Бесплатный фрагмент - Драма ON

Зарисовки на разогрев

ХЕХ

— Вы это мне?

— Вам, вам, ваше сиятельство. Не узнаешь меня?

— Извините, не узнаю.

— А я, брат, тебя сразу приметил.

— Вы, верно, ошиблись, любезный.

— Ты ж… Ты пытал меня.

— Вы ошиблись, я сам из битой семьи.

— Голос не изменился совсем, хех. Даже не постарел. Я хорошо помню твою шепелявость. Как заслыхивал — понимал, что очнулся.

Че глядишь то? Али не то говорю? Али не ты мне пальцы ключиком того…, подправлял?

— Это не ваш автобус, сорок пятый вроде идет?.. Мне надо идти…

— Кая мне разница, я ш старого друга встретил. Давай, что ли, провожу.

— Так…

— Да не ловчись. Худо не сделаю.

Ты мне расскажи лучше, правда моя физиономия тебе не знакома?

— Вас я не знаю.

— Походка, смотри-ка, та же, с дерганьем пятки на третьем шажку… Да… И не такие детали поизучаешь, лежком на полу… Правда, хех, у меня глазки тогда немного заплывшие были, так что левую ногу от правой не отделить никак…

Ты это, как оно там? Пошел вверх? По вашей лестнице этой, службенной?

— Оставь уже бред этот. Какая лестница? Причем я?..

Моя мать умерла от голода, а отца увезли… Мне тогда шесть не стукнуло даже…

— Хм…

Зыркай! Может, храпнем на пару, дружок-пирожок?

— Ладно, пожалуй, угощу… Виноват, наверно, что оказался похож на кого-то…

— Похож? Хех…

Да пей, пей, за здоровье убиенных… За здравие людей нетленных… Они, брат, как ни старайся, всегда живы.

— Я продолжу, черт побери, оправдываться. Так, мамку совсем позабыл… Иру… Алексей, отца звали… Пракосин Алексей. Что не узнавал о нем — все без толку…

Знаете, часто снился мне он, в детдоме, батя мой… Его в деревне так и звали из-за родинки над правой…

— Пракосин? Алексей Пракосин? У него глаза косые были, и над бровью родинка?

— Родинка… да… А какого вы знаете?

— Так это ж наш брат был, «родной» звали из-за родинки… Я его запомнил… Он все прикрывал нас, дорабатывал за нас, больных наших… а как начальник увидел, с дерганной пяткой, как у тебя, так и уложил, одним из первых…

УБЕРИТЕ

Так! Уберите! Немедля уберите это! Что? Кому надо — спросят! Уберите табло, кому говорю! Да тут все уже три тыщи раз ездили на электричках, выучили небось! Что смеётесь? Выучили, что и смеяться надо? Уберите!

Что? Да по какому праву вы меня хватаете! Смеяться — ещё ладно! А то хватаете! Толкаете! Куда вы ведёте! Да? Пусть, хорошо, видал я ваши электрички! Нет, паспорт, с какой стати я покажу паспорт? Да по какому праву я вам покажу паспорт? Вот именно. Нет, вы сами такие! Да. Паспорт я выбросил! Он невыносим! Кто захочет заглянуть во все эти циферки — вперёд! Меня больше не заставите! Я все это ненавижу! И вас тоже ненавижу! Всех ненавижу!

Мм… Первая вокзальная улица. Слышите все? Я стою на первой привокзальной улице! Хорош человек, хоть улицы называет нормально. Тут вокзал, откуда выпирают человека, выталкивают. А тута привокзальная! Да что уставились? Ничего не поняли, а все зырят и зырят…

Вызывать такси… нет, я не буду вызывать такси. Я не хочу знать номер дома. Я не буду набирать номер телефона. Нет. Электричкой не дали, на такси не поеду. Да и зачем, собственно, ехать куда-то. Зачем…

Одинцовский район. Интересно, всегда ли был таким этот райончик. Лады, пройдусь пешочком. Эх, красивы купола. Красивый тут собор. И хочется по привычке туда заглянуть, шапку снять… да вот зачем. Что? Как я смею? Что думаю, то и сказал! Ах, у вас искренность значит не в почете. Ну спасибо на добром слове. Да, да, идите, вас похвалят наверно в соборе. За такое доброе словечко христианское!

О нет! Светофор! Да я ничего не имею против световых сигналов. Чего пристал? Это вот он пристал! Такие светофоры ненавижу! Зачем показывать эти цифры? Зачем отсчитывать секунды? Все ж знают сигнал?? Какая разница на секунды??? Уберите! Разбейте! А-а! Да будь ты проклят, светофор с таймером! Отстаньте! Отвяжитесь! Нет, не пьян. Это вы все пьяны. Вам все равно на таймеры!

Я не хочу видеть, как уходят мои секунды!

Да закрепите все в жизни какими-то цветами, сигналами. И то будет лучше! Так жизнь станет цветной, и таким же цветным будет самообман человеческий…

О, а тут хотя бы нет таких светофоров. Что, что вам надо, простите? Который час? Кхек. Спросите у кого другого, который час. Что вы улыбаетесь. Ну улыбайтесь… Нет, пожалуйста, не показывайте ему циферблат! Нет! Ох, да я ненавижу вас, изверги! Звери! Садисты! Только великий истязатель мог придумать ваше время! И только чудовищный садист его измерять! Вот вам! А вы что думали, я буду смотреть, как эти стрелки закручивают все мое пространство, и оно исчезает вникуда? Вы думали я буду любоваться на минутный кнут и часовой окислитель? Как они воруют мое вр… аааааай, ой, аэ…

***

Что такое? Болит, да. Нет, писать не буду. Нет, не буду писать заявление. Нет, спасибо, в больницу мне уже не надо. За что хлопнули? Часики разбил. Жаль что не добили. Да, мне все равно. Как отсюда выйти? Ага, спасибо. Досвидания. А, извините, можно вас попросить. Воды, да, я вкус крови не люблю…

***

Так, это, кажется, Тверская. Ого, сколько людей. Ну-ка…

Да, да, извините ради Бога, прошу вас, поговорите со мной… ах, спасибо. Ну, хоть откликнулись. И то хорошо.

