Бесплатный фрагмент - Диалог цивилизаций в религиозной сфере

Диалог цивилизаций в религиозной сфере

«29. Тем временем находившиеся рядом христиане, видя, что турки

вот-вот разгневаются, знаками показали мне,

что пора прекращать говорить. Я же, чтобы разрядить

обстановку, с легкой улыбкой сказал тем:

«Если бы мы были согласны со словами друг друга,

то придерживались бы одного учения.

Но способный понять пусть

поймет значение сказанного» (Мф. 19,12).

Один из них сказал: «Настанет когда-нибудь время,

когда мы придем к согласию друг с другом». И я согласился

с этим и высказал пожелание, чтобы такое

время пришло как можно скорее».

Святитель Г. Палама,

из Письма Своей Церкви

Данная работа представляется автору в качестве попытки ответить на ряд следующих вопросов, которые являются предметом сочинения. Возможен ли диалог цивилизаций, диалог культур в религиозной сфере? Что такое диалог цивилизаций, диалог культур в религиозной сфере? Каковы примеры этого диалога? Каковы тенденции диалога цивилизаций, диалог культур в религиозной сфере? Для чего нужен данный диалог? Какое место в таком диалоге занимает толерантность (терпимость)? Какие темы являются составными частями темы диалога цивилизаций, диалога культур? В ходе данной работы также необходимо систематизировать уже накопленные знания и, по возможности, сделать обобщения и новые предложения.

Для начала определимся с содержанием основных терминов. В Большой Энциклопедии Кирилла и Мефодия слово «цивилизация» раскрывается в следующих нескольких значениях:

1) Синоним культуры.

2) Уровень, ступень общественного развития, материальной и духовной культуры (античная цивилизация, современная цивилизация).

3) Ступень общественного развития, следующая за варварством (Л. Морган, Ф. Энгельс).

4) В некоторых идеалистических теориях эпоха деградации и упадка в противовес целостности, органичности культуры.

Для данного исследования примем первые два значения. Ок. 3500 г. до н.э. появилось упорядоченное сообщество людей — цивилизация, когда люди стали жить в городских поселениях-государствах и строго подчинённых им сельских окрестностях, их жизнь подчинилась праву, охраняемому государством. Самые первые города-государства почти одновременно появились в Древнем Междуречье рек Тигр и Евфрат (шумерская), Древнем Египте на берегах реки Нил (древне-египетская). Ок. 2500 г. до н. э. города-государства появились в долинах рек Инд (индо-дравидическая, доведическая, доарийская), ок. 1800 г. до н. э. — Хуанхэ (древне-китайская). Эти цивилизации являются древнейшими, возникшими самостоятельно. Всего, учёные разных школ выделяют от 8 до 40 цивилизаций (существующих и/или существовавших), что зависит от множества поставленных вопросов. Российская культура представляет собой сочетание восточно-славяно-православной, тюрко-кавказо-исламской, монголо-буддийской, иудейской цивилизаций, хотя до 1990-х гг. представляла собой советско-атеистическую цивилизацию, загадочным образом впитавшую в себя четыре вышеуказанных, что подтверждается ярким религиозным ренессансом в нашей стране того же периода. Воспоминания разработчиков Морального кодекса строителя коммунизма 1961 г. говорят о том, что этический комплекс морально-нравственных основ совмещался в рамках этого документа с религиозным комплексом намеренно, несмотря на антирелигиозное настроение власти, чтобы кодекс «лёг» на общественное сознание», иными словами пользовался авторитетом в обществе.

Слово «религия» — достаточно сложное для понимания. Существует не менее сотни определений этого слова. Уясним же для удобства только одно из определений. Религия это вера, особый взгляд на мир, совокупность обрядово-культовых действий, а также объединение верующих людей в определённую организацию, которые вытекают из убеждённости в существовании той или иной разновидности сверхъестественного. Суть религии видится по-разному: нуминозный, или духовный опыт святых людей; противопоставление священного (другой мир) и мирского (наш мир), вера в Богов или Бога (см. Религия. Энциклопедия мистических терминов. Сост. Васильев С., Гайдук Дм., Нугатов В. М., 2000. — С. 415, 416). В данной работе автор старается акцентировать внимание на частных путях диалога. Например, по всех религиях, даже самых примитивных, имеется институт священников, но интереснее было бы выделить то или иное отношение отдельных религий к монашеству, как особой форме священничества; то же самое возможно сказать и о единобожии. К сожалению, в ряде случаев для диалога цивилизаций, в пику исторической науке, иногда следует оперировать мифологическими фактами, ибо «лучше плохой мир, чем хорошая война». Например, предания говорят, что великий патриарх иудаизма, христианства и ислама — Авраам (Ибрагим) и его сын Измаил основали главное святилище мусульман — Каабу. Эти люди жили примерно за 2000 лет до н.э., однако самые ранние исторические упоминания о Каабе датируются не ранее, чем II в. н. э. (см. Николь Д. Мир ислама. М., 2007. — С. 40).

Диалог между цивилизациями — это процесс, идущий внутри цивилизаций и на их стыке, который основан на всеобщем участии и коллективном желании учиться, открывать для себя и изучать концепции, выявлять сферы общего понимания и основные ценности и сводить разные подходы в единое целое с помощью диалога (ст. 1 Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН от 9 ноября 2001 г. №56/6 «Глобальная повестка дня для диалога между цивилизациями»). Отсюда, возможно сделать вывод, что объектом диалога между религиями, являются описанные в Резолюции процессы в религиозной жизни разных цивилизаций. Кратко говоря, содержанием диалога между религиями признаются обоюдно плодотворные контакты между религиями, между разными направлениями в рамках одной религии.

Первым, кто в письменном источнике точно и ясно заговорил о диалоге между религиями в вышеназванном его понимании, был немецкий католический философ, теолог, учёный, церковно-политический деятель Н. Кузанский (Кребс) (1401—1464 гг.), который полагал, что «одна единая религия существует в разнообразии обрядов», ибо Бог един. При помощи беседы представителей иудаизма, индуизма, ислама, зороастризма, монофизитства, католицизма и других религий он обосновывал идею диалога между религиями и мировоззрениями; выступал против вооружённого конфликта между людьми на религиозной почве; указывал на возможность христианского соглашения со всеми народами. Эти идеи Н. Кузанский изложил в работе «О мире веры» («De расе sive coucordantia fidei»), которую он издал в 1454 г. под впечатлением взятия г. Константинополя турками. В сочинении «О просеивании Корана» («De cribratione Alchorani»), весьма примечательном для тогдашнего времени, старался указать на тесную связь ислама с христианством (см. Введение в общее религиоведение: Учебник/Под ред. проф. И. Н. Яблокова. — М., 2001. — С. 55, 56, Николай Кузанский. Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона в 86 тт. (1890—1907 гг.). DVD-R. М., 2009, Николай Кузанский. Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия 2010. DVD-R). В настоящий момент имеются как сторонники, так и противники возможности диалога цивилизаций в религиозной сфере, прежде всего, по причине большого догматизма религий. 22—23 мая 2008 г. в г. Санкт-Петербурге состоялись VIII Международные Лихачёвские научные чтения «Диалог культур и партнерство цивилизаций», где А. А. Гусейнов отметил следующее: «Для того, чтобы минимизировать возможность конфликта культур и цивилизаций, следует, прежде всего, определить те позиции, по которым стороны абсолютно точно договориться не смогут (это, к примеру, видение основополагающих догматов на которые опираются мировые религии). Данные позиции необходимо вывести «за рамки» предмета диалога, с тем, чтобы строить общение путем обсуждения вопросов, в которых стороны имеют взаимные, не антагонистические интересы» (Журнал российского права. 2008, №8). Это предложение не лишено некоторой логики, но всё же является достаточно спорным, по следующим причинам. Религия, как признают большинство учёных, является одной из основных составляющих любой культуры, цивилизации. Немецкий философ-идеалист, культуролог; один из представителей философии жизни О. Шпенглер (1880—1936 гг.) в книге «Закат Европы» даже назвал религию «душой культуры», так как культура не вольна сделать выбор в пользу иррелигиозности, в разных томах указанного труда он раскрывал соответствующее предположение. В т. 1 книги «Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории» «Гештальт и действительность» он писал следующее: «… я обозначаю словами душа и мир ту противоположность, наличие которой идентично самому факту чисто человеческого бодрствования. Есть различные степени ясности и остроты этой противоположности, стало быть, степени духовности бодрствования, от смутного и все же временами просвечивающего глубины понимающего ощущения первобытного человека и ребенка — сюда относятся все более редкие в позднейшие эпохи мгновения религиозного и художественного вдохновения до крайней остроты только понимающего бодрствования, как, скажем, в состоянии кантовского и наполеоновского мышления» (С. 202). В т. 2 «Заката Европы» «Всемирно-исторические перспективы мировой истории» О. Шпенглер продолжает: «Единой душой обладают все подлинные сословия и классы, рыцари и ордены крестовых походов, римские сенат и клуб якобинцев, аристократическое общество при Людовике XIV и прусская знать, крестьянство и рабочие, чернь большого города и обитатели затерянной долины, народы и племена времени переселения народов, последователи Мухаммеда и вообще всякой только что основанной религии или секты, французы Революции и немцы Освободительной войны» (С. 22, 23). Российский индолог и преподаватель В. К. Шохин вообще полагает, что «… религия, в отличие от науки и философии, была и остается делом в первую очередь практическим, где нет места для объективистского поиска истины потому, что, во-первых, верующий человек тем и отличается от неверующего, что он начинает быть верующим с

