Бесплатный фрагмент - Драматургия города

Введение

В книге представлен опыт разработки драматургической теории города, базирующейся на принципиально новом его понимании.

Предлагается критически взглянуть на устоявшееся в обществознании представление о городе как о внеличностной реальности, надындивидной сущности. Сегодня оно проявляет себя в том, что руководящим принципом городских прикладных исследований и управленческих практик служит экономический детерминизм. Упадок городов в новейшей истории экономическая логика связывает с деиндустриализацией, сокращением рабочих мест, а перспективы — с рыночными реформами и привлечением инвестиций. По сути, город определяется через экономику, инструментально, и это ограничивает возможности управляющих воздействий.

Автор развивает подход, согласно которому город осуществляется как процесс интеллектуального сотрудничества горожан, выступающих в различных социальных ролях, в ходе которого создаются синкретические интеллектуальные продукты — индивидуальные и межличностные «картины мира». Под картиной мира здесь понимается онтологически активное, проективное знание, обеспечивающее возможность взаимодействия человека с окружением. Картина мира воплощается в организации повседневности и не осознаётся её творцами в своём качестве. Физический (эмпирический, географический) город выступает материально-вещественной манифестацией универсальной межличностной картины мира, а экономика — формой её функционирования. Экономика есть интеллектуальная конструкция, создаваемая поколениями горожан.

Цель автора заключалась в обосновании выдвинутой теории посредством раскрытия механизма городского интеллектуального процесса и в разработке контуров человекоцентричной модели городской политики.

Принцип проведенного исследования близок к предложенному М. Вебером и Ф. А. Хайеком принципу методологического индивидуализма. Согласно ему, любое социальное образование (например, «государство», «регион»), есть сеть взаимоотношений между индивидами, и не существует помимо них, а индивид представляет собой верхнюю границу осмысленного поведения, являясь его единственным носителем. При этом разум понимается как межличностный процесс, когда вклад каждого проверяется и корректируется другими [1].

Вторым основополагающим принципом исследования выступает рассмотрение экономики через разумное начало. В обоснование такой точки зрения хотелось бы напомнить слова Л. фон Мизеса: «Производство не является чем-то физическим, материальным либо внешним; оно суть духовный и умственный феномен. Его сущность составляют не человеческий труд и внешние силы и предметы природы, а решения разума использовать эти факторы в качестве средств для достижения целей. Продукты производятся в результате не работы и усилий самих по себе, а того, что работа направляется разумом» [2].

Идея об определяющей роли экономики в обществе возникла из-за отождествления экономической наукой экономической рациональности с рациональностью вообще. Драматургическая теория города очерчивает исторические рамки экономического мышления.

1. Гуманитарные основания драматургической теории города

1.1. Проблема теоретического представления города

Чтобы подойти к изложению существа драматургической теории, необходимо сначала установить исходные смысловые координаты: что такое город. Вариантов толкований понятия имеется несколько десятков. Их содержание зависит от того, какая сторона городской действительности полагается базовой. Группируя дефиниции в соответствии с данным критерием, можно выделить несколько основных теоретико-методологических подходов к трактовке города, укоренённых в образовании, практике проектирования и управления на постсоветском пространстве. Они характеризуются ниже.

Идеология обществоведческого подхода к рассмотрению города задана учением об общественно-экономической формации, разработанным К. Марксом [3—4]. В период существования СССР такой подход к городской проблематике был эталонным. Главный его принцип, по Марксу, — «при теоретическом методе субъект, общество, должен постоянно витать в нашем представлении как предпосылка» [5]. В соответствии с этой установкой городские процессы описываются как встроенные в общество и зависимые от него.

Сущность города, представленная в обществоведческом ракурсе [см., напр.: 6—9], сводится к следующим тезисам.

Город возникает на определённом этапе развития общества, при переходе от первобытнообщинного строя к формации, дифференцированной на классы. Предпосылкой этого служит отделение земледельческого труда от труда ремесленного и торгового, физического труда — от труда духовного. За городскими поселениями закрепляются несельскохозяйственные виды труда, а также культурные, политические, управленческие функции.

Обособление города от деревни порождает противоположность интересов их населения. Поэтому жители города и деревни образуют специфические социальные группы. Из-за меньшей зависимости от природных факторов и благодаря более эффективной организации труда городское общество развивается быстрее деревенского, в известной мере — за счёт последнего, эксплуатируя его.

Быстрое распространение городов происходит с появлением капиталистического машинного производства. Рост промышленности, которой требуется всё больше наёмных работников, сопровождается концентрацией населения в городах. Они превращаются в эпицентры человеческой деятельности и средоточия экономических, социальных, экологических проблем, порождаемых противоречиями капиталистического хозяйствования.

Уничтожение капиталистического строя в результате социалистической революции, переход средств производства в государственную собственность является условием ликвидации противоположности между городом и деревней и позволяет перейти к планированию развития поселений.

Итоговая «формула» города как общественного явления получает следующую смысловую нагрузку:

город — обусловленное процессами разделения труда и развития производственных отношений поселенческое сообщество людей, отличающееся от деревни;

город — агломерат не связанных непосредственно с природой видов деятельности, развитие которых направляется общественными потребностями.

Социологический взгляд на город представлен, в частности, в работах Л. Б. Когана [11], М. Н. Межевича [12], В. Л. Глазычева [13], И. Прибытковой [14]. Социологическое понимание города имеет следующую логику: в разных городских поселениях складываются неодинаковые условия жизни и возможности для развития людей; это является объективной основой формирования общностей городского населения по конкретным местам проживания. Городские коллективы описываются социологами как живые организмы, которые проходят в своём становлении определённые этапы и принимают те или иные организационные (социально-морфологические) формы.

Оценивая познавательные возможности этой схемы, можно дать следующую формулу социологического подхода к интерпретации города: принцип «социальной матрёшки». Системообразующей «матрёшкой» является общество, оно заполнено «матрёшками» поменьше — городскими и сельскими сообществами, те, в свою очередь, «матрёшками» — демографическими, профессиональными и ситуативными группами, в которых теснятся люди. Жизнь горожанина детерминируется его принадлежностью к определённому городу и определённой социальной группе.

Экономико-географический подход к изучению города сформировал свою традицию восприятия и толкования города не только в научных кругах, но и фактически у всего грамотного населения СССР благодаря тому, что применялся при подготовке многочисленных масштабных проектов промышленного строительства и был введён в школьные курсы географии. Благодаря школе он сохранил свои позиции и в постсоветских государствах. Теоретические представления географов о городе наиболее законченное выражение получили в работах Г. М. Лаппо [15], Е. Н. Перцика [16], Ю. Л. Пивоварова [17], Е. И. Питюренко [18].

Согласно экономико-географической трактовке, город выступает как территориально-хозяйственный комплекс; сеть городов формирует пространственный каркас экономики страны; производство и население сосредоточиваются в наиболее благоприятных для развития узлах и осях этого каркаса, которые становятся полюсами и зонами экономического роста.

Для определения места того или иного города в хозяйственной системе страны географами предложена типология городов по выполняемым ими функциям: многофункциональные города; города с преобладанием промышленных и транспортных функций; города — местные центры; города науки; города-курорты; города-спальни.

Разработанное географами понятие экономико-географического положения (ЭГП) города стало общеупотребительным в научных исследованиях, проектной деятельности, практике территориального планирования. При характеристике ЭГП учитывается обычно положение города относительно внешних для него географических объектов, имеющих экономическое значение: источников энергии, источников сырья, центров обрабатывающей промышленности, транспортных путей и узлов, рынков сбыта товаров, административных и государственных границ.

Экономико-географическому подходу свойственно также рассматривать город в системе расселения. Введённое географами понятие локальной системы расселения — агломерации — для обозначения скоплений городских и сельских поселений является одним из тех, что превратились в норму мышления, и не только специалистов.

С точки зрения методологии экономико-географический подход реализует принцип «географической матрёшки», вложенных друг в друга территориальных систем: глобальная сеть городов — национальная сеть — региональная сеть — агломерация — город.

Экономическая теория города разрабатывалась, в частности, Л. А. Велиховым [19], И. А. Ильиным [20], Г. И. Онищуком [21]. Согласно воззрениям учёных-экономистов, город являет собой экономическое пространство, сложное переплетение рынков и интересов участников рынка, служит посредником между потребителями и производителями товаров и услуг. В городе как производственной системе получают преимущественное развитие хозяйственные функции, которые определяют его роль в национальной и мировой экономике. Предприятия, обосновавшиеся на территории города, формируют суммарный спрос на факторы производства — рабочую силу, финансовые ресурсы, оборудование, сырьё, полуфабрикаты, энергетические ресурсы, воду, производственные площади. Это ведёт к появлению многочисленных поставщиков промежуточной продукции и производственных услуг, к росту численности населения. Последнее, в свою очередь, стимулирует развитие услуг для частных лиц и создание новых рабочих мест в обслуживающем секторе. Совместное использование городской инфраструктуры различными видами хозяйственной деятельности способствует снижению производственных издержек. Возникает эффект агломерационной экономии.

Экономическая формула города укладывается в следующий ряд определений: город — концентрат экономической активности и ресурсов; место встречи труда и капитала, товаропроизводителей, потребителей, дистрибьюторов, работодателей, наёмных работников, менеджеров, инвесторов, застройщиков, финансовых и земельных спекулянтов; машина экономического роста. Человек присутствует в таком городе в роли обезличенного экономического агента, носителя экономических функций.

