Бесплатный фрагмент - Эта книга — лучший подарок!

Благодарности

Настоящей книжкой, как и всеми предыдущими, я отдаю дань светлой памяти друзьям и близким, очень рано покинувшим этот замечательный мир: младшему брату Борису, Косте «Малышу», Мишке «Нильсону», Борису «РА» Раскольникову, Андрею «Неману», Наталье Шоховой, Эдику «Родственнику», Валерию Василевскому, Игорю «Бамбине», Александру «Полковнику», Андрею Левину, Николаю «Куке», Володе «Бычману», Шуре «Помидору», Вовке «Осташке», Отцу Евгению, Косте «Моське», Оскару «Арэксу», Лёхе Кагану, Лариске Львовой и многим, многим другим, к сожалению, здесь не упомянутым.

Появлением на свет Рассказки в значительной мере обязаны товарищам юности, молодости и дальнейшей «полифонической» жизни: Андрюшке «Крексу», Колюньке «Ленинскому Стипендиату», Мишке «Хиппи», Андрюхе «Брату», «Мальчику» Боре, Шурке «Портосу», Мишке «Рыбе», Толику «Федору», Виталику «Улыбчивому», Александру «Мастеру», Григорию Ивановичу, Сергуне Робертовичу, Сашку́ «Штейну», Вове́ Львовичу, Алёнушке Игоревне, Мишке «Алхимику», Андрею «Японисту», Олежке «Слонику», Гарику «Прайсу», Умному Петровичу, Наталье Толокновой-Jennings, Сергею Анатольевичу, Игорю Алексеевичу, Антону, Дмитрию «Джокеру», Танюльчику, братьям «Афоням», Диме «Космонавту», Карлену и Геворку, Сереге «Захарычу» а также, далеким территориально, но близким душою Шуре, Лёньке и, конечно, обожаемым родственникам — «Братцу» Мише, Митрию, Ирише Евгеньевне, Павлуше, Катерине, Олегу «Солу» и Матери Марии. Именно они и поныне воодушевляют меня на новые свершения.

Желаю долгих и плодотворных лет жизни горячо любимому редактору, а также суровым, но справедливым критикам и рецензентам Александру, Митрию, Евгению «Джеффу» и мэтру Ильичу, чье постоянное содействие творчеству неоценимо.

Отзывы

Первыми, и как всегда, тепло и одобрительно реагируют на мои опусы ровесники и давние почитатели.

Хорошие, легко читаемые Рассказки с глубоким смыслом. Мне понравилось и как всегда ностальгически скрипели мозги, выкапывая из своих глубин то время и нравы.

«Ресторан» написан в четко твоем раннем стиле, что меня обрадовало. Юмор перемежается некими философскими мыслями, и все в четкой канве повествования. Как всегда, мне нравится твои опусы, когда я сам себя вижу в той или иной ситуации, даже близко никогда в ней не бывавший.

«Кураж» вызвал у меня впечатление домашнего задания от Московского долголетия.

А «американцев» читал как будто мы с тобой учились в разных школах и в разных группах. Вообще ничего из написанного, кроме фамилий, не помню. Может я тогда болел, а может — сейчас болею?

C. Виноградов

Классная рассказка, все как живые, включая второстепенных персонажей! Реально хорошо получилось.

Екатерина Добрынина, журналист, редактор, литератор

Хорошо написано! Тонко, чётко, выразительно, и очень узнаваемо… Всё так и было, ни секунды не сомневаюсь. … Ну а последний абзац особенно меня тронул. Хорошо написано, с душой.

Андрей «Янис» Лусс

Cупер, голос, юмор, ирония, главное атмосфера, вплоть до запахов портвешка, пельменной, студенческой столовой, и трехкопеечных монет для трамвая, для меня лично очень ценно и бесконечно щемяще далеко в детстве. Очень талантливо, горжусь тобой, что там говорить… Ещё… Вспоминай, пиши…

Марина Коротова

Очень прикольная история, хотя разворачивается поначалу медленно. Может быть в первых параграфах можно чуть добавить скорости и огоньку, хотя это только легко сказать…

ДФ

Порадовал!!! С удовольствием прочитал. Заметил, что в Рассказках появилось больше тонкого юмора, что для меня — КВНщика что-то да значит!

СРВ

Шикарная! Заканчивается торжественно грустно, но ободряюще, это жизнь и она такая. Отлично!

KAF

Спасибо! Чудесно-весёлый рассказ!! Очень помогло!!!

Л. Лунева

Самые высокие оценки получили Рассказки из цикла «Странствия»

Прочитал, что могу сказать? Первое — твой писательский талант уже не требует какой-либо оценки — очень хорошо. И второе — заразил ты своим Таиландом и этим самым Бангкоком по самое не балуйся. Ну так захотелось, так захотелось… Но нет концовки. То есть концовки в широком смысле быть и не может но, что касается Рассказки — не закончена.

Эх, Бангкок, Бангкок, если уж полюбился то навсегда.

Ф

Отлично! Твои туристические записки, вообще, выше всяческих похвал! Здорово, что разброс по странам континентам, да и по временам тоже. Только почему называется «Произвол»? Все случаи закончились на позитивной ноте и органы правопорядка, в большинстве случаев, были правы и, при этом, оказались не чужды элементам снисхождения и милосердия.

АФК

Из этой Рассказки я поняла, что вы очень благодарный едок. Аппетит, нагуленный во время осмотра достопримечательностей, был хорошей приправой к блюдам. Все потому, что вы путешествовали в хорошем настроении, это передалось! В некоторых из этих мест бывала, захотелось ещё раз побывать. Если получится, возьму с собой ваш путеводитель.
А ещё вы благодарный путешественник, по-доброму описали все увиденное, и очень аккуратно упомянули о разрушающихся домах, чтобы не погрешить против истины. Для меня ценно, что все описано с любовью к нашим родным, отечественным просторам. За это вам благодарна.

Елена Н. Рура

Спасибо, Константин, очень понравились мне Ваши путевые заметки. Хорошая литература будит чувства, дает пищу уму, или вызывает воспоминания. И поскольку, я бывала во всех этих местах, то читая ваши заметки, опять перед глазами прошли впечатления. Особенно, о милых сердцу Бронницах, где на даче у бабушки прошло моё детство. И о высоком берегу Оки в Константиново. Прекрасно вписалась кулинарная тема, сделав описание по настоящему «вкусным». Но не могу не заметить, что то, что вы ели в «Федеральной пончиковой сети», называется «пышка»! У нас, по питерски!

Юлия Н.

Прочитала. И подумала, что путешествовать так, как вы, это тоже талант. Как ёмко и как зрительно описано. И хочется ещё раз вернуться в те края и надышаться воздухом тех мест. Я тоже там бывала, и впечатления остались, но теперь есть мысль, что можно их обогатить и не только духовной пищей. Увлекательный язык, живые картины, интерес к истории родины всё вместе настолько органично, что хочется последовать примеру. Спасибо!

Светлана Алексеева

Дочитала до конца. И хочется читать ещё. Значит, Рассказка удалась. Спасибо.

Елена Павловна Коновалова

Иностранцы снова не подкачали:

Как все-таки здорово, что ты пишешь. Думаю, ты на сегодняшний день единственный и уникальный автор. Как говорится «про это».

Имеется в виду Гурзуф и не только. И не только. Москва, Ленинград. И другие страны…

ТО время. «Стрит», ну кто сейчас помнит?

Спасибо!

Kira Khorev, USA

Спасибо, мой дорогой писатель. Как всегда здорово!

Благодаря твоим Рассказкам память возвращает меня в те далёкие, но очень близкие события.

Продолжай вспоминать.

