Бесплатный фрагмент - Дежавю

Дежавю

Дежавю

Мне кажется, я это видел,

Что я уже был здесь когда-то.

Пространство со временем свито,

Минуты и вёрсты — солдаты.

Лишь чуточку смазаны лица,

Испачканы сажей и кровью.

Мелькают погоны, петлицы,

Глаза переполнены болью.

Кольчуги, кирасы, шинели

Смешались в решающей битве,

И смерть от стрелы и шрапнели

Покрыта Христовой молитвой.

Но снова бегут супостаты.

Зачем только всё начинали?

Ведь всё как всегда. Как когда-то —

Победа, штандарты, медали.

Летели века

Летели века и эпохи над Русью,

Мелькали столетья, мгновенья-года.

Бывали моменты наполнены грустью,

Но храмы хранили свои города.

Бывали минуты — опустятся руки,

И небо с овчинку, и жизнь не мила.

Но, спрятав поглубже душевные муки,

Крепчал русский дух, закусив удила.

Бывало, вставало кровавое лихо

Над Русью, собой заслонив небосвод,

Но знали всегда, что единственный выход

Сквозь кровь и страданья к свободе ведёт.

И плыл над землею сурово-спокойный,

Как неба прозрачно-бездонного стон,

Катился тяжёлой волной колокольный,

Могучий, серебряно-бронзовый звон.

И Русь поднималась, как феникс из пепла,

Крестами церквей подперев облака.

Не помня обид, новой силою крепла,

В седой старине и в грядущих веках.

Помни имя своё

Вороньё кружит над землёй,

В чаще волчьи глаза горят,

Но мы помним имя своё —

Оратай, монах и солдат.

Так бывало уже не раз,

Над Россией сгущалась мгла,

С неба слышался Божий глас:

«Заслоните страну от зла».

И вставал народ «в топоры»,

И шелом надевал монах.

Гнев, дремавший в нас до поры,

У самих вызывает страх.

Мы готовы зубами рвать

(Независимо от числа)

Иноземную эту рать,

Ту, что лихо в наш дом несла.

Мы потом похороним всех —

Мы не станем погибшим мстить.

Гнева буйного смертный грех

Мало вечности — замолить.

Тризна

Наклонилась ветка над рекой,

Зачерпнула листьями воды.

Ты слезами раны мне омой,

Пусть готовят тризну и костры.

Мне тебя уже не целовать,

Мои губы стали холодны.

Супостат навёл на землю рать

Из закатной, тёмной стороны.

И, конечно, я был не один,

Полегло героев — несть числа.

Каждый бился так, чтобы за ним

Хоть бы дюжина врагов легла.

Пусть нам ветер славу пропоёт,

Пусть курганы высятся в степи.

Бесконечен вечности полёт,

И другого нет у нас пути.

* * *

Войско ханово —

Рать поганая —

Наползло на Русь чёрною грозой.

Князь с дружиною —

Вои сильные —

Заступили путь — бились с саранчой.

Дело сделано.

Войско смелое,

Рать побитая — плачут небеса.

В чистом полюшке,

В шлемах кованых

Чёрный ворон им выклюет глаза.

Поле бранное,

Кровь багряная,

Мать — сыра земля жертву приняла.

Колокольный звон,

В сёлах бабий стон,

Полна братина горького вина.

Устояла Русь,

Прогоните грусть,

Третий Рим стоит — не шелохнется.

Золотом полей,

Блеском соболей,

Гомоном детей жизнь наполнится.

Ледовое побоище

Ой, вы, гусельки, гусли звонкие,

Чисто серебро — струны тонкие.

Вы поведайте быль старинную —

Стародавнюю сказку длинную.

Про тевтонцев-псов — папских рыцарей.

Как их встретили Александр, Андрей —

Новгородские Ярославичи,

Как сыскали честь на свои мечи.

Наползли на Русь тучи снежные.

Выходила рать порубежная.

Тёмным лесом да всё вдоль бережка,

На весенний лёд встали бережно.

Встали «в топоры»! Все — и стар и мал.

Чтобы супостат землю не марал.

Чтоб чужой сапог не топтал земли

Той, что нам с тобой деды сберегли.

А напротив них белые шатры,

Там псы-рыцари жгли всю ночь костры.

А наутро, встав боевой свиньёй,

Налетел тевтон на дружинный строй.

Впереди полков встали лучники

И затмили свет стрелы тучами.

Когда вышел срок, расступился строй,

Тогда лобный полк принял смертный бой.

Но не дрогнули, не попятились,

За Вороний камень не спрятались.

Зазвенели мечи булатные,

Началась на льду пляска ратная.

Левый конный полк быстрым кречетом

Налетел стремглав на неметчину.

И одёсное конное крыло

С правой стороны делу помогло.

А засадный полк небольшим числом

Силу бережёт за густым леском.

Как пришла пора — грозно рыкнул князь,

В небе солнышко закровавилось.

