Бесплатный фрагмент - Дорога за горизонт

Говорят, произведения авторов переживают своих создателей, книги живут вечно. Так пусть наша дружба, что лежит в основе этой книги, переживет нас двоих. Наша дружба будет жить вечно.

Моему другу. Покойся с миром! Твой Д…

Все совпадения с реальными людьми являются лишь шуткой Вселенной!

Глава I

Мужская дружба. Смесь настоящей любви и ревности, верности и постоянных подколов. Мужская дружба несравнима с любовью к женщине, своему ребенку или родной матери. Со стороны кажется, что вечные насмешки унижают одного перед другим, но на самом деле это всего лишь внешнее проявление дружбы. Стоит какому-то третьему лицу обидеть или унизить одного друга, как второй незамедлительно заступится и, даже не задумываясь, рискнет своей жизнью, не сомневайтесь!

Такая дружба связывала Виктора и Николая. Про таких друзей и говорят не разлей вода! Знакомы они были не с самого детства, а с подросткового возраста, когда в поселок под ленинградской областью переехала семья Виктора.

«Он точно будет моим лучшим другом!» — думал Коля и спустя некоторое время, он добился своего.

Виктор — победитель, следуя смыслу, скрытому в его имени, побеждал во всем. Его страсть быть лучшим завоевывала симпатию окружающих, ему радовались, ему завидовали, им восхищались. Высокий брюнет с фигурой атлета и улыбкой, от которой ни одна девушка не могла устоять.

— Эй, Вик! — обращались к нему. — Когда ты перестанешь быть лучшим?

На что тот саркастически улыбался и вопросов больше не задавали.

Николай внешне являлся пусть и не полной противоположностью Вика, но все-таки с первого взгляда в нем невозможно было разглядеть неординарную личность. Длинные светлые волосы не всегда могли быть ухоженными, одежда сидела не по размеру, но, став старше, он нашел свой стиль. Коля был на полторы головы ниже своего друга, и, конечно, комплексовал по этому поводу, но поддержка друга в скором времени помогла ему не обращать внимания на такие мелочи.

— Клаус, — обращался к нему Вик. — Зато в автобусе ты можешь зайти за семилетнего ребенка и проехать бесплатно!

Клаус — это прозвище ему придумал Вик.

— На английском языке, твое имя звучит как Nickolas, — однажды после уроков в старших классах рассуждал Вик. — Клаус — это сокращение, звучит круто! С завтрашнего дня я буду звать тебя только так, а там подхватят все остальные, и ты, мой друг, будешь популярен!

Сейчас им уже по двадцать пять, но Клаус до сих пор помнит тот момент и его по-прежнему зовут именно так.

Оба они работали в своей автомастерской на проспекте Гагарина. Виктор, обладая лучшими из возможных качеств убеждения, выкупил часть здания по бросовой цене. Тогда он пришел к Клаусу и заявил:

— Клаус, у меня две новости!

— Начинай с плохой, — без интереса ответил тот, не отрываясь от чтения Роберта Персига.

— Ты, дурень, будешь работать на меня! — немного подумав, Виктор осекся. — Вернее, со мной.

— Ты же знаешь, я завязал с криминалом, — язвительно пошутил Клаус, нарочито громко перелестнув страницу.

— Да нет же, я выкупил здание ниже рыночной цены! Теперь, мы можем открыть свою автомастерскую! А кто как не ты разбирается в машинах?!

Это была правда. Клаус мог с закрытыми глазами перебрать двигатель любого автомобиля; вместо ремня ГРМ натянуть плотные чулки и четыреста километров ехать дальше; а вместо масла залить смесь смолы, бензина и гуталина и добраться до ближайшей станции замены масел.

Мастерская была открыта уже целый год. Через девять месяцев после открытия доходы увеличились втрое, все вложенные средства были окуплены, прибыль потекла в их карманы. Вик был генеральным директором, Клаус — главным автомехаником, по совместительству «вторым лицом» мастерской.

В свои двадцать пять оба были обеспечены лучше, чем могли представить. Этим летом Вик планировал расширять бизнес, создать сеть автомастерских, а пока необходимо было пережить зиму, которую и зимой-то назвать было сложно.

Тем, кто никогда не бывал в Петербурге зимой, трудно представить, что творится в городе. Конечно, романтики найдутся, они смогут посвятить оду дождю в январе, а на следующее утро петь дифирамбы гололедице, образовавшейся в результате резкого похолодания. Они возведут хвалу каше из снега, грязи и соли и сочинят сонет о северном ветре, пришедшем с залива, обжигающим своим холодом. Но обычные петербуржцы (не романтики) поют такие гимны при падении на нечищеной дороге, сочиняют такие поэмы в ЖКХ за недобросовестный труд, что Пушкину, Лермонтову и даже Маяковскому и в страшном гневе не приходило в голову.

Конечно, юмор немного помогает смириться с такими неудобствами, поэтому неубранным сугробам дают имена депутатов, рядом со смесью грязи и соли делают селфи, а если видят, как в снегопад укладывают новый асфальт, то непременно снимают собственный репортаж.

Начало января как раз после Нового Года выдалось теплым и дождливым, а по ночам коварный мороз сковывал дороги километровой гололедицей. С крыш домов свисали сосульки, или, как высказался один человек, — сосули! О, да, настоящие метровые сосули, от которых ЖКХ не очень-то и хотело избавляться, видимо, по эстетическим соображениям.

— Эй, Вик! — Клаус всегда приходил на работу вторым, но раньше своих подчиненных. — Ты видел, какие там сосули?!

— Неа, я не сторонник девушек самой древней профессии!

— Очень смешно, но…

— Я видел, — перебил друга Вик. — Уже позвонил, через час приедут сбивать. Кстати, как у нас с клиентурой?

Клаус наливал себе свой любимый кофе, пытаясь глазами найти сливки в холодильнике.

— Сливки кончились, привезут завтра! — подождав, пока Клаус раскроет и закроет весь свой богатый внутренний мир, Вик добавил. — Я привез для тебя один пакетик.

— Спасибо, как мило! Ну а клиентура проста, помятые бамперы, вырванная подвеска, все как обычно для такой погоды. Пока со всем справляемся.

В мастерскую прибывали остальные мастера, подчиненные Клауса, которых он сам выбирал из множества кандидатур. Последним зашел Артур, восемнадцатилетний детдомовец, за которого Клаус стоял горой, когда Вик отказывался его брать. «Этот парень — наше все!» — говорил Клаус и не прогадал. У парнишки руки росли из правильного места, а голова соображала не хуже, чем у Вика.

— Клаус, — обратился Артур к своему шефу. — Там у входа мужик на «гелике» с полностью пробитой крышей, приказал позвать главного механика.

Вик и Клаус переглянулись, к ним частенько заезжали чиниться люди криминального типа.

— Приказал? — выразительно произнес Клаус. — Ладно, разберемся.

На улице он сразу увидел лысого мужика размером со шкаф-купе, а позади него был припаркован Мерседес Гелендваген с насквозь пробитой крышей, который так любили «настоящие пацаны», хотя сам Клаус не видел в этой машине ничего особенного. «Тюнингованная Нива, блин!» — отмахивался он.

Скрестив руки на груди, Клаус всем своим видом показал, что не боится прибывшего клиента.

— Брат, — начал тараторить мужик. — Выручи, а! Машина не моя, а шефа, он меня на британский флаг порвет, по миру пустит! Заделай крышу, а! Угораздило меня припарковаться у дома, а там сосули…

— Ладно, сделаем! — успокоился Клаус. — Приходи через пару дней и…

— Пару дней?! — мужик начал закипать. — Мне сегодня к девяти вечера надо, мать твою!!! Ты понимаешь?!

— Но это нереально успеть…

— Брат, выручишь — век должен буду, не забуду и деньгами хоть сейчас не обижу. Выручай, а?!

Почесав затылок, осмотрев машину, Клаус согласился.

— Значит так, — начал командовать он. — Ты сейчас едешь по Пулковке, найдешь «Мерседес центр», заедешь, скажешь, нужна крыша для «гелика» и побыстрее. Будут медлить, передай, Вик с Гагарина им головы прочистит. А мы пока снимем эту.

— А как я поеду, если вы тут уже будете чинить тачку?

— На трамвае, блин! Мне-то какое дело? — Клаус рискнул быть жестче. — Мое дело малое, ты сам просил быстрее, вот и поезжай, куда сказал!

— Понял, брат!

Вернувшись в мастерскую, Клаус объявил своим рабочим.

— Так! Забросили свои дела, у нас важнейший клиент. Быстро за работу! Сделаем все быстро, без шума и пыли.

Пока клиент ехал за крышей для машины, Клаус и компания успели аккуратно снять старую, насквозь пробитую. Клиент вернулся быстро, с крышей наперевес, никто не спросил, как он смог ее довезти, сотрудники занимались своими делами, и уже к семи вечера работа была сделана.

— Ну, братцы, спасибо! — захлопал в ладоши довольный клиент.

Решив попробовать выдоить больше, Клаус ответил:

— Одним «спасибо» сыт не будешь. За такую ювелирную и быструю работу мы возьмем в три раза больше, нам пришлось остановить другие работы, а люди ждут!

— Да без проблем! — ответил широкоплечий клиент, удивив Клауса своим согласием. — Легко дам в пять раз больше, чем это стоило!

Клаус старался оставаться хладнокровным и не показывать своей радости от прибыли.

— И еще, вот мой номер телефона! — клиент написал простой запоминающийся набор цифр. — Если будут с кем-то проблемы, звоните. Решим все!

Проводив клиента до выхода, Клаус поднялся к своему другу.

— Ну что, быстро вы его отремонтировали, молодцы! — порадовался Вик, похлопав по плечу своего друга. — Сколько взял с него?

— В три раза больше, чем надо было! — соврал Клаус. — Все деньги в кассе.

***

Это был предпоследний год в школе. Десятый класс. Апрель выдался на удивление теплым, а (чтоб вы понимали) в Петербурге теплый апрель — это так же редко, как и северное сияние в Африке.

— Клаус! — Вик недолго искал друга на перемене между уроками, и нашел его занятым починкой двигателя автомобиля учителя по биологии. — Вот ты где.

