Бесплатный фрагмент - Дети для родителей или родители для детей?

В КАЧЕСТВЕ ПРЕДИСЛОВИЯ

Задумывались ли вы когда-нибудь о детско-родительских отношениях? Каким образом они формируются, на чём основываются, чем питаются и нужна ли вообще пища для таких отношений? Что происходит с этими отношениями, когда дети вырастают? Какие преобразования они терпят со временем? Сохраняется ли связь между повзрослевшими детьми и их родителями? Если она сохраняется, то в чём выражается? В отсутствии навязчивости или в частых встречах? А может быть, во взаимопомощи? А если в ней, то кто и кому должен помогать идти по трудному жизненному пути? Дети родителям или родители детям? И почему вообще эти вопросы порой возникают в нашей голове? Быть может, потому, что нам не хватает этих самых отношений? А как мы понимаем, что нам не хватает именно их? Что, если отсутствие внимания друг к другу со стороны разных поколений это и есть суть нашего бытия? Повзрослевшие дети улетают из родного гнезда, так уж устроено самой жизнью. Родители принимают это как должное и продолжают жить заботой о внуках или более младших детях, но только в том случае, если у них есть такая потребность — потребность общаться с другими поколениями. А если такой потребности нет, то они стараются минимизировать любые контакты, и отношения между детьми и родителями постепенно сходят на нет. С одной стороны, это печально. С другой стороны, нет этих отношений — да и бог с ними. Кто сказал, что повзрослевшие дети и родители должны общаться между собой и сохранять какие бы то ни было отношения? Это что, общепринятая норма или просто привычка? А может быть, таким способом мы ищем соломинку, которая помогает нам оставаться на плаву, и этой соломинкой являются именно детско-родительские отношения? Ведь, скорее всего, родители нуждаются в своих детях точно так же, как дети в своих родителях. Почему же нас так тянет друг к другу? Возможно, внимательное прочтение термина поможет нам ответить на этот вопрос. Открываем энциклопедию, читаем: «Детско-родительские отношения — „система межличностных установок, ориентаций, ожиданий в вертикальном направлении по возрастной лестнице: снизу вверх (диада „ребёнок — родители“) и сверху вниз (диада „родители — ребёнок“), определяемых совместной деятельностью и общением между членами семейной группы“. Детско-родительские отношения являются уникальным источником для создания дальнейшей модели поведения ребёнка в обществе. Первый опыт общения играет важную роль в дальнейшем жизненном пути ребёнка». Вот вам и ответ. Оказывается, эти отношения — уникальный источник для модели поведения ребёнка в обществе. А если нет примера для подражания, или есть, но не очень показательный, то нет и понимания, как правильно себя вести. В нашем эгоистичном мире мы ждём помощи от родителей точно так же, как и они ждут её от нас. И вот тут начинается внутренний конфликт: а почему именно я должен помогать, ведь мне же никто не помогает?! Дети обижены на родителей за то, что те в своё время уделяли им недостаточно внимания и поэтому иногда не понимали, не поддерживали, не защищали, не убеждали, не отговаривали. А родители в свою очередь — на детей, которые не очень хотят делиться с ними своими материальными или социальными достижениями. Кто-то из вас наверняка слышал подобную фразу: «Я тебя одна вырастила, мне никто не помогал, поэтому и я помогать никому не собираюсь! С меня хватит! Хочу пожить для себя!»

Обидно? Да! Неприятно? Да! Но не смертельно. В этом «я тебя одна вырастила» скрываются боль и страх. Страх недополучить от жизни приятные эмоции, ощущения и удовольствия. Боль от всплывающих в памяти горьких воспоминаний. Вы когда-нибудь ловили себя на мысли о том, что хорошо бы позвонить или навестить родителей, но вы не спешите этого делать, поскольку понимаете, что при встрече придётся слушать разговоры о плохой медицине в нашей стране, о высоких ценах в магазинах и тому подобное? Надо будет подбирать какие-то слова для беседы, приветливо поддерживать разговор, а мнения по разным вопросам в силу многих факторов уже давно не совпадают. И если, не дай бог, ваше мнение отличается от родительского, то после окончания разговора с ними вы рискуете обрести кровного врага. Или по меньшей мере обидевшегося человека, с которым потом вам же самим и придётся восстанавливать доверительные дружественные отношения, потому что в глубине души вы, несмотря ни на что, очень любите своих родителей, но у вас не хватает времени и сил, чтобы ежедневно доказывать им это. Объяснять, что свою любовь можно проявлять по-разному, в том числе и отпуская друг друга в свободное плавание, и давая возможность самостоятельно развиваться, набивая свои шишки.

Бывает и наоборот: когда родители хотят быть как можно ближе к своему выросшему ребёнку и навязывают свои советы или помощь, а выросшие дети в них давно уже не нуждаются и считают каждую телефонную беседу или встречу с родителями тяжёлым бременем. Так стоит ли навязывать друг другу своё общество? Если противоположная сторона вовсе не нуждается ни в помощи, ни в советах, ни в совместном времяпрепровождении, то почему мы с маниакальным упорством звоним и приглашаем (или, наоборот, навязываемся) в гости, настаиваем на общении, а в ответ получаем отказ и сталкиваемся с полнейшим нежеланием общаться? Поверьте, что так происходит только в том случае, если между двумя сторонами (ребёнок — родитель) нет особой привязанности, а как следствие, и потребности в общении. Если привязанность существует, то люди спешат навстречу друг к другу безо всяких особых договорённостей и лишних формальностей. Они хотят увидеться только для того, чтобы, например, похвалиться обновкой, посплетничать, поделиться свежей новостью или обсудить планы на выходные. Только в случае наличия эмоциональной привязанности каждая минута, проведённая вместе, становится глотком свежего воздуха или холодной родниковой воды в жаркий полдень: мы жадно пьём эту воду и никак не можем напиться.

Можно взглянуть на вопрос взаимосвязи поколений и с другой стороны. Что, если кто-то просто физически не может обойтись без помощи ребёнка или родителя? Как стоит вести себя в таком случае? Кем-то вообще установлен порядок общения между поколениями в случае, если у них нет духовной потребности в таковой, а вот юридическая обязанность всё-таки существует? Психологи утверждают, что родство и связь поколений — мощный ресурс эмоциональной поддержки для всех членов семьи. Предыдущие поколения имели свой уникальный опыт, обладали мудростью, силой в преодолении разных жизненных ситуаций. Все эти качества передаются нам, потомкам, позволяя реализовывать самые смелые мечты сегодня. Но качества передаются скорее генетически. Если ваш отец был великим изобретателем, но подолгу отсутствовал в командировках, или гениальным киноактёром, который годами пропадал на съёмках и месяцами не видел своего ребёнка, будет ли ребёнок уважать и ценить такого родителя как хорошего отца? Максимум ему будет приятно, что имя его известного родственника находится у всех на устах или напечатано во всех газетах, но и только. Духовно-доверительную привязанность к такому родителю ребёнок вряд ли будет испытывать. Скорее, наоборот, в душе он всегда будет обижен на него за то, что тот уделял ему мало времени. Хотя не исключено, что генетически такому ребёнку будет передан родительский талант. Но о таланте ли мы сейчас говорим? Нет, думаю, не о нём. Речь о том, что некоторые представители поколений детей и родителей разучились общаться между собой, разучились эмоционально взаимодействовать и потеряли духовную связь.

А может быть, дело не в том, какой ты родитель (ребёнок), а в том, какой ты человек вообще? Если человек, например, меркантилен, он вряд ли готов делиться с детьми или родителями своим кровно нажитым. Дружба дружбой, а денежки врозь. Давайте поразмышляем об этом вместе.

В последнее время в нашей стране наблюдается изменение привычного уклада жизни и нравственно-ценностных ориентаций, ухудшение психологического климата в семье, что, в свою очередь, является причиной роста отклонений в личностном развитии и социальном поведении подрастающего поколения. Может быть, именно для этого и стоит разобраться во всех сложностях и проблемах детско-родительских отношений? Именно для того, чтобы новое поколение выросло без отклонений в социальном поведении и личностном развитии! Осмелюсь предположить, что многим очень бы хотелось, чтобы их дети выросли с полным отсутствием тревожности, каких-либо страхов, были уверены в себе, могли отстаивать свою точку зрения и умели за себя постоять.

Многих психологов давно привлекала чрезвычайная значимость отношений между родителями и детьми. Решающую роль для развития ребёнка играют отношения с близким взрослым. А ведь одним из условий, влияющих на проявление тревожности у детей, как указывают исследователи С. В. Ковалёв, А. И. Захаров и другие, является психологический микроклимат семьи. Так, значит, в негативных отношениях между детьми и родителями кроется не только социальная проблема, но ещё и психологическая? Вероятно, нам важно научиться создавать свой неповторимый психологический микроклимат, который будет благотворно влиять на детскую психику.

