Бесплатный фрагмент - Дневник Рагды Адамовны Ивановой. Туманный штаб. Избранные стихотворения

Музы

Безмятежность духа спасает от груза,

Их улыбка любима, их поступь легка…

Никому не захочется пренебречь душей узами,

Потому что для каждого лик их нежней молока.

Они даже черствым приятны как дочери,

Но я вам пою не про них.

Вы долго считали муз моих прочими,

А я подарю им свой ломаный стих.

Послушай, прохожий, о доблестных падчерицах,

Не нашедших любви, не достойных надежд.

Они не привыкли по-кошачьему ластиться,

Тебя не привлечет даже цвет их одежд.

Красивы морщины, красивы очи без искры,

Красивы рубища эти.

Прекрасны их слезы, солены и быстры,

Мы братья и сестры, мы все вечно дети.

Май

Дурманит ветер свежий,

Рожденный только час назад.

И в сумасшествии мятежном,

Заблагоухает майский сад.

И вечер тошнотворно-пряный,

Безумьем хочет покорить,

Рабби, о, нанеси же раны,

Чтобы к раздумьям возвратить.

О сладость, почки расцветают,

Пышнеют, соки не тая.

И эмоция игривой пьяной ланью,

Пусть мрет, став жертвой алтаря.

Избыточные соков трески

И майские ретивые лучи,

Упразднены, признались зверским,

Покоя августа представив… Младость, замолчи!

Справедливый солнца жар

Придаст лицу морщин немного,

Замедлит суховей излишки — это дар,

Как дарит зрение слепому.

Дневник Рагды Адамовны Ивановой

26.08…

В новом учебном году у студенток не поменялось ничего. Дисциплины остались прежними, лишь только стали сложнее и углубленнее.

В том году я закончила курсы так называемого «туманного штаба», теперь я осталась работать пепиньеркой с перспективой преподавательства. Скажем так, я была достаточно молода, для того чтобы стать преподавателем масштабов анналов истории народов и развития душ. Однако мисс Колднесс сказала, что она была бы рада, если бы я не уезжала пока на родину и присматривала за ее собаками.

Рядом со входом в учебное заведение поставили лавочку, где мы с Викторией, которая со дня на день должна была отправиться в родные места, отдыхали, наслаждаясь лучами позднего августовского солнца.

Виктория знала, что я желаю остаться здесь, чтобы служить. Уверена, что такая достойная девушка, как Виктория, тоже бы осталась здесь, чтобы стать моей коллегой, если бы она была так же, как и я, из России и из двадцатых годов XXI века. Увы, ее звала ее родина. Виктория родилась в самом конце IV века нашей эры в Риме. Она как никогда нужна своей стране, ведь даже если шансы на спасение этой земли безутешно малы, Виктория, научившаяся здесь всем мудростям, должна, как солдат и как смелая жена своей земли, попытаться сократить жертвы падения.

Наша начальница, то есть мисс Колднесс, принесла нам с Викторией костюмы выпускниц. Эти костюмы были выданы абсолютно всем девушкам, а мы с моей напарницей не успели получить их.

Я предложила моей родной и прекрасной латинянке зайти ко мне в новую комнату. Она ничем особенно не отличалась от первой, ученической. Разве что большой стол и наличие маленького стеллажа отличали ее от гнездышек студенток.

Я раскрыла свою коробку. Внутри лежало длинное черное платье из плотной холщовой ткани. Лишь в нескольких местах этого платья (на рукавах, по бокам длинной юбки) красовались узкие вставки из белой нежной прозрачной ткани. Платье это было нечто среднее между офисным нарядом и повседневным решением для кафе в центре прохладного города, например, нашего Или. Платье это без его важного символа-аксессуара являло собой совершенно простой скромный наряд.

Нам запрещается носить это платье без обязательной его составляющей, которую я нашла на дне коробки: тонкого пояса, к которому крепились аккуратные, едва заметные ножны с подарочным, именным кинжалом.

До приветственной речи для новых студенток у меня еще оставалось время, поэтому я решила примерить свое платье. Виктория же решила ехать на родину прямо в платье, будучи уверенная в том, что оно не даст ей растеряться среди той суматохи, которая там сейчас происходит.

В нашем колледже было мало зеркал, потому что красоваться перед ними считалось плохим тоном, да и просто глупым занятием, но в кабинете мисс Колднесс всегда стояло огромное зеркало, которое мы с Викторией на время решили перетащить в мою комнату.