Экологический подход заключается в объяснении города как средового феномена. Он представлен в работах экономистов, географов, социологов, правоведов, социальных психологов, философов [см., напр.: 22—24]. В рамках экологического подхода ведётся поиск концепции, которая позволила бы обобщить разнонаправленные исследования [25]. Суть этого подхода выражается такими положениями:

город является искусственно созданной средой обитания человека. Основные её составляющие: преобразованная человеком природа, постройки разного назначения, население, атмосфера общественной жизни («душа» города). Последняя включает нормы и ценности, психологию городского сообщества, образ жизни горожан;

на формирование городской среды влияют многие факторы, и в этом причина индивидуальности каждого города. Неоднородность среды возникает вследствие разного времени застройки частей городской территории, их заселения разными социальными группами населения, неравномерного распределения по территории хозяйственных объектов и источников загрязнения среды, выборочного освоения населением участков городского пространства, действия рыночных механизмов ценообразования на землю.

Городская экологическая тематика складывалась по мере накопления опыта планировки и застройки мест обитания людей и тесно связана с градостроительным подходом, его интерпретациями городских феноменов. Для градостроителя город реализуется в проекте размещения зданий и сооружений, в пояснительной записке к проекту, в организации использования застраиваемой территории. Градостроительный образ города теоретизирован в работах А. Э. Гутнова [26], Н. М. Дёмина [27], Ю. П. Бочарова, Г. И. Фильварова [28] и др. Поскольку каждый горожанин живёт в физических координатах, заданных градостроителями, этими натурными координатами в значительной степени определяется первое представление человека о городе. Возможно, поэтому многие положения градостроительной теории, заимствованные представителями других научных специализаций, подкреплённые личными впечатлениями, воспринимаются в качестве «своих».

Основные тезисы: город понимается в градостроительстве как система, сложное территориальное образование; его главные подсистемы — население, экономика, инженерно-градостроительная инфраструктура, природная основа, — каждая со своей территориальной организацией, формируют планировочную структуру города и городскую среду; подсистемы города взаимодействуют друг с другом и с городским окружением.

Важнейшим показателем, используемым в градостроительном проектировании, является численность населения города. В соответствии с этим показателем в период существования СССР города были классифицированы с целью стандартизации проектных решений. Выделялись следующие их группы: малые города — до 50 тыс. жителей; средние — 50—100 тыс.; большие — 100—250 тыс.; крупные — 250—1000 тыс.; крупнейшие — свыше 1 млн. жителей. Подобная классификация действует и сегодня в Российской Федерации и Украине, но в последней изменены пороги численности населения средних, больших и крупных городов. Они составляют, соответственно: 50—250 тыс., 250—500 тыс., 500—1000 тыс. жителей [29]. В Беларуси к категории малых отнесены города с населением до 20 тыс. человек [30].

Экономика города рассматривается в градостроительстве как совокупность градообразующих и градообслуживающих предприятий. Такая градация была обусловлена плановой практикой периода СССР, когда существовал императив сбалансированного развития производственной и непроизводственной сфер хозяйственного комплекса города. В условиях ориентированной на рынок и глобализирующейся экономики это деление утратило своё первоначальное значение и выполняет в градостроительной документации в значительной степени описательную функцию.

К градообразующим предприятиям относят те, деятельность которых направлена за пределы города, формирует его роль в территориальном разделении труда, хозяйственную специализацию, побуждает город развиваться: предприятия промышленности, нового строительства, внешнего транспорта, важные учреждения науки, культуры, высшего образования.

Виды деятельности, чья продукция и услуги востребуются населением самого города, — здравоохранение, жилищно-коммунальное хозяйство, торговля, внутригородской транспорт — считаются градообслуживающими.

В категорию инженерно-градостроительной инфраструктуры включают уличную сеть, здания, инженерные сети и сооружения.

Сжато сущность города в градостроительном понимании может быть выражена формулой: создаваемое человеком физическое пространство его разносторонней деятельности; многократная социотехническая система; набор площадок-ёмкостей — проекций этой системы на территорию — и соединяющие их коммуникации, обеспечивающие взаимодействие элементов системы. Горожанин здесь присутствует в качестве единицы измерения демографического потенциала, трудовых ресурсов и в качестве других учётных единиц.

Политико-административный взгляд на город формируется практикой территориальной организации управления государством. Политико-административный подход заключается в установлении критериев выделения города в системе административно-территориальных единиц и в определении принципов городского управления.

Статус «город» закрепляется актом государственной власти. Законодательство разных стран оперирует неодинаковыми мерками при отнесении населённого пункта к категории городов. Чаще всего используются такие признаки:

минимальное число жителей (например, в России — это 12 тыс., в Украине –10 тыс., в Беларуси — 6 тыс., в Японии — 50 тыс., в Исландии — 200 чел.);

удельный вес населения, занятого вне сельского хозяйства (в России — не менее 85%, в Украине — преобладающая часть);

административно-культурное значение (так, в Китае и Бразилии городами считаются все административные центры, численность их населения и экономическая структура не принимаются во внимание).

Разрастание застройки приводит к тому, что город всё сложнее однозначно зафиксировать на местности. Если до ХХ столетия городская территория очерчивалась коммунальными границами, то нынешний город представляет собой скорее агломерацию, скопление поселений. В США, например, введена специальная территориально-статистическая единица «стандартный метрополитенский ареал» (СМА) для приближённого выделения и количественной характеристики агломераций. СМА установлены для всех городов, насчитывающих более 50 тыс. жителей и не являющихся пригородами более крупных городов [31].

Организация управления городом в государствах, ориентирующихся на демократическую модель, имеет своей теоретической основой концепцию местного самоуправления. Европейская хартия местного самоуправления 1985 года, которая после её подписания стала частью национального законодательства России, Украины и ряда других бывших союзных республик, определяет местное самоуправление как право и эффективную способность местных органов власти регулировать и управлять в рамках закона и под свою собственную ответственность важной частью публичных дел в интересах своего населения [32]. Местное самоуправление действует самостоятельно в пределах своих полномочий, для чего наделяется государством собственностью, источниками финансовых средств. Сущностными его признаками считаются также ответственность перед населением, ограничение компетенций административной границей, контроль государственными органами. Никаких концептуальных специфических характеристик городского самоуправления, которые бы отличали его от других местных самоуправлений, не отмечается.

Резюмируя, можно вывести следующую политико-административную формулу города: это звено в территориальной административной иерархии, элемент государственного устройства; это городской председатель и городской совет с исполнительным аппаратом.

Охарактеризованные выше трактовки города как механизма, организма, места, общественной функции, среды, организации или артефакта сегодня доминируют в политическом и научном дискурсах постсоветского ареала. Но процессы социальной переориентации экономики, бурный рост в городах экономики досуга и творческих индустрий заставляют исследователей углубляться в вопрос о гуманитарном потенциале понятия.

Так, анализ текущих публикаций свидетельствует о повышении статуса культурологического подхода к определению города и развитию городских практик. Начала же его обнаруживаются в древнейших литературных памятниках. Русскоязычное культурологическое градоведение представлено, среди прочих, такими именами как Н. П. Анциферов [33], В. Г. Ильин [34], Э. В. Сайко [35].

Сущность культурологического подхода описывается следующими положениями. В городах преобразуется смысловое пространство сельской цивилизации, формируются новые условия свободы человека. Город является местом интенсивного интеллектуального общения и выполняет в обществе роль информационного посредника. В городской среде создаются условия для распространения эффективных норм и стереотипов поведения, возникновения и восприятия различных инноваций, профессионального и общекультурного развития личности. В городе накапливаются и передаются от поколения к поколению высшие достижения культуры. Он становится местом концентрации уникальных технологий в сферах материального и духовного производства. Города — культурные центры — образуют точки роста общества. Культурологи отмечают, что город является духовно-практическим феноменом. Образ города живёт в произведениях литературы, кинематографа, складывающихся в «городской текст», и влияет на мировоззрение миллионов людей.

Несмотря на апелляцию к «человеческому фактору», в имеющемся диапазоне культурологических характеристик понятие города всё же остаётся в рамках понимания его как среды, места и т. д. Реализация культурологического подхода пока не выходит за пределы развёрнутой иллюстрации тезиса: бытие городов есть результат отделения труда физического от труда духовного.

Цель автора этих строчек заключалась в том, чтобы, учитывая существующий опыт концептуализаций, предложить универсальную человекомерную онтологию города, позволяющую однозначно определить искомое понятие и применять его для построения любых исследовательских стратегий.

Исходным пунктом рассуждений стал анализ работы известного американского урбанолога К. Линча «Образ города» [36]. В ней отражен опыт изучения восприятия различными людьми архитектурного облика одного и того же города на примере Бостона, Лос-Анджелеса и Джерси-Сити. По итогам интервьюирования респондентов и составления ими картосхем городских центров Линч пришел к заключению, что образ города у разных людей существенно отличается. Индивидуальное восприятие зависит от ряда причин, в частности, от возраста человека, уровня образования, социального положения, интересов, знания микрогеографии города. Общего для всех ментального рисунка того или иного города не существует. Каждый горожанин и приезжий создаёт в воображении «свой» Бостон, Лос-Анджелес или Джерси-Сити из значимых для него деталей городского ландшафта.

Результаты исследования Линча, а также его современных модификаций позволяют сделать и более общие, более далеко идущие выводы. Ментальное картографирование показывает, что город для человека начинается с акта осознания — интеллектуального действия, и что индивидуальные представления о городе являются формой его существования для осознающего субъекта. Таких представлений — «персональных городов» — столько же, сколько и людей. Отличия этих представлений обусловливаются индивидуальной (формируемой условиями среды и личной жизненной траекторией) «оптикой» мышления — образами, понятиями, субъективными впечатлениями. А то, как человек распоряжается своим видением города и действует практически (создаёт предприятие, храм или банк, рисует городской пейзаж, пишет критическую статью о неудовлетворительной работе коммунальных служб и т.д.), определяет контуры внешней оболочки персонального города. Её составляют артефакты — материальные образования, в которых запечатлена интеллектуальная активность индивидуума.

Внешние оболочки сосуществующих персональных городов образуют эмпирический, наблюдаемый город, который своей материальностью маскирует интеллектуальные процессы. Неочевидность интеллектуальной природы города объясняется и тем, что структурирование человеческой популяции на основе отношений собственности обусловливает во многом вещный характер индивидуального восприятия мира. Персональность города остаётся непроявленной также из-за необходимости кооперации индивидов для обустройства экологической ниши человечества и развития человека. Кооперированный индивид в собственном сознании оказывается в тени такой ментальной конструкции как «общество».

