Бесплатный фрагмент - Девчонки, погоны. Книга I

Часть первая. Начало

1

Парадные расчеты выстроились на площади. Девичьи коробки заняли свое место в общем строю, подравнялись они, и по команде командира батальона застыли девчата и замерли.

Томительное ожидание начала этого поистине грандиозного для многих действия, наконец-то, подходило к концу.

Еще одно мгновение, еще одна минутка, еще пару минут, и то, ради чего они все последние месяцы, не жалея своих девичьих ног, топали по плацу и брусчатке, свершится.

— Черт! Тысяча чертей! — выдавила Славка сквозь зубы.

Почувствовав неладное, девица из третьей шеренги скосила глаз. Так оно и есть! На левой стороне ее парадного мундира появилось темное, пока еще мало заметное со стороны, но угрожающе быстро расплывающееся пятнышко.

— Девчонки… катастрофа! — хлопнула она ошарашенно своими пушистыми ресничками. — У меня молоко потекло!

Не поворачивая головы, соседка сердито зашипела:

— Корова! О чем ты только думала?

— С утра надо было сцеживать! — послышался хлестким ударом голос справа. — Вечно от тебя одни проблемы!

— Я думала, девки, в казарме пересижу, не пойду я на Парад… — оправдывалась Славка. — Я даже не была запасной…

С утра еще ничто не предвещало приближающейся беды. Славка покормила дочурку и побежала в казарму. Думала Славка себе, что обернется она за десять-пятнадцать минут.

Старшая ее сестра Леся получила трехкомнатную квартиру в доме, который год назад построили на внутренней территории одного из городков их военного института.

Эта хата в трех минутах ходьбы до их казармы-общежития стала решением многих из тех проблем, которые возникли с того самого эпохального момента, как Леся неожиданно стала в курсе того, что ее жутко безответственная младшая сестренка оказалась вдруг в весьма интереснейшем положении.

Возмущенная до самой глубины своей души, подполковник Штерн безотлагательно устроила Славке показательную порку.

Она слов не выбирала и хлестала обидными словами свою младшую сестренку наотмашь:

— Допрыгалась же, одна идиотка! Догулялась, кобыла ты тупая и безмозглая! Я же тебя предупреждала, чтобы ты ни-ни! Чтоб никаких шашней с похотливыми и блудливыми козлами! Тебе давно, идиотка, не десять лет, сама должна хорошо понимать, что от беспорядочных половых связей не только триппер можно подхватить, но и ребеночка в подоле принести!

— Как будто бы ты Максимку от святого духа зачала! — всхлипнула Славка в отчаянии. — Я знаю, что твой сын не от твоего недоразвитого мужа, а ты сама — не святая Дева Мария! Тебе, сестрица, можно, а мне что, нельзя? — выпалила она.

Лучше бы Славка стоически промолчала, а так ей пришлось пройти через все чертовы круги ада…

Столько всякого пришлось Славке перетерпеть за этот год. Она на подходе к казарме даже всхлипнула, шмыгнула своим носиком, но постаралась взять себя в руки и открыла дверь в их общагу с самым беззаботным выражением на своем очаровательном личике. И тут ее с ходу огорошили, словно ушатом холодной ключевой водицы с ног и до головы окатили:

— Славка, курсант Шевчук, бегом напяливай парадный мундир! И пулей лети, девка, на построение!

— Чё случилось? — моргнула Славка испуганно. — Я же не в расчете! У меня дитя грудное на руках!

Глядя себе под ноги, дежурная по роте развела руками:

— Королева Марго приказала! Запасных не хватает!

— Полный писец! — выдохнула Славка в отчаянии.

Пришлось срочно надевать мундир, бегом сооружать прическу. Лучшие подружки встретили ее появление своими сочувственными взглядами. И вот случилось то самое, чего Славка подспудно ждала и одновременно жутко боялась. Она оловянным солдатиком стоит на площади в строю парадной коробки и покорно выслушивает едкие замечания ближайших подруг.

— Индюк тоже думал! — шипела Ника.

— Да в суп попал! — поддержала свою сестру Вика.

Попав под ожесточенный перекрестный огонь, бедная девушка с ног до головы покрылась холодящей испариной. Крупные капельки панического пота потекли по изгибу спины. Коленки сами по себе начали подгибаться.

— Принесла дитя в подоле! — шипели слева.

— Мало тебя мадам Штерн песочила! — ворчали справа.

— Другую давно бы на гражданку погнали!

— Пользуешься тем, что Мадам твоя…

— Дашка, больше ни слова! — ощетинилась Славка. — Об этом никто не должен же знать! Ты что, подруга, забыла?

Увесистый тычок в бок деятельно помог кое-кому вмиг восстановить зияющие провалы в памяти, разом провести все границы между дозволенным и навсегда запретным, а Кристина, озадаченно моргнув, оперативно нашла выход, скомандовала:

— Девки, носовые платки к осмотру!

Девчата быстро извлекли из своих карманов свернутые вчетверо белые платочки. Собрав их, Костенко прошипела Славке:

— Пихай все в лифчик! Быстро! Сейчас начнется!

Заслышав в своей шеренге неуставную, вконец подрывающую дисциплину и весь порядок суетню, правофланговая девушка скосила в их сторону сердитый глаз, зло зашептала:

— Стоять смирно, кобылки! Дышать через раз! Иначе я вам всем в казарме марафон на выживание устрою!

Командующий провел своим пальцем по микрофону, и тут же громкоговорители оглушительно щелкнули, ударили по ушам и заставили всех вздрогнуть, подтянуться и напрячься.

— Парад, смирно! — разнесся бодрящей инъекцией голос из установленных по всей площади динамиков.

Вымуштрованные до автоматизма линейные качнулись вперед и, плавно ускоряясь, зашагали, волнительно затрепетали флажки на штыках их парадных карабинов.

— Эскадрон, шашки наголо! — отчеканила вполголоса Ника, хищно прищурила левый глазок.

— Полковые лошади, хвосты подобрать! — вторила Вика своей сестре-близняшке.

Командующий парадом чеканил каждое слово:

— На одного линейного дистанции!

Вдоль всей площади, как оловянные солдатики, глядя прямо перед собой, вышагивали линейные, замирали каждый возле своего квадратика, одновременно поворачивались они в сторону строя, дико вытаращив глаза, застывали неподвижными истуканами.

— Первый батальон… прямо! — разливался звонким набатом голос командующего парадом. — Остальные… направо!

Вика снова не удержалась и, дублируя на свой лад команду из динамиков, озорно фыркнула:

— Первая кобыла прямо, остальные… направо!

Весь строй, как один человек, единым натренированным целым повернулся в сторону движения.

— Шагом… — рявкнул оглушающе генерал-лейтенант.

— Рысью… марш! — подхватила и вставила Ника.

И пошло-поехало! Первая коробка поплыла к трибуне, по ходу она выравнивалась, набирала нужную дистанцию между шеренгами, сокращала до минимума интервалы.

— Выше коленки! — выкрикнула отрывисто ротная.

Дожидаясь своей очереди, девчата вышагивали на месте. Они высоко поднимали коленки, задорно подбрасывали подолы своих укороченных юбок, задирали вверх свои подбородки.

— Носочки тяни! — подстегнула их старание очередная команда. — Молодцы, девчонки! Так держать…

Не зря они столько времени учились тому, как следует эффектно вышагивать, будто играючи гарцуя на плацу, производя неизгладимое впечатление на мужиков, что с удовольствием и охотно глазели на доселе невиданное зрелище. Одно дело, когда маршируют солдатики. Вполне для всех привычное занятие. И совсем другое дело, когда идут в едином строю юные и пышущие здоровьем девчата.

Сводный оркестр бодро исполнял строевые марши, красивым полушагом они достигли правого края площади, повернули по команде налево, двинулись на исходное положение.

— Правое плечо… вперед! — скомандовала Штерн.

Левый фланг притормозил, маршируя на месте, в то же самое время правофланговые полным шагом огибали дугу, разворачивая всю парадную коробку. Вытянув свои гордые подбородки вперед, юные девчонки четко работали руками, парадные белые перчатки отчетливо фиксировали каждое их движение.

— На месте! — приподняла комбат правую руку вверх.

Впередиидущая коробка уже медленно удалялась, а они все еще топтались, томительно выжидая своей очереди.

— Прямо! — рубанула Штерн воздух решительной рукой.

— И понеслась! — выдохнула Даша Чиж.

На одном выпаде девчонки все одновременно шагнули вперед, усердно затопали ножками. Послышались выкрики:

— Девки, не посрамим нашу мать-командиршу!

— Покажем мужикам, на что способны гетеры мадам Штерн!

— Животы втянуть! Титьки к бою! Корму подобрать!

— Равнение, кобылки, держать, равнение!

— Катька, придержи своих ломовых лошадей!

— Середина отстает, поддать, кобылки, аллюра в три креста!

— Девки, коси глазом влево-вправо!

— Ровнее держи строй, ровнее! Трибуна близка!

Возле предпоследнего линейного Штерн задорно выкрикнула:

— Счет!

Через шаг девчата вздернули вверх свои безмерно и без того напряженные подбородки, всей грудью протяжно выдохнули:

— И… раз! И… два!

На счет «И… два» все девчонки одновременно повернули головы вправо. Одни лишь правофланговые пялились прямо перед собой, уставившись в затылок впередиидущей подруги. Сотни девичьих глаз напряженно смотрели на трибуну.

Женские коробки произвели настоящий фурор. Стоя, им громко аплодировали. Щелкали фотоаппараты, зрелище, доселе невиданное и тем паче восхитительное, снимали на все телефоны. Камеры брали возможно крупный план, а они все шли и шли, и, казалось, что конца и края не будет гостевой трибуне, за которой-то и замаячит заветная и долгожданная свобода, наконец-то, последует освобождение от груза обременительной и тяжкой ответственности.

— Счет! — скомандовала Штерн повеселевшим голосом, подвела тем самым черту под самым ответственным этапом прохождения торжественным маршем вдоль гостевой трибуны.

— И… три! — выдохнули с облегчением девчата.

Им оставалось прошагать метров сто до конца самой площади, совершить легкую прогулку до военного городка.

А потом они быстренько сдадут парадную форму, приведут все в порядок, получат отпускные билеты. И свобода!

— Есть! — рубанул восторженно воздух своей радостной рукой подполковник Шпак. — У них все получилось!

Девчата его не подвели. Он свою задачу выполнил, он со всем справился, не подвел он их Зама министра…

А было времечко, когда не все казалось им столь радужным и счастливым. Еще полтора года назад вся затея с парадом многим представлялась исключительно невыполнимой утопией.

Вхожие в самые высокие кабинеты досужие языки болтали, что все началось с перехваченного их собственными же спецслужбами одного приватного разговора их собственного же Президента страны с их собственным же Министром:

— Генерал, мне тут на днях шепнули, что русские, мол, хотят показать на ближайшем параде новые танки.

— Господин Президент, по данным нашей разведки, их новый танк Т-14 «Армата» будет готов через пять-шесть лет!

— А когда мы увидим наш новый танк?

— Боюсь огорчить вас, господин Президент!..

— Не продолжайте, генерал! Я в курсе, что за последние десять лет наши заводы выпустили восемь танков советской разработки!

— У нас был, господин Президент, хороший контракт с арабами на поставку им большой партии танков…

— И?

— Одним из их требований стала комплектация боевой машины орудием по стандартам НАТО.

— И?

— Одно наше предприятие смогло, разработало новую пушку. Они даже наладили серийный выпуск.

— И?

— Раньше мы получали танковые стволы из России.

— И?

— Наша же пушка выдерживала не больше сотни выстрелов, требовалась замена орудийного ствола. Контракт сорвался.

— Ясно! Облажались по полной! Наложили в штаны!

— Мы тут, господин Президент, оказались заложниками наших же санкций против России!

— За правое дело мы все пострадали! А что с самолетами? Наше КБ Антошина считается одним из лучших в мире!

— Должен огорчить вас, господин Президент!

— Снова нам русские дорогу перешли?

— Нет, господин Президент! Нас в очередной раз кинули наши друзья и союзники с Запада!

— Нет, не верю, генерал, ни одному твоему слову!

— Нам сперва обещали золотые горы! Совместное предприятие и баснословные контракты!

— И?

— Мы передали нашим друзьям разработки и технологии по нашему перспективному широкофюзеляжному самолету.

— И?

— Они наглым образом кинули нас. Недавно Airbus выпустил новый самолет, как две капли воды похожий на наш! Больше о совместном проекте наши друзья не говорят, даже не заикаются!

— Опять у нас кругом двадцать пять! Танка у нас нового — нет! Самолета перспективного — нет!

— Ну…

— Хоть что-то мы можем показать на Параде и утереть нос этим чертовым русским?

— Я думаю…

— Думают, генерал, когда есть, чем и о чем думать. Я же тебя держу, чтобы ты не думал, а дело свое делал!

— Ну…

— Есть сведения, что русские готовят бомбу!

— Бомбу?!!

— Они, говорят, хотят выпустить на Красную Площадь женскую коробку. Через несколько лет. У китайцев девки уже давно шагают на парадах. Хорошо шагают!!

— Ну…

— Теперь у русских появится крутая фишка!

— Ну…

— А мы переплюнем их! Не одну, а несколько коробок!

— Ну…

— И через год!

— Ну…

— Одну коробку от МВД.

— Ну…

— Одну коробку пусть готовит Служба Безопасности!

— Ну…

— Одна бабская коробка, генерал, от тебя…

На календаре зима, а за окном подержанного авто шел дождь, нудный и нагоняющий тоску, дул ветер, промозглый и леденящий душу. Погода отнюдь не баловала, словно давала ему знак, что не время еще расслабляться и пребывать в радужном и наполненном безосновательной эйфорией состоянии.

Анонсируемый в путеводителе новенький и добротный асфальт закончился едва ли не на выезде из районного центра, куда майора занесло по самым неотложным служебным делам.

Разбитая вдрызг щебеночная дорога густо и щедро пропиталась влагой и, как потасканная тяжелой жизнью губка, вконец раскисла. Видавшее виды авто кидало из стороны в сторону, от одной глубокой колдобины к очередной рытвине. Движок застучал, почуяв неладное, Шпак глухо простонал:

— Нет! Только не сейчас! Только не сейчас! Ну, прошу тебя! Еще парочку каких-то несчастных километров протяни! И мы сразу едем с тобой на СТО! Клятвенно обещаю тебе…

Несмотря на все его проникновенные увещания, двигатель катастрофически терял свои обороты, метров через сто оглушительно чихнул и, более не желая продолжать свои агонизирующие мучения, окончательно заглох.

Авто прокатилось немного и замерло, наткнувшись передком на невидимую человеческим глазом преграду. Полный капут.

— Проклятье! Черт! В самый неподходящий момент! — стукнул майор по рулевому колесу и матюгнулся.

Заперев дверцу, мужчина окинул машину тоскливым взглядом и зашагал в сторону города. Наверное, в тот самый день от майора отвернулись все его прежние ангелы-хранители.

Возле встретившейся по пути автобусной остановки простоял он тупо полчаса, пока пацан на велосипеде не прокричал ему издевательски сквозь пелену дождя:

— Зря ожидаете, дядечка!

— Чего так? — поморщился болезненно Шпак.

— Автобус у нас второй год не ходит! — щерился шкет.

— Засада! — ругнулся майор. — Куда ни кинь, всюду клин!

Тяжело вздохнув, он зашагал дальше. То, что из салона его автомобиля казалось вполне досягаемым и даже невероятно близким, на деле легко опровергалось собственными ногами.

Проклятый парадокс жизни. За рулем авто Шпак добрался бы до города максимум минут за пять. Пешком же он потратил на ту же самую дорогу не меньше часа…

Его давно уже ждали, он сильно запаздывал. Начальство эдакого пренебрежения к собственной персоне у них не любило.

— Майор Шпак, и где тебя черти до сих пор носили? — хмурился недовольно моложавый и щеголеватый на вид полковник, он исподлобья глядел на вошедшего майора, всего в темных и мокрых подтеках от дождя.

— Выполнял я ваше срочное задание, господин полковник! — изобразил Шпак мастерски на лице ревностное служебное рвение. — Тачка приказала долго жить. Пришлось мне на своих двоих до города топать. Грязь, слякоть, нелетная погода…

— Вызвал бы такси! — хмыкнул полковник иронично.

— Как же, вызовешь! — вздохнул майор. — Услуга платная и вовсе недешевая. А мои финансы давно поют тоскливые романсы…

— Да, на оборотня в погонах ты явно не тянешь… — пошутило высокое начальство, смягчило тон их разговора. — К тому же, по нашим сведениям, ты все гроши, непосильным трудом заработанные, тратишь на баб. Потому и нищ ты, Шпак, как церковная мышь!

— Грешен, не скрою… — потупил майор свой виноватый взор.

Начальственный перст нацелился на его грудь:

— Вино ты пьешь без меры, ведешь аморальный образ жизни, жалобы на тебя из общаги сплошным потоком идут!

— Зачем меня вызывали? — решил прервать отеческий нагоняй со стороны начальства и, не испрашивая позволения, бодро шагнул майор к удобному креслу в самом дальнем углу кабинета.

— Дело есть! — заиграла интригующе на губах у полковника таинственная улыбка. — Задание государственной важности!

— Даже так! — хмыкнул скептически Шпак.

— И никак иначе! Стоит на контроле у Министра! А тот напрямую отчитывается перед Президентом! — проникся шеф и сам весь важностью оглашаемых им сведений. — Ты и представить себе…

Решив чуть подыграть, закатывая подобострастно свои глаза и переходя на заискивающий шепот, майор патетично изрек:

— И не продолжайте! Я уже полностью раздавлен!

Выдерживая томительную паузу по Станиславскому, начальство ловко извлекло из глубины потайного шкафчика бутылку импортного коньяка и две пузатые хрустальные рюмки. Бутерброды с красной лососевой икрой, не говоря даже уже про черную, осетровую, в виде закуски, видимо, к импровизированному застолью не предполагались. Но и тут Шпак особо не расстроился. И без закуси дело пойдет. Пока майор пытался настроить себя на позитивный лад в свете свершающегося на его изумленных глазах поистине исторического события, полковник после недолгого и, видать, нелегкого раздумья извлек из выдвижного ящика стола раскрытую уже плитку шоколада и посильно разнообразил накрытый им стол.

— Вот и закуска прилетела! — усмехнулся скупо майор.

Ему на мгновение показалось, что все обстоит еще хуже, чем он себе представлял в самых своих смелых фантазиях. Если его скупое руководство пошло на этакие немыслимые жертвы, то…

— Наверху, майор, решили, что на очередном Параде в честь Дня Независимости должны вышагивать и женские коробки!

Поначалу Шпак подумал, что ему просто послышалось и он сам себе мысленно вообразил поистине невообразимое.

— Наше Министерство должно подготовить за полтора года одну парадную коробку… — уточнил полковник.

— И? — подался Макс всем корпусом вперед.

— Ты должен возглавить это самое безнадежное дело!

— Я? — не стал скрывать Шпак своего вящего изумления.

— Да, ты! — сиял полковник медным пятаком.

— Чему или кому я обязан столь высокой чести? — осознал Макс вполне, что он влип по самые помидоры.

— Зам министра лично одобрил твою кандидатуру…

Почесавшись в затылке, майор ладонью согнал со своего удрученного лица донельзя прокисшее выражение. Лишь с трудом он смог выдавить из себя вполне соответствующую данной ситуации довольно банальную фразу:

— И что мне с этим делать?

— Снимать штаны и бегать! — сострило начальство.

— А если серьезно? — сощурил Макс свой левый глаз.

Важно надувшись, полковник протянул ему папочку:

— Для начала ты ознакомься с проектом Приказа. Тебе даются три дня для уяснения общей задачи и подготовки твоих предложений по первоочередным задачам!

— Обалдеть просто и не встать, как они все круто придумали! — потянулась сама по себе к затылку правая рука майора.

Начальство сделало вид, что не заметило его скепсиса:

— Времени в обрез! Завтра в 9.00 ты доложишь нам свои первые соображения. Папку после ознакомления отдашь моему помощнику. Приказ секретный, записан он на меня. Не мне тебе говорить, что пометок нигде не делать. Все храни в голове. И держи до поры и до времени свой язык за зубами!

— Не дурак! — сдавил Шпак пальцами раскалывающиеся от пульсирующей боли виски.

Показывая на выход, полковник расплылся в улыбке:

— Конкретно и по пунктам поговорим завтра. Свободен!

— Почему, черт, именно я? — остановился майор возле самой двери и прищурил глаз. — Что, никого другого крайнего, что крайнее меня, больше не нашлось?

— Ты у нас… что кончал? — сощурилось начальство.

— Военный институт Сухопутных войск, — моргнул Макс.

— И какой факультет? — осведомилось с ехидцей в голосе его непосредственное начальство.

— Десантный… — пожал майор непонимающим плечом.

— Кем ты пахал до нашего Управления?

— Командиром роты курсантов.

— Вот потому-то, Грач, тебе и флаг в твои руки! — забулькало начальство победно торжествующим смешком.

— Ага, большой и толстый! — буркнул майор недовольно, небрежным толчком закрывая за собой дверь.

Хотелось ему сказать что-то про большой и красный флаг, но он вовремя остановил себя, понял, что его в этом кабинете не поймут в свете ярой борьбы со всем коммунистическим.

Не отходя от кассы, в приемной шефа Шпак пробежался глазами по секретному документу. Еще по первой же страничке он для себя уяснил, что ему всучили в руки банальную отписку. Умненькие и хитренькие дяденьки в больших погонах произвели на свет формальную заготовку, в которую ему предстояло кучно внести животворящую массу, нарастить пустой скелет мясом, из ничего сделать конфетку. Хорошая подстава, качественная…

Ретивый помощник полковника бдительно следил за тем, чтобы майор, упаси Бог, не сделал записей в своем блокноте и не вынес на улицу секреты невероятной и особой важности.

— Ну, я пошел… — шлепнул небрежно Шпак папкой перед носом капитана. — Смотри, не потеряй! Выгонят твоего шефа с работы, и ты теплое местечко потеряешь, пойдешь небритыми солдатиками в поле под дождем командовать.

— Чур меня! — перекрестился помощник истово, так как большего наказания для себя представить он и не мог, потому с еще с большим рвением принялся упрятывать драгоценную папочку в железный сейф от греха подальше, чтобы заклятые враги ее не сперли.

А то, что враг не дремлет, он знал наверняка. Кругом шныряли агенты московских спецслужб. Именно из-за них в их стране все было ужасно плохо. Во всем была виновата Россия…

Майор покинул здание Управления не через парадный вход, а вышел во внутренний дворик. Дождь и не собирался переставать и по визуальным наблюдениям даже усилился.

— У природы нет плохой погоды… — изрек философски Шпак и зашагал в сторону автопарка, укрываясь от моросящего дождя под навесом, все-таки дождался своего давнего приятеля.

— Опять? — улыбнулся долговязый автотехник при виде Шпака. — И недели не прошло с прошлого раза…

— Не опять, Гера, а снова! — вздохнул майор.

— Продай ее, — кривил губы в усмешке капитан Вайда, — и забудь про нее, как про кошмарный сон.

