Бесплатный фрагмент - Дитя Осени

— Каспиан Вэйл

— Дитя осени.

Аннотация. Она не была первой, кого заинтересовал белый кролик, но ее Зазеркалье оказалось более мрачным жестоким. В мире Калейдоскопа не каждый сможет остаться самим собой. Удастся ли ей это?

Глава 1

Маленькой Акико было шесть лет, когда она увидела белого кролика. Кролик с виду был такой мягкий, такой милый, что ей сразу же захотелось потрогать его. Она и раньше видела кроликов, но в первый раз пушистый комочек подошёл к ней так близко. Она протянула руку и коснулась бархатистой шкурки. От восторга её сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Кролик не только не удрал, а напротив подошёл ещё ближе. Смешно подёргивая носиком, он обнюхал протянутую руку. Это прикосновение заставило её замереть, чтобы не спугнуть зверька. Однако кролик и не думал убегать. Он даже осмелел настолько, что забрался на детскую ладошку и забавно подвигал ушами, устраиваясь поудобнее.

Акико погладила плотные ушки прижатые к голове и кролик ткнулся головой в её руку.

Это привело её в ещё больший восторг, она оглянулась, видит ли её бабушка и, не удержавшись, она вскочила, чтобы отнести и показать кролика старой бабушке Таке, которая в это время обычно пряла на лавочке под раскидистым клёном у их маленького дома.

Настроение животного мгновенно испортилось. Он свирепо глянул на девочку багровым глазом, хотя Ахико могла поклясться, что за секунду до этого его глаза были абсолютно тёмные, почти чёрные. С неожиданной силой он оттолкнулся задними лапами от её ладони и крошечные острые когти оставили восемь кровоточащих бороздок на белой коже.

Слишком ошеломлённая такой переменой, Акико даже не попыталась удержать разозленного зверька. Расстроенная она поплелась домой, тем более, что уже начинало темнеть, а бабушка всегда журила её за опоздание. Хотя в их краях не водились опасные животные, старая Таке волновалась, когда её внучка убегала далеко или задерживалась до темноты.

На вопрос о ранках Акико ответила, что упала. Бабушка подивилась, где это на ровном лугу можно так упасть, да ещё так аккуратно поцарапаться и стала растирать лечебные травы, кровоостанавливающие и заживляющие. Наложив на ладонь девочки приятно пахнущий травяной компресс, Таке сделала ей повязку. После этого бабушка принялась за готовку ужина.

Отец Акико, Тадаши уже должен был скоро вернуться из города, куда он каждый день уходил на подёнщину и Таке старалась успеть к его приходу.

Тадаши был крепким, статным мужчиной с необычайно добрыми глазами. Супруга его рано покинула этот мир, оставив вместо себя дочку, на которую он и перенёс всю свою любовь и заботу. А так как родилась она осенней порой, то отец так и назвал её, Акико, дитя осени.

Пока девочка играла со своими нехитрыми игрушками в своём углу, Старая, но ещё бодрая бабушка Таке готовила рис с овощами и рыбой. Тадаши установил простые ловушки в недалеко протекающей речке, и туда почти каждый день там оказывались одна-две вертлявые рыбины, которые семья употребляла в пищу.

Правда один раз сборщик налогов из деревни по имени Исао наткнулся на эту ловушку и виновата была Акико. Несмотря на запрет отца, в этот день оставаться дома, она удрала, чтобы посмотреть на юрких рыбок. Там её и застал сборщик, любопытный пухлый, краснощёкий дядька, решивший узнать, что такого интересного она там нашла.

Сборщик в тот день надолго задержался у них, хотя обычно он наскоро перекусывал, выпивал традиционную чашку чая, собирал дань и уходил.

Он сидел за их столом, а отец Акико стоял перед ним, как нашаливший ребёнок.

Он упрекал Тадаши за самовольство и обман, а тот то краснел, то бледнел. Стыд и злость охватили бывшего солдата княжеской армии. Только намертво въевшаяся в его сознание дисциплина не давала ему взять, к примеру деревянный черпак и огреть зазнавшегося юнца по голове.

Исао был человеком на службе князя и нападение на него считалось бы актом измены. Поэтому Тадаши просто стоял и слушал упрёки и обвинения. А их оказалось очень много и все сводились к тому, что пара рыбёшек в день могут разорить великого князя.

Забившаяся в угол Акико поглядывала на отца и слёзы капали с её подбородка на дощатый пол. Ей было очень обидно видеть этого высокого и сильного человека в таком униженном положении. А Исао всё разглагольствовал, и даже ароматный чай сделанный бабушкой Таке не мог умерить его недовольство. Он размахивал серебристой рыбкой длиной в палец, словно доказательством тягчайшего преступления.

— Знаете зачем всё ещё я говорю с вами Тадаши сан? — сердито спросил Исао, и не дожидаясь ответа продолжил. — А затем, что мне известно, что вы сражались в армии нашего князя. Может и не так доблестно, как некоторые, но всё же вы там были. И только поэтому я взываю к вашей чести и совести. Будь вы на моём месте, как бы вы поступили?

«Не каждому дано быть на месте племянника правофлангового офицера проспавшего вражеский рейд в своём тылу и вместо разжалования получившего чин генерала и место при дворе.» хотел ответить Тадаши, но сдержался.

Впрочем сборщик, как и прежде не ждал ответа. Он говорил, чтобы преувеличить свою значимость, показать, кто здесь главный и мнение ветерана его не очень интересовало.

— Ну так что Тадаши сан? Могу я рассчитывать на наше взаимопонимание?

Поняв, к чему тот клонит, Тадаши положил на стол монету.

— Я не уверен, что мне сто́ит…

На стол легла ещё одна монета.

— Возможно, если закрою на это глаза, кто-то в столице может прослышать об этом…

Ещё одна монета сменила владельца.

— Что ж, теперь я вижу, что вы усвоили урок, но всё-таки мне бы хотелось уточнить…

Очередная монета присоединилась к своим товаркам.

— Наконец то мы поняли друг друга, Тадаши сан. — Исао понизил голос. — Можете и дальше ловить рыбу. Я вам разрешаю.

Хлопнула дверь, едва не зашибив подслушивающего стражника, что был послан с ним для охраны. и следом со двора донеслись сердитые крики сборщика, призывающего всех злобных духов на слишком любопытную голову.

Серебристая рыбка осталась лежать на столе еле двигая хвостиком.

Отец медленно опустился на стул руками обхватив голову. Бабушка сразу же подбежала к нему, чтобы обнять.

— Я отдал этому мерзавцу столько денег, что мы могли на них полгода покупать рыбу. Нормальную рыбу, а не это недоразумение. — глухо произнёс Тадаши, глядя на несчастную рыбку беззвучно разевающую ротик в поисках воды.

— Ничего, сынок. Мы как-нибудь перетерпим. — попыталась утешить его бабушка Таке. — Огород не даст нам голодать, тем более, что скоро лето.

— А знаешь, что самое плохое, мать? Этот негодяй теперь, когда он узнал, что у нас водятся небольшие деньги, всегда будет требовать больше. И какой глупец дал ему такое имя?

Он тяжело вздохнул.

— А теперь Акико. Не прячься, выходи. Отец будет с тобой говорить.

— Таддо, сынок…

— Не вмешивайся, мать. Я буду говорить с дочерью.

Акико встала перед отцом прямо, взгляд опущен, как её учила бабушка. Пока не придёт время отвечать, глаза поднимать нельзя. И как ответишь, нельзя продолжать в упор смотреть на отца.

— Ты знаешь, в чём твоя вина, Акико?

Девочка кивнула.

— А ты знаешь, что на эти деньги я собирался купить у князя небольшой выпас, чтобы держать там всякую живность? Так бы мы хоть немного выбрались из нищеты.

Губы девочки задрожали. Нет, этого она не знала. Ей хотелось провалиться под землю от своей глупости и непослушания. Тоненькие извивы слёз заструились по её щекам поверх уже высохших. Её губы беззвучно открывались и закрывались, но слова не шли. Она попросту задыхалась от рыданий. Она почувствовала себя той самой рыбкой, что медленно умирала сейчас на столе.

Тут Тадаши взглянул на дочку и та же мысль пришла ему в голову, и, с его глаз словно спала пелена.

— О боги, что со мной?! — закричал он — Ты же всего лишь дитя. Откуда тебе знать и понимать дела наши! — он протянул к ней раскинутые в объятиях руки. — Иди ко мне, дочка. Не обращай внимания на мои злые, неразумные слова. Дай, отец обнимет тебя.

Слова эти будто прорвали плотину. Исчез гигантский ком в горле, и рыдая, она бросилась в отцовские объятия.

Тадаши говорил что-то ещё, но Акико уже ничего не слышала. Она просто плакала прижавшись к отцовскому плечу. С другой стороны их обнимала бабушка и тоже плакала.

Рыбку пустили в вашу с водой, а после вернули обратно в речку.

Их ежедневный семейный ужин если и не прошёл как обычно весело, но и не стал совсем уж печальным. Хотя ещё довольно продолжительное время рыба не лезла ей в горло.

Всё это Акико вспоминала неоднократно. С того дня она дала себе твёрдое слово, всегда слушаться отца, чтобы ему не пришлось расстраиваться из-за неё.

Вот и сейчас поглядывая на перевязанную ладошку, она ждала отца и заодно думала о том, почему она не сказала бабуле правду.

Может потому что кролик был таким милым, и ей не хотелось, чтобы с ним случилось что-то плохое. А вот что сказать, если отец спросит? Не то чтобы Акико любила бабушку меньше, чем папу. Вовсе нет. Просто Таке прощала своей внучке почти все шалости и скрывала большинство глупостей, которые свойственны шестилетним девочкам вроде падения в крапиву или избиение осиного гнезда. Хотя случай с осами долго скрывать не удалось, потому что лицо Акико стало напоминать полную луну. А вот Тадаши девочка любила и боялась несмотря на то, что он ни разу не поднял на неё руку. И даже сцена, когда пузатый сборщик отчитывал его ни на волос не уменьшила её уважение.

К тому времени, как она решила сказать отцу правду, если он спросит, Тадаши вернулся домой.

Он выглядел измождённым и вымотавшимся. Мельком взглянув на Акико, он потрепал её за голову и спросил, что у неё с рукой.

От необходимости отвечать её спасла Таке, сказав, что она просто упала и оцарапалась.

Акико облегчённо выдохнула. Отец непременно сделал бы из кролика жарко́е, если бы узнал его существовании.

