Бесплатный фрагмент - Дорога в детство

Предисловие

Книга посвящается моим любимым бабушке и дедушке, Балахниным Николаю Владимировичу и Галине Петровне.

Я никогда не планировала писать книгу о своём детстве, пока многие читатели не стали меня об этом просить. Я даже не знала, с чего начать — казалось бы, о чём там рассказывать? Но начав писать, я поняла, что погрузиться в воспоминания о детстве и о родном селе это очень приятно и важно, чтобы сохранить всё самое лучшее на память своим детям.

Прошу обратить внимание, что большая часть описания местности соответствует времени моего детства, для удобства понимания главы помечены датами и годами — повествование идёт как от прошедшего времени, так и от последних лет и настоящего времени. Многое в селе сейчас изменилось и выглядит иначе, чем в книге. Абзацы, не помеченные датой, относятся к последнему отмеченному году в книге.

Я сейчас не живу в Байках и значит не являюсь местным жителем, осведомлённым обо всех мелочах и нюансах, так что заранее прошу прощения, если допустила ошибки или неточности в своей книге. Буду рада, если свяжетесь со мной и расскажете, что нужно исправить, я смогу внести правки в книгу.

Жители Байков узнают многие родные места, людей, события, а те, кто никогда там не был — окунутся в мир моего беззаботного детства в самом лучшем уголке мира.

Благодарю моих односельчан и людей, которые как-то связаны с Байками; тех, кто помог мне собрать необходимую информацию для книги — об истории села, его архитектуре. Безусловно, в книге могут встретиться неточности, так как официальной информации не так много, потому прошу сообщать мне ваши замечания.

Благодарность Николаю Владимировичу Балахнину, моему любимому деду. Многие говорят, что это от него во мне страсть к сохранению исторических данных и писанине. Все люди помнят его как доброго, честного человека. Как учителя. Как достойного директора школы. К ним с бабушкой всё время приезжают бывшие ученики. Спустя годы никто не забывает их, благодарят их за образование, которое они им дали, за то, что вкладывали всю душу в свой труд.

Благодарность моей бабушке, Балахниной Галине Петровне, самой лучшей бабушке на свете. Настоящей бабушке, которая знает тысячи историй, песен и баек, той, которая следит, надела ли я шапку, даже когда мне уже 35.

Благодарность Александру Владимировичу Кулешову, моему папе. У него феноменальная память на всех встречавшихся по жизни людей. Он помнит места, фамилии, звания — благодаря ему технически воссозданы все детали нашей военной жизни. Папа был первым, кто поддержал меня в создании этой книги, всячески меня подбадривал и радовался, что его история не будет забыта.

Фаниль Г., бывший житель села Байки, а ныне гражданин Голландии, поделился своими воспоминаниями о жизни в байкинском интернате, за что ему большое спасибо.

Спасибо Любови Фабер, моей тёте, за постоянную поддержку и рассказы о селе.

Любови Ждановой (моя тётя Люба) спасибо за воспоминания о Борзе-3, многого я просто не помнила так как жила там в раннем детстве.

Спасибо Наталье Барановой за рассказ о своём детстве в доме на берегу нашей речки!

Спасибо всем, кто не остался равнодушным к моему призыву о помощи в сборе данных для этой книги и всем, кто ждал её, поддерживал меня и радовался, узнав в моих строках родные места. Почти три года у меня ушло чтобы написать эту книгу, хоть она и не такая объемная, но время на неё было найти очень сложно.

Искренне надеюсь, что благодаря этой книге мой родной край полюбился даже тем, кто никогда там не был. Благодарю за ваше внимание и уделённое время.

КОНТАКТНЫЕ ДАННЫЕ АВТОРА:

Электронная почта: Rusina.e30@gmail.com

ВКонтакте: https://vk.com/dusha.v.chemodane

Instagram: dusha_v_chemodane

Читайте также мои книги на сайте Ridero.ru: «Душа в чемодане», «Страна чужих», «Этюды о жизни», «Туман скроет следы».

Дома

31 августа 2018 г.

Во дворе тихо. В полдень тут всегда всё стихает, пока стоит самая жара. Август в Башкирии — это уже почти осень. Утро начинается с густого тумана, воздух холодный, колючий, на улицу уже не выбежать без куртки. А к обеду разгуливается ещё вполне-таки настоящее лето — солнце греет крышу, отливает на зелёной траве, в палисаднике золотые шары за лето выросли до уровня окон и светят оттуда как десятки солнышек. На ромашках у ворот стрекочут кузнечики, рыжий кот гордо мурлычет на кресле у дверей после ночной охоты.

Дочки спят. В той самой комнате, где в детстве спала я, когда родители привозили меня на лето. На стене всё ещё висит ковёр с оленем, в углу стоит старый шкаф, а на раритетном трюмо заметно прибавилось фотографий — теперь там ещё пятеро правнуков. Сколько всего видел этот дом…

Я приезжаю сюда всё реже — дорога в 350 км не близкий путь теперь. Когда-то я за ночь пролетала расстояние от Москвы до Индонезии. А теперь работа, домашние дела, дети и всё не так просто.

В саду пышно цветут георгины, петуньи, астры — как тогда, 1 сентября 1993 года, когда я шла в третий класс и бабушка готовила мне букет из очаровательных осенних цветов. Больше всего я любила сиреневые астры, а бабушка сетовала: «Почему так? Каждый год покупаю новые семена астр разных цветов, а вырастают только сиреневые!». А мне нравилось. Сиреневый — замечательный цвет.

Из нашего огорода можно было посмотреть на реку Байки с высоты метров в пять с крутого берега, понаблюдать за стаями голавлей, сокрушаясь, что их никак не поймать с высоты, а со стороны моста туда не пробраться из-за глубины. Теперь с этого берега видно верхушки деревьев, которыми зарос островок в реке. Да и от самой реки мало что осталось, в самом глубоком месте, наверное, не больше метра. Может, за горой она ещё не так обмелела — помню, мы рыбачили там с папой, глубина начиналась сразу от берега, и в тёмной от водорослей воде скрывались огромные щуки. Папа, в принципе, хоть в луже поймает четырёхкилограммовую щуку.

А на этой горе, что прямо через дорогу, есть большой камень — под ним живёт Нехочуха. Это я говорю своей старшей дочери, когда она капризничает. Это говорили мне, когда я была совсем маленькой и плохо кушала. Когда это вообще было? Тридцать лет назад… На этом камне я потом любила сидеть за написанием писем своим подружкам Маше и Рамиле, и Нехочуха остался в прошлом. Теперь гора тоже поросла деревьями, даже на «макушке» образовалась берёзовая роща. Двадцать лет назад там не было ни одного деревца! Помню, как-то дед возил нас на эту гору на мотоцикле с люлькой — он знал место, где растёт одинокий куст дикой малины. Позже дед выкопал его и посадил в огороде, на радость нам.

В отдалённой улочке села, которую называют Ташино, теперь есть электричество! А в центре села аж несколько магазинов, где можно купить всё от хлеба до детской одежды. Во многих домах теперь настоящие туалетные комнаты, горячая вода из крана, даже интернет. С моего детства всё так изменилось. Оно прошло тут, в этом доме, у этой печки, на берегу этой реки, у подножья этой горы. И пусть я жила тут чаще всего летом — это и была настоящая жизнь.

Год в Башкирии

сентябрь 1993 года

Впервые нам с сестрой никуда не надо уезжать с наступлением осени. Обычно родители забирали нас в конце августа. По традиции перед отъездом мы фотографировались, собравшись на скамейке у ворот и вспоминали, не забыли ли что-нибудь, потом обнимались, прощались и бабушка долго смотрела нам вслед, стоя на пыльной дороге, ещё покрытой остатками серого тумана. А теперь нам предстоит провести целый год тут, в Башкирии, с бабушкой и дедушкой. И я никогда больше не увижу городок, в котором родилась… Немного страшно. Что там будет делать мама без нас? А папа? А что будем делать тут мы?

К тому же мне предстоит пойти в сельскую школу, в третий класс — как меня примут ребята? Они все знакомы чуть не с рождения, а я для них городская, новенькая, к тому же внучка бывшего директора школы, а в настоящем — директора местного краеведческого музея! Да и нам с сестрой он не даст расслабиться, надо будет учить всё от корки до корки.

Вечера становятся холоднее, приближая нас к неминуемой осени, такой странной и непривычной здесь — для меня Башкирия всегда была цветущим летним курортом. Засыпаю тревожным сном, завернувшись в тёплое пуховое одеяло, под мерный рокот сверчка где-то в подполе.

Осень

Бабушка шьёт мне новый белый передничек. Он простой, без оборок и узоров, но для сельской местности вполне сгодится. В шкафу для меня уже висит подготовленное строгое коричневое платье, на столе аккуратно сложен огромный белый бант. Я в растерянности. Для меня наше село всегда было местом отдыха, беззаботной беготни по горам, а теперь я вдруг пойду по его улицам в школу. Чувствую непонятный груз на душе и пустоту. Пытаюсь как обычно радоваться, глядя в окно на родную улицу, высматривая табун, который вот-вот должен показаться из-за моста, но внутри неспокойно. Даже коровы сегодня идут какие-то задумчивые.

