Она заметила, что некоторые волны выше других и они подмачивают подол платья. Но у Даши почему-то не было желания задирать платье, а хотелось просто наблюдать, как мокрые пятна разрастаются, поднимаются выше.

Ноги с каждым шагом проваливались в мягкий песок, и в местах следов вода становилась мутной от песчинок. Мелкие камушки застревали между пальцами, и Даше казалось, что она чувствует каждый из них.

Внезапное дуновение ветра отвлекло её от ощущений, она подняла голову и вдалеке, на возвышающимся над берегом холме, увидела свой дом, покрашенный в небесного цвета краску, с белым балкончиком. А рядом с домом стоял он. Это был Слава. Конечно! Это не мог быть никто другой. Такой красивый! Высокий! Плечистый! В своей белоснежной футболке поло, джинсах и сланцах на босую ногу. И он весело махал ей рукой.

«Какой же он красивый!» — подумала Даша, и ей непременно захотелось побежать к нему, чтобы поскорее оказаться в его объятиях.

Она легко пробежала около ста метров, потом перешла на шаг, подняла голову и вдруг заметила, что дом как будто не приблизился к ней. Тогда она пробежала ещё примерно столько же. Остановилась. Вновь подняла голову. Но дом словно стал ещё дальше. А Слава всё так же продолжал махать рукой.

«Да что за бред!» — возмутилась Даша, потом напрягла ноги и побежала ещё быстрее. Но чем быстрее она бежала, тем всё более отдалялся от неё дом.

— Слава! — в отчаянии закричала Даша.

Но Слава как будто не слышал её, а лишь продолжал махать рукой.

Собрав все силы, Даша рванула вперёд. Ветер размазывал слёзы по её щекам, и каждый шаг ей давался с таким трудом, как будто она бежала не по песку, а по какой-то вязкой глубокой грязи. Через несколько шагов она рухнула на песок от бессилия. Едва сумела поднять голову и увидела, что дом превратился в отдалённую маленькую точку, едва видную на горизонте.

В ужасе Даша проснулась, ощупала постель, повернула голову в сторону, где обычно спал Слава, но его место было пустым. Даша потянулась к часам, лежавшим на тумбочке, посмотрела время: без пятнадцати два часа ночи.

Через несколько секунд Даша услышала, как на кухне скрипнул стул. Она встала, натянула тапочки и пошла на кухню.

Слава сидел за столом, уткнувшись в монитор ноутбука.

— Ты чего не спишь? — сказал он, видимо увидев отражение Даши на мониторе.

— Да так, сон плохой приснился…

— В твоём положении это нормально, — не отвлекаясь от монитора, сухо сказал Слава.

— А ты чего?.. Так и не ложился? — спросила Даша.

— Да вот, заказ получил хороший, проект дома с мансардой, — на мониторе он показал Даше 3D-модель дома.

— Красиво… — сказала Даша.

— Красиво. Но там клиенты проблемные. Пожилая пара, да ещё и в которой всё решает баба.

— Матриархальная семья?

— Похоже на то. Мужик вокруг неё крутится, как собачонка. То оближет её, то хвостиком повиляет.

— Ах-ха-ха!

— И она его даже хвалит так же, как обычно хвалят собак, когда они что-то правильно сделают. И даже кличет его как-то по-собачьи. А-а-а… Дай вспомнить… Как же она его?.. А! Пузырёк!

Даша широко улыбнулась.

— Видимо, — продолжил Слава, — муженёк прибухнуть любит, поэтому и Пузырёк! А он её всё Мамочкой называет! «Конечно-конечно, Мамочка! Всё, как ты пожелаешь!» Фу! Аж противно!

— Так, может быть, она действительно его мама?! — шутливо спросила Даша.

— Да нет. По возрасту они скорее супруги. Хотя… Сейчас такие нравы в обществе, что не поймёшь, кто в семьях мать, кто отец…

Даша усмехнулась. Потом ещё несколько секунд рассмотрела макет и спросила:

— А почему они проблемные?

— Да потому, что за этими «муси-пуси» стоят очень меркантильные люди. Они явно при деньгах, но за каждую лишнюю копейку удавятся. Поэтому приходится очень детально прорабатывать смету. Пузырёк этот дурачком то прикидывается, а считать, сука, умеет. Он у своей Мамочки вроде бухгалтера.