В этом свете анализ взглядов на город, сложившихся в рамках различных исследовательских подходов, обнаруживает, что они отличаются только внешне. Их общим основанием является фиксация вещной стороны городской жизни. Но, в силу разделения научного труда (частного случая всеобщего разделения труда) и избирательности зрения специалистов, эти взгляды вмещают разные подмножества создаваемых человеком вещей. Из таких наборов и конструируются «разные» теоретические образы городов. Например, сравнивая обществоведческий и экологический подходы, можно заметить, что в первом случае город понимается как вещь «производственный аппарат общества», а в другом — как вещь «результат общественного производства».

Отождествление города с вещью преодолевается, если дисциплинарные городские онтологии полагать не сущностями города, а его продукциями, наряду с другими, не имеющими научного статуса ментальными картинами (картами) города. Все эти знаниевые комплексы — персональные и дисциплинарные, — несмотря на их отличия, могут быть охарактеризованы как проекты деятельности человека в заданном окружении. Процесс производства таких целостных (интегративных) проективных знаний видится предельным основанием города. В результате интерференции знаний подобного рода в сознании человека формируется проект взаимодействия с миром — «картина мира», воспринимаемая в качестве актуальной реальности.

Схематично городской процесс представим следующим образом. Каждый горожанин формирует свою, индивидуальную картину мира, основанную на неповторимой жизненной истории. Однако, хотя чувствует и размышляет всегда конкретный индивид, а не коллектив, думать человек учится с помощью других. Поэтому самоорганизуются, а затем целенаправленно воспроизводятся людьми коммуникативные среды (наблюдаемый, эмпирический город), обеспечивающие обучающий эффект, интеллектуальное взросление. В ходе общения совершаются также обмены индивидуальными знаниями о картине мира. Они способствуют формированию у реципиентов нового, более объёмного знания. Практикой поколений горожан отбираются и закрепляются в качестве нормативных те элементы индивидуальных картин мира, которые делают возможным продуктивное интеллектуальное общение.

Исходя из этого, предлагается новая формула города: город есть процесс распределённого производства интегративного знания — интеллектуального становления человека, создания личностного знания, обмена знанием между людьми и синтеза знаний, вектором которого является формирование целостного мировоззрения индивида и универсального смыслового пространства (межличностной картины мира) как условия совместной жизнедеятельности людей.

При таком понимании города в фокусе городских исследований оказывается интеллектуальная активность горожанина, и становится возможным теоретико-методологическое сближение различных направлений градоведения.

Данный подход меняет и некоторые оценки в экономической теории. Экономика, в соответствии с ним, предстаёт формой функционирования межличностной картины мира, «фабрикой мысли». Предметом и орудием труда в ней служит человеческий интеллект. С этой точки зрения, говорить о нарождении сегодня экономики, основанной на знаниях, не совсем корректно. Она всегда была, есть и будет таковой. Экономический кризис же выступает сигналом устаревания доминирующей картины мира, обусловливающей экономический порядок.

В логике предлагаемого интеллектуального подхода к трактовке города разработка теории картины мира видится общей исследовательской перспективой гуманитарных наук.

1.2. Город как интеллектуальный процесс

Задача данного параграфа — в соответствии с предложенной выше трактовкой города раскрыть механизм городского интеллектуального процесса, сотрудничества людей в формировании универсального межперсонального смыслового пространства, или картины мира.

Исходное утверждение: город как процесс производства интегративного знания разворачивается вне разумного замысла, по законам игры. Идея игрового характера взаимодействия людей не претендует на оригинальность. Она представлена, например, в концепции игры нидерландского учёного, ректора Лейденского университета Й. Хейзинги. В своём фундаментальном труде «Homo Ludens» («Человек играющий»), впервые опубликованном в 1938 году, он утверждал: «если продумать до конца всё, что мы знаем о человеческом поведении, оно покажется нам всего лишь игрою» [37, с. 18]. Хейзинга привёл многочисленные доказательства того, что игра проявляет себя как универсальный способ индивидуальной и социальной жизни. Он обнаружил, в частности, игровые принципы в религиозных культах, правосудии, войне, политике. Известны и другие варианты выражения этой идеи, начиная с Платона, называвшего человека «какой-то выдуманной игрушкой бога» [38, с. 282]. Теорию игры разрабатывали Ф. Шиллер, И. Кант, Л. Витгенштейн, И. Гоффман, Э. Финк, Ж. Бодрийяр, Л. С. Выготский. Во второй половине ХХ столетия французский философ и общественный деятель Ги Дебор в работе «Общество спектакля» сделал вывод об игровой природе капиталистического строя. Анализируя современную экономико-политическую реальность капитализма, он зафиксировал новое качество социальных игр поздней индустриальной эпохи: «Спектакль есть основное производство современного общества» [39, тезис 15].

Круг исследований, подтверждающих игровую организованность человеческих взаимодействий, расширяется. Тем не менее, остаётся актуальным замечание, сделанное полстолетия назад американским историком культуры Л. Мамфордом. Оспаривая в книге «Миф машины» тезис о ведущей роли техники в развитии человечества, он иронизировал над тем, насколько прочно овладело современными мыслителями представление о человеке как, прежде всего, «homo faber’е» — человеке мастеровом, а не «homo sapiens’е» или «homo ludens’е» [40].

Между тем, использование в институциональной теории [41], служащей опорой современной экономической науки, таких единиц анализа как «роль» и «правила игры» для описания поведения «человека мастерового», демонстрирует, что парадигма «homo faber’а», в сущности, поглощается парадигмой «homo ludens’а». Игровое взаимодействие людей оказывается, говоря языком институционализма, институтом более высокого порядка по отношению к институтам экономическим.

Игра по экономическим правилам возникла с разделением сфер трудовых усилий. Она не осознаётся её участниками как игра в буквальном смысле слова, хотя не перестаёт от этого быть таковой. Это игра, поскольку сущность человека не сводится к его функциям в экономической системе. Человек, будучи «homo sapiens’ом», является также тем, кем он потенциально может быть.

Спектр социальных и экономических ролей (занятий, профессий, должностей и прочих шаблонов деятельности) зависит от набора витальных и культурных потребностей индивидов и решаемых ими совместно задач. Объединённые той или иной задачей устойчивые организованности людей (например, школа, предприятие, парламент) подобны сообществам актёров, разыгрывающих пьесы с определёнными сюжетами. Как и театральные труппы, они действуют по взаимной договорённости, подчиняясь установленным правилам.

Действующие лица (социальные актёры, или акторы) создаваемой реальной жизнью «пьесы», первыми вступающие в игру, определяют правила взаимоотношений «первого состава» исполнителей. Затем, по мере того как «труппа» обновляется, правила теряют связь с конкретной ситуацией, породившей их, обезличиваются, но продолжают воспроизводить игру. То есть они служат своего рода драматургической матрицей, передаваясь от поколения к поколению. Так как «сюжет» развивается, складываются новые обстоятельства, и появляются новые действующие лица, это требует корректировки прежних или создания новых правил. Правила не только структурируют игру и формируют образцы взаимодействия людей. Известный российский философ В. А. Лекторский сравнивает их с «фабриками смыслов», задающими способы осмысления, понимания окружающей реальности и самих людей [42]. Другими словами, правила воплощают определённые идеи, руководящие отношениями акторов.

Интеллектуальное становление человека обеспечивается участием его на протяжении жизни в разных «пьесах», в которых он исполняет разные роли, приобретает те или иные знания и умения, формирует разные аспекты личностной картины мира — представления об устройстве мира, язык для описания мира и контакта с ним, ценности, установки, видение будущего. Таким образом, с одной стороны, благодаря «игре» в этих «пьесах» индивид получает образование и воспитание разного рода. С другой стороны, поскольку свойством всякой игры является состязательность, в рамках «пьесы» происходит сопоставление точек зрения её действующих лиц на тот или иной предмет, соревнование взглядов, их согласование, затем формирование общих смыслов и дефиниций.

Одна и та же «пьеса» играется по-разному, например, если исполнители меняются ролями и привносят в них иное видение развития событий. Эти индивиды попадают в ситуацию мировоззренческого эксперимента, получают возможность посмотреть на свою новую роль с позиций прежней роли. Исходом может быть новый уровень понимания личной и общей задачи, идеи по изменению «правил игры» и другие творческие интеллектуальные результаты.

Личностная картина мира совмещает в себе научное знание, фантазии, заблуждения, верования, убеждения, предрассудки, обыденные представления, эмоциональные оценки и нравственные воззрения. Все эти феномены современная философия относит к формам знания, не связывая однозначно понятие «знание» ни с одной из них: «У знания нет единственно адекватной формы» [43, с. 21].

Картины мира разных людей не совпадают, поскольку в каждую личностную картину встроена уникальная жизненная позиция (система оценок, мотивов, понятий) наблюдателя, только ему присущий способ восприятия содержания окружающего мира. По мнению социальных психологов, личностная картина мира характеризуется не степенью истинности, так как неясно, что является носителем последней, а мерой адекватности бытию и собственным целям индивида [44, с. 7].

В разных обстоятельствах, в разные жизненные периоды точкой зрения на окружающую реальность человека обеспечивает та или иная референтная группа — «общность людей, чьи мнения, убеждения и способы действий являются решающими при формировании наших собственных мнений, убеждений и способов действий» [45]. Референтная группа служит образцом для подражания и сравнения. Её участники творят значимую для собственного круга межличностную картину мира — систему предметных и деятельностных знаний, представлений, частных идей, правил.