Ой, а вы не уделите… понял, не надо, вот, уже есть. Эх.

Прошу прощения, да, выслушайте меня. Нет, при чем тут реклама. Да послушайте же меня. Моя жизнь. Да, моя жизнь сочтена. Я был у врачей… я… я был у врачей… они, они сказали… я уми…

Да, вы правы. Кому это интересно.

МОНОЛОГ НЕЗВАНОГО УЧЕНОГО

Гендерный комплекс сформировался у человечества совсем недавно. Два столетия нас мучает вопрос полов. Это превратилось в явление. Такое же стихийное, как природа, но не имеющее к ней отношения.

В начале мужчин и женщин волновало место в социальной иерархии, включающее статус в обществе и обязанности в семье. Теперь проблема в сексуальных предпочтениях и в самом определении пола.

Для борцов за «свободу» полов первой четверти двадцатого века была бы немыслима свобода двадцать первого. Достигнув равенства на работе и партнёрства в семье женщины прошлого не оценили бы настоящее. Право на сексуальное самоопределение не вытекает из защиты от домогательства.

Сегодня у наших детей нет права выбора. На западе безграничная свобода, на востоке бездонная неволя. Середины нет — только крайности. А крайности это не выбор. Одни проводят парады, другие публичные казни. Ребёнок либо чтит культ, либо посещает сексклассы. Фанатизм или сомнение.

Фанатизм умножает насилие. Сомнение усложняет развитие ребёнка. Обе крайности пагубно влияют на становление личности. Традиция противопоставляется прогрессу. И тогда эволюция становится дорогой революций.

В этом нет смысла. Ни вера без осмысления, ни сомнения без утверждения невозможны. Такие программы воспитания детей путём внушения и того, и другого приводят лишь к конфликту. А дети — будущее человечества.

Проблема полов глобальна. Запад есть женская цивилизация, восток мужская. Они в борьбе между собой. Хитрость против силы. Страна против страны. Все силы направлены в движение к апогеи. Весы сломаются.

Это ли нужно человечеству? Распри на ограниченной Земле, лежащей в бесконечном просторе космоса. Чего могли бы добиться люди, если бы были способны тратить энергию на другое. Какой бы был ресурс.

Подмена понятий черта нашего времени. И она черевата и для индивида, и для человечества потерей самого дорогого. Человек теряет время — единственное богатство жизни, общество растрачивает потенциал — энергию эволюции.

Половая принадлежность — базовая подмена понятий, так как суть людей одна. Человеком может быть как мужчина, так и женщина. Природа поставила между людьми разные задачи, направленные к одной цели.

Мужчина призван к служению пространству. Он лишь часть мира. Способный его преобразовывать, он не может нести ничего нового. Значит его цель создавать культуру, возделывать вселенную.

Женщина призвана к рождению. Она дар миру. Только женщина может творить мир, созидать новую жизнь. Давать индивиду время, а обществу энергию. Цель женщины — заполнить культурное пространство.

Эти цели продиктованы генетическим кодом, а задачи обуславливаются строением организма. Важно и различие пола от самки и самца в животном мире. У человека есть мышление. Оно наш и ключ, и замок.

Когда человечество появилось на земле, люди шли к цели. Затем произошло то, что ещё не изучено, нечто, что отражается лишь в ДНК и некоторых религиозных иносказаниях. Мы утратили память, затем единство.

Человек древний бессознательно выполнял свою цель. Затем появилась иерархия, в которой менялись роли у полов. От матриархата к патриархату. Но в истории людей гендерный вопрос не превращался в комплекс.

Развивалась наука, все больше усилий полагая на качество жизни и на ее уничтожение. То есть наука развивается крайностями, конфликтами, также как и цивилизация. Человечество отдалялось от единства.

Качество жизни разгружало давление природы, и человек уже не мог в борьбе с ней бессознательно идти к цели. Произошёл сложный процесс расподобления человеческой мысли, разъединения мышления.

Разъединение от общего к частному привело процесс от политики к полу. Поделившись на народы и гос образования люди стали рассматривать пол как принцип деления. И он от социума свёлся к совокуплению.

Образовался гендерный комплекс, как ещё один глобальный шаг к разъединению. И в него вовлечены как разность полов, так и возрастные категории. В него вовлечено само наше мышление. Рефлексия.

Как можно лишать детей возможности осознать вступить в свое единство с миром вовлечением с ранних лет в проблему полов. Большинству людей детство отраднее остальных лет потому, что оно проникнуто этим чувством.

На втором месте у человека идёт молодость. Это пора энергии от бессознательного единства. Известно, что молодежь коммуникабельнее других возрастных категорий, быстрее развивается и усваивает знания.

Остальное время человека — это память. Нам остаётся только память о тех ощущениях. Неосознанно нам приятных. Золото детства и серебро молодости наша память носит как украшение увядающей жизни.

С приобщением к потреблению человечество теряет энергию. Обрубая детство, человечество лишает себя будущего. Конфликтом цивилизаций рубит единство.

В гендерный комплекс входят и ложные ценности. Ложные потому, что не вечны. Мужчин побуждают зарабатывать деньги, что бы потом их тратить на потребление. Женщин настраивают на удовлетворение, а не на обогащение вселенной. За вселенную принимается одно мгновение удовольствия.

Цивилизацией считается модель расподобления людей, направление. И каждая цивилизация не принимает цивилизованность другой. Развитие видится как революция, то есть резкая смена всего старого, без крупицы подлинно нового. Потому что в любом случае человеком движет только старое — потребление.

Все человечество становится белкой замкнутого круга, которая все убыстряет свой бег в никуда, теряя с каждым кругом деталь за деталью. И от диких вращений потребления на людей действует центробежная сила природы. Человек в конфликте не только с себе подобными, но и с планетой, с естественной системой.

А что такое природа? Отражение единства. Мы можем наблюдать в ней общие законы и общую цель. Ей движет одна энергия. Природа развивается длительной эволюцией видов. Простейший пример. И в природе невозможна подмена понятий.

Подмена произошла в нашем мышлении. И только в мышлении мы можем восстановить ценности. Направить силы не на потребление, а на сосредоточение.

