Бесплатный фрагмент - Экзамен

Глава 1

В большом светлом школьном коридоре суета. Школьная перемена набрала ход и ворвалась в школу смехом, гомоном ребят и веселым визгом девчат. Опершись на подоконник читая книгу, отдельно от всех шумных компаний стоял мальчик. Одежда, несмотря на то, что была чистой и выглаженной висела на нем мешковато и не аккуратно. Пуговицы на рубашке были застегнуты неправильно, волосы расчесаны не аккуратно, словно рукой впопыхах. «Чудненький». Это была не фамилия, и не его имя. Так называли его одноклассники. Не потому, что он являл какое-то чудо, а потому, что толком про него ничего никто сказать не мог. Он был просто не заметен, почти прозрачен. Ну, есть такой. Ну, учится в классе. Не отличник и не двоечник. Избегает компаний, избегает всех. Почти всегда молчит, говорит редко, и по мнению ребят всегда не впопад. Равнодушен ко всему, что его окружает. Обычная незаметная серая масса. Учителя называют его «Проблемный». Не активен. Оторван от коллектива. Не надежен. Равнодушен. Своего мнения не имеет. Свою точку зрения не отстаивает. Зато все едины во одном. Парень всегда приветливо улыбается. Всем! Ругают его, хвалят, обзывают, провоцируют. Всегда все видят его снисходительный, полный жалости взгляд и добродушную улыбку. Чудненький и проблемный мальчик знал и понимал отношение к нему, но никогда никого не укорял и не осуждал. Даже когда ребята, возмущенные его спокойствием, жестоко провоцировали его, в ответ получали, но спокойные слова и улыбку. Свои проблемы он никому не навязывал, жил сам по себе, как будто мысли его далеко, далеко и не то, чтобы в другой стране, но и на другой планете. Маму часто вызывали в школу, призывали взяться за сына, но мать упрямо доказывала им, что ее ребенок никому зла не желает, и вообще самый лучший на земле. Вот так до выпускного класса чудненький мальчик Игорь Коренев незаметно и дошел. Читая книгу он абсолютно никого не замечал. И даже звонка на урок сначала не услышал, только по движению ребят в направлении классов он понял, что перемена закончилась.

— Чудной! Чего застыл? На урок опоздаешь!

Игорь оглянулся на крикнувшего, улыбнулся ему и махнул рукой

— Спасибо!

Он зашел в класс сел за парту снова раскрыл книгу, и углубился в чтение. К нему подошел один из парней.

— Слышь? Чучело! Сдвинься на другую парту! Мне на уроке с Ольгой нужно поговорить!

Игорь посмотрел на девушку, та равнодушно пожала плечами. Он улыбнулся парню, и спокойно пересел за пустующую парту.

— О! Там свою книжку и читай!

Девушка осуждающе посмотрела на парня.

— Ром! Ну зачем ты так! И так чудненький, а ты его обижаешь? Он же безобидный совсем. Не трогай его!

— Да, кто его трогает? Нужен больно! — Роман презрительно посмотрел на Игоря, — Да! Чудненький? Если я трону он рассыпется!

Игорь пожал плечами.

— Не знаю, наверное.

— Хочешь попробовать?

— Рома! У тебя разряд по боксу, чего ты вяжешься к нему? Нашел с кем упражняться, — девушка стала перед ним.

— Ладно живи пока, — Роман небрежно бросил учебник на парту и сел на место Игоря.

Игорь просто улыбнулся на эти слова. Ольга недоуменно покачала головой глядя на него.

После перемены он сел на свое место. Ольга, прибежав с перемены, выложила учебник и тетрадь.

— Живой?

Игорь кивнул головой в знак согласия. Он не отрывался от книги. Она вытянула голову и заглянула на обложку.

— Что ты читаешь там весь день, — она повернула к себе его руки вместе с книгой, — Что? Фет? Вечерние огни? Да, ладно!

Игорь молча отвернул книгу обратно и продолжил чтение. Однако девушка не успокаивалась.

— Стишки? Лютики, цветочки? Ну, ты и в правду чучело! Почему ты ведешь себя так? Об тебя ноги вытирают как о тряпку! А, ты в ответ ничего сказать не можешь! Чучело! Чудненький! Вот послал бог соседа!

Игорь продолжал чтение, не обращая внимания на эмоциональную речь девушки. И только спустя несколько минут, уже когда учитель стоял перед классом Игорь, вдруг не поворачиваясь, произнес.

— Бог послал тебе не соседа, он вместе с молоком твоей матери послал тебе жизнь, душу, любовь и совесть. А соседа послала тебе наша, классная, Мария Федоровна.

Ольга повернулась к нему и презрительно бросила.

— Надо же, наш чудненький еще и говорит!

Игорь улыбнулся и пожал плечами. Он спокойно отложил книгу и взялся за учебник. Больше он за урок не проронил ни слова. Ольга злилась весь урок и в конце урока злобно высказала ему, что бы проваливал, пересаживался в любое место только от нее подальше. Игорь улыбнулся ей и кивнул. На перемене он собрал портфель и пересел на пустующую парту позади всего класса, открыл книгу и удовлетворенно углубился в чтение. Ольга, что эмоционально говорила ребятам и показывала на него рукой, те неодобрительно смотрели на него выражая свое согласие с ней.

Он так и остался за этой партой на следующем уроке. И если бы кто-то смотрел в его сторону, то увидел, что его вообще не интересует чье-то мнение о нем. Его интересует только книга. Он увлеченно вчитывался в страницы и происходящее вокруг было для него далеким и не настоящим. Он казалось вообще был лишен каких-то чувств и эмоций. Его «отшельничество» ребята восприняли как вызов, хотя ничего плохого он никому не желал и тем более не делал. Он слыл «белой вороной» и одно лишь это немедленно ставилось ему в вину, быть не таким как все, «труд» не легкий и зачастую в обществе не благодарный. Игорь был незаметен для всех, но этой самой своей незаметностью и выделялся среди остальных, наверное, именно этого ему и не могли ни как простить «сильные мира сего», лидеры его класса, элита и актив школы. Отстраняясь от всех, он как ни странно привлекал к себе еще больше негативного внимания и пропасть непонимания росла и углублялась все глубже и глубже. Если бы кто-то из учителей проявил меньше равнодушия, то может и удалось бы сгладить этот конфликт, но он был среднестатистическим учеником, в среднестатистическом классе имел весьма среднестатистическую внешность, и абсолютно усредненную успеваемость. Он просто потерялся, растворился среди сотен таких же как он не претендующих на пальму первенства учеников. Школе очень просто и удобно с такими, переведен в следующий класс, потом в следующий, потом аттестат. А потом вспоминают, «Помнишь его? Нет? Ну это тот который за последней партой сидел! Ну, с дебильным рыжим портфелем! А, ну, да! Не помню, как его зовут!» Вот и все, что остается от них иногда в памяти, последняя парта и дебильный рыжий портфель, вместо человека, имени и фамилии. Кто в этом виноват? Да мы все и виноваты. Пугая детей суровыми примерами жизненной реальности, «вот армия тебя научит», «пойдешь работать узнаешь», «появятся свои дети поймешь», «не твоего маленького ума дела», «какие твои годы, подрастешь во всем разберешься», мы порой забываем, что школа, это не только чистые рубашечки и нарядные бантики, и не круглые пятерки, и четверки. Школа она и есть та первая суровая реальность с которой сталкиваются дети. Именно школа с ее устоями, неписанными законами, плохими и хорошими учителями, с первым коллективом, где никто просто так ничего не уступит, с первыми самостоятельными победами и неудачами, с первой любовью, с первыми друзьями, с первым равнодушием и предательством, с первым личным столкновением с несправедливостью, с искривлённым в своей глупости детским насилием. И их личный семейный устав, предыдущий жизненный уклад, здесь просто не работает. Так стоит ли удивляться, что они закрываются, озлобляются, плохо учатся, провоцируют учителей, и вообще тихо ненавидят школу, не могут, а порой просто не пытаются найти общий язык с учителями и одноклассниками.

В один из дней, ребята отправились на субботник по уборке школьной территории. Мероприятие проводилось во всем городе, и его начало было спланировано с небольших митингов и школьных линеек. Ребята построились на школьную линейку рядом с местом проведения работ в школьном саду. Классный руководитель Мария Федоровна Кузьмичева, ожидала пока соберутся все ученики. Ребята стайками стекались в строй линейки и продолжали оживленно разговаривать. Она попросила тишины и объявила о начале линейки. Она коротко рассказала, как на заре Советской власти субботники были обязательной неотъемлемой частью нашего советского сообщества людей, людей новой формации, передовых идей и взглядов. И сам Владимир Ильич Ленин принимал в них участие. Когда слово должны были взять заранее назначенные для выступления школьники, за строем линейки послышался какой-то стук и шорох. Все оглянулись, Мария Федоровна обошла строй. Коренев, ударив несколько раз лопатой в грунт пытался в одиночку вытащить большой валун и поправить скамейку на аллее в школьном саду. Все молча смотрели на него с удивлением и негодованием.

— Коренев! Тут вообще линейка у нас, митинг, — Мария Федоровна скрестила руки на груди, — Ты почему не в строю?

— Корень! Тебе, что? Больше всех надо? — зашумели ребята, — наш, чудненький, опять в своем репертуаре!

— Да, чучело, просто!

Игорь, не обращая внимания на эти крики и внимание вокруг него продолжал упрямо тащить валун. Наконец, тот поддался, он ловко зацепил его лопатой, аккуратно отставил в сторону, поправив скамейку он начал трамбовать вокруг ножки землю.

— Коренев!

Игорь остановился и посмотрел в сторону Марии Федоровны.

— Ты почему не в строю!

Игорь молча улыбнулся учителю.

— Смотрите, ровно и красиво, — он опять начал трамбовать землю, — субботник же.

— Что субботник? — Мария Федоровна оглянулась на ребят.

— Да, что вы внимание на него обращаете? Чучело и есть чучело! Ему все равно субботник или нет! На своей волне!

Игорь, не обращая внимания Игорь отнес валун в указанное для погрузки место, и молча приступил к облагораживанию следующей скамейки.

— Корень! Ты, издеваешься? Хватит уже, встань в строй!

Игорь улыбаясь посмотрел на ребят. Подошел к классу и занял место в последней шеренге. Еще мнут десять выступали ученики, заверяя, что все задачи будут выполнены и субботник пройдет на высоком комсомольском уровне. После митинга все ребята разбрелись по саду. Мальчики тайком покуривали в палисаднике, девочки собравшись в стайку обсуждали принесенную Ольгой польскую губную помаду. Когда Мария Федоровна вернулась в сад она застала ту же картину. Копающий Коренев, и стоящие в разных местах по маленьким группкам мальчики и девочки.

— А, чего, стоим-то? Что Коренев, за всех будет работать!? А, ну все за работу.

Все дружно схватились за лопаты и носилки.

— На работу негры! Солнце еще высоко! — Роман зубоскалил и махал всем кулаком, — У каждого проверю, лично!

Все рассмеялись, но работать никто не торопился. Только Игорь упорно расчищал аллею от мусора и таскал его к свалке.

— Корень! Тебе больше всех нужно? — Роман выбил ногой у него лопату, — Хватит уже тут показывать из себя героя комсомольца!

Игорь улыбнулся ему в ответ и подняв лопату молча продолжил работу насыпая мусор на сделанную им волокушу. Он не обращал никакого внимания на провокации Романа. Товарищ Романа Сергей Иванов еще раз выбил у него лопату.

— Ты чего-то не понял? Чучело!

Игорь спокойно поднял лопату, и принялся за работу.

— Вы там обещали, — Игорь тихо говорил, продолжая работать, — на вашем митинге.

— Больно надо у меня тренировка сегодня. Знаешь, что такое спарринг, Чучело? — Роман с гордостью обвел взглядом окружающих, — гонял я вчера двоих, и двоечкой и троечкой с боковым!

Игорь пожал плечами.

— Это тебе не лопатой махать! Чучело!

Сергей выбил еще раз у него лопату.

— Я вчера в качалке сто двадцать жал! Вот это был субботник. Сила духа и сила воли! А тут пусть негры вкалывают! Ну и Чучело в придачу!

Ребята громко засмеялись.

— Связываться с тобой не охота просто! — Роман сплюнул в сторону, — а то бы я показал бы тебе где пятый угол на ринге!

На аллею вышли трое взрослых подвыпивших парней, они, услышав смех подошли к школьникам.

— Что за смех, тут такой? О! Какая!

Они, не обращая внимания на окружающих окружили Ольгу. Мальчики, осторожно посматривая на взрослых жались в стороне. Пришедшие начали приставать к девушке пытаясь погладить ее и обнять за талию.

— Кто такая? Как зовут? Какая у нас ученица есть, оказывается. Сейчас мы тебя всему научим!

Пьяный хохот разносился вокруг, но одноклассники, пасуя перед взрослыми молча из пряча взгляд наблюдали за происходящим. Ольга убирала их руки, девушка была растерянна и испугана.

— Не нужно этого делать!

Они удивленно оглянулись. Перед ними стоял парень с лопатой в руках и спокойно улыбаясь смотрел на них. Они удивленно переглянулись.

— Это кто? — Один из парней обратился к Игорю, — Ты кто? Герой?

— Нет не герой. Просто отпустите ее и все.

— Что? Лопатой нас убьешь? Разрубишь на куски? — он пьяно пошатываясь пошел на Игоря, — Ну давай! Руби!

Игорь отбросил лопату.

— Я не хочу никого рубить, вы мне не враги, вы поступаете не хорошо, отпустите ее и все, — Игорь улыбнулся парню, — не правильно это.

— О! А, как правильно? Научишь?

— Наука простая, купите цветы, придите по-людски пригласите ее в кино, ее личное дело соглашаться или нет. А, так не хорошо…

Парень резко сблизился и нанес ему удар ногой в живот, и когда Игорь согнулся от неожиданного удара, вторым сильным боковым ударом свалил его с ног. Игорь поднялся с земли из разбитой губы текла кровь.

— Теперь, я враг? Давай дерись за свою девку! Кто победит, того и будет.

Игорь покачал головой.

— Нет не враг, — Игорь потрогал разбитую губу рукой, — она не девка. Вам будет стыдно, когда протрезвеете.