Вскоре бабушка позвала всех к столу.

Тадаши был мрачен и ел неохотно. На вопрос Таке он рассказал, что случилось.

Сегодня на подёнщине, его и ещё нескольких нанял один богатый торговец, грузить мешки с рисом в подводы. Один из мешков треснул в тот момент, когда Тадаши вскинул его на плечо. Рис слегка просы́пался и разгневанный торговец заплатил ему только половину денег. Десять монет.

— Мешок оказался гнилой. Причём тут ты?

— Он сказал, что я слишком крепко схватил его. Кто его знает, мать, может он и прав.

— Но ведь не весь рис просыпался, сынок? Отчего он так много удержал с тебя. Это же почти в два раза больше цены целого мешка.

— Да, и даже половины не высыпалось, но он заявил будто продаёт этот рис в столице ещё дороже.

— Он говорит неправду. И как таким людям не стыдно наживаться на нас? — возмутилась бабушка.

— Другим путём богатство не нажить. Только лебезить перед теми, кто выше и обделять тех, кто ниже. Жаль, что я не умею ни того, ни другого. Ладно мать, я пошёл спать. Устал очень.

С этими словами Тадаши вежливо поклонился матери, поцеловал дочь и ушёл на свою половину.

Путь до города, где он нанимался в работу, в одну сторону пешком занимал не менее двух часов, поэтому ему приходилось вставать затемно. Хорошо летом светало быстро, зато зимой весь этот путь приходилось проделывать во тьме.

Бабушка Таке помолилась добрым духам о защите и обереге их семьи прежде чем уложить внучку спать. А затем наступил момент, которого Акико ждала весь день больше всего на свете, если не считать возвращения отца из города.

Бабушка придвинула свечу поближе и достала небольшую книгу. Это была книга сказок, самая любимая и практически единственная вещь, что осталась от матери Акико.

Лежащая в своей маленькой кроватке Акико радостно просияла и приготовилась слушать. Сегодня должно было последовать продолжение истории о храброй Нацумэ и трёх драконах; добром, хитром и ленивом.

Девочка в постели от нетерпения заизвивалась крошечной змейкой.

Ей безумно нравилась эта воинственная девушка и её приключения. Нацумэ никого не боялась и всегда стояла на защите справедливости.

Приключения Нацумэ и драконов были очень интересными, но вскоре Акико начала зевать, а потом и вовсе уснула.

Бабушка Таке тоже зевнула, потирая уставшие за день глаза, отложила книгу и накрыв одеялом внучку легла в свою постель.

Внезапно будто что-то подбросило её. В окне напротив ей почудились мерцающие жёлтым глаза. Но, когда она вновь посмотрела туда, уже ничего не нарушало темноту ночи за окном. Лишь листья старого клёна шелестели на ветру.

Глава 2

Следующее утро было таким ярким, солнечным и прекрасным, что даже побаливающие царапины на ладошку Акико не могли испортить его.

Бабушка Таке копалась в саду, что-то там подрезая и подвязывая. О вчерашнем она не вспоминала, решив, что это ей привиделось.

Акико неподалеку от неё бегала по берегу речки и пугала стрекоз и кузнечиков. И даже кролик вернулся, такой же пушистый, как и вчера. Поначалу он щипал себе травку, но наевшись, он стал играть с ней. Он крутился, прыгал будто приглашая догнать его и даже вставал на задние лапки.

С замиранием сердца девочка попробовала взять его на руки, а он и сам был рад запрыгнуть.

Пухлая мордашка девочки засветилась от радости.

Бабушка Таке улыбнулась, увидев его.

— Смотри чтобы он не забрался в огород. — предостерегла она. — Иначе Таддо отправит его прямиком в суп.

— Слышал, глупый? — серьёзно спросила Акико у кролика, приблизив лицо к его мордочке. — Не подходи к огородику, а то попадёшь в котелок.

Кролик обнюхал её шевелящимся носом и тоненько чихнул.

Это было очень смешно.

Всё ещё смеясь Акико потащила кролика обратно на лужайку. А то чего доброго и впрямь захочет пролезть в огород.

Скоро кролик устал и ускакал в сторону леса, что зеленел невдалеке, и это немного расстроило девочку. А потом царапины под повязкой начало дёргать, что расстроило её чуть больше.

Вечером бабушка размотала повязку, и покачав головой снова сделала травяной компресс.

Кролик появлялся очень часто, а потом стал приводить с собой друзей. Они бегали вокруг девочки, а после разом бросались в лес, словно удирая от кого-то.

Акико бегала за ними в тщетных попытках увидеть, где они живут. Ей почему-то казалось, что кролики живут в маленьком кукольном домике. Она видела такой один раз, когда Тадаши взял её в город. Домик был сделан так искусно, что все дверки и окошки в нём можно было открыть. А внутри даже видны были фигурки человечков, каждый из которых был занят каким-то делом. Она даже попросила отца купить этот домик ей. Но домик стоил больше, чем Тадаши зарабатывал за полгода, поэтому так и остался недостижимой мечтой.

Так и шли дни. Без тревог и забот. Похожие друг на друга, как яркие картинки из книги. Омрачало их лишь то, что ранки на ладони Акико никак не хотели заживать. Они то затягивались, то вновь начинали сочиться сукровицей, и ужасно болели.

Однако ближе к концу лета, когда яркая зелень начала понемногу сменяться редким золотом осени, Акико почти напрочь забыла об этом. Ведь у неё появилась подруга.

К тому времени девочка осмелела настолько, что стала иногда пересекать кромку отделяющую лес от луга и заходить в сам лес. Бабушка Таке не особо волновалась за неё, пока девочка оставалась в пределах её видимости большую часть времени. К тому же здесь никогда не водилось змей, волков и прочих опасных животных. Тем не менее, бабушка часто просила Акико не пропадать надолго и не заходить далеко в чащу.

Но Акико росла и становилась старше и всё чаще ей хотелось делать по своему.

В тот день она в привычной погоне за кроликами набрела на небольшую полянку и увидела там другую девочку.

Кролики лишь завидев её впали в панику и незамедлительно бросились прочь.

А другая девочка в снежно-белом кимоно с вышитыми ярко алыми листьями скромно сидела на поваленном деревце, словно ожидая её.

Их взгляды встретились.

— Привет. — сказала незнакомая девочка.

— Привет. — ответила Акико.

— А что ты тут делаешь?

— За кроликами бегаю.

— Зачем?

— Чтобы увидеть их домик.

— Домик? Зачем тебе их домик?

Акико так и не смогла понять, как это случилось, что незнакомка в одну секунду сидела на брёвнышке, а в следующую уже стояла сбоку от неё, заглядывая ей в лицо.

У незнакомки было длинное узкое абсолютно белое лицо, длинные черные волосы растекающиеся по плечам и спине и глаза, которые особенно врезались в память Акико.

Один глаз ярко зелёный, другой ярко голубой.

Чудная девочка ещё раз взглянула в тёмные глаза Акико и утекла обратно на своё место на деревце

— Зачем тебе видеть их домик? — повторила она свой вопрос.

Акико хотела рассказать ей о своём предположении, но она вдруг застеснялась. В устном изложении оно звучало довольно нелепо.

Однако незнакомка не стала ждать ответа.

— Тебе не понравится их домик. — неожиданно заявила она.

— А откуда ты знаешь?

— Знаю. Просто знаю.

— А откуда?

— Я же сказала, просто знаю.

Акико нахмурилась. Незнакомая девочка казалась всё страннее и страннее, если не сказать больше.

— Ладно, мне пора. — сообщила она странной девочке.

— Погоди. — сказала та. — У меня для тебя кое-что есть.

С этими словами она вложила в ладонь Акико что-то на ощупь весьма напоминающее закрученный древесный сучок.

— Это свисток. — пояснила она. — Когда в следующий раз придёшь сюда и не увидишь меня, подуй в него и я приду. Меня зовут Мидзуки. Я приду также, если тебе нужна будет помощь. И не ходи за кроликами. Они злые.

После этих слов незнакомка исчезла.

А Акико зажав в руке деревянную загогулину побежала домой.

Только добежав до самого дома, она поняла, что сжимает свисток в пораненной руке и при этом не чувствует никакой боли.

Бабушка привычно пожурила её за долгое отсутствие и стала разматывать повязку на руке, чтобы сменить компресс. И каково было её удивление, когда вместо порезов под повязкой обнаружилась абсолютно здоровая кожа, даже без шрамов.

— Видно духи сжалились над бедной старухой и решили выполнить хотя бы одну её просьбу. — объяснила себе Таке. — Ну беги, милая умываться. Скоро отец придёт, сядем за стол.

Оказавшись наедине с собой, Акико достала свисток. Он был и впрямь вырезан из дерева в форме какого-то извивающегося зверька. Девочка не смогла понять какого. Ей овладело искушение дунуть в него, но она сдержалась.

Лето плавно перешло в осень и встречи Акико с Хаииро в золотом и багряном убранстве леса, так звали незнакомку, стали частыми.

Хаииро показала ей много интересного, того, что мало кто мог увидеть.

Например, она увидела семейство из троих ежей живущих под корнями старой лиственницы, прямо как сама Акико с бабушкой и отцом.

Она познакомилась с полосатой белкой живущей в дупле набитом орешками.

Кроме того она стала свидетельницей самой настоящей войны. Хотя сражение проходило на жёлто-зеленом ковре листьев между красными и чёрными муравьями, дух захватывало от него по-настоящему.

Самое странное было то, что им в этих странствиях никогда не попадались кролики. Но стоило Хаииро уйти, как они тут же появлялись из ниоткуда и прыгали и прыгали вокруг.

Хаииро ещё несколько раз предостерегала её об опасности, которую несут милые, пушистые зверьки, но Акико не придавала этим её предостережениям большого значения. Но в остальном она была без ума от новой подруги. Она даже пыталась рассказать про неё бабушке, но та не стала слушать, решив, что девочка всё выдумывает.

Это немного обидело её, но вскоре она забыла про это.

Иногда гуляя по лесу или занимаясь чем-то по дому, Акико чувствовала на себе чей-то взгляд. Сначала она думала, что это Хаииро, но похожее ощущение она испытывала и тогда, когда её подруга была рядом.

Во время одной из встреч Акико внезапно рассказала подруге про сборщика налогов Исао и про то, как её отец боится очередного его появления, хоть и пытается это скрывать. Ведь Тадаши купил двух коз, чтобы она могла пить свежее молоко по утрам, потому что по словам отца Акико ей нужно расти. А если сборщик узнает, что у них завелись деньги, то начнёт требовать ещё больше податей.