Единство есть духовная величина. Которая выявляется уравнением мышления и душевных чувств. Подлинное единство — это неизвестная функция духа, когда-то объединявшая мир.

Сегодня в нашем мышлении нет места для духовного. Наука потребления разобрала человеческий дух до частиц атома. Гендерный комплекс заменил наше сознание. Человек уже не единство тела, души и духа. Он пропорция потребностей и потребления к абсолютному нулю. Теперь вся наша жизнь легко поделится на ноль, потому что она нуль и есть.

Остаётся только надеяться, что подобное духовное расщепление высвободит разрушительную энергию, которая сможет запустить обратный процесс. И произойдёт нечто, что вернёт человечеству единство — истинную цивилизацию.

СЛОЖНОСЛОВИЕ

История человечества — длинный приступ эпилепсии. Болезнь веков. Хворь народов. Чем цивильнее человек, тем ближе он к животному. При наличии признаков жизни, человек не живой.

Так устроена спираль развития. Домашнее животное никогда не сможет выжить в дикой природе, но дикое может быть приучено. Человека приучила цивилизация, отучив от естественной среды.

Приучила именно как животное. Потому что люди позволили цивилизации воздействовать на потребности человека. Когда они удовлетворены, мышление мало кого волнует. Жизнь превратилась в существование.

Многие люди живут желанным, а не живым. Желанное при достижении становится непотребным. Живое же развивалось бы параллельно с самим человеком. Желанное обещает удовольствие. Живое ничего не обещает.

Для тех, кому оказалось мало удовлетворения потребностей и соискания брендов-трендов, цивилизация придумала крючок. Раньше много людей жили в горшок. Сегодня живут в горшок с цветами.

Это животному свойственно вестись инстинктом. Но человек не животное, ибо животное благородно. Существование животного — это борьба. Человек же удовлетворяет свои желания, производя продукт жизни в горшок.

Борьба за жизнь у человечества превращена в борьбу за желания. Такая борьба рождает чудовище жестокости. Неуязвимого титана, несущего врата Тар-Тара. Человек пойдёт на все и на всех. На себе подобных ради бесподобия своих желаний.

Цветы для некоторых — это культуры и искусства. То, на что человек может тратить силы своего мышления, у кого оно осталось. Ценности и стремления, чуть краше чем простые желания. Сложные желания, такие же безжизненные. Они расцветут и завянут.

Желание быть живым ни у кого не возникает. Возможность строить нечто в себе самом и в космосе, иметь собственные отношения с собой и со вселенной невозмутимо игнорируется человечком.

Быстротечный прогресс подчеркивает маркёром новые миры, потенциалы. Для прогресса не существует фантазии — все реальность. Время может быть побеждено информацией, человече же немощен.

Цивилизация воюет с естеством. Как пространства, так и человека. Невозможно вычерпывать энергию из планеты, ничего не отдавая в замен. По закону энергия сохраняется, лишь меняя состояние. Баланс же нестабилен.

Сегодня энергия земли в привычных состояниях источается. Использованная человеком, она копится в неизвестном виде. Дисбаланс вызывает катаклизмы и бесповоротные изменения в среде нашего обитания.

Человек бьется в конвульсиях потребления, а напряжение дисгармонии в природе нарастает. Но все будет хорошо, ибо у всего есть конец.

ДРАМАТУРГИЯ

КОРОБКА КОНФЕТ

ИДЕЯ. ЗАМЫСЕЛ. РЕЛИЗ

Вдохновился жизнью за бугром нашей необъятной родины. Общение с женщинами и их судьбы натолкнули меня на сложные мысли, для которых я нашел простую, емкую форму театральной комедии.

В мировой литературе и драматургии сюжетов о «русской мигрантке» нет. Хорошее произведение о миграции в целом, преимущественно, мужской — Мрожек «Эмигранты».

Тема же женщин, как таковых, и сложности женского коллектива раскрывает Тома в «Восемь любящих женщин».

"Коробка конфет" написана 1 марта 2019 года.

Я поставил свою пьесу в качестве режиссера в Театральном особняке и Доме Булгакова в Москве, 2019 год.

Комедия в один акт

Действующие лица:

Вера, домохозяйка.

Ирина, подруга Веры.

Марина, пианистка.

Надежда, подруга Веры.

София, студентка.

Любовь, студентка.

Лена, стоматолог.

Два полицейских.

Действие происходит на квартире Веры.

На сцене Вера кружит вокруг стола, проверяя, все ли готово. Чуть задыхается.

Вера. (Сама с собой) Так, все должно быть блестяще. Как в старые времена.

Садится за стол и молчит. Входит Ира.

Ира. Ой, Верочка, здравствуй, я так скучала.

Вера. Ира, ты понимаешь, что такое прийти к шести часам?

Ирина. Солнышко, как ты рада меня видеть. (Смотрит на часы). Сейчас половина шестого. Что плохого, что я решила прийти раньше. Помочь хотела.

Вера. Ты живешь в Европе сколько?

Ирина. (садится напротив). Слушай, Вер, я не считаю! Прекрати, пожалуйста, не начинай. Вот, как красиво все сделала. А где Том?

Вера. (холодно) Ушел в паб.

Ирина. Представляю, как мы ему надоели. (похлопывает ее по плечу).

Вера. А своего че не притащила?

Ирина. Ой. Не смеши меня. Мой никуда не ходит.

Вера. Что будешь пить?

Ирина. Молодостью тряхну. (облизывается).

Вера. Твоя молодость сколько градусов?

Ирина. Давай все сорок. Нашу, русскую.

Пауза. Вера всматривается в Ирину.

Вера. Ира, ты что, опять начала?

Ирина. Опять бывает только в двадцать пять. А у меня что есть, то есть.

Вера. Что же ты так, случилось что-то?

Ирина. Ага. Только не выдумывай.

Вера. Кто-то еще знает, что ты опять пьешь?

Ирина. Русский человек умеет скрывать свои недостатки, и обращать их в достоинства. Вот тебе бы не с кем было сейчас выпить. А я тут как тут.

Вера. Натощак, так и я горазд. (Достает из-под стола полупустую).

Ирина. Да, тоска, она такая. Сухость не любит. Неважно, где. Кстати, по тебе видно, что пригубить хочешь. У тебя то порядок?