Твой израильский друг-читатель, слушатель,

Alex

Я прочитала то, что ты мне прислал в двух вариантах. Первый, в соавторстве с другой женщиной, прочитала первым, и сразу поняла, что добавлено, так как я читала твой оригинальный вариант, который ты выкладывал в интернет..

Она добавила много сентиментальности и некоторым это нравится.. особенно женщинам… В общем, и первый и второй варианты грешат немного монотонным повествованием.

Текст льется как река, если ты понимаешь о чем я. А в основном- прогресс на лицо и язык стал намного, если можно так сказать, «литературнее».

Продолжай радовать нас историями из жизни, многие моменты которой были для меня настоящим открытием!

Nataly Jennings, журналистка, Австралия

После запрещения Фейсбука в России, доля откликов от новых читателей из-за «бугра» резко увеличилась, причем, очень развернутых и, на мой взгляд, слегка академичных.

С первых строк почувствовал высокий профессионализм подачи материала. Вы изучали искусство писать? В Америке такой предмет преподаётся во многих ВУЗах. И он пользуется большим спросом, т.к. к грамотному письму здесь относятся весьма серьёзно. Особенно, если это касается профессий, где необходимо проявлять способности составлять деловые письма и документацию. Предмет называется «English Writing». Я ничуть не буду удивлён, если нечто подобное вы изучали в Москве в ВУЗе, или на каких-то специальных курсах. Колитесь, Константин, откуда у вас такой высокий образец письма?

Вы так и не ответили, где обучились мастерству писать столь профессионально. Вчера я не удержался и допоздна читал несколько глав из вашей 1-ой книги. Если вас интересует моё мнение, то готов поделиться первым впечатлением. Я пришел к выводу, что избирательно людям, в каком-то смысле, по жизни сопутствует удача. Я встречал таких, кого легко причислить к т.н. «баловням судьбы». Их не так уж много, но они безусловно есть. Мне думается, вы один из них. Разумеется, за всеми успехами стоят годы тяжелой учебы, недосыпания, экзамены, профессиональная подготовка, наверное, не лёгкий подъём по служебной лестнице и т. д. И вам очень повезло встретить интересных людей, многие из которых стали вашими друзьями. Вы их искренне любите, держите в памяти счастливые моменты, случаи, сделавшие вашу жизнь столь яркой и примечательной. В свою очередь, им одинаково повезло с вами. It’s mutual. Как вы пишете, к сожалению, многие из них ушли из жизни навсегда. Но вы в своих рассказах дали им вторую жизнь, они продолжают существовать. С ними вы продолжаете общаться, возвращая их присутствие на своих страницах. Они, — те которые живые и те, которые уже не с вами, своим озорством, нестандартным поведением, выходками и умением быть яркими заставляют читателей улыбаться, сопереживать им, сочувствовать, радоваться. И всё благодаря тому, что вы решили написать про них, про вашу дружбу, удивительную молодость, которую разделили с ними.

Я, по счастливой случайности, стал одним из читателей вашей одиссеи. Не зная вас лично, а тем более ваше окружение совершенно искренне смеялся в некоторых местах вашего повествования, в других вспоминал какие-то эпизоды из собственной молодости. Ведь все мы родом из детства того же самого «совка», и многое было, если и не идентичным, то похожим. Это совершенно точно! Вы так живо и точно обрисовываете детали, которые я вижу кинематографически, что всё время сопоставлял со своими личными моментами, происшедшими в прошлом. Меня с советской Москвой очень много связывало. Москва была для меня любимым местом, куда я мчался из Баку со скоростью самолёта «ИЛ-18» по 2—3 раза в год. У меня там жила бабушка, поэтому я так часто туда наведывался. Читая про ваши московские воспоминания я всё представляю так, словно окунаюсь в «де жа ву». Вот, мои первые впечатления.

Рад, что познакомился с вами, Константин, хотя бы так, — виртуально. Да, и это главное: с первых же страниц своей книги вы создаёте магию притяжения тем, что не одеваете на себя маску столичного сноба, тем самым приближая к себе вашего потенциального читателя, а не отторгая. Находясь ранее в Москве я много встречал таких искренних, умных, образованных, добрых, и вместе с тем, простых людей. А здесь, в Америке, если мне и встречались москвичи, то такие, вот, снобы, которые старались произвести эффект «голого короля», а по существу, я к ним чувствовал только отторжение без всякой симпатии. Ну, кажется, всё для первого откровения.

Сегодняшние полдня посвятил чтению «Жизнь, как фотоплёнка. 18+" Что сказать? Ваши воспоминания заставили меня эмоционально всколыхнуть почти забытые мои собственные. Как удивительно, что чужой жизненный опыт может каким-то непонятным образом соприкоснуться космическими волнами в пространстве, интерферироваться и ударить по голове на другом конце полушария? Но когда я прочитал про вашу историю с джинсами, про весь ваш подпольный бизнес, про широкомасштабный размах целой подпольной индустрии, у меня всё «заворочалось». Я сразу вспомнил про импортные шмотки, выворачиваемые наизнанку обновки у приятелей, чтобы удостовериться на проверку «Фирма» ли это? 100% cotton ли это? А каких трудов стоило приобрести мои первые джинсы! Помнится, знакомая девочка, учившаяся в Бакинском ИнЯзе, имеющая связи с иностранными студентами из соцлагеря была «дилером», чтобы за бешеные тогдашние деньги помочь мне заполучить те самые джинсы, давшие мне самооценку и соответствующий статус. Теперь задним числом после прочтения ваших мемуаров я вспоминаю и думаю, а были ли мои первые джинсы хорошей подделкой под «фирму». Когда я стал покупать свои джинсы в Филадельфийском магазине готовой одежды меня убила наповал этикетка «Made in China». Других в продаже даже не были! Это я говорю про 1980-й год. «What’s the difference?», — тупо уставились на меня глаза продавца, когда я спросил, почему нет в продаже американских джинсов. «They are all the same, only the labor is chipper and it’s only good for american customers isn’t it?». Для меня было шоком узнать, что «вещизм», которым страдала советская молодежь, в Америке не распространён на уровне массового потребления. Но ваши, Константин, истории с портняжками, бизнесом и пр. удивили. Боже, в каком мы жили обществе?

Очень интересно, весело и озорливо мне читалось про все ваши студенческие приключения, московские нравы, тусовки, отношения мужск./женск. Словно побывал на другой планете. Моментами я просто громко обхохатывался. Да, ещё мне вспоминаются давнишние разговоры в эмигрантской среде о подпольных нелегальных цехах по пошиву дорогой «фирменной», но поддельной одежде, которую шили «русские» (здесь всех советских эмигрантов так называют американцы), а потом продают их с фальшивыми «labels», как исключительно эксклюзивные товары. Но это всё, что могу сказать. Ничего более того не слышал. Но очень похоже на, то чем промышляла подпольная московская джинсовая индустрия, не так ли?

Ваш московский говорок приятно и радиофонично звучит в голосовом сообщении, но чувствуется, что нет соответствующей тренировки; она, как и всё приходит с опытом. Когда я волонтировал на местном русском радио 100 лет назад, мне приходилось многие фразы перезаписывать, если я сбивался и делал неправильные паузы. Но со временем стало получаться получше. Практика! Ещё раз — рад нашему виртуальному знакомству и возможности окунуться в свои собственные воспоминания.

Вы правильно делаете, что стали записывать рассказики в аудио формате. Отличная мысль! Вашим друзьям и поклонникам таланта хочется видеть живую мимику, слышать голос, оттенки передачи настроения, которым пронизаны действия героев. У вас всё прекрасно получается! Продолжайте. Это ещё один плюсик вашего таланта.

