Бесплатный фрагмент - Фаетон

Книга-II Эфес

Глава первая

За столом, заваленным бумагами, сидел Мисар. Мерцающий зеленоватый свет исходил от стен комнаты, освещая погруженного в мысли человека.

И черный строгий костюм, и бледная тень лица с печатью тяжелых дум, и тишина пустого дворца — все наводило на мысль, что государственные дела не из лучших.

Пошатнувшаяся власть Президента, собравшиеся с силами народы стран, состоящих в Союзе Перемирия, утверждало в мысли, что времена господства Миража подходят к концу. Одиночество, уподобленная призраку бледность лица, свидетельствовало о том, что этот человек слабоволен. Огромный дворец был пуст, но зато надежно охранялся стражей. Черные комбинезоны гвардейцев из дворцовой охраны мелькали то тут, то там на мягких дорожках коридоров. Под ярким светом звезд во дворах поблескивали их защитные шлемы. Стол пестрел россыпью красочных марок на множестве конвертов, разбросанных в беспорядке по зелени сукна. Содержимые письма в них приносили мрачные вести из отдаленных уголков Мира. Да, было над чем призадуматься Советнику. Народы, обремененные все увеличивающимися налогами и ростом цен, стали перед фактом сытой и богатой жизни главенствующего государства, Лакии.

С момента прихода к власти Тира прошло двадцать лет, что изменилось за этот период?

Да, покончено с голодом и разрухой за счет распределения национальных доходов государств. Да, нет больше войн и беспорядков — есть единая железная государственная система власти Миража над Миром, включающая в себя свод бесправных законов, строго ограничивающих права граждан в Союзных странах. Напротив, граждане Лакии пользовались всеобъемлющими преимуществами. От мечты народов о некоем демократическом Союзе Перемирия не осталось и следа. Тир создал свою Империю Мирового Господства, поставив народы перед более зловещей действительностью — опасностью новой войны с применением кваркового оружия. Советник знал, что Тир не остановится ни перед чем ради спасения власти, ради усмирения народов.

В субботу, после полудня, Президент выступил перед кабинетом Министров с проектом новых законов, один разорительнее другого для подвластных стран, дающих баснословные прибыли Миражу. С особенно резкой критикой выступили министры стран Южного полушария. После выступления Президент уехал к себе на виллу.

Размахивая флажками и яркими букетиками цветов, народ его страны толпился на пути. Народы же ста пятидесяти государств, застывшие у экранов телевизоров, возненавидели его еще сильнее. В адрес Советника неслись телеграммы:

«Освободить Совет Перемирия от диктата Тира!»

«Народам самоопределение!»

«Совет Перемирия превращен Тиром в орудие насилия!»

«Долой!.. Долой…» — мелькали перед глазами слова телеграмм, врезались в мозг, заставляя содрогаться сердце в паническом предчувствии беды.

Итак, утро, воскресенье. Стремительно поднявшись по лестнице, взволнованный и раздраженный, Президент вошел в свой кабинет. Стены темной комнаты вмиг осветились розоватым светом, любимым цветом Тира, изваяв письменный массивный стол с пультом управления справа, и огромный экран, призрачно очерченный в воздухе посреди кабинета. Он уселся в удобное кресло за этим столом. Волевое лицо с глазами серо-стального оттенка, с лихорадочным блеском в них, принадлежали умной и красивой голове. Мысли сменялись с чрезвычайной быстротой и ясностью. Рука, отыскав нужную клавишу, замерла. Экран вмиг замерцал. Ожил. Объемное изображение мэра Кия, Столицы взбунтовавшегося Южного Полушария, появилось перед взором Президента. Он немедленно, не дожидаясь вопроса, доложил Тиру, что если не прекратится увеличение налогов и рост цен, то неминуемо вспыхнет восстание. Далее появилось изображение майора Жевиля, начальника дворцовой охраны, посланного Тиром в Кий на усмирение бунтовщиков. Сквозь разбитый шлем по лицу его сочилась кровь. Комбинезон цвета «хаки» был изодран, Его рассказ подтвердил сообщение мэра.

Дело оборачивалось серьезными событиями, поэтому Президент отдал приказ Советнику обеспечить безопасность. Мисар не заставил себя ждать. По его приказу войска к шести утра были стянута к границам Южного Полушария. А дворцовой охране был отдан приказ усилить посты. В парке и нижних этажах дежурили охранники.

В это утро рассвет застал Советника за рабочим столом. В тиши кабинета внезапно раздался медленный бой часов. Мисар резко поднял голову. Рука, обшарив ряды клавиатуры на пульте слева, замерла с девятым боем.

Дверь в стене кабинета бесшумно отворилась. В ней показался человек в красной ливрее и белых перчатках.

— Кто дежурит сегодня? — спросил Мисар вошедшего лакея.

— Охранники майора Жевиля.

— Рени, позовите кого-нибудь из офицерского состава понадежней!

— Да, Господин!

— Постойте! — задержал Мисар лакея! — помогите мне переодеться. Лакей беззвучно принес полевую форму охранника. Переодевшись, Мисар сказал, — Ну, теперь зовите!

Рени тенью выскользнул в парадную дверь кабинета. Воспользовавшись минутой, Советник стал пристегивать к широкому поясу кобуру лучевого оружия. За этим занятием застал его вошедший офицер. — Лейтенант Эфес! — отрекомендовался вошедший. Это был мужчина среднего роста, подтянутый, с орлиным носом, черной бородкой, с изящными дугами бровей над каре-зелеными умными глазами. Одет в офицерскую полевую форму охранника. От бывшего пастуха, во внешности, не осталось и следа. В его облике чувствовалось то спокойствие, которое приобретается с годами.

Офицер внимательно посмотрел на переодетого Мисара, оценивая всю серьезность положения, заставляющего самого Советника влезать в «шкуру» простого гвардейца. Мисар быстрым взглядом окинул его:

— Сколько вам лет?!

— Тридцать девять! — ответил Эфес.

— Ну это уже сорок. Да не в возрасте дело, Господин Эфес, времена меняются! — делая намек на маскарад, сказал Советник. — Подойдите!

Эфес стал ближе к столу. Мисар вручил запечатанный конверт

Эфесу со словами: — Здесь ордер, возьмите бронированный автомобиль, охрану

и доставьте ко мне узника из городской тюрьмы.

Через три минуты броневик в сопровождении двух конвойных на мотоциклах, шурша шинами, покатил в сторону городской окраины Миража…

— Рени! — обратился Мисар к лакею, — Вы уже более тридцати лет состоите на службе.

— Да, это так. — Не без тени гордости, польщенный вниманием высокородной особы, ответил лакей.

— И обладаете хорошей памятью?

— У лакея нет памяти. — Уклончиво ответил Рени, подумав, — «Хочет выведать тайну бункера».

— Вы, Рени, преданный и верный слуга, и многие тайны дворца открывались вам.

— Да, Господин, одно из достоинств лакея — умение хранить вверенные тайны.

— Тогда ответьте мне, что за человек Эфес?

Рени облегченно вздохнул, — «Значит, о бункере Риши не успел

сообщить перед смертью. Теперь никто, кроме меня не знает о

существовании убежища». Мысль о превосходстве в силе над Советником и даже над самим Президентом приятно щекотала самолюбие. Молчание затянулось, но Мисар не прерывал паузу, давая Рени собраться с мыслями. Наконец лакей ответил, — Господин, это преданный и храбрый воин. Господин Жевиль его очень ценит с тех пор, как Президент упразднил личную охрану.

— Но я слышал, что Эфес спас Президенту жизнь, и не один раз!

— Да, это так.

— А не могли бы вы, Рени, назвать мне человека, который бы был хорошо осведомленным о всех делах личной охраны Президента?

— Орт, несомненно это Господин Орт. Он был преданным человеком вашего предшественника.

Мисар удовлетворенно кивнул головой, он не ошибся в своих расчетах, посылая Эфеса за узником. Жестом руки Мисар отпустил лакея. Тот неторопливым движением взял поднос с пустой чашечкой из-под кофе и выскользнул в дверь.

Мисар погрузился в размышления…

Старт корабля назначен на половину девятого. Орт, одетый

в тяжелый космический скафандр, способный выдержать все неприятности космического пространства, стоял возле корабля в ожидании лифта. Рядом, напутствуя своего любимца и верного слугу, стоял Советник Президента, предшественник Мисара, Риши. Полет этот запланирован в строжайшей секретности не только

от Президента, но и от правительственных кругов.

— Вы должны это сделать! — с нескрываемым волнением говорил Риши, уперев крючковатый нос в бородатую щеку Орта. — Чтобы ни случилось, доставить материал, чем скорее, тем лучше для нас обоих.

Порывы степного ветра завывали высоко в металлических конструкциях опор, заглушая слова. Наконец, лифт распахнул зев двери, в котором скрылся космонавт, и быстро вознесся к круглому отверстию входа в космический корабль. Риши изваянием застыл и смотрел маленькими мышиными глазками, как удаляется прямоугольник лифта. И когда Орт вошел в ракету, он уехал к ожидавшему неподалеку самолету. Орт уже отсчитывал последние секунды перед стартом. Самолет Риши уже успел скрыться за горизонтом, как на площадке появился броневик. Мощная реактивная струя отбросила машину как песчинку. Все, кто находился в ней, погибли, кроме одного, это был Эфес.

Полет ракеты проходил без связи по траектории, где нет станций слежения за космическим пространством, поэтому обнаружить корабль в Космосе не удалось.

Выйдя за пределы Солнечной системы. Орт вывел корабль на траекторию полета к комете Галла с периодом вращения в 400 световых лет.

Тем временем Эфес пришел в себя. Обнаружив, что сопровождавшая его группа захвата погибла, решил выпутываться из этого дела сам, не дожидаясь помощи. Выбравшись из груды металла, в которую превратился автомобиль, он двинулся в северо-западном направлении, в надежде добраться до первого коридора движения пассажирских самолетов с тем, чтобы вызвать помощь, а главное, скрыть следы старта ракеты, ибо он действовал в строгой секретности по личному заданию Президента…

Итак, комендант городской тюрьмы, узнав, что Эфес послан самим Мисаром, расшаркался перед ним, пригласил даже на чашку чая. Но охранник и бровью не повел, вручив пакет, остался ждать у ворот. Городская тюрьма представляла собой мрачное сооружение, напичканное новинками электроники, как начинкой пирог. Узники такой тюрьмы, хоть и не видели острого глаза надзирателя, но чувствовали себя не менее свободно, чем побывавшие до них собратья. Заключенный появился на распахнувшейся двери почти одновременно с боем старинных часов на пожарной каланче, памятнике антиквариата. Эфес вздрогнул, узнав в нем Орта, но, овладев собой, пропустил его в машину, сам сел рядом.