Вера. Все может быть, Ир.

Ирина. Слушай, Верочка, на самом деле, у тебя как дела вообще? Мы так давно не общались. Раньше ты на каждый праздник банкет устраивала. Всю Русь созывала. А сейчас чего сидишь, молчишь?

Вера. Раньше, раньше… Вперед надо смотреть, в будущее.

Содержимого в бутылке не хватает. Вера налила Ирине, встает из-за стола и идет с бутылкой к закулисам. Сталкивается в дверях с Мариной.

Марина. Здравствуйте, дорогая Верочка. (аккуратно держит какой-то пакет за спиной).

Вера. (прячет бутылку) Добрый. Вы рано.

Марина. Я стараюсь не опаздывать. Точность — вежливость королей.

Вера. Ага. Вы проходите, там уже Ира сидит. (делает знак Ире, та залпом выпивает рюмку и прячет обе под стол).

Марина. А я вам конфеты принесла! (старается не показывать пакет).

Ирина. Ох, божечки, как мы рады!

Марина. (задирает нос) Н-да, хорошие конфеты. (читает) Из России с любовью.

Ирина показывает через спину Марины, предложить ли гостье рюмку, Вера качает головой. Садится рядом с Ирой.

Ирина. Прям, как на бутылке написано.

Марина. Нет, нет. Это из Москвы. Безалкогольные.

Ирина. Какая вы стройная, следите за фигурой?

Марина. Йога мне к лицу. Вы знаете, так хорошо бывает. Все чакры тела открывает.

Ирина. (Вере) Интересно.

Вера. (берет рюмки из рук Ирины под столом) Молодость всем к лицу.

Марина. Как ваш Том?

Вера. (прячет водку, встает) Ему сегодня нездоровится. К врачу пошел.

Ирина. Да, да.

Марина. Ой, Верочка, вы не могли бы захватить на кухню. (передает пакет).

Вера уходит.

Ирина. Как ваш концерт? Мы ждали вас поздно. (вертит коробку конфет).

Марина. Вы знаете, ничего, хорош.

Ирина. Он разве не в семь закончится?

Марина. Наверное, но без меня.

Ирина. Вас кто-то заменяет?

Марина. Нет, что вы. Я просто устала. Остановилась в трудном месте. Рука заболела слегка. И я решила, пора заканчивать.

Ирина. Умно. И как восприняла публика?

Марина. Я думаю, публика тоже устала.

Входит Вера с Надеждой.

Надежда. Всем привет, цыпочки!

Марина. Мне не сказали, что она будет здесь!

Ирина. Ничего, потерпите. Притретесь.

Надежда обнимает всех, жадно целуется.

Надежда. Ой, хорошо-то, как, ух! Верка, молодец!

Вера. Хлопочу, все ради вас.

Надежда. Стол богатый, я смотрю. Как всегда. Умеешь, хозяйка. О, конфетки.

Ирина. Да, Маринка принесла. Как там? Из России с любовью.

Надежда. Так, конфеты мне! А остальным чай да каравай. (потирает руки)

Марина забирает конфеты со стола. Вцепилась в коробку, молча сидит.

Вера. Как твои?

Надежда. Были конфеты, нету конфет. Как все на земле устроено, а? Мои лучше всех! Короче, без изменений.

Ирина. Да, тут жизнь такая. Не меняется.

Надежда. А Том, как всегда, не дома. Да, не меняется. Слушай, Вер, скажи, хорошо же без мужика! Никто не дергает, носки не разбрасывает, в спальне не толкается! (смеется).

Вера. Тебе зеленый, или черный?

Надежда. Серо-буро-малиновый. Я каждый раз к тебе прихожу, и ты каждый раз меня спрашиваешь. Мне все равно, Верка, какой чай! Лишь бы горячий, обжигал горло, понимаешь?

Надежда с Ириной смеются.

Надежда. Сегодня, дамочки мои, праздник! Владимир Ильич уродился!

Ирина. У нас всегда праздник!

Марина отходит с Верой в сторонку.

Марина. Вам чем-то помочь? Чай разлить?

Вера. Да вот, чай на столе.

Марина. Ну дайте мне, пожалуйста, какое-то поручение.

Вера. Хорошо, уговорили. Приберитесь на кухне. А мы пока здесь посидим.

Марина. Премногим благодарна вам, Верочка. (уходит медленно, гордой, виляющей походкой, с конфетами).

Надежда. Что вы шушукаетесь там, не бабы, что ли? Мы голосить должны! Мы люди гордые!

Ирина. Давай за стол, Вер.

Вера. Окей.

Разливают чай.

Надежда. Ну, рассказывай, и побыстрее. Как ты съездила в Петербург? Сашку встретила?

Вера. Ой, да вы чего. Нечего мне делать, что ли…

Ирина. Вер, здесь — точно нечего.

Надежда. Не брыкайся. Мне только не рассказывай, что Сашку не видела.

Вера. (улыбается). Виделась.

Ирина. И детей его видела?

Вера. Да, обоих. Как два солнышка.

Надежда. Да перестань. Вспомни Македонского Сашку: не может быть двух солнц на небе.

Смеются в голос.

Ирина. Гениально, Надежда!

Надежда. Вот и у тебя в сердце не может быть двух человек. Рассказывай, как он там?

Вера. На работе проблемы. А так, вроде, ничего.

Надежда. Вспоминает тебя хоть?

Вера. А как же.

Ирина. А…

Надежда. (перебивает) А какой он в постели?

Вера. (смеется). Как молоденький.

Надежда. Да, русские мужики только в постели и хороши. Наслушалась я от баб, тоскуют по Родине. Мужиков требуют. А здесь все разноцветные особи. Не пойми что.

Ирина. Да и здесь бывают нормальные.

Надежда. Кто? Мигранты и старики?

Вера. (Надежде) А ты когда в Ригу поедешь?

Ирина. Когда рак на горе свиснет.

Надежда. Ни сегодня, и ни завтра. Посмотрим. Меня не тянет пока.

Ирина. А я вот хочу в Москву.

Надежда. Ну, ты всегда хочешь. Что тебе сказать.

Ирина. Марина эта с концерта сбежала, вы представляете?