По утрам воздух не успевает прогреться после холодной ночи, изо рта идёт пар, руки зябнут. Мы с бабушкой идём в огород, чтобы срезать цветы к школьной линейке. На траве прохладная роса и надо пробираться аккуратно, чтобы не замочить ноги. С сомнением смотрю на высоченные гладиолусы — пожалуй, не стану их брать, они такие тяжёлые, что могут перевесить и я свалюсь вместе с ними в реку с моста. Набираю букет из сиреневых астр и мелких бордовых георгинов. А Карина пусть тащит гладиолусы, она же старшая, её не перевесят.

Мы часто гуляли около местной школы, но никогда не были внутри. Я и подумать не могла, что однажды буду здесь учиться! Школа представляет собой ряд кирпичных и деревянных зданий, в каждом из которых располагаются классы для разных предметов. Здание, в котором предстоит учиться мне, находится в самом конце школьного участка, у забора. Оно из красного кирпича, двухэтажное, окружённое клумбами из старых шин. Дедушка говорит, что это тёплое здание, зимой хорошо топят печки, так что мне повезло. Карина будет учиться в разных зданиях, она на два года старше меня и у них не будет одного основного класса для всех предметов, как у младших — на все предметы они будут сами приходить в нужные здания.

Бабушка связывает наши букеты обычными нитками, оставляет их в сенях и отправляет нас надевать форму. Платье сидит на мне замечательно, а передничек так хотелось бы повеселее, с рюшами или воланами, но зато в этом я не буду бросаться в глаза и казаться уж слишком «городской». Да что там городской, население Байков, пожалуй, больше, чем у нашего городка.

На линейку тянутся красиво причёсанные дети в новенькой школьной форме, так отвыкнув от неё за лето, проведённое на природе. У всех в руках цветы с собственных огородов — гладиолусы, астры, георгины, сентябринки, без всяких магазинных упаковок. Оно и понятно, где тут покупать цветы, да и зачем, когда своей красоты хватает? Мы расходимся по классам, в нашем здании с первого этажа ведёт такая крутая лестница, что я держусь двумя руками за поручни, чтобы не опрокинуться. У левой стены стоит высокая печь, мне достаётся место рядом с ней. Это чудесно, ведь я жуткий мерзляк. Рассевшись за парты по двое, мы слушаем напутственную речь классного руководителя на предстоящий учебный год, и я чувствую, как на меня ложится груз ответственности. Ещё чувствую страх и нечто вроде внутреннего холода. В этих стенах я буду учиться каждый будний день, и родители не будут встречать меня после школы, не будут видеть, как я одиноко бреду домой, делаю домашнюю работу. На глаза наворачиваются слёзы, но я быстро беру себя в руки. Учительница представляет меня классу как новенькую, и я молча встаю, угрюмо озирая класс. Они итак примерно знают, кто я, видели, что я каждое лето приезжаю в гости, но почему я вдруг в их школе — вот вопрос? Но, конечно, никто мне его не задаёт.

* * *

Начался учебный год. Рано утром мы с Кариной нехотя выбираемся из тёплых кроватей, совершенно выбившись из графика. Бабушка накрывает на стол горячие пироги или кашу из печки, и я очень люблю её стряпню, но иногда мне хочется плакать от того, что это не манная каша, приготовленная мамой под раздающуюся из радио песню про маленький плот. У меня странное чувство, будто меня тут забыли, что моя жизнь идёт не по стандартному сценарию — я всегда рада проводить лето в Байках, но моё нахождение тут холодной осенью это что-то выбивающееся из обыденности, почему я тут?! Я хочу домой! Мы пьём чай на маленькой кухне, глядя в окно на чуть повядшие цветы, выглядывающие сквозь рассеивающийся холодный туман. Пора в школу.

В классе на меня косо поглядывают, но ничего не спрашивают. Я занимаю своё место и грустно думаю, что я тут делаю? За окнами над травой висят последние кусочки тумана, и у меня никак не получается сосредоточиться и внимательно слушать учительницу. Где сейчас мама? Наверное, теперь она сама стоит в очереди за хлебом. А проходя мимо детской ей, наверное, по привычке хочется проверить, что мы делаем, не хулиганим ли вместо выполнения домашней работы. Но нас там нет.

* * *

Я стараюсь втянуться, хорошо учиться и всегда тщательно выполнять домашние задания. Я обязательно должна быть отличницей, иначе как смотреть в глаза бабушке с дедушкой?

После школы у нас с Кариной хватает дел и помимо домашнего задания — есть обязанности, которые поручают нам на день — уборка, мытьё посуды, прополка грядок или развешивание белья. А в свободное время несёмся на речку или горы, но к возвращению табуна мы должны быть у ворот — надо встречать корову. Я слышала, что табуном принято называть стадо коней, но в нашем селе общепринятое обозначение слова «табун» — это коровы, овцы и козы. И это не подлежит обсуждению.

Сейчас идёт уборка картофеля, мы с Кариной помогаем деду и бабушке копать, обчищать его, складывать в вёдра. Когда около наружного входа в погреб стоит уже приличное количество вёдер, бабушка спускается вниз и вываливает картофель в специальные ограждения для больших, маленьких и средних размеров картофелин. Я не очень люблю спускаться в погреб, там мрачно и влажно, кажется, что всюду бегают мыши или пауки и могут вот-вот наброситься. Ещё бабушка говорит, что туда иногда заползают ужи с реки, один из них даже пробрался в баню, но бабушка давно не боится никакой живности.

В огороде много работы и помимо картофеля — нужно убрать свеклу, морковь, яблоки, подготовить цветы к зимовке.

Всё ещё поспевает большое количество кабачков, из которых мы с бабушкой часто делаем овощное рагу — тушим кабачки с морковью, помидорами, луком. Это моё любимое осеннее блюдо, особенно если приправить сметаной.

На гору всё ещё можно забраться, не увязнув в грязи, пока не начались дожди. Но ходим мы туда уже реже, потому что время занято учёбой. Вечером мы бегаем по улице, до тополей или до родника около Ташино, аккуратно наступаем на первый тонкий лёд в небольшом заливе у моста, чтобы посмотреть, как он хрустнет и через прозрачные маленькие пластинки булькнет вода. Из-под камней всё реже выскальзывают длинные вьюны, и лягушки завершили свой концертный сезон.

Бабушка складывает высохшие семена огурцов, свеклы, моркови, кабачков и цветов в маленькие бумажные пакетики из газет, для следующего года, и подписывает, где что лежит с указанием года сбора.

После уборки урожая начинаются осенние дожди, бесконечные, промозглые и нудные. В Башкирии они особенно безутешные, уж как зарядят, так на несколько дней. В школу приходится идти в резиновых сапогах. От нашего дома дорога не асфальтирована, так что пока дойдёшь до школы, извозишься как поросёнок. Местами грязь такая глубокая, что увязают машины. Это довольно унылая пора. Вся красота и прелесть летней природы увядают.

Я иногда скучаю по дому. Наверное, родители тоже по нам скучают…

* * *

Дедушка и бабушка всю жизнь работали учителями в местной школе, теперь вышли на пенсию. За годы работы дед открыл небольшой кабинет-музей, в котором хранились различные находки жителей села — старинные монеты, орудия труда, посуда. А теперь, выйдя на пенсию, дед занялся своим музеем вплотную. Ну и, конечно, он главный на земле — следит за огородом, «фазендой», состоянием дома и сарая — в каждом углу у него идеальный порядок. Фазенда — так дед называет наш второй огород, который находится в конце улицы. На участке стоит небольшая бытовка, в которой помимо садового инвентаря кое-как помещается старомодная кровать на железных пружинах, стул и крошечный стол.

Бабушка, помимо учителя физкультуры, была ещё и пионервожатой. У неё на памяти миллион историй из пионерских лагерей, «зарниц» и походов с классами в горы на лыжах. Сейчас она занимается хозяйством, на это уходит много сил и времени — дом, сарай, курятник. Надо натопить печь, приготовить еду, проводить корову в табун, накормить свинью Ромку, кур, кошку, собаку, заняться огородом. Работы хватает всегда. А теперь ещё и мы. В чём-то мы, конечно, помогаем, но и возни с нами много — проверять уроки, заплетать (а у нас обеих косы до пояса), рассказывать бесконечные истории про пионеров и геологов перед сном, парить в бане и воспитывать. Обходится без ремня, но мы точно знаем, где он висит.

Забайкалье

1989 год

Вот тут я живу. Двор у нас просторный, есть где побегать. Карина всё время носится с мальчишками, а я наблюдаю. Мне не с кем играть, что меня не сильно расстраивает, люблю играть одна. Иногда мы гуляем со Светой, девочкой из соседней квартиры, но родители говорят, что мы ещё маленькие и далеко не отпускают. А мне четыре года, между прочим! Просто недавно мы со Светой ходили вокруг нашего дома я и наступила на разбитое дно бутылки, сильно порезала ногу. Ближе всего мне было дойти до дома тёти Любы, и пока я дошла, из сандалии кровь уже вытекала наружу. Увидев меня в таком виде, тётя Люба ахнула и принялась скорее меня бинтовать. Хорошо хоть она была дома, а то родители всё время на службе. Так что раз я, как говорит мама: «не умею ходить аккуратно», то играть можно только у дома. Какая разница, я же у дома и порезалась?