Парень еще раз махнул боковым ударом, но Игорь ловко угнулся и ушел от удара. Собутыльники парня стали по обеим сторонам и схватили Игоря за руки. Парень подошел к нему вплотную.

— Девка! — он ударил Игоря рукой в живот, — Говори! Девка!

У Игоря перехватило дыхание, слова застряли от сильного удара, он только отрицательно мотал головой. Выдохнув наконец он поднял голову и улыбнулся парню.

— Нет, не девка. Она девушка.

— Настаиваешь? — парень ударил его еще раз, — Дебил!

Игорь застонал, но все-таки утвердительно закачал головой, и прохрипел.

— Да, настаиваю.

Дружки отпустили его руки, он опустился и обессилев сел на землю.

— Да, оставь ты этого придурка, видишь помешался он этой крале! Пойдем! Уже скоро магазин откроется.

Парень склонился над Игорем.

— Твоя удача, пацан! Свидимся еще!

Игорь равнодушно пожал плечами.

— Вон учитель бежит! Валим!

Парни рванули сквозь палисадник и вскоре скрылись. К месту происшествия спешил учитель труда Иван Иванович Глушко. Увидев Игоря на земле, он поспешил ему на помощь.

— Что тут у вас происходит!? Кто это был?

Игорь встал отряхнулся и взяв лопату продолжил работу, не глядя на учителя. Иван Иванович взял его за плечи и повернул к себе. Глядя на разбитую губу, он нахмурился.

— Так! — он посмотрел на Игоря, — и что это значит? Кто это был?

Игорь пожал плечами.

— Не знаю.

— Не знаешь, кто губу тебе разбил? Интересно! — он повернулся к Роману, — а, вы чего стояли? Почему не вступились? Товарища бьют, а вы чего же молчали?

Роман только усмехнулся и с превосходством осмотрел своих друзей.

— За кого? За, Чучело, что ли вступаться? Он, товарищ, что ли?

Иван Иванович продолжая осматривать Игоря, вдруг замер. Было явно видно, что ответ Романа задел его за живое и сильно расстроил. Он отпустил Игоря и повернулся к ребятам.

— А, вот мне кажется, что сейчас тут один единственный человек, это Коренев, а вы все чучела, а может и только жалкие пародии на чучела. Вы вот такие тут все из себя важные и умные, а за девчонку заступился один Игорь. Просто встал и сказал подлецам, что они подлецы. А, Оленьке Пряхиной, наверное, жутко обидно, что за нее заступился именно Игорь. Да, Оля!?

Роман картинно вышел впереди расправил плечи.

— Никто его не просил, — он указал на Игоря, — сами бы справились.

— Кто? Ты? — Иван Иванович усмехнулся, — или сама Пряхина? Кто справился бы?

— Сами, это сами, без чучела этого.

Ольга вскинула голову и резко ответила учителю.

— Я его об этом не просила! Сам виноват!

Иван Иванович пристально посмотрел на Ольгу. Он покачал головой и собрался было уйти, но вдруг обернулся.

— Ох девонька, девонька! Ты вообще понимаешь, что творишь? Никто из этих «великих» руки не подал. А вот он не струсил, — он указал на Игоря, — единственный, который, несмотря ни на что встал за тебя. Встал и не отступил. Он единственный кто тебе руку помощи протянул, пока эти сладенькие и холененькие стояли тут и дрожали. А ты сейчас по этой руке… раз и топором? Смотри тебе жить. Смотри.

— Я и смотрю, — Ольга кивнула в сторону.

Все оглянулись. Игорь безучастно с грохотом тащил свою волокушу, наполненную мусором. И только кровоподтек на его губе напоминал о случившемся.

— Чучело есть чучело, — она махнула рукой.

Шальная мысль трезвого разума была остановлена эмоциями. И уже совсем скоро она считала помощь Игоря унижением. И само то, что она получила помощь от Коренева было просто позором. Она дождалась его обратно и подошла к нему.

— Я тебя просто ненавижу! Зачем ты вообще полез? Как я ребятам в глаза теперь смотреть буду? Позор такой! Ты специально это сделал? Лучше бы они там тебя до смерти убили! Герой, блин!

Игорь стоял молча и как всегда улыбался в ответ.

— Прости, что не до смерти. Прости.

Подошел Роман.

— С кем ты разговариваешь? Брось ты его. Я бы их если, что одной левой! Пойдем с нами, мы в парк идем.

Ольга как-то странно посмотрела на Игоря. Слова парня задели ее за живое. Игорь улыбнулся ей, своей спокойной улыбкой и махнул рукой.

— Тень. Это всего лишь тень. Больше ничего.

— Что? — она смотрела на него, — что, тень? Кто? Скажи нормально хоть раз.

— Все будет хорошо, — Игорь взял лопату и начал грузить мусор, — Тебя ждут.

— Какой же ты странный Коренев, — Ольга уходя повернулась, — странный и не понятный.

Игорь продолжал молча грузить мусор, не глядя на нее. Подошел Иван Иванович.

— Заявление будешь писать?

— Нет.

— Почему? Пусть уроды ответят по полной.

— Это как, по полной?

— Ну, тот кто бил сядет, наверное, или условно получит.

Иван отрицательно махнул головой.

— Условно их не напугает. А, тюрьма? Вы видели, хоть одного, которого тюрьма исправила? Жизнь искалечила, да, напугала, да, а вот исправила? Нет. Ничего писать я не буду. Протрезвеют, поумнеют.

Рассудительность Игоря понравилась учителю. Он давно присматривался к парню. Сначала он хотел просто помочь Игорю в его не простых отношениях со сверстниками, однако получив жесткий отпор от него, понял, что тот не нуждается в помощи, а сам не хочет этих отношений, так как искренне не понимает одноклассников.

Глава 2

Класс готовился к сочинению. Все ребята тихо переговаривались, ожидая учителя. Темы была объявлены заранее, и все ждали объявленного учителем сюрприза. Наконец пришла Зинаида Петровна. Она положила на стол свои документы и сразу перешла к делу. Она объявила, что вольных тем не будет, сочинения будут по вариантам. Первый пишет про любимых героев Гражданской войны, второй про героев первых пятилеток. Класс зашумел, кое кто даже пытался пересесть с одного места на другое пытаясь оставить себе нужный вариант. Но учитель быстро навел порядок в этом хаотичном движении, пресекая всякие изменения. Когда все наконец успокоились и установилась полная тишина, руку неожиданно поднял Коренев. Все уставились на него, не понимая, чего он может хотеть, и зачем тянет время. Итак, прошло уже десять минут из двух отпущенных уроков.

— Чего ты хочешь, Коренев? — Учитель отмахнулся от него, — свое время только тянете!

— Разрешите сдать сочинение?

Класс затих. Зинаида Петровна растерянно и удивленно смотрела на Игоря.

— Ты уже успел написать?

— Да.

— Ты сидишь один. Какой вариант ты писал?

— Оба.

— Сразу два?

— Да.

— Ну, принеси мне свой опус, интересно взглянуть.

Игорь принес тетрадь и молча положил ее на учительский стол.

— Пишем, чего уставились! Время идет!

Она внимательно проследила, что бы класс наконец приступил к работе и села за стол. Отложив указку на край стола, она открыла тетрадь Коренева, и через минуту возмущенно выкрикнула.

— Коренев!

Игорь спокойно встал из-за парты.

— Что это я спрашиваю?

— Сочинение на тему. Отказаться писать я не могу, поэтому четко изложил свое личное мнение.

— Это твое личное мнение?

— Да.

Класс завороженно смотрел на их перепалку. Никто и не думал ничего писать. Все с интересом наблюдали за учителем.

— Вот это, я не имею права писать о героях гражданской войны, потому, что нет никакого подвига в убийстве своего народа. Это и есть ваше личное мнение?

— Да. Это мое личное мнение.

— А вот это, что? Часть активных героев первых пятилеток, были раскулачены, это тоже ваше мнение?

— Да.

Зинаида Петровна, сжав кулаки трясла ими в воздухе. Она была просто в ярости.

— Коренев! Тебе кто это в голову вбил? Ты где этого нахватался? Чапаев! Щорс! Тухачевский! Буденный! Фрунзе! Это великие люди, на их примерах выросло не одно поколение нашей родины! Ты белогвардейщину называешь нашим народом?

Игорь невозмутимо стоял возле парты.

— А, чьи они? Французы? Может англичане? Конечно наши русские. Самые, что ни на есть. Наверное, у них тоже были герои гражданской войны.

— Чего ты тут несешь? Может тебя и революция не устраивает?

— Может кое в чем и не устраивает.

— Коренев! — Зинаида Петровна присела на стул, — в чем это интересно?

— Зачем террористы взрывали царей? Для чего?

— Тебе, что? Царей жалко?

— Мне, Зинаида Петровна, людей жалко. Гибли невинные люди. Я насилия не терплю, за редким исключением. Очень редким.

— Это каким?

— Защита свободы и независимости нашей родины Союза Советских Социалистических Республик, защита граждан, когда их физическому здоровью угрожает опасность, спортивные соревнования по различным видам единоборств.

— Все?

— Для меня все.

— Значит, я тебе не враг?

— Конечно нет.

— И, кулаки тоже не враги? Герои?

— Часть этих людей воевали в Красной Армии, за так называемую свободу. После войны они ничего не украли, а сами своими руками восстановили хозяйство и подняли пахотные земли. А у них все забрали, ну кому это понравится?

— Время было такое.

— Ну, какое время? Вот сейчас придут к вам и скажут, что в соседних домах есть нечего и потребуют все свое отдать. Вам понравится? Вам лично?

— Я вынуждена вызвать вас на педсовет, Коренев!

— За, что?

— За срыв урока, и написания сочинения классом.

— Я понял.

— Может все-таки напишешь?

— Я не могу. Может другую тему? Про Пушкина, про родину, с удовольствием.

— Ну это педсовет пусть решит. Сочинение можете оставить, я его все равно перенесу. Урок закончен.

Она собрала со стола журналы и тетради и вышла из класса. Ребята хором накинулись на Игоря.

— Корень! Ты нормальный? Ты чего натворил?

— Да, какой он нормальный? Одно слово, чучело!

— Чего ты тут нес? Ахинею, какую-то! Это Белые герои? Ты кретин просто! Тебя из школы попрут, с пятном на всю жизнь!

Игорь сидел за партой и улыбался в ответ, пожимая плечами. Он думал так. Он решил это для себя сам. Отмыть пятно с жизни, конечно трудно, но с этим жить он еще мог, но как жить с пятном на совести он не представлял. Притворятся и лгать он не хотел. Пусть его мнение и ошибочное, пусть так, но просто так он не отступит. «Бороться, искать, найти и не сдаваться», учили его советские книги и фильмы. И он не отступит. Он открыто улыбался ребятам «Они ему не враги». Ольга толкнула его в плечо.

— Что там в голове твоей? Опилки? Что ты натворил?

Игорь, улыбаясь шутливо поморщился и потер плечо. И согласно кивнул головой. «Да. Но это мои опилки, и только мои. А, вы можете думать, то что вам хочется, я не против. Каждый свободный человек волен сам выбирать, как и о чем он хочет думать, а о чем нет.» Но мыслей его она не видела и не слышала.

— Ты класс подвел! Ты всех нас подставил!

— В своем отечестве пророка не найти, — он пожал плечами и сел на свое место.

— Что? Что ты бубнишь там? — она подошла к его парте, — тебя выгонят, ты понимаешь? Кочегаром пойдешь работать?

Игорь пожал плечами давая понять, что ему все равно куда идти и кем работать. Ребята разошлись по местам обсуждая произошедшее. Все были возмущены поведением Коренева. Ни один из учеников не стал на его защиту. Может он просто в ней не нуждался, а может просто и не ждал.

После уроков, когда он медленно брел домой к нему подошла Ольга. Игорь попытался взять ее портфель и помочь, но она не позволила. Они некоторое время молча шли рядом, пока девушка не спросила.

— Почему? Почему ты все время один?

— Я не один, — Игорь пожал плечами и улыбнулся, — я с тобой.

— Со мной? Как это со мной? Я не про сейчас говорю, а вообще! У тебя нет девушки, нет друзей, нет никого с кем бы ты мог поделиться мыслями и сомнениями, тревогами и переживаниями.

Игорь повернулся к ней

— Оль, у меня есть девушка, а друзья? Значит не встретил еще друзей, время не пришло.

— Девушка? Любимая? — Ольга заинтересовано остановила его за плечо, — Кто же это? Я ее знаю?

— Да знаешь, это ты.

Ольга замерла на несколько мгновений. Затем она толкнула его в плечо.

— Коренев! Ты, дурак? Ты кретин, что ли? Чучело и есть чучело! Идиот! — она резко развернулась и недоглядываясь пошла прочь.

Он стоял и молча улыбался ей в след. Она вдруг резко развернулась.

— Никогда тебе этой минуты не прощу! Слышишь никогда!

— Оль! Я же правду сказал, — Игорь протянул руку в ее сторону, — это правда, я тебя люблю.

— Коренев! Я тебя ненавижу, понял!

Она быстро пошла по аллее в сторону виднеющихся из-за частного сектора многоэтажных домов. Игорь стоял и провожал ее взглядом. Реакция девушки удивила его. Его мысли прервал хлопок по плечу.

— Привет, чемпион. Школьниц кадришь! Теперь понятно, чего ты так в парке за нее впрягался!

Игорь обернулся и увидел парня, который бил его в парке. Равнодушно пожав плечами, он пожал протянутую руку.

— Я не чемпион.

— Держался молодцом, как настоящий мужик! Ты прости меня парень, от души прошу. Спасибо, что заяву не накатал! Бес попутал, разве водка кого до добра доводила.

— Эти слова, лучше, чем чемпион. Чемпионом могу и не стать, а вот настоящим мужиком очень хотелось бы. Игорь!

— Алексей! Для тебя Леха!

— Хорошо. Если ты из-за заявы извиняешься, то зря, я и не собирался ничего писать.

— Если честно, не из-за заявы, как-то тошно на душе стало. Самому за себя противно. Чего я прицепился к ней сам не пойму. Вел себя как урод какой-то моральный.

— Работаешь?

— Да, на руднике! В бригаде проходчиков!

— В армии служил?

— Да, конечно! Танкистом, наводчиком.

— Расскажи мне.

— О чем? Про армию?

— Нее, не про армию, про себя. Расскажи, как служил. Как тебе служилось?