Надежда. Не век же по клавишам колотить. Спасибо, что хоть тишину подарила.

Вера. Как, ты была на ее концерте?

Надежда. А как же? Я не пропускаю культурные мероприятия. Их, итак, мало. Да я рано так пришла только потому, что эта Марина концерт отыграла по середке первого отделения.

Вера. Что с ней? Она же такая молодая…

Ирина. Интеллигентная. Конфетка.

Надежда. Да то же, что и у всех. Задатки в роль, а пользы ноль.

Ирина. Ничего. Перебьется, молодость быстро проходит. Станет, как мы.

Надежда. Нет, Ира! Запомни, мы особенные!

Ирина. Запомнила.

Вера. Сейчас еще Люба с Соней подойдут.

Надежда. Как, ты и этих позвала? Вот тебе на…

Вера. Мы же русские, должны держаться вместе.

Ирина. А ты не привыкла? Она всегда всех русских зовет.

Надежда. Ты в единоруссы давно записалась?

Ирины. Марины мало будет. Надо еще интеллигенции.

Смеются. Входит Марина, неторопливо, как на подиуме. Подсаживается за стол и ставит коробку на стол.

Надежда. Я вот что скажу — на всех конфет не хватит.

Берет сразу две под смех окружающих.

Надежда. Очень хорошо играла, душечка.

Марина. Благодарю. Извините, я вас не видела на концерте.

Ирина. Куда ей, серой мышке. Таких нигде не видно.

Вера. Мариночка, а когда у вас следующее выступление?

Марина. Я еще не решила. Очень занята с учениками.

Надежда. Мы тут обсуждаем кое шо, ну, между нами, девочками, сама понимаешь… Так вот, ты скучаешь по России?

Марина. Отчего я должна скучать по ней?

Ирина. Ну, хотя бы от того, что там такие конфеты.

Марина. Нет. После взятия Крыма — для меня Родина потеряла лицо.

Надежда. Как это, позволь узнать? Макияж, что ли, смылся? У Гоголя нос терялся, а у тебя, понимаешь ли, сразу лицо.

Ирина. Нет, кроме конфет, в России ничего.

Вера. Перестань ты со своими конфетами. (Марине) Так говорить про Родину нельзя!

Ирина. Не затыкай ты ее. Посмотри на себя, где ты живешь — за границей. Какая из тебя патриотка?

Вера. Самая преданная. Нельзя так говорить о Родине своей!

Марина. Говорить всегда можно. После развала СССР идет новая волна иммиграции. Интеллигентная элита покидает страну, потому что жить в такой стране — просто позор.

Ирина. А интеллигенция — это вот вы, да, и вот мы все?

Марина. Интеллигенция может быть только молодой.

Надежда. Не, правильно говорит девочка. Интеллигенция молодая. Мы то жизнь уже повидали, вкусили райский плод. (смеется) У тебя, Мариночка, видимо, все впереди.

Марина. Не надо желать мне плохого. Мне не нужен ваш негатив. Я хожу на йогу и избавляюсь от всей жизненной шелухи. Очищаюсь духовно.

Вера. Дамы, давайте сменим тему. Давайте хоть один раз не будем говорить о политике.

Надежда. Как? У тебя дома, и не говорить о политике? А о чем вообще тогда говорить? Женщина и политика — это одно целое, я так скажу!

Гаснет свет. Видно только лестницу на сцену. Сидят две девушки.

София. Люб, ты же купила билет?

Любовь. Чего?

София. Ты билеты купила?

Любовь. Нет. А зачем?

Голос за сценой. Billet control.

Любовь. Ой, что делать…

София. Придется выходить.

Любовь. Он сейчас подойдет. Слушай, я ему сейчас понравлюсь…

София. Прекрати! Это общественный транспорт!

Любовь. Какая разница! Главное, штраф не платить!

Голос за сценой. Igjen disse russerne.

София. Смотри, он к нам даже не подойдет.

Любовь. Значит не мужик. Нам лучше.

София. Русские зайцы всегда везучие.

Любовь. Вот и отстреливают нас все, кому не лень.

Пауза.

Любовь. А зачем ты все время ездишь к тете Вере? Они враги нам.

София. Перестань. Все мы христиане.

Любовь и София поднимаются на сцену.

Надежда. О, какие люди! Здрасьте-здрасьте! (всех крепко целует).

Вера. Вы опоздали, девочки!

София. Извините. Пробки.

Ирина. Да, они что в Москве, что в Караганде одинаковые.

Любовь. Да мы не про эти. У мамы в горле пробки. В общем, в больницу пришлось отвозить.

Пауза. Садятся за стол.

Марина. Здравствуйте.

Вера. Ой, да, нехорошо,

Надежда. Ну, наконец, все собрались! Бабы бабам рознь. Теперь конфеты съедим!

Любовь. Как, тетя Вера, вы нам так мало конфет оставили? Мы ехали из больницы ради пару конфеток?

София. Не слушайте ее. У нее сегодня трудный день. (Любе) Следи за языком! Это не по-божески!

Любовь. Не учи меня, как жить.

Ирина. Буйные у тебя гости, Вер. Зачем с молодыми общаешься?

Надежда. Тихо! Тихо всем! Вы молодые! Вам жрать конфеты не полагается! По штучке в ручке, и плясать! А мы можем сколько хотим брать! Все равно отпетые.

Никто, кроме нее, не смеется.

Вера. Как у вас там, в Киеве? Ничего?

Любовь. Порядок.

София. Я очень рада, что мы все сегодня собрались здесь. Маме было бы очень приятно.

Ирина. Ну, явно приятнее, чем лежать в больнице с пробками.

Любовь. А мы в Петербург едим на следующей недели!

Ирина. Зачем?

Любовь. Просто так. В музей да в клуб.

Марина. Куда?

София. В клуб художников. (толкает Любовь).

Надежда. Это дело молодое. Вот поэтому вам мало конфет осталось.

Марина. Вы же согласны со мной, что Крым — это ошибка?

Ирина. Не надо при них.

Надежда. А что, они не люди, что ли? Бабы как бабы.

Любовь. Крым вам еще аукнется.

Вера. Девочки, не ссорьтесь, мы все русские… По крайней мере, за границей.

Любовь. Ага, русские, и на три государства.

