Бесплатный фрагмент - Диета для бывшего

Диета для Бывшего
ГЛАВА 1. Попкорн

Сижу в кинотеатре на мягком плюшевом кресле, положив ноги на подставку, которую при желании можно отрегулировать на нужную высоту. Я выбрала самую высокую. С правой стороны у меня выдвинут столик, на нём стоит бумажное ведёрко с попкорном.

Мне совершенно не нужен попкорн, я можно сказать, его терпеть не могу с детства. Если быть точнее, то я терпеть не могла ещё девчонкой запах хрустящих кукурузных палочек. Попкорн пахнет примерно также. Но ведёрко стоит, и я время от времени закидываю в рот по несколько жареных солёных кукурузин, превозмогая тошнотворный запах. Мазохиствую.

На экране фильм 2003 года Софии Коппола «Трудности перевода». Билл Мюррей не хотел в нём сниматься, София уговаривала его полгода.

— Порви мои чулки! — кричит проститутка у него в номере токийского отеля.

Он не очень понимает зачем, то есть он не сразу понимает, кто она такая. Её прислал какой-то японский друг, наверное, в качестве подарка. Пока соображал, она уже на полу, лежит на спине, дрыгает ногами в этих самых чулках, задрала юбку, сверкает ляжками и зовёт на помощь. Имитирует изнасилование. Не возбуждает. Нисколько. Герой же не японец. Ему такая пьеса не подходит. Он не готов.

Я одна в зале. Этот фильм — мой выбор. Я была в Японии. Поэтому, наверное, мне ещё интереснее смотреть. Другая земля.

История «невысказанной любви». Так писали о фильме. Ситуация, когда всё могло бы быть между героями, и чувства могли бы расцвести, но обстоятельства — разница в возрасте, браки у обоих, место жительства, миллион всего не позволяют этому случиться… Зато не будет разбитых сердец.

Сижу не в городском кинотеатре, а в кинотеатре СПА-клиники «Белладонна», в которой работаю молекулярным диетологом. Сейчас обеденный перерыв до половины четвёртого. Всегда можно зайти в кинозал, и если никого нет, найти фильм по душе и насладиться большим экраном и отличным звуком. Иногда так делаю.

«Белладонна» — современная клиника с полным комплектом реабилитации, детокса, коррекции веса и так далее, в зависимости от того, у кого какие фантазии что-либо улучшить и возможности отвалить бабла.

Наш Генеральный, Александр Николаевич Скрябин не подтверждает и не опровергает родственную связь с известным на весь мир русским композитором и пианистом рубежа прошлых веков, родоначальником «светомузыки» и абсолютным его тёзкой — Александром Николаевичем Скрябиным.

Генерального тешит и радует слава Скрябина не только как музыканта, но и его известность в качестве самого мистического композитора Серебряного века, знатока эзотерики и духовных практик тибетских монахов.

Она, эта вторая сторона славы Скрябина, если как следует разобраться, присутствует и в названии клиники. «Белладонна» — это вовсе не про красивую женщину, как может показаться, если перевести это словосочетание с итальянского, тут дело в другом.

Белладонна — это название растения с ярко-фиолетовыми или красными цветками и круглыми чёрными плодами. Оно содержит несколько химических соединений — алкалоидов, которые оказывают мощное воздействие на организм и могут быть смертельно опасными.

Глупенькие девушки во времена Средневековья употребляли экстракт Белладонны для расширения зрачков, иногда рискуя жизнью. Снадобье делало их пустоватый и несодержательный взгляд более глубоким и значащим. Ну, то есть формально можно, конечно, замкнуть значение названия именно на этом смысле — растение делало их красивыми.

С тех пор ничего не изменилось. Красота всё ещё рулит. Клиника «Белладонна» держит свои двери широко раскрытыми для всех желающих стать красивее и привлекательнее, подкорректировать взгляд, фигуру, даже сознание. Случается и такое.

Я — активный участник процесса. Я рассказываю дорогим в прямом смысле клиентам, как надо правильно питаться с молекулярной точностью. Составляю индивидуальные планы питания на основе генов и особенностей физиологии конкретного организма.

Вижу полоску света там, где дверь. Кто-то заходит в зал и крадётся ко мне. Стас, наш кинезиолог, молодой и нагловатый. Спешит ухватить от жизни кусок пожирнее, но где-то в глубине он добрый, просто мама плохо воспитывала.

— Шеф зовёт. Срочно. Хорошо, что мне известно, где ты прячешься.

— Скажи, что не нашёл. Знаю я его «срочно». У меня ещё есть законных полчаса.

— Потом досмотришь. Никуда твой фильм не денется, — опускает руку в моё ведро с попкорном и засыпает то, что подчерпнул, себе в рот.

Иду на директорский этаж, всё ещё вспоминая Токио. Как на немногочисленных деревьях сидели садовники с мешочками и собирали туда жёлтые иголки, чтобы у деревьев был опрятный и здоровый вид. А таксисты все сплошь ездили в белых перчатках и не брали чаевых. Как делала японскую причёску в парикмахерской. Они положили меня на тележку и возили от мойки к зеркалу лёжа. Потом навертели бигуди. Еле выбралась. Как втискивались в переполненный лифт гостиницы одним утром, потому что записались на раннюю экскурсию, или слушали топот опаздывающих на работу клерков, несущихся сломя голову к девяти часам. Как устали от японской еды и искали Мак Дональдс, но и он оказался каким-то не таким.