— Во дворец!

В машине Эфес, не сдержав чувств, схватил пленника за плечи.

— Орт! — воскликнул в волнении, — вы ли это?!

— Эфес! — удивление Орта не было предела.

— Я думал, что вас уже нет в живых.

— Почти, похоронен, как видите, заживо.

— Так за что ж вас?! Черт побери!

— С тех пор, как умер Риши, я не заботился о своей безопасности — и вот!

— Да, право, я даже не подозревал об этом, мне казалось, что вы уединялись.

— А куда мы едем?

— К Советнику.

— Интересно знать, зачем я ему понадобился?

— Черт его знает, зачем, я даже не знал, что это будете вы.

— Вы его приближенный?

— Я такой же, как в дни нашего знакомства, помните?

— Да, прошло много времени с тех пор. Мисар все еще ходит в любимцах?

— Говорят, он даже влияет на Президента. Если Мисар вас ждет, значит, вы ему нужны. Это мне нет настоящего дела.

— Да что вы раскисли. Эфес?

— Я сделаю все для вас, а вы, если представится случай, для меня. — Сказал Эфес.

— По рукам…

— По рукам… — И бывшие враги стали друзьями.

Машина остановилась во дворе дворца. По широкой лестнице парадного входа они вошли в коридор. Эфес подвел узника к кабинету Мисара.

— Доложите обо мне министру! — сказал Эфес адъютанту, дежурившему за письменным столом в приемной. Тот исчез за дверью кабинета, спустя секунды три дверь отворилась: — Прошу! — он пригласил войти. — А вас, — обратился адъютант к Эфесу, — просили обождать. Это насторожило Орта. Чувство это еще более укоренилось, когда он увидел Мисара, сидевшего за письменным столом и не поднимавшего головы от бумаг.

Выхоленное, с нежным румянцем лицо министра, безупречно закрученные кверху кончики усов да чопорная бородка придавали облику ту неописуемую внешность, которую самодовольство кладет за долгие годы власти. После довольно продолжительного молчания министр наконец соизволил взглянуть.

— А-а-а, это вы! — стараясь как можно ехиднее, проговорил Мисар.

Орт еле сдержал себя от удовольствия размозжить голову министру своим все еще крепким кулаком.

— За что вы засадили меня в тюрьму?! — гневно прорычал он.

— Ах, да, это было так давно! — тянул слова Мисар. — Вы, кажется. не отказались сделать услугу Риши?

— А! Так вот за что вы упекли меня.

— Я спрашиваю вас, вы летали в Космос по делу министерства или Президента?

— Я летал туда в тяжелую минуту для нашей страны. Это было время быть иди не быть войне. И, как вы знаете, благодаря тому, что мы стали во сто крат сильнее остальных, наша страна осталась господствовать по-прежнему.

— Не мало причин, при бывшем министре было не в вашу пользу дорогой Орт.

— Я с таким же успехом могу служить и вам.

— Нет, я не стремлюсь к власти, я сам слуга Президента, — хитрая улыбка скользнула по лицу Мисара, — но я готов помочь вам.

Орт воспарял духом.

— Мне нужны надежные, преданные люди.

— Они есть, Господин министр, эти люди были людьми Президента, если бы они служили министру, он щедро одарил бы их.

— А почему, собственно, вы их знаете?

— Да потому, что они сражались против министра. Вам случалось когда-нибудь драться, Господин министр?

Мисар недовольно поморщился, но ответил:

— В детстве, когда-то, очень давно.

— Так вот, лет двадцать тому назад я сводил счеты со старым своим врагом, преданным человеком Президента. Он нанес мне удар в бедро, от этого я немного припадаю на правую ногу.

— Говорите же скорее, где эти люди? — нетерпением затряс бородкой Мисар.

— Один уже давно служит у вас, а вы не замечаете его.

— И кто же он?

— Господин Эфес.

— Кто?! — удивлению Мисара не было границ.

— Этот Эфес спас в свое время жизнь Президенту.

— 0! Расскажите же поскорее, а я поручусь за вас, слово Советника.

— Тогда слушайте. При жизни министра Риши Президент переживал значительные трудности из-за ослабевшей власти, выражавшейся в неповиновении подвластных государств и стремлении народов к демократии. Но самым страшным злом было стремление его Советника Риши к захвату власти. И вот, является во дворец

Отшельник. — Орт, умышленно, искажая факты, начал говорить про себя, не то в шутку, не то всерьез. И о том, что Отшельник спустившийся-де с высоких гор, чтобы донести свет Истины, — И плел разную чушь. Президент счел Отшельника сумасшедшим и приказал вышвырнуть прочь. Советник, конечно, его перехватил и долго беседовал с ним в своем кабинете. Сути разговора я не знаю. После он приказал мне отвезти Отшельника в аэропорт. С этого момента Риши мало показывался и, казалось, даже работал по ночам. Спустя неделю он подозвал меня и вручил пакет, приказав лететь в Южное Полушарие на заброшенный полигон, служивший в свое время для испытания первых космических ракет. Я не знал тогда, что все, над чем работал Риши, стало известно Президенту

через Эфеса и его друзей, которые уже давно установили «уши» и «глаза» в кабинете Советника. Автопилот вел беспилотный грузовой самолёт по курсу, заданному программой, которую я нашел в первом пакете, где я нашел еще один пакет. Прилетев на полигон, я с удивлением обнаружил, что там ждет подготовленный к космическому полету корабль и возле него дожидается меня Риши. Не знал я, что следом за мной летят Эфес и его друзья. Лишь после, когда я, выполнив задание, и возвратился, узнал, что меня чуть не настигли перед стартом.

— В чем состояло ваше задание? — нетерпеливо перебил Мисар.

— В Солнечную систему вошла комета Галла. Ее период обращения вокруг Солнца составляет четыреста световых лет. Пронизывая космическое пространство, она, как огромный Фокус, собирает информацию с передающих устройств других цивилизаций, расшифровывать которую наши средства могут с математической точностью.

Моя задача заключалась в том, чтобы снять эту информацию с помощью специального излучателя и записать на цифровой носитель, далее, чтобы никому не досталась эта информация, комету уничтожить. Что я и выполнил. Великая наша страна должна была стать рядовой страной, а ее мировое господство перестать существовать. Но информация, полученная из кометы Галла, дала возможность изготовить новый вид оружия, во сто крат превосходящее ядерное. Это кварковая бомба, одной ее достаточно, чтобы снести государство, владея таким оружием, страна сможет стать могущественной, а ее Президент властелином Мира. Поэтому, оказавшись в руках Риши, эта информация делала его сильнее Президента. Но Эфес со своими друзьями спасли власть Президента.

Как я уже говорил, они добрались до самой ракеты, и лучшие из них погибли. Эфес пустился в путь один. Вскоре меня засекли станции слежения. Эфес сам взял из моих рук запись и бережно доставил Президенту, конечно, ему это дорого обошлось. Дальше вы

знаете, на виду у представителей подвластных правительств был произведен взрыв на Южном полюсе. Толстый слой льда, осаждавшийся веками на этом огромном материке, в несколько мгновений был сметен в океан. Огромный водяной вал трижды обрушивался на прибрежные государства, сея смерть и покорность перед могуществом нашей страны. Власть Президента была спасена. Риши поплатился болезнью и вскоре умер. А Эфес так и ходит в лейтенантах. Вот она — щедрость владыки Мира.

— Скажите, Орт, кто был с Эфесом в момент вашего возвращения?

— Это вы можете спросить у него самого. Ну вот и все. Так что же будет со мной?

— Эй, стража! Увести! — приказал Мисар.

Черным ходом Орта вывели к машине, стоявшей во дворе, и, грубо втолкнув внутрь, захлопнули дверцу…

Рени подал строгий вечерний костюм и помог переодеться Советнику по форме, как подобает в подобных случаях. Советник, а также члены правительства, крайне редко пользовались современными видами связи, предпочитая личные контакты с Президентом. Одевшись и осмотрев себя в зеркало, довольный Мисар сказал лакею:

— Проводите меня.

Рени, освещая фонарем узкий коридор, провел Мисара к потайной двери кабинета Президента. В приемной дежурил адъютант, когда на пульте его письменного стола зажглась красная клавиша, означавшая «никого не впускать, ни с кем не соединять». Заметив клавишу, адъютант включил сигнал точного определения конца запрета.

Когда дверь в стене отворилась, впустив Советника, Президент сидел в большом кресле, подперев руками подбородок. В его серо-стальных непроницаемых глазах отражалось розоватое мерцание стен.

— Аудиенция назначена на двадцать два ноль, ноль. Опаздываете, Мисар. — Не оборачиваясь, твердым голосом уточнил Тир.

— Простите, Господин Президент. — Склонившись в почтительном поклоне, Мисар ждал.

«Хитрая лиса, — подумал Тир, — он еще надеется бороться со мной».

— Мне необходимы надежные преданные люди, способные выполнить любой приказ в критической ситуации. Где они?! — рявкнул владыка.

Мисар быстро замигал веками глаз, потом, прищурив их в хитрые щелки, сказал с нескрываемой лестью:

— Господин Президент, вы изволили знать, где они?

— Послушайте, Советник, я не намерен выслушивать, а тем более рассказывать вам басни. Отвечайте по существу?

— Господин Эфес. — Коротко сообщил Мисар.

— Прекрасно. — Удовлетворенно Кивнул головой Президент. Он давно знал смелость и отвагу преданного офицера. Его ловкость и изворотливость, но как человек, привыкший загребать жар чужими руками, дал возможность прийти к этому же заключению своему Советнику.

— Да, я помню его, он проявил себя с лучшей стороны. — И зная все, о чем беседовал Советник с Ортом, через подслушивающую аппаратуру, достал заранее приготовленный носитель с записью, добавил, — Покажите ему это.

Раскрыв было рот, Советник хотел что-то сказать, но слова застряли в горле, встретив глазами взгляд владыки Мира. Взяв флэшку с записью, он попятился к выходу.

В коридоре он повернулся спиной к кабинету и поспешил к себе. По пути Мисар размышлял, — «Так или иначе, а выполнять распоряжения все равно им придется мои, а значит, и шкуру мою они будут спасать именем Президента». Удовлетворенный такими мыслями, он прошел темным коридором мимо застывших постовых.

Рени с собачьей преданностью дожидался своего нового хозяина у дверей кабинета.

— Новостей не было? — спросил появившийся Мисар.