Про вас, Константин всё рассказывают ваши книги. Но, здесь скрывается маленькая хитринка. Вы всё подробно вспоминаете о вашем окружении, а о себе лично, как бы, между строк. Но всё равно, главные вехи вашей биографии написаны очень красочно, а фотографии, живой голос — дополняют образ. В любом случае, с такими людьми как вы, хотелось бы иметь то общение, которым были награждены все ваши друзья по жизни. А их было, ой, как много! Не сосчитать! Но меня удивил один момент. Если вам сейчас под 70, и ваши друзья были приблизительно вашего возраста, почему же среди них так высок уровень ухода из жизни? Ведь поколение «бейби-бумерс» известно, как долгоживущее, не так ли? Хотя, в отношении России это может быть не совсем верно?

Victor Alexander, Philadelphia, US

Авторское предостережение

Этот сборник, как и все предыдущие и последующие, я предваряю стандартным предостережением:

В тексте используются вымышленные имена героев, и автор не несет никакой ответственности за их совпадение с реальными персонажами и деяниями оных в любых интерьерах.

Опять же, знаменитое определение Уинстона Черчилля «Реальность — это галлюцинация, вызванная недостатком алкоголя в крови!» отлично вписывается в общую канву Рассказок.

В предыдущих книгах я гордо анонсировал:

«Все события, упомянутые в дневниковых записках, происходили при моем непосредственном участии, а фигуранты — друзья, знакомые и родственники. Поэтому присказка «Сам я огурец не видал, но конюх из соседней деревни рассказал, что их барин едал и говорил, что вкусно» — не про эти опусы.

Правда, в некоторых Рассказках автор слегка отступил от 100% -ой истинности, но, отнюдь, «не ради красного словца», а оберегая особо ранимых и до сих пор «зашифрованных» персонажей.

Теперь же, чтобы окончательно «умыть руки» и запутать привередливых критиков, дополняю вышеприведенный абзац:

«Тождественность всех событий и их участников с действительностью — чистая случайность!»

Предисловие

О том, что «Книга — лучший подарок!» я узнал в детстве, никогда не подвергал этот постулат сомнению и твердо уверен в этом поныне. Сквозь стекло оконных витрин всех книжных магазинов того, давнего Советского времени эта аксиоматичная фраза гордо взирала на граждан и призывала к действию. Только в ближайшем к нашему дому микрорайоне насчитывалось пять специализированных торговых точек, не считая книжных отделов универмагов. Не зря Советский Союз считался наиболее читающей страной в мире.

И, правда, самыми лучшими, запоминающимися подарками с ранней юности и до сих пор для меня являются книги во всех видах и форматах. Темно-коричневый двухметровой высоты шкаф послевоенного производства из ценных пород дерева, переполненный знакомыми с малолетства всевозможными изданиями — единственный предмет меблировки родительской квартиры, сопровождает меня целую жизнь сквозь переезды и прочие коллизии.

Меня всегда окружали много читающие люди, и это, в значительной мере, повлияло и на мое становление и на выбор приятелей, ведь в дружбе определяющим фактором является общность интересов. И бывшие одноклассники и сокурсники при всё более редких, к сожалению, встречах кроме воспоминаний о давно прошедших днях обязательно делятся информацией о недавно прочитанных и заинтересовавших их произведениях. А с самым старинным другом, товарищем с детсадовской поры, при каждом свидании, хотя бы раз в три месяца, обязательным пунктом программы общения выступает обсуждение проштудированных за истекший период книг.

* * *

Если бы кубатура жилища позволяла, я бы перевез к себе всю завещанную близким другом огромную, много лет придирчиво собираемую библиотеку, но был вынужден ограничиться только ее англоязычной частью. Такой же страстный книголюб и книгочей, он выискал несколько зарубежных сайтов, откуда совершенно безвозмездно, то есть даром, я до сих пор скачиваю последние новинки заинтересовавших иностранных авторов, каждый раз с любовью и тоской вспоминая безвременно ушедшего Андрея.

Представители моего поколения, так же как и наши Родители с уважением на грани благоговения относились к печатному слову, тем более, что в те, Советские годы альтернативного источника познания не существовало. И по сей день большинство приятелей и подруг предпочитают бумажные книги электронным, так же как встречаемые в общественном транспорте сверстники. Ничего не имею против удобных, легких и малогабаритных цифровых носителей информации, но перелистывание бумажных страниц, также как и приятно осязаемая в руках тяжесть томика любимого писателя подсознательно наводит на мысли о чем-то незыблемом и вечном.

Преподнесенный мне год назад автобиографичный роман племянника Митрия (на фото) очередной раз вырвал из действительности и заставил уйти с головой в содержание, испытывая вместе с героем всяческие отчаянные приключения и искренне сопереживая молодому человеку, ищущему путем проверки на прочность самого себя и свой путь в дальнейшей жизни. Весьма радует, что и младшее поколение не менее трогательно относится к книгам, если судить по тщательно сберегаемым и регулярно пополняемым библиотекам, доставшимся от предков.

Очень греет душу тот факт, что и любимому потомству мне удалось передать неутолимую жажду чтения с целью познания еще неведомого, также как и исследования собственных корней — «Мы знаем откуда мы родом!». В каждой книге Рассказок я стараюсь без прикрас воссоздать атмосферу и приметы быта времени и общества, в котором жил, трудился, веселился и любил. Большая часть, конечно, пришлась на период, ныне называемый «Совком».

Дарить книги Рассказок доставляет мне огромное удовольствие, причем, вне зависимости от дружеских привязанностей. Конечно, близких товарищей и приятельниц такой презент радует больше, ввиду частичного или тесного знакомства с упомянутыми персонажами. Но, как раз, положительные или отрицательные отклики неведомых прежде читателей дают самую беспристрастную оценку моим творениям. Насколько они легли им на душу и зацепили ли?

Надеюсь, что и этот, уже шестнадцатый сборник Рассказок доставит книголюбам массу приятных минут и обогатит накопленный запас знаний необычной информацией, а может даже вызовет незабываемые эмоции.

Цикл: Странствия

Польша «пионерская»

Дружбе народов, в которую все мы верили, и, соответственно, интернациональному воспитанию в СССР уделялось особое внимание и всякими способами усугублялось. КИДы создавались повсеместно: в школах, в районных домах и городских дворцах пионеров. Информация, вложенная во все впитывающий детский мозг, закрепляется в памяти надолго: я и сейчас помню, что 8 февраля отмечается день юного героя- антифашиста в память о двух замученных в этот день подростках — иракского комсомольца Фадыля Джамаля и юного французского коммуниста Даниэля Фери.

Кого только я не встретил в юные годы в Московском Дворце Пионеров на Ленинских горах — легендарную Анжелу Девис, вызволенного из тюремных казематов Луиса Корвалана, Генерального секретаря компартии США Гэса Холла и многих, многих других деятелей международного рабочего и коммунистического движения, привечаемого и часто спонсируемого КПСС.

Весной 1971-го года меня, как активиста Клуба Интернациональной Дружбы Дома пионеров и школьников Пролетарского района столицы, наградили месячной поездкой в братскую тогда Польшу.

И, наконец, спустя несколько месяцев волнений, в начале августа встревоженные родители проводили своих чад в путь с перрона Белорусского вокзала. В Варшаве нас разместили в здании Техникума хорошо известного в СССР объединения по производству бытовой электроники «Unitra». Прямо в учебных аудиториях расставили раскладушки, на преподавательские кафедры водрузили компактные телевизоры — и номера-люкс готовы. Именно на этом небольшом экране я впервые увидел совсем еще молодого Адриано Челентано, о котором в Москве только слышал.