неверифицируемого принятия определенных истин, а не с объективистских поисков

истины; во-вторых, обнаруживает в них личную, даже экзистенциальную

заинтересованность и самим критерием его веры является способность устоять в

принятых истинах вопреки любым контраргументам, сколь бы рационально или

псевдорационально они ни были ему преподаны; в-третьих, считает распространение

этих истин делом не научно-философского призвания, но гораздо большего —

религиозного долга, благочестия. Именно поэтому во всей истории межрелигиозных

взаимоотношений того «незаинтересованного» и «открытого» взаимообмена

мировоззренческими взглядами, которые определяют «эйдос» диалога в европейской

культуре, по определению не только никогда не было и нет, но и быть не могло, и

в настоящее время он также невозможен.» (Шохин В. «Диалог религий»: виртуальное понятие и реальное значение на www.gumer.info/bogoslov_Buks/Relig/Shoch_DialRelig.php). Далее, В. К. Шохин приводит примеры, когда под видом диалога религий, один из собеседников скрытно обращает другого собеседника в свою религию, а другой собеседник, сам того не осознавая, обращается в религию своего собеседника, что, по мнению учёного, представляет собой способ распространения нехристианских религий, новых религиозных учений (см. Шохин В. Указ. соч. Там же). Мнение В. К. Шохина не лишено логики и аргументы его веские, но, как возможно будет убедиться далее, возможности для диалога религий заложены в самой природе религий, какими строго догматичными они бы ни казались на первый взгляд. Рассмотрим термин «догма». Догма — положение, принимаемое на веру за непреложную истину, неизменную при всех обстоятельствах. Догматом, в первом значении, называют утверждённое высшими религиозными инстанциями положение вероучения, объявляемое этими инстанциями непреложной истиной, не подлежащее критике. Под догматом, во втором значении, понимают догму. Всякая религия имеет в себе набор догм, составляющих её, так сказать, оригинальность. Всякая развитая религия имеет разделение догм, хотя бы и условное, на морально-нравственные (поведенческо-ценностные) и мистические (потусторонние, сверхъестественные). Вышеприведённое определение термина «религия» позволяет в общих чертах установить мистический путь диалога цивилизаций, но прежде всего, рассмотрим морально-нравственные догматы религий. Именно морально-нравственные догматы, в отличие от мистических, более всего понятны людям всех цивилизаций, всех культур, так как имеют не только священное значение, но и практическое, бытовое. К сожалению, представления об антагонизме, несовместимости догматов, являются наследием атеистического и исторически первого периода развития религиоведения в России. Так, изучавшийся отечественными религиоведами апологет атеизма П. А. Гольбах (1723—1789 гг.), писал: «Догмы всякой религии оказываются нелепостью с точки зрения другой религии, проповедующей иные, столь же бессмысленные доктрины» (Афоризмы. Мн., М., 2000. — С. 677). Имеются и сторонники неизбежности конфликта между цивилизациями. Причину конфликтности и недиалогичности цивилизаций, к сожалению, они видят также в религии. В частности, американский политолог, социолог, С. Хантингтон. Свои идеи о будущих взаимоотношениях между цивилизациями, коих в настоящий момент он насчитывает 9, учёный излагает в книге «Столкновение цивилизаций». Первой и важнейшей из 6 причин неизбежного конфликта, он называет несхожесть цивилизаций по своей истории, языку, культуре, традициям и, что самое важное, — религии. Однако, С. Хантингтон видит возможность избежать глобального конфликта: объединение Запада на основе понимания уникальности, а не всемирного характера своей цивилизации, против незападных стран и последующий переход к сотрудничеству для поддержания многоцивилизационного характера мировой политики (см. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций? в Сравнительное изучение цивилизаций: Хрестоматия: Учеб. пособие для студентов вузов. Сост., ред. и вступ. Ст. Б.С. Ерасов. М. — С. 509, 515, 516). Религиозные лидеры современности единогласно заявляют обратное: «В нынешних условиях как никогда важным становится сотрудничество традиционных религиозных общин. Ответственность за будущее мира побуждает нас сообща заявлять о недопустимости компромиссов в выборе между грехом и добродетелью, вместе противостоять эгоизму, алчности, вражде» (Итоговый документ Всемирного саммита религиозных лидеров, прошедшего в Баку, Азербайджан, 26—27 апреля 2010 г.). Ещё в 1170 г. мусульманский мыслитель и врач М. Ибн Рушд (Аверроэс, 1126—1198 гг.) в своей книге «Опровержение опровержения» писал следующее «Люди принимают и разделяют веру, с которой они родились и выросли, ибо важнейшие догмы всех религий сходны между собой и ведут к одной и той же цели» (Опровержение опровержения. Отд. изд. Пер. под ред. С. И. Еремеева. Киев., СПБ, 1999 г. С. 507 приводится по Душенко К. В. Большой словарь цитат и крылатых выражений. М.: Эксмо: ИНИОН РАН. Гуманитар. центр науч.-инф. исследований. — М., 2011. — С. 15). Без точек соприкосновения не было бы диалога, а коль скоро наличествует сотрудничество, то имеется диалог. Само же понятие «основополагающие догматы» является достаточно условным.

Теперь, следует рассказать об относительности мистических догматов на примере некоторых религий. В иудаизме, формирование которого имеет более чем 3200-летнюю историю, изменялись представления о количестве и содержании догматов. Так, С. М. Пилгинктон в книге «Иудаизм» отмечает, что в иудейской традиции сначала сообщается о 613 принципах вероисповедания, потом об 11, 6, 2, 1, 13. Последний, признаваемый в наше время вариант, составляет 13 принципов (С. 17—20). При этом, одной из наиболее авторитетных историй, раскрывающих суть иудаизма, по-прежнему является следующая: «Случилось так, что один язычник пришёл к Шаммаю (он и Гиллель были двумя ведущими раввинами своего времени) и сказал ему: «Я обращусь в иудаизм, если ты расскажешь мне всю Тору, пока я стою на одной ноге». Шаммай прогнал его прутом. Когда этот человек пришёл к Гиллелю, Гиллель обратил его в иудаизм, сказав: «Не делай соседу того, что ненавистно тебе: в этом вся Тора. Остальное комментарии; теперь иди и учись» (Вавилонский Талмуд, Шабат 31а) ” (приводится по Раввин Иосиф Телушкин. Еврейская мудрость/ Серия «Еврейский мир». Р/н/Д, 2001. — С. 17.) Как видно, в последнем случае, это всего один догмат-принцип, причём не мистический, а морально-нравственный. Р. И. Телушкин сообщает, что в иудаизме даже есть семь заповедей Ноаха (Ноя), которые представляют собой моральные принципы иудаизма для неевреев (см. Раввин Иосиф Телушкин. Указ соч. — С. 351). Возникшее после иудаизма христианство, имеет внутри различные перечни догматов и различное содержание догматов, ибо распадается на ряд направлений. В Символе веры, принятом на Никейском и Константинопольском Соборах, утверждён 12-членный символ веры Христовой. В Римско-католической Церкви, в отличие от Православных Церквей, изменён догмат об исхождении Духа Святого, а в Армянской апостольской Церкви, Сирийской Православной, Коптской Православной и Эфиопской Православной Церквях изменён догмат о богочеловеческой природе Иисуса Христа. (см. Монофизитство. Сост. Васильев С., Гайдук Дм., Нугатов В. Указ соч. — С. 338, 339). Протестантские организации, которые входят во Всемирный Совет Церквей, принимают краткий общехристианский Символ веры, не затрагивающий вопрос догмата об исхождении Духа Святого. Однако, за время существования христианства добавилось множество догматов, которые в различных направлениях христианства либо имеют различное содержание, либо признаются догматами не во всех направлениях. Российский православный богослов и лингвист В. В. Болотов (1854—1900 гг.) был сторонником различения и разграничения догмата, теологумена и простого богословского мнения, которые, по его утверждению, устоялись в русском православии. Догмат — неприложная истина; теологумен — по сути, то же богословское мнение святых отцов об истинах, данных в откровении, но которое, не одобрено на Вселенских Соборах и не может полагаться общеобязательным; простое богословское мнение — мнение, не имеющее общецерковного авторитета, а потому способные быть подвергнутыми критике (см. Красников Н. П. Эволюция социально-этических воззрений русского православия: (Критический анализ). Новое в жизни, науке, технике. Сер «Научный атеизм», №3. М., 1986. — С. 38). Как бы не казалось неожиданным, но догматы о Боге-отце также подвергались изменениям. Примером тому может служить изменение средневековых православных взглядов на Бога в исламе от изначальной анафемы в адрес «бога Мухаммеда» до анафемы просто в адрес Мухаммеда и Корана (см. Томос Константинопольского Собора 1180 года о «Боге Мухаммеда» на www.mission-center.com/islams/tomos.htm). Таким образом, православные осознали, для начала, единство Бога христиан и мусульман. Теперь, рассмотрим догматы ислама, который считается крайне консервативной, а потому строгой религией. Как показывает широкое распространение ислама, его догматы претерпевают изменения, или уже носят в себе потенциал адаптации. Основных догматов в исламе насчитывается 5, впоследствии к ним добавились ещё существенный догмат о наследниках в управлении государством, что разделило ислам на суннитов и шиитов, ведь данный догмат имеет у каждого направления своё содержание (см. Кислюк К. В., Кучер О. Н. Религиоведение: Учебник для высш. учебных заведений. Р/н/Д., Х., 2004. — С. 331—341, 352, 353). Возьмём для примера первый догмат ислама (столп): вера в то, что нет Бога, кроме Аллаха, а Мухаммед есть посланник Аллаха (шахада). Изначально, единобожие ислама, возведённое в абсолют, привело к тому, что было запрещено изображать не только Бога, но и вообще, людей, животных (люди и животные, как полагали, могут быть созданы, даже на картинках, только Богом, всякие образы могут означать создание идолов для поклонения). Однако, по мере своего распространения, ислам принимал черты мирового характера, адаптируя свои догматы к региональным условиям каждого нового государства, включаемого в Арабский халифат. Иран, например, обладал культурой гораздо более высокого уровня, нежели арабская, особенно в сфере изобразительного искусства. Для персов было свойственным изображать и людей, и богов, и животных. Незря на ряде персидских средневековых миниатюр возможно увидеть самого Мухаммада, лицо которого ничего не закрывает (см. Архангел Гавриил возвещает Магомету (Мохаммеду, Мухаммеду) о его грядущем величии. Персидская миниатюра. XV в.// Иллюстрированный энциклопедический словарь. — М., 2010. — С. 189). Знаменитый мусульманский мистик и музыкант Х. Инайят Хан (1882—1927 гг.) писал: «Когда мы читаем Коран, мы видим, что представление о боге отличается от того, которое составили для себя индусы. Буддийская статуя в Индии — индийская, в Китае — китайская, в Японии — японская. Это естественно. Когда человек запечатлевает ангелов, он изображает их в виде людей; он только добавляет им крылья. Человек не может представить себе личность Бога иной, чем личность человека; вот почему он придаёт Богу свой идеал совершенного человека. Очень часто эти концепции Бога вызывали споры и разногласия, создавались новые секты, и каждая боролась за своего Бога» (Хазрат Инайят Хан. Единство идеалов. Сборник/Пер. с англ. С. Москалев, Н. Семенова. М., 2011. — С. 94). Изучим третий столп ислама: соблюдение ежгодного тридцатидневного поста в месяц рамадан. Ещё в 1912 г. мулла петроградской мечети М. Бигиев (1875—1949 гг.) в книге «Пост в длинные дни» отметил, что запреты и требования ислама относительно поста в месяц рамадан не подходят для условий различных географических поясов. Следовательно, предписания Корана: «Ешьте и пейте, пока не станет различаться перед вами белая нитка и черная нитка на заре, потом выполняйте пост до ночи» (2: 183) неприменимо для петроградских мусульман, если пост ураза совпадает с периодом «белых ночей». В таких условиях мусульмане вынуждены использовать часы, иначе определить начало и конец ежедневного поста и время ифтара невозможно (см. Ахадов А. Ф. Ислам в погоне за веком. М., 1988. — С. 73 Цит. по Климович Л. Ислам в царской России. М., 1936. — С. 312—313). В 1980-е гг. для верующих ленинградской мечети день поста продолжался с 6 до 20 часов (см. Ахадов А. Ф. Указ. соч. Там же), что актуально для мусульман г. Санкт-Петербурга и теперь. Рассмотрим пятый столп ислама: паломничество в Мекку (хадж), совершаемое хотя бы единожды в жизни. Опять таки, со всемирным распространением ислама, для многих людей, живущих в отдалённых регионах Арабского халифата, хадж стал не просто затруднительным, а зачастую невозможным: сотни миллионов людей, исповедующих ислам, так и умирают, не совершив паломничества. Выход из ситуации был найден. Например, в Киргизии, в г. Ош, расположена Гора Сулеймана. Киргизские мусульмане признают это гору священным местом, а потому, они верят, что если подняться на данную гору трижды, то это приравнивается в хаджу (см. Ротарь И. Мусульманский ренессанс в СНГ принимает противоречивые формы. НГ-Религии — Приложение к «Независимой газете». 2008, 05 марта, с. 8). Духовные же лидеры мусульман Китая полагают, что хадж может быть заменён регулярным и усердным посещением пятничных богослужений. Рассмотрим догматы индуизма. В 1995 г. Верховным Судом Индии были сформулированы 7 главных характеристик индуизма. Вторым принципом названо признание многогранности истины и связанного с этим духом терпимости по отношению к другой точке зрения; пятым принципом провозглашено признание того, что к духовному освобождению ведут различные пути; в качестве шестого принципа закреплено осознание равных возможностей идолопоклонства и отрицание почитания зримого образа богов (см. Альбедиль М. Ф. Индуизм. Главная религия Индии. (Религии мира). СПб., 2006. — С. 14). Как видно, догматы индуизма изначально понимаются как адаптивные основы. Перейдём к буддизму, в котором 4 догмата-благородные истины и 8 догматов-правил восьмеричного пути реализации этих истин. Если быть более точными, то такое количество догматов насчитывалось в первоначальном буддизме, а впоследствии, при распадении на тхераваду, махаяну и ваджраяну, догматов стало больше, причём некоторые из них приобрели различное содержание. Так, в тхераваде спасение возможно только для монахов, отрешённо следующих учению Будды, а в махаяне, ваджраяне — для любого человека, потому, что пробуждение достигается не столько личными праведными усилиями, сколько благодаря активной помощи и поддержке бодхисаттв. Даже понимание самой личности Будды Шакьямуни варьируется от статуса совершенного человека в тхераваде, до сверхъестественного существа — в махаяне и ваджраяне. (см. Кислюк К. В., Кучер О. Н. Указ соч. — С. 172—176,187—192). В Калама Сутте из Ангуттараникайо, включённой в Буддийский катехизис, со ссылкой на слова Будды Шакьямуни говорится, что в буддизме нет каких-либо догм, которые требуется принять на веру. Ни традиции, ни слухи, ни писания мудрецов, ни фантазии, ни поспешные выводы, ни то, что может казаться аналогичной необходимостью, ни один только голый авторитет наставников, не могут являться мерилом истины, а верить должно только тогда, когда Писание, доктрина или сказанное подтверждается нашим собственным разумом и сознанием (см. Блаватская Е. П. Тайная доктрина. Отдел XLVI. Т 3. Цит. по. Олькотт Г. С. Буддийский катехизис в Тайные учения Будды: сборник. М., 2013. — С. 436; несколько иной по форме, но такой же по содержанию в рассмотренной части перевод Ануттара-никая, I, 188 см. в Слова Будды. М., 2012. — С. 309—310).