Клаус что-то пробубнил из-под капота старой «девятки».

— Да вытащи ты свою голову из этой помойки! — не сдержался Вик.

Друг отреагировал мгновенно.

— Слушай, не видишь, я пытаюсь получить нормальную оценку за год?

— У меня появилась одна бизнес идея, как получать неплохую прибыль в свои карманы!

Клаус продолжил копаться в двигателе, пока Вик не вскипел.

— Я, твою мать, с кем говорю, с этой развалюхой?!

— Я тебя слушаю, друг, просто я пытаюсь заодно починить это ведро на колесах! — нервно ответил Клаус. — Давай, говори!

Немного остыв, Вик начал излагать суть своей идеи.

— Ты ж знаешь, какая еда в нашей столовке?! Знаешь. Нашим ребятам хочется нормально поесть между уроками, а не мучиться переваривая одно дерьмо и запивая другим.

Клаус закончил работу, громко хлопнув крышкой капота.

— Ты хочешь убить поваров и занять их место?

— Смешно. Нет, я предлагаю конкуренцию! Здоровую, настоящую! И я уверен, что мы победим.

Клаус напряженно слушал, ожидая момента, когда друг перейдет к кульминации своей речи.

— В соседнем доме, на первом этаже живет девчонка, я с ней… ­– Вик немного замялся, — договорился! У нее можно будет готовить на второй перемене, как раз перед большой. Готовить мы будем пиццу! Продавать за двадцать или тридцать рублей за небольшой кусок. Дело окупится за первую неделю. Что скажешь?

— Я за! Только я буду есть пиццу бесплатно!

— Тогда мы разоримся! — рассмеялся Вик.

За пару дней по школе разошелся слух, что старшеклассники приторговывают неплохой пиццей. Перекус был быстрым, заплатить за кусок было дешевле, чем за невкусный школьный обед.

Конечно, администрация школы не могла не прознать про бизнес, расцветающий у них под носом. Вик, Клаус и их покрасневшие родители были вызваны в кабинет директора. Там же присутствовали классный руководитель, главный повар и, вне ожиданий, представитель РАНО.

Слово взял директор школы, напоминающий бочонок из игры «Лото».

— Эти двое развели криминальный бизнес прямо в школе! Куда смотрят родители?!

— А что противозаконного сделали мальчики? — вмешалась мать Вика. — Они же не наркотиками торгуют! Если ваши повара отвратительно готовят, а наши мальчики позаботились о желудках своих друзей, то почему мы должны их осуждать?

Школьный повар покраснел от злости, но промолчал.

— А то, что эти двое берут деньги со своих друзей, это тоже нормально? — вскипел директор.

Худощавый мужчина средних лет, до этого момента сидевший тихо, не привлекая внимания, приподнялся, расстегнув верхнюю пуговицу рубашки.

— Ребята молодцы, — коротко произнес мужчина. — А вам, школьным поварам, придется жить в конкуренции!

Немного помолчав, он обратился к двум школьникам, из-за которых возник этот переполох:

— Только вот что, ребята! На территории школы торговать запрещено. На переменах торгуйте на улице, и вопросов к вам не будет.

Это было слово представителя РАНО, с которым даже директор школы не мог поспорить. Еще целый год до окончания школы два друга успешно торговали домашней пиццей.

Чеков, конечно, они не выдавали и вели бухгалтерию в обычной тетради. Вик каждый день спрашивал у Клауса:

— Как сегодня? Успешно?

— Заработали в три раза больше, чем ожидалось! — иногда врал Клаус.

***

— Так сколько взяли с него? — переспросил Вик.

— Я же ответил, в три раза больше! — соврал друг.

Близилось закрытие автосервиса, Вик собрался уходить раньше, что было на него непохоже.

— Свидание? — догадался друг.

— Пока просто встреча, а там будет видно. Закроешь?

Клаус молча взял ключи и пошел к своим механикам.

— Спасибо! — крикнул Вик ему в след.

Глава II

Ранний звонок потревожил глубокий сон Клауса. На экране телефона высветилось дружеское «дЭбил». Клаус раздраженно глянул на часы.

— Четыре утра, блин! Ну, если он сейчас начнет хвалиться своими сексуальными подвигами, я ему устрою!

Он поднес телефон к уху и произнес:

— Слушай, Вик, четыре утра, какого дьявола тебе надо так рано?!

— Клаус, — из трубки неожиданно послышался знакомый женский голос. Школьная подруга Надя, любившая общаться с Виком, надеясь на взаимность, которой никогда не было. — Вик в больнице! Черепно-мозговая…

Она не успела договорить, Клаус матом обругал ее, велев сказать, в какой больнице сейчас его друг. Он быстро собрался, выбежал на улицу, заскочил в автомобиль и рванул с места. Его душа в это время находилась, словно в лабиринте, Клаус не знал, не думал, не представлял, что будет с его другом дальше, он молился, ругался, требовал, мечтал, чтобы на месте Вика сейчас оказался другой человек, чтобы это была ошибка.

— Боже, пусть там будет не он! — кричал Клаус.

Дорога казалась бесконечно долгой. Пустая ночная трасса убивала монотонностью. Легкий снег гипнотизировал своим танцем в ночном небе. Снежинки метались в воздухе так же, как металась душа Клауса.

«Только не он! Прошу!»

Минуты казались часами. Сердце билось так часто, что грудная клетка болела от стука.

Остановившись на пустой парковке, Клаус ворвался в больничный коридор и ночную жизнь врачей, которые всегда ждут родственников, друзей и близких пострадавших, чье горе случилось в поздний час.

Его встретил заспанный интерн, надеявшийся, что ночная смена не будет оживленной. По выражению его лица было понятно, что эта ночь его разочаровала.

— Вам к кому? — безынтересно выдавил из себя интерн.

— Черепно-мозговая! Куда?

— ЧМТ? У вас, что ли?

— Сейчас у тебя будет черепно-мозговая! — пригрозил Клаус кулаком. — Показывай, куда доставляют пациентов с черепно-мозговой!

Интерн махнул рукой в сторону западного крыла, и Клаус мгновенно полетел туда. На полпути он столкнулся с одноклассницей, которая и позвонила ему с телефона Вика.

— Объясняй, живо, что с ним! Иначе, — глаза Клауса сверкнули жутким огоньком, способным испепелить все вокруг. — Иначе, я отправлю тебя в то же отделение без очереди!

— На него упала сосулька! — разревелась девушка, которая в старших классах помогала бизнесу Вика и Клауса по продажам пиццы. Именно она предоставила свою квартиру им в помощь. — Понимаешь, Клаус, одна жалкая сосуля — и все!

— Что все? Что все?!!

Он начал трясти бедную девушку, даже готов был ударить ее.

— Что все? — орал Клаус.

— Он в коме… — она в конец расклеилась и упала на пол, давясь собственными слезами.

Клаус же ходил по коридору и ругался матом на все, что попадалось ему на глаза: безобразно-зеленые стены; темный, липкий пол; бестолковые врачи и их подлизы-интерны. Досталось всем! Даже его собственной тени, которая повторяла его резкие движения. Надя спустя время заснула в коридоре, прямо на скамейке, с мокрым от слез лицом, а Клаус все ходил по этажу, наворачивая круги. Десять. Пятьдесят. Сто кругов в ожидании новостей о состоянии здоровья его лучшего друга. Сон не посмел настичь Клауса, боясь быть разорванным на куски.

Под утро, когда больница начала заполняться людьми, к Клаусу и Надежде подошел врач. Высокий мужчина, в годах, держащийся статно и уверенно. Его острые черты лица говорили о том, что этот человек повидал многое на своем поприще:

— Вы друзья или родственники Виктора?

Оба молча кивнули.

— У меня две новости. Хорошая и плохая. Хорошая — Виктор вышел из комы. Плохая — неизвестно, что будет с ним дальше.

— Как неизвестно? — кулаки Клауса сжались, лицо его побелело до цвета халата врача. — Вы же врач, вам должно быть все известно!

— Послушайте…

— Нет, — перебил Клаус, все больше закипая. — Это вы послушайте! Там. Мой друг. Мой лучший друг! Вы должны мне сказать, что с ним будет дальше.

— Последствия ЧМТ очень серьезны, тем более, что голову вашего лучшего друга пробило огромной сосулькой. После таких травм до больницы не добираются, но ваш Виктор очень силен, он смог дожить до сегодняшнего утра! Дальше — пятьдесят на пятьдесят!

— Что? — заорал Клаус, готовя сокрушительный удар по узкой челюсти врача.

— У Виктора тяжелая степень тяжести, — спокойным тоном продолжил врач. — В пятидесяти процентах случаев это означает смерть. Ваш друг пробыл в коме девять часов, это достаточно много. Сейчас ему нужен покой и лечение, и тогда, возможно, он останется жив, пусть даже прикованным к дивану, но это лучше, чем смерть.

— Лучше, — ярость поглотила Клауса, он обратился к Наде. — Ты слышала? Этот дряхлый пень сказал, что быть прикованным к дивану лучше!

Переведя яростный взгляд на врача, он выкрикнул.

— Вот сами свою задницу и просиживайте на диване, а мне верните моего друга!

Слезы покатились по щекам Клауса, он упал на пол, врач не стал досматривать концерт, такие выплески эмоций он видел слишком часто.

— Все будет хорошо, — успокаивала его Надя, присев с ним рядом. — Врачи сделают все возможное!

Рабочий день Клауса никто не отменял. Надо было приехать в автосервис, чтобы работа продолжалась, несмотря ни на что. Ему, как «второму лицу» автосервиса пришлось неслабо попотеть, занимаясь несколькими делами одновременно. Работа на время успокоила его. Загруженность была как никогда кстати, только под конец дня Клаус вспомнил о произошедшем. Закрыл сервис на час раньше и отправился к другу в больницу.

Там он встретил того же врача, с которым говорил утром.

— Я могу увидеть своего друга?

— Пока нет, — сухо ответил врач. — Он только приходит в себя.

— Как он? Что с ним? Я хочу знать.

Врач попросил Клауса присесть на скамейку у стены.