Хаииро слушала очень внимательно, а по окончании рассказа просто исчезла в лесу не прощаясь.

Акико не расстроилась, хотя её слегка задело такое отношение. Её подружка и раньше так делала, а потом появлялась, как ни в чём ни бывало. Правда, она ещё хотела рассказать про самих коз, какие они скучные и вредные создания, как одна из них пыталась сжевать книгу сказок. За что Акико отлупила её хворостинкой. Хотя коза, как ей показалось, не заметила побоев. Она только вылупила на неё свои глупые жёлтые глаза, и мемекнула, пока бабушка вновь привязывала её.

Ну ничего, расскажет в другой раз. Всё равно она и так очень задерживается. Не хватало ещё, чтобы Тадаши пришёл и увидел, что её нет.

Вечером отец объявил, что завтра не пойдёт на подёнщину, так как к ним в гости придут его старые друзья, с которыми был на службе в княжеской армии. Ради этого дела Тадаши немного опустошил свою копилку и купил отборных овощей, а ещё огромный по меркам крошечной Акико шмат мяса и несколько королевских карпов.

Но это было ещё не всё. Бабушка Таке из запертого на большой замок сундука достала красивое кимоно и полночи возилась с ним перешивая. Это кимоно осталось у неё со времён когда мама Акико была ребёнком.

В общем по меркам Акико праздник предстоял грандиозный.

Стол поставили на берегу речки, потому что от неё веяло прохладой, но накрывать его не спешили, так как Тадаши не знал точно, когда придут его друзья. Решили накрывать, как только издалека покажется телега, на которой они должны были прибыть.

Акико, как ребёнок конечно не могла сидеть со взрослыми, но бабушка постаралась и для неё и накрыла ей маленький столик под сенью деревьев, чтобы она могла рассадить вокруг своих тряпичных куколок. Хотя это была всего лишь доска на четырёх камнях, девочка была в восторге. Её чёрные волосы собранные в два коротких хвостика радостно покачивались, когда она рассаживала свои игрушки. И жалела она только о том, что её лесная подруга не смогла точно сказать, придёт она или нет, несмотря на то что Акико пригласила её.

Друзья Тадаши прибыли после полудня. Весело улыбаясь они один за другим спрыгнули с телеги запряженной одной лошадью, крепко обнялись с ним. Тадаши подождал, пока они распрягли лошадь, а затем уже повел их показывать свои скромные владения, как вдруг один из его друзей громко засмеялся, показывая назад.

Тадаши обернулся и увидел Акико обнимающую привязанную лошадь за морду.

— Акико, дочка отойди от неё и иди сюда! — крикнул он.

Девочка тут же кивнула и подбежала к ним.

— Друзья познакомьтесь. Это моя дочь Акико. Она заставляет моё сердце биться. Акико, это Такеши, Ясуши и Котаро, мои боевые братья.

Девочка вежливо, как её учили поклонилась. К её удивлению мужчины поклонились ей в ответ.

— Твой отец был над нами старшим. — сказал Первый. — В том, что мы здесь стоим и разговариваем немалая заслуга его.

— Да брось. — смутился Тадаши. — Все вы были хороши.

— Тоже верно. Хотя прошу меня простить Тадаши сан. Я не должен был говорить об этом при ребёнке.

— Пойдём за стол, парни. — сказал Третий. — Там наговоримся.

— И то верно. — ответил Первый.

Стол уже был накрыт, бабушка Таке постаралась на славу. Блюда на столе исходили ароматным паром, ожидая своего часа.

Снежно-белые кабачки варёные в соусе.

Бамбуковые побеги в маринаде из имбиря, уксуса и огурцов.

Нежнейшая тушёная морковь с маленькими кусочками говядины парящая в облаке специй.

Зелёные зонтики брокколи в кунжутном соусе.

Блистающая красная рыба запечённая на углях с луком.

Ну и наконец запеченная сладкая тыква со свежими томатами и ароматным белым сыром.

— И самое главное! — воскликнул Тадаши, выуживая из заводи прочно запечатанную бутыль с ягодной водкой.

Друзья приветствовали это действие аплодисментами.

Акико со своего места могла видеть их и слышать обрывки беседы, но это было не так интересно. Поэтому она занялась своими игрушечными гостями, раскладывая им крошечные порции мяса с овощами под соусом.

И тут произошло неожиданное.

Непонятно откуда рядом со столом появилась лисичка. Маленькая, белая с треугольными ушками. Она чинно села между двумя куклами и лукаво поглядела на девочку.

Та едва не подскочила на месте от радости. С её любовью к животным это событие затмевало всё остальное. До этого она ни разу не видела лисиц. Только в книжных гравюрах сопровождавших сказки о волшебных лисичках, кицуне, которые бабушка читала ей перед сном.

Эта лиса не была похожа на свои изображения и вела себя, не как её вымышленные собратья. Книжные кицуне были хитрыми и умели превращаться в людей. Они часто обманывали и вводили в заблуждение. Однако эта лиса казалась обычным, совершенно не волшебным зверьком. Аккуратно ухватив зубами предложенный ей кусок мяса, она неторопливо прожевала и проглотила его. Обрадованная девочка стала накладывать ей ещё еды, а лиса с таким видом, будто каждый день обедает именно так, поедала угощение часто-часто шевеля усами.

Внезапно её внимание привлекло лошадиное ржание. Со своего места Акико увидела, что отец с друзьями тоже обернулись на этот звук.

Впрочем владелец лошади не услышал в этом ничего тревожного. Это было скорее приветственное ржание, о чём он и сообщил.

А вот кого приветствовала лошадь, долго гадать не пришлось. На дороге появилась маленькая, но недешёвая карета запряжённая парой.

Тадаши при виде этой кареты сморщился, будто укусил дикую кислую грушу.

Княжеский сборщик Исао не мог выбрать более неподходящего момента, чтобы притащиться к ним.

— Доброго дня, Тадаши сан. — расплылся в улыбке толстяк, небрежно кланяясь. — У вас, я вижу, гости.

Вставшие позади него четверо стражников молча поклонились.

— И вам доброго дня, господин княжеский сборщик. — ответил поклоном Тадаши. Его друзья также вежливо поклонились.

— Это мои боевые товарищи с прошлой войны. — продолжал он.

— Прекрасно, прекрасно. — произнёс Исао. — А я к вам с обычной проверкой. Как у вас тут дела? Не досаждает ли кто?

Тут прямо напрашивался ответ, «Кроме тебя никто.», но Тадаши сумел не произнести это вслух.

— Дикие хищники, волки там, или медведи не попадаются?

— Ничего подобного я не встречал. Только мелкие грызуны и птицы.

— Это хорошо, это хорошо. — приговаривал Исао. — О, я вижу, вы купили коз, Тадаши сан. А где они пасутся? Вы уже приобрели выпас у господина управителя?

Тадаши нехотя признался, что ещё только собирается купить выпас, а пока он носит козам траву из города.

— Как же так? — ласково улыбался сборщик, явно не веря ему. — Сначала нужно купить выпас, а потом скот. Так все делают.

— Все, у кого есть возможность, господин сборщик. — кротко ответил Тадаши. — У меня дочь плохо растёт. Ей нужно молоко.

— Понимаю вас, понимаю. — закивал толстяк. — А вот эта лошадь на лугу. Она чья?

— Моя. — ответил доселе молчавший Такеши. — Это моя лошадь.

— А ваш друг вас не предупредил, что этот луг, собственность нашего государя?

— Говоря правду, нет, господин. — Такеши кое-что слышал об этом человеке, и то, что он слышал едва ли было похвалой. — Но даже если бы и сказал. Какой ущерб князю нанесёт моя лошадка?

— О, огромный! Просто огромный! Сегодня тут пасётся ваша скотина. Проходящий мимо увидит это и завтра пустит сюда нескольких овец. А потом кто-нибудь ещё пригонит своих коров и всё…

— Что всё? — спросил Ясуши.

— Луг будет съеден подчистую. Вот вам и ущерб.

— Кому тут ходить? — резонно заметил Такеши. — В таком захолустье то.

— Не скажите, господа хорошие, не скажите. Вот смотрите сколько сегодня здесь народу. Видите? Значит, я, как представитель княжеской канцелярии, обязан наложить штраф за незаконный выпас.

Исао достал засаленную тетрадь в кожаной обложке.

— Да будет вам. — улыбнулся Тадаши. — Лучше будьте моим гостем. Садитесь за стол.

— Благодарю, но нет. Во всяком случае пока я при исполнении служебных обязанностей. Так на кого выписывать штраф?

— На меня. — сказал Такеши. — Это ведь я привязал лошадь там.

— Нет. На меня. — возразил Тадаши. — Это я не сказал ему, что луг не мой.

И тут на свою беду Котаро решил выступить в защиту друга.

— Что с того, что лошадь пощипала травки на лугу? Можно подумать, будто князь помнит каждый луг в своих владениях.

Глаза Исао сверкнули и он тихим голосом произнес:

— Если бы государь помнил каждую травинку в своих землях, то ему не было бы нужды в недостойных слугах, таких, как я. А вы опасные речи ведёте. Весьма опасные. Сегодня луг здесь. Завтра поле там. Послезавтра рощица ещё где-нибудь и всё… Нет больше страны. И всё из-за предательских речей.

Несмотря на тихий тон, стражники услышали эти слова и, как один положили руки на рукояти своих мечей.

— Полно, полно. Прошу простить нашего младшего товарища. Это были поспешные и необдуманные слова. — миролюбиво сказал Тадаши.

Толстяк пристально поглядел на них и кивнул.

— Так и быть. Но это только оттого, что я вас давно знаю, Тадаши сан. Только по этой причине я не обращу внимания на эти высказывания. И всё же вам следует быть осмотрительнее в выборе друзей.

Котаро при этих словах слегка дёрнулся, но промолчал.

— А теперь с вашего позволения немного осмотрюсь тут. — сборщик махнул пухлой рукой. — О нет. Со мной ходить не надо.

Акико подслушивающая весь этот разговор хотела спрятаться, но замешкалась.

— О, прелестное дитя. — ласково улыбнулся Исао. — Как тебе идёт новая одежда.

— Это не новая одежда. Это осталось от моей мамы. — с вызовом сказала девочка.

— Разве? А выглядит, как будто только пошили. — деланно удивился он.

— Это всё моя бабушка. Она сохранила одежду, как новую.