Референтными группами, чьё интеллектуальное влияние распространяется не только на отдельных индивидов, но и на другие референтные группы, являются научно-исследовательские учреждения, проектные организации и прочие специализированные «фабрики мысли». Эти коллективы создают средствами своих наук специальные картины мира. Каждая из них представляет собой систему идей, ментальное поле с характерными для данной области знаний идеальными объектами, схему-образ этой области.

Научные дисциплины, в рамках которых создаются специальные картины мира, развиваются исходя из разных оснований, вырабатывают каждая свой символический язык. Представители наук, изучающие один и тот же объект, но с разных сторон, результаты исследований описывают по канонам своей отрасли знаний, что затрудняет обобщение этих результатов и «состыковку» специальных картин мира. Интеграционные процессы активизируются под давлением обстоятельств, осознаваемых как кризис, проблема. Тогда усиливается интерес к междисциплинарной организации знаний. Границы между специальными картинами реальности размываются также идеями, интеллектуальным творчеством универсальных специалистов.

В последние десятилетия общим фактором, влияющим на интеграцию специальных картин мира, стал способ производства знаний, воплощаемых в новых по своим характеристикам товарах и технологиях, в целенаправленно организованных «техногородках» — технопарках, что отметил, в частности, Д. Александров [46]. Причём здесь знания создаются не только трансдисциплинарно, но и в результате взаимодействия представителей науки и вненаучных видов деятельности: бизнеса, политики и других. При таком подходе производство знания оказывается распределённым между всеми субъектами, заинтересованными в получении этого нового знания.

Эмпирические города можно сравнить со сценическими площадками, где одновременно играются все возможные типы «пьес», а человек выступает во всех возможных ролях. При этом горожане представляют друг другу множество индивидуальных, межличностных и специальных картин мира, что вызывает эффект ментальной голограммы — возникновения объёмного, целостного образа мира. Испытывая его воздействие, носители частных картин мира в процессе общения вырабатывают единое смысловое ядро в виде совокупности базовых понятий, идей, ценностей, образцов человеческого поведения, которое может быть определено как универсальная, то есть общезначимая для всех участников «городских игр» картина мира.

К проблеме картины мира обращались И. Кант, В. Гумбольдт, К. Маркс, Г. Герц, М. Планк, О. Шпенглер, М. Вебер, М. Хайдеггер и другие известные учёные. Сегодня понятие картины мира разрабатывается в философии, психологии, культурологии, гносеологии, когнитологии, лингвистике, некоторыми экономистами, но не получило однозначного определения, в известном смысле является метафорой. Синонимы понятия — модель объяснения мира, видение мира, образ мира.

Современные представления о структуре картины мира обобщены российским философом В. С. Стёпиным [47]. Эта структура задаётся через систему так называемых категорий культуры — мировоззренческих универсалий, аккумулирующих и систематизирующих интеллектуальный опыт. Стёпин выделяет в ней два блока. В первый блок им включены категории, отражающие наиболее общие характеристики объектов деятельности человека: пространство, время, движение, вещь, свойство, отношение и т. д. Основу жизненных ориентиров составляют пространство и время. Во второй блок сгруппированы категории, которые характеризуют человека как субъекта деятельности. Таковыми являются: человек, общество, я, другие, труд, сознание, свобода и т. д. Перечень универсальных категорий является открытым. Они разворачиваются не только в виде понятий, но обнаруживают себя и в других формах духовного освоения человеком мира — в образах, метафорах, образцах деятельности.

Картина мира находит отражение в языке, проявляясь в виде языковой картины мира. Поэтому в качестве средства описания мира язык для его носителей выступает как «мегапрограмма, регламентирующая человеческое мышление и поведение через религию, идеологию, пропаганду, систему обучения и воспитания, рекламу и т.д.» [48].

Замечено, что многие из числа наиболее фундаментальных представлений людей о действительности являются неявными (имплицитными). Специалист в области когнитологии Б. М. Величковский определяет их следующим образом: «Это знание, относительно которого часто существует интуитивное понимание, достаточное для решения практических задач, но недостаточное для подробного словесного определения и пояснения» [49, с. 16]. Если структурированные и передаваемые словесно знания отвечают на вопросы «что это?» и «как это понимать?», то неявные, имплицитные знания — на вопросы «как действовать?» и «как быть?». С известной степенью условности вербализуемые знания можно соотнести с теоретическим аспектом знания, имплицитные — с деятельностным и ценностным аспектами. Неявные знания заключаются, например, в умении анализировать ситуацию, видеть проблему, решать задачи взаимодействия акторов, ставить цели. Они позволяют трансформировать картину мира из описания в систему деятельности. Трансляция таких интеллектуальных навыков предполагает личное общение, демонстрацию соответствующих образцов поведения и мышления.

Концентрация людей в географических городах создаёт для этого подходящие условия. Эмпирический город является средой коммуникации «при помощи архитектуры, соседствования, искусства, манеры одеваться, музыки, повседневной деятельности и развлечений, равно как и при помощи средств массовой информации» [50]. Обобщение горожанином полученной в ходе такой коммуникации информации об устойчивых пространственных отношениях акторов приводит к формированию схем сцен, обобщение информации об их взаимодействиях во времени — к формированию схем событий, или сценариев. Подобного рода знания получили названия, соответственно, фреймов и скриптов. Они позволяют городскому жителю прогнозировать развитие того или иного жизненного сюжета, предвидеть результаты собственных действий.

«Игра» в хозяйство, будучи формой производства физических условий существования людей, вовлекает в свой круг всех и служит вечным двигателем создания универсальной межличностной картины мира. Упрощая, выделим в этом процессе мифологическую, монотеистическую и антропную стадии, исходя из основания, каким задаётся их целостность. В мифологической картине мира выстраивались иерархические ролевые структуры и системы личного принуждения дискриминируемых акторов к труду. В монотеистической картине мира разрабатывались системы экономических стимулов и санкций для хозяйственной соорганизации автономных «анонимных» индивидов. В складывающейся антропной картине мира расширяется сфера действия принципа интеллектуального суверенитета личности, повышается её творческая трудовая самомотивация.

В реальной хозяйственной игре, подобно игре — культивируемой форме, можно различить три вариации: игра по правилам, игра с отступлением от правил и представление, спектакль.

В игре по правилам участники придерживаются предписаний и ограничений, в которых зафиксирован достигнутый уровень их взаимодействия. Игра, отклоняющаяся от правил, позволяет расширить пространство представлений о возможном и недопустимом. Её функция — поиск направлений развития, итог — усовершенствование или установление новых правил. Игра в рамках правил сосуществует с игрой вне правил, они перетекают друг в друга. Чем большая область игры охвачена правилами, тем меньше в игре игры — возможностей выбора поведения, поворотов действия, непредвиденных последствий. Игра, в которой импровизация чрезмерно ограничена, превращается в лицедейство. Игра становится притворством и в тех случаях, когда деятельность имитируют, когда к игре прибегают, чтобы скрыть истинные намерения — декларируется одно, делается другое.

В актуальной сегодня картине мира на чрезмерную регламентацию экономического поведения акторы реагируют созданием видов поведения (приёмов игры), компенсирующих ограничение хозяйственной свободы. Таким приёмом, в частности, является подкуп должностного лица для принятия нужного управленческого решения. Изобретаются также приёмы, формально не противоречащие законам, но не отвечающие заложенному в них смыслу, например, схемы налоговой оптимизации. В игре правил и приёмов хозяйствования оттачиваются детали моделей экономики, развивается экономическая мысль, формируются новые концепции экономического порядка.

Описанный здесь игровой принцип города фактически воспроизводится в организационно-деятельностных играх (ОДИ) [51], ориентированных на выработку их участниками общего смыслового пространства, которое было бы адекватным решению той или иной нетривиальной задачи, возникающей в практике управления.

Основоположник методологии ОДИ Г. П. Щедровицкий выделял в игре следующие фазы: развития самодеятельности участников, самоорганизации и саморазвития [52]. Пройдя через ситуации борьбы идей, тупика в работе, организации взаимодействия, постановки целей и детализации проблемы, через неудачи и их критическое осознание, игроки, согласно сценарию ОДИ, должны понять, что имеющиеся в их распоряжении методы и техники мыследеятельности и формы совместной работы не позволяют разрешить проблему. Участники игры оказываются перед необходимостью начать развивать эти методы и техники, а посредством этого и самих себя.

Щедровицкий считал стратегию развития людьми себя и своей мыследеятельности общим способом решения любых проблем. Такой подход несёт на себе отпечаток технократизма — человек, его интеллект здесь выступают в качестве средства достижения каких-либо целей. ОДИ в целом можно охарактеризовать как механизм интеллектуальной инженерии, суть которого в том, что в лабораторных условиях игры её руководители выращивают у игроков ростки чистого мышления, применяя педагогическое давление.

Но поскольку эмпирический город, его предприятия, организации, учреждения сами по себе являются игровыми формами, как раз и нет необходимости их имитировать методами ОДИ. К тому же всякая проблема неотделима от реальной городской игровой ситуации, в которой она существует. Эта ситуация возникает естественным образом для решения данной проблемы и должна быть использована в своём реальном качестве для её решения.

Исходя из понимания города как интеллектуального процесса, каждый горожанин может полагаться интеллектуальным сотрудником. В связи с чем представляется разумным изменить привитое прошлой интеллектуальной практикой отношение к проблемам, с которыми приходится сталкиваться, как некоему злу. Плодотворнее рассматривать их в качестве средств своего интеллектуального развития, интеллектуальных задач, то есть взглянуть на них с позиции исследователя. Подобная стратегия жизнедеятельности, по мнению автора, действительно может иметь своим исходом решение любых проблем.

1.3. Понятие городской политики

Результаты городского интеллектуального процесса, в силу его игровой природы, определяются, во-первых, правилами взаимодействия горожан, во-вторых, тем, насколько каждый актор подготовлен к игре на «городской сцене», и, в-третьих, намерениями и стратегиями игроков. Эти три условия формируются специальными видами деятельности, образующими организационную инфраструктуру городского процесса. Именно для обозначения данной системы деятельностей (согласование правил взаимодействия горожан, их обучение взаимодействию, городское стратегирование) предлагается применять понятие «городская политика». В терминах игры городская политика — это своего рода режиссура, объемлющая все частные проявления городской игры.