— Ваш друг хорошо держится, — начал врач. — Но надо понимать, что такой удар не мог не оставить серьезных последствий. Послушайте, вам придется нелегко.

Клаус смотрел на него с влажными от накатывающихся слез глазами.

— Я не буду вдаваться в медицинские подробности, вам они и не интересны, я вижу. Скажу так: ваш друг получил очень сильный удар, что вызвало частичный паралич рук, шейных мышц. А так же повлияло на его речь. Скорее всего, Виктор будет жить, но не прежней жизнью, уж точно. Ему нужно время, за ним нужен уход. Возможно, его состояние улучшится, но не вернется к прежнему. Вы готовы взять на себя уход за ним?

***

Предновогодняя суета всем известна, каждый из нас забывает сделать что-то важное, оставляя это «важное» на потом, на следующий год, ведь сейчас так необходимо купить продукты на новогодний стол, пригласить друзей и близких, сделать генеральную уборку. И, конечно, нарядить елку!

Нарядить елку всей семьей — это по-нашему! Поставить старую, еле дышащую искусственную елочку или срубить свежую, но наполняющую ароматом всю квартиру, — каждый выбирает сам. Затем всем вместе наряжать ее, перевешивать шарики, поругаться из-за елочных игрушек, что они висят не так, как мама сказала…

Вик и Клаус встречали очередной Новый Год вместе, двумя семьями. На этот раз, за продуктами поехала семья Вика: мама, папа и маленькая сестренка семи лет, которую Вик любил больше кого-либо в этой жизни.

— В сервисе нам заменили тормозные колодки, бесплатно, прошу заметить! — похвастался отец Вика.

— Значит, вы доедете туда и обратно быстрее, чем кто-либо! — послышался чей-то голос из ванной.

— Братик! — позвала Катя своего старшего брата. — Вик!

— Да, сестренка! — отозвался он.

— Я тебя очень люблю и куплю тебе са-а-а-а-мый лучший подарок! — при этом она широко раздвинула руки, показывая, что подарок будет очень большим.

— Что ж, буду ждать! — ответил Вик и обнял свою сестру.

Он обнял ее и поцеловал в предпоследний раз.

Последний раз был уже на похоронах.

В тот предновогодний вечер тормоза не сработали и машина где находились отец, мать и сестра Вика, вылетела на встречную полосу, по которой ехал автобус. Вся его семья погибла в ночь перед празднованием Нового Года.

На похоронах Вик проклинал автосервис и поклялся затаскать всех виновных по судам. Последний раз, обняв свою любимую сестру, он тихо прошептал ей на ухо:

— Я сделаю так, чтобы никто не погиб по халатности автомехаников.

После похорон к семье Клауса подошел классный руководитель:

— Вы поможете ему? Вы готовы взять на себя уход за ним?

— Да! — резко и настоятельно ответил Клаус, выступив вперед. — Я помогу ему!

***

— Так вы не ответили, вы готовы взять на себя уход за Виктором?! — переспросил врач у Клауса.

— Я, — парень подумал, что будет невероятно сложно ухаживать за больным в таком тяжелом состоянии. Возможно, будет лучше, если уходом займется больница.

— Насколько я понимаю, Виктор — сирота? — напомнил врач.

«Да, но сколько будет проблем у меня» — думал Клаус.

— Ладно, я займусь его опекой и уходом, — неуверенно ответил он.

— Что ж, отлично. Приходите завтра, вы сможете поговорить с вашим другом.

Ночь для Клауса выдалась нелегкой. Мысли мешали уснуть. Как только он засыпал, они будили его, заставляя обдумывать принятое решение.

Как отвечать за здоровье человека, если он сам за себя отвечает с трудом?

Откуда найти силы?

Поспав чуть больше часа, Клаус встал с кровати и двинулся на работу. Проблем было много, машины бились одна за другой, казалось, весь город стоял в очереди в их автосервис. Пришлось приложить немало усилий, чтобы организовать работу. Клаус был доволен этим.

«Вик говорил — это трудно. Но я справился!» — размышлял Клаус.

Клаус похлопал Артура по плечу.

— Вы сегодня молодцы, — прохрипел он, пытаясь улыбнуться.

— Вы тоже, Клаус! — ответил парнишка, не решаясь спросить, как там шеф.

— Артур, меня может не быть пару дней. Ты останешься за главного! Мой телефон ты знаешь…

Артур молча принял предложение, не осмеливаясь перечить Клаусу, который уже собирался в больницу.

— Закроешь, отпишись! — приказал он и ушел, не попрощавшись.

Клаус доехал до больницы и припарковал машину. Все еще сидя внутри, он дал волю эмоциям. Когда слезы и крики остались в салоне автомобиля, он уже шел по коридору к палате, где лежал его друг.

У палаты дежурил все тот же врач, ожидая Клауса:

— Николай, вы готовы увидеть друга?

Нет, он не был готов увидеть своего лучшего друга разбитым и никчемным, слабым и безвольным, нуждающимся в помощи. Но все же Клаус кивнул. Перед ним открылась дверь, и яркий свет ослепил его.

***

Прошла неделя после похорон семьи Вика. Всю неделю тот пил только водку, заедая всякой дрянью. Семья Клауса спокойно держалась в стороне, давая Вику возможность пережить и принять свое горе.

По ночам Вик не спал. Или спал, но очень мало. Клаус смотрел на все это, и его сердце разрывалось от боли.

Когда запою Вика исполнился месяц, Клаус не выдержал:

— Друг, перестань! — молил он. — Все могло закончиться намного хуже…

— Хуже?! — взорвался Вик.

— Да, с ними мог погибнуть и ты, но ты не поехал и я благодарю за это Бога!

Вик ухмыльнулся:

— Забавно! За одно и то же его деяние, он прочувствовал и твою благодарность, и мою ненависть!

— Что ты такое говоришь?!

— Я ненавижу его за то, что не умер с Катенькой в ту ночь.

Глаза Клауса вмиг стали влажными:

— Если бы тебя не стало… — он проглотил напирающие слезы. — Я бы ушел вслед за тобой…

С этими словами Клаус оставил своего друга одного на кухне.

На следующее утро Вик подошел к другу и тихо проронил:

— Значит, теперь я буду жить ради тебя, чтобы ты не ушел раньше времени.

В то утро их объятие было самым крепким в их жизни.

— Я тебя никогда не оставлю! — прошептал в ответ Клаус…

***

Глаза привыкли к свету, и Клаус увидел друга лежащим на кровати. Голова Вика была почти полностью перебинтована, сам он лежал неподвижно и даже не обратил внимания на то, что в его одиночную палату кто-то зашел. Клаус не выдержал этого зрелища и поспешно оставил друга одного. Он вышел в коридор и почти разревелся, но чудом оставил свои эмоции при себе.

— Понимаю, это тяжело, — начал успокаивать его доктор. — Но ваш друг в вас нуждается. Отдышитесь, и попробуем зайти еще раз.

Клаус молча посмотрел на доктора. Ему хотелось врезать по его всезнающей физиономии, повалить на пол и добить деревянной скамейкой. Только за то, что он не сделал этого, ему можно было вручить медаль.

— Да… Давайте зайдем… — все же согласился Клаус.

Его второе появление в палате все так же осталось незамеченным. Вик лежал неподвижно с открытыми глазами, смотрел куда-то в одну точку, на губах его застыла немного глуповатая улыбка. Клаус хотел было поздороваться с другом, но слова застряли в горле, превратились в огромный ком. Врач медленно подвел Клауса к кровати, так, чтобы его было видно больному.

Шаги до этой самой кровати казались бесконечными, Клаус будто шел по уходящей за горизонт дороге, в конце которой ничего нет.

И вот он остановился напротив Вика, который бессмысленно смотрел куда-то в потолок.

— Виктор, к вам гости! — пропел доктор.

Впервые пациент проявил первые признаки сознательности, его взгляд очень медленно нашел врача, который к нему обращался и так же медленно переместился на друга, стоявшего рядом. У Клауса пробежали мурашки по спине, с огромным трудом он сдержал слезы.

— Пывэт! — слабым дыханием выдавил Вик.

Слезы рекой прорвались, Клаус уже не мог сдерживать эмоций.

— Он вас узнал, это уже хорошая новость, ­– тихо проинформировал доктор. — Речевая функция вашего друга частично нарушена, плюс потери сознания, точечная амнезия, может проявляться паралич рук и шейных мышц. Порой он говорит несвязные предложения. Но он жив!

— Привет, — тихо произнес Клаус, не обращая внимания на бесконечно длинные объяснения врача.

— Ак дэа? — с трудом проговорил Вик. Было видно, что ему причиняла боль каждая попытка говорить.

— Уж лучше твоих! — еле сдерживая истерику, ответил друг.

— Вы понимаете его? — немного удивленно спросил доктор.

— Мы дружим достаточно давно, чтобы понимать все без слов… — ответил Клаус, продолжая изучать своего друга.

— Отлично, давайте пока оставим Виктора, ему очень тяжело. Ему нужен покой.

— Поа! — выдавил из себя Вик.

— Скоро увидимся, друг.

Выйдя из палаты, Клаус сел на пол, обхватив голову руками.

— Мы выпишем его через несколько дней. Для него мы уже ничего не сможем сделать. Дальше — домашний режим, покой, затем, как немного окрепнут ноги, редкие прогулки по улице. Пока на этом все.

— Я заберу его через пару дней, — сухо ответил Клаус, не поднимая головы.

Глава III

Клаус забрал своего друга из больницы, подписав кучу документов о том, что теперь только он является гарантом безопасности здоровья Вика, а государство и, в частности больница, сделали все возможное, чтобы вылечить больного.

Остановив машину у своего дома, Клаус посмотрел на Вика:

— Ты помнишь, я живу на первом этаже! Для нас это хорошо, не придется таскать твою тушу.

— Пому. А пому! — ответил Вик без всяких эмоций.

— Да, раньше с юмором у тебя было все отлично, — прошептал Клаус.

Выйдя из машины, он открыл пассажирскую дверь, пытаясь вытащить своего тяжелого друга. Спустя пятнадцать минут мучений, ему все же это удалось. Судорожно встав на ноги, Вик осмотрелся:

— Ы у теа!