И тогда Господь охоробрил рать,

И погнала Русь басурмана вспять.

Подломился лёд под находником,

И ушёл в купель пеший с конником.

***

В Новогороде колокольный звон,

Материнский плач, а и вдовий стон.

Но, запрятав гнев далеко под спуд,

Совершил народ справедливый суд.

Меч повинную выю не сечёт —

К побеждённому милостив народ.

И сказал им князь Ярославич-свет:

«Приходи ты к нам другом — на обед,

Гостем приходи — будем торговать,

Будем мёды пить, будем пировать.

Но не дай вам Бог принести свой меч.

Будет голова далеко от плеч!»

Месяц ласковый, месяц снегогон,

Солнце ярое да капели звон.

День осьмнадцатый, небо словно шёлк,

Век тринадцатый по планете шёл.

На поле Куликовом

Обольёт мои плечи кольчуга,

За спиною надёжный меч.

Щит на руку, потуже подпругу —

Нынче утром на поле сечь.

Собрало Куликово поле,

Почитай, всех князей Руси,

И повеяло вольной волей,

И назад уже нет пути.

Ночью крест воссиял в полнеба,

Вдохновляя полки на рать…

И наполнились вои гневом,

И не страшно за Русь умирать.

Это наша земля

Мы стоим на своей земле,

Мы корнями в неё вросли.

В мегаполисе и в селе

Слышим трепет родных осин.

Слышим пенье таёжных птах

И полярных торосов треск,

Конским топотом в ковылях

Отзывается стук сердец.

Наше небо — лазурный плат.

Там плывёт колокольный звон

В череде облаков-заплат

Нашей песни протяжный стон.

Мы стоим на своей земле,

Нам услада родная речь,

Но

Мы примем любых гостей,

Только

Дома оставьте

Меч.

22 июня

Эту землю теперь только в мартен.

Х/ф «28 панфиловцев»

А матери стояли у околиц,

Глазами провожая сыновей.

Четыре года, полные бессонниц,

И три весны непаханых полей.

Поля пахали гусеницы танков,

В них засевали сталь авиабомб.

В госпиталях — военных полустанках —

Кого — домой, кого — опять на фронт.

А матери боялись похоронок,

Боялись пуще смерти и войны,

В весеннем небе майский жаворонок

Им обещал: «Вернутся к вам сыны».

Партизан

Ходили звериной тропою,

А чаще совсем без тропы.

Виски посеребрены болью

Последней Великой войны.

В гнилых белорусских болотах,

В густых украинских лесах

Мы рвали фашистские глотки

На их же уродливый флаг.

Последний вальс

Свою связку гранат обнимая,

Молча жду подползающий танк.

Скоро выключат свет, так бывает —

На войне погибает солдат.

А пока танк ползёт неуклюже,

Я домой черкану письмецо:

Нет, любимая, плакать не нужно,

Слёзы портят родное лицо.

От жары пересохло в гортани,

Без воды не поёт пулемёт,

За траншеей, в ста метрах за нами

Днепр, сверкая на солнце, течёт.

Я кончаю, пришло моё время,

Поклонись от меня всей родне.

Треугольник письма сердце греет…

Подползай, гад, поближе ко мне.

Санинструктор

Белоснежные халаты,

Ржавые бинты.

Лазареты, медсанбаты —

Спутники войны.

Серебром из-под косынки

Локон на щеке,

Кукла в платье из простынки

В старом вещмешке.

Санинструктор с тонкой шеей,

Сумка на ремне,

Суматошно по траншее

Мечется в огне.

Оборона Севастополя

Скрип гальки под солдатским сапогом,

Бушлаты в белой каменной пыли,

Отлаженный веками метроном

Звенит, как рында медная, в груди.

Который месяц грохот канонад

И бастионы в яростном огне,

А колокол в груди звонит в набат,

Как маки, капли крови на земле.

От бескозырок ленты сжав в зубах,

С морскою полосатою душой,

Молитву про себя пробормотав,

Идём в атаку чёрною волной.

В нас доблесть от суворовских полков,

Нам светит блеск нахимовских побед,

Здесь никогда не будет чужаков,

Здесь русский Крым, и ваших прав здесь нет!

Сибирская колыбельная

Баю-баюшки-баю,

Ушёл тятька на войну.

Я и лошадь, я и бык,

Я и баба, и мужик.

«Полномоченный» придёт,

Всю картошку заберёт.

Только мы не пропадём,

Мы осину обдерём.

Из осиновой муки

Напечём мы пирожки,

С пучкой али с черемшой —

Вырастешь мужик большой,

Будешь мамке помогать,

Будем тятьку с фронта ждать.

Он придёт на двух ногах,

Весь в медалях-орденах.

Тятька наш охотник знатный,

Кажет путь врагу обратный.

Подгоняет в хвост и в гриву,

Не бывать Адольфу живу.

Военком

Вдалеке от тракта, в стороне таёжной,