в более читаемый вид и опубликовать, дополнив полезными сведениями, которые собрал по дороге. Таким образом, мой опыт и информация о стране семи тысяч островов пригодятся и другим путешественникам, кто собирается туда или просто интересуется этой страной. Тем, кого интересуют транспортные особенности Филиппин, цены на паромы, автобусы, самолёты и поезда — им поможет специальный технический раздел в конце книги.

Поездка на Филиппины была частью моего большого путешествия, которое длилось семь месяцев. В конце 2010 года я полетел в Стамбул, оттуда — на Шри-Ланку, по которой ездил месяц. Из Коломбо я улетел в Малайзию и, в Куала-Лумпуре, подал документы на визу Папуа-Новой Гвинеи. Пока папуасская виза готовилась — ждать её нужно было примерно месяц — я полетел на Филиппины, где и провёл три недели. Так, в ожидании папуасской визы, я «тестировал» Филиппины, и сейчас поделюсь с вами своими наблюдениями.

Филиппины находятся недалеко от экватора — в основном, между пятым и пятнадцатым градусами северной широты. Это архипелаг, состоит из множества островов, официально их более 7100. Есть два больших острова. Лусон — северный большой остров, самый цивилизованный и населённый, на нём находится столица (Манила) и десятки других городов, расстояния между городами исчисляются сотнями километров, по площади — как Болгария или Куба. На юге находится остров Минданао, он примерно такой же большой, тоже протянулся на сотни километров, как небольших размеров европейская страна.

Между ними — ещё семь тысяч островов разного размера. Есть небольшие, но известные, например пляжный остров Боракай, куда отправляются на зимовку «белые мистеры», любители океана. Или остров Себу, который когда-то открыл Магеллан, и погиб там же рядом в стычке с местными жителями. Остров Себу сейчас привлекает тысячи туристов — как правило, это европейцы, пожилые или средних лет. К юго-западу от Минданао расположен небольшой архипелаг, где обитают мусульманские активисты, и иногда пытаются отделиться от большой своей Родины. Ещё несколько тысяч островов расположены рядом и повсюду, о них писать я не буду, потому что не бывал на них, и ничего о них не знаю. Чтобы посетить и обследовать все острова Филиппинского архипелага, нужно полжизни, а безвизовость для российских граждан — только на три недели. Я за три недели побывал только на трёх островах, вот о них и пойдёт основной разговор.

Климат на Филиппинах тёплый, и даже зимой, в январе, дневная температура составляет около +30, а ночная — около +20. Холоднее может быть только в центральных горных районах Лусона. Что лето, что зима, тут одинаково тепло, однако бывают дожди, и даже настоящие тропические ливни. Северная половина Филиппин, где находится столица, — в январе мне показалась более сухой, чем южная. Тёплая одежда для посещения Филиппин не нужна, но все ценные вещи нужно изолировать от влаги.

Приземление. Манила. День первый

Рано утром, 19 января 2011 года, я вылетел из малайского Куала-Лумпура и часа через полтора приземлился недалеко от Манилы, столицы Филиппин. Все авиабилеты для этой поездки я покупал заранее, за несколько месяцев, чтобы они были дешевле. В эту большую поездку я запасся двумя десятками авиабилетов, среди них были билеты «Air Arabia», «Air Asia» и «Tiger Air». В Манилу и обратно я летел на малайской компании «Air Asia», билет с Куала-Лумпура в Манилу стоил около 60 долларов, а назад с Манилы в город Кота-Кинабалу — всего $25.

Аэропорт дешёвых авиалиний «Кларк» находится достаточно далеко от столицы, километрах в семидесяти. Почти так же далеко от города был расположен и Куала-Лумпурский аэропорт. Постепенно, с ходом мирового прогресса, мы видим две противоположные тенденции. Во-первых, авиабилеты становятся всё дешевле; во-вторых, аэропорты становятся всё больше и всё дальше от городов, так что добирание от аэропорта в город скоро будет поглощать больше времени и денег, чем сам перелёт.

Итак, я прилетел. У меня ничего не спросили, даже обратного билета (хотя я его подготовил), и поставили въездной штамп. Филиппинские деньги (песо) у меня уже были припасены заранее — часть из них я наменял, как ни странно, в Москве, вторую часть — в Куала-Лумпуре. Хотя, как потом оказалось, можно было это сделать и в аэропорту, и в самой столице.

Выхожу из аэропорта, и цивилизации не видно, автобусов, монорельсов, электричек нет, и где город — не совсем понятно. Стоит глянцевый автобус до центра города, но цена не порадовала. Что за глушь такая? Всё объясняется просто: в центре страны два аэропорта; на один, близкий к столице, приземляют дорогие самолёты из дальних стран; в «Кларке» садятся только дешёвые самолётики со стран-соседей.

Местные объяснили: возможно недорогое добирание в столицу. Сперва на местном пассажирском «джипни» (пассажирский многоместный джип) я доехал до «терминала Дау» (50 песо), где уже попался пролетарский автобус в саму Манилу (ещё 50 песо). На будущее, для читателей — курс филиппинского песо: 1 доллар = 44 песо, 1 песо = примерно 65 копеек.

Итак. Манила. Город огромнейший. Входит, наверное, в тридцатку крупнейших в мире городских агломераций, население которых невозможно подсчитать. Официально сам город — полтора миллиона, но он полностью оброс агломерацией. Рядом пристроился город Кесон-сити, официально именно Кесон — самый большой город на Филиппинах, больше Манилы; но реально Манила и Кесон никак не разделены, идёт сплошная застройка. Всё это и есть «Большая Манила» — более двадцати миллионов человек.

Когда население города так велико, город разрастается, сливается с соседями, и становится центром притяжения для всех людей из округи, и соседних и даже дальних городов. Поэтому Москва и Каир, Джакарта и Манила, Шанхай и Стамбул становятся сверхгородами, население которых уже никто не сможет вычислить точно… Тут есть настоящие трущобы, каких нет в Каире, но не настолько бомжовые, как в Бомбее. Общественный транспорт имеется в виде надземного метро, которого проложено три линии, стоимость проезда — 15—25 песо (10—15 рублей), в зависимости от расстояния, но каждая линия оплачивается отдельно.

Есть автобусы, чадящие мерзким выхлопным газом, и большое количество «джипни» — длинных машин на 10—14 человек, используемых для проезда на недалёкие расстояния. По виду похожи на джипы, но они удлинённые, посадка происходит сзади; раскрашены в разные цвета. Есть также вело- и моторикши особой конструкции: водитель снаружи, под ветром или дождём, а пассажиры наталкиваются в кабинку, и их там иногда по пять-шесть человек с детьми обнаруживается.

Трамваев, троллейбусов и монорельсов в городе нет, зато имеются пробки. Чтобы избежать их, нужно воспользоваться метро. Подземных участков у метро не видно: всюду оно стоит на бетонных опорах над улицами. А вот чего тут много, так это Макдоналдсов — они почти на каждом перекрёстке, их сотни! Не очень дорогих. Но интернет wi-fi в большинстве из них не работает, — только в самых главных. Как и в России, — филиппинский Макдак угощает недорогим и вкусным мороженым.

Я приехал в город, не имея тут никаких вписок (мест для ночлега). Те члены сайта гостеприимства www.couchsurfing.org, которым я написал, не оказались полезны: кто-то был не в Маниле, кто-то написал, что уже имеет вписчика-иностранца (как будто к одному гостю нельзя присунуть ещё одного?), третьи деликатно промолчали. Нужно было написать большему числу людей (всего в Маниле больше сотни членов клуба гостеприимства, а я написал лишь дюжине — поленился). Итак, буду осваивать город и страну «с нуля». Это всегда очень интересно. Конечно, можно пойти в гостиницу (их тут множество), но наиболее интересно было бы найти ночлег «научным способом».

Первый вариант пробудился сразу, как я обнаружил Интернет. Это был некий парень Мануэль, филиппинец, 23 года, который сам написал мне. Оказалось, с ним познакомился мой приятель Дима Кондратьев в те дни, когда он был в этих местах, и отрекламировал ему меня, как известного путешественника. Мануэль приглашал меня в гости, но жил он очень далеко — примерно в районе аэропорта, откуда я сейчас только что приехал. Так что Мануэля я отложил до завтра, а сам направился в центр шумной столицы, полагая, что ночлег найдётся.