А что такое микроклимат? Обратимся к научному определению. Под определением «микроклимат в семье» предполагается тот комплекс взаимосвязей и взаимоотношений, которые сложились в конкретно взятой семье, которые определяют благополучие или, наоборот, неблагополучие в ней. Микроклимат. Так можно охарактеризовать обстановку, которая царит в семье. Конечно, понятие «благополучие» всем нам нравится больше, чем «неблагополучие», поэтому давайте возьмём за эталон то, что нам нравится больше, и будем к нему стремиться. Вы можете возразить и ответить, что для качественной жизни современного человека семейное благополучие является не самым важным обстоятельством. Куда важнее карьера и материальное благополучие. Возможно, вы и правы, но тут кроется некоторая опасность, ведь карьера и работа когда-нибудь закончатся, а семья и дети останутся с вами навсегда… или не останутся. Всё будет зависеть от тех отношений, которые вы построите внутри своей семьи.

Теперь давайте обратимся к научному определению понятия детско-родительских отношений. Для этого сделаем обзор исследований, проведённых профессиональными психологами. По мнению А. Я. Варга и В. В. Столина, «родительские отношения — это система разнообразных чувств к ребёнку, поведенческих стереотипов, практикуемых в общении с ним, особенностей восприятия и понимание характера и личности ребёнка, его поступков». Е. О. Смирнова и М. В. Быкова считают, что «для развития позитивных детско-родительских отношений взрослые должны обладать определённым уровнем знаний по проблеме воспитания и взаимоотношения с ребёнком». Следовательно, всё-таки взрослые определяют содержание отношений между детьми и родителями? И если они хотят, чтобы эти отношения были гармоничными и дети, когда вырастут, от них не отвернулись, надо основательно изучить этот вопрос и попытаться найти на него ответ. Например, почитать научную литературу, побывать на различных психологических форумах, посетить консультации семейного психолога.

Опираясь на данные понятия, можно сделать вывод, что детско-родительские отношения отличаются от других видов межличностных отношений, они более тесные и начинаются с первых дней жизни человека, поскольку именно семья оказывает влияние на ребёнка, в ней он получает воспитание, учится взаимодействовать, набирается опыта. Эти отношения начинаются с самого рождения человека и длятся всю его жизнь.

Хотелось бы обратить внимание читателя на то, что существуют два подхода к понятию детско-родительских отношений. В первом походе эти отношения понимают как взаимоотношение, взаимовлияние, активное взаимодействие родителя и ребёнка, в котором проявляются социально-психологические закономерности межличностных отношений (А. Фрамм, Ю. Гиппенрейтер). Второй подход определяет детско-родительские отношения как подструктуру семейных отношений, включающую в себя взаимосвязанные, но неравнозначные отношения: родителей к ребёнку — родительское (материнское и отцовское) отношение; и отношений ребёнка к родителям (А. И. Захаров, А. Я. Варга, А. С. Спиваковская и др.).

Какой же подход за основу наших интеллектуальных поисков возьмём мы? Детско-родительские отношения — это активное взаимодействие родителя и ребёнка или всё-таки подструктура семейных отношений, которые являются неравнозначными? Думаю, что правильно будет и так и так: одно без другого просто не может существовать. Родители сами создают тот или иной микроклимат и определённые способы взаимодействия с детьми, опираясь на опыт предыдущих поколений, но в то же время эти отношения всё-таки неравнозначны: родитель смотрит на своего ребёнка не так, как ребёнок на родителя. У каждой из сторон формируется свой взгляд на эти отношения. И если родитель в силу своего опыта может понять и оправдать поступки своего ребёнка, то ребёнок поддерживает эту связь неосознанно, чисто на интуитивном уровне. Дети чувствуют неискреннее отношение и недостаток внимания и желания понять, поэтому замыкаются в себе, а о своих проблемах и переживаниях предпочитают рассказывать не родителям, а друзьям-приятелям. С этим они и вырастают. Вырастают с мыслью о том, что родители не пожелали в своё время разбираться в душевных переживаниях ребёнка, мотивируя это отсутствием свободного времени и усталостью. Но стоит ли потом удивляться тому, что, когда дети вырастают, они не стремятся обсуждать с родителями наболевшие темы и советоваться с ними? А если советуются, то чаще в итоге поступают по-своему, поскольку не без основания полагают, что родитель не принимал заинтересованного участия в совете.

И вот у нас две стороны, которые по-разному смотрят на одни и те же вопросы. Дети недоверчивы, а родители недовольны. Почему же так происходит? Возможно, потому, что родители просто не создали те невидимые глазу связи или, другими словами, ниточки, которые соединяют между собой родителя и ребёнка. А почему же родитель не задумывается об этом, когда ребёнок ещё мал? Ведь эти нити формируются очень долго: не один день и не один год. Они очень тонкие, говоря образным языком, плетутся не из грубых волокон, а из тончайшего шёлка. Плести такие нити очень тяжело, мельчайшие надрывы каждый раз приходится связывать своей любовью и заботой по отношению к ребёнку. И если основы для пряжи недостаточно, то нить получится непрочной или короткой — или будет постоянно рваться в разных местах. Есть знаменитая русская поговорка: «Где тонко, там и рвётся». А может ли она касаться связи между родителями и детьми? Да, вполне! Почему бы и нет? Волокна мы можем соотнести с человеческими взаимоотношениями, из которых будет произрастать привязанность, а если волокон окажется недостаточно или они будут плохого качества, то и качество отношений будет соответствующее. Иногда отношения губят малодушие и мелочность, раздутое эго, любовь к себе. Но насколько бы всем легче жилось, если бы люди ощущали поддержку близких и всегда могли на неё рассчитывать. Возможно, не было бы и суицидов в том количестве, в котором мы наблюдаем их сегодня. Всего в России с 1990 по 2010 год было зарегистрировано около 800 тысяч самоубийств. При этом Российская Федерация занимает первое место в Европе по количеству самоубийств среди детей и подростков. Ежегодно каждый двенадцатый подросток в возрасте 15–19 лет пытается совершить попытку самоубийства. Всего в год фиксируется 19–20 случаев самоубийств на сто тысяч подростков. Это в три раза больше, чем мировой показатель. Только в 2009 году в России покончили с собой 1379 юношей и 369 девушек в возрасте от 15 до 19 лет. А возможно, и не было бы всех этих смертей, если бы семья стала подушкой безопасности или жилеткой, в которую можно поплакаться или согреться в трудную минуту?

Мне всегда хотелось сделать некое предположение на тему: «А как было бы, если…» Если бы дети и родители не злились друг на друга, а жили в мире и согласии. Если бы не обижались на то, что им уделяют мало внимания и не проявляют свою заботу в той степени, в которой её хотелось бы получать, то стали бы они ближе друг к другу? Доверяли бы свои тайны и секреты? С другой стороны, а хотят ли дети поддерживать контакты со своими родителями после того, как начинают быть материально от них независимыми? Или оторвался — и всё… Как листок от дерева. Через год у дерева появится новый лист, а прежний полетит по своему пути и никогда уже не вернётся обратно. В природе именно так и происходит: оторвавшийся и упавший лист никогда не привяжется обратно к дереву, а дерево, в свою очередь, не очень-то и нуждается в оторванном листе, поскольку лист для него — это прошлое, ушедшее в воспоминание, нежели полезная вещь. А может быть, листья всё-таки нужны дереву? Ведь, падая рядом с ним, они создают на земле густой покров, тем самым укрывая его корни от холода и согревая своим теплом в холодную зимнюю стужу. Это только некоторые листочки улетают далеко-далеко от дерева, а все остальные в своём большинстве падают ему под ноги.

Так может быть, всё-таки существует привязанность между деревом и листом? Для поиска истины мы пойдём разными путями: возьмём несколько примеров из жизни разных людей, а потом проанализируем поведение этих людей с учётом авторитетного мнения профессиональных психологов. К чему приведут нас эти поиски, будет видно в конце.

ГЛАВА 1. АЛЕКСАНДРА

Шурочка уже давно была замужем. Она выходила замуж по любви и совсем юной. Так было принято у всех. Все люди создавали семьи, когда понимали, что пришло их биологическое время. В её семье было всякое: были радости, были и трудности. И когда она хотела поплакаться на проблемы, то в качестве жилетки старалась выбирать постороннего человека. Посторонний непредвзято сможет оценить сложившуюся ситуацию и дать неожиданно дельный совет. Так бывало не раз. Часто своей болью она делилась именно с посторонними людьми, поскольку не хотела «грузить» близких своими проблемами: у них ведь и своих забот хватает, справедливо рассуждала она. Боялась она и осуждения, а ещё обыкновенного перемывания костей так называемыми доброжелателями. Её дражайшие родственники очень любили советовать, как надо правильно поступить и что они бы сделали, окажись на её месте. Но Шура ждала не этого. Она хотела, чтобы озвученная проблема не была предметом порицания, а стала объектом для совместного взрослого обсуждения с различными вариантами выхода из сложившейся трудной ситуации. Хотела, чтобы собеседник придал ей смелости для принятия серьёзных решений, которые впоследствии смогут перевернуть её жизнь с ног на голову, а ещё обнадёжил в том, что если что-то пойдёт не так, то он всегда будет рядом и протянет руку помощи. В противном случае обращение за советом или помощью к близкому человеку не имеет никакого смысла.

Непонятно почему, но в тот день за советом она решилась обратиться именно к матери, хотя знала, что мать не всегда одобряет её поступки. Но видимо, тема для разговора была слишком щепетильной. К кому ещё с ней пойдёшь? Мать если ничего дельного не посоветует, то хотя бы не вынесет сор из избы. Набравшись смелости, а может быть, просто от отчаяния она набрала её номер.