— Все спокойно, Господин. — Ответил Рени, на что Мисар жестом приказал лакею уйти.

С минуту Советник стоял посреди кабинета, заложив большие пальцы за лацканы жилетки, о чем-то сосредоточенно соображая. Но тут вдруг резким движением открыл дверь кабинета и позвал:

— Господин Эфес! — вкрадчивый голос утонул в глубине темного коридора. Эфес спал на диване возле окна.

— Господин Эфес! — ни звука в ответ.

Мисар быстрым шагом подошел к письменному столу. На клавиатуре пульта набрал личный код Эфеса. На широком поясе охранника немедленно зажглась зеленая клавиша вызова, а экран выдал ряд цифр, кода вызывавшего, в ту же минуту послышался ритмичный сигнал. Сонное тело Эфеса скатилось с дивана на мягкую ковровую дорожку.

Эфес поднялся. Отыскав зеленый огонек, прочитал код на экране пояса и выключил сигнал. Расправив форму, поспешил к кабинету Мисара.

— Прошу прощения, Господин Советник. — Сказал он, войдя.

— Ничего, ничего! — почти ласково ответил Мисар. Тон Советника придал Эфесу бодрости, в этот миг ему вспомнился Орт. Тем временем Мисар встал из-за письменного стола и расположился в удобном кресле, указав Эфесу на другое, пригласил сесть. На журнальном столике уже стояла бутылка крепкого виски с двумя рюмками, Рени заблаговременно позаботился об этом.

— Господин Эфес, мне нужен отважный и преданный человек, — наливая напиток в рюмки, заговорил Мисар, — для этого я пригласил вас.

— Можете располагать мной, Господин Советник, как вам будет угодно.

— Не так давно с вами произошло одно приключение. На лице Эфеса отобразилось искреннее недоумение.

— Я напомню вам об истории с кометой Галла, о путешествии с вашими двумя друзьями.

— Что это за друзья? — снова удивленно переспросил Эфес.

— Да те же, с которыми вы начинали службу у Президента.

— Не понимаю, Господин Советник, в те годы у меня было много друзей.

— Право вам говорить дает Президент.

— Президент?! — удивился Эфес.

— И вот, эта вещь доказывает это.

Мисар достал флэшку с записью космической информации, снятой с кометы Галла Ортом. Но осторожный Эфес медлил. Тогда, не говоря ни слова, Советник дотянулся до пульта на столе и воткнул флэшку в гнездо монитора. Знакомое изображение голограммы чужих миров поплыло перед изумленным взором Эфеса, возвращая его мысли в те дни бурной молодости.

— Да, нас было трое! — доверительно начал Эфес! — двое из нас оставили службу. — Эфес потупил взор. — Мы не виделись так давно.

— Кто эти люди?

— Они способны украсить любого Президента своей выправкой, ловкостью и храбростью.

— Да, да, но меня интересуют имена.

— Это лейтенант Азон и капитан Думар.

— Да, я слышал о них. Президент сожалел, что они оставили службу, ссылаясь на отказ Тира иметь личную охрану.

— Времена меняются, Господин Советник?!

— Да, да. Он поручил мне найти хороших преданных людей для личной охраны. Вы не могли бы разыскать их?

— Но, Господин Советник, захотят ли они вернуться на службу?

— А что, служба в личной охране Президента не лучше и не почетнее любого занятия?

— Если за это хорошо платят.

Мисар сделал вид, что не расслышал. Эфес повторил: — Если за это платят, хорошо платят.

— Да, да… — Промычал себе под нос Советник.

— За хорошую плату и содержание, ручаюсь за них.

— Ну тогда действуйте.

— Какие гарантии я могу получить?

Мисар недовольно поморщился. После непродолжительных переговоров Советник назначил солидное жалование капитану, почти вдвое превосходящее оклад дворцовой охраны и целый ряд льгот, то же получит лейтенант Азон для своего звания. Эфесу же Мисар подписал отпуск и, снабдив изрядной суммой денег, приказал отправляться на розыски: — Такие люди должны служить Миражу и Президенту. — Сказал он, прощаясь с Эфесом…

На Соборной площади народ топтал разбросанные обрывки газет и журналов, слушая голос оратора. Он стоял на возвышении, выделяясь над головами толпы, с мегафоном в руках и выкрикивал длинные фразы. Усиленный голос эхом отдавался в готическом строении собора, тонул в ободряющих возгласах слушателей. Приблизившись, Эфес стал различать женские фигуры с детьми, одетые в разноцветные костюмы с надписями на спине и груди. Группа полицейских стояла в стороне, наблюдая за сборищем, давая возможность оратору говорить, а толпе слушать.

Эфес спросил у них: — Что за шабаш?

— Да, и похоже, не собираются сдаваться. — Ответил один из полицейских.

— А что профсоюз?

— У проституток нет профсоюза. Но, похоже, будет создан.

— И будет: «Профсоюз развлечений». — Усмехаясь, сказал Эфес.

— По всей вероятности. — Серьезно подтвердил полицейский.

— Уже два месяца не думают сдаваться.

Но Эфес его уже не слушал. Он спешил к отелю «Луч». Экзотическое строение отеля напоминало древнюю конюшню. Этот памятник архитектуры служил парадным входом в тридцатиэтажный суперсовременный небоскреб, поражавший воображение легкой устремленной ввысь конструкцией. Прозрачные створки двери вестибюля бесшумно разъехались, впуская Эфеса. В просторном фойе было немноголюдно. В левом светлом углу сидел в кресле пожилой мужчина в сером шерстяном костюме, с газетой в руках. Второй по моложе, в джинсах и тужурке под цвет брюк у стойки бара пил коктейль.

Третий вошел следом. Это был средних лет мужчина в темно-синем плаще, с черным кожаным чемоданом в правой руке. Администратор за стойкой, длинны, сухощавый, с курчавой бородкой и крючковатым носом, еще издали, заметив Эфеса, закивал ему,

дружески улыбаясь. Кивнув в ответ, Эфес поднялся к себе в трехкомнатный номер «люкс». В маленькой прихожей на стене висело большое зеркало в рост человека. Эфес сразу же отразился в нем. И взгляд, придирчиво брошенный на лицо и фигуру, отметил сетку морщин у глаз, да слегка опущенные плечи — неотразимые признаки усталости.

Вздохнув, он сел на стул и снял форменные башмаки, затем комбинезон. Вторая комната представляла собой гостиную, куда он вошел после душа в тапочках и махровом халате. У журнального столика с кипой газет и модных журналов стоял торшер и два кресла. Посреди комнаты разостлан мягкий шерстяной ковер с рисунком причудливой формы, выдержанном в зелено-желтых тонах. На стенах висят две картины, изображающие живописные курортные места с морем и пальмами, облаками и чайками, и белыми кораблями на горизонте. Картины дополняют друг друга, уводя уставший взор в мир теплого солнечного света и ласкающих волн. Мебель гостиной красного дерева состоит из застекленного книжного шкафа с книгами да серванта. Еще несколько неожиданных

безделушек в виде уродливых масок на стенах да на подоконнике дополняли житейский уют. Всякий раз, переступая порог гостиной, Эфес чувствовал блаженство от того, что он теперь никому не принадлежит и можно вот так опуститься в кресло у журнального столика и спокойно отдохнуть. Очутившись в кресле. Эфес потянулся за телефоном, взяв его к себе на колени, он набрал номер.

— Алло, это вы, Вер? — дождавшись ответа, он продолжал, — Принесите, пожалуйста, жаркое, салат и бутылку вина.

Приятный женский голос в трубке спросил: — А кофе?

Эфес пожевал губами, затем отметил: — Нет, не надо. — И положил трубку.

Официантка не заставила себя ждать, ужин был подан в считанные минуты. Эфес с аппетитом поел, запив крепким вином, затем лег спать.

Утром, вскочив с постели, он стал соображать: — «Друзья мои не такие простаки, чтобы оставлять свои подлинные имена и координаты в картотеке разведывательного ведомства, уж кто-то, а они…» — улыбка скользнула по лицу. Вспомнилось глупое выражение чиновника, увидевшего на экране дисплея вместо фотографий, имен и отпечатков пальцев, изображения животных. Лис соответствовал Думару, изображение аиста — Азону. Вот почему Эфес получил задание разыскать друзей, вот что взбесило Президента и возвысило их авторитет в глазах Советника Мисара.

Эфес погрузился в воспоминания. Азон мечтал подзаработать денег на службе и купить небольшой аэродром, хотел катать туристов над морем и горами.

Думар — да, Думар мечтал о каком-то тайном обществе, скрытный и хитрый, не зря он изобразил себя Лисом. Мысли Эфеса невольно завертелись вокруг писем. Он достал из запыленного чемоданчика целую кипу, перерыл их, взял одно. Прочел. Письмо было от Азона, но адреса никакого. Не теряя надежды, Эфес сунул письмо в сканер домашнего компьютера. На экране монитора замелькали буквы, складываясь в слова и предложения; «Курорты Наями, Ярык…» — насчитав двадцать семь названий,

махнул от досады рукой и выключил дисплей. — Да-а! — произнес Эфес.

При этом он плюхнулся в кресло, ноги небрежно водрузил прямо на письма, разбросанные по журнальному столику. Взгляд невольно скользнул по телеэкрану. Передавали новости. Эфесу вспомнился праздник, это был фестиваль общества Шомонов, в толпе мелькнуло тогда лицо Думара. Эфес бросился в толпу, но

волнение демонстрантов остановило Эфеса: — «А черт!» — подумал он, — «Помешала моя форма». Отчетливо вспомнился праздник молодежи, съехавшейся в Мираж со всего Мира. От волнения он встал, подошел к окну. С высоты тридцатого этажа автомобили на улицах города казались игрушечными. За окном шел дождь, огни реклам молниями сверкали в его серых струях, причудливо отражаясь в лужах и мокрых стенах домов. Постояв с минуту у окна. Эфес вернулся в кресло и нажал кнопку дисплея. На экране вновь замелькали буквы, слова, предложения: — «Общество Шомонов, тайная организация. Координат нет. Количество членов неизвестно. Угрозы государственной власти не представляет».

— Не густо. — вздохнул он. Неудача злила. На ум приходили самые невероятные проекты, пока не вспомнилась статья, написанная в «Вестнике» о гипотезе существования некоего государства высоко в недоступных горах, а представителями этого государства

являются-де Шомоны. «Загадочное государство не обнаруживает признаков обитания в указанном месте, так как космические аппараты и самолеты не зарегистрировали своими радарами ни одного объекта в указанном районе гор…» — читал Эфес.