Я была там с Феликсом несколько лет назад, когда между нами было ещё всё хорошо, мы были счастливо женаты, строили планы на будущее, и ему ещё не попёрло в бизнесе.

ГЛАВА 2. Срочно

…два года назад

Я, Стас и два наших терапевта, Игорь и Дарья, гуляем по Петергофу, наслаждаясь фонтанами и размахом парка. Мы приехали в Питер на Международный конгресс СПА и Веллнесс, где активно участвовали в конференциях. Конгресс уже подходил к концу, оставался день, и мы решили до обеда перед заседанием посетить наше неповторимое культурное наследие и вдоволь насладиться прекрасным. Где-то в середине экскурсии звонит секретарь Скрябина и просит меня срочно прилететь в «Белладонну».

Мы все знаем, что Генеральный обожает слово «срочно», которое очень часто не соответствует своему прямому значению, а лишь подчёркивает важность его намерения, но сказать такое прямым текстом ему в лоб пока никто не решился.

Делать нечего, я разворачиваюсь и прямиком отправляюсь в аэропорт. Причин «срочности» она мне не сообщила. Это тоже в манере шефа — недосказанность, полумрак и максимальная важность его просьб.

Прилетаю в Москву, беру такси до клиники и мчусь, строя различные предположения. Влетаю в клинику, а там полным ходом идёт вечеринка в актовом зале. День рождения его высочества. Я как раз поспела к выносу трёхэтажного торта с двумя цифрами-свечами на верхушке — три и пять. Александр Николаевич, нарядный и весёлый, идёт мне навстречу со словами: «Какой сюрприз, дорогая Валентин Иванна!» Обнимается, целуется и тут же начинает танцевать вместе со мной под музыку какого-то очередного хита Шакиры. Ведёт себя несколько развязно и на мои вопросы про звонок его секретаря мне в Питер, не отвечает.

Понятное дело, что все бабы клиники, сотрудники и гости, замечают эту его радость и активность по отношению ко мне. Важнейший вопрос — когда наконец шеф женится, и кто окажется женой, годы витает в энергетических полях нашего славного заведения. То есть два вопроса, и второй важнее. Мы идём есть торт, я его в сто первый раз поздравляю, желаю успехов на профессиональном пути, разных побед и удачи. Оглядевшись и поняв, в чём, собственно, была эта самая срочность, то есть в обычной прихоти вожака стаи, я бегу в туалет, вызываю такси чуть ли не из кабинки и прямой наводкой, по-английски домой.

Пробок уже нет, доезжаю относительно быстро. На часах почти полвторого ночи. Поднимаюсь в квартиру, уставшая от впечатлений, эмоций и дорог, поворачиваю ключ — и вот я дома. Зажигаю свет и вижу валяющиеся на полу дорогущие босоножки из темно-фиолетового шёлка, такие прям суперские и вечерние. Лежат небрежно — сначала левая, а через полметра правая. Не мои. Точно. Я даже от неожиданности засомневалась, нет ли у меня таких, вдруг забыла. Хотя, всё равно им там не место. Вторая мысль — любовница! Феликс же не знает, что я прилетела. Откуда ему знать? Я ему в суматохе не позвонила. Точнее, один раз набрала, но он не ответил.

Крадусь в спальню. Можно и не красться, я же свет включила в прихожей, да и вошла довольно шумно, сумку бросила дорожную, например. Но квартира большая, и входная дверь находится как бы за углом. Иногда не слышно ничего.

Открываю тихо дверь. Эффект от того, когда смотришь, как твой муж имеет чужую бабу на вашей общей кровати, вот эта самая поза — он на ней, и ноги её раскрыты, многие женщины в моём положении описывали, и все описывающие сходятся в одном — больно, волнительно, гадко и мерзко. Слов не хватит, и не в них дело.

Некоторые бабы в подобных случаях бегут, сломя голову вон, некоторые орут, кидаются предметами, вцепляются намертво в волосы блонде, в моём случае именно блонда с прямыми волосами до плеч, кто как реагирует, тут трудно спрогнозировать.

Я вот ору: «Пошли вон отсюда, оба!»

Не очень оригинально. Ну, уж как пошло. Феликс не отвечает, что это не то, что я подумала, у него совсем нет шанса. Я попала в самый разгар, в начало кульминации, и сказать, что я ошиблась, можно, конечно, но Феликс решает этого не делать. Он приходит ко мне на кухню, босой, но в трусах.

— В любом случае к этому всё шло. Получилось, как получилось. Разводимся.

Безапелляционно. И добавляет:

— Ничего уже не слепишь.