В описании морально-нравственных догматов начнём с авраамических религий, к которым относятся иудаизм, христианство и ислам. Эти религии, несмотря на своеобразие, связаны неразрывной традицией преемственности. Они и названы авраамическими потому, что легендарный пророк Авраам (ок. 2000 г. до н. э.) одинаково почитаем в каждой из них. Кроме того, все они появились на Ближнем Востоке, на пересечении торговых путей между Европой и Азией, в регионе, которому географически суждено быть местом пересечения цивилизаций. Иудаизм распространён в основном среди евреев (иудеев). В иудаизме получили распространение мистические учения (кабала, хасидизм). Основу еврейского права составляют десять заповедей данных Богом, как гласит Библия, пророку Моисею (XIII в до н. э.), одинаково почитаемого в христианстве и исламе. Вот некоторые заповеди, которые носят сугубо морально-нравственный характер, а потому вряд ли будут критиковаться большинством людей:1) работай, но не забывай отдыхать, ведь отдых продлевает жизнь, самое лучшее, что есть на Земле; 2) почитай отца своего и мать свою; 3) не убивай; 4) не прелюбодействуй; 5) не воруй; 6) не произноси на другого ложного свидетельства; 7) не желай жены ближнего своего, не желай дома ближнего твоего, ни поля его, ни вола его, ни осла его, ни какого скота его, и вообще, что принадлежит ближнему твоему (Исх., 20, 8—17). Приведённые заповеди несколько изменены по звучанию по сравнению с оригиналом, потому, что дни отдыха у разных людей могут быть разными (не обязательно суббота). Желать или не желать ни раба, ни рабыни ближнего, для современного человека является бессмысленным, так как рабство сегодня официально отменено во всех государствах. Моисей получил также и другие правила, среди которых обязанность виновника возместить материальный вред пострадавшему (книга Исход, глава 21, стихи 33—36). Моисей одинаково почитаем в трёх авраамических религиях, потому, что через него были переданы названные морально-нравственные основы любого человека.

Следующей по времени появления авраамической религией является христианство. Христианство распадается на три основных течения. Первым по количеству последователей в мире является католичество, вторым — протестантизм, а третьим — православие.

Исходя из того, что большинство христиан России являются православными, начать следует с православия. Христианство несколько изменило содержание некоторых из Десяти Заповедей (Декалог). Отдыхать признано было необходимым не в субботу, как в иудейской традиции, а в воскресенье, потому, что в этот день воскрес Иисус Христос, что стало ключевым моментом христианства в целом. Заповедь «Не убий» в древнееврейском истолковании запрещает лишение жизни всякое живое существо, за исключением справедливых войн. Христианство расширительно истолковало эту заповедь, запретив не только лишение жизни, причинение вреда физическому, но и причинение вреда духовному здоровью. Заповедь «Не прелюбодействуй» в древнееврейском истолковании призывала к супружеской телесной верности. Христианство запретило не только физическую неверность, но и духовную (даже помыслы об этом запрещены). Заповедь «Не произноси на другого ложного свидетельства» в древнееврейском истолковании запрещала давать ложные клятвы, показания, а христианство запретило всякую хитрость, причиняющую вред. Другие вышеперечисленные Заповеди христианство восприняло без изменений (см. Православие/Авт.-сост. Ю. Н. Иванов. Мн., 2006. — С. 204, 205). Русская Православная Церковь признаёт равно необходимым включение в проект Конституции Европейского Союза наследия не только христианства, но ислама, иудаизма и секулярного (светского) гуманизма, ибо все три религиозные традиции являются основами европейской цивилизации, а нарушение равновесия между религиозным и светским является губительным для любого общества. Религиозное наследие является для верующих особой мотивацией, спецификой религиозного понимания общих ценностей, прав и свобод, долга и ответственности (см. Епископ Венский и Австрийский Иларион (Алфеев). Православное свидетельство в современном мире: Доклады, интервью, слова. СПб., 2006. — С. 247).

Именно в рамках католичества в Западной Европе получили наибольшее писаное развитие Десяти Заповедей: разнообразные нормы римского права принимались и истолковывались в рамках христианского миропонимания, языческое римское право получало христианскую «окраску». Так появилось каноническое (церковное) право. На сегодняшний день из всех христианских направлений католичество руководствуется наиболее развитой религиозно-социальной доктриной, которая включает «и социально-теологические (взятые из учения о Спасении) и социально-философские (взятые, в сущности, из социальной природы человека) знания о сущности и устройстве человеческого общества и о вытекающих отсюда и применимых к конкретным общественным отношениям нормам и задачам строя» (Каневский К. Социальная доктрина Католической церкви. Институт государства глазами католиков.//Российская юстиция. 2003, №6, с. 69 по Хеффнер Й. Христианское социально учение. М., 2001. — С. 15). Социальная доктрина Католической церкви является своего рода конституцией католиков, признающей морально-нравственные основы современного общества.

Старейшими протестантскими объединениями являются лютеране, кальвинисты, англикане, баптисты. В целом протестантизм воспринял морально-нравственные основы католичества и православия, однако привнёс новое в их содержание. Если католичество и православие прославляли более аскетические (отшельнические, лишённые мирских удовольствий) подвиги монахов, а не мирской труд, то протестантизм возвёл труд, а вместе с ним экономическую эффективность, сочетающуюся со сдержанностью, в ранг священных ценностей. Это отлично обосновывало развивающиеся капиталистические отношения. (см. Протестантство/ Авт. сост. А. А. Грицанов, В. Н. Семенова. Мн., 2006. — С. 193—204). Такая реформация христианства дошла даже до того, что к 19—20 вв. для некоторых направлений протестантизма стало характерно стремление дать рационалистическое толкование Библии, проповедь «религии без бога» (т. е. только как нравственного учения), где Иисус Христос выступает в первую очередь как морально-нравственный образец (см. Протестантизм. Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия 2010. CD-RW. — М.: ООО «Кирилл и Мефодий», Казань: P&S ООО «ИгроМаркет», 2010). Такое видение христианства становится одной из основ политического христианского социал-демократического движения во многих странах Европы и Америки, которое стремится к установлению государства смешанного типа, где сочетается всё лучшее от капитализма и коммунизма. Результатом построения такого государства является сокращение разрыва по уровню доходов между наиболее богатыми и бедными гражданами, снижению уровня соответствующих конфликтов в обществе. Наибольшего прогресса в этом направлении достигли Финляндия, Швеция, Норвегия, Дания, Нидерланды, Швейцария, США.

Ислам складывался под значительным влиянием христианства и иудаизма, что предопределило преемственность основных морально-нравственных ценностей. Суфизм — мистическое течение в исламе. Среди пяти основных обязанностей (столпы ислама), предписанных приверженцам ислама: милостыня в пользу бедных (закят) (Коран 9:71). Ислам обратил особое внимание на такую благотворительность, сделав её обязанностью, ограничиваемую имущественными возможностями конкретного человека. В силу того, что на ранней стадии существования ислама малой моделью государства являлась религиозная община последователей Мухаммеда, в последующем закят возможно относить к обязанности платить налоги и сборы государству. Именно закят, в отличие от других столпов, носит сугубо морально-нравственный характер. Благотворительность, в особой, присущей христианству и иудаизму формах, одобряется. В силу особой роли ислама в политике ряда государств, Организация исламской конференции смогла разработать и утвердить Универсальную Исламскую Декларацию прав человека и Каирскую декларацию о правах человека в исламе, приведя в обоснование этих сугубо правовых документов цитаты из религиозных текстов мусульман. В этих документах в систематизированном виде фактически отражены вышеперечисленные морально-нравственные основы христианства и иудаизма. В плане морально-нравственной составляющей вопроса об адаптивности религий, о которой подробно речь пойдёт несколько позднее, нужно отметить следующее. «Не удивительно, что адаптивные правовые системы возникают там, где креативные (по мнению последователей конкретной религии, созданные божественной силой, но не допускающие коренных изменений, дополнений, а предусматривающие лишь толкование — прим. авт. раб.) теряют свой изначальный творческий импульс, превращаясь в сухой догматизм и начетничество» (Саидов А. Х., Абдуллаев А. В. «Зороастрийское право в контексте религиозно-правовых учений древней и раннесредневековой Центральной Азии»// Государство и право. 2000, №7, с.107). К адаптивным правовым системам А. Х. Саидов и Е. В. Абдуллаев относят правовую составляющую христианства и буддизма, а к креативным — правовую составляющую брахманизма и иудаизма, но об исламе они в названном источнике по этому вопросу ничего не пишут. Возможно сделать самостоятельный вывод о том, что исламской правовой системе необходимы толкования, отвечающие бурно развивающемуся миру, необходима доскональная переоценка того, что возможно представить как допустимое толкование божественных замыслов, а что является недопустимым коренным изменением и дополнением их, иначе со временем, система может прийти к кризису, распаду на реформаторскую и консервативную части или не выдержать конкуренции с какой-нибудь мощной адаптивной религией. В качестве примера возможно привести Постановление Европейского Суда по делу «Партия „Рефах“ [Партия благоденствия] и другие против Турции», в котором отмечается следующее: «… Партия благосостояния поклялась установить в Турции режим, основанный на нормах шариата, Европейский Суд пришел к выводу, что шариат несовместим с фундаментальными принципами демократии, как они провозглашены в европейской Конвенции. Суд счел, что „шариат, который непреклонно отражает догматы и духовные уложения религии, по своей природе является устойчивым и постоянным сводом предписаний. В шариате нет места таким принципам, как плюрализм в сфере политики, или постоянное развитие общественных свобод“. Согласно выводам Европейского Суда, трудно провозглашать уважение к демократии и правам человека и в то же самое время поддерживать государственный режим, основанный на нормах шариатского права, что явно идет вразрез с ценностями, утверждаемыми европейской Конвенцией. В особенности несоответствие шариата демократическим идеалам проявляется в предписываемых им нормах уголовного права и процесса, его правилах, касающихся правового статуса женщин, и его способах вмешательства во все сферы частной и государственной жизни, основанных на сугубо религиозных заповедях». (Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2003, №7; Бюллетень Европейского Суда по правам человека. Российское издание. 2004, №2 на DVD СПС «Гарант Максимум»). И это при том, что Каирская декларация прав человека в исламе, которая признана Организацией Объединённых Наций (ООН) в качестве допустимого источника международного права, в ст. ст. 24, 25 отсылает к шариату.