Так и вышло. На карте города обнаружился храм сикхов, почти в самом центре, на «ООНовской улице» (United Nations avenue). Туда я и отправился. Это оказался главный храм сикхов на всех Филиппинах. Подробно об этой единобожной религии, о её возникновении и свойствах, я уже писал — читайте в моей книге «Автостопом по Индонезии и к папуасам», раздел «Фильтрованную историю сикхов» (очищенную от легенд и позднейших сказок) … Итак, захожу в храм, обедаю. После обеда меня подзывает благообразный седобородый старик, возлежащий в столовой на матрасе. Англоговорящий.

Он расспросил меня о моей сущности, и проговорился о сущности храма:

— Наш храм открыт 24 часа в сутки. Приходи вечером, у нас будет празднование — День Рождения Гуру Нанака. Начало в 20.00.

— А как с ночлегом у вас в храме? — поинтересовался я, — ведь после мероприятия будет уже поздний час.

— Это вообще не проблема. Можешь остаться у нас в храме, хоть на три дня, хоть на неделю. Это очень легко. Просто скажи об этом вахтёру-секьюрити, он тебя впишет.

Довольный, я попрощался с сикхом до вечера, но рюкзачок всё же забрал, ведь могли оказаться и другие варианты. И продолжил смотреть Манилу. Дорожное движение тут правостороннее — после левосторонней Малайзии нужно переучиваться. И очень всё хаотично. И везде живут люди, в каких-то сараях, хижинах и просто в гамаках и просто на улицах спят, под воздушными струями, дышат свежим загазованным запахом города, многие торгуют, некоторые попрошайничают. Кое-где пахнет мочой. Не зря Манила считается самым густозаселённым городом в мире!.. Филиппинцы с интересом на меня смотрят, улыбаются, фотографируются. На вид народ покрепче, чем малайцы или индонезийцы, но послабей, чем некоторые негры. Мусульман очень мало, на улицах не попадаются, хотя на карте есть несколько мечетей. Большинство населения — католики, часто попадаются католические церкви, статуэтки, кресты. Иногда встречаются сооружения других, некатолических церквей. Многие люди в столице знают английский язык, много надписей по-английски. Еда, на первый взгляд, недорога.

Постепенно я оказался в трущобных кварталах. Люди вокруг жили в ещё большем уплотнении. В одном кубометре помещался, порой, домик на целую семью. На улице, под дождём, люди мылись, намыливали себя и детей, стирались. Накрапывал дождь, струями стекал по мостовым и по крышам. Попадались довольно-таки голые люди, которые прямо под струями дождей, стекающими с крыш, мылись с мылом. На меня смотрели с интересом. В трущобах были свои столовые, магазинчики, уголки с игровыми аппаратами доисторического выпуска, пивные. Алкоголики и курильщики тут составляют значительный процент. Пьют они, по счастью, не водку, а местное пиво. От этого становятся весёлыми и иногда просят денег на продолжение банкета.

Вышел из трущоб, но тут весь город несколько подтрущобленный. А именно, к основной застройке — хаотические серо-грязные 5—6-этажки, но не длинные, как в Москве, а разносортные, как в Каире — при возможности пристраивались какие-то лавчонки, сараюшки и хибарки. Рикши, как я увидел, жили в самих кабинках-рикшах, перелезши с водительского места на пассажирское, закрытое от дождя полиэтиленовой завесой. Люди спали, съёжившись, в самых нежданных местах, на парапетах, ступеньках и всюду, где укрылись от дождя, и некоторые даже, скрючившись, со всем своим скарбом, сложенным в пакеты, прятались под одним зонтиком б/у и спали, а некоторые курили. При этом проезжали мимо, чадя и бибикая, множественные джипни, мотоциклисты, огромные грузовики и прочие. Таксисты в виде машин не распространены — их вытеснили рикши.

Так постепенно, обходя город, я радовался тому, что дождь. Потому что, во-первых, он прибил пыль, во-вторых, был небольшим и не мешал ходить, в-третьих, где-то в интернете я прочитал, что в Маниле за весь январь, в среднем, приходится только два дождливых дня, стало быть один из них уже прошёл и с большой вероятностью завтра будет солнечно и фотографибельно (так и случилось).

Никто из столичных жителей меня не позвал в гости, а многим и некуда было меня звать… В трущобах, может быть, и позвали, если бы я остановился подольше, но тесновато… Я подумал, что неплохо будет вернуться в храм сикхов. Уже темнело. Так постепенно я вернулся к линии метро и поехал в храм.

Сикхское общество было уже почти всё в сборе. Было несколько сотен человек, как мужчины, так и женщины. Внешне они были обычными сикхами-индусами, не филиппинцами. Все новопришедшие мыли ноги и руки и направлялись первым делом на первый этаж храма, в столовую, где угощали рисом, подливками из фасоли и гороха, яблоками, бананами, местным кефиром, похожим на тан, и чем-то ещё. Мясных продуктов не было — в сикхских храмах мясо не едят. Затем, поужинав, все пришедшие поднимались наверх. Там, рассевшись в храме на коврах, слушали богослужение: сикхи играли на барабане и на гармошках, читали свою священную книгу. Пели что-то на священном, мало кому известном, старопенджабском языке. Дети резвились, бегая по храму и крутясь как попало.

Таким образом отмечался 541-й день рождения святого гуру Нанака. Так как гуру в сикхской традиции было десять, и наверное дата рождения и смерти каждого отмечаются, — выходит, в среднем, каждый месяц почти по два праздника.

Наконец всё стало завершаться. Люди постепенно ускользали. Я, спустившись вниз, сообщил о своём желании переночевать. Этому не удивились, но попросили показать паспорт. Спросили, на сколько дней я у них, я сказал, что на одну ночь. Сикхом притворяться не стал, обо мне довольно быстро узналось, что я мусульманин, немного удивились, но виду не показали; самые образованные стали здороваться со мной «Саляму алейкум», а кто-то из старцев высказался на тему сходства сих религий. Они были довольны выполнить свою религиозную обязанность. Кстати, сторожем храма был мусульманин, не сикх. Записав моё ФИО в какую-то тетрадь, показали комнату, в которой были тюфяки, вентилятор и даже кондиционер. Никаких икон гуру и священных предметов в комнате не было. Принесли полотенце и простыни. В комнате был я один. На входе в комнату висела табличка «Ladies», но я жаловаться не стал. Интересно, почему филиппинские бедные и бродяги не приходят в сикхскую столовую? Или их неприятие иных религий сильнее голода?

Таким интересным и разнообразным образом прошёл мой первый день на Филиппинах.

Филиппинская столица. День второй

Наутро я проснулся, собрался и пошёл гулять и фотографировать Манилу. Дождь исчез, и солнце всё вполне благополучно освещало. Рюкзак я оставил на хранение у сикхов. К слову сказать, и эта часть жизни у них продумана; охранник принял мой рюкзак, а мне выдал номерок.

Манила. Город-гигант. За два дня мне удалось лишь протестировать его, чуть прикоснуться. Для подробного изучения такого города требуется, без шуток, не меньше месяца, и целая группа энтузиастов, выискивающих самое интересное. Так, как мы исследовали Каир, когда мы создали там «Дом для всех» и жили в нём, и каждый рассказывал, что ещё прикольного он нашёл в городе. Ведь большинство жителей филиппинской столицы, как и любой другой столицы, сами никогда не бывали в большинстве мест своего города. Да и я в Москве не был в большинстве мест — всё кажется, что потом успеется, что родной город никуда не убежит…

Первым делом я отправился в местный «Кремль» и на «Красную площадь». Кремль тут называется «Интрамурос», легко перевести — «то, что замуровано внутри». Но Кремль не особо впечатлил, он не такой роскошный, как московский, хотя в нём есть тоже главный древний собор и старинные здания. Но интрамурическая стена ниже московской кремлёвской, и в ней никто из вождей не захоронен.