На цокольном этаже находилась столовая, вечерами превращавшаяся в клуб, где местные «электронные паразиты» из числа студентов техникума исполняли на танцах хиты западных рок-групп на высококлассной самодельной аппаратуре. Композиция «Love like a man», хит тех лет, группы «Ten years after» до сих пор вызывает у меня некоторый трепет в области желудка.

В нашей «делегации» я был самый младший, и большинство ребят относились ко мне как к малолетнему несмышленому братишке, всячески опекали и ненавязчиво учили уму-разуму. Отношения в группе сложились тепло-приятельские, но и романтические амуры кружили головы нашим КИДовцам и польским сверстникам. У меня этот романтизм был еще впереди.

По подобию октябрятских звездочек нас разбили на пятерки, исходя из ареала московского проживания и возникших дружеских симпатий. Каждой ячейкой руководил прикрепленный педагог, а всеми пятью «звездочками» старший группы — директор образцовой московской школы. По счастливому совпадению, он возглавлял одно из учебных заведений Пролетарского района столицы и чувствовал особую ответственность за меня, восьмиклассника соседней обители знаний.

Наш «вожак» прикрепил ко мне в качестве индивидуального шефа Юрку Колоскова, своего ученика и сына начальника РайОтдела милиции. Шустрый опекун многому научил младшего товарища. Именно он проторил тропу в пункт обмена валюты в одном из трех центральных универмагов Варшавы «Sava», где на втором этаже, не спрашивая документов, на выисканное во всех карманах советское «серебро», мне выдали аж 90 злотых. Инвалюту я успешно вложил в покупку подарков для родни, и чрезвычайно редко, в силу «душившей жабы», тратил на местное, не идущее ни в какое сравнение с отечественным, безвкусное мороженое. Хотя кормили в поездке неплохо, есть хотелось постоянно. Растущий организм и серьезные физические нагрузки от пеших и не очень экскурсий требовали регулярной и усиленной подпитки и подкормки.

Наш визит в ПНР проходил под знаком памяти о прошедшей войне — мы посетили пыточные подвалы гестапо Варшавы, Познани и Кракова, практически нетронутый с момента освобождения Освенцим. Многочисленные памятные таблички на стенах зданий с почти одинаковым содержанием: «На этом месте немецкими захватчиками было расстреляно столько-то заложников» разнились только количеством жертв и запомнились навсегда, так же как и кладбища с тесными рядами крестов и шестиконечников.

В завершение патриотической экспедиции, возложили цветы к Вечному Огню в центре польской столицы. Именно там, в толпе восторженной молодежи, я заметил одноклассницу Любу Горячеву, передовую комсомолку и председателя совета дружины нашей школы, также посещавшую Варшаву в составе депутации низовых вождей пионерии. Неожиданная встреча потрясла обоих и вспоминалась еще долгие годы.

Около величественного монумента на кладбище советских воинов в Варшаве наше руководство устроило фотосессию для итогового отчета в Москве, и, невзирая на разверзшиеся ливнем небеса, мы долго позировали на постаменте памятника.

Именно там завязалась наша дружба с Игорем Капланом, после поездки продлившаяся недолго, но давшая второй мощный виток через много лет, после случайной встречи лицом к лицу на длинном перегоне в вагоне метро. Мы не сразу, но узнали друг друга и, как выяснилось в первые десять минут оживленного общения, трудились в соседних НИИ на улице Вавилова. Игорь уже состоял в браке и проживал на Садовом кольце в кооперативной башне около Американского посольства, куда я зачастил для дружеского общения.

Конечно, помимо военных мемориалов мы повидали и всевозможные необычные и исторические места — соляные пещеры в Величке, домик Ленина в Поронине, могилу Шопена и Вавельский замок в Кракове. Выйдя на подгибающихся ногах после четырехчасовой экскурсии по двумстам его залам с раритетными гобеленами, я еще долго и категорически избегал всех видов познавательных экскурсий. Сильное впечатление на юного атеиста из страны, всячески борющейся с «опиумом для народа», произвели величественные действующие католические храмы и серьезное отношение поляков к религии. Совершенно ошеломили слова местного гида: «Не посещающий регулярно костел гражданин никогда не сможет занять видную должность и государственный пост!».

Вдобавок к идеологическо-воспитательной и туристическо-просветительской составляющим путешествия, конечно, имелась и развлекательная. На третьей неделе мы совершили групповой поход в центральный кинотеатр Варшавы, где в полном восторге лицезрели крутой американский боевик «Золото Маккенны», чем я еще года полтора при каждой подвернувшейся оказии бахвалился перед одноклассниками и не только.

Подражая старшим товарищам, я закупился гибкими пластинками зарубежных рок-групп и модно приоделся. Большую часть официально поменянной перед поездкой польской валюты (33 рубля = 500 злотых) я вложил в давно вожделенный джинсовый костюм (340 злотых), правда, местного бренда «Odra» и совершенно не пилящийся. Но, как говорится: «За неимением горничной …!», тем более, что фасоном он в точности копировал изделие американской фирмы «Lee», мечты любого московского модника.

На оставшиеся невеликие гро́ши я накупил подарков всей семье: Маме — спортивные тапочки, Отцу — ремень, а младшему Брату — необычный небольшой металлический глобус. И хотя все иностранные презенты не стоили и пятой части драгоценной «Одры», родные остались очень довольны моей заботливостью. Мама еще долго меня откармливала после того, как расплакалась на вокзале при виде отощавшего в поездке сына — я весил 48 кг при росте 176 см.

Главным же привезенным сувениром я считал харцерский нож фирмы «Gerlach» в кожаных ножнах, врученный мне польским сверстником. По возвращении осмотрительный Отец немедленно его изъял, посчитав опасной игрушкой. И обнаружил я его только через полвека, разбирая Отцовский архив при переезде на новую квартиру, что и послужило определенным толчком к написанию этой Рассказки.

Первый выезд за пределы Отчизны, да еще на Запад, хоть и в братскую социалистическую страну, сильно повлиял на мировоззрение юного комсомольца. Кроме джинсовой одежки и множества гибких пластинок иностранных рок-кумиров я вывез из забугорья неосознанное ощущение некой явно чувствуемой незримой свободы, окружавшее меня всю поездку, несмотря на постоянную опеку сопровождающих. Свободы в общении и поведении встреченных поляков, яркости и разноцветности их одежды, в раскованности сверстников и, главное, в поразившем до глубины души полном отсутствии запрещающих надписей и зовущих к победам коммунизма огромных плакатов и лозунгов, на родной Автозаводской отсвечивающих с каждого столба. Тогда я еще не знал, что уже через год встречу те же самые проявления внутренней свободы у отдыхающей братии в маленьком Крымском поселке, который полюблю на всю жизнь.

По возвращении я сделал подробные доклады о поездке в районном Пролетарском КиДе, в столичном Дворце Пионеров и, конечно, в родной школе. Друзья и одноклассники активно завидовали, даже не знаю — чему больше, первому зарубежному опыту или не снимаемой джинсовой экипировке, продержавшейся до первого курса института.

Впоследствии, во множественных анкетах и непременных сопроводительных автобиографиях я обязательно указывал посещение братской социалистической державы по комсомольской путевке, как подтверждение собственной незаурядности и благонадежности.

Непростой путь домой

Польская «толкучка»

Последние несколько дней еще по летнему теплого октября 91-го года прошли в сборах и подготовке автомобиля к долгому путешествию на родину. Карбюратор любимого Костиного «Жигуля», издав последнее прости, умер пару недель назад. Как предположил «Малыш», еще по дороге в Германию на границе тогдашних СССР и ПНР оставшиеся неизвестными злоумышленники, желая проредить длиннющую очередь, подсыпали ему в бензобак сахарного песку, но новенькие «Жигули» победно и задыхаясь дотянули до Берлина.