Глянув на хорошего друга вконец расстроенными глазами, Макс кисло поморщился, тяжело вздохнул, пожаловался:

— Легче мне, Гера, эту машину, наверное, на свалку оттащить, чем это старье кому-то впарить и продать!

— Ладно, Грач, давай мне свои ключи. Притащим, посмотрим, починим. Но ничего заранее не обещаю…

Махнув рукой на прощание дежурному по парку, Шпак вышел через въездные ворота и оказался на боковой улице. Прошагав метров двести, он повернул направо…

Молодая еще женщина с новенькими погонами майора военной прокуратуры машинально поглядывала в окошко служебной машины. Улица за улицей, поворот за поворотом настолько утомили ее, что она протяжно зевнула. И вдруг ее до той поры безучастный ко всему взгляд уперся в знакомую спину устало шагающего по проспекту одного не совсем безразличного ей человека с погонами майора.

— Грач, садись, подвезем! — пригласила она, и Шпак на этот раз даже не стал отказываться по причине собственной безлошадной его действительности и подвижной несостоятельности.

— Если вас оно особо, мадам, не затруднит…

Удобно устроившись на заднем сиденье, Макс устало откинулся, собрался на мгновение-другое сомкнуть свои глаза, чтобы немного вздремнуть, как в зеркальце заднего вида он вдруг поймал лукавый женский взгляд. Поначалу Макс никак не мог сообразить, что именно смутило его. А потом до него все же дошло.

Это была Мила, которую он хорошо знал, и в то же самое время это была и не она. Словно бы ее подменили. Точнее, подменили ее лицо, произвели мастерский фотошоп. Местами что-то на ее личике добавили, местами что-то точечно вырезали. И вышло оно изумительно хорошо!

Если раньше Милу трудно было назвать красавицей и даже с большой натяжкой миловидной девчонкой, то теперь она стала броской красоткой. Не пытаясь понять, в чем таилась причина произошедшей метаморфозы, майор принял единственно верное решение: сидеть и молчать. Если Мила захочет, то девушка сама все расскажет. В том, что она этого захочет, он практически не сомневался. Было время, когда у них друг от друга секретов не водилось. Она знала про него все, а он пребывал в курсе всех ее дел.

Повернув к нему лицо, женщина предложила:

— Заедем ко мне на пять минут, а потом мой водитель доставит тебя до твоей холостяцкой берлоги.

Естественно, Шпак отказываться сразу не стал, но попытался он всемерно прояснить и определить некоторые рамки:

— Всего пять минут и ни-ни…

— Всего одна чашка кофе и ответ всего на один вопрос… — кивнула молодая прокурорша.

— Заметано… — согласился Макс.

Ехать оказалось недолго. Машина остановилась возле элитного дома, возведенного на месте снесенной несколько лет тому назад старинной графской усадьбы, которая обветшала и стремительно разваливалась у всех на глазах.

— Неплохо устроилась! — улыбнулся уважительно Шпак. — В центре города отхватила квартирку. Снимаешь или…

— Или… — ответила хозяйка коротко, открывая входную дверь своими ключами. — Проходи…

Пока Шпак дожидался обещанного ему кофе, женщина при нем, нисколько его не стесняясь, стянула с себя тесную и мешающую свободному передвижению форменную юбку и сверкнула своими практически обнаженными ягодицами.

— А ничего, девушка, что я сижу перед тобой и все вижу? — потер, не отворачиваясь, майор свою переносицу.

— Да брось ты строить из себя невинную девицу, Шпак! — рассмеялась Мила громко. — Чего ты во мне не видел, что я должна от тебя нынче стыдливо прятать и всячески скрывать?

Глядя на хозяйку, майор никак не мог избавиться от смутного чувства, что с ним играются, явно напрашиваются на комплимент по поводу ее изменившейся внешности.

— Ты выглядишь изумительно! — восхитился гость. — Ты, Мила, научилась, наконец-то, использовать косметику? А твои бедра, они просто идеальны! Что это, фитнес, массаж или…

— Или! — кинула она на него многозначительный взгляд. — Любовник оплатил пластику. Чуточку мне подправили носик, скулы, поработали над задницей, бедра привели в порядок…

Шпак прихлопнул в ладоши. Нечто подобное мог бы он и сам предположить. Просто ему думалось, что у Милы нет и не могло быть несметной прорвы денег, чтобы потратить целую кучу баксов на дорогущие операции. Наличие богатенького и не жалеющего денег любовника способно было многое и даже легко объяснить.

Другое дело, как на девушку с заурядной внешностью мог клюнуть мужик с толстой мошной. Обычно им подавай длинноногих красавиц с модельной внешностью и кукольным личиком.

— И где ты подцепила себе сейф с большущими деньгами? — поинтересовался Шпак, деланно позевывая.

— Будет еще время, Грач, как-нибудь я тебе все расскажу… — скользнула загадочная улыбка по лицу хозяйки.

Когда Мила вернулась из командировки в Ирак, ее на первое время приставили к одной иностранной делегации.

В какой-то момент к переговорам подключился банкир Шварц не из первой пятерки доморощенных олигархов, но и не из самых последних богатеев их нищенствующей страны.

Поначалу банкир внимания на нее не обращал, может, никогда и не посмотрел бы на нее пристально и с пристрастием во взгляде, если бы не стечение обстоятельств. Одно легло на другое, и после чрезвычайно бурного фуршета по поводу успешного этапа трудно идущих переговоров Мила ехала в одной машине с изрядно подпившим банкиром.

Должно быть, Шварцу в тот момент было абсолютно все равно, кто или что с ним рядом сидело и ехало. Он мог бы в тот час начать приставать к любому и неодушевленному предмету.

— Ой! — пискнула девушка тонко, когда грубая мужская рука попыталась ее приобнять, и чуть отодвинулась в сторону.

Через пару-тройку минут мужчина снова всей своей тушей навалился на нее, дышал сильнейшим амбре.

— Генрих Исаакович! — выставила Мила перед собой две дрожащие и умоляющие ладошки.

Но подвыпившего и возбужденного мужика ничто уже не могло остановить, Шварц недвусмысленно заявил:

— Все вопросы ко мне, уважаемая, завтра, завтра…

Девушка поняла, что разговаривать им больше не о чем. Ей следовало или поднимать шум и устраивать скандал, или отдаться на волю обстоятельств и плыть по течению реки.

В первом случае, ее ждало отстранение от работы, ибо никто не стал бы всерьез разбираться. Во втором случае, она еще могла бы попытаться склонить обстоятельства в свою пользу.

Все вокруг говорили, что Осадчая — девушка не из самых глупых. И Мила благоразумно выбрала для себя второй вариант.

Она не стала вырываться из пьяных объятий, а стоически все терпела, когда ее лицо слюнявили мужские губы, когда по всему ее телу жадно шарили цепкие и грубые пальцы банкира.

Девушка терпела, когда ее за руку с силой тащили к лифту. Она всеми силами терпела, когда грузное тело толстяка навалилось на нее, бесцеремонно разламывая дрожащие от испуга ноги и прижимая ее к широченной постели…

Когда банкир поутру открыл один глаз, то наткнулся на едва знакомую девицу, в которой он с большим трудом признал их некрасивую до кошмарного ужаса переводчицу.

Мила хозяйничала на кухне в одной мужской рубашке. Когда она нагибалась, то он точно понимал, что на девице наблюдалось полное отсутствие всякого нижнего белья.

Мужика вмиг прошиб холодный пот. Неужто он сподобился переспать с самой некрасивой девчонкой, которую он только где-нибудь и когда-нибудь в своей жизни и видел?

— Завтракать будете, Генрих Исаакович? — смотрели на него в упор спокойно-отрешенные девичьи глаза.

Превозмогая последствия тяжелейшего похмелья, Шварц сам добрался до графина с коньяком и плеснул добрую порцию в тяжелый и пузатый стакан. Прикрыв глаза, он в несколько глотков втянул в себя обжигающую горло жидкость.

— Как ты ко мне попала, некрасивая? — нахмурился Анри.

— Вы сами привезли меня к себе… — потупилась Мила.

— Я… тебя? — моргнул озадаченно Шварц.

— Вы… меня…

— Ты бредишь, некрасивая! — не поверил ей банкир.

Из девичьих уст вырвался вздох тяжелого сожаления:

— Хотелось бы мне и самой поверить в то, что это бред…

Добрая порция коньяка свое дело сделала, почувствовав облегчение, банкир принюхался к ароматам на кухне.

— А пахнет здорово! — удивился Шварц непритворно. — А ну, давай, мечи все быстренько на стол, некрасивая!

Насытившись, он поманил ее к себе, усадил на колени и, стараясь не смотреть на ее личико, похвалил:

— Признаюсь, настолько вкусно с утра пораньше меня никто и никогда не кормил. Ужины в ресторане не в счет.

Мила скромно промолчала. Но ушки ее чуточку покраснели.

— Один голод мы утолили, пришло время второго… — скинул мужик с себя халат, стянул с ее плеч рубашку, прижался к девичьей спине, и через некоторое время Мила вдруг ощутила твердеющее шевеление в районе своих оголенных ягодиц и нервно вздрогнула. — Не бойся, некрасивая! Сделай, некрасивая, папе приятное! Не порть столь хорошо начавшееся утро. Старайся, некрасивая! — надавила побудительно мужская рука.

Пришлось ей хорошо постараться. Превозмогая острое чувство брезгливости и туго подкатывающийся к горлу комок от полного отвращения к мужчине, Мила нежными поцелуями покрыла всю мужскую грудь, не пропустила ни одного, ни малейшего участка его до безобразности волосатого тела.

— Уже хорошо! — прикрыл глаза и подбодрил ее Анри.

Когда Шварц по-хозяйски подмял Милу под себя, она постаралась вести себя естественно, не стала кричать, как все бездарные актрисы в порнофильмах. Мила сомкнула глазки, чуточку приоткрыла свой чувственный ротик, глубоко дышала и старалась уловить любое мужское движение. У нее вышло, и все получилось дивно хорошо. Благодарный мужик запечатлел на ее щеке смачный поцелуй.

— А ты все сделала чудесно, некрасивая! Я скажу тебе, что это был мой самый лучший утренний секс… — признался Анри, и снова Мила скромно промолчала, только еще теснее она прижалась к пышущему жаром мужскому телу, а банкир же на какое-то время почувствовал себя на вершине блаженства.

Шварц думал, что быстро позабудет про случившийся с ним казус. Но через недельку ему снова захотелось ощутить в своих объятиях странную особу, что не стала у него ничего просить, как водилось у подобных ей товарок. Единственно лишь посетовала, что по пьяни он в пылу ночных страстей попортил ей комплект ее белья, а на ее оклад на каждую встречу белья не напасешься. А он в ответ лишь раскатисто рассмеялся, кинул на стол три стодолларовые купюры.

— Этого хватит? — поинтересовался самодовольно Анри.

— Вполне…

Они стали встречаться. Через полгода он предложил ей сделать пластику. К тому времени Мила его усилиями стала работать в Прокуратуре. Должность не пыльная, и свободного времени оказалось у нее предостаточно. Шварц все сделал под себя…

— Может, тебе подкорректировать твое личико? — предложил любовнице не в меру расчувствовавшийся после очередной близости банкир. — Надоело мне звать тебя некрасивой…

— Это дорого, Анри! — звала Мила Шварца на французский манер. — Лучше потратить деньги на что-то стоящее!

Мужская ладонь нежно прошлась по женской спине:

— Ничего ты, некрасивая, не понимаешь! Ты — моя самая лучшая инвестиция! Ты принадлежишь мне. Я выиграю, если моя девушка станет выглядеть на все сто миллионов!

Ей казалось, что ничто неспособно улучшить ее облик, но она в корне оказалась не права. Любовник пребывал в восторге. Они стали показываться вместе на людях.

Как-то она поведала ему, что хочет от него ребенка.

— Нет! — отказался банкир наотрез. — У меня уже есть два сына и дочь от жены. После моей смерти дети моей мегеры загрызут твоего ребенка до смерти. И не проси! Никогда!

— Ты хочешь, Анри, чтобы в старости я осталась совсем одна? –опустила глаза и кротко спросила она.

Подумав, любовник пошел на уступки:

— Если сильно хочешь, роди от другого мужика.

— Это еще от кого? — моргнула она удивленно.

По мужскому лбу пробежались задумчивые складки:

— Взять хотя бы твоего давнего знакомого Шпака. Я все про него и про тебя знаю. Он из хорошей семьи. Он тактичен, умеет держать язык за зубами. Подходящий кандидат. Шпак никогда не опустится до банального шантажа. Он не из таких…

— И ты что, после всего этого не станешь к нему ревновать? — прищурилась Мила недоверчиво. — Ты же не станешь и смотреть в мою сторону…

— Не мне тебе, Мила, сейчас рассказывать про искусственное оплодотворение… — поучал ее снисходительно банкир.

— А если он не захочет сдавать свою сперму в баночку?

— Хорошо! — поморщился Шварц. — Я закрою на это свои глаза. Разовая акция. И все! Ты же любишь только меня?

Нисколько не сомневаясь, Осадчая жарко выдохнула:

— Только тебя одного!

Завистливые недоброжелатели злопыхали по поводу того, что ей несказанно повезло. Мол, вытянула замарашка из помойки счастливый лотерейный билет, заполучила она себе влиятельного и богатого любовника, устроилась на тепленьком местечке, от старшего лейтенанта стремительно выросла до майора, приличную хату ей в центре подарили, дорогущую машину…

Но Мила, в свою очередь, небезосновательно считала и полагала, что заработала столь щедрый подарок судьбы своим стоическим отношением ко всем свалившимся на ее долю превратностям жизни. Она терпела стоически и упорно молчала, никому и никогда особо не жаловалась.

А столько всего было! Было, на что горько жаловаться! В школе над ней издевались, обзывали чучелом и всем классом постоянно ее третировали. В институте она всегда и во всем чувствовала молчаливое отчуждение. С нею никто не хотел дружить, ее запросто могли подставить, свалить на нее вину за то, что она никогда не делала и даже о том не помышляла.

До сих пор Мила не могла без содрогания вспоминать о том ужасном случае, когда ее в Ираке чуть было не изнасиловала толпа подвыпивших солдат-контрактников.

Тех ребят подговорила Манька, вторая переводчица. Та разбитная девица особой нравственностью никогда не страдала. Напротив, от частых связей с противоположным полом гулящая Манька получала немалое удовольствие и довольно ощутимую прибавку к своему денежному окладу.

За двадцатку баксов Кузьмина готова была прыгнуть в койку в любое время суток и соблазнительно раздвинуть свои тощие ноги перед первым встречным мужиком, готовым ей заплатить.

Обычно контрактники в сторону невзрачных особ по типу Милы старательно не заглядывали. На фоне броской красоты Маньки она безнадежно проигрывала. Но не зря же мужики промеж себя иногда иронично шутят, что некрасивых баб на свете не бывает, а просто бывает мало водки на столе.

Праздновали День Независимости, парни хорошенько перебрали спиртного и их ожидаемо потянуло на подвиги, решили они поискать приключений на одно свое мягкое и заднее место.

Тут-то злосчастная Маня и задумала подгадить напарнице, опустить Осадчую до своего гулящего уровня. Взяла злополучная Кузьмина и подговорила своих собутыльников, чтобы те все хором и разом пустили Милу по кругу.

Изрядно подвыпившие мужики вломились в ее комнату и набросились на мирно спящую и беззащитную девушку.

— Попалась, куколка!

— Строит из себя недотрогу!

— Сейчас мы тебя кое-чему научим!

— Покажем, чего ты себя лишаешь!

Разгоряченные спиртным насильники грубо срывали с несчастной жертвы остатки ее одежды. Кто-то сладострастно лапал ее небольшие груди, кто-то силой и жестко разламывал в стороны испуганно дрожащие колени…

— Нет! Не надо! Отпустите меня! — пищала Мила.

Мимо проходил командир отряда военной полиции и его сильно насторожил шум ожесточенной борьбы, писки и визг, плач, жалобные выкрики, вылетающие из открытой форточки. Он явственно слышал крики отчаяния и мольбу о помощи:

— Помогите! Нет! Нет!

И капитан не мог не вмешаться. Разметав в стороны всех не ожидавших его появления парней, Шпак успокоил Милу, накинул на нее плащ, забрал с собой и отвел в тот модуль, где он квартировал, показал пальцем на кровать:

— Переночуешь сегодня у меня. Здесь безопасно. Утром, Мила, им самим станет стыдно, а сейчас они готовы на все.

— Я тебя, Грач, не стесню? — посмотрела Мила на Макса, все еще нервно вздрагивая. — Прости…

С утра девушка приготовила им на завтрак отменного вкуса блинчики, и капитан не стал противиться тому, что его нечаянная гостья переночевала у него еще разок-другой, а потом она и вовсе надолго прописалась в его холостяцком модуле…

Когда хозяйка квартиры поднесла майору дымящуюся чашечку с ароматно пахнущим кофе, на Миле оставалась лишь распахнутая форменная рубашка с погонами. Макс даже не уловил того момента, когда девушка успела скинуть с себя все лишнее.

И осознание этого самого факта несколько напрягло гостя. Он внутренне приготовился к тому, что что-то вот-вот и должно было случиться или же произойти из ряда вон выходящее.

— Ты хотела меня о чем-то спросить, — напомнил Макс. — Твои пять минут подходят к концу.

— Как ты отнесешься к тому, что я хочу завести от тебя ребенка? — спросила Осадчая прямо и без обиняков.

— Заводят себе, Мила, щенка или котенка… — попытался майор отшутиться, увести разговор далеко в сторону.

Но Осадчая не поддалась и крепко стояла на своем:

— Отвечай, Грач, по существу заданного тебе вопроса! Как-то ты обещал мне еще в Ираке, что поможешь мне, если я тебя об этом вдруг и когда-нибудь попрошу.

— У тебя изменились жизненные обстоятельства. Тогда ты была одна и никому не нужна. Сейчас у тебя есть друг! — выставил Шпак перед собой протестующую ладонь, покачал головой. — Ты к нему и обращайся, госпожа Осадчая…

— Он наотрез и категорически отказал мне в материнском счастье. У него имеется на это свой резон. С ним эта тема для меня навсегда закрыта! — поджались упрямо женские губки. — Поэтому я и обращаюсь к тебе!

Макс очень долго не отвечал. Шпак попал в затруднительное положение. Впрочем, он часто оказывался в полнейшем кизяке из-за своей излишней мягкотелости и душевной доброты.

— Меня, Мила, волнует этическая сторона вопроса, — не стал он вилять вокруг да около и высказался прямо.

— Ты, Макс, можешь об этом не волноваться, — дотронулась до его плеча женская ладошка. — Шварц выдал мне полный карт-бланш на искусственное оплодотворение. Так что, Грач, все твои страхи и опасения совершенно напрасны…

Из груди Макса тут же шумно вырвался облегченный вздох. Он несколько раз моргнул. Ситуация прямо на его глазах в корне улучшилась. Его просто хотели использовать в качестве донора. Только и всего…

— Скажи, где и когда! — кивнул он согласной головой. — Я буду в клинике в указанный тобой час…

— А природным путем, — облизнула Осадчая призывно свои губы дразнящим язычком, — у тебя что, Грач, нет особого желания пойти навстречу пожеланию бедной девушки?

Резко вскочив с кресла, Шпак сжал руки в кулаки:

— Ты сошла с ума! Я не самоубийца! Твой банкир грохнет меня, живьем закатает меня в асфальт! Кто я, и кто он!

— Грач, он все про тебя знает, — дотронулась Мила мягко до его плеча. — Шварц пробил тебя. Он сам одобрил твою кандидатуру. Он знает, что у тебя есть дядька Зам министра.

— Вообще-то, Мила, это родственник моей жены, можно сказать, бывшей жены. Там не все просто… — опустился в кресло и грустно усмехнулся Макс. — Это не кровная мне родня…

Остановившись на полушаге, хозяйка квартиры стала совершенно серьезной, ее глаза потемнели, она прищурилась:

— Ты мне что-то говорил, но я тогда не придала значения твоим словам. Напомни-ка мне!

— Я женился на четвертом курсе училища. Марина была на два года старше меня. Она была уже на третьем месяце…

— От тебя? — сощурилась пытливо Осадчая.

Болезненно поморщившись, Макс покачал головой:

— Нет. У нее была связь с человеком из высшего эшелона власти. Тот человек, видать, не хотел или не мог афишировать их отношения. И близкая родня приняла решение выдать девушку замуж. Фиктивно. Нашли для бедняжки подходящего парня…

— Тебя? — подмигнула ему Мила с пониманием в глазах.

— Меня, кого же еще! — усмехнулся Макс. — Мне все популярно объяснили, разложили всю ситуацию по полочкам…

— И ты согласился? — подалась даже Осадчая вперед.

Майорские плечи неопределенно пожались:

— Как видишь. Мне обещали карьеру, квартиру. Взамен я должен был делать вид, что у нас с ней настоящая и любящая семья. Но жили мы с Мариной с первого же дня раздельно. Я фактически на нее не имел никаких прав.

— Что, Грач, так ни разу вы и не переспали, да? — моргнула недоверчиво Мила и слегка наклонила голову набок.

Подумав, Макс открыл не всю правду, лишь толику ее:

— Не буду врать. Было раз. Как-то мы попробовали.

— Что, не понравилось? — хмыкнула Осадчая.

Не скрывая своих эмоций, майор сжал пальцы в кулак:

— Напротив, Мила, все было в тот раз чудесно. Нам оно обоим безумно понравилось. Но больше мы не экспериментировали.

— А почему? — моргнула удивленная Мила.

— Мы разумно решили, — улыбнулся Макс грустно. — что нам не стоит усложнять нашу жизнь отношениями, могущими привести к катастрофическим и непоправимым последствиям. Сейчас у Марины растут трое собственных и не от меня детей…

— Ты обмолвился, — коснулась снова его плеча женская рука, — что это уже почти твоя бывшая жена.

— Мы решили официально развестись, — налетела тень на лицо майора, — как только мне дадут свою квартиру в новом строящемся доме. Его сдадут через полгода. Получу я хату, приватизирую, и мы разведемся. Так что, Зам министра…

В комнате надолго установилась молчаливая тишина. Каждый думал о своем. Нашлось им, о чем поразмышлять. Слишком много накопилось в их памяти всякого и разного.

Наконец, Шпак очнулся, посмотрел на хозяйку:

— Нет, ты выглядишь просто обалденно!

— Это выглядит, как вежливый отказ? — вздохнула Мила.

— Скорее, как полная капитуляция! — откинула мужская рука полу форменной рубашки и нежно прикоснулась к женской груди. — Ты стала жутко соблазнительной!

— А у тебя настолько слабое сердце, что ты никогда не сможешь отказать женщине в ее маленькой просьбе! — вспыхнули радостно женские глаза. — Вот теперь я тебя узнаю!

— Отпусти водителя, — задумался на миг мужчина и попросил хозяйку. — Чего там человек напрасно торчит…

В ответ ему по женским губам скользнула лукавая улыбка:

— Он давно уехал.