Надежда. Что, кусок с коркой попался? СССР был хорошим пирогом, только когда был целым. Плесень всегда начинает с края.

Любовь хотела встать, но София ее удержала.

Вера. Вы знаете, я хочу вам сказать…

Марина. (вскакивает из-за стола, все в удивлении) Нет, это я вам скажу!

Пауза. Все смотрят на Марину.

Марина. Вы меня все достали! (пауза) Никакой интеллигенции, никакого рацио! Одна толкотня, бабье все, между нами девочками…

Ирина. (Надежде) Ты что, подсыпала ей что-то?

Надежда. Да она так всегда себя ведет.

Вера. Мариночка, что с вами?..

Марина. (импульсивно) Нет, это что с вами! Это я вам подсыпала!

Надежда. Слушай, девочка, надо было доиграть концерт. Лишней энергии бы не было. Сядь, успокойся, ты не в детском саду…

Марина. Правильно! Здесь еще хуже!

Ирина. Вер, ну что на нее нашло, объясни мне?

София. Пожалуйста, Марин, успокойся. Не надо…

Любовь. (смеется) Наконец-то! Хоть что-то происходит!

Марина. Это вы все заткнитесь. Крысы. Я отравила вас, как крыс.

Ирина. Я пойду скорую вызову этой девочке…

Марина. Себе вызывай!

Ирина уходит. Марина отходит ближе к залу. Молчит. Все в шоке.

Надежда. (сдержанно) Книг начиталась? Так французские романы уже не в моде. Или ты первый раз взяла в руки Шекспира, и вдохновилась?

София подходит к Марине. Любовь продолжила есть конфеты.

София. Ты чего? Все в порядке? Ты правда ушла с концерта? Может, у тебя нервный срыв?

Марина не ответила. Вытянулась по струнке, и стала ходить по сцене, как на подиуме.

Любовь. Сонь, оставь ее. У меня после травки и не такое было.

Надежда. (Вере) Слушай, ну у тебя и весело.

Вера. Стараюсь.

Вбегает Ирина. У нее в руках какой-то пакет.

Ирина. (шепотом) Зачем ты это сделала?

Вера. Что она сделала? (подходит, смотрит в пакет) Мама…

Надежда. (плюет через плечо) Вы что с пакетами по комнате расхаживаете? (ей передают, она каменеет).

София. Что такое? (заглядывает в пакет).

София с криком бежит и выбивает из рук Любы последнюю конфету. Дерутся.

Марина спокойно и величественно расхаживает по комнате.

Надежда. Так, я не поняла, это что такое. (хватает Марину за руку) Потрудись объяснить, милочка!

Марина. Я вам никакая не милочка. Это яд, и все вы умрете. Точка.

Любовь и София перестали драться. Посмотрели друг на друга, и обнялись.

Вера. Как так, все умрем?

Ирина. Окончательно и бесповоротно.

София. Так не бывает. Душа вечна.

Ирина. (обреченно садится за стол) Только так и бывает, Сонечка.

Надежда. (отталкивает Марину) Вы что теперь, рассуждать будете, у кого душа вечная? Одним словом — бабы.

Любовь. Почему же я ничего не почувствовала, если там был яд?

Надежда. А ты когда-нибудь что-то чувствовала, помимо ощущений межу ног?

Любовь. Придержи язык, старуха. Не учи меня!

Надежда. Русскую бабу ничто не научит!

Вера. (опомнилась) Вы что говорите! Ох, да что же это такое! (бегает по сцене, что-то ищет) Надо звонить… Куда, ох, куда звонить…

Марина. (громко смеется) Бесполезно. Этот яд не вывести из организма. Вы все умрете через несколько часов.

Ирина. Пожалуйста, заткните кто-нибудь эту интеллигентку, а то я сама…

Вера. (бросается, удерживает Ирину) Не надо, Ирочка! Умоляю, не надо! Ты же видишь, она не в себе…

Марина. (кричит) Я в себе! Я в себе! Это вы себя потеряли, вы все себя потеряли! А я себя нашла! Я совершила поступок!

Любовь. Достоевский нервно курит в сторонке.

Ирина. Бред какой-то, полный.

София. Мариночка, ну ты чего, оступилась, потеряла веру, ничего — со всеми бывает! Ты же знаешь, какой яд, мы можем сразу узнать противоядие…

Марина. Отстаньте от меня все! Этому яду противоядия нет!

Надежда. Так, все, закончили разговор. Звони в полицию.

Вера. Что? Чем же полиция нам поможет выжить?

Надежда. На нас уже наплевать! А на справедливость — никогда!

Ирина. Какая тут может быть справедливость, Надя. Успокойся. Успокойтесь все!

Вера. Только что я тебя успокаивала, а теперь ты!

Надежда. Пусть живет с мыслью, что нас отравила!

Марина. Я тоже поела конфеты. Я тоже умру.

Ирина. Вот те на, благоверная нарисовалась. Убийца есть, теперь еще самоубийца.

Надежда. Все равно умрет, так в тюрьме. А мы дома.

Вера. Вы в гостях, дорогие мои.

Марина. Не волнуйтесь, я сама позвонила в полицию. Я люблю туда звонить. И я все им рассказала. Скоро приедут.

Любовь. (бросается на Марину) Че ты трогаешь меня, а? Че тебе надо? Зачем травить людей…

София. (удерживает ее) Подумай, Любовь, пожалуйста, подумай о том, что это последние минуты твоей жизни.

Ирина. Да, нам всем об этом надо подумать.

Все (кроме Марины) садятся за стол. Молчат.

Надежда. Да что думать? Вы, бабы, думать не умеете. Ничего понять не можете. Особенно ты, Ира. Вот че ты улыбаешься, че то смешное сказала?

Вера. Не собачьтесь в моем доме. Мне уже хватило.

Надежда. Нет, ты, Верочка, подожди. И до тебя доберемся. Ирочка у нас вообще одна. (пауза) Да ты бы и без нас сдохла, лакаешь каждый день, как кошка молоко. Поэтому и воспринимаешь, что умрешь, спокойно.

Ирина. Вам бы тоже не помешало употреблять. По возрасту вы явно ближе к черте.