Наша квартира находится на пятом этаже пятиэтажки, справа. Слева квартира наших соседей дяди Володи и тёти Ларисы, помимо дочки Светы у них есть старший сын Виталик. Мы часто ходим к ним в гости. Недавно я увидела у них на подоконнике настоящее дерево из помидоров! Они были малюсенькие, но красные и такие аппетитные, что я не удержалась и съела несколько штук или даже все. Потом меня отругали.

Говорят, мы со Светой похожи как сёстры — светлые волосы, голубые глаза и почти одинаковый рост, хотя она чуть младше. Виталик с Кариной ровесники, у них свои «взрослые» дела. Но иногда они дают нам, младшим, посмотреть их коллекцию фантиков от жвачек «Типи-Тип». Стараемся смотреть аккуратно, чтобы не помять — это великая ценность, если испортим хоть один, больше не дадут.

У нас во дворе большая игровая площадка, огороженная длинной бетонной стеной с картинками. За площадкой ещё одна пятиэтажка, крайняя в этой части городка. За ней начинается высокий забор, обрамляющий весь городок. За соседним домом под забором есть подкоп, мы туда пока не залезали, но подглядывали — бескрайняя сухая степь не так тиха, как кажется, ведь где-то там учатся стрелять настоящие солдаты и ездят танки! Пару раз я бегала к подкопу одна, пытаясь рассмотреть хотя бы далёкие силуэты, но ничего не увидела, как ни пыталась выдумать себе хоть какую-то тень или послышавшийся выстрел. Карина бегает туда чаще и говорит, что много раз видела целые колонны танков и марширующих солдат. Везёт же!

Но я стараюсь слушаться маму и не убегать одна далеко, потому что в нашем доме живёт девочка Алёнка — она часто убегала от мамы, не слушалась и обзывала детей во дворе, и недавно где-то сильно ударилась головой. Теперь Алёнку возят в инвалидной коляске, и она никого больше не обзывает потому что не может говорить. Раньше я её побаивалась и обходила стороной, потому что мне не нравилось, что она обзывалась, а теперь мне просто её очень жалко. И маму я буду слушаться обязательно, только вот разок увижу солдат за забором!

Дома нет горячей воды и временами отключают электричество. А ещё часто нет папы. Мама говорит, что он на целине, но я не знаю, где это. Пару недель назад от папы пришла посылка, в ней были печенья, варежки и игрушки для нас с сестрой. Мне он прислал плюшевую оранжевую мышку в сарафане, но мне захотелось, чтобы это был мальчик, поэтому я сняла с неё сарафан и назвала Яшей. Теперь мы неразлучны.

На кухне у нас стоит огромная железная печка буржуйка, которая греет воду, чтобы мы с Кариной могли купаться. Готовим мы иногда в подъезде на маленькой квадратной плите с настоящим огоньком, мама говорит, что дома от неё очень воняет, поэтому лучше готовить на площадке.

У нас с Кариной большая комната, много всяких книжек и игрушек. Как-то мы не смогли поделить книгу и порвали её, мама нас закрыла в другой комнате, чтобы подумали о своём поведении. Думать было очень весело, и через полчаса мама отправила нас обратно в детскую, потому что мы слишком громко смеялись. Иногда мы совсем как настоящие сёстры.

С пятого этажа видно степь. Бескрайнюю, серую, тихую, плывущую волнами сопок и отливающую солнечным светом оранжевых саранок. Карина говорит, что за ней находятся Байки. Глядя на туманные сопки, мы ждём, когда же нас туда поведут, или когда самим можно будет туда убежать, там ведь нас ждут бабушка и дедушка. С пятого этажа отличный вид, можно заглянуть так далеко, но почему-то Байков всё равно не видно. Мы подолгу смотрим в окно и ждём, ждём. И скучаем по нашему двору и речке.

Зима

декабрь 1993 года

Вечерами дедушка садится рядом со мной за большим круглым столом и помогает разобраться в двух параграфах по истории. Дедушка строгий, лишнего слова не скажет. Надо сидеть тихо и внимательно слушать. Но история никак не укладывается в голове, я забываю даты и фамилии, едва услышав их. Когда он заканчивает объяснять, я иду в детскую и читаю параграфы ещё три раза, но ничего не запоминаю. Наверное, это расстраивает деда. Он столько лет преподавал историю в школе, а его собственная внучка не может запомнить, в каком году была битва при Ватерлоо. Какое там Ватерлоо, я до сих пор не могу понять, почему Наполеон против всех воевал. Зато мне неплохо даются русский язык и математика.

Дедушка учит Карину заниматься фотографией, я тоже слушаю, но мне пока не доверяют фотоаппарат и тем более не допускают в тёмную комнату для проявления плёнки. Карина всё схватывает на лету, делает неплохие снимки и даже участвует с ними в школьных конкурсах.

Я немного освоилась в классе, у меня даже появилась подружка Олеся, мы с ней сидим за одной партой и вместе поём в школьном хоре. Мы такие разные — у меня светло-русые волосы и голубые глаза, светлая кожа, а она смуглая, с чёрными глазами и чёрными косичками. Ещё в классе есть рыженькая девочка Оля, она тоже поёт в хоре, с ней мы тоже общаемся.

Я стараюсь хорошо учиться, особенно мне нравятся диктанты и сочинения. По русскому языку у меня все «пятёрки», но недавно я получила за диктант «тройку»! Когда учительница зачитывала оценки, я чуть не подпрыгнула на стуле — как это у меня «тройка»?! Но по её лицу было понятно, что она не шутит и не перепутала фамилию. Мне стало так стыдно! Какой позор, я так боялась сказать бабушке и тем более дедушке! Но они не стали меня ругать, просто велели быть внимательнее и впредь не торопиться сдавать работу первой, лучше несколько раз проверить.

В дальней улице, за поворотом от нашего дома, живёт девушка Таня Пантелеева, она тоже учится в школе, но в старших классах. Как-то она заметила, что бабушка провожает меня утром за ворота, и спросила у неё, что это за девочка и почему живёт у них. Бабушка рассказала, что в этом году мы с сестрой учимся в местной школе, и Таня предложила провожать меня до школы по утрам. Наверное, Таня успела побыть ученицей в школе у моей бабушки, и очень её уважает. С тех пор каждое утро Таня встречает меня у ворот, берёт мой портфель, и мы вместе по сугробам бредём в школу. Карина бредёт чуть позже одна, потому что я встаю раньше.

Иногда по утрам, когда мы идём в школу, откуда-то из темноты доносится вой собак, а может даже волков. Сугробы бывают такие высокие, что меня едва видно в узкой тропинке, прокопанной дедом до моста.

Все уроки я сижу в нашем тёплом классе у печки, а Карине приходится ходить туда-сюда по разным зданиям перед каждым уроком. В печке щёлкают дрова, потрескивает и сверкает огонь, а мы слушаем учительницу и старательно пишем задания в тетрадях.

Мне, конечно, повезло, что моя парта в классе стоит рядом с печкой. Сейчас, когда самые морозы, её топят как следует, чтобы до следующего учебного дня класс не успел выстыть. Иногда в авторучках замерзает паста, приходится греть их в ладошках или прислонять ненадолго к печке. По утрам за окном еще темно, когда мы садимся за парты. Иногда завывает метель, снег бьётся о стёкла, а мы пишем в тетрадках аккуратным, но ещё таким неуклюжим почерком свои первые сочинения. За почерк мне всегда делают замечания, хотя ошибок у меня обычно нет.

Мы сидим, ещё не осознавая какой мир огромный, как много в нём происходит прямо сейчас, пока мы под треск бревнышек в печи пишем такие наивные сочинения.

Когда на улице не сильный мороз, занятия по физкультуре проходят на школьной спортплощадке. Мы напяливаем неудобные лыжи с петлями для валенок и наматываем круги по площадке, утопая в снегу, пока не проложим более-менее устойчивую лыжню. В класс мы возвращаемся разгорячённые, скидываем одежду и бежим греться к печке. Лыжи — неотъемлемая часть здешней жизни.

Зимой уже не пустишься бегать по горам, они спрятаны под таким толстым ковром снега, что не добраться и до подножья. Снега много везде — около дома его уровень местами доходит до самой крыши! Дед вычищает его огромной лопатой, не трогая участок около ворот, где наметён самый высокий сугроб — там мы с Кариной делаем снежный дом. Внутри уже прорыты два тоннеля и пара комнат, внутри тепло, уютно и не попадает ветер. Мы играем там часами, если нет других дел. А вот что рассказывал нам дедушка про своё детство, которое прошло в этих же местах.