— Так что, получается, — вдруг расстроенно спросила Даша, — ты опять все выходные проработаешь?

— Ну, проект нужно сдать до понедельника. Они же ещё по срокам давят, время то идёт, материалы дорожают. И если не успеем, они могут к конкурентам переметнуться. Как говорит наш босс: «У клиента всегда есть выбор». Он мне не простит, если потеряем таких клиентов. Да и нам, ты же сама знаешь, деньги ой как нужны.

— Нужны, — Даша на несколько секунд задумалась. — Но… смотря какой ценой…

— Ну… Я же не каждые выходные так впрягаюсь.

— Уже вторые выходные подряд.

— Это просто совпадение.

— Как бы это не стало закономерностью.

— Да ладно тебе. Успокойся, Дарья.

— Блин! Ты же знаешь, что я ненавижу, когда ты меня так называешь!

— Ладно. Извини. Но… Ты же понимаешь, чтобы нам осуществить нашу мечту, наш маленький уютный домик у моря, для этого необходимо браться за всю работу, которая выпадает.

— Но… — Даша начала было говорить, но вдруг замолчала.

— Что? — спросил Слава.

— Мы ведь уже два года буквально гонимся за этой мечтой… Стоит ли так зацикливаться? Игнорируя настоящее?

— Ну, любимая, как я уже сказал, всё дорожает с каждым годом. Кризис. Поэтому нет никакого смысла растягивать всё это, — он искусственно улыбнулся. — Вот накопим денег на наш маленький домик, и потом только будешь благодарить меня, сидя на террасе с видом на море.

Даша ничего не ответила, а лишь погрузилась в свои мысли.

Пожилой мужчина проснулся и, с кряхтением от боли в пояснице, медленно принял сидячее положение на постели. Грустно посмотрел на свои варикозные ноги.

— Мамочка! — хриплым голосом попытался крикнуть он, но мокрота в горле заглушила крик, и мужчина лишь начал болезненно откашливаться.

Откашлявшись, он вновь крикнул:

— Мамочка! — получилось уже более отчётливо.

Но ответа не последовало.

Тогда мужчина принялся мучительно самостоятельно спускаться с кровати. Ногами он попытался нащупать тапочки. Правая нога попала удачно. Но левая никак не могла найти свой тапочек. Вдруг правая нога предательски подкосилась, и мужчина с матерным криком грохнулся на пол.

С трудом ему всё же удалось подняться. Медленно он пошаркал в сторону коридора, потом по коридору, держась за стенку, продвигался до кухни. Примерно в середине коридора он остановился, чтобы отдышаться. «Сдохнуть бы прямо здесь!» — подумал он в отчаянии, но, подняв голову, на стенке коридора увидел фотографию в рамке. На фотографии была запечатлена семья: отец, мать и мальчик, сидящие на пляже. Ребёнок обнимал отца за шею и своим маленьким указательным пальчиком указывал родителям куда-то в сторону моря.

Мужчина, увидев эту фотографию, как-то воспрянул духом и стал, превозмогая боль и бессилие, вновь продвигаться к кухне.

— Мамочка? — вопросительно сказал он, услышав шорох. Но, войдя в кухню, увидел, что это кошка спрыгнула с подоконника на пол.

Мужчина окинул кухню взглядом и заметил записку на столе. Доковылял до стола. Развернул записку и начал читать:

«Мой дорогой Пузырёк! Сегодня среда, поэтому у меня сегодня плановая встреча с Дмитрием Борисовичем. Завтрак в холодильнике. Просто поставь в микроволновку и подогрей. Твои газеты на тумбочке у телевизора. Покорми Лобзика. Твоя Мамочка».

Через мгновение раздался телефонный звонок. Мужчина поднял трубку, поприветствовал собеседника, несколько секунд выслушал его, потом ответил:

— Я согласен с вами. Фирма «Григорьев и партнёры» очень хорошо себя зарекомендовала. И проектировщик у них вроде как толковый. Единственное, что меня смущает… Я тут навёл некоторые справки и узнал, что их бригадир пристрастен к спиртному. Вы можете мне гарантировать, что это не станет проблемой для нас? — мужчина выслушал ответ собеседника, после чего сказал: — Хорошо. Вашему мнению я доверяю. Тогда так и поступим. Всего доброго, — и повесил трубку.