Теперь, перейдём к религиям, которые возникли в Индии. Начнём с индуизма, морально-нравственные основы, которого, впоследствии воспринял буддизм. Противопоставление мистического и морально-нравственного начал в индийской религиозной мысли исследовал А. Швейцер (1875 — 1965 гг.), мыслитель, близкий к философии жизни, протестантский теолог и миссионер, врач, музыковед и органист. Морально-нравственные основы индуизма были систематизированы в «Законах Ману» (Ману-смрити), выработанных в период с 200 г. до н.э. по 200 г.н.э., среди которых: 1) не убивай живых существ и не причиняй им вреда; 2) не воруй, наказание за это последует, если найдутся тому доказательства; 3) отдавай долг, а если будет нужно, чтобы отдать долг работать, то работай,; 4) храни супружескую верность; 5) царь должен с осторожностью и очень постепенно увеличивать каждый год налоги; 6) царь должен постоянно заботиться о том, как защитить слабых, вдов, бездетных женщин и всех попавших в беду. На раннем этапе истории эти догмы приобретали жестокий характер, от которого позже пришлось отказаться: воровство наказывалось смертной казнью, должника закабаляли в рабство кредитора, вдова сжигала себя. Принцип «не убивай живых существ и не причиняй им вреда» именуется ахимса. Пожалуй, единственным примером достижения независимости посредством ненасилия является Индия в 20 в. (массовый отказ населения от работы на британцев во многом вынудил их покинуть страну). М. Ганди придерживался активного сопротивления злу, что выразилось в его работе в составе санитарного корпуса британской армии на полях сражений Англо-бурской войны (1899—1902 гг.). «В разговоре со своим другом Дж. Дж. Доуком, баптистским священником из Йоханнесбурга, Ганди заметил, что идея пассивного сопротивления в духе ахимсы пришла ему на ум, когда он вспомнил слова Иисуса: «Истинно говорю вам, не противьтесь злому» и ещё «Возлюбите врагов ваших… молитесь за тех, кто презирает и преследует вас; ибо вы дети вашего Отца, который на небесах.» Кроме того, на него оказали большое влияние «Бхагватгита» и трактат Толстого «Царство Божие внутри нас» (Швейцер А. Мировоззрение индийских мыслителей. Мистика и Этика/Пер. с нем. Ю. В. Дубровина. М., 2002. — С. 224).

Основными направлениями буддизма являются тхеравада (неправильно называемая хинаяной) и махаяна, которые схожи в части морально-нравственных основ. В части морально-нравственных основ различия между тхеравадой и махайной возникли из-за способа достижения морально-нравственного идеала, когда первое направление отдаёт предпочтение монашескому образу жизни как способу достижения морально-нравственного идеала, второе — признаёт равные возможности к достижению морально-нравственного идеала как за мирянами, так и за монахами, отдавая предпочтение личным усилиям каждого отдельного человека. В рамках индуизма и буддизма получило развитие мистическое течение — тантризм. Четвёртая истина буддизма имеет восемь шагов, пожалуй, три из которых, составляют не только морально-нравственные основы буддизма, но и многих других религий: 1) правильная речь (воздержание от клеветы, лжи, злословия, грубости, пошлости и т.п.); 2) правильное поведение (отказ от причинения вреда всему живому, от воровства, половой распущенности и т. п.); 3) правильный образ жизни (воздержание от любых занятий и профессий, способных повредить благу других существ, например, торговля алкоголем, наркотиками, оружием, ядами). Комментаторы буддизма не относят такой шаг, как правильное усилие, к группе нравственности. Этот этап включает семь факторов духовного совершенствования: собранность разума; умение распознать истину; энергичность во всех действиях; увлечённость делом, которым занят; безмятежная ясность; концентрация сознания и равное, без предпочтений отношение ко всему. Без этих факторов немыслимы исполнение обязанностей любым человеком, отношения власти и населения в любом государстве (см. Альбедиль М. Ф. Буддизм. М., 2007. — С. 43—47, 56—71). Думается, что не будет ошибкой, включить правильное усилие в комплекс морально-нравственных основ. В общем же, буддизм первым из мировых религий признал равенство людей, вне зависимости от варны (сословия), пола, племенной принадлежности (национальности), вероисповедания, призывал к терпимости. Когда знакомишься с буддизмом, то понимаешь, почему морально-нравственные основы буддизм называет одной из драгоценностей, ведь они применимы к любому человеку.

В морально-нравственной части даосизм призывает общество возвратиться к неким простым и естественным отношениям в условной деревенской идиллии. В современном истолковании такой призыв можно представить как стремление людей к построению социального государства. После Второй мировой войны католичество, а начиная с 1990-х гг. и православие, призывают к построению такого государства, что поддерживает борьбу с бедностью, разумное перераспределение народного богатства (государственного и муниципального имущества, включая природные ресурсы). В ходе развития даосизма, как отмечает американский учёный К. Джоким, в нём выделились две традиции: 1) большая (свойственна наиболее богатым и влиятельным слоям общества, элите общества, где учения даосизма, конфуцианства, буддизма различаются); 2) малая (свойственна большинству населения с низким или средним уровнем дохода и влияния, где три учения взаимодействуют, «смешиваются»). Возможно сказать, что именно малая традиция ставила наиболее практические цели для человека, общества, которые стали морально-нравственными основами, понятными всем людям: здоровье, богатство, счастье, долголетие, карьера (см. Зинин С. В. Современные западные китаисты о религиозной культуре Китая по Джоким К. Китайские религии: культурная перспектива. НЙ, 1986. в Указ соч. Сост., ред. и вступ. Ст. Б.С. Ерасов. М. — С. 408, 409). Буддизм и даосизм взаимодействуют друг с другом достаточно тесно. Это можно проследить на примере общности морально-нравственных основ. Так, в заповеди монахов даосского монастыря входят: запреты на убийство любых живых существ, на разговор с чувством злобы или же оскорбительно, на получение обманным путём у кого-либо даже медного гроша и др. Такие же заповеди приняты у буддистов. Тесным является взаимодействие между конфуцианством и даосизмом. В священном даосском тексте Хуайнань Цзы (Учителя из южного заречья) говорится о пользе в умении разбираться в пяти конфуцианских правилах поведения, «пяти добродетелях».

В поздний период своего развития, первоначально разрабатываемое как преимущественно морально-нравственное, но не мистическое учение, конфуцианство прибрело черты религии. Несмотря на это, до настоящего времени основное содержание конфуцианства заключается в морально-нравственных основах. Нравственные аспекты, которые конфуцианство ставит на первое место, включают в себя «пять добродетелей»: 1) человеколюбие-«жэнь» (милосердие, сдержанность, скромность, доброта, сострадание, любовь к людям, правдивость, искренность); 2) долг-«и» (человеколюбие претворяется в жизнь посредством добровольного исполнения обязанностей,); 3) нормы поведения-«ли» (церемония, благопристойность, правила этикета, обряды и др.); 4) знание-«чжи» (изучение мудрости древних и использование её); 5) верность-«синь» (покорность и искренность в отношениях со старшим в семье и руководством). Кроме того, в эти добродетели включается также сыновняя почтительность-«сяо». Мудрый правитель должен управлять с помощью воспитания у подданных чувства благоговения перед «ритуалом» (ли), то есть моральным законом, прибегая к насилию только как к последнему средству (см. Сидихменов В. Я. Китай: общество и традиции. М., 1990. — С. 57, 58, Симпкинс А. С., Симпкинс А. Конфуцианство. М., 2006. — С. 79—94). Отношения в государстве во всем должны быть подобными отношениям в хорошей семье: «Да будет государь государем, подчинённый — подчинённым, отцом — отец и сыном — сын» (Лунь юй, глава 12, стих 11).«Благородный муж» (цзюньцзы) — это человек, носящий все эти качества. Добродетель человеколюбия не всегда должна толковаться как наивная любовь ко всем подряд. Помимо благотворительности в законодательстве разных государств можно найти эту добродетель в иных проявлениях. В соответствии со ст. 7 Уголовного кодекса РФ от 13 июня 1996 г. №63-ФЗ устанавливается принцип гуманизма: «1. Уголовное законодательство Российской Федерации обеспечивает безопасность человека. 2. Наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, не могут иметь своей целью причинение физических страданий или унижение человеческого достоинства». В целом, следует отметить, что религиозная самоидентификация современного китайца (ханьца) выражается, зачастую, в признании себя одновременно носителем двух или, даже, трёх великих учений Китая.

Вот, что сказано по поводу морально-нравственных основ в Итоговой Резолюции Круглого стола «Вечные ценности как путь к согласию и взаимопониманию» от 28 сентября 2006 г. в рамках проекта «Диалог религий», инициированного Философской школой «Новый Акрополь»: «… мы констатировали, что:

— существуют универсальные, общечеловеческие ценности, такие как добросердечие и сострадание, справедливость, честь и достоинство, любовь, добро, братство, идеал Прекрасного, поиск смысла жизни, святость человеческой жизни и другие, сохраненные для нас в культурном и духовном наследии человечества;

— возможен и необходим межрелигиозный диалог, а также диалог между наукой, искусством, духовными учениями как один из путей построения будущего человечества;

— универсальные, общечеловеческие ценности могут и должны стать наилучшим фундаментом для такого рода диалога;

— существует острая необходимость более глубокого и более частого обращения к вечным ценностям как основе воспитания детей и подрастающего поколения;

— лучшее в человеке — его огромные потенциалы, таланты и достоинства — основано на вечных ценностях, и важнейшей задачей является создание условий для их пробуждения и проявления, и пришли к выводу о необходимости искать любые возможности для преодоления, прежде всего, внутренних границ между людьми, отделяющих человека от самого себя, других людей и природы. Для этого необходимо объединение людей, поддерживающих и реализующих данную идею» (источник). Как видно из данной резолюции, она, отчасти, может служить одним из кратких обобщений по роли морально-нравственной составляющей в диалоге религий, диалоге цивилизаций.