— Мам, привет, — неуверенно сказала Сашка, а из глаз уже катились горькие слёзы.

— Привет!

— Мамочка… у меня нет больше сил… что мне делать? — проревела девушка в трубку, а потом не очень уверенно начала долгий рассказ о том, как они с мужем дали в долг большую сумму денег его приятелю, а тот денег не возвращает, на звонки не отвечает и, судя по всему, сменил номер мобильного телефона. Да ещё и общие знакомые подлили масла в огонь, сообщив, что тот уехал из города, и когда вернётся — неизвестно.

— Ну что я могу тебе сказать, — небрежно фыркнула мать в ответ на её рыдания, — сама виновата! Не надо было так подставляться! Надо знать, кому вы доверяете свои сбережения! А твой благоверный — это вообще отдельная песня. Вечно он втягивает тебя в авантюры, а ты на всё закрываешь глаза. Нечего теперь ныть — ты знала, за кого выходила замуж.

На этом мать переключила разговор на другую тему, но Сашка её уже не слушала. Она уже размышляла о том, а знала ли она наверняка, за кого выходила замуж. И в тот самый момент поняла, что не знала. Совсем ничего не знала. Она выходила замуж ещё юной девушкой, которой с рождения внушали мысль о том, что каждая порядочная женщина должна обязательно выйти замуж, чтобы не прослыть в глазах общества старой девой или, ещё того хуже, матерью-одиночкой. Она это понимала и принимала. Поэтому с пунктом «вовремя выйти замуж» затягивать не стала и нашла себе мужа, которого она полюбила за те качества, которые особенно ценила в людях: открытость, честность, преданность и порядочность. А ещё за то, что муж очень любил её и боялся потерять, поэтому был всегда внимателен и предупредителен: подавал пальто, открывал дверь, не разрешал носить тяжести, настаивал на том, чтобы она как можно чаще отдыхала.

Она была разочарована в том, что телефонный разговор не сложился. Ведь не принципиальная позиция матери в отношении к семье и браку в тот момент была ей нужна. Девушке нужно было только одно — чтобы её прижали к груди и сказали: «Не переживай, всё будет хорошо, всё уладится, не в деньгах счастье, а я буду на твоей стороне, несмотря ни на что». Но видимо, её мать была представителем прагматических взглядов на разного рода проблемы, поэтому не стала разводить сантименты. После долгих рыданий Александра больше не звонила матери с подобного рода намерениями, поскольку поняла, что получить от неё сочувствие она никогда не сможет. Больше всего ей было обидно за то, что мать не пожелала взглянуть на ситуацию с другой стороны, а именно с позиции загнанной в угол дочери. Ведь деньги уже были одолжены, история не имеет сослагательного наклонения. Кроме того, Сашка просила не материальной помощи, а искала простого элементарного сочувствия. Ей как никогда нужна была вера в то, что всё образуется. Сочувствие и внушение веры оказались слишком дорогим подарком, который мать была не готова вручить дочери. Саша уже пожалела о том, что позвонила ей, но в то же время понимала, что не позвонить она не могла. Может быть, ей стоило обратиться к кому-то ещё? Но отца у неё не было — он бросил семью, когда та была ещё совсем малюткой. Подруг она тоже не имела, в круг общения входили лишь соседки и коллеги по работе. Ей следовало, как обычно, обсудить проблему с посторонним человеком, но, как назло, в этот день такого она не встретила. Иногда она обращалась к помощи знакомого психолога, который иногда консультировал её, причём совершенно бесплатно. Но психолог был в отъезде, а поговорить с кем-то надо было срочно.

Что она вынесла из этого опыта? Из этой попытки быть услышанной и понятой? Только то, что попытка была бессмысленной, и то, что ни на кого нельзя взваливать свои проблемы, а тем более искать помощи и сочувствия. Но и эта, на первый взгляд, бесполезная беседа принесла пользу — сделала Сашку более сильной и стрессоустойчивой. Она усвоила, что нет такого правила или закона, в котором сказано, что человеку кто-то должен помогать и сочувствовать. Сочувствие в наш век тоже дорого.

Почему мы так хотим поделиться своей болью? Почему не можем оставить её при себе? Да потому, что ноша слишком тяжела, и очень хочется разделить её с кем-то. Тяжела настолько, что, неся её одному, с лёгкостью можно получить инсульт одновременно с инфарктом. Скорее всего, желание получить сочувствие — это такой своеобразный инстинкт самосохранения, благодаря которому человечество до сих пор существует. И вероятнее всего, нам надо удовлетворять свои потребности не только в пище, тепле и жилье, но ещё и потребность в сочувствии. А когда мы не получаем желаемого сочувствия, то огорчаемся или обижаемся. И неосознанно создаём новую модель детско-родительских отношений: «Ты НИЧЕГО — мне, а я НИЧЕГО — тебе». Да. Так проще. Я ничего ни от кого не жду. Ни на что не надеюсь, ни на кого не рассчитываю, никому не доверяю. Практически как ребёнок, воспитывающийся в детском доме. Вообще это отдельная, очень интересная тема — детдомовские дети. Один из показателей того, чем отличаются дети из детского дома от детей, воспитывающихся в семье, — у них нет базового доверия к взрослым. Такого рода доверие формируется в первые годы жизни, и если в этот момент ребёнок оказался без попечения родителей, задуманная природой схема нарушается. Младенец должен удовлетворять свои базовые потребности мгновенно: как только родитель слышит, что ребёнок закряхтел или заплакал, он подлетает и разбирается, в чём дело, помогает справиться с проблемой — меняет подгузник, кормит, укачивает. Когда это происходит изо дня в день, ребёнок усваивает, что он в безопасности, что о нём обязательно позаботятся, как только он «мяукнет». В учреждении детей тоже кормят, пеленают и купают, но там всё происходит в определённые часы, по утверждённому расписанию. Младенцы же испытывают потребности не одновременно и не по часам, поэтому часто получается, что ребёнок получает необходимое уже после того, как он поплакал и заснул в одиночестве. К сожалению, так ребёнок усваивает, что никому не нужен. Думаю, что со взрослыми людьми происходит то же самое. Нам часто поступают «дежурные» звонки от детей или родителей с дежурными вопросами о здоровье, погоде и природе, и мы мило общаемся друг с другом. Но это не настоящая помощь, а лишь очередной визит вежливости. А в тот момент, когда нам действительно нужен совет или эмоциональная поддержка, никого не оказывается рядом. И мы, как детдомовские дети, поплакав, «засыпаем» в одиночестве, а когда просыпаемся, усваиваем, что никому не нужны. И те люди, у которых нет дежурного телефона для связи в режиме SOS, часто оказываются беспомощны, а потом из этой беспомощности произрастает равнодушие. А ведь как было бы хорошо, если бы более мудрые люди, а точнее сказать люди, которые являются нашими родителями, первыми озадачились этим вопросом. Чтобы они первыми начинали протаптывать ту психологическую тропинку, которая потребуется для быстрой обратной связи (в случае необходимости), и потом шли по ней уверенными шагами навстречу друг другу и вместе решали трудные жизненные задачи. Тогда и ребёнку будет намного легче. Он всегда будет знать, что, если он наберёт заветный номер, он всегда найдёт на другом конце провода необходимую эмоциональную поддержку. И он, в свою очередь, когда вырастет, тоже будет протаптывать эту тропинку для важных и нужных встреч со своими детьми. Тем самым помогая самому себе оставаться востребованным. Ведь востребованность — это потребность человека быть нужным другим людям. Она живёт вместе с нами точно так же, как и потребность в пище или тепле. И нам никуда не деться от неё. Востребованность — свидетельство эффективности личности. К востребованному человеку прислушиваются, ведь он в глазах окружающих считается более успешным. Он способен дать хороший совет. Его по праву считают мудрым, ибо мудрость есть знание, апробированное жизнью. Знания востребованного человека прошли экзамен практикой. Как такого не уважать и не ценить? Когда человек востребован жизнью, он ею доволен и удовлетворён. Приятно осознавать, что ты пользуешься повышенным спросом в межличностных и семейных отношениях. Когда у человека просят совет, он ощущает свою нужность. Но мы немного отвлеклись, а мне хотелось бы ещё немного поговорить о детях, воспитывающихся в детском доме, потому как это ярчайший пример для всего человечества не совершать опрометчивых поступков, и если ты не уверен в том, что сможешь стать хорошим родителем, то лучше вообще не заводить детей. Живи себе в своё удовольствие и радуйся жизни.