Алексей удивленно посмотрел на него.

— Тебе зачем?

— Интересно. Только правду, без хвастовства и солдатских небылиц про баб и пьяных офицеров. Как на духу. Можешь?

— Могу и как на духу. Как другу.

— Другу? Все говорят, что я ненормальный, чокнутый и у меня нет друзей. Я боюсь тебя разочаровать. Ведь друг, это огромная ответственность.

Алексей посмотрел на него и усмехнулся.

— Ну, ты точно чокнутый! Пойдем я расскажу тебе про то как служил.

Он в деталях эмоционально рассказывал ему о призыве в армию, пьяных и шумных проводах его в армию. О девушке, которая обещала его ждать, но так и не дождалась и через год выскочила замуж. О тяжелых буднях танковой учебки, о страшном первом месяце службы, который казалось пережить невозможно. О том, как им повезло с сержантом, который, несмотря на то, что гонял их до седьмого пота, но стоял за них горой. О том, как приехал в полк после учебки, и как их экипажу торжественно вручили танк. Смеясь говорил, что первый же выход на полигон закончился для них плачевно и они свой танк сломали, как ночевали у сломанного танка и как командир полка «влепил» им по трое суток ареста за тупоумие и порчу государственного имущества. И как молодой сержант, командир танка, прибывший из такой же учебки взял с них клятву, что больше такого не повториться. Какие были хорошие у них офицеры, которые «бухали» как черти и стреляли как «боги», какой в роте был порядок и как дружно они жили. Рассказывал, что, не смотря на слухи, он мало помнил про «дедовщину». А если что-то и было, то заключалось это в том, что каждый дембель готовил себе замену сам лично. И его, например, нередко закрывали в танке, пока он не освоит какой-либо прибор, но это было правильно на его взгляд и вовсе не унизительно. Говорил, как ругал их ротный и требовал, чтобы экипаж был универсальный и взаимозаменяемый, как на свой страх и риск взводный сажал наводчиков за рычаги, а он сам наводчик не раз сидел на месте командира и управлял стрельбой. Все должны были быть мастерами на все руки. И в роте все офицеры все показывали на личном примере и все у них ладилось и на полигоне, и на турнике. И главное, что службой он очень доволен, и рад, что довелось ему эту школу пройти. И не о чем он не сожалеет.

Игорь с интересом слушал его и не перебивал. Рассказ был интересным и содержательным, а главное весьма поучительным. Только когда Алексей закончил он спросил его о девушке.

— А, эта девушка? Что с ней сейчас? Жалеет?

— Да, нет! Все у нее хорошо. Муж, семья, ребенок! Чего жалеть?

— По сценарию, должна.

— Жизнь, — Алексей хлопнул его по плечу, — друг мой не всегда вписывается в наши сценарии. А иногда как мне кажется вообще никаким сценариям не подчиняется.

— Ты думаешь? Можно всё-таки переписать?

— Какая глубокая мысль для чокнутого! — Алексей засмеялся, — если хочешь мое мнение, то можно, но самому мне это оказалось не под силу, врать не стану.

— Что? Слишком поздно?

Алексей задумчиво посмотрел на Игоря.

— Я, брат, вообще уверен, что никогда не бывает слишком поздно, часто бывает уже никому не нужно. Теория у меня такая.

— Хорошая теория, правильная и разумная. Как ты правильно сказал. «Не бывает слишком поздно, бывает уже никому не нужно.» Как точно, ничего лишнего.

— Да, и не я, это вовсе сказал, но пользуйся, мне не жалко!

— Спасибо, непременно.

Глава 3

Завуч Антонина Сергеевна Хроменкина и Зинаида Петровна собрали актив и сидели у директора, обсуждали будущий педсовет. И если все вопросы, выносимые на совет, не вызывали проблем и сомнений, то рассмотрение вопроса по Кореневу было явно неоднозначным. Голоса учителей разделились. Одни были возмущены докладом Зинаиды Петровны и настаивали, на исключении Коренева из школы, а другие даже и слышать ничего не хотели об этом. Воздержавшихся учителей было очень мало, но они могли своими голосами решить перевес в какую-либо сторону. Я рым сторонником Игоря был учитель труда Иван Иванович.

— Ну, что это за подход? — он еще раз пытался убедить Зинаиду Петровну, — ну вырвалась чушь, ну, что теперь ребенку жизнь ломать? Повзрослеет, поумнеет, остепенится. Кому в молодости не был знаком дух бунтарства?

— Нет, не вырвалось! Это его позиция, понимаете? Он же весь класс разлагает, всех детей? На, что он замахнулся? На революцию? На Ленина? Что дальше? Мятеж поднимет?

— Игорь не приемлет насилие в чистом виде, ничего он не поднимет. Это, ошибка!

— Мне кажется он всегда такой наш «чудненький»! Всегда! Он мне постоянно срывает уроки своими вопросами. Как скажет, что ни будь, не знаешь, что и говорить. Надо его убрать от нас. Может в другую школу?

— Его вообще пора привлечь! — Зинаида Петровна, вскочила со своего места, — не из школы выгонять, а просто сажать. И вообще, товарищи! Представляете, если вот эти его воззвания дойдут куда следует! Что будет со школой? С директором? С нами всеми? Мы же все без головы останемся.

Напоминание про «куда следует» возымело свое действие. Учителя стали шептаться и переглядываться. Чаша весов стала склонятся на сторону завуча и Зинаиды Петровны. Иван Иванович махнул рукой и сел на место, он неприязненно смотрел на учителей «Конечно, кто за какого-то чужого ребенка будет своей шкурой рисковать, лучше в кустах отсидеться, или просто поднять руку на голосовании, молча и с чувством выполненного долга, а там трава не расти. У них свои дети есть, а до чужих им дела нет. Себе дороже будет ссориться с директором, завучем и партактивом. А, что до Коренева, то есть в школе и другие дети более успешные и талантливые, а за этого, кто вступится? Да, никто! Учителя, народные! Педагоги мать вашу! Сеятели вечного и прекрасного!» Мысли учителя раздирали его на части, ему хотелось встать и высказать этим людям все, что он думает о них, выйти из кабинета и со всего размаха громко хлопнуть дверью, но он так и остался сидеть на месте недовольно осматриваясь по сторонам

Зинаида Петровна по поручению завуча вызвала в учительскую некоторых учеников. Когда Роман, Сергей и Ольга зашли в кабинет, она попросила двух учителей выйти. Внимательно и строго посмотрела на ребят.

— Что, Орлов? Ты еще хочешь в военное училище?

— Хочу! — Роман заискивающе улыбнулся, — конечно хочу!

— А, тебе? — Обратилась она к Сергею, — например бал 4,85, а?

— Царский подарок! Зинаида Петровна!

— Оленька! Как насчет целевого направления в московский пед? Согласна?

Ольга улыбнулась. Она переглянулась с ребятами, и с восторгом смотрела на учителя.

— Так вот, на следующей неделе педсовет! Хочу освободить класс от балласта, чучелу не место в классе и в школе тоже!

Ольга насторожилась и опасливо посмотрела на мальчиков. Роман ухмыльнулся.

— Наконец-то! И что мы можем сделать для этого? Какая новость хорошая, всем дышать будет легче.

— Так вот, я вам все эти обещания на тарелочке, а вы мне за это расскажете на педсовете, что в парке Коренев был заодно с той пьянью и приставал к Ольге, а потом они сами передрались из-за нее. Они убежали, а «чудненький» был пьяненький и не успел. Вот вам тексты, — она раздала каждому по листочку.

Мальчики взяли листки и начали смотреть текст. Ольга недоверчиво смотрела на Зинаиду Петровну и листок не брала. Учительница так и стояла перед ней с протянутым листком.

— Пряхина? Ты, что? В московский институт не хочешь? Так ты у меня не направление получишь, а пару по выпускному сочинению! Пару! Поняла?!

Ольга с глазами полными слез взяла листок

— А, по-другому нельзя?

— Можно! Только без аттестата и института.

Ребята вышли на улицу. Парни восторженно планировали как наконец класс вздохнет спокойно, без этого «чудненького». Ии как они заживут спокойно в своем дружном коллективе. На аллее между домами на лавочке они заметили Игоря. Он сидел в одиночестве и читал книгу. По знакомой обложке Ольга узнала сборник Фета. Парни намеренно свернули на аллею.

— Привет, Чучело! Сидишь? Книжечки почитываешь? Хорошо тебе, да?

Игорь оторвался от чтения и молча улыбнулся ребятам. Ольга виновата опустила глаза, ей стыдно стало даже здороваться с ним.

— Ну, что? Позор класса, школы и нации, скоро твои дебильные улыбки закончатся? Чего ты тут расселся? Вали отсюда! Иначе…

Роман не успел договорить. Из соседнего дома раздался сильный гулкий хлопок и из окон второго этажа рвануло пламя. Раздались крики прохожих. Вырванная взрывом горящая оконная рама, упала на проходящую мимо девушку, та упала и не шевелилась, огонь с рамы быстро перешел на ее одежду. Всю округу заволокло дымом и едким запахом гари.

— Рома! Линяем! Сейчас рванет! — Сергей спрятался за лавочку, — чего застыл? Жить надоело?

Роман с Сергеем на четвереньках быстро поползли прочь от горящего дома. Ольга заворожено смотрела на огонь, вырывающийся из выломанных окон. Из второго окна вырвался новый сгусток пламени. Сзади ее кто-то обнял и прижал к земле, только по голосу она узнала Игоря, который повернул ее от дома и прикрыл собой, ему в спину ударил небольшой обломок оконной рамы. Он закусил губы от боли, из разорванной куртки текли капли крови. Он позволил Ольге подняться.

— Любимая! Осторожней, пожалуйста. Ну, что же ты?

Ольга непонимающими глазами смотрела как он осторожно вытащил из плеча застрявшую деревянную щепку, и посмотрел вокруг. Увидев лежащую девушку, он крикнул Роману.

— Помогите, мне! Быстро! Нужно ее потушить!

— Ищи дураков! Мы не нормальные что ли? Придурок!

Игорь покачал головой. Он взял Ольгу за руку.

— Уходи! Отойди подальше! Мне нужно помочь!

— Игорь! Уйдем! Тут опасно! У тебя кровь! Вот видишь? — она показала на левый рукав, — ты ранен! Мне страшно!

— Дорогая, родная, моя! Там же люди! Им надо помочь! Беги! И скорую помощь вызови. Все! Беги! Все будет хорошо!

Ольга сквозь слезы пыталась его остановить и схватила его за рукав.

— Не ходи, там уже все равно все сгорело! Посмотри!

— Оля! Иди! — он оглянулся на нее, и улыбнулся, — всего лишь тень, родная! Просто тень!

Он, снимая на ходу куртку бросился к лежащей девушке. Сбросив тлеющую раму, он накрыл дымящиеся места на одежде курткой перекрывая огню доступ воздуха. Она застонала и открыла глаза. Их взгляды встретились, Игорь ободряюще улыбнулся ей.

— Я помогу! Все будет хорошо! Я помогу!

Он аккуратно оттащил ее подальше от пожара. Затем набросив куртку на голову бросился в дымный подъезд. Ольга с ужасом смотрела как на верхнюю кромку входа выскочили синеватые язычки пламени. Воя сиреной подъехала скорая помощь, начали сбегаться люди. Девушку окружили врачи, вдалеке послышался вой сирены пожарных машин. Тут в проеме появился Игорь. Он тащил мужчину, тот не подавал ни каких признаков жизни, его босые ноги волочились по асфальту. Врачи приняли раненного. Ольга увидела Игоря, в дымящейся и окровавленной куртке, с опаленными волосами, он едва мог дышать. Жуткий кашель от удушья угарным газом выворачивал его и не давал отдышаться. Врачи быстро положили раненного на носилки. Один из врачей обратился к Кореневу.

— Молодец парень! Живой он! Спасем! Ты как?

Игорь закашлялся и показывал на подъезд. Врач непонимающе разводил руками.

— Что? Не понял! Вон пожарные уже! Спасибо тебе, ты спас всех.

Игорь диким непонимающим взглядом окинул врача. Он рванулся к подъезду, врач крепко схватил его за руку.

— Стой! Ты куда это паря!? Жить надоело?

— Там! — Игорь закашлялся, — Там! Еще!

Он вырвался и под крик Ольги вбежал в подъезд. Врач оторопело смотрел на проем входа и качал головой. Он подбежал к прибывшим пожарным.

— Парень там в огне! Спасает! Один! Быстрее!

Пожарные расчеты бросились развертывать шланги, а группа из трех человек в комбинезонах с кислородными баллонами побежала к подъезду. Через минуту огонь уже вырвался из подъезда вместе с этим пламенем пожарные выволокли Игоря, державшего измазанного сажей и потерявшего сознание мальчика. Обоих сразу отправили на машинах скорой помощи в областную больницу. Ольга, размазывая грязными руками разводы на лице, плача отправилась домой. Родители уже знали про произошедшее от прибежавших парней и встретили ее со слезами и упреками. Мать обняла ее и повела домой, но девушка все время вырывалась.

— Мам! Мне надо в больницу! Он в больнице! Он ранен, мама! Он спас меня, а сам там умирает теперь! Мама, отвези меня в больницу!

— Кто ранен? Кто, Оленька!?

— Там! — девушка, бессвязно теряя последние силы пыталась объяснить, — там! Он там ранен, мам! Чучело, мое! Он умирает, мама! Мне в больницу!

Отец вовремя подхватил ее на руки и понес домой. Кивнув матери на ходу.

— Быстро скорую, она без сил вообще!

Мать засуетилась и обогнав их побежала по лестнице, и когда они входили в квартиру она уже вызывала врачей.

Зинаида Петровна сидела в кабинете у завуча.

— Антонина Сергеевна, думаю нужно, что бы педсовет был показательным для всех и для школы, и для некоторых сердобольных учителей. Так сказать, показать кто в доме хозяин, ну каленым железом выжечь всю эту заразу контрреволюционную.

— Ну, приготовь все как нужно, тебя же не учить, не просить не нужно. Директор уже одной ногой на пенсии, моя кандидатура утверждена, так, что цена вопроса тебе тоже известна. При правильной постановке вопроса директору Коренева не простят. Я директор, ты завуч, думаю это того стоит.

В кабинет ворвался директор школы Иван Михайлович.

Женщины недоуменно смотрели на запыхавшегося директора.