Теперь, перейдём к рассмотрению мистических (потусторонних, сверхъестественных) догматов. Иудаизм, христианство и ислам, как уже упоминалось, называются авраамическими религиями, потому, что пророк Авраам является одинаково почитаемым сразу в трёх религиях. «Начало еврейской религии было положено в день, когда Бог впервые говорил с Авраамом, повелев ему оставить свою землю и своих родных и идти в другую страну (Землю обетованную, или Ханаан — прим. авт. раб.) ” (Клайнс Д. в Библейская энциклопедия. Кол. авт. Пер. с англ. И. Козырева. М., 1998. — С. 115). Имя Авраама связано с началом идеи единобожия, которое является первым среди главных мистическим догматом авраамических религий (Исх., 20: 3,4; Втор. 6:4; Коран 1:5; 2:163). Несмотря на то, что представление об изначальной вере в единого Бога-Творца (теория прамонотеизма, В. Шмидт) обоснованно раскритиковано, доказано, что индуизм, который относится к самостоятельной культуре, содержит в себе достаточно древние идеи единобожия (Чхандогья упанишада, VII, II, 1; Ригведа, X, CXXIX, 1, 2). Авраамические религии утверждают неизбежность Страшного суда (Пс. 95:10; Евр. 12:22—27; Откр. 20:12—15; Коран 33:7,8), в ходе которого, праведники будут защищены и оправданы, а грешники — наказаны. С темой Страшного суда тесно связаны представления о загробном мире, который условно можно подразделить на рай-джаханнам (Быт. 2:8—19; Лк. 23:32—43; 1 Кор. 2:9; Коран 47: 12,15; 55:46—78; 56:1—40;76:12—22) и ад-шеол-джанна (Пс. 17:5,6; 48:15; 106:10; Иов 10:21,22; Коран 56:41—56). В данном случае, следует отметить, что, несмотря на некоторые различия в устройстве ада и рая, три авраамические религии единогласно признают их наличие, причём аду отводят функцию наихудшего по условиям пребывания места, а раю — наилучшего, когда в первый попадают грешники, во второй — праведники. Пророки Авраам (Ибрагим), Моисей (Муса), как проводники божественной мудрости, являются одинаково почитаемыми в авраамических религиях основоположниками монотеизма (Быт. 12:1—8; Коран 33:7; Рим. 4:1—3). Другими ключевыми фигурами являются Иисус Христос (Иса) — основатель христианства, и Мухаммад — ислама. В сфере религиозного диалога ислам имеет некоторые исторические преимущества перед иудаизмом и христианством, ведь ислам, как гласит историческая наука, возник много позднее первых двух религий, потому, его основателю, уже был знаком Иисус Христос (Иса) (Коран 33:7). Существует, однако, мнение, что в Библии всё таки содержатся пророчества о приходе Мухаммада. А. И. Бессонов предлагает следующую формулировку диалога: «…три великие авраамические религии оказываются настолько тесно связанными, что пророчество о каждой из них одновременно говорит об истинности двух других» (Бессонов И. А. Библейские пророчества об исламе: доказательство духовного единства авраамических религий. М., 2011. — С. 188). При этом такое светское исследование имеет равное право на существование с религиозным, ведь христианские организации издают труды, которые направлены на обоснование «иудейским» Ветхим Заветом прихода новозаветного Иисуса Христа (например, Автор неизвестен. Две Библии — два пути. М., 2009). Думается, что область таких изысканий является перспективной. Что же касается отношения иудаизма к христианству, то оно со временем менялось. В Древнем мире полагали, что христианство является либо «ересью» иудаизма, либо не отличается от иудаизма вовсе. Такое положение может быть расценено как нечто отличительное в сравнении с другими религиями. Напротив, это требует от иудаизма рьяного исполнения Завета, что дало правильному иудаизму многовековое превосходство в спорах различной сложности. Период усиления влияния христианской церкви, воплощения антииудейских настроений и позиций в политических структурах и процессах в истории христианских народов, породил остро-негативное отношение к этому со стороны иудаизма. Однако, в Средние века иудейский мыслители старались избегать характеристик христианства как идолопоклонства и, даже, спорили о том, что оно является особым путём, который наследовал от иудаизма, чем было осуществлено — в моральном плане — божественное намерение. В наше время отношения испытывают перемены, которые порождены небывалой ситуацией, в которую вовлечено иудейское сообщество. Это не означает, что апологетический спор пришёл в состояние полного завершения. Непринятие иудаизмом христианства в качестве живой религии завершилось, но продолжается в спорах на почве догматической школы. Иудейской реакцией на это является ответная критика. Между тем, однако, в обществе имеется умонастроение к развитию теологии принятия иудаизмом одновременно католической и протестантской церквей, обеспечиваемое христианской теологией и иудейской мыслью. Случайные формулировки этого направления уже появились, но ещё слишком рано думать о том, что из этого получается. В это же время, как подмечено, есть те, кто не видит необходимости в таком движении, кто, споря, что неудачи христианских церквей в недавнем прошлом являются адекватным ответом на драму еврейского бытия, что мешает другому настоящему делу (см. Judaism. Encyclopaedia Britannica 2008/ Deluxe Edition. — М: ЗАО «Новый диск»). Известно положительное отношение Иисуса Христа к Закону Моисееву (Мф. 5: 17—19), однако, как указывалось выше, отношение к этому пророку в иудейской среде достаточно неоднозначное, всё же имеющее перспективы признания Иисуса Христа хотя бы в качестве праведника, иначе бы сами иудеи, поддержавшие его в немалом количестве, не распространили бы из Палестина по всему миру христианство. В октябре 1965 г. II Ватиканский собор Католической Церкви принял Декларацию об отношении Церкви к нехристианским религиям «Nostra Aetate» (Наш век), в которой отмечалось, что: «Это правда, что еврейские власти и те, кто последовал их примеру, настаивали на том, чтобы убить

Христа… однако, то, что произошло во время Его крестных мук, не может быть обвинением всем евреям, ни жившим тогда, ни живущим сейчас»//

www.docs.google.com/document/preview?id=1gXBFCKZR0s2JFeYPpuR3kgKXmkUnDzbhOamCcLToQGQ&pli=1#

А в декабре 2011 г. в г. Никосии (Кипр) Предстоятель Кипрской Православной Церкви Архиепископ Х. Димитриу и главный ашкеназский раввин Израиля Й. Мецгер подписали заявление, в котором осуждается идея коллективной вины евреев за смерть Иисуса Христа. Подписанное совместное заявление подчеркивает намерение сторон поддерживать дружеские отношения между Кипром и Израилем и представляет собой первый официальный документ Православной Церкви, который осудил коллективную вину евреев за смерть Иисуса Христа (см. Соглашение. НГ-религии приложение к Независимой газете. 2012 г., 18 января, с.3). В связи с этой генетической связью иудаизма и христианства, характерно, что некоторые языческо-националистические объединения в разных государствах (Россия, Украина, ФРГ, скандинавские страны) оценивают иудаизм и христианство в качестве «иудео-христианской ереси (мирового заговора)», откалывающей народ от «правильного» национального язычества. Канон священных книг иудаизма включает Пятикнижие Моисея («Тору»), Книги пророков (Невиим) и т. н. Писания (Кетувим, К΄тувим). В данной части канон священных книг иудаизма и христианства совпадает. Ислам воспринял многое из этого канона, поэтому иудеи и христиане в Коране зовутся «людьми Писания» (Коран 29:46,47; 42:12,13), кроме того ислам воспринял легенды об Иисусе Христе, Божьей Матери, Апостолах Иисуса Христа, Иоанне Крестителе что создаёт дополнительные перспективы диалога между христианством и исламом. В частности, иудаизм, христианство и ислам заключают в себе представления о чудесном рождении ключевых фигур священной истории. Так, согласно библейской традиции, по обещанию трёх странников-ангелов от столетнего Авраама и девяностолетний Сарры на свет появился Исаак, хотя сама Сарра усомнилась в этом (Быт. 18: 9—15; 21:5). Исаак является высокопочитаемым праведником и у иудеев, и у христиан, и у мусульман (Исхак, см. также Коран 37:112). В вавилонском Талмуде иудеи добавили тот факт, что во избежание сомнений в чудесном отцовстве Авраама Бог наделил Исаака необычайным сходством с Авраамом, доходившим до неразличимости (Вавилонский Талмуд, Сангедрин, 107б). Иисус Христос (Иса), почитаемый в христианстве и исламе, также родился чудесным образом, но от Духа Святого, у Марии (Марьям) и престарелого Иосифа; пообещал необычное рождение ангел (Лк. 1:26—38; 2:6—7; Мф. 1:18—25; Коран 3:35—45; 19:16—34). Почитаемый в христианстве и исламе пророк Иоанн Креститель (Йахья) -предвестник Иисуса Христа (Исы) также родился чудесным образом у престарелого Захарии (Закарии) и Елисаветы (Елишавы); пообещал необычное рождение ангел, согласно христианской традиции, Бог — согласно мусульманской традиции (Лк. 1: 1—25, Коран 3: 35—41). Остановиться особо на чудесном рождении необходимо было в связи с тем, что в неавраамических религиях, при наличии оригинальных персонажей, также присутствуют идеи чудесного рождения ключевых фигур. Три авраамические религии признают институт священнослужителей. Безусловным является такой естественнонаучный довод в пользу диалога, как наличие сходных представлений о Всемирном потопе (Быт. 6; 7; 8:1—19; Коран 11:48; 23:23—42). В культуре отдельных народов можно найти примеры взаимопроникновения авраамических религий. Так, при праздновании Болгарской Православной Церковью Успения Богородицы 15 августа каждого года осуществляется раздача курбана (сваренной баранины), что проникло в христианство из ислама в период турецкого владычества на Балканах (см. Жуков А. Н. Курбан для Богородицы. НГ-Религии-Приложение к «Независимой газете». 2009, 2 сентября, с. 6). У турок же, имеются представления о Першенбе-кары («четверг-женщина»), Чаршамбе-кары (сы) («среда-женщина»), которая, по преданию, накануне исламских праздников обходит жилища и следит, чтобы никто не прял, а совершивших проступок наказывала (например, бросает в котёл). Высказывалось мнение, что образ Першенбе-кары является заимствованием из христианства (Параскева-пятница), однако вероятнее всего, что Першенбе-кары и другие персонажи, которые связаны с названиями дней недели, восприняты из дохристианских и домусульманских традиций (см. Мифологический словарь/Гл. ред. Е. М. Мелетинский. М., 1991. — С. 439). Мусульманский орден суфиев-бекташей, основанный Хаджи Бекташи, ныне распространённый в Албании, Боснии, членами которого, в основном, становились перешедшие в ислам бывшие христиане, воспринял элементы христианства (крещение). Влияние христианства видно на примере церемониальной раздачи хлеба, сыра и вина (аналог обряда причащения), которая проводилась при принятии в орден новых членов (Бекташи)

Николь Д. Мир ислама. М., 2007. — С. 175). Весьма причудливым образом давно исчезнувшие христианские секты повлияли на ислам жителей штата Джамму и Кашмир в Индии. Согласно учению общины ахмадийцев (кадианитов) Иисус Христос не только не умер на кресте, как это указано в 4-й суре Корана, но и был снят с креста, а затем, залечив раны, добрался до г. Шринагар; там он и умер в возрасте 120 лет. Ахмадийские мусульмане до сих пор охраняют его могилу. Согласно суннитской версии Бог всё же вознёс Ису на небо (см. Сохин В. Мусульмане защищают от любопытных могилу Иисуса. НГ-Религии-Приложение к «Независимой газете». 2011, 21 декабря, с. 8). Известно также, что Низамийское суффийское братство, основанное шейхом Низам ад-дином (1238—1325 гг.) вводили в свою практику методы йоги. Между прочим, резиденция главы общины и центральная обитель во второй половине XIV в. располагалась в Гийаспуре (близ Дели) (см. Низамия. Указ соч. Сост. Васильев С., Гайдук Дм., Нугатов В. М., 2000. — С. 351). Влияют авраамические религии не только внутри группы, но и на религии, не входящие в данную группу. Примером может быть культ Дай Дао Там Ки Фо До (Као Дао) во Вьетнаме. Община создана в 1926 г. в провинции Тэйнинь, у подножия горы Боден. Члены общины поклоняются божественному духу, обитающему в Верховном Существе (Као Дай), а также Будде, Иисусу Христу и т. д. Культ сочетает в себе также элементы конфуцианства и даосизма. Святыми почитаются Л. Толстой и В. Гюго (см. Указ соч. Сост. Васильев С., Гайдук Дм., Нугатов В. М., 2000. — С. 251, 252). Здесь мы видим наслоение влияний сначала эпохи китайского протектората, затем французской колонии и, наконец, советско-вьетнамского партнёрства. Интерес для диалога между тремя авраамическими религиями представляет сфера сновидений и состояний изменённого сознания. Так, Джеймс Р. Льюис в Энциклопедии сновидений замечает: «Во многих культурах между видениями и снами, передающими божественные сообщения, почти не делается различий, что указывает на присущее им некое нематериальное качество. Это особенно заметно в иудео-христианско-исламской семье религий, в которой религиозная истина сообщается через прямое откровение Бога или одного из его посланников — ангелов. Когда божественные послания передаются ангелом (как в книгах библейских пророков), иногда трудно определить, были ли они совершены во сне или в видении. Адресованные евреям, эти послания всегда ясные и прямые, тогда как адресованные язычникам, они всегда символичны, и только евреи могут их растолковать» (книга издана «Фениксом», Р/н/Д, 1997. — С. 52). Вместе с тем, все три авраамические религии имеют представления о «дурных» снах, видениях, которые исходят из адских обиталищ, от демонических сил.