Как известно, мир не без добрых людей! Знакомый чемпион Литвы по гонкам «Формулы-3», года два как перебравшийся в Европу, помог и советом и делом. Сначала под его опытным руководством «Малыш» разобрал злосчастный узел на две составные части и продул все форсунки, что совершенно не исправило ситуацию. Затем, с подачи прибалта, мы с Костей облазили все автомобильные свалки немецкой столицы и окрестностей в поисках готовой к утилизации третьей модели «Жигулей».

Нам повезло: в двух разных местах удалось приобрести за смешные деньги пару подержанных карбюраторов искомой «трешки». Из них, опять же с помощью того же гонщика, собрали один полноценный и вполне рабочий блок, который, как мы надеялись, не подведет в грядущей Одиссее через половину Европы. Самый дешевый бензин в Германии того периода по октановому числу превосходил отечественный 95-ый, поэтому с этой стороны проблем не ожидалось. На всякий случай, мы заполнили топливом впрок четыре канистры И закрепили на багажнике. Немолодой невозмутимый немец, сосед по двору, ежедневно наблюдавший с балкона наши упражнения по частичной и полной сборке/разборке карбюратора, накануне отъезда (видимо, нервы сдали) настоятельно посоветовал сдать автомобиль в утиль. Но узнав, что мы собираемся на нем домой, покрутил пальцем у виска и обозвал «Kamikaze».

Как ни странно, за всю европейскую поездку карбюратор лишь раз попытался напомнить о себе, но ставший уже автоматическим ежедневный ритуал разборки-прочистки-сборки и замены одной из половинок узла на запасную, предотвратил его ненормальное функционирование.

Незадолго до поездки в Германию друзья-литовцы, давно там обретающиеся, порекомендовали запастись в Москве востребованным на Западе «дефицитом». Полукилограммовые упаковки арабики в зернах, вышитые скатерти и салфетки из льна, а также детские игрушки на батарейках, в основном, катера и вездеходы с руками отрывали поляки-челноки, во множестве наводнившие соседнюю страну. Про привезенные товарные запасы я совершенно забыл и наткнулся на них только при чистке Берлинской квартиры накануне отъезда.

Дорога домой лежала через Польшу, и мы спланировали ночлег под Варшавой, чтобы с утра пораньше заскочить на местную толкучку на огромном, типа наших Лужников, стадионе, и самим озолотиться на товарах повышенного спроса. В целях безопасности заночевали на автозаправке рядом с автобусом приехавших на закупки в Европу белорусских туристов, выведшим нас точнехонько в нужную точку к шести утра, за час до открытия торжища. Я отправился занимать место на круговых трибунах, а «Малыш» улегся в машине досыпать.

Небольшой киоск у входа, пестревший объявлениями с расценками на торговые места, еще не работал, и я прямиком прошествовал на приглянувшийся двенадцатый ярус, где и «разложил товар купец». Торговцы всякой всячиной уже торопливо занимали облюбованные места, и я порадовался своему рассветному появлению. Наплыв ранних покупателей не заставил себя ждать, и через полчаса у меня остались только несколько игрушек. Кофе и столовый текстиль ушли «со свистом»: две резвых покупательницы едва не подрались из-за особо яркой скатерки. Неожиданно передо мной возникли три дюжих молодца, «одинаковых с лица» и, на почти чистом русском, настойчиво потребовали квитанцию на право торговли. Сославшись на утреннюю закрытость киоска по их продаже, я пообещал в течение ближайшего часа обязательно приобрести. После чего срочно продал оставшееся со значительной уценкой первому подошедшему клиенту и в полном счастье покинул трибуны. На вырученные деньги разбуженный «Малыш» купил супруге джинсовую юбку, мы по-царски пообедали в ближайшем ресторанчике, запаслись снедью в дорогу и залили бензина под завязку.

* * *

Далее до самой границы странствие протекало без всяких происшествий. Очередь из автомобилей и автобусов на польской стороне вытянулась на полдня как минимум. За время ожидания мы успели дважды перекусить закупленным провиантом, компактнее разместить весь транспортируемый груз в багажнике и на заднем сиденье, рассовать по разным углам множество аудиоколонок для плееров, чтобы они не выглядели торговой партией, и заныкать поглубже более двадцати выкидных Золингеновских ножей, предназначенных на подарки друзьям и знакомым.

С таможней проблем как раз не возникло, а вот пограничники изрядно осложнили нам жизнь. Уже после проставления в паспорта выездной визы внезапно выяснилось, что на сутки просрочен страховой полис на автомобиль. И нам предложил немедленно его оплатить в сумме 50 USD или 70 DM, на что мы ответили категорическим отказом, мотивируя отсутствием денег. Доллар в тот момент в Польше стоил 12 000 злотых, а после успешной варшавской распродажи и дальнейших трат у меня оставалось около семисот польских денег, каковые я и предложил наседавшему офицеру. Он резко озлобился и издевательски посоветовал прокатиться до Варшавы и купить там на эти деньги номер газеты «Правда», именно столько и стоивший. Следовать его совету мы не стали, мало того — обозлившийся «Малыш» обложил его «с головы до ног», на что погранец «затаил в душе некоторую грубость» и отказался возвращать паспорта. Нас чуть не силой выдернули из автомобильной толчеи, и часа три мы провели около здания погранпоста на «штрафной стоянке». Наконец, поляки, видимо, успокоившись и поняв, что оплата им не светит, а может и просто мы им надоели, вернули документы. И с трудом втиснувшись в плотную очередь, со скоростью беременной черепахи мы поползли по нейтральной полосе в направлении белорусской границы.

Недосып предыдущей ночи сказался, и часам к десяти вечера обоих сморило. Тем более, что тесная вереница автомобилей двигалась рывками — проедет метров десять и стоит. Что мы только не предпринимали для борьбы с морфеем: включали на полную громкость автомагнитолу и пытались петь сами, болтали на всевозможные темы, но, то один, то другой, проваливались в глубокий сон. И именно на мосту через Западный Буг отключились оба. Причем, в целях безопасности, еще заранее заблокировали все двери и задраили окна. Так что добудиться нас у застопорившихся позади желающих поскорее пересечь границу не удавалось категорически.

Проснулись мы поздним утром одновременно и не сразу поняли, что происходит. Наш автомобиль притулился на обочине трассы, а мимо медленно тянулась череда разномастных транспортных средств в направлении вожделенного дома. С огромными трудностями и активным употреблением непарламентских выражений нам удалось таки отвоевать себе место в неторопливом караване на восток. Замо́к на нашей границе, по счастливой случайности, оказался не очень надежным — видимо, бодрствовавшие всю ночь стражи к утру подустали — нас не досматривали вовсе.

На радостях мы пролетели по братской Беларуси километров сорок, пока чувство жуткого голода не заставило тормознуться у придорожной кафешки. Возле нее обнаружились несколько намозоливших глаза машин из давешней автомобильной очереди. Уже внутри заведения их владельцы поведали историю нашего чудесного перемещения на обочину. Замаявшись гудеть, сигналить, стучать в закрытые окна и раскачивать Жигули, застрявшие за нами граждане, путем нечеловеческих общих усилий, оттащили машину на руках с трассы вместе со спящими ездоками.

Наевшись «от пуза» на заначенные «Малышом» рубли, мы в радостном нетерпении рванули в направлении Минска по абсолютно свободной трассе, наверстывая драгоценное время, всуе потраченное в толкучке на польском кордоне.