— Черт побери! — яростно сминая газету руками, вскричал Эфес, — То, что не удается никому, удастся мне в конце то концов! — И скомканный ком газеты полетел в отдаленный угол комнаты.

Он оделся в мгновенье ока. Обычный походный костюм позволял это сделать быстро, бросил кое-какие вещи в мешок и, хлопнув дверью, вышел из номера. Улица встретила Эфеса свежим ветерком, обдавшим сыростью щеки. Дождь кончился. Но воздух, насыщенный влагой, еще содержал дождевую пыль. Выкатив мотоцикл из гаража, он вскочил в седло, затем надел шлем и включил двигатель. Дорога в аэропорт тянулась бесконечной лентой по окрестным полям, зеленеющим свежей порослью. Мотоцикл мчался по ней, неся своего всадника в сторону аэропорта.

Трансконтинентальный лайнер вмещал в свое нутро шестьсот пассажиров, которые располагались в пассажирском отсеке. В первом этаже размещались их вещи, можно было разместить также и несколько легковых автомобилей. Эфес вкатил свой мотоцикл на посадочную платформу. Вскоре объявили посадку в лайнер. Курорт Наями располагался возле живописного залива. Буйная тропическая растительность и голубовато-зеленые воды придавали ему особое очарование и прелесть.

В порту, куда совершил посадку лайнер, царило оживление. Среди множества сновавших взад и вперед пассажиров Эфес разыскал свой шлем полицейского и тронулся было в его сторону, как вдруг кто-то грубо толкнул и спину. Лейтенант яростно рванулся

назад, но лишь успел разглядеть убегавшего мужчину в черной рубашке и синих, спортивного покроя, штанах. Пожалев о том, что в руках был мотоцикл, он быстро остыл и направился к выходу. Внезапно его окружил плотный заслон из полицейских. Их суровые лица не предвещали ничего хорошего, а черные глазки автоматов, стреляющие резиновыми пулями, уставились в него, готовые в любой момент угостить изрядной порцией гороха из автоматной начинки.

— Поднять руки! — скомандовал надтреснутым голосом старший. Дуло его автомата на миг двинулось вверх, указывая, куда должны следовать руки Эфеса. Один из полицейских неторопливо приближался, позвякивая наручниками. Эфесом вмиг овладело страстное желание проучить наглецов.

— Извольте. — хладнокровно сказал он, вскакивая на мотоцикл. Стража порядка не успела мигнуть, как мотоцикл, проломив витринное стекло, вынес своего всадница на шоссе и помчал в сторону курортного городка. Вслед донеслась беспорядочная автоматная

стрельба. — Пост номер один! — дрожа от бешенства, кричал в микрофон передатчика старший полицейский, — Немедленно задержать преступника с номерным знаком «Е» сто один!

Эфес летел по шоссе, подслушивая команду старшего, на что дерзко отвечал: — Ха-ха, вы большой шутник, гражданин начальник!! Однако же, черт побери, вы мне надоели! — он выключил рацию. Не сбавляя скорости, его мотоцикл мчался к посту номер один.

Еще издали зоркий глаз Эфеса различил установленную полицейскими ловушку. Два ее диска, расположенные друг против друга, красными маками выделялись на фоне зеленой поросли полей. Эфес знал, что сильное поле защиты, возникая между этими дисками, способно преградить путь эшелону. Предметы застревают в нем, как в тесте, и никакая сила не способна вырвать их. Впереди поста номер один стоял полицейский в походные черные цвета комбинезоне с поднятым стоп-сигналом. Мотоцикл Эфеса

мчался прямо на постового. Расстояние, отделявшее Эфеса и полицейского, сокращалось с невероятной быстротой. С каждой секундой эта дуэль приобретала опасный характер. Один стоял, не шевелясь, казалось, что на жизнь свою ему глубоко плевать, другой мчался, до предела выжимая скорость. Когда расстояние сократилось на величину, не обещающую ничего хорошего для полицейского, а для всадника близкую к миру

потустороннему, мотоцикл вдруг, встав на заднее колесо, оторвался от шоссе и взмыл в воздух, обдав выхлопным перегретым паром голову постового. Пост номер один остался далеко внизу, уплывая вместе с деревцами на обочинах шоссе все дальше и дальше назад. Из голубой дымки впереди белыми игрушечными домиками вырастал курортный городок. Вдали, по направлению городка, показалась стайка черных точек. Точки увеличивались, на глазах приобретая удлиненные законченные формы гигантских птиц.

Эфес, чуя беду, изменил направление полета, отвернув в сторону залива. Над морем его окружил целый рой полицейских парометов. Один из всадников кричал в мегафон:

— Вы окружены! Сдавайтесь!

— Ха-ха-ха!! — засмеялся Эфес, нажимая кнопку индивидуальной защиты. Мгновение — и моторы преследователей умолкли. С дикими воплями все они градом посыпались в залив.

— До свиданья, господа! — крикнул им вслед Эфес, направляя машину к шоссе. Ни один пост больше не остановил его. — «Даже странно» — подумалось Эфесу.

И, только закатывая в гараж отеля «Золотая рыбка» свой мотоцикл, он обратил внимание на номер, где зияла черная царапина, разделявшая «Е» от номера сто один черной чертой. Получился новый номер «Е дробь сто один». В отеле Эфес не отдыхал. Поспешно, оставив там свой мотоцикл, он на такси добрался до бюро проката туристических самолетов…

Глава вторая

— Вы хотели, Господин, взять самолет? — спросил Эфеса хозяин, тучный, с красным крупным лицом мужчина.

— Нет, я хочу справиться об одном человеке.

— Да, но перед моими глазами проходит каждый день уйма, — уклончиво ответил хозяин, — а с кем имею честь разговаривать?

— Эфес мое имя.

— Мне ваше имя ничего не говорит.

— Мне кажется, вы любите хорошее пиво! — сказал Эфес и полез в карман за деньгами.

Давая хозяину две зеленые купюры, добавил: — Тут вам хватит на бочку.

— 0! — раздобрел, улыбаясь, хозяин, — Меня зовут Грифс,

и протянул руку. Эфес ощутил в своей руке жирную горячую ладонь.

— Вы, кажется, кем-то интересовались.

— Да, Грифс, мне нужен некий Рауль (так звали Азона), он владелец такой же площадки, как у вас.

— Тысячу чертей. — Выругался Грифс, — Отродясь не знал такого. Сколько помню себя, я один имел на побережье этот пункт.

— А не знаете, случайно, своих коллег на других курортах? — в надежде спросил Эфес.

— Нет, не слыхал, ничего не могу сказать.

Эфес утратил было надежду найти друга, но вдруг вспомнил аиста. Над входом в контору пункта на вывеске изображение совы привлекло внимание Эфеса.

— Постойте, а не можете вспомнить, кто из ваших коллег имеет фирменный знак с изображением аиста?

— Конечно, но, сами понимаете, из-за плохой памяти вспомнить очень трудно.

Эфес дал еще одну зеленую купюру. Когда она скрылась в жирной лапе Грифса и лицо озарила блаженная улыбка, из щелки, образованной толстыми губами рта, донеслось:

— Это, Господин, Километрах в ста отсюда будет.

— Так, черт побери, чего мы медлим, немедленно доставить меня туда!

— Господин, я не располагаю свободными машинами! — развел руками Грифс.

— А это для кого? — указал Эфес на стоявший в стороне спортивный двухместный самолет.

— Этот ждет своего хозяина.

Слов Грифса было достаточно, чтобы подстегнуть Эфеса. Сгораемый нетерпением, он бросился к самолету.

Грифс преградил дорогу. Взбешенный Эфес, еле сдерживая себя от гнева, цедил сквозь зубы: — Сколько вы хотите?

Хозяин назвал сумму. Эфес дал вдвое больше. Грифс сам сел за штурвал. Самолет, разбежавшись, повис в воздухе, оставляя за собой предстартовые строения. Вскоре и город остался позади. Отсюда, с высоты, синей пеленой простиралось море, а слева береговая черта тянулась бесконечной лентой к горизонту. Самолет летел, придерживаясь песчаной ленты прибоя, в северо-западном направлении. Примерно через час полета свернули в сторону берега. Внизу простирались бесконечные прерии, с чередовавшимися кое-где зарослями кустарника. Далее пошли ровные квадратики полей высокогорного плато, спускающемуся к самому тропическому лесу. Наконец внизу показалась укатанная полоса. По стоявшему там легкому самолету да одинокому ангару с застекленной будкой можно было догадаться о существовании небольшого аэродрома.

— Вот здесь, Господин! — стараясь перекричать шум мотора, громко сказал Грифс, — тот самый ваш аист. Самолет в стремительном пике терял высоту. С волнением Эфес ждал встречи. Машина, подрулив к ангару, остановилась. Эфес вылез из кабины, ступил на крыло, потом спрыгнул наземь, но увы, поблизости никого не было.

Эфес осмотрелся и только сейчас увидел в широких воротах ангара человека, облокотившегося о косяк проема. Эфес быстро подошел к нему.

— Добрый день! — поздоровался он с незнакомцем.

Тот нехотя ответил и продолжал нарочито медленно осматривать гостя.

— Не подскажете, кому принадлежит площадка?

— Кто вы и зачем вам понадобился владелец? — прищур злых черных глаз смерил Эфеса не очень-то дружелюбным взглядом. Неожиданный вопрос насторожил лейтенанта, подозрительным показалось и то, что одежду иностранца он где-то уже видел.

На нем была черная рубашка с широким воротом, открывавшим волосатую грудь и золотой медальон, болтавшийся на массивной золотой цепочке. Смуглое, загорелое лицо, черные усы, прямой нос и, словно тлевшие угли, глаза делали лицо красивым, а черные как смоль волосы создавали ему приятный фон. Незнакомец был одет в синий спортивный покрой брюк. Минутное молчание казалось вечностью.

— Ах, да, прошу прощения, я не представился, меня зовут Эфес, мне нужен хозяин.

— Мне это ровным счетом ничего не говорит! — хладнокровно проговорил незнакомец и, сложив губы в особую гримасу, резко свистнул.

На свист из глубины ангара вышло трое мужчин. Один из них, поигрывая мышцами атлетической фигуры, зашел за спину Эфесу, два других стали по обе стороны.

В это мгновение взревел мотор самолета, на котором Эфес прилетел, и умчался ввысь.

— «Вот сволочь!» — подумал лейтенант. — «Испугался. Да черт с ним, пусть катится».

— Я повторяю! — теряя терпение, сказал Эфес, — мне нужен хозяин.