Вера. (иступлено) Надежда права. Думаешь, я не знаю, зачем ты ко мне ходишь? Водку жрать. Алкашка подзаборная!

Ирина смеется.

Любовь. И о чем они говорят?

София. Не понимаю. Господи, за что мне все это. (ко всем) Пожалуйста, давайте подумаем о покаянии…

Надежда. Слушай, девка, замолкни. То, что ты поешь в церковном хоре — ничего не означает. Ты что теперь, святая? Ты с Любкой юбкой что каждую пятницу делаешь в мотеле?

Любовь. Не ваше дело! Слушай, старуха, лучше отстань от нас!

Надежда. Только русская любовь покупается и продается. Это русский рубль заграницей!

Ирина. Много ты знаешь об этом! А я-то думаю, отчего рубль дешевеет.

София. А как иначе мы оплачивать учебу будем?

Вера. Ты это в церкви спроси! Бесприданница.

Надежда. (повышает голос) Никогда бы не подумала, что сдохну в твоем доме! Такой беспорядок! Даже тараканов нет! Ты и насекомых уважить не можешь! Каждый раз приходила к тебе, получала тюремную баланду на обед, приходила домой — два пальца в рот и на станок…

Ирина. Хоть кто-то тебя заставлял работать!

Надежда. А тебя рвать после бутылки никто не заставлял! Само собой получалось. (Вере) Среди каких людей я жила? Зачем я повелась с вами, русские…

Ирина. Да-да, мы везде одинаковые. Ты бы к тараканам лучше, они поймут.

Вера. По твоей логике, дорогая моя Надежда, ты бы и сама отравилась. И Марина тут не при чем.

София. Да, Марина вообще святая! Мученица! Отравила нас — доброе дело сделала!

Любовь. Я давно говорю тебе, Сонька, жить надо в свое удовольствие. Вот я ни о чем не жалею. А кому твоя праведность нужна?

София. А я жалею, что с тобой спуталась!

Любовь. Мне все равно. Ты неудачница!

Марина. (громко смеется) Молодцы! Браво! Вот я вам и доказала, что вы никакая ни интеллигенция!

Ирина. Конечно, ты одна у нас из высшей касты. Куда нам.

Надежда. Убить хочу, но лень марать руки.

Марина. Вам жить лень.

Пауза. Молчание. По среди сцены лежит пакет с отравой. Марина садится на пол, подпирает руками голову и качается. София и Любовь разошлись по разные углы сцены. За столом сидят Надежда, Вера и Ирина.

Надежда. (успокаивается) В самом деле, девочки, как хорошо… (все в недоумении) Я могу расслабиться… Во всяком случае, без мучений.

Любовь. Чокнулась бабуся, по ходу.

Ирина. Да, смерть — это прекрасно.

Вера. Особенно от коробки конфет.

Марина. Смерть — это свобода! Все! Это полет в космос! Смерть — это последнее наслаждение!

Любовь. Че ты тогда других травишь? Сама бы траванулась — и вперед к своей свободе.

Молчат. Сидят и смотрят на пустую коробку конфет.

Вера. (плачет, пытается обнять Ирину) Прости меня, пожалуйста, прости!.. Я не хотела тебя обидеть! Ты единственное, что у меня здесь есть!

Ирина. Да ничего, я привыкла, девочка битая.

Надежда. Ох, эти телячьи нежности! Любо-дорого смотреть!

Любовь. Не завидуйте. Это только вас дома бьют.

Надежда. Бьют, значит любят, деточка.

Ирина. (Вере) Я ведь тебя простила, что ты меня затащила в эту дыру. Я же не обижаюсь, что здесь гнию. Что ты меня на водку посадила, под мужиков клала…

Вера. Ирочка, что же ты такое говоришь…

Ирина. А что, нет что ли? Ты зачем нас всех позвала, не хочешь объясниться?

Вера. (притихает) О чем ты?

Марина. (снова ходит, как модель) Вот поэтому я и говорю, что интеллигенция может быть только молодой!

Любовь. Ты там не угомонилась еще?

Марина громко смеется, крутится, танцует.

Марина. Ля-ля, тополя! Вот такая вот семья!

Ирина. По крайней мере, вопросы о ее адекватности у полиции не возникнут.

София. Здесь эти вопросы возникают у каждого по поводу любого русского.

Вера. Как-никак, постарались.

Надежда. Мариночка, куколка моя, дитятко, потом попляшем.

Любовь. Что это вы с ней такая ласковая?

Надежда. Ну, в конце концов, все мы женщины. И умирать будем достойно.

Ирина. Началось.

Надежда. Любочка, ты не обижайся на меня. Я и сама такой была. Поэтому здесь и живу.

Ирина. Мы это гордо называем — за рубежом.

Марина медленно подходит к столу на четвереньках.

Любовь. Я не парюсь, все завидуют молодости.

Ирина. Думаю, ни такой молодости.

Надежда. Послушайте, хватит цацкаться! Все уже, отжили свое. Надо веселиться. Мужиков не делим, кости друг другу перемололи давно! Что нам еще надо от жизни! Сонь, Люб, не горюйте вы так. Нет в этой жизни ничего такого. Че, хотите такими же стать?

Вера. Я не понимаю, что происходит?

София. Обычное явление, когда люди без веры.

Надежда. Куда? Вера с нами! Смотри, и Любовь, и Надежда собственной персоной! Даже София, премудрость!

Ирина. Это ж кто русских тянул такие имена женщинам давать!

Надежда. Завидуй молча, цаца! У нас все в порядке! Девушки, ну что я не знаю о вас?

Ирина. Скинем завесу тайны бытия…

Надежда. Вот-вот! Что, я не знаю о вас? Все знаю.

Ирина. У меня вообще-то есть муж. Он скорбеть будет.

Надежда. Гражданский? Ирочка, пойми ты, наконец, что, если пациент из дома престарелых прихлестывает за тобой, это не означает, что он муж тебе. Да я вообще не об этом. Вот, давайте так, я скажу свой секрет.

Ирина. Какая женщина без секретов. Не опускайся, Надежда.

Надежда. А я скажу. Все. Так, раз, два… Арнольд умер.

Любовь. Шварценеггер жив вроде.