— Зинаида Петровна! Зина! Там пожар у тебя дома! Подробностей не знаю!

Учительница охнула и схватилась за грудь.

— Коля! Васенька!

— Живы! Живы все! В больнице! Спас, какой-то парень, случайный прохожий.

Зинаида Петровна, схватив сумку рванулась и исчезла за дверью. Только в больнице она узнала все подробности произошедшего. И муж, и сын, находились в одной палате и чувствовали себя уже вполне сносно. Она постояла у палаты спасителя, но состояние его оставалось тяжелым и к нему ее не пустили. Она прошла к главному врачу, они были давно знакомы и дружили семьями.

— Никита! Ужас какой!

— Зинуль! Все уже хорошо, все закончилось! Нет никакого ужаса!

— А, мальчик, этот?

— Спаситель? Ну, слушай молодец какой! Если бы не он пожарные бы точно не успели, огонь распространился очень быстро, взорвался газовый баллон. А он кстати из твоей школы, может и ученик твой! Какие вы там молодцы, — он положил перед ней больничную карту, — героев воспитываете.

— Как он? — она взяла карту, — выживет?

— Да, конечно! Состояние не простое, но уже стабильное, прогноз благоприятный.

Зинаида Петровна с широко раскрытыми от неприятного удивления смотрела на карту.

— Коренев!? Это, Игорь Коренев!? Только этого мне еще не хватало!

— Что-то, не так? Фамилия не правильная?

— Да нет фамилия правильная, он сам не совсем правильный!

— Зина! — Никита удивленно смотрел на женщину, — этому человеку ты обязана всем! Если бы не он, я даже боюсь представить, чтобы было с тобой и твоими родными!

— Вот именно. Не люблю быть обязанной кому-то. Тем более всю жизнь. Денег ему дать, что ли?

— Зина! Побойся бога! Что ты говоришь такое?

— Бог? Это мне врач говорит? Наши врачи, что? С божьей помощью людей лечат?

— По-разному бывает, иногда и с божьей, иногда и с провидением! Чего я тут только не насмотрелся. Никто рук не опускает, даже когда вопреки всем законам материализма человек продолжает бороться за свою жизнь, мы всегда рядом.

— Ладно, прости, просто нервы!

— Он пришёл в себя, будешь с ним говорить? Тебя пропустят, я распоряжусь.

— Нет, нет. К этому разговору я пока не готова. Не сейчас.

Она тепло поблагодарила Никиту и вышла из кабинета. И пошла по больничному коридору. «И почему ты у меня все время на пути Коренев? Почему?»

Ольга аккуратно пересела со стула на край кровати. Игорь лежал перед ней на кровати весь перебинтованный. Она видела только его глаза и потрескавшиеся от ожогов и ссадин губы. Девушка тихонько тронула его перебинтованную руку. Глаза открылись, он тепло посмотрел на девушку. Голос его был похож на слабый хриплый стон. Девушка не разбирала его речь и ей пришлось наклоняться к нему вплотную, что причиняло ему физическую боль. Ольга пристроилась на коленках рядом с его головой.

— Тише, тише. Чучело, ты мое чучело! Тебе нельзя говорить, у тебя ожоги органов дыхания. Так врачи сказали. Привет! — она уткнулась ему в плечо, — как ты?

Игорь моргнул глазами, губы сдвинулись в непонятой гримасе.

— Тебе больно? — она встревожено склонилась над ним.

Ее вдруг осенила догадка.

— Ты же улыбаешься? Чучело, ты мое! Ты опять улыбаешься? Значит все будет хорошо.

В коридоре послышались шаги. Ольга вскочила на ноги и осмотрела палату. Она быстро юркнула за стоящую рядом ширму и притаилась. В палату вошла женщина она не спешно подошла к Игорю и остановилась перед ним. Она молча смотрела на его перебинтованное тело, безжизненные обессилевшие руки, лежащие вдоль тела. Игорь открыл глаза, и Зинаида Петровна поняла, что он ее видит. Она подошла ближе.

— Цветы? Надо же, — она подняла с пола небольшой букет, — сестрички что ли обхаживают?

Ольга стоя за ширмой замерла и закрыла рот рукой. Про цветы она совсем забыла. Зинаида Петровна отбросила букет в угол. Она склонилась ниже к самому его лицу.

— Почему ты не сгорел? Почему, ты не сдох там, а? Я, что? Должна всю жизнь теперь должна валяться у тебя в ногах? У такого ничтожества? Не будет этого.

Игорь не моргая смотрел на нее. Вдруг он начал хрипло, постанывая начал говорить. Зинаида Петровна не понимала, что он говорит.

— Что? Что ты там бубнишь? Ты, меня прощаешь? — она засмеялась, -ты, меня?

Игорь моргнул глазами.

— Мне прощение твое не нужно, оставь его себе!

— Была она слепа и глуха, — он начал медленно хрипло говорить, она склонилась к нему, — и ненавидела того, кем гордиться должна, гордыня страшный грех, но не судите ее, будет она должна любить и гордиться тем, кого все презирают.

— Что ты там мямлишь? Бред, какой-то!

Она выпрямилась и не глядя на Игоря быстро вышла из палаты. Ольга тихо и осторожно вышла из палаты и снова утроилась на колени перед ним.

— Они тебя хотят выгнать!

Игорь моргнул глазами.

— Знаешь? Да, что ты там можешь знать? — она достала рукописный листок и поднесла его к глазам Игоря, — вот об этом тоже знаешь? Вот это ты видел!?

Глаза Игоря пробежали по листку и пристально смотрели на Ольгу. Девушка заплакала и прижалась к его плечу. Он положил свою перебинтованную ладонь на ее руки, лежащие на кровати. Она подняла голову и склонилась над ним. Он тихо захрипел.

— Сделай все, что она просит. Не сомневайся и не бойся, просто сделай. Прошу тебя, любимая, сделай все, что она хочет.

— Да, как, же я это сделаю? А, как я потом в глаза смотреть тебе буду? Ты, что говоришь, такое? Ты понимаешь, что они выгонят тебя?

Игорь моргнул, говорить ему было все труднее.

— Чего ты тут моргаешь? Моргает, он! Они тебя моими руками задушат! Ты этого хочешь? Это мне предлагаешь?

Игорь снова моргнул. Ольга закрыла лицо руками.

— Ну, что там, в голове у тебя, Чучело, что ты за человек? Ну, что ж все у тебя никак у людей? — она хотела осторожно переложить его руку, но он ее руку не отпустил, — что?

— Обещай, мне.

— Что тебе обещать? Ты про листок?

Игорь моргнул.

— Хорошо, обещаю. Надеюсь ты знаешь, что делаешь, — она встала, но затем опять быстро наклонилась к нему, — я говорила, что ненавижу тебя?

Игорь моргнул в ответ. Ольга нежно поцеловала его в потрескавшиеся губы и погладила забинтованную голову.

— Теперь я тебя ненавижу еще больше, — улыбнулась она за двоих.

Глава 4

Антонина Сергеевна зашла в кабинет к директору и положила перед ними на стол документы по предстоящему педсовету. Иван Михайлович внимательно просмотрел документы.

— Все готово, у нас? А это, что?

Он отделил несколько листов в отдельную группу. Сложил их и показал завучу.

— Представление на исключение Коренева в соответствии с пунктом семнадцать Устава средней образовательной школы, за систематические нарушения дисциплины и неподчинение учителям и руководству школы. Необходимо согласовать в нашей районной комиссии по делам несовершеннолетних, до проведения педсовета.

— Ну, сочинение сорвал ладно, а нарушения дисциплины где? «Чудненький», он же мухи не обидит.

— Мы тоже так думали, но вскрылись новые вопиющие факты, и закрывать на них глаза мы не имеем права. Я пригласила представителей комиссии на педсовет, Зинаида Петровна обратилась в органы, они тоже обещали по присутствовать.

— Как это пригласила? Когда? Зачем?

— Через мужа, наверное? Я не знаю.

— Любители вы выносить сор из избы! Сами, что ли не можем?

— Можем, но дело политическое резонансное!

Иван Михайлович подписал документы. И с отвращением отодвинул их.

— За версту разит личной неприязнью. Дрянь какая-то!

— Вы о чем, Иван Михайлович?

— Лажа это все ваш надуманный педсовет! Театр одного актера!

Антонина Сергеевна удовлетворенно собрала со стола документы и молча вышла из кабинета. «Ты еще не знаешь какой будет финал, этого спектакля, старый пенек.»

Ольга сидела на краю кровати и гладила руку Игоря. Он медленно шел на поправку и уже довольно сносно говорил.

— Не передумал?

Игорь покачал головой и вздохнул.

— Гош? А как я без тебя? Ну, вот там в школе?

— Готенька, все образуется!

Ольга улыбнулась. Игорь сразу принял ее игру. Сначала он удивился, когда она заявила ему, что теперь они близнецы Гоша и Готя. На его вопрос она ответила ему, что, перебрав все производные от слова Игорь, она выбрала Гошу и Готю. Он как мужчина будет Гошей, а она как девушка Готей. Когда он поправил ее, сказав, что Игорь и его производные — это мужское имя, она ответила, что так решила, и пусть у них теперь будет одно имя. Игорь сказал, что неплохо было бы иметь сначала не одно имя, а одну фамилию. Она задумалась на секунду «Ольга Коренева!», а потом громко засмеялась свернула на пальцах «популярную» фигурку и легонько ткнула ей в нос Игоря.

— Понял? Деловой, такой!

В комнату заглянула медсестра и озабочено махнула рукой.

— Тише тут, голубки! Сейчас тут всем будет не смешно! Девушка пересядьте на стул, а то вы совсем его зажали, ему же дышать нечем.

— А, он в моем присутствии, — Ольга повернулась к медсестре, — и не дышит вовсе.

Медсестра улыбнулась и погрозила им пальцем.

— Готенька, а почему?

— Что почему?

— Фигушки.

— Ну, ты представь, Гош, я такая вся из себя красивая, воздушная и рядом мумия в бинтах, — она засмеялась, — разбегутся же все.

— Бинты снимут.

— Вот как снимут, так и поговорим. Коренев, ты что? Моя фамилия будет какая? Готя Чучелова?

— Ольга Коренева будет твоя фамилия.

— Звучит, не плохо. Гоша ты только не волнуйся так, тебе нельзя. Я тебя ненавижу все сильнее и сильнее. Все будет хорошо.

— Вот же, — Игорь отвернулся к стене, — вредина.

— Ну, другой-то у тебя все равно нет?

— А мне и не нужно больше никого.

— Гош?! Не хотела тебе говорить. Сегодня педсовет, а перед ним линейка, — Ольга виновато опустила голову, — Роману и Сергею вручат медали за отвагу при пожаре.

Игорь пожал плечами.

— Ну, и что?

— Герой вот тут лежит весь в ожогах, а медаль вручают сбежавшим трусам. Их фамилии Зинаида согласовала, пожарные то и не видели тебя толком им вот все равно.

— И мне все равно. Я лежу тут держу руку любимой девушки, которая мне улыбается, людей мы спасли, все живы. Понимаешь, Готенька?! Все живы! Какие линейки? Какие герои? Мне вообще наплевать. А им вот с этим жить.

— Да и будут жить, жить и врать всему свету, долго и счастливо.

— Ну и слава богу! Пусть живут! И, здоровья им!

— С какой ты планеты? Я не понимаю!

— С твоей, Готя, с твоей.

Она положила голову ему на грудь и вздохнула.

— Ох. Чучело, ты мое чучело. Беда с тобой.

Игорь погладил ее волосы, спадающие ему на грудь.

— Тебя выгонят из школы!

— Ну, и что? Ты же не выгонишь меня? Мама не выгонит?

— Глупый, ты, Гошка!

— Ну, и плевать направят в другую.

Она поднялась поправила одежду. Она грустно смотрела на него.

— Я сейчас тебя там предам.

— Это не предательство, это хитроумный план по обезвреживанию врага. Мы сегодня вырвем ядовитое жало у змеи. Тебе пора?

— Да, Гош, пора, — она наклонилась и поцеловала его, — порадуй меня завтра снятыми бинтами, ну хоть чуть-чуть!

— Хорошо, мумия завтра будет голой.

— Хороший мальчик, послушный!

— Ты обещала мне, не забудь.

— Забудешь тут. Жуть такую.

На линейке представители пожарно-спасательной службы, вызвали из строя Романа и Сергея и торжественно вручили им медали. Пожарник в парадной форме долго рассказывал, какую опасность представляет собой пожар и как хорошо, что рядом оказались, двое молодых героя комсомольца. Потом Зинаида Петровна горячо и «искренне» поблагодарила ребят за спасение своей семьи. Затем секретарь школьного комитета комсомола рассказывал, как Роман и Сергей верные традициям отцов и дедов не щадили своих жизней и бросались в огонь спасая людей. Ольга стояла и с презрением смотрела на всю эту «шутовскую» постановку. Слезы текли из ее глаз, когда она думала о лежащем в больнице обожжённом и раненом Игоре. Но стоящие рядом подруги приняли ее слезы по-своему, Роман ухаживал за Ольгой, и они считали, что это слезы гордости за своего парня. После линейки она шла по коридору, возле класса ее перехватили «герои». Весь класс собрался, чтобы посмотреть медали.

— Видела? Вот так, страна должна знать своих героев!

Ольга отстранилась от него. Но Роман продолжал наседать.

— Может отметим награду, сегодня? Предлагаю у меня.

Ольга какими-то шальными заплаканными глазами посмотрела на новоявленных героев. «Какие же вы твари!»

— Почему же у тебя? Можно и здесь! Знаешь, Рома, насчет тебя я Гошке ничего не обещала. Так, что извини.

Она с презрением резко «влепила» ему звонкую пощечину. Роман отшатнулся, держась за щеку. В глазах промелькнул страх и ужас. Ольга смотрела на него с холодным презрением.

— Ну, что герой? Драться с девчонкой полезешь или как?

— Ну…, ты…, — Роман развернулся и пошел в класс, — больно надо с тобой связываться.

Девушки окружили Ольгу.

— Это, что было? За, что ты его? Обидел?

— Оль!? А, Гошка, это кто?

— Да, никто! — она направилась в класс, — симулянт один, больным притворяется! Блин! Хорошо то как! Ух!

Перед педсоветом их вызвала Зинаида. Когда они вошли, там уже сидела завуч. Зинаида гневно посмотрела на Ольгу.