Понимаемая так городская политика сообщает направление развитию городского интеллектуального процесса. Это самонастраивающаяся, распределённая организационная деятельность, не всегда осознаваемая в качестве политики. Она задаёт алгоритмы «сборки» частных и универсальной картин мира.

Каждая из линий-составляющих городской политики характеризуется ведущей функцией и способом проявления активности субъектов политики. Однако каждая из них включает также в преобразованном или неявном виде и каждую другую линию. Так, усвоение акторами содержания и правил взаимодействия сопровождается индивидуальной интерпретацией правил, их корректировкой. Согласованию правил сопутствует взаимное дообучение договаривающихся субъектов и внесение поправок в стратегию совместной деятельности. Определение стратегической перспективы сотрудничества горожан включает также оценку достигнутого его уровня, результатов и проектирование новых правил взаимодействия.

Как соотносится данная трактовка городской политики с имеющимися точками зрения?

Очевидно, что она вступает в противоречие с двухтысячелетней традицией ассоциировать политику с государством, с борьбой социальных групп за власть и влияние на власть. (Как известно, термин «политика» ведёт своё происхождение от древнегреческого именования «полис», или «город-государство». Под политикой подразумевалась деятельность по устроению жизни коллектива граждан полиса.) Но традиционный подход сегодня уже не рассматривается в качестве единственного. В частности, российский философ И. И. Кравченко, исследуя сущность политики в свете современных представлений о ней, показал: идущее от Аристотеля отождествление политики и государства — не более чем обычай, и «политика как регулирующая и организующая деятельность возможна на всех уровнях отношений в обществе, во всех видах отношений» [53, с. 16].

Тогда, возвращаясь к этимологии термина «политика» — к «городу-государству» («полису»), ключевым элементом в нём для определения термина следует считать не «государство», а «город». То есть, политика имманентна городу, она — порождение города (городского интеллектуального процесса, протекающего в форме игры). В этом смысле в выражении «городская политика» прилагательное является лишним. Однако сегодня оно необходимо для указания на первоисточник политического и для разграничения с отдельными его проявлениями — политиками «международной», «государственной», «региональной», «правовой», «экономической», «социальной», «демографической», «молодёжной», «промышленной», «аграрной», «экологической», «военной» и другими.

Авторы многочисленных публикаций в специализированных изданиях, посвящённых городской политике, трактуют её в традиционном ключе. Под ней понимаются регулятивные меры, осуществляемые государственными институтами (органами государственной власти либо местного самоуправления), в той или иной сфере жизнедеятельности городских сообществ и градостроительстве. Соответственно выделяются и исследуются:

политика в области местного (городского) самоуправления;

политика развития городского расселения;

местная экономическая политика;

политика устойчивого развития городских сообществ;

политика градостроительного развития;

политики по решению частных вопросов — транспортных и жилищных проблем, адаптации мигрантов, возрождения депрессивных городских поселений, противодействия росту преступности и других.

В качестве объектов этих политик рассматриваются долгосрочные цели, которые преследуют государственные институции в соответствующих сферах, в качестве предметов — принципы и механизмы их достижения. Критериями успешности политик считаются: улучшение в городах инвестиционного климата, создание новых рабочих мест, рост доходов населения, повышение прибыльности городских территорий, энергоэффективности муниципальных предприятий и т. п.

В комплексном контексте понятие городской политики применительно к деятельности местных выборных лиц формируется Конгрессом местных и региональных властей Совета Европы. В принятой им Европейской хартии городов ведущими принципами городской политики признаны: демократия, основанная на участии населения; стремление к устойчивому развитию; внутригородская и межтерриториальная солидарность; интеграция культур и развитие экономики знаний [54].

Целостные концепции городской политики разработаны рядом российских учёных, представляющих разные научные школы. Они выстроены на методологической базе региональной экономики [55—56], социологии города [57] и на основе адаптации опыта западных демократий [58]. Несмотря на различия исходных теоретических позиций и научных стилей этих концепций, суть их можно свести к формуле, также утверждающей приоритет публичной власти как творца городской политики:

городская политика — это декларируемая, институционально и законодательно оформленная система деятельности властей всех уровней, осуществляющейся с учётом мнений иных акторов (общественных организаций, партий, корпораций и граждан), оказывающая регулирующее воздействие на развитие городов в рамках определённой идеологии.

Данная формула концептуально мало чем отличается от определения региональной политики как процесса «обоснования (разработки) и реализации разноуровневыми органами власти целенаправленных изменений структуры и параметров территориальной организации общества» [59, с. 19], так что городская политика в интерпретации вышеупомянутых российских специалистов, в сущности, выступает функцией региональной политики государства.

В драматургической теории города доминирование государства может рассматриваться лишь как этап развития городской политики, гиперфункция её правилоустанавливающей линии-составляющей. При этом государственное устройство представляют сущностью социального творчества, государственную управленческую машину — олицетворением власти-знания, а образовательную и стратегическую линии городской политики подчиняют идее государственности. Но по мере развития интеллектуальных сил человека и поддерживающих их технических средств значение государства как принудительной ассоциации знаниевых акторов снижается, оно поступается местом культурным регуляторам. На авансцену городской политики выдвигаются интеллектуально автономные (целостные) личности, реализующие её смысл, репрессированный государством, — быть методологией сборки единой картины мира. (Более детально логика трансформаций городской политики прослежена в разделе 2.)

Городская политика выступает в качестве «колыбели», контекста всех частных политик, и этим объясняется их интеллектуальное родство. Анализ определений видовых политик показывает, что любой из них присущи следующие принципиальные признаки: направляющая и организующая отношения акторов активность, которая осуществляется субъектами, мотивированными определённой системой идей, для достижения поставленных целей. Параллели с предложенной выше версией линий активности городской политики здесь очевидны. Наличие в основе множества специальных политик общего архетипа, заданного городской политикой, делает возможным их согласование и гармонизацию. Эта общая методологическая матрица представляет собой модель непрерывного саморежиссирования интеллектуального процесса, содержание которой обновляется по мере развёртывания картины мира.

Осознание миссии городской политики сделает фокусом политической деятельности не воспроизводство структур власти, экономики, а развитие городских интеллектуальных сообществ.

1.4. Языковое пространство городской политики

Авторская концепция городской политики соотносится с междисциплинарной парадигмой гуманитарного знания, которая сложилась во второй половине ХХ столетия и получила название дискурсивного переворота [60] — от латинского слова discursus, то есть, «беседа, разговор». Тогда механистической онтологии материального мира была противопоставлена онтология человеческого, гуманитарного мира. Механистическая онтология локализовалась в физическом пространстве и времени, вещах и устанавливала причинные связи событий. В дискурсивной парадигме мир предстал пространством общения людей, где событиями являются речевые действия, подчиняющиеся вероятностным зависимостям, нормам диалога. Результатом речевых действий выступают тексты — сообщения, построенные по правилам той или иной знаковой системы. По проблемно-тематическому признаку тексты объединяются в дискурсы — экономический, педагогический, театральный и т. д. Дискурс, согласно М. Фуко, разработавшему его теорию [61], есть не просто способ описания социальных отношений, но сами эти отношения. Дискурс формирует социальную структуру, поддерживает её и воспроизводит.

С дискурсивной точки зрения город как процесс создания интегративного знания осуществляется посредством производства текстов (высказываний), продуцируемых акторами на естественных, профессиональных, искусственных языках, и текстов, создаваемых с помощью других знаковых систем. В ходе взаимодействий горожан происходит смешение языков, переводы с одного языка на другой, что привносит новую информацию, увеличивает разнообразие текстов. В совокупности высказывания знаниевых акторов образуют мегатекст, а выражаемые им концепты (понятия) фиксируют актуальную картину мира.

Мегатекст пронизывают и структурируют текстовые образования, описывающие механизм его порождения: правила взаимодействия горожан, их игровые стратегии и тезаурусы. Корпус таких текстов составляет языковое пространство городской политики.

Разнообразие языков субъектов городской политики создаёт проблему языка их взаимодействия, согласования различающихся систем концептов (понятийно-терминологических систем). Проблема проявляется, в частности, в том, что специализированными учреждениями образования в политическую практику транслируются разные термины для обозначения однотипных или совпадающих понятий. А за некоторыми общими терминами, употребляемыми в разных профессиональных языках, закрепляют лишь частные признаки понятия. Существуют также различия в подходах к смысловому наполнению того или иного термина в пределах одного профессионального лексикона. В результате реципиенты создаваемых субъектами городской политики текстов часто дезориентируются в городском игровом пространстве. Это не позволяет эффективно решать стоящие в области городской политики задачи.

Кроме того, за последнее столетие устройство города настолько усложнилось, что быть горожанином превратилось в настоящую науку. Однако её не найти в программах учебных заведений. Каждый из нас самостоятельно выстраивает свою версию города как рамки совместной с согражданами деятельности. Представления о городе формируются исходя из разных жизненных или профессиональных позиций, вследствие чего они оказываются в той или иной мере несопоставимыми. Одновременное следование разным логикам в организации городской практики снова и снова порождает проблемы жизнедеятельности городского коллектива, требующие синтетического видения города, однако их снова и снова объясняют недостаточным законодательным, финансовым и прочим обеспечением.