Из воспоминаний моего дедушки, Балахнина Николая Владимировича:

«Приходит зима долгожданная. Не знаю почему, но я ждал её. Может, потому что работы было меньше. Всё повторяется, как и раньше. Только в лыжных соревнованиях чаще участвую. Пешком идем в Караидель, пробежим там дистанцию и пешком домой. Ваша бабушка тоже много бегала и каталась на лыжах. Лыжи надевали на валенки, мы и не знали тогда, что такое лыжные ботинки. И всё равно занимали призовые места! Поднимемся на прямушку — место между Караиделем и Байками, а там длинный спуск. Дорога была конная, то есть по ней ездили на конной повозке. Держи шапку, чтоб не сдуло, да успевай отворачивать от повозок. Я очень любил этот спуск. Под Новый Год иду за ёлкой в лес с топориком, побаивались лесника, поймает — хорошего не жди. Но почти в каждом доме была ёлка.

Самым лучшим развлечением зимой были спуски — катание на лыжах с одной горы на другую. Такое место было в малом логу, если от нас ехать по старому тракту в сторону Байкибашево по левой стороне. Малый лог разделяет две горы — Варяжку и Среднюю. Уж очень удобное место для катания на лыжах, переход от одной горы на другую. Много зим мы ходили сюда кататься. На лыжах поднимались на Варяжку и выбирали место, где проложить лыжню. Проложить первый след — дело ответственное, он должен быть прямым и нормальной ширины. Это доверялось мне, потому что я лучше других катался на лыжах, и они у меня были фабричные. Выбирал направление и ехал, только вперед смотрю и скатываюсь с выносом на другую гору. Останавливаюсь, оглядываюсь на лыжню — нормально. Машу рукой — значит, давайте за мной спускайтесь. Один за другим спускаются все мальчишки, ни одной девчонки в нашей компании не было. С одной горы лыжня получилась. Сложность заключается в том, чтобы лыжня попала точно в след сделанной лыжни. И вот лыжня готова, но мы её пока оставляем, чтобы померзла. А сами идем под карниз снега на северной стороне Варяжки.

Здесь бывают заячьи норы, где зайцы скрываются от ветра и мороза. Увидев нору, подходим осторожно, тихо. Хоть заяц в норе, а слышит хорошо. Наша цель — как можно ближе подойти, а потом полюбоваться его быстрым бегом и прыжками. Подошли метра на 4 от норы, а зайца нет — видимо, раньше убежал. Ищем другую нору. Вдруг слышим — вот он. А у зайца был запасной выход, которым он и воспользовался. Бежит вниз к нашей фазенде, через лёд на остров и скрылся в кустах смородины. Это был крупный русак, который на дневку спрятался в норе. Подходит время обеда. Скатываемся каждый по своей лыжне в улицу Торгашовка. После остановки смотрим назад. Видим на горе несколько ямок — это наши мальчишки падали. После обеда договариваемся идти кататься по проделанной лыжне».

После захода солнца становится так темно, будто кроме нашего дома в улице ничего нет. Во дворе светит небольшой фонарь, но за ворота мы даже выглядывать не решаемся — там могут бегать собаки, а то и вовсе лисица или волк из леса (мы не видели, но говорят, что такое бывает). Зато, когда погода ясная, метель успокаивается — небо становится густо-синим, как чернила, в которых плавают огромные звёзды. Висят они низко-низко над горой и над нашим домом, а луна такая большая и низкая, что кажется, можно дотянуться рукой. Мы стоим с Кариной, завороженно глядя вверх, пока ноги не начнут замерзать или бабушка не крикнет: «Девочки, заходите домой, уже поздно!». И мы отряхиваем веником валенки от снега, ставим их сушиться на печь и садимся пить горячий чай с молоком. Мои уроки давно сделаны, и можно поиграть в «больничку» на подоконнике. Для этого бабушка выделила мне множество пустых бутыльков из-под лекарств, тюбик зубной пасты, крышечки, шприцы без иголок, вату и прочую дребедень. Пациенты, само собой — Яша и куклы. За окном белым-бело, и я представляю, что на мне халат такого же белого цвета и я — настоящий серьёзный врач. Все крышечки выстроены на подоконнике одна к другой, в шприцы набрана вода, вата для дезинфекции приготовлена, куклы-пациенты стоят в очереди. Прием обычно заканчивается перед самым сном, когда даже кот приходит с улицы и залезает на печь чтобы отогреться после охоты.

Ещё я люблю вырезать из бумаги маленькие книжки в форме яблочка, ягодки или кошачьей мордочки, раскрашивать карандашами, а внутри писать придуманные сказки. Сейчас дописываю сказку про двух котят, которых мама забыла на острове в камышах.

Мы часто просим бабушку спеть нам пионерские песни, и она поёт своим красивым звонким голосом: «Шёл отряд по берегу, шёл издалека, Щорс идёт под знаменем, командир полка» или «Взвейтесь кострами, синие ночи, мы пионеры — дети рабочих».

Перед сном бабушка читает нам книгу «Тайны реки злых духов», про юных геологов, их приключения так захватывают, что мне ещё полночи снится, как я блуждаю по горам в поисках диковинных пород камней. Мне всегда казалось, что эти ребята существовали на самом деле, и вот прямо сейчас, пока мы спим, они сплавляются на плотах по горной реке и убегают от опасностей, которые поджидают их на каждом шагу. Они были для меня бабушкиными пионерами, отважными и ловкими, и я мечтала непременно отправиться в поход и найти самый красивый малахит, не взирая на то, что река и её злые духи будут пытаться меня поймать и уничтожить.

Но больше всего мы любим, когда бабушка перед сном рассказывает нам истории про своих пионеров! Про их походы на лыжах по горам в мороз, про игры и соревнования, про дружные песни хором. Бабушка для нас настоящий герой, авторитет — она воспитала столько пионеров! Она любит вспоминать их по именам и рассказывать, кто кем стал, какую профессию получил.

А иногда, если на улице мороз за минус сорок, мы с Кариной сидим дома — конечно, нам бывает скучно, мы носимся по всему дому и хохочем так, что трясётся посуда в серванте. Но недавно, когда мы баловались перед сном, дед нас отругал, что идут последние вести по телевизору, а мы не даём ему слушать. Мы испугались, что вестей больше вообще не будет! Конечно, сразу притихли и больше не высовывались из детской. Но на следующий вечер по телевизору снова показывали новости, и нам было уже не так стыдно.

Из детской окно выходит в огород наших соседей деда Коли и бабушки Клавы. Когда они встречают нас на улице, то обязательно спрашивают, как наши дела, учёба, нравится ли в школе. И мы рассказываем про уроки физкультуры, диктанты, как воют волки за горой и про наш снежный ход около дома. Мне очень нравится, что они всегда внимательно слушают меня о чём угодно.

По утрам мороз такой крепкий, что даже в натопленной комнате ощущается наступающий снаружи кусачий холод. Он пробирается сквозь стены, поднимается из подпола, заползает в трубы и угрожающе примораживает замок на входной двери. «Уууууу» — гулко поёт снежный вихрь, залепляя окна всё выше. Дед надевает огромный тулуп и меховую шапку, чтобы разгрести снег во дворе. За ночь его наметает столько, что невозможно даже открыть ворота. Бабушка наливает нам горячий чай и переворачивает очередной блин на сковороде: «Катенька, не забудь тёплые гамаши надеть, да в классе не снимай, замёрзнешь». Карина собирает портфель, не подготовленный с вечера, а я жую блины со сметаной, пока бабушка заплетает мне косы с белыми бантами. Ещё темно, сквозь пелену танцующего снега виднеются редкие фонари дворов, мутные силуэты окон и едва различимая тропинка к мосту.

Днём мы возвращаемся из школы и, пока светло, можно выкопать очередной ход в снежном доме за воротами. Внутри не так холодно, мы сидим там как медведи в берлоге, попивая игрушечный чай из снежных кружек.

Вечерами мы читаем книги, прижавшись к тёплой печи, или слушаем афганские песни на большом проигрывателе. Папа привёз огромную стопку пластинок с военными песнями, есть ещё пара детских, но нам больше нравятся про Афган и КамАЗы. Вьюга завывает с новой силой, на окнах потрескивает морозный рисунок инея, вычерчивая невероятные узоры; соседские дома погружаются в густой беспросветный мрак, а мы сидим в своём тёплом убежище, спрятанные от суровой зимы. Кажется, что мы такие беззащитные и ничтожные в этом своём спасительном тепле.

Не отрывая глаз от книги, чтобы не выдать себя, я думаю о маме, которая сейчас за тысячи километров сидит одна и, может быть, тоже думает обо мне. И вдруг чувствую себя такой маленькой и ничтожной, что всё вокруг сжимается и стены начинают давить на плечи. Я мужественно принимаю решение не плакать и закрываю книгу.

Завьяловы

Часто мы бегаем в гости к Завьяловым, их дом на другой стороне улицы, вниз от моста. Завьяловы — это дядя Боря, брат бабушки, его жена тётя Надя и их дочери Таня и Наташа. Бабушка не разрешает нам бегать к ним слишком часто, чтобы не мешаться, но как мы это любим! И бегать, и мешаться. Когда мы приезжаем в Байки, то бежим в их дом сразу после того как поздороваемся с бабушкой и дедушкой. Бежим наперегонки, чтобы первой забежать в дом и обрадовать всех, кто дома, своим приездом.