— Лу! — сказал незнакомец в синих брюках. На Эфеса двинулась тень сзади. Мгновенно оценив ситуацию, Эфес выжидал. И лишь тогда, когда толстая, как бревно, рука скользнула из-за спины, стремясь захватить шею. Эфес сделал выпад влево и встретил атлета ребром ладони, которые с молниеносной быстротой врезалось в ключицу. Толстая рука противника плетью повисла вдоль туловища. Два других мгновенно отлетели. Корчась в пыли от боли и громко стонали.

— Так где хозяин? — хладнокровно повторил вопрос Эфес.

— Вот! — резкий бросок руки незнакомца вперед, и зловеще сверкнуло лезвие ножа. Эфес мгновенно подался вперед и принял острие ладонью, с амортизировав удар, как фокусник, поставил нож вертикально на ладони. Противник, вытаращив глаза, открыл рот от удивления.

— Я повторяю! — ледяным тоном начал Эфес, — где хозяин?

— Я, я н-не знаю! — вдруг затрясся, как в лихорадке, перепуганный незнакомец.

— Отвечать на вопросы! — приказал Эфес. — Кто хозяин площадки?

— Рауль. — Глотая слюну и облизывая пересохшие губы, неуверенно сказал незнакомец.

— Ну!

— Рауль. — Выдавил из себя тот.

— Так, где он сейчас?!

— Клянусь Богом, не знаю.

— Ну, а теперь в ангар.

Незнакомец бросился в ангар.

— Да не вы! — остановил его Эфес, — этих, убрать!

Вдвоем они перетащили стонущих людей в ангар. Эфес заботливо связал всех, делать это он умел как нельзя лучше. Затем, заперев ворота, осмотрел площадку. Возле ангара стоял небольшой деревянный домик. Эфес не обратил на него внимания с высоты полета, скорее, потому, что черепичная крыша почти не выделялась на фоне бурой почвы вокруг. Эфес подошел ближе. В окнах, зашторенных кружевными занавесками, стекла были покрыты защитной пленкой медного цвета. Сквозь такие стекла солнечные лучи теряют свою интенсивность, и в комнате царит мягкий свет. По этим занавескам Эфес догадался, что это жилище Азона. Над входом висела табличка «Аэрокомпания Азон и Аист» с изображением парящего аиста среди облаков. Эфес попробовал войти, дверь оказалась запертой. Терять время не входило в привычку Эфеса, и он решительно зашагал обратно к ангару, решив про себя: «Я вырву у этого мерзавца правду». Но ему пришлось остановиться на полпути, так как рокот доносившегося самолета явно свидетельствовал о том, что этот самолет

летит именно сюда. Всмотревшись в небо. Эфес отыскал там серебристую машину, которая уже заходила на посадку. Спрятавшись за стеной ангара, он стал наблюдать. Самолет, покачиваясь, бежал по взлетно-посадочной полосе, приближаясь, и наконец остановился невдалеке. Дверца отворилась. На траву спрыгнул стройный мужчина в кожаной куртке и темно-синих брюках. Затем извлек из кабины мешок и, взвалив его на плечо, зашагал с ношей к домику. Эфес сразу узнал в нем Азона. Плохо сдерживая волнение, он выскочил из своего укрытия и бросился навстречу другу. Тот, увидев бегущего к нему человека, остановился, на лице его запечатлелось недоумение, переросшее в гримасу крайнего удивления и радости.

— Дорогой друг! — закричал Эфес.

— Вы ли это, Эфес?!

Друзья бросились в объятия. Забытый мешок остался на поле.

— Рассказывайте все, как вы живете и что поделываете? — расспрашивал Эфес.

Тяжело вздохнув и отпив из бокала изрядный глоток коньяка, Азон начал свой невеселый рассказ.

— Выйдя в отставку, с небольшим капиталом я отправился на Юг, преисполненный самых радужных надежд и проектов моего будущего. О, дорогой Эфес, о них вы хорошо знаете. Купить готовый пункт проката туристических самолетов мне не удалось. Тогда я решил сам создать его. На берегу чудной бухты я приобрел у местных властей участок. Нанял рабочих и расчистил его под взлетно-посадочную полосу. Место получилось превосходное. Красивые пейзажи открывались любопытному взору туристов даже с высоты моей площадки. Я, ободренный удачно выбранным местом, продолжал с удвоенной энергией строительство. Наконец все было готово. Предварительные подсчеты моего предприятия сулили мне немалые доходы. Дело оставалось за немногим, это покупка самолета, с чем я и уехал в Мондейл. Вы знаете, там лучшая в мире ярмарка авиатехники. Там купил в рассрочку вот этот легкий первоклассный самолет, который мог одновременно катать шесть пассажиров. Его прозрачная кабина давала прекрасный обзор. С этого момента дела мои пошли как нельзя лучше. Я

досрочно выплатил рассрочку и купил еще один самолет, вы его видели. Начиная верить в свою счастливую звезду и удачу, я надумал обзавестись семьей. Не трудно догадаться о месте нашего первого знакомства. Ей тогда стало дурно, и я пригласил ее к себе. Так получилось, что она осталась у меня, ну, а потом мы встречались все чаще и чаще и, наконец, когда я стал поговаривать о свадьбе, она привела в дом своего брата. — Рассказывая, Азон показывал фотографии, на одной из них Эфес узнал смуглого незнакомца. Тем временем Азон продолжал: — Брат моей девушки попросил меня доставить кое-какой груз из джунглей на побережье. Я, не раздумывая, согласился. Далее события разворачивались с головокружительной быстротой. Оказалось, что моя избранница — сообщница банды торговцев наркотиками, а этот, Азон указал на фотографию, — никакой не брат. Они предупредили меня, что если я не буду работать на них, то меня сдадут властям. Так я оказался тут.

— Черт возьми! — вскричал Эфес, — они поплатятся за свою дерзость. Идем, дорогой Азон, я приготовил тебе сюрприз. С этими словами Эфес увлек друга к ангару. Отперев замок,

он воскликнул: — Принимай овец в своем хлеву.

— Сами вы болотные цапли. — Ехидно заметил незнакомец.

— А, так ты, черт побери, еще вздумал насмехаться! — громко выругался Эфес, — Азон, этого мерзавца ищет полиция, в аэропорту из-за него у меня были неприятности. У тебя есть помещение понадежней?

— Конечно. — Ответил Азон.

И они перетащили пленников в подвал, построенный самими же преступниками для хранения наркотиков. Бронированная дверь с пятью замками надежно запиралась.

— А теперь, Азон, в путь, надо выручать твою суженую, уверен, она стала жертвой шантажа. В путь!

Самолет взмыл в воздух. По пути Азон рассказал о плантации опиума. В глухих зарослях джунглей под дулами автоматов трудятся тысячи рабов. Они возделывают почву, снимая несколько урожаев мака в год. Бараки по ночам охраняются часовыми, которые стоят на вышках с пулеметами, а лагерь обнесен двумя рядами колючей

проволоки. Эти бедняги клюнули на вербовочную рекламу и в надежде заработка очутились в западне, отравленные опиумом, они никогда больше не вернутся назад.

— Мы их переловим, как мышей! — воскликнул в нетерпении Эфес.

Азон, вспоминая приключения молодости, почувствовал ту уверенность, которая не раз помогала побеждать в сложной ситуации.

— Нет, Эфес. — холодный рассудок Азона подсказывал, что им не справиться в одиночку! — мы сделаем так…, и он наметил план, в котором Эфес должен будет поступить

на службу к Боссу, владельцу плантации, и подготовит побег Ани, так звали невесту Азона. Самолет тем временем сел на поле, огражденное такой же проволокой, как и лагерь, и примыкавшие к нему бараки рабов.

Глава третья

— Так ты ручаешься за друга? — синие глаза, смотревшие на Азона, сузились.

— Да, Господин! — уверенно ответил тот.

— А ты, наверно, забыл, как попал к нам?! — говоривший с Азоном мужчина выглядел моложе своих лет. Сухое лицо, длинный крючковатый нос, сеть морщин у глаз и нависшие брови придавали их обладателю поразительное сходство с хищной птицей.

Осанка дополняла схожесть с грифом, птицей, питающейся падалью.

Эфес, стоявший рядом, поморщился от колючего взгляда Босса.

— Я без работы уже целых два года. Мне нечего жрать. — Вмешался Эфес.

— Ну, это мы еще проверим. — Ответил хозяин! — А пока посиди до выяснения личности.

Неуловимого движения бровей плантатора было достаточно.

Два здоровенных охранника скрутили руки Эфесу и поволокли через залитый тропическим солнцем двор в барак, на стене которого красовалась цифра «2». В полутемной камере, куда толкнули Эфеса, стояла невыносимая духота, пахло плесенью и мышами. Эфес остановился посередине бетонного мешка. Глаза медленно привыкали к темноте. Серые стены, потолок и пол. Напротив двери, в стене, высоко над головой пробивался сквозь узкое окно свет. Еще лязг замка за оббитой железом дверью и удаляющиеся шаги, в наступившей тишине отдавались звоном крови в ушах Эфеса

да глухими ударами сердца. Когда Босс наконец оторвался от разбросанных на письменном столе бумаг и нарочито удивленно стал смотреть на Азона. Длинный, полный презрения взгляд — что может быть обиднее этого, но Азон выдержал. Потупив взор, он молча ждал.

— А-а, ты все еще здесь?

— Следует понимать это, Господин, как ваше согласие? — в надежде спросил Азон.

— Я не люблю повторять, дружок! — с ноткой раздражения ответил плантатор! — но поскольку ты настаиваешь, я отвечу. Следуй обратно и жди дальнейших указаний!

Самолет Азона с попутным грузом взмыл в воздух и взял курс на Наями. На плантации, Богом забытом месте, дни текли за днями, и каждый день кто-нибудь умирал из рабов. Трупы здесь не жгли, их просто закапывали завернутыми в простыни. Прошел месяц с тех пор, как Эфеса бросили в бокс номер 2. Срок вполне достаточный, чтобы умертвить голодной смертью любого смертного. В течение этого срока Азон дважды посещал плантатора и каждый раз встречи проходили деловито, без лишних, не касающихся контрабанды слов. В одно такое посещение Азон встретился с Ани.

— Каким ветром тебя? — грустная улыбка скользнула на лице девушки.

— Ани, дорогая, я хочу вырвать тебя и себя из этого ада.