— Да, мы у меня. Рад, что ты узнал.

Не успел Клаус договорить, как Вик вырвался из его объятий и… побежал. Остановить почти сто килограммов живого бесконтрольного веса — задача непосильная. Если вы смотрели кино про динозавров, то примерно представляете, как передвигались велоцирапторы: куриная походка, передние лапы скрючены, голова болтается взад-вперед.

Примерно так же побежал Вик.

Со стороны могло показаться смешно, детям так и показалось и они засмеялись:

— Смотрите, как смешно бежит!

— Как дурак!

— Точно, как дурак!

И дети хором закричали: Дурак!

— А е дуак! — отозвался обидчивым голосом Вик.

— Дурак, дурак! — продолжали дети.

— Я вам сейчас бошки повскрываю, мелкие засранцы! — вмешался Клаус, и дети убежали, продолжая выкрикивать оскорбления.

Откуда у детей такая жестокость?! Или они всего лишь непонимающие существа, которые только учатся? Часто замечаешь, что у примерных родителей дети — исчадия ада, и наоборот. Почему так происходит, что в этих маленьких головках — никто не знает. Порой, взрослея, мы вспоминаем наши детские шалости, и приходит осознание: я был мелким дьяволом, хуже последнего узника тюрьмы Алькатрас.

— А е дуак, — повторил Вик.

— Конечно, ты не дурак!

Клаус с трудом отвел друга домой.

Вик огорченно опустился на диван, стоявший посреди гостиной:

— А ошу еть.

Когда Клаус после приготовления пюре вернулся в гостиную, он увидел уже другую картину: его друг, еще недавно подавленный поведением детей, теперь лежал на диване и дирижировал своими скрюченными руками невидимому оркестру.

— А е а! У е э! А е а а а! У е! — напевал Вик.

— Эй, я принес поесть, как ты и просил.

— А е а!

— Ты же хотел есть!

— У е!

— Слушай, — начал закипать Клаус.

— А лушаю! А поу! Лушай! — немного театрально промолчав, Вик продолжил петь. — А е а! У е э! А е а а а! У е!

— Я пожалуй пропущу этот концерт, деньги за билет оставь себе. Пюре на столе.

Выйдя из гостиной, Клаус направился на кухню, где хранились запасы алкоголя, которые изрядно поредели после несчастного случая с Виком. Клаус открыл уже початую бутылку любимого коньяка и, недолго думая, начал пить из горла большими глотками.

— А е а! — послышалось из гостиной.

«Господи, неужели все это навсегда?!» — думал Клаус.

— У е э!

«Как теперь жить? Что делать? Где взять сил…»

***

Первый курс обучения в университете дался Клаусу и Вику легко и безмятежно. Оба умели договориться с преподавателями или найти способ сдать предмет без особых усилий. Но один преподаватель по фамилии Богословский был настолько принципиален, что ни подарки, ни угрозы на него не действовали. По универу даже ходил анекдот:

— Вы слышали? Вчера Вова и Дима попытались избить Богословского в темном переулке!

— И что?!

— Да ничего, он им накостылял и запомнил их. Ребята подумали, что их отчислят, но к своему удивлению обнаружили в своих зачетках «удовлетворительно».

— Ничего себе!

— Ага! Богословский на следующей лекции сказал: «Ну, они хотя бы что-то предприняли для того, чтобы сдать предмет!»

В этом анекдоте и отображалась вся суть Богословского. Свои дополнительные занятия он вел поздно вечером, после основных лекций.

Сдать его предмет — вот что оставалось Вику и Клаусу для того, чтобы перевестись на следующий курс.

— Может, тоже попробуем его отловить в темном переулке? — иронично спросил Клаус.

— И что дальше? Встанем на колени и попробуем удовлетворить его? — ответил Вик с ухмылкой.

— Знаешь, иногда ты ужасен, друг мой.

Отсидев несколько вечерних часов в кабинете Богословского, компания студентов вышла на улицу, а вместе с ними и Вик с Клаусом.

— Вот, блин! Я как дура надела короткую юбку, а ему пофиг! — возмущалась одна девушка.

— Нам не пофиг! — съязвил парень и получил одобрительный смех однокурсников.

— Радует, что хоть сдать можно! Вон, сегодня трое сдали, счастливчики.

— Нажрутся, сто пудов!

— Я, если сдам, устрою оргию!

— Сам с собой, — и вновь смех.

— А я точно нажрусь!

И каждый студент рассказал о том, что сделает в случае сдачи предмета.

Немного поболтав, ребята разошлись.

Вик и Клаус пошли домой через дворы. Теплая весенняя ночь приятно растекалась по Петербургу. Наступали белые ночи. Солнце уже ленилось опускаться за горизонт, ему хватало сил только на то, чтобы прятаться за невысокими домами. Чистое небо было увешано редкими облачками ярко-розового цвета. Блуждая по дворам, ребята услышали мат и крики.

— Слышишь? — насторожился Клаус.

— Пойдем, проверим! — согласился Вик.

Уже за домом они увидели ужасную картину: подростки истязали кота. Несколько здоровых лбов мучили животное, привязав его к детской горке, избивали палками, поджигали шерсть, мочились на него.

— Ах вы ублюдки! — заорал Клаус и кинулся на помощь животному.

Вик, на секунду опешив, ринулся за своим другом.

Несколько минут потасовки — и живодеры разбросаны по разным углам детской площадки.

Клаус подошел к измученному коту, который жалобно мяукал, казалось, даже плакал.

— Погоди, киса, — отдышавшись, Клаус успокаивал кота. — Вик, звони Гоше, он живет недалеко, пусть пригонит тачку, поедем к ветеринару!

Вик смотрел на умирающего кота.

— Эй! ­– заорал Клаус, выведя друга из ступора. — Звони!

Все это время кот орал от боли. Не мяукал — орал!

Почти целиком выжженная шерсть, ожоги — как показал дальнейший рентген — переломанные лапы и ребра, выколотый глаз и куча других последствий тяжелого издевательства подростков.

Ветеринар честно сказал Клаусу:

— Коту лет двенадцать! Вряд ли он переживет…

— Док, — перебил его Клаус. — Ваша задача — зашить его раны, моя — излечить его душу.

На тот момент Клаус еще жил с родителями, но он без раздумий принял решение взять больного, старого и громко мяукающего кота себе. Назвал он его именем, сложенным из имен участников его любимой рок-группы. И дано было имя коту: Пол-Джин-Питер-Эйс…

***

Пол-Джин-Питер-Эйс медленно подошел к столу, за которым сидел Клаус с очередной бутылкой коньяка.

— Эй, у нас гости! — сказал хозяин. Кот неодобрительно посмотрел на него своим единственным глазом.

— Не беспокойся, это Вик. Он с нами надолго.

Клаус вспомнил, как выходил старого кота. Как медленно срастались кости, как приходилось поить беднягу из пипетки, убирать дерьмо по всей квартире, сначала родительской, а теперь своей, как тяжело было видеть его мучения, и какая радость была, когда тот сделал свои первые самостоятельные шаги. Теперь этот кот, заросший шерстью, переставший походить на скелет, ничем не отличался от других. Разве что не хватало одного глаза.

— А е а! — продолжал петь Вик.

— Когда-то, — заговорил Клаус, не обращая внимания на песнопения друга, — когда-то я выходил тебя, теперь ты здоров и полон сил. Теперь я должен помочь своему другу…

Пол-Джин-Питер-Эйс громко мяукнул, впрочем, тихо он и не умел. Затем он начал ласкаться, что было нечасто. Таким образом он поддерживал и успокаивал своего хозяина.

— Хочешь есть? Сейчас, погоди! — обессиленно Клаус поднялся со своего места, достал любимый корм кота. Высыпал ему двойную порцию и направился в спальню, что-то пробубнив, а Пол-Джин-Питер-Эйс пошел поздороваться с гостем, которого хорошо знал.

Но забежав в гостиную, он увидел лежащее в странной позе тело, со свисающими с дивана скрюченными руками и запрокинутой головой.

Кот замяукал громче обычного.

— Эй, — послышалось из спальни. — Тише там!

Пол-Джин-Питер-Эйс еще раз крикнул хозяина.

Клаус зашел в гостиную и впал в секундный ступор: его друг лежал обездвиженный с обвисшими руками и обмякшей головой.

— Мать твою! — выругался Клаус и попытался помочь Вику.

Слегка пошлепал его по щекам и плеснул водой в лицо друга. Когда Вик пришел в себя, Клаус увидел жизнь и страх в его глазах. Немного откашлявшись, Вик согнулся, и из его рта вылез язык.

— Ох, ты проглотил язык!

Прислонив Вика к спинке дивана, Клаус скомандовал:

— Сиди ровно, понял?

— Поа!

В глазах Вика можно было разглядеть извинения за доставленные неудобства, впрочем, Клаус предпочел этого не замечать. Он взял телефон и набрал номер врача:

— Он проглотил язык… Да, сейчас все нормально… Да, сидит спокойно… Хорошо, учту!

Вернувшись к другу, Клаус сел на диван рядом.

— Слушай внимательно! — приказал он. — Я сейчас иду спать, так как я совсем без сил. С тобой останется Пол-Джин-Питер-Эйс, он за тобой присмотрит. Сделай мне одно одолжение, друг. Постарайся не умереть! Если захочешь спать, ложись на бок, тогда ты не проглотишь свой язык. Понял?

— Поа.

Ничего не ответив, Клаус побрел в спальню. Пол-Джин-Питер-Эйс остался за главного и пристально смотрел на некогда знакомого ему человека. Он помнил его, но что-то в нем сильно изменилось! Раньше, когда этот человек приходил, он уделял много времени ему — коту, часто гладил, подкармливал вкуснятиной, пока хозяин не видел, и улыбался. А сейчас этот человек сидит и смотрит будто бы в шестое измерение, но он — кот, знает, что люди не умеют видеть так, как видят коты.

Пол-Джин-Питер-Эйс сел рядом с человеком и опустил голову ему на колени. Человек не обратил на это внимания, но Пол-Джин-Питер-Эйс знал, что это успокоило человека. Так и шли часы, пока хозяин не проснулся и не приготовил для всех ужин.