— Ты заранее знала, что я соглашусь? — хмыкнул Макс. — И у меня не было ни единого шанса, чтобы отказать тебе?

— Я хорошо изучила тебя, — улыбнулась Осадчая. — Ты для меня, Грач, как прочитанная книга. Но должна признаться, что мне всегда нравилось раз за разом перечитывать ее от корки и до корки. И я с огромным удовольствием нахожу что-то новое и ранее мною не понятое…

Скинув с себя рубашку, Мила притушила свет. В комнате царил полумрак, и мужчина перестал думать про то, что наутро ему надо будет представить свои соображения о том, о чем он еще и сам себе плохо и смутно представлял.

Женщина и мужчина знали друг друга настолько хорошо, что им не нужно было много времени на привыкание, на предварительную разведку, на поиск наиболее чувствительных мест. Мужчина знал, что самой эрогенной частью женского тела были кончики ее широко торчащих в разные стороны сосков.

С них Макс и начал настройку женского тела. В сладостной истоме девушка выгнула свою кричащую радостью спину, пальчики ее рук подрагивали, непроизвольно сжимались…

— Господи, как мне было хорошо! — расплакалась Мила. — Ты даже не можешь себе этого представить!

Женщина нечаянно оказалась на самой вершине чувственного восторга, и в то же самое время ей стало горько от осознания того, что это счастье она тайком украла, что это не ее собственное, что оно чужое, краденое.

— Ты останешься со мной на всю ночь? — обвила она его шею своими ласкающими руками.

Он долго молчал, потом негромко ответил:

— Нет, Мила, извини. У меня сегодня на вечер много домашней работы. Днем я не успел, пришлось взять с собой.

— Хорошо, Грач, — пробежалась по женским губам понимающая усмешка. — Я тебе завтра позвоню, скажу, где и как…

— Я буду ждать твоего звонка…

Идти в постылую общагу ему совершенно не хотелось, и Макс решил чуточку развеяться, прокатиться по ночному городу. Хорошая езда всегда помогала ему думать…

2

Молодая женщина смотрела, как по двору вышагивает человек, которого она незаметно для себя полюбила всем своим сердцем, но никому и никогда в этом не признавалась. И о том, что ее средний сын родился от него, Марина боялась говорить даже самой себе, даже ночью и даже под непроницаемым для звуков одеялом.

— Крис, — поманила она к себе младшую сестренку, — вон твой Грач нарисовался. Вышагивает по площадке…

— Куда это он чешет? — вытянула девчонка шею к окну.

Женщина задумчиво провела рукой по своей щеке:

— Квартирку, наверное, он свою решил проведать. Сейчас наш герой переоденется в кожаные штаны и куртку, сядет в свой джип и помчится по ночному городу. Кстати, его черный джип стоит в двух шагах от нашей машины.

— Спасибо, сестрица! — вскочила Крис. — Я мигом!

— Давай-давай, Крис, лови миг своего счастья… — пробежалась ироничная усмешка по женским губам.

Покачав головой, Марина отошла от окна. Свое счастье она сама проворонила, польстившись на мнимую и призрачную перспективу роскошной жизни и положения в высшем обществе.

Что-то она, конечно, получила, но что-то и навсегда утратила. Зато их дядя, который до ее свадьбы бегал в простых полковниках, теперь целый Зам министра.

— Я свое счастье упустила! — вздохнула грустно Марина.

Может, ее младшей сестренке в этой жизни повезет больше, и Кристина ухватит за хвост птицу-удачу. По крайней мере, пусть их малышка попробует. Авось что-то и выйдет из этого…

— Крис, предупреждаю, Грач обожает быструю езду! — крикнула она в спину сестренке.

— Я постараюсь с этим справиться! — отмахнулась Крис от ее слов своей по молодости еще совсем беспечной рукой.

Шагнув в комнату вслед за ней, Марина добавила:

— А еще он любит прыжки с парашютом!

— Если он прыгнет со мной, то я все смогу! — моргнула сестренка и упрямо притопнула ножкой. — Я смогу!

Юная девушка торопливо переодевалась. Хотелось ей надеть на себя что-нибудь простенькое, но стильное, что она запросто смогла бы сбросить с себя в одно неуловимое для мужского глаза мгновение, если таковое вдруг понадобится.

— Вот ты и попался, Грач! — прошептала Крис мечтательно. — Только ты сам об этом пока не знаешь! И я не оставлю тебе ни единого шанса на то, чтобы сбежать от меня…

Поправив у большого зеркала свой макияж, девушка со всей решимостью на лице шагнула к входной двери, на ходу кинула:

— Я пошла!

— Удачи тебе! — напутствовала ее старшая сестра.

Дверь за сестренкой бесшумно захлопнулась, Марина дала волю чувствам и, уткнувшись в подушку, горько зарыдала. Еще никогда самопожертвование не давалось ей столь болезненно и тяжко.

Майор почти не удивился, повстречав на подземной парковке одиноко скучающую, юную, грациозную диву. От ее дивной красоты захватывало дух. Ему почудилось, что он уже видел нечто подобное, но Макс старательно отогнал от себя смутное видение, хотя лет десять-двенадцать назад его так называемая жена Марина выглядела почти точно так же, как и стоявшая перед ним обалденно прекрасная незнакомка.

— Прокатимся… или как? — взмахнуло пушистыми ресничками дивное создание, явно и откровенно набиваясь ему в пассажирки. — Чё застыл камнем?

— А папа тебя не заругает? — попытался майор сразу же от греха подальше отшить всех нежеланных и непрошеных попутчиков. — Шла бы ты, девочка, лучше домой!

— Что, кишка у тебя тонка барышню покатать? — стало понятно Максу, что его нехило пытались взять «на слабо».

— Запрыгивай! — спрятал улыбку, распахнул майор перед чудной дивой правую дверцу. — Пристегнись! — велел Шпак.

Ему до чесотки в спине захотелось хорошенько проучить наглую пичужку, нагнать на нее страху ошеломительной ездой по ночному городу, чтобы юная красотка визжала и пищала от страха, чтобы слезно умоляла отвести ее к своему папочке.

Черный джип, крадучись, проследовал по всему двору. Когда проезжали под аркой, водитель утопил кнопку на панели. Крис не заметила, а потому она и не знала, и не догадывалась, что хитрое устройство сработало, провернуло, поменяло номера.

— Ну, держись, Малыш! — усмехнулся майор.

— Ой! — пискнула Кристина, когда ее с силой кинуло на дверцу, плюща тело, тяжким гнетом прижало к ней.

Машину кидало из стороны в сторону. Не снижая скорости, они входили в крутые повороты, совершали, на ее взгляд, рискованные обгоны. Сильно шокированная девушка изо всех своих сил вцепилась в поручень, старалась всем своим телом вжаться в спасительное пассажирское кресло.

— Ой! — вжимала она от ужаса свою голову в плечи.

Крис обмирала от накатывающего волнами липкого и потливого страха, закрывала глаза, жарко молилась о том, чтобы все поскорее закончилось. В душе она в сотый раз проклинала тот самый момент, когда бездумно решилась на явную авантюру.

— Не переживай ты, Малыш! — подкинул в топку угля ехидно посмеивающийся водитель. — Выедем на прямую дорогу, помчимся мы еще быстрее. Наслаждайся, Малыш…

И девушка воистину сполна наслаждалась ощущениями своего расширившегося до невероятных размеров мочевого пузыря. Ей казалось, что он вот-вот не выдержит и лопнет, и тогда она вся обделается, зальет все сиденье. Ей стало еще страшнее от мысли, что она изопьет горькую чашу позора на глазах у своего бесконечно обожаемого ею кумира.

— Господи, Господи! — шептала Крис одними губами. — Господи, спаси меня! Не дай мне опозориться…

Наверно, наверху кто-то услышал ее жаркие молитвы. Возле одной из АЗС Шпак притормозил и пояснил:

— Бак у нас почти пустой. Лучше нам заранее заправиться…

Стремглав выскочив из машины, Кристина пулей помчалась в уборную. На ее счастье, она уже ничего не слышала, как ей вслед ее водитель откровенно посмеивался. В душе Шпак, конечно, очень сочувствовал своей пассажирке. Но она сама напросилась на эту прогулку, а он ее ведь настоятельно предупреждал…

Девушке несказанно повезло, что водитель заехал на сетевую автозаправку, где имелись все блага цивилизации. Пробежав глазами по выставленным на прилавках товарам, Крис быстро схватила небольшую упаковку с подгузниками для взрослых. Она нашла именно то, что посильно могло бы спасти ее от вселенского конфуза.

— Спасибо тебе, Господи! — пробормотала несчастная девушка, скрываясь за туалетной дверью.

Вот и пригодилось ей то, что ее одежда скидывалась на два счета. Со всей поспешностью Кристина напялила на себя один из памперсов, натянула штаны. Если бы девушку в эту самую минуту смогли бы увидеть ее подружки, то они наверняка обхохотались бы, лопнули бы от гомерического смеха, и она непременно стала бы посмешищем на все оставшиеся времена.

— Я думал, Малыш, что ты сбежала через черный ход… — глядел Шпак на нее своими озорно смеющимися глазами.

— Вот еще! — вздернула независимо носик и парировала она его выпад. — Хотела купить одну вещицу, но не нашла.

— Бывает… — кивнул водитель. — Поехали?

Запрыгнув на сиденье, девчонка хлопнула дверцей:

— Вперед и только вперед! Вперед и с песней!

Почувствовав себя намного увереннее, Крис чуть успокоилась. Но скоро она поняла, осознала, что рано еще было расслабляться. Выбравшись на объездную трассу, помчались они со скоростью ветра. И вот тогда девушка действительно испугалась не на шутку.

— Ой! Ой! Ой! — зажимала Крис ладошкой свой ротик.

Казалось, что их джип идет на взлет. Ветер мощно гудел в ушах, как в сопле турбореактивного самолета. Огни освещения пролетали мимо них с ошеломительной скоростью, сливались порой в одну непрерывную линию, плывущую по обеим сторонам широкой и прямой, как стрела, объездной трассы, подрагивали и издевательски подмигивали.

— Не страшно? — кинул Шпак на нее изучающий взгляд.

— Нисколечко! — исторгла она из себя бодрый ответ.

На самом деле, все обстояло не столь радужно. Кристина то открывала глаза, то крепко зажмуривалась. Мир вокруг них рушился и рассыпался, как сказочный карточный домик.

— Господи, когда все это закончится! — прошептала она.

В какой-то миг девушка разомкнула веки, и вдруг она поняла, увидела, как в страшном сне, как в 3D кино, что на них с чудовищной скоростью надвигалась огромная фура.

Должно быть, сильно уставший дальнобойщик заснул за рулем и выехал на встречную полосу. Шпак ему отчаянно сигналил.

— О, Господи! — шевелились сами по себе девичьи губы. — Это все! Это конец! Нет! Я не хочу! Я еще хочу жить!

Еще секунда-другая, и стальная махина раздавит их, как клопов, как назойливых мух. От них не останется и мокрого местечка. И нечего будет соскребать с асфальта. И в стильный гроб из дорогого красного дерева не найдется что и положить.

— Господи, спаси и сохрани! — выкрикнула она беззвучно.

Кристина отчетливо увидела страшные от безысходности и невозможности что-то исправить сонные глаза водителя фуры, проснувшегося в самый последний момент.

Она видела только одни его глаза. Глаза надвигались, и они наползали, заполняли собой весь остальной их мир.

— Господи, за что? — обратилась Крис к Небесам.

Ей подумалось, что пришел конец, что она попадет в мир иной с изображением этих обезумевших от ужаса глаз. А она же еще столь молода! Она практически ничего не повидала. Она еще ничего так толком и не совершила. А она могла же еще столько хорошего сделать! Родить ребенка, двоих, троих…

— Господи, прости меня за грехи мои! — прошептала она.

В самый последний миг Шпак невероятным усилием вырулил влево, впритирку ушел от столкновения по встречной полосе. Ужас со страшным шумом промчался справа от них.

Их авто качнуло воздушной массой, тянущейся за умчавшейся вдаль груженной до отказа фурой, потянуло за собой.

Черный джип, виляя, постепенно выровнялся и занял свою полосу движения. Не сбавляя скорости, их автомобиль помчался дальше, проглатывал километр за километром.

Не открывая глаз, девушка спросила:

— Мы в раю или только еще на пути к нему?

— Приехали! — затормозил Шпак резко.

— В чистилище? — моргнула, все еще находясь в прострации, Кристина. — За нами что, черти с вилами пришли?

Мужской голос вернул ее с Небес на бренную землю:

— На летное поле приехали, Малыш! Сегодня прыжковый день. Точнее, прыжковая ночь. Ночные прыжки с парашютом! Рай на земле! Ты, Малыш, когда-нибудь прыгала с парашютом?

— Три раза! — соврала она, не моргнув и глазом.

На самом деле, Крис несколько раз прыгала с вышки. Тоже своего рода прыжки, но немножечко не совсем…

— Погнали…

Вышла Кристина из машины на дрожащих ногах, стояла, пошатываясь, никак не могла прийти в себя. Потом она явно ощутила тяжесть переполненного до отказа подгузника.

— Мне на минутку… — поискала она глазами укромное местечко. — Ты не знаешь, где тут имеется дамская комната?

Не оборачиваясь к ней, Шпак махнул указующей рукой:

— За углом и направо…

Пока девушка приводила себя в порядок, Шпак времени не терял зря, нашел инструктора по прыжкам, сообщил:

— Я, Витек, сегодня не один.

— Грач, ты же знаешь, что это не по правилам! — вытянулась шлагбаумом правая рука инструктора.

— Она уверяла меня, что у нее три прыжка, — похлопывал Виктора по плечу и улыбался Макс.

Хмуря брови, инструктор неуверенно покачал головой:

— Я не могу взять на себя такую ответственность!

— Я за все ручаюсь! — настаивал Шпак на своем.

— Ты же, Грач, подведешь меня под монастырь! — качал головой Витек. — Я не допущу ее к прыжкам!

Крепко сжав правую руку инструктора, Макс произнес:

— Витя, мы с тобой вместе учились долгих пять лет. Я тебя когда-нибудь, хотя бы один разок подвел?

— Нет, Грач…

Из-за угла здания показалась девушка, они дружно замолчали, изобразили на своих лицах беззаботные улыбки. Макс взял ее под ручку, повел к небольшому ангару, по пути обрадовал:

— Пойдем, Малыш, выберешь себе парашют…

С самого начала все пошло у нее вовсе не так, и упования на счастливый исход безумной затеи таяли прямо на глазах. У Крис вся надежда держалась на том, что все прыжки отменят по погодным условиям. Весь день шел непрекращающийся дождь, и тучи никуда не расходились, казалось, дождь зарядил на всю неделю и прольет на землю все запасы небесной влаги.

— Дождик-дождик, лей сильней! — приговаривала Крис про себя, мысленно подстегивала стихию.

Пока они неспешно выбирали парашюты, задул тихий ветерок, и незаметно для всех воздуходув-трудяга разогнал все тучки. По всему небу рассыпались миллиарды звезд.

— Дано добро на прыжки! — разнеслось громко по всему лётному полю, и народ повсеместно засуетился.

— Вовремя! — усмехнулся Грач.

Крис вздрогнула и потерянно прошептала:

— Господи! За что ты меня жестоко наказываешь? Я же не самая изо всех плохая девчонка! Я всегда верила в Тебя…

Старенький Ан-2 давно уже стоял наготове. Группу из восьми парашютистов инструктировали возле самого трапа.

— По местам! — раздалась команда, и Кристина обреченно поплелась к самолету, как на эшафот, шагнула внутрь.

Майор устроился рядом. Она и вида не показывала, что ужасно трусит, что от всей этой истории у нее сердечко ушло куда-то далеко в самые пятки.

Словно издалека послышался голос Грача:

— Смотри, Малыш, насколько красив ночной город!

— Ага, красота… — кивнула Крис для вида, а сама еще сильнее зажмурила свои насмерть перепуганные глазки.

— Нет, ты посмотри-посмотри! — звучал издевательски возле самого ее уха ироничный голос Грача.

Вздохнув, Кристина чуток приоткрыла один глазок. И точно, обалденная, ранее ею не виданная, ни с чем не сравнимая красота. С высоты птичьего полета город выглядел чудесно.

Загорелась красная лампа.

— Пора…

Грач включил специальную подсветку на комбинезоне. Себе и ей. Она поняла, что он собирался контролировать ее полет в воздухе. Немного полегчало, чуточку отлегло от души…

Они прыгали последними. Сначала она, а потом и он. За ними покинул самолет их инструктор.

— А-а-а! — поглотила ночная тьма ее испуганный крик.

И тут девушкой овладели противоречивые чувства. Былой страх никуда не делся, но к нему присоединилось и чувство небывалой эйфории от того, что она находилась в свободном полете, что под нею лежала летящая к ней навстречу земля.

Майор находился рядом, ловко управляя своим телом, медленно кружил вокруг нее на безопасном удалении. До земли оставалось еще две с половиной тысячи метров, и у них впереди еще была едва ли не половина прыжка.

— Грач, у нас есть проблемы! — раздался в шлемофоне нервно взволнованный голос инструктора.

Майор и сам понимал, что что-то пошло не по плану. И Крис тоже это поняла. Что-то сильно било, трепалось об ногу. Оглядываясь вниз, она в ужасе осознала, что под нею летела ткань ее основного купола. Парашют вышел из ранца и из камеры и падал вниз тяжелым комом. Но она-то ничего и не делала!

— Господи! Господи! — зашептала горячечно Крис.

Вот оно! Началось! Господи! И кто же дергал ее за язык и просил хвастать тем, чего у нее не было. И вот оно, неотвратимое наказание, оно мгновенно настигло ее. Будь на ее месте опытный парашютист, он нашел бы способ, как спасти свою жизнь. А ее никто не спасет. Ее жизнь не стоила и выведенного яйца, не стоила и одной дешевой гигиенической прокладки…

— Господи! Господи, помоги же мне, помоги! — заорала девушка во весь свой голос, вложила в страстную мольбу все свои силы. — Господи! Ну, что же ты молчишь, Господи…

— Тише, Малыш, ты не дрейфь! — услышала она спокойный голос майора, почувствовала всю тяжесть его руки. — До земли еще секунд сорок. Мы успеем все исправить…

В эту секунду Грач и сам точно не понимал, что случилось с ее парашютом. Возможно, тут произошла непреднамеренная расчековка камеры основного парашюта, что и привело его к самостоятельному выходу из ранца и из камеры. А вытяжной парашют при этом остался никуда не выброшенным.

Может, какая-либо часть основного купола где-то зацепилась при раскрытии за парашютистку или за снаряжение. Потом они все выяснят. Если с девчонкой ничего не случится. А если… В любом случае, эксперты причину отказа системы найдут.

А пока все это дело болталось под девчонкой и могло помешать успешному вводу в дело запаски. И два купола могли скрутиться друг с другом. Вероятность такого исхода была велика, если даже и произведет он благополучно отцепку основного.

— Сейчас, Малыш, мы все поправим! — шептал ей Макс.

— Ага… — моргнула она в ответ.

Время у них неумолимо утекало прочь, как пыль, песок сквозь растопыренные пальцы. Высота таяла. Земля неотвратимо к ним приближалась. Огни становились все больше и больше.

Панический страх, овладевший девушкой, работал не на Крис, а против нее. Она впала в транс. Одной ей никогда и ни за что с этой напастью не справиться бы…

— Сейчас мы попробуем выбросить твой вытяжной! — ощупал девичью ногу, нашел майор бобышку, ловко выдернул из нее медузу и швырнул ее в воздушный поток.

Грач надеялся на то, что медуза потащит за собой и основной купол, и они получат неполное раскрытие парашюта, выйдут на простой частичный отказ. Они отцепят основной парашют и введут в действие запасной парашют.

— Господи, ничего у нас не получилось! — увидела Крис своими глазами, как медуза запуталась, не ушла в поток.

Появившаяся было надежда моментально растаяла. Это конец! Ее тело найдут и соберут по мелким кусочкам. Если от нее еще что-то и останется после катастрофического падения с такой высоты…

— Держись, Малыш, отцепляем основной! — выкрикнул ей в ухо Грач. — Соберись, Малыш!

Кристину немножечко дернуло, но она почти ничего даже и не почувствовала. Лишь один непонятный, откуда и с какой стороны произошедший, небольшой по силе толчок.

— Ввожу в действие запасной! — сообщил майор, и вылетела в поток медуза со стреньгой, потянула камеру запасного парашюта.

Купол постепенно раскрылся, весь наполнился потоком воздуха. Парашютная система набралась воздушной силы и заработала.

Крис основательно тряхнуло, дернуло вверх. Майор ушел вниз, отплыл от нее на безопасное расстояние, дернул за кольцо…

На земле Кристина не кричала в истерике, стойко держала себя в руках. Никого и ни в чем она не винила. Сделав глоток-другой из поданной ей фляжки, легла на заднем сиденье джипа.

Ей многое необходимо было нынче осмыслить и очень многое переоценить. Дать всему точную и исчерпывающую оценку. Одно лишь она знала точно. Грач ее в беде не бросил, рискуя собственной, спас ее жизнь. Со всем остальным разберется она потом. Кто и как виноват в том, что произошло и могло бы произойти, не приди Грач к ней на помощь, не подай он ей спасительный шанс…

На этот раз майор вел машину весьма аккуратно, скорости он не превышал, на запрещающие знаки светофора не проскакивал.

В темной подворотне хитрое устройство снова вернуло назад положенные регистрационные знаки.

Когда Крис открыла ключами дверной замок, вошла, еле живая, в коридоре появилась заспанная Марина, спросила:

— Как прокатилась?

— Отлично!

— На аэродром ездили?

— Ездили!

— Прыжки видала?

— Видала!

— Прыгнула?

— Прыгнула!

— И как?

— Весь памперс обдула…

Скинув всю одежду, Крис заперлась в ванной комнате, набрала воду и забралась в горячую ванну…

3

На службу майор прибыл пораньше, с ходу заскочил в автопарк. Его старушка сиротливо примостилась возле контрольно-технического пункта и терпеливо ждала своего хозяина.

— Клиент наш жив? — поинтересовался Шпак у техника, с самого утра веселого и жизнерадостного.

— С трудом, но реанимировали… — усмехнулся Гера.

— Я твой вечный должник!

— Мой тебе совет, Грач. Ищи замену своей рухляди…

Отогнав своим ходом авто на стоянку, майор поспешил на совещание. Его все с большим нетерпением ожидали.

Сами не в силах что-то придумать стоящее вследствие своей профессиональной несостоятельности, эти людишки с большими звездами на погонах надеялись на то, что придет майор и выложит им на блюдечке уже готовое решение проблемы. А они впоследствии поставят все его наработки себе в заслугу.

А потому Шпаку тут же и предоставили первому слово:

— Докладывайте, майор!

Грач не стал разводить воду кругами, сразу приступил к делу, крепко взял быка за рога:

— Исходя из самого расчета потребности личного состава для комплектации полного парадного расчета, предлагается набирать нам батальон курсантов из трех рот…

— А сколько человек потребуется для парада? — пожелал узнать армейский чинуша с погонами полковника.