У Ани мгновенно пропало настроение. Ее огромные карие глаза в опахалах ресниц наполнились слезами и покраснели. Она раздраженно бросила взгляд на Азона, затем отвернулась. Воцарилось неловкое молчание. В приемном покое, где они разговаривали, остро пахло лекарствами. На стуле, у двери с надписью «ВРАЧ», сидел охранник, его трясла лихорадка. Он тихо стонал, казалось, ему было все равно, примут его или нет.

Азон наклонился к невесте, нежно взял ее за локоть и шепнул на ухо:

— Я не шучу, возьми себя в руки. Побег назначен… — Он назвал дату, но внезапный грохот падающего тела заглушил слова. Охранник свалился в беспамятстве вместе со стулом. Двое чернокожих санитаров в сопровождении Ани быстро унесли его. В дверях

кабинета девушка обернулась, их взгляды встретились. Азон понял, что она готова к побегу…

Два аборигена-раба с носилками подошли к камере. Дверь впервые распахнулась, спустя месяц с того самого момента, когда Эфеса втолкнули в нее. Один из рабов, сопровождении охранника, вошел внутрь камеры. Невольный вопль вырвался из уст вошедшего, когда его взгляд скользнул по восково-бледной фигуре, стоящей мертвым манекеном посреди камеры. Охранник свирепо втолкнул второго раба в помещение, без устали хлестая плетью по его голой спине. Тот, превозмогая суеверный страх, трясущимися руками присоединился к товарищу, обёртывавшего холодное тело узника простыней. Когда с этим было покончено, рабы уложили тело на носилки, предварительно связав синтетическими ремнями руки и ноги. Труп зарыли на временно расчищенной территории в джунглях. Такие небольшие расчищенные места зарастают в течение месяца до неузнаваемости, хорошо укрывая свежие могилы.

Ослепительны тропические ночи. Да, да, именно ослепительны. Взору открываются залитые серебряным лунным светом просторы над сплошным морем зелени.

Листва в этих лучах приобретает таинственный блеск, мираж моря возникает перед изумленным взором и кажется, будто перед тобой застывшие гигантские волны, сверкающие бликами в лунном сиянии. Зелени нет, только серебристые краски да чернота теней создают причудливые картины пейзажа. Редкие крики ночных обитателей столь резки и внезапны, что холодят кровь. В такие ночи местные аборигены сидят, притаившись, по своим хижинам, дрожа от суеверного страха, ибо сам злой Дух выходит на охоту. Шаманы рисуют его в длинной черной тоге со свирепым лицом, измазанным грязью, перемешанной с кровью убитой жертвы. Не попадайся ему на пути, беспощаден Дух… Вот сверкнули огнями два глаза в темном пространстве джунглей. Мгновенье — и черная тень в стремительном прыжке пронеслась с ветвистого дерева в заросли. Отчаянный крик поверженной жертвы прокатился над лесом. На просеку, усеянную свежими холмиками земли, из тьмы джунглей вынырнула черная пантера с добычей. В цепкой пасти зверя в предсмертной агонии извивался бабуин. Пантера осмотрелась по сторонам, улеглась, вонзив когти передних лап в добычу, и, рыча, приступила к кровавой трапезе. Внезапно зверь насторожился. Поднял голову, не двигаясь, застыл. Уши пантеры зашевелились, на кисточках заиграли серебряные шерстинки. Еще мгновение — и зверь вскочил на ноги, забыв о добыче, бесшумно растворился в черноте ночных теней. Воцарилась тишина, нарушаемая далекими криками да шорохами спящих животных. Казалось, ничто не может потревожить покой просеки. Среди тишины послышался шорох, нет, скорее, стон, а может быть, это звук сломанной ветки. Несомненно, это опасный хищник, опаснее и страшнее пантеры. Луна застыла уже над просекой, и тени от деревьев спрятались под кроны, еще ярче засияли залитые лунным светом холмики да свежая поросль между ними. Странный звук снова раздался, отчетливее и четче стал походить на стон. Да, это слышен глухой стон, леденящий кровь, казалось, сам злой Дух пробуждается из могильного мрака. Вдруг рухнула земля на свеженасыпанном холмике. В одном месте движение слипшихся комьев сильнее, все больше и больше двигалась земля, рассыпаясь по сторонам. Вдруг показались измазанные грязью пальцы, судорожно хватая воздух, стали искать невидимую опору. Затем появилась рука, и из холма показалась человеческая

голова. Лик ее был ужасен. Восково-бледное, испачканное глиной лицо, слипшиеся волосы и худоба вселяли истинное представление о пришельце из потустороннего Царства Мертвых. Человек, прилагая последние остатки сил, выполз на поверхность. Из груди его вырывалось частое хриплое дыхание. Тощая грудь судорожно вздымалась, рот ссохшимися губами хватал живительный воздух. Внезапно он затих, дыхание превратилось в прерывистые, еле уловимые вздохи. На просеке воцарилась тишина, замешанная на стрекотании цикад и отдаленных редких криках обитателей джунглей. Прошло довольно времени, чтобы тени зарослей укрыли чернотой распростертого на траве пришельца. Наконец он зашевелился, застонал и пополз на четвереньках

к раскидистому дереву. По дороге рука наткнулась на что-то липкое и мягкое, человек остановился, брезгливо дернулся всем телом, сел и принялся вытирать о траву испачканную ладонь. Снова застонал, затем попытался встать на ноги, это ему удилось лишь на мгновенье. С тяжким стоном он повалился на землю. Издавая частые стоны, он заставлял тело ползти вперед к зарослям. Его упрямая борьба увенчалась успехом. Толстый ствол каучукового дерева надежно уперся в спину. Отдышавшись, он стал шарить руками вокруг ствола, что-то искал. В руки вскоре попался сверток, забросанный перепрелой листвой. Трясущимися обессиленными руками он принялся развязывать узлы, время от времени помогая зубами. Но силы были слишком слабы. С большим трудом все же удалось развязать один, затем другой.

Шпагат наконец был сброшен с куска плотной оберточной материи. Покопавшись в свертке, человек извлек флягу и судорожно, вздрагивая, пил содержимое.

Силы медленно возвращались. Мысли приобрели смысл: –«Только

бы не перепутать…» — пронеслось молнией в мозгу. В прояснившемся сознании мелькали в дикой пляске крышки фляг. Красная, синяя, желтая и снова красная, синяя, желтая… так до бесконечности, когда наконец удалось разглядеть цвет из которой он пил:

— «Ярко-красная, красная…» Значит, все верно. Дальше содержимое синей, затем желтой. Жидкость вернет силы, восстановит организм. Тропическая ночь подходила к концу. Луна незаметно скрылась, утонув в черноте джунглей. Здесь, внизу, под сводами растительности, ее закат не заметен. Лишь ярче обозначились звезды на клочке неба, очерченного просекой, да верхушки исполинских деревьев черными кронами стали резче. Душный тропический день не заставил себя ждать. Почти с появлением первого луча солнца воцарилось всеобщее ликующее разногласье. Значимые ночью таинственные шорохи и крики утонули в нем, растворяясь до следующей ночи.

Человек под кроной каучукового дерева стоял, выпрямившись. Тело его приобрело формы мускулистого сильного мужчины. Фигура атлета никак не походила на изможденный скелет, обтянутый желтой кожей, каким появился он из могильного мрака. Облачившись в длинную черную тогу, он достал из свертка небольшой пенал. В пенале оказались зеркальце, щеточки и грим. Приладив зеркальце к стволу дерева, он старательно взялся за работу над своим лицом.

Глава четвертая

В западной части плантации располагались бараки чернокожих рабов. Всего их было пять, выстроенных в ряд одноэтажных строений, скорее, похожих внешне на сараи для скота, чем на человеческое жилище. С северной стороны у барака номер один примыкала кухня с огромным навесом-столовой. В первом бараке жили женщины и дети, в остальных — мужчины. Крайний с южной стороны, пятый барак, отводился для больных. Изнурительный каторжный труд на плантации доводил людей до полного изнеможения. Каждый день кто-нибудь прощался с жизнью. Несмотря на высокую смертность, недостатка в рабочей силе не ощущалось, а не ощущалось потому, что часть отходов от производства героина шла рабам. И так уж повелось на плантации, что ни один из них не засыпал без изрядной дозы опия. Рабы работали ради щепотки зелья. Никто из них не возвращался туда, откуда пришел, у всех был единственный путь — на кладбище. Предприятие босса процветало. От желающих работать на плантации не было отбоя, не смотря на запрет властей, тайные пути приводили новых и новых рабов. Плантатор жил в восточной части плантации, там же размещался аэродром, дача, вилла, контора, лаборатории по переработке опиума, склад, бокс номер 2 и мед часть для белых. Черных не лечили. Вся восточная территория обнесена двойной колючей проволокой, на каждом углу размещены наблюдательные будки с охраной.

Охрана вооружена крупнокалиберными пулеметами. Между виллой и дачей размещалась вертолетная площадка с вертолетом, готовым в любую минуту взмыть в воздух.

На вышке, примыкавшей к даче плантатора, стоял охранник с биноклем у глаз.

— Вит, — сказал охранник в пространство, — ты меня слышишь?

— Да, Рим. — послышался голос из рации.

— Ах, как жаль, что тебя здесь нет. — продолжал Рим.

— А что случилось?

— Ну и вкус у Босса.

— Опять роскошная блондинка?

— Нет, Вит, не угадаешь, ставлю сто против одного.

— Черт меня подери, если это ни толстуха желтокожая.

— Ха-ха-ха, опять мимо. Сдавался, Вит!!!

— Как бы не так.

— Ты снова будешь морочить мне голову своими толстухами, на сей раз брюнетка, и совсем юная, да еще и с точеной фигуркой.

— Не может быть.

— Ну ладно, я вот ее пару раз щелкну.

И Рим достал фотоаппарат. Цветные снимки тут же появились, на них отчетливо была видна фигурка купающейся обнаженной девушки. Как раз в этот момент она грациозно выскользнула из воды на мраморный постамент бассейна. Кожа ее засверкала ослепительным бронзовым отливом в лучах тропического солнца. Легким движением руки она подхватила с кресла-качалки полотенце и стала вытирать им длинные каштановые волосы.

— Эмма! — позвал ее мужской голос.

— Я здесь, папочка. — Отозвалась она.

— Нельзя так долго находиться на солнце.

— Иду! — набросив на плечи розовый махровый халат, Эмма побежала к отцу. Ее ждал Босс. Нежно поцеловав его в щеку, дочь пожаловалась: — Этот охранник не отрываясь глазел на меня в свой бинокль.

— А, ерунда, это тоже рабы, только цвет кожи у них белый.