Катастрофа

Вьехав в Минск, мы с Костей озадачились поисками Володи «Юса», старинного знакомца по Гурзуфскому отдыху. О суточной остановке в его гостеприимных чертогах я договорился ещё из Берлина, перед самым отъездом из Германии. Слышимость в телефоне-автомате оставляла желать лучшего, но я надеялся, что Вовке удалось разобрать трижды озвученную мной примерную дату визита.

На тот момент «Юс» подвизался «вольным стрелком» в кооперативной шараге по установке новомодных спутниковых антенн и дома находился в непредсказуемое время. К его обиталищу мы добрались к середине дня и удачно застали хозяина на месте, но уже собирающимся выдвигаться на очередной заказ. На радостях, Володя задержался, и пока мы с «Малышом» перетаскивали из автомобиля в пустую комнату все транспортируемые в Москву заграничные ценности, быстренько организовал небольшой фуршетик «с приплыздом». Радостно и кратко изложив историю своего буквально вчерашнего развода (бывшая жена вывезла почти всю мебель), он радушно предложил располагаться на отдых в спальных мешках в одной из комнат своей совершенно пустой и просторной двушки.

Отложив сон на потом и выяснив местоположение ближайшей городской бани, мы с Костей отправились снять мышечную напряженность после двух суток, проведенных в не самых комфортных условиях автомобильного уюта, и, главное, смыть «прах Европы» с усталых тел. По возвращении через три с лишним часа в «нашей» комнате уже стояла пара раскладушек, притараненных с дачи гостеприимным хозяином. Слегка продолжив дневной фуршет, приняли согласованное решение посетить ближайший ресторан, откуда возвратились заполночь сильно навеселе и в приятном женском обществе. Это отнюдь не помешало нам с «Малышом» рано поутру стартовать в Москву в отличном расположении духа.

Поздно вечером, сменяя друг друга за рулём, мы долетели до Московской области. На почти пустой трассе скорость наш «Жигуленок» легко держал около 120-ти км. Но не справился с неожиданным препятствием, оставленным каким то трактором или другим агрегатом, пересекшим шоссе накануне. Две жирных и широких полосы земли, обильно смоченные недавним дождиком, явились для нас тем самым маслом, разлитым Аннушкой. Машину резко выбросило на встречную полосу, к счастью пустовавшую в столь поздний час, и «Малыш» попытался выправить ситуацию, резко повернув руль вправо. Как следствие, автомобиль совершил два полных оборота через крышу и плюхнулся на колеса в болотистую почву в глубоком кювете.

Всё произошло настолько быстро, что я не успел даже осознать и испугаться. Но шок всё же случился. Из-за него я в первое мгновение боялся повернуть голову влево и посмотреть на напарника. Сам, при этом, чувствовал себя совершенно невредимым. Костя, к счастью, также ничуть не пострадал. Спасли ремни безопасности, пристегивать которые за время пребывания в чужих пенатах приучили непомерные, по советским меркам, немецкие дорожные штрафы. Также, при кувыркании спружинили четыре пустые канистры и пара запасных покрышек, закрепленные на багажнике на крыше.

Лобовое и заднее стекла вылетели, даже не треснув, водительская дверь распахнулась и уже не закрывалась, а остальные три заклинило насмерть из-за ушедшей внутрь крыши. Зато вся бережно упакованная и аккуратно сложенная в салоне аудио- и теле-видеоаппаратура осталась неповрежденной. Выбравшийся из автомобиля «Малыш» сразу по колено провалился в вязкое месиво, едва не оставив в нем обувку. С грехом пополам вскарабкавшись на трассу, мы засемафорили изредка проносившимся мимо в кромешной темноте автомобилям. Но без всякого успеха. Ночью, на пустынном шоссе водители предпочитали пролетать на полной скорости мимо двух подозрительных, голосующих в чистом поле субъектов. Стояли, как теперь говорят, «опасные девяностые», так что осуждать опасливых автолюбителей я не берусь. Сверху сыпала противная мелкая морось, что вкупе с пережитым стрессом вызвало неприятный озноб.

Наконец, нам повезло. Огромный джип Форд «Бронко–I», ослепив нас светом фар, резко затормозил. Из машины выскочил крупный гориллообразный персонаж и с разбега кинулся ко мне обниматься: «Как ты здесь очутился?!». Сашка «Пума»! Чудеса, да и только. Старый знакомец по веселому Гурзуфскому времяпрепровождению, оказался в нужное время и в нужном месте. Наскоро оценив ситуацию, он умчался сообщать о происшествии на ближайший милицейский пост, перед этим реанимировав нас завалявшейся в машине банкой прибалтийских шпрот и черствой половиной батона. Под белорусский самогон пошло играючи.

Пока мы согревались ядреным напитком и приходили в себя, пережевывая макаемый в шпротное масло хлеб, объявилась милицейская «канарейка». Первый же вопрос стражей порядка при взгляде на искореженное транспортное средство «А жмуры где?» заставил воздать хвалу Всевышнему за чудесное спасение. Убедившись, что в аварии все уцелели, и избежав затяжного оформления бумаг, ГАИ-шники шустро, буквально за десять минут путем остановки поголовно всего проезжающего в нужном направлении транспорта, организовали нам «эвакуатор» прямо до дома. Вошедший в отчаянное положение дальнобойщик из Гродно сначала не без труда выдернул «Жигуленок» из трясины на шоссе, а затем под непрекращающимся дождем доволок до Костиного подъезда. Последний отрезок пути запомнился навсегда. Мы с «Малышом» по очереди, то мокли под усилившимся ливнем за рулем тащившейся на гибкой связке за огромным «Вольво» легковушки, то грелись в кабине грузовика, выступая «навигатором». Именно с той поры я совершенно не переношу «шансона» Вики Цыгановой, непрерывно звучавшего в кабине грузовика, что сразу ассоциируется с тем, полным драмы происшествием.

Около Костиного подъезда мы с благодарностью и небольшой толикой денег распрощались с поспешающим по своим делам дальнобойщиком и часа полтора затаскивали в квартиру «Малыша» всё мало-мальски ценное из разбитой и незакрывающейся колымаги под перепуганным взором его мамы.

Мое появление дома в полшестого утра в несколько взбудораженном и потрепанном виде напугало родню до крайности, одновременно обрадовав неповрежденностью организма и нездоровым аппетитом, видимо, вызванным перенесенным стрессом. Только оприходовав бутылку белой под пару глубоких тарелок любимого горохового супа с гренками, я смог более-менее внятно и последовательно изложить события трех последних суток. Выяснилось, что еще накануне поздно вечером звонил «Юс», обеспокоенный отсутствием вестей о благополучном прибытии на место, и вызвал изрядную тревогу в рядах ожидающих.

Запоздалый визит к врачу недели через полторы, вызванный затянувшимися болевыми ощущениями в спине, выявил лишь ушиб мягких тканей, видимо, от удара о крышу при перевороте. Но через пару месяцев вскрылись существенно более тяжелые последствия автокатастрофы: я категорически не мог заставить себя сесть за руль! Меньше чем через полгода «Малыш» обзавелся новым авто и рассекал на нем по долам и весям, а я так и не смог преодолеть блокировку, включившуюся где-то в глубинах мозга. С той поры езжу только пассажиром и отлично себя чувствую.

Цуйка и кукуруза

В преддверии лета 2005-го, после тщательного опроса знакомых и пристрастного разговора с бывшем одноклассником, на тот момент владельцем процветающего турагентства, было принято решение отправиться с маленькой дочуркой на Черноморское побережье Румынии. В районе Констанцы шведские инвесторы недавно реанимировали несколько отелей советского периода, возвели высококлассные новые и даже построили огромный Аквапарк.

Когда я сообщил о наших планах Отцу, он несколько удивился и в нехарактерной для него безапелляционной манере заявил: «Кроме кукурузы и цуйки в Румынии ничего нет! На что там ребенку смотреть?!». Его категоричность поразила, и я поинтересовался: «Откуда такие сведения?».