— Пряхина! Ты за, что ударила Орлова? Ты, что девочка, моя передумала в институт поступать?

— Нет, Зинаида Петровна, конечно не передумала. Это личное, больно уж приставучий.

— Ты девушка видная, — Антонина Сергеевна улыбнулась, — такое бывает. Ну если все всё знают, тогда можно начинать?

Зинаида обвела строгим взглядом ребят.

— Вы сейчас решаете свою судьбу, подумайте об этом хорошенько.

Ольга смотрела ей прямо в глаза. «И твою конечно же».

— Мы всё поняли.

Педсовет оказался весьма расширенным присутствовали представители различных структур власти, партии и комсомола. Зинаида действительно постаралась придать делу широкую огласку. Не большая заминка ввиду отсутствия самого Коренева быстро решилась в пользу педсовета, в виду присутствия матери. Обсуждения сразу перешли в бурные выступления по заверениям в полной преданности Марксистко-ленинской идеологии и коммунистической партии. Однако учитывая не зрелый возраст Игоря некоторые учителя сомневались в его «подрывной» деятельности. Только после выступления ребят по происшествию в парке окончательно убедили всех, что Игорю в советской школе не место. Мать категорически отрицала вину Игоря, характеризуя его как тихого и спокойного мальчика. Однако факты и свидетельские показания были просто «убийственные». Большинством голосов Коренев был исключен из школы, представитель инспекции по делам несовершеннолетних принял представление и обещал возбудить разбирательство по парку с возможным возбуждением уголовного дела. Сотрудник «комитета» пригласил директора школы на индивидуальную беседу «к ним». Все прошло по «грандиозному» плану Антонины. Вечерело. В небе набежали тучки, громыхнула сильная молния. Погода портилась. Видимо там на небесах, кому-то тоже не нравилось происходящее в этом зале действо, а может был просто ненастный вечер.

Глава 5

Игорь шел на поправку все быстрее и быстрее. Молодой организм справился с ранами и ожоги быстро заживали. В один из дней в обеденное время в палату буквально ворвалась Ольга. Она бросила тяжелую сумку на стул и сладко потянулась. Игорь сидел на кровати опершись на стену палаты и читал книгу.

— Привет, Чучело! О! Да ты уже сидишь? Гошка! Я так рада!

Игорь опустил книгу постучал себе по голове и указал все еще перебинтованной левой рукой на куда-то в угол палаты. Парень виновато улыбнулся и пожал плечами. Только тут Ольга поняла, что в палате кто-то есть. В раковине из крана журчала вода.

— Не сидит еще, но благодаря тебе, негодная девчонка скоро сядет! Что она тут делает? Кто вообще ее сюда пустил?

— Ой! — Ольга испуганно присела на стул рядом с кроватью, — я ему учебники принесла.

— Вот и познакомились, — Игорь развел руками, — блин! Мама, это моя девушка, Оленька, это моя мама! Ирина Сергеевна!

Девушка растерянно смотрела на Игоря, от неожиданности она не знала ни что говорить, ни куда себя вообще деть. Мать тоже испытывала некоторую неловкость, с одной стороны такое неожиданное заявление сына, а с другой еще стоявшие в ушах слова заплаканной Ольги на педсовете. Они так и сидели, и молча смотрели друг на друга. Первой нашлась мать.

— А, ты в курсе про ее выступление на педсовете?

— Да! Я сам ее об этом просил, она долго упиралась и отказывалась. Мы даже немного поссорились. Не знаю, как, но как-то мне удалось ее убедить, и она мне со скрипом пообещала, что сделает это. Я все знаю мам.

— Простите, меня, — Ольга виновато смотрела на Ирину Сергеевну, — пожалуйста.

— Сговорились значит за спиной у матери? Спелись? А, мне значит знать ничего не обязательно? Хоть умри там от позора? Сын пьяница и насильник, и как матери слышать такое?

— Ну, мам! Мы бы обязательно все тебе рассказали.

— Когда? На моей могиле? После слов прости, мама… мы не хотели?

— Ирина Сергеевна! — Ольга всплеснула руками, — ну что вы такое говорите? На какой еще могиле?

Мать тепло посмотрела на сына потом на Ольгу. Она протянула им по одному только что вымытому у раковины яблока. Они взяли, почти одновременно откусили и шумно жевали сочный фрукт. Ольга осторожно улыбнулась Игорю. Тот посмотрел на мать.

— Мир?

Ирина Сергеевна наклонилась обняла их и прижала к себе.

— Что ж мы наделали родные? Как все теперь сложится?

Ольга протянула яблоко Игорю и взяла сумку. Она достала учебники и передала их ему, забрав назад яблоко. Откусив еще кусок, постучала пальцем по виску.

— Учиться будем.

— Учиться он и без нас тобой будет, уговаривать его не надо. Теперь на нем бирка заметная на километр «политический». Ему закрыты все двери, даже самые старые и гнилые. Сломали они парню жизнь. Вот и все.

— Ну, это мне решать, — Игорь улыбнулся, — мне, а не им. Вернее мне и вам.

Мать вдруг хитро прищурилась.

— Ну и давно это все у вас? А, я-то думаю, что такое, я ему еду, а он сыт, и утром накормлен и вечером. Погрызет яблочко и все. А тут оказывается вон что!

Ребята пожали плечами. Ольга задумалась.

— Думаю, с того злополучного парка, ну по крайней мере у меня, а у него не знаю. Разве поймешь, что у него там в его ненормальной голове? Всю душу для всех и за всех порвет, а себе вот бинты и мази.

— Это точно, — мать покачала головой, — непутевый.

— Я человек мира, человек земли, — попытался пошутить Игорь.

Но шутку его никто не принял мать, и Ольга переглянулись, девушка легко щелкнула его в лоб пальцем.

— На данный момент, ты Чучело гороховое, отпетый выгнанный из школы хулиган, и не благонадежный гражданин, состоящий на учете. И тебя человека земли сейчас не пинает только самый ленивый.

— Это точно, — Игорь улыбнулся, — но люди-то живы.

— Улыбается, — мать показала Ольге на него рукой, — посмотри на него, смешно ему.

Ольга кивнула и в знак согласия безнадежно махнула на Игоря рукой. Мать позвала ее к столу и стала объяснять, что в сумке, как и что нужно греть, Ольга кивала головой и просила ее не беспокоиться. Игорь внимательно следил за Ольгой, которая внимательно слушала маму и кивала головой, только по слегка покрасневшим щекам, он угадывал ее легкое волнение. Он был рад, что знакомство состоялось, пусть и так неожиданно и своеобразно. Мама вскоре попрощалась и шутливо погрозив им пальцем ушла. Ольга села на кровать и поцеловав его вздохнула.

— Денёк тот ещё.

— Меня выписывают на следующей неделе.

— Здорово!

— Инспектор приходила, и милиционер тоже.

Ольга вздохнула.

— Нафига только я согласилась, — она грустно улыбнулась, — затаскают тебя теперь, разберут на винтики.

— Все мы правильно сделали, не сомневайся. Все правильно. У тебя все будет хорошо, а я им не по зубам. Не дождутся.

— Со всем миром воевать собрался?

— Не воевать, а мириться, — Игорь обнял ее, — никому зла не желаю.

— Они сожрут тебя, Гош! И не подавятся, даже не поперхнутся!

— Готя, их не за, что осуждать. Они просто люди! Обычные люди, не герои, не богатыри, не спасители. Им страшно, как и всем, они хотят выгоды для себя, как и все, зависть, корысть, ненависть, равнодушие. Все как у всех. Разве, то, что они думают и делают не так как, думаю и делаю я превращает их в моих врагов. Кто я такой вообще, чтобы осуждать их и призывать к ответу? Они выбрали себе такую жизнь, это их выбор. Мой выбор, другой. Но они мне не враги.

Глава 6

После выписки из больницы Игоря вызвали в инспекцию по делам несовершеннолетних и официально уведомили о приводе в милицию за хулиганский проступок. Возбуждать дело против него не стали в связи с категорическим отказом Ольги писать заявление в милицию. От помощи в трудоустройстве на механический завод в качестве разнорабочего он отказался. Однако через неделю ему предложили продолжить обучение в профессионально-техническом училище и стать радиомастером. Возможность продолжить обучение и получить среднее образование порадовало его, а особенно Ольгу. Девушка тактично промолчала и не сказала Игорю, что лично Иван Иванович ездил к своему другу директору училища и просил за него. Несмотря на характеристику, написанную Зинаидой Петровной, директор согласился принять Коренева, предупредив при этом Ивана Ивановича, что это все, что он может сделать для парня, все остальное в его собственных руках. Учился он хорошо, хотя сразу и попал в список неблагонадежных. В учебной группе он слыл нелюдимым и малообщительным, вел себя тихо и спокойно, никакой активности в общественной жизни училища не проявлял. Одногруппники, мастера и преподаватели относились к нему ровно и нейтрально. В целом жизнь приобретала спокойное плановое течение обычного ничем не выдающегося гражданина, в планы которого входила спокойная и размеренная жизнь, школа, армия, семья, работа, пенсия, а смыслом в жизни становились дети и внуки. Любое отклонение от такого плана являлось аномалией для общества и принималось неоднозначно, то ли из зависти, то ли от злости, вызванной невозможностью что-то в этой жизни изменить. Хочешь жить спокойно — живи как все. Хочешь проблем — живи по-своему. По-своему думай, по-своему решай, но и помощников тогда особо не жди. Хотя ради справедливости нужно заметить, что, несмотря на принципы, всем будет ужасно интересно, что же у этого человека выйдет, и, если уж совсем честно, всем будет жутко любопытно, не то сможет ли он или нет, а когда же он сломает себе шею, чтобы еще раз убедить всех, что высовываться не стоит. Огромная человеческая масса от юношеского задора и максимализма, покидая пределы школы и родного дома под чутким неусыпным контролем государства, сталкивалась с суровыми реалиями жизни, сразу и зачастую болезненно переходила к взрослой практичности. У кого-то получалось, у кого-то не очень, а кто-то и не мог с этим мириться всю жизнь, и как правило оказывались на обочине жизни, а может и на свалке. И тут вступал в силу его величество случай, в простонародье называемый судьбой. Многие тысячи талантливых и неординарных людей своим упорным трудом и настойчивостью неоднократно доказывали свое право на жизнь, но даже тут их общий процент демонстрировал общую жизненную тенденцию к элементам везения. Просто так сложились обстоятельства, и что было странно в эпоху всеобщего атеизма, так складывались «звезды». Однако отношение тех кому повезло, было просто несоизмеримо с теми, кому повезло меньше, и с теми, кому вообще не повезло в этой жизни. Видимо именно такой абсолютно не человеческий образ жизни рождал и создавал людей, которые за своим везением не стесняясь шли по человеческим судьбам и «головам». Их везение с лихвой оплачивали другие, а иногда совсем не причастные люди, которые просто оказывались не в то время и не в том месте. Хождение по «головам» превращалось в своего рода мастерство, и даже черту характера. Страх, зависть, корысть становились «козырными» картами в колоде жизни таких людей. Их становится все больше и больше не взирая на государства, границы территорий, принадлежность к определенной партии, занимаемой должности и национальности. Общественный уклад жизни, с его общечеловеческими принципами оказался не в силах бороться с ними, потому как они считали себя выше всей этой серой, тупой, рабской массы, и конечно же им должно повезти больше чем другим, они ведь такие умные, образованные, высококультурные, заслуженные, достойные, не то, что остальные. Общечеловеческие принципы, законы развития общества были не для них, они созданы для той самой серой безликой толпы.

Директор училища вызвал Игоря к себе в кабинет после уроков.

— Здравствуй, Игорь! У тебя мастерские сегодня есть?

— Да, — Игорь кивнул в ответ

— Тогда у меня один вопрос, — он придвинул к себе листок со стола, — только быстро и честно.

Игорь непонятливо пожал плечами и улыбнулся.

— Что ты такого, Коренев натворил в той школе, что даже после исключения они не могут оставить тебя в покое, — он потряс в воздухе листком, — кому ты там наступил на больной мозоль!?

— Никому, — Игорь пожал плечами, — не знаю кому.

— Никому и не знаю кому, это к сожалению разные вещи. Бумага вот на тебя пришла с прежнего места учебы, пишут, что ты диссидент и ярый антисоветчик, и просят разобраться с тобой по полной.

— А, по полной это как? — заинтересовался Игорь, — расстрел?

— Смотрю улыбаешься, шутки шутишь. Весело тебе? А, мне, что прикажешь делать?

— Я не могу вам приказывать, просят разобраться, разберитесь. По полной, значит по полной, — он равнодушно пожал плечами.

— Тебе, что? Все равно? Ты уже тут два месяца, за все это время я ни разу о тебе ни от кого ничего не слышал. Ни от учителей, ни от мастеров. Поднял успеваемость вот твою, — он показал ему еще один листок, — все у тебя хорошо, что в школе, что на производстве, в спорте вообще круглый отличник. Ни чего мне рассказать не хочешь?

Игорь не ответил, только продолжал вопросительно смотреть на директора.

— Что, такой тихоня, как ты, мог там натворить? Не хочешь рассказать?

Игорь молча пожал плечами, и отрицательно покачал головой.

— Я не знаю, что вам рассказать Петр Петрович. Не знаю.

— Коренев! Я ведь все равно узнаю! Только как ты понимаешь, это будут другие люди, и что они будут говорить неизвестно. Лучше это сделать тебе! Как думаешь?

— Я не понимаю, о чем идет речь, — Игорь пожал плечами, — Петр Петрович, я обычный ученик радиомастера. На педсовете, который меня исключил я отсутствовал. Я просто учусь в школе и никому никакого зла не желаю и не делаю.

— Понятно, разговора не будет, — Петр Петрович разочарованно положил листки обратно на стол, — а жаль, очень жаль, Коренев, ну, иди.

Игорь кивнул головой и молча вышел из кабинета. Петр Петрович смотрел ему в след. «Что ж ты тихоня сделал этой „мымре“, что она так тебя достаёт. Ну, если ты молчишь, тогда я знаю, у кого спросить.» Он потянулся к стоящему на столе телефону.

Иван Иванович стоял в коридоре школьных производственных мастерских. Он смотрел в окно как ребята облагораживали школьные клумбы. Одна из девушек с ведром быстро зашла в мастерские и направилась за водой. Он улыбнулся и не поворачивая голову сказал.

