Бесплатный фрагмент - Единорог Апостарэлла

ЕДИНОРОГ

Лето и море

Летом я почти забыл, какой вкус у апельсинов. Мама сказала, что на юге их есть не надо. Апельсины нужно есть дома и зимой. А на юге надо есть клубнику. За этим мы и ездим в отпуск. И папа с этим согласился. Даже мой старший брат, которого я теперь почти не помню, ничего на это не возразил. Да и что можно возразить против клубники?

А еще на юге было море. В нашем городе, где мы жили зимой, оно тоже было. Но в нем нельзя было купаться. Даже летом. Наше море было холодным и темным. И в нем ловили рыбу. А на юге в море можно было ловить, наверное, только купальщиков.

Мама регулярно ловила меня в море и вытаскивала на берег. Иногда она посылала за мной брата. Но он, как говорила мама, был ненадежным. Он плавал вокруг меня и совсем не спешил вытаскивать меня из воды. И тогда мама начинала нервничать за нас обоих.

А папа в это время спокойно читал газету на берегу. Он любил читать газеты. Он говорил, что, если прочитаешь книгу и поймешь, что она плохая, ее жалко потом выбрасывать. А газету выбрасывать не жалко. И этим плохие газеты лучше плохих книг. А хорошие книги он все давно прочитал. И даже перечитал. Не меньше двух раз. Каждую.

Но мама не могла смотреть на то, как папа спокойно читает газету, когда мы с братом не хотим вылезать на берег.

— Артур, — говорила она умоляющим голосом, — достань детей из воды.

— Не раскиснут, — рассеянно отвечал папа и продолжал читать свою газету.

— Артур, — настаивала мама, — я уже три раза ходила за ними в море. У меня скоро будет морская болезнь.

— Я вылечу тебя, — отвечал папа все тем же рассеянным голосом. — Я же врач.

— Артур, верни детей на сушу, — нервничала мама.

Но папа продолжал читать, больше не обращая на нее никакого внимания. Тогда маме приходилось вставать с надувного матраса и самой идти за нами в море. Я не сопротивлялся и давал себя вытащить. А брат пытался уплыть от мамы.

— Хорошо, — говорила мама угрожающим голосом, — на берег тогда лучше вообще не возвращайся.

— Я стану морским волком, — кричал в ответ брат, подпрыгивая на волнах и отплевываясь солеными брызгами.

— Становись, — соглашалась мама. — И питаться будешь одними водорослями. Потому что я никогда и ни за что не буду кормить вареной кукурузой такого непослушного мальчика.

— Какой кукурузой? — начинал нервничать брат. — Нет у тебя никакой кукурузы.

— Есть, — говорила мама. — Я купила ее, пока вы плескались в воде.

— Ты меня обманываешь? — интересовался брат.

— Купайся, купайся, — говорила мама. — А кукуруза пока остынет.

И тогда брат сдавался. Он огибал маму, которая становилась неповоротливой, потому что держала под мышкой меня, и старался добраться до берега первым.

— Если кукурузы не будет, — угрожал он, — я вернусь в море.

— К водорослям, — кивала головой мама.

— К водорослям, — соглашался брат.

Но кукуруза всегда была. И он оставался. Мама вытирала нас толстым махровым полотенцем, надевала нам на головы панамы и заставляла сидеть на самом солнцепеке.

— Я хочу в тень, под зонтик, — протестовал брат. — У меня будет болеть голова.

— У тебя не будет болеть голова в панаме, — объясняла мама.

— Будет, — настаивал брат.

— Если ты не замолчишь, — спокойно отвечала мама, — я возьму папин ремень, и у тебя будет болеть другое место. Выбирай.

Брат выбирал голову. И мы жарились на раскаленном песке. Когда от нас, наверное, начинал идти дым, мама разрешала нам забраться в тень.

Собачий бог

Каждый день отдыха был похож один на другой. Время как будто остановилось. И даже свежая папина газета всегда выглядела одинаково.

— Я больше не выдержу, — говорил папа время от времени. — Я хочу домой. Я хочу в свою больницу. К своим капризным пациентам.

— Детям нужно солнце, — всякий раз возражала ему мама.

— Мы возьмем его с собой, — предлагал папа. — Мы поймаем его на самом закате, когда оно будет низко-низко, сачком, посадим в трехлитровую банку и привезем к себе домой.

— Ты не сделаешь этого! — кричал я в гневе. — Я не хочу домой! К твоим капризным пациентам!

— Но ты даже никогда не видел моих пациентов, — возмущался папа.

— А ты не посадишь солнце в трехлитровую банку, — урезонивала его мама.

После этого мы шли на пляж.