А вот «Красная площадь», мне кажется, в Маниле интересней нашей. Она очень большая — примерно 700 на 350 метров, но не это главное её достоинство. Здесь есть большая объёмная карта Филиппин, выполненная из цемента в большом бассейне, размером примерно 50 на 50 метров — все крупные и средние острова показаны, с рельефом, горы всякие. Только смотреть сложно — разве что птичкой полетать над этой инсталляцией, ведь с «берега» можно и не понять, что это Филиппины в миниатюре. Не знаю, сколько островов из 7100 представлены на этом макете, может быть, даже все представлены, но разглядеть мелкие нет никакой возможности: мостиков над картой не предусмотрено, ходить по ней тоже нельзя.

Кроме бассейна «Наша страна в миниатюре», на «Красной площади» есть большой флаг с почётным караулом, статуи и бюсты павших борцов за свободу Филиппин (аналог наших бюстов у Кремлёвской стены), а также монументы гражданам, которых казнили, прежде, колонизаторы на том самом месте (у них тоже в старину главная площадь содержала «Лобное место»). А самое интересное — уникальный памятник расстрелу Хосе Рисаля (Jose Rizal), самому известному филиппинскому поэту, писателю, учёному и (мирному) борцу за независимость. Испанские колонизаторы расстреляли писателя в самом конце 1896 года, а спустя сотню лет, на том самом месте построили очень интересный памятник расстрелу — я никогда подобного не встречал.

Памятник расстрелу сделан с большой подробностью и натурализмом и включает не меньше пятидесяти объёмных металлических фигур, изображающих ход событий непосредственно до и после расстрела и сам процесс. Вот Рисаля ведут на казнь (в натуральную величину), вот уже почти привели, а вот и сама расстрельная композиция (в увеличенном размере, фигуры вдвое от человеческого роста) — солдаты в первом ряду стреляют, сзади во втором ряду стоят с ружьями наготове или просто тусуются, какой-то начальник отдаёт приказ «пли!», размахивая почему-то саблей (сабля, правда, уже отломана, народ мстит колонизаторам), священник стоит с Библией и чётками в руках, вот какие-то ещё бездельники, может быть адвокаты, родственники или ещё кто-то. А вот и сам Рисаль, уже расстреливаемый, в пиджаке и галстуке, с руками связанными за спиной, уже падает, но ещё не упал, и в его спине (его расстреливают в спину) возникли дырочки. Всё это сделано документально, потому что сохранилась фотография расстрела этого опасного гос. преступника — 1896 год, уже почти цивилизованная эпоха. Кстати, в ночь перед казнью сей поэт-революционер-полиглот сочинил последнее стихотворение, считающееся лучшим произведением всей филиппинской литературы.

А вот поодаль статуи, уже в меньший рост, на тему «Из искры возгорится пламя» — распространяют учение Рисаля, приведшее к филиппинской революции и к смене оккупантов (испанцы поменялись на американцев, а окончательная «незалежность» пришла только после ВОВ).

Внимательно осмотрев памятник расстрелу, я продолжил хождение по городу, по его центральной части. Покатался на метро, линии сделаны по одной схеме, поезда нескольких типов чередуются на каждой линии. Милиционеры во многих местах, предостерегают меня от фотографирования — и в метро, и на ж.д.вокзале пытались отвадить меня от фото. Да, тут везде много полиции, и в отличие от некоторых других тропических стран, они суетятся: на входе в каждую станцию метро, в каждый магазин каждого должны обыскать и ощупать. Чтобы покопаться в багаже пассажира, менты и ментихи используют не металлоискатель, а деревянную палочку, которой тыкают в вещи — не бомба ли? Но копают не очень тщательно, можно пронести что угодно. И на входе в торговые центры, большие магазины, рестораны, банки — полицейские с этими же палочками, как в Китае для еды, но побольше.

Я захотел познать вид и действие ФЖД — Филиппинской железной дороги. Когда-то протяжённая, сейчас она имеет лишь краткое пассажирское движение. С центрального ж.д. вокзала я нашёл лишь пригородные поезда на Алабанг (28 километров на юго-восток) и один-одинёшенек вечерний поезд на Бинан (39 километра), наутро — обратно. Неужто сорока километрами ограничилось всё железнодорожное движение в стомиллионной стране? И эти пригородные, все в городской агломерации, — как четвёртая линия метро, не более того.

Итак, я направился на железную дорогу — где она была ближе — и просто пошёл по рельсам в черте города. И, о чудо! Рельсы были в активном использовании! По ним ездили туда-сюда ручные тележки на подшипниках! С жужжанием ехали десятки этих тележек, на коих сидели пассажиры, до десяти человек на одной, крытых большим зонтом! А мужик-«водитель» вручную толкал каждую из тележек, бежал сзади и подталкивал транспортное средство.

Дорога была тут двухпутная, не электрифицированная. По правым рельсам ехали вперёд, по левым назад, и ещё десятки самокатных скамеек и их хозяев стояли боком вдоль путей, ожидая своей очереди, клиентов, или часа «пик»! Когда же требовалось сменить направление, «водитель» брал тележку на плечи и переставлял её. Каждая тележка была деревянная, как большая двусторонняя скамейка на подшипниках.

Так я шёл два перегона по железной дороге, и мимо проскакивали, со скоростью 5—10 км/ч, эти тележники. Попадались и платформы электрички. В одном месте был момент неудобства. Шёл я через реку по ж.д.мосту, по шпалам — мост не охраняется. И тут тележки покатились с обоих сторон. А дорожки пешеходной нету, ни справа, ни слева — только шпалы и рельсы, а в речку сигать не хочется. Ну, как-то проскочил вокруг тележек, даже и поснимал малость.

Это всё я двигался по участку, где есть и пассажирское движение. За время это прошло и два «официальных» пригородных дизель-поезда. В таком случае тележники делают просто — пассажиры сходят на землю, и тележник уносит своё транспортное средство с дороги, а потом возвращает. Поезд, гудя, распугивает всех ж.д.рикш, но через минуту опять звуки езды начинаются — вся линия опять пришла в движенье.

Остановка у них, у тележников, по требованию, и можно выйти в любом месте. Пока я шёл, многие предлагали подвезти или устроить спецрейс для меня (железнодорожное рельсовое такси на человеческом двигателе!), но я отказывался.

Так, пройдя пару перегонов, я пофоткал ж.д.рикш и вернулся на обычные улицы. В храме сикхов забрал свой рюкзак и поехал в сторону, указанную мне Мануэлем — на ночлег к нему. Мануэля я ранее не видел, но Дима Кондратьев, живший у него, нарассказал ему обо мне много хорошего. «Поеду, значит, подтверждать свою хорошесть, — подумал я. Надеюсь, интернет у него будет, еда и прочее».

…Мануэль, 23-летний учитель английского языка, встретил меня на автостанции городка Мабалакат, в районе аэропорта (куда я прилетел вчера). До его места жительства пришлось ехать ещё на двух джипни, а потом идти пешком. Я имел уже подробные инструкции, но даже и с ними найти самому нужный дом непросто. Застройка вокруг была вся частная, в среднем двухэтажная; нижний этаж — всюду лавки или магазинчики (место работы); второй этаж — жилой. Номера домов отсутствуют, названия улиц — тоже не везде. Так выглядел почти весь город Ангелес, за исключением нескольких больших современных супермаркетов и церквей.

Дом Мануэля оказался небольшим, тесным, и при этом в нём обитало довольно много людей — родители Мануэля, его братья и родственники, все в возрасте от 10 до 50 лет. Подземная комнатка Мануэля была такой, что мне во весь рост не выпрямиться в ней — в потолок упираюсь головой и даже носом. Сам Мануэль меньше меня ростом на целую голову. Как и многие люди, он теоретически интересуется путешествиями, но никуда не путешествует, не хватает якобы денег, а реально — не хватает активности и энтузиазма.