Я думаю, что он начал мне изменять довольно давно, но не решался всё разрубить, оттягивал больше из-за лени, чем из-за чего-то другого. Не знал, как я буду реагировать. Мужики не любят бытовые проблемы. Чаще всего нужен форс мажор, чтобы сдвинуть проблему с места, как тот, что случился полчаса назад. Удивительное дело, но иногда они даже боятся выходить на поверхность, им милее скрывать, платить, врать, но не заморачиваться с соплями и слезами жены. Даже родившийся ребёнок у любовницы не всегда пробивает это сопротивление. Многие женщины этого не понимают и надумывают очень далёкие от реальности причины.

История, каких миллионы. Было и будет. Ничего сверхъестественного тут нет, просто когда это касается тебя, то теоретический удар палкой по голове и практический имеют существенную разницу — боль. Никогда не можешь рассчитать силу такого удара. Меня всю трясёт.

В окружении Феликса столько красивых молодых женщин, что он не справляется сам с собой. Феликс меняет секретарш, помощниц, сопровождающих, как меняют одежду. У него в кабинете за стенкой отдельная комната со всеми удобствами.

Он теряет смысл в общении с женщинами. Не выдерживает испытание деньгами. Такого Феликса мне больше не надо.

Сидя на кухонной табуретке, я глубоко вздыхаю, смотрю ему бесстрашно в глаза и произношу. Голос свой практически не слышу.

— Разводимся. Зачем ты мне такой? — чувствую ещё и обиду.

Да, мне ещё и обидно, и я ещё не пришла в себя от увиденного в нашей белой спальне. На меня пахнуло их энергией и чуть не сбило с ног. Это вам не фотка или тайком снятое видео с изменой. Это намного эффективнее.

Феликс ничего не отвечает. Для него я уже не имею никакого значения, как и мои чувства. Его несёт в чёрную дыру.

ГЛАВА 3. Просьба

Секретарь у Генерального — одно из чудес света. Анна Евгеньевна Кларусова, дама сорока восьми лет с претензией на двадцать восемь. У неё есть все основания на эти претензии, так как фигура, кожа, волосы — всё при ней и в лучшем возможном виде для её конституции, но голос вот подкачал, и то, что она этим голосом говорит. С непривычки она немного пугает и создаёт впечатление мутанта, как будто вы видите кота с головой по меньшей мере бультерьера. Вы ждёте «мяу», а получаете громкое «гав», ну, или наоборот.

Длинные ноги в тонких колготках и приталенное платье с воланом, она не носит белый халат с эмблемой клиники, сразу превращается в некое предупреждение, что всё не так просто. Госпожа Кларусова с шефом уже девять лет, ещё с тех времён, когда он был замом и работал терапевтом. Предана, немного влюблена — без особых надежд, но тем не менее. Анна Евгеньевна в курсе очень многого, как того, что происходило и происходит в клинике за закрытыми дверьми, так и того, что у шефа на личном фронте. Насобирала огромное количество контактов и лично знакома со многими власть имущими и деньги имеющими бывшими и настоящими пациентами. Хитра, как опытный кукловод, изворотлива и изобретательна. Носит несколько масок, но любит больше всего маску преданной шефу одинокой женщины или несравненного педантичного секретаря Генерального, смысл жизни которой в чёткой и результативной работе клиники. Всегда на связи.

— Вас, милочка, днём с огнём не найдёшь, когда надо, — встречает меня Анна Евгеньевна в своей приёмной, утопающей в кактусах.

Хочу отметить, что это не просто нагромождение различных сортов кактусов в первых попавшихся горшках и горшочках бессистемно произрастающих на подоконнике, совсем нет — там сложная конструкция, настоящий сад из всевозможных суккулентов с замыслом и идеей.

Понятное дело, что ни одной нормальной молодухе такое увлечение в голову не придёт, а придёт взрослой состоявшейся одинокой женщине предпенсионного возраста. Генеральный смотрит на это снисходительно, он любит всё необычное и немного необъяснимое, с лёгкой таинственной пыльцой.

Я не отвечаю на её колкую реплику, то есть не делаю себя виноватой и не оправдываюсь, что у меня обеденный перерыв. Просто стою и жду, идти мне в кабинет к Скрябину или ждать, когда он меня позовёт. Анна Евгеньевна меня недолюбливает и придирается. Шеф в курсе.

— Проходите же, Валентина! Александр Николаевич вас ждёт, — цедит она сквозь зубы.

— У меня очень деликатная просьба, — начинает шеф, — и к тому же, достаточно серьёзная. Садитесь, Валя.

Если он решает говорить со мной у себя, то есть сделал так, что я прошла мимо Кларусовой, то она в игре, иначе поймал бы меня в коридоре или зашёл бы в мой кабинет. Он редко называет меня Валей, обычно Валентина, с протяжным «и», как будто в моём имени сдвоенная гласная, чего в русском языке, кажется, нет.

— Слушаю, Александр Николаевич.

— Вы прекрасно знаете, что нас ценят не только за высокий уровень сервиса и результативность терапии, но и за то, что… — он медлит и смотрит мне в глаза, ища в них готовность на всё, но её пока нет, так как я настораживаюсь от его проникновенного вступления, — но и за то, что мы всегда защищаем и храним секреты наших пациентов… — опять делает паузу, — любой ценой.