По вечерам мы бродили по окрестностям. Так мама называла парк, который начинался прямо от дома, где мы жили. В парке гуляли люди с собаками. Когда я был еще совсем маленьким, у нас тоже был пес — огромный и черный. Я помню, как однажды он подошел ко мне и начал лизать мне лицо. Мне было щекотно, и я стал отворачиваться.

— Не надо отворачиваться, — сказала мне мама, — а то он обидится. А собак обижать нельзя.

— Никогда? — спросил я.

— Никогда-никогда, — кивнула мама. — Или на тебя обидится Собачий бог. А он очень сильный. И с ним лучше не ссориться.

— А кто такой Собачий бог? — спросил я.

— Он приносит в дома к людям щенков, — сказала мама. — Щенки вырастают и становятся взрослыми собаками. Потом они стареют. И тогда Собачий бог забирает их обратно. Но если люди плохо обращаются с собаками, Собачий бог приходит и наказывает таких людей.

— А как он их наказывает? — спросил я.

— Увидишь, — задумчиво произнесла мама.

— Нет, не увижу! — выпалил я. — Потому что я ни за что не буду обижать собак!

И я больше никогда не отворачивался от нашего пса, когда он подходил, чтобы вылизать мне лицо.

Но однажды его не стало.

Сначала он перестал вставать со своей подстилки. И папа делал ему уколы. А потом мама повела нас с братом гулять. В тот день она была очень странной: она покупала нам мороженое, пока мы не стали от него отказываться, и разрешала вести себя так, как мы хотим.

А когда мы вернулись домой, пса больше не было.

— Его забрал Собачий бог? — спросил я.

— Да, — кивнула мама и заплакала.

В парке, где мы гуляли в отпуске, было много собак. А сам парк был таким большим, что мы никогда не доходили до его другого конца.

— Я хочу узнать, где он заканчивается, — однажды потребовал брат, когда мы повернули обратно к дому. — И если вы не пойдете со мной, я отправлюсь туда один.

— Ты не дойдешь до конца, — скептически сказала мама.

— Дойду, — заупрямился брат.

— Нет, — уверенно покачала головой мама, — ты будешь идти и идти, пока не упадешь от усталости. А до конца парка все еще будет очень далеко.

— Я все равно пойду, — настаивал брат.

— Но самое страшное не это, — продолжила мама. — Самое страшное совсем не то, что ты не доберешься до дальнего конца парка. Нет.

— А что же? — заинтересовался брат.

— Нет, не это, — снова покачала головой мама. — Совсем-совсем другое.

— Что «другое»? — занервничал брат.

— Неважно, — сказала мама, грустно посмотрев на него. — Можешь идти, если хочешь. Но мне жаль тебя.

— Что самое страшное? — потребовал брат.

— Иди, иди же, — махнула рукой мама. — У меня все равно останется еще один сын.

— Я не пойду, пока ты не скажешь, — возмутился брат.

— Нет, не скажу, — закапризничала мама совсем, как папины пациенты.

— Это нечестно, — обиделся брат.

— Скажи ему, — поддержал его папа.

— Ладно, — согласилась мама. — Самое страшное не то, что ты не доберешься до дальнего конца парка, а то, что у тебя, когда ты упадешь от усталости, уже не будет сил вернуться обратно. И ты навсегда останешься там.

Брат некоторое время молчал. Потом вздохнул и печально посмотрел на маму.

— Значит, мы… — начал он.

— Хватит, — оборвала его мама. — Мне надоело спорить. Иди. Я сказала тебе все, что тебе нужно знать.

— Я не пойду, — огрызнулся брат. — Я просто хотел сказать: значит, мы так никогда и не узнаем, где заканчивается этот парк?

— Ну и что? — вмешался папа. — Зато мы прекрасно знаем, где он начинается.

И мы пошли обратно к дому.

— Нет, это неправильно, — не мог смириться брат. — Мы должны знать все.

— Мы здесь в отпуске, — твердо заявила мама, — а вовсе не для того, чтобы знать все.

— Но… — не унимался брат.

— Боже! — воскликнула мама, прижав руки к груди. — Артур, мне кажется, что я тоже уже скучаю по твоим капризным пациентам, которых я никогда не видела.

Папа удовлетворенно хмыкнул и задрал от гордости подбородок.

— Но это ничего не значит, — тут же опомнилась мама. — Мы останемся здесь, пока отпуск не закончится.

Знакомство с Иги Муром

И однажды отпуск закончился. Папа долго пытался уложить наши вещи в багажник такси. Но они никак не хотели там помещаться. Так что самый большой чемодан пришлось посадить на заднее сиденье между моим старшим братом и папой. Мама села впереди. Меня она взяла к себе на колени. И мы поехали в аэропорт.