Кого я вижу в отражении? Двух совершенно разных по внешним данным женщин, несомненно. Одна выше, светлее, статнее, плечистее, но не менее женственнее второй, терпко-темной, даже приглушенной, бледной. Виктории идет кинжал, если знать, что она латинянка своего времени. Лишь современный покрой ее платья придает ей какой-то фантастичности. Что носят люди ее сословия, коренные римлянки? Вряд ли солдатскую форму леди из Или образца нашего века.

Идет ли пояс с ножнами мне? Оправдываю ли я его ношение? Не знаю. Порой я думаю, что ножны могли бы стать для меня символом скорби по человеку, которым мне не удалось стать за время обучения здесь. Наверное, этот атрибут выпускниц колледжа создает некую обманку моим иногда овечьим побуждениям и тем желаемым результатом, над которым несколько лет работала мисс Колднесс и все преподаватели нашего колледжа.

В дверь постучали.

— Мисс Виктория, автобус ожидает Вас.

После недолгих прощаний мы расстались с латинянкой.

27.08…

Я осталась в этом платье. Тем более что платье пепиньерки я надевать не хотела, так как ее обязанности колледжу были особенно не нужны, а вот действия младшего научного сотрудника всегда могли быть полезными. Колледж строг во всем, особенно в дресс-коде. Поэтому костюм выпускника для младшего научного сотрудника, который решил остаться на службе в колледже, выглядит уместно и не вызовет вопросов у дирекции.

Я весь день понимала, что у меня не получится скрыть своей грусти ото всех, поэтому решила уйти на реку, прежде чем меня не позвали выполнять какие-нибудь поручения. Прежде, при обучении, я не писала записок-дневников, потому как богатая мозговая деятельность, духовные поиски и разборы военных тактик не давали гнилой слизи, которая обычно скапливается в душе человека, который на родине много лет жил будто свинья, выливаться в органы чувств, чтобы ощущать горечь этой самом слизи. Горечь вперемешку со стыдом, тоской, желанием лечь в какое-нибудь прохладное приятное место, заснуть, а после встать младенцем, у которого чудесным образом на подкорке уже будут установки, как следовало бы, а как — нет. При этом, желательно, чтобы генетическая память такого образца действовала как удар током. Хороший удар.

Во время обучения здесь нам высказали мысль о том, что быть человеком есть большая ответственность, чем быть ящерицей, так как мы не умеем сбрасывать свои поступки, слова и даже мысли. Да, мы можем очищаться как физически, так и духовно, но эта духовная «кожа» так и останется… замытая, со шрамами, может, уже и не такая грязная и в крови, отходах…

Если я когда-нибудь буду преподавать в туманном колледже города Или, я покажу студенткам свои дневники. Жалко, что все подопечные у нас достаточно «поздны», чтобы дать им читать это. Будь они студентки раннего отрочества, тогда бы несколько процентов бед, против которых наш колледж выводит сложнейшие формулы, уничтожились бы посредством болезненных раздумий и нескольких ночей из слез.

28. 08…

День заезда новых студенток. День прощания с сослуживицами и дорогой моему сердцу латинянкой. День, когда чрез пару-тройку месяцев мой стол будет пропитан солью, точно каюта моряка.

29. 08…

На следующий день я быстро привела себя в порядок и вышла в общую комнату для приемов пищи. Был классический завтрак: гречневая крупа, яблоко и зеленый чай. Зеленый чай население Или пьет часто. После завтрака я должна была сопровождать класс в кабинет военной политики, так как имела особую медаль за отличное изучение данной дисциплины. В группе была одна отстающая ученица, которая с первых же занятий плохо усваивала понятие того, как настоящий воин должен воспринимать смерть. Преподаватель назначил шефство над молодой студенткой: после всех уроков я должна отправиться с ней в читальный зал, чтобы помочь выполнить домашнее задание и, если нужно, объяснить азы данной науки.

Девушка эта была худощавая, маленькая и нервически-бледная. Иссиня-черные волосы ее были поломаны, что виднелось даже из пучка, с которым она обычно ходила. Лицо ее было достаточно красиво. Я склонна думать, что некрасивых людей не бывает, если ты создан по закону, то ты уже красив. Но бывают разные оттенки красоты. У моей подопечной была фатальная красота, которая постепенно подходила к моменту своего выгорания, угасания. Казалось, что совсем недавно она была портретом, написанным ярким дорогим маслом на холсте самого высокого качества, а потом этот холст отсырел, а краска стала в некоторых местах печально блеклой, а в некоторых местах почти размытой.