Теперь, перейдём к индо-буддийскому диалогу. Вопреки сложившемуся в западной буддологии и индологии мнению, буддизм не отрицал безличное божество индуизма — Брахмана, но, скорее признавал его существование за аксиому и уделял ему не такое существенное внимание, как то, которое уделялось морально-нравственной части религии. Такая философия породила ситуацию, которая была неправильно понята населением Индии. С завоеванием Индии мусульманами в VIII в. начались преследования и индуистов, и буддистов. В ситуации, когда индийские государства разрушались, а на их месте появлялись мусульманские, буддизм, как и индуизм, лишался государственной поддержки, однако индуизм получил более крепкую почву для дальнейшего существования, ведь, несмотря на большое количество течений в нём, он придавал большое значение божествам, неразрывно связанным с жизнью обывателей. Впоследствии политики мусульманских властей к другим религиям в Индии изменилась, однако к 1200 г. буддизм утратил свои позиции в стране, распространившись в сопредельные государства. В других странах буддизм стал живой религией: приобрёл местные черты, включив в свой пантеон многие языческие божества в качестве духов-защитников буддизма (Тибет, Китай, Япония), а в России буддийским божеством была признана даже императрица Екатерина II Великая (см. Тара. Указ соч./Гл. ред. Е. М. Мелетинский. — С. 531). Понятие «сансара» заимствовано буддизмом из индуизма, как и общее представление о Дхарме, которой необходимо следовать, чтобы вырваться из колеса сансары и достичь состояния мокши, что находит соответствие в буддийской нирване. Реформированный индуизм исходит из того, что буддизм является логическим завершением индуизма. Вот, что об этом писал С. Вивекананда: «Индуизм не может жить без буддизма, равно как и буддизм без индуизма. Надо понять, что показало нам это разделение. Буддизм не может выстоять без мудрости и философии брахманизма, так же как брамин — без Великого Сердца Будды. Это разделение между буддистами и браминами есть причина упадка Индии. Вот почему индии наводнена тремястами миллионами нищих, и вот почему Индия была в рабстве у завоевателей последнюю тысячу лет (рубеж XIX и XX вв. — прим. авт. раб.). Давайте соединим замечательный интеллект браминов с сердцем, благородной душой потрясающей человеколюбивой мощью великого учителя» (Свами Вивекананда. Миссия Будды — миру в Йог Раманантата. Афоризмы Будды/Пер. М., 2010. — С. 284). Обе религии признают институт священнослужителей. Энциклопедия Британника в статье «Индуизм» отмечает следующее: «Со временем, Будда был признан в качестве воплощения бога Вишну, но это часто расценивается в качестве дополнения того, что Вишну принял эту форму для введения в заблуждения и уничтожения врагов ведической религии, а потому, этот аватар необычайно почитаем. Буддийские символы часто приписываются Вишну и Шиве. В представлениях яванцев Шива и Будда до такой степени тесно взаимосвязаны, что появилось синкретическое божество Шива-Будда. Некоторые буддийские места поклонения частично остаются под надзором индуистских отшельников и посещаются странниками вопреки их крайне запущенному состоянию. Расцвет буддологических исследований на Западе, археологические открытия и начало реставрации памятников в конце XIX в. придал индийцам большее осознание индийского происхождения буддизма, Республика Индия одобрила львиную столицу буддийского императора Ашоки, выделили места проповедей Будды в качестве национального герба. 2500-летие рождения Будды в 1956 г. было поводом для восторженного празднования. Численность индийских буддистов снова возросла, в основном, благодаря обращению в него людей низкого социального положения для более высокого социального статуса буддиста, чем тот, который они имели, будучи, индуистами» (Hinduism в Encyclopaedia Britannica 2008/ Deluxe Edition. — М: ЗАО «Новый диск»). Что касается ключевых фигур индуизма- аватар Вишну-Рамы и Кришны то это, как и в случае с Буддой Шакьямуни, предполагает чудесное рождение, хотя в буддизме считается, что Будда Шакьямуни родился через воплощение Бодхисатвы (см. Аватара, Шакьямуни. Указ соч./Гл. ред. Е. М. Мелетинский.– С. 10, 619). В индуизме, как и у народов исповедующих буддизм (в Бирме, Малайзии, Южном Вьетнаме), имеются похожие представления о потопе. В индуизме, как и в буддизме сновидения и видения являются способами общения со Сверхъестественным, будь-то божественная, или же демоническая сущность. Очень интересным примером диалога между индуизмом и буддизмом является скульптурно-архитектурное искусство корейского народа. Так, скульптурные изображения инванов (обожествлённых царей-покровителей буддизма), обычно в образах индуистских Индры и Брахмы, размещались у ворот крупных буддийских храмов в целях изгнания демонов и защиты буддийской веры (например, статуи в пещерном храме Соккурам в древнем королевстве Силла, VIII в.). (см.. Инван. Указ соч./Гл. ред. Е. М. Мелетинский.– С. 245).

Далее рассмотрим диалог между тремя основными религиями Китая. Таковыми религиями являются даосизм, конфуцианство и буддизм (Сань цзяо). На китайских произведениях изобразительного искусства можно наблюдать сразу трёх основателей Сан цзяо: Лао-Цзы (Ли Эр), Кун-цзы (Конфуций), Будда (Шакьямуни). Хотя история взаимоотношения трёх религий состоит не только из периодов мирного сосуществования, но и борьбы, Сан цзяо обогатили друг друга, сформировав, во многом, мировоззрение ханьцев (китайцев). В V — VI в. буддизм проник в Китай и стал там быстро распространяться. Тогда даосизм вступил в борьбу с ним, используя оригинальные методы. Буддизм проник в Китай, когда он уже имел литературный канон, философскую систему. Даосизм воспринял всё это, только переработал по-своему. В pendant к Будде (в китайских переводах сутр обыкновенно называемому Ши-цзунь) даосы из Лао-цзы сделали Лаоцзюня; как Будде Сакьямуни предшествовали другие Будды, так и Лао-цзюни неоднократно являлись на земле, и Лао-цзы — одно из их воплощений. Идеи воплощения Бодхисатвы в буддизме находит свои параллели с рождением Лао-цзы от солнечной энергии, аккумулированной в пятицветной жемчужине, проглоченной его матерью Сюаньмяоюйнюй (см. Лаоцзы. Указ соч./Гл. ред. Е. М. Мелетинский.– С. 311). Даосская система мироздания является переделкой буддийской, где изменены только имена. С появлением буддийских сочинений на китайском языке даосские сочинения приняли их стиль, даже все стали начинаться стереотипной фразой: «слышал» (как буддийские сутры начинаются фразой: «Так я слышал, когда Будда» и т. д.). За этой фразой, в подражание опять-таки сутрам, следует пространное описание обстоятельств, предшествовавших изложению сочинения. Одним из основных средств аскетической практики в буддизме является созерцание, а даосизм его себе усвоил; некоторые даосские писатели стали рекомендовать для достижения бессмертия созерцание (вместо характерных для даосов снадобий, талисманов и т. п.). Существуют подробные описания, как производить такие созерцания; но всё это — сколок с буддийских, применительно к местным условиям. Основную роль в таких созерцаниях играет дух созвездия «Северная Медведица». В данный период даже появилась легенда о том, что после того как Лао-Цзы уехал на Запад, он прибыл в Индию, где оплодотворил спящую мать Гаутамы — Махамайю, став, таким, образом, его отцом. Взаимоотношения между даосизмом и конфуцианством представляются, в некоторых чертах, следующими. Ли-цзи и Цзя-юй — со стороны конфуцианства, Сы-ма-цянь и Чжуан-цзы — из школы даосской, утверждают, что у Лао-Цзы было свидание с Кун-цзы (ок. 517 г. до н.э.), причем из разговора этих мудрецов определилась противоположность их учений (Даосизм. Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона в 86 тт. (1890—1907 гг.). DVD-R. М., 2009). Однако, дальнейшие события показали пути диалога. В XI в. ряд конфуцианских мыслителей реформировали свою религию. Не пытаясь бороться с даосизмом и буддизмом, конфуцианство восприняло теорию об Инь-Ян, учение о пяти стихиях. Конфуцианец Чжоу Дуньи (1017—1073 гг.) воспринял даосский Чертёж Великого Предела (Тай-цзи-ту), который представляет собой план космологии, а по аналогии с целью буддизма стать Буддой, появилась конфуцианская идея стать совершенномудрыми людьми. Испытывая влияние буддизма и даосизма, конфуцианец Чжан Цзай (1020—1077 гг.) полагал, что все материальные вещи возникают из Великой Пустоты, которая проявляет себя как гармония между движением покоем. Всё есть Одно, Путь (Дао). Хотя космос является Одним, он проявляет себя многими различными способами. Другой конфуцианец Чжу Си (1130—1200 гг.) продолжил переработку идей даосизма. Введённое в конфуцианство понятие «Дао» было перенесено с Неба в мир людей. Мир объективной реальности перестал быть просто миром объектов. Теперь он состоял из оформленной материи, которая управлялась неким высшим принципом «ли». Чжу Си полагал, что возможно найти этот принцип в каждой вещи. В конфуцианстве, под влиянием буддизма и даосизма, даже появилась своя форма медитации — «спокойное сидение» (см. Симпкинс А. С., Симпкинс А. Конфуцианство. — С. 54—61, 64—66, 114—119). Отсутствие сказаний о Всемирном потопе в конфуцианстве и даосизме вовсе не говорит о «неистинности» этих религий по сравнению с другими. Дело в том, что для мифологии народов Центральной, Восточной и Северной Азии не свойственны представления о Всемирном потопе, а конфуцианство и даосизм возникли именно в Восточной Азии. Всё это объясняется данными палеогеологии касательно значительного затопления суши в различные периоды. Как уже говорилось выше тема сновидений и видений как способа общения со Сверхъестественным свойственна буддизму; вместе с тем подобные представления характерны для синкретической культуры китайцев (ханьцев), вобравшей в себя и пришлые элементы буддизма, и туземные взгляды даосизма. (Для интересующихся см. картина династии Цин «Конфуций показывает младенца Будду-Гаутаму Лао-цзы в Баталов С. К. Поднебесная в поисках Бога. НГ-Религии-приложение к «Независимой газете», 2009, 2 сентября, с. 5, цветной вариант картины см. на www.religion.ng.ru/people/2009-09-02/5_china.html; Изображение Конфуция, Будды и Лао — Цзы в Тернер Г. Святые места, священные календари на

www.sbiblio.com/biblio/archive/religii/01.aspx; картина неизвестного художника «Пробующие уксус» в Трехглавый китайский дракон пробует уксус на www.wudon.org.ua/trehglavyiy-kitayskiy-drakon-probuet-uksus; Конфуций, Будда и Лао-цзы, сидящие рядом в М.-Л. Клафлин, Л. Шарон в Альманах непознанного. Сидней, Лондон, Нью-Йорк, Москва: Ридерз Дайджест, 2002. — С. 55).