На ужин в семье поели обычный рис без всего (хватит вкусничать, наелся ведь уже сегодня у сикхов). Но присутствовали в квартире и буржуйские признаки. Компьютер в комнатке был (переносной ноутбук с медленным инетом), кондиционер морозил окружающий воздух (чрезмерно — «тропический понт холодного воздуха»), вентилятор вентилировал, а Мануэль был очень рад тому, что притащил меня, и задавал разные вопросы. Я показывал книги и фотографии и подарил «ПВП» на английском. Уснул, завернувшись в спальник и во всю имеющуюся одежду, в перекондиционированной подземной комнатке Мануэля.

В «городе ангелов»

Название города Ангелес, вероятно, происходит от ангелов, которые и основали город. Здесь имеется ангельский университет, ангельская мэрия и довольно много ангельцев. Нас это не должно удивлять — у них есть Ангелес, в США есть Лос-Анжелес, а у нас в России даже круче — Архангельск. Так что у нас не просто ангелы, а архангелы. Ну это так, лирическое отступление.

На примере своего «хоста» Мануэля я ознакомился с бытом случайно выбранной филиппинской семьи. Жили они в частном доме, как и большинство филиппинцев. Домик имел полтора этажа — можно было бы назвать его двухэтажным, но крыша у него была не выше российской крыши первого этажа. Лицевой частью дом был обращён к улице, и на ней была целая выставка старых холодильников, стиральных машин, кондиционеров, и другой бытовой техники, которая в этом доме чинилась и продавалась. Скупка сломанных вещей, их ремонт и продажа и составляли, по-видимому, основной доход семейства. Клиенты в лавке не толпились, так что работа была не очень напряжная — может изредка кто зайдёт, приценится, и если повезёт, приобретёт.

Внутри дома, в нескольких комнатах, постоянно обитало немало народу. Пара детей десяти примерно лет, трое ребят постарше от тринадцати до девятнадцати, Мануэль, и его родители. Плюс постоянно приходили гости. В квартире было три действующих холодильника (не считая десятка пыльных агрегатов, выставленных на продажу на улицу и пристёгнутых цепью), пара вентиляторов, кондиционер (в комнате у Мануэля исключительно, так что там было всё время очень холодно — около +20), три аквариума, пара глючных телевизоров и шесть-семь энергосберегающих лампочек. В туалете был душ и унитаз, без автоматического слива. Всё было маленьким. Я постоянно тыкался головой об потолок, косяки и об людей. В маленьком дворике хранились какие-то железяки, видимо на продажу; огорода и зверинца в доме не было, кошек-собак тоже не было, только рыбы и большие тропические тараканы. Старшая часть жителей дома употребляли сигареты и пиво, не очень крепкое, зато дешёвое. Вечерами в «магазине», среди пыльных недоломанных холодильников, собирались мужики — знакомые хозяев, и употребляли, но буйными при мне не становились. Так-то и живёт филиппинский пролетариат. Основной едой является рис с разными капустообразными добавками; впрочем, я дополнил их стандартный набор еды, протестировав местный супермаркет.

Город Ангелес, который сперва был мне непонятен, через сутки упонятнился. Оказывается, существует в природе карта городка, которую и приобрёл я в центре населённого пункта. Ангелес состоит из сотни улиц, застроенных одно-двух-этажными частными домиками. Небоскрёбов нет, есть несколько офисных билдингов по нескольку этажей, католический собор и четырёхэтажный торговый центр. Христианских церквей около пятидесяти — как католики, так и приверженцы других христианских течений; нехристианских учреждений нет ни одного. Ибо Филиппины — единственная христианская страна Азии, где христиане составляют большинство!

Есть всяческие магазины, лавки, супермаркеты. Несколько вездесущих Макдоналдсов. Сотня интернет-кафе, к вечеру наполняющихся доверху людьми. Скорость очень хорошая, стоимость часа — 15 песо (10 рублей). Рынок с фруктами-овощами; самый дешёвый фрукт — мандарин, остальное дороже. Дурианов на рынке нет, но в супермаркете они были, и хотя и недозрелые, уже начинали заметно благоухать.

Я озаботил Мануэля поисками железнодорожного вокзала. Главный филиппинский остров Лусон когда-то имел железнодорожную линию, идущую с севера на юг острова. И где же она? Сам Мануэль, проживший все 23 года в Ангелес-сити, не имел понятия о вокзале и о поездах в своём городе. Я сильно удивил его, показав железную дорогу на карте Филиппин, проходящую через его город. Поисками ж. д. мы озаботили таксиста-джипни, который и предупредил нас, что явления, понимаемого как железная дорога, в городе не существует, но мы можем посетить место, где она была. И мы поехали — близко оказалось.

Уже примерно тридцать лет, как ж.д. не существовала, хотя на картах была до сих пор указана. Кто-то ж печатает эти карты, перерисовывая с одной в другую эту линию! Реально, от «железки» тут остались только две рельсы, заасфальтированые в дорогу на бывшем переезде. В обе стороны от переезда тянулась в застройке некая просека, как будто война прошла и бомбёжка.

Причина была, узналось, вот в чём. Местные жители самостроем заселили всю территорию, на которой проходила ж.д., построили дома вплотную из цемента, как обычно. В том числе и прямо на рельсах или остатках рельсов. Через двадцать или тридцать лет, то есть пару лет назад, пришло из центра распоряженье — сломать самострой! И на месте оного вновь создать железнейшую дорогу! И вот, вызывая протесты, стали ломать весь самострой, то есть прорубать в городе просеку шириной метров двадцать, а то и больше. А что делать, если в живом городе, в котором уже зарос шрам от ж.д., опять резать «по живому» и уничтожать дома? Конечно, возникли народные протесты, ведь бомжами остались тысячи людей. Так что «реконструкцию» пришлось приостановить, и даже так — вместо реконструкции получилась деструкция. Теперь на месте железки развалины, как Кабул после войны. На месте этой просеки — огрызки фундаментов, среди них сушится на верёвках бельё, поставлены столы, мужики играют в карты и другие настольные игры. Люди, лишившиеся жилищ, как-то перетерпели разрушение домов и, наверное, вписались у родственников, а кто побогаче — тот, наверное, в новом месте организовал свой самострой. Рельсы заново так и не проложили.

Ну, теперь ясно окончательно, что поезда из Манилы на север никакие не ходят, даже тележка на шарнирах не проскочит. Это тоже важный результат наблюдения.

Филиппины огромны, на 7107 островах — не знаю уж, сколько с них жилых, ну несколько сотен уж будет. Я пытался узнать систему пароходства и транспорта у пригласившего меня Мануэля, но тот ничего не знал, и даже никогда не был на южном большом острове Минданао. Хотя на словах интересуется путешествиями. А в глубине души надеется свалить в США или другую богатую страну, вот и основная цель их будущих путешествий. Кстати, из ста миллионов филиппинцев, многие уже укоренились в более богатых странах мира, например в Малайзии, в Сингапуре, в странах Персидского Залива, и оттуда понемногу снабжают деньгами остальных.

Ну что ж, и в России не все были во Владивостоке, и вообще на Дальнем Востоке; а для них, филиппинцев, остров Минданао — что нам большая, но далёкая Якутия, но с отличием — там, якобы, «опасно». Эти опасности создают, якобы, «мусульманские террористы». Вот когда говорят о юге Судана, или о севере Шри-Ланки, там тоже — говорят — «террористы», но никогда не приделывают к ним религиозную приставку: «христианские террористы» в Джубе, или «индуистские террористы» в Киллиноччи, или «атеистические террористы» много где ещё. А вот если в Минданао есть какие-то, то они обязательно «исламские террористы». А Брейвик в Норвегии — он «христианский» или «атеистический террорист»? …Вот поеду, посмотрю: по моему предположению, там должны быть самые интересные люди Филиппин, — да и дурианы там, говорят, растут в изобилии.

Современные технологии дошли до того, что и здесь можно купить билет на пароход по Интернету. На островах Филиппинских много пароходных компаний (да и автобусных тоже), нужно разведать, как пользоваться ими. Ну вот, например, компания под названием «Суперферри», имеет много пароходов, ходящих куда угодно, и билет можно купить по Интернету через кредитную карточку. Так я и сделал — приобрёл билет из Манилы до Замбоанги, крайнего юго-западного филиппинского города, за 1500 песо (30 долларов). Это, кажется, самый дальний пароходный рейс из столицы. Пароход пойдёт из столицы завтра.