Очевидно, эти проблемы должны рассматриваться не только в своём непосредственном качестве, но и в качестве своеобразной педагогической технологии. Они требуют опережающего целенаправленного формирования у граждан компетентностей горожан: во-первых, умения грамотно оценивать ситуации выбора направления действий в интеллектуальном поле города и, во-вторых, способности продуктивной кооперации действий в решении возникающих задач. Не случайно специалисты разного профиля приходят к сходным выводам о необходимости преподавания курса систематизированных знаний о городе. В России ввести градоведение в программы подготовки экономистов и управленцев предложили Е. Г. Анимица и Н. Ю. Власова [62], в программы подготовки на всех уровнях образования — В. Л. Глазычев [63] и А. М. Лола [64], в программы подготовки градостроителей и архитекторов — Т. Ребайн [65]. Обучать всех будущих профессионалов умению адаптироваться к быстрому изменению положения на рынке труда в городе считает целесообразным В. Сааков [66].

Предваряя детальное изложение авторской концепции учебного интегративного градоведения, очертим её контуры в первом приближении. Хотя это предполагает экскурс в организацию учебного процесса, вопрос к ней не сводится: проектирование градоведческого образования является одновременно конструированием будущего города.

Постановке образовательных задач для курса интегративного градоведения предшествовал анализ содержания преподаваемых в вузах России, Украины и Беларуси дисциплин, имеющих отношение к городской проблематике. Перечень дисциплин составили:

Политические институты и процессы

Теория государственного управления

Государственное регулирование экономики и экономическая политика

Стратегическое планирование

Электронное управление

Публичная политика и управление

Территориальная организация управления

Экономика города

Планирование социально-экономического развития города

Экономика и управление жилищно-коммунальным хозяйством

Экономика предприятия городского хозяйства

Управление городом

Муниципальное управление

Управление муниципальным хозяйством

Управление муниципальной собственностью

Муниципальные финансы

Муниципальное право

Маркетинг города

Теория градостроительства

Градостроительное планирование

Градостроительный кадастр

Земельная собственность и основы землепользования

Комплексное инженерное благоустройство городских территорий

Городской транспорт и дорожное хозяйство

Региональная экономика и развитие производительных сил

Геоурбанистика

География населения с основами демографии

Историческая урбанистика

Социология города

Экология города

Безопасность жизнедеятельности

Коммунальная гигиена

Архитектура и эстетика города

Ландшафтная архитектура города

Психология восприятия городской среды

Культурология

Лингвистическое градоведение

Градоведение (как коллаж тех или иных тем)

Каждая дисциплина обращена к одной из граней городского процесса, а информацию из смежных областей городского знания использует в качестве «строительного материала» для себя, адаптируя к своим задачам. Дисциплины исходят из разных теоретических предпосылок. Содержание общих градоориентированных понятий, которыми они оперируют, отличается по объёму или по сути. Например, в ряде учебных предметов понятие города вообще не рассматривается, в некоторых ему сообщается специфика предметной области. Роль общеообразовательных предметов по отдельным направлениям подготовки отведена Экономике города, Региональной экономике, Социологии города, Экологии города, Геоурбанистике, Муниципальному управлению, Безопасности жизнедеятельности. То есть, ведомственно-отраслевая организация городского знания в науке воспроизводится и в системе высшего образования.

Каким образом разнонаправленные дисциплины градоведческого круга могут обрести общий научный и социокультурный контекст без сведения их к доминантному дискурсу? Решение вопроса видится в выявлении знаний о драматургии города, в которых нуждаются все, и организации их средствами учебного процесса в актуальную картину города — внутренне согласованную эпистемную целостность. Она станет универсальной предпосылкой осмысления предметной подготовки, формирования индивидуальной картины профессиональной и повседневной деятельности на «городской сцене», становления каждого горожанина как городского политика.

Смысловая интеграция позиций субъектов политики возможна, по мнению автора, путём организации городского метатекста (то есть, составного текста, от греческого слова meta — между, после, через), не ориентированного на какую-то конкретную интеллектуальную специализацию, а служащего интерпретацией, объяснительной системой, проводником по дискурсивному пространству городской политики.

Метатекст, устанавливая взаимосвязи понятий, используемых политическими акторами, будет моделировать тем самым их коммуникативную среду, презентовать город как ансамблевое действо. Формой организации метатекста видится гипертекст — информационная система без начала и конца, к текстовым блокам которой можно получить доступ в любой последовательности при помощи ссылок.

Возможности Интернета позволяют разместить метатекст во Всемирной Паутине и придать ему свойство интерактивности, разрешая его редактирование и добавление новых текстов каждому пользователю, — по аналогии с принципом, реализованным в Википедии. В таком варианте метатекст имеет перспективу превратиться в виртуальную коммуникативную площадку, многократно усиливающую интенсивность и, за счёт этого, вероятно, эффективность интеллектуальных контактов в русле городской политики.

В специальной литературе постановка вопроса синтеза знаний о городе подвергается сомнению. Так, российский эксперт в сфере муниципального управления П. А. Ореховский считает это ненужным, поскольку «при достигнутом уровне дифференциации наук нет смысла пытаться собрать воедино гражданское и хозяйственное право, финансы и кредит, планирование, устройство коммунальных сетей, ТЭЦ и очистных сооружений, гражданскую оборону и многие, многие другие составляющие городской жизни» [67]. Британские исследователи Э. Амин и Н. Трифт рассматривают такую задачу как не имеющую перспективы: «Современные города определённо внутренне согласованными системами не являются. Границы города стали слишком прозрачными и растяжимыми (как в географическом смысле, так и в социальном), чтобы теоретизировать его в качестве единого целого <…> [и] свести многообразие городских явлений к какой-либо сути» [68].

Процитированные описания города как конгломерата вещей заданы матрицей классического образования, сформированной потребностями индустриального развития XIX—XX веков. Принципами классического образования являются признание абсолютной истины, принятие в качестве эталона абстрактного научного знания, опирающегося на фиксированную понятийную основу, формирование личности с заданным набором знаний и умений. Эрозия индустриальной модели экономики ведёт к обесценению соответствующих ей критериев образованности.

В современном, быстро меняющемся мире, важным для горожанина оказывается умение самостоятельно принимать осознанные решения, справляться с жизненными проблемами и достигать поставленной цели. Актуальной становится способность действовать в открытом межперсональном смысловом пространстве, понимать процесс создания знаний о городе и свою роль в нём. Так в центре картины города оказывается человек — источник интеллектуальной активности. Таким же, человекоцентричным, должен быть подход к организации городского метатекста, что сделает возможным его эпистемное единство.

С этой точки зрения городской метатекст должен строиться как образовательный «путеводитель», формирующий у горожанина ментальную карту с «указателями»: как найти своё место в городской «игре», получить необходимые знания, организовать своё дело, построить стратегию личностного развития и бизнес-стратегию.

Задача курса интегративного градоведения видится не в том, чтобы передать обучающимся некий стандартизированный набор информации, но предоставить им возможность в оболочке предметных знаний «примерить на себя» существующие городские роли и стратегии поведения. Это позволит задать плюралистическое видение города, отвечающее его природе и необходимое для ведения конструктивного межпрофессионального и межкультурного диалога.

Фокусами междисциплинарного синтеза должны явиться учебные проекты, моделирующие процесс решения проблем организации жизнедеятельности городского коллектива. Приёмом, усиливающим интеграцию знаний и способствующим переходу их на уровень личностных убеждений, послужит привязка проектов к ситуации конкретного географического города. Общая работа учащихся над проектами поможет им понять, как город становится совместным творчеством горожан. Она сформирует у них умение программно-проектной деятельности, необходимое в условиях возникновения нестандартных межпрофессиональных задач.

Таким образом, образовательная стратегия курса интегративного градоведения заключается в ориентации обучающихся на коммуникацию, размышление, активное действие и сотрудничество. При этом значимыми оказываются не столько знания о городе сами по себе, сколько навыки их анализа и интерпретации, усвоение связанной с ними системы ценностей. Основу аксиологического компонента курса составляют принципы нравственного отношения к человеку и природе, равенства граждан в своих правах как горожан, сохранения культурного наследия.

Смысловой центр интегративного градоведения — фигура горожанина, способного выявлять городское содержание всякой социальной активности и реагировать на него надлежащим образом. И надо заметить, что гуманитарная направленность дисциплины превращает её, скорее, в «горожановедение». Итогом прохождения интегративного курса должно явиться достижение учащимися следующих надпредметных результатов:

развитие критического, систем­ного, прогностического мышления;

понимание сетевого характера городского процесса, способность отдавать себе отчёт в синергетическом усилении эффекта действий в городской среде;

умение принимать обоснованные решения, связанные с выполнением той или иной городской роли (собственник жилья, предприниматель, городской советник, застройщик и др.), адекватно оценивая её значение в городской организации;

умение ориентироваться в проблемных ситуациях, ассоциированных с жизнедеятельностью горожан, привлекая в нужных сочетаниях соответствующие элементы знаний.

Следуя логике такого подхода, программу курса интегративного градоведения для системы профессионального образования целесообразно разрабатывать с опорой на следующие темы:

Тематический блок 1. Структура знания о городе. Ключевые концепты.

Цель модуля — навигация в поле концептов и тем градоведения, освоение стартового словаря терминов, навыков оперирования ими в устной и письменной речи.

Примерный перечень рассматриваемых вопросов:

Основные теории возникновения города. Подходы к изучению города: географический, градостроительный, социологический, юридический, экономический, экологический, культурологический.

Тематический блок 2. Город как познавательная система.

Цель модуля — ориентация в сферах интеллектуального сотрудничества горожан.

Примерный перечень рассматриваемых вопросов:

Организационно-управленческая структура городского сообщества. Социальные роли. Нормы, ценности, образцы и правила взаимодействия горожан.

Сюжетные линии города. Семья. Производство. Социальное обслуживание. Коммунальное хозяйство. Благоустройство. Культуротворчество. Учение. Изобретательство. Наука. Социальные аномалии.

Тематический блок 3. Профессиональная среда города. Трудоустройство.

Цель модуля — ориентация в спектре возможностей построения профессиональной карьеры горожанина.

Примерный перечень рассматриваемых вопросов:

Профессии и специализации. Предпринимательство. Анализ предложений труда и квалификационных требований.