Раскроем тему диалога между иудаизмом и буддизмом. Если греческие воины, находившиеся в походе Александра Македонского, встретились с буддистами в Индии в III в. до н. э., то, скорее всего, иудеи и буддисты могли встречаться ещё до этого времени. О схожести идеи единобожия в монотеистических религиях и буддизме см. информацию в диалоге ислама и буддизма. Обеим религиям присущи представления о сотворении Вселенной Богом, богами. В буддизме, как и в иудаизме, имеется понятие адского места. В буддизме такое место называется «нарака», являющееся одной из шести сфер в круге перерождений, сансаре. Соответственно, имеется в буддизме, как и в иудаизме, понятие райского места. На некоторые пути такого диалога между иудаизмом и буддизмом указывает Р. Каменец. Первым приводится возможность обмена опытом проживания и сохранения культуры вне этнической родины между тибетскими буддистами и евреями. Главный секрет выживания иудейской традиции вне этнической родины, несмотря на годы преследований — историческая память евреев, которая сохраняется в их традициях. Раввин И. Гринберг по этому поводу замечает: «В конце свадебного обряда мы всегда разбиваем бокал. Зачем? Чтобы напомнить людям, что они не могут быть до конца счастливы. Мы всё ещё в изгнании, мы не воссоединились. Когда мы строим дом, мы обязательно оставляем что-нибудь незаконченным. Почему? Как бы ни был прекрасен дом, мы в нём не дома» (Каменец Р. Что я узнал об иудаизме от Далай-ламы в Духовное братство. Кол. авт./Пер. с англ. Н. Коротковой, «Нартанг». СПб., 1999. — С. 88). Отмечается причина перехода значительного количества евреев из иудаизма в буддизм: изначально ограниченный круг иудеев, которым передавалось эзотерическое знание о способах борьбы с гневом и стрессами — молитве, в частности, медитации. Именно из-за боязни утратить подобные знания в тибетском буддизме их стали распространять более широко, что позволило сохранить традицию. На Далай-ламу «…произвели каббалистические концепции Бога, которые подчёркивали ответственность человека и раскрывали тот факт, что методы иудейской медитации и молитвы поразительно похожи на буддийскую медитацию». Каменец Р. Указ соч. — С. 92). Далее Р. Каменец отмечает, что медитация, начитывание священных текстов, наблюдение за своим дыханием характерны для восточных религий, но вместе с тем, не чуждо иудаизму. Тема Всемирного потопа присуща и иудаизму, и народам, исповедующим буддизм (в Бирме, Малайзии, Южном Вьетнаме). Выше уже сообщалось, что тема сновидений и видений как способа общения со Сверхъестественным свойственна не только иудаизму, но и буддизму. Учитывая тот факт, что даже само имя или эпитет «Будда» переводится как пробуждённый, сновидения и видения представляют хорошую почву для диалога между иудаизмом и буддизмом. Однако, в индо-буддийской традиции, особенно, в рамках адвайта-веданты наш мир описывается как иллюзорный мир (майя), подчёркивается, что живущие в нём, в отличие от мира горнего, пребывают в настоящем сне, а сами сновидения и видения являются способом проникновения в истинную реальность. Как иудаизму, так и буддизму свойственны представления о чудесном рождении ключевых фигур религии.

Далее, переходим к диалогу между иудаизмом и индуизмом. В силу большой древности этих религий, по всей вероятности, уже в середине I т. до н. э. иудеи и индуисты могли быть осведомлены друг о друге благодаря торговому обмену и уж точно, по причине проживания носителей обеих культур на территории Персидской империи. Говоря об идеях единобожия в качестве объединяющих иудаизм и буддизм следует напомнить, что индуизм, который в культурном отношении формировался автономно от иудаизма, содержит в себе достаточно древние идеи монотеизма (Чхандогья упанишада, VII, II, 1; Ригведа, X, CXXIX, 1, 2). Обеим религиям присущи представления о сотворении Вселенной Богом. Исходя из опыта диалога между иудаизмом и буддизмом, родственной схожести индуизма и буддизма по ряду вопросов, можно предположить, что медитация, начитывание священных текстов (повторение мантр в индуизме), наблюдение за своим дыханием (психотехника пранаяма в индуизме) позволяют построить диалог между индуизмом и иудаизмом. Как и в иудаизме, в индуизме имеется понятие адского места, «нарака», «подземный дом», в котором демоны терзают грешников, о чём впервые сказано в «Атхарваведе» (II, 14; V, 19). Соответственно, имеется в индуизме, как и в иудаизме, понятие райского места, называемое голокой (в раннем индуизме — некоторые локи, относящиеся к Верхнему миру). Представления о сновидениях как посланиях от потусторонних сил имеет большое значение и в иудаизме и в индуизме. Как указывалось выше Всемирный потоп в деталях известен и иудаизму, и индуизму. Следует повториться, что иудаизму и индуизму присущи идеи чудесного рождения важных персонажей религии.

Имеется потенциал для диалога между христианством и индуизмом. Впервые христианство и индуизм «встретились» в I в. н. э., когда апостол Фома дошёл до Индии и возвестил учения Иисуса Христа; по всей вероятности, в то же самое время, первые христиане могли встречаться с буддистами, в большом количестве проживавшими в Индии. Как христианство, так и индуизм содержат идеи единобожия. О схожести идеи единобожия в монотеистических религиях и буддизме см. информацию в диалоге ислама и буддизма. Обеим религиям присущи представления о сотворении Вселенной и её обитателей Сверхъестественными существами, в христианстве — Богом

Отцом, а в индуизме — Богами Брахмой и Вишну. В ст. 2 Декларации об отношении Церкви

к нехристианским религиям «Nostra Aetate» (Наш век), провозглашенной Его Святейшеством Папой

Павлом VI 28 октября 1965 г. в отношении индуизма в духе диалога говорится следующее: «…в

индуизме люди созерцают божественную тайну и выражают ее через неисчерпаемое обилие

мифов и поиск философского осмысления. Они ищут освобождение от страданий нашего существования

либо в формах аскетической жизни, либо через глубокое размышление, либо прибегая к Богу с

любовью и упованием». В части общения со Сверхъестественными сущностями обеим религиям свойственным молитвы. Христианство и индуизм, как уже упоминалось ранее, включают в себя представления о сновидениях и видениях, которые рассматриваются как способы общения со сверхъестественным, однако индуизм, в отличие от христианства, не рассматривает наш мир в качестве истинной реальности, а признаёт лишь сном перед пробуждением в настоящем мире. Как в христианстве, так и в буддизме, имеются идеи чудесного рождения ключевых фигур религии. В христианстве и индуизме сформированы представления об адских обиталищах и райских сферах. Следует напомнить, что представления о Всемирном потопе имеются в обеих религиях.

Важным моментом в диалоге христианства и буддизма является тот факт, что ещё до разделения Церкви на Западную и Восточную канонизирован был царевич индийский Иосаф. В житиях святых его память празднуется 19 ноября по старому стилю, 02 декабря по новому, в день «преподобного Варлаама-пустынника, и Иосафа царевича Индийского, и отца его Авенира». Иосаф Индийский и есть Будда Шакьямуни. Как ни парадоксально, но почитание и статуй Будды Шакьямуни и икон Иисуса Христа, Божьей Матери, святых, некоторыми верующими до сих признаётся идолопоклонством, хотя это лишь способ донести до человека с его рациональным мышлением частицу непостижимого. Итальянский путешественник и католик М. Поло (1254—1323 гг.) в «Книге о многообразии мира» так отзывался о Будде Шакьямуни: «Услышал царевич (с о. Цейлон — прим авт. раб.) о старости и смерти и поехал назад во дворец. Решил он про себя, что не будет жить в этом злом мире, а пойдёт искать того, кто не умирает и кто его сотворил. Ушёл он из дворца и от отца в высокие пустынные горы, и прожил там всю жизнь честно и целомудренно, в великом воздержании, будь он христианином, он стал бы великим святым Господа нашего Иисуса Христа» (книга издана «Амфорой», СПб., 1999. — С. 291). Далее, Декларация «Nostra Aetate» продолжает обращаться к индуизму и буддизму: «С другой стороны, Буддизм, в его различных формах, признает коренную недоста­точность этого

изменчивого мира; он учит пути, которым люди, в духе искренности и веры, могут либо приобрести состояние совершенного освобождения, либо достичь, собственными усилиями или с помощью свыше, наивысшего озарения. Также идругие религии, которые можно найти повсюду, пытаются, каждая на свой манер, идти навстречу беспокойному чело­веческому сердцу, предлагая «пути» содер­жащие в себе учения, правила жизни, и священные обря­ды. Католическая Церковь не отвергает в этих

религиях ничего, что является истинным и святым. С искренним почтением она рассматривает эти

способы поведения и жизни, эти заповеди и учения, которые, хотя и отличаются во многих аспектах от тех, которых онапридерживается и которые она исповедует, тем не менее, зачастую приносят луч Истины просвещающей всех людей. По сути, она провозглашает, и всегда должна провозглашать то,

что Христос — это «путь, истина и жизнь» (Ин. 14:6), что в нем каждый может найти полноту религиозно религиозной жизни и в Нем Бог примирил с Со­бою все. Ср. 2 Кор. 5:18—19» (ст. 2). Как видно из вышесказанного, диалог между христианством и буддизмом по линии снов и видений строится по аналогии с диалогом между христианством и индуизмом; тоже самое касается чудесного рождения важных персонажей религии. Примером отражения темы диалога между христианством и иудаизмом в контексте конфликта является история «Твой Бог и мой Бог», описанная американским мистиком и писателем М. П. Холлом (см. Холл М. П. Облики теней. Собрание оккультных историй и мистических аллегорий. Сборник./ Пер. с англ. Н. Б. Овсюкова. М., 2001. — С. 152—165).

Как показано в историческом атласе Д. Николь «Мир ислама», выпущенном ООО ТД «Издательский мир книги» в 2007 г., арабо-мусульманские завоеватели достигли Афганистана в сер. VII в., Согдианы (нынешний Узбекистан) — в 710 г., а Синда (нынешний Пакистан) — в 713 г. (с. 61, 63). Тогда же, ислам «встретился» сначала с буддизмом, а потом с индуизмом. Как сообщает Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия во времена мусульманских (VII — XVI вв.) и европейских завоеваний (XV — XIX вв.) «хинду» называли всех последователей местной индостанской религии, противопоставляя их мусульманам и позже — христианам. Отношения между исламом, индуизмом и буддизмом прошли долгий путь от терпимости до диалога. «… статус буддистов и индуистов в дальних восточных провинциях оказался более проблематичным, потому, что формально предметом их поклонения были статуи и другие так называемые идолы. Вместе с тем, практическая сторона управления огромным буддийским населением Афганистана и Средней Азии требовал терпимости и в этом регионе» (Николь Д. Указ. соч. Там же.).