Человеческая психика устроена так, что обида и злость переносится на того, кто находится в поле зрения. Хотя ребёнка оставила родная мама, сердится он на воспитателей или приёмных родителей. Казалось бы, что они могут помнить, такие маленькие, до года? Но это не интеллектуальное знание, а чувственное. Оно закладывается ещё внутриутробно и накапливается после рождения. Младенец хорошо запоминает тот ужас и холод, которые он испытывал, когда лежал в кроватке и плакал один. Это очень трудно компенсировать, когда ребёнок уже подрос, но возможно. Именно поэтому особенно тяжело приходится родителям, которые хотят усыновить подростков. Те не верят в этой жизни никому. И постоянно провоцируют новоиспечённых родителей своим негативным поведением: сколько вы ещё протянете, если я буду плохо себя вести? Вернёте меня в детский дом уже через неделю или через месяц? А может быть, протянете целый год? И некоторые ведь возвращают. Не выдерживают. Оправдывают себя тем, что у ребёнка плохие гены. А вот если бы это был их родной ребёнок, терпели ли бы взрослые его бесконечные выходки? Думаю, что да. Тут уж нельзя будет свалить на гены — ведь придётся расписаться в своей несостоятельности, а ещё в том, что мы и сами являемся носителями плохого генофонда. Поэтому к родному ребёнку и терпения проявляется побольше. Почему? Во-первых, из-за страха получить общественное осуждение, во-вторых, не хотим расписываться в своей родительской несостоятельности, в-третьих, сегодня легко попасть под пристальный взгляд комиссий по делам несовершеннолетних, которые могут ненароком и в правах родительских ограничить, а это уже не шутки.

Возможно, вы подумаете: при чём тут детдомовские дети, тогда как совсем недавно мы говорили о семейном микроклимате, да и приведённые в пример младенцы не очень монтируются с проблемами во взаимоотношениях уже опытных родителей и взрослых детей? Но не там ли, не в младенчестве формируются те самые шёлковые нити, которые соединяют потом ребёнка и родителя? Вот ещё один вопрос. Почему в нас так долго сидят детские обиды? Казалось бы, уж давным-давно пора забыть о них. Всё перемолото, пережито, переосмыслено, но всё-таки вылезает откуда-то эта необузданная злость, ненависть, неприятие, а иногда и ревность. Почему мы думаем, что кого-то любят больше, чем нас, и этот факт нас очень огорчает? Что это? Конкуренция? Соперничество? Мы не можем пережить, что кто-то другой является лучше нас, и скорее всего именно поэтому этот кто-то получает больше родительской любви, чем мы. А ведь это на самом деле так. Родители не любят всех своих детей совершенно одинаково, у них определённо есть любимчик. Дети, выросшие в семьях с братьями и сёстрами, всегда очень тонко ощущают, к кому мама с папой всегда относились снисходительнее, больше баловали, больше разрешали. Почему так происходит? Быть может, потому, что родитель не может распределить родительские потоки любви между всеми детьми в одинаковых пропорциях? Обратимся к мнению психологов на этот счёт.

Довольно часто разница в отношении к детям спровоцирована их генетическим происхождением, особенно если дети от разных отцов. Если у матери к отцу ребёнка остался только негатив, то он будет проецироваться и на самого ребёнка. Да, ребёнок не виноват, что похож на отца физически, и мама это понимает и корит себя за это. Но накопленное раздражение нет-нет да выливается на ребёнка, с отцом которого отношения закончились плохо. Если в новом браке всё хорошо, то и к детям действующего мужа мама относится благожелательнее. Ведь они не ассоциируются с проблемами прошлых отношений, в которых она пострадала.

Другая причина, по которой родители по-разному относятся к своим детям, это их собственная нересурсность. Современные родители очень сильно нагружены разными обязательствами, они до максимума скручиваются как пружины под давлением, но в какой-то момент пружина разворачивается в сторону раздражающего фактора. И часто таким раздражающим фактором становится один из детей. Самый шумный из всех, самый любопытный или, наоборот, самый ленивый. Он становится тем самым раздражителем, в котором родитель видит причину большинства своих проблем: плохо учится в школе — приходится нанимать репетиторов, выслушивать критику учителей; постоянно попадает в неприятности, не бережёт одежду, дерётся, хулиганит; не помогает родителям, не хочет ничего делать по дому, только сидит в компьютере… Родители, отдавая часть себя такому ребёнку, в ответ и от него получают какую-то энергию или ресурс. И если в отношениях с «трудным» или неудобным ребёнком от родителя энергии уходит больше, чем успевает восстановиться, то этот ребёнок будет вызывать в родителях больше негативных эмоций. Отсюда могут пострадать и остальные дети, поскольку нересурсного на всех не хватает.

Но наблюдения за сложившейся системой внутрисемейных отношений разных людей позволяют сделать вывод о том, что родители всё-таки больше любят или уделяют внимание в первую очередь не очень успешным или более слабым детям: слабым по характеру, по состоянию здоровья или просто духовно слабым. Объяснить такое поведение можно материнским инстинктом или внутренним неосознанным желанием защищать того, кто больше нуждается в защите. Но такое поведение некорректно по отношению к сильному. Мол, сильный, здоровый и более успешный ребёнок в жизни и так не пропадёт, он и безо всякой заботы может обойтись, а вот слабый точно пострадает! Поэтому ему и отдадим всю свою любовь и заботу. Давайте вспомним рассуждение о востребованности как об одной из базовых потребностей человека. Слабому мы, конечно, нужны больше, чем сильному, поэтому свою востребованность мы в большей степени ощутим, помогая именно слабому. Сколько смысла приобретает наша жизнь в таком случае! Живи и спасай! И упивайся тем, что ты спасатель! А с чего вдруг все решили, что сильному ребёнку поддержка не нужна? Полагаю, что сильному она нужна не меньше, чем слабому, просто он этого не показывает. Наверное, жалеет родителей, освобождает их от траты своих жизненных ресурсов ещё и на себя, говоря тем самым: «Ну ладно, раз другой больше нуждается в помощи, то и трать всю свою энергию только на него, а я как-нибудь обойдусь!» Этим и закаляется характер. Но в этом кроется и опасность. В том, что сильный отдалится от своего родителя настолько, что никакие нити, даже капроновые, эту связь уже не удержат. Ведь ребёнок перестанет нуждаться в родительской поддержке, поскольку теперь он всё может делать сам. Сам добиваться, сам завоёвывать, сам зарабатывать, сам грустить, сам радоваться, сам переживать. Вы заметили, что даже радостными событиями и достижениями отдалённые от родителей дети не спешат с ними делиться? Зачем? Им уже не нужно получать родительское одобрение.

Примерно так же действует любая вакцина. Человеку вводят обезвреженные вирусы, а организм вырабатывает иммунный ответ — антитела. В случае построения взаимоотношений происходит так же. Предположим, что бактерия или вирус — это отсутствие внимания и ласки. Мы вводим их ребёнку в душу. Он вырабатывает антитела в виде холодности, недоверия, отстранённости, замкнутости, но самое главное — равнодушия. А потом уже не болеет, ну или болеет, но в лёгкой форме. С антителами он с лёгкостью справляется с жизнью: равнодушие помогает не реагировать на боль и проблемы других людей, мол, меня это не касается. А ещё они не позволяют испытывать каждый раз новую боль: один раз при вакцинации отболело — и всё, больше не болит. Если антитела пропадают, то приходится делать ревакцинацию. Так и получилось у героини, которая попыталась обратиться к матери за поддержкой и получила отказ. Этот отказ и стал новой вакциной. Девушка уже много лет не пытается получить совет или сочувствие, а каждый свой, на первый сторонний взгляд, неправильный поступок пытается обосновать с точки зрения основ психологической науки или своего жизненного опыта: просто сразу объясняет, почему она поступила именно так, не дожидаясь ответной реакции. Разговаривать с ней стало очень тяжело: она не допускает в людях слабости, не жалеет тех, у кого нет силы духа и силы воли, объясняя всё понятием естественного отбора, который гласит, что в природе выживает сильнейший. Но одновременно с этим с ней и легко. Все знают, какой реакции от неё можно ожидать: не будет лишних слёз и страданий при обсуждении развода, болезни или смерти близких друзей или родственников, не будет проявления жалости или особого сочувствия. Будет только предложение конкретной помощи, а ещё трезвое объяснение, что жизнь наша не вечна, что все когда-нибудь болеют и умирают, поэтому не стоит так убиваться. Кто же сделал её такой, на первый взгляд, чёрствой? Ответ напрашивается сам собой. Человек не привык жаловаться и надеяться на сострадание или сочувствие, он привык рассчитывать только на свои внутренние резервы: он сам поплачет, погорюет, пострадает. Так какого же поведения можно ожидать от него в ответ? Хорошо, если бы нам вообще не требовалась вакцина, в составе которой отсутствие элементарного внимания! И как было бы здорово, если бы мы получали сочувствие, как лекарство, всякий раз, когда оно нам понадобится. Да, возможно, это не сделает нас сильными, но это поможет нам оставаться уверенными в себе людьми со своими переживаниями и радостями и поможет не раздумывая обращаться за советом к близким — и, в свою очередь, получать от них дельный совет, а не пить всякий раз успокоительные средства или, ещё того хуже, антидепрессанты. Точно так же, как надо ремонтировать упавший забор, надо реставрировать и свою душу, проговаривая с кем-то свои беды. А с кем их можно проговорить? Родители и дети в этой иерархии стоят на первом месте. Да, там могут оказаться и друзья, и соседи, и коллеги, и духовный наставник. Но все они появляются там, где нет тесных связей между родителями и детьми. Вот тогда на первый план выходят все остальные.