— Пряхина! Женщина с пустым ведром к беде!

Ольга остановилась на секунду.

— Здравствуйте, Иван Иванович! В приметы верите?

— Верю.

— А, я вот больше не верю! — Ольга демонстративно звонко поставила ведро на кафельный пол, — что-то разуверилась!

Он повернулся и насмешливо спросил

— Наверное из сказок выросла уже?

— Выросла! Ваша школа помогла! В этой школе баба с пустыми ведрами это самая малая из бед!

— Ты, хотела сказать, наша школа? — учитель смотрел уже не так добродушно, — наша!

— Да нет, ваша! Мне такой и даром не надо!

— Что случилось, Оль? Что, за агрессия такая? Я спросить хотел? Как Игорь?

Ольга осторожно оглянулась по сторонам, и убедившись, что в коридоре никого нет, подошла ближе.

— А, почему вы у меня об этом спрашиваете? Я тут причем? Не знаю. Что-то случилось?

— Надо же! Ты даже не спросила, какой, — учитель улыбнулся, — значит не знаешь?

— Так сами его спросите, — Ольга вызывающе посмотрела ему в глаза, — или вам совесть не позволяет после педсовета, в глаза ему смотреть, не переживайте, зла он не на кого не держит, потому как не умеет, а я вот умею пока! И все помню!

— Так и я помню, как мы все с тобой его топили. Или нет? Путаю, что-то, наверное?

Ольга с силой пнула ведро ногой, оно с грохотом полетело в сторону встроенного в стену крана. Она гневно посмотрела на Ивана Ивановича, однако тот спокойно отреагировал на ее провокационную выходку.

— Ты бы так не привлекала к себе внимания. Я правду сказал, что тебе не по нраву? Каждый хорош был. Что я, что ты! Или я не знаю чего-то?

— Не знаете? Или не хотите знать? А, то смотрю все такие тут сердобольные, все о бедных детишках заботитесь!

— Что с тобой Пряхина?

— У вас еще вопросы есть? А, то мне бежать нужно, там воду ребята просили! А, вопросы ваши переживательные нужно было раньше задавать, до того, как в кабинете завуча детей об колено ломать.

Он внимательно посмотрел на нее. «Значит все-таки Антонина.» Его самые неприятные подозрения начали оправдываться. Венцом всего этого будет конечно назначение нового директора школы. «И, Зинуля тут как тут в завучи. Вот оно, что. А девочка-то эта причем? Она тут какую роль играет?»

— Мне звонил директор училища. Дружок он мой давний. Эти кобры на Игорька уже вторую бумагу накатали. Спрашивает, что делать? На него начинают давить и с низу, и с верху.

Ольга настороженно посмотрела на него. Оперлась рядом на подоконник и скрестила руки на груди.

— Я ничего об этом не слышала, — она тихо заговорила, — вообще ничего. И мама тоже, я бы сразу узнала.

— Чья, мама? — он хитро улыбнулся.

— Гошина, чья же еще, — она не обратила внимание на его вопрос, — а он то знает, сам он об этом знает?

— Знает. Директор мужик правильный, все ему честно рассказал, но это была первая бумага, а теперь уже вторая, и уже не просто пишут, а как бы спрашивают, что по первой бумаге сделано. Понимаешь?

— Понимаю, — она взяла Ивана Ивановича за локоть, — и что теперь? Какой у них план? Цель?

— Не знаю, — он махнул рукой, — я не понимаю, что произошло. Что он сделал такого им? Знаешь?

Ольга кивнула, но беспомощно развела руками.

— Пусть он сам, я не могу. Гоша вам все расскажет если захочет, он всегда о вас тепло отзывался.

— Мне не надо всего. Педсовет лажа? Все это вранье? Ты тоже врала про парк? Это все?

Глядя на утвердительные кивки девушки, он хмурился все больше и больше, когда на последнем вопросе она отрицательно покачала головой, он ударил себя по колену и теперь уже сам с грохотом пнул ведро, которое отлетело к стене.

— Вот оно, значит, как? Ах, Игорек, Игорек!

Ольга виновато улыбнулась.

— Вы простите меня, Иван Иванович, нашло что-то. Можно я пойду?

— Да, иди, конечно, спасибо тебе. Не переживай, придумаем что-нибудь!

Она подняла ведро и пошла к крану. Вдруг она остановилась и повернулась к учителю. В глазах ее стояли слезы, девушка могла вот-вот разрыдаться. Она тихим срывающимся голосом просила учителя.

— Иван Иванович, помогите ему. Он никогда сам никого не попросит. Он совсем один. Он в беде. Пожалуйста. Ему просто некому помочь. Он ведь знаете какой, никто не знает, никто!

И Ольга коротко рассказала ему всю правду. Она стояла напротив него и беспомощно вытирала слезы. Иван Иванович услышав эту историю был просто ошарашен. Он не мог произнести ни слова. Наконец он пришел в себя.

— Это правда? Точно?

Ольга кивнула и опустила голову.

— Ты больше не говори этого никому, хотя бы до окончания школы. Хорошо?

— И вы тоже, — Ольга согласно кивнула головой, — не говорите, что мы с Гошей.

— Что? Твои родители не знают?

— Нет, Гошина мама только. Они меня прибьют, блин!

— Сомневаюсь, но влетит тебе точно по первое число.

Девушка скорбно вздохнула. Иван Иванович вдруг улыбнулся.

— А, знаешь, что? Какое сегодня число? Третье? Давай завтра кое-куда прокатимся. Тут недалеко.

— Куда? — удивленно спросила Ольга.

— Тут есть одна спортивная школа, там соревнования завтра по боксу, обещают показательные бои рукопашников. Зрелище скажу я тебе, загляденье!

— Я такого не понимаю и не люблю. Да и Гоша тоже сугубо мирный человек.

— Да я же не спорю, но могу тебе клятвенно пообещать, что ты будешь просто поражена. Я тоже не любитель, случайно попал и с тех пор спать не могу спокойно. Так как?

— Да, что в мордобое такого удивительного?

— Просто поверь, не пожалеешь ни одной секунды, уверяю тебя.

— Ну, хорошо, только ненадолго.

— Жду тебя на остановке завтра в десять.

— Хорошо.

Она успокоившись набрала полведра воды и понесла к клумбе. Иван Иванович смотрел ей в след, «Ты смотри какая! А на вид фифа фифой. Не ожидал от тебя Коренев такого поворота. Такую умницу себе прихватил. Сколько же ты будешь нас удивлять еще Игорек?» Он улыбнулся и пошел в мастерскую.

Они приехали в спортивную школу как раз в перерыв между соревновательных боев боксеров на первенство области. Сдав одежду в гардероб, Иван Иванович провел Ольгу на балкон. Ее взору открылся боксерский ринг, на котором готовились провести показательный финал на кубок управления внутренних дел. Она озиралась по сторонам и с интересом смотрела на то, как много собралось тут зрителей, среди которых она обнаружила немало девушек. Наконец, все обратили внимание на ринг, куда стали приглашать участников финала и представлять их зрителям. «В красном углу ринга…» Ольга смотрела на крепкого парня, который, держась за канаты, прыгал на месте и слушал своего тренера, в отличии от боксеров они были не в майках, а в куртках с завязанными впереди поясами, на голову были одеты боксерские шлемы, перчатки у них были намного меньше, чем у боксеров. Она посмотрела на Ивана Ивановича, пожимая плечами и взглядом спрашивая, «Ну и…?«Иван Иванович подмигнул ей одним глазом и, хитро прищурившись, махнул головой в сторону ринга. «В синем углу ринга кандидат в мастера спорта, неоднократный победитель первенства управления внутренних дел по рукопашному бою Игорь Коренев, профессионально-техническое училище номер 28!» Зрители громко зааплодировали. Ольга широко открытыми глазами смотрела на учителя, тот улыбался и разводил руки. Она медленно повернулась к рингу. В синем углу стоял ее Игорь в шлеме, в перчатках и переминался на ногах, разминая икры. Он, склонив голову, слушал тренера и кивал в ответ на его слова. Она отказывалась верить своим глазам. После гонга ее Чучело носилось по рингу било своего противника, отбивалось от встречных ударов и красиво освобождалось от захватов. Зрители аплодировали, кричали, что-то в сторону ринга. Шум был такой, что она едва услышала финальный гонг. Все начали хлопать еще сильнее, когда рефери вывел бойцов на центр ринга, она уже просто закрыла глаза от волнения и скрестила кулаки у груди, призывая все силы мира помочь «ее Гошке», раздался гулкий голос динамика, она сжала кулачки и зажмурила глаза еще сильнее. «В упорном поединке на первенство…, единогласным решением…, победу одержал… Игорь Коренев!» Зал громко зааплодировал, Ольга резко открыла глаза и облегченно выдохнула. Иван Иванович потянул ее к выходу.

— Куда, Иван Иванович? Сейчас Гошке кубок вручат! Давайте поздравим его! Ну Иван Иванович…, ну куда мы идем?

— Пошли отсюда! — он тащил ее к выходу, — пока он нас не увидел!

— Ну, почему?

— Он тебя звал, сюда? — он приблизился к ее уху, — и меня нет! Что мы ему скажем? Как мы вообще тут оказались?

Ольга продолжала вырываться и не хотела уходить. Она, повернувшись к учителю, что-то пыталась доказывать ему и, не глядя вперед, сильно ударилась в впередистоящего человека. Она повернулась и с виноватой рассеянной улыбкой попыталась извиниться.

— Пожалуйста извини…, — она увидела перед собой Игоря, — Гошка!

Она повисла на нем. Игорь нежно обнял ее.

— Ты такой прямо… Ух! Я там чуть не умерла от страха на балконе. Ты мой герой!

— Ну, и чья это работа, — Игорь, обнимая девушку шептал ей на ухо, — кто тебе все это рассказал?

Девушка на мгновение отстранилась. И заглянула в его глаза.

— Хороший вопрос, — она потрепала его за ухо, — почему же это не ты мне все рассказал, а? Почему ты мне ничего не рассказал?

Игорь вздохнул и прижался к девушке.

— Расскажу, все обязательно расскажу.

— Привет чемпионам!

Игорь обернулся и увидел Алексея. Он улыбнулся, они обнялись по-мужски плечо в плечо.

— Наблюдал. Классно! Нечего даже прибавить. Но, во втором раунде погонял он тебя! — Алексей хлопнул его по плечу.

— Ну, он же не с подворотни на ринг вышел, — Игорь улыбался в ответ, — тоже тренируется.

Подошел Иван Иванович, они с Ольгой при виде Алексея нахмурились. Тот, чувствуя напряженность, посмотрел на Ольгу.

— Все нормально, красавица, все хорошо.

— Красавицу зовут Оля, — Игорь положил руку ей на плечо, — все хорошо, не переживай. А, это мой учитель Иван Иванович.

— Алексей, отличный парень, — Игорь тут же поправился, — и он мой друг.

— Гош, а ты не путаешь ничего? Какой он друг?

— Самый, что ни на есть!

Иван Иванович взял Ольгу под руку и покачал головой.

— Ну, зная нашего паренька, почему-то я не удивлен, — он хитро улыбнулся, — а ты? По-моему, это как раз в его стиле и духе.

— Да уж, — Ольга, наконец, окончательно успокоилась, — друг — это звучит в его исполнении сильно и обнадеживающе.

— Давайте все это отметим!

Все удивленно посмотрели на Алексея, но тот не останавливался.

— Ну, всем по статусу и росту, детям мороженное, нам с Иваном Ивановичем пивка! — и глядя на осуждающий взгляд Ольги, — ну ладно лимонад или сок.

— Ага, забродивший, — она взяла Игоря под руку, — хорошо, но только я недолго.

Игорь сбегал в душ, переоделся, и они вчетвером провели вместе несколько приятных часов в тесной компании. Примирение Алексея прошло душевно и приятно. Расставались они в хорошем приподнятом настроении. Иван Иванович и Алексей попрощались и уехали. Игорь и Ольга медленно шагали к автобусной остановке и обсуждали сегодняшний день. Несмотря на много сказанное, Ольга так и не могла успокоиться.

— Слушай, но ведь там в парке, ты бы мог легко с ними справиться.

— Мог.

— Но почему? Почему ты терпел?

— Я…, — Игорь многозначительно улыбнулся, — хотел произвести на тебя впечатление.

— Гош! Ну прекрати дурачится, — она хлопнула его по плечу, — я серьезно спрашиваю.

— Все эти тренировки и приемы, это тоже своего рода оружие. Понимаешь, хорошему мастеру не нужно ножей и пистолетов, у него для этого есть голова, руки и ноги. Он ими может нанести противнику урон не меньший, а иногда и больший. Понимаешь?

— Да, и что? Что с того-то? Ты стоял и терпел их удары. Это тоже прием такой?

— Я считаю, что это тайное оружие. Никто не должен о нем знать. Это придает ему особый эффект внезапности. Вот, например, Роман. Кто в школе не знает, что он боксер?

— Да какой он там боксер, — Ольга засмеялась и махнула рукой, — походил полгода в секцию и все, зато гонора теперь!

— Это не важно, знают все, и друзья, и враги. И относятся к этому серьезно. Противник с ним всегда начеку. Всегда! Он же не знает про его трусость и вранье. А, кто чего ожидает от «чудненького»? Леха и не представлял себе, в какой опасности находился, не представлял себе, потому не опасался. Алкоголь и самоуверенность сыграли с ним плохую шутку. И если бы он еще раз к тебе прикоснулся, то скорее всего мы сейчас навещали его в больнице. Но он прикоснулся ко мне, ну это сколько угодно, — Игорь махнул рукой, — мне не жалко. Тебе в тот момент ровным счетом ничего не угрожало.

— Сами они все «чудненькие», — Ольга плотнее прижалась к его руке, — пусть только попробуют еще раз тебя обозвать.

— Пусть обзывают, как хотят, мне все равно, — он строго посмотрел ей в глаза, — и тебе тоже.

— Это унижение, как хочешь, я не согласна.

— Унижение? Чье? — он остановился перед ней не пропуская вперед, — кто кого унижает? Подумай.

— Они тебя, кого же еще?