— Ну-ну. Разве тебя отец не учил не спорить со старшими, девочка? — холодно спросил он.

Не дожидаясь ответа, Исао зашагал дальше.

Акико на миг испугалась, что он увидит лисичку и придерется к ней тоже. Но лиса, по-видимому была умнее неё и уже давно убежала.

Сборщик долго ходил, проверял, рассматривал. Даже ковырял зачем-то землю в огороде.

А итогом этой долгой проверки стало то, что изменило жизнь маленькой семьи в худшую сторону.

— Что ж, я рад отметить, что ваше хозяйство процветает. — начал Исао. — Потому что, я должен сообщить вам сейчас не очень хорошие новости. Наш князь, Тоётоми сама, да пребудет он в здравии многие годы снова начал войну и ему нужно снаряжение и оружие. Поэтому государь ввёл военные поборы.

— В соответствии с его же эдиктом ветераны навсегда освобождены от военных налогов. — возразил Такеши.

— К сожалению, князь отменил этот эдикт. — скорбно вздохнул сборщик. — А посему вы, Тадаши сан должны уплатить в казну тридцать кобанов.

Слова эти ударили подобно молнии.

— Сколько? — не поверил ушам Ясуши.

— Тридцать кобанов с земледельца, пятьдесят с ремесленника. — любезным тоном пояснил Исао.

— У меня нет таких денег. — ответил Тадаши. — Я получаю десять ино в день.

— А как же надел, огород, река в конце концов?

— Река не даёт пропитания. Кто-то выше по течению забирает почти всех раков и рыбу себе. А огород и надел, хоть кормят нас, но это не золотая шахта.

— Очень жаль, Тадаши сан. Очень жаль. Дайте сколько у вас есть, а остальное я заберу потом.– развёл руками сборщик.

— У меня всего пятьдесят ино.

— Давайте их сюда.

— Но это всё, что у меня есть. Я копил эти деньги на выпас.

— Но вы как-то нашли деньги на всё это. — он указал на накрытый стол с остывающей едой.

— Я копил на это полгода. — с горечью ответил Тадаши. Теперь его друзья узнают, что он почти ничем не отличается от нищего. Но ему уже было плевать.

— Поверьте, сейчас не время для роскошеств. Всем нам приходится идти на большие жертвы, чтобы поддержать нашего князя. — заверил Исао, владелец едва ли не самого лучшего дома в городе с конюшнями и пристройками для слуг. — В общем у вас есть месяц на то, чтобы собрать нужную сумму или ваше хозяйство отойдёт в собственность того, кто умеет работать лучше, чем вы. Может вас даже оставят здесь, если будете усердно трудиться.

Ужас охватил Тадаши. Он мечтал постепенно расширить свои владения, нанять нескольких работников и, может, самому стать мелким феодалом. Однако Исао разбил эти мечты вдребезги. Его слова означали потерю всего, для чего он старался столько лет.

Акико не очень хорошо поняла, что случилось, но каким-то образом передались его чувства и она прижалась к отцу.

Ей стало страшно от беспомощности этого сильного и высокого человека.

После отъезда государственного сборщика налогов все долго молчали. Праздничное настроение было испорчено полностью. Гости нехотя ковырялись в тарелках с остывшей едой и скоро отбыли тоже, пожелав на прощание удачи. А бутылка с саке так и осталась нераспечатанной.

Акико сидела в темноте у корней клёна, глотая слёзы. Ей было обидно ещё и от того, что когда она дунула в подаренный свисток, то из него не вылетело и звука и ничего не произошло. Либо девочка из леса обманула её, либо ей было не до неё.

Глава 3

Пытаясь собрать нужную сумму отец Акико все меньше времени проводил дома с семьей, и все больше в поисках дополнительного заработка. Теперь он приходил домой ещё позже, и часто ложился спать не ужиная. Так что девочка и до того не избалованная его вниманием оказалась почти полностью предоставлена самой себе.

Она помогала бабушке в поле и огороде. Бродила там и тут. Заходила в лес, который поздняя осень окрасила в золото и медь. Хаииро не появлялась. Видимо ей было стыдно, что она не пришла, когда её звали, решила девочка. Зато вернулись кролики. Ещё больше, чем прежде. Они весело прыгали вокруг, и однажды пытаясь погладить то одного, то другого Акико всё больше уходила в глубь леса. Забыв обо всем, она бежала за ними, пока не споткнулась и не упала в ворох сухих листьев.

Проморгавшись она увидела, что лежит у корней гигантского дуба. Тёмные наросты на широком морщинистом стволе до жути напоминали глаза, а неровная трещина под ними была похожа на старческий беззубый рот.

Это было довольно страшное зрелище заставившее её содрогнуться.

Как дерево может быть похоже на человека, подумала Акико и попыталась встать. Но у неё не получилось. Что-то крепко держало её за ногу. Затем она взглянула на дуб ещё раз и испытала настоящий ледяной ужас. Тёмные наросты сблизились, а трещина стала немного шире.

Дерево было живым. Ей не показалось. Оно на самом деле было живым. Запаниковав, она вновь попыталась вскочить. Острая боль пронзила её лодыжку, и она упала. Сухие листья разлетелись в стороны и девочка увидела твёрдый, как скала корень плотно схвативший её за ногу.

Дуб как-то тяжело вздохнул и начал тащить её к себе. Неровная щель становилась всё шире по мере того, как Акико приближалась к ней.

Откуда ни возьмись появились кролики. Усевшись пушистым белым полумесяцем, они внимательно смотрели на неё. А корень скрипя и похрустывая продолжал тянуть её в страшный, чёрный рот.

Руки и ноги Акико сделались тряпочными от страха. Она глянула на равнодушные пушистые морды и у неё не осталось сомнений, что они специально заманили её сюда, чтобы скормить её лесному чудовищу.

Она затрепыхалась наполовину вздёрнутая наверх и вдруг ей на ум пришёл деревянный свисток. Роняя слёзы она лихорадочно принялась искать его.

Вот он!

Акико дунула в него… и снова ничего не произошло. Свисток остался обычным изогнутым кусочком дерева, который даже не издавал звуков.

В гневе и страхе она отшвырнула его и громко зарыдала. В очередной раз открыв глаза, она увидела извилистый рот прямо перед собой. Но тут прозвучал громкий треск и девочка почувствовала, что летит вниз. Корень удерживающий её на весу был перерублен.

Крепкая рука подняла Акико на ноги и она увидела свою лесную подружку. Хаииро была абсолютно непохожа на саму себя. Длинные волосы собраны в косы, а косы закручены в тугие кольца. Вместо свободного кимоно на ней была мужская одежда. А самое главное, она держала в руке тонкий меч.

Выглядело это так необычно и захватывающе, что Акико несмотря на страх, немедленно захотела стать похожей на неё.

Земля вздыбилась под их ногами. Сразу несколько корней потянулось к ним, но Хаииро успела отпрыгнуть и оттолкнуть подругу и даже отрубить один из корней.

— Беги, Акико! — крикнула подруга. — Беги! Тут ты мне не поможешь!

Крик подстегнул замершую было от испуга девочку и она бросилась бежать.

Но бежала она недолго. Её остановил страх иного рода. Страх за свою подругу оставшуюся одну с чудовищным деревом.

На самом деле она не успела слишком удалиться от места битвы.

Она отчётливо слышала перемежающиеся треск ветвей и металлический звон меча.

Да она ничем не могла помочь Хаииро, но и просто уйти и оставить её было бы неправильно. Она чувствовала это.

И когда Акико вернулась её глазам предстало невероятное зрелище.

Хаииро висела вцепившись в коричневый ствол дуба и вовсю махала мечом, обрубая тянущиеся к ней ветки и корни, и ещё успевала тыкать клинком в тёмные наросты.

В ответ дерево морщилось, кривило свой старческий рот и тянулось стряхнуть с себя досаждающую помеху. Листья летели густым дождём, колючим веером разлетались щепки.

Подруга явно нуждалась в помощи.

Камень отскочил от жёсткой коры. Потом ещё один.

— Эй! Чудище! Оставь её в покое! — крикнула Акико. — Хватай меня, если сможешь!

Она повернулась, чтобы побежать прочь, но не успела. Длинный, прохожий на змею корень вынырнул из-под земли и схватил её пояс.

Акико закричала от боли.

Дуб дрожа от алчного голода дёрнул её к себе, и поднёс её совсем близко к широко открытому рот. И в этот рот вонзился острый клинок Хаииро.

И ещё. И снова. Дерево протестующе заскрипело, дёрнулось, потом почти по-человечески вздохнуло, снова дёрнулось и обмякло. А меч так и остался торчать в его пасти.

Но не меч сейчас был главной заботой Хаииро, а её подруга.

В предсмертной судороге дуб со всей своей нечеловеческой силы отбросил девочку. Она налетела на другое дерево и сейчас лежала у его подножия изломанной куколкой.

— Акико, глупая. Ну куда ты полезла? — причитала Хаииро, приникнув ухом к её груди. К счастью ей удалось расслышать слабый неровный стук сердца. Она прижала девочку к себе и замерла.

Спустя некоторое, мучительно долгое время Хаииро почувствовала, что сердце девочки стало биться сильнее и размереннее.

Со вздохом облегчения она уложила девочку на ковёр из листьев и стала осторожно похлопывать её по лицу. Иногда бывало такое, что тело излечивалось, но хрупкое содержимое головы оставалось покалеченным и человек так и не приходил в себя.

Наконец веки девочки вздрогнули и открылись. Первое что она увидела, это были разноцветные глаза её подруги полные тревоги и жалости.

— Ну ты меня и напугала. — облегчённо выдохнула Хаииро. — Зачем ты вернулась? Это чудовище не по зубам не только тебе, но даже прославленным воинам.

— Ты моя подруга. — тихо ответила Акико. — Я не могла тебя бросить.

— А надо было. Это сильный враг. А ты в него камнями… — Хаииро улыбнулась обнимая Акико. — Но я рада, что ты вернулась. Это значит что я не ошиблась в тебе. Ты нам подходишь.

— Погоди. — Акико привстала. — Что значит, подхожу? И кому вам?

— Что ж, наверное это не самое подходящее время, но я расскажу тебе, зачем я здесь. Всего я тебе не расскажу. Не потому что не хочу, а потому что ты не поймёшь. Я пришла в этот мир за тобой и за многими другими, чтобы забрать вас туда, где вы нужны больше.

— Но я не хочу идти с тобой. — слёзы вновь подступили к её глазам. — Я люблю тебя. Ты моя подруга, но я никогда не оставлю отца и бабушку.