Минуло несколько суровых январских недель. В Петербург ворвался мороз. Он сковал своими ледяными объятиями весь город, желая лишь одного — полного повиновения. В этом городе минус тридцать градусов по Цельсию ощущаются так, как в средней полосе России — минус пятьдесят.

На работе Клауса ждали бессчетные дела. Большая часть питерских автомобилей не желала заводиться, аккумуляторы умирали за одну ночь, стартеры промерзали насквозь. Кто-то из коллег пошутил: если морозы будут крепчать, к ним в сервис на починку наверняка доставят поезд метрополитена.

Дела полностью завладели Клаусом, ему некогда было жалеть себя, этому он был бесконечно рад. Он прекрасно знал: Пол-Джин-Питер-Эйс как никто другой сможет проследить за тем, чтобы Вик не натворил глупостей. И у кота это получалось намного лучше, чем у Клауса. Порой ему казалось, что Вик специально выводит из себя именно его!

В один вечер, когда Клаус вернулся с работы, он увидел умилительную картину: Пол-Джин-Питер-Эйс катал мячик в сторону Вика и ждал, пока тот не покатит обратно, и если у Вика не получалось, кот помогал сделать все правильно. Но как только Вик увидел Клауса, он начал громко шуметь, спрашивать одно и то же несколько раз подряд, проливать на себя горячий суп и констатировать сей факт фразой «уп гоачи!»

«Да что ты? А я не знал!» — мысленно иронизировал Клаус.

Все это превращалось в рутину. А что такое рутина? Это конец. Как только приходит это пакостное чувство, вам уже будет невероятно трудно изменить сложившуюся ситуацию. Это относится ко всему: отношения, работа, отдых. Куда бы ни ворвалась рутина, она все перевернет и выльет вам на голову.

Это чувство назойливо давило на Клауса. Все чаще думалось, что если бы не Пол-Джин-Питер-Эйс, он наложил бы руки либо на Вика, либо на себя.

Как уничтожить рутину?

Неожиданностью, смешанной в одном чане с сумасшествием.

В начале февраля за пару дней температура успела подскочить до нуля, а затем опуститься до минус пятнадцати. Говорить о том, что на улицах дороги превратились в каток, — не сказать ни о чем. В этот морозный вечер Клаус не выдержал и вывел друга на свежий воздух.

— Ы иом гуат? — спрашивал Вик.

— Да, тебе нужно немного размять косточки.

Они аккуратно пошли по заснеженной дороге, ведущей в поле. Темнота давно опустилась на землю, но чистое зимнее небо радовало россыпью звезд. Зимой, как никогда, звезды кажутся более яркими, теплыми и такими близкими. Луна, словно уличный фонарь, освещала путь. Белый снег, как зеркало, отражал лунный свет, и, несмотря на поздний зимний час, идти по дороге вдоль поля было не страшно.

— А помнишь, ты меня учил искать созвездия на небе? — вдруг спросил Клаус, нежные воспоминания из детства нахлынули на него, заставив его глаза заблестеть.

— А пому! — ответил Вик, не выказав эмоций.

— Мы тогда лежали на крыше дома, было лето, белые ночи уже закончились, и ты мне рассказывал про звезды, про созвездия! И мы размышляли о космосе, о жизни, о будущем…

— А пому!

— Я не всегда говорил тебе «спасибо».

— А нау, — все так же безымоционально ответил Вик.

Остановившись посреди дороги, Клаус посмотрел на своего друга: беспомощный, нелепый, некогда ухоженный и теперь выглядящий неопрятно, но по-прежнему с добрым сердцем. Они простояли молча несколько минут, словно вели внутренний диалог.

Клаус посмотрел за спину своего друга и увидел небольшой холм, весь покрытый льдом.

— Знаешь, у меня есть одна идея…

И он повел Вика за руку. Аккуратно взбираясь на невысокий холм, Клаус следил, чтобы его друг не упал, помогая ему с каждым шагом.

Оказавшись наверху, Клаус огляделся. Чистое ночное небо, звезды разбросаны в хаотичном порядке, и лишь немногие могут прочесть их и найти смысл в их многообразии. Светлые облачка пара быстро улетучивались, растворяясь в бесконечности.

Клаус улыбнулся. Впервые за месяц. Тихое счастье окутало его. То ли из-за воспоминаний, то ли из-за этого момента легкой безмятежности. Он на секунду забыл о горе, которое обрушилось на него и его друга. Всего на миг, но он вновь почувствовал себя счастливым.

— Ты готов?

— А? — неожиданно спросил Вик.

Клаус взял его за руку и тихо, чтобы сама тишина не услышала, сказал:

— Доверься мне.

Вик ничего не ответил, но это был тот самый случай, когда слов не нужно, все было и так понятно. Клаус сжал руку своего друга крепче и потянул его за собой с горки. Они всего пару секунд катились по льду, прикрытому снегом, но эта пара секунд показалась Клаусу самой счастливой за последнее время.

Они вместе смеялись и кричали что-то несвязное, но такое важное, объединяющее только их двоих.

Оказавшись внизу, Клаус отряхнул от снега себя, а затем и своего друга.

— Ну что, еще разок? — спросил Клаус.

Вернувшись домой за полночь, друзья улыбались и смеялись, словно позабыв обо всех проблемах. Пол-Джин-Питер-Эйс давно не видел своего хозяина в приподнятом настроении.

— А помнишь… — спрашивал Клаус у своего друга и Вик либо утвердительно кивал, либо пожимал плечами, и тогда Клаус подробно все описывал, читая на лице друга разные эмоции: от усилий вспомнить до удивления.

Та ночь была самой длинной в жизни обоих. Клаус все говорил и говорил, а Вик использовал жесты, иногда что-то добавляя от себя. Десяток кружек кофе на двоих было немного в эту прекрасную живую ночь, которая отгородила двух близких людей от всего мира. Они хотели только одного: чтобы эта ночь никогда не кончалась.

Клаус не помнил, когда и как они уснули. Воспоминания о ночных разговорах предали ему сил, и всю следующую неделю он работал с удвоенным энтузиазмом, а приходя домой, Клаус наблюдал за своим больным другом и начинал верить, что все наладится.

Но рутина взяла свое.

Глава IV

Как Клаус ни старался, но видеть неизменное плачевное состояние Вика было тяжело, и даже помощь мудрого Пол-Джин-Питер-Эйса не предавала уверенности, что все изменится в лучшую сторону. Возможно, и сам Клаус стал прилагать меньше усилий, но откуда взять энергию и веру, когда ничего не меняется в течение долгого времени? Он часто старался проводить время с Виком, занимая его историями, пытаясь активировать его мозговую деятельность, стараясь вернуть его прежнее состояние. Клаус часами изучал медицинскую литературу, выискивая игры и упражнения, которые могли помочь его другу. Но чаще всего это приводило к тому, что Вик уходил играть с котом или замыкался в себе, будучи неспособным решить простые задачи или правильно выговорить какое-нибудь слово.

Клаус устал. И постепенно пристрастился к алкоголю.

В Санкт-Петербург пришла весна. Точнее весна пришла только на питерские календари, которые неспешно избавились от листа с надписью «февраль». В городе, где постоянно менялась погода, весна отличалась от зимы лишь тем, что горожане меняли зимние пальто на весенние. Жители города пессимистично радовались: уже скоро можно будет надеть летние пальто и даже снять шапки.

Клаус, чтобы не попасть под осуждающий взгляд Пол-Джин-Питер-Эйса, прибегал к услугам пивных лавочек и дорогих баров. Напиваясь до состояния ходячей мумии, он вызывал такси и неспешно добирался до дома, где кот подчеркнуто игнорировал возвращение своего хозяина, а Вик спал крепким сном.

Так и прошел весь март. Иногда Вик пытался начать говорить со своим другом, но диалог заходил в тупик, Вик не мог выговорить многих слов, а Клаус перестал стараться улучшить положение дел. Усталость, бессилие и напряжение забирали силы Клауса, он перестал вспоминать все хорошее, что было в их дружбе. Он старался отстраниться и думал, что это поможет, что боль будет не такой сильной, но душа его разрывалась на части, и только алкоголь вперемешку с доступными девушками помогали. Пусть это не улучшало ситуацию, но помогало на время забыться.

Апрель отличался от марта только тем, что ночи стали чуть более светлыми. Днем на город обрушивались ливни, а ночами дождь будто брал время на отдых, чтобы потом вновь ударить по городу с удвоенной силой.

Оказавшись в баре далеко за полночь, Клаус сидел в тоскливом одиночестве. Все завсегдатаи разбежались по домам, многим утром на работу. Только Клаус мог позволить себе выйти на работу с таким перегаром, что за счет выдыхаемых паров можно было бы обеспечить энергией небольшой поселок городского типа.

Заказав очередную порцию любимого шотландского виски, он уронил голову на барную стойку.

— Вам бы поменьше пить, молодой человек. Печень — не аппендикс, просто так не вырежешь, — голос раздался из-за спины Клауса, такой спокойный и участливый, что никакой ненависти не могло быть к его обладателю.

— Не ваше дело, — максимально вежливо ответил Клаус, не поднимая головы.

— Выпейте минералочки и заешьте горьким шоколадом, тогда можете продолжить пить свой виски без сильного вреда для организма, — голос все так же нежно и заботливо прозвучал над Клаусом.

— Да кто вы такой? Иисус что ли?

Клаус оторвал голову от барной стойки и увидел пожилого мужчину. Лицо его выражало участие. В нем не было осуждения, он переживал за Клауса как за родного. Сам мужчина, хоть и был в возрасте, но не выглядел дряхлым стариком: среднее телосложение, редкие седые волосы, аккуратная ухоженная бородка. Морщины глубокими линиями пролегли на его лице, они делали его только добрее. Он походил на какого-то мудреца из древних сказаний, черт его знает как очутившегося в этом неприветливом месте.

— Нет, Иисус в такую дыру вряд ли бы пришел по своей воле, — ответил мужчина.

— Тогда, идите в ж… — гордо ответил Клаус. — Эй, бармен, минералки и горького шоколада мне! И принесите еще бутылку виски!