Ларочка всего пару недель работала у Дмитрия Борисовича, поэтому ещё не знала всех пациентов.

— Ваш чай, Дмитрий Борисович, — сказала Ларочка, войдя в кабинет доктора.

— Замечательно! — сказал доктор. — Ну а себе почему чай не налили?

— Ну… я… как-то не…

— Это ничего, ничего… — заметил доктор её смущение. — Я читал ваше резюме, вы отлично зарекомендовали себя как администратор на предыдущих местах. Но здесь… мне бы очень хотелось, чтобы ваша роль несколько выходила за привычные рамки административной должности. И хоть у вас нет медицинского образования, но тем не менее мне бы хотелось, чтобы вы были хотя бы в общих чертах знакомы с историями наших клиентов. Это очень поможет вам при обращении с ними.

— Да, конечно, Дмитрий Борисович, я понимаю.

— Ну вот и отлично! Тогда, Ларочка, сходите и принесите себе чаю. И далее всегда, когда я вас попрошу принести чаю, не забывайте приносить две чашки, себе и мне.

Ларочка смущённо улыбнулась и сказала:

— Хорошо, Дмитрий Борисович, — и быстро сходила себе за чаем.

Доктор сделал жест рукой, приглашая Ларочку присесть, как он обычно приглашает клиентов, и начал свою речь:

— Ларочка, я не зря сказал вам, что вам следует ознакомиться с историями наших клиентов. Именно с историями, а не историями болезней. Ведь психопатология является болезнью лишь на концептуальном уровне. В действительности любая болезнь, включая психическую, — это норма, реакция организма на причинно-следственные действия мира. И психопатологий намного больше в мире, чем мы видим с вами в нашей картотеке. Здесь можно было бы выразиться утрированно, что психопатологий столько же, сколько людей на Земле. Но я бы сказал немного не так грубо: просто сегодня в мире нет психически здоровых людей. Именно поэтому мне не нравится говорить «истории болезней». Я называю это просто историями жизни. Мы не должны обращаться с нашими клиентами как с больными. Вы понимаете меня, Ларочка?

— Кажется, да… — неуверенно сказала Ларочка.

— Ведь администратор — это лицо клиники. И если вы будете встречать клиентов так же, как встречают пациентов в регистратуре государственной поликлиники, намекая им на то, что они — мало того — безнадёжно больны, да ещё и сами в этом виноваты, тогда сюда, в этот кабинет, клиенты будут попадать с настроением, совершенно непригодным для дальнейшей терапии. Дальнейшей, Ларочка! — здесь доктор нарочито сделал восклицательный тон. — Ведь терапия начинается со стойки администратора! — он замолчал и пристально смотрел за реакцией Ларочки.

— Да, конечно, — поспешила ответить Ларочка, — вы абсолютно правы, Дмитрий Борисович.

— Ну вот и ладненько, — констатировал доктор. — Тогда начнём посвящать вас в наши дела.

— Я вся внимание, Дмитрий Борисович.

— Итак. Начнём с той женщины, которая последней вышла из этого кабинета. С её именем, фамилией и прочими социальными условностями вы сможете ознакомиться в её личном деле.

— Уже ознакомилась…

— О! Ангел мой! Ларочка! — Дмитрию Борисовичу была свойственна кажущаяся со стороны наигранной, но на самом деле абсолютно искренняя возбуждённость при радости. — Вы предвосхищаете мои ожидания!

Ларочка вновь смущённо заулыбалась.

— Значит, — продолжил доктор, — вы в курсе её диагноза?

— Да. Панические атаки вследствие посттравматического стрессового расстройства.

— Панические атаки вследствие посттравматического стрессового расстройства, — академическим тоном повторил доктор. — Чувствуете, Ларочка, всю обезличенность этих слов?

— Хм… — Ларочка на мгновение задумалась. — Пожалуй, да.

— А теперь, Ларочка, я расскажу вам историю этой женщины, — и с иронией добавил: — Она чуточку длиннее, чем эта обезличенная фраза.

Ларочка в преддверии рассказа отхлебнула чаю.