— Конечно не оставишь. Никто от тебя этого не потребует.

— Правда?

— Правда, правда. Я буду присматривать за тобой пока и если не придёт время. Тогда я заберу тебя. — как-то грустно сказала Хаииро.

Слёзы на глазах девочки мигом высохли.

— Пойдём, я кое-что тебе покажу.

— Запомни это место и больше никогда сюда не приходи. — сказала Хаииро.

— Я поняла, но ты же убила чудовище.

— Нет. Его невозможно убить. Это Кодама, древний и сильный дух. Раньше он был защитником леса, но со временем гниль проникла в него, и напитала его злобой. Теперь он ненавидит всё двигается и живёт, кроме своих кроликов, которые ничто иное, как души попавшие к нему в рабство. А самое ужасное, что он бессмертный. Я лишь на какое-то время смогла успокоить его. Пройдёт время. Может год, а может больше или меньше, и он возродится голодным и во стократ более злобным.

— Но ты ведь снова… успокоишь его?

— Возможно. Если буду ещё здесь. Если моих сил хватит. Если он не станет больше. Как видишь, слишком много если, дитя. Я обязательно решу этот вопрос. Но не стоит загадывать так далеко вперёд. Пойдём я отведу тебя ближе к дому, не то с тобой снова что-то приключится.

Глава 4

Едва выйдя из леса Акико увидела Тадаши. Он стоял на той стороне луга, и, как показалось ей, с тревогой вглядывался в лес.

Тадаши же заметив знакомые жёлтые и фиолетовые цвета летнего кимоно дочери, бросился к ней.

Она оглянулась на подругу, но та, как обычно исчезла, как утренний туман, словно её и не было, и побежала навстречу.

Заливаясь слезами Тадаши подхватил её на руки и крепко прижал её к себе.

— Дочка моя! Доченька! — рыдал он. — Я уже думал, что потерял тебя!

— Нет, отец. Со мной всё в порядке. Что случилось?

Акико сначала даже подумала, что отец каким-то образом узнал о происшедшем в лесу, но его следующие слова развеяли это подозрение.

— В округе завёлся дикий зверь или стая зверей. В городе только об этом и судачат. — произнёс он уже более спокойным голосом и закинул завизжавшую от восторга девочку на плечи.

Шагая домой Тадаши поведал дочери, что с недавних пор в окрестностях стали пропадать люди, но умолчал о том, что иногда даже находили обрывки одежды, и, страшно подумать мелкие части тела, уши или пальцы. Он не хотел её пугать.

В свою очередь Акико не собиралась рассказывать о своём недавнем приключении, ибо догадывалась, что оно имеет определенное отношение к отцовским словам.

— Пропал даже сборщик налогов Исао, но это скорее хорошая новость, чем плохая. — простодушно добавил он. — Тем лучше для нас. Не придётся платить эти несправедливые поборы.

— Пообещай мне, что больше не будешь ходить в этот лес, дочка. Хорошо?

Акико с радостью кивнула. Конечно, это означало, что она больше не сможет видеться со своей подругой, но после того, как она узнала, что подруга хочет её куда-то забрать, это уже не так сильно её огорчило, как могло бы.

Краем глаза она увидела мелькнувшую среди кустов белую лису.

Это могла быть та же самая лиса, что приходила на угощение, а может и другая.

Тадаши тоже заметил лису и удивился.

— Интересно, что она тут ест?

— Наверное, кроликов. — ответила девочка.

— Никогда не видел здесь кроликов. — ещё больше удивился отец. — В прошлую войну здесь съели всё, что крупнее муравья. Ну да ладно. Лиса и лиса. Что тут такого? Пойдём домой. Бабушка ждёт нас с вкусным ужином.

Ужин действительно оказался очень вкусным. Тушёная говядина с овощами и сладкие побеги бамбука. А запивали всё это привезенным из города морсом.

За едой они говорили и смеялись больше обычного. Всем передалось настроение Тадаши, решившего, что беды наконец-то миновали его семью

Но он ошибался.

После ужина они по обыкновению пошли спать.

Бабушка Таке перед сном рассказала Акико замечательную сказку о дочери рубщика бамбука.

Она тоже надеялась, что все беды позади.

Но и она ошибалась.

Ранним утром Акико проснулась от громких криков и топота лошадей.

Сердце девочки вновь сжалось в тревоге. Она торопливо оделась и выбежала наружу. Возле их дома было слишком много людей, и солнце посылало весёлые блики, отражаясь от их доспехов и оружия. Большинство их было на конях и они кружили по их наделу и огороду, нещадно вытаптывая посаженное.

Другая девочка испугалась бы на её месте. Но после встречи с Кодамой дубом-пожирателем её страх ушёл куда-то вглубь сознания и она со всех ног бросилась искать отца.

Однако долго искать не пришлось. Сразу за домом она увидела Тадаши стоящего на коленях, а над ним возвышался огромный седоволосый мужчина в богато украшенных доспехах. Шлем он держал в левой руке, правую положил на эфес длинного меча.

Акико не знала, что этот свирепого вида человек, сам Маэда, вассал и помощник великого князя Тоётоми, который сам в свою очередь служил ещё более великому Оде Нобунага.

Маэда сделал знак и на коленопреклоненного человека нацелились четыре копья. Ещё двадцать воинов закованных в доспехи стояли позади, готовые убивать по одному движению брови своего господина.

— Или ты сейчас же скажешь, что ты знаешь об убийстве моего племянника, или тебя на копьях повезут в столицу для дознания! — проревел он. Голос его был ужасен, низкий и грубый. Акико он показался раскатом грома. Высказавшись он сделал знак одному, из своих людей и замолчал.

— Ты услышал, что сказал господин?! — спросил самурай стоящий по правую руку от своего хозяина. По-видимому, он был его доверенным лицом. — Поднимись на ноги и отвечай!

— Да, почтенный господин, Маэда-сама. Я услышал. Но я не знаю вашего племянника, прошу меня простить. — сразу же ответил Тадаши вставая. Когда такой важный человек задаёт вопросы, простым людям лучше не медлить с ответом.

— Пропал племянник господина Маэды, Исао. — пояснил безымянный самурай. — Он не вернулся после последнего сбора налогов. А вчера ночью люди отправленные на его поиски вернулись с ужасным известием. Исао и его охрана лежат мёртвыми далеко в лесу.

— Вы подозреваете меня, высокочтимый господин?

— Ты не задаешь здесь вопросы! — жёстко оборвал его самурай. — Отвечай, когда ты видел Исао в последний раз?

— Я не помню точно, господин. Меньше месяца назад.

— Он был в добром здравии?

— Да, мой господин. Как всегда он выпил чаю, собрал положенное и уехал.

— И всё?

— Клянусь предками, достопочтенный даймё, это всё. — ответил Тадаши, глядя не на самурая, а на его повелителя.

— Владыка? — самурай вопросительно посмотрел на своего хозяина.

— Он лжёт! — прохрипел Маэда. — Правда, что тела изорваны дикими зверьми, но зверям ни к чему деньги. А денег мы там не нашли. Он мог отравить чай, ограбить и оттащить их в лес на поживу зверью! Схватить мерзавца! Обыскать дом!

Тадаши хотел было сказать, что в округе крупнее лисицы зверей нет, но его не стали слушать. Воины схватили его за плечи так, что он не мог пошевелиться.

Один из самураев оттолкнул ничем не мешавшую ему бабушку Таке. Другой же без излишней грубости отодвинул девочку. Оба они ворвались в дом и начали переворачивать там всё вверх дном.

— Прошу, господин! — взмолился Тадаши. — Не разрушайте моё жилье!

Вместо ответа один из охранявших его самураев ткнул пленного древком копья. Тычок вроде был несильный, но отец Акико рухнул на колени в грязь.

Разрушение продолжилось. Акико сидела на земле, обхватив колени руками и спрятав лицо, и мечтала только об одном. Чтобы весь этот ужас поскорее закончился.

— Ничего, господин!

— Ничего, господин!

Одновременно доложили выходящие из дома воины.

— Ищите дальше! — скомандовал безымянный самурай. — Обыскать всё! Он мог спрятать деньги в землю!

С лёгким недовольством воины подчинились. Им претило ковыряться в земле, как безродным крестьянам. Они повалили изгородь и стали без малейших сомнений раскидывать мокрую землю уничтожая посевы.

Напуганная и ошеломлённая семья с ужасом смотрела, как их труд безжалостно втаптывается в грязь.

Но и в огороде и в поле ничего найти не удалось.

Небо потемнело, осеннее солнце спряталось за тучи, и пошёл дождь.

— Хитрый подлец! — зарычал Маэда. — Признавайся, куда ты спрятал деньги!

— Я ничего не прятал, господин! — крикнул Тадаши, стоя на коленях в грязи. — Клянусь! Спросите кого хотите! Я честно тружусь ради своей семьи и чужого в жизни не брал ни разу!

— Прям так и ни разу? — усомнился безымянный самурай.

— Ни разу, достопочтенный. Мои боевые товарищи могут подтвердить. Кроме того. — добавил Тадаши. — Я помню вас. В последней битве мы стояли слева от вас! — добавил он.

Гнев и ненависть в глазах седого генерала уступили место лёгкой заинтересованности.

— Ты был там?

— Да, мой господин! — обрадованно подтвердил Тадаши. — В роте копейщиков! Великий князь сам положил наградить меня этой землёй!

Даймё нахмурился, размышляя. Капли дождя стекали по его лицу и роскошным доспехам.

— Ты был когда-то самураем и держал в руках оружие. — наконец произнёс Маэда. — Но сейчас ты не самурай. Ты крестьянин. Следовательно, твоим словам веры нет. Ты поедешь с нами в город. Там опытные люди добьются от тебя правды.

Эти его слова означали, что надежды больше нет. Никакие слова или поступки не в силах изменить принятое генералом решение.

Тадаши встретился взглядом с родными и в глазах его было мучение.

Бабушка Таке громко зарыдала, прижимая к себе девочку, а падающий дождь мешался с их слезами.

Более не сказав ни слова, генерал Маэда развернулся и сел на лошадь.

— А с этими что? — один из воинов кивнул на старуху и девочку.

— Ничего. — ответил безымянный самурай. — Повелитель не воюет с женщинами и детьми. Пусть живут. Всё-таки сам Тоётоми-государь наградил их отца этим наделом.

Всадники ускакали, оставив после себя разрушение, грязь и в одночасье осиротевших бабушку и внучку.