Дядя Боря всегда разрешает нам влезть на лежанку печи и играть там какими-нибудь «сокровищами» — например, большой шкатулкой для пуговиц. Она высокая, с множеством секций, которые крутятся вокруг основания. Чего там только нет! Большие и маленькие пуговки всех цветов, кусочки ленточек, значки, кнопки! Мы часами можем сидеть на тёплой печке и перекладывать сокровища с места на место, придумывая разные игры. Сбоку от их дома небольшой садок, летом там всегда тень от деревьев, и можно долго играть, никому не мешая. А зимой садок завален снегом. Огромный огород, который тянется от дома почти до середины горы, на которую он поднимается, тоже зимой завален снегом. Как и всё вокруг.

Если дойти до конца огорода, можно выйти за ограду и оказаться на горе среди травы, даже пособирать ягод или понаблюдать за кузнечиками и саранчой. Сразу за горой видно извилистую реку, огибающую гору и уходящую в Ташино, она переливается на солнце, играет бликами.

В садке много цветов «космея» — высокие, разноцветные, на пушистых ножках, с крупными лепестками. Они мне так нравятся, их тонкие стебельки покачиваются от любого ветерка и словно плывут волнами за окном. Ещё у них во дворе много ромашек, как и у нас. Мне очень нравится, что ромашки растут сами по себе и никто их не косит, они делают двор таким уютным.

Во дворе стоит сарай, в тёмном загоне живет огромная свинья. Мы кормим её только перекидывая капустные листья и траву через заграждение, и боимся даже залезть посмотреть на неё, так жутко она визжит и похрюкивает, поедая свою пищу.

Работа у дяди Бори тяжёлая, серьёзная — он работает на буровой. Их отправляют и в ближние районы — Караидельский, Аскино, Мишкино, и по всему Северо-Западу. Когда дядя Боря возвращается из командировки, мы тут же бежим его обнимать и расспрашивать, что интересного было в дальних краях и где он был на этот раз.

Таня работает в селе Караидель, что в 7 км от Байков, главным бухгалтером и учится заочно в институте на экономиста. Вечерами она любит ходить с подружками на танцы. Работа у неё сложная, ведь ей досталась абсолютно запущенная бухгалтерия, а Таня человек обязательный и требовательный, ей нужно, чтобы всё было по полочкам. Таня для меня — идеал, она такая умная, целеустремлённая, модная и весёлая, с ней всегда хочется говорить часами, но у неё всегда мало времени.

Наташа — моя любимая крёстная. В двенадцать лет она упала с велосипеда на мосту около дома, серьёзно сломала ногу и разбила лоб, ей тогда наложили много швов. В этом у нас много общего — я так часто попадаю в неприятности, что даже обидно. То руку придавлю дверью машины, то ногу пораню так, что она месяц не заживает, то получу качелей по лбу… Сейчас Наташа закончила 11 класс и стала работать воспитателем в Байкинском детском саду.

Тётя Надя — важный человек, она работает в сельсовете. Иногда мы забегаем к ней на работу, когда идём в центр за хлебом (хлебный как раз на первом этаже здания сельсовета). Тётя Надя очень добрая, но строгая, у неё не забалуешь. Может, поэтому Таня и Наташа выросли такими замечательными, хозяйственными и ответственными девушками.

* * *

02 сентября 2018 г.

Как в детстве. Август закончился, пора возвращаться в город. Девчонки, как по заказу, проснулись ни свет, ни заря. За окнами туман, из детской комнаты теперь вид на пустой садок Ронжиных, брошенный дом и покосившийся забор. Но если смотреть вдаль, то можно различить очертания моста и нескольких домов слева от него. Конечно, это уже не тот отъезд, что приравнивался к вселенским масштабам — лето казалось целой жизнью, проведённой в родном уголке, а конец лета был концом очередной маленькой жизни. Мы сидели грустные рано утром во дворе на чемоданах и очень не хотели никуда уезжать. А теперь это всего лишь несколько дней в постоянной суете с маленькими детьми. Пока они спят, можно полюбоваться на горы из окна, но лезть туда — нет. Хотя в прошлом году, когда у нас была ещё только одна дочка, мы вместе ходили в Ташино и на Чучку, дочка даже сама поднималась в гору. Может, когда они подрастут, мы ещё будем носиться тут вместе, как раньше.

Рада, что бабушка и дедушка познакомились с самой младшей правнучкой. Зиму ещё надо пережить, в таком возрасте не загадываешь далеко. Лучше увидеться сейчас, пока дороги не занесены снегом и погода позволяет взять в путь четырёхмесячную ляльку. Карину впервые привезли сюда тоже в четыре месяца. Правда, из Германии, а не за 350 км. Я часто думаю, как буду приезжать сюда, когда бабушки и дедушки не станет. Это ведь неизбежно, они не смогут жить вечно. Мне надо запомнить как можно больше, чтобы потом рассказать детям. Надо успеть спросить всё, надо успеть сделать совместное фото, обняться, помахать рукой из машины, посмотреть на остающиеся позади горы, верхушку Чучки и реку, провожающую нас через всё село. Не верится, что детство прошло. Кем мы стали теперь? Постоянно спешащими взрослыми.

Над рекой висят рваные остатки тумана. Иногда на островке стоит цапля, но сегодня её нет. Наш дома остаётся за мостом, за поворотом, за горой… Лето закончилось. Нам пора.

После выезда на большую дорогу туман постепенно рассеивается, как и очарование красотой родного села. Оно снова осталось позади, далёкое и тихое.

В детстве каждый раз по дороге в Байки я высматривала таблички с названиями населённых пунктов: Мишкино — значит, уже полпути, Рефанды, Байкибаш — совсем рядом. А потом из-за горы открывался вид на наше село, и сердце замирало от счастья и нетерпения! Вот-вот покажется наша улица, наш дом, и мы сбежим во двор с криками: «Бабушкааааа, дедушкааааа, мы приехали!»

Один раз мы вышли из автобуса прямо на средней горе, и спускались по ней к нашему дому. Вот счастья было! Нам всегда казалось, что по этой горе невозможно ходить, настолько она крутая — люди просто должны были скатываться с неё кубарем, но оказалось, что вполне возможно по ней идти.

Сейчас я смотрю на эти таблички гораздо спокойнее, без детского восторга, а уже скорее с тихим умилением и грустью от того, что бываю в этих краях так редко.

На обратном пути всё те же названия в обратном порядке уже совсем не радуют. Каждая табличка уносит меня от родного дома и неизвестно, когда мы снова увидимся.

отрывок из книги «Душа в чемодане»

«Ночь с 28 на 29 декабря. Полный Боинг 767, предновогоднее волнение и оживлённые разговоры в салоне. Все они летят туда, где их редко видят и очень ждут. Это последний в уходящем году рейс во Владивосток у нашей авиакомпании. Помню, когда мы с сестрой были маленькими, на лето нас увозили в Башкирию, мы ехали через всю страну на поезде. От Забайкалья до Уфы было около четырёх суток пути, а потом ещё четыре часа на автобусе до Караиделя. Я собирала с собой огромный чемодан вещей, который мама потом инспектировала и выкладывала половину обратно. Из дороги я помню, что у меня шла кровь из носа, меня тошнило, я боялась упасть с верхней полки, ещё помню стоянку на Байкале, пассажирам с рук продавали кедровые шишки, а над водой летали жирные чайки. Последние часы дороги всегда были такими волнительными, мы с сестрой пытались угадать по местности и указателям, скоро ли мы будем в деревне, за какой горой откроется вид на родной дом, где изгиб реки покажет направление… А о чём думают сейчас все эти люди, улетая в такую даль? Волнуются ли так же, как я тогда, в детстве?»

Новый год дома, вдали от дома

Когда слышится стук замка входной двери, мы всегда гадаем — кто пришёл? Почтальон тётя Галя, которая принесла пенсию, дядя Боря или кто-то из соседей? За воротами обычно слышатся шаги, а потом скрип двери в прихожей, за которым следует чьё-нибудь: «День добрый! Кто живой есть?». Если это тётя Галя, то мы непременно садимся рядом за стол и с интересом наблюдаем, как бабушка аккуратно ставит подпись в документах, а тётя Галя дважды пересчитывает пенсию и выдаёт её бабушке в руки. Если это соседи, то мы садимся в зале и ждём, станут ли нас расспрашивать про школу и успехи в учёбе. Если это дядя Боря и тётя Надя, то мы конечно бежим обниматься и долго болтаем обо всём на свете, показываем в окно новые ходы, выкопанные в снежном доме и шалаш, который мы смастерили из бабушкиных больших платков под столом в детской. Бабушка хвалит меня за учёбу, а Карину — за успехи на конкурсах фотографии. Несмотря на то, что это село, все визиты здесь важны и гостям уделяется много внимания, так уж тут принято. Разве можно не напоить чаем человека, который нашёл время, чтобы навестить нас?