Какие ещё секреты? Я-то тут причём? Мне предстоит посвящение? Руки немного холодеют.

— За два с половиной года работы вы доказали свой высочайший профессионализм и преданность компании, — продолжает Генеральный.

Я не помню, чтобы он вёл со мной беседы таким тоном.

— Ольга Николаевна Дроздова — одна из наших старых и лояльных клиентов, которая не раз жертвовала на наше скромное заведение приличные суммы и помогала нам в трудную минуту.

«Белладонна» считается одной из самых дорогих СПА-клиник в стране, которая никогда не участвует ни в каких рейтингах или рекламных кампаниях. У нас всё настолько дорого и эксклюзивно, что руководство, а это не только Генеральный, но и его партнёры, вообще старается делать всё, чтобы о нас знало как можно меньше обычных людей. И при всём при этом иногда не хватает свободных мест.

Если Ольга Николаевна Дроздова, жена одного из губернаторов совсем не маленького региона нашей необъятной, что-то пожертвовала, то размер этого пожертвования не может быть меньше среднестатистической московской квартиры. Дурацкая привычка мерить всё квартирами осталась у меня ещё со студенческих времён.

— Да, я её хорошо знаю. Я не раз с ней работала, — открываю я наконец рот.

Тридцати пятилетняя натуральная блондинка, увешанная брендовой ювелиркой до слепоты в глазах у собеседника при близком контакте, очень старающаяся похудеть, но постоянно набирающая вес от своего неуёмного аппетита и отсутствия какой-либо дисциплины в принципе. Для неё плюс-минус двадцать килограммов, когда она встаёт на весы, обычное явление. Она не раз хвасталась, что собрала два набора одежды — для той себя, которая до «Белладонны» и для той, которая после, и что любит больше, когда её много, но муж не разрешает, а она очень его уважает.

— У Ольги Николаевны к вам личная просьба, которую я хотел бы передать, — улыбается какой-то непривычной улыбкой Скрябин.

ГЛАВА 4. Сомнения

…полтора года назад

Сказать-то я ему сказала, что он мне такой не нужен, но если бы знать, как мне будет тяжело после расставания приходить в пустую квартиру, где каждая дверная ручка и даже полотенце напоминали Феликса. Он взял с собой одежду, некоторые книги, две картины и разные мелочи, которые принёс ещё из родительского дома в самом начале нашей совместной жизни.

Мы развелись без имущественных претензий с его стороны. После развода я ни разу его не видела, он мне не звонил и никак о себе не напоминал. А я тосковала. Неужели я была настолько ему безразлична все совместные годы, что не нашлось ни одной минуты хотя бы поздравить меня с днём рождения? Общались же на суде, вежливо и культурно.

Да, измена — это тяжёлая моральная травма, развал семьи, горечь предпочтения, кризис отношений, взбесившееся либидо дорвавшегося до вседозволенности Феликса. Но я во всём этом почему-то сомневалась.

Это чувство появилось не сразу, а как только я немного отошла от развода. Была во всём процессе какая-то искусственность, подгонка, слишком быстрая скорость, ни малейшего интереса к нашей совместной собственности. Квартира в центре и загородная дачка, пусть совсем крохотная, но в хорошем месте и сделанная известным дизайнерским бюро, дачка, которую он любил, и где собственноручно посадил крыжовник и чёрную смородину, совсем ему безразличны? И машина? Ну, то есть у него была своя, записанная на компанию, но мне он купил машину в частном порядке и совсем недавно.

Муж был умным, расчётливым, целеустремлённым, иногда очень хладнокровным и уравновешенным. Он как-то необъяснимо исчез. Его не было в городе, о нём никто не слышал, его мать, которой я позвонила на Новый год, сказала: «У него всё хорошо, Валюша.» Она, опытный преподаватель, доцент кафедры «Математических методов экономики» в Плешке, сказала это таким безапелляционным тоном, что я предпочла успеть попрощаться, прежде, чем она отключит телефон. Отцу я звонить не стала, тот был ещё хитрее.

Где-то через полгода я позволила себя поцеловать одной мужской особи, но на этом дело и закончилось. Подавайте мне Феликса обратно, кричало всё внутри. Слушать такое было некому, и я вся ушла в работу.

Я стала считаться одним из лучших молекулярных диетологов, к которой обращались за консультацией именитые терапевты и не только из «Белладонны». Я освоила практически все специализации, в меня прямо вселился какой-то бес знаний: я одинаково хорошо справлялась и с генетической диетологией, и с нутригеномикой, и с нутрициологией и так далее. Разрабатывала настолько эффективные программы питания для пациентов, что мне даже предложили открыть свою компанию, то есть свой центр.

Для всего, а особенно для такого серьёзного дела, нужен настрой. Я была ещё не готова отправиться в самостоятельное плавание. Подумывала лишь о создании он-лайн курсов и тренингов.

«У него всё хорошо, Валюша», — звучало у меня в голове. В один прекрасный день, я набралась храбрости и отправилась к Феликсу в офис без предварительного звонка. Придумала, что мне надо на три дня одолжить денег, которые мне были совершенно не нужны, но лучшего предлога в голову не пришло.