Разговаривая, они скрылись в прохладной тени комнаты дачного домика, за ними неотступно следовала чернокожая толстуха в белом переднике. Солнце нестерпимо пекло. Рим закрыл прозрачную дверцу наблюдательной будки и включи на полную мощность кондиционер. Внутри повеяло прохладой.

— Ну как, Рим? — донеслось из рации, — Успел признаться в любви?

— Иди ты к черту Вит. Но фотографии у меня вышли на славу.

Дальше разговор вертелся возле всякой чепухи, за болтовней охранники не замечали течении времени, и служба казалась им не такой однообразной. Солнце поднялось в зенит, Жара, духота и роями носившиеся насекомые не давали покоя. В эту пору невольники не работали. Их сгоняли в душные бараки и там, в смрадной атмосфере, они пережидали жару. К четырем часам дня солнце становилось милосерднее. Рабов гнали на плантацию, и те, подчиняясь ударам хлыста, угрюмо брели по раскаленной бурой почве к зеленым квадратам мака, над которыми неустанно висели маленькие радуги от стационарных дождевальных установок. Так повторялось изо дня в день, из года в год.

Около двух часов пополудни, когда солнце нагрело все вокруг до адского жара, над безлюдной плантацией прокатился бой тамтама. Приглушенные ритмичные удары повторялись то с нарастающей силой, то опадая вдруг до тихого боя. В них слышалась боль, отчаяние, неизгладимая тоска и страдание. Стонущий ритм тамтама завораживал слух.

— Вит, ты слышишь? — настороженно спросил Рим. — Это, кажется, рядом с тобой.

— Да, черт потери! — ответил голос Вита.

— Вит, ты помнишь, так уже было. — Голос Рима стал походить на карканье старого ворона.

— Да, Рим.

— Вит, ты сообщил Боссу?

Но Вит молчал. В это время до слуха донеслось стрекотание вертолета. Изящный вертолет, похожий издали на легкокрылую гигантскую бабочку, легко скользил над плантацией, набирая высоту, и вскоре исчез над безбрежными просторами джунглей.

— Кажется, Босс удрал! — голос Вита стал тихим и утратил нотки прежней веселости.

— Откуда слышен тамтам?

— Ты знаешь, Рим, из второго барака.

— Внимание! Внимание! Всем постам! — рявкнул вдруг колокол громкоговорителя на крыше будки. Из него доносились команды Босса.

— Да-а, каша заваривается! — сказал Рим и вышел наружу, прихватив с собой тяжелый пулемет.

Во дворе конторы стояло с десяток малолитражных автомобилей с открытым верхом. Возле машин, изнывая от жары, копошились

охранники. Они возились с оружием и боеприпасами, аккуратно укладывая пулеметы и прочее снаряжение в автомобили. Голос Босса все еще вещал из громкоговорителя, но охрана уже знала, что его нет на плантации, что это фонограмма. Командир отряда, которого можно было распознать по форменной фуражке с кокардой в виде краба, тисненного золотом, направился к автомобилям и громко скомандовал:

— По машинам!!!

Наемники лениво полезли в кузова. Внезапно над плантацией, с западной ее части, показался легкий самолет. Он спустился на предельную высоту и шел на бреющем полете к аэродрому. Все уже сидели в машинах, когда самолет, сделав вираж, зашел на посадку. Никто больше не обращал внимания на небо, все занимались размещением в кузовах. Неожиданный сильный взрыв, взметнув клубы черного дыма и огня, выбросил почти всех наемников из машин. Сплошная стена огня охватила двор перед конторой, лавиной прокатилась, оставляя корчащиеся в лужах крови горящие людские

останки. Из санитарной части выскочили оставшиеся в живых. Среди них была Ани. Огонь быстро распространялся на строения. Уже горела контора, дача и медицинская часть. Пожар угрожал складским помещениям, среди них был склад боеприпасов. Медлить было нельзя. Ани опрометью бросилась к взлетно-посадочной полосе. Ветер свистел в ушах, ужас сковывал движении, но, превозмогая себя, она мчалась вперед, не чувствуя усталости. А впереди рулил ей навстречу самолет. Азон приземлился у южной части полосы, круто развернул самолет и направил к бегущей навстречу девушке. Он рассчитывал на захват вертолета, но вертолета не оказалось на месте. В голове роем вились лихорадочные мысли, что делать дальше. Подоспевшая Ани что-то неистово кричала ему. Азон подал ей руку и втащил в кабину, но она продолжала кричать. Истерика исказило ей лицо. Азон ударил ее два раза по щекам, пытаясь привести в чувство. Она, почувствовав удары, прекратила кричать и в обмороке рухнуло на сидение. Этого он уже не видел. Все внимание Азона поглотил разбег. Хватит ли длины полосы? Огонь летел навстречу, казалось, самолет врежется в него, еще минута, другая, но колеса уже оторвались от бетонки и, круто взмыв в вираже, самолет в последний момент отвернул от полыхающего пламени. В открытое боковое стекло дохнуло жаром, Азон невольно заслонил лицо рукой в перчатке. Полыхающие строения остались далеко внизу, навстречу плыли маковые поля. К баракам оставалось метром пятьсот, когда он увидел хорошо укатанную полевую дорогу. Не раздумывая, пилот решил сделать посадку. Только бы не наскочить на случайный камень, только бы все обошлось — единственное, чего Азон желал в этот миг больше всего на свете. Посадка на дорогу прошла благополучно, мягкий удар колес о землю, затем легкая тряска по неровностям грунта — и самолет покатил, покачивая плоскостями. Его заметила охрана. С вышки торопливо спускался охранник с пулеметом наперевес. Со стороны барака номер два бежала толпа рабов. Впереди всех, что-то крича, мчался человек со свирепым бородатым лицом дикаря в черной накидке. Человек этот по одежде и всем признакам походил на легендарного Духа, внушавшего дикарям суеверный страх, доводивший порой до исступленного массового безумия. Азон круто развернул машину. Дал полный газ двигателю. Пропеллер бешено гнал вихри воздуха, взметая сплошную завесу бурой пыли за хвостовым оперением. Легкокрылая машина дрожала, как взнузданный конь, повинуясь стременам всадника, готовая в любую минуту взмыть ввысь, стоит отпустить тормоза. Из гущи пыли выскочил человек в чертой накидке. Низко пригибая голову под сильной струей воздуха, он отчаянно

пробирался к кабине. Азон подал руку и втащил его вовнутрь. Еще пришелец не успел влезть в кабину, а самолет уже, сорвавшись с тормозов, запрыгал по дороге, набирая скорость. Два негра, вцепившиеся было в костыль под хвостовым оперением, отлетели в стороны и машина, легко оторвавшись от дороги, растаяла в голубой дымке над джунглями. Азон вздохнул с облегчением, как только за бортом поплыли вечнозеленые кроны тропического леса.

— Эфес, дорогой, жив?! — в волнении воскликнул Азон, — Я все сделал, как ты просил, но честно признаюсь, не чаял тебя увидеть живым.

— Как видишь, мой план сработал, все же обошлось. — Эфес взглянул на Аню.

— Что с ней?! — воскликнул он и, не дожидаясь ответа, принялся приводить девушку в чувство. Азон свободной от штурвала рукой подал ему флягу с водой. Эфес легонько потрепал Ани по щеке, потом брызнул водой в лицо. Девушка глубоко выдохнула, открывая затуманенный взор. Взгляд ее прояснился и упал на лицо и одежду Эфеса.

Он не успел открыть рот для слова, как услышал пронзительный визг и снова глубокий обморок поверг ее.

— Ах, вот в чем дело! — догадался Эфес, смахивая с себя остатки грима. Когда с этим было покончено, он быстро состриг бороду, затем тщательно выбрился бортовой электробритвой. Азону открылось изможденное худое лицо друга, сердце сжалось от жалости и нежности к нему. И с чувством благодарности за спасение Ани и свое собственное Азон крепко обнял его. Эфес снова взялся за Ани. Наконец она открыла глаза. Взгляд ее узнал Эфеса, в нем засветились теплички доверия. Эфес, пытаясь как-то отвлечь друзей от столь недавнего пережитого, стал вспоминать смешные истории,

которые пришлось пережить в дни молодости. Это ему удавалось с переменным успехом. Но все же Ани успокоилась и окончательно пришла в себя, когда Эфес сообщил цель своего приезда. Глаза Ани, большие и влажные, как у лесной газели, вдруг остановились.

Живой огонь в них угас. Она отвернулась от друзей, скрывая слезы, и молча глядела на проплывающие внизу пейзажи. Эфес понял, что перспектива замужества меняла ее жизнь, наступает новая, другая, столичная жизнь, о которой Ани мечтала, как о чем-то несбыточном и далеком, как мечтают дети. Азон с благодарностью принял предложение и, обратив внимание на Ани, сказал:

— Вот и моя жена благодарна тебе. — От этих слов девушка не смогла сдержаться и разревелась.

— Дорогая, что с тобой? — озабоченно спросил Азон.

— Так, милый, ничего! — она вытерла слезы платком, затем добавила, — Ведь ты же знаешь, что такое служба, уж слава Богу, наслышана. — И она уставилась в прозрачный свод кабины. Ее прекрасные глаза взвелись вдруг к небу, а с полуоткрытых губ вырвался легкий вздох, означавший на женском языке недовольство.

— Дорогая Ани, — поспешил на выручку Эфес, — с этого момента вашим неудачам пришел конец и черт побери, не будь я Эфес, если ваш будущий супруг не докажет вам этого.

Но Ани и бровью не повела.

— Азон, — обратился он к другу, — ты знаешь что-нибудь о Думаре?

— Ровным счетом ничего определенного, одно мне известно, что была какая-то стычка между торговцами наркотикотиками в Наями с демонстрантами Шомона. Это общество, о котором мечтал Думар. И ты знаешь, один из них разогнал с десяток вооруженных цепями и ножами головорезов, а сам пожелал остаться неизвестным.

— Давно это было?

— С год назад. Ани, ты помнишь? Об этом еще шумели газеты.

Ани, сделав безразличное лицо, уточнила: — В июне прошлого года.

— Ах, да, я, кажется, возился тогда с мотором и был там по случаю приобретения запасных частей.

— Узнаю почерк Думара. — Сказал Эфес.

Самолет Азона рулил по дорожке к конторе Грифс и Сова.

Толстяк с любопытством наблюдал за неожиданным гостем.

— Эй, Грифс! — не успев спрыгнуть на траву поля, крикнул ему Эфес. — Седлайте вертолет, доставите меня в полицейский участок!

Грифс не шелохнулся. Его физиономия выражала тупую непроницаемость. Простившись с друзьями. Эфес захлопнул дверцу самолета и зашагал к самодовольному хозяину.