На этот раз в дверях появляется почтальон тётя Галя, но не с пенсией, а с огромной посылкой от наших родителей! Мы распаковываем её вместе с бабушкой, как только тётя Галя выходит во двор. В посылке запакована картонная коробка с разными конфетами, шоколадками и прочими вкусностями — о таком можно только мечтать вдалеке от города. Пересмотрев всё по сто раз, мы отдаём бабушке коробку, она кладёт её на шкаф, после чего выдаёт нам вечерами порыться в ней и выбрать что-нибудь к чаю. Я люблю раскладывать сладости на столе, сортировать их по цвету или названиям, считать, сколько каких конфет ещё осталось. Мама и папа сейчас так далеко, но, наверное, тоже радуются, представляя, как мы перебираем сладости. Впереди ещё полгода на расстоянии в несколько тысяч километров.

Но ещё долгие годы мы с сестрой будем вспоминать ту волшебную коробку, приносившую нам столько радости в морозные дни далеко от родителей.

* * *

В канун Рождества мы одеваемся в шубы, валенки и тёплые шапки, а сверху надеваем выданные нам бабушкой нарядные платки, после чего отправляемся по соседям колядовать. Мы поём частушки, новогодние песни и стихи, а взамен получаем конфеты, пряники и печенье. Некоторые даже дают немного денег, чтобы мы могли купить себе свежих булочек в хлебном магазине. Мороз крепчает, ночь такая ясная и тёмная, вокруг воют соседские собаки. Но бабушка следит за нами, стоя у ворот, чтобы ничего с нами не случилось.

Бабушкины платки — это целая сокровищница. В выходные или праздники она разрешает нам достать из комода самые красивые платки, большинство из них совсем новые, которые она ни разу не надевала. Это подарки от дочерей, бывших учеников и коллег. Платки всегда аккуратно сложены в стопки, они такие разные, ярко-красные с традиционными русскими узорами, белые, синие и зелёные, с белоснежными лилиями и пушистыми васильками. Мы по очереди наряжаемся в платки и дефилируем в них из детской до середины зала, потом в детской меняем наряд и выходим снова, и так пока не перемеряем все платки. Бабушка с улыбкой смотрит на нас и приговаривает: «Ну красота, ну чудо! Вот так артистки!» Потом мы выбираем самые большие платки и заворачиваемся в них как в платья, и выходим на этот раз с концертом — делаем вид, что мы иностранная группа и якобы поём на английском, на самом деле используя придуманные слова. А бабушка не перестаёт умиляться: «Ну таланты, ну умнички!» После концерта мы торжественно кланяемся, уходим в детскую и аккуратно складываем платки в стопки, а бабушка убирает их в комод до следующего выступления.

* * *

16 декабря 2018 года

Вчера у деда был день рождения. С раннего утра не смолкал телефон и стучал замок в сенях. Чтобы поздравить любимого учителя, люди каждый год едут из разных городов и сёл. Тётя Надя наготовила угощений и привезла к столу, чтобы бабушке не готовить на всех гостей. А гости бывают всегда, каждый год без исключения — нежданные, издалека, радостные, с сотнями историй про свои жизни. После школы многие разъехались кто куда, даже в другие страны. Приезжают из разных сёл и городов Башкирии и всей России, некоторые едут даже из Казахстана. Каким же надо быть учителем и директором, чтобы о тебе с уважением помнили столько лет?

За окнами падает редкий снег и уже темнеет, хотя время только 15:12. В телефонной трубке долгие гудки, бабушка теперь плохо ходит, нужно дать ей время найти телефон.

— Привет, родные мои! Ну как вы, погуляли уже?

— Да, ходили в храм с девочками, они сегодня рано встали. На обратном пути зашли к маме, она нас угощала пельменями и манной кашей. Домой добрались на автобусе, она нас проводила.

— Так ведь холодно, наверное, малышка не замёрзла?

— Нет, она в тёплом комбинезоне и в шали. Как вы, не очень устали от гостей? Дед вроде доволен.

— Ничего, нам не привыкать. Слава Богу, что помнят.

За её окнами сейчас огромные сугробы, в которых уже много лет никто не копает ходов. В детской сейчас уже не детская, дед никому не помогает делать уроки. Он лежит в своей кровати за шторкой, куда никому нельзя заглядывать и беспокоить его, и слушает радио. Бабушка, хоть устаёт от гостей, и говорит, что уже не в том возрасте, чтобы столько разговаривать, но после таких встреч её голос становится оживлённым и радостным. Девочки, которых она водила в школе на гору кататься на лыжах, уже сами бабушки. Жизнь пронеслась как скоростной поезд, и чего в ней только не было. Не каждому человеку дано держать на руках правнуков и стоять на своих ногах в таком возрасте, так что моя бабушка — счастливый человек.

Весна

Лог

1994 год

Наступила весна, приближая нас к встрече с родителями. За окнами зашумел лог, принося с гор шумную талую воду, ветки и сухую траву. Загремели первые грозы, проливаясь долгожданными дождями на сельские крыши и поля. Мы с Кариной привыкли к местному укладу жизни, втянулись и стали почти своими. Мне всегда казалось, что после нашего отъезда с летних каникул жизнь здесь продолжает тот же ход. Но теперь точно знала, что лето — самая сладкая пора. С приходом осени наступает время тяжёлых уборочных работ, заготовок, потом всё заполняют лужи с грязью по колено, а за ними суровая башкирская зима. Байки не были вечным курортом, но наше детство запомнилось именно таким.

Наш дом стоит прямо за мостом. Рядом с ним проходит неасфальтированная дорога, а за ней — небольшой лог, за которым слева стоят ещё несколько домов до конца улицы, а справа домов пятнадцать, после которых дорога ведёт в Ташино. Зимой лог завален снегом и перейти на соседнюю улицу не составляет проблемы. Летом лог зарастает цикорием, кустами ромашек, крапивой и огромными лопухами, но остаётся дорожка, чтобы перейти улицу. А вот весной с логом творится что-то невероятное! Когда на горах начинает таять снег, талая вода спускается с гор и с шумом заполняет лог, превращая его в бурную горную реку! Глубина лога иногда достигает нескольких метров, и перейти его совершенно невозможно. Это опасное время, все жители боятся, что в лог упадёт их корова или коза, или что дети туда залезут. В такое время и река сильно поднимается, иногда доходит до дома Ронжиных, а бабушка всё боится, что наш дом затопит. Дедушка делает пометки на опорах моста — до куда поднималась вода.

Когда «бежит лог» — так называют это весеннее явление, то на другую сторону улицы можно попасть только через мост. Сначала надо подняться от нашего дома к началу моста, а потом свернуть налево, вниз, по другой дороге, которая ведёт прямо к дому Завьяловых. Мост построен довольно высоко над рекой, но вода иногда доходит почти до самого моста. Однажды во время половодья одну женщину унесло в реку через лог! А как-то в августе, в Ильин день, была такая сильная гроза, прямо по нашей улице с гор шёл водяной вал метра в полтора высотой! Где-то на дороге отдыхал путник на телеге, запряжённой лошадью, его вместе с телегой и лошадью принесло в Байки. Вот что рассказывал нам дед:

«В 1950 г. станция дала электрический ток. Лампочки Ильича зажглись в домах.

Лето выдалось грозовое. Ягод было много. Поспевала в дубовых рощах костяника, маленькая красная ягода. Приближался большой праздник — Ильин день. Редко случалось, чтобы в этот день не было грозы. Дед Фёдор взял большое ведро, пошёл в лес за костяникой. Он никогда не говорил, куда идёт. Вообще говорил он мало. Видимо я унаследовал эту черту от него. День обещал быть жарким. С утра сильно парило солнце. Всё началось в обед. С запада подул ветер, пришли чёрные-чёрные дождевые тучи и загремело, загрохотало так, что хоть в погреб полезай. Дождь лил часа два как из ведра, без остановки. Прямой, без ветра. «Водяной» — называли старики. Отца дома нет. Мать, Зоя и я. Сестра Валя училась в сельскохозяйственном техникуме в Кушнаренково.

Лог наполнялся водой быстро, таща мусор и камни. А дождь всё шёл. Напротив нас по дороге уже шёл вал высотой больше метра. А дождь всё лил и лил. Вода открыла у нас ворота, дрова заплавали во дворе. Хотел закрыть, да сил не хватило. Мать вышла крестясь, говорит: «Божья кара, Божья кара». Увидели, как плывёт телега и за неё человек держится. Нам его было не спасти — унесло в реку. Вода всё прибывала, камни около тонны весом переворачивала и тащила к реке. Всё, что было на пути — плыло. Ещё немного и вода пошла бы в избу.

Но как резко начался дождь, так и закончился. А вода бежит чёрная-чёрная. Видимо, смыло поля и посевы. Результаты этого дождя были трагичны. У многих смыло картофель в огородах, посевы ржи, пшеницы тоже сильно пострадали. Вся улица была в камнях. Байкинка поднялась как в половодье.

Под вечер пришёл дед, размахивая руками: «Тово, как ево» — была у него поговорка. «А там, где я был, дождя не было» — говорит. Ведро было полное костяники.

А ещё как-то была Пасха на самый разлив реки. Народу на берегах было полно, гуляли, песни пели. Со стороны села подъехала пара лошадей на тарантасе. Это была хирург районной больницы (она была в Байках) Лисицкая Вера Павловна. Она делала даже операции на почках в нашей больнице. Ей надо было ехать в Уфу, а тут половодье. Пошли на риск. Вначале перевезли тарантас, сняв колёса, потом перевезли багаж. Осталось две лошади, конюх Николай, Вера Павловна. Лошадей решили перевозить вплавь. Загнали лошадей в воду, они не идут, вода очень холодная, конюх держит их за узды, сидя на корме лодки, Вера Павловна сидит рядом. Поплыли, на середине реки лошади стали брыкаться, видимо, их стали сводить судороги. Надо было отпустить узды, а конюх держит их. Лодка раскачалась и перевернулась, все оказались в ледяной воде. Кони поплыли к берегу, а людей несёт вниз по реке. Все, кто стоял на берегу, бросились спасать их. А как? Лодки больше нет. Мой отец побежал по берегу ниже дома Ронжиных, в огород Юрия Казакова, течение вело как раз туда. Смотрим, он поймал Веру Павловну, вытащил её на берег и потащил к нам домой. Она была жива, но ещё немного и судорога бы её сковала. Остальных тоже поймали. Мать дома раздела Веру Павловну, посадила на печь (она всегда была горячая), дала ей чаю, начала её растирать. Отец нашёл где-то водки для этого, так что мы её спасли. В Уфу, конечно, не поехали. Коней спасли, долго их гоняли по дороге, пока не выступил пот. Дня через три отцу передали большую бутыль со спиртом, как спасателю».

Ресторан «Берёзка»

Снега за зиму наметает очень много, и весной он долго-долго тает. Бывает, что даже в июне на горах ещё местами лежит снег! Но как только во дворе становится сухо — можно открывать сезон в нашем импровизированном «ресторане» во дворе! Конечно, весной ещё не налажены поставки продукции из огорода для шеф-повара, так что приходится готовить из первых травинок, камешков, бумаги или крупы для кур. Весеннее меню, так сказать. С появлением свежей растительности в огороде ассортимент блюд расширяется, а к осени можно приглашать на обед хоть президента Башкирии — в меню включается борщ из свежей свекольной ботвы, салат из рябины и колокольчиков, запеканка из картофельных очистков, солянка из всех видов сорняков и изысканные десерты из камней с ромашками. После званых обедов в нашем ресторане все блюда благополучно доставляются в лучшие корыта нашего сарая, на обед поросёнку и корове.

Бабушка неустанно делает вид, что она наш посетитель и всегда очень хвалит кухню и разнообразие блюд. Меню у нас всегда подробно расписано мелом на небольшой школьной доске, прикреплённой к стене сарая. Для посетителей у нас предусмотрены пеньки и небольшая деревянная лавка, а столовые приборы бабушка выделяет нам из общего набора, но с условием, что после окончания сезона мы отмоем их с песком на реке и вернём в лучшем виде.

Дед вполне уважительно относится к нашему занятию, и даже сам иногда посещает наш ресторан, нахваливая борщ или салат из одуванчиков и цикория.

В ресторане мы проводим почти всё свободное время, мечтая, что однажды откроем настоящий ресторан, и вспоминаем, как обедали в самом настоящем ресторане в городе Чита, когда отдыхали с родителями в санатории. Больше всего мне запомнилось там блюдо — рисовая запеканка с изюмом в киселе. Никогда потом я не пробовала нигде такой вкуснятины.

Чучка

Прямо напротив нашего дома находится гора Чучка, у неё как у верблюда два горба — две вершины, соединённые между собой дорогой. Одна вершина прямо напротив нашего дома, а другая — над Ташино. Обе вершины разрыты и представляют собой площадки из больших камней — когда-то там добывали известняк. За горой виднеется изгиб реки Байки, на горе слева — маленькая берёзовая роща (местные называют её «маленький лесок»), там всегда растёт много мухоморов. Обычно, когда выводят пастись табун, первым делом он заходит в эту берёзовую рощу, полежать в тени и пощипать густую траву под деревьями. От нашего дома эту рощу хорошо видно, и когда в ней стоит табун, она будто разрастается и становится рыжей от коров. Белых коров в нашем табуне почти нет, может только одна-две. Между Чучкой и горой с рощей проходит глубокий лог, если идти по нему, то можно прийти к следующему небольшому логу, отделяющему эту гору от следующей. В этом логу всегда очень много земляники. По Чучке слева идёт дорога, от подножья и возвышаясь почти до самой верхушки, и дальше уходя в сторону Караульщика — это небольшой смешанный лес из елей, дубов, рябин, берёз и других деревьев; он предваряет вход в большой лес Арему. Собственно, потому он и Караульщик. Пешком до туда от нашего дома около сорока минут. Если ехать по дороге мимо Караульщика, то можно попасть в Якупово, дальше в Байкибаш, а оттуда на трассу до Уфы.

Левую верхушку Чучки называют «шишка». Ходит легенда, что раньше на ней жили маленькие человечки, вроде карликов. И если забраться на верхушку горы в одиночку, то можно увидеть призраков этих человечков. Когда мы с Кариной забираемся туда, стараемся не отходить друг от друга, чтобы никто на нас не напал. Обычно мы залезаем туда со стороны нашего дома — с этой стороны подход к вершине очень крутой и каменистый, приходится забираться, цепляясь за огромные камни и с опаской переступая по нижним камням. Переставляя руки, я всегда боюсь, что мне на ладонь залезет ящерица или змея. Говорят, тут много гадюк, хотя я видела её всего один раз, и то не здесь, а на сенокосе. А ящериц тут и правда полно! Они такие шустрые, стоит только её заметить, как уже из-под камня торчит только хвост. Они бывают разных цветов — зелёные, серые, желтоватые. Я всё время думаю, а правда ли, что если наступить ей на хвост, то он отвалится, а взамен вырастут аж два новых?! Но даже если бы мне удалось догнать ящерицу, я бы не решилась наступать ей на хвост.

Иногда мы с Кариной настолько запугиваем друг друга, взбираясь в гору, будто в самом деле видим призраков, какие-то туманные фигуры, проскальзывающие по камням, и по телу пробегает дрожь, сердце леденеет от ужаса! И мы бежим с горы вниз, до того самого камня Нехочухи, которого там, конечно, нет, когда мы приходим. Глядя на верхушку горы с этого камня, мы всё пытаемся снова уловить там чей-то силуэт, но ничего не выходит. На то они и призраки! Неуловимые.

Там же, за Чучкой, около реки, в обеденное время пасётся табун. Травы у реки мало, даже когда она обильно вырастает после дождя, коровы быстро её съедают. Так что часто табун залезает на обратную сторону Чучки, там травы вдоволь, но надо следить, чтобы овцы не разбежались. Дед рассказывал, что однажды у него овцы разбежались по горе, а коровы все стояли внизу, так у него ушло часа два, чтобы всех собрать.

Бабушка всегда отпускает нас на гору с условием — чтобы нас было видно снизу, со двора. И мы, забираясь на гору, смотрим на неё вниз и машем руками. А если заходим за гору, то совсем ненадолго, чтобы бабушка не успела заметить наше отсутствие в поле её зрения. Когда мы гуляем на горе над фазендой, то со двора нас не увидишь, зато с огорода отличный вид на Торгашовскую гору (Варяжку) и бабушка караулит нас оттуда.

Ещё говорят, что на месте нашего села много веков назад было глубокое озеро (а то и вовсе море), на что указывают якобы найденные когда-то морские раковины, большие морские древние камни и ещё какие-то невероятные находки.

Екатерининские мосты

Недалеко от села, за средней горой, сохранились остатки каменного «Екатерининского тракта», по которому вели заключённых через наше село в Сибирь. В музее есть фото одного из мостов тракта, на нём отчётливо виднеется надпись «1797 год» и он вполне-таки неплохо держится. Этот мост находился на участке дороги «Бирск — Тастуба — Сатка», он был построен по распоряжению Екатерины Великой для освоения Урала и Сибири. Постройка велась силами каторжников и местного населения. В настоящее время эта дорога уже, конечно, не используется, и находится в заброшенном месте за горами.

* * *

Отрывок из мемуаров моего деда:

Осень 1957 г. Нас подняли по тревоге, приказали подвесить бомбы, зарядить пушки, заправить полные баки горючего. Взлёт, и через час мы в Болгарии, международный аэропорт «Балтик». Тогда была напряжённая обстановка между Турцией и Болгарией. Стояли там месяц. Наши самолёты и американские в воздухе. Впечатление от Болгарии сохранилось на всю жизнь. Возили на экскурсию на «Шипку», это гора, где русские солдаты в XIX веке помогали болгарам бороться за независимость против турок.