Учебные заведения профессионального образования. Непрерывная профессиональная подготовка. Управление профессиональными знаниями.

Тематический блок 4. Городские проблемы, конфликты, риски.

Цель модуля — формирование навыков анализа типичных городских проблемных ситуаций и выбора траектории выхода из них.

Примерный перечень рассматриваемых вопросов:

Понятия «проблема», «конфликт», «инцидент».

Предпосылки возникновения проблем в сферах жизнеобеспечения горожан.

Проблемы влияния производственной деятельности на окружающую среду и загрязнённой окружающей среды на здоровье человека.

Переговоры и медиация как методы разрешения конфликтов.

Примеры решения городских проблем объединёнными усилиями горожан.

Тематический блок 5. Городская стратегия, городская программа, городской проект.

Цель модуля — формирование представлений об управлении городским развитием.

Примерный перечень рассматриваемых вопросов:

Понятие развития города. Технологии городского развития и основные типы деятельности, посредством которых они реализуются.

Городское стратегическое планирование. Структура стратегического плана. Успешные стратегии развития городов.

Генеральный план города. Проблемы реализации генеральных планов городов.

Молодёжные варианты стратегий и проектов развития городов. Основы проектной деятельности.

Экспериментальное введение курса в учебный процесс Донбасской национальной академии строительства и архитектуры (город Макеевка) показало, что предложенные принципы его содержательного наполнения оправданы. Знакомство с данным спектром вопросов может как предшествовать изучению дисциплин специализации, так и завершать образование. Главное, чтобы оно состоялось. Не исключается и вариант диффузного преподавания материала — путём тематического расширения существующих учебных предметов.

По своей сути интегративное градоведение является дисциплиной, которая не только сформирует у молодого человека компетентности «профессионального» (по выражению В. Л. Глазычева) горожанина, но и «обучит городом», как оперировать предметными знаниями в повседневной жизни. С этой точки зрения оно должно быть также представлено на уровне допрофессиональной подготовки — в рамках формального среднего и неформального образования.

Удачные попытки «обучения городом» в средней школе предпринимались в России, в частности, в Москве, Санкт-Петербурге, Красноярске. Например, в лицее №590 Санкт-Петербурга уже в течение почти двадцати лет параллельно с выполнением традиционного учебного плана проводится долговременная общешкольная игра «Наш город» [69]. Игра моделирует организацию управления и экономическую систему Санкт-Петербурга, другие городские структуры. В лицее по законам современного избирательного права формируются органы школьного самоуправления, работает «правительство», введена школьная «валюта», действуют школьный «банк», «фирмы», есть радио, многотиражная газета, музей, экскурсионное бюро, театр. Учащиеся имеют возможность практического постижения реальной практики градоустройства, получают опыт городской деятельности, хотя и в масштабах школы. Так, в ходе предвыборных дебатов лицеисты-кандидаты предлагают и защищают собственные проекты развития школьного города. Лучший проект определяет сценарий следующего игрового цикла. Здесь «обучение городом», способствуя синтезу знаний учащихся, венчает, можно сказать, среднее образование.

Интегративное градоведение привнесёт в учебные программы новый смысл, но этим его преобразовательный потенциал не исчерпывается. В силу своей направленности, оно объединит слушателей общим видением желаемого будущего города, поднимая образ города от состояния коммунальной большей или меньшей устроенности до уровня высокой идеи. А для постсоветского интеллектуального пространства повышение престижа города может иметь особое значение.

Известно, что Киевская Русь, прародительница ныне независимых государств, изумляла иноземцев многочисленными, влиятельными, красивыми и богатыми городами, отчего скандинавы называли её Гардарики — «Страна Городов». Выдающиеся памятники той городской культуры, сохранившиеся до настоящего времени, считаются национальными символами. Возродить былой, говоря современным языком, бренд, возвести в степень национального символа сегодняшние города (а сёла превратить в города по уровню жизни) — это стратегия, которая намечает понятную всем социально-экономическую перспективу, позволяет координировать усилия субъектов политических и экономических действий на основе общезначимых реальных ценностей.

2. Познавательные формации

2.1. История как смена картин мира и моделей городской политики

Городские сообщества разных исторических эпох создавали картины мира, отличавшиеся, прежде всего, местом в них человека. На этом основании в городском процессе можно выделить мифологическую, монотеистическую и антропную стадии. Им соответствуют модели городской политики с доэкономическим, экономическим и постэкономическим способами соорганизации интеллектуальных акторов и свойственными этим способам подражательным, инструктивным и творческим подходами к образованию акторов. Конкретно-исторические воплощения моделей городской политики, а также их переходных и гибридных форм будем именовать познавательными формациями. В разделе прослеживается взаимосвязь изменения представлений о человеке в картине мира и моделей городской политики.

Город как интеллектуальный процесс не локализуется исключительно в эмпирическом городе. Возникновение последнего было обусловлено необходимостью защиты родовых объединений людей от враждебного окружения. Сооружение ими искусственных оборонительных преград дало толчок развитию технологий возведения крепостей. Согласно археологическим данным, они начали строиться в IV—III тысячелетиях до н. э. в бассейнах Нила, Тигра и Евфрата, Инда, Ганга, Хуанхэ, а также на побережье Средиземного моря в пределах современных Ливана и Сирии в местах поселений оседлых земледельцев. Из-за недостатка территории внутри крепостей постройки стали делать в несколько этажей, — человек начал осваивать третье измерение пространства. С открытием принципа вертикального строительства была изобретена современная физическая форма города. Будучи порождена интеллектуальной энергией человека, она, в свою очередь, поражала воображение, стимулировала мыслительные процессы.

Игровую ситуацию древнего города определяли отношения общинников-земледельцев, воинов, жрецов, чиновников, торговцев, ремесленников и рабов. Развитие в городах несельскохозяйственных занятий населения — строительства, ремесла, торговли, всё большая специализация, рост взаимозависимости видов деятельности и индивидов, формирование частной собственности способствовали большей открытости общения, выводу человека из-под контроля рода, обретению им индивидуального сознания.

Сравнивая эволюцию городских сюжетов древнего мира, можно усмотреть в них следующие циклично повторяющиеся фазы развития городской игры:

I — образование городского коллектива, выдвижение правителя;

II — создание легенды о божественном происхождении правителя, деятельность правителя согласно установкам легенды, включая борьбу с правителями других городов, формирование им своей империи;

III — насаждение правителем правил игры в покорённых городах, интеграция разрозненных картин мира.

Если соотнести этот цикл с определением городской политики, предложенным в предыдущем разделе, тогда суть первой фазы — установление правил взаимодействия горожан, второй фазы — выстраивание и реализация стратегии расширения пространства взаимодействия, третьей фазы — обучение и включение в игру новых участников. Такая схема экспансии городской игры, как показал анализ, воспроизводилась с вариациями в разных регионах древнего мира.

В Древнем Египте одним из первых городов был Иераконполь, с середины IV тысячелетия до н. э. — центр царства Верхний Египет и место культа бога Гора. Его правитель Нармер объединил Верхний и Нижний Египет после череды войн в начале III тысячелетия до н. э. Правители централизованного государства построили новую столицу — Мемфис. К концу III тысячелетия до н. э. все египетские земли, распавшиеся на двести лет, подчинил себе царь Фив Ментухотеп I. В середине II тысячелетия до н. э. фараон Тутмос III раздвинул границы Египта до максимальных пределов. Опиравшийся на военную силу египтян «процесс колонизации умов» (по выражению В. П. Будановой [70]) охватил Эфиопию, Сирию, Палестину, Ливию.

Важнейшие особенности картины мира, созданной горожанами Древнего Египта, были связаны с обожествлением ими солнца. Восточный правый берег Нила, над которым солнце всходило, считался пространством жизни, здесь основывались городские поселения. Западный левый берег, над которым солнце склонялось к закату, ассоциировался с миром умерших, тут устраивались некрополи. После объединения Египта главенствующим среди солнечных культов стал культ бога солнца Ра, зародившийся в Гелиополе. Когда фараон Эхнатон попытался унифицировать картины мира египетских городов, отменив многобожие, на роль единого бога им был выбран другой солнечный бог Атон, символизировавший солнечный диск. Поклонение солнцу нашло отражение и в создании солнечного календаря.

Сам город как ансамбль построек, согласно воззрениям древних египтян, воплощал собой волю и был собственностью высших сил, служа убежищем от природных стихий и завоевателей. Город представлялся им мо­делью мироздания. Доминантными, организующими жизнь горожан персонажами являлись хозяева дворца, некрополя и храма. Власть их над умами находила внешнее выражение в монументальности предназначенных для них сооружений.

Почитание фараона в качестве бога составляло основу мировоззрения древнего египтянина, зависевшего от ирригационных систем, строительство и поддержание которых обеспечивал своей властью царь. Основная часть занятого населения считалась царскими людьми, находилась в распоряжении царя. Был установлен порядок распределения египтян, достигших полнолетия, по ремёслам и профессиям на специальных смотрах. Работники организовывались в трудовые отряды. Вёлся тщательный учёт выполняемых работ. Государственным хозяйством ведал верховный сановник, вторая по значению фигура после фараона в структуре власти.

Многие элементы картины мира, созданной в ходе древнеегипетской городской игры, легли в основу современных представлений. Древние египтяне достигли успехов в развитии математических и медицинских знаний. Ими были открыты число пи, формулы площади прямоугольника и круга, объёма шара и пирамиды, способ решения уравнения с одним неизвестным. Врачи умели делать хирургические операции, понимали законы кровообращения. Жрецы вели астрономические наблюдения, вычислили периодичность солнечных и лунных затмений. При храмах создавались школы. Грамотность высоко ценилась.

В Месопотамии на территории областей Шумер и Аккад в долинах Тигра и Евфрата в III тысячелетии до н. э. возникло около 20 городских общин (Урук, Ур, Ниппур, Киш, Лагаш, Умма и др.). Жизнедеятельность их основывалась на орошаемом земледелии, которое вели полноправные общинники — частные собственники и храмовые земледельцы, получавшие за свой труд от храмовой организации пайки или земельные наделы в пользование. Городские коллективы непрерывно воевали друг с другом за каналы и орошаемые поля.