— Да нет же, Готенька моя! Нет! Как ты не поймешь? Бог и мама дают человеку жизнь, разум и душу. Для чего? Скажи мне. Для дел праведных и добрых. И сам человек, и его душа изначально настроены на добро. И когда он, сам человек совершает какую-либо пакость, он сам себя начинает разрушать. Изнутри понимаешь. Он этого не замечает, сам не понимает, как ржавчина начинает его разъедать мозг, сердце, душу. Так кого они унижают, скажи мне? Кого?

Ольга обняла его и поцеловала.

— Коренев! Ты просто чудовище какое-то ископаемое! Ты чучело мое гороховое! Я тебя ненавижу!

Он обнял ее и прижал к себе.

— Я сейчас себя разрушаю? Да?

— Нет, от тебя тепло, и глаза горят. Ты сейчас свою душу лечишь!

— Так ты у нас доктор? — Ольга засмеялась.

— Ну, до доктора мне еще далеко, если честно. Может санитар?

Она шутя оттолкнула его и улыбаясь шутливо приложила руку к груди.

— Как можно доверять безнадежного больного какому-то санитару? Да еще такому дремучему.

— Ничего, пусть санитар и дремучий, — Игорь взял ее за руку, — зато у больного глазки от счастья горят.

— Горят, Гош, горят, — она обняла его, — мне пофиг вообще хоть санитар ты, хоть кочегар. А, кем ты вообще хочешь стать? В жизни.

— Человеком. Просто человеком.

— Гошка! Это невыполнимая мечта при нашей жизни. Не сбыточная. Тебе просто не дадут этого сделать. Нет, не дадут.

Глава 7

Роман вышел из школы. Навстречу ему подошла Зинаида. Она остановила его движением руки. Строго смотря на него, она переложила журналы в левую руку и правой взяла его под локоть.

— Какие новости? Что нового?

— «Б» класс собрался завтра на природе пивком побаловаться.

— Кто автор?

— Не знаю, скорее всего Дементьев, кто же еще, он, да Серова.

— Понятно. Еще, что?

— Что еще? — Роман почесал затылок, — вчера стекло разбили на третьем этаже, точно Беспалов из девятого «а». Вроде все.

— За стекло отдельное спасибо, будет теперь кому вставить. Ты слышишь меня? Орлов?

Она дернула повернувшего голову Романа за плечо. Но он не отозвался и продолжал смотреть в другую сторону. Она увидела Пряхину. Ольга стояла с каким-то парнем, что-то оживленно обсуждала. Тот склонился к ней, а она весело, не стесняясь, смеялась. Зинаида удивленно смотрела на ошарашенного Романа.

— Веселая парочка! С кем это она? Не знаешь?

— Знаю. Это же та пьянь из парка, он Чучело тогда поколотил. Не понял. Это же он Зинаида Петровна.

— Да? А, на вид как влюбленная парочка. Ну, Пряхина, ну прости… господи.

Каково же было их удивление, когда к компании прибавился Коренев. Они обнялись с парнем, и все втроем пошли по школьной аллее. Роман непонимающим взглядом смотрел им в след. Более понимающий и опытный взгляд Зинаиды сразу уловил неуловимое движение рук Игоря и Ольги. Они не обнялись, но на мгновение рука Ольги не пожала руку, а легла сверху на руку Игоряи погладила ее, рука Игоря быстро и нежно провела по пояснице девушки, они мимолетно улыбнулись друг другу прямо в глаза. На дружеское приветствие это было явно не похоже. И если Роман этого мгновения просто не увидел, то Зинаида заметила это сразу.

— Вот такой поворот у нас, Рома Орлов. Видел?

— Что за странный союз? — Роман кивнул головой, — бред какой-то.

— В чем бред? В том, что Чучело у тебя девушку увело?

— В смысле? Да, чтобы Ольга? С ним? — он все еще отказывался верить в увиденное, — да где он, а где она?

— Ну, как где? — в голове Зинаиды начал выстраиваться план, — вон идут вместе по аллейке. Не видишь, что ли.

Роман гневно сжал кулаки. Он с рыком повернулся к Зинаиде. В глазах его горела дикая ненависть, готовая сокрушать все на своем пути.

— Я его в порошок сотру! Я его…

— Нет не сотрешь.

— Зинаида Петровна, при всем уважении, ну как это можно простить. Как она могла шляться со всяким отребьем и пьянью.

— Не сотрешь, а сотрем! Так понятней?

— Да, так я тоже согласен. И, что вы хотите сделать?

— Пока думаю. Прямой разговор с ней мало, что даст, поэтому надо подумать. Она тебе нужна?

— Да, — Роман опустил глаза от стеснения, — конечно нужна. Мы же как бы дружим.

— Да очнись, ты, тюлень, — она повысила голос, — вон она с кем дружит. Дружит он с ней. Глаза протри уже, наконец, Орлов!

— И, что делать?

— Не знаю, но зато знаю, кто знает точно, что делать.

— И кто это? — Роман заметно волновался, — кто знает?

— Разберемся, — Зинаида хитро прищурилась, — не переживай. Будет твоей Пряхина вот увидишь. Сама прибежит, как миленькая.

Роман весь оставшийся день провел с дружками за пивными бутылками, ехидно обсуждая с ними последние сплетни и страшные планы мести, рассказывая им о жестком спарринге на ринге. Игорь, Ольга и Алексей проводили вечер в парке убирая мусор с аллеи и газонов, вскоре к ним присоединился Иван Иванович, который прикатил им пару тележек для собранного мусора. Они не строили никаких планов мести, никому не угрожали, ничем не хвастались. Они, весело подначивая друг друга, делали землю чище. Хотя, как знать, может эти люди пришедшие сюда без призывов и лозунгов делали чище себя. Ведь люди это и есть неотъемлемая часть нашей планеты, и чем они будут чище душой и помыслами, то и Земля наша будет чище. Почему-то все забывают, что мусора в нас не меньше, чем вокруг. А может быть всем так удобно? А и действительно так всем проще. Только вот однажды перелезть через эти человеческие груды мусора не всем под силу. Но это ничего. Мы ведь все равно себе оправдание найдем, мы же существа разумные, как мы себя любимых обделим.

В самом начале урока Зинаида подняла Ольгу. Девушка встала и внимательно смотрела на учительницу.

— Пряхина!

— Да, Зинаида Петровна!

— Где твои родители, — Зинаида постучала указкой по столу, — здесь в городе?

— Да, конечно, — Ольга удивленно смотрела на нее, — и мама, и папа.

— Я жду их сегодня у завуча. Часам к пяти вечера. Удобно?

— Не знаю, папа на работе до пяти.

— Тогда к половине шестого. Скажи это в их же интересах. И в твоих кстати тоже, Пряхина.

— Хорошо, Зинаида Петровна, а что им сказать, за что их вызывают.

— Так прямо и скажи, что их срочно хочет увидеть завуч. Срочно! Ты понимаешь слово, срочно!?

— Да.

— Ну вот и договорились.

Мама Игоря готовила ужин и ждала возвращения сына с тренировки. Это событие удивило и растрогало ее. Рассказ Ольги шепотом о соревнованиях Игоря, и то, что она взяла обещание с нее никому об этом не говорить, успокаивали ее тревоги о постоянных отлучках сына на другой конец города. Она теперь была рада и гордилась за него. И еще была рада, что рядом с ним Ольга, умная и красивая девушка, которая делилась с ней своими страхами и переживаниями за ее сына. После ее рассказа их тайный союз только упрочился. Раздался настойчивый звонок в дверь. Ирина Сергеевна удивленно посмотрела в сторону входной двери, «ключ забыл, что ли?», «Оленька?» Она, помешав кипящие макароны пошла открывать дверь. На пороге стояла миловидная женщина, за ней строгого вида крупный коренастый мужчина в пальто.

— Ирина Сергеевна?

— Да.

— Нам нужно с вами серьезно поговорить, — женщина решительно выдохнула — мы родители Оли Пряхиной!

— Ой! Правда? А, что с ней? — она посторонилась и провела рукой, — да, вы проходите, что ж вы на пороге-то?

— У нас к вам разговор, очень серьезный.

— Слушаю, вас.

— Мы требуем! Слышите? Мы решительно требуем, чтобы ваш сын оставил нашу дочь в покое!

— Как это? — Ирина насторожилась, — что значит оставил в покое?

— Он должен прекратить свои преследования и оставить нашу девочку в покое!

— Кто вам вообще сказал, что он кого-то преследует. У них прекрасные теплые дружеские отношения. Как я такое сыну скажу?

— Говорите как хотите, — мужчина решительно вступил в разговор, — это ваше дело. Вы же мать!?

— А, вы? — Ирина осуждающе смотрела на них, — вы, кто? Разве не отец с матерью? Вы то как такое ей говорить будете? Они же любят друг друга!

— Какая еще любовь? Что она в этом понимает? А вы потворствуете этой их блажи! Мы требуем, чтобы вы все это прекратили. Ваш сын не пара нашей дочери, он ей не подходит!

Ирина с сожалением смотрела на этих людей. «Зачем они пришли? Что им нужно? Побольней ударить? Унизить? Мальчика и без того травят на каждом углу» Она выключила газовую конфорку и повернулась к ним.

— Уходите! Уходите отсюда! Что хотите, то и делайте, я ничего сыну говорить не буду. Пусть сами решают с Олей, быть им вместе или нет. Как решат, так и будет.

— Ну уж нет. Ничего она решать не будет. Мы уже все решили. Мы еще заявление напишем в милицию.

— Пишите, что хотите, только уйдите отсюда, — Ирина устало опустилась на стул, — уходите, прошу вас!

Они вышли из квартиры и громко хлопнули входной дверью. Ирина обреченно посмотрела им вслед. Переживания за сына переполняли ее. Она не представляла, как выйти из данной ситуации. Едва дождавшись ужина, она накрыла стол и стала ждать возвращения Игоря. Раздался звонок в дверь. Она с опаской открыла дверь, на пороге стояла Ольга. Глаза ее были красные от слез. Она молча прямо у двери обняла Ирину дрожащими руками.

— Как же так Ирина Сергеевна? Как вы могли? Как же я без Гошки?

— Что? — Ирина отстранилась, — что я смогла?

— Отказаться от меня! Мне мама сказала, что я вам с Гошей не нужна! Как вы могли? Скажите мне, я просто хочу знать! Скажите и я уйду!

Ирина усадила ее на стул. Она погладила ее волосы. И двумя руками осторожно повернула ее лицо к себе.

— Я выгнала их, моя девочка, — слезы катились из ее глаз, — твоих маму и папу! Просто выгнала, когда поняла зачем они пришли! Они от меня требовали, чтобы я заставила Игоря отказаться от тебя, а я их выгнала. Ничего я им не говорила. Слышишь меня?

— Совсем? — Ольга пристально смотрела на нее, — совсем ничего? Мама врет?

— Я им сказала, что вы сами это будете решать, — она отпустила девушку, — вы сами и больше никто!

Девушка опять разрыдалась. Она вытирала слезы размазывая тушь по лицу.

— Ирина Сергеевна, милая, родная! Я не хочу ничего решать! Не хочу! Мне не нужно ничего решать. Гоша со мной, а мы с вами! Что тут еще решать?

— Решать нужно эту проблему, она никуда не уйдет.

В открытую дверь вошел Игорь. Он удивленно смотрел на заплаканных маму и Ольгу. Оперся на косяк двери и скрестил руки на груди.

— И…?

Они посмотрели на него, и Ольга расплакалась еще сильнее.

— Готя? Мама?

Ирина махнула рукой и обняла девушку. Она повела ее на кухню.

— Идите уже кушать, что ли?

— Кушать? — Игорь улыбнулся, — в таком водопаде слез пища не раствориться. Что тут происходит, хотелось бы знать?

— Ничего не происходит, — Ольга повернулась к нему и поцеловала в щеку, — Зинаида наехала на моих родителей, что я связалась с тобой, и что падать мне дальше некуда! Они пришли сюда и устроили скандал.

— Надо же, — Игорь пожал плечами, — слово то какое, связалась. Как будто с такими как мы, мама, можно только связываться.

— Что делать-то теперь?

— Ничего, — Игорь улыбнулся, — а, что тут сделаешь. Нужно расстаться и все.

Ольга зарыдала еще сильнее. Ирина бросилась ее успокаивать, покрутив для Игоря пальцем у виска.

— Ты нормальный вообще? Что говоришь-то?

— А, вы? — Игорь нахмурился, — вы нормальные?

— Готя! Любимая! Ты зачем сюда пришла? — он подошел к девушке и обнял ее, — Зачем? Ты, я так понял расставаться не хочешь? Я правильно понял?

Ольга молча быстро закивала головой в знак согласия.

— Ну, вот и я не хочу. Мы вместе этого не хотим. Поэтому ничего делать и не нужно. И вопроса такого не нужно! Все хорошо! Теперь понятно?

— Они меня запрут!

— Ну, и что? Пусть и запрут. Это изменит твое отношение ко мне?

— Ничего мое отношение к тебе не изменит, глупый!

— Тем более! Ну, запрут! Ну, в угол поставят! Ну, накажут! Что-дальше-то? Что они будут делать дальше? Выгнали меня из школы, теперь из ПТУ выгонят? Да, плевать мне на их ПТУ. Что еще? Ничего они мне не сделают. Жизнь испортят? Уже испортили! Чего ты боишься? Или ты решила, что я вот так вдруг откажусь от тебя? Решила и испугалась? А, ты мам, чего испугалась? Вот поэтому я спрашиваю, вы то нормальные?

Ольга впервые улыбнулась сквозь слезы и толкнула Игоря в плечо.

— Ну, ты, переросток, ты чего тут на маму?

Ирина шутливо шлепнула его салфеткой со стола.

— Мал, еще так с матерью говорить!

— Ну теперь, когда все попытались улыбнуться, может мы все-таки съедим чего-нибудь? И, за обедом обсудим наши скорбные дела.

Ужин прошел уже в более спокойной обстановке. Ольга понемногу успокоилась, но предстоящий разговор дома не давал ей покоя, и она то и дело возвращалась к этой теме. И как знать, может она это делала специально, чтобы услышать спокойные убедительные доводы Игоря, и окончательно успокоиться. Как знать, разве женщин можно понять.

Вернувшись домой Ольга молча села перед родителями. Она виновато опустила голову, но в глазах ее было полно решимости и спокойствия. Первым заговорил отец.

— Где была? У них?

Ольга кивнула головой.