Вечером Мануэль привёл нескольких гостей и двенадцать бутылок самого дешёвого пива и засел в своей компактной комнате с друзьями и бутылками. Это у них называется «поговорим о бизнесе» (будущем бизнесе). Неудивительно, что бизнес у этих молодёжных элементов пока не особо продвигается.

А я перебрался в другую комнату с компом — здесь засели вокруг телевизора более молодые, и посему пока ещё непьющие, жители Ангелеса. Родители же Даниэля засели со своими собутыльниками среди развалин стиральных машин и кондиционеров и пили что-то более цивильное из более дорогих бутылочек. И мне предлагали, но я постоянно отказывался. Взрослые же тут почти все «употребляют», и в супермаркете весьма большой отдел алкоголя, не меньше, чем у нас. Спал я на полу (на циновке) рядом с другим филиппинцем, который всё складировался на меня, почуяв во сне что-то мягкое, а то был я.

Тут отличаются понятия личного пространства от того, что принято в России и в Европе — азиатские граждане могут быть очень близко (географически) друг к другу, спать или ходить чуть не в обнимку, и не потому, что гомосеки, а потому, что просто места мало.

Вот такой пример: филиппинские туалеты в конторах, офисах и в «фаст-фудах» маленькие, но в них помещают и унитаз, и писсуар, и раковину. Спрос на туалеты всегда большой, поэтому один человек пользуется унитазом, другой в это время просачивается в туалет и начинает прямо под ухом у первого использовать писсуар, тут же лезет и третий — ему раковина понадобилась, и четвёртый пытается место занять между этими тремя и уже расчехляет тот орган, которым будет писсуар использовать, и всё это на двух квадратных метрах. Никакого уединения нет! А уличные городские писсуары вообще индийские напоминают — закуток такой, чтобы было где к стеночке отвернуться… А в пароходе на одной койке может сразу три человека перпендикулярно друг другу пристроиться.

Вот такая теснота им привычна. А Манила же считается самым густонаселённым городом мира — 43 тысячи человек на квадратный километр. В одном из густонаселенных районов столицы на квадратный километр приходится 68 тысяч человек — с такой плотностью, в Москве в пределах МКАДа, жило бы 60 миллионов. Это при том, что Манила малоэтажная, эти все люди не в небоскрёбах живут. Вот и не удивительно, что в туалетную кабинку ходят по трое.

…Весь вечер и ночь в комнате шумел вентилятор. Набрали они со свалок всяких старых вентиляторов, вот они и гоняют воздух — тоже престижно считается обладать четырьмя холодильниками и четырьмя вентиляторами. Холод в юго-восточной считается «круто»; крутая машина, дом, магазин, поезд — должны быть с кондиционером, и чем мощней, тем круче. Если у тебя в квартире +15, ты от этого «новый филиппинец», и тебя будут больше уважать. Я показал им фотографии зимнего Архангельска и Туры, где было -50, и все ещё больше обзавидовались мне. А когда я принёс из супермаркета самую большую коробку с шоколадным мороженым (два килограмма), все поняли, что я очень крут, раз имею такие-то связи с холодом. Мороженое слопали очень быстро.

Итак, вторую ночь подряд я ночую у Мануэля. Он, конечно, предлагал мне наподольше оставаться. Но и две ночи у него, итак — уже много! Да и тесно в этом доме, ни одного угла пустого нет, всё залюдено и заставлено холодильниками. А вообще, Филиппины мне определённо нравятся, несмотря на все приколы, холодильники и тесноту.

Неудачный автостоп

Ночь прошла, настало утро, я встал (покусанный клопами). Наутро были на завтрак бич-пакеты (филиппинская мама наварила на всю семью суп из пяти бич-пакетов — и только из них); чая они не пьют, только холодную воду, постоявшую в холодильнике. Проспался и «бизнесмен» Мануэль. Мы все пофотографировались, и я покинул этот домик.

Решил выйти на автобан, ведущий в столицу, и уехать автостопом. Идея была хороша, а реализация — не очень. Сперва я шёл по улицам целый час, по дороге фотографируя; город оказался большим. Наконец, автомобильный круг, супермаркет на выезде и платильник — въезд на автобан. Да, трасса рядом. Пройдя мимо запрещающих знаков «НЕЛЬЗЯ пешеходить, мотоциклить, мусорить и везти тележки», я вышел на трассу. Кто-то что-то кричал мне и свистел, но я вспомнил, что у меня не музыкальный слух, и не остановился. На автобане проносились десятки машин, все они ехали в Манилу, стоял знак 100, хорошее начало.

…Но не продолжение. Из-за моста высмотрел меня оказавшийся там дорожный патруль. Сей патруль устроил там облаву на водителей грузовиков, подозревая их в перевесе. У них были интереснейшие переносные весы для взвешивания грузовика — трак вешается по частям, измеряется нагрузка на каждое колесо, а весы как блин, тонкие-плоские, ровно под одно колесо. Показания под каждым колесом суммируются и водителю выписывают штраф.

Патрули сказали мне, что ходить, стоять, стопить и подбирать пассажиров здесь строго запрещается, и что мне нужно немедленно исчезнуть. Так как исчезать мне было некуда, я не исчез. Во взвешиваемый грузовик меня не пустили, а автобусы, дескать, тоже не могут тут остановиться. А только на автобусной остановке в городе, далеко отсюда. Меня засунули в патрульную машину и повезли в другой город, следующий по трассе в 15 км. По дороге патрули выведали моё имя, и достали какой-то протокол, сделанный на ксероксе, на филиппинском языке (тагалог?), попросили подписать. Я понял, что они хотят «пришить» мне административную статью, и протокол подписывать не стал, сказав, что не понимаю филиппинского. Они не стали сильно настаивать, и спрятали протокол — оформят кого-нибудь ещё вместо меня.

Итак, приехали в следующий город (Сан-Фернандо, кому интересно), свезли с автобана, и выгрузили в месте, названном ими автобусной остановкой. Признаков остановки оно не имело, но автобусы действительно мимо проезжали, и один из них скоро меня и подобрал. Таким образом, автостоп у меня всё же произошёл, но не тем способом, что я ожидал — первая машина была патрульная. И «хозяева дороги» с такими физиономиями, на наших некоторых провинциальных гаишников похожи… сливки общества.

Опять рельсы! На севере города Манила

В столичном мегаполисе, на этот раз, меня интересовала северная ветка железной дороги. Южная в черте города была уже мной посещена — поезда ходят там каждый час-полчаса, но только меньше чем на 40 км, а среди них движутся десятки тележек на подшипниках на человеческой тяге. Что делается южнее г. Бинан — ведь железка на картах тянется аж до Легаспи (600 км)? Это пока было мне неведомо.

С северным направлением «железки» частично уже было ясно, в Ангелесе — 80 км от столицы — уже было понятно, что никакой поезд там не может ходить. Но видны следы «реконструкции» ж.д. — сломанные жилмассивы самостройщиков. Что же деется в самой Маниле? Ведь из северного хода ж.д. можно было бы сделать хотя бы ещё одну наземную ветку метро, если уж нет потребности на дальнее пассажирское движение.

Я вышел с автобуса в определённом месте, и пока дошёл до «Бонифацио монумента» и до потенциальной ж.д., — надышался выхлопным газом. Манила имеет очень грязный воздух. Такой, как пакистанский Лахор в 1998 — не знаю, улучшилось ли там чего за тринадцать лет, или стало ещё хуже? Вот в Куала-Лумпуре воздух нормальный, и в Москве тоже, а в Маниле ж никаких парков, никаких пустот меж застройками, и даже море не помогает, воздух туда не выдувает. Очень узкие улицы и несколькоэтажные дома, втрое-вчетверо выше ширины улиц — создают такой гадкий объём, и когда по этим улицам-щелям, чадя, едут тысячи машин… Не знаю, найдётся ли в Маниле миллион машин. Наверное, нет, но с моторикшами и мотоциклистами, будет и пара миллионов. И вот они все ездят туда-сюда в щелях, и ветер не выдувает, весь дым застаивается в проулках и меж домами, и пройдя даже километров пять-семь, чувствуешь себя очень пыльным и укуренным.