Захожу в бизнес-центр, смотрю таблички с компаниями — его компании нет. Спросила на ресепшене. Оказалось, что уже полгода, как он съехал. Куда? Никто не знает, то есть на ресепшене точно на такой вопрос ответить никто не смог. Ну, да, конечно. Ему понадобился другой бизнес-центр, более крутой, с красивым видом из окна и вертолётной площадкой. Ну, что ж, надо поискать. Но в тот день я этим заниматься не стала.

Неожиданно встретила у выхода Алевтину, она одно время работала у Феликса в маркетинге. Улыбнулась, хотела подойти, но та метнулась от меня, как ошпаренная. Сделала стеклянный взгляд и чуть ли не бегом ринулась в противоположную сторону. Несколько секунд я не знала, что делать от удивления, но терять мне было нечего, кто мне такая эта Алевтина, чтобы бояться последствий, пошла за ней быстрым шагом. Она наверняка могла что-нибудь сказать про Феликса. Но её и след простыл. Женщина зашла за турникеты, а у меня пропуска не было. Вся эта сцена мне показалась ненормальной.

Надо было передохнуть. Заглянула в кафетерий, который располагался с правой стороны от турникетов, купила чашку капучино и выбрала столик, откуда хорошо просматривался выход. До окончания рабочего дня оставался примерно час. Я решила посидеть и подождать Алевтину. Даже если она решит меня послать и ничего не скажет, этот час того стоил. У Феликса было несколько компаний, искать в поисковике, как обстоят дела, дело неблагодарное, лучше послушать, что скажет его бывшая сотрудница, которая припустила со всех ног, завидев бывшую жену шефа. Тут могут быть, конечно, и личные мотивы. Но Алевтина совсем не подходила под вкусы моего бывшего мужа, что касается женской красоты, ну, то есть никак. И лет ей было под сорок. Но одета дорого и грамотно.

Прошёл час, потом другой. Кафетерий закрыли. Алевтина, наверное, каким-то образом покинула здание через другой выход. Она наверняка заметила меня за столиком и предпочла не встречаться. Чего она боялась? Что она скрывала?

Я побрела домой, грустная и озадаченная. Неприятно, когда не можешь сделать то, что наметил сделать. Потом меня закрутила работа, какая-то командировка, и не одна, я на время перестала так много думать о пропавшем Феликсе. Но это не означало, что я о нём забыла.

ГЛАВА 5. План

Я лихорадочно вспоминаю, чем мы занимались с Ольгой Николаевной во время её последнего визита в клинику. Помню, что предложила ей немного изменить диету, добавила новый препарат с аминокислотами и назначила магний пердермально в наших ваннах, то есть ванны с бишофитом. Всё прошло нормально, она уехала довольная, постройневшая, оставила мне букет цветов и шёлковый платок известного бренда в розовых и бирюзовых тонах. Очень красивый, ношу с удовольствием.

— И какая просьба? — переспрашиваю я, чтобы показать шефу, что я уже готова её исполнить.

— Дело в том, что у Ольги Николаевны есть близкий друг, — начинает он издалека.

— Любовник? — сразу спрашиваю я.

— Не перебивайте! Что за манера! Конечно, любовник. Оно и так понятно из-за слова «близкий».

— Да кто бы сомневался в Ольге Николаевне! — я нарочно его немного злю, чтобы он спустился со своей важно-официальной тональности. Видимо, наша лояльная клиентка ему наобещала неожиданно много понятно чего, он почувствовал, что его оценили по достоинству, и сам того не замечая, раздувает щёки.

— Какой-то недоброжелатель сообщил мужу, что у неё роман с господином Х, — произносит он серьёзнее, чем того требует эта сногсшибательная новость.

— То есть с этим самым другом?

— Да. И это надо опровергнуть.

— Ещё бы.

— Валенти-и- ина! — восклицает он якобы недовольно, — дослушайте до конца! Вам надо с ним познакомиться. Он уже в клинике.

— С какой целью познакомиться? — на всякий случай спрашиваю я.

— Есть план. Только не надо так на меня смотреть, — предупреждает меня шеф, — план не мой, а Ольги Николаевны.

— Не имеет значения, если честно, — я закидываю ногу на ногу. Не буду лишний раз хвастаться, но с ногами у меня всё в полном порядке, а сегодня я вообще в новых туфлях на каблуке.

Шеф смотрит на мою неоднозначную позу и грозит мне пальцем, щурится, но ничего не говорит. У меня с ним странные отношения. Он всегда мне нашёптывает, как я ему нравлюсь, особенно на корпоративах или в командировках, но никогда не делает ни одного откровенного шага в мою сторону. Я же первая никогда не нападаю. Принципы.

Надо отдать ему должное, за всё время работы, он не был замечен ни с одной из сотрудниц. Одно время мы все думали, что он не про это, но оказалось, он даже очень «за», что лично мне подтвердил Стас, неоднократно в этом убедившись. Они часто ездили с ним на рыбалку. Идиотское хобби, мне совершенно непонятное, но любимое многими даже интеллектуалами. Да и потом, понятие это растяжимое, и каждый давно понимает под рыбалкой своё. Со слов того же Стаса, Анна Евгеньевна в круг его интимных подруг также не входила. Но меня в этом убеждать не было никакой необходимости.