Я была плохо знакома с ней. Теперь я решила завести с ней знакомство:

— Ты наверняка знаешь, что мне было приказано взять над тобой шефство. И ты знаешь, как зовут меня. Теперь я хочу познакомиться с тобой. Как тебя зовут, откуда ты?

— Рагда Адамовна, это обязательно?

— Да. И обойдись без формальностей, если можно.

— Делила. Я почти местная. Если можно, не просите от меня больше, чем я смогу Вам сказать.

Я не знала, как подступиться с этой тростинке, поэтому я просто стала заниматься с ней предметом. Но смысл нашего заведения обязывает нас к эмпатии. Мы должны следить друг за другом, потому что самые убедительные открытия в области подвига и морали часто строятся на адской лаве, а как мы знаем, лава способна создавать прорехи.

Теперь я решила следить за Делилой. Я не хотела спрашивать о ней других девочек, не хотела спрашивать о ней у мисс Колднесс, не хотела допытываться и у самой Делилы. Мне нужны были время и незаметность.

07. 09…

Несколько дней я следила за Тростинкой (так называть ее мне удобнее для своего дневника). Она часто любила гулять по берегу Грейт-Уз. Особенно она любила несколько часов кряду наблюдать за водной рябью, которую создает здешний грибной дождь. Обычно я стояла за каким-нибудь толстым полым деревом и делала записи в дневник, так что Тростинка не видела меня. Одна вообще редко смотрела по сторонам. Взгляд ее был сосредоточенным и одновременно притупленным. По ее лицу нельзя было понять, занимают ли ее какие-либо размышления или туман, который скрывал наш колледж от времен и народов, въелся в ее сознание так, что мысль ее была не более, чем пелена.

Раз я увидела, что после занятий Делила пошла по направлению торговых улиц. Для того, чтобы меня не заметили (форма моя бросалась в глаза), я попросила у мисс Колднесс какое-то старое английское пальто, которое, казалось, было скроено лет двести назад. Я не сказала Колднесс истинную причину такой странной и срочной необходимости: я убедила ее, что хочу собрать колокольчики, в лесу грязно, и, чтобы не испачкать подол новой формы, мне нужно что-то старое и ненужное.

14. 10…

Исходя из моих наблюдений, вышло следующее: Тростинка каждую неделю посещает торговые улицы с целью скупить на небольшую стипендию воспитанниц свежие англиканские газеты.

Данное наблюдение мне не показалось странным, потому что небольшую сумму денег, которую нам давали на месяц, каждая девушка тратила на те приятные роскоши, которые лично для нее считались таковыми. Обычно девушки покупали ароматические масла, пилюли, какое-то диковинное мыло, башмаки, перья и чернила для личного пользования.

Для Тростинки такой необходимостью оказались свежие, еще не пожелтевшие англиканские газеты.

14. 12…

Два месяца шли ровно. О Тростинке я не узнала почти ничего. Но раз я сидела в саду около колледжа, читала какую-то светскую малоинтересную книгу, а Делила вышла на порог здания. Мерзкое шуршание из кустов нашего сада сразу дало мне понять, что после розги мисс Колднесс оправилась какая-то шляпа-поганка. Она не произнесла ничего, так как речевой аппарат был занят украденным из туманного сада яблоком и крепкой самокруткой.

Завидев Делилу, шляпа решила поздороваться. Делила спокойно кивнула, но шляпе оказалось этого слишком мало:

— Для lost honor некоторые слишком неприветливы. Наверное, зеленый чай все-таки недостаточно крепок…

Тростинка быстро, почти как ветер, удалилась. Я сразу поняла, в чем дело.

17.12…

Мне и многим девушкам, возможно, хотелось бы пустить на шляпу мисс Колднесс десятки хворостин и шквал критики. Но все это не поможет, теперь я знаю, что сила розги не сравнится с силой букв. Хотя на моей родине эта ситуация достаточно каламбурна, исходя из того, что «прописать ижицу» когда-то было довольно актуально. Мисс Колднесс понравилось бы гостить у меня, подумала я, улыбаясь.

18. 12…Честь