По памяти, не открывая блокнот, майор уточнил:

— Если нам предписывается свыше выставить две коробки по пятнадцать на восемь человек, весь парадный расчет составит двести сорок человек. Плюс к этому числу запасные, что еще дополнительно десять-пятнадцать человек. Больные курсанты и плюс выставляемый суточный наряд, да всякие жизненно необходимые потребности…

— Сколько курсантов в каждой роте будем набирать? — раздался из президиума вовсе не праздный вопрос.

— По опыту, — прищурился Макс, пожал плечом, — если набирать курсантские роты по сто десять человек, то в каждой из них до самого выпуска доживают человек девяноста пять…

Шеф быстро черкнул в рабочем блокноте, облегченно вздохнул. По всей видимости, краеугольный камень во всей непонятной для них системе, наконец-то, отыскался. Нашли тот угол печки, от которого им всем стоило плясать.

Кивнув головой, полковник резюмировал:

— Итак, с численностью вопрос мы решили. Необходимо нам определиться со штатно-должностной структурой.

— Предлагается набирать по четыре взвода в каждой роте, — продолжил Шпак, давя в себе усмешку. — В каждом взводе примерно по двадцать семь или по двадцать восемь душ.

— И сколько нам на все и про все понадобится офицеров для командования над личным составом батальона? — поднял руку, задал вопрос представитель от кадров.

— Один командир батальона, три командира рот и двенадцать командиров взводов, — ответил быстро майор.

— С ума сойти! — выдохнул кадровик со свистящим шумом.

— Сегодня управлению кадров будет поставлена задача, чтобы они подыскали нам подходящие кандидатуры, — принял решение полковник, особо и недолго думая.

Предвидя непоправимые и трудно предсказуемые последствия столь необдуманного и поспешного шага, Шпак предостерег:

— Я бы не стал пускать это важное дело на самотек. Следует отнестись к подбору со всей серьезностью.

— Поясните, майор, вашу точку зрения! — прищурил глаз и постучал кадровик карандашом по столу.

Пожимая плечом, Шпак подробно изложил:

— На позиции командиров подразделений нам нужны не абы кто, нам потребны люди, способные из неуправляемой орды создать сплоченные воинские коллективы. Нам нужны люди, которые смогут обеспечивать должный порядок, те офицеры, кто сами в состоянии поддерживать на должном уровне высокую воинскую дисциплину. Нужны профессионалы и хорошие психологи.

— Я думаю, это будет вовсе и нетрудно! — заявил пафосно один из членов комиссии. — С этим делом справится любой наш офицер. К нам придут сливки, самые лучшие девушки нашей страны. Умные и ответственные девчата!

Давя усмешку, майор скептически качнул своей головой:

— Не стоит нам всем обольщаться! Не стоит забывать о том, что каков народ, таковы и сами сливки. Узнав о новом наборе, к нам, кроме порядочных и талантливых девчонок, живо поспешат разного рода прохиндеи, горячо желающие за счет государства решить многие свои насущные проблемы, всякого рода неблагоприятные и неблагонадежные элементы.

— Вы хотите сказать? — округлил глазки кадровик.

— Да, к нам скопом придут все! И наркоманки, и проститутки, и воровки… — кивнул головой Шпак, глядя ему в глаза.

— А кого мы собираемся выпускать? — прищурился шеф.

Скосив глаз в свои записи, Макс доложил:

— Предполагается обучать и выпускать офицеров материально-технического обеспечения, финансистов, офицеров для спецсвязи, военных переводчиков и военных психологов, офицеров социально-психологической службы. Все программы обучения для данных категорий специалистов имеются. Некоторые уточнения и изменения нетрудно доработать и внести в рабочем порядке…

После небольшого перерыва приступили к насущным вопросам размещения и быта. Шпак вышел на трибуну:

— Предлагаю разместить батальон на территории училища ПВО, где обучали иностранных курсантов, чтобы максимально ограничить женский контингент от всех контактов с мужским полом. Иначе…

— Иначе мы запросто можем заполучить себе огромный бордель! — донесся из президиума ехидный смешок.

— Место подходящее! — кивнул, подумав, утвердительно шеф. — Покажите нам схему расположения этого военного городка!

Вышколенный помощник рысью метнулся, притащил свернутый в рулон плакат, развернул, установил на стойке.

— Ваши предложения, майор! — прищурился шеф.

— Считаю необходимым, — продолжил Максим, — выделить для личного состава набираемого нами батальона отдельное общежитие под курсантскую казарму.

У тыловика вмиг покосилось лицо, и он кисло поморщился:

— Оно у нас же частично заселено, уже отдано под временное общежитие для офицерских семей.

Майор заранее предусмотрел и этот вопрос, доложил:

— На территории военного городка заканчивается строительство многоквартирного дома. Часть семей из общежития получат в нем квартиры. Освободятся места и в других общагах.

— Хорошо, проведем ротацию… — хмурился тыловик.

— Следует нам предусмотреть вопрос о предоставлении вновь назначенным на должности офицерам квартир в этом доме. На первое время служебных, с последующей приватизацией.

— А жирно им не будет? — возмутился тыловик.

— Квартиры будут дополнительным стимулом…

Шеф поморщился, но кивнул, после паузы спросил:

— Где вы собираетесь искать кандидатов на должности?

— Много девушек с офицерскими званиями в спортивном клубе армии. Молодые бабы и амбициозные. Думаю, среди них найдется немало и тех, кто способен управлять людьми в погонах. Нам позарез нужны молодые девушки в возрасте до двадцати восьми лет, ростом не менее метра и семьдесят пять и выше. Чем выше, тем лучше оно для нас…

Пометив все в блокноте, полковник прищурился:

— Управлению кадров оперативно подготовить расширенный список. Исполнить немедленно! Подбором, Шпак, займитесь лично! У вас для нас что-то еще имеется?

На губах у майора затаилась загадочная улыбка, он сообщил:

— Необходимо заранее предусмотреть и то, что у девчат имеются некие физиологические отличия…

— Конечно, имеются! — появились улыбки на лицах у мужиков с погонами. — Не видим никаких проблем!

Глядя на членов комиссии, Макс покачал головой, пояснил:

— Проблема состоит в том, как вы могли бы заметить, что в общественных туалетах возле мужского отделения очередей никогда не бывает, а возле женского всегда роем роится толпа!

— И? — моргнул недоуменно шеф.

— Во всех учебных корпусах следует заменить часть писсуаров на дополнительные кабинки.

— Майор тут дело говорит! — подметили из президиума.

— В общежитии следует поставить биде…

Умные дядьки с большими звездами на своих погонах довольно потирали руки. На их глазах проект приказа сам по себе наполнялся смыслом. В их деле самое главное — правильно поставить задачу подчиненным и четко проконтролировать ее выполнение. В этом и заключалась их руководящая роль. Без них — никуда! Без них — любое дело завалят! А с ними — всегда победа! Ай, да они! Ай, да молодцы…

В небольшом полуподвальном заведении две молодые женщины нетерпеливо ожидали свою подругу. Тут и в жаркую летнюю пору прохлада крепко держала оборону во всех окутанных полумраком углах, а уж посередине зимы в подвальчике было зябко.

— И где Царицу носит? — протянула Марго недовольно.

— Нас всех взбаламутила! — поморщилась Жанна.

— Заставила примчаться аллюром три креста!

— А сама до сих пор где-то шляется!

— Прибью заразу такую!

Наконец-то, в зале нарисовалась высокая и стройная дива-краса из восточных сказок. Ее появление встретили явно язвительно.

— Явилась! — прошипела едко Марго.

— Не запылилась! — хмыкнула Жанна.

— Не сердитесь, девчата! — оделила их дива своей обаятельной улыбкой. — В Управе задержалась. Именно по нашему делу.

— Говори, Тамара, чего столь срочного узнала?

— Мне в Управе по самому большому секрету шепнули, что у нас решили в военном институте создать новый факультет.

— А мы к нему каким боком?

— Не беги, Жанна, впереди паровоза, дослушай!

— Ну, говори, не томи!

— Создают факультет МТО…

— И?

— И набирают в него, Марго, девушек…

— И?

— И ищут командиров рот и взводов из женщин!

— Интересное кино, но мало привлекательное…

— Квартиры дают офицерам в доме на территории!

Подруги вмиг оживились, глазки у них забегали.

— Это уже интересно!

— Должности у ротных майорские! Комбатом нам пока не быть, не дадут эту должность. А вот стать ротными шансы у нас есть…

— Знаешь, Тамара, сколько желающих баб найдется! Нам сквозь их толпу в жизни не пробиться. Обрадовала и сразу же весь кайф сама же и сломала! Тухлое дельце…

— Не торопись, Марго, хоронить себя. Мне сказали, что отбором занимается известный тебе майор Шпак.

— Грач, что ли? — заморгала Саркисян.

— Он самый, Марго. Помнится, ты с ним долго шашни крутила! Выходит, что близкий он тебе человек! Усекаете мою мысль?

— Был когда-то! — пожала Марго неопределенно плечом.

Понизив голос, Тамара Гиоргадзе продолжила:

— Был, пока он не связался с известной тебе Лесей Штерн! Встречались тайком в одной квартирке! Я по своим каналам пробила. Пятикомнатная двухуровневая хата. И принадлежит квартирка Заму министра, дяде его законной жены. А у Грача на руках имелась генеральная доверенность на ту квартирку.

Третья подружка по имени Жанна ехидно хихикнула:

— Неплохо, Марго, твой дружок по жизни устроился. И жена имеется, и любовниц насыпано на каждом углу…

— Встречались они в любовном гнездышке месяца три. А потом Шпака откомандировали в Ирак.

— И что? — сощурилась Валова.

— А то, Жанна, что муж Штерн все это время жил где-то в Европе, вернулся через два месяца после отъезда Грача.

— И? — округлили глазки подружки.

— А месяца через четыре Штерн родила. Не от святого же духа зачала, пока ее муженек скитался в дальних краях.

— Может, еще и не от Шпака! — поморщилась Саркисян.

— Нет, Марго. Абы с кем попало, Леся шашни не крутила. Грач единственный, кто пробил ее неприступную защиту. За это я ручаюсь своей головой. Точно на все сто процентов…

— И чем нам, Тома, это знание чужих тайн может помочь? — пожимала Саркисян непонимающе плечом.

— Ты, Марго, запрыгнешь к нему в постель. Он по старой дружбе тебя не прогонит, оприходует тебя!

— Фу, как грубо! — поморщилась Саркисян.

— Зато реально! — усмехнулась Гиоргадзе.

— А я? — моргнула озадаченно Валова. — Я с ним столь близко знакома не была, и не станет он спать со мной…

— А ты, Жанна, если через койку у тебя не выйдет, зайдешь к нему через известные тебе козыри.

— А ты сама? — сощурила левый глаз Марго.

— А как уже получится! — взмахнула ладошкой Тома в ответ. — Сначала вы вдвоем рекрутируетесь. А потом вы и внесете ему на рассмотрение мою кандидатуру.

— Все это, девки, хорошо, — поискала Жанна ответы на потолке, сжала в руке вилку. — Допустим, у нас получится. А пришлют нам командира-солдафона, наплачемся мы горькими слезами. Лучше уж в спортклубе прозябать…

На этот самый случай Гиоргадзе уже заготовила решение:

— А мы натолкнем Грача на мысль, чтобы он свою Штерн на место комбата пристроил. Девка она вся правильная…

Ближе к обеду, как обещала накануне, звякнула Мила:

— Я тебя, Грач, жду у КПП, выдвигайся!

— Скоро буду… — ответил Шпак.

Особо не торопясь, Грач запер сейф, окинул глазами кабинет. Визуально все было в порядке, ничто не мешало ему, наконец-то, отправиться на обеденный перерыв.

— Что, Мила, мы едем в клинику? — осведомился майор будничным голосом, будто речь шла об самом обычном деле, которое они рутинно проделывали изо дня в день.

— Нет, пока мы повременим, — улыбнулась Осадчая.

— Что, клиники переполнены желающими повысить рождаемость нетрадиционными способами зачатия? — фыркнул Макс.

— Все тебе шуточки, Грач! — хмыкнула Мила.

— Я думал…

Женская рука мягко опустилась на его плечо:

— Все намного проще. Мой врач сказал мне, что у меня сейчас идут самые лучшие дни для зачатия. И следует мне этим сполна воспользоваться. Искусственное оплодотворение, по его мнению, следует применять, когда нет никаких шансов при естественных способах зачатия. А так как у меня никаких к тому противопоказаний не обнаружилось, то…

— Ты хочешь, Мила, чтобы я немедленно заделал тебе киндера прямо в машине? — понял все Макс, раскатисто рассмеялся.

— Грубо, Грач, но я не в обиде на тебя, — поморщилась Осадчая, но удержала себя в руках. — Понимаю, что ты особо не в восторге от моего ненавязчивого предложения.

Дотронувшись до ее кисти, Шпак вздохнул:

— Мне думалось, Мила, что мы обойдемся простым общением с неодушевленной пробиркой. Я настроился, а тут полный облом…

— Ага, Грач, живое общение со мной для тебя, как каторга! — сыронизировала Мила, глядя на его кислую рожу.

— Не совсем так, Мила. Но близко к тексту. Время упускаем… — посмотрел Макс на часы, покачал головой.

— Тут до моей квартирки езды от силы три минутки…

В квартире царил уютный полумрак, широкую кровать заранее расстелили и подготовили. Пока он раздевался, женщина успела заскочить в ванную комнату, вышла к нему в одном полупрозрачном халатике на обнаженное тело, неспешно развязала поясок, негромко произнесла:

— Я готова!

— И я готов, как пионер! — хохотнул майор.

У них оставалось около получаса, чтобы немного поваляться в постели. Она кинула на него задумчивый взгляд, спросила:

— Грач, скажи, ты мог бы полюбить меня?

— Ты очень хорошая, Мила… — протянул Шпак.

— Начало больше смахивает на завуалированный отказ. Я поняла тебя. Не хочешь, не отвечай, не насилуй себя.

— Ты же знаешь, Мила, я тебе рассказывал, что я любил одну женщину… — прищурил Макс один свой глаз.

— Твою законную и в то же время фиктивную жену! — глянула на майора и понимающе кивнула Осадчая.

Мужские глаза вдруг загорелись огнем:

— Да. А вчера, представляешь себе, я встретил девушку. Она и очень похожа на Марину и совсем другая. Она вся какая-то разная, смотря, как, под каким углом на нее глядеть. Иногда мне точно казалось, что это Марина, ставшая на целых десять лет моложе. А иногда эта чудная девчонка представала передо мной совсем незнакомым мне человеком. Ну, так оно и есть. Я же видел ее в первый раз в этой жизни…

— Кажется, Грач, ты снова влюбился! — усмехнулась Мила.

— Скажешь же ты тоже, Мила! — тряхнул головой, смущенно улыбнулся Макс. — Нелепость же какая! Она же совсем еще девчонка. Я уже стал старым и невыносимым брюзгой…

Подумав, что для него в этот самый день выпало предостаточно всякого рода приключений, майор решил посвятить весь оставшийся вечер сидению на спине на своем стареньком диванчике. К тому же, прошедшей ночью он почти не спал. Вернулся с прогулки за полночь, потом долго сидел, кропотливо корпел над своими предложениями по организации женского войска…

В дверь его комнаты робко постучались. Тихо и вкрадчиво поскреблись. Уважительно и подобострастно стукнули.

— Кого еще там на ночь глядя нелегкая принесла? — выругался вполголоса майор. — Шастают по ночам все, кому ни лень! Иду-иду… — пришлось вставать, как ему того и ни хотелось, идти и открывать, ибо стук настойчиво повторился. — Да иду уже, иду… — открыл он дверь.

На пороге его скромного жилища с ноги на ногу переминалась Марго Саркисян, взволнованно теребила она пальчиками поясок от плаща. Помощник тренера по самбо. Девушка и сама в прошлом неплохо выступала, но что-то в ее карьере не пошло, не тем самым боком оно срослось. Всех подробностей досконально Макс не знал, даже не интересовался.

— Грач, я зайду? — потупилась скромно его гостья.

— Заходи, — хмыкнул он, — коль пришла. Чем мы обязаны столь высокому вашему визиту? Сама Королева Марго снизошла до нашей весьма скромной особы!

Зная по собственному опыту, что майор не из тех людей, кто любил выслушивать витиеватые и запутанные истории, девушка не стала тянуть кота за хвост, выложила все напрямую:

— Знающие и сведущие люди толкуют, что ты, Грач, людишек подбираешь на новый факультет. Возьми меня к себе в эту команду. Прошу тебя! Ты не пожалеешь! В жизни я тебя не подведу. По гроб жизни буду тебе обязана!

— Что ты, Марго! — моргнул Шпак озадаченно и развел руками. — От меня-то мало что зависит. Я лишь предлагаю им список, а само решение будет принимать высокая комиссия. Я лишь маленький винтик в огромной казенной машине…

Холеный женский пальчик прижался к его губам:

— Брось, Грач! Не прибедняйся ты, не стоит! Не строй из себя сироту казанскую! Знаю я, Грач, прекрасно, кто за спинушкой твоей неприступной железобетонной стенкой стоит! Замолви ты за меня, сиротинушку, свое словечко! Ты знаешь, я в долгу не останусь. Готова хоть сейчас и завсегда в любое время!

В подтверждение нерушимости своего слова Марго рывком скинула с себя куртку, нисколько его не стесняясь, избавилась от платья, изящно и призывно прогнулась в спине.

— Потом сама-то не пожалеешь? — усмехнулся Макс.

В словах майора девушка уловила некую двусмысленность, сразу же призадумалась. О чем именно она может потом пожалеть? О том, что взяла и безрассудно запрыгнула в койку к мужику? Так это у них случается уже не в первый раз. Ничего, повторение есть мать учения…

Или же Шпак тонко намекал ей на то, что на новой работе может все не так-то и просто сложиться? Но пока что-то не попробуешь, то и не узнаешь, каково оно на вкус и на цвет!

— Нет! — ответила она храбро.

— Я тебя предупредил…

Марго нарочно встала именно так, чтобы свет падал на нее, хотела преподнести себя в выгодном ракурсе. И ей было, что ему показать. Фигуркой природа ее никак не обделила. Высокая, пропорционально сложенная, ни одной капельки лишнего жира, накаченные мышцы стройных бедер, тугие ягодицы, маленькая, но крепкая и упругая грудь…

Осторожненько притворив за собой входную дверь, Марго тихо вздохнула, пару раз моргнула, довольно улыбнулась:

— И удовольствие немалое девка одна получила и должность себе приличную, похоже, выхлопотала! Лепота!

В холле ее ожидала подружка.

— Как все прошло? — зашептала Жанна на ее ушко.

— Высший класс! — зажмурилась Марго счастливо.

— Смена караула?

— Желаю удачи, подруга…

Не успел еще майор навести порядок в комнатушке, как снова раздался тихий стук. На пороге его жилища стояла Жанна Валуа. Французская Принцесса, как ее прозвали досужие и имеющие до всего дела язычки. В миру просто Жанна Валова.

Просто красавица, спортсменка и по всей жизни активистка! Длинноногая фурия. Бегала девка стометровку и прыгала в длину. Рыжая бестия. Была необычно умна и остра на язычок.

К такой только попадись, как ветряной мельницей враз все перемелет, всю муку по ветру мгновенно развеет…

— Я зайду, да? — потупилась Жанна скромненько, боялась глаз своих поднять на хозяина комнаты.

Пытливый ум моментально связал Жанну с Марго. Подружки! Принцесса и Королева. С ними заодно в их компании крутилась и Гиоргадзе. У Томы была близкая родственница в Управлении кадров. Девчата сговорились, решили взять его в оборот. За Жанной следом прибежит Тома, возьмет его бездыханного на абордаж. Он давно уже не мальчик, на такие подвиги больше не способен. Может, на этом и строился весь их коварный расчет?

В том, что он не откажется от Марго, девчата, видимо, не сомневались, все наперед просчитали. Саркисян его по старой дружбе хорошенько измотает, измочалит, и на оставшихся в запасе подружек сил у него не останется.

Его возьмут по-тихому, шантажом. Девчата точно сговорились и не прекратят осаду его холостяцкого жилища, пока он не выбросит белый флаг и не согласится на все их условия.

— Стоять! — преградил путь Валовой своей грудью майор.

— И даже на порог меня, Грач, не пустишь? — потупила лисичка глазенки, состроила из себя святую невинность.

Пришлось Шпаку, тяжело вздохнув, отступить от своей двери. Пропуская гостью, майор открыто заявил:

— Заходи, но с тобой я спать не буду! Даже не думай!

— С Марго он смог, а я чем хуже? — сделала вид милая гостья, что она сильно огорчена его отказом.

— «По чесноку»? — скользнула улыбка по губам майора.

— Давай… «по чесноку»!

Грач достал две маленькие рюмочки, плеснул в них на донышко из пузатой бутылки. Сделал глоток. Не сразу, но он прямо и открыто разложил перед нею все имеющиеся на руках карты:

— С Марго, Жанна, меня связывали давние отношения. С ней я могу. Это не против всех моих правил. С тобой — против всех правил. Ты не из таких. И не ломай свою натуру. Ты любишь мужика, с которым живешь. Потом тебе станет стыдно ему в глаза посмотреть. Ты станешь во всем винить именно меня. У меня появится ярый недруг. Скажи, Жанна, зачем мне нужны лишние проблемы и ненужная мне головная боль?

— Ну… — пожала Валова неопределенно плечами.

— Давай, Принцесса, останемся хорошими друзьями…

— Тебе хорошо говорить! — надломились беспомощно девичьи кисти. — А я пролечу, как фанера над Парижем! Сделаем это по-быстрому! Напьемся и забудем, как дурной сон. С утра одно тяжкое похмелье и никаких тебе нравственных переживаний!

— Еще раз, Принцесса, извини! — покачал Грач головой. — Я с тобой, Жанна, подло не смогу поступить! Ничем, Принцесса, не могу тебе помочь. Извини меня…

Отчаявшись пробить его глухую оборону, Жанна ввела в бой тяжелую артиллерию, главный резерв их Ставки, заявила:

— А если, Грач, я открою тебе нечто такое, что тебя очень касается, ты внесешь меня в свои списки?

— Ты же меня разводишь, как самого последнего лоха! — появилась на губах у майора скептическая ухмылка. — Не думаю, что у тебя на меня имеется что-то важное…

— Если я тебе скажу, что у тебя растет сын, о котором ты ни сном и ни духом! — улыбалась Валова таинственно.

В ответ Шпак мотнул своей ничему не верящей головой:

— Бред сивой кобылы! Не верю я тебе, ни единому слову твоему. Придумала бы, Принцесса, что-то другое!

— Хорошо, Макс! — не унималась его гостья, твердила свое. — Прямо тебе скажу про то самое. Твоя одна близкая знакомая по имени Штерн родила от тебя два года назад пацана. Мальчишку своего она Максимкой в твою честь назвала.

Вздрогнув, Макс изменился в лице, с трудом выдавил из себя:

— Признайся, Жанна, что только что все сама придумала!