Итак! Железная дорога в черте Манилы, на север от вокзала, существует! Правда, сквозное движение поездов на ней невозможно — переезды заасфальтированы. Но видно, что идёт и движется реконструкция ж.д. под пригородное сообщение (или собираются внедрить что-то вроде лёгкого метро). Новые бетонные шпалы 2010 года, новые и уже ржавые рельсы (пока что ржавые, поезда пойдут — ржавчина слезет). Новые платформы обцементированы, пути ж.д. раздвоены — будет двухпутка. С обоих сторон ж.д. — трущобные постройки. Им-то железная дорога на благо: самые активные из жителей трущоб уже сделали себе подшипниковские тележки и возят туда-сюда желающих подъехать пассажиров, а также себя и грузы. Большая часть заработка у них, как и у обычной ж.д., должна быть с перевозки груза. Вот захочет кто в трущобах построить новый дом-сарай или починить старое ветхое жилище. А как мусор, палки, камни, доски, кирпичи (похищенные где-то) доставлять? На плечах не уносишься, а машина не проедет. Вот и пользуются ж.д.услугами.

Я прошёл по железке пару перегонов, фотографируя тележки, платформы, детей и взрослых обитателей трущоб. Пару раз на меня натыкался милиционер. Правительство, ремонтируя ж.д., следит, чтобы её не расхитили, и поселило вдоль рельсов милиционеров с ружьями. Они сидят и бдят, чтобы никто лишний не ходил и не тырил рельсы и шпалы. Если же кто левый появляется, типа меня, то страж выскакивает и препятствует потенциальному расхищению.

Пока шёл по железке, начали сгущаться тучи. Я покинул строящуюся магистраль (надеюсь, пригородное движение на север вновь откроется в ближайшие годы) и пошёл в город. По дороге образовался ливень, и я спрятался под навесом столовой, а трёхколёсные моторикши продолжали ездить под дождём, пытаясь частично увернуться от струй — полиэтиленом, зонтиками, какими-то бывшими рекламными постерами прикрывая себя, отчего вид у моторикш получался очень бомжовый.

Посадка на филиппинский теплоход. Его устройство

Пароходная компания SuperFerry, чьими услугами я воспользовался, настойчиво требовала от пассажиров явиться на регистрацию как минимум за четыре часа до отправления — хуже, чем в аэропорту. Я последовал инструкции и прибыл к причалам за пять часов до намеченного отплытия, в 16.45, недоумевая, что там можно делать, на причале, в течение многих часов. Явился.

На входе в причальную зону посмотрели билет, просканировали рюкзачок в сканере-металлоискателе, потом в других воротах опять посмотрели билет (всё ту же распечатку с Интернет-кафе), в третьем месте опять все вещи пропустили через сканер-бомбоискатель, но, мне кажется, что небрежность секьюрити позволит кому угодно везти что угодно. Потом вещи проверили собакой, но и та не нашла у меня ничего запретного. Все прочие пассажиры тащили огромные телеги, короба и мешки — разрешено бесплатно везти 50 килограмм, но никто не взвешивает — где 50, там и все 100 можно провезти, лишь бы хватило грузоподъёмности самого пассажира.

На входе в основной зал-накопитель всё было серьёзней — не только проверили билет, но и ввели что-то в компьютер, убедились, что билет настоящий, попросили предъявить кредитную карточку, которой я платил (впервые в моей транспортной жизни), потребовали и показать паспорт, скопировали какие-то цифры куда-то и сфотографировали меня на камеру, тут же приставленную. Моё фото появилось в досье будущих утопленников, чтобы удобней было потом опознавать, если обломки судна и нас прибьёт к какому-то филиппинскому берегу. Да, в билете написано, что пароходная компания, разумеется, ни за что не отвечает, имеет право утопить пароход, потерять багаж, увеличить цену, затормозить отправку или прибытие судна, а также изменить правила перевозки пассажиров в любой момент без дополнительных извещений. Ну почти как банкиры, у которых тоже меленько написано, что в любой момент они могут изменить условия, комиссии, процентные ставки, украсть ваши деньги или прочее, а пользователь, подписываясь, соглашается с этим.

Итак. Большой зал-накопитель, человек на пятьсот, постепенно наполнялся. Указание прийти за четверо часов не все выполнили. Все пассажиры накопителя ждали одного судна, а именно «SuperFerry №5», которое уже стояло у причала. Но туда никого не пускали, надеясь, что пассажиры сделают какую-то выручку в местных буфетах. Видимо, была договорённость, что пока в буфете не соберётся, скажем, сто тысяч песо, на пароход не пустят. По крайней мере, в динамиках что-то неясное объявляли, но люди никуда не шли. Из обрывка английского текста я понял, что нужно сидеть и ждать, что все пассажиры и делали, продолжая закупаться в буфетах. Среди них было большое количество солдат (или полицейских) в зелёно-пятнистой форме, целый полк, в типовой форме и с одинаковыми рюкзаками. К каждому пристёгнута фляжка алюминиевая, верёвки моток очень толстой (вешаться, что ли? Или врагов связывать? Верёвка толщиной в большой жирный палец!) Оружия у них не было, выдадут на месте назначения. Кроме солдат, было некоторое количество мусульманских женщин, которые обычно в городе не встречались. Эти женщины, по моему предположению, ехали в Замбоангу, куда и я направлялся. Все пассажиры молодые, или, реже, средних лет; некоторые с детьми; стариков и старух не было видно.

Наконец, по громкой связи объявили, что в первую очередь инвалиды и пассажиры с детьми могут грузиться в пароход. Возникла толкучка; очень многие устремились; какие-то «дети-инвалиды» волокли чемоданы весом и размером поболее себя. Я тоже проник в очередь «инвалидов» и быстро потопал на судно. Уже было темно. На входе ещё несколько раз проверили, но не билет, а посадочный талон, который дали, когда сканировали меня в компьютер; один из контролёров оторвал у посадочного талона частичку.

Здоровенная посудина «Суперферри», длиной метров сто, стояла, белея, у причала. Шумно и активно филиппинцы поднимались по трапу в брюхо судна, где на четырёх этажах было выявлено несколько пассажирских отсеков. Основные отсеки состояли из бескрайних рядов двухэтажных коек; места были написаны, но ложились кто где сможет. Я честно выискал своё место, но оно, как и сотня прилежащих к нему, было отгорожено. Занял «свою» койку; представители команды пытались протестовать, но я не обращал внимания. Вероятно, просто часть мест отделяется для того, чтобы загрузить туда потом промежуточных пассажиров, а «места» в билете имеют лишь символическое значение.

Устройство парохода я мог сравнить с уже виденными мною многими и многими индонезийскими судами. По количеству мест — сопоставимо. В судне было 2500 лежачих мест, из них примерно 2000 обычных в общих отсеках, и несколько сотен — в десяти- и шестиместных кабинках. Но был пароход не весь заполнен, только 1500 человек, и ещё полторы сотни человек обслуги. Этим отличалось от Индонезии, где людей всегда было множество во всех проходах, на палубах, в щелях, во всех салонах: там народу было куда больше, чем официальных две тыщи койко-мест. Оно и понятно, Индонезия ведь ещё более населённая страна.

По длине лежачее место тут чуть меньше меня, — ну как наша плацкартная полка, но шире. Вещи нужно складировать в общий проход, так как рядом с полкой никаких сундуков-рундуков нет. Есть большая чистая столовая, где можно нормально поесть (не очень дорого), есть и бесплатный кипяток; крошечная молельная комната со статуэткой Иисуса и Марии, верхняя палуба для прогулок пассажиров, туалеты средней чистости и не очень вместительные, и душ, закрытый. Можно взять почитать книжки-романчики на английском, прокат книжки — 10 песо.