Со временем взаимоотношения между исламом с одной стороны и буддизмом, индуизмом, с другой стороны претерпели изменения от терпимости в сторону диалога. Например, доктор философии А. Берзин, изучающий буддизм, встретился с группой специалистов по закону ислама с теологического факультета университета Мармара г. Стамбул в Турции для того, что обсудить точку зрения законов ислама на буддизм для определения возможности буддийско-исламского равновесия. Причина в том, что в последние десятилетия на Тибет в значительном количестве пребывают ханьцы (китайцы), что требует адаптации их культуры с преобладающим буддийским населением и значительным исламским меньшинством. В период независимости Тибета Далай-лама V (1617—1682 гг.) даровал мусульманам некоторые привилегии. Профессора названного исламского университета согласились с возможностью исламо-буддийского диалога. Некоторые современные мусульманские учёные заявляют, что дважды упомянутый в Коране пророк из — «человек из Кифлы» — соответствует Будде, а Кифл является арабским прочтением названия родного государства Шакьямуни, Капилавасту. В Коране записано, что последователи «человека из Кифлы» являются праведными людьми. А.Р.М. ибн Ахмед аль-Бируни (973—1048 гг.) и Сехристан (Шахрастаний, А.-Ф. М. ибн-Абдалькерим, 1077—1153 гг.) — мусульманские учёные, которые посетили Индию, называли Будду «пророком». Кашмирские мусульмане, которые поселились на Тибете в XVII в., женились на тибетских буддистках, не нарушая закона. Изначально Коран называл иудеев и христиан «людьми Книги». Некоторые современные исследования говорят о возможности признания буддистов «людьми Книги» (Корана), а буддизм — «религией Книги», ибо буддийская «дхарма» переводится как «закон», закон ассоциируется с книгой, а буддисты как «люди дхармы», ещё в средневековой Центральной Азии назывались «людьми Книги». По этому поводу доктор в 1995 г. Тирмизо Дайло, наследник суфийского религиозного лидера Гвинеи, в Дахарамсалу, на встрече с Далай-ламой XIV дал некоторые пояснения. Если люди следуют первичной естественной традиции и мудрости, открытой Моисею, Иисусу Христу, Мухаммаду и Будде, они — «люди Книги». Но, если люди идут против этой природы добра и мудрости и Вселенной, они не относятся к «людям Книги» (Берзин А. Исламо-буддийский диалог. Кол. авт./Пер. с англ. «Нартанг». СПб., 1999. — С. 100, 101). Буддизм имеет поразительное влияние на другие религии благодаря не только многовековому укоренению в сознании людей, но и схожести морально-нравственных основ людей различных национальностей. Д. Балдок, в книге «Суть суфизма», выпущенной в 2007 г. издательством «Нирвана», по этому поводу пишет следующее: «Люди часто отмечают сходство между жизнью Ибрагима Ибн Адхама (ум. в 782 г., мусульманский мистик и святой — прим. авт. раб.), его духовным пробуждением и последующим аскетизмом, и жизнью Будды, ведь они оба были принцами, но отреклись от мирских царств для того, чтобы искать внутреннее просветление. Через провинцию Хорасан (место рождения Ибрагима Ибн Адхама — прим. авт. раб.) шли торговые караваны (знаменитый Шелковый Путь) в Китай и из Китая, на перекрёстке культур Среднего и Дальнего Востока, а город Балх в доисламские времена был процветающим буддийским центром. Ещё несколько веков после воцарения в Хорасане ислама люди видели руины буддийских монастырей». (С. 87). Интересным будет отметить, что российский путешественник и этнограф С.Ч.-Ч. Валиханов писал, что у мусульман Северо-Западного Китая Бог вместо Аллаха называется Фоя (см. Аниховский С. Э., Ли Синь. Конфессиональное своеобразие китайского ислама//Религиоведение. 2010, №1, с. 51 Цит. по Валиханов Ч. Ч. Материалы и исследования… — Т. 2. — С. 62.), а вместе с тем, в Иллюстрированном энциклопедическом словаре, выпущенном издательствами АСТ и Астрель в 2010 г., сообщается, что в Китае Будду называют «Фо» (С. 42). Мусульмане Китая святыми почитали и арабских халифов Абу-Бекра, Омара, Османа, Али, и Будду, которого называли До шынжын (см. Аниховский С. Э., Ли Синь. Указ. соч., с. 51 Цит. по Сушанло М. Дунгане … — С. 250.

На другом конце Азии, в преимущественно мусульманской Индонезии, государством разрешены пять религий (или конфессий): ислам, католицизм, протестантизм, индуизм и буддизм — на том основании, что все они признают Бога-творца. Именно так буддисты Индонезии рассматривали Адибудду, изначального Будду Калачакра-тантры, в качестве «создателя» (см. Берзин А. Указ. соч. — С. 102, 103). Молитва, начитывание священных текстов присущи исламу и буддизму как способ общения со Сверхъестественным. В буддизме, как и в исламе, имеются представления об аде и рае, первый из них называется нарака (одна из шести сфер бытия в сансаре), второй — девалока. Однако, девалока, в отличие от мусульманского рая, является вторым по уровню «комфорта» местом, после нирваны, ибо именно после попадания в нирвану круг перерождений (сансара) прекращается.

Хинду (индусы, индуисты), восприняв от англичан название «индуизм», до сих пор используют и самоназвание своей религии — «санатана дхарма», что, учитывая многозначность слова дхарма, переводят лишь в общем — как «извечный порядок», «извечный закон». Исходя из этого факта, а также из опыта диалога между исламом и буддизмом на основании слова «дхарма», возможно построить аналогичный диалог между исламом и индуизмом. Многовековое сосуществование религий, как показано выше, не может не привести к их взаимопроникновению. Известно, что жена К. Ганди, отца знаменитого М. Ганди — Путлибаи, принадлежала к маленькой индуистской общине, в основе мировоззрения которой лежало слияние Корана со священными писаниями индуизма. Она был очень набожной и исповедовала терпимость (см. Клеман К. Ганди. История. Открытие. М., 2005. — С. 29). Молитва, начитывание священных текстов являются способом общения со Сверхъестественным в обеих религиях. Индуизму, как и исламу, присущи представления о единобожии. В обеих религиях имеются представления о сотворении мира божественной силой. Индуизму, как и исламу свойственны идеи об аде и рае. Исламу и индуизму свойственным идеи о функциях сновидений и видений как способа общения со Сверхъестественным, однако, как сообщалось выше, в индо-буддийской традиции, особенно, в рамках адвайта-веданты наш мир описывается как иллюзорный мир (майя), подчёркивается, что живущие в нём, в отличие от мира горнего, пребывают в настоящем сне, а сами сновидения и видения являются способом проникновения в истинную реальность. В исламе, как в индуизме и буддизме наличествуют представления о чудесном рождении ключевых фигур. Как указывалось ранее, в обеих религиях имеются представления о Всемирном потопе.

Как повествует Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона в 86 тт. (1890—1907 гг.) самое ранее присутствие евреев и христиан в Китае заключается в следующих фактах: «О существовании в К. евреев узнали в Европе только в начале XVII в., и то случайно. В настоящее время в городе Кай-фын-фу (главный город провинции Хэ-нань) и его окрестностях имеется 300—400 человек евреев (их вера называется в К. обыкновенно тяо-цзинь-цзяо — „выбирающее жилы исповедание“, по способу убоя скота), имеющих свою синагогу (Ли-бай-сы, „место поклонения“; так же называются и мечети) и почти все книги Ветхого Завета на еврейском языке; последние они умеют только читать, но не понимают. Эти китайские евреи сохранили черты своей расы, хотя и одеваются по-китайски и носят косы. Обыкновенно они смешиваются китайцами с мусульманами и считаются как бы отдельной мусульманской сектой (их и называют „синими мусульманами“, по цвету шапок раввинов). По преданию, их предки пришли в Китай в 1-м веке после Р. Х., при императоре Мин-ди (к этому же времени относится и первое появление буддизма в К.), вскоре после разрушения Иерусалима Титом. Христианство в К. ввели, по всей вероятности, несториане. Открытый в 1625 г. в городе Си-ань-фу несторианский памятник (на китайском языке и по-сирийски буквами estranghelo) помечен 781 г. и относит прибытие первого проповедника к 635 г.» (Китай на DVD-R, Екатеринбург.: Злоказов М. В., ООО «Издательство», 2009). Упомянутый выше исторический атлас «Мир ислама» Д. Николь относит проникновение войск арабов-мусульман в центральноазиатский протекторат Китая к 713 г. (С. 61). Встретив весомый военный противовес, дальнейшее проникновение ислама в Китай шло, в основном, путём торговли. К соответствующим периодам можно отнести контакты носителей трёх авраамических религий с конфуцианами и даосами.

Затрагивая тему понимания слова «религии» в диалоге христианства и конфуцианства, даосизма следует отметить следующее. Как уже упоминалось, в религиозной самоидентификации китайцев (ханьцев) преобладает смешение даосизма, конфуцианства и буддизма. Интересно заметить, что в китайском языке нет понятия, которое бы в общих чертах соответствовало значению слова «религия» в иудаизме, христианстве и исламе. Поэтому, даосизм, конфуцианство и буддизм воспринимаются китайцам (ханьцами) более всего как философские системы, носящие в себе преимущественно морально-нравственный, а не мистический характер. Так, образ Конфуция (Кун-Цзы) лишь много позже его смерти стал приобретать характер, напоминающий черты святых, пророков авраамических религий. То же самое можно сказать и об учении Будды Шакьямуни, которое в своём первоначальном виде содержит «минимум» мистического при значительном наполнении морально-нравственным составляющим. Даосизм, как полагают многие китайцы (ханьцы), представляет более всего совокупность практик сохранения и приумножения жизненной энергии «цы», своего рода науку, нежели религию в авраамическом понимании (см. Баталов С. К. Указ соч. Там же, Болл П. Суть Дао. М., 2007. — С. 25—33). «В еврейском лексиконе те слова, что выражают религиозный смысл, зачастую связаны со значениями «божественный закон», «божественный наказ». В этих значениях еврейское понимание «религиозности», по мнению Ли Шэня (китайский религиовед, 1946 г. р. — прим. авт. данной работы), очень близко понятию китайской концепции религии. Поскольку воспитание и сдерживание человека через божественный наказ и божественный закон есть ни что иное, как «воспитание посредством приобщения к божественной (святой) истине». Поэтому, утверждает Ли Шэнь, шэньдао шэцзяо (использовать слепую веру в божество в качестве метода воспитания, данное понятие содержится в книге «Ицзин» — «Книге перемен» — прим. авт. данной работы) — суть всех религий, разница лишь в том, каким образом воспитывать. Он пишет: «Люди создали божеств по своему образу и подобию, считая, что то, что дорого и любимо человеком (жертвенные дары, ритуальные танцы), будет нравиться божеству. Но главное в религии, сотворенной человеком, — безупречное нравственное поведение. Люди считали, что добродетельное поведение есть лучший дар божеству. А высокоморальное поведение — это воля божества. Но в чем конкретно воля божества — это у разных народов выражается по-разному» (Забияко А. П., Хаймурзина М. А. Интерпретация религии китайскими мыслителями в контексте развития религиоведения в КНР (вторая половина XX — начало XXI века). Статья вторая//Религиоведение. 2013, №3, с. 80, 81, 87 Цит. по Ли Шэнь. Цзунцяолунь (Теория религии). Пекин, 2006. — С. 42)