ГЛАВА 2. ВЕРА

Двухлетний Мишенька сидел за столом и ковырял ложкой в тарелке с манной кашей, когда его отец после очередной встречи с друзьями в хорошем подпитии вернулся домой. Мишина мама сидела напротив, спиной к вошедшему в кухню мужу. То, что произошло в следующую секунду, невозможно было предвидеть. Так называемый отец резко вырвал табуретку из-под сидящей на ней матери. Она за долю секунды оказалась на полу и, ударившись головой о плитку, потеряла сознание. Испугавшись, отец подхватил её на руки и понёс в ванную. Там он поднёс её голову под струю холодной воды, от чего она сразу пришла в себя. Больше никаких событий того злосчастного вечера Мишенька не помнит, да это и понятно.

С тех пор прошло много лет. Как мать восстанавливалась после травмы, Миша не знает — видимо, она пощадила детскую психику и никогда не жаловалась сыну на тяжелейшие боли. Но последствия того падения остались с ней на всю жизнь: остеохондроз, межпозвоночные грыжи, частые головокружения, носовые кровотечения — далеко не полный список заболеваний, с которыми она и по сей день борется.

Жизнь с мужем, который частенько приходил домой в хорошем подпитии, казалась Вере адом. Да ещё и новорождённый ребёнок часто болел, отнимал много сил, жизненных ресурсов, которые надо было как-то восстанавливать. Для их восстановления женщине часто приходилось отвозить ребёнка к своей матери. Мать жалела её, поэтому с удовольствием возилась с внуком, относилась к тому как к родному сыну и, как умела, занималась его воспитанием. Вы можете возразить, что так раньше жила добрая половина семей. Многие бабушки воспитывали внуков, родители которых были вынуждены, например, работать далеко от дома. Это часто касалось артистических профессий, военнослужащих, спортсменов или профессий, связанных с научно-исследовательской деятельностью. Редко бывают дома проводники, водители-дальнобойщики, да и просто люди, которые работают вахтовым методом, очень развитым на сегодняшний день в нашей стране. Иногда бабушки и дедушки воспитывают внуков, семьи которых являются неблагополучными: пьющий отец или мать, инфантильное поведение родителей. Есть очень хороший пример, приведённый А. В. Носковой в её работе «Семейная тематика в европейской социологии». Она пишет о том, что Луиза Леонини в своем докладе «Чужаки, но итальянцы. Второе поколение молодёжи и межпоколенные отношения» отметила, что для Италии становится типичной «женская» миграция из стран Латинской Америки. Женщины-мигрантки часто оставляют детей на несколько лет на свою родню, а сами уезжают на заработки в европейскую страну. Матери становятся своеобразным «банком» для своих детей, то есть деформируется «экспрессивная» женская гендерная роль. Устроившись в Европе, женщины забирают к себе своих детей. Однако отсутствие матери в период взросления ребёнка приводит к эмоциональной отчуждённости и невозможности доверительных отношений между ними, что, в свою очередь, является источником развития депривации и распространения асоциальных форм поведения.

Но Вера не относилась к этим категориям. Она не ездила в командировки, не занималась исследовательской деятельностью, не гастролировала по миру с концертами, не выезжала на заработки за пределы своей страны. Она просто была молодой неопытной женщиной, которая вышла замуж потому, что всем женщинам в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти было положено выходить замуж. После двадцати пяти девушка уже считалась невестой «не первой свежести» и вызывала подозрения: «Почему она до сих пор не замужем?» Даже посмотреть в сторону молодого человека без штампа в паспорте во времена её молодости было неприлично. Девушку сразу могли назвать гулящей и развратной. А молодые люди, в свою очередь, напротив, вели себя достаточно развязно, а иногда даже дерзко — им терять было нечего, в отличие от девушек. Девушки сопротивлялись как могли, но бывало всякое, поэтому понятие «вышла замуж по залёту» лет дцать тому назад было на слуху у многих.

Сегодня общество уже не ставит девушек в такие рамки. Молодые пары сами вправе регулировать вопрос вступления в интимные или брачные отношения, будь то официальная регистрация брака или так называемый гражданский брак. В любом случае они ничего не теряют, а выбирают путь, который выгоден им обоим. А уж тем более вопрос о том, обзаводиться им потомством или нет. Но стоит нам ненадолго вернуться в прошлое и произвести небольшие подсчёты, отняв от даты рождения первенца дату свадьбы, то мы можем убедиться, что многие пары регистрировали свой брак, когда невеста была уже немножко, а где-то уже и множко беременна. Не верите? Проведите небольшое исследование. Произведите нехитрые подсчёты, и вы узнаете о своих родственниках или знакомых много нового. Поверьте, что вам будет очень интересно!

И вот эти девушки, а теперь уже замужние женщины и матери, примеряют на себя новую роль. Иногда удачно, а иногда не очень. Ведь борьбу надо вести не только с новоиспечённым мужем, который ещё не нагулялся, поскольку он ещё очень молод, но и с его матерью, так называемой свекровью. А свекровь, как правило, встаёт на сторону любимого сыночка и считает, что невестка его ни капельки не достойна. Поэтому молодая жена находится под двойным прессингом. Потом рождается малыш, которому надо уделять всё своё свободное время, и на молодого мужа времени уже совсем не остаётся. Начинаются взаимные упрёки и оскорбления. Муж упрекает жену в отсутствии ласки и заботы, жена упрекает мужа в том, что тот редко бывает дома и часто убегает к друзьям-приятелям пожаловаться на свою семейную жизнь, отвлечься от семейных забот и пропустить по рюмочке. Те, что слабее духом, к рюмочке начинают прикладываться всё чаще. И не важно, из какой социальной прослойки вылупился молодой муж: будь он сыном доярки и слесаря, или сын профессора, или высокопоставленного чиновника, из категории так называемой золотой молодёжи (к слову сказать, такие дети дружбу с рюмочкой заводят ещё быстрее). Ведь они привыкли быть центром всеобщего внимания, а теперь, когда появился ребёнок, всё внимание уделяется последнему. Спиртное, как ему кажется, укрепляет его волю, прибавляет уверенности, но это лишь иллюзии. Постепенно рюмочка превращается в бутылочку, бутылочка в ведёрко, а ведёрко в бочечку. Алкоголь становится верным спутником жизни. Укрепляет авторитет самого себя в своих же собственных глазах. «Меня никто не понимает» или «У меня нет проблем с алкоголем, хочу — пью, не хочу — пью» — частая отговорка пьющих людей. Сейчас даже появилась новая шутка: «Я не алкоголик, я — человек нетрадиционной трезвости!» Вы спросите: «А при чём тут дети?» А всё при том же. Дети становятся невольными свидетелями душевных возлияний и, как следствие, выяснения отношений между родителями. Наблюдают, как ругаются, а порой и дерутся мать с отцом, и бесконечно страдают от того, что ничего не могут сделать в этой ситуации. А порой они и сами попадают под горячую руку родителей. И если ребёнка просто отправят в другую комнату в момент ссоры родителей, то это хорошо. Но бывает и так, что и на ребёнка обрушиваются гневные реплики не в меру возбуждённых родителей просто потому, что он в этот момент оказался в ненужное время в ненужном месте. А ребёнок тоже озадачен: выбрать из конфликтующих сторон ту, которая права, учитывая любовь к обоим родителям, для ребёнка очень болезненно. Видя, как мама и папа, которые для крохи являются неоспоримым примером, ссорятся и кричат, ребёнок начинает воспринимать подобную манеру отношений как норму. Он перестаёт верить, что возможны дружественные, нежные отношения между людьми. А позднее, во взрослой жизни начнёт применять полученный опыт в собственной семье, в отношениях с близкими и друзьями. Будучи свидетелем скандалов, ребёнок перестаёт ценить семью как надёжный оплот, а семейные ценности перестают для него быть значимыми. К счастью, так происходит не со всеми детьми. В будущем ребёнок выберет себе две модели построения своей новой семьи. Первая, и в основном она касается мальчиков, — это вести себя так же, как вёл себя отец по отношению к матери, и совсем не обязательно, что он будет бить свою жену, но то, что станет мало прислушиваться к её мнению, это точно. Возможен и второй вариант: ребёнок не захочет, чтобы в его семье кто бы то ни было повышал голос. Все вопросы постарается регулировать мирно. Часто будет уступать своей второй половине, лишь бы не нарваться на скандал. Будет страдать оттого, что приходится наступать на горло своим желаниям или своим принципам, но всё равно будет терпеть и уступать: лишь бы не было хуже и лишь бы не было скандала. В таких отношениях тоже кроется опасность. Ведь никто не отменял законов физики: когда чашечка терпения наполнится до краёв, а негативные эмоции будут продолжать накапливаться, то они польются через край туда, где эта чашечка стоит. На стол, потом на пол. А на пролитом негативе можно нечаянно поскользнуться и разбить себе голову, да ещё в этот пролитый мимо чашечки негатив случайно могут наступить и другие близкие. И тогда одному Богу известно, чем всё это может закончиться. Конечно, это образно сказано. Но душевные терзания по поводу того, «почему именно я всё время должен уступать своему партнёру», будут душить человека всегда. Но изменить он ничего не сможет, потому что в голове всегда будет сидеть убеждение: лишь бы не было хуже. Такие люди полны нерешимости, не уверены в своих силах, думают, что они всегда что-то делают не так.