Ирина. Тихо ты, это ее муж был. Не гражданский.

Вера. Ой, Надежда, бедненькая, как же ты так теперь одна останешься…

София. (напевает) На кого ты нас покидаешь, отец наш…

Надежда. Не горюй, ты, часом, забыла, что мы помираем тут.

Вера. Ах да, точно. Простите.

Надежда. Я поэтому, собственно, никуда и не собиралась ехать.

Ирина. Спасибо, Мариночка, теперь мы все вместе с Арнольдом встретимся. Только как ты, Вер, одного Тома оставишь?

Вера. (мнется) Я развелась.

Молчание. Любовь и София подходят к столу. Марина поднимается и тоже подходит к столу.

Надежда. Давно?

Вера. Год уже.

Марина. Сочувствую, Верочка.

Вера. Спасибо, лапочка.

Любовь. Ой, Вера, а чего так?

Вера. Он узнал о нас с Сашей.

Надежда. В России не обязательно быть Македонским, что б слух о тебе пошел.

София. Как же вы справлялись все это время?

Ирина. Очевидно — долги, и еще раз долги.

Любовь. (отходит чуть-чуть в сторону) Саша вас очень любит…

Вера. (недоуменно) Что?

Любовь. Он очень расстроился… Вы не подумайте, он жалел…

Вера. Как? Ты спала с ним?

Ирина. Умоляю вас, не начинайте заново. Кому какая разница. Все ж умрем.

София. На смертном одре все простим. (Любови) Ты молодец, что правду сказала. Я так рада за тебя.

Надежда. Уймись, герой-любовник жить будет, а ты помираешь с нами. Всегда мужика вини. Они козлы, мы бедные козочки.

Ирина. Овечки прям.

Марина. Надежда, я всегда вас любила!

Надежда. И ты мне нравилась. Ты зря вот так, отравила. Всех можешь травить, кроме меня. Это тебе на будущее.

Марина. Хорошо, учту.

Ирина. Ну, а для чего ты это сделала? Скажи уже, как есть. В могилу унесем.

Марина. Я завидовала вам, Надежда. Какая вы настоящая, русская. Я так мало пожила в России. Мне так не хватает русской, широкой души!

Вера. Ты же за Крым критикуешь.

Марина. Потому что я так и не стала русской женщиной.

Надежда. О, да, это весомая причина. Но я тебе так скажу, что б тебе было легче: отравить всех могла только русская. Так что, молодцом, молоток девка. Таких бы побольше в России. Деятельных.

Ирина. Ага. Испокон веков Русь на бабах держится.

Марина. Вы во всем были мне примером, но я никогда не умела ему следовать.

Надежда. Эх, Маринка, ну ты даешь.

Ирина. Волка не хватает, из «Ну погоди».

Вера. Да, мужиков всегда не хватает.

Ирина. Я не об этом. Тоже мне, жена.

Надежда. А давайте на улицу выкатим, и будем искать русских мужчин? Кричать так: мужик, а, мужик, ты где спрятался от бабы?

Ирина. Это скорее мы попрятались от них.

Надежда. Запомни, Маринка! Не может быть русской женщина без русского мужика!

Вера. И правда. А я то думала.

Надежда. Знаете, бабаньки, бабы мои милые! А я ведь мечтала о чем-то когда-то.

Ирина. И о чем же ты мечтала, бабёнка? Скажи, не стесняйся.

Надежда. Я мечтала о хорошей жизни. Думала, уеду, а здесь все так чисто, все так хорошо. А не это, оказывается, было мне надо. Не мое это все, не моя жизнь.

София. Да. Быт — это не жизнь, это часть существования.

Ирина. О, голос философа проклюнулся. А че ж ты тогда приехала сюда?

Любовь. Мы маму лечить поехали.

Ирина. А она себя с Рудольфом.

Марина. Хватит! Все мы несчастные люди. Пошли за яркой оберткой, а внутри гниль одна.

Ирина. Ну, спасибо, что несчастие это остановила!

Надежда. Да. Просрочены наши конфетки!

Пауза. Сцена смеха.

Ирина. Я хоть от бутылки избавлюсь.

Надежда. А я от самой себя, хех.

Любовь. Я, конечно, вас не понимаю, но с вами хорошо умирать.

София. Да, с вами хорошо, девочки.

Вера. А красиво то как получается — за Россию умрем.

София. За други своя.

Входит Лена.

Лена. Верочка, ты извини, не предупредила, мне нужно… Ого, у тебя компания…

Все в недоумении. Смотрят на нее, Лена на всех. Пауза. Вера кидается к Лене на плечи.

Вера. Умоляю! Леночка! Я тебя очень прошу!!!

Надежда. Лена! Давай, это… (захлебывается).

Лена. Да что с вами?

Ирина. (сухо) Нас отравили. Мы умираем.

Марина. Окончательно и бесповоротно.

Лена. Отравили?

Любовь. Да, на смерть!

София. Жестоко! Без жалости!

Лена. (недоуменно осматривает всех) Я, конечно, стоматолог, но симптомов отравления не вижу… Собственно, я зашла, потому что забыла зубной порошок у тебя. Вчера еще. (Видит пакет) Так вот же он.

Лена под взглядами всех демонстративно медленно берет этот пакет в руки, убеждается, что это зубной порошок, и, улыбаясь, поворачивает к выходу.

Лена. Вы такие странные все. Ой, Маринка здесь. Зая, концерт был великолепный. Ты молодец, что не доиграла. Ты это место все равно не умеешь нормально играть. Чмоки, девочки. Дела не ждут.

Лена уходит. Все молчат. Вера выбегает закулисы и возвращается с другим пакетом.

Марина. Я перепутала…

Ирина. Думала, что любовь, а оказалось… Слышала уже песню такую.

Все в растерянности смотрят друг на друга, избегая глаз. Входят двое полицейских.

Полицейский 1. Er du Marina? Kom med oss.

На фоне всеобщего молчания Марину уводят со сцены. Она сопротивляется, что-то кричит. Пауза. Свет медленно гаснет. Вера выходит на край сцены.

Вера. Ну, и хорошо. Все должно быть хорошо, как в старые времена.

Занавес.

ГОРОД СОЛНЦА

Идея. Замысел. Релиз