— Мы начинаем работать в пациентом по самой обыкновенной стандартной программе — анализы, детокс, физиотерапия, круги Лаховского, водные процедуры. Вы разрабатываете ему диету, — продолжает Александр Николаевич.

— Отлично, а план-то в чём?

Могу добавить про шефа, что он довольно хорош собой, спортивный, модный, всегда в сносном настроении и слегка улыбающийся, иногда ехидно. А очки придают ему интеллигентности и такого эффекта знайства, который руководителю никогда не помешает.

Аккуратно перекладываю левую ногу на правую.

— Валентина, ведите себя прилично.

— Где?

— Сейчас.

Демонстративно пожимаю плечами. Сам кривляется, а другим не даёт.

— Итак, перейдём к плану. Пациент как бы напоказ немного за вами ухаживает. Приглашает вас в ресторан, на презентацию, выставку, в театр. Каждый вечер куда-нибудь. У вас пять дней. Он знает, куда надо. Вы должны примелькаться вдвоём, вас снимут в светскую хронику для некоторых телеграм каналов и так далее. Вы просто один типаж с Ольгой Петровной, ну, чуть моложе, но это не важно. А во вторник придёте вместе на один приём. Это гвоздь программы.

— Сегодня у нас среда, так?

— Ну, уж сами посчитайте как-нибудь.

— То есть никаких вольностей в поведении от господина Х я вправе не ожидать, верно? Только работа.

— Да, конечно. Это так. Ваша помощь будет хорошо вознаграждена.

— Ловлю на слове, — улыбаюсь я. Конечно, если бы речь шла не об этой непонятной просьбе, граничащей с амораловкой и бардаком, я бы таких вопросов не задавала, как никогда не оспаривала или отказывалась от командировок, участия в конференциях, написании статей и так далее, но раз пошло такое отклонение, то можно и заработать. Я же участвую в «плане» точно также, как и он, а то и поважнее буду в данной ситуации.

— Идите в кабинет, Валентина! Анна Евгеньевна пришлёт пациента через двадцать минут.

— Как его зовут?

— Пётр Ильич.

— Не хватало ещё, чтобы фамилия у него была Чайковский, — добавлять про Скрябина не обязательно, оно и так понятно. Но шеф не реагирует на мой тонкий юмор.

— Я не помню его фамилию. Если возникнут вопросы в связи с этой необычной просьбой, можете контактировать с Анной Евгеньевной. Надеюсь, вы выручите нашу уважаемую пациентку и послужите клинике верой и правдой.

— Александр Николаевич, ну, хватит уже! — встаю, — я сегодня вас не узнаю.

Он как будто не слышит. Тоже встаёт, чего обычно не делает, так как я его сотрудник, но у него точно какой-то сбой, и он сам не свой.

Выхожу от шефа, прохожу мимо Анны Евгеньевны, не говоря ей ни одного слова, как бы ей не хотелось меня поучать.

Быстро дохожу до своего кабинета и закрываю за собой дверь. Надо подумать. Ситуация сложная. Я уже предвижу слабые места в этом идиотском замысле сыграть любовницу вместо Ольги Петровны, чтобы супруг увидел другую женщину рядом с этим господином Х. С другой стороны, это только кажется, что план наивен. Когда рядом постоянно находится живая, не выдуманная женщина, люди начинают в это верить и доверяют последним реальным воспоминаниям и фактам, а не слухам. Так что, кто его знает, может, план и сработает.

Во всяком случае, не так уж и сложно — побыть компаньонкой богатого мужика с уговором, что никакого реального физического контакта не будет. Кстати, это надо бы ещё раз уточнить при встрече. Не помешает.

Открываю компьютер, просматриваю расписание на оставшееся сегодня время. Отслеживаю в реальном времени, как идут процедуры с пациентами.

Раздаётся лёгкий стук в дверь.

ГЛАВА 6. Сюра

…девять месяцев назад

Через какое-то время меня опять стрельнуло заняться поисками бывшего мужа. Иногда он мне снился и просил во сне что-то открыть, то ли дверь, то ли люк. Этот сон я видела раза три. Я даже залезла на какие-то дебильные сайты, где учат управлять сновидениями, чтобы выяснить у Феликса, когда он мне приснится в очередной раз, о какой двери шла речь. Но сайты оказались бесполезными, так как всё это абсолютное мошенничество.

Его мать с отцом разговаривать со мной желания не испытывали. Мы с ними никогда не ругались, даже тон ни разу не повышали, поздравляли друг друга на праздники, ездили к ним на дачу, иногда на обед, но крайне редко. За что они на меня так взъелись, выглядело просто неестественно, как будто им запретили со мной общаться.

Да и потом, Феликс забыл дома кое-какие вещи, которыми дорожил, гитарой, например, бронзовой собакой, доставшейся от деда, с именной надписью, старым альбомом с семейными фотографиями. Да у него и ключи остались, а я специально не меняла замок. Всегда мог заехать, когда я на работе. Так нет. Странно.