Основную часть сознательной жизни Папа занимался укреплением обороноспособности страны и имел наивысшую «нулевую» форму допуска, категорически препятствующую выезду за рубеж даже в командировки. Да и большинство его друзей и коллег состояли в статусе решительно невыездных. Так что необычная информированность Отца крайне озадачила.

Ушедший на фронт с выпускного и пропахавший со своей артиллерийской батареей пол-Европы, Папа демобилизовался только летом 1947-го. Выяснилось, что последние три года армейской службы он помогал устанавливать Советскую власть в Румынии, добивая фашиствующих легионеров Антонеску. Про свое, отмеченное боевыми наградами, участие в ВОВ немногословный Отец почти не рассказывал, так что о давней Румынской эпопее я услышал впервые.

«Страна нищая и дремучая! Тьма цыган! Ни промышленности, ни сельского хозяйства! Полное бескультурье!», — поделился Отец опытом. Я опешил: «Пап! Так это когда было?! Больше полувека назад!». «Думаю, что за эти годы там ничего не изменилось!», — отрезал Отец, и, немного поколебавшись, произнес: «Не хочу учить, но Ты там повнимательней! Народ сильно вороватый!».

* * *

Но, как верно заметил Гераклит, все течет и меняется. И встретившая нас румынская действительность опровергала слова Отца по всем пунктам. Ухоженные улочки Констанцы, новенькие автомобили «Renault Dacia» местного производства, приветливые и приличного вида прохожие. Подновленный и реконструированный отель «Majestic» еще социалистической постройки выглядел достойно, да и рекламируемый комфорт и предлагаемые услуги полностью соответствовали заявленным. Правда, «шведский стол» ресторана не баловал разнообразием и широтой ассортимента, зато бассейн радовал размерами, да и пляж отеля располагался неподалеку.

В номере сейфа не оказалось, и, памятуя предостережение Отца, я спрятал документы и большую часть наличности в один из индивидуальных несгораемых шкафов, выделяемых гостям по требованию и хранившихся в маленькой комнатке позади стойки портье. Он представлял собой небольшой металлический ящик, наподобие почтового для писем и газет, с таким же хилым замочком.

Во время передвижения по территории отеля, а уж по городу особенно, все ценности я прятал в потайной карман джинсовых бриджей, во избежание. За две недели отпуска мы вволю побродили по улочкам Констанцы, дважды посетили шикарный аквапарк и даже несколько раз выбрались на экскурсии. Замок Дракулы навещать не стали из-за длительности переезда, а вот близкие расстояния нас не пугали. Ребенок без проблем акклиматизировался, терпеливо потреблял предлагаемые туземные разносолы, но больше тяготел к обнаруженному на центральном променаде киоску с тамошней картошкой-фри.

Самое смешное, что кое в чем, Отец таки оказался прав. Стоило очутиться за пределами облагороженной курортной зоны, как во множестве встречались селяне совершенно дремучей наружности, и все как один с огромными мешками кукурузных хлопьев за плечами. Знакомые с детства «Сладкие кукурузные палочки» продавались в любом ларьке, причем, упаковками не меньше килограмма, а вареными початками торговали на каждом шагу, подрумянивая их при помощи бытового фена на глазах изумленных покупателей.

С цуйкой дела обстояли не настолько радужно. За истекший период ее повсеместно потеснила водка «Сталинская», кое-где с портретом Отца Народов на этикетке, совершенно жуткого вкуса и запаха, какого-то местного разлива. И только в некоторых центральных магазинах я обнаружил облагороженный сливовый дистиллят: «Tzuica» десятилетней выдержки, вполне удобоваримая. Несколько удивило, почему при этаком изобилии кукурузы потомки даков не пошли по американскому пути и не занялись производством бурбона, но опрошенный гостиничный гид оказался ярым патриотом. Он уверенно заявил, что румынская цуйка превосходит знаменитый Кентуккийский «Jim Beam» по ряду параметров и очень рекомендовал купить на подарки родным и близким.

Эпизодически мы посещали небольшие харчевни, чтобы разнообразить слегка приевшееся гостиничное меню. Вариации на тему мусаки из местных овощей оставили самое приятное впечатление, а вот легендарная чорба вовсе не впечатлила. Возможно, под цуйку она и хороша, но, на трезвую голову одного раза вполне хватило. Разнообразные голубцы и прочие народные блюда из подножного корма оказались весьма питательными, но совсем безвкусными.

Приморский променад не баловал разнообразием аттракционов, и дочь пристрастилась к высоко огороженному сеткой батуту. Прыгала она на нем самозабвенно, и увести удавалось, только пообещав очередной цветной шарик. Возле каждого ларька, киоска или магазинчика и даже в лобби отеля стояли автоматы с прозрачным колпаком, под которым возвышалась груда разноцветных прыгучих шариков из прочного пластика диаметром около четырех сантиметров. В слот автомата вставлялся металлический жетон, и после поворота сверкающей никелем рукоятки один из шариков пулей вылетал в специальный поддон. Ребенок не пропускал ни одного такого автомата, и количество приобретенных шаров грозило перерасти в плату за перевес авиа-багажа.

* * *

Несмотря на повышенные меры безопасности Папины слова оказались пророческими. В середине отпуска, доставая очередную порцию наличных из сейфа, я обнаружил недостачу пятидесяти Евро. Учитывая, что с устным счетом и памятью у меня дела обстоят отлично, а на цуйку я не налегал, то решил, что, возможно, просто обсчитался. А вот при сдаче сейфа в последний день остаток денег не сходился с расчетным еще на сто пятьдесят. Мои гневно выраженные претензии дежурный портье и немедленно обнаружившийся старший администратор объявили необоснованными, ссылаясь на наличие только одного ключа от ящика, постоянного находившегося у меня же. Вся эта мизансцена разыгралась в момент отъезда, при уже собранных чемоданах и полном автобусе стремящихся в аэропорт попутчиков. Подозреваю, что на это и рассчитывал пожелавший остаться неизвестным злоумышленник из персонала.

Я с детства не терплю ситуации «Хватай мешки, вокзал уходит!», и подгонять меня — только злобить! Здесь же я твердо занял «сицилийскую» позицию — на кон ставлю всё! Рейс пропущу, но правды добьюсь!

И громогласно потребовал немедленно вызвать наряд полиции и директора принимающего туристического агентства. На увещевания супруги и остальных отдыхающих я не реагировал, а присев в холле за стол, уверенно катал заявления в полицию, администрацию отеля и, на всякий случай, городским властям. Причем, на английском языке (международном).

Ошарашенные моей непреклонной решимостью довести дело до логического завершения, верхушка гостиничного персонала в количестве трех человек, видимо, посовещавшись, предложила мне в качестве компенсации моральных и материальных потерь фирменный конверт с логотипом отеля, содержащий двести Евро, с просьбой не раздувать инцидент. Пакет я принял, но напоследок от души разрядился на провожающих, высказав ряд соображений о кристальной честности персонала. Думаю, что и половины употребленных словосочетаний им до этого слышать не доводилось, судя по выражению сильно изменившихся лиц.

Только в самолете, окончательно убедившись в моем полном успокоении, супруга вполголоса промолвила: «Это счастье, что Анюта еще маленькая и стояла вдалеке. Я всегда подозревала, что у тебя богатый словарный запас, но чтобы настолько. Да еще на нескольких языках. Если переводить на деньги, то тирада закрыла бы все пятьсот Евро, а не украденные сто пятьдесят!».