Глава 5

Будущее, ещё вчера казавшееся светлым, как самый яркий солнечный день не стало мрачным. Нет. Оно просто исчезло, словно его никогда и не было. Без Тадаши, любящего и заботливого сына Таке не могла и не хотела жить.

Волосы её побелели, как снег, а стариковские морщины углубились и стали похожи на шрамы.

Старая Таке нет-нет да и ловила себя на мысли, что прекратить всё это сейчас намного милосерднее, чем сопротивляться и, тем самым просто отсрочить неизбежное. Но её неизменно останавливал вид занятой делами по дому Акико.

Девочка чувствовала себя не лучше. Акико тяжело переживала потерю любимого отца, но она была совсем юна, хоть и успела повзрослеть за короткое время. Она взяла на себя многие домашние заботы. В меру своих сил она убирала, подметала, поливала огород и поле, где ничего уже не росло.

— Постой, девочка. — Таке остановила девочку с тяжёлым ведром. — Поставь это. Нет смысла поливать и поливать эту грязь. Там уже ничего не будет расти без семян. А чтобы купить семена, нужны деньги, которых у нас нет. Люди забравшие твоего отца на смерть убили и нас тоже. Просто мы умрём медленно от голода. Вот и всё различие.

Воспоминания об отце обожгли сердце девочки. Акико выронила ведро и села прямо на землю, не обращая внимания на то, что она превратилась в мокрую грязь.

— Зачем они так поступили, бабушка? — плача спросила она. — Зачем они обвинили отца в том, чего он не делал? Зачем вытоптали наши посевы? Что дурного мы им сделали?

— Спрашиваешь, что мы им сделали? — задумчиво переспросила бабушка. — Иди ко мне дорогая, я тебя обниму.

Поглаживая по голове нахохлившуюся девочку, Таке продолжила. — Ничего мы им не сделали. Да и кто мы такие, чтобы им навредить. Так, пыль не стоящая внимания.

— Тогда почему они так обошлись с нами?

— Потому что они не могут, не умеют иначе. Племянник того важного даймё был убит. Но они не искали убийцу. Они искали того, кого можно было бы наказать за это убийство. Просто бедному Таддо не повезло.

— Но это же несправедливо, бабушка! — горячо возразила Акико. — Нельзя наказывать невиновных!

Таке грустно улыбнулась.

— Ты ещё слишком мала, девочка моя, и не знаешь, как устроен мир. А устроен он именно так, что мало кто отвечает за свои преступления.

— Это плохой ужасный мир. Я не хочу в таком мире жить!

— Я тоже не хочу, дорогая, но другого мира у нас нет.

— А может и есть.

— Может нет, а может есть, в старых легендах.

— А почему они вытоптали наши посевы? Для чего? Они что, хотят нашей смерти?

— Ну что ты? Мы для них не больше, чем дорожная пыль. Думаю, им всё равно, умрём мы или нет. Им просто всё равно.

— Я этого так не оставлю! — грозно пообещала Акико, вставая на ноги. — Я всё изменю, когда вырасту! Я буду мстить!

— Конечно, девочка. Конечно. А теперь пойдём ужинать. Ты наверное совсем устала.

— Ничуть! — покривила душой Акико, но после ужина уснула ещё до того, как её голова коснулась подушки.

Так и ушли в прошлое волшебные сказки бабушки Таке. Днём Акико работала в доме и вокруг него, стараясь восстановить то немногое, что уцелело после визита высокородных гостей. Ловила раков в речке. А вечером от усталости валилась с ног, и мгновенно засыпала.

Каждое утро девочки начиналось с клятвы мщения и защиты слабых, и каждый вечер перед сном она повторяла её сама себе.

Так и тянулись бы эти безрадостные дни, если бы в одну из ночей девочку не навестила её подруга.

Акико просто почувствовала, что кто-то сидит рядом с её кроватью и открыла глаза.

Рядом с ней на полу, подобрав ноги под себя сидела Хаииро в своём белом кимоно с красными листьями.

Акико не стала спрашивать, как она попала в дом.

— Ты не пришла нам на помощь. — сказала Акико.

— Я не пришла вам на помощь. — согласилась Хаииро. — Но на то была причина.

— Ты могла не дать им забрать моего отца.

— Для этого мне пришлось бы убить их всех. И, отвечая на твоё следующее высказывание, да я могла это сделать, но это ничего не дало бы. За ними пришли бы другие, и их было бы ещё больше. Что тогда? Убивать и их тоже? Это не то, для чего я здесь.

— Мы могли бы убежать.

— Далеко вы не ушли бы. Да и потом ты плохо знала своего отца. Может он и не был самураем от рождения, но дух воина у него в крови. Он бы предпочёл умереть на своей земле, нежели позорно бежать. Да и некуда бежать вам. Война застигла бы вас в любом случае.

— Откуда ты знаешь? И в таком случае, зачем ты пришла?

— Человек, из-за которого пострадал твой отец, на самом деле погиб на той поляне с дубом. Чудовище пришло в себя раньше, чем я думала и обескровило его, и я подозреваю, что пропавшие деньги взяли те, кто нашёл его. Ещё я пришла, чтобы сказать, что я буду помогать тебе до тех пор, пока не придёт время уходить.

— Кому уходить? Тебе или мне?

— Тебе, Акико. Я останусь, пока не выполню свою задачу.

— Тогда уходи. — спокойно ответила девочка. — Я никуда с тобой не пойду. Мне ещё есть о ком заботиться.

— Ты повзрослела, милая Акико. И это хорошо, хотя я бы всё отдала, чтобы это произошло не такой ценой. Я ухожу, но про вас я не забуду.

Хаииро сдержала своё слово. С тех пор каждое утро Таке и Акико находили перед дверью мешочек с едой.

А дни становились короче, а ночи длиннее. Деревья лишились своих красочных нарядов. А по ночам горизонт стал полыхать алым. Это было зарево войны, и со временем оно становилось всё ближе и ярче.

Теперь девочка работала допоздна не покладая рук и ей уже не нужны были сказки, чтобы уснуть, но клятва не была забыта

Девочка из леса появилась вновь. А Акико даже была рада этому, ибо бабушка почти всё время находилась где-то далеко в своей голове, в долине светлых воспоминаний, и там ей было гораздо лучше, чем здесь. Она ела, если еду клали перед ней. Благодарила, но не разговаривала, и, вероятнее всего даже не узнавала Акико.

Долгими, зимними вечерами они с Хаииро говорили о том, о сем.

Однажды Акико призналась подруге, что хочет отомстить за смерть отца.

— Месть — это хорошо. — одобрила девушка-лиса, глядя на неё своими разными глазами. — А кому ты будешь мстить? Тому, кто отдал приказ или тем, кто его исполнил?

— Им всем. — не задумываясь ответила та.

— А как насчёт тех, кто встанет на их защиту?

— Они пожалеют об этом.

— Значит ты готова пустить реки крови невинных ради своей мести?

Здесь Акико ответила не так скоро, но ответила.

— Виновные в смерти Тадаши легко отняли у него жизнь. Так почему же с ними должно поступить иначе? По моему мнению, если ты убиваешь, то будь готов быть убитым.

— Справедливо. То есть это было бы справедливо в идеальном мире, где говорят одну правду и вообще всё прекрасно устроено. В вашем же мире твоя месть только умножит несчастья.

— Значит, я должна пожалеть их? Тех, кто не пожалел меня?

— Я этого не говорила. Ты вольна мстить так, как тебе хочется. Просто это ничего не даст. От твоей руки падут и непричастные, и тогда уже они будут мстить тебе.

— Если всё так как ты говоришь, то как же мстить?

— Не знаю. Но даже если погибнут все виноватые, то их место займут такие же люди.

— А мысль, что могут прийти лучше не допускается?

— Отчего же? Допускается. Но не в это время и не в этом месте. Люди жестоки не потому что им нравится быть жестокими, хотя и такие тоже имеют место быть. Они просто не задумываются о своей жестокости. Сама эта эпоха жестока, а люди вполне ей соответствуют. А от жестокости власть имеющих во все времена страдали в первую очередь простые люди. Вот к примеру сейчас бушует война. Знаешь, что будет, когда война докатится до твоего дома? Огонь и железо, кровь и боль. Может тебе удастся спрятаться и тебя не тронут. Но мимо они не пройдут в любом случае.

— А чтобы избежать этого, нужно не быть простым человеком.

— Это может коснуться каждого, но в общем ты права. Однако в это время и в этом месте простолюдин по крови ничего не сможет изменить в своей судьбе, будь он хоть втрое умнее или сильнее

— А есть время или место, где это не так?

— Такое место есть. Там будут ценить тебя по твоим делам и характеру, а не по длине родословной.

Иногда, что-то делая в огороде, или у реки, Акико чувствовала на себе невидимый, но очень пристальный взгляд из тьмы. Причем она откуда-то знала, откуда на неё смотрят, но увидеть смотрящего не получалось.

Однако странность была не в этом, а в том, что у девочки было стойкое ощущение, что она знает невидимого наблюдателя. И это была не Хаииро. Потому что это ощущение взгляда на себе преследовало её ещё со времён беззаботных прогулок по лесу вместе с подругой, когда она ещё ничего толком не понимала и не очень то и задумывалась над этим.

Впрочем у неё и сейчас особо не было времени думать. Бабушка Таке стала очень мало есть, несмотря на то, что еды хватало. Она всё больше сидела на лавочке у дома и смотрела на траурные столбы дыма от горящих деревень днём, и на приближающееся зарево пожаров ночью.

Как завороженная она смотрела в горизонт и не каждый раз отзывалась если с ней заговорить.

С каждым днем она все больше уходила в себя. Бабушка тяжело переживала потерю сына, и, хоть внучка всячески пыталась ее развлечь всё было тщетно.

Лишь однажды бабушка сумела оторваться от бесконечного созерцания и сказала:

— Они увезли моего сына увезли и убили. Он умер вдали от нас среди них знакомых людей, а я не смогла даже перед смертью посмотреть ему в глаза. Скоро умру и я, а его не будет рядом.

— Может отец ещё вернётся. — возразила Акико, обнимая её. Она на самом деле не верила в это, но ей хотелось утешить бабушку. — Может эти люди нашли настоящего виновника?

Говоря это, девочка крепче прижалась к бабушке, чтобы та не видела её слёз.

— Даже если и так, твоего отца это не вернёт. Они слишком важные, чтобы признаться себе, что совершили ошибку. Они скорее убьют тысячу таких, как он, нежели позволят уличить себя в неправоте.