В июле я вырвалась на Турецкий берег на десять дней. Шеф нехотя отпустил.

Я сидела на пляже, и метрах в пятидесяти прошёл парень, очень похожий на Феликса. Настолько похожий, что я пролила на себя содержимое стакана, из которого что-то пила. Вскочила, но оглядевшись больше его не увидела.

Заставила себя сесть и угомониться.

Решила, что он наверняка не один, и если он остановился в моём отеле, то я непременно его найду в спокойном режиме. Но через десять минут всё-таки отправилась на поиски. Поиски оказались тщетными, что на пляже, что позже в отеле. На ресепшене никого с именем Феликса зарегистрировано не было. Я не поскупилась, дала пятьдесят баксов пареньку, чтобы проверил. Обозналась, сто пудов.

Эта мимолётная встреча как-то незаметно, но омрачила мне оставшийся отдых. Навеяло воспоминаниями.

Я давно заметила, что на отдыхе, ну, дня так через два, когда окончательно выспишься, тянет на секс. Романтическая музыка звучит по-особенному, закат ярче, ароматы сильнее, а от того, что рядом море, тело становится более гибким, кожа шёлковой, загар украшает. И фантазии мои начали опять крутиться около Феликса.

Я была там со школьной подругой, Сюрой. Мы прятались от замотанности на работе, и обеим захотелось срочно сменить картинку перед глазами. По приезде купили сразу местные симки, чтобы от всех отгородиться и привести в порядок нервы.

Сюра работала арт директором большого ювелирного холдинга, а я спасалась от назойливых пациентов. У меня не было вопросов жизни и смерти в «Белладонне», я не хирург в Институте скорой помощи имени Склифософского, так что подождать десять дней всегда можно. Просто на определённом уровне достатка, у многих смещаются понятия, как надо взаимодействовать с людьми. Некоторым реально кажется, что им все должны и так далее, а их появившаяся морщина между бровями будет поважнее гнойного аппендицита или пулевого ранения в голову.

У Сюры тоже за плечами был развод. Муж оказался вообще не тем, за кого себя выдавал. И я тоже начала думать в этом направлении, что у мужиков бывает полно разных тайн, особенно по части зарабатывания денег, в бизнесе, как они говорят. Но причём тут измена-то? Блонда эта на моей кровати с раздвинутыми ногами? Эта картина впечаталась в память, как клеймо на корове. Первые месяцы, помню, стоило мне закрыть глаза, она тут как тут.

— Приеду домой, поспрашиваю про твоего. Наверняка найдутся общие знакомые, которые что-нибудь про него слышали. Мир тесен, не забывай. Ай-тишники крутые всегда наперечёт, да ещё такие успешные в бизнесе, как твой Феликс. Он же со многими компаниями сотрудничал, что-нибудь нароем, — обнадёжила меня подруга.

Я рассказала ей про случай с Алевтиной.

— Подожди, подожди! Имя очень редкое, и где-то я его слышала, — задумалась Сюра.

К слову сказать, у неё у самой имечко было, что надо — Серафима. Она включила телефон и стала что-то искать в инете.

— Есть такой канал в Телеге, «Золотой бумеранг», светские хроники и прочая, там работает одна Алевтина. Мы с ними сотрудничаем, кстати. Она к нам даже иногда приезжает в Центр посмотреть на новинки. По твоим описаниям очень даже подходит. Я договорюсь с Галей, менеджером, мой человек в доску, и подъеду как бы невзначай. Это я смогу устроить.

«Держись, Алевтина!» — послала я ей привет. Сюра высосет из тебя всю инфу из таких мест твоего подсознания, что ты вряд ли догадываешься об их существовании.

Мы славно отдохнули, наплавались, нагулялись и вернулись подобревшими в Москву.

Шеф по приезде обсыпал меня комплиментами и стал брать с собой на переговоры. На самом деле мы занимались закупкой нового оборудования, а я всегда неплохо разбиралась в новинках и читала иностранные научные журналы. К тому же я обожаю разные медицинские приборчики, особенно разбирать, как они работают на полную мощность, чтобы быть в курсе каждой кнопочки.

— Привет, Валёк! Кое-что есть. Подъезжай после работы ко мне в офис, — отзвонилась Сюра.

— Ты встречалась с Алевтиной? — взволнованно спросила я.

— А как же.

После работы я тут же села в машину и поехала в Москву. «Белладонна» находится примерно в тридцати километрах от кольцевой.

ГЛАВА 7. Я ошибалась

Пока ехала к Сюре, передумала все возможные варианты, что именно Алевтина могла от меня скрывать, начиная от личных отношений и заканчивая бизнесом. Пустая затея. Я об этом сто раз уже думала. Включила музыку и последние полчаса рулила с пустой головой. Могла бы петь, подпевала бы, но с пением у меня в жизни не получилось.

Какой же у Сюры был изысканный офис! То есть её шеф просто был фанатом современного дизайна и денег на интерьеры не жалел. Больше всего мне нравились лестницы и полы. Сюра провела меня в приёмную, усадила на белый диван и включила дополнительное освещение. На противоположной стене стали плавать разноцветные рыбки с длинными хвостами и заранее меня успокаивать.