Важно, что на пароходе совершенно нет розеток! Кстати, даже если бы они и были, они тут все для американского штепселя. Но формат штепсельной вилки не так важен сейчас — ведь никаких розеток нет нигде — ни в салонах эконом, ни в шестиместных каютах, ни в столовых, ни в комнатах отдыха! А желающие зарядить мобильник стоят в очередь к аппаратам, которые заряжают — по пять песо стоит десятиминутное удовольствие по зарядке телефона. Сам телефон тоже часто работает, когда мы проплываем мимо разных островов. Острова зелёные, гористые, на них имеется какая-то жизнь. Из 7000 островов, тут примерно 2000 — обитаемы.

Кроме сервиса по зарядке мобильников, пароходчики изобрели ещё один способ отъёма денег — продавать туалетную бумагу через аппарат, взимая по одному песо. Я проверил. Аппарат не работал.

Обитатели судна старались вести боле-мене здоровый образ жизни. Курильщики скапливались в определённых местах. Пьяницы не пьянствовали. Довольно чинно ходили по судну, фотографировались, ели в столовой. В этой же столовой, в противоположном конце от еды, музыколюбивые пассажиры смотрели большой телевизор с песнями и подпевали ему. Продавцы по салонам не шныряли. Я был единственным пассажиром с бородой, но внимания особенного не привлекал, никто вокруг меня не скапливался с расспросами, не то как в Индонезии, где бы все уже облепили. Английский язык тут популярен, и очень многие его знают, и надписи по-английски часто не дублировались даже переводом на местный язык. Пароход почти не качало, море было спокойным, да и такие большие суда почти не раскачивает. Порядки на судне были более строгие, чем на индонезийских пароходах, и проникать повсюду пассажирам, даже иностранцам, не полагалось, и даже из капитанской рубки меня вежливо попросили извлечься.

Плыть до Замбоанги почти двое суток — это означает, что пароход движется очень быстро: километров восемьсот в сутки он проплывает или даже поболее. За бортом почти постоянно попадались другие острова, а иногда и прочие пароходы, небольшие суда и лодки. Да, филиппинское море плотно заселено. Специальные плакаты предохраняли граждан от выкидывания пластика и других ядовитых веществ за борт судна. Днём по судну прошла билетная инспекция и опять проверили билеты.

За двадцать один час доплыли до города Баколод (Bacolod), а это уже реально далеко от Манилы, и остановились там. Целая очередь каких-то бритоголовых зеков в одинаковых одеждах, но с разными номерами на груди, выстроившись в цепочку, подняв руки, стояли ждали, когда их запустят. Менты прощупали «зеков» и они, со всех ног, побежали в пароход — оказалось, грузчики. Похожи на индонезийских, но более организованы: там, в соседней стране, всё более свободно и хаотично, а тут, глядишь, всё проверяют, сканируют, щупают. В каждом приличном магазине, торговом центре, офисе и даже в ларьке «7/Eleven», и в средней руки ресторанчике, стоит мент, открывает вам чинно дверь, говорит: «гуд монинг, сээр», и трогает руками и ковыряется в вещах и в рюкзаке — или делает вид, что ковыряется. А на выходе он говорит: «сенькью, сээр», даже если ничего не купишь, и открывает опять же дверь перед клиентом. А на входе в метро и на пароход — два мента, самец и самка, они и ощупывают лиц соответственного пола… В Баколоде пароход стоял три часа, но на стоянках людей в город не выпускают.

Остров Минданао редко посещается туристами, и виной тому его удаление от Манилы — это самый южный из больших островов. А по размеру он весьма крупный, сопоставим с Чехией или другой небольшой европейской страной. Основной же причиной непосещения туристами является вот что: на Минданао живут, в числе прочих, и сепаратисты, которые не подверглись воцерковляющему действию португальских колонизаторов и сохранили мусульманскую религию, в противовес 90%-му христианскому большинству. И эти сепаратисты уже выделены в отдельную область — Автономный Регион Мусульманское Минданао (АРММ), которое включает в себя маленький клочок острова и город Котабато-сити, который я тоже был намерен посетить. Некоторые мелкие острова (архипелаг Сулу) также относятся к АРММ, а вот Замбоанга нет. В книжках написано, что туристы туда не ездят, и не должны ездить, потому что там якобы «опасно» и нескольких человек за десятилетие там «похитили». Я совсем не против быть похищенным филиппинскими сепаратистами, но только вряд ли так повезёт — похищают иностранцев совсем другого рода.

…Итак, через двое суток, вечером 24 января, «Суперферри-5» высадил меня в городе Замбоанга на юго-западе Филиппинского архипелага.

По городам и мечетям Минданао

Город Замбоанга оказался большим. Не зря он называется «Замбоанга-сити». Он центр целого района, состоящего из множества мелких островов. Как только наше судно подошло к крупному порту Замбоанги, к нашему пароходу подплыли на катамаранах местные жители, обитатели ближайших деревень на островах. Они, по всей видимости, хотели совершить торгово-меновые операции.

Мы причалили на пару часов раньше намеченного времени — вероятно, в расписании время было указано с запасом. Сорок грузчиков, опять в одинаковой форме, опять ощупанных ментами, устремились на пароход. Но мне они не требовались. Мой рюкзачок был совсем лёгкий, городской. Свой основной рюкзак я оставил в Малайзии, в Куала-Лумпуре, намереваясь туда возвратиться примерно через месяц.

Я спустился с трапа и отправился исследовать порт, не спеша к выходу. В порту уже стояло много крупных и средних судов, которые направлялись на острова. Часть пассажиров нашего «Суперферри», не выходя в город, распространились по этим пригородным пароходам и уплыли по домам.

Пофоткав прочие суда, я всё-таки вышел в город. Дома были четырёхэтажные. Все стороны, обращённые к улицам, были в лавках, магазинчиках и в проводах. Трущоб явных не было видно, нищих тоже было меньше, чем в Маниле. В супермаркетах продавалось всё. Удивило название сети компьютерных магазинов — LENIN computers. Зашёл внутрь одного из них, но связь с В.И.Лениным установить не смог, только сфотографировал тётку-продавщицу в униформе с надписью «Lenin». Повсюду по улицам ездили джипни и трёхколёсные тележки, причём процент последних был больше, чем в Маниле. Было заметно больше и мусульманок в платках. Церкви, впрочем, на каждом шагу, как и везде. Интернет-кафе, найденное мной, отличалось быстротою, как и в столице, и в Ангелесе. Налажен хорошо у филиппинцев интернет. А ещё в Замбоанге есть «кремль» — старый испанский форт, совсем небольшого размера. Днём в нём работает музей, а вечером вокруг него народное гуляние: христиане возжигают свечки в честь Иисуса и Марии, а другие просто тусуются на набережной и пьют манговый сок и что-то покрепче. Поэтому вокруг ЗамбоКремля активно продаются эти самые свечки, а также напитки.

Поскольку наступал уже вечер, я стал выяснять, где мечеть, и направился в самую главную из них. Как, интересно, пройдёт ночлег в святом месте? Оказалось всё просто. Главная большая мечеть на улице Санта-Барбара (её так все и называли «Санта-Барбара-мечеть», в отличие от других) имела большой размер. Вокруг, правда, не было специального мусульманского квартала — значит, мечеть новая: вокруг всех древних мечетей в таких странах имеется исламский райончик. На вечерние молитвы пришло человек двести. На меня никто не обратил особого внимания: пришёл, ну и хорошо, заночевать — без проблем, выделили отдельный вентилятор. Я был не единственным — ещё человек восемь пристроилось в разных краях мечети, но они не были объединены общей идеей и общим кушаньем. Каждый подтащил к себе по вентилятору. Хорошо, что тут это не запрещается.

Как я уже писал, все розетки на Филиппинах — особого американского образца, наши вилки не подходили к ним. Я опять остался без электричества, и отругал себя за то, что пока не приобрёл переходник (адаптер). А ведь когда-то я вовсе не зависел от электричества в путешествии. Потом начались привязанности: завёлся кипятильник, первый электроприбор. Спустя восемь лет — мобильник, затем цифровой фотоаппарат (в декабре 2007), а теперь ещё и нетбук. Нужно будет срочно назавтра поискать адаптеры — переходники для розеток, без них тоскуют все четыре электроприбора, и даже чай в мечети не вскипятить.