А потом я испугался Иги Мура.

Теперь мне смешно об этом вспоминать. Никогда не надо бояться Иги Мура. Он ни за что не сделает вам ничего плохого. Но тогда я испугался. Его фиолетовые волосы и торчащие вперед зубы! И нос-картошка. Он внезапно появился прямо перед машиной. Так что водитель едва успел затормозить.

— Это срочно! — закричал Иги Мур, загородив дорогу нашему такси и обращаясь почему-то ко мне. — Мне нужна помощь!

— Это точно, — скептически заметила мама, крепче прижав меня к себе.

— Сестра, — продолжил Иги Мур, — ей стало плохо. Вы должны помочь.

— Отъезжайте назад, — скомандовала мама таксисту. — Здесь есть другая дорога в аэропорт?

Но папа уже открыл дверку и вышел из машины.

— Артур, будь осторожен, — сказала мама. — Этот человек может тебя укусить. Или причинить еще какой-нибудь вред.

— Нет-нет, я не кусаюсь, — замахал руками Иги Мур, изо всех сил стараясь натянуть короткую верхнюю губу на торчащие вперед зубы. — Сестре плохо.

— Что с вашей сестрой? — спросил папа.

— Она упала, — почти радостно сообщил Иги Мур. — Хлоп — и на пол. Наверное, обморок. Мы посадили ее в кресло. Но я все равно беспокоюсь.

Мама тоже вышла из машины и поставила меня на землю.

— Так вызовите скорую, — обратилась она к Иги Муру.

— Но у нас в доме нет телефона, — сказал Иги Мур.

— Так позвоните от соседей, — не сдавалась мама.

Иги Мур огляделся по сторонам и растерянно развел руками.

— Здесь нет никак соседей, — извиняющимся голосом пробормотал он.

Наша машина стояла посреди дороги, которая шла вдоль парка, где мы гуляли по вечерам. Далеко впереди можно было различить дома города.

А здесь, рядом с нами, стоял только один дом. Честно сказать, его тоже не было видно. Но о его существовании можно было догадаться по высокому забору из ржавых стальных прутьев. Прямо за ним торчали ветви деревьев. Где-то дальше, в глубине сада должен был быть дом.

— Артур, мы можем опоздать, — напомнила о цели нашей поездки мама.

— Но я же врач, — отмахнулся папа.

— Но ведь не психиатр, — заметила мама.

— И это чудесно, — обрадовался Иги Мур.

— Вызови им скорую по мобильному, — предложила мама папе.

— В нашим местах она совсем не скорая, — замотал головой Иги Мур. — Нельзя ждать так долго. У Сестры всего-навсего обморок. Она может поправиться раньше, чем приедут врачи. Если бы, например, у нее был грипп, еще бы можно было надеяться, что скорая приедет прежде, чем Сестра выздоровеет сама.

— Положите ей холодный компресс на лоб, — предложила мама. — Наверное, она перегрелась на солнце.

— Нет-нет, Сестра никогда не летала на Солнце! — испугался Иги Мур.

— Я пойду и взгляну на пострадавшую, — сказал папа.

— Но… — начала мама.

— Я врач, — строго сказал папа. — Это мой долг.

— А мой долг — чтобы ты остался цел, — сказала мама.

— Я абсолютно безопасен, — затряс головой Иги Мур. — Меня зовут Иги Мур.

— Хорошо, мы все пойдем, — приняла решение мама.

Она взяла меня за руку и вслед за папой и Иги Муром решительно направилась к калитке в заборе. Мой брат неохотно поплелся сзади.

— Оставайтесь здесь, — обернувшись, приказала мама шоферу. — Если мы не вернемся через десять минут, вызывайте полицию.

Шофер в ответ устало кивнул и зевнул.

— И выключите счетчик, — приказала мама. — Мой муж выполняет свой врачебный долг. Я не намерена это оплачивать.

Таксист лишь пожал плечами и зевнул еще раз.

— Счетчик! — приказала мама.

— Хорошо, хорошо, — пробурчал таксист и щелкнул чем-то в машине.

Спасение Сестры

Дом Иги Мура стоял в глубине старого сада. Он до самой крыши зарос диким виноградом. Во дворике перед входом стояло кресло-качалка. В нем, откинувшись назад и закатив глаза, сидела девушка. Она была в узком и коротком черном платье и босиком.

— Сестра, — с гордостью показал на нее Иги Мур и уточнил: — В обмороке.

Папа подошел к девушке, взял ее руку и сжал двумя пальцами запястье.

— Надеюсь, она жива? — спросила мама.

— Безусловно, жива, — подтвердил Иги Мур. — Неужели вы думаете, что я стал бы беспокоить доктора по таким пустякам, как смерть?