— Галя из «Капители» подготовила встречу, как я тебе и говорила, — начала Сюра, — Я зашла в кабинет, когда они там уже сидели, и мы разыграли приятную неожиданность. Чай-кофе-коньяк-конфетки, Алефтина немного расслабилась. Она производит приятное впечатление, и очень стильно одевается.

— Да, я заметила ещё в бизнес-центре, — кивнула я.

— Я сказала невзначай, что помню, она работала в «Миратексе» у Феликса Водопьянова. Алефтина напряглась и тут же засобиралась. Да, мол, работала, но они давно съехали из бизнес-центра, она сотрудничает там с другими компаниями, а про «Миратекс» ничего не знает.

— Да-да не знает, с длинным-то носом, который её кормит, — поддакнула я.

— Что интересно, примерно через два месяца после переезда «Миратекса» наша героиня покупает себе дом на берегу Чёрного моря в соседней небольшой стране с довольно высоким индексом человеческого развития.

— В Грузии, что ли?

— Точно так. В районе Батуми, за двадцать восемь с чем-то миллиончиков рубликов. Сейчас модно всё показывать в рублях, но могу и пересчитать на другую старомодную валюту.

— Мне не надо ничего пересчитывать. Странное совпадение. О чём это может говорить?

— О чём угодно. Но я не советую тебе залезать в эти дебри. Зачем тебе? Возможно, твой бывший хотел тебя уберечь от лишней информации. Туда, где крутятся большие деньги, нельзя зайти с улицы без приглашения. А тебя туда никто не приглашал. Ты вообще чего хочешь, я не пойму? Найти Феликса?

— Я… как бы тебе это объяснить. Я не верю, что он меня разлюбил. Я хочу докопаться до причины, по которой он ушёл из семьи. Так не уходят, как он. И он мне постоянно снится.

Сюра уставилась на меня с вытаращенными глазами. Отпила кофе.

— Ты можешь ошибаться, дорогая, — мне очень не понравился её тон. Так говорят с сумасшедшими.

Наверное, я производила впечатление человека с каким-нибудь шизофреническим симптомом, типа, навязчивой идеи. Не надо было так открываться.

— Ты застала мужа с любовницей в вашей квартире в таком положении, что оправдываться было невозможно. Ты застала их на вашей кровати во время секса, — напомнила мне Сюра то, что я всеми силами пыталась забыть, — Бывает, что жёнам подбрасывают фальшивые видео с изменой, и тогда действительно надо докапываться. Примерно так было у Гали, менеджера из «Капители». Она не поверила в видео и победила. Но… — Сюра вздохнула, — Валь, прими уже всё как есть, и не трать жизненную энергию на поиски того, чего, скорее всего, не существует. Прости, но я говорю, как есть.

— Спасибо, что поговорила с Алефтиной. То есть, я убедилась, что она избегает разговоров о «Миратексе». Она, похоже, чего-то боится. Ты больше ничего у неё не спрашивала?

— Мне не за что было зацепиться, чтобы её разговорить или задеть. Упоминать о доме в Грузии с бухты- барахты ни к чему бы не привело. Я-то тут причём, чтобы ей что-то предъявлять? Лучше это оставить на запас, — Сюра недоумевала, она не понимала, куда я клоню, — единственное, что мне пришло в голову… — она опять запнулась как-то и внимательно на меня посмотрела, — Я сказала Алефтине, что знала Феликса, но не могу его найти, он не отвечает на телефон, возможно, уехал из страны. Я очень слёзно её попросила вспомнить, кто, по её мнению, мог бы знать, где он сейчас находится. У меня с ним как бы остались неразрешённые вопросы, в которых он заинтересован не меньше, чем я.

В этом месте у меня мелькнула надежда, что я смогу его найти. Но тут же вспомнилась одна фраза из какого-то фильма: «Надежды убивают».

Каждого, кто спросил бы меня в тот момент, зачем мне это надо, я бы точно испепелила наповал страшным взглядом, как мифическая Богиня. То есть я не могла ответить на этот вопрос даже самой себе и бесилась. Что делать с Феликсом после того, как до него дозвонюсь? Просить вернуться? Если бы он этого хотел, ему никто не мешал со мной связаться. Он знал, что я звонила его родителям.

— Она дала тебе его телефон? — вырвалось у меня.

— Алефтина дала мне телефон его последней секретарши Николетты, но предупредила, что она тоже у него больше не работает и вряд ли может быть полезна, — Сюра взяла свой телефон и переслала мне номер секретарши.

Это, собственно, и был итог всей операции. Не густо.

Вечером на кухне я положила телефон перед собой и долго на него смотрела, прежде чем позвонить Николетте. Не позвонила. Набрала Сюре.

— Прости меня, пожалуйста, Сюрочка, что заставила тебя беспокоиться. Оторвала тебя от работы. Мне не нужен Феликс. Я ошибалась. О любви не просят, — мне трудно дались эти слова, но я их произнесла.