Нельзя не упомянуть ещё одну пару персонажей в межличностных отношениях между молодыми супругами — свекровь или тёща, которые выходят на передний план и защищают своих чадушек по всем фронтам! Свекровь убеждена, что её сын, как и все сыновья мира, достоин большего. Начинает учить сына уму-разуму — мол, она тебе не пара. И сынок идёт на поводу у матери. Думает о том, что он, наверное, действительно сделал неправильный выбор и поторопился с женитьбой. Взаимные упрёки нарастают, градус негативных отношений, постоянным свидетелем которых является ребёнок, тоже. В таких ситуациях он не понимает, кто из родителей прав, кто виноват, на чью сторону надо встать. А те в свою очередь не могут донести до ребёнка, что ему в этой ситуации опасаться нечего: он всё так же любим и важен для них. Но в момент эмоционального возбуждения взрослые меньше всего думают о детях, поскольку просыпается их внутреннее эго, которое толкает жонглировать эмоциями и претензиями, чтобы одержать победу в этой войне. А у ребёнка тем временем начинаются проблемы в общении со сверстниками. Он лишний раз боится озвучить своё мнение по тому или иному вопросу, поскольку подсознательно думает, что сейчас его будут высмеивать, попросят замолчать или вообще удалиться. И он молчит. Просто молчит и наблюдает за происходящим. Градус недоверия буквально ко всем людям растёт в его душе. И взрослым это обязательно надо принимать во внимание. Неуверенность в подростковом возрасте — большая проблема. Страх и опасения мешают полноценно формироваться юному человеку. Такой ребёнок заранее проигрывает в учёбе, спорте, занятиях по интересам, даже в личных отношениях, потому что всегда сомневается в собственных силах. Кроме того, недостаток внимания и любви, непонимание, одиночество, боязнь прослыть не таким, как все, могут навсегда замкнуть его в себе, а при плохом сценарии — привести к суициду.

Так что же нужно сделать, чтобы предотвратить появление у ребёнка неуверенности в себе? Может быть, просто постараться выяснять отношения без его присутствия? А если он стал случайным свидетелем ссоры, то просто успокоить и дать ему понять, что он тут ни при чём и что к нему эта ссора не относится. Постоянно ссорящимся взрослым не хватает времени на собственного ребёнка, а малышу не хватает любви и заботы. Чувствуя во время скандала опасность, дети пытаются привлечь внимание к себе. Но маленькие, у которых нет жизненного опыта, не знают, как это сделать. Ребёнку трудно понять, почему взрослые, которые только недавно ссорились, буквально через 10—20 минут ведут себя так, как будто ничего не было. Во время родительской ссоры одни дети стараются играть в уголке, другие замирают в растерянности. Мир для ребёнка — это семья, и, видя разлад, он ощущает, что мир дал трещину и вот-вот разрушится. Психологи и психотерапевты отмечают, что психика ребёнка формируется и закрепляется в дошкольном возрасте. Если супруги раздражительные, то это передастся и детям. Конфликтные ситуации, увиденные дома, травмируют их психику и повышают возбудимость, тревожность и страх. У детей, часто видящих злых и страшных в гневе родителей, развиваются неврозы и даже психические заболевания. Учёными доказано, что частые стрессы положительно влияют на частоту заболеваний. Маленький человечек ещё не знает, как поступать в случаях, когда родители ругаются, и организм отвечает повышением температуры. Беспокойство матери отрицательно влияет на сон и аппетит уже с четырёх месяцев, сниженный иммунитет грудничка вызывает частые заболевания. Тогда мать отвлекается от ссор и начинает лечить ребёнка. И вот тут ребёнок бесконечно рад, что хотя бы таким способом, но ему удалось заполучить внимание матери. Этот случай хорошо описан в повести Павла Санаева «Похороните меня за плинтусом». Обязательно прочтите её, если не читали. История мальчика, бабушка которого отобрала его у якобы нерадивой матери, посчитав, что с ней (бабушкой) ребёнку будет лучше. Но мальчик очень любил свою мать и скучал по ней, хранил под кроватью безделушки, подаренные ею, и с нетерпением ожидал редких встреч. Когда грусть достигала своего апогея, организм всегда реагировал одинаково. Мальчик заболевал. И тут бабушка бросалась его лечить, проявляя к нему особую ласку и заботу. В эти моменты мальчик был счастлив.

Поэтому, прежде чем выяснять отношения, подумайте, как это отразится на психике ребёнка. Постоянно ссорящимся родителям психологи дают несколько советов:

— Уйти в другое место, хоть в ванную, не выгоняя ребёнка. Полезный метод — написание записок, не произнося ни слова.

— Стараться не кричать и тем более не бить предметы, не стучать и не хлопать дверьми, чтобы не пугать малыша.

— Нельзя говорить того, чего не будет: маленький наблюдатель воспринимает сказанное за правду. Надо объяснить понятным языком причину ссоры между папой и мамой.

— Крайне необходимо исключить матерные слова.

— Стоит попытаться научиться объяснять собственное состояние, спокойно доказывать и убеждать вторую половину в мирном решении проблемы.

— Не вспоминать прошлых обид. Не обвинять друг друга, показывая, что кто-то виноват.

Позже я предложу читателю ещё одну научную теорию о том, в которой предполагается, что мать доверяет ребёнку только в той степени, в которой она доверяет мужу. Простая подсознательная логика: нет доверия к мужу — нет доверия к ребёнку. Есть доверие к мужу — есть доверие к ребёнку.

ГЛАВА 3. ЛЮБАША

Любаша сидела напротив маленького корявого зеркальца и пыталась соорудить нехитрый начёс на голове. Получалось плохо, а ей хотелось, чтобы получилось хорошо. Сегодня она собиралась посетить танцплощадку, где надеялась понравиться всей мужской половине населения её маленького городка в возрасте от пятнадцати до двадцати пяти лет. В свои семнадцать она жила в коммуналке с удобствами на улице, с матерью, тремя братьями и пьющим не вполне адекватным отчимом. Простая до обморока жизнь угнетала. Отсутствие какой бы то ни было приличной одежды и обуви, вкусной еды и такой заветной косметики казалось ужасным непреодолимым барьером между ней и её сверстницами. Мать работала одна и тянула на своих плечах всю семью. Хоть мать и любила своих детей, но, вымотавшись на заводе, была не в состоянии уделять много внимания отпрыскам. Вся её забота заключалась в приготовлении нехитрого обеда или ужина и стирке белья. Любаша мечтала выбраться из этой нищеты и увидеть иную жизнь, жизнь, в которой есть хотя бы туфли и платье, есть возможность лишний раз сходить на танцы или в кино и не завидовать при этом своим сверстницам, имеющим красивые босоножки и помаду фирмы Estée Lauder. Она, конечно, часто гуляла с подружками, и даже иногда прогуливала школу, поэтому назвать её домашней девочкой было трудно. Но всё это было как-то по-детски наивно.

В тот вечер она надеялась на чудо: возможно, именно сегодня она встретит прекрасного принца из другой жизни и, как Золушка из сказки, уедет в эту самую новую жизнь на золотой карете, ну или хотя бы на автобусе. Судьба не заставила её долго ждать. В самый разгар танцевального драйва на площадке появилась компания симпатичных молодых людей. Любаша сразу узнала их: это был всем известный в её районе местный авторитет и так называемый решала Санёк со своей свитой. Все присутствующие девушки сразу оживились и воодушевились: а вдруг какой-нибудь из них посчастливится быть сопровождённой до дома этим красавчиком? Любаша даже не надеялась, что Санёк посмотрит в её сторону, но она глубоко заблуждалась. Саньку сегодня очень хотелось покуражиться, и на очередной танец он пригласил именно её. Кровь горячей струёй хлынула к Любашиной голове: то ли от счастья, то ли оттого, что верилось ей во всё происходящее с трудом. Она неловко протянула ему навстречу свою руку. Пара, нежно держась за руки, двинулась к середине танцплощадки, а достигнув самого её центра, не спеша поплыла по танцполу. Он был вежлив и даже нежен. Сказал ей пару-тройку приятных слов, от которых голова закружилась ещё сильнее. Его друзья посмеивались, глядя на них со стороны: робкая, неловкая и угловатая Любаша совсем нелепо смотрелась рядом с этим красавчиком, отчего друзья заходились просто гомерическим хохотом. Но Санёк был настроен решительно: он в очередной раз хотел доказать всем и вся, что от его чар не может устоять ни дурнушка, ни красавица, только с первой потребуется гораздо меньше возни: ведь она и так уже счастлива до обморока только оттого, что он просто стоит рядом с ней. Понять, чего именно в тот момент было нужно Саньку от Любаши, у неё просто не хватило опыта, да и чувства затмевали разум. Он, такой красивый и знаменитый на всю округу донжуан, танцевал именно с ней, а не с Наташкой из 10 «А», за которой пытались ухаживать все местные мальчишки, но, как правило, получали отказ. В её голове уже нарисовалась картинка, как она стоит напротив дверей ЗАГСа в красивом свадебном платье и фате, её поздравляют подружки и многочисленные родственники, а на тонком пальчике красуется золотое колечко. Она пойдёт работать на завод, через некоторое время им дадут отдельную квартиру, Санёк тоже образумится и закончит заниматься сомнительными делишками, слухи о которых ходили не только по их микрорайону, но и городку, в котором они жили.