Всё окончилось благополучно. Вернулись на свой аэродром. Едем получать самолет в г. Запорожье после регламентных работ. При заходе на большой круг загорелся двигатель, а мы летим над морем. Команда командира: «Прыгать». Я, стрелок, радист и штурман выпрыгнули, а командир стал пробовать посадить самолет на воду. Но не рассчитал и врезался в берег, погиб. А нас подобрали пограничники часа через полтора. Вода +10, ветер. Я сломал себе обе руки и временно потерял зрение, три месяца валялся в госпитале №411 в Одессе. Всё обошлось, и я закончил службу. В Байки вернулся в январе 1959 г.

Новый Свет

За Чучкой, по другую сторону реки, раньше находился посёлок — коммуна Новый Свет, организованный после революции, в начале 20-х годов. Там проживало 14 семей, и жили очень хорошо, посёлок процветал. Его местонахождение было идеальным — за Чучкой, около реки. За селом начинался лес Караульщик и Арема.

Затем с возникновением колхозов жизнь в посёлке стала тяжёлой и постепенно жители разъехались. На месте бывшей коммуны осталась могила первого председателя, Осипа Бабина, и ещё 3—4 могилы.

Однажды дед возил туда на мотоцикле с люлькой Карину, чтобы показать и сделать фото готовых высоких копен сена. Но на обратном пути их застал такой дождь, что они едва выбрались. А позже с этого фото местным художником Апляевым была нарисована картина, которая сейчас висит в кухне у бабушки с дедушкой.

Берёзовый сок

И, конечно, весна — это время похода в Караульщик и Арему за берёзовым соком. Арема — это уже настоящий огромный лес, тоже из разных деревьев, среди которых встречается даже орешник! Там водятся медведи, лоси, лисицы, зайцы, кабаны, волки. Зайцев можно встретить и на Чучке, особенно на верхушке, они любят прыгать по камням — там есть где спрятаться. И вот весной мы снаряжаемся и идём с дедом в Арему, чтобы собрать первый берёзовый сок. Если весна тёплая, то собирать можно уже в апреле. Дед аккуратно шилом делает дырку в коре, вставляет соломинку, подставляет эмалированный бидон, крепит его ремнём или верёвкой к стволу, или ставит на землю. Бидон обычно набирается за 5—6 часов.

Дома мы бережно разливаем сок по кружкам и с наслаждением пьём, ощущая древесные сладковатые нотки. Бабушка всегда говорит: «выпьешь этот сок и будешь весь год здоров», так что мы пьём с полным расчётом на то, что зима обойдётся без простуд. Этот сок имеет антибактериальные и очищающие свойства, и даже помогает при язвенной болезни.

Мой папа тоже любил собирать берёзовый сок, они с мальчишками бегали с этой целью в Новый Свет, тащили с собой трёхлитровые банки, полбанки выпивали на месте, потом ждали когда наберётся снова и несли домой.

Люся и Наташа

Составлено по рассказу Натальи Завьяловой (Брёховой)

От нашего дома, за мостом, дорога поднимается вверх по склону. Справа по другую сторону моста — высокий обрывистый берег. Бабушка говорит, что раньше там была тропинка, но теперь там никак не пролезть. Заборы огородов, стоящие на берегу, повалились вниз и весь обрыв чернеет свежевскрытой землёй.

Вверх по улице идёт пыльная дорога с камнями. Слева — машинно-тракторная станция, где раньше стояли на ремонте тракторы, комбайны, сеялки, совхозные автомобили; дальше дом Нелли, моей одноклассницы. А слева от моста растут высоченные тополя, из-за которых даже к реке не спустишься, настолько они раскинулись своими корнями. Прямо у реки стоит дом, в котором когда-то жили девочки Наташа и Люся. Вообще Люся была Наташиной тётей, но ввиду разницы в возрасте семь месяцев, росли они как сёстры.

Больше всего они любили, когда весной прилетали грачи — казалось, всё дышит и оживает; а потом прилетали скворцы, и по утрам они с Люсей уже не могли отойти от окна, слушали и наблюдали за ними, и не надо было большего счастья. Когда они были маленькими, река сильно разливалась и казалась им такой огромной, что становилось страшно. Высоченные льдины неслись, сталкиваясь, по реке, и издавая жуткий грохот. Жизнь у реки была и интересной, и временами пугающей.

Бабушка Наташи, баба Настя, прожила 93 года и до самой смерти сохранила отличную память, часто рассказывала истории из своей жизни. У неё было шестеро детей — пять девочек и один мальчик. Мальчишка Виталий в десять лет катался на коньках, упал и сильно ударился головой, после чего начался менингит. Мучился он долго, но спасти его не удалось.

Дед Наташи, Виктор Александрович, ушёл на войну в 1942 году и пропал без вести под Сталинградом. У него было ещё два брата и три сестры, их родители погибли, когда они были ещё маленькими, воспитывала их тётя, сестра папы — Татьяна Игнатьевна, самому младшему тогда было всего три года. В 53 года бабушка родила Люсю, и почти в то же время родилась Наташа, её мама была родной сестрой Люси.

В то время детей в улице было очень много, всегда и везде бегали, играли вместе. Было множество занятных игр, о которых современные дети и понятия не имеют.

Бабушка поднимала девочек рано утром, как только уходил табун, и отправляла их на гору собирать ягоды, а по возвращению они уже всей толпой бежали на речку. Около тополей на берегу их дома всегда стояли две лодки на цепи, иногда дядя Саша давал им ключи, и они сами катались на лодках по реке, а глубина тогда была приличная, не то что сейчас. Это были такие яркие, трепетные моменты, запомнившиеся на всю жизнь — плыть на лодке мимо высоких тополей родного дома, мимо крутых берегов, поросших клевером, разгоняя местных гусей у моста и жмурясь от летнего солнца. Мост тогда ещё был деревянный, очень красивый, девчонки любили бегать по перилам и прыгали с него в воду. Сейчас от этого моста остались только едва торчащие над водой бревна, поросшие мхом и опутанные водорослями.

На сами же тополя девочки никогда не залезали, это было опасно. Но Наташа любила по вечерам обнять большой могучий тополь и рассказать ему обо всём, она была уверена, что он всё понимает и на душе становилось легко.

Когда Наташе было десять лет, её мама повторно вышла замуж, оставив девочку у бабушки. Зато Люся с Наташей были всегда вместе.

Зимой девчонки, как и мы с Кариной, любили копать огромные ходы в сугробах, летом носились по горам и ловили рыбу сеткой в реке у дома, и каждый вечер варили уху или жарили рыбу на костре на островке. Ужинали все вместе на улице, у воды, и это было так уютно! Бывало, даже варенье варили на берегу и тогда сладкий аромат плыл по всей улице и над рекой. В то время не было ещё ни электроплит, ни даже газа, а лампочка горела только в определённые часы.

В огороде был погреб, и туда всей улицей с весны натаскивали снега, чтобы можно было хранить овощи и прочее. Снег был хорошо утрамбован и не таял всё лето — был как настоящий холодильник.

В то время между Байками и Ташино на реке была большая плотина, Наташа с подружками и Люсей часто бегали туда. В то время река была глубокой, и нырять можно было чуть не от самого берега. Но не все решались, это было опасно. В реке много подводных родников, течений. Те, кто нырял до самого дна, доставая в качестве доказательства пригоршню песка со дня, считались самыми смелыми. Какая же полноводная раньше была у нас река.

Весной лёд шёл огромными глыбами по реке, которые с грохотом неслись на большой скорости от ГЭСа, ударялись друг об друга и скрежетали, бились они и о берег у дома девчонок, и об высокие старые тополя. Дом весь дрожал и стонал от такого движения, и девчонки прижавшись друг к другу плакали от страха. Бывало, река разливалась так сильно, что вода заходила в ближайшие дома, затапливала огороды и бежала прямо по улице. Девочки по ночам боялись, что вода унесёт их вместе с домом, а родители караулили, чтобы вода не унесла скот. Иногда коров отводили на ночь в другие дома, чтобы не бояться за них. В большую воду и мост часто оказывался под водой, отсекая людей от другого берега.

Недалеко от моста на глубине жила огромная щука. Когда гуси с гусятами плавали в том месте, девочки замечали, что внезапно пропадал под воду один гусёнок. Однажды Наташа как обычно стояла на берегу с удочкой, а остальная детвора улицы сидели неподалёку. Вдруг она увидела, как по отмели к ней ползёт огромная щука! Она была так близко и на такой мели, что можно было дотронуться рукой. Ребята подняли шум, стали кричать: «Хватай её!», а Наташа стояла как вкопанная от ужаса и не могла даже пошевелиться. Ниже в воде стояли морды, и щука ушла туда, где было поглубже. Спустя какое-то время ребята играли на мосту и увидели, что та самая огромная рыбина лежит на дне, тогда кто-то из ребят сбегал за моим дедом, Николаем Владимировичем, и он застрелил её и ружья, а потом кое-как вытащил из воды. Когда он перекинул её через плечо и понёс по улице, то хвост тащился по земле! Детвора визжала и подпрыгивала от увиденного. Вот такие щуки жили тогда в реке… Да и раков в то время было полно. А после того случая гусята перестали исчезать в воде.