— Может, вы расскажете мне свою историю? Вы не похожи на завсегдатая подобных мест, — все не унимался незнакомец.

— Вам какое дело? Я вас уже напрямую послал.

— Порой обычный разговор может дать намного больше любого лекарства.

— Мне уже ничего не поможет…

Клаусу принесли его заказ. Прошло несколько часов, в течение которых ни он, ни незнакомец не проронили ни слова. Клаус пил, заедая алкоголь горьким шоколадом, а мужчина сидел рядом, глядя в одну точку.

— Мой друг в тяжелом состоянии, почти овощ! — неожиданно заговорил Клаус, а мужчина, будто ждал этого словесного прорыва, внимательно слушал. — Понимаете, от помидора и то больше можно услышать внятных ответов, чем от него!

Немного помолчав, Клаус продолжил:

— Я просто не знаю, что делать дальше! Я боюсь. За него. За себя. Что это никогда не закончится, и остаток своей жизни я буду ненавидеть друга за его состояние. Буду ненавидеть жизнь за то, что она так жестоко обошлась с нами. Почему? Где был Бог, когда все это произошло…

Клаус резко замолчал, незнакомец не смел нарушить тишину.

— Где был Бог?

— Он всегда рядом.

Клаус чувствовал, как внутри вскипает ярость.

— Рядом? Это называется рядом?

— На все своя причина…

— Да откуда вам знать?

— Я похоронил всю свою семью, — неожиданно проговорил незнакомец. — Спустя десятки лет, я смог понять и простить Бога. А ты все же не потерял друга, пусть все закончилось и не совсем хорошо для вас обоих. На все своя причина, поверь человеку, у которого отняли все самое ценное в его жизни.

— Почему же вы простили Бога?! — непонимающе воскликнул парень.

— Я нашел смысл жизни, несмотря ни на что.

— И какой же?

— Я помогаю людям. Вот и весь смысл жизни. Моей жизни.

Клаус замолчал.

— Бог рядом. Или Вселенная. Называй, как хочешь! — продолжал незнакомец. — Мир слышит тебя, ты никогда не бываешь один. Мир услышал твою боль, я оказался рядом. Я знаю, что у тебя на душе, ту же боль прожил и я, но знай, выход есть! Перестань жалеть себя, ощути жизнь в своих руках, и ты сможешь пройти через все испытания. Твой друг нуждается в тебе, так будь рядом, как бы ни было тяжко. Твой настоящий друг заперт внутри искалеченного тела, помоги выбраться ему из этого заточения!

— Но как? — Клаус сам не поверил, что его слова вылетели из него сами собой.

— Далеко отсюда, на древнем острове под названием Ольхон посреди священного озера Байкал, живет один мудрый человек, познавший силу Вселенной и Бога. Зовут его Алтан Санжай — распространяющий чистоту. Найди его, он поможет обрести мир и отчистить душу. Тебе и твоему другу. Но знай, путь к нему ты обязан преодолеть по земле, а не по воздуху. Как любой странник прежних времен, ты должен придти к нему, а не спуститься с небес.

— Он поможет?

— Он поможет тебе, как когда-то помог мне…

…Клаус очнулся дома от громкого мяуканья Пол-Джин-Питер-Эйса. Кот протяжно и громко звал хозяина на кухню, ведь коты еще не научились готовить еду сами себе, иначе люди им совсем были бы не нужны.

— Как там Вик? — спросил он у кота.

Пол-Джин-Питер-Эйс втянул воздух и тяжело выдохнул.

«Без изменений!» — понял Клаус.

Он прошел в комнату, где на диване лежал Вик. Его друг смотрел телевизионную передачу, где трое умников отвечали на разные вопросы ведущего:

— Футбол за триста! — заявил один участник.

— Этот игрок, — начал ведущий, — отказался от предложений сильнейших клубов Европы, когда его команду изгнали из высшей лиги и заявил: «Настоящий джентльмен никогда не бросит свою синьору!»

— Эй Перо! — прорычал Вик.

— Дель Пьеро! — ответил участник.

— Верно! — безрадостно ответил ведущий. — Дальше.

— Литература за двести.

— Герой этой антиутопии в конце признался, что ему потребовалось сорок лет, чтобы полюбить Большого Брата.

— «О дивный новый мир»? — неуверенно ответил участник.

— Не, ты дуак! — прокомментировал Вик.

— Неверно, — сухо ответил ведущий.

— «1984»! — произнес другой участник.

— Да! — порадовался Вик.

— Правильно, едем дальше…

Клаус внимательно наблюдал за Виком. Тот понимал вопросы, на многие отвечал правильно. Он вспомнил, как, будучи подростками, они много читали, затем спорили друг с другом, чуть ли не затевая драку, защищая одного или другого писателя. Вспоминая все это, Клаус припомнил и вчерашнюю ночь, которая казалась ему безумным сном.

«Твой настоящий друг заперт внутри искалеченного тела, помоги выбраться ему из этого заточения!»

Слова незнакомца въелись в память Клауса.

Он поможет.

Он поможет.

Но как звали того, кто поможет?

Как?

Клаус велел Пол-Джин-Питер-Эйсу присмотреть за другом, а сам он выбрался на улицу. На деревьях уже распускались зеленые листья, весна тихонько подкралась из-за угла и накрыла город приятной свежестью, запахом зеленой травы и детским смехом, наполненным беззаботным весельем.

Май месяц наступил для Клауса незаметно, он просто пропустил его за вечерами у барной стойки. Мысли Клауса завертелись в его хмельной голове:

«Барная стойка. Незнакомец. Отправиться на Байкал. Остров Ольхон. Алтан Санжай. Вот как его звали! Но стоит ли верить словам незнакомца?»

Клаус вернулся домой, где Пол-Джин-Питер-Эйс с неменьшим интересом наблюдал за шоу умников, чем Вик.

«Я умру раньше, чем придет осень, если останусь здесь загнивать вместе с ними. Нам нужна встряска. Большая встряска».

Клаусом овладела идея поездки на Байкал. Целую неделю он потратил на подготовку. Он быстро продал свою машину, купил старенькую четырехдверную «Ниву». Два полноценных дня ушло у него, чтобы обновить внутренности машины. Еще несколько дней ушло на построение маршрута от Петербурга до Байкала. Клаус пообщался с бывалыми путешественниками, которые рассказали, через какие города лучше проезжать, а от каких держаться стороной.

Самым сложным, как оказалось, была проблема с работой. Клаус планировал, что его не будет примерно месяц. Протянет ли так долго их с Виком бизнес без них обоих?

— Мы справимся, можешь на нас положиться! — успокаивал Артур. — Я даю голову на отсечение, если что-то случится…

— Я не сомневаюсь в тебе, — перебил его Клаус. — Но сам знаешь, если по миру пройдет слух, что бизнес не охраняется владельцами, его могут быстренько отхватить.

— Мы не дадим!

Клаус молча приказал замолчать, взял телефон и набрал номер того самого человека, который обещал помочь в любой ситуации. Когда через десять минут подъехал черный «Гелик», пострадавший от ледяной глыбы прошедшей зимой, из него вышел человек размером со шкаф-купе, Клаус сразу же взял его в оборот:

— Помнится, кто-то обещал помочь, если что-нибудь случится!

— В чем вопрос, без базара! Я слово держу, я ж не кидала. Кто-то на вас наехал?

— Пока что нет. Но дело в том, что мне по срочному делу надо отлучиться на месяц-другой. Сам понимаешь, хорошенькое прибыльное местечко без хозяев может привлечь к себе внимание.

— Я все понял, брат. Вам нужна крыша. Ты можешь быть спокойным и ехать по своим делам, я со своей командой прослежу, чтоб к твоему возвращению ваше дело никто не сделал своим.

Пожав руки, они разошлись.

Как только приехал домой, Клаус провалился в сон и даже не заметил оживления Вика. От всех переживаний и взвалившихся дел Клаус проспал больше двенадцати часов, хотя обычно ему хватало пяти-шести. Проснувшись, он понял, что уже середина дня, следующего дня! Вик и Пол-Джин-Питер-Эйс собирали вещи. Вернее, они скидывали на пол то, что потом Клаус должен был сложить в чемоданы.

— Э, ы аавта едем а маыне! Ы едем алеко!

— Очень далеко! А кто все эти вещи разложит по сумкам? — спросил Клаус.

— Ы! — ответил Вик, показывая пальцем в его сторону, и громко засмеялся.

Давно в их доме не царила такая безмятежность, не звучал чистый громкий смех.

Вик и Пол-Джин-Питер-Эйс увлеклись сборами настолько, что эту умилительную картину не хотелось портить будничностью и обыденностью, которые давно охватили Клауса. Он понимал, что за все отвечает только он и не стоит нагружать своих друзей этой информацией. Он сам со всем справится. Он должен. Ради Вика.

Наступил день Икс. Все было подготовлено к долгому путешествию.

«Что же, — думал Клаус. — Даже если мы и не найдем Алтан Санжая, или он не сможет помочь и все это бред сивой кобылы, мы хотя бы развеемся и увидим большую часть нашей огромной необъятной Родины!»

Утро выдалось дождливым. Клаусу пришлось быстро перебрасывать вещи в «Ниву», перспектива мокнуть под косым дождем в самом начале пути ему не очень улыбалась. А вещей было много: всевозможные медикаменты, запасная одежда, корм и переноска для кота, палатка, дождевики, горелка. Казалось, Клаус готовился к ядерной зиме, а не к автомобильному путешествию. Но начитавшись отзывов от бывалых туристов, он хотел быть готовым ко всему.

Клаус закончил с вещами и сказал Вику аккуратно двигаться к машине, но его друг не послушался и побежал топать по лужам. Клаус долго кричал на Вика, приказывал немедленно сесть в машину, но его друг будто замкнулся в себе, только тело его безудержно передвигалось от одной лужи к другой.

— А чатле! — кричал Вик, улыбаясь дождю. — А чатле!

Клаус не понимал, что за слово выкрикивал его друг. Он сильно разозлился. Подошел к Вику, крепко схватил его за локоть и раздраженно зашипел:

— Если сейчас же не сядешь в машину, ты останешься дома один!