— Эта женщина, — начал доктор, — и её муж — двое одиноких стариков. Но так было не всегда. Около тридцати лет назад у счастливой пары родился ребёнок. Сын. Родители в нём души не чаяли. Не сказать, что они его баловали. Что касается вопросов безопасности и образования — родители были довольно строги с ним, но при этом каждый раз объясняли ему, в чём причина такой строгости: в том, что они любят его и желают ему лучшего будущего. Объясняли до такой степени, пока не видели в глазах ребёнка понимающий взгляд. По крайней мере, родителям так казалось, или они просто хотели верить, что этот взгляд был понимающим.

В школе мальчик учился хорошо. В основном преуспевал в гуманитарных науках. Точные ему давались тяжелее. Но в целом учителя его хвалили, говорили, что он добрый, честный. Хотя некоторые считали его чересчур мягким и из-за этого подверженным влиянию, — доктор на мгновение прервался, чтобы отхлебнуть чаю. — Здесь надо ещё сказать, что период его подросткового становления принялся на сложные 90-е, когда очень сильно начали замечаться социальные неравенства, завуалированные в СССР. Те люди, которым удавалось вырваться из нищеты за счёт: кто-то удачи, кто-то знаний, кто-то смекалки, а кто-то и откровенной незаконной дерзости, — эти люди становились новой элитой страны, а их дети становились объектами зависти со стороны детей, которые остались прозябать в нищете. Из последних как раз был наш маленький герой. Глядя на своих более обеспеченных друзей, он начал презирать своих родителей, презирать их за их нищету, за неспособность приспособиться к новым условиям.

У нашего героя был друг, как раз из таких вот обеспеченных семей. В целом это был вполне обычный друг, обычный мальчик, никак не ставящий себя выше других за счёт положения своих родителей. Но он был смел, дерзок, разумеется, переняв эту смелость и дерзость у своего отца, предпринимателя. Но опять же, несмотря на то, что друг не вёл себя высокомерно, наш герой смотрел на него как бы снизу, инстинктивно, как смотрит любой нищий на богатого, втайне завидуя ему. Друг показал нашему герою жизнь свободную, независимую от родительских наставлений. Как вы помните, Ларочка, родители давали нашему герою огромное количество наставлений, что сформировало в нём чрезмерную зависимость от родительского мнения. Но его друг был не таким. Он умел принимать решения самостоятельно, был более независим, и именно поэтому наш герой тянулся к нему.

В общем, друг научил нашего героя прогуливать школу. Он показывал ему мир, скрытый за ширмой учебников, полный приключений. И этот мир требовал нешаблонного мышления. Там было необходимо принимать решения, которые выходили далеко за рамки уравнений «дважды два». Тогда как родители нашего героя, — по крайней мере, так ему казалось, — как и все нищие родители, убеждали его, что именно школа с её «готовыми» решениями даёт путёвку в жизнь. Но теперь у нашего героя это не укладывалось в голове. Он смотрел на своих родителей и видел в них нищих, прошедших все стандарты образования: школы, университеты, но это так и не обеспечило их. Но когда он смотрел на своего обеспеченного друга, он видел в его будущем какой-то Свет как раз за счёт того, что тот мыслит неформатно, так же как его отец, который смог вырваться из нищеты, — доктор вновь прервался на затяжной глоток чая. — И вот однажды мальчики прогуливали школу. Они «зайцем» катались на электричках. И когда кондуктора в очередной раз проходились по вагонам, мальчикам пришлось выйти на случайной станции. Так они оказались в Комарово. Помните, Ларочка, песенку про недельку в Комарово?

— Да, конечно.

— Это курортный посёлок в пригороде Питера. На берегу Финского залива. У мальчиков, естественно, возникло желание прогуляться по берегу. И вот, когда они сидели на песке, глядя на набегающие волны, друг нашего героя сказал, показывая на большой дом за спиной: «Когда я вырасту, мой отец купит мне такой же большой дом на берегу моря». На что наш герой ответил что-то вроде: «А мне никогда не светит такой дом. Мои родители не такие богатые, как твои». На что друг ответил: «Это не страшно, ведь и тогда ты останешься моим другом, и для тебя всегда будет отдельная комната в моём доме, и ты сможешь часто приезжать ко мне в гости и оставаться так долго, как тебе захочется».

— Так трогательно… — смахивая слезу со щеки, сказала Ларочка.