Эти слова подобно солдатскому сапогу топчущему зелёную поросль, уничтожили последнюю надежду в душе девочки. То же самое говорила и Хаииро. От осознания собственного бессилия на сердце становилось ещё горше.

Вскоре в одной из тревожных ночей Девочка внезапно пробудилась ото сна. Она открыла глаза так будто бы и не спала вовсе с четким осознанием Того что она осталась в доме одна

Вздрагивая от частых громовых раскатов, девочка подошла к постели бабушки и взяла ее за руку.

Рука была холодная как лед

Дыхания тоже не было.

Ещё не полностью понимая, что произошло девочка отпустила безвольную руку И села на пол. Гром прогремел прямо над хижиной и сильные порывы Ветра распахнули дверь. Вспыхнула молния осветив сидящую на пороге серую лису. Особенно ясно выделялись разноцветные глаза на белой мордочке.

При следующей вспышке это уже была её подруга, Хаииро, а в следующую секунду исчезла и она. И девочка услышала тихий голос шепчущие в ухо:

— Пора уходить.

— Я никуда с тобой не пойду. — сказала она. — Я не оставлю бабушку вот так.

— Ты ничего не можешь сделать для неё.

— Я могу похоронить её.

— Бессмысленная трата сил. Зачем?

— Для тебя возможно. Ведь ты не человек.

— Да, я не человек и мне не дано понять вас полностью, но я сделаю, как ты скажешь, если тебе от этого станет легче.

— Тогда помоги без лишних вопросов.

На востоке уже занималось пасмурное утро, когда девочки закончили свою печальную работу.

— Теперь мы можем уходить? — поинтересовалась Хаииро.

— И бросить всё это? — Акико обвела рукой крошечные земли, некогда столь заботливо обихоженные её отцом, а теперь запустевшие. Лишь кое-где её стараниями начали пробиваться на свет слабые бледные ростки.

— Война идёт сюда. — неожиданно сказала девочка-лиса. — Она уничтожит здесь всё и тебя в том числе.

— Пусть. — Акико и в самом деле было всё равно. Теперь уже всё равно.

— Я этого не могу допустить. — отрезала та. — Мне поручено доставить тебя живой и невредимой.

— Куда?

— Увидишь.

При мысли о том, что она покидает родной дом навсегда, Акико захотелось расплакаться. Но слёз уже не было. Они были на исходе после первой потери, а сегодня ночью закончились полностью.

Поэтому она встала.

Лишённая всего, она в последний раз посмотрела на место, где она родилась и росла. На неказистый домик и старый облетевший клён нависающий над ним.

Она вспомнила улыбающееся лицо своего отца, свой восторг, когда он носил её на своих сильных руках. Вспомнила ласковый голос бабушки и её сказки.

От этого всего нестерпимо защемило сердце и глаза вновь наполнились слезами.

Акико протянула руку девочке-лисе и их окутала тьма.

2. Калейдоскоп.

Глава 1

Акико чувствовала себя очень странно в этом мире. У неё дома путешествие по лесу непременно должно было сопровождаться птичьим щебетом, трескотнёй кузнечиков и прочих насекомых, а иной раз и мышиным попискиванием.

Здесь всё было иначе, хотя птицы были. Во всяком случае ей хотелось бы верить, что эти кружащие в небе точки — птицы.

Из чащи доносился чавкающий клёкот. Деревья скрипели, толкая друг друга ветвями. Под копытами лошади, на которой путешествовали она и её наставница Нацумэ, хрустели мерзко извивающиеся многоножки и другие многочисленные твари, названия которых Акико не знала. Чужое солнце казалось угрюмым и больным. Светить то оно светило, но, казалось, что оно делает это через силу. По утрам оно еле мерцало, а к полудню превращалось в плюющийся алым пламенем шар, отчего окружающий ландшафт казался абсолютно чуждым. Деревья и трава казались чёрными в этом адском свете. Порой ей даже казалось, что она умерла и попала в дзигоку. Однако в аду хотя бы жарко, а здесь время от времени задувающий ветер дышал зимним холодом.

Лошадь тоже не была похожа на привычных ей лошадок. У неё была слишком маленькая голова, и слишком острые зубы, и Акико уже несколько раз видела, как эти зубы ловят крупных насекомых в траве, что по её мнению никак не могло считаться типичной лошадиной привычкой.

Они путешествовали так уже второй день и ничего интересного вокруг не происходило за исключением одного эпизода ещё более подчеркнувшего чуждость этого мира.

Вдруг из ниоткуда с громким треском на тропу один за другим выбрались существа столь же странные, сколь и омерзительные. Вытянутые тела были покрыты колючей бронёй, как у крабов, а щёлкающие кривые клешни ещё больше усиливали это сходство. Упрятанные под панцирь многочисленные ножки бешено стучали по твёрдой земле. Сегментированные остроконечные хвосты противно дёргались в нетерпении, издавая тот самый треск. Края панциря выдавались вперёд, из-за чего морд их не было видно.

Нацумэ сэнсэй отреагировала незамедлительно. Она выпрыгнула из седла, доставая длинную изогнутую катану, проделав это одним быстрым движением. Мгновением позже к ней присоединилась Акико с почти такой же катаной, но короче и легче.

Сухопутные крабы обрадованно засуетились, окружая добычу, но Нацумэ было именно это и нужно. Широко размахнувшись, она ударила. Казавшаяся монолитной серая броня чудовищ треснула, как яичная скорлупа. Ошмётки и осколки брызнули во все стороны.

Не будучи уверенной в том, что у неё хватит сил на такой же удар, но стараясь не отставать от наставницы, Акико ткнула своим мечом в темноту под хитиновым покровом. Раздавшийся болезненный стрёкот показал, что это была хорошая идея. Ещё одному она подрезала с хрустом ножки. Лишённый возможности двигаться, обозлённый краб щёлкнул клешнёй хватая меч девочки, но она успела перевернуть клинок заточенной стороной так, что он сам себя покалечил. Лишённому конечностей крабу только и оставалось, что противно скрипеть и свирепо вращать глазами на стебельках, но клинок Акико утопленный ему в глазницу положил конец и этому.

— Надо же, — задумчиво сказала Нацумэ. — А ведь раньше здесь, нет-нет да и попадалась всякая мелкая, теплокровная живность. Ласки, там мыши и тому подобное. Но, видно, эти суставчатые твари всех их подъели, а теперь за людьми охотятся. Вот, что значит, сидеть безвылазно в Цитадели, пока Скверна распространяется повсюду. Надо бы найти их логово и уничтожить молодёжь, чтобы не плодились тут. Возможно, на обратном пути так и сделаем.

Акико промолчала, вытирая кровь и внутренности со своего клинка.

Останки крабов остались позади, а тропа повела их дальше сквозь чёрный лес под пылающим в огне небом, и, если верить карте, должна была делать это ещё несколько часов.

Вокруг больше ничего не происходило, и даже казавшаяся неумолкающей чаща леса поутихла.

Акико, устав глядеть по сторонам стала вспоминать, как она попала сюда, и слегка задремала, уткнувшись лицом в спину наставницы,

Глава 2

Когда Акико открыла глаза, перед ней возвышались сурово выглядящие горы укрытые снежным покровом, а позади лежал знакомый луг, на другой стороне которого остался её дом.

— Это уже не твой мир. Не удивляйся. — сказала Хаиро кицуне. — На самом деле он только похож на твой, и лишь в месте их соприкосновения. Я не знаю отчего так бывает, но именно там, где миры пересекаются, этот мир делает копию чужого. Здесь это копия вашего мира. В других местах другие копии. От того он и называется Мангекё, калейдоскоп. И не ищи свой дом. Там скорее всего будет жить кто-то другой или он будет пуст и лишён жизни, как, впрочем и твой настоящий дом.

— А я когда-нибудь смогу вернуться обратно?

— Возможно. Когда-нибудь, когда станешь старше и сильнее.

— Но ты же вернёшься? — спросила Акико.

— Я страж. Я та, кого вы зовёте оборотнем. Я не совсем человек.

— Значит, я не смогу отомстить за своего отца и бабушку? Ведь, спустя много лет я уже не найду своих обидчиков.

— Значит, не сможешь. — бесстрастно ответила девушка-лиса. — Но я могу взять на себя твою месть.

— Это не кажется мне правильным.

— Разумеется. Если я это сделаю просто так, но нет. Я потребую от тебя ответной службы. Но довольно разговоров. Мы должны добраться до гор, и пересечь Ущелье Теней, а, когда солнце сядет, мы остановимся на ночлег, тогда я отвечу на твои вопросы.

Так началось первое путешествие Акико, оказавшееся поначалу довольно таки скучным. Ведь кицуне шла впереди, не оборачиваясь, а Акико следовала за ней. Кругом расстилались луга и глазу не за что было уцепиться. Одна надежда была, что на привале, она сможет поговорить с девушкой-лисой, но её ожидания не оправдались. Они просто шли и шли, пока не стало темнеть. Затем девочка-лиса остановилась и объявила ночлег. Никакого жилья поблизости не виднелось. Кроме травы вокруг вообще ничего не было. Сесть предлагалось на траву и спать на ней же. Хорошо, что не пришлось её есть. Её подруга поделилась с ней овощами и лепёшками и рассказала много интересного, после чего ночлег под открытым небом показался Акико не самой хорошей идеей.

Оказалось, что ёкаи, о которых столько читала бабушка Таке своей внучке, причинявшие множество бед людям, рождались здесь, в туманном краю. Все эти тэнгу, о́ни и прочие демоны были порождениями Скверны этого мира. Там они напитывались тёмной силой и жестоким безумием, и через Ущелье Теней эти демоны проникали в её мир. Обарён, нодзути, инугами, дзятай и многие другие были рождены Скверной в мире-калейдоскопе. Взамен на долг мести Хаиро просила от Акико посвятить свою жизнь борьбе с ёкаями и со Скверной, из которой они появились.

— Ты ещё дитя. — сказала кицуне. — И можешь не понимать всей ответственности обещания, которое должна дать, но помни, невыполненные обеты часто оборачиваются ещё большими бедами. Поэтому подумай как следует, прежде чем связывать себя словом.

— Но как я буду сражаться? Ты научишь меня обращаться с оружием? Ты хорошо дерёшься.

— Я бы рада научить тебя, но не выйдет. Я страж, а, следовательно, я должна выполнять свой долг. Защищать границы миров от демонов. Однако не переживай. Есть место, где тебя научат, и мы как раз направляемся туда. В Цитадель семи башен. Там я ещё раз спрошу тебя.