С лица Вика сразу сползла улыбка, и он послушно побрел в машину. Оказавшись внутри, Вик пригласил на коленки Пол-Джин-Питер-Эйса, тот не отказал. А Клаус, что-то бубня под нос, ворвался в «Ниву», громко хлопнул дверью и принялся проверять вещи, вспоминая все ли на месте. На один момент его взгляд скользнул по другу, который тихо забился в углу машины. По его щекам стекала вода, и Клаус не мог понять, слезы это или следы от дождя, но чувствовал себя «чудаком на букву М».

— Прости, друг. Ты еще побегаешь по лужам, обещаю! В другой раз.

— Прада?!

— Конечно!

Закончив с вещами, Клаус сел за руль. Глядя в зеркало заднего вида, он обнаружил Вика уже улыбающимся, что-то рисующим своим носом на запотевшем стекле.

— Все готовы? — неожиданно громко выкрикнул Клаус.

— Отоы! — радостно ответил Вик

— Мааааааууу, — как всегда громко произнес Пол-Джин-Питер-Эйс.

Клаус успешно завел автомобиль и со вздохом облегчения погнал по дождливой дороге. Раннее утро обеспечило просторный проезд по трассе Е105 до Новой Ладоги, от которой потом необходимо было свернуть на А114 и доехать до Вологды, где Клаус и планировал сделать первую остановку.

«Шестьсот пятьдесят километров, — размышлял Клаус. — Всего-то!»

Дождь все не унимался, становился только сильнее. Дворники неприхотливой «Нивы» не справлялись с таким потоком воды, отчего Клаус приходил в скрываемое (пока еще) бешенство. Вик и Пол-Джин-Питер-Эйс следили за каплями воды, бегущими по боковому стеклу автомобиля. Порой капли соревновались в игре «кто быстрее добежит до конца окна» или в «мгновенной атаке», осыпая собой всю машину.

Чтобы избежать нервного срыва, Клаус включил заблаговременно приготовленную музыку. Из динамиков послышался тяжелый голос Джеймса Хэтфилда, унеся сознание Клауса далеко за пределы «Нивы».

Дорога шла ровно. Несмотря на мокрую колею, ехать было безопасно, если, конечно, соблюдать ПДД. Клаус рулил осторожно, экономил силы. Вик частенько пытался отвлечь своего друга от такого безрадостного действия как управление автомобилем.

— У, матри какая терков! — обращал внимание Вик на небольшую, но приметную церквушку, стоявшую на вершине холма.

— Ага, — бубнил Клаус в ответ.

— У, акое оеро!

Огромный водоем растекался вдоль трассы, уходя куда-то далеко за горизонт.

— Угу.

Клаус машинально отвечал на эмоциональные всплески своего друга, мысленно находясь на сцене, вместе с музыкантами, играющими тяжелый рок. Но иногда, глядя по сторонам дороги, он все же замечал красоту и облик своей Родины. Поля и леса чередовались с небольшими поселками со смешными названиями. Бесовка, Паголда, Красный Броневик — все это названия, которые невольно заставляют улыбнуться.

«Интересно, — думалось Клаусу, — кто придумывает названия нашим деревням и селам?»

А ведь правда, интересно. Если вы путешествовали по России, наверняка Красным Броневиком вас не удивить. Педрилово, Лобок, Венище, Систо-Палкино — это только часть нашей Родины. Названия смешных городов и поселков еще будут по пути в Иркутск. Хочется отметить, что нашей стране свойственен особый, понятный только нам юмор. Мы с юмором называем города и села. Да что там, оружия, предоставляемые для наших войск, мы тоже называем юмористически: самоходная гаубица «Гвоздика» или миномет «Тюльпан». А как же наш самый мощный в мире тридцатиствольный самоходный огнемет «Буратино»! Согласитесь, в отличие от американских названий типа «Паладин» или немецких типа «Леопард» наши смотрятся глупо и смешно. Но поверьте, наш «Буратино» разнесет в клочья бедного «Леопарда» и оторвет гаубицу «Паладину». Так что, наверное, в Систо-Палкино живут не хуже, чем в Джорджтауне, если относиться ко всему с юмором и пониманием.

Проезжая деревню Косые Харчевни, Клаус решил остановиться на небольшой перерыв. Вик уже вовсю просился по малой нужде, благо хоть лоток для Пол-Джин-Питер-Эйса спокойно уместился в багажнике просторной «Нивы». Клаус вышел под моросящий дождь на поиски туалета для своего друга. Управившись с этой проблемой, Клаус пошел на поиски забегаловки. Удивительно, но в Косых Харчевнях не так уж и легко было найти хоть какую-нибудь харчевню. Но и с этим заданием Клаус справился на ура.

Отобедав, просохнув и обогревшись, компания путешественников отправилась дальше покорять просторы Ленинградской области.

Прошло еще несколько часов, прежде чем Клаус увидел знак, информирующий о том, что они покидают Ленинградскую область и въезжают в Вологодскую. Как только это произошло, косой ливень отступил от путников, оставшись обрушивать всю свою злобу на жителей Петербурга. Клаус, всю жизнь проживший в Петербурге немного поиронизировал:

— А ведь нам, питерцам, врали: Солнце — существует!

Вик отреагировал на появление теплого Солнца положительно. Остановившись на заправке, Клаус помог ему переодеться в более легкую одежду. Дальше дорога была сухой и почти ровной. Хорошая переделанная подвеска «Нивы» справлялась с ухабами превосходно. Солнечный свет определенно радовал и поднимал настроение. Клаус все больше шутил и обращал внимание попутчиков на местные достопримечательности.

Но эта идиллия продлилась недолго. Усталость от первого насыщенного дня начала сказываться на нервах Клауса. Он все же немного психовал внутри себя и сдерживался, чтобы не зацепить своих друзей. Однако он понимал, что до Вологды сегодня не дотянет.

Изучив карту, он решил сделать остановку в городе Череповец.

Еще сто километров пути были невероятно тяжелыми для Клауса. Усталость, нервозность и голод давили на него, заставляя пропускать красивые виды, то и дело являющие себя по сторонам дороги. Ленинградские равнины сменились холмами и возвышенностями, поросшими огромными хвойными деревьями. Но мысли Клауса были только о следующей остановке:

«Череповец. Череповец. Череп овец. Череп… овец! Да кто ж придумывает эти названия, черт побери?! Ладно, потом разберусь. Череп… овец… А что, неплохое название для рок-группы! Череп овец…»

Они прибыли в город в сумерках. Клаус довольно быстро сориентировался и нашел недорогой отель недалеко от вокзала. Он отнес некоторые вещи в отель и помог Вику и Пол-Джин-Питер-Эйсу перебраться в номер, благо тот был на первом этаже.

Оставив их запертыми в комнате, он пообещал, что завтра они обязательно погуляют вместе, а сам сбежал к набережной реки Шексна, что впадает в огромное Рыбинское водохранилище.

Безмолвная пустота сняла усталость с плеч Клауса, он посмотрел на чистое ночное небо, где красовались немногочисленные звезды. Их яркое сияние сквозь тьму городского неба, немного расслабило его разум. Клаус будто мысленно переместился куда-то в далекие миры, оставив все проблемы далеко на земле.

Вернувшись глубоко за полночь, Клаус обнаружил, что его друзья спят беспробудным сном. Без единого звука он дошел до своей кровати и провалился в сон, следом за своими друзьями.

Проснулся Клаус от яркого света из окна:

— Солнце?

Немного потупив и вспомнив, что они уже не в Питере, он посмотрел на часы:

— Вашу ж мать…

Клаус понял, что он забыл поставить будильник, а проспал он неожиданно много, на часах было уже далеко за полдень. Вик и Пол-Джин-Питер-Эйс спали забытым сном, дорога их умотала не меньше. Клаус решил пока не будить их и не разрушать эту идиллию, понимая, что необходимо организовать завтрак, а точнее обед.

Когда он справился с этой миссией и вернулся в номер, идиллия уже была нарушена: Вик с криками ходил по номеру и искал Клауса.

— Тихо, я за едой ходил, тихо! — успокаивал он своего друга. — Пельмени будешь?

— Уду! — немедленно утихомирился Вик и принялся за еду.

Затем друзья снова отправились в путь. Клаус решил, что, раз уж они сегодня проспали, то не будут долго и утомительно ехать несколько сотен километров. Поэтому он и решил доехать до Вологды, где и будет основная остановка.

Погода была изумительная, легкий ветерок перебирал волосы, нежное весеннее солнце приятно грело лицо, а от запаха распускающийся зелени щекотало в носу. Он уже успел отвыкнуть от таких ароматов. Путь до Вологды составлял примерно сто сорок километров. Клаус представлял, что они доберутся за несколько часов, но жизнь всегда вносит свои коррективы, и если бы Клаус был плохим автомехаником, все происходящее могло вывести его из себя.

Для начала, проехав всего несколько километров, он обнаружил, что наехал на саморез и проткнул колесо. Дальше — больше. Прорвало подкладку, которая удерживала масло. Оно оставило неслабый шлейф длиной в пару километров. Решив и эту проблему, а заодно залив новое масло, Клаус поехал дальше. Оборвало ремень генератора. Запасного у него не оказалось. И вот в этот момент Клаус уже был готов психануть, но на помощь ему пришли редкие проезжающие мимо автомобилисты. Они привезли для него нужный ремень из мастерской, благо Клаус недалеко уехал от города. Поэтому неисправность тоже была починена его умелыми руками за несколько. И вот вроде бы все, что могло сломаться и случиться, — сломалось и случилось, но нет. Проехав десять километров, машина заглохла.

Вик знал, что когда его друг психует, лучше рядом не стоять. Даже сейчас, находясь не в лучшем физическом и душеном состоянии, Вик не издал ни звука, а Пол-Джин-Питер-Эйс и подавно.

Но Клаус уже был в ярости. Он ходил вокруг заглохшей машины и высказывал ей все, что о ней думает, кричал, обзывал обидными словами, от которых та покраснела бы, если б могла.

Он перевел дух и все же приступил к поискам неисправности.