— Сущая все, Грач, правда! — хлопнула рюмку залпом и твердо засвидетельствовала Валова. — Не я одна про то знаю. Марго может подтвердить. Ей-то ты поверишь?

— Марго сейчас вовсе не в счет! — бегали тени по лицу майора, он все еще не мог в это поверить. — Она, Жанна, тоже лицо крайне заинтересованное! Я даю нашей Марго отвод…

— Ладно, скажу еще тебе, Грач, — понизила Жанна голос, — что встречались вы в квартирке по одному известному тебе адресу…

На лице у майора выступили красные пятна. В системе его безопасности где-то все протекло. Как-то и где-то случилась досадная утечка. Из всех его женщин про эту хату знала одна только Леся. Только одну Штерн он приводил туда. Она была замужем, и он не хотел компрометировать ее. Поэтому они встречались вдалеке от нежелательных глаз, а не у него в общаге.

— Не веришь? — прищурилась Валова. — Спроси сам у нее.

— Леся мне не скажет… — поморщился Шпак.

— А ты, Максим, спроси у нее так, чтобы она всю правду тебе сказала, найди для нее самый убедительный аргумент.

Макс прищурился. Он подумал, что у него точно есть в запасе одно предложение, от которого Лесе Штерн будет крайне трудно отказаться. Он предложит переписать ту самую квартирку на ее сына, если мальчик в действительности окажется его родным сыном. Может, Леся и сама сообщила монаршим особам эту информацию, чтобы они смогли решить свои проблемы. Все могло быть и так. Наверняка все должна знать третья подружка из дружной семейки монарших особ.

— Ладно, я подумаю… — вздохнул Макс.

— Это значит да или нет? — коснулась женская ладонь его руки, доверительно задержалась на ней.

Не отвечая на ее вопрос, Шпак неожиданно задал свой:

— Лучше скажи мне, Жанна, где сейчас тебя поджидает ваша Царица? Она стоит за дверью или ждет тебя под окном?

— Ожидает в холле, — сдала Валова главного зачинщика.

— Пусть ваша Царица ко мне сейчас заглянет, — улыбнулся Макс, усмехаясь своей прозорливости. — Мы с ней все обговорим. И по тебе вопрос мы тоже с ней окончательно решим…

Не успели одни каблучки отстучать по коридору, как тут же заспешили к его комнатке другие. В дверь постучали. На его пороге стояла Тамара Гиоргадзе собственной персоной. Стреляла раньше из пистолета. Нынче, видать, Тома решила взять на мушку его самого, одним точным выстрелом пригвоздить его к стенке.

— Шла мимо, решила проведать тебя, — не повела бровью Тома и выдала ему свою домашнюю заготовку.

— Проходи, раз пришла. Коньяк, кофе?

Гостья прошла к окну, присаживаться на диванчик она не стала, видно, побрезговала, откровенно спросила:

— Как я понимаю, Макс, ты в курсе, зачем я пришла?

— Догадываюсь.

— Предлагать себя не стану! — заявила Тамара твердо.

— От тебя и не дождешься! — хмыкнул майор.

— А ты не отказался бы? — прищурилась гостья.

В открытых глазах майора вдруг замерцали лукавые огоньки, и он усмехнулся:

— Лет пять назад с удовольствием бы, а нынче я давно уже не тот безголовый балбес и полный ловелас.

— Тогда я по делу? — выдохнула облегченно и повернулась Тома к нему своим сильно заинтересованным лицом.

— Тебе Леся сама сказала про ребенка? — дотронулся Макс до ее кисти, легонько сжал ее пальчики.

— Нет! — качнула Тамара головой. — Я сама просчитала.

— Понятно, Тома. В твоих аналитических способностях, Тома, я никогда не сомневался! — убрал майор свою руку.

— Спасибо тебе на добром слове! — смотрела пристально на него Гиоргадзе, не отводила свой взгляд в сторону.

Не откладывая дело в долгий ящик, Макс начал опрос:

— Про квартирку в Центре откуда ты прознала?

— Случайно как-то в том районе вас встретила… — коснулась машинально Тамара пальчиком своих губ. — Ну и…

— Понятно, — протянул майор. — Подружкам своим ты слила эту информацию? Или все станешь отрицать?

— Не буду отрицать. Я…

— Понятно. Кто еще в курсе?

— Никто! — завертела Гиоргадзе головой. — Больше я, Макс, никому и ничего!

— Откуда узнала про новый факультет?

— В Управлении кадров по секрету шепнули…

— Понятно… — подвел майор черту под опросным списком.

Макс снова плеснул себе виски. Ситуация прояснилась. Все оказалось не столь уж и плохо. Кружок монарших особ целиком и полностью вписывался в его концепцию. Если он еще сподобится подцепить к ним Лесю, то лучшего костяка для будущего командного состава ему и не сыскать. Неплохое начало…

Дотронувшись до женской руки, Шпак кивнул головой:

— Хорошо. Допустим, на должности ротных вы все трое сойдете. Организуют на факультете доучивания для всех вас трехмесячные курсы, сделают из вас командиров.

— Значит, ты, Грач, в принципе, и не против? — вздохнула с облегчением гордая Царица Тамара.

— Нет-нет! — заверил ее майор. — Тебе, Тома, следует через твою родственницу в кадрах самой подобрать нам всех кандидатов на должности взводных командиров.

— Мне? — моргнула удивленно Гиоргадзе. — Ты что, Грач, мне доверяешь столь ответственейшее дельце?

Мужские пальцы крепко сжали ее кисть, и Макс произнес:

— Я, Тамарочка, в твоих организаторских способностях ничуть не сомневаюсь. Ты лучше знаешь вашу молодежь. Потом мы вместе пробежимся по всему списку, согласуем все.

— Это мы запросто! — обрадовалась Гиоргадзе.

— Осталось подобрать вам комбата, — прищурился Шпак.

В ответ он услышал именно то, о чем и подумывал сам:

— А ты, Макс, просватай на эту должность свою Штерн. Она у нас баба боевая! Она порядок должный у нас наведет…

На губах у майора вмиг заиграла загадочная улыбка. Одним выстрелом ему удалось найти решение нерешаемого и убить сразу нескольких зайцев! Удачное начало…

4

Впервые за несколько последних дней ей удалось найти время и вырваться на обед. Провернув ключ в замке, Леся вошла внутрь своего жилища. Трехкомнатная квартира, на первый взгляд, казалась совершенно необитаемой. Но всего через пару-тройку внимательных взглядов становилось совершенно понятно и очевидно, что тут, скорее всего, располагалось шумное общежитие.

Именно об этом живо свидетельствовали несколько пар изрядно затасканных домашних тапок, ловко спрятавшихся от чужих и ненужных глаз в выдвижном ящике старенького шкафчика в прихожей комнатушке. Их убирали по давно уже укоренившейся привычке, чтобы они попросту не путались под ногами.

Не успела Леся снять туфли и поменять их на тапочки, как в дверь позвонили, будто кто-то только и ждал момента ее прихода домой, давно выслеживал ее и везде подкарауливал.

— Грач, тебя не звали! — окинула хозяйка гостя неприветливым взглядом дивно красивых серо-голубых глаз. — Денег у меня, чтобы до получки занять, нет, и на обед дармовой тоже не рассчитывай! Иди, куда шел! Проваливай! У меня от тебя несварение в желудке! У меня от тебя одни нерешаемые проблемы…

С майором она познакомилась года три назад, когда Шпак ходил в капитанских погонах. Столкнулись они при пикантных обстоятельствах. Встретились в душевой. В воскресный день она, стоя под горячей струей, попросила у соседки кусочек мыла.

Увидев вдруг перед собой здоровенную мужскую руку, Леся оторопела, ею попросту поначалу овладел ступор. Много позже они, вспоминая случившийся с ними казус, весело смеялись. А в ту самую минуту ей вовсе оказалось не до смеха.

Презрев весь свой природный стыд, девушка провела болевой прием, точнее, она попыталась его мгновенно провести и тут же оказалась лицом к лицу с капитаном Шпаком.

— Гад, ты чё тут делаешь? — прошипела Штерн со злостью.

— Моюсь! — хлопал Макс озадаченно глазами.

— Я вижу! — выкрикнула Леся фальцетом. — Не слепая я пока! Места другого себе не нашел? Это женская общага! С мозгами все в порядке, или там у тебя давно полное ку-ку?

— Проводку я у девчат чинил! — потупился смущенно и пояснил капитан. — В пыли и в штукатурке. Девчата сказали, что тут никого нет и что они посторожат.

— Ага, посторожили они… — начала Леся остывать.

Шпака, вообще-то, она знала. Он ее, скорее всего, пока еще не знал. Может, где-то и видел мельком, но внимания на нее никак не обращал и особо не примечал.

— Так и будешь ты пялиться, бесстыжие твои глазища? — стояла Штерн и не отворачивалась от него.

— Чего бы мне не посмотреть, если есть на что посмотреть! — оказался капитан не из робкого десятка и за словом в карман не лез. — Не каждый день такую красоту увидишь!

— Не боишься ослепнуть? — заметила она язвительно.

— Боюсь сильно я и каюсь! Зато я на всю жизнь запомню твою божественную красоту! Умру с твоим неземным образом в глазах! — пробежало по лицу капитана вдохновенное восхищение.

— Паяц! — фыркнула Леся забавно.

И капитан был прав, не врал и не лукавил, когда говорил про ее красоту. Она и сама прекрасно знала, что от природы ей достались удивительно восхитительная фигурка и не менее обалденно красивое личико. С трех лет Леся занималась спортивной гимнастикой, всю свою жизнь работала над своим телом. В пятнадцать лет она выиграла свой первый чемпионат мира. На следующий год Леся взяла серебро на олимпийских играх. Она находилась на пике своей спортивной карьеры. Ей прочили самое блестящее будущее на гимнастическом помосте…

А потом девушка начала столь стремительно расти, что ее раз за разом перестали приглашать в главную сборную…

— Починил девчатам проводку? — сощурилась она.

— Починил…

— Шкаф мне починишь, раз такой мастер?

— Починю…

— Через десять минут жду тебя в сто второй комнате…

Леся бегом-бегом забежала в свою комнатку, нашла отвертку и раскрутила винты на креплении дверцы шкафа. Бедняжка тут же с грохотом и отвалилась в сторону.

— Починишь? — пыталась Леся невинно смотреть прямо в его веселящиеся от ироничного смеха глаза.

— Починю…

Когда дверцу вместе водрузили на место, он спросил:

— Винты сама вывернула?

— Сама! — отозвалась девушка с вызовом в голосе.

— Зачем?

— Мужика мне захотелось!

— А где твой Штерн?

— В Италии. Застрял на сборах. Полгода домой не едет. Увидела тебя, страшно захотелось мужской ласки.

— Понятно…

Чтобы ускорить события, Леся скинула с себя халатик, уверена была, что перед нею никто не устоит. И капитан не устоял, помог ей, приласкал ее от души, наполнил ее жизнь безумно понравившимся ей новым смыслом.

— Хороший ты… — прошептала она, отдышавшись. — Мне с тобой было хорошо, черт тебя задери…

Когда Макс оделся, она негромко произнесла:

— Я бы еще пригласила тебя к себе, но боюсь, слухи пойдут, передадут все моему Штерну. Мне так жаль…

— Я, Леся, найду место для встреч! — смотрел капитан на нее пылающими от страсти глазами. — Ты мне только скажи…

Когда он ушел, Леся сама удивлялась тому, как легко и просто пригласила к себе постороннего человека, совсем ей чужого мужика. Но Шпак ей нравился. Давно ей нравился. Многое и всякое про него болтали. Бабник, выпивоха, игрок и мастер на всякие розыгрыши. Но плохо о нем практически никто не отзывался. Слов на ветер он никогда не бросал. Если надо, то охотно помогал, чем только он мог, тем и помогал…

Когда он в первый раз привел ее в пятикомнатную хату в самом центре города, Леся лишилась дара речи. С трудом она продышалась, прокашлялась, выдавила из себя комом:

— Не думала, что у тебя имеется такая крутая квартирка!

— Она не моя… — пожал капитан безразличным плечом. — Она принадлежит дяде моей жены.

— Я не знала, Макс, что ты женат, — моргнули удивленно ее пушистые реснички. — Ой, что я, дурочка, наделала!

Лесе стало невыносимо от мысли, что она из-за своих прихотей влезла в чужую семью и запросто может разрушить чужое счастье. На девичьих глазах навернулись отчаявшиеся слезки.

Поняв ее состояние, Макс дотронулся рукой, прошептал:

— Не волнуйся, Леся, у нас просто фиктивный брак. Мы вместе не живем. Я фактически свободный человек…

Отгоняя прочь воспоминания, нахлынувшие томительной волной, хозяйка провела рукой по своему лицу, снисходительно сменила свой гнев на милость, взмахнула приглашающей рукой:

— Проходи, Грач, раз пришел. У тебя пять минут. У меня обед. Я не хочу, Грач, из-за тебя заработать язву желудка.

— У меня, Леся, — начал майор, — к тебе два вопроса…

Штерн окинула Шпака особо внимательным взглядом. Видно, дело и в точности было весьма важное, раз Грач не побоялся, пришел к ней домой. Обычно он ее попросту избегал, обходил за версту и прятался.

— Каких? — подтолкнула Леся своего гостя жестом руки, помогла ему вступить на тропу сложных переговоров.

— Один очень сложный. Второй весьма трудный. И с какого мне начать? — помялся незваный гость, поднял на нее глаза.

— Начни с трудного… — усмехнулась Леся.

— Наверху принято решение на базе военного института создать факультет для девушек… — выдохнул и выложил Шпак.

— И каким боком это относится ко мне?

Предвидя иные и не менее, а более сложные вопросы, майор решил чуточку схитрить:

— Есть у нашего высшего руководства предложение, чтобы назначить тебя командиром батальона.

— Меня? — моргнула Леся озадаченно.

— Тебя!

Ни секунды более не раздумывая, Штерн взорвалась:

— И на кой ляд мне это все сдалось? Добровольно повесить неподъемный хомут на шею? Отвечать за сотни душ? Я со своими сестрами никак справиться не могу. Достали меня бедовые детки. Выросли кобылки, на волю хотят.

— Ну… — протянул гость понимающе.

Сдвинув брови, Штерн больно ткнула в него пальцем:

— Ты хоть представляешь, Грач, кого туда наберут?

— Ну…

— Наркоманок, проституток, всякую шваль!

Поеживаясь под ее взглядом, майор помялся. Отвечать за людей — не самое простое и легкое дело. Понятная вещь…

— Понимаешь, Леся, это твой шанс… — протянул он.

— Какой шанс? — поморщилась Штерн с кислинкой на лице. — Досрочно копыта свои отбросить? Не морочь мне голову!

Улыбнувшись, майор принялся перечислять все плюсы:

— Должность, Леся, считай, полковничья. Получишь сразу же капитана. А так ты весь свой век, Леся, прокукуешь в старших лейтенантах. Потом локти будешь себе кусать!

— Ага! Нашел дурочку! — взмахнула Штерн недоверчивой ладошкой. — Да лучше мне, Грач, черт, весело куковать старшим лейтенантом, чем потом от невыносимой тоски совой ухать!

Коварный змей-искуситель шепнул, протянул ей яблочко:

— Квартиру дать тебе сразу обещали…

— Квартиру? — расширились женские глаза.

Квартирный вопрос стоял у них не на самом последнем месте. Собственная хата решала многие их проблемы. Пока она вместе с младшей сестренкой жила на квартире у мачехи.

Особого удовольствия проживание со второй женой отца, который скончался полтора года назад от сердечной недостаточности, ей не доставляло. Анна Николаевна была женщиной неплохой, но всякие жизненные неурядицы, нехватка средств на воспитание двоих собственных дочерей-близняшек превратили ее в вечно ворчливую и всем недовольную бабу.

В последнее время всю их семью спасало только то, что Анна Николаевна на время переехала жить к очередному своему хахалю. Места в квартире стало побольше и ругани поменьше…

— Получишь ты, Леся, в новом доме на территории военного городка трехкомнатную квартиру… — капало ей в уши елеем.

— Хорошо, я подумаю…

Ника и Вика, две весьма очаровательные сестрички-близняшки, неспешно направлялись в сторону спортзала. Их внимание привлекла непонятная возня в темном углу под лестницей.

Пацаны из параллельного класса зажали на переменке девчонку из десятого класса и нагло ощупывали ее пухлое тельце. Сквозь плотную толпу зевак проглядывались ее наполовину обнаженные ягодицы, мелькали груди в прорези небрежно расстегнутой блузы.

— Зачетные у нее буфера! — оттянул вверх один из пацанов простенький лифчик. — Знатные отрастила арбузы!

— Лапай ее, лапай! Пока никого не видно…

Обычное вполне для их школы дельце. Хулиганы из выпускных классов приноровились ловить глупых девчонок и безнаказанно их лапать. Заводилой всей компании был сыном районной прокурорши, и ему всегда все легко и просто сходило с рук.

— Отпустите вы меня, отпустите! — скулила тихонечко очередная жертва. — Ребята, что я вам сделала?

— Пока ничего! Малость пощупаем, отпустим!

— Ребятки, родненькие! — хныкала девчонка.

— Ха! Тоже мне родственница выискалась!

— Вот обрюхатим тебя, станешь родней!

Ника смело шагнула вперед, раздвинула пацанов:

— Придурки, отпустите ее немедленно!

— А то что нам будет? — раздался в ответ едко издевательский смешок. — Папе своему нажалуешься?

— Брысь, коза, пока до вас очередь не дошла!

— А ну-ка, пошла-ка ты прочь! — шагнул долговязый детина навстречу Нике, глумливо щерясь, поднял руку для замаха.

Не дожидаясь нападения, Ника ударила правой. Пацан замертво рухнул на цементный пол. Десять лет упорных занятий боксом и единоборствами даром не прошли.

— Ах ты, сука! — бросили несчастную жертву, попытались насильники всей толпой наброситься на Нику.

— «Следующий!» — кричал заведующий! — уложила Вика на пол второго пацана хлестким кулаком своей левой руки.

Получив отпор, пацаны не унялись, они полезли на обеих сестер своей ожесточенно махающей кулаками стенкой. Поняв, что дело принимает иной оборот, Вика привычно подтянула вверх края узкой кожаной юбки, чтобы та особо не мешала ей в драке.

— А как вам, уроды, таковский поворот? — изогнулась и ловко отбила она атаку правой ногой.

— Не ту ты юбку надела, сестричка! — обронила негромко Ника. — И не те по ходу трусы… — фыркнула она. — Ты всю задницу свою им засветила, кобылка. Какой пассаж!

— Кто знал, что придется ногами махать! — не расстраивалась Вика особо. — Плевать! Этим козлам сейчас не до моих трусов. Они все едино мало что по ходу запомнят!

Полетевшие по всему коридору звуки ожесточенной схватки привлекли внимание. Набежали пятиклашки, устроили они на виду у всех зрителей свою потешную возню.

— Бей его, бей!

— Левой! Правой!

Близорукая вахтерша с перепугу нажала тревожную кнопку. Районное отделение милиции находилось рядом, через дорогу лишь перейти. Дежурный наряд примчался к ним через три минутки. Не разбираясь, похватали всех, повели в отдел.

— Настасья Марковна! Зачем же вы вызвали к нам наряд? — хваталась за голову молодая директриса, лишь недавно назначенная на должность. — Это целиком наше внутреннее дело, мы сами бы во всем тихонечко разобрались бы…

Учителя смущенно отворачивались в сторону. Давно им всем не нравилась обстановка в их родной школе. Детки под прикрытием сановитых папаш и мамаш совсем распоясались. Но все келейно замалчивалось, ничему хода не давалось…

Пообещав подумать по поводу первого вопроса, Леся решила перейти к сути второго, выжидающе прищурилась:

— Что еще, Грач, хотел ты мне сказать?

— Скажи мне, Леся, твой сын от меня? — задал Макс самый его волнующий вопрос, неотрывно глядел в ее глаза.

От неожиданности хозяйка поперхнулась, хотя она, наверное, все эти годы ожидала его. Знала, что рано или поздно, но Шпак обо всем догадается, дойдет своим умом, или же кто-то шепнет ему на ушко. Поэтому она и попыталась дистанцироваться от него, возвела вокруг себя глухую стену неприступной обороны, надежно спряталась за нею.

— И кто же это тебе такую глупость сказал? — моргнула женщина и попыталась ввести Шпака в заблуждение.

— Сам я догадался… — не стал майор раскрывать своих тайных и внештатных агентов. — Не полный еще дурак…

В комнате повисла тягостная тишина, которую вдруг нарушила хлопнувшая входная дверь.

— Сестрица! — показалась на свет почти точная копия Леси Штерн, только намного моложе. — Кузнечиков фараоны похватали! Спасать надо сестричек! В околоток их повезли!

— Славка, объясни толком, что случилось? — охнула Леся и вся изменилась в лице. — Ну! Говори же!

Перескакивая с пятого на десятое, девушка вкратце очертила ситуацию, нарисовавшуюся в их школе на переменке.

— Грач, ты со мной? — оделась мгновенно Штерн.

— Не откажу себе, Леся, в удовольствии пройтись с красивой женщиной под руку! — улыбнулся лучезарно майор.

— Паяц! — пыхнула Штерн едко-ядовитой улыбочкой. — Как был всегда шутом, так таковым и остался.

— Спасибо за чуткий комплимент! — расцвел Макс.

По пути майор прикупил две бутылки коньяка.

— Не помешает следствию… — пояснил он коротко Лесе на ее немой, но многозначительный вопрос.

С помощью презента дежурный по отделению быстро отделил зерна от плевел, приказал девчонок выпустить на волю.

— Постой, капитан, ты не торопись! — ворвалась в отделение разъяренной фурией зам прокурора района. — Эти девки до крови избили моего сына, а ты их отпускаешь?

— Лидия Михайловна! — моргнул смущенно офицер.

— Молчать! Сына моего отпусти, а этих девиц засади в клетку! — пробасила голосисто взбешенная прокурорша.

— Позвольте вас на пару словечек, Лидия Михайловна, — шагнул вперед Шпак и заслонил собой дежурного капитана.

Недовольная фурия оглядела его с ног до головы, буркнула:

— Майор, не встревай не в свое дело! Иди себе с Богом, целее будешь! Иначе я за себя не ручаюсь…

— И все-таки, Лидия Михайловна, — настоял Макс на своем, — уделите мне пару ваших драгоценных минут.

— Две минуты, майор, не больше! — процедила фурия.

О чем они говорили за закрытыми дверями, никто толком не разобрал. Поначалу гулко доносились резкие выпады на довольно повышенных тонах, затем громкость передачи по радио значительно понизилась, перешла на умеренные ноты.

— Леся, зайди-ка к нам на минутку, — приоткрылась дверь минут через десять. — Присаживайся…

На столе стояла початая бутылка, теснились два стакана. Фурия в прокурорском мундире выглядела несколько успокоившейся и даже вполне умиротворенной. Выпив с ними, заявила:

— Вы обиды на меня не держите. Знаю, упустила сына. Вырос эгоистом. Все позволяла, ни в чем ему не отказывала. Сел мне на шею. Устала его отмазывать. Надоело! Не знаю, что делать с ним! Ума просто не приложу…

Почесывая в затылке, майор иронично усмехнулся:

— В армию отправить, в военное училище пристроить!

