Бесплатный фрагмент - Дни и ночи, сны и прочее…

Предисловие

В книге представлена небольшая часть написанного Мариной Бойковой-Гальяни. Её отличает узнаваемая манера плетения стихотворного текста: лёгкость изложения и парадоксальные концовки, яркие запоминающиеся образы, видимые и осязаемые. Есть у неё и «Страшные стихи»: «Карпатский сон», «Когда вспомянешь», «Над упрямой бездной».

В них причудливо переплетено приземлённо житейское и загробное бытие. Её лирические героини бросают вызов судьбе и делают шаг за грань, отделяющую жизнь реальную от потусторонней. Но жизнь продолжается и там, пока горит и бьётся, живёт и страдает, чувствует и надрывается маленькое человеческое сердце. Марина использует мистические и фантастические мотивы для привлечения внимания к трагической глубине сегодняшней жизни.

Пожелаем ей дальнейших творческих успехов и жизненных удач.

Людмила Лапина

В толпе

Бледно-розовые будни,

Чуть подкрашенные светом,

(Льющимся из подворотен)

Ярко-розовых гардин.

Мы под натиском прохожих,

Узнаем себя едва ли

В сутолоке тех случайных,

Близнецов сиамских, дней.

В черно-белых кинопленках

Остаются наши ночи ―

Мы кидаем их с досадой

В топку сумерек нагих.

Нам себя бывает жалко.

По утрам, едва проснувшись,

В пыльном зеркале усталом,

Мы лица не узнаем.

Во ржи

Теплый вечер спустился на крыши

Ветерок задремал в облаках.

Мы с тобой за околицу вышли

Погулять — и пропали в полях.

Вкруг кольцом обхватившие руки:

Если можешь держать — удержи!

Неужели же только от скуки

Мы с тобой затерялись во ржи.

На губах наших привкус полыни

От коротких украденных встреч,

Почему мне так совестно ныне,

Что себя разрешила увлечь.

Почему я бегу, озираясь,

От примятой недавно межи;

Неужели, от скуки спасаясь,

Мы с тобой затерялись во лжи.

Гавот

Проснулся, будильником пешим разбужен,

Побрился, умылся, оделся, и вот

Я вышел из дому, танцуют по лужам

Осенние листья, гавот.

Усевшись на мокрые плечи скамейки,

Дудит сонный ветер в трубу ре-минор,

Упрямо над улицей облако-лейку

Повесило небо — и весь разговор.

Сын

Я его узнаю всюду,

Будь он в рубище одетым,

Будь он даже в маске «вуду»

Или кем-нибудь еще.

Ошибаться Бог не может.

Ошибиться можно сыну.

Что ж отец? Тебя ли гложет

То, случившееся с ним?

Знаю, скажешь, ― все по плану

Шло, и разве план сорвался?

Спорить я с тобой не стану,

Ведь в чинах мы не равны.

Знаешь, в сумерках непрочных,

Под старинным покрывалом,

Входит гостем полуночным

И садится на постель.

Он молчит и дышит тихо,

Как младенец, беззащитен;

Ох, ты, лихо, мое лихо!

Пожалел бы кто его.

Я люблю его, как сына.

Я люблю его, как брата.

И прошу его надрывно,

Чтоб подумал о себе.

Он встает, главой качает,

Лёгкой поступью ― к порогу:

И спокойно осеняет

Меня благостным крестом.

И в распахнутые двери,

Сквозняком влетают звезды:

Будет каждому по вере

Отпущение грехов.

Призрак

В перекрестках темных окон

Нас пугает злая сила.

Не спасет защитный кокон,

Что вокруг себя чертила

Я мелком, рукой дрожащей;

Крест нательный взмок от пота.

Этот призрак — настоящий!

Он губами шепчет что-то.

«Отче наш… Спаси, о боже!» —

Рта его чернеет рана.

Он кричит. И что же? Тоже

Чертит круг мелком. Как странно!

Неизбежная потеря

Друзья уходят друг за другом,

Состарив лист календаря,

Тебя, с глазами декабря,

Бредущего сентябрьским лугом.

Мне не догнать; моя душа

Тебя коснулась слишком поздно.

Уже не вместе и не розно

Идем лишь рядом, чуть дыша.

Всё тяжелее этот путь,

И неизбежнее потеря,

Ужели, ты себе не веря.

Способен все перечеркнуть?

Ну, что ж, все зря? Да, видно, зря.

Остановлюсь, себя коря,

Что не иду с тобою в ногу,

Что на декабрьскую дорогу

Смотрю глазами сентября.

Мыс надежды

А в океане есть мыс надежды

И бухта грез,

Земля упреков и расставаний,

И остров слез.

Вот в лодку сяду, оставив компас

На берегу,

Покину всех вас, лишь от себя я

Не убегу.

И брошу весла, отдавшись только

На волю волн.

Судьба направит, куда захочет

Мой легкий челн.

Без пищи сколько, увы, не знаю

Но продержусь.

С фата-морганой, наверно, скоро

Уж подружусь.

Пристану к мысу и в бухте время

Я проведу.

Нашла ту землю, лишь океан тот

Все не найду.

Старый бог

Шар Земной, укутав одеялом облаков,

Баюкал Бог.

Светился лик, как много лет назад

И таяла свеча, роняя бликов россыпь.

Все было просто.

В ушах будил усталость чей-то душный шепот.

На заплеванном полу, колени жесткие и лбы,

Вбивающие в пол грехи — а вдруг, услышит?

Тише, тише.

Слышите? Запели ангелы, нас унося с собой

В прекрасный мир нелепых обещаний.

Покорны нищие, с глазами, как у Бога —

Они ждут рая.