Вик и Пол-Джин-Питер-Эйс вышли погулять около трассы, но недалеко от друга, который яростно боролся с поломкой автомобиля. Вик бегал туда-обратно, пиная траву, иногда падая на нее и громко смеясь. Это безудержное веселье продолжалось несколько часов, пока Клаус, довольный собой не позвал его в машину.

Когда все поломки были починены, компания вновь отправилась в путь под раскатистые звуки рока, времен семидесятых. Клаус настолько устал, что не заметил замечательные названия поселков Ботово, Хреново и другие, встретившиеся по дороге. Его цель сегодня одна — добраться до Вологды.

Эта цель была достигнута как раз к наступлению ужина в одном из отелей, где и остановились Клаус и компания.

— Мы атра поуляем? — спрашивал Вик, чавкая непрожеванной едой.

— Да, но для начала необходимо хорошенько отоспаться. А ты жуй хорошенько, а то еда изо рта вываливается.

— Оошо, — соглашался Вик, продолжая громко жевать.

На следующее утро, оставив Пол-Джин-Питер-Эйса в номере отеля, Клаус и Вик отправились гулять по городу. Погода позволила одеться полегче, забыть о зонтике и просто насладиться весенним солнцем, пробуждавшимся после долгого зимнего отпуска.

Что бросается в глаза путешественниками в Вологде — множество храмов и монастырей. Они здесь буквально на каждом шагу.

Клаус с безразличием относился к вере и религии. Случай с Виком только укрепил его мнение о том, что никто свыше за нами не следит, а иначе, как они могли допустить такое…

Но один из монастырей ярко отличался от всех остальных. Его купола не были покрыты золотом, как у остальных храмов. Это понравилось Клаусу. В спорах со знакомыми, которые были приверженцами религии, он всегда приводил один и тот же аргумент: «Да, конечно, ваш Бог существует, и слышит он вас, только когда вы приходите в здание, украшенное золотыми куполами, платите деньги за свечи и молитвы!». Обычно все на этом и заканчивалось.

Но увидев этот монастырь, Клаус почувствовал, как атеист внутри него проиграл верующему. Купола этого белого как снег монастыря были покрашены в серый или серебряный, хоть и немного блеклый цвет. Это строение вызывало уважение своей скромностью, оно будто стояло здесь вечно, находясь в гармонии с пространством.

Мимо проходила пожилая женщина, явно завсегдатай этого храма. Она обратила внимание на Клауса, стоявшего в ступоре, любовавшегося прекрасным строением.

— Нравится? — нежным голосом спросила старушка. — Это наш Софийский собор! Прекрасный. Не желаете зайти?

— Спасибо, но я не уверен, что мне там место. Я не совсем верующий, — Клаус подумал, что сейчас начнется лекция о правильности христианской веры, что именно эта вера единственная и никакая больше, но, на его удивление, пожилая женщина ответила спокойно:

— Что ж, милок, у каждого свой путь к Богу. Кто-то приходит к нему через полное согласие и повиновение, кто-то отвергает его, но в конце находит доводы и принимает Бога, а кто-то, как ты, мой мальчик, ищет свой путь, и на этом пути Бог находит его сам.

Клаус растворился в этих словах, он отвлекся от прекрасного вида на собор, забыв даже о Вике, посмотрел на пожилую женщину. Она оказалась не такой старой. Наверное, она была чуть старше его матери. Белый ситцевый платок был ее головным убором, скрывающим легкую седину. Именно он и добавлял ей лет. Клаусу захотелось снять платок с головы этой доброй женщины, омолодив ее. Но он не посмел сказать ни слова на этот счет.

— Ваш друг болен, он заперт внутри себя, — тихо произнесла женщина, посмотрев на Вика, играющего с бутонами распускающихся листьев, издающего громкие звуки, далекие от обычной человеческой речи.

— Это случилось недавно, — неожиданно для себя разоткровенничался Клаус. — Тяжелое последствие Травмы. Мы едем на Байкал, там есть человек, который может нам помочь.

— О, прекрасное место наш Байкал! Не только люди там помогают! — женщина постояла еще с минуту, затем произнесла: — Удачи вам, да поможет вам Бог! И пусть в конце пути вы найдете Бога. И Бог обязательно найдет вас.

— Спасибо!

Клаус был тронут тем теплом, с которым эта женщина общалась с ним, незнакомым человеком.

— И когда ваша встреча состоится, обязательно, зайдите в церковь, в любую, даже самую тихую и заброшенную, и поблагодарите Его!

Женщина направилась в сторону собора, Клаус на секунду отвлекся на Вика, который чуть не упал в небольшой пруд, а когда обернулся, той женщины уже нигде не было видно.

Весь этот день прошел тихо и спокойно, Клаус и Вик гуляли по скромным улочкам Вологды. Иногда Вик издавал громкие звуки, заметив что-нибудь яркое и необычное, иногда он шел абсолютно тихо и безмолвно, о чем-то задумавшись. В такие моменты Клаус желал знать, о чем думает его друг. Желал знать и помочь. О чем он думает…

***

— О чем ты думаешь? — спрашивал Вик.

Он и Клаус сидели вдвоем за столиком в столовой при университете. Был уже вечер, только круглые отличники и жуткие двоечники оставались здесь в это время.

— Друг, о чем ты думаешь? — вновь спросил Вик.

Клаус сидел молча, без движений, будто мысли его были где-то в другом мире. Не выдержав, Вик толкнул друга в плечо.

— А? Что?! — очнулся Клаус.

— Через плечо. О чем задумался? Твой горячий бутерброд стынет, а я голоден! И только потому что мы друзья, я его еще не съел.

— Спасибо. Ешь!

— Что? — удивился Вик. Клаус обычно не делился едой. — Так. В чем дело, признавайся!

— В ней! — и кивком головы, Клаус аккуратно указал в сторону девушки по имени Катя.

— А, Ерохина!

— Да тише ты! — психанул Клаус и ткнул друга в плечо.

Вик улыбался.

— Нравится? Еще бы, первая красавица нашего курса, никому не по зубам, даже мне!

Клаус молчал.

— Так может тебе испытать судьбу?

— Шутишь? — усмехнулся Клаус. — Ты же сказал, что даже тебе не удалось. А я не вхожу в первую десятку красавцев нашего курса.

— И что? Зато вон ты какой, молчаливый и загадочный. Некоторым такой типаж нравится.

Клаус вновь замолчал.

— Слушай, если ты ничего не предпримешь, так и останешься в девках! — с этими словами Вик не выдержал и украл у друга бутерброд.

— Я уже несколько лет как не в девках, идиот! Тут дело не в сексе, вернее, не только в нем! Она другая, с ней хочется жить вместе, смотреть сериалы по вечерам, дурачиться, гулять, общаться и спорить на разные темы, ну и все остальное, конечно.

— Раз в месяц! — перебил его Вик.

— Смешно, так же как твои успехи в материаловедении, — ехидно вставил Клаус. — Понимаешь, с ней хочется держаться за руку, обнимать и знать, быть уверенным, что для нее ты единственный.

— Так скажи ты ей это все, а не мне!

— Ага, а вдруг она откажет? Мне ж придется переезжать жить во Владивосток, чтобы эхо моего позора меня не догнало!

— Слушай, друг, ты говоришь, что недавно начал читать книги умные. Ты мне втирал чушь про то, что лучше жить одним днем и думать про сегодня, не задумываясь про завтра. А в итоге, ты сам сидишь и ноешь о том, что боишься, что о тебе скажут завтра!

Вик немного повысил голос, и его слова отразились от стен полупустой столовой. На него обратила внимание Катя. Она помахала рукой. Вик ответил тем же, а Клаус втиснулся в свой стул так сильно, что чуть не врос в него.

— Ты так и будешь здесь сидеть или подойдешь к ней? — спросил Вик, понизив тембр голоса.

— И что мне делать?

— Просто подойди и обними ее.

— Ты сдурел?

— Я тебе говорю! Подойди сзади и обними ее. Если все будет нормально, она растает в твоих руках. Если нет — скажешь что обознался. Все дела.

Клаус резко встал. Вик этого не ожидал, но виду не подал. Клаус медленно, на ватных ногах пошел в сторону Кати, которая стояла и болтала со своей милой подружкой. Клаус шел, как ему казалось, вечность. Коридор будто удлинялся с каждым шагом. Но все же, он взял себя в руки.

Клаус подошел сзади и обнял Катю, как это делал сотни раз в своих фантазиях. Он вложил в эти объятия все свое тепло и всю нежность, что были в его сердце. Это событие, было самым долгожданным моментом его жизни. Его руки тряслись, он безуспешно старался скрыть это.

— Клаус, я долго ждала, когда ты подойдешь и обнимешь меня. Я уж думала, ты никогда этого не сделаешь! — ее нежный голос для него был словно бальзам. Ему хотелось растаять на месте. — Можешь так не дрожать, все хорошо!

Она повернулась к нему лицом и улыбнулась так нежно, что все дурные мысли покинули его голову. Подруга Кати решила не рушить эту идиллию и оставила парочку наедине. С трудом прекратив обниматься, Клаус и Катя подошли к столу, за которым сидел улыбающийся Вик, уплетающий горячий бутерброд своего друга.

***

О чем он думает…

— А ошу есть! — произнес Вик.

— Конечно, пойдем. Да и Пол-Джин-Питер-Эйс нас наверняка заждался.

В гостиничный номер они вернулись под вечер с двумя коробками пиццы наперевес. Клаус поставил вкусно пахнущие коробки прямо на пол, дружелюбным жестом пригласил Вика присоединиться к трапезе без всяких церемоний. Его друг был только рад отказаться от привычного образа питания: сесть на пол и есть руками — истинное удовольствие.

— Асибо! — пережевывая пиццу, промычал Вик.

— За что именно?

— Ы атаэмся, ы едим, ы гуаем. Я чатле! — Вику было сложно говорить полными предложениями, но он постарался выразить все свои чувства максимально ярко и ясно. Это тронуло Клауса.

— Я надеюсь, что цель, этого путешествия будет достигнута, все оправдает и все перевесит. И мы оба будем еще счастливее, чем сейчас.

— А?

— Неважно! — нежно ответил Клаус. — Доедай и давай готовиться ко сну, завтра выезжаем в другой город.