Танец закончился быстро: Любаша была как будто в тумане, поэтому время пролетело незаметно. Вечер подходил к концу, а ей так хотелось подольше побыть рядом с ним, ведь от него веяло такой силой и смелостью, такой решительностью и бесконечным обаянием. Поэтому, когда Санёк предложил проводить её до дома, от переизбытка чувств она не сразу поверила в услышанное и восприняла эту информацию как манну небесную. К дому они шли неторопливо, он много шутил. От внезапно свалившегося счастья Люба душой как будто бы оторвалась от своего тела, вознеслась в небо и наблюдала за всем происходящим с высоты. Эта же душа и стала первой и последней свидетельницей того, что произошло с ней потом: вот они заходят в подъезд, вот он предлагает ей полюбоваться на ночное небо с крыши их старенького дома. Вот они поднимаются, вот он обнимает её за плечи, потом за талию, потом укладывает на пол… Она даже не сопротивлялась, хотя прекрасно понимала, что именно произойдёт в следующую минуту, было полное ощущение того, что это происходит не с ней. За несколько минут она перенеслась из детской жизни во взрослую, хотя совершенно этого не хотела и не была к этому готова. Почему не закричала и не позвала на помощь, она и сама не поняла. Потом она тихо поднялась, тихо отряхнулась, тихо поправила на себе одежду, тихо зашла в свою квартиру и тихо, чтобы не привлекать постороннего внимания, легла в кровать. В голове крутилась фраза, сказанная Саньком напоследок: «Не маленькая, сама должна была всё понимать, вздумаешь ментам настучать — убью!»

Жаловаться она не собиралась, просто пребывала некоторое время как в тумане. Рассказывать о случившемся матери было бессмысленно: та бы её лишь отругала за то, что шляется по ночам непонятно где и непонятно с кем. И к слову сказать, её родной брат был хорошим приятелем Санька, они вместе решали какие-то вопросы, забивали какие-то стрелки, и брат просто сказал бы, что, мол, тебе повезло, что такой крутой пацан вообще обратил на тебя внимание!

Лето пронеслось быстро: Любаша устроилась на завод, иногда по вечерам с подружками выходила погулять по району. Она и не сразу заметила, что у неё задержка. Когда поняла, что беременна, аборт было уже поздно делать, поэтому решила рожать, тем более что мать, узнав о её беременности, не сильно и возмущалась, а просто в очередной раз сказала, что та дура, но раз уж так получилось, то будущий ребёнок ни в чём не виноват. В начале весны Люба родила здорового красивого мальчика, как две капли воды похожего на Санька, и не понимала: то ли ей любить своего сына, то ли ненавидеть. Материнский инстинкт победил. Она стала как могла ухаживать за новорождённым. Её мать помогала материально. Вскоре Люба познакомилась с очень хорошим человеком, который сразу полюбил её и взял в жёны с ребёнком на руках. Общество и сейчас с неодобрением смотрит на женитьбу мужчин на женщинах с детьми от предыдущих отношений, а во времена социализма-коммунизма — особенно. Это обстоятельство было частой причиной того, что женщины не торопились с разводом, даже если муж был тираном или хроническим алкоголиком. Главное было не остаться одной с ребёнком на руках. Но Любаше повезло. Чтобы компенсировать горечь прошлого опыта, Господь послал ей добропорядочного человека, который вскоре стал её мужем. Мальчика он полюбил сразу и стал относиться к нему как к родному. Вскоре у Любаши один за другим появилось ещё трое детей: две девочки и мальчик. Так в свои двадцать с небольшим она стала многодетной матерью. Всю жизнь она работала на фабрике и, как умела, воспитывала своих детей. Но мыслями часто возвращалась в тот злополучный вечер, который разделил её жизнь на до и после. Несмотря на то что Санёк обошёлся с ней очень грубо, она простила его, поскольку где-то в глубине души тайно испытывала к нему непонятное чувство: микс из любви, восхищения и ненависти. Когда её первенцу исполнилось три года, Санёк разыскал её. Он, конечно, понимал, от кого Любаша родила ребёнка, поэтому при встрече сразу предупредил, что если с его сына упадёт хотя бы один волос, то мало ей не покажется — он её просто убьёт. Любаша знала, что это была не шутка, убить он мог кого угодно, поэтому всё сказанное Саньком восприняла всерьёз. Сына она не обижала, тем более что и отчим любил его не меньше, чем своих родных детей: увлечение марками, рыбалка, турпоходы, поездки к родственникам — всё это было неотъемлемой частью их совместной жизни. Со своим не биологическим, но всё же любимым отцом он проводил гораздо больше времени, чем с матерью, поэтому очень привязался к нему, а вот к матери, напротив, особой привязанности не испытывал.

Тимофей, так звали Любашиного первенца, быстро подрастал, и вот он уже ученик первого класса, а потом и выпускник восьмого. Отношения с матерью были чисто соседскими: она никогда не могла дать дельного совета и особенно не интересовалась проблемами сына. Не советовала ему, с кем встречаться, какую выбрать профессию, с кем дружить и тому подобные вещи. Окончив восемь классов, он поступил в училище и, благополучно его окончив, отправился на срочную службу в ряды Российской армии. Отслужил положенные два года, вернулся домой, вскоре женился, переехал от родителей в другой дом и практически перестал с ними видеться. Но мать не сильно огорчилась такому повороту событий. На встречах она не настаивала, в гости не звала, гостинцы для сына и внуков не передавала, вкусненьким не баловала. Во время редких встреч вела себя очень сухо и скованно: вся беседа обычно сводилась к разговорам о погоде и природе, о низком уровне медицинского обслуживания в стране, о высоких тарифах на ЖКХ и сплетнях о многочисленных соседях. Отец держал в этих отношениях нейтралитет, поскольку сын уже вырос и стал самостоятельным, а жена оставалась частью его жизни, и спорить с ней он не хотел, считая её домашним генералом. При разговорах с матерью сын чувствовал себя беспокойно и даже испытывал некоторое напряжение. Пробовал находить разные интересные темы для общения, пытался понять, чем вызвана её замкнутость, осторожность и недоверие. Но мать никак не могла раскрыться, беседы поддерживала без энтузиазма и всякий раз пыталась закончить их как можно скорее. И поскольку каждое слово приходилось буквально высасывать из пальца, Тимофей в эти минуты думал только об одном: когда же закончится эта встреча и он наконец сможет вернуться к себе домой. Поистине родным домом он считал тот, в котором жил, создав свою новую семью. Только там он чувствовал себя спокойно и комфортно.

Подбирать слова для разговоров с матерью становилось всё труднее и труднее, и вскоре они вовсе прекратились. Тимофея огорчало, что, когда он приглашал её на семейные торжества, она всегда находила отговорки, чтобы их не посещать: плохое самочувствие, нечего надеть, долгая дорога, плохая погода, отсутствие настроения — вот неполный перечень дежурных отговорок, которые ему приходилось слышать. Отношения матери и сына с каждым годом становились всё холоднее. Было видно, что она ввела ему вакцину в виде равнодушия, а выработка антител не заставила себя ждать. Он уже не переживал и не страдал, когда кто-то оставался к нему равнодушным, и особенно не спешил на помощь другим. Так с годами закалился его характер. Он привык сам справляться со всеми трудностями, научился никому ни на что не жаловаться, не омрачать жизнь окружающих людей плохим настроением. Он справедливо полагал, что жизнь весьма скоротечна, поэтому не стоить тратить её на взаимные упрёки, надо просто избегать людей, с которыми вам не о чем говорить. Все новости из жизни его прежней семьи Тимофей узнавал из разных источников: от отца, друзей, дальних родственников, знакомых, — но только не от матери. Она как будто бы намеренно скрывала информацию от сына. Непонятно было только — почему. Можно было предположить, что так происходило от обиды на сына за то, что всё своё внимание он уделяет новой семье, морально и материально не поддерживает мать, а потому в её душе и поселилась обида, которая незаметно душит её сознание и разумный подход к детско-родительским отношениям. А возможно, это последствия травмы, которую Люба перенесла в молодости. Сын стал для неё внешним раздражителем, поскольку всегда напоминал ей о том неприятном, а скорее даже страшном событии, произошедшем тёплым летним вечером много лет назад.