— Я спрашивала не у вас, а у мужа, — обиделась мама.

— Пульс в норме, — заметил папа.

В это время девушка открыла глаза. Она крепко схватила папу за руку и стала благодарить его за свое спасение.

— Ей лучше! — закричал Иги Мур. — Доктор, вы волшебник!

— Но он только пощупал у нее пульс, — скептически заметил мой брат.

— И это стало причиной спасения, — закивал Иги Мур.

— Но ей не могло стать лучше из-за того, что кто-то пощупал у нее пульс, — еще более скептически заметил брат.

— Все зависит от того, кто щупает, — развел руками Иги Мур. — Я щупал у нее пульс несколько раз и ничего. И Дедушка щупал у нее пульс… Дедушка! — закричал он радостно. — Скорее сюда! Сестра выздоровела!

На крик Иги Мура из дома вышел старичок с серыми, как будто из козлиного пуха, волосами.

— Наконец-то, — проскрипел он, глядя прямо на меня. — Сестра, вставай скорее из моего кресла.

— Доктор, вы спасли мою жизнь, — все еще крепко держа папу за руку и заглядывая ему в глаза, повторяла Сестра.

Папа растерянно улыбался и тщетно пытался освободить свою руку.

— Желаю здравствовать. Нам пора, — сказала мама. — Нас ждет такси, если вы не забыли. И нам надо срочно ехать в аэропорт.

— Мы не отпустим вас, пока вы не выпьете с нами чаю, — сказал Иги Мур.

— Чай? Какой еще чай? — возмутилась мама.

— Чай? На такой жаре? — фыркнул папа.

— Я ни за что не будут пить никакого чая, — тут же заныл мой старший брат.

— Хорошо, — немедленно согласился Иги Мур. — Тогда морс. Сестра прекрасно готовит морс.

— В аэропорт! — приказала мама. — Немедленно!

— Вы никогда не пробовали подобного морса, — затараторила девушка в черном платье. — Я мигом принесу кувшин и бокалы.

— Вам не надо вставать, — пробормотал папа.

Но девушка уже вскочила из кресла, куда тут же уселся старичок, и бросилась за угол дома.

— Что за ерунда? — возмутилась мама.

— Я не буду чай, — сказал мой брат.

— Морс, — поправил его папа, — они предлагают нам выпить морса.

— И он очень вкусный, — вступил в разговор старичок. — В этом сезоне морс Сестре особенно удается.

— Вы что, все с ума сошли? — воскликнула мама.

— Вряд ли, — после некоторого размышления заметил Иги Мур. — Мы всегда были такими. Не думаю, что после обморока Сестры произошли какие-то изменения.

— Ужасно, — воскликнула мама.

— Что ужасно? — не понял мой старший брат.

— Мы опоздаем в аэропорт, — сказала мама.

— Ужасно будет, если вы не попробуете нашего морса, — возразил Иги Мур.

— Я не хочу чая, — на всякий случай еще раз повторил мой старший брат.

— Морс! — рявкнула мама. — Речь идет о морсе!

После этого мама опомнилась и, схватив за руку моего брата, стала тащить его прочь от дома Иги Мура.

— Возьми Малыша на руки, — приказала она папе.

В это время из-за увитого виноградом угла дома вновь появилась девушка в черном платье. В руках она несла поднос со стеклянным кувшином, наполненным темно-сливовым напитком, и несколькими высокими бокалами.

— Только по стаканчику, — затараторила она. — Так, промочить горлышко. За знакомство.

— Бери Малыша и марш за мной! — вновь приказала папе мама.

— У меня уже голова идет кругом, — простонал папа. — Где же мои капризные пациенты в клинике? Я не переживу этот отпуск.

Все это время я стоял возле кресла, в котором теперь сидел старичок.

— Кутерьма, — вдруг подмигнул он мне. — Все вверх дном. Они не отпустят их, пока не угостят морсом. Не стоит даже и надеяться.

— А я не хочу пить, — сказал я.

— Тогда сходи и посмотри дом, — ответил старичок.

— А можно? — удивился я.

— Можно, — кивнул старичок. — У нас есть единорог.

— Кто? — не понял я.

— Единорог, — повторил старичок.

— А кто это? — удивился я.

— Как тебе сказать, — пожал плечами старичок. — Всем он видится по-разному. Так что лучше посмотреть самому. Тебе разве никогда не хотелось открыть коробочку, чтобы узнать, что у нее внутри?

— Мне нужно открыть единорога? — испугался я.

— Нет, что ты! — замахал руками старичок. — Ему это не понравится. Я имел в виду, что тебе нужно зайти в дом, чтобы узнать, что он скрывает.