— Да, Ларочка, трогательно. Но… вы же понимаете, что дети интерпретируют всё по-своему. И после этого эпизода у нашего героя ещё более обострилось чувство социального неравенства. И его презрение к нищим родителям обострилось. И в какой-то период он начал воровать у родителей деньги. Ему хотелось позволить себе иметь карманные деньги так же, как это мог позволить себе его обеспеченный друг. И он врал своему другу, что деньги давали сами родители, чтобы казаться в его глазах более обеспеченным.

Надо сказать, что родители не сразу заметили недостачи. Как это часто бывает, нищие относятся к деньгам легкомысленно, никогда не пересчитывают их. Но вот однажды, когда дело дошло до покупки сыну велосипеда… А родители хотели купить сыну самый классный велосипед, который могли себе позволить… Отец залез в свою заначку, которую он специально откладывал для подарка и в которой всё было под расчёт. И каково было удивление родителей, когда они узнали, что из заначки пропала половина денег. Разумеется, сын таскал из заначки постепенно, маленькими суммами. Сначала родители интуитивно искали этому какие-то сторонние объяснения. То думали, что это они сами просчитались. То дело доходило даже до каких-то суеверных причин пропажи. Естественно, им не хотелось верить, что их собственный сын обворовывает их. Тогда отец решил не рубить с плеча, а проверить. Он оставил заначку как есть, предварительно пересчитав, сколько денег там осталось. И через неделю заметил, что их стало меньше ещё на определённую сумму. Тогда правда стала настолько очевидной, что отвергать её было глупо.

Отец семейства, офицер, теперь уже бывший, человек чести, когда-то свято веривший в социалистические идеалы, как вы понимаете, был шокирован таким поведением сына. Ведь по его, отца, мнению, он делал всё возможное, чтобы обеспечить сыну лучшее будущее. Между отцом и сыном состоялся разговор. Важно заметить, что разговор происходил именно между отцом и сыном. Хотя мать присутствовала при разговоре, но, как вы понимаете, в патриархальной офицерской семье мнение женщины не имеет такого большого значения, как мнение мужчины, — доктор взболтал в чашке остатки чая и одним движением закинул их в рот. Потом достал из стола лист бумаги с текстом. — Здесь, Ларочка, очень важно дословно привести ту часть речи отца, которая, по всей видимости, основательно впечаталась в сознание ребёнка. Поэтому я прочту вам со слов нашей уважаемой клиентки:

«Сын, — он обратился к ребёнку не по имени, а именно „сын“, и не уменьшительно-ласкательно „сынок“. — Сын, ты должен понимать, как тяжело нам с мамой даётся твоё содержание. Мы с мамой — люди честные, не какие-нибудь там „новые русские“, которые разворовали страну. Наша совесть не позволяет нам воровать у общества. И всё, что мы зарабатываем — мы зарабатываем честным трудом. И нам не стыдно смотреть людям в глаза. И большая часть заработанных нами денег уходит на твоё содержание. Тебе же, по всей видимости, этого оказалось мало. И это несмотря на то, что мы с мамой очень сильно старались воспитать в тебе человека честного, достойного. Ты пойми, что мы обеспечиваем тебя всем необходимым. Всё, что тебе нужно сейчас для твоей жизни, для учёбы — это всё у тебя есть. Но всё, что тебе кажется у тебя должно быть сверх меры — это неправда. Это всё тебе в действительности не нужно. И я понимаю, откуда у тебя такие запросы. Этот твой друг… Это он навязывает тебе желания. То есть в действительности это не твои желания. Это желания, которые тебе навязал твой друг. И я вынужден ограничить тебя в общении с твоим другом. Его отец — человек бесчестный, наживший своё состояние на страдании других людей, таких как мы с мамой. И его сын, твой друг, своему отцу под стать. Ему неведомы понятия чести. Поэтому такой друг тебе не нужен. Со временем ты поймёшь, что я прав. Ты встретишь других друзей, которые будут более отвечать твоему положению сына офицера. Но ты должен запомнить навсегда, сын: воровство — это то, что закрывает для тебя дверь в светлое будущее, в мир честных и достойных людей. Иди и хорошенько подумай над этим».

— Чего, по-вашему, не хватило в этой речи? — спросил доктор Ларочку.

— Хм, затрудняюсь ответить.

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.