— Может быть, и в армию, если поможет…

Оказавшись на улице, Леся не сдержалась, заговорила:

— Устроили, кобылки, мордобой в школе! Стыд и позор! Уму непостижимо! Все! Решено! Сдам вас в армию! Пусть там вам мозги на место вправят! Достали! Я вас…

— Мы больше не будем! Прости нас, сестрица! — выслушали близняшки длинный монолог сводной старшей сестры и вздохнули, сделали вид, что обе искренне раскаиваются в содеянном ими.

— Марш домой! Из дома до моего прихода ни ногой! Еще один фортель подобный выкинете, приду, сама вас придушу! — сжала кулачки и притопнула Штерн ножкой.

— Мы думали, что нас подбросят…

— Обойдетесь! — помахала Леся им своим кулаком.

Глядя вслед отъезжающей машине, Ника прищурилась:

— Интересно, кто же это про нас сестрице настучал?

— Знамо кто! — усмехнулась Вика.

— Да нет, лучше было бы, чтобы вас в околотке прессовали! — оправдывалась Славка, но вяло, ради одного приличия.

— Славно, однако, нас брутальный майор от вонючей камеры отмазал… — произнесла задумчиво Ника.

— Интересно, откуда он взялся? — сощурилась Вика.

— Дома он у нас сидел, чай попивал, когда я прибежала звать сестрицу на помощь! — пояснила Славка.

— Интересно, а чего он за нас ввязался?

— Может, у него к нашей сестрице особый интерес?

— А вы не заметили, сестрички, что у него глаза, как у нашего Максимки? — сощурила Славка левый глаз.

— Ну ты и сказанула! Как в лужу пузырей напускала…

— Ой, девочки, а мне эта мыслишка понравилась! Надо будет у нашей сестрицы про это дело все выпытать!

— А что там она про армию обмолвилась? Надеюсь, она ляпнула не всерьез? Не слышала я, чтобы девок в армию забирали…

— Странно, но да ладно… — пожала Славка своими плечиками. — Как говорит наша сестрица, война план покажет…

Шпак и Леся вышли из машины возле кафе.

— По чашечке кофе? — предложил майор.

— Не откажусь я… — улыбнулась Леся открыто и естественно. — Не хотела я при них говорить. Достали меня эти вертихвостки. Во все свой длинный нос они суют…

Усадив свою даму за круглый столик, мужчина быстренько сходил за кофе, принес две небольшие чашки.

— Как тебе, Грач, удалось ее уговорить? — прищурилась Леся.

— Поначалу эта Ивкина уперлась и ни в какую! — скользнула усмешка по губам майора. — Но в ходе наших жарких дебатов неожиданно выяснилось, что она знакома с Мариной. Марина мне не отказала, звякнула ей по-дружески. Милая, по сути, эта Ивкина женщина. Власть эту бабу чуточку подпортила, наложила отпечаток вседозволенности и пренебрежения к сирым людишкам…

Прищурив глаз, Леся недоверчиво качнула головой:

— Мне показалось, что она не так проста, как хотела нам это показать. Глаза у нее скользкие, с нехорошей подковыркой…

Шпак лишь пожал неопределенно плечами. Не стал он спорить. Ивкина и ему особо не показалась. Впрочем, в данный момент майора больше интересовало совершенно другое. И Макс оперативно и настойчиво повернул их разговор в нужное именно ему самому русло, утвердительно заявил:

— С первым моим вопросом ты, Леся, как я посмотрю, уже вполне и положительно определилась…

Оттягивая ответ, Штерн неотрывно смотрела в мужские глаза и чувствовала, как она снова становится пленницей их обаяния. И самое главное состояло в том, что она никак не находила в себе ни малейшего желания противиться всему этому. Ей это определенно нравилось. Вздохнув, она согласно кивнула:

— Я тут подумала, что в твоем предложении есть некий резон. Если моих девчонок пристроить курсантами, то многие финансовые проблемы решились бы сами собой. Бюджетное обучение, бесплатное питание…

— А ты сама, Леся, смогла бы их лично контролировать! — поддакнул ей ловко ее крайне заинтересованный собеседник.

— Неплохо звучит… — кивнула Штерн, прикусила губу.

Майор оперативно сгонял за следующей порцией кофе.

— Что касается второго вопроса… — моргнула Леся, отвернулась, незаметно от мужчины смахнула набежавшую слезинку.

— Знаешь, ты можешь мне не отвечать, — накрыл Макс ее ладонь. — Я и так почти наверняка знаю точный ответ.

— Чего ты от меня хочешь? — простонала Леся надрывно.

— Понимаешь, Леся… — протянул Макс, смущенно моргнул, почесал переносицу. — Если Максимка твой сын и мой сын, то я хочу оформить на него известную тебе квартиру.

Всякого Леся ждала: и упреков в том, что от него все эти годы упорно скрывали, и даже скрытых угроз, если она откажется говорить правду. Но озвученного им предложения Леся даже не предполагала услышать. Она свистяще прошипела:

— Нет, Грач, это какой-то чудовищный развод! Такими вещами у нас не шутят! Ты же мне всегда говорил, что эта квартира тебе не принадлежит! Что она принадлежит дяде Марины!

— У меня есть генеральная доверенность, — накрыл Макс снова ее ладонь своей рукой. — Срок истекает через три-четыре месяца. Мне ужасно надоело каждый раз ее продлевать. Ходить к большому дяде, униженно кланяться ему в ножки.

— Оформи хату на себя! — пожала Штерн плечами.

Прищурив глаз, майор покачал головой, усмехнулся:

— Не хочу я. Мне через полгода гарантировали квартиру в хорошем районе. Зачем упускать то, что идет тебе в руки…

— Кто тебе даст хату, одинокому? — хмыкнула Леся.

— Мы с Мариной до сих пор не разведены, — пробежалась по губам Шпака тень слабой улыбки. — У нее трое детей. Мы впятером стоим на учете в гарнизонной очереди…

— Я хочу сама посмотреть на документы! — заявила Штерн.

Ей захотелось самой удостовериться в том, что это не самый простой и незамысловато банальный развод.

— Поехали…

Вытащив своего в очередной раз нашкодившего отпрыска из отделения милиции, Ивкина по привычке прокачала обстановку. Не все ей понравилось из того, что она пронаблюдала.

— Георг, мы сейчас возьмем с собой вашу замарашку! — заявила она неожиданно для сына.

— Зачем, mama? — моргнул удивленно переросток.

Прокурорша постучала пальчиком по его темечку:

— Не тупи мне, Георг! Девчонка, которую вы пощипали, может прямиком отправиться в травмпункт, снять побои. Не понравился мне ее взгляд. Шустрая она больно!

— И что мы потом будем с нею делать, mama? — разинул рот ее великовозрастный сынок.

Откинувшись на спинку сиденья, Ивкина начала излагать свой хитроумный план по пунктам:

— Пусть наша прислуга, Клава, приведет ее одежонку в порядок, юбчонку подошьет, блузон новый прикупит.

— И все? — хмыкнул озадаченный переросток.

— Нет, Георг! Не все! — тюкнул его по лбу указующий перст матери. — Ты с ней вежливо переговоришь, намекнешь, что с нами лучше дружить. Подари ей ненужную безделушку, отдай свой старый телефон. Сделай с нею несколько фото. Не мне тебя учить!

— Я все понял, mama! — ощерился сынок.

Пострадавшую девицу даже не пришлось уговаривать.

— Ой, хорошо-то будет! А то мамка больно заругает меня за рваную одежонку, устроит мне выволочку! — запрыгнула Машка на сиденье, развалилась на нем. — Шикарная тачка…

Всю дорогу до дому Ивкина зорко наблюдала за их нечаянной пассажиркой, что вольготно устроилась на заднем сиденье. Или эта битая девчонка чересчур была умна и хитра, искусно она играла роль простушки, или же, на самом деле, она была тупо наивна и глупо простодушна.

— Все сделай, как я велела, Георг! — проинструктировала сына Лидия Михайловна. — Я поехала на работу!

— Я все сделаю, mama! — потирал руки переросток. — Ты даже не сомневайся, mama!

Получив хозяйские наставления, Клава тут же принялась за работу. Девчонке незамедлительно выдали подходящий по размеру халат и отправили в ванную комнату.

— Легче выйдет подобрать и купить все новое… — проворчала недовольно Клава, просмотрев на свет испорченную в ходе борьбы девичью одежонку. — Старье и обноски…

— Сходи и все купи! — распорядился Георг. — Особо не торопись. Старье пойдешь и выкинешь на помойку!

— Все сделаю в точности, молодой хозяин! — ответила хорошо вышколенная прислуга.

Ей исправно платили, обращались с нею вполне сносно, терять свое теплое местечко она пока не собиралась, а потому старалась тщательно исполнять все хозяйские прихоти, от кого бы эти не всегда адекватные приказы и ни исходили…

Крис подходила к дому сестры, когда увидела, что в машине, заезжающей во двор, за рулем сидел Грач. Рядом сидела женщина. Закусив губу, Крис сняла на свой телефон, как мужчина и женщина выходили из повидавшего виды раритетного авто.

— Марина, кто это рядом с нашим майором? — спросила она, поднявшись на лифте, у своей старшей сестры.

— Это Алеся Штерн. Его знакомая…

— И давно он ее сюда водит? — задержала дыхание Крис.

— После того, как уехал в Ирак, он в эту квартиру женщин не приводил… — пожала старшая сестра неопределенно плечом.

— Ты в этом абсолютно уверена? — прищурилась Крис.

— На все сто! — подтвердили ей со всей уверенностью.

— Да ну? — уставилась Крис на сестру пытливым взглядом.

Пожимая плечиком, старшая сестра пояснила:

— Я время от времени прибираюсь у него. Женщиной у него ни разу не пахло. Можешь и не сомневаться!

— У тебя что, есть ключи от его двери? — ахнула сестренка.

— Нет, Крис, все намного проще, — пробежалась улыбка по губам сестры. — Наши две квартиры имеют общую стенку. Входы в разные подъезды, а стенка одна. Идем…

Марина завела младшую сестренку в гардеробную комнату. За неприметной занавеской оказалась потайная дверь.

— Если дверцу открыть, попадаешь в квартиру Грача.

— А почему я об этом не знаю? — моргнула Кристина.

Прижав сестренку к себе, Марина шепнула ей на ухо:

— Ты была маленькой, и тебя в эту тайну не посвятили.

— Кто это сделал и зачем? — прищурилась Крис.

— Вход сделали специально, чтобы сохранить некоторые тайны моего брака. После нашей свадьбы я с Грачом на виду у гостей поднялась в его квартиру, потом перебралась в эту квартиру. Тут меня поджидал мой любовник…

— И часто ты пользовалась потайной дверью? — понизила голос и поинтересовалась Крис.

— Приходилось, сестренка, — вздохнула грустно Марина.

— Ты одолжишь мне ключики? — затаила дыхание Крис.

— Не сейчас… — покачала головой сестра.

— Почему? — моргнули удивленно девичьи глаза.

— У Грача, Крис, есть своя жизнь. Не следует бесцеремонно вторгаться в нее. Себе ты только этим навредишь!

— Но я его люблю! — поджала Крис упрямо свои губки.

— Тем более…

Когда домашняя прислуга вышла из дома, Ивкин быстренько направился в маменькин кабинет. Нашел парень на мониторе компьютера нужную камеру, включил на запись, вперился взглядом в огромный монитор.

Беззаботная девица, вполголоса напевая, крутилась перед огромным зеркалом в ванной комнате.

— Да, знатные у Машки буфера! — заценил снова Георг.

Наивная девушка, не предполагавшая, что за нею кто-то может следить, бесстыдно разглядывала свое пышное тело. Она держала на весу созревшие грудки и откровенно любовалась ими. Наигравшись со своими дыньками, Машка повернулась к зеркалу спиной, она нагнулась до самого пола и посмотрела на свое перевернутое вверх ногами отражение. Похлопав от избытка чувств по полным ягодицам, девица развернулась, присела на корточки, долго разглядывала и все высматривала посреди пушистой опушки, темнеющей между широко разведенными ногами, свою розовую раковину.

— Умереть и не встать! — выдохнул восхищенный Георг, ибо такое кино ему очень понравилось. — Засунь себе палец! — выкрикнул он. — Поиграйся им! Сделай это!

Словно услышав его призыв, Машка дотронулась пальцем до жестких волосиков, потерла им маленькую пуговку. На лице у нее появилось не по-детски сладострастное выражение.

— Давай, давай! — подстегивал Ивкин.

Не в силах сдерживаться девица исторгла приглушенный стон. Второй рукой она достала до своей другой дырочки, поводила указательным пальчиком по темнеющей воронке.

— Да она же готовая шлюха! — потер Георг довольные ладошки. — Вот mama обрадуется! Нет, надо ее оставить у нас…

Как будто очнувшись от сладкого сна, Машка поднесла пальцы к носу, шумно втянула в себя воздух. На миг она даже представила себе, что это пальцы молодого человека, и тогда по всему ее телу пробежала волнительная судорога…

Любезно пропущенная вперед, Леся первой зашла в хорошо ей знакомую квартиру. Сердечко ее учащенно забилось.

— Да, давненько я тут не была… — вздохнула Штерн с глубоко затаенной грустью в голосе.

— Я тебя, Леся, звал, звонил тебе, ты не брала трубку… — пожал мужчина плечами. — Ты постоянно избегала меня, а я все никак не мог понять, что у нас с тобой на самом деле происходит…

Не отвечая ему, гостья уверенно прошла в гостиную, включила телевизор, прикрыла штору, повернулась к Шпаку:

— Давай, немного помолчим…

Заняв свое любимое местечко в глубоком кресле, Леся на миг зажмурила глаза, наслаждаясь и нежась в воспоминаниях, потом резко выпрямила голову и требовательно попросила:

— Покажи мне документы!

Удостоверившись, что майор не солгал, сказал ей чистую правду, Леся какое-то время собиралась с разбежавшимися в разные стороны мыслями. Подняв глаза, она покачала головой:

— Господи, как же нескладно у нас все с тобой вышло! Я же могла полюбить тебя, Грач! Неправда, я же тебя полюбила! Я влюбилась в тебя, как наивная девчонка! Я ног под собою не чуяла! Я летала, я парила! Я ждала каждой новой нашей встречи! Я жила от встречи до встречи! Я так, Грач, обрадовалась, когда узнала, что жду от тебя ребенка! Я так была счастлива! И тут ты сказал, что едешь в Ирак, и все…

— Ты же прекрасно знаешь, что я не мог отказаться… — был тих и тактичен мужской голос.

— Ты все мог! — встала женщина резко, как до предела сжатая пружина. — Ты поехал вместо другого человека!

Голос Макса почти не изменился, лишь чуточку усилился:

— У того человека было трое детей. У него болела жена…

— У всех кандидатов вдруг нашлись веские причины для отказа! — простонала Штерн, сжимая свои виски. — У тебя ни одной даже завалявшейся зацепки не нашлось! Ты и не попытался!

— Прости меня, Леся, прости! Я не знал, Леся, что ты ждешь нашего ребенка! Черт! Я же ничего не знал! — зазвенел отчаянием мужской голос.

— Ты должен был сам догадаться! — выкрикнула Штерн.

— Прости меня, Леся, прости! — стих голос Макса.

Гостья упала в кресло, закрыла лицо ладошками:

— Ты уехал. Вскоре вернулся Штерн. Он великодушно сделал вид, что это его ребенок. А потом…

Шпак все окончательно понял. Они стали жертвой обстоятельств. И теперь уже ничего не вернуть. Столько всего за прошедшее время случилось, что их в одночасье разладившиеся отношения уже никак и ничем не восстановить.

— Я виноват перед тобой! — опустился Макс перед ней на колени, взял ее ладошки в нежный и чуткий замок.

— Ладно, мы забудем все наши обиды. Перевернем страницу, — выдохнула Штерн грустно. — Надо нам жить дальше…

Соглашаясь с ее словами, майор кивнул головой.

— Ладно, Грач, вопрос к тебе не по существу нашего дела… — посмотрела гостья на него с загадочным прищуром в глазах.

— Спрашивай…

— Горячая вода в кране у тебя идет?

— Идет. А что? — моргнул майор озадаченно.

— У нас третий месяц нет горячей воды… — пояснила Леся. — С твоего разрешения я попользуюсь твоей ванной, раз уж я тут у тебя сижу. Совмещу приятное с полезным…

— Нет проблем! — улыбнулся Макс. — Ты же знаешь…

Прошло, наверное, томительных тридцать минут. Из ванной до него донесся призывно звонкий голосок:

— Грач, как насчет того, чтобы немного потереть спинку одной сильно несчастной и очень одинокой женщине?

— Нет проблем! — вскочил Макс с кресла.

Он этого напряженно ждал, и он этого дождался…

То и дело Ивкин порывался вскочить и побежать туда, где наивная простушка нежилась в огромной ванне. Но он хорошо понимал, что своим необдуманным порывом может все испортить. В его извращенную головку закралась крайне интересная мысль. Ему захотелось превратить ужасно наивную и простоватую девицу в свою послушную игрушку, всегда доступную и услужливо уступчивую.

— Живут же люди! — прикрыла Машка от удовольствия глаза, с головой нырнула под воду.

За всю ее короткую жизнь она еще ни разу не бывала в столь прекрасном доме. Да и что она, собственно, могла видеть, живя на небольшом хуторе, вдалеке от настоящей жизни.

Ветхая саманная хата с земляным полом вошла в ее жизнь с самого ее рождения. В жалкой лачужке маленькая девочка научилась ползать, затем встала она на ножки.

Единственная на несколько сел школа находилась от них в семи километрах, а потому учиться малышка пошла в восемь лет.

В третьем классе девочка сильно простудилась, когда она по пояс ухнула, провалилась в прикрытый снежным сугробом студеный ключ. Машенька долго болела, сильно отстала от своих сверстников, и ее оставили на второй год.

— На хуторе мы все мылись в ржавом корыте… — вспомнила о тогдашних удобствах жизни и вздрогнула девушка.

Ей стало не по себе от пришедшей в голову мысли, что если бы их хата случайно не сгорела бы от пожара во время пала травы, то они, наверное, никогда не переехали бы жить в большущий город, до сих пор мыкались бы на хуторе.

— Ладно еще… тетка приютила нас! — вздохнула Машка.

Ей все время казалось, что их родственница едва-едва терпит всю их ораву, нежданно-негаданно, как снег на голову, свалившуюся на городскую жительницу.

Тетка Матрена показательно скрипела зубами, но свою старшую сестру с ее четырьмя босоногими ребятишками пока на улицу не выгоняла. До поры и до времени она позволяла жить им всем у себя и не прогоняла.

— А если тетка Матрена нас выгонит, а? — моргнула девушка испуганно. — Не, обратно я ни за что не поеду!

Достав мочалку, Машка принялась ожесточенно тереть свою кожу, будто пыталась напрочь избавиться от прошлого. Ей до ужасти не хотелось возвращаться на хутор. Да и к тетке идти ей тоже жутко не хотелось. Ей захотелось остаться в роскошном особняке, жить тут. Хоть как, но жить. На любых условиях, но жить. Устроиться тут, к примеру, в прислуги…

На улице быстро темнело. В комнате и раньше царил полумрак из-за заботливо прикрытых майором штор, а с заходом небесного светила и вовсе стало ничего не видно.

— Господи! — проснулась женщина и мгновенно потерялась во времени и в пространстве. — Сколько времени? Где я?

— Ты у меня дома, — включил Шпак настольную лампу. — Скоро будет пять часов…

— Утра или вечера? Сколько же я проспала? — проступило на женском лице нешуточное беспокойство.

Нежно дотронувшись до ее узкой ладошки, майор поспешил успокоить Лесю, негромко сообщил:

— Всего и ничего. Каких-то пару часиков…

— Черт! — вскочила Штерн, засуетилась. — Из-за тебя я прогуляла полдня! У меня из-за тебя возникнут проблемы! У меня были занятия в четыре с группой моих девочек. Черт!

Мужские руки поймали женщину, прижали к себе:

— Не стоит, Леся, тебе за это переживать и волноваться. Я звонил твоему начальству, сказал, что тебя срочно вызвали в Управление боевой подготовки. Они уже в курсе…

— Ты точно им звонил? — тряхнула Штерн головой. — Или ты все только что сам придумал, чтобы лишь успокоить меня?

— Звонил-звонил. Все в порядке…

Облегченно выдохнув, женщина откинула легкую простынку и потянулась, с усмешкой на губах глянула на майора:

— И даже не отвернешься? Не боишься ослепнуть?

— Зато умру с твоим образом перед глазами! — выдохнул Шпак, стоял, глупо и преданно улыбался.

— Я это уже слышала…

Приведя себя в полный порядок, Леся улыбнулась, спросила:

— Подбросишь меня до дома?

— Нет проблем…

Пока ехали, она сидела с закрытыми глазами. По лицу женщины гуляла непонятная улыбка. Ей было хорошо. Она даже не стеснялась признаться себе в этом. Ее тело было наполнено ощущением полученного удовольствия. Как только вошли они в его квартиру, она знала, что это случится. И она этого хотела. И она нисколько не противилась. Она получила то, что хотела. Ей нужна была разрядка. Все ее тело требовало того, что женщине мог дать только мужчина, любимый и близкий. Такой, как Грач…

Когда Ивкина вернулась с работы, она неожиданно для себя обнаружила в комнате сына давешнюю девицу в одном халатике на голое тело. Машка полусидела на диванчике, из-под короткого подола халата бесстыдно проглядывала кучерявая поросль.

Девицу, видать, это обстоятельство нисколько не смущало, а вот парня, скорее всего, сильно забавляло и чрезвычайно интриговало.

— Георг, на два слова! — клокотало все внутри у Ивкиной от приступа подступившей злости.

— Я весь в внимании, mama! — хлопал глазенками сынок.

— Что здесь делает эта дрянь? — прищурилась мамаша.

— Ты же сама мне сказала! — удивился переросток.

Прокурорский пальчик стукнулся об его лоб:

— Я тебе, Георг, ясно сказала, чтобы сделать несколько фото, переодеть замарашку и отправить восвояси домой!

— Она страшно боится идти домой! — улыбался глупо и наивно моргал одиннадцатиклассник.

— А нам какое дело до ее страхов? — поморщилась мать.

Получив от сына невразумительный ответ, Ивкина села на стул и пододвинула к себе графин. Она твердо знала, что безвыходных ситуаций в их мире просто не существует.

Из любого тупика всегда находился выход. Самое главное состояло в том, чтобы найти или определить, где именно находился нужный им правильный выход. А для этого необходимо было все тщательно и основательно взвесить.

— Забавная же девчушка, mama! Кстати, восемнадцать лет ей исполнилось прошлой осенью… — решил вставить свои три копейки ее доморощенный оболтус. — Совершеннолетняя она. Может делать она все, что сама захочет…

Вовремя сказанные слова сына многое меняли. Девица эта еще училась в школе, но ничто уже никак не мешало ей принимать самостоятельные решения. И никакой суд не придерется.