— Я, что тебе говорила? — мама повысила тон, — не смей туда больше ходит, в этот вертеп! Клоповник! Что ты там делала?

— Ничего. Просто ужинали.

— Что? Ужинали? С кем? С этими развращенными людьми? Что ты там вообще забыла?

— Я его в порошок сотру, — отец вскочил, — я его в тюрьму посажу!

— Папочка! — Ольга подняла глаза, — тогда я буду женой арестанта, и как декабристка поеду с ним на каторгу!

— Ты, мать посмотри на нее! Ты слышишь, что она говорит?

— Оля! Доченька! У тебя вся жизнь впереди, зачем он тебе? Он же тебе всю жизнь сломает. Понимаешь?

— Да, понимаю, — она встала со стула, — только пока я ему ее постоянно ломаю. Это я ему жизнь сломала, а не он мне. Вы это понимаете? Или нет!

Родители сокрушенно переглянулись. Впервые их дочь, решительно не принимала их решение. Она не сопротивлялась, не возмущалась, она просто отказывалась их понимать и принимать. Их вдруг испугала ее холодная и спокойная решимость.

Глава 8

Петр Петрович налил себе крепкого чая, отрезал дольку лимона, и с наслаждением придвинул себе небольшую стопку бумаг, вставленных в плотный корешок. Все утро и весь день он хотел открыть их и прочитать. Но дела и заботы директора не давали ему этого сделать. Наконец-то в тишине и уединении обеденного времени он добрался до любимого занятия. Он аккуратно открыл корешок и медленно попивая свой чай с наслаждением углубился в чтение. Но чем дальше он читал, тем мрачнее становилось его лицо, наконец он, быстро перевернув пару листов и пробежав текст разочарованно громко хлопнул корешками и брезгливо оттолкнул от себя всю папку. Настроение было безнадежно испорчено. Он потянулся к телефону и набрал номер.

— Здравствуйте! — в трубке вежливо ответили, — а где, Горская?

Трубка быстро заговорила.

— Пригласите Клавдию Ивановну, ко мне, как придет. Срочно!

Он положил трубку и медленно зашагал по кабинету. В дверь тихо постучали. В кабинет вошла миловидная женщина.

— Петр Петрович!?

— Клавдия Ивановна! — он прошел к своему столу и указал пальцем на прочитанные листы, — что это такое? Это же вы мне принесли?

Она взглянула на корешки и кивнула головой.

— Да, конечно. Это конкурсное сочинение на областную олимпиаду по русскому и литературе.

— Вы сами это читали? — он пристально смотрел на нее, — исходя из фамилии автора, да!

— Конечно, автор мой сын Петр. Петр Сергеевич Горский. Читала и несколько раз.

— Нравится вам? Самой вам нравится?

— Ну, на вкус и цвет товарищей нет, как говорится! Он так это все видит.

— Клавдия Ивановна! Я сейчас говорю не о вкусах и пристрастиях, не о взглядах и принципах. Я говорю о тексте и посыле. Ваш сын выиграл школьную и межрайоную олимпиады. Выиграл блестяще! С большим отрывом в голосах жюри. Вообще само участие профессионального училища в таком форуме, это уже победа, а тут еще и какая победа. Тема сочинений на областную олимпиаду определена две недели назад, через неделю нам сдавать работу. И вот за неделю вы мне приносите вот это!? Вот этот текст?

— Я, все поняла! Петр Петрович! Мы сегодня же все переделаем! Сегодня же!

— Я сейчас не об этом, Клавдия Ивановна. Вы слышите меня, вообще! Не об этом, — он подошел к столу, — вот это сочинение ваш сын писал месяц назад и выиграл две олимпиады!

— Да.

— А вот это сочинение… нет, вот этот набор газетных вырезок он переписал вчера! Я тридцать два года в профессии. Тридцать два! Эти два сочинения писали два разных человека. Один умный, пытливый, несгибаемый максималист с прекрасным чувством юмора и изрядной долей оптимизма. Второй приспособленец, позер и прожектер утонувший в журналистских лозунгах и призывах. Ни мыслей, ни своего мнения, ни причинной и следственной связи, ни выводов! Ничего! Пустота! Вот, что я хотел у вас спросить, что с ним такое вдруг случилось. Почему мальчишка выдвигающий свое собственное отличное от других мнение и с юношеским задором отстаивающий его, через месяц пропадает и появляется в совсем другом облике. Что произошло?

— Просто областное сочинение, это совсем другой уровень, вот и подходы пришлось изменить.

— Клавдия Ивановна! Вы упорно отказываетесь меня слышать. Я все знаю про уровни. Я хочу слышать, что случилось с вашим ребенком? Никакие уровни за месяц не могут изменить его внутреннего мира и отношения к нему. Никакие! Это он писал? Или это вы? Говорите, как есть!

— Что? Похоже на меня?

— Клава! Я не расследование тут провожу! Просто ответь, мне, — он подошел к ней, — кто это писал? У нас еще есть время все исправить! Просто скажи и все!

Горская опустила голову. И опустилась на стул. Она вытащила платок и стала вытирать глаза.

— Это не его сочинение. Простите Петр Петрович!

— Ладно! Все! Прекрати! Я и так вижу, что не его! Даю ему два дня. Пусть сядет и напишет. Только чур уже сам. Договорились, Клавдия Ивановна! На кону честь училища! Хорошо?

— Вы не поняли, Петр Петрович! — она подняла заплаканные глаза, и указала на другую папку, — он не может переписать, вот это не его сочинение. Я подменила тексты.

Петр Петрович устало опустился на стоящий рядом стул. И взял со стола другую папку. Он покачал головой.

— И, чье же это творение? Ох Клава, Клава!

— Коренева.

— Чье? — Петр Петрович, уставился на нее удивленными глазами, — Коренева? Игоря?

— Ну, да. Я поменяла сочинения, темы были одинаковые, а фамилии только на корочках. У Петруши было столько ошибок, я и поменяла. Я же не могла подумать, что Коренев что-то там выиграет.

— Ну, выиграл как раз не Коренев, а Горский. А, Игорь-то, что?

— Молчит. Он всегда молчит. Улыбается и молчит. Может и не знает ничего. Схватил пару за сочинение и улыбается, прямо в глаза мне.

— Как пару? — Петр Петрович возмущенно вскочил со стула, — ты мало обокрала его, да еще пару ему влепила?

— У него 22 ошибки только по тексту!

— Это у Горского 22 ошибки, а у Коренева сколько?

— Ну это…

— Сколько, я спрашиваю!

— Одна запятая, больше ошибок нет.

— Клава! — директор наклонился над ней, — ты дура?

— Петр Петрович!?

— Отрывки сочинения публиковались в городской газете, в восторженных тонах. Ты действительно думаешь, что он может не знать? Он все знает! Это я теперь не знаю, что делать. Весь город знает, что сочинение написал Горский, награждали Горского, на олимпиаду едет Горский. И, что? Теперь я на все гороно должен объявить, что это не он? Что в училище мошенники? Что ты предлагаешь?

— Да он и газет-то, наверное, не читает. Ему все равно, что они пишут. Ему вообще неинтересно ничего. Ничего я не предлагаю. Я сама это сочинение напишу.

— Я хочу знать, что ты ему скажешь?

— Он и не спросит ничего, — Клавдия Ивановна с надеждой смотрела на директора, — может все само собой уладится?

— Конечно уладится, — Петр Петрович махнул на нее рукой, — Петюня твой ведь на весь город прославился, а теперь из-за гнусного подлога на всю область прогремит.

— Что же делать?

— Ты сейчас, у меня спрашиваешь? — Петр Петрович развел руками, — не знаю, попроси Коренева, что бы на писал еще одно сочинение. Может согласится.

— Я? Я, попроси? Как я ему это скажу?

— Просто. Как меняла тексты, так и скажи, быстро и уверенно. Ладно иди, чего уж теперь кашу тут «по столу развозить», решать, что –то нужно.

— Давайте выгоним его из училища, он не благополучный вообще, с приводами и политической статьей.

Директор сурово посмотрел на женщину. Ему хотелось запустить в нее стаканом с давно остывшим чаем. Он скривился от «бурлящих» в кабинете потоков мерзости и животного страха. «Господи! А ведь она мать! Что же такое с вами происходит?» Он обреченно с нескрываемым презрением посмотрел на учительницу.

— Клава, а ты понимаешь, что говоришь? Он же ребенок, пацан совсем. Он же сын чей-то, брат, внук! У него же жизнь своя, семья! Мама! Ну, хорошо, давай выгоним. За что? За, что ты его будешь выгонять?

— Придумаем, что-нибудь. За дисциплину. Прошлая школа его поможет, я с Зинаидой Петровной переговорю, она подскажет.

— Убирайся отсюда, — директор устало опустился за свой стол, — уходи, не хочу тебя видеть.

— Так как же? Что делать-то?

— Что делать? Тебе? Тебе, Клава, необходимо постараться не попадаться мне на глаза, хотя бы некоторое время. Это сейчас для тебя самое главное. Идите Клавдия Ивановна! У меня много дел еще!

Она вышла из кабинета и тихо прикрыла за собой дверь. Петр Петрович устало вздохнул и протер ладонью лицо. Он несколько минут сидел в полной тишине, глядя в одну невидимую точку на стене, затем решительно схватился за телефонную трубку.

— Здравствуйте! Зобнин! Да! Занятия в мастерских еще идут? Хорошо. Найдите мне Игоря Коренева, из радиомастеров! Да! Пусть немедленно придет ко мне. Сейчас!

Он положил трубку и попытался представить их разговор. Но мысли не шли, чувство горького стыда перед мальчиком не давало покоя. Ничего в голову не приходило. Он встряхнул головой пытаясь сосредоточиться, но все было тщетно. Наконец он попытался успокоиться и поудобней уселся в кресле. «Да, бог с ними со всеми, пусть будет как будет. Ты уж прости меня Игорь, но выгнать тебя получается лучше и спокойнее для всех. Куда мы все катимся?»

Игорь вошел в кабинет и поздоровался. Петр Петрович указал ему на стул, вышел из-за стола и сел напротив него за приставной стол. Он пристально смотрел на Коренева. Игорь смотрел на него прямо и открыто. Петр Петрович опустил глаза «Конечно, тебе можно так смотреть, ты не крал ничего, ничего и ни у кого.»

— Послушай, Игорь! — Петр Петрович замялся, подбирая слова, — тут вот какое дело.

Игорь улыбнулся ему и с вниманием продолжал смотреть на директора.

— Произошло у нас одно неприятное событие в училище, — Петр Петрович, сумбурно пытался подобрать слова для начала беседы, — не совсем приятное.

— Петр Петрович!? Вы про сочинение? Или про мастерские? Вы о каком событии говорите?

— Ты знаешь?

— О чем? — Игорь пожал плечами, — пока не понимаю, вы спрашивайте.

— О сочинении…, постой, а с мастерскими, что у нас не так?

— У вас с мастерскими все так как нужно, это у меня с ними не так.

— А, у тебя, что там не так?

— Я сконструировал магазин «затуханий» для нашей лаборатории. Прибор всем понравился. Особенно местным «Кулибиным» из нашей лаборатории. Естественно после нескольких успешных испытаний я его показал Сергею Адамовичу.

— Горскому? — перебил его Петр Петрович, — извини, продолжай.

— Да, Горскому, конечно, — Игорь кивнул головой, — тот провозился с ним дня три или четыре. Потом сказал, что это плагиат, и еще 1972 году такой прибор уже был, компоновка конечно другая, но суть та же. Ну, я и забросил его и забыл уже. Только на конкурсе городском он занял первое место, молодой изобретатель и рационализатор Петя Горский успешно представил его комиссии. Он уже и патент получил. Сам хвастался. Ребята очень плохо к этому отнеслись. Они-то видели всю эту эпопею с прибором и прибор тоже видели.

— А, когда был конкурс?

— Месяца два назад. Петр Петрович, вы не думайте. Петя так Петя, я же понимаю, что мне со своими печатями нельзя там училище представлять. Только вот проблема одна появилась, откуда не возьмись.

— Какая?

Игорь достал из папки номер журнала «Юный техник», и аккуратно разложил на нужной странице перед директором.

— Я отправил схему и описание в журнал, им прибор очень понравился, простите Петр Петрович, я просто не знал, что он Сергею Адамовичу понадобится для Пети.

— Коренев! Тебе никто не говорил, что ты ненормальный? — Петр Петрович обхватил голову руками, — что, ты инопланетянин!

— Да, постоянно и мама, и девушка.

— У, тебя и девушка есть? Вот бы не подумал. С твоим-то характером.

Игорь пожал плечами, давая понять Петру Петровичу, что не понимает, что не так с его характером.

— Что делать будем?

— Что скажете, — Игорь махнул рукой, — то и будем.

— С сочинением беда. Областная олимпиада на носу, а Петюня по известной тебе причине полного тугодумия ничего толкового родить не может. Может возьмешься?

— Тема есть?

— Да! — директор оживился, — конечно есть и времени еще целая неделя!

— Хорошо, Петр Петрович, обязательно сделаю, я вас и училище не подведу, не сомневайтесь.

— Хороший ты парень, Игорь Коренев.

— И вы, Петр Петрович, тоже очень хороший человек.

— А, Горские?

— И Горские, тоже хорошие, — Игорь спокойно смотрел на директора, — для сына ведь стараются не для себя.

— Коренев! Они тебя в порошок готовы стереть! Ты, что вот так готов им все простить? — директор возмущенно вскочил с места и заходил по кабинету, — вот так просто все забыть?

— Петр Петрович, — Игорь спокойно улыбаясь смотрел на директора, — да кто я такой, чтобы прощать или нет, судить или не судить. Эти люди сами себя судят. Все эти подарочки сыну обернуться им еще в полном размере, пусть делают, что хотят, это не мое дело. Все они получат сполна, жизнь им все вернет, до последней копейки, я им не судья.

— Нет, ну точно инопланетянин! Как там мама и девушка с тобой управляются ума не приложу.

— Они гордятся мной. Им очень понравилось. Очень!

— Что понравилось?

— Так, сочинение! Они же точно знают, кто его написал, и журнал с прибором тоже им понравился. Вам разве нет?

— Конечно, да!

— Ну, вот это и есть для меня главное! А, слава и успех родственники ветреные и не постоянные, то приедут, то уедут, то вспомнят, то забудут.

Глава 9