— Но нам надо ехать в аэропорт, — засомневался я.

— Сегодня туда трудно опоздать, — вздохнул старичок.

— Почему? — удивился я.

— Видишь ли, — опять вздохнул старичок, — иногда очень нужно куда-то опоздать. Но время в такие минуты специально замедляет свой ход. И опоздать тогда бывает просто невозможно.

— Время делает это из вредности? — удивился я.

— Нет, — хихикнул старичок. — Просто им так управляют.

— Кто? — опять удивился я.

— Те, кто не должен опоздать, — развел руками старичок.

— Я ничего не понял, — признался я.

— В этом нет ничего страшного, — кивнул старичок. — Если бы ты все понял уже сейчас, то что бы ты делал всю оставшуюся жизнь? Только подумай, как скучно было бы тебе жить.

— Я бы пожинал плоды, — гордо ответил я. — Когда мой брат получает в школе плохую оценку, мама всегда говорит, что наш папа очень хорошо учился в школе. А потом она говорит, что он очень хорошо учился на врача в университете. И теперь он пожинает плоды.

— Но разве не скучно пожинать плоды всю оставшуюся жизнь? — удивился старичок.

— Я не знаю, — признался я.

— Вот видишь, — обрадовался старичок. — А если бы ты все знал, то знал бы и это. Ты знал бы, что пожинать плоды очень и очень скучно. Но тогда ты уже ничего не смог бы с этим поделать. Знания очень трудно приобрести, но потерять их практически невозможно.

— Вполне вероятно, что вы правы, — вежливо сказал я. — Но я этого тоже не знаю наверняка.

— А вот я наверняка знаю, — сказал старичок, — что если ты сейчас не зайдешь в дом, то никогда не увидишь единорога. И ты отправишься в аэропорт, чтобы узнать все. Причем слишком рано.

Я не понял, что имел в виду старичок, когда говорил, что я узнаю все и слишком рано. Но мне очень хотелось взглянуть на настоящего единорога. Поэтому я оглянулся на родителей, которые все еще спорили с Иги Муром и Сестрой из-за темно-сливового морса, и подошел к дому.

Когда я осторожно толкнул ручку входной двери, ее петли предательски скрипнули. Я вздрогнул и снова оглянулся на родителей. Но меня, казалось, никто не замечал. Тогда я распахнул дверь и поскорее вошел в дом.

Появление Единорога

Я оказался в большой полутемной комнате. Она была квадратной. С противоположной стороны была дверь, похожая на ту, через которую я только что вошел. В комнате стоял старый диван с круглыми валиками. Он был таким огромным, что в первое мгновение я чуть было не принял его за единорога. Возле дивана стоял низкий столик, а напротив — два кресла. В дальнем от меня углу виднелся шкаф. Как мне показалось, без стекол и дверок. В нем что-то белело. Наверное, тарелки или какая-то другая посуда.

Но единорога нигде не было видно. Я растерянно оглядывался по сторонам. Вскоре мои глаза немного привыкли к полумраку, и я разглядел за диваном узкую винтовую лестницу. Она наверняка вела на второй этаж.

Я ничего не знал о повадках единорогов. Неужели они живут на верхних этажах? Я подошел ближе, к самому дивану. Нет, я не мог поверить, что уважающий себя единорог полезет вверх по такой крутой и узкой лесенке. Если только его не втащили туда силой. Но кто же будет обижать единорога?

— Дедушка! — позвал я старичка. — Здесь нет никакого единорога.

Старичок, наверное, не услышал меня. Так что я пошел обратно к двери, через которую вошел в дом. И тут я увидел его. Он был огромный и черный. А на лбу у него торчал длинный серебряный рог. Единорог стоял как раз между мной и дверью.

— Ты разговариваешь? — спросил я его.

Но единорог ничего не ответил.

— Пропусти, — попросил я, — мне надо идти к маме и папе.

Но единорог не сделал ни малейшего движения, чтобы дать мне дорогу.

— Бери Малыша, — услышал я голос мамы во дворе. — Мы уходим.

— Хорошо, — откликнулся папа.

Он нисколько не удивился моему отсутствию.

— Наверное, он видел, как я входил в дом, — подумал я. — Сейчас он распахнет дверь и позовет меня.

— Папа! Здесь единорог! — закричал я. — Папа!

Но папа, кажется, не услышал меня. Он поблагодарил кого-то за морс. Наверное, девушку в черном платье, которую Иги Мур называл Сестрой.

— Пошли скорее, мы опаздываем, — скомандовала мама.

— Иду, — сказал папа.

Он как будто забыл про меня.

— Я здесь! — закричал я и бросился к двери.

Но единорог преградил мне дорогу.

— Подождите! Папа! Мама! — снова закричал я, и слезы брызнули у меня из глаз.

Я побежал к противоположной двери. Но единорог опередил меня. И снова загородил выход из дома. Я бросился обратно. Но единорог был уже там. Я снова услышал голос мамы. И папа что-то ей ответил. Судя по всему, они были уже далеко. Наверное, возле калитки, за которой нас ждала машина.

— Я здесь! — кричал я. — Подождите меня!

Слезы застилали мне глаза. Я видел перед собой лишь дверь, через которую несколько минут назад зашел сюда. Я бросился прямо к ней, уже не обращая внимания на единорога.

Я налетел на него. Его шерсть была мягкой и пушистой. И только тут я понял, что это была просто собака. Огромный черный пес. Такой, как был у нас когда-то. На лбу у него был конус из серебряной бумаги. Он был на резинке подвязан к подбородку пса.

Пес сидел, привалившись к двери. К несчастью, она открывалась внутрь. Поэтому я не мог пройти.

— Пропусти меня, — попросил я. — Пожалуйста.

Но пес не двинулся с места. Он лишь лизнул мне лицо.

— Мне очень нужно, — снова попросил я.

Но пес и на этот раз не пошевелился.

— Мои папа и мама сейчас вернутся за мной, — строго сказал я.

На пса не подействовало и это.

— Мы можем опоздать на самолет, — пояснил я.

Никакой реакции.

— Ты нашел единорога? — раздался снаружи голос старичка.

— Дедушка, дедушка! — закричал я. — Выпустите меня отсюда!

— Однозначно нашел, — сказал где-то во дворе голос Иги Мура.

Он явно обращался к старичку.

— Что ж, с прибавлением, — ответил старичок.

Я ничего не понял, но снова закричал. Я плакал и старался сдвинуть пса с места, чтобы выйти во двор. Когда сил не осталось, я опустился на пол, уткнулся в теплую шерсть пса лицом и продолжал рыдать.

— Малыш плачет, Иги, — послышался за дверью полный сочувствия женский голос.

— Подожди, Сестра, — ответил ей Иги Мур. — Ты же знаешь, как это бывает. Ты плакала три дня.

— Но я была почти взрослой, — возразила девушка. — Мне жалко Малыша.

— Поверь, он будет плакать меньше, чем ты, — ответил Иги Мур.

— Ты думаешь? — недоверчиво спросила девушка.

— Уверен, — сказал Иги Мур.

— Почему? — спросила девушка. — Почему ты так в этом уверен?

— Ему предстоит потерять меньше, чем тебе, — ответил Иги Мур.

— Хорошо, если ты прав, — сказала девушка.

— Ты же знаешь, я всегда прав, — заметил Иги Мур.

— Ну уж! — хмыкнул тут же старческий голос.

— Почти всегда, Дедушка, — обиженно сказал Иги Мур. — Не стоит придираться из-за пары ошибок.

— У меня до сих пор насморк из-за твоей последней ошибки, — ворчливо заметил старческий голос. — Ты мог бы предсказывать погоду точнее. Ты же все-таки не синоптик.

Я уже ничего не понимал.

— Как они могли меня оставить здесь? — бормотал я, не переставая всхлипывать. — Но они вернутся за мной. Обязательно вернуться. Они не улетят без меня.

— Можно, — вновь послышался за дверью голос Иги Мура. — Выпускай.

Кто-то громко свистнул. Пес тут же вскочил, сбросив меня, и умчался прочь. Я встал с пола и распахнул дверь.

На мгновение солнце ослепило меня. Сквозь прищуренные веки я разглядел Иги Мура, девушку в черном платье и старичка. Они стояли в нескольких шагах и улыбались.

— Мама! Папа! — закричал я и бросился по дорожке к выходу из сада.

Меня никто не стал останавливать.

Я добежал до калитки. Я боялся, что она окажется запертой. Но она распахнулась, как только я толкнул ее. Я выскочил на дорогу. Но на ней никого не было. Ни мамы, ни папы, ни моего старшего брата, ни машины, на которой мы сюда приехали.

— Но как же они могли? — прошептал я. — Почему они не вспомнили про меня?

Я стоял на середине дороги. И слезы текли у меня из глаз.

На «ты»

— Не вини их, — сказал у меня за спиной голос Иги Мура. — Они думают, что взяли тебя с собой.

— Как они могут так думать, если я здесь? — возмутился я.

— Я объясню тебе, — сказал Иги Мур.

— Не надо, — сказал я. — Они сейчас вернутся. Через минуту. Через семь минут уж точно. Я подожду.

— Они не вернутся, — сказал Иги Мур.

— Ты врешь! — закричал я и с ненавистью посмотрел на Иги Мура. — Я буду ждать!

— Ты можешь ждать сколько угодно, — грустно заметил Иги Мур, — но они не вернутся.

— А я все равно буду их ждать! — снова закричал я.

— Хорошо, — сказал Иги Мур. — А я буду ждать рядом.

— Кого же ты будешь ждать, если сам сказал, что они никогда не вернутся? — спросил я со злобой.

— Тебя, — ответил Иги Мур. — Я буду ждать, когда ты устанешь ждать и поймешь, что они не вернутся.

— Тогда я не буду ждать, — сказал я. — Я пойду вслед за ними в аэропорт.

— Ты никогда не дойдешь до аэропорта, — все так же грустно пояснил Иги Мур. — Слишком далеко. Даже я не дошел бы. Не стоит и пробовать.

— А я все-таки пойду, — сказал я.

— Тогда я пойду за тобой, — сообщил Иги Мур со вздохом. — Чтобы, когда ты выбьешься из сил, взять тебя на руки и принести обратно.

— И что же мне делать? — растерянно спросил я, чувствуя, что уже практически выбился из сил.

— Давай вернемся в дом, — предложил Иги Мур. — Сестра накормит тебя ужином. Скоро сядет солнце. Ты устал, ты ляжешь спать.

— А потом? — нетерпеливо спросил я.

— Потом тебе приснится сон с единорогом, — сказал Иги Мур.

— Нет, потом, завтра? — разозлился я от его непонятливости. — Они вернутся?

— Давай поговорим об этом завтра? — предложил Иги Мур. — Главное — не надо бояться. Меня не нужно бояться ни при каких обстоятельствах. Разве что…

— Разве что? — с тревогой переспросил я.

— Разве что плохим людям, когда они делают плохие вещи, — сказал печально Иги Мур. — Но к тебе это не относится.

— Я даже не знаю, — заколебался я. — Наверное, я все же пойду в аэропорт.

— Я понимаю, — кивнул Иги Мур. — Тебе не хочется подчиняться. Подчиняться всегда обидно. Даже здравому смыслу. Чувствуешь себя побежденным. Давай сделаем так: я буду убеждать тебя идти в аэропорт. А ты настоишь на своем и вернешься в дом. Ладно?

— Я не знаю, — честно признался я. — Давай попробуем.

— Ладно, — кивнул Иги Мур. — Итак: мы пойдем сейчас в аэропорт. Мы не дойдем туда сегодня. И завтра, пожалуй, тоже не дойдем. Но мы все равно пойдем туда. Потому что мы упрямые и несгибаемые. Так?

— Нет, — возразил я. — Мы вовсе не упрямые. Насчет несгибаемых я не знаю.

— Нет, мы упрямые, — стал настаивать на своем Иги Мур.

— Нет, не упрямые, — повторил я. — И мы не пойдем в аэропорт, куда невозможно дойди, не выбившись из сил.

— Тогда что? — растерянно спросил Иги Мур. — Что же нам делать?

— Мы вернемся в дом, — сказал я, подумав немного.

— Но нужно ли нам это? — спросил Иги Мур.

— Думаю, да, — сказал я. — Иначе мы можем выбиться из сил почти немедленно.

— Хорошо, — сказал Иги Мур, — я не могу с этим спорить. Ты принял мудрое решение, и я вынужден ему подчиниться.

Вздохнув, я пошел к калитке. А Иги Мур последовал за мной.

— Наконец-то! — радостно воскликнула девушка в узком черном платье.

Она стояла во дворе дома, увитого диким виноградом, возле небольшого столика. Наверное, его вынесли сюда из дома. На столике стояли тарелки с яичницей-глазуньей и бокалы с морсом.

— Иги, — попросила она Иги Мура, — принеси, пожалуйста, стулья.

Иги кивнул и отправился в дом.

— Я думала, что вы уже не придете к ужину, — сказала мне девушка. — Зови меня Сестрой.

— Но ведь вы мне не сестра? — подозрительно спросил я.

— Нет, — пожала плечами девушка, — но меня все здесь называют Сестрой. Если ты откажешься и будешь называть меня как-то по-другому, мне придется запоминать еще одно имя. А это очень неудобно. Представь, я всегда должна буду думать про себя: кого это сейчас позвали, не мое ли это второе имя? Нет, я решительно против этого. Да и какая тебе разница, как меня называть?

— Хорошо, — согласился, — я буду звать вас Сестрой.

— А его — Дедушкой, — сказала Сестра, махнув головой в сторону старичка, который все еще сидел в кресле-качалке. — Иначе он тоже запутается в своих именах.

Я кивнул.

— А как зовут Иги Мура, ты уже знаешь, — добавила Сестра. — И еще: могу я попросить тебя об одном одолжении?

— Конечно, — согласился я.

— Нет, если ты не захочешь, ты можешь не обращать на это внимания, — продолжила Сестра, наклонившись ко мне. — Это необязательно. Но мне очень хотелось бы. Если, конечно, тебе нетрудно.

— Я постараюсь, — сказал я.

— Так вот, — добавила Сестра, — если ты не сочтешь это чрезмерным, не мог бы ты быть со мной на ты? Ты ведь уже перешел на ты с Иги Муром. Дело в том, что, когда ко мне обращаются на вы, я чувствую, что старею. Понимаешь, прямо в этот момент. А это ужасное чувство, согласись?

Я не знал, ужасно ли чувствовать себя постаревшим, но кивнул, чтобы не расстраивать Сестру.

— Я знала, что ты поймешь меня, — взвизгнула Сестра от радости. — Иги Мур никогда этого не понимает.

— Но ведь он обращается к тебе на ты? — спросил я.

— Да, конечно, — кивнула Сестра. — Он не понимает меня в другом смысле. Он говорит, что не надо бояться постареть. И что это совсем не так ужасно, как может показаться со стороны. Но я хочу сказать тебе, Малыш, что со стороны это действительно выглядит совсем не страшно. Но вот когда ты начинаешь замечать это в себе…

— Хорошо, я буду с тобой на ты, — подтвердил я.

— Спасибо, спасибо, — прошептала Сестра и крепко прижала меня к себе. — Я так рада, что мы сразу смогли подружиться.

Моя комната

Иги Мур принес из дома четыре легких плетеных стула и расставил их вокруг стола с яичницей. Дедушка поднялся из своего кресла-качалки. И все сели ужинать.

— Не знаю, понравится ли тебе яичница, — сказала Сестра. — Если не понравится, завтра я приготовлю что-нибудь другое.

— Я и завтра буду здесь? — спросил я испуганно.

— Конечно, — ответил Иги Мур, — неужели ты думал, что мы тебя выгоним?

— Я думал, что мои папа и мама вернуться за мной, — растерянно произнес я.

— Они… — начал Иги Мур, но Сестра не дала ему закончить.

— Если они вернуться, — перебила она Иги Мура, — ты, безусловно, отправишься с ними. Какой может быть разговор?

После ужина Сестра отправилась мыть посуду, а Иги Мур повел меня в дом. Единорога нигде не было видно. По винтовой лестнице мы поднялись на второй этаж.

— Это твоя комната, — сказал Иги Мур, распахнув одну из дверей в узком коридоре. — Она тебе нравится?

Я не мог понять, нравится мне комната или нет. Она была маленькой. В ней едва помещались кровать, стол, пара стульев и шкаф для одежды.

— Не знаю, — пожал я плечами. — Может быть.

— Понравится обязательно, — кивнул Иги Мур. — Она нравится даже мне. А я очень разборчив, когда речь идет о комнатах.

— Разборчив? — я недоверчиво посмотрел на него.

— Знаю, по моему виду этого не скажешь, — кивнул Иги Мур. — Я похож на человека, который весьма небрежно относится к выбору жилища. Но это не так. Поверь мне, Малыш, я знаю толк в комнатах. И эта — одна из лучших.

— Одна из лучших? — удивился я.

— Да, — с гордостью ответил Иги Мур. — И поскольку она, как ты, наверное, уже успел заметить, находится в моем собственном доме, я мог бы занять ее давным-давно. Но я специально приберег ее для тебя.

— А если бы папа и мама не оставили меня здесь? — спросил я.

— Она все равно ждала бы тебя, — заверил меня Иги Мур.

— Лучше бы она ждала, — вздохнул я.

Иги Мур ничего не ответил. Лишь погладил меня по голове. Потом он уложил меня в кровать. И подоткнул одеяло.

— Я выключу свет, — сказал он и поспешно добавил: — Ты ведь не боишься спать в темноте?

— Нет, — сказал я, — не боюсь.

— Моя комната совсем рядом, — сказал Иги Мур. — Если ты хотя бы немножко испугаешься, сразу кричи.

— Я не испугаюсь, — ответил я. — Здесь ведь нечего бояться?

— Абсолютно нечего, — подтвердил Иги Мур. — Но иногда, когда ты первый раз ночуешь в новом доме, ты можешь испугаться просто так. Это со всеми бывает. Не всегда. Но изредка — да. И, скорее всего, с тобой ничего такого не случится. Но я на всякий случай сказал, что буду рядом и что ты можешь просто закричать.

После этого Иги Мур погасил свет и вышел из комнаты.

Завтрак