— Придется вас расшевелить. Грифс. — С этими словами Эфес достал

передатчик-удостоверение со своим кодом офицера личной охраны Президента. Это мгновенно возымело действие, толстяк тотчас стал по стойке смирно и одеревеневшим языком выпалил: — Есть, Господин!

Начальник полицейского управления Наями сидел за письменным столом, заваленным папками и письмами, в душном кабинете, периодически вытирая пот носовым платком с вспотевшего затылка. Свет жаркого дня проникал сквозь зарешеченное окно, наполняя комнату, и без того душную, уличной жарой. Скука, жара и долг службы, заставлявший высиживать дни в своем кабинете, наложили на этого человека печать безразличия ко всему, даже к самому себе, о чем свидетельствовал беспорядок, царивший вокруг.

В один из таких бесчисленных однообразных дней дверь кабинета отворилась и на пороге перед сонным взглядом начальника полицейского управления вырос человек с живым умным взглядом зеленых глаз. Незнакомец бесцеремонно окинул кабинет и, удовлетворенно кивнув головой, представился:

— Лейтенант личной охраны Президента. Эфес. — С этими словами достал из кармана миниатюрный передатчик-удостоверение, предъявил растерявшемуся капитану.

— Чем могу быть полезен? — застегивая пуговицы форменной рубашки и одевая галстук, сказал тот.

— Господин капитан, у меня к вам серьезное дело… — Эфес начал рассказ о происшествии, который закончил словами: — … и вы получите повышение по службе.

На сонном лице капитана оживились спавшие чувства долга, и он начал принимать энергичные меры, предоставив, впрочем, возможность лейтенанту воспользоваться служебным каналом правительственной связи.

Эфес немедленно доложил Мисару: — Господин Советник, предлагаю вам одного из двух моих друзей, Азона, которого мне удалось найти. В ловкости и храбрости ему нет равных. Остаюсь в Наями, так как Думар находится где-то поблизости…

После прошедших каторжных испытаний и бурно проведенного дня Эфес вечером решил создать себе видимость отдыха и немного развлечься. В баре отеля «Золотая рыбка», куда он спустился на лифте из своего номера, царил полумрак, состоящий из гаммы цветомузыки и света от пристенных светильников в виде морских химер.

За столиками и у стойки рисовались силуэты редких посетителей. Бармен торчал за стойкой, стараясь быть услужливым, спросил: — Вам коктейль, крепленый, с соком, со льдом?..

Эфес заказал коньяк со льдом и небрежно бросил бумажку у наполненного бокала. Бармен начал отсчитать сдачу, но не торопился окликнуть клиента, когда Эфес ушел с бокалом к свободному столику. Допив, Эфес спросил у бармена: — Господин вам знакомы события июня прошлого года? — такого обращения лакей винной стойки не ожидал. Глаза вмиг осветились серьезной деловитостью, на лице отразился отпечаток царственной гордости.

— А что вас, собственно, интересует? Если вы хотите узнать о Шомонах, я могу вам рекомендовать одного из моих постоянных клиентов.

— Да, конечно, но я бы хотел еще спросить вас, не помните ли вы, что произошло в тот день?

— Ну как же, прекрасно помню, тем более, что они забегали сюда перекусить. И я отлично помню.

— Так расскажите же скорее! — нетерпеливо сказал Эфес.

— Ну, как обычно, они собрались на свой съезд. Сожгли на площади спираль, символ развития, как они говорят.

— А почему они жгут спираль?

— Потому, что считают, что развитие неизбежно приведет к какой-то там катастрофе, поэтому они против развития и жгут свой символ развития, то есть спираль. — Как мог объяснять, объяснял бармен. Его бесцветные брови и ресницы выразительно дергались во время рассказа, а светло-серые глаза при этом ничего не выражали.

— Простите, как вас зовут? — спросил Эфес.

— Чин, зовите меня Чином.

— Хорошо, Чин, скажите, а драку вы не помните?

— Нет, вот вам адрес. — Начертав что-то на салфетке. Чин передал листок Эфесу со словами:

— Вот, он может вам подробно рассказать об этом.

— Благодарю вас. Чин.

Эфес решил немедленно воспользоваться полученным адресом. Он быстро выбежал на улицу. Вечерний город встретил огнями реклам, шуршанием шин автомобилей по улицам, освещенным красочными витринами да попадавшимися редкими прохожими, спешившими домой. В это время каждый из них стремился укрыться в буквальном смысле за семью замками. Резкий скачок преступности раковой опухолью поразил город Мира, как следствие жестокой политики господствующей страны, роста цен, инфляции и безработицы. Грабежи совершались на улицах, в квартирах, кинотеатрах, вагонах метро и даже в туалетах. Несчастный прохожий вынужден носить в кармане среднего достоинства купюру специально для грабителя, чтобы хоть как-то уберечь себя от угрозы быть

«подстреленным кроликом». Метод прост. Преступник наводит дуло пистолета со словами: — «Деньги?!» — Прохожий достает из кармана бумажку и сует ему в руку. Сделка совершена. Грабитель уходит в одну сторону, прохожий в другую. Вот почему улицы города с наступлением темноты быстро пустели. Эфес беспечно шагал вперед на улицу Красных роз к дому номер двадцать три, по адресу, начертанному на салфетке. У подъезда дома ему встретилась группа подростков на мотоциклах старинных конструкций, последнем крике моды. Громкими голосами они переговаривались друг с другом, стараясь перекричать трескотню моторов. Причудливые прически делали молодых людей похожими на сказочных персонажей. Эфес поднялся на лифте на двадцать седьмой этаж и нажал кнопку звонка нужной квартиры. Прошла минута, другая. За дверью слышалась музыка, голоса, смех. Наконец раздался щелчок замка и скрип не смазанных дверных петель, прервавший томительное ожидание. Девушка в цветастом халате с сигаретой в руке появилась босиком на пороге, разбросанные по плечам в беспорядке пряди светлых волос и косо подстриженная челка, закрывавшая лоб и правый глаз, не могли скрыть точеную красоту лица. Плавным движением руки она смахнула челку с глаза, открывшего небесную голубизну.

«Черт побери! — подумал Эфес! — чертовски хорошенькие глазки».

— Вам кого? — спросила лениво она.

— Мне нужен Порт, живет здесь такой?

— Какого черта ты торчишь там?! — грубый мужской голос окликнул из комнаты кого-то. Девушка резко повернулась. Видно было по всему, что обращались к ней.

— Заткнись! — грубо ответила в полумрак коридора и добавила: — Эй, к тебе тут пришли.

— Какого черта, кому и что от меня надо?!

В дверях мгновенно вырос здоровенный малый в майке с волосатой грудью и копной черных кудрей на голове. На нем были линялые синие шорты. Он был пьян.

— Мне надо поговорить с вами, если вы, конечно, не возражаете? — обратился к нему Эфес.

Порт смерил его с ног до головы свинцовым взглядом черных, как угли, глаз и что-то стал соображать, потом ответил: — Приходите завтра. — И дверь громыхнулась перед носом Эфеса. Взбешенный Эфес принялся звонить снова. С минуту за дверью стояла тишина, потом раздался резкий щелчок замка, дверь широко распахнулась и здоровяк, сопя, сгреб гостя огромной пятерней за грудь. Грохот последовал почти мгновенно, как только тучное тело хозяина квартиры, описав в воздухе нечто вроде сальто-мортале, приземлилось на лестничные ступеньки далеко внизу. С клочком рубашки, зажатом в руке, здоровяк, оправившись, бросился наверх, перемахивая через две ступеньки к ряду.

— Предупреждаю! — сказал Эфес. — Мне нужно, чтобы вы не утратили способность говорить.

— Черт побери! Эта скотина вздумала еще смеяться надо мной? — вскричал в бешенстве здоровяк. Но приблизиться к гостю вплотную ему так и не удалось. Воя от бессильной злобы, здоровяк лежал, как связка дров, в синем от табачного дыма и винных паров коридоре. Полуголые девицы и парни молча с удивленными глазами разглядывали Эфеса, который бесцеремонно уселся в кресло и заговорил: — Предупреждаю, если кто-либо из вас попытается его развязать, то клянусь вам вашей матерью, будет лежать за компанию.

— Так, а теперь выкладывайте все, что вы знаете о драке в прошлом году во время демонстрации Шомонов.

— Ни черта они не знают. — Вдруг отозвался связанный Порт, — Я сменил компанию.

Эфес покосился в его сторону и увидел девушку. Она предложила Эфесу переодеться в новую рубашку. А так как он был еще и в куртке, то девушка любезно согласилась ее подержать. Эфес, нисколько не смущаясь, сбросил лохмотья бывшей рубашки и надел новую. Потом надел куртку. Пока он переодевался, компания незаметно выскользнула из квартиры и растворилась в сумерках города, а связанный верзила вдруг взмолился о пощаде. Под честное слово Эфес снял с него путы. Порт, потирая ушибленные места, уселся в кресло и стал подробно рассказывать о происшествии того июльского дня. В конце рассказа добавил:

— Господин, вы согласны давать мне уроки борьбы?

— Нет! — сухо ответил Эфес.

Глаза Порта вдруг стали напоминать копченый чернослив. Утром в номере гостиницы Эфес, стоя у окна, размышлял:

— «Черт побери, никак не возьму в толк, организации нет, собирались они на площади все в длинных белых балахонах и устраивали шествие по улицам города. К чему это все, этот маскарад? Затем на яхте ушли в открытое море. Да, Порт в точности описал почерк Думара, это был он».

После долгих размышлений Эфес решил начать поиски с порта. От очевидцев в порту он узнал, что яхта причалила к скалистому противоположному берегу обширной бухты. Отсюда, с причала, хорошо просматривался далекий скалистый берег, но лучшего способа обследовать скалы, чем воздушный, не найти. Это стало очевидно с первых шагов по бетонным плитам причалов порта. Не теряя времени, Эфес отправился на такси к Грифсу. На этот раз хозяин был сговорчивее и вскоре вертолет компании Грифс, и компания кружил над скалами хребта с Эфесом на борту.

Более часа реактивные двигатели вертолета без устали вращали лопасти, более часа сквозь прозрачный фонарь кабины Эфес сосредоточенно всматривался в пробегающие внизу ущелья, скалы и скудную растительность на них. Ему помогал пилот. Наконец, нетерпеливому Эфесу это надоело, и он велел следовать вдоль береговой линии в надежде обнаружить место, куда могла бы причалить Яхта. Но, обрывистые берега, нависшие над полосатой от волн синью моря, уходили в бесконечность.