— И под каким таким, интересно, соусом мы можем обставить ее пребывание у нас? Как объяснить это другим всем людишкам? — задумалась женщина и наморщила лоб.

Ее больше всего волновала морально-правовая оценка факта нахождения в ее доме постороннего им человека. То, что ее оболтус положил свой глаз на простушку, особо сильно ее не трогало. Чадо выросло, гормоны требовали своего.

И что плохого, если он найдет выход своим желаниям у себя дома. Перестанет ее оболтус тискать девок по углам. Утихомирится слегка, на время прекратит создавать ей излишние проблемы.

— Она, mama, согласна быть помощницей Клавы, — подал сынок свой увещающий и просящий голос.

— Интересная мысль! — призадумалась на мгновение Лидия Михайловна. — Выйдет ли из нее толк?

— Мыть полы, чистить унитазы — невелика наука…

— Ты прав. Только мне непонятен твой личный интерес!

— Ну, она и я… — протянул переросток волнительным голосом, и прокурорша громко рассмеялась.

— Тебе, — покачала женщина пальчиком, — не терпится продолжить то, что нынче сорвалось у вас в школе. Обрюхатишь замарашку, ко мне с этой проблемой не подходи! Сам решай свои проблемы. Ты у нас человек уже взрослый. Хоть женись на ней!

Делая вид, что ей абсолютно все равно, Ивкина кидала в сторону сына изучающие взгляды. Конечно, она в жизни не позволила бы ему связать его жизнь с простолюдинкой.

— Скажешь, mama! — надулось обиженно выросшее чадо.

Великовозрастный детина прекрасно понимал, кто ему годится в жены, а кто ему далеко не пара.

— Вот и прекрасно, Георг! — улыбнулась мать. — Я вопрос с ее трудоустройством решу. Комар носа не подточит!

— Она остается? — обрадовался переросток.

— Сегодня, Георг, лучше отправить ее домой, — глянула на сынка, прищурилась Лидия Михайловна. — Пусть она сама говорит своим родичам, что нашла себе хорошую и оплачиваемую работенку. А мы посмотрим, как на это отреагирует ее родня, и потом поступим в соответствии с обстоятельствами…

Часть вторая. Сборы

1

Зарывшись с головой во всех бумагах, Гиоргадзе корпела над квартальным отчетом. В душе она признавала, что штабная работа абсолютно не по ней. Не ее все это. Деятельная натура Тамары настойчиво требовала иного применения.

— Тома, не помешаю? — спросили ее в приоткрывшуюся дверь. — Я к тебе всего на одну минутку.

— Заходи, Грач! — вспыхнули обрадованно женские глаза. — Я работаю над твоим вопросом.

— У меня к тебе еще одна просьба, — прищурился Шпак.

— Я слушаю…

В двух-трех словах майор пояснил суть своего вопроса. Леся обмолвилась о том, что два с половиной года назад с ней поступили не очень-то по правилам. Попридержали очередное звание, а потом и вовсе перевели на нижестоящую должность…

— Не в службу, Тома, а в дружбу! Наведи справки! Не нравится мне это дельце, нехорошим душком оно попахивает.

— Могу ли я считать… — прищурилась Гиоргадзе.

— Можешь считать, что ты у нас уже в штате! — заверил майор с безмятежной улыбкой на своем открытом лице.

— В лепешку я, Грач, расшибусь, но все разузнаю! — вскочила Тамара резво со стула, вытолкала Макса в дверь.

Бросив все свои срочные дела, закидав все толстенные папки обратно в шкафы, Тома поспешила к своей родственнице, заговорщицки шепнула ей:

— Сестричка, выручай! На кону жизнь или смерть!

— У тебя, Томка, иных дел ко мне и не бывает! — хмыкнула с пониманием близкая родственница. — Я слушаю…

По мере рассказа выражение лица старшего сержанта кадровой службы быстро менялось, она кисло поморщилась:

— Подведешь ты меня, Тома, под монастырь!

— Все так сложно? — вздохнула Гиоргадзе удрученно.

— Наш Секач руку приложил, — прошептала сержант.

— Твой начальник? — моргнула удивленно Тамара.

— Я тебе по большому секрету скажу! — оглянулась на дверь, приложила кадровик палец к губам.

— Ну, Светик, не томи! — стояла Тома вся на иголках.

— Полковник наш подкатывал к этой Штерн, а она его отшила, дала ясно понять ему, что она не из тех…

— Не из каких? — моргнула Гиоргадзе.

— Из тех, кто за должности и звезды на погонах готовы ноги свои раздвигать! — выдохнула Света.

— Вопрос стоит даже так? — призадумалась Гиоргадзе.

— Ну, с мужиков он, ясный пень, берет деньгами.

— А я уж грешным делом подумала…

— Вот такие у нас пекутся пироги! — вздохнула сержант.

— А копии с приказов ты можешь для меня сообразить, а? — прошептала Тома, наклонившись к уху своей родственницы.

— Ты забеги-ка, Тамарочка, ко мне через часик. Не дай Бог, кто нас вместе за этим делом застанет! Одна-то я всегда найду, что и как, и кому сказать. Иди, иди уже с Богом…

Заговорщицки оглядываясь, Гиоргадзе тихонечко покинула то самое местечко, где у них хранились всякие разные тайны, могущие привести в движение спящие до поры и до времени таинственные и могущественные силы…

Молодые девушки толпились возле кабинета майора, и он не проскочил мимо, как собирался еще минуту назад, а остановился, непринужденно и открыто улыбнулся, спросил:

— Красавицы, вы все ко мне или мне показалось?

— К вам мы! Направили нас на предварительное собеседование по поводу назначения на новые должности! — отрапортовала шустрая хохотушка с едва заметными веснушками на лице.

— Милости прошу к нашему шалашу! — хмыкнул Макс.

Пока Шпак внимательно изучал список, кандидатки тихо переговаривались, кидали на майора настороженные и откровенно изучающие взгляды.

— А правду ли говорят, что вы возьмете только тех девок, кто с вами переспит? — набралась храбрости и дробной скороговоркой выпалила веснушчатая девица. — Или нам придется решать вопрос с полковником Секачом? Вы нам все сразу, как на духу, скажите, чтобы нам впросак не попасть…

Моргнув от вящей неожиданности, Шпак на секунду-другую задумался. Второй раз за этот день он услышал фамилию кадровика не в самом лучшем контексте. А это уже наводило на мысль о том, что тут давно сложилась некая и не совсем хорошая система…

— Как фамилия? — нацелился его палец на храбрую не по годам хохотушку. — Лейтенант…

— Ерохина… Катя… — доложила девица и побледнела.

Остальные девчата враз притихли, ожидали реакции со стороны человека, облеченного правом решать их судьбу.

— Ерохина, останься! — скомандовал майор. — Остальные ждут в коридоре. Стоят тихо и не галдят на всю Управу!

Шумная стайка поспешно упорхнула за двери, притихла.

— Извините, я не хотела вас обидеть! — навернулись на девичьих глазах слезки отчаяния. — Просто все говорят…

— Говорят, в Москве кур доят! — хмыкнул Макс. — Ты что-то тут заявила нам про полковника Секача, — выдержал долгую паузу, понизил голос, мягко и вкрадчиво произнес майор. — Давай-ка, с этого самого и поподробнее. Что ты сама конкретно про него знаешь? Только одни факты и без всяких досужих домыслов!

Бедная Ерохина через пень-колоду поведала о том, как она намедни зашла к Секачу, а тот недвусмысленно сделал ей гадкое, на ее взгляд, и мерзопакостное предложение.

— Жирный такой боров, мерзкий! — передернуло Катю от не лучших в ее жизни воспоминаний. — Лучше уж я с вами пересплю! Хотя бы оно и не так мерзко с вами…

Откинувшись на спинку кресла, Шпак внимательно смотрел на расплакавшуюся девушку. Он думал. Он хотел точно знать, стоит ли ему впутывать молоденькую особу в междоусобную тяжбу взрослых дядек в больших погонах, не ошибется ли он…

Не сразу и с тяжелым камнем на душе Шпак произнес:

— Катя, ты можешь нам всем помочь…

Часа через полтора в кабинет Гиоргадзе занесли бумажный, официально оформленный пакет. На нем имелся и исходящий номер, рядом с ним красовались и все остальные атрибуты. Недолго думая, Тамара быстренько вскрыла, не отрываясь, прочитала все листочки.

— Грач, — сообщила Тамара по телефону, — у меня есть то, что ты у меня просил! Заходи…

— Жди, я буду через десять минут…

Майор посмотрел на девушек, весьма усердно корпящих над розданными им тестами. Он рассадил претенденток вдоль всех имеющихся в его кабинете столов, включая в этот же перечень и свой собственный рабочий стол. Сам он на это самое время примостился на стульчике у окошка.

— Все, заканчиваем! — постучал Макс по циферблату.

— Ой, мы не успели еще!

— Еще минутку!

— Еще минут пять!

— Минут бы десять!

Шпак порывисто встал и собрал все листы. Обвел он девушек взглядом и негромко скомандовал:

— Все свободны! На выход! Ерохина, останься!

Краснея, Катя остановилась у входа. Макс прищурился:

— Передашь своим подругам и по секрету от всех других, что результаты тестов большого значения не имеют.

— Зачем же мы столько времени все это писали? — взметнулись ошарашенно вверх дивно пушистые реснички.

— Нам всем хотелось бы, Катя, заранее знать, что необходимо включить в программу вашей будущей переподготовки. Ты усекла? — кинул стопку на стол и пояснил Шпак.

— Ага! — вздохнула девушка облегченно. — Все поняла!

Закрыв кабинет, майор скорым шагом отправился к Гиоргадзе. Тамара с нетерпением его поджидала, шепнула:

— Даже не думала, что все окажется настолько просто.

— Вот же гады, ничего они уже не боятся! — прочитал Макс и пристукнул гневным кулаком по столу. — Даже следы они, как того следует, за собой не заметают. Совсем страх потеряли!

— Почуяли полную безнаказанность! — кивнула Тамара.

— Спасибо, Тома, ты сильно выручила! — наполнились майорские глаза решимостью, готовностью вступить в бой.

— Ты что, думаешь, Грач, — дотронулась Гиоргадзе, волнуясь, до Шпака рукой, — что эти бумаги могут как-то и на что-то повлиять? Я ничего не понимаю в том, что ты затеял…

На совещание к шефу Шпак отправился не в самом для того надлежащем расположении духа. Ему не давали покоя мысли о том, что своими действиями он может навредить совершенно неповинным и непричастным ко всем их делам людям.

— Майор, — сообщил Максу его шеф, — по кандидатурам ротных проблем практически не возникло. — А вот со Штерн все обстоит куда намного сложнее.

— Мне казалось, что мы все давно обсудили, — ответил Шпак дипломатично. — На мой взгляд, лучшей кандидатуры…

— Я все уже слышал! — поморщился шеф недовольно. — Все твои доводы я им перечислил.

Но Макс не сдавался, вытянул руки по швам, спросил:

— Могу ли я узнать, что им не по нраву пришлось?

— Они говорят, что у нее мало опыта!

— Опыт — это дело наживное! — пожал майор непонимающе плечами. — На первое время приставим толкового куратора…

— Нам заявили открытым текстом, что нас не поймут, если на должность полковника назначим старшего лейтенанта!

— Кто заявил? — прищурился Макс пытливо.

— Секач… — пожал полковник неопределенно плечами.

— Понятно… — заиграли желваки на лице у Шпака.

— И Секач, — добавил шеф, — прямо намекнул, что Штерн два года назад понизили в должности за пробелы в работе.

— Секач сказал? — сжал Макс до боли пальцы в кулаки.

— Секач…

Шпаку стало понятно, что у него не осталось выбора. Он снова вытянул руки по швам, прямо спросил:

— Могу я от вас позвонить Заму министра?

— Звони! Я сам хотел тебе это предложить…

Майору стало легче от понимания того, что в этом не самом легком вопросе шеф пока еще играл на его стороне.

Порученец полковника устанавливал прямую связь. Наконец, в телефонной трубке зазвучал генеральский рокот:

— Максим, я сильно занят. У тебя есть десять секунд!

— Иван Тимофеевич, мне надо с вами срочно встретиться!

— Я понял. Заеду на обед к племяннице. Поговорим…

Зам министра положил трубку. Муж Марины ни разу еще ему не звонил. До этого дня Максим ни разу не обращался ни по какому поводу. Если что-то и случалось, Шпак все вопросы решал через Марину. Чаще всего, зять ни к кому не обращался и все свои проблемы решал сам. Видать, дело-то и в самом деле никак не терпело.

И если Максим вышел на него, то дело касалось именно его самого. Во всех властных структурах, на всех уровнях постоянно шла подспудная борьба между группировками или кланами, если точнее обозвать все это сплошное их властное непотребство.

Многочисленные враги копали и под него самого. Сам Министр поручил ему курировать вопрос с Парадом. Он сам назначил на это дело толкового зятя своей племянницы.

Не связан ли внезапный звонок Максима именно с этим самым вопросом подготовки к Параду?..

— Ну, здравствуй, моя красавица! — улыбнулся он тепло при виде своей старшей племянницы.

Марина его приезду сильно обрадовалась. Его не обмануть. Он за версту чуял в людях фальшь и неискренность.

— Проезжал мимо вас, Марина, решил и заехал, — расплылся его благодушный рокот по всей квартире.

— Чего ты меня заранее не предупредил? — окинула хозяйка его своим ласковым взглядом. — Мы бы подготовились! Обед бы тебе наварили, борща, как ты всегда любишь!

Иван Тимофеевич подмигнул выглянувшей Крис, повернулся к ее старшей сестре, добродушно протянул:

— Потому, Марина, я и не позвонил, чтобы вы не суетились, не переживали. Соскучился по тебе, по Кристине, по внукам!

По обыкновению, Крис с большим удобством устроилась на широчайшем подоконнике, привычно пялилась в окно.

— Грач опять появился на своем драндулете… — объявила она во всеуслышание. — На этот раз он приперся один…

Встав из-за стола, генерал попросил старшую племянницу:

— Марина, открой-ка потайную дверцу папы Карло. Мне надо с Максимом наедине одно дельце перетереть…

Сестрицы вмиг переглянулись. Их сановный дядюшка прибыл на конспиративную встречу со своим тайным агентом.

— Говори быстро все, Максим, — опустился генерал устало в глубокое кресло. — У нас мало времени.

— Вы пока ознакомьтесь, Иван Тимофеевич… — передал Шпак генералу добытые Тамарой листки.

Зам министра не спеша все перечитал, откашлялся.

— Нехорошо поступили с бедной девушкой. Чего же ты раньше за нее не попросил, за свою хорошую знакомую? Не отвечай, знаю, не умеешь ты просить. Не можешь ты за себя попросить, не умеешь. Слишком ты, сынок, горд! Да… — гуляли по лицу генерала задумчивые желваки. — Не скрою, есть людишки, которые спят и видят, чтобы сковырнуть меня. Ты думаешь, Максим, что это звенья одной и той же цепи?

— За старое дело я сказать не могу, — потер Макс задумчиво щеку и пожал плечом. — Но сейчас Штерн специально ходу не дают. Секач предлагает на это место свою протеже.

— Кого? — прищурился Зам министра.

— Есть в Управе майор Тимченко, его давняя знакомая. Думаю, Секач одним выстрелом захотел двух зайцев убить. И бабу свою к теплому местечку пристроить, и дело на корню загубить. Тимченко по своим морально-деловым качествам ни к чему негодна, тем паче, не может она живыми людьми командовать.

Поморщившись, дядя Марины неожиданно спросил:

— У тебя, Максим, приличный коньяк найдется, или ты, кроме дешевого пойла, ничего дома у себя не держишь?

— Для вас, Иван Тимофеевич, сообразим…

Перекатывая обжигающую жидкость во рту, генерал обдумывал свои действия. Поставив рюмку на стол, он тихо обронил, будто сам с собой заговорил:

— Ты прокуроршу Осадчую знаешь?

— Ну… — потянул Шпак со всей осторожностью в голосе.

В ответ генеральские пальчики громко застучали по столику:

— Не темни ты. Знаю, что хорошо ее знаешь. Ты с нею в Ираке неплохо поладил. Все я знаю. Да дело твое, молодое. Нисколько я не осуждаю. И Штерн я твою одобряю. Хорошая баба. Со стержнем. Такую нам и надо в комбаты. Ты с нею в хорошем контакте. Она от тебя ничего скрывать не станет. Напротив, сделай, чтобы с любой бедой к тебе сразу бы бежала. Вовремя принятые нами меры многое могут в нашем деле поправить. А вот ежели утаивать и скрывать, то беды нам точно тогда не миновать…

Зам министра внимательно выслушал то, о чем ему говорил майор, и не перебивал. Затем генерал определил порядок их действий…

Не задерживаясь особо в гостях у своей племянницы, сановный дядюшка вскорости отбыл. Марина навела порядок, шторку на место задернула, окинула взглядом, усмехнулась.

— Интересно, какие могут быть у дяди дела с нашим соседом? — поинтересовалась Крис горячо.

— Не знаю, — пожала Марина безразличными плечами.

— Вчера Грач встречался с любовницей, сегодня с дядей… — нахмурилась задумчиво младшая сестренка. — Все это выглядит очень странно, если не сказать, что крайне подозрительно!

Старшая сестра нежно дотронулась до ее плечика:

— Будет тебе, сестренка, сказки выдумывать…

— Он точно приехал просить за эту противную Штерн! — сжала девушка до боли свои кулачки. — Как же я его за это ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!

— Не станет Грач у дяди ни за кого просить…

— Они же переспали! — вскочила с подоконника, забегала Крис по комнате. — Эта стерва, она специально переспала с ним! Я поеду к ней, сама все выясню! Глаза ей выцарапаю!

Старшая сестра не скрывала улыбки, когда-то и она была такой же горячей и неудержимой. Но годы безвозвратно прошли.

— Выясни для меня, где эта стерва живет! — потребовала Крис. — Я поеду к ней, все у нее разнесу! Вот же… стерва…

— Уймись, Крис! Штерн, она не такая. Она хорошая…

Тяжело вздохнув, девушка отправилась на наблюдательный пост, вперила настороженный взгляд в окно, зашипела:

— Выходит он! Как же я его ненавижу! Господи, как я его, противного, люблю! Люблю, люблю, люблю…

Словно чувствуя ее прожигающий спину взгляд, майор обернулся, посмотрел на их окна, заметил отпрянувшую в сторону тень. По его губам проскользнула насмешливая улыбка.

Но на этот раз он ошибся. За ним наблюдала отнюдь не Марина. Но этого он не знал. Впрочем, через минуту Шпак думал совсем о другом. Ему необходимо было встретиться с Милой. А этого ему крайне не хотелось.

Он даже особо-то и не сомневался в том, чем эта встреча может закончиться. Но иного пути у него не было и никак не наблюдалось, а потому ему придется к ней поехать…

Полковник Секач разложил перед собой личные дела девушек, попавших в список кандидатов на выдвижение на новые должности. Он уже предвкушал то, какие выгоды ему лично сулило утверждение каждой претендентки на должности. С кого-то кадровик собирался взять материальными благами, а с некоторых лиц он намеревался получить иным, но не менее привлекательным для него способом, получить приз натурой.

— Хороша ягодка! — улыбнулся плотоядно коррумпированный безмерно полковник, разглядывая фото Ерохиной.

Именно эта розовощекая хохотушка привлекла к себе его пристальное внимание во время предварительного отбора. Ход его мыслей прервал стук в дверь. Секач быстренько сложил все папочки в одну аккуратную стопку.

— Ты тут один? — вошла в кабинет его подруга Тимченко.

— Как видишь, Куколка! — расплылся кадровик в улыбке.

— Чем занимаешься? — прищурилась гостья.

— Готовлю проект приказа, по которому моей Куколке присвоят подполковника… — обрадовал ее полковник.

Не скрывая своей радости, женщина чмокнула Секача в щеку, присела рядом с ним на краешке стола.

— Ты думаешь, мой пупсик, у нас получится? — скинула с себя Тимченко форменную курточку.

— Есть нюансы, но все решаемо…

— Тебе кто-то мешает, пупсик? — пробежались женские пальчики по пуговичкам, и форменная рубашка медленно сползла с женских плеч, оголила спину.

— Путается один тип у нас под ногами! — поморщился кадровик недовольно. — Хочет свою пассию пристроить!

— Но ты же, мой пупсик, не дашь в обиду свою Куколку! — избавилась Тимченко ловко от своего кружевного лифчика.

— Никогда! — впился кадровик в надутые гиалуроновой кислотой губки жарким и требовательным поцелуем.

Входная дверь без всякого стука бесцеремонно и на всю свою ширь отворилась. В кабинет ворвался Шпак.

— Куколка, ты забыла про замок! — прошипел Секач шумящей злостью, раздосадованный тем, что их нагло прервали.

— Забыла! — моргала растерянная красотка с кукольным личиком обиженного ребенка. — Пупсик…

— Оденься! — рявкнул ей в ухо кадровик.

Схватив разбросанные предметы своего туалета, смущенная и растерянная женщина мигом отскочила в угол, повернулась к мужчинам спиной, торопливо накинула на себя рубашку.

— Да как ты смеешь, майор! — пришел Секач в себя и сразу попытался взять ситуацию под свой контроль.

— Пардон! — улыбался непринужденно Шпак во весь рот. — Не хотел вам помешать! У меня один вопрос.

— Выметайся! — рявкнул кадровик.

— Нет, полковник, ты мне сейчас сам все расскажешь, как это ты умудрился капитана Штерн разжаловать до старшего лейтенанта и подлым образом понизить ее в должности! — не испугался майор, не выскочил, только сощурился.

— Ты несешь бред! — моргал Секач ошеломленно.

— Нет, полковник! Не бред! — усилил Макс свой натиск, видя его замешательство. — Два с половиной года назад Штерн приказом командующего Центральным оперативным направлением присвоили очередное воинское звание «капитан».

— Полная чепуха! — поплыли пятна по лицу полковника.

Не обращая внимания на все отрицания попавшего в капкан кадровика, Грач продолжил обвинительную речь:

— Ты, полковник, из чувства мести за то, что тебе дали по твоим похотливым ручонкам, распорядился отправить Штерн в отпуск и подменить приказ о присвоении ей очередного звания.

— Ты ничем не докажешь! — побагровел Секач.

— Докажем все! — ткнулся палец в жирное пузо кадровика. — Вы подменили приказ, о чем говорит дата создания нового документа. Она никак не совпадает с датой создания подлинного приказа, о чем явно свидетельствует копия того самого приказа, которая хранится в специальной папке с ограниченным доступом! Твои подручные, они просто не могли знать о дублировании всех документов. Полные недоумки…

Приведя себя в порядок, женщина проворно повернулась к ним, расширила свои глазки, раскрыла свой возмущенный рот:

— Что за чушь он несет?

Женский вопрос повис в воздухе, а Макс продолжил:

— Но ты, полковник, все не успокоился! Чтобы снова не возник вопрос о присвоении Штерн звания «капитан», в нарушение приказа о прохождении службы незаконно перевел Штерн на нижестоящую должность, на что ты не имел права, пока она еще находилась в очередном отпуске и без ее на то согласия!