И хотя, в целом, отдыхом мы остались довольны, и валютный статус-кво восстановили, но, как в старом анекдоте — неприятный осадок остался. Прав оказался умудренный жизнью Отец: «Народ там сильно вороватый!».

«CentrePoint»

В дебютный заезд в столицу Таиланда в далеком 2000-м году по наводке старого приятеля мы заселились в «Twin Towers», рядом с обожаемым российскими челноками рынком «Bo Bae», любовно называемым ими «Бобиком». Отель всем устроил, но находился далеко от туристического центра Бангкока, около полутора часов пешком. Через год, по совету еще одного бывалого туриста, выбрали четырехзвездный «Di’ma» в районе Маккасан, как позже выяснилось, известном всевозможными эротическими развлечениями. Ни сомнительных заведений, ни даже массажных салонов мы не заметили, то ли из-за насыщенной туристической программы, то ли квартал «красных фонарей» со всеми обитателями перебрался в другое место. Как итог, забронировали тот же отель в следующую поездку. И снова, по счастью, не довелось столкнуться с пугающими проявлениями разнузданного секс-туризма.

Только в третий отпуск в ставшем любимым Таиланде мы встретились, познакомились и подружились с другом друга Александром «Полковником». К тому времени Александр, прозванный тайскими сотрудниками «the best farang forever», обретался в Сиаме лет двадцать. Надо ли говорить, что эта встреча серьезно изменила распорядок и условия нашего пребывания в стране: из туристов-любителей мы превратились в профессиональных путешественников.

Через аффилированные с компанией Александра «Cubinka Inc» туристическое агентство «Vasily Travel» и турфирму «Five Stars» он размещал своих в ближайшие к его офису и к центру города отели. И в очередной визит мы, наконец, попали в «Centre Point Pratunam», потрясший с первого момента. При полном отсутствии привычных звезд над названием при входе, отель превосходил все уже посещенные уровнем сервиса и комфорта. Огромный номер с балконом с панорамным видом на Бангкок, изрядный кухонный уголок с микроволновкой и всем необходимым, удобная мебель с массой мест для хранения вещей путешественника и его покупок удовлетворяли требования самых взыскательных постояльцев. А уж ассортимент шведского стола на завтраке превзошёл все ожидания. Именно с этого момента я «подсел» на Тайский сложносочиненный омлет, великолепно исполняемый поваром ресторана. Открытый бассейн отеля располагался на шестом этаже и соседствовал с рестораном, что выглядело несколько непривычно.

Расположенный в центре туристической активности, в непосредственной близости к историческому рынку «Pratunam», отель никогда не пустовал, но благодаря «Полковнику» нас всегда ожидал отличный номер. Со временем «Centre Point» стал восприниматься как традиционное повседневное обиталище в периоды коротких, а иногда и затяжных визитов в Таиланд. Практически, отчий дом за тысячи километров от Москвы. Даже изредка меняющаяся обслуга приветливо и узнавающе кивала, а уж портье за стойкой регистрации радовались как родным.

Все мелкие сойки вокруг, не говоря уже о крупных соседних улицах и проспектах, мы выучили «как Отче наш» и могли проводить локальные экскурсии, если бы не стремительно меняющийся ландшафт. Капитальное строительство и активно декларируемое властями оздоровление «лёгких» города значительно преобразило привычный облик района. Снесли старые, трущобного вида двух- и трехэтажные домики, а на их месте воздвигли современные многоэтажки. Причем, в отличие от Нью-Йорка и Гонконга, где небоскребы застят небо и давят на психику жителю российского мегаполиса, в Бангкоке высотки разделяют приличные расстояния и неприятных ощущений, отлично описанных Вилли Токаревым, не возникает.

У выхода из отеля на Петчабури-роуд ряд торговцев всевозможным «стрит-фудом» заставлял судорожно сглатывать слюну даже после вкуснейшего и обильного завтрака. Рядом с ними сидели, стояли и полулежали продавцы всякой всячины: от «брендовых» носков и трусов до кошельков и ремней из кожи экзотических животных. Обе стороны тротуара по всему десятиминутному пути до знаменитого рынка перенасыщены прилавками уличных торговцев, предлагающих всё, что душа пожелает: от очищенных, нарезанных дольками и готовых к употреблению свежайших ананасов, арбузов, папайи и прочих экзотических фруктов до фигурного столового «серебра» из оловянных сплавов и пугающего вида ножей, кастетов и тактических фонарей с электрошокером.

Неподалеку возвышается пятизвездочный отель «Amari Watergate», около коего постоянно дежурили водители тук-туков, приглашающие посетить лежбище «ночных бабочек», для наглядности демонстрируя разворот цветной книжки-раздвижки с фотографиями самых выдающихся особей. Из-за врожденной и усилившейся с годами брезгливости и резко отрицательному отношению к продажной любви я так ни разу не воспользовался заманчивыми предложениями, хотя знакомцы всех мастей отзывались о тайских «труженицах» в самых превосходных степенях.

* * *

В самом «Centre Point» девиц по вызову я не встречал, отель неуклонно поддерживал марку приличного заведения. Зато некоторые гости периодически вводили в ступор неожиданным поведением.

Задержавшись в лобби с чашечкой ароматного кофе, бесплатно предлагаемым постояльцам и визитерам, я сидел на диванчике, наслаждаясь прохладой кондиционируемого помещения после знойного дня в городе и наблюдая отельную суету, как говорится, из первого ряда партера. Растворились двери одного из лифтов напротив, и молодой человек лет тридцати, удобно лежащий на полу кабины головой к дверям, не меняя положения, громко поинтересовался: «Какой этаж?». «Первый!», — откликнулся я совершенно автоматически, осознав, что общаемся на русском языке. «Мне на шестой, нажмите, пожалуйста!», — как не помочь соотечественнику в трудную минуту. «Благодарствую!», — донеслось уже из поднимающегося лифта.

На следующее утро на завтраке мы обнаружили вчерашнего персонажа, наслаждающегося водными процедурами в примыкающем к ресторану открытом бассейне и время от времени неторопливо потягивающего через соломинку бодрящий коктейль из высокого бокала на бортике. Заскочив в тот же день к «Полковнику» в офис, я рассказал о встрече. «Да это Витька — стюард Аэрофлота!», — удивить Шуру не представлялось возможным. «Я его еще три дня назад заселил. Он в отпуске, жизнь празднует. В прошлом году пришлось его на просушку определить в местный центр детокса на недельку, а то остановиться не мог!». Я опешил: «Так надо что-то срочно делать, пока он снова не допился до чертиков!». «А я уже его подружке в Москву позвонил, чтоб прилетала спасать. Завтра утром прибудет!», — «Полковник» принимал участие в каждом знакомом, не говоря уже о друзьях и просто приятелях.

На другой день распахнувшиеся на нашем этаже двери лифта явили стюарда в состоянии грогги, сидящим в углу кабины, и весьма симпатичную молодую женщину в купальнике мини-бикини. Бодро поприветствовав нас по-русски, она попросила сопроводить их до бассейна, а то ей одной приятеля не дотащить. «Мы с утра немножко выпили и проспали завтрак! Сейчас слегка освежимся и выйдем в город перекусить и повеселиться!», — весело изложила она программу на будущее, пока мы спускались на шестой этаж. «Не желаете присоединиться?», — любезное приглашение мы отклонили, сославшись на чрезвычайную занятость. «Ещё увидимся!», — на этой оптимистичной ноте барышня, уронив Виктора на лежак, плюхнулась в воду.

Видимо, у пары присутствовали особенные отношения с подъемным механизмом, или они просто любили на нем кататься, ибо тем же вечером еще дважды в течение получаса вопрос «Какой этаж?» звучал из растворяющихся створок лифта, пока мы в фойе общались с моим тайским бизнес-партнером.