Интересно, что сами филиппинцы почти не пьют чай. Я пока вообще не видел их с чаем. Поглощают они растворимый кофе и газировку из бутылок. Чая у них нет ни дома, ни в кафешках. А кофе много не выпьешь, по крайней мере я: литр кофе — это чересчур, а чая — в самый раз.

Итак, заночевал я в мечети Санта-Барбара, и в полпятого утра, с азаном, поднялся. Собрался. Как выходить из города — неведомо, карты города у меня нету. По счастью, везде в стране «Ф.» много быстрого круглосуточного интернета. Зашёл в первый попавшийся, глянул в карту maps.google.com, о таких технологиях раньше и думать не могли! — посмотрел план города и направился на выход.

Замбоанга тянулась долго, километров семь. Идти было интересно. А вот ехать — не очень: машинам (вернее, их водителям) я не был нужен. Может я как-то неправильно для них стопил или выглядел. Простоял минут сорок, застопился автобус до некоего городка Ипил.

Для такой бедной и простой страны, тут неправильные («капиталистические») цены на междугородний транспорт. Автобусы есть трёх типов: бомжобусы, буржуйбусы и промежубусы. На бомжобусе можно ехать и сверху, двери и окна его распахнуты; буржуйбус едет с закрытыми дверьми и включенным телевизором и кондиционером; промежубус кондиционера не имеет, но и места на крыше не предусмотрены. Но даже бомжобус стоит втрое от шри-ланкийского «социалистического» баса, дороже тайского, дороже малайского, и идёт недалеко.

«Промежубус», самый распространённый вид, стоит полтора песо за километр (рубль, по-нашему). Буржуйбус же с кондиционером — два песо за километр. Так вот, после Шри-Ланки, где я был месяц назад, тут непривычно дорого. А расстояния тут большие. От Замбоанги до Манилы идёт сплошное шоссе (прерываемое паромами), на нём сплошной километраж, так вот — до столицы аж 1850 км, стоят километровые столбики. Называется Панфилиппинское шоссе.

Технология использования автобусов в моём случае оказалась такая. На трассе стопится какой-нибудь промежубус.

— Куда направляетесь, сэр? — восклицает билетёр, подходя с пачкой билетов, сдачей и компостером.

— В город Х. А почём удовольствие?

— До города Х, отсюда, сто пятьдесят денег, сэр!

— Какие сто пятьдесят? Сто! — говорит уверенно «сэр».

Билетёр удивляется, но раз «сэр» так уверен, выдаёт ему (мне) билет за сто, и честно в билете пробивает сотню. В двух автобусах за один день — одинаковая картина, причём во втором случае билетёр честно принёс сдачу (сотни одной купюрой у меня не нашлось). Причём изначально билетёр называл не завышенную, а общепринятую цену — я имел возможность проверить официальный тариф заранее на автостанции.

По сторонам дороги виднелись горы, пальмы, рисовые поля, деревянные домики на ножках (видимо тут мало насекомых-древоедов, или они ножки пропитывают чем-то?), потом иногда — небольшие мечети, уже из бетонных материалов. Магазинчики. Сёла с лавками и мастерскими. Дорога — хороший асфальт. Пассажиры по дороге попадаются, но не очень часто. Трасса нормальной ширины, разъехаться — нет проблем.

Итак, с пересадкой в городке Ипил (где я наконец купил два переходника для розеток), я добрался до ещё одного «сити» — Пагадьян-сити (Pagadian-city) в 260 км к востоку от Замбоанги. Я стремился в Котабато, столицу АРММ, но ночевать могу где угодно. Тем более что автобусы в Котабато не ходят отсюда почему-то, одни только маршрутки по ещё более завышенной цене, проверять на скидочность не стал. Итак, я оказался в Пагадьяне, но где именно — непонятно. Зашёл в маленькую мечеть, но не остался там: слишком пустынно в ней было, ни человека.

Пошёл в предполагаемый центр, по пути зашёл в Интернет — очень удобно. Проверил карту города в www.maps.google.com. По какой улице идти в центр? — конечно же, по ул. Рисаля (он всюду здесь герой, его улица везде одна из основных). Пришёл в центр, попал в главную мечеть (их тут, оказывается, несколько). В молельном зале уже тусовались вписчики, какие-то провинциальные ездуны, направляющиеся, как и я, в столице АРММ — Котабато-сити. Кроме них, в храме находились дети и подростки, изучающие Коран. После вечерней молитвы привалило им счастье и воспоминание на год вперёд: я извлёк и показал им нетбук и фотографии зимней России. Нетбук, возможно, кто-то из них уже видел, а вот фотографии зимней России — 100%, что нет. Радости и у меня было много: оба переходника работали и всё, что надо, подзаряжалось. Взрослые долго не могли вытащить молодёжь из мечети, но наконец, остались четверо: я и три котабатчика. Я уже радостно подумал, что мой ночлег в мечети тут никак не будет пресекаться.

Интересно, что почти всюду, очень многие филиппинцы предупреждают меня, чтобы я был осторожен со своими вещами, за коими, якобы, охотятся воры! Каждый день мне об этом говорят и напоминают, чтобы я непрерывно был рядом со своим рюкзаком, смотрел только на него, держался за него рукой и наверное хотят, чтобы я съел его! Конечно, прецедентов на Филиппинах достаточно: вот у литовца Юстаса похитили паспорт и его деньги; был случай, что и на моего друга Демида, за пару лет до меня, напали грабители в Маниле. Но всё же вероятность ограбления не 100%, и думаю что вне Манилы и вне туристических мест шансы быть ограбленным невелики. Воры — они же наверняка ищут удобные места, где им больше шансов подстеречь наживу, но вряд ли они тусуются в мечетях среди благочестивых граждан, и вряд ли они орудуют в самых последних трущобах, где воровать почти нечего и не у кого (а у соседей украдёшь — по башке огребёшь); а вероятность дождаться «богатого иностранца» в трущобах равна 0,001%.

Итак. Стоило мне улечься спать, и сторож мечети запер ворота, как вскоре раздался стук. Я подумал, что местные жители, собравшись, решили меня перетащить из мечети в дом к кому-нибудь. Но не тут-то было. Оказалось — шеф полиции города Пагадьян уже был в курсе, что в мечети остался на ночь некий иностранец. Кто-то доложил! А так как это всё происходит на «опасной» территории, у границ АРММ, то шеф полиции направил в мечеть целых десять человек, из них восемь мужского пола и двух женщин почему-то (или те сами притусовались), чтобы:

Если кто-то меня уже похитил, чтобы немедленно спасти;

Если я сам кого-то похитил, то освободить похищенных, а меня привлечь к ответ­ствен­ности;

Если я занимаюсь какой-либо нелицензионной проповеднической деятель­ностью (давват), то пресечь вышеуказанную деятельность.

Ввергнувшись в мечеть, посланные обнаружили, что «похищенный» пытается спать. Меня разбудили, попросили показать паспорт. Опять думают, что в паспорте будет написано «хороший человек» или «нехороший». Осмотрев мой паспорт и не найдя в нём надписи «злодей», главный из посланных связывался два раза с начальником полиции, и наконец я был оставлен в покое. Доказывать, что спать в мечети нельзя, он не стал — ведь рядом вписывались два «котабатчика», делом подтверждающих, что можно. (А может быть их и подозревали в том, что они «похитили» меня?) — Итак, делегация ментов отправилась восвояси, но не вся: для моей же безопасности в мечети осталось ещё два человека, которые принялись меня «охранять», играя мобильниками. Впрочем, задание начальства скоро им надоело, и они, передав мне свой сухой паёк, среди ночи тихо отправились по домам.

Таким образом прошла моя ночёвка в городе Пагадиане. Интересно, как всё пройдёт в самом — Котабато-сити? Читатель узнает об этом вскоре.

Автостопом в Котабато

Утром рано я покинул мечеть в Пагадиане и направился на трассу, попутно фотографируя городок. Больших автобусов в сторону Котабато и отсюда не было, как ни странно. «Котабатчики» из мечети направились на редкую дорогущую маршрутку, а я решил попытать счастья в автостопе. И счастье было обнаружено!