Причина взаимных обид родителей и детей друг на друга — это предмет долгого разговора, которому можно посвятить отдельную главу. Психологи утверждают, что основной ошибкой в поведении в схеме «взрослая мать — взрослый ребёнок» является мысль о том, что он ей обязан (за то, что родился; за то, что его вырастили; за то, что заботились о нём). Это заблуждение. Сын или дочь ничем не обязаны пожилому родителю. Когда человек решает завести ребёнка, он принимает это решение самостоятельно, и надежда на то, что, когда ребёнок вырастет, будет заботиться о родителях до гробовой доски, очень призрачна. Другое дело, что воспитывать детей нужно так, чтобы в них развивалось чувство глубокой благодарности и нежности к родителям, которое перерастёт в потребность быть с ними рядом и помогать. А если такой потребности нет? Да и особого чувства благодарности тоже? Что делать с несформированными отношениями между взрослым родителем и взрослым ребёнком? Попытаться их наладить или пусть всё остаётся как есть? Продолжать чисто формальное общение? Давайте ещё раз обратимся на этот счёт к мнению психологов. Психологи отмечают, что на разрушающую эмоциональную связь с ребёнком в числе прочих влияет проявление формального интереса. «Сынок, у тебя же всё нормально в университете (с девушкой, с деньгами, на работе), правда?» То есть вопрос задаётся с посылом: «Я не хочу вникать в твои проблемы, но переживать из-за отсутствия информации тоже не хочу, поэтому просто соври мне, что у тебя всё в порядке, чтобы я была спокойна и с чувством выполненного родительского долга отправилась читать книжечку и попивать кофеёк». В этом нет искреннего интереса, и ребёнок это чувствует. Он всегда пытается получить ваше одобрение, даже будучи взрослым: «Посмотри, какой я себе телефон (машину) купил!» — или: «Меня сегодня на работе назвали лучшим сотрудником месяца!» И родитель должен искренне этому порадоваться, а в идеале испытать чувство особой гордости за каждое даже самое маленькое достижение своего ребёнка, не говоря уже о большом.

Проблема отношений родителей и детей — сложная и парадоксальная. Сложность её — в скрытом, интимном характере человеческих отношений, щепетильности «внешнего» проникновения в эти отношения. А парадоксальность — в том, что при всей её важности родители её обычно не замечают, потому что не имеют для этого необходимой психолого-педагогической информации. В классическом психоанализе З. Фрейда отношения между ребёнком и родителем рассматривались в качестве главного фактора детского развития. Согласно З. Фрейду, мать выступает для ребёнка, с одной стороны, как первый и самый важный источник удовольствия, как первый объект либидо, а с другой — как первый законодатель и «контролёр». Общение с родителями на разных стадиях развития личности, родительское влияние на способы решения различных сложных ситуаций, конфликты и неудачи впоследствии проявляются характерными проблемами уже у взрослого человека. Неплохо было бы, если бы в нашей стране существовал закон, согласно которому, прежде чем родить ребёнка, родителям следовало пройти соответствующее обучение и получить диплом по специальности «основы воспитания, или психология детско-родительских отношений». Это нужно лишь для того, чтобы потенциальные родители понимали, что нужно научиться не только правильно купать или кормить малыша, но и взаимодействовать с ним и выстраивать те отношения, следствием которых станет эмоционально-личностное благополучие ребёнка. Возможно, тогда у нас в стране не было бы такого количества брошенных детей, которые воспитываются в детских домах при живых родителях. И не было бы конфликтных ситуаций между взрослым и ребёнком внутри семьи. Нередко на детских площадках от гуляющих с детьми мамочек приходится слышать подобного рода высказывания: «Вот в сад пойдёт, его там всему и научат». То есть мама заранее умывает руки и расписывается в своей родительской несостоятельности. Зачем обращать внимание на капризы ребёнка, раскладывать их по полочкам, анализировать его поведение и добираться до сути проблемы, если можно просто отправить ребёнка в детский сад и спокойно ждать вечера? Вечером она заберёт его домой, уложит спать, а наутро вновь приведёт обратно. Так, глядишь, и до школы протянуть можно. А потом — да здравствует среднее образование! Родители школьников почему-то более важным считают проконтролировать именно успеваемость ребёнка, а не возникающие у него проблемы в общении со сверстниками и педагогами. Они стараются найти хорошего репетитора, подтянуть успеваемость, отдают ребёнка на дополнительные занятия и записывают в сто тысяч кружков по интересам. Но они забывают о важности личного общения и поддержания эмоциональной связи в цепочке родитель — ребёнок. А в случае нарушений в поведении ребёнка с лёгкостью перекладывают всю вину на школу: это там его чадушко научили плохому, а вообще он белый и пушистый. Но, к сожалению, в большинстве случаев дети ведут себя вызывающе только потому, что недополучают от родителей того самого общения и внимания. Когда маленький ребёнок дерётся с другим или запускает в голову соперника машинкой, а находясь в детском саду, катается по полу и выкрикивает разные иногда приличные, а иногда и совсем неприличные слова, тем самым он просто хочет сказать: «Ну хоть кто-нибудь, обратите на меня внимание! Мне его категорически не хватает!» Но кто же в этом виноват? Подумайте сами! И отговорки, что, мол, я устала на работе, тут не действуют. Потом родители сами же и пострадают от такого перекладывания ответственности со своих плеч на чужие, но это будет потом, а взрослые, к сожалению, не смотрят вперёд: вот в данную минуту он не плачет (читай: не хулиганит, не дерётся, не таскает за хвост кошку), а молча сидит с планшетом в руках, ну и слава богу. А если он и подрался с кем-то, то, значит, он молодец, умеет постоять за себя! Такая воспитательная политика может обернуться очень печальными последствиями.

Вернёмся к Любаше. Наша героиня совершенно не была привязана к сыну — другими словами, не испытывала физиологической потребности видеться с ним, вникать в его проблемы. Возможно, так происходило потому, что помимо него у неё было ещё трое детей и разделить свою душу и время в равных пропорциях между всеми она просто не смогла. Ни она, ни дети в этом не виноваты — так уж сложилась жизнь. Со взрослым всё понятно: потребность не обнаружена, а раз нет потребности, то и нет необходимости в её удовлетворении. Но то, что потребность в эмоциональной связи и общении со значимым для него взрослым испытывает ребёнок, давно доказано наукой. В понимание источников формирования потребности в общении внесла вклад и М. И. Лисина в своей концепции генезиса общения в онтогенезе. Она утверждает, что для ребёнка потребность в общении — это стремление к познанию окружающего мира и оцениванию других людей, а через них человек приходит к оцениванию и познанию себя. А существует ли она у взрослого? Может быть, её просто нет и мы напрасно тратим время? Действительно, у взрослых потребность в общении выражается несколько иначе. Им уже не нужно познавать окружающий мир. Как они наивно полагают, они его уже познали. Взрослые люди — это зрелые личности, которые прекрасно знают, чего они хотят достичь в жизни. Поэтому часто их общение складывается из удовлетворения своих главных потребностей: признание, престиж, выражение индивидуальности, получение знаний. Скорее всего, именно этим и можно объяснить поведение Любы.

Ведь она спокойно отпустила своего сына во взрослую жизнь и ни секунды не тосковала без него, не испытывала ни малейшего желания порадоваться его успехам, не испытывала удовольствия от общения с ним — скорее, это было не удовольствие, а, наоборот, раздражение: почему она должна терять ради него своё драгоценное время? Не возникало желания даже позвонить, поэтому связывалась она с сыном очень редко и редко интересовалась, что вообще в его жизни происходит. А ему наверняка был нужен какой-то совет, или поддержка, или просто жилетка, в которую можно поплакать. Потребность потребностью, но куда же подевался материнский инстинкт? Чем объяснить отсутствие даже малейшего волнения за судьбу ребёнка и отсутствие стремления испытать радость или гордость за его успехи и похвастаться ими своим знакомым? Ведь успехи детей — это и наши успехи тоже: успехи правильного воспитания и эмоционального взаимодействия с ребёнком. Быть может, нежелание общаться и тратить свои душевные силы на взрослого ребёнка можно объяснить отсутствием привязанности (о ней мы поговорим позже). А возможно, и это не главное и не столь значимое, а самим объяснением такого отношения является всё-таки горькое воспоминание о том страшном вечере, когда Люба оказалась наедине с Саньком? Может быть, своего сына она считала не данной Богом радостью, а обузой, которую надо было тянуть, чтобы не прослыть кукушкой в глазах соседей и не получить общественного осуждения?

Предположим, что во всём виновата наша память. Это она не даёт забыть нам давние обиды и подстёгивает к глупым неосознанным и часто необъяснимым поступкам. Но ведь взрослые старше и поэтому должны быть мудрее своих детей — хотя бы потому, что набили больше шишек в жизни. Они имеют большой жизненный опыт и должны делиться им со своими детьми, не так ли? В душе у любящих родителей априори живёт некая привязанность и волнение за судьбу своего отпрыска, хотя бы на уровне подсознания. Живёт тоска по любимому голосу, повороту головы, улыбке, хитрым уловкам, неожиданным вопросам и просьбам своего чадушки. Давайте обратимся к классикам.

Позволю себе процитировать несколько эпизодов из романа Тургенева «Отцы и дети».

— Наконец пожаловал, — проговорил отец Базарова, все продолжая курить, хотя чубук так и прыгал у него между пальцами. — Ну, вылезай, вылезай, почеломкаемся.

Он стал обнимать сына… «Енюшка, Енюша», — раздался трепещущий женский голос. Дверь распахнулась, и на пороге показалась кругленькая, низенькая старушка в белом чепце и короткой пестрой кофточке. Она ахнула, пошатнулась и наверно бы упала, если бы Базаров не поддержал ее. Пухлые ее ручки мгновенно обвились вокруг его шеи, голова прижалась к его груди, и все замолкло. