Бесплатный фрагмент - Другая сторона истории

«Какой нечуткий!» «Такая невоспитанная». «Они — просто невежи». Вы уверены, что друг, супруга, начальник, соседка или знакомый вели себя недопустимо. И — ошибаетесь…

Уже более 20 лет рабанит Йеудит Самет говорит с евреями о любви к ближнему, о благосклонном суждении. За годы она собрала сотни историй о непростительном, негативном поведении. Но при тщательном рассмотрении — оказывается — не ужасном, а вполне оправданном. Психологии подсчитали, что около 90% конфликтов — плоды недоразумений…

Эта книга рассказывает 180 смешных, трогательных и неожиданных историй, обучающих разгадывать тайны человеческого поведения, понимать других и себя. Они заденут вас за живое, изменят ваш взгляд на окружающих — и дадут вам 180 причин думать о них иначе.

Кто взял забытые в офисе серьги — она или другая сотрудница? Брат не потрудился прислать приглашение на семейное торжество — или вам это показалось? Сантехник оказался вором, учитель — некомпетентным, а няня — безответственной особой? Выводы были очевидны… пока мы не услышали другую сторону истории.

В дополнение к богатой коллекции занимательных рассказов книга научит вас эффективно применять принцип благосклонного суждения в повседневной жизни. Видеть в обвиняемом невинного человека, давать волю воображению и относиться к другим хорошо. Так мы сменим гнев на сострадание. А перестав быть мелочными, устремимся вверх по лестнице истинного личностного роста.

«Часто на наших занятиях мы слышали такие слова: „Если бы я только знала об этом сорок лет назад… моя жизнь сложилась бы совсем иначе“, „Эх, если бы эти (знания) можно было впитать в себя с молоком матери“».

Иерусалим

5777 — 2017

The Other Side of the Story
by Yehudis Samet
© All rights reserved by Am Аsefer, Gedalia Spinadel

G. Spinadel

Israel

052-890-8899

E-mail:gedaliasp@gmail.com; http://spinadel.com/

За возвышение души: Исраэль бен Ефим
Шифра бат Хаим
Валерий бен Лейб
Александра Эстер бат Давид
Рая бат Пинхас За здоровье: Хаскеля бен Шифра
Фаня бат Эстер

Заметка читателю

Бòльшая часть идей и принципов в данной книге основана на трудах великого еврейского мудреца раби Исраэля Меира Кагана (1839—1933), одного из гениальных духовных лидеров прошлого века.

Он является автором множества книг, но известен всем как Хафец Хаим по названию своей первой публикации. Сефер Хафец Хаим (Книга Желающего Жизни) — основной учебник законов о том, как не допускать лашон а-ра, злословия составлена на основе Талмуда, его комментаторов и учения раввинов. Изложенная просто и понятно, она стала классическим и надежным проводником всех поколений. Наряду со второй частью книги, «Береги свою речь» (Сефер Шмират аЛашон), она передает нам законы и глубокое понимание ценности добрых отношений между людьми. А сам Хафец Хаим вдохновенно обещает нам:

«Пути оправдания всегда
будут открыты тем, кто захочет
судить других благосклонно»

На страницах этой книги вам все время будут встречаться три понятия, которые мы решили просто транслитерировать на русский язык, оставив еврейское звучание. Дело в том, что их значение на иврите гораздо обширнее и глубже, чем может передать перевод:

зхут — заслуга, достоинство, объяснение, оправдание, защита.

дан лекаф зхут — судить по мере заслуг; также: судить благосклонно, применять презумпцию невиновности, оправдывать.

лимуд зхут — поиск смягчающих обстоятельств, оправдывающих факторов.

На протяжении всей книги, в зависимости от контекста, эти понятия будут употребляться в любом из приведенных смыслов.

Предисловие автора

Как началась эта книга. Почти тридцать лет назад мы с мужем и нашей старшей дочерью, тогда ей было четыре месяца, поселились в Кирьят Маттерсдорф, новом районе в центре Иерусалима. И несколько женщин организовали в группу для изучения классических трудов Хафец Хаима о законах лашон а-ра. Подготовка была для каждой из нас прекрасной возможностью ознакомиться с трудами Хафец Хаима, поэтому мы готовились к каждому уроку по очереди.

Прочитав его книгу в первый раз, мы устроили торжественное собрание. Признанный лидер Торы гаон рав Хаим Пинхас Шайнберг, наставник иерусалимского района Маттерсдорф и глава ешивы «Тора Ор», да будет благословенна память праведника, говорил, как судить о других благосклонно и особенно подчеркивал радость, которую сможет привнести в наши жизни позитивный взгляд на людей. Его слова вдохновили нас продолжать наши уроки.

Йом Кипур 5733 / 1973

Можем ли мы забыть утро того Йом Кипура, когда выли сирены, и мы бежали в бомбоубежища, застигнутые еще одной трагической, но наполненной чудесами войной?

Часы спустя мы выходили из укрытий, глубже осознавая, за сколь многое должны быть благодарны, как многих нужно теперь оплакивать, как много — переосмысливать. Мы заботились о физической, технической стороне нашей безопасности, а некоторые наши соседи напоминали, чтобы мы не забывали и о защите духовной. И мы решили продолжить занятия в нашем здании. Совместные встречи и изучение законов лашон а-ра должны были пойти нам на пользу, сохранить ощущение единства, которое мы так остро испытывали тогда. И, так как у меня был опыт ведения группы в прошлом, меня попросили подготовить материал урока. Именно так начался наш класс по соблюдению чистоты речи.

Сначала нас было очень мало, но с интересом к предмету возрастало и число участников. Нашими основными учебниками были книги Хафец Хаима «О законах правильной речи» и «О соблюдении чистоты речи» (Хафец хаим и Шмират а-лашон), и труды наших мудрецов, посвященные этой теме. Мы изучали и современные книги, призванные разъяснить и поддержать первоначальные источники, продолжая еженедельно постигать законы и философию «еврейской речи» с разных сторон, на множестве уровней.

Мой муж помогал мне с подготовкой к урокам, объясняя трудный материал и разбирая сложные вопросы с большими авторитетами Торы, мудрецами Иерусалима. Под его руководством были разработаны идеи и принципы, ставшие основой и наших занятий, и данной книги. Такие простые, но проникновенные слова Хафец Хаима, как «чем больше человек привыкает судить других благосклонно, тем реже попадает в ловушку лашон а-ра» — заставляли наш интерес вспыхивать с новой силой. Речь берет начало в мыслях. Правильные мысли рождают правильную речь; а мысли негативные — плодородная почва для лашон а-ра. Необходимо докапываться до корня проблемы, наставляет нас Хафец Хаим, и учиться судить о других благосклонно.

Мы решили двигаться в этом направлении, обращая внимание на повседневные случаи, когда мы неверно оценили поведение человека. Люди рассказывали личные истории, и каждая заставляла нас задуматься. Чем больше мы изливали души, тем больше анализировали, сомневались, возмущались — даже те, кто сдерживались годами. Неделю за неделей мы внимали новым рассказам, предваряемым фразой «а вы знаете, что случилось…» или «вы ни за что не поверите…». И каждая история была очень значимым уроком, где вначале мы считали человека виновным и верили, что наши заключения истинны, а в конце делали неожиданное открытие — подозреваемые оказывались невиновными.

Реакции не заставили себя ждать: «Я пришла на урок со сжатыми кулаками, а потом они разжались», «Раньше я и не знала, что есть мицва судить о людях благосклонно, а сейчас, когда она стала такой важной частью моей жизни, я просто не представляю, как жила раньше».

Участвовали все — студентки, новобрачные, мамы и бабушки, постоянные люди и гости. Многие начали проводить подобные занятия в своих общинах. А те, которые приезжали сюда на несколько лет, организовали группы, когда вернулись домой в свои страны. Какие-то занятия начались на основе аудиозаписей, которые мы им отсылали. И совсем скоро в каждой группе звучали другие, уже свои, рассказы.

В течение многих лет мы получали благодарные, восторженные звонки, письма и аудиозаписи: «Я начала вести группу у нас в районе, где мы собираемся, чтобы поделиться своими историями. Высылаю вам лучшие из них», «Наши отношения вышли на другой уровень, у них появилось новое измерение». Слова могли быть разными, но суть одна: «Наша жизнь изменилась». На занятиях академических и частных, на лекциях, проводимых по обе стороны океана, люди были захвачены идеей и делились своими историями, своим опытом.

Истории, которые вы держите в руках — достоверны. Они основаны на жизненном опыте сотен людей из разных уголков мира, представителей разных социальных слоев. Мы собирали их на протяжении последних двух десятилетий. Поскольку эти истории повествуют о людях, ведущих себя сомнительным образом, мы приложили много мысли и усилий, чтобы сохранить анонимность реальных участников. Поэтому изменили не только настоящие имена, но и «декорации», и «реквизиты» (время и место событий, пол участников или степень их родства) — все ради обеспечения их анонимности.

Однако мы не утаили и нисколько не преуменьшили некорректности поведения — ни обвиняемого, ни обвинителя. Читатель, конечно не должен воспринимать как руководство к действию или образец для подражания то, что противоречит Торе. Но важность рассматриваемого предмета требовала представить примеры необразцового поведения «во всей красе».

На страницах книги встретятся люди, недовольные широким спектром вещей: действиями одних, поступками других. Некоторые ситуации покажутся вовсе тривиальными, и тут важно помнить, что у каждого есть проблемы, которые могут казаться маловажными лишь постороннему глазу. Заповедь судить о людях благосклонно помогает нам справляться и с маленькими, и с большими препятствиями и раздражениями, которые сжимают нас в тиски и высасывают нашу энергию. Умение судить благосклонно позволяет нам возместить эту энергию и перенаправить на радостное служение Творцу и мирную жизнь с окружающими.

Благодарности

В каждой книге должен быть такой параграф, правда? Но как мне перечислить всех, кто сделал свой вклад в течение долгих двадцати лет?..

Моим дорогим родителям, господину и госпоже Харри Волкер, без чьего участия этот труд никогда не увидел бы свет. Они мечтали о том, чтобы вдохновенное учение Хафец Хаима достигло как можно большей аудитории, чтобы его мудрость принесла пользу другим. Отец считает изучение Торы главным делом любой жизни. Его заразительный оптимизм и умение видеть добро в любой ситуации прекрасный пример для нас. Мудрость мамы и ее отношение к людям были светом в нашем доме. Именно она учила нас ценить принципы, изложенные на этих страницах, и воплощать их в жизни. Ее чуткие советы и конструктивные замечания внесли неоценимый вклад в эту книгу.

Не найти слов, способных выразить всю глубину признательности за интерес и заботу, которые родители всегда проявляли ко всем нашим начинаниям. Пусть Всевышний, да будет благословенно Его имя, даст им долгие и счастливые годы жизни.

Я выражаю безмерную благодарность моему супругу, раву Йеуде Самет. С момента, когда я начала преподавать, он непременно выкраивал время из своего насыщенного расписания, чтобы объяснить мне те или иные постановления или высказывания Хафец Хаима, чтобы я правильнее и лучше донесла их до других. Я благодарна ему не только за «академический труд», но и за личный пример — как судить других благосклонно и следить за своей речью. Это книга написана под его чутким руководством, а некоторые из глав — непосредственно им самим.

Нашим детям, которые всегда были частью этой работы: за их ценный вклад на протяжении многих лет.

Я глубоко признательна госпоже Авиве Раппопорт, моему редактору и подруге, за весь организационный труд, исправления и дополнения к материалам. Ее профессиональные качества, а также исключительная изобретательность и понимание предмета оставили свой отпечаток на каждой странице. А искрометный юмор делал долгие часы работы радостными и приятными.

Огромное спасибо всем, кто рассказывал мне свои истории, пока мы ехали в лифте; приоткрывал завесу своей жизни, пока мы стояли в очереди в кассу; всем моим разговорчивым попутчикам. Тем людям, кто переходили улицу мне навстречу, чтобы рассказать, как думали, что виновата соседка, невестка или свекровь. «Но, самое смешное: оказалось, что…» И тем, кто посылал письма и звонил — по местной и междугородней связи…

Всем вам, от кого я слышала заветный пролог: «У тебя есть свободная минутка? У меня есть изумительная история для твоей книги…» Спасибо!

Мы безмерно благодарны Творцу — за то, что позволил нам закончить данный труд. Надеемся, эта книга станет хорошим помощником читателю и принесет славу Творцу.

Йеудит Самет

Вступление

Откуда вообще берется недовольство?

Подчиненный винит начальство за перекладывание его ответственности на чужие плечи. Руководитель критикует сотрудника за непродуманные требования. Женщина обвиняет невестку в надменности и упрекает другого родственника в скупости. Недовольство выражается по поводу агентов по продажам, банковских служащих, учителей, специалистов всех категорий, друзей и соседей, каждый из которых обязательно в чем-то виноват…

«Как она могла отказать мне после того, что я столько сделала для нее?»

«Мы все внесли свой вклад в это; почему же она — нет?»

«Я оставила два сообщения… но он так и не перезвонил».

«Собралась вся семья; а где были они?»

«Почему повысили его, а не меня?»

«Почему пригласили их, а не нас?»

«Он знал, что тот человек — мой клиент!»

«Ты только посмотри: они уехали, не попрощавшись!»

«Почему она сказала это?»

«И где же их „спасибо“?»

«Чего они так долго возятся?»

«Она пролезла в очередь… впереди меня… и заняла мою парковку…»

И так далее, и так далее… И мы захлебываемся в море критицизма и осуждения…

Жить рядом с другими людьми весьма проблематично: то они, то мы — нечутки, наступаем друг другу на больные мозоли, виновны в несправедливости. Однако, несмотря на все камни преткновения, жизнь в обществе дает нам огромные преимущества. Присутствие рядом наших «спутников» приносит нам материальную, интеллектуальную, эмоциональную и социальную пользу. В дополнение существует еще один, очень важный плюс: именно эта взаимосвязь является той самой сценой, на которой проверяется, насколько хорош спектакль, где главный герой — мы сами.

Как евреям, нам дано множество подсказок для успешного взаимодействия с другими людьми и преодоления сложностей общения. Заповеди были даны нам с целью создания, поддержания и укрепления мира во всем мире. Более того, мы знаем, что и Тора была дана ради мира, как сказано о ней «пути ее — пути приятные, и все стези ее — мир». Поэтому большая часть жизни еврея сосредоточена на том, чтобы быть человеком мира. Но почему тогда многие из нас преисполнены обвинений и поисков чужих ошибок, постоянных непониманий, разногласий и вражды? Наше удивление справедливо. И что делать с такой реальностью?

Если нам были даны правила для гармоничной жизни, почему мы не пользуемся ими? Может быть, необходимо принять богатство, предлагаемое Торой, заповеди которой «слаще меда и капель сот», и исполнение коих обязательно принесет мир в наши жизни — и на личном уровне и на уровне взаимоотношений с другими?

Цель данной книги — обратить ваше внимание на одну из них — заповедь о благосклонном суждении.

Голоса

Госпожа Бэк приехала на рентген уже четвертую по счету, точь-в-точь ко времени. В комнате ожидания она дождалась, когда ее, наконец, вызвали. Когда снимки сделали, ее попросили подождать нового приглашения в кабинет в коридоре. Потом медсестра снова пригласила ее войти, но не чтобы вручить готовые снимки, а чтобы извиниться. Она извинилась, что не так уложила госпожу Бэк на кушетку: некоторые снимки не получились, и теперь придется повторить два из них.

Все мускулы госпожи Бэк напряглись. Из-за непрофессионализма этой девчонки ей снова придется подвергнуться дозе облучения!

Медсестра провела ее обратно в кабинет и снова сделала все необходимые приготовления. Когда она неловко подняла кушетку выше к рентгеновскому экрану, госпожа Бэк почувствовала себя словно связанной; она была уже основательно раздражена. И снова ей сказали подождать вне кабинета.

Наконец дверь открылась, и медсестра вышла к госпоже Бэк. Она сказала, что результаты можно будет забрать через неделю. Госпожа Бэк удивилась: «Но я всегда получала их сразу же». «Не в этот раз, простите. Вернитесь через неделю», — ответила медсестра.

«Ну, это уже слишком: такой непрофессионализм и такая неуклюжесть. Так усложнять процесс и все время менять правила!» — и она уехала до того, как сказала то, о чем позже могла бы сожалеть.

Через неделю госпожа Бэк вернулась в клинику забрать результаты рентгена и передать своему врачу.

«Вот не понимаю, — выпалила она сразу же, как только села в кресло в его кабинете, — ваша больница — самая лучшая в городе. С самым современным оборудованием. Как можно было нанять на работу настолько непрофессиональный персонал?» И она подробно рассказала ему, что произошло.

Я работаю секретарем в маленьком офисе. На протяжении многих лет количество исполняемых мною обязанностей постоянно увеличивалось, и я знаю, что мой начальник, господин Грин, рассчитывает на меня. Поэтому когда мне поручили проект, который нужно было сдать через две недели, я приложила все мои усилия. Во вторник, накануне сдачи проекта, мой начальник уехал с работы рано. Я сидела за моим столом, лихорадочно стараясь все доделать, не прерывалась даже ради чашки кофе. И тут поняла, что прежде, чем продолжить, мне необходимо прояснить одну очень важную деталь. И, хотя я не люблю беспокоить господина Грина дома, это был тот самый случай, когда я знала, что он одобрил бы мой звонок.

Я набрала номер, и господин Грин взял трубку.

— Я тут пытаюсь все закончить, но вдруг поняла, что у меня проблема. Найдете минутку?

— Нет, к сожалению, нет.

— Ну, господин Грин, Вы же знаете, что клиентам эта работа нужна завтра. Мне нужно всего несколько минут.

Он ничего не ответил. На самом деле, у меня было чувство, что он вовсе и не слушает меня. Я попыталась еще раз:

— Господин Грин, я не уверена, что без Вашей помощи у меня получится разобраться. Мне нужно всего несколько минут.

— Простите, я не могу Вам помочь.

Это был его ответ… А не помните ли Вы, подумала я, что это — Ваш проект?! «Постарайтесь разобраться сами», — сказал он. И положил трубку.

Я старалась всеми силами, как могла… и ушла домой рассерженная.

Как-то раз мой дядя летел международным рейсом и стоял в очереди на регистрацию. Человек перед ним регистрировался, казалось, уже целую вечность. Он требовал к себе особого внимания и — получал его! Сотрудник авиакомпании предложил ему два очень хороших места в самолете. Но он был недоволен. Он настаивал, что ему одному нужно не два, а четыре (!) места: якобы так ему будет совсем удобно, и «полет не будет очень утомительным». Договорившись об этом, они начали регистрировать его багаж.

Дядя наблюдал, как тот человек настаивал, чтобы один из своих огромных чемоданов ему позволено было взять в салон самолета, чтобы он смог переодеться. Авиакомпания уступила. Еще было несколько моментов, которые он желал обсудить с главным менеджером компании; тот скоро пришел и терпеливо выслушивал все, что пассажир хотел ему сказать.

Наконец, настала очередь моего дяди. Он подошел к стойке и попросил всего лишь место у прохода. Сотрудник авиакомпании ответил, что ему очень жаль, но свободных мест у прохода нет. Но дядя видел обслуживание предыдущего пассажира и поклялся больше никогда не летать этой авиакомпанией.

Однажды, чтобы покрасить нашу веранду, мы наняли маляра с хорошей рекомендацией.

Он пришел и произвел хорошее впечатление расторопностью и производительностью. Но я торопился на службу и поэтому оставил его доделывать работу одного. Когда я вернулся, он уже закончил и уехал. Издалека все выглядело совсем неплохо, но чем ближе я подходил к дому, тем меньше верил своим глазам. Все огромное окно самой веранды, а так же новая стальная дверь и окна кухни были забрызганы краской.

Может быть, он еще собирался вернуться и все вымыть, но мне хотелось перестраховаться. Я быстро набрал его номер и оставил сообщение на автоответчике. На следующий день, когда я вернулся с работы, я обнаружил, что он возвращался — и оставил счет за работу в почтовом ящике. Но даже не прикоснулся к краске на окнах. А если оставил счет, то, наверняка, считает, что работа закончена! Может быть, другие его клиенты и соглашаются на подобное положение вещей, но уж я-то — ни за что на свете!

Это голоса раздраженных чем-то людей. И может показаться, что их недовольство вполне оправдано. Но только, пока мы слышали только одну сторону. Следующие главы откроют вам ДРУГУЮ СТОРОНУ ИСТОРИИ.

I
На страже чувств и предположений

Всю жизнь мы смотрим и слушаем, наш мозг постоянно регистрирует происходящие события, на основе которых мы делаем выводы. Мы живем в согласии с этими выводами, ведь они, как нам кажется, объясняют ситуации логически и правдиво. Но иногда наши впечатления шутят над нами злые шутки.

Однажды, участвуя в конференции, я увидела девушку, с которой познакомилась шестью месяцами раньше у наших общих друзей, Шульманов. Тогда я приложила много усилий и потратила время, рекомендуя ее людям, которые, в итоге, предложили ей работу в одном хорошем проекте. В последующие несколько недель мы часто общались по телефону, и я помогала ей всеми силами.

И вот теперь, после очередной лекции узнала ее и обрадовалась шансу продолжить знакомство. Я пошла ей навстречу, широко улыбаясь, она же лишь чуть заметно кивнула мне и отвернулась, чтобы поговорить с кем-то другим.

Я была озадачена столь прохладной реакцией. У Шульманов она была такой милой и дружелюбной; мы на самом деле подружились тогда. Мне было больно, что, несмотря на всю мою помощь, сейчас она вела себя столь невежливо. Может быть, она сердится на меня, поскольку ей не понравились те люди, к которым я ее направила?

Через несколько месяцев мы снова встретились на каком-то званом ужине, и опять она была так же холодна, как в прошлый раз. «Ну, выходит, что она была дружелюбна только потому, что нуждалась в моей услуге», — решила я. И перестала о ней думать; а в конце вечера неожиданно выяснилось, что мы едем домой в одной машине.

Когда мы оказались рядом на заднем сиденье, я, чтобы как-то «растопить лед», заговорила о чем-то, знакомом нам обоим — Шульманах. А она, казалось, не помнила и этого имени. «Ну, разве Вы не помните, — сказала я, удивившись ее короткой памяти, — мы виделись у них примерно полгода назад. Помните, они тогда только что переехали в новую квартиру?» Она же настаивала на том, что не знает этой семьи, и что никогда не была у них в гостях.

И только тогда я, наконец, вдруг все поняла! Она была так сильно похожа, до невозможности похожа на ту девушку, но это была другая девушка.

«Почти такая же» не значит «та самая».

Очень часто такие ошибки вызывают недоразумения и обиды. Ведь всем нам когда-то приходилось принимать одного человека за другого, или нас самих путали с кем-то еще. Иногда подобные случаи заставляют нас покраснеть, но обычно они безобидны и даже комичны. И все же, бывает, что подобные ошибки ведут к неверной оценке человека и даже к агрессивному поведению.

Тем утром я была на собрании медсестер нашего отделения. Когда все присутствовавшие разместились за столом, на одной из девушек я, к удивлению, заметила серьги, которые потеряла пару месяцев назад. Видимо, однажды я машинально сняла их во время работы и оставила где-то в отделении. Эти серьги, подарок моей свекрови, были не только дорогими; они были эксклюзивного дизайна, с необычным камнем.

«Как она осмеливается вот так просто надевать их? Почему не расклеила везде, где могла объявления, пытаясь отыскать владелицу — МЕНЯ! Видимо, предположила, что найти никого не удастся. А, возможно, поискать ей и в голову не приходило!» — возмущалась я.

Как же мне поступить? Я пыталась представить себе, как вернуть серьги обратно, но что я могла ей сказать? Что бы я ни сказала, ситуация точно будет неприятной для нас обеих. С другой стороны, отказаться от борьбы за мои украшения я тоже не хотела.

Собрание подошло к концу, но к решению проблемы я не приблизилась ни на шаг. В замешательстве я снова бросила тоскливый взгляд на свои сережки. А, ну-ка, стоп… Что-то выглядело странным и незнакомым. Я присмотрелась лучше, и мои глаза округлились от удивления. До того, как она успела заметить, что я буквально пялюсь на нее, я уже отвернулась. Правда, успев рассмотреть золотой шарик, венчавший верхний кончик каждой серьги. На моих серьгах такого шарика не было.

«Удивительно, что я сразу не заметила», подумала я, выходя из зала и радуясь, что наши мысли — невидимы.

Видите, похожими могут быть не только люди, но и предметы. Мы увидели, как легко можно спутать и их.

Такие неверные ощущения могут закончиться неприятностью или чем-то похуже. Иногда их можно вовремя «поймать» и прояснить, а иногда — нет.

Как-то утром мы с подругой вместе ехали на работу. Когда я подъезжала к одному престижному образовательному учреждению, мой взгляд упал на крышу этого шестиэтажного здания, где сейчас играла группа мальчишек. Я увидела там защитный барьер, но в нем были четыре проема, в которые можно было очень легко упасть. «Ты только посмотри на это! — вскрикнула я, напугав подругу. — Где их учителя? Как можно разрешать детям играть на такой опасной крыше?» Она посмотрела вверх и изумилась, как и я.

На светофоре зажегся зеленый свет, и мы поехали дальше, но, проезжая мимо здания, я продолжала смотреть на мальчиков. Сердце мое ушло в пятки, когда я увидела, что один из них бежит прямо к незакрытому проему. Я почувствовала приступ удушья — а потом увидела… Сначала размыто, потом чуть отчетливее, потом совсем ясно. Места проемов были надежно защищены белыми железными коваными решетками.

Нас могут обмануть не только наши глаза, но и уши.

Место действия этой истории — общежитие, где Бени жил на первом этаже, а прямо над ним, этажом выше — Ральф. В тот день Бени неважно себя чувствовал и хотел лечь спать пораньше. И только собрался выключить свет, как услышал стук сверху. Он не удивился, ведь его сосед Ральф, по прозвищу «мистер Скакалка», любил этот вид гимнастики и даже учил ему людей, которым необходимо было заниматься им для здоровья. Поэтому, когда Бени услышал, что наверху прыгают, он подумал, что «мистер Скакалка» снова тренируется.

Было всего десять часов вечера, слишком рано, чтобы ожидать полной тишины в общежитии. Но Бени плохо себя чувствовал, поэтому решился попросить Ральфа сделать ему одолжение и потренироваться в каком-то другом месте. Он поднялся на второй этаж и постучал в дверь, но ответа не последовало. Бени и правда было дурно, и он хотел быстрее вернуться в постель, поэтому его разозлило, что Ральф игнорирует его. Горя от нетерпения, Бени резко открыл дверь. «Я надеюсь, ты не возражаешь, Ральф. Я просто паршиво чувствую себя сегодня, и…» — он остановился, так и не договорив: в комнате было темным-темно.

Бени был ошеломлен. Он понял, что, должно быть, ошибся комнатой.

Но его появление было достаточно громким, чтобы хозяева комнаты проснулись. Движущиеся очертания выдавали двоих повернувшихся к нему людей.

«Что такое, Бени? — это был словно хмельной голос Ральфа. — Раз в жизни получилось лечь спать пораньше… Что за проблемы-то?»

«Прости, Ральф, — ответил Бени, запинаясь. — Но я только что слышал, как ты прыгал».

Это разозлило Ральфа: «Как вообще можно так врываться в комнату? Почему не посмотреть хотя бы, есть свет или нет? Или прислушаться — может быть, мы уже спим!»

Бени стоял посреди комнаты, не понимая, что произошло. В тишине звук стал отчетливее, и все услышали, что глухие ритмичные удары скакалки о пол доносились из соседней комнаты.

Бени слышал, что наверху прыгают. Его сосед с верхнего этажа — «мистер Скакалка». Можно ли было сомневаться в том, откуда доносится звук? Акустический обман привел к тому, что юноша не только сделал неверный вывод, но и поспешно повел себя так, как никогда не стал бы себя вести, если бы хоть на миг в голову ему пришло сомнение относительно источника шума.

Мы с Ривкой — старые школьные подруги, занятые теперь своими семьями. Иногда (в промежутках между рутинными домашними делами и вытиранием носов) мы развлекаемся долгими телефонными разговорами.

Вот и вчера утром мы болтали, когда Ривка вдруг сказала: «Ой, подожди минутку, Эли только что проснулся».

«Конечно, подожду», — ответила я; такие «антракты» были частыми составляющими наших разговоров.

Ожидая у телефона, я слышала происходящее на заднем фоне. Похоже, кто-то пришел повидаться с Ривки. Я очень надеялась, что визит не затянется, но он затянулся.

И вдруг я узнала голос: «Ого, я знаю, кто это! Это та самая женщина, которая ведет уроки по средам». Минуты бежали одна за другой, но посетительница не прерывала свою речь ни на секунду!

«Ну, все это очень затянулось, — подумала я. — Почему Ривка не отпросится на минутку, сказав, что ее ждут?»

И вот, наконец, она снова взяла трубку: «Прости, что так долго. Мне только что удалось уговорить Эли поиграть с кубиками».

«Ну, да уж, не говори мне про Эли, — подумала я про себя и не смогла не добавить вслух: — А гостья твоя уже ушла?»

— Гостья?? Так дома никого нет…

— А кто же тогда все время говорил?

— Ааа! Это аудиозапись урока, который я пропустила на прошлой неделе.

Наши ощущения снова и снова обманывают нас, но мы продолжаем доверять им, полностью полагаясь на них и не помня, что они могут нас подвести. Нередко мы «соскальзываем» в негативные суждения, принимая наше первое впечатление о происходящем за непреложную истину, твердо веря в первый поверхностный взгляд или промелькнувшую мысль относительно того, что мы, как нам кажется, услышали.

В принципе, люди и были созданы, чтобы воспринимать окружающий мир посредством чувств и приобретать те или иные знания. Однако Создатель заповедал нам сомневаться в их непогрешимости. Мицва судить благосклонно учит нас: когда чувства склоняют нас к негативному суждению, мы обязаны подвергать сомнению достоверность их доводов.

Мы должны не только размышлять над нашими ощущениями, но и переосмысливать наши предположения. Чтобы уважать людей, мы должны заново рассматривать факты и стараться посмотреть на вещи по-новому, «трезво».

Нам необходимо развивать в себе желание возвращаться к ситуации, пытаясь найти новые соображения или обстоятельства: проверять себя, может быть, мы сделали вывод необдуманно? Может быть, сами «добавили» факты, что привело к неверному ответу?

Малыш только заснул, полчетвертого дня. Может, у меня тоже получится ненадолго закрыть глаза и немного отдохнуть. Дом был полон счастливых звуков: детей, друзей и друзей тех и других. Все было в порядке; самое время часок вздремнуть.

Но вдруг раздался звонок в дверь, и я решила открыть сама, ведь теперь все равно не уснуть.

Я потянула ручку двери, более сонная, чем бодрой, но, открыв ее, мое лицо озарилось радостью: «Ой, Леа, заходи, так приятно тебя видеть!»

Леа Ньюман — одна из моих хороших подруг, уважаемая всеми. «Я пришла не в гости, хотя мне бы очень хотелось, — начала она. — Случилось кое-что важное, и, я думаю, ты должна об этом знать».

От волнения у меня заныло внутри. Что такое могло случиться? Это касается кого-то из моих детей? Мой разум пронесся по их улыбающимся лицам, но ничего не нашел. Наши дети переживали ту редкую мирную пору, когда все всеми довольны: учителями, друзьями, братьями и сестрами, родителями.

Леа, казалось, ждала, чтобы я что-то сказала, но я молчала. Тогда она наклонилась вперед и спросила: «Разве он Вам не сказал?»

«Ох, все-таки это мой сын! — круг сузился. — Что же он мог такого сделать, и почему меня лишают послеобеденного отдыха, чтобы об этом сообщить?»

«Ты же знаешь, что моя дочь Хави работает в детском дневном лагере? Вот там это и случилось. Но, прежде, чем поговорить с тобой, она решила посоветоваться со мной. И мы с ней подумали, что будет еще лучше, если ты услышишь об этом от меня», — голос моей подруги был нетипично торжественным.

Но моему мальчику было восемь лет, а лагерь был для пятилеток. Наверное, произошло что-то совсем ужасное, если Хави рассказала об этом своей матери. Самой Хави — восемнадцать, и она прекрасно знает, как вести себя с малышами. Что же такого ужасного мог натворить мой сын?

«Что случилось?» — спросила я насколько возможно беспечным тоном.

Ее ответ превзошел все мои ожидания: «Вчера на работе Хави была внутри, раздавая малышам ведерки и совки для песочницы, когда услышала детский плач на улице. Она посмотрела в окно и увидела, что твой сын держит в руках кусок резинового шланга и бьет им маленького Шимми. Тот лежал на спине и плакал, пытаясь как-то защититься руками».

Я была шокирована этой картиной! Резиновые шланги, угрозы, беспомощные жертвы, беззащитные дети — меня словно окатили ледяной водой.

Где-то на заднем фоне заплакал мой, видимо, проснувшийся малыш. Но все это было так далеко-далеко; мысленно я представила себе лицо моего старшего сына, прокрутила в уме все годы его жизни, начиная от самого рождения по настоящий момент. Я разложила перед собой все его ошибки, выпотрошила из всех возможных файлов самое дурное его поведение. Но эта ужасная, только что нарисованная передо мною картина, просто не «вписывалась» во все остальное.

— Хави своими глазами видела, как он бил Шимми? — спросила я.

— Именно так.

— А ты уверена, что это был резиновый шланг?

— Да, она тут же вышла и забрала его у него.

— А Хави спросила у них, в чем там было дело?

— Да, Шимми сказал, что старшие мальчики не разрешают ему играть с ними.

— А что вообще там делал мой сын?

— Именно это и хотела бы знать Хави! — воскликнула ее мать.

«Спокойно, — сказала я себе, — еще не время делать выводы. Не позволяй ей поставить клеймо на твоем сыне. У каждой истории всегда есть еще одна, если не больше, сторона».

— Леа, я очень благодарна, что ты пришла рассказать мне об этом сама. Я обязательно поговорю с сыном, когда он вернется домой.

— Уж не завидую ему, когда ты его накажешь, — сказала она, уходя.

Когда мой мальчик вернулся с улицы, я накормила его и спокойно спросила, хорошо ли он провел день. «Да», — сказал он. «А сегодня не произошло ничего необычного? — Неа. — Может быть, ты все-таки хочешь мне о чем-нибудь рассказать? — Нет, ничего необычного не было». «А я узнала, что сегодня кое-что случилось, и мне бы хотелось услышать, что ты скажешь об этом», — выдохнула я. Когда я закончила свой пересказ, он рассказал мне такую историю:

«Ну, после уроков мы с друзьями пошли играть в мяч на траву, у забора, за лагерем. А маленький мальчик из лагеря пришел и стал бросаться нам в лицо песком. Мы прикрикнули на него, чтобы он уходил, и он убежал внутрь. А через несколько минут он вышел с палкой и стал драться. Мы побежали за ним, а учительница увидела и закричала, чтобы мы больше не приходили на поляну.

Мы снова стали играть, а он опять пришел. На этот раз у него в руках был кусок резинового шланга. Мы все за ним побежали, но я же бегаю быстрее остальных. Я догнал его на детской площадке, рядом с горкой, которая у забора, и он обернулся и замахнулся шлангом, чтобы стукнуть меня. Я поймал этот шланг на лету и отступил назад; хотел отобрать его у него, а он споткнулся обо что-то и упал на спину.

Тогда вышла учительница и накричала на меня. А потом мы все ушли играть в другое место».

Все еще исполняя роль следователя, я задала ему еще несколько вопросов: «Зачем вы за ним гонялись? Если он вам так надоедал, почему вы сразу не пошли к его воспитателю? — Мы не хотели, чтобы ему попало. — А зачем ты его ударил? — Я его не ударил! Зачем мне с ним драться, он же еще совсем маленький!»

Чуть позже, тем же днем, мы вместе пошли к Лее. Она и ее дочь Хави обе были дома. Мой сын повторил всю свою историю еще раз. Госпожа Ньюман повернулась к дочери: «Разве ты не сказала, что видела, как он ударил Шимми?» — «Ну… — смущенно ответила Хави, — я не уверена; мне казалось, что да… но, на самом деле, я не видела своими глазами, чтобы он бил Шимми. Просто он так стоял и так держал этот шланг, что я подумала, что он его бил».

Итак, Хави сложила два плюс два — резиновый шланг у одного ребенка в руках, с лежащим на траве другим ребенком. Выглядело все очень красноречиво. Однако ее ответ на задачку был совсем неправильный.

Будучи архитектором, мне приходится сталкиваться с людьми разных профессий, имеющих отношение к торговле недвижимостью.

Недавно мы закончили ремонт одного из объектов, и, как обычно, на очереди была уборка всего беспорядка. Клиенты попросили меня посоветовать им кого-нибудь, что я и сделал. Более того, я дал прекрасную рекомендацию одной компании, с которой мне приходилось иметь дело раньше, зарекомендовавшей себя исключительно с положительной стороны и абсолютно надежной.

Их персонал должен был закончить уборку на объекте в тот же день. Я поехал в квартиру в конце дня, чтобы сказать свое «последнее» слово. Но оказался не готов к тому, что увидел.

Когда я вошел в здание, сосед с нижнего этажа встретил меня в коридоре: «Вы уже поднимались наверх? Вы знаете, что произошло?»

Немного волнуясь, я выслушал соседа, поведавшего мне все детали произошедшего.

Он рассказал, что уборщик с помощником приехали в то утро около семи часов. Владелец квартиры был в отъезде и, чтобы впустить их, оставил ключи у брата. Брат уже был там, когда уборщики приехали, впустил их в дом и уехал. Сам владелец, мой клиент, приехал к девяти часам. Осмотрел квартиру и заметил, что из ванны исчезла дорогая импортная гарнитура. Тщательные поиски ничего не принесли. А в квартире все время находилось только два человека — уборщик и его помощник. Мой клиент направился прямиком к ним и высказал им все прямо в лицо, на что они, в свою очередь, глубоко оскорбились.

Все трое были там, когда я вошел в квартиру.

Обе стороны рассказали мне свою версию. Уборщик рекомендованной мной фирмы умолял меня встать на его сторону. Мы с ним часто работали вместе на других объектах, и он знал, что закрепил за собой репутацию честного человека.

У хозяина же квартиры не было никаких сомнений в том, кто виноват. Он отвел меня в сторону и спросил, согласен ли я с его предположениями. «Я никогда не был хорош в разгадывании шарад „Найди виноватого“, — сказал я, — но по опыту знаю, что когда думаешь, что нашел преступника и у тебя не возникает в этом никаких сомнений, обычно им оказывается кто-то совсем другой!»

Я закончил свою часть проверки квартиры, и мы уехали, так и не найдя вентилей.

Позже в тот же день мне позвонила взволнованная жена моего клиента. Она объяснила, что ее зять заходил посмотреть квартиру уже после того, как я уехал. Когда он услышал, что произошло, он прошел в одну из комнат и вынул из серванта «украденные» вентили от ванной комнаты.

Он объяснил, что подумал, что, квартира все время открыта, из нее легко что-нибудь украсть. А он знал, сколько денег его брат и невестка заплатили за эту гарнитуру, и потому решил убрать ее и положил там, где никто бы не нашел.

И вот теперь женщина спрашивала меня: «Ну, что же нам делать? Нам так стыдно. Конечно, мы заплатим уборщикам сверх договора за весь этот ужас, который обрушили на них. Но ведь, сколько бы мы ни заплатили, мы никогда не сможем изменить то неудобное положение, в которое их поставили… Но мы были так уверены, — пыталась оправдаться она, — и все указывало на то, что виноваты именно они. Ведь верно?»

Верно, но неверно.

Помните историю из главы «Голоса»?

Однажды, чтобы покрасить нашу веранду, мы по хорошей рекомендации наняли маляра.

Когда он пришел, меня очень впечатлила его расторопность и производительность. Но я торопился на работу, поэтому оставил его доделывать одного. Когда я вернулся, он уже все закончил и уехал. Издалека выглядело совсем неплохо, но чем ближе я подходил к дому, тем больше не верил своим глазам. Все огромное окно самой веранды, а так же новая стальная дверь и окна кухни были забрызганы краской.

Может быть, он собирался вернуться, чтобы все вымыть, но мне хотелось перестраховаться. Я быстро набрал его номер и оставил сообщение на автоответчике. На следующий день, когда я вернулся с работы, я обнаружил, что он возвращался и оставил счет за работу в почтовом ящике. Но не прикоснулся к краске на окнах. А если оставил счет, наверняка считает, что работа закончена!

Сейчас вы услышите и сторону маляра:

Может быть, другие его клиенты и соглашаются на подобное положение вещей, но уж я-то — ни за что на свете!

Я позвонил ему еще раз и снова попал на автоответчик. В этот раз мой голос был напряженнее, говорил я строго и по делу. Я ни в коем случае не намеревался позволить ему спустить это дело «на тормозах».

Когда на следующий день я вернулся домой после работы, на автоответчике меня ждало сообщение. Он был предельно вежлив и уверял меня, что, конечно же, знает, что его работа у нас не закончена. Просто последние несколько дней он был завален другими заказами, но собирался приехать и закончить все у нас при первой же возможности.

И, правда, он появился после целого трудового дня следующим вечером и привел нашу веранду просто в изумительный вид.

Когда наши предположения кажутся нам максимально вескими, очень сложно подвергнуть сомнению их правдивость и надежность. Разве не логично предположить, что, если работник оставляет счет за услугу, то считает ее выполненной? А маляр, с другой стороны, думал, что и так понятно: он не оставит веранду в этом состоянии. Счет за работу не исключал его повторного визита, а поскольку вся его работа была снаружи, не обязывало хозяев в это время находиться дома.

Наши друзья Шошана и Элиезер Херманы устраивали свадьбу, и мы с мужем прилетели, чтобы быть рядом с ними во время торжества. Мой муж ради такого случая взял с собой новый фотоаппарат, счастливый, что купил его вовремя и сможет «запротоколировать» все событие.

Мы прекрасно провели время, прогостив у них дома два дня, а находиться в гуще всех хлопот и таких приятных волнений было особенно радостно.

Все было очень весело и динамично. А дети Шошаны были воистину командой живчиков! Казалось, нет вещи, которая была бы им неинтересной, они все время стремились быть в курсе всего и везде помочь.

Через неделю я просматривала отпечатанные фотографии и внезапно остановилась. Целых три снимка потолка и люстры Херманов!

«Вот что происходит, если не быть с детьми достаточно строгими! — подумала я. — Если бы мать их правильно их воспитывала, подобного никогда бы ни случилось. Бережное отношение к чужим вещам — необходимая часть воспитания».

Я все еще сердилась, когда муж вошел в комнату. «Ты только посмотри на это!» — сказала я, протягивая ему снимки.

Он подошел ближе и взял фотографии в руки. «Ну, что… я же не профессиональный фотограф, — ответил он со смущенной улыбкой. — Да и с фотоаппаратом этим я еще не совсем освоился: когда я заправлял пленку, он сделал целых три снимка потолка».

Итак, из только что прочитанных историй понятно, что неумение судить благосклонно: видеть в людях хорошее и оправдывать их поведение (зачастую лишь кажущееся плохим), приводит к тому, что, руководствуясь ошибочным методом исключений и неверными предположениями, мы рискуем обвинить невинного человека.

Итак, если случается, что, взвешивая факты, мы думаем о людях плохо, мы обязаны пересматривать ситуацию снова и снова, пока все попытки опровергнуть негативные доводы не иссякнут полностью. Лишь тогда мы вправе вынести окончательное решение.

II
«Судить благосклонно»

Как правильно?

Судить человека благосклонно (ладун лекаф зхут) — это искать объяснения его поступкам, которые оправдывали бы его и сохраняли к нему наше доброе отношение. Мы хотим видеть в других лучшее, их хорошие качества, поэтому ищем достойные намерения в их поведении. Чтобы снять вину с ближнего, нужны разные методы оправдания, а для этого следует хорошо понимать человеческую природу в целом и состояние отдельного человека — в частности.

Оказавшись под гнетом негативных мыслей о человеке, нам необходимо задуматься: есть ли в ситуации какие-то оправдывающие его факторы? Может быть, мы что-то упустили? Может ли быть, что наше мнение — поспешно?

Часто случается, что все улики говорят в пользу обвинения, но «подсудимый» невиновен. Нам не хватает минимума необходимой информации, без которой невозможно сделать правильный, объективный вывод. Или мы не справляемся с эмоциями, и нас подводят наши ощущения.

Благосклонное суждение — это акт смирения, когда, признавая ограниченность своего мнения, мы не идем у него на поводу, делая поспешный, поверхностный вывод. Это понимание того, что у другого человека были причины поступить так или иначе, даже если мы сами с этими причинами не согласны. Это стремление исследовать другую точку зрения так же тщательно, как свою собственную.

Процесс благосклонного суждения — это «чтение между строк», воображение недосказанного. Это своеобразная игра, где отыскать добродетель (зехут) — все равно, что, собирая мозаику, найти тот самый, подходящий элемент, вдруг делающий ясной всю картину.

Позволить себе сомневаться — значит признать, что у истории может быть и другая, незнакомая нам, сторона. И затем, пытаясь оправдать «подозреваемого», или, по крайней мере, смягчить его вину, мы ведем поиски до тех пор, пока он не реабилитируется в наших глазах.

Как неправильно?

Часто мы боимся судить благосклонно, потому что неправильно представляем себе последствия: «Об меня все время будут вытирать ноги!», «Меня всегда будут использовать!», «Я никогда не верну назад своих денег!»… Но это совсем не так, ведь судить благосклонно — не значит слепо подчиняться обстоятельствам, которые можно и следует изменить, или смотреть «сквозь пальцы» на чье-то негативное поведение.

Если кто-то «кормит» Вас байками, и Вы ловите себя на том, что начинаете раздражаться, предположите, что это ради какой-то хорошей цели, и потому — не стоит сразу воспринимать происходящее как нечто плохое. Если можете изменить ситуацию и защитить себя — Вам, естественно, следует это сделать. Сталкиваясь с непристойным поведением, никто не должен сидеть «сложа руки», «вымучивая» из себя доброжелательность. Это было бы не только глупо, но и неправильно, потому что благосклонное суждение — это отнюдь не пассивная жизненная позиция, не апатия, не отказ от попыток помочь и окружающим, и себе самому.

Говоря кратко, благосклонное суждение не препятствует действиям; наоборот, предшествует им. Например, родители могут думать, что, если их ребенок жалуется на учителя, а они будут пытаться судить о педагоге благосклонно, то интересы их чада отойдут на второй план. Но на самом деле благосклонное суждение не препятствует попыткам прояснить ситуацию; оно, по сути, является предшествующим шагом. Нам словно напоминают: «Может быть, и учителю есть, что сказать об этом. А, может быть, и нет. Надо разобраться».

Некоторые люди беспокоятся о том, как может измениться их поведение в финансовых спорах: «Если я буду сидеть и заниматься только тем, что всех оправдывать, я никогда не верну своего займа». Они опасаются, что благосклонное суждение «парализует» их, свяжет по рукам и ногам. И это неверно. Позитивный взгляд на вещи не исключает возможности требования платежа, или составления жалобы, или даже обращения в суд. Если действительно необходимо — все это приемлемо.

Никогда не будет лишним повторить: защита себя, своего положения, репутации или собственности не противоречит практике благосклонного суждения. Однако Вы будете тверже стоять на ногах и увереннее отстаивать Ваши права и справляться с причиняемой Вам болью, если у Вас будет желание по-настоящему понять другого человека. Ведь попытаться понять позицию другой стороны — вовсе не значит согласиться с нею. Но Ваша готовность принять во внимание противоположную точку зрения изменит Ваши взаимоотношения и взаимодействия с окружающими, делая их более мирными и потому — более успешными.

III
По правде суди ближнего
«…святы будьте, ибо свят Я, Г-сподь, Б-г ваш»

(Ваикра, 19:2)

Итак, Тора сначала повелевает нам «быть святыми», а потом объясняет — как этого достичь. А именно — с помощью исполнения заповедей, которые возвышают нас индивидуально и улучшают наши взаимоотношения с окружающими.

«Если каждый из вас будет свят на личном уровне, то все вместе вы станете святым народом», — продолжает Тора. И следующий стих подводит нас к первой ступени восхождения по этой лестнице: «Пусть каждый боится матери и отца». Эта мицва предшествует всем остальным в данном отрывке, задавая тон всему, что будет сказано далее. Сначала нам нужно подчиниться авторитету родителей, смириться с их желаниями, научиться принимать «нет» и осознать, что не все в жизни будет по-нашему. Этот опыт уступчивости другому человеку необходим нам в самом начале жизни для подготовки и развития гибкости, столь важной в отношениях с людьми на всем ее протяжении.

Вслед за необходимым началом следуют повеления Торы, относящиеся к различным сферам: «Тебе хотелось бы оставить себе все заработанные деньги? Что ж, ты вправе оставить себе основную часть, но обязан поделиться с тем, кому не так повезло». «Нанятый тобою на работу закончил оговоренный объем? Уплати ему сразу, не задерживай, если можешь». «Тебя кто-то раздражает? Не проклинай его! Ты выше этого». «Смотри, не давай дурной совет, от которого ты получил бы пользу, а другой — понес бы ущерб». «Не мешай осуществиться справедливости». «Если видишь, что у человека неприятности, что его жизнь в опасности, помоги ему, направь его; постарайся успокоить и предупредить о грозящей беде заранее». «Не кради, не жульничай, не причиняй вреда не только делом, но и словом». «О собственности других людей заботься так же, как и об их репутации. Радуйся их успеху». «Будь осторожен, чтобы не смутить никого, особенно на людях». «Почитай стариков, с уважением относись к ученым и мудрецам». «Если люди не могут помочь тебе в час беды, постарайся понять их. Не таи обиды». «Не мсти, не „закрывай сердца“ твоего от людей».

Эти принципы являются фундаментом идеального общества, к построению которого человечество стремится изначально, а исполнение мицвот — это дорога к возвышенной и успешной жизни.

Из множества заповедей, каждая из которых, несомненно, требует тщательного изучения, сейчас мы остановимся на одной, предписывающей не препятствовать правосудию:

«Не извращай правосудия; не будь снисходительней к нищему и не лицеприятствуй великому: справедливо суди свой народ» (Ваикра, 19:15).

Давайте, разберем этот текст подробно.

«Не извращайте правосудия…»

Что значит «извращать правосудие»? Рамбам объясняет: не оправдывать виновного и не обвинять невинного.

«…не будь снисходительней к нищему…»

Как может судья несправедливо отнестись к бедняку? Представьте себе двух спорящих — одного богатого, другого — бедного. Судья может подумать, что, решив в пользу бедного, он избавит того от стыда за униженное положение и «поможет» богатому (даже если он и не виноват) исполнить закон: позаботиться о бедном человеке, дать ему пропитание. Совершенно верно, богатые обязаны заботиться о бедных, но извращать справедливость ради достижения даже благой цели — запрещено.

«…не лицеприятствуй великому…»

Нельзя сказать: «Этот человек — богат или знатного происхождения и потому — как могу я позорить его, решив дело не в его пользу?» Слушая дело, судья не вправе обратиться к богатому или даже улыбнуться ему прежде, чем бедному, потому что это может смутить бедняка, который, заволновавшись, не представит свое дело должным образом, и результатом станет несправедливость.

«…справедливо суди свой народ»

Мы видим, что стих начинается с предостережения не извращать правосудия, а кончается предупреждением — судить справедливо. В чем же заключается этот справедливый суд? Рамбам объясняет — в одинаковом отношении судьи к обеим сторонам.

А что же считается неравным отношением? 1) Разговаривать доброжелательно с одной стороной и враждебно или грубо — с другой. 2) Позволять одной стороне говорить подробно, а от другой — требовать краткости. 3) Во время слушания дела разрешать одной из сторон сидеть, а другой — нет.

Понятие «справедливого суда» включает и «порядок нравственности». Например, еврейский закон требует рассматривать дело или иск сироты или вдовы вне очереди.

Что еще нужно для справедливого суда? Согласно Сефер аХинух, мицва «судить» относится к любому квалифицированному в Торе человеку; потому что такой человек будет стараться судить справедливо. Отказавшись, он отдаст суд в руки людей менее достойных и менее ученых; и результатом станет неверный и искаженный суд.

До сих пор мы говорили только о судебном заседании: объясняли мицву и обязанности судей. Но как это относится лично к нам? Мы-то не сидим в судейском кресле! Ну, это — как посмотреть…

«Сефер аХинух» объясняет, что мицва судить справедливо обязывает каждого человека «судить ближних благосклонно и истолковывать их действия и слова в хорошую сторону». Поэтому эта заповедь имеет отношение не только к залу судебных заседаний, но и к нашим ежедневным наблюдениям и суждениям. Все мы, так или иначе, являемся судьями, все время выносим решения. И так же, как судьи в залах заседаний, мы обязаны судить нашего ближнего справедливо, «по правде и благосклонно».

Может быть, жизнь была бы легче без всякого суда? Может быть, стремиться к нейтралитету: «отключить» разум и перестать оценивать происходящее вокруг нас?

«Суди…»

Но мы знаем, что Б-г намеренно создал нас способными воспринимать и оценивать происходящее вокруг нас, видеть и понимать различия. Не случайно нам дан деятельный, пытливый ум; чтобы мы смогли выполнять свою главную задачу — делать правильный выбор, ибо это и есть реализация свободы воли. Мы начинаем день благодарностью Б-гу, который «дал нам способность отличать день от ночи» — свет от тьмы, добро от зла. Тора не указывает нам «отключить» разум, не видеть, не думать, не оценивать. Совсем наоборот, различая «хорошее» и «плохое», мы призваны выбирать «хорошее».

Обязывая нас вершить суд, АШем говорит и о том, как правильно реализовать эту способность. Он велит нам судить определенным образом — справедливо.

«…свой народ…»

Кто твой «народ»? Все — кроме тез, кто добровольно и осознанно отверг еврейский образ жизни. Но конкретно назвать их сегодня может только человек, сведущий в законах Торы, поскольку подавляющее большинство современников не следуют многим требованиям жизни по Торе.

«…справедливо»

Раши объясняет наставление Торы «справедливо суди свой народ» так: «надо судить о человеке, исходя из его заслуг, то есть — благосклонно». Но если, согласно Раши, мицва — судить благосклонно, почему Тора говорит справедливо?

Дело в том, что для Раши «свой народ» — это «друг». Друг — это хорошо знакомый нам человек, с которым мы общаемся постоянно, и потому нам хорошо известно его поведение. Это, например, член нашей семьи, сосед или сослуживец. Справедливость по отношению к «друзьям» определяется их статусом: мы рассматриваем любое их сомнительное действие обязательно в контексте их типичного поведения.

Эта категория знакомых нам людей подразделяется на три группы:

1. Если мы были свидетелями постоянного безупречного поведения человека и знаем его как целомудренного и боящегося Б-га, и вдруг он делает или говорит что-то спорное или даже совершает явный грех, мы обязаны искать для него оправдывающий фактор.

Например, долгие годы совместной деятельности вы знаете господина Дэвиса как безупречного бизнесмена. И вдруг на ваших глазах он поступает вроде нечестно. Судить «справедливо» такого позитивного человека — значит предполагать, что в этой сомнительной ситуации, наверное, есть что-то, чего мы не понимаем или не знаем. Даже если ситуация выглядит безнадежно, на одну чашу весов мы должны положить его теперешнее кажущееся негативным поведение, а на другую — все его безупречное прошлое. В данном случае такое благосклонное отношение считается справедливым.

Если можно доказать, что человек оступился, мы должны настаивать на мнении, что он сделал это не намеренно, ошибочно, случайно, в чем раскаивается и чего не повторит в будущем. Мы остаемся о нем хорошего мнения, «судя» именно благосклонно, принимая во внимание его безупречное поведение в прошлом и применяя логику.

2. А что сказать о человеке, чье поведение непостоянно; кто, стремясь поступать правильно, иногда ошибается? Какая оценка его поведения будет справедливой, если мы видим, что его можно понять двояко? Раз (насколько мы знаем) обычно он старается поступать правильно, мы должны судить о его поведении благосклонно.

Например, человек может задолжать банку, потому что не успел внести средства на счет вовремя или потому что списание этих средств не произошло по вине самого банка. В данном случае, ввиду того, что есть большая вероятность его невиновности, справедливым суждением о нем оказывается благосклонное.

А если мы видим, что он поступает так или говорит что-то такое, чему сложно найти позитивное объяснение? Ведь время от времени он «спотыкается», и данный случай вполне может быть одним из таких «падений». Здесь предпочтительнее предположить сомнение, а не жестко требовать справедливости «по закону». То есть судить о нем благосклонно, дать ему еще один шанс — это похвально, и считается образцовым поведением, мидат хасидут, как будет подробнее освещено в следующих главах.

3. Есть и третья группа: человек с плохой репутацией. Он дисквалифицировал себя постоянным негативным поведением, поэтому не заслуживает благосклонного суждения. (Но хотя не оправдывают заведомо непристойное поведение, судить «по заслугам» можно даже в этом случае — для информации о других категориях смотри гл. 11 «Судить человека целиком», и абзац в главе 13 «Он действительно неправ»).

В зависимости от сферы поведения, человек может попасть сразу в несколько групп. Например, он безупречен в отношениях с родителями, непостоянен в соблюдении кашрута и совершенно ненадежен в возвращении займов.

Сказанное выше относятся только к людям, которых мы знаем — суди друга своего благосклонно. Мы обязаны относиться к друзьям по их заслугам, потому что по отношению к ним это и есть — справедливо.

Ситуация с незнакомым или плохо знакомым нам человеком — дело другое. Его обычное поведение нам неизвестно и не может пролить свет на поступок в настоящий момент, нам нечего положить на чашу его заслуг. В таких случаях «справедливо» может и не означать «благосклонно». Как же быть? Р. Йегошуа бен Перахья дает ответ в «Пиркей Авот»: «Суди всех благосклонно». Рамбам объясняет: «Всех людей — даже если ты их не знаешь, и нет у тебя основания для оценки их действий. Желательно и похвально судить бемидат хасидут, благосклонно — всех твоих ближних».

IV
Многогранная роль

Умение судить благосклонно имеет множество граней, и чем лучше мы их понимаем, тем успешнее применяем это умение в жизни.

Мицва

Часто полагают, что такое умение — некое возвышенное поведение, требующее крайних форм благочестия и доступное лишь праведникам. Но «судить благосклонно» — одна из 613 заповедей для всех евреев без исключения. Значит, так поступать может любой.

И Тора призывает всякого еврея — от самого образованного до неграмотного, от ранимого до самого «жесткого» — к труду духовного самосовершенствования. Благосклонное суждение — условие хороших, прочных отношений с людьми и мира на земле!

Интересно отметить, что это повеление, данное нам Б-гом, является отличительным качеством нашего народа.

Фундамент

«Эта повелительная заповедь, — говорится в книге Мицвот а-левавот, — основополагающая. Она учит нас исполнению всех остальных мицвот, касающихся взаимоотношений между людьми».

Естественно, что оправдывая человека, мы добрее относимся к нему. Общение подобно большой дороге, где подозрительность — контрольно-пропускной пункт, принуждающий нас к «объездам» через возмущение, затаенные обиды, злость, сплетни и клевету. А иногда даже ссоры и ненависть. Без подозрений путь общения с людьми будет «прямым» и конструктивным — в доброте, заботе и мире.

Созидает мир

Сефер аХинух учит, что основная цель заповеди благосклонного суждения — миротворческая. Справедливое, неторопливое рассуждение и отказ от подозрительных мыслей — вот, что критически важно для гармоничного сосуществования.

Наши мудрецы перечисляют эту мицву среди тех, награда за исполнение которых особенно велика. В Гемаре говорится, что этот список перекликается с тем, что приведен в мишне Пеа. Обращаясь к нему, мы находим, однако, что вместо благосклонного суждения там говорится об установлении мира между людьми. Раши объясняет, что судить благосклонно — это и значит устанавливать мир между людьми.

Обычно повеление о примирении двух людей воспринимается нами как помощь двум другим людям решить их проблемы. Однако в первую очередь это относится к нам самим. Ведь если предположить, что поступок по отношению ко мне не был плохим, или человек просто не смог с собой совладать, или не имел в виду никакой выгоды, то я сохраню к нему добрые чувства.

О том, что благосклонное суждение — строительство мира между людьми учил и Гаон из Вильно: Если у вас есть враг, есть проверенный способ прекращения вражды. Судя благосклонно и всеми силами стараясь понять его, найдя в нем добродетель, вы повлияете на него, и враждебность между вами рассеется. В книге Мишлей (27:19) сказано: «Как в воде лицо — к лицу, так сердце человека — к человеку». Гаон объясняет: как лицо смотрящего отражается в воде, так и сердце человека отражает в себе чувства другого. Люди интуитивно чувствуют отношение к себе и бумерангом возвращают его источнику. Если мы будем благосклонно относиться к тому, кто зол на нас, оппонент «подхватит» позитивную энергию, и его сердце изменится.

Мида

Благосклонное суждение — это и заповедь, и мида, черта характера, унаследованная нами от наших праотцев. Наши мудрецы учат: когда жители Сдома согрешили, Творец открыл это Аврааму, зная, что тот станет их защищать. В Теилим (45:8) читаем: «Любишь ты справедливость и ненавидишь нечестие, поэтому помазал тебя Б-г твой маслом радости, из собратьев твоих выбрал тебя». Мидраш объясняет, что эти слова принадлежат Б-гу, и сказаны об Аврааме. «Любишь ты справедливость», значит: «Тебе нравится находить праведность в Моих творениях». «Ненавидишь нечестие» — «воздерживаешься от того, чтобы винить их». «Поэтому выбрал тебя из собратьев твоих» — это о десяти поколениях от Ноаха до Авраама: «Я отверг все десять поколений и выбрал тебя, Авраам, из-за этого качества».

Говоря о величии Авраама, рав Хаим Воложин замечает: когда праведник стремится к совершенству, благословение передается и его потомкам. То есть те же черты характера проявляются и в них, требуя от них меньших усилий. Авраам превзошел всех в умении видеть в людях что-то хорошее. Поэтому нам делать это гораздо легче, если мы будем стараться.

Рабейну Йона объясняет, что эта мида основывается на стихе из Мишлей (14:9): «Глупые искупят (за деньги) вину, а среди благочестивых — благоволение». Глупые, объясняет он, всегда стремятся увидеть негативные стороны человека и рады доказывать вину других. А праведные — рады замечать в людях лучшее, вставая на их защиту всякий раз, когда проявляются отрицательные стороны их характера.

Из всего сказанного мы учим, что призваны к двум вещам: не хотеть очернить человека и стремиться представить его в хорошем свете.

— Не хотеть очернить человека.

Когда, выйдя из ковчега, Ноах напился и голый уснул, его сын Хам поспешил рассказать о позоре отца братьям. Услышав об этом, Шем и Иафет взяли покрывала и укрыли Ноаха, пятясь спиной, чтобы не увидеть наготы отца. Какое качество мы видим в их поступке? Желание «прикрыть» ошибки и позор других людей, если нет никакой пользы от их оглашения.

— Стремиться представить человека в добром свете.

Однажды цадик с учениками наткнулся на разлагающийся труп животного. «Какая вонь!» — сморщились ученики. «Да, но какие белые зубы!» — воскликнул учитель.

Какой факт из двух был правдой? А какой — более очевидным?

Оба наблюдения верны. Но белые зубы не так очевидны, и их можно и не заметить на фоне запаха от полусгнившего трупа, а праведник даже в этой ситуации заметил и сказал что-то доброе. Он сознательно обратил внимание на что-то хорошее. И если так важно поступать даже, когда речь идет о мертвом животном, насколько старательней мы должны отыскивать добро в человеке.

Хафец Хаим развивает эту идею: «Человек должен стремиться совершенствовать характер, чтобы быть в числе праведных, а не злодеев. Каковы же пути праведников? Они помогают ближним всем, чем могут; и скрывают слабости других, как свои. Если видят, что один человек зол на другого, стараются помирить их, помочь понять друг друга…

Не так — недостойные злодеи. Они причиняют другим вред и рады, когда те падают; оглашают их ошибки, и если человек ошибается, считают это преднамеренным. Они провоцируют ссоры, настраивая одного против другого, и думают, что умны, поступая подобным образом!

Так кто же считается мудрым и сильным? Человек, который видит другого на краю крыши и толкает вниз, или пытается спасти того, кто может упасть? Кто видит павшего и добивает его или видит друга, упавшего в яму, и пытается вызволить?»

Это и есть суть благосклонного суждения. Если мы видим ближнего в ситуации, где, как нам кажется, он уже «упал», мы используем наш интеллект, чтобы «поднять» его из грязи — и в собственных глазах, и в глазах окружающих. Именно это и есть — отыскать зхут (заслугу) и к достижению этого качества мы должны стремиться.

Не жаловаться, а оправдывать
«Свет посеян для праведника, и для
прямодушных — веселье». (Теилим, 97:11)

Большинство из нас стремятся быть счастливыми, но мало кто знает — как этого достичь. Царь Давид говорит: кто ищет симху (радость), должен присоединиться к рядам йшрей лев, прямодушных. Кто же эти счастливые и везучие люди?

Р. Ицхак Гутнер, в прошлом глава ешивы р. Хаим Берлин в Нью-Йорке, отмечает, что Таргум переводит йшрей лев как тируцей лива, что буквально значит «те, чьи сердца полны тируцим (объяснений)».

Как правило, несчастный человек, критичен и придирчив, во всем видит плохое и постоянно озвучивает свои недовольства и жалобы: «Почему он так со мною говорил? Как она могла так поступить? Где был Б-г, когда мне так нужна была Его помощь?» Естественно, такой негативизм изгонит радость и веселье из любого сердца.

Секрет беспрестанной радости, говорит р. Хантер, заключается в выстраивании добрых отношений с окружающими на основе тируцим, объяснений, оправдывающих их поступки.

Именно это имеется в виду в первой части стиха: «Свет посеян для праведных» — часто неясно, как оправдать действие или ситуацию. Чтобы найти «посеянный (но скрытый) свет», надо «копать» глубже. И праведные — это счастливые люди, которые научились искусству «откапывания света» в каждой ситуации.

Противоядие от лашон а-ра

Благосклонное суждение предупреждает злословие.

Под лашон а-ра («злословие») подразумевается любое, даже правдивое высказывание о другом человеке, которое, не преследуя конструктивной цели (которая может иногда оправдать использование такого средства), унижает или вводит его в смущение, причиняет ущерб. Неслучайно предупреждение о лашон а-ра в Торе следует непосредственно после заповеди благосклонного суждения; эти действия тесно связаны друг с другом.

Хафец Хаим говорит: чем чаще мы судим благосклонно, тем реже будем виновны в лашон а-ра.

Не позволяя себе думать о других плохо, мы находимся вне опасности произнести что-то дурное. Если же постоянно боремся с негативными мыслями, всегда остается вероятность, что они пересилят и преодолеют контроль. Когда нам удастся уничтожить или, по крайней мере, благосклонным отношением нейтрализовать подозрения по мере их появления, тогда негативных мыслей, готовых в любой удобный момент вырваться наружу в форме лашон а-ра, просто не останется.

Р. Хаим Шмулевич, последний глава ешивы Мир, иллюстрирует связь лашон а-ра и благосклонного суждения историей из книги Исход: перед тем, как пересечь границы земли Израиля, народ решил отправить разведчиков. Вернувшись, они плохо отозвались о том, что увидели. Люди поверили им, и из-за этого весь народ был наказан сорокалетними скитаниями по пустыне, соответствующими сорока дням, которые разведчики выполняли задание.

Мы знаем, что наказание всегда приходит по принципу «мера за меру». Почему же народ должен был провести в пустыне целых 40 лет, если лашон а-ра был произнесен лишь единожды? Где справедливость? Где «мера за меру»?

Р. Шмулевич объясняет, что они были наказаны за корень греха — 40 дней наблюдения негативных аспектов Земли. Если бы они не смотрели негативно, не говорили бы плохо. Потому наказание и было все же мера за меру.

Хафец Хаим говорит, что причина почти всех случаев лашон а-ра, приведенных в Торе, в том, что люди не судили благосклонно. Например, Мирьям плохо сказала о Моше с их братом Аароном: «Мы тоже пророки, но мы не отстранялись от наших супругов; почему же Моше отстранился от жены?» Нам говорится, что она неправильно оценила ситуацию, поскольку не обладала всей необходимой информацией — не знала, что уровень пророчества Моше был уникальным, и поэтому его действия были оправданы.

Так часто нам кажется, что мы все знаем, все понятно, но иногда…

Това Ротман искала няню для ребенка. Она тщетно обзванивала знакомых весь вечер, и уже становилась слишком поздно, чтобы продолжать поиски. И вот, когда она была на грани отчаяния, ее дочь взволнованно спросила: «Ой, мама! А, может, попросим Даси Энгель, она же сестра моей подруги?»

— Ну, по крайней мере, можно попытаться. Я ее давно ни о чем таком не просила… Интересно, сохранился ли у нас ее номер телефона?

Через минуту она уже набирала номер Энгелов.

«Даси! Я так рада, что застала тебя дома! Я надеюсь, ты сможешь мне немного помочь завтра. Мне не с кем оставить малыша на пару часов. А нужно быть на очень важной встрече, и я должна выйти из дома ровно в два часа. Ты сможешь с ним посидеть?» ― Това обрадовалась, когда Даси согласилась. Облегченно вздохнув, она положила трубку.

Назавтра, в два часа дня, Това стояла в дверях уже в пальто, чтобы выйти из дому сразу же, как только Дасси появится на пороге. Минуты текли одна за другой, но в дверь никто не звонил. Никто не звонил и по телефону — сказать, что вот-вот будет. Было уже пять минут третьего, но Даси так и не приходила. Това позвонила Энгелам, но линия была занята.

Вообще Даси производила впечатление очень милой девушки. Как она могла так безответственно поступить? Това мысленно выговаривала семье девочки все, что она думает о человеке, который сначала дает слово, а потом так ужасно не сдерживает его. Она бы все им выговорила; но им повезло, что ее прервал телефонный звонок. Она схватила трубку, но это оказался ее муж. И все, что ей не удалось выговорить о Даси, она низвергла на господина Ротмана, для полноты картины вставив несколько комментариев обо всей семье Энгелов. Она бы сказала еще больше, но сдержалась, движимая идеей дозвониться до них самих. На этот раз их телефон был свободен.

Представьте себе ее изумление, когда на вопрос Товы «А дома ли Даси?» госпожа Энгель воскликнула: «Ой, а Вы — та самая женщина, которая просила ее посидеть с ребенком? Вчера Вы положили трубку и, наверное, даже не заметили, что не сказали ей, ни кто Вы, ни — куда приехать!»

Благосклонное суждение — не только главное лекарство от тенденции к лашон а-ра, но и главный врач при сопутствующей «болезни», не диагностируемой, незаметной и из-за своей анонимности очень коварной, — доверия лашон а-ра без удостоверения правдивости информации.

Хафец Хаим посвятил этому значительную часть своих трудов, пытаясь донести до нас нестареющую истину Торы: будь мудрым, не верь всему, что слышишь — отличай истину ото лжи. Будь готов бросить вызов своим предположениям и пересматривай свои взгляды.

В тот вторник телефон зазвонил поздно вечером. Это был мой хороший друг, Дж. Р. «Может быть, ты можешь мне помочь, ― сказал он. ― Скоро я устраиваю свадьбу и ищу хорошего фотографа».

Я немного подумал и назвал прекрасного специалиста, который не заламывает цен.

― Я слышал о нем, ― ответил мой друг. ― Но я считаю, что он — ненадежный.

― Правда? ― вырвалось у меня. ― А почему ты так думаешь?

― Ну, я слышал, что его наняли недавно на бар мицву, и он приехал только к середине вечеринки, пропустив всю первую половину вечера. Такой безответственный человека мне совсем не нужен! ― сказал Дж. Р.

― Весьма громкие слова, ― подумал я про себя. ― А ты точно уверен в том, что говоришь? ― спросил его вслух. ― Ведь это — очень серьезное обвинение!

― Я абсолютно уверен, ― ответил он. ― Йосеф руководил группой в тот день, и он сам мне об этом рассказал. Более того, я потом встретил еще кого-то, кто тоже был там, и они подтвердили его слова. Это правда, а если не веришь — разузнай все сам!

― Обязательно это сделаю, ― сказал я. Я хорошо знал, что нельзя сразу верить всему услышанному, и понимал, что даже если все это правда, наверняка, это имело и хорошее объяснение.

― Может быть, его задержали какие-то непредвиденные обстоятельства? ― предположил я, всеми силами пытаясь судить благосклонно. ― Может быть, было какое-то неотложное обстоятельство. Почему ты уверен, что дело было только в его небрежности?

― Ну, может, ты и прав, ― ответил Дж. Р. ― Но я не могу рисковать. И, кроме того, ну, просто нет такой причины, по которой необходимо опаздывать. Например, если у него сломалась машина, и он дожидался аварийки, получается, что ему изначально нужно было выехать заранее, чтобы не попасть в такую ситуацию; тогда приехал бы вовремя. Ничто на свете не может оправдать фотографа, появляющегося на событии к самому концу!

Спорить с ним было сложно. У него было четкое мнение, и моя защита не очень его убеждала. Положив трубку, я почувствовал, что очень смущен. Мог ли я рекомендовать столь ненадежного человека? Была ли это действительно небрежность с его стороны? И все мои аргументы в его защиту — это просто попытка прикрыть нехватку ответственности? Если честно, я и сам не был полностью уверен в его невиновности, как же я мог убедить в ней кого-то еще?

Во-первых, я решил, что сам проверю, что там случилось и насколько правдива эта история. Я позвонил музыканту, который был одним из моих лучших друзей, и он все подтвердил; в достоверности сомнений больше не оставалось.

А на следующий день я столкнулся и с моим другом, этим фотографом. И, конечно, в разговоре поднял вопрос о той бар мицве.

― Это правда, что ты приехал только к середине бар мицвы? ― спросил я его.

― Именно так и случилось, ― сказал он. ― Но — почему ТЫ спрашиваешь меня об этом?

― Потому что я рекомендовал тебя на свадьбу, а люди не захотели к тебе обращаться. Они утверждают, что ты ненадежен, потому что в тот раз ты не пришел вовремя.

Он сказал, что не верит своим ушам и рассказал мне эту историю. Я слушал его очень внимательно: «Тот заказ вообще был не мой, ― начал он. ― Фотограф, которого наняли в тот день, действительно не пришел. И в середине вечера мне позвонили и попросили немедленно приехать. Несмотря на всю мою занятость в тот момент, я все бросил и помчался по адресу со всех ног. Я пришел туда только потому, что хотел им помочь, сделал им одолжение…» ― с болью закончил он.

Чем привычнее для нас судить о людях благосклонно, тем реже мы говорим о них плохо, потому что проницательность и понимание исключают порицания и осуждения, а чем больше усилий мы прикладываем, пересматривая свои взгляды, тем меньше шансов оставляем себе для необдуманного и поверхностного решения.

Потому как понимание и осуждение — взаимоисключающие вещи.

Когда вы слышите лашон а-ра, вы должны вести себя подобно судье в зале заседаний, который не имеет права вынести решение до тех пор, пока не выслушает обе стороны. Нельзя верить рассказу до тех пор, пока неизвестна другая сторона истории.

Смягчает гневливость

Допустить сомнение — эффективный способ борьбы с гневом. Очень многих его вспышек можно было избежать, зарубить на корню, и стольких обид и ненависти, пользуйся мы данным инструментом.

Взрыв отрицательных эмоций причиняет нам и душевный, и физический вред. Следствия гнева и затаенной обиды — повышенное кровяное давление, язва, боли в пояснице, затяжные мигрени — список бесконечен. А попытка понять другую сторону истории освобождает нас от заточения в удручающей тьме осуждения и возмущения. Когда мы открывает в себе путь для понимания, мы словно выходим на свет, и гнев почти автоматически «сбегает» через заднюю дверь.

Я — американская студентка; сейчас прохожу практику в одной иерусалимской больнице. Здесь у меня есть супервизор, который следит за моей работой и получает свою зарплату из Штатов.

Однажды в январе я приехала в офис, как обычно, около девяти утра. Моя супервизор Офра была в бешенстве. Она носилась по кабинетам и бормотала что-то себе под нос. Я спросила ее, в чем дело, а она ответила, что не может мне рассказать, потому что это было бы непрофессионально. Я же была уверена, что шаг в этом направлении не займет много времени, и, правда, минут через пятнадцать Офра не могла себя больше сдерживать.

Она сказала, что только что получила чек за свою работу. (Теперь, представьте себе, я приехала по программе на год, с октября 1993-го по июнь 1994-го года). Офра сказала, что она так рассержена, потому что наша американская бухгалтерия отправила ей чек, датированный лишь 1 ноября 1994 года. Я сказала, что не могу в это поверить, потому что давно учусь в этом заведении и никогда не слышала о подобных ошибках. Но она не справилась с собой, начала кричать и, возмущаясь, рассказывать всем вокруг, что произошло.

Было уже десять часов утра, и она сказала, что собирается пойти за советом в Национальную Ассоциацию. Она хотела подать жалобу на эту программу и учреждение, которое, отправляя студентов на практику и поручая их супервизорам, потом так им платит… вернее, не платит.

Снова и снова она набирала номер Национальной Ассоциации. Наконец, дозвонилась, но ей ответили, что свободных юристов в данный момент нет. Офра была готова бросить всю работу и ехать к ним в офис, чтобы показать чек и тут же составить петицию, но ей рекомендовали не приезжать, поскольку заниматься ее делом некому. Время шло, было уже одиннадцать или двенадцать часов дня. Офра все еще была в бешенстве; она не хотела даже разговаривать со мной.

Наконец, наступил час дня, и мне нужно было уходить. Офра все еще бушевала. В конце концов, я спросила: «А вы уверены, что в чеке написано именно 1 ноября 1994 года? Покажите мне, я просто посмотрю». Она рассердилась еще больше: «Ты что думаешь, я не умею читать?― Но потом добавила: Все понятно! Ты просто мне не веришь! Хорошо; вот, смотри!»

Я взяла в руки чек, на котором было написано: 1.11.94. «Этот чек датирован 11-го января 1994 года», ― сказала я ей.

«Как это?» ― весьма озадачившись, спросила она. И только потом она вспомнила, что система датирования в Америке отличается от израильской. В Израиле 1.11.94 действительно означало бы 1 ноября 1994 года.

Она очень смутилась, ведь целых пять часов она только и делала, что наматывала круги по комнате и злилась. Теперь она ворчала: «И из-за этого я подняла себе давление? Из-за этого пропустила весь рабочий день?»

Кто-то сказал однажды: «Я никогда ничего не знал о благосклонном суждении. Я ничего об этом не слышал и не думал, что такое понятие есть в природе. Но оно изменило мою жизнь! И, знаете, жить с ним — намного лучше, чем кипеть от злости!»

Госпожа С. предельно внимательно следила за тем, чтобы с вечера в холодильнике всегда оставалась как минимум чашка молока — для жидкой овсянки на завтрак ребенку. Однажды утром она обнаружила в раковине пустую кофейную чашку мужа рядом с уже пустой бутылкой из-под молока!.. Она была шокирована: какой эгоизм — ставить свои желания выше потребностей ребенка!

Когда он вернулся с работы, она ему все высказала.

По окончании ее тирады супруг поинтересовался, можно ли и ему вставить словечко. Он поднял ребенка из манежа, крепко поцеловал его и повернулся к жене: «Малыш просыпался сегодня ночью. Я не мог найти его бутылочку, поэтому напоил молоком прямо из чашки».

Влияние на социальный и образовательный успех

Йеѓошуа бен Перахья учил: сделай себе учителя, приобрети друга и суди всех людей благосклонно (Пиркей Авот, 1:6)

Мудрецы неслучайно соединили в этом высказывании три, казалось бы, несвязанные, отмечая их особую связь. Отсюда мы учим, что «добывание» (и сохранение) наставника в образовании, а также верного друга в огромной степени зависит от нашей способности и желания судить людей благосклонно.

Сделай себе учителя и суди о нем благосклонно

Если мы хотим лучше понимать Тору, нам нужно искать учителя, который направлял и вдохновлял бы нас на пути. Когда мы понимаем, что нашли того самого человека, мы «назначаем» его на выполнение данной работы. И тогда должны быть осторожными и всегда судить о нем благосклонно. Ведь если мы подозреваем его в каком-то неправильном поступке, его авторитет в наших глазах умаляется, и подрывается доверие к нему. Результатом станет не только отчуждение между нами, но и отдаление от нашей первоначальной цели — найти руководство и вдохновение. Это правило относится к педагогам любого рода: раввинам, ребе, учителям в школах и. т. д.

Наш урок по Гемаре с главой ешивы начинается ровно в девять утра. Вчера на дорогах были очень большие пробки, я едва припарковал машину и понесся в класс. Подбежав к двери, я обнаружил, что она заперта. Я посмотрел на часы — 9:05. Никто из нас не осмеливается стучаться, если дверь уже закрыта. Мы знаем, что это его правило: ровно в 9 часов двери закрывают, и он начинает учить. «Почему он так делает? ― думал я. ― Неужели не понятно, что иногда приехать вовремя — невозможно?»

Позже в тот день он сделал мне замечание за отсутствие на уроке. Про себя я подумал: «Почему просто не оставить дверь незапертой всего на несколько минут дольше? Это бы облегчило жизнь стольким из учеников!»

Наверное, я так сердился еще и потому, что этот случай для меня был не первый. Рош ешива дает урок на другом конце города каждую пятницу. Обычно у меня не получается приезжать, но несколько недель назад я даже пропустил обед ради этого урока. Я так долго мечтал попасть туда; я шел очень быстро, но, подойдя к классу, услышал, как ключ повернулся в скважине прямо у меня перед носом. Дым пошел у меня из ушей: «Как же можно закрывать двери, когда мы идем туда ради Торы, трепеща перед Небесами? Где же справедливость? Так вы относитесь к ученикам?!»

Успокоившись, я вспомнил слова из Мишны о том, что, избрав себе рава, необходимо судить о нем благосклонно. Может быть, глава нашей ешивы пытается преподать нам необходимый урок ради нашего же блага; урок, который нам лучше выучить, пока мы молоды, о важности пунктуальности (если, конечно, мы хотим преуспеть в жизни, в Торе, в профессии, в семье и отношениях с друзьями). Может быть, он даже выходит за границы своего «я», чтобы только научить нас этому. Все мы избрали его себе в раввины, доверили ему вести нас по жизни в любых из ее аспектов. Мы поручили ему работу и он — всего лишь честно выполняет ее.

Этот принцип можно применить не только по отношению к раввину, но и к любому человеку, причастному к нашему образованию.

Весь первый год работы в престижной школе для девочек я испытывала буквально священный трепет перед директором. Она была известной и многоуважаемой фигурой, за ее плечами были годы опыта в системе образования, и абсолютно все: и учителя, и родители, и дети смотрели на нее одинаково восторженно. Сотрудники пытались научиться от нее как можно большему — в профессиональном и личном планах. Мы следили за каждым движением нашей директрисы и дорожили редкими моментами личного общения с ней.

Однажды после сложного и утомительного утра я поднялась в ее офис, чтобы обсудить свои трудности. Мы поздоровались, и вскоре я изливала душу о раздражителях, сделавших мой день столь проблематичным. Она слушала, не изменяя своей обычной непоколебимой концентрации на собеседнике.

И, вы, наверное, можете представить себе мое изумление, когда она вдруг вытащила из ящика своего стола освежитель дыхания! Я все еще продолжала говорить, и мне потребовалось все мое самообладание, чтобы продолжать, словно ничего не происходит, когда на другом конце стола она широко открыла рот и брызнула туда несколько раз из флакона.

Я была поражена, если не сказать больше. Насколько еще невежливее можно было себя повести, ведь личная гигиена — очень интимная вещь! Для себя я решила, что, оказывается, я все время представляла ее себе неправильно. И, хотя я никогда никому не говорила об этом случае, мое личное уважение к ней ослабло. Шло время, и тот случай поблек в памяти — но сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что он значительно уменьшил мое желание советоваться с ней.

Несколько месяцев спустя по школе пошел слух, что наша дорогая директриса оказалась в больнице с приступом астмы. И только тогда я поняла, что ее «освежителем дыхания» был на самом деле кислородный баллончик! Как же я могла так горько ошибиться?!..

Для маленьких детей авторитетными являются две категории людей — их родители и учителя. И, если большую часть времени дети проводят с учителями, то наша родительская обязанность — поддерживать авторитет людей, занимающихся образованием наших детей. Судить о педагогах благосклонно — значит, повышать уважение к ним наших детей.

Как мы уже упоминали, попытка благосклонного суждения не препятствует выяснению обстоятельств. Это — наш долг перед детьми. Однако они должны видеть, что мы всегда с уважением говорим с их учителями и об их учителях.

Проведя свой первый день во втором классе, моя дочь вернулась домой в слезах: «Не хочу учиться у этой учительницы. Одной девочке нужно было в туалет, а она не разрешила ей выйти из класса. А потом девочка набила себе шишку, а учительница не разрешила ей плакать».

Первое, что мне хотелось сделать — посочувствовать. Но потом я попыталась собрать всю мою способность к благосклонному суждению и продемонстрировать это дочери. «Ну, сегодня ведь был только первый день занятий, и учителю нужно быть строгим, иначе дети сядут ей на голову». Но моя девочка была непреклонна. Я даже начала думать, что это будет очень сложный год для нас — год борьбы с этим педагогом. Но вслух я этого не сказала. Вслух я сказала: «В вашу школу берут только хороших учителей. Может быть, она была чем-то расстроена сама или у нее что-нибудь случилось». — «Нет, мамочка! Позвони ей! Позвони директору!»

Мне удалось сохранить спокойствие, и я сказала: «Мы подождем несколько дней. Я уверена, что она хорошая. После первого дня в школе этого просто не видно. Ты должна дать ей шанс тебе понравиться!» Мне не удалось полностью убедить дочку, но, к счастью, она отвлеклась на что-то еще (сказать честно, я и сама не была уверена на все 100%, но очень надеялась, что мои слова верны).

Вернувшись из школы назавтра и пообедав, моя девочка подошла ко мне и сказала: «Мам, а знаешь, что?» — «Нееет, что?» — «Наша учительница — на самом деле добрая. Она много интересовалась мной сегодня, и я правда думаю, что вчера она просто была чем-то огорчена».

Недовольство учеников учителем — вовсе не доказательство некомпетентности последнего. И, хотя мы должны испытывать сочувствие, прислушиваясь к опасениям наших детей, мы должны быть и мудрыми, не принимая эти сведения за неоспоримую истину. Не прояснив ситуации, мы рискуем оказаться в ловушке осуждения и нанести педагогам вред. Один мудрый учитель имел обыкновение предупреждать родителей в начале каждого учебного года: «Давайте, заключим с вами соглашение: если вы пообещаете не верить всему, что ваши дети будут говорить вам обо мне, я не буду верить всему, что они будут говорить мне о вас!»

Или, как говорила одна очень опытная мама, когда ее старшая дочь стала учителем, у младших детей просто открылись глаза, и все они поняли, что у любой истории всегда есть другая сторона!

Приобрети себе друга и суди о нем благосклонно

Если мы не стараемся благосклонно относиться к нашим друзьям, сможет ли дружба длиться многие годы? Ведь даже между друзьями (и, особенно, близкими), существует множество поводов для непонимания. Чем ближе мы друг другу, тем больше недостатков замечаем, тем больше проходим испытаний.

Сара приезжала в поселение Л. много лет подряд, а Рахель оказалась там впервые. Вот рассказ Сары:

Рахель очень хотела, чтобы мы стали подружкам с прошлого лета, но Рахель, будучи новенькой, похоже, очень хотела, чтобы я дружила с ней. Она всегда заходила ко мне выпить кофе, предлагала помощь или приглашала куда-нибудь вместе пойти. Мы много времени проводили вместе, и наша дружба крепла.

Рахель очень нравилась мне, я к ней очень привязалась. Через несколько недель мы были неразлучны. Оглядываясь назад, я вижу, что стала очень зависимой от нее …или даже одержимой новой подругой.

Представьте наше поселение в очень знойный субботний день, когда лучшее — сидеть дома с включенным кондиционером. В такую погоду редко кого увидишь на тамошних извилистых улицах. Было 4:30 дня, время начала субботнего урока. Я вышла на веранду посмотреть, нет ли кого на улице, хотя мне совсем не верилось, что кто-то отважится выйти из дому в такую жару.

Я постояла на веранде несколько минут и вдруг вдалеке заметила Рахель. Мы пожелали друг другу доброй субботы, но она шла дальше. Сначала я хотела остаться дома, но передумала: зачем пропускать хороший урок? Поэтому вернулась на веранду и окрикнула Рахель: «Ты идешь на урок?» Но она не ответила.

Я снова крикнула: «Подожди, я тоже пойду». Но она снова не ответила и даже не обернулась на мои крики. «Что такое происходит?…» ― не могла я понять.

Я быстро переоделась и побежала в зал, где раньше Рахель обычно сидела и ждала меня. Но вошла и увидела, что вместо этого моя «лучшая подруга» шепчется о чем-то с другой женщиной.

Комок подступил к горлу; я понимала, что если не уйду оттуда как можно быстрее, то разрыдаюсь при всех. Прибежав к себе в бунгало и, еле успев захлопнуть дверь, я залилась горькими слезами, давая выход всей боли и страданиям.

Даже перестав плакать, я все никак не могла успокоиться: что такого я сделала ей? И это что — подруга? Чувство горечи и обиды переполняло меня; я знала, что больше не смогу смотреть ей в глаза.

Назавтра я вела себя очень отстраненно и… Рахель все поняла. Что-то изменилось, наша дружба перестала существовать. Это лето оказалось для меня таким печальным. Все наше веселье с ней, все доброе, пережитое вместе, вся близость — исчезли.

Поселение — весьма небольшая территория, и избегать ее полностью не получалось. А быть рядом и даже не здороваться было слишком больно. Нужно ли мне было просто собрать вещи и уехать домой? Но как я могу так подвести детей из моей группы? В конце концов, передумав все возможные варианты, я решила, что мне нужно собраться с силами, взять себя в руки. Продолжать так было невозможно, поэтому я решилась поговорить с Рахелью.

Однажды днем, когда ребятишки играли на улице, я постучала в ее дверь. Открыв, она очень удивилась и смущенно впустила меня внутрь.

Я не знала, с чего начать разговор, потому невнятно пробормотала что-то вроде: «Мне просто хотелось узнать, почему ты игнорировала меня и не ответила на мой вопрос, когда шла на субботний урок. Я же спросила тебя, не туда ли ты идешь, и попросила подождать меня».

Рахель удивленно взглянула на меня: «Сара, я не знаю, смеяться мне или плакать. Может, я о чем-то замечталась в тот момент или просто была очень далеко от твоего бунгало… Но, Сара, я совсем не слышала, что ты меня звала!»

Уже тысячи лет еврейский народ исполняет эту заповедь, оттачивая качество, улучшающее наше эмоциональное и физическое здоровье, обезвреживающее злословие, усмиряющее гнев и унимающее обиды! Эта заповедь дала нам то, чего пытается достичь вся планета: общественный порядок, успех в образовании и мир между людьми. Быть частью народа хотя бы ради нее одной — это уже огромная честь и гордость!

V
Сила оправдания

Жизнь — постоянная война с низменными инстинктами. Как солдаты на поле брани мы побеждаем или проигрываем в битвах, поднимаемся из праха и снова бросаемся в атаку. Наш Главнокомандующий дал нам 613 видов оружия, правильное применение которых гарантирует победу.

Можно относиться к службе как к вынужденной обязанности или — вкладывать в нее душу. Так и в соблюдении заповедей: дух и буква закона — общая основа для всех, но отдельные принципы могут вызывать особые чувства. Например, мы обязаны благосклонно отнестись к человеку, если он того «заслуживает»; но иногда наша готовность и желание оправдывать достигают мидат хасидут — превосходят необходимый минимум.

В принципе, при соблюдении предписаний Торы, человеку достаточно действовать по мерам закона: хотя сделать больше предпочтительнее — это не обязанность. Но наши мудрецы учат, что заповедь благосклонного суждения требует большего, и в этом у нас просто нет выбора — слишком велики ставки. Поэтому исполняя ее, необходимо выходить за рамки минимальных требований!

Тора открывает нам законы, посредством которых Творец правит миром. Один из самых простых в том, что не только люди, но и Б-г будет относиться к нам так, как мы относимся к другим. Хафец Хаим учит, что все наши действия в этом мире непосредственно влияют на высший мир, вызывая соответствующую реакцию. Выбирая быть милостивым, человек пробуждает качество милосердия в высшем мире и сам удостаивается милости Всевышнего. Если же ведет себя бескомпромиссно и жестко, в высшем мире пробуждается качество строгого суда, которое непременно возвращается к нему. Так, рано или поздно, мера за меру, он получит с Небес ровно то, что сам там «пробудил».

Учат наши мудрецы, что если человек хорошо думает о других, и о нем будут думать хорошо. С одной стороны, защищая в другом человеке доброе, мы увеличиваем меру его заслуг, и тем самым хорошее отношение к нему окружающих. Тогда в ситуации, когда мы сами ухватимся за соломинку, Б-г так же готов искать оправдания нам. Выходит, сострадая другим, мы «зарабатываем» сострадание Небес к себе. Поступая «щедро» с другими, делаем это и для самих себя.

С другой стороны, говоря о человеке хорошо, мы способствуем тому, чтобы Небеса проявили к нему милость и добро. Подумайте только, какая эта огромная сила! Мы словно создаем ангелов-защитников, благодаря этому Небесный суд готов взглянуть на ситуацию нашими глазами.

Теперь понятно, почему заповедь судить благосклонно — часть корня гмилут хасадим, делать добро. Иногда мы хотим, но, по тем или иным причинам, не можем сделать доброе дело: нет времени или денег, или мы находимся далеко географически. И в таких случаях не все потеряно. Всегда можно молиться о ком-то и хорошо отзываться о людях. Это тоже помощь! Если невозможно быть рядом и помочь физически, можно сделать благо добрым словом.

Как милость Небес нужна нам каждое мгновение, так и добрые слова в наш адрес — важная часть наших заслуг. Бывают моменты, когда защитные речи необходимы критически. Пеле Йоэц учит: когда человек переживает неудачу, болен или нуждается в Б-жьей милости по каким-то другим причинам, не время указывать на его недостатки… или рассуждать о причине происшедшего, утверждая, что беда обрушилась на него вследствие его же беспечности или совершенного греха.

Точно так же очень важно не говорить плохо о человеке, только что покинувшем этот мир. Учат, что именно в это время ему необходимо сострадание. Если мы говорим о нем хорошо и защищаем его, мы словно обеспечиваем его небесными защитниками, которые помогут ему легко пережить суд.

Ведя себя милостиво, мы не только «притягиваем» к себе и другим милость Б-га. Как говорит Хафец Хаим, наши поступки на личном уровне имеют глобальные последствия. День, когда мы проявляем сострадание, отмечается добродетелью и милостью в нашу заслугу и несет благо всему человечеству.

Какого же суда мы хотим для себя — строгого или милосердного? Железной руки правосудия или лифним мишурат а-дин — выходящего за пределы статьи закона? Мудрецы учат, что это зависит от нас самих: в нужный час к нам будет проявлена милость, если мы относимся милосердно к другим. Посеешь великодушие и «пожнешь» его в свое время. Если мы хотим, чтобы в жизни было больше хорошего — самый простой и замечательный способ достичь этого — помогать другим. Ведь нет лучшего и более желанного блага, чем милость Б-га!

Когда мы понимаем всю важность заповеди дан лекаф зхут (судить по чаше заслуг) и масштабность последствий ее исполнения, мы не можем считать ее неважной. Напротив, нам хочется исполнять ее «через край», от всего сердца!

Через сто двадцать лет

Доказывая необходимость совершенствовать благосклонное суждение как черту характера, Хафец Хаим говорит, что наше отношение к другим станет решающим при Небесной оценке всей нашей жизни! Если, покидая мир, мы унесем в «багаже» больше заслуг, нас зачтут праведниками; а если наоборот — злодеями.

Хотя иногда мы стыдимся некоторых своих поступков, но в принципе, считаем себя хорошими людьми. Поэтому рассчитываем, что (лет через 120), когда придет наш срок давать отчет Небесам, обязательно перевесит «добрая» чаша весов. Однако, если в нашем багаже, полном исполненных мицвот, не окажется почти никаких заслуг, мы будем горько разочарованы! Но разве может так случиться? Может ли быть, чтобы человек всю жизнь посвятил исполнению заповедей, но так и не получил хорошей оценки?

Хафец Хаим объясняет, что заповедь «засчитывается», только если удовлетворяет определенным требованиям. Давайте, рассмотрим простой пример — благословения перед едой:

— наши руки обязательно должны быть чистыми;

— в месте, где говорят браху, не должно скверно пахнуть;

— рот должен быть пуст;

— нельзя произносить браху, не оправив прежде естественных потребностей;

— необходимо определить, какую браху говорят над данным видом пищи.

Произнося само благословение:

— еду нужно держать одной рукой (правша — правой, левша — левой; но хлеб — десятью пальцами);

— следует говорить медленно, обдумывая каждое слово, особенно — когда произносим имена Всевышнего;

— следует говорить достаточно громко, чтобы отчетливо слышать все слова;

— нельзя заниматься посторонними делами (например, вытирать стол, резать что-то, брать необходимую посуду); также недопустимо в это время жестикулировать или прибегать к другим формам невербального общения;

— нельзя прерываться (ни внутри брахи, ни между брахой и глотанием первого кусочка пищи нельзя «вставить» ни одного постороннего слова), потому что это делает браху недействительной.

Но даже если все «технические» требования Ѓалахи (основанные на Кабале и учитывающие чувства человека) соблюдены полностью, есть множество способов сделать произнесение благословения еще совершеннее. Оно должно быть излиянием благодарности за доброту Б-га, выражением любви к Нему, а не механически повторяемой формулой. Благословение должно выражать наше восхищение тем, что еда — чудо, поддерживающее наше существование. Оно должно вызывать в нас йират АШем (трепет перед Небесами), ибо Всевышний создал чудесную пищу и дал ее нам. Это должно наполнять нас радостью, симхой за привилегию служения Ему.

Как мы видим, чтобы выполнить заповедь как следует, нужно приложить усилия. И что же нам сказать, если Хафец Хаим смиренно говорил о себе, что не удостоился исполнить в совершенстве ни одной из них?! Он учил, что даже если исполненные нами заповеди будут бесчисленны как песок, отнесись Б-г к нашим поступкам критически, чаши наших заслуг останутся почти пустыми. Одна заповедь исполнена неверно или не совсем верно, другая — без должной мотивации, третья — скупо. В сравнении с идеалом, наши действия всегда окажутся ущербными. Если подвергнуть строгой оценке и представить исполненные нами заповеди, марширующими перед Б-гом на воображаемом параде, они были бы подобны жалкой горстке, невесомой в сравнении с тяжестью прегрешений. Тогда чаша заслуг не перевесила бы чаши преступлений, и Небесный суд громко и навсегда огласил бы: «Злодей!».

Однако если Всевышний будет судить нас снисходительно и станет искать заслуги во всех наших действиях, при всех их недостатках, мы не останемся ни с чем: в заслугу нам будут засчитаны заповеди, исполнение которых мы шлифовали всю жизнь.

Но что все-таки произойдет, если мы предстанем перед Небесным трибуналом с большим количеством зла, чем добра? Есть ли тогда хоть какая-то надежда? Единственная надежда на то, что нашим защитником выступит сам Б-г. Если Он захочет ради нас найти заслугу, утверждая, что мы не достигли совершенства в некоторых заповедях, лишь потому, что не представляли себе их важности. Или были напуганы количеством и сложностью ѓалахот; или были какие-то другие, неподвластные нам обстоятельства — тогда тяжесть наших преступлений будет уменьшена, исполнение заповедей зачтется в полной мере и — перевесит чаша заслуг!

Но как же нам заполучить в защитники самого Всевышнего? Вот и говорит Хафец Хаим, что все зависит от нашего отношения к людям; именно так Б-г и поступит с нами — мерой за меру. Если мы судили других благосклонно, так будут судить и нас. Но если все время выискивали чужие ошибки, совсем просто найдутся изъяны и в нас. Необходимо хорошо усвоить это правило: когда мы судим других, определяется исход суда над нами самими — суда, приговор которого будет вечным.

Нужен ли лучший стимул, чтобы попытаться оправдать порой так возмущающие нас поступки других людей?

VI
Где граница?

Изучая Гемару, трактат Шабат (127б), праведник поймет, что обязан судить ближнего благосклонно, даже если единственный способ очистить его от подозрений — оправдать «с натяжкой» (Хафец Хаим, Шмират а-Лашон, Шаар а-Твуна, 4).

Есть ли предел благосклонному отношению к людям; и если — да, то — где он? По мнению Хафец Хаима, Гемара дает ответ на этот вопрос в трактате Шабат. Глубокий анализ описанной там ситуации и классических комментариев проливает свет на разные аспекты заповеди судить по заслугам, а так же учит, каких высот можно достичь в формировании и совершенствовании этого умения.

Итак, рассказывают о человеке из Верхней Галилеи, на три года нанявшемся на работу где-то на юге. Накануне праздника Йом Кипур он попросил расчет, чтобы вернуться домой к жене и детям.

— У меня нет денег, — ответил хозяин.

— Тогда заплати мне урожаем, — сказал работник.

— У меня и этого нет, — ответил тот.

— Дай мне из недвижимости.

— У меня ничего нет.

— Рассчитайся скотом из твоих стад.

— У меня нет скота.

— Тогда дай мне какой-нибудь скарб: подушки и одеяла.

— И этого у меня нет.

Работник перекинул через плечо узелок с пожитками и уныло поплелся домой…

Какие вопросы вызывает это у нас?

— Почему у хозяина не было денег выплатить зарплату? Ведь по закону Торы, нанимающий на работу к сроку обязан иметь деньги наготове.

— Три года работник был ежедневно окружен имуществом своего хозяина: богатые урожаи полей и садов, многочисленные стада, с роскошью обставленный дом. Именно поэтому он просил альтернативы деньгам. Почему же хозяин отказался уплатить ему хоть чем-нибудь? Не стыдно ли было богачу говорить, будто у него вообще ничего нет?

1. Почему работник не настоял на расчете?

— Почему, по крайней мере, не требовал объяснений, а просто взял свой узелок и ушел?

— Разве было правильно «спускать такое с рук» хозяину? Отказываясь бороться, работник жертвовал своими интересами, но разве можно забывать о его семье: жене и детях? Более того, не правду ли говорят, что прощая подлость сегодня, ты помогаешь ее совершению завтра?

2.Давайте, прочитаем продолжение

После праздника Суккот хозяин приехал к своему бывшему наемнику домой, привезя с собой весь долг и трех ослов, нагруженных едой, вином и разными подарками. Они отобедали, а потом он спросил: «Когда ты попросил расчет, а я сказал тебе, что у меня нет денег, что ты подумал?»

— — Я подумал, что, вероятно, тебе представилась возможность заключить выгодную сделку, купить дешево какие-то товары, и ты вложил в дело всю свою наличность.

— — А когда я сказал, что у меня нет скота, что ты подумал?

— — Что ты сдал свои стада внаем.

— — А когда ты просил землю и услышал, что у меня нет земли?

— — Что ты, возможно, сдал их в аренду.

— — А когда я сказал, что нет и урожая?

— — Я подумал, что ты еще не отделил от плодов десятину, потому не можешь ими распоряжаться.

— — А когда попросил расчета подушками и одеялами, и я отказал, тогда — что?

— — Я подумал, что ты посвятил всю собственность Всевышнему.

— — Все именно так и было на самом деле! — воскликнул хозяин. — Я наложил обет на все мое имущество ради того, чтобы мой сын начал заниматься Торой. Только сейчас я был на юге, чтобы освободиться от клятвы. Да относится к тебе Всевышний так же великодушно, как ты — отнесся ко мне!

Если бы разговор закончился прямо тут, мы продолжали бы считать, что эта история о хитром барине и наивном трудяге. Хотя в конце и оказалось, что последний был прав в благосклонном отношении к хозяину, объяснения его оказались верными, и зарплату, в конце концов, он получил. Тем не менее, остается и много вопросов: почему ему нужно было так долго ждать денег? Что было бы, окажись его предположения о хозяине неверными? Что, если бы ему так никогда и не заплатили? И почему все-таки хозяину все это «сошло с рук»?

А вот как рассуждают об этом классические еврейские комментаторы:

1. Хотя история и начинается с того, что работник нанялся на три года, которые заканчивались накануне Йом Кипура, вполне возможно, что конкретные сроки не были обозначены. И если его решение отправиться домой перед праздником было спонтанным, то обращение к хозяину за расчетом было неожиданным. Это ответ на наш первый вопрос: почему деньги не были наготове? Так как у работодателя не было времени подготовиться к расчету, его нельзя в этом винить (заметьте, как один только этот факт изменил все наше отношение к ситуации!).

Теперь мы озадачены поведением работника: как он мог ожидать, что с ним готовы будут рассчитаться за три года, если даже не предупредил об уходе? Должно быть, он предположил, что не обязан предупреждать заранее. Он не сомневался, что в случае необходимости хозяин сможет сразу же заплатить ему, если не деньгами, то чем-то из своего многочисленного движимого или недвижимого имущества. По закону, богатый человек обязан заплатить своей собственностью по первому требованию даже без предварительного уведомления.

2. Мы выяснили, почему деньги не были готовы вовремя, но остается непонятным, как хозяин мог дать обет обо всем имуществе, зная, что может влезть в долг? Разве это достойное объяснение? Вряд ли кто-то из нас принял бы такую отговорку от человека, который нам должен!

Комментаторы говорят, что хозяин дал обет не обо всем имуществе, а лишь о подушках и одеялах. Он вполне мог рассчитаться землей или скотом, но неожиданный уход работника сделал это невозможным — сданная в аренду собственность именно сейчас оказалась недоступной.

А что же другие средства? Можно было продать купленный только что товар… Но в самом начале истории нам сказано: «Накануне Йом Кипура…»; именно так, чтобы было ясно: в канун, в вечер перед праздником не совершают никаких коммерческих сделок.

Почему же не была отделена десятина от урожая? Опять же, потому что речь — о вечере перед праздником; у хозяина не было времени сделать это.

1. Почему работник не настоял на расчете? Из того, что он «бросил за плечо свой узелок и уныло поплелся домой» можно заключить, что не прилагал усилий, чтобы добиться расчета. На самом же деле, он нисколько не пренебрег своими обязанностями и сдался не просто так. Более того, был чрезвычайно настойчив, прося альтернативные способы расчета. Сначала просил наличными, затем частью урожая, наделом земли, стадом и, наконец, скарбом. Он предлагал хозяину рассчитаться тем или другим способом и сделал все, что от него зависело, чтобы получить деньги — но при этом старался думать о хозяине хорошо.

Вот мы и нашли ответ на вопрос, который задавали в начале: не останусь ли я в проигрыше, всегда относясь к другим благосклонно? На примере этой истории ясно, что для защиты своих интересов нужно прилагать максимум усилий, но это никак не мешает хорошо думать при этом о других людях. Благосклонное суждение не мешает ограждать себя или других от убытка. Следует лишь быть осторожными, чтобы не закрывать глаза на откровенно недостойное поведение.

2. Почему работник не потребовал объяснений? Они были попросту не нужны ему, потому что он сам знал ответы на все свои вопросы:

а. Он знал, что не предупредил хозяина о своем уходе и потому не мог жаловаться, что тот не был готов к расчету.

б. Что касается невозможности альтернативной оплаты, на которую он мог рассчитывать — он проявил великодушие к хозяину, не думая о нем плохо. Хотя деньги, земля, животные, урожай и домашний скарб, казалось, могли быть использованы для расчета, он приложил все усилия для оправдания, почему это невозможно в данный момент.

Если все его предположения были правильными, почему хозяин сказал об этом, выслушав лишь последнее объяснение? Дело в том, что это был случай последовательного логического поиска оправдания. Вначале работник предлагал хозяину альтернативные методы оплаты своего труда. Он надеялся, что какой-то из них сработает. Но когда хозяин сказал, что у него нет даже подушек и одеял, работник потерял последнюю надежду. Его готовность оправдать положение дел — найти заслугу означала, что он смирился с тем, что, по крайней мере, сейчас ему не заплатят.

Так трудно судить благосклонно, когда нам нечего терять или когда речь идет о проблеме другого человека. Но несравненно труднее, когда ситуация затрагивает наши интересы, особенно если все выглядит так, словно с нами поступают нечестно. Попытаться встать на место другого человека в подобном случае — это Поступок.

3. Почему он спустил такое с рук хозяину?

Почему работник принял объяснение, что у хозяина нет никакого имущества? Просто верил, что хозяин — честный человек. Три года работы рядом с ним давали работнику все основания так считать. За это время он хорошо усвоил, что если бы хозяин мог заплатить, он непременно сделал бы это. И теперь оставалось просто «вычислить», почему тот оказался не в состоянии произвести расчет.

Если бы он думал, что хозяин уклоняется от оплаты, он не стал бы просто вести с ним разговоры. Он приложил бы больше усилий — даже мог бы обратиться в суд, а не просто вернулся бы домой.

Итак, мы установили, что у хозяина могли быть причины не заплатить работнику. Однако наши вопросы на этом не иссякли.

4. Почему хозяин сам ничего не объяснил?

Часто попытка объяснить уже может причинить ущерб. Возможно, хозяин опасался, что люди узнают о его шатком финансовом состоянии и перестанут предоставлять кредит. Поэтому ответ «у меня нет этого» был общим; не подвергал опасности кредитоспособность. Или пускаться в объяснения бывает стыдно. В данном случае хозяин, вероятно, не хотел обсуждать с другими проблемы сына. А иногда нам проще ничего не объяснять потому, что наши веские причины вовсе могут не казаться такими другим.

Итак, мы рассмотрели, казалось бы «прозрачную» ситуацию, с другой точки зрения и сделали новые выводы. Наше первое впечатление было неверным: виновный оказался не таким виноватым! Потому что у истории была еще одна, другая сторона.

Каким принципам благосклонного суждения учит нас этот рассказ?

— Предположения работника были конкретными.

Лучший способ исполнить заповедь суждения по заслугам — придерживаться конкретных фактов. Вместо того чтобы сказать, что у человека, вероятно, была какая-то причина поступить так или иначе, лучше подумать о том, какая именно могла быть причина. Так и поступил в нашей истории работник. Конкретные выводы — всегда лучше предположений; последние хороши лишь за неимением лучшего.

— Объяснения работника были рациональными.

Объяснения всегда должны быть логичными и разумными для нас самих — иначе они просто не подействуют. Работник знал, что у богатых людей не всегда есть наличные деньги; знал, что землевладельцы часто сдают свои участки в аренду — поэтому предположить такое для него было естественным.

— Предположите возможные вещи, но будьте готовы и к маловероятным событиям.

До того, как очередь дошла до одеял и подушек, у работника были логичные объяснения всему. Только потом он зашел в тупик. Да и как можно разумно объяснить, что у богатого человека нет домашнего скарба?! Поэтому чтобы судить благосклонно, он предположил что-то из ряда вон выходящее: нечасто, но случается, что люди дают обет о своем имуществе. И, лишь исчерпав все рациональные объяснения, он допустил это.

Следовательно, если у нас иссякли все разумные доводы, нужно быть готовыми рассматривать исключительные обстоятельства. Важно понимать, что «притянутое» или «необычное» объяснение не значит, что оно неразумно. Или нелогично, иррационально, бессмысленно.

— Маловероятное, «притянутое» или необычное может быть рациональным и здравым.

— Невероятное — возможно.

— Редкое — правдоподобно и может заслуживать внимания только потому, что, может, так оно и есть!

Я только что родила дочку. Вторая кровать в моей палате пока пустовала, и я очень надеялась, что ее займет дружелюбная и разговорчивая женщина… Так много нужно с кем-нибудь обсудить!

Вскоре дверь отворилась, и на каталке ввезли мою новую соседку. Я тут же узнала ее, это была Эстер Вилман; когда-то мы жили на одной улице. Но уже почти год с тех пор, как мы переехали, я ее не видела. Вот, здорово! Мы поговорим и о радости материнства, и, наверстаем время — обсудим весь прошедший год.

Медсестры задернули ширму и помогли ей расположиться. Я нетерпеливо ждала. Когда они ушли, и перегородки между нами больше не было, она огляделась вокруг, и наши глаза встретились. Но на мое радостное обращение «Привет!» она лишь слабо улыбнулась.

«Ничего, это нормально — подумала я. — Она только что после родов, ей нужно немного отойти». Но время шло, а желания поговорить со мной у нее так и возникало.

Нам принесли малышей. Она ворковала и мурлыкала со своей дочкой. Детей унесли обратно. Она так ни разу и не повернулась в мою сторону. «Наверное, что-то не так… Но я же не знаю, что беспокоит ее сейчас. Или это я сделала что-то не то?» Пришли посетители. Она была в прекрасном настроении, даже более живая, чем я помню ее еще издавна…

Попытайтесь представить себя на моем месте — не зная, каким окажется кульминационный момент. Представьте, как мне было больно и горько: еще час назад я была абсолютно счастлива. И кому потребовалось портить мне настроение? На следующее утро меня выписывали, и мой муж приехал забрать нас. Я радовалась, что еду домой, оставляя позади весь этот кошмар.

Прошли месяцы. Однажды у меня накопилась целая вереница дел, а день был замечательный, поэтому я нарядила малышку, и мы вдвоем отправились в город. Выходя из банка, издалека я увидела… Эстер с детской коляской. Она помахала мне рукой и приветливо улыбнулась. Что бы там ни тревожило ее в больнице, сейчас тревог и след простыл!

Конечно же, мы сразу же заглянули в коляски друг друга. Я была в шоке, увидев ее ребенка.

— Ну, и кормишь ты его! Какой он большущий! Совсем не выглядит на три месяца!

— Конечно! — рассмеялась она. — Нам восемь.

— Но мы же вместе лежали в больнице три месяца назад…

— Это, видимо, была моя сестра-близняшка, — улыбнулась она. — Ее малышке именно три месяца и есть! Нас сложно отличить, правда?

— Да уж, Эстер, и не говори…

Хотя известно, что близнецов легко спутать, но такое решение «задачки» мне не пришло в голову.