Помилуй, боже! — ангелы поют.

Подайте, Христа ради, — юродивые за руки хватают.

А молотками забивают гвозди,

В гроб, со злостью.

Баюкает Бог Землю — глух и нем.

И слеп. Лелея лишь комочек грязи,

Где горсть людей друг друга жрет,

И мечет беспорядочно икру.

Бог стар и хочет отдохнуть.

Бездна

Над упрямой бездной,

Пылкий и глубокий,

Раздавался голос

Девы одинокой.

Ветер брови хмурил,

Облака сгоняя,

Все звала куда-то

Дева молодая.

Заплутавший ворон,

Камнем в пропасть падал,

Прижимая уши,

Волк скулил и плакал.

На груди у бездны

Призрак пел, рыдая,

О любви запретной,

О любви без края.

И влюбленный путник,

Потерявший разум,

Делал шаг… и бездной

Становился сразу.

Гадание

Я гадала на судьбу,

На ромашках самых разных,

В удивительном саду,

Где не счесть цветов прекрасных.

Было все, была беда,

Я стояла у причала,

Расставаясь навсегда.

Только принца не встречала.

Видно те не для меня,

Мне б чего-то неприметней;

Одиночество в груди

Поселилось незаметно.

Спутник мой всегда со мной,

Хоть его не видно глазом.

С этим сверстником — Бог мой! —

Распрощаться бы мне разом.

Я гадала на судьбу

На ромашках самых разных,

Только кучу лепестков

Изорвала понапрасну.

Дума

Ряской пруд зарос

Под моим окном,

Серебро волос

Повяжу платком.

От берез вокруг

Все короче тень:

Утро как-то вдруг

Переходит в день.

День, похлопотав,

В сумерки уйдет.

Ночь к себе в рукав

Солнце заберет.

Ожидаю тризн,

Не начав стареть;

Незаметно жизнь

Переходит в смерть.

Перекрёсток времён

На перекрестке двух времен

Мы задержались ненадолго:

Одна окончилась дорога,

Другой еще не начат путь.

Часы остановились в полночь.

Так странно — просто ноль часов.

Застыли чашечки весов

В каком-то сонном равновесье.

Уже устал осенний лист

Топтать растерянный прохожий.

Ни злости, ни любви, что тоже

Равно нулю, как «все равно».

Ни плюс, ни минус — просто ноль,

Ни «да», ни «нет», но и не спросим.

Еще не отпускает осень,

Уже зовет с собой зима.

Лабиринты снов

Блуждаю в лабиринтах снов

Я бесприютной незнакомкой,

И кажется головоломкой

Мой странный, мой нелепый путь.

Куда стремиться в темноте?

Руками бестолково шарить,

И бога звать, и бога славить,

Чтоб место застолбить в раю.

Но, вдруг, в отчаянии застыть,

Вдоль тела бросить руки-плети,

Поняв, что лабиринты эти

Ведь никуда не приведут.

Перезвоны

Перезвоны, перезвоны

На семь верст окрест.

Семь холмов — на каждом церковь,

И на каждой — крест.

Как начнет звенеть — устанет

Всяк поклоны бить.

Меж холмами посередке,

Старый скит лежит.

Вкруг скита — косые хаты,

В черных окнах смерть.

Бей поклоны, но не надо

На кресты смотреть.

Метель

На окраине дом замело.

Я смотрю в ледяное стекло:

Никого, никого у ворот —

Лишь метель злые песни поет:

Отопри, — вьюга просит меня, —

Запряжем снежным вихрем коня.

И умчимся в страну, где, поверь,

Никогда не бывает потерь.

Я, в ответ отомкнула замок,

И шагнула во тьму за порог.

Замело белым снегом глаза,

Позабыла дорогу назад.

Приготовила нынче метель

Для меня ледяную постель.

Карпатский сон

Багряное солнце

Лениво купается в тучах,

Ныряя так сонно,

В темнеющих облаках.

И рдеет закат

Над безлюдною нивой широкой,

А в дремучем лесу

Просыпается нечисть от сна.

Лошадей не жалея,

Веселит запоздалый наездник,

Поспешая до лунного света

Двери хаты закрыть за собой.

Любоваться закатом,

Не спеши далеко от жилища,

Не спеши в полнолунье

Могильного хлада вдохнуть.

Наползает зловеще

И грызет туча жадная, солнце,

Распоясалась тьма:

Гонит день в подземелье она.

И, в мгновение ока

Упало светило за Землю:

Не кромешная тьма —

Лунный диск озарил все вокруг.

2

Густо стелет туман,

Собирается нечисть на шабаш,

В Вальпургиеву ночь

Разгуляться в Карпатах спешит.

Край несбыточных грез:

Виноградников нежная зелень,

И цветы необычной красы,

И нектарного воздуха хмель.

Вряд ли сыщется край,

Где растут синеглазые розы,

А в тенистых лесах

Обитает невиданный зверь.

Заплутает охотник,

Увлекаемый зверем нарочно:

Ох, не прост этот зверь,

Заведет и исчезнет, как дым.

Словно кошка с мышонком

Наслаждается в жмурки волчара:

Или съест, или в веру

Бесову свою обратит.

Страшно, страшно, родимый,

Мужа ночкой такой дожидаться,

Вдруг вернется не прежний,

И хату свою отопрет.

Он войдет, улыбаясь,

И добычу с плеча лихо сбросит,

Как ни в чем не бывало

Обнимет, и сядет за стол.

Забеснуются псы,

За околицей волки завоют:

Засверкают глаза

У любимого странным огнем.

И забьется сердечко,

Как соловушка в клетке злоченой,