Наутро они продолжили свой путь.

К удивлению Акико горы казавшиеся такими же далёкими, как и вчера внезапно приблизились. Да так быстро, словно притянутые волшебной силой.

Вскоре стало видна чёрная трещина глубоким шрамом уродующая сплошную горную гряду.

— Начинается твой первый урок. — объявила кицуне. — Я не скажу, в чём он состоит. Ты сама мне скажешь потом. В ущелье теней сотни дорог, но только одна из них верная, и я знаю какая. Следуй за мной, иначе ты останешься там навсегда. Знай, что ущелье полнится душами тех, кто по незнанию забрёл туда, да так и не нашёл выхода. Им страшно и обидно, и они жаждут возмездия.

— Возмездия? За что?

— За свою судьбу. Пойдём. Нельзя здесь долго стоять.

Немного поколебавшись, Акико ступила в тень следом за кицуне.

Солнечный свет как ножом отрезало, но всё же абсолютной тьмы не наступило.

В ущелье было сумрачно и сыро и пахло мёртвыми птицами. Затхлому и неподвижному здешнему воздуху, казалось, уже много лет. Каменный потолок терялся во тьме, и при мысли об исполинских горах неимоверной тяжестью нависающих над ними становилось весьма неуютно. Неизвестно, что за сила прорубила его в сплошном камне, но произошло это достаточно быстро, и доказательством этому были камни. Десятки тысяч камней, маленьких и больших усеивали дно ущелья. Если бы разлом был проделан горной рекой, то быстрым потоком смыло бы все камни, и теперь путешественницам не пришлось бы петлять среди валунов.

Тем не менее Хаииро легко преодолевала все эти препятствия, а Акико старалась не отставать, хотя ей это давалось много тяжелее.

Пальцы саднило, из них шла кровь. Лицо и тело её было всё в ссадинах. Однако несмотря на это, в какой-то момент Акико почувствовала, что они здесь не одни.

Кто-то следил за ними! Кто-то двигался совсем рядом, не попадаясь на глаза.

Девочка огляделась, пытаясь найти кицуне, но лишь успела увидеть, как та исчезает за ближайшим валуном.

Страх охватил её. А таинственный преследователь был уже близко. С шуршанием осыпались камни по левой стороне ущелья. Сумрак вокруг словно сгустился.

Акико пошла быстрее, но любопытство зародившееся в ней наряду со страхом заставило её замедлить шаг.

Где же он?

Что-то серое и колючее скрылось от её взгляда меж двух валунов сложенных домиком.

Увиденное так напугало её, что она напрягая все силы и не глядя по сторонам, бросилась за исчезнувшей лисой. А в голове её билась мысль. «Это правда! Легенды не лгали! Лисы действительно обманывают и заманивают людей в ловушку!»

Мелкие камушки веером брызнули в стороны из-под её маленьких ножек, когда она побежала прочь от неизвестного ужаса притаившегося в ущелье.

Она бежала, не помня себя…

Пока чья-то сильная рука не схватила её сзади.

Едва слышно взвизгнув, она обернулась и увидела свою разноглазую подругу.

— Следуй за мной и не оглядывайся.

— Но…

— Это Окури-ину дух полный неуёмной злобы. Он может причинить тебе вред только если встретится взглядом с тобой, или если ты споткнёшься и упадёшь.

Акико молча повиновалась. Она вспомнила, что читала ей бабушка про собаку ёкая.

— Существуют определённые правила даже здесь, в этом мире. — на ходу пояснила лиса-оборотень. — Дух не может просто предстать перед тобой и тем самым пленить тебя. Ты должна сама хотеть увидеть его. В любом случае, не бойся он меня, всё закончилось бы куда быстрее и печальнее.

Так они шли довольно продолжительное время, пока Хаиро наконец не сжалилась над девочкой.

— Твой первый урок закончен. — сообщила она, присев на плоский камень, и жестом приглашая последовать её примеру. — Не расскажешь мне, в чём он заключался?

Акико ненадолго задумалась, а затем сказала.

— Страх? Я позволила ему взять верх.

— Ну раз ты понимаешь это, значит урок ты усвоила, как минимум наполовину, и это не очень хорошо. Невозможно не бояться, но страхом можно управлять. Посмотрим, как ты справишься со следующим уроком.

Отдыхали они недолго, после чего снова продолжили своё путешествие.

Прячущаяся злая душа перестала их преследовать, но не потому что ей надоело.

Неожиданно из тёмного угла вышла женщина с длинными чёрными волосами в длинном белом кимоно до земли, так, что ног её не было видно.

— Мне холодно. — пожаловалась она, глядя прямо перед собой. — Мне нужно согреться.

Выглядела женщина вполне материально.

— Это Юки-онна. — прошептала Акико.

— Да. — подтвердила Кицуне. — Вы знаете её под этим именем. А на самом деле это душа женщины по имени О-Ясу замёрзшая насмерть здесь. Неизвестно зачем она забрела сюда, и как у неё это получилось, но это место она больше не покинула. Она не видит нас и не слышит, но ей нужно живое тепло, и она чувствует и жадно ищет его, чтобы поглотить без остатка. Именно поэтому она часто появляется на заснеженных путях твоего мира, где вытягивает тепло из случайных путников. Нам ничего не грозит, если не подойдём к ней слишком близко. Помни об этом.

— В легенде она была добрее.

— На то она и легенда.

Обойти О-Ясу оказалось делом не самым быстрым, несмотря на то, что она не отходила далеко от места своего появления.

Душа плакала, просила, увещевала и угрожала. Она беззвучно переступала по камням то вперёд, то назад, как бы будучи не в силах покинуть это место.

Это искреннее страдание тронуло сердце Акико. Она отчётливо представила себе, каково это умереть от холода и целую вечность бродить во мраке по острым холодным камням, и мучиться от того, что тебя убило. Жалость сдавила ей грудь. Стало трудно дышать. Словно туман окутал её разум, и она невольно пошла вперёд.

Но стоило Акико сделать лишь шаг, как ледяная душа тут же развернулась к ней.

— Я чую живую кровь! — заплакала душа. — Она согреет меня, ведь мне так холодно и плохо.

С торжествующим воплем фантом метнулся к девочке.

— Осторожней! — прошипела Кицуне, вцепляясь острыми ногтями в её плечо с такой силой, что брызнула кровь. — Помни, что я недавно сказала! Не смотри ей в глаза!

Боль отрезвила её. С трудом стряхнув с себя морок, девочка попятилась назад, прячась за камнем.

Душа замерла, перестав ощущать желанное тепло и вновь разразилась рыданиями.

Но Акико уже её не слушала. Следуя за своей подругой, она оставила мятущуюся душу позади.

— Вторым уроком была дисциплина. — грустно сказала Акико, потирая саднящее плечо — И его я тоже провалила.

— Понять и признать свою ошибку дано не каждому. — ответила та. — Это тоже урок и его ты усвоила. И извини, если моё предупреждение оказалось слишком болезненным, но боль для того и была придумана, чтобы спасать нас от смерти.

Постепенно голые каменные обломки уступили место мягкой почве и низкорослым кустам. Вскоре стали попадаться и небольшие деревья. Откуда-то доносилось журчание ручья. Стало даже немного светлее.

— Скоро конец нашего пути. Но прежде нам придётся пройти через владения Мидзуки бакэнеко, моей давней соперницы. — сообщила Кицуне. — Не то, чтобы она была сильнее меня, но в хитрости ей не откажешь.

— Просто тебе так хочется думать. — прозвучал незнакомый звонкий голос сзади.

Акико обернулась, но никого не увидела.

— Она на дереве. — сказала подруга. — По старой привычке. Думает, что лисы не лазают по деревьям.

Акико задрала голову вверх.

И вправду, на дереве, ближе к самой макушке сидела девочка, скорее даже девушка, ведь она выглядела даже старше Кицуне.

Одета она была в белые одежды усыпанные красными кленовыми листьями.

Облачко совершенно белых волос сияющим маревом дрожало вокруг её головы колыхаемое лёгким ветерком. Синие глаза яркими звёздами сияли в тени древесной кроны. А тонкие розовые губы украшала красивая улыбка.

— Кого ты там опять ведёшь на верную смерть? — так же звонко спросила она. — А ты, девочка, разве ты не знаешь, что лисы — обманщицы?

— Кошки тоже! — выкрикнула в ответ Акико.

— И не поспоришь! — весело отозвалась та, ускользая за ствол дерева.

Она скрылась с одной стороны, а с другой вышла белая с красными подпалинами кошка.

Ловко прыгая с ветки на ветку, она спустилась вниз. Мяукнула, показывая розовый язык и мелкие острые зубки и, мягко ступая пушистыми лапами, снова спряталась за деревом, чтобы выйти оттуда в человеческом обличии.

— Зато я люблю и умею развлекаться. — радостно заявила Мидзуки. — Останься со мной. Будем развлекаться и играть вместе.

— Эта девочка отправляется в Цитадель для обучения. — ледяным тоном осадила её Кицуне.

— Давай сделаем так. — сладко промурлыкала бакэнеко, приблизившись вплотную к ней. — Ты оставишь мне свою подружку, а то тут так скучно-о-о. Мы с ней будем играть и веселиться.

— Если бы ты делала то, для чего предназначена, тебе не было бы скучно. А что касается девочки, у неё свой путь. — холодно ответила девушка-лиса. — На нём ей будет не до игр.

— А ты её спросила? Или как всегда, цапнула и потащила за собой? Но разве это жизнь без игр? Она же ещё маленькая девочка! — весело укорила её Мидзуки.

— Маленькая девочка, которая познала достаточно много горя и печали.

— Так тем более оставь её со мной. Ей будет весело, я обещаю.

— Ну да, пока не попадёт в плен другому заблудшему духу. — хмыкнула лиса. — Нет. Я чувствую, её путь иной.

— Опять борьба со Скверной? — расхохоталась Мидзуки. — Это же самая скучища. Воевать с осквернёнными, искать кандидатов для обучения в Цитадели. Это всё глупо и скучно. Скверна всё равно просачивается так или иначе и никто не в силах её остановить. Она поглотит всё.

— Ну если все будут поступать так, как им хочется, то Скверна расползётся по всем мирам. — без намёка на улыбку возразила Кицуне. — Ты забыла, для чего была создана, Мидзуки. Мы ищем тех, кто способен остановить заражение. Мы ищем избранного.