Правило городом собрание общинников. В структуре управления насчитывалось от 80 до 130 должностей и профессий, должности передавались по наследству. Верховный жрец выбирался по результатам гадания. Первоначально он же являлся председателем совета общинников, впоследствии эти роли были разделены между разными жрецами.

Шумеры обожествляли природные явления и стихии. Разные городские общины поклонялись разным богам, так, Ур — богу луны, Ниппур — богу воздуха, Урук — богине плодородия и её родственникам. Храм, возведенный для божества, становился для горожан центром мира. Храмовые владения считались собственностью божественного покровителя.

Главным светилом в картине мира шумеров являлась луна. Ими был создан лунный календарь, в котором сутки начинались с заходом солнца, время суток делилось на тёмное, где царит луна, — неблагоприятное для человека, и светлое — благоприятное. В царстве луны, как представлялось шумерам, во мраке и холоде скитаются души умерших. Страх перед загробным миром определил ориентацию жизненных стратегий. Люди стремились, прежде всего, к долголетию. Второй по значению ценностью мыслились дети — они поддержат человека в старости и после ухода его из земной жизни будут приносить ему жертвы, чтобы сделать более лёгким посмертное существование. Третьим приоритетом считалось богатство, владение имуществом. Вещи помогали жить и рассматривались человеком как часть себя.

В любой своей деятельности месопотамские горожане руководствовались гаданиями и предсказаниями, что объяснялось их восприятием времени. Оно понималось не абстрактно, а виделось им цепью событий — уже совершившихся, хранящихся в прошлом, и ещё не произошедших, хранящихся в будущем. Такое время имело конкретные формы, с ним можно было обращаться как с вещью: дотронуться, заглянуть в него.

Шумеры, как и древние египтяне, высоко ценили образование. Они изобрели клинопись — один из первых видов письменности, создали школьную систему обучения. Школы были светскими. Продолжительность обучения, во многом строившегося на диалогах и дискуссиях, составляла 15—20 лет. Получаемые в школах знания носили утилитарный характер. Человек считался образованным, если владел письмом, умел петь, играть на музыкальных инструментах, принимать разумные и законные решения, знал жертвенные ритуалы. Грамотным было практически всё взрослое население.

Первая попытка интеграции самостоятельных игровых ансамблей шумерских городов принадлежит царю Аккада Саргону. В середине III тысячелетия до н. э. он объединил Северную Месопотамию в государство деспотического типа с преобладанием государственного хозяйства и разветвлённым бюрократическим аппаратом. Специальные чиновники от имени царя управляли отраслями хозяйства, городами и областями. Для освящения своих действий Саргон ввёл в пантеоне шумерских богов «должность» главного бога. Им стал Мардук, функцией которого было покровительство государству.

В условиях частой смены царствующих династий преемственность картины мира шумеров и аккадцев обеспечивало учение о единой божественной царственности, переходящей от царя к царю. Личность правителя считалась священной, его именем клялись, с его жизнью соотносили собственную жизнь.

В начале II тысячелетия до н. э. большую часть Двуречья объединил шестой царь Вавилона Хаммурапи, использовавший с этой целью военную силу и тактику заключения временных союзов с правителями других городов. Хаммурапи проводил политику ограничения частной хозяйственной инициативы: установил твёрдые цены на главные продукты питания, запретил частную международную торговлю, продажу земли за пределами городов. Для своих подданных царь создал свод из 282 законов. Кодекс содержал статьи, защищавшие частную собственность и устои патриархальной семьи, определял статус различных категорий населения — воинов, свободных, рабов. Наряду с правовыми нормами законодательство включало моральные императивы: не лги, не кради, не лжесвидетельствуй.

Хаммурапи предпринимались также большие усилия, чтобы зримо подчеркнуть главенство Вавилона. Внешний вид города должен был создавать образ священной столицы, «ворот бога». Улицы назывались именами богов, было построено более ста храмов Мардука и высших богов. Количество же святилищ небесных, земных и подземных богов приближалось к тысяче при том, что численность населения города составляла тогда около 200 тысяч человек.

Горожане жили на доходы от сдачи в аренду земельных участков, которые они получали за государственную службу, а также наделялись продуктами во время храмовых праздников. По объёму прав различались две категории свободных людей. Полноправные граждане состояли в общине, владели недвижимостью, занимали государственные должности. Уделом изгнанных из общины или пришлых была работа на царской земле. Рабы использовались в домашних трудах и приравнивались к младшим членам семьи.

Вавилон пережил поражение от Ассирии и снова возвысился в середине I тысячелетия до н. э., во время правления Навуходоносора II, достигнув численности одного миллиона человек. Это период максимального развёртывания картины мира древней Месопотамии. Её материальным эквивалентом стала обновлённая архитектура Вавилона. Город был разумно спланирован, застроен трёх-четырёхэтажными домами, его пересекали широкие прямые улицы, окружали три ряда мощных кирпичных стен с башнями и 8 воротами. Центральное ядро образовали площадь Эсагила, зиккурат (культовая башня) Этеменанки, или так называемая Вавилонская башня, и храм Мардука. Вавилонский зиккурат, по замыслу его создателей, отображал устройство Вселенной. Окрашенные в разные цвета ярусы сооружения, соединённые лестницей, символизировали подземный мир, видимый мир живых существ и мир небесный. Инженерным достижением того времени были «висячие сады» во дворце-крепости Навуходоносора II, размещённые на четырёхъярусной башне.

Шумеры и их преемники вавилоняне заложили начала системы администрирования, архивного дела, без которых теперь невозможно представить жизнь современного города, придумали шестидесятиричную систему счисления, используемую до сих пор при делении часа на 60 минут и минуты на 60 секунд. Им принадлежит идея рая, ставшая канонической для большинства религий. Ими первыми разработаны представление о сотворении человека из праха и сюжет о всемирном потопе, вошедшие впоследствии в Библию. Влияние шумеро-вавилонского интеллектуального порядка продолжается спустя тысячелетия после распада породивших его городов-государств.

Все области Месопотамии впервые смогли объединить своей картиной мира цари ассирийских городов. Наиболее значительными городами во второй половине II тысячелетия до н. э. и первой половине I тысячелетия до н. э. являлись Ашшур, Дур-Шаррукин и Ниневия. Главными средствами городской политики ассирийских правителей были: захватнические войны; уничтожение сложившегося жизненного уклада покорённого населения путём перемещения людей в другие местности; интенсивное послевоенное строительство дворцов, храмов и целых городов. Одним из самых жестоких стало подавление Вавилона царём Синахерибом. Его разрушили до основания, землю вывезли и развеяли по ветру, а на территорию разгромленного города спустили воды Евфрата.

Доминирование военных игровых стратегий определило характер картины мира ассирийцев. В условиях почти постоянных боевых действий развилась военная наука, возникла идея создания профессиональной армии. Её составили конница, пехота, инженерные, осадные войска и обоз. Интеллектуальную поддержку обеспечивали писцы, жрецы, прорицатели, музыканты. Такая модель организации армии продемонстрировала свою эффективность и была принята в дальнейшем во всём мире.

Ассирийцы восприняли и усовершенствовали многие элементы знаний и опыта завоёванных городов. Тысячелетний период их городской игры, нацеленной на собирание империи, завершился собиранием книг. В VII веке до н. э. царь Ашшурбанипал отошёл от военных дел и занялся составлением личной библиотеки, в которую пожелал включить по экземпляру наиболее выдающихся сочинений. Для неё изготовили около 30 тыс. глиняных клинописных табличек с историческими, религиозными, магическими и научными текстами.

Персидское государство середины I тысячелетия до н. э. явилось результатом более гибкой военизированной городской игры по сравнению с её ассирийским вариантом. В разные периоды здесь первенствовали города Сузы, Экбатана, Пасаргады, Персеполь. Их цари не проводили политику этнической ассимиляции в захваченных областях. Так, покорив Вавилон, не расправились с ним, подобно ассирийцам, но использовали его авторитет для укрепления собственных позиций. Даже государственным языком они сделали язык не своей народности, а арамейский. В консолидации картин мира 80 этносов персидской империи эффективными инструментами оказались продуманные административные меры и введение единой денежной единицы. Если ассирийские правители для исключения зарождения новых династий ставили надзирать за провинциями евнухов, то автор персидских реформ Дарий I в антиконкурентных целях применил принцип разделения властей. Наряду с 20 податными областями (сатрапиями) с гражданскими наместниками он образовал 5 военных округов во главе с военачальниками, подвластными только царю. И те, и другие одновременно находились под контролем тайной полиции. Донесения стекались в царскую канцелярию. Отсюда же во все пределы направлялись письменные указы властителя, управлявшего страной от имени бога. Учреждённая Дарием государственная почта, быстро доставлявшая конными курьерами распоряжения царя в административные центры сатрапий, обеспечивала его интеллектуальное всеприсутствие, а портреты на монетах и построенные в городах царские дворцы — присутствие визуальное символическое.

Специальное внимание уделялось образованию тех, на ком держался бюрократический аппарат государства. Подготовка ответственных чиновников начиналась с трёхлетнего возраста. Мальчиков из аристократических семей учили говорить правду, ездить верхом, стрелять из лука. По достижении пятнадцати лет они проходили обучение у сатрапов или при царском дворе.

Жизненные ориентиры универсального характера персы находили в учении Зороастра. Зороастризм представлял мир как противостояние двух первоначал — высшей правды и мирового зла. Олицетворением добра и правды считался верховный бог Ормузд, или Владыка Разума. Зороастризм обращался к разуму человека, видя его долг в борьбе со злом. Согласно этому учению, формула индивидуальной интеллектуальной активности — это добрые мысли, слова и поступки.