— Ты ничего не докажешь! — набычился жирный боров.

— Я докажу! — шагнул майор к столу полковника.

Секач попятился назад, но Шпак мгновенным выпадом заломил его правую руку, а своей левой рукой обхватил шею кадровика, чуток придушил полковника.

— Отпусти! — сипел Секач. — Отпусти!

— Эх, вот набить бы тебе морду, полковник! Как мужик мужику! Да ты же ничего не поймешь! С такими, как ты, надо поступать по вашим же правилам. Вы же понимаете только силу. Я был сегодня в военной прокуратуре. Мне сказали, чтобы я подготовил документы. Хана тебе, полковник! Амба…

Отпустив полузадушенного кадровика, майор быстрым шагом покинул кабинет. Женщина кинулась к любовнику, стала приводить его в чувство, поправлять на нем форму.

— Уйди! — оттолкнул Секач от себя Тимченко.

— Но, мой пупсик! — моргала недоуменно бабенка.

— Уйди же, я тебе сказал! — повысил мужчина резко свой голос. — Уйди, мне надо срочно позвонить…

Обиженно вздернув плечиками, красотка с независимым видом проплыла в сторону коридора, закрыла за собой дверь.

Только убедившись в том, что ему больше никто не помешает, Секач набрал нужный ему номер.

— Слушаю! — ответил жесткий мужской голос

— Нужно встретиться! — залебезил кадровик.

— Нет времени! — обрубили коротко на том конце.

— Я должен сказать! — выдохнул умоляюще Секач.

— В двух словах! — позволили ему на том конце.

Опасаясь, что его прервут, кадровик зачастил:

— Меня прижали к стенке! Шпак раздобыл компромат, хочет его передать в прокуратуру! Если меня…

— Нет человека, нет проблемы! — услышал полковник после недолгого молчания.

— Сразу и списать его? — моргнул ошарашенный Секач.

Из динамиков уверенно и непогрешимо лилось:

— Надо решать, пока прокуратура не завела дело. К тебе зайдет мой человек. Обговоришь с ним детали…

На часах еще не было и семи, когда майор вышел из общаги. Едва светало. Накануне он вернулся с работы поздно, все места на стоянке были заняты. Пришлось приткнуться на неуютном пустыре, рядом с давно заброшенным парком.

Оставив машину без присмотра, он зашагал в сторону своей общаги, быстро перекусил и лег спать.

С утречка у него по плану имелось много неотложных и крайне важных дел. Предстояло подготовить бумаги…

— Кто рано встает, тому Бог дает! — заметил философски Шпак, шагая по пустынной дорожке.

В зимнее время на пустыре редко и днем кто появлялся, рано утром же здесь обычно было тихо и пустынно.

— Поехали? — вставил майор ключ в замок зажигания.

Только свет от его фар пробил сереющую мглу, только застучал стартер, как вдруг раздался взрыв. Машину всю охватило жарким пламенем, в небо взметнулся высоченный столб искр.

— Клиент готов! — опустил руку с телефоном мужик в глубоко надвинутой на глаза вязаной шапке. — Поехали! Светиться нам тут не резон. Дело сделано, пора смываться…

Подъезжали пожарные, прибыла и скорая помощь. Набежала толпа зевак. Прибыл наряд, оцепил весь район.

Через пару часов все средства массовой информации истошно закричали про то, что где-то на глухом пустыре в районе общежития подорвался легковой автомобиль…

Водитель взорванного автомобиля получил многочисленные осколочные ранения, тело сильно обгорело. Личность пострадавшего пока не установлена…

Ведутся следственно-оперативные действия. Врачи пока еще не готовы давать прогнозы по его состоянию. Известно, что после нескольких операций его не могут вывести из комы…

В 10.40 в кабинет Секача тихонечко проскользнула порядком встревоженная и сильно издерганная Тимченко. В этот раз она не забыла щелкнуть замком, дернула для проверки за ручку.

— Пупсик, я, блин, не нахожу себе места! — взирала женщина на мужчину потерянными глазами.

У Секача тоже в душе бушевала тревога, но кадровик искусно замаскировал ее нескрываемой бравадой:

— Не волнуйся, Куколка, у нас все под контролем!

— Я стану подполковником? — прищурилась Тимченко.

— Конечно, Куколка! — улыбнулся полковник широко.

— И я получу должность комбата? — хихикнула гостья.

Кадровик кинул на женщину испытывающий взгляд. У него давно уже складывалось впечатление, что эта Тимченко не способна была реально оценивать все происходящее.

В свое время он создал под нее должность, где априори не предполагалось никакой ответственности. Работа не бей лежащего. Живи и радуйся. Наслаждайся беззаботностью. Но нет, не понимая того, что ее ждет на новой должности, упорно рвется засунуть голову в петлю. Он-то ей никогда не откроется, что попросту решил ловко избавиться от нее. Надоела до нервической зевоты. Холодная, циничная, стервозная баба.

А тут и повод хороший подвернулся и от набившей оскомину бабенки мирно избавиться, и мину замедленного действия подложить под новый проект создания женского батальона в военном институте. В том, что недалекая Тимченко всю работу завалит прямо на корню, он нисколько не сомневался.

— Считай, Куколка, что должность в твоих руках! — заверил свою любовницу коварный демон.

— Вот я им, блин, всем тогда покажу! — сгорала Тимченко от снедающего ее жаркого нетерпения.

Ей уже представлялось, как она выйдет перед строем, красивая, надменная, с презрительной улыбочкой на губах. И все перед нею начнут щенячьи заискивать и пресмыкаться, раболепствовать, искать ее милости и расположения.

— А я их всех к ногтю! — кипела она яростью.

Покусывая от переживаемого волнения губки, гостья скинула с себя курточку, расстегнула одну пуговку, следом вторую-третью.

— Мне надо снять напряжение! — выдохнула она с жаром. — Давай, мы по-быстрому сделаем это!

Мужские руки жадно коснулись обнаженной женской груди, чувственно сжали упругую плоть, вдруг остановились.

— Извини, моя Куколка, не сейчас! — отразилась на лице Секача борьба бушующих внутри него противоречивых стихий.

Одни чувства требовали немедленной разрядки, благо женщина сама предлагала ему себя. Другие силы благоразумно удерживали его от вполне логичного в данной ситуации поступка, ибо на этот день у него уже были намечены совершенно иные планы.

— Я жду очень важного звонка! — опустил полковник с видимым сожалением во взгляде свои подрагивающие от волнения ладони. — Тебе, Куколка, лучше уйти!

В 10.52 запиликал телефон. Секач выждал и ответил:

— Я слушаю!

— В комнате документов не нашли.

— Вы считаете… — заморгал полковник растерянно.

— Будем надеяться, что все сгорело.

— А на рабочем месте? — вжал полковник телефон в ухо.

— Не обнаружено.

— А в прокуратуре? — застыл Секач с приоткрытым ртом.

— Заявление от него не зарегистрировано…

Телефон смолк, а полковник еще долго стоял, думал над тем, что он услышал. Выходило, что его покровитель слово свое сдержал, надежно зачистил давший протечку канал…

В 11.15 у кабинета кадровика появилась Ерохина. Катя сильно волновалась, и видно это было невооруженным глазом. Девушка минутку постояла, глубоко вздохнула, попыталась унять учащенное сердцебиение. Решившись, она тихонечко постучала.

— Заходи, Катюша, заходи! — разливалась благодушная улыбка на торжествующем лице Секача.

— Вот пришла я, как вы сказали… — прятала старательно свои обеспокоенные глаза Ерохина.

— Правильно ты все сделала, Катюша, что пришла! — осклабился кадровик. — Что ты решила?

Девушка растерянно оглянулась, повертела в руках кожаную рабочую папку, избавляясь от ненужной в данный момент вещи, пристроила ее на одном из стульчиков, выстроившихся вдоль всей стенки, смущенно потупилась, едва слышно прошептала:

— А можно мне, как другие девочки, деньгами?

Полковник недовольно поморщился. Ответ пришелся ему не по душе. Сколько же некоторым можно объяснять и толковать вполне понятные и несложные прописные истины.

— Катя, — протянул кадровик, — другие ищут по штуке евро. У тебя такие деньжищи под койкой в общаге не завалялись?

— Откуда! — исторгся из девичьей груди тяжелый вздох. — Сроду таковых и в глаза-то я ни разу и никогда не видала!

Разводя руки в стороны, Секач широко улыбнулся:

— Вот видишь, Катя! А у меня для тебя имеется эксклюзивное предложение. Только, Катюша, для тебя одной! Я предлагаю тебе бонус. Разовая акция. Срок действия ограничен.

— А можно… — замялась девушка.

— Катюша! — нахмурил брови полковник, хорошо видя всю ее нерешительность. — Или ты соглашаешься на мои условия, или ты иди и ищи деньги! Вместо тебя я найду себе другую желающую получить вожделенный бонус.

— Вы не оставляете мне выбора! — моргнула девушка.

— Выбор, Катюша, у нас есть всегда, — выставил назидательно кадровик перед собой свой указательный палец. — Смотря, что ты собираешься выбрать.

— Я согласна! — выдохнула обреченно Ерохина.

— Согласна?

— Да! — стянула девушка трусики вниз, демонстрируя ему свое полное согласие, изящным движением переступила она ногами. — Держите! В качестве презента…

Засиявший медным пятаком полковник быстренько засунул деликатную вещицу в ящик своего рабочего стола.

— Присаживайся! — освободил Секач для девушки место на широкой столешнице.

— Ой! — откинула назад игривым жестом подол широкой юбки, опустилась Катя на холодящую поверхность, коснулась ее своей обнаженной кожей.

Подрагивающими пальцами мужчина развел в стороны ее послушные коленки, жадно всмотрелся.

— Какая ты везде рыжая! — прошептал он восторженно. — Какая красота! Богиня! Мечта!

Откинув голову назад, Катя закрыла глаза. Если ей все-таки суждено будет пройти через весь этот кошмар унижения и насилия над ее целомудренной душой, то пусть она ничего сама не увидит. А тело ее покорно все стерпит…

Нетерпеливые руки полковника освобождали ее тело от лишней одежды. Упала на пол белоснежная блузка, куда-то в угол отлетел кружевной бюстгальтер…

Под мощнейшими ударами здоровенных парней в камуфляжной форме хлипкая и ненадежная дверь времен эпохи еще развитого социализма позорно пала, ввалилась внутрь помещения. Весь кабинет немедленно заполнили весьма решительно настроенные люди, взяли ситуацию под свой контроль.

— Полковник Секач? — раздался сухо казенный вопрос.

— Я! Вы… кто? Вы… по какому праву? — почувствовал жирный и похотливый боров, как дрогнули его колени от неожиданности, а по спине потек липкий и холодный пот.

— Вы, полковник, арестованы по подозрению в превышении своих должностных полномочий, в подлоге, в вымогательстве взятки, в сексуальном домогательстве…

Подошедшая Гиоргадзе заботливо накинула на подрагивающие девичьи плечики темно-синее армейское одеяло, собрала в кучу Катюшину одежду, шепнула девушке на ухо:

— Все, моя девочка! Все закончилось! Пойдем-ка ко мне. Там оденешься. Ты все сделала правильно.

— Как все грязно, как мерзко! — вздрагивали потерянно девичьи плечики. — Он, его руки! И всю эту грязь снимали на видео! Как же мне дальше с этим всем жить?

— Забыть все и перешагнуть! — ответила твердо Тамара. — Ничего дурного ты сама не сделала! Стань выше всего этого! Сейчас мы с тобой тяпнем по рюмочке, ты поплачешься мне в жилетку, и жизнь тут же и на глазах станет много лучше…

До Крис не сразу дошло, что сообщения криминальной хроники могут быть как-то связаны с Грачом. Но потом все обрывки сведений постепенно связались в единой целое. И спусковым крючком стало трудно скрываемое беспокойство старшей сестры.

Марина то и дело куда-то и кому-то звонила:

— Что с ним? Где он? Куда его отвезли?

Из обрывков фраз выуживались отдельные слова про майора, про Макса, про то, как кого-то увезли в госпиталь.

— Рина, что ты от меня все время скрываешь? — соскочила Крис с подоконника, подступила к сестре.

— Я? — моргнула растерянная сестрица. — Я ничего…

— Я же вижу! Я же не слепая…

Не найдя в себе сил юлить и лукавить, ибо правда рано или поздно все равно вышла бы наружу, Марина призналась:

— Машину Грача этим утром подорвали…

Словно бы гора обрушилась на хрупкие девичьи плечики. Придавленная горем, Крис обхватила лицо ладошками, горько разрыдалась. Потом она медленно подняла голову, выкрикнула:

— Нет! Нет! Только не это! Только не он! Где он? Мы с тобой немедленно едем к нему!

— Он в военном госпитале, — попридержала ее рукой старшая сестра. — Нас к нему все равно не пропустят.

— Звони дяде! — сверкнула Крис отчаянными глазами. — Пусть он прикажет им! Дядя им всем накрутит хвосты!

— Я ему звонила. Иван Тимофеевич приказал сидеть дома и ждать его звонка. Еще есть вопросы? — прищурилась Рина.

— И сколько нам ждать? — плюхнулась Крис в кресло.

— Столько, сколько нужно! Еще вопросы?

— А сколько нужно ждать? — выкрикнула Крис.

Поняв, что они в своих прениях пошли по третьему кругу, Марина строго нахмурила брови, повысила голос:

— Крис, уймись! Или ты останешься дома!

— Все, молчу…

Долгожданный звонок раздался часа через два.

— Собирайся! — скомандовала Марина.

— Я давно готова! — помчалась Крис к двери.

— Поехали, машина ждет под домом…

Столь быстро по лестнице, проигнорировав где-то там наверху застрявший лифт, девушка еще не спускалась.

— Едем же! Едем! — поторапливала она свою сестру. — Ну, чего ты еще все, Рина, тормозишь, тащишься черепахой…

В госпитальном коридоре в накинутом на плечи белом халатике методично расхаживал поджидающий их Иван Тимофеевич.

К немалому удивлению сестер, на дядином лице они никак не обнаружили ни малейшего признака беспокойства.

Генерал посмотрел на них, хмыкнул, хитренько прищурился:

— Идемте, я вас проведу…

В приоткрывшейся щелке Крис обнаружила рядом с сидевшим на кровати майором его близкую подругу Штерн и тут же отпрянула назад, успела шепнуть на ухо сестре:

— Я вас в коридорчике подожду…

Встреча с любовницей Грача в ее планы не входила. Майор сидел, значит, не все ужасно плохо. Ни о какой коме тут речи быть не могло. На голове повязка. Это плохо. Но на губах у Грача светилась улыбка. Это было хорошо! От души у нее отлегло.

Вместе с облегчением пришла и жгучая досада.

— Я за него переживаю, а он! Устроил он на моих глазах гарем! Гарем майора Шпака! — фыркнула Крис едко. — Жена законная и любовница как ни в чем ни бывало стоят вместе у его кровати, улыбаются и светятся от счастья! А будущая жена в это самое время торчит за дверью и лишена возможности прижаться к своему горячо любимому человеку!

Тем временем генерал с ловкостью фокусника извлек из-под халата бутылку коньяка и походные стаканчики.

— По маленькой за здоровье нашего героя! — изрек он.

Марина сразу и незамедлительно попыталась воспрепятствовать нарушению больничного режима, строго предупредила дядю:

— Иван Тимофеевич, врачи не одобрят!

— Ничего, наша микстура никакому больному во вред не пойдет! — скользнула улыбка по губам генерал-полковника. — На своей шкуре сто раз испытано! За героя!

Штерн попыталась было уйти в сторонку, скромненько отстояться у окошечка. Но генерал ее действия легко пресек на самом корню, густо пробасил:

— Капитан, не сачковать! Прибор в руку и к барьеру!

— Вы ошиблись, Иван Тимофеевич! — покраснела Леся густо. — Я пока всего лишь простой старший лейтенант. Вы, наверно, просто, Иван Тимофеевич, не в курсе…

По лицу генерала расплывалась интригующая улыбка:

— А вот тут ты, девочка, в корне не права! Я нарочно приказал тебя пропустить в эту палату, чтобы ты поняла, что тебя приняли в круг доверенных лиц. И про тебя я все знаю. Мы разобрались, и все внесенные по злому умыслу изменения, по которым тебя не оказалось в списке тех лиц, кому присвоили очередные воинские звания, уже устранены. Приказ приобрел свой первоначальный вид, по которому тебе, милая девочка, было присвоено очередное воинское звание «капитан». А пункт приказа, составленного с грубейшим нарушением Положения о прохождении воинской службы и на основании одного подложного рапорта старшего лейтенанта Штерн о ее согласии на перевод на нижестоящую должность, утратил свою силу…

— Да я, да я… — не знала Леся, что и как ей говорить.

— За капитана! — наполнил снова генерал их стопочки.

От досады на саму себя за то, что она, плюнув на все, не зашла вместе с сестрой в палату, Крис пыхтела не хуже паровоза, едва ли не кусала себя за локти. Ей жутко хотелось услышать все до единого словечка из того, что говорилось в госпитальной палате, а она сквозь неплотно прикрытую дверь слышала весь их разговор лишь через слово. Пришлось ей напрягать ушные раковины, фокусировать свое внимание на каждом движении, на каждом их жесте, чтобы уловить смысл происходящего внутри госпитальной палаты.

Видя нетерпение своей племянницы, желающей поскорее утолить снедающее ее любопытство, генерал разрешил завесу тайны слегка и вкратце приоткрыть и приказал:

— Ну, Максим, не томи наших дам, расскажи им все по порядку, опуская некоторые излишние подробности. Знать их некоторым лицам, полувоенным и штатским, вовсе и ни к чему…

Усмехнувшись, Грач слегка призадумался. Не все и не всем он мог поведать из того, что произошло. К тому же, и Марине, и Лесе многое могло не понравиться. А потому он решил начать не с самого начала, а где-то с удобной для него середки:

— По указанию Ивана Тимофеевича я навестил нашу военную прокуратуру и договорился с ними о совместных действиях. Потом я вернулся в Управление, стал поджидать одного человека, чтобы с ним обговорить детали предстоящего дела…

Когда майору Шпаку позвонил командир группы специальных операций, Макс условился о встрече в небольшом кафе на соседней улочке, подальше от любопытствующих глаз…

— Вроде обо всем мы договорились, — улыбнулся Спец. — Всего и всегда нам не предусмотреть. План планом, а жизнь жизнью. Будем действовать по обстоятельствам…

Получив инструкции по своим дальнейшим действиям, майор нанес визит кадровику. Разыграв для вида скандал, слегка помяв Секача в своих стальных объятиях, он ловко воткнул иголочку с микрофоном в лацкан полковничьего мундира, висевшего на спинке стула. С этой самой минуты кадровика начали скрупулезно писать…

Спецы установили за Секачом и визуальную слежку. Через кадровика вышли на наемных убийц. С этого момента тех взяли в полную разработку, пристально следили за каждым их шагом, за каждым их чихом и каждым их кашлем.

— Грач, будь готов, — раздался в телефоне голос Спеца, — решено подорвать твою машину.

— Когда? — не удивился даже Макс тому, что услышал.

— Скорее всего, с утречка…

— На стоянке у моей общаги много машин и людей. Будет много жертв. Рядом пустырь… — сориентировал всех Макс.

— Принято! Мы заблокируем всю твою стоянку. Паркуй свою машину на пустыре…

Когда Шпак подъехал к общаге, на парковке не было ни единого свободного местечка. Ребята хорошо постарались и забили всю стоянку посторонним транспортом.

Майор припарковал авто и отправился спать.

— Есть контакт! — обнаружили спецы, как к покинутой машине Грача прокрались две вороватые тени. — Наблюдать!

— Закладывают мину. Готово, отходят!

— На время их нейтрализуем!

Злоумышленники установили взрывное устройство и отошли на безопасное расстояние, где в самом укромном местечке притулилась неприметная темно-коричневая «шестерка».

— Принесла же нелегкая! — чертыхнулся наемник, когда рядом с ними остановился микроавтобус и из него наружу высыпала толпа хорошенько подвыпитых гуляк.

Подогретые спиртным мужики облепили «шестерку», стучали в окошки, предлагали выпить на «брудершафт».

— Ты меня уважаешь?

— Уважаю!

— Пей! А то я обижусь…

— Не могу…

Пока злоумышленники, запертые в своей машине, отбивались от назойливо пристающих выпивох, саперы извлекли из-под капота нехитрое минно-взрывное устройство и обезвредили самодельную бомбу. Вместо нее мастера подрывных дел оперативно установили под капот ИМ-100 — имитатор подрыва артиллерийского снаряда калибром в 100 миллиметров, сообщили майору:

— Мы обезвредили мину.

— И? — застыл Макс в напряженном ожидании.

— Утром ты идешь, заводишь, быстро ныряешь в канаву справа от машины. Будет взрыв для нашей публики…

Два раза майору объяснять все не имело смысла. Он сразу все просек. Будет имитация взрыва, машина загорится, а он в это время отлежится в безопасном месте. Как чувствовал он, а потому и припарковался рядом с кем-то вырытой, а потом, по обыкновению, попросту заброшенной траншеей.

— Все! Спать! — приказал Макс самому себе.

С утречка Шпак отправился к своей машине. Те, кто всю ночь посменно за ним следил, приготовились, вытянули свои шеи. И тут по закону подлости рядом с ними остановилась огромная фура и безнадежно загородила весь обзор.

Пока злоумышленники поспешно выбирались из своего авто и обходили длиннющий автофургон, грянул взрыв, все небо озарилось красно-багровыми сполохами от вспыхнувшего пожара. Набежали прохожие и зеваки…

— Где же ты себе башку-то продырявил? — глянул генерал на майора с издевательской поддевкой.

— Я, когда свет включил, завел движок, рванул к правой дверце, чтобы через нее выскочить, впопыхах задел своим лбом об стойку! — улыбнулся Макс, смущенно пожал плечами.

— И получил наш герой боевое ранение! — прихлопнул в ладони довольный исходом дела генерал-полковник.

— Ага! Отлежался в канаве, дождался, пока не появятся наши санитары. Меня упаковали, быстро отправили в «санитарку», подальше от лишних и любопытных глаз…

2

Штерн закрылась в собственном кабинете и бесцельно пялилась в окно отсутствующим взглядом. Столько всего произошло за один день, что ей требовалось время, чтобы все переосмыслить, все пережить, привыкнуть к своему новому положению. Новое звание, предстоящее вскоре крутое повышение…

От нескончаемого потока мыслей отвлек настойчивый стук в дверь. Она нехотя подошла, щелкнула замком.

— Штерн, давай, шуруй в финчасть! Тебе денежку выписали! — выпалила пулеметом молоденькая девчушка, бегом помчалась она дальше по длинному и узкому коридору.

Сильно недоумевая по поводу столь неожиданной выплаты, Леся направилась в соседний корпус.

— Пришла нам сегодня Выписка из приказа, — пояснила сухо бухгалтер. — Начфин приказал нам срочно все пересчитать и немедля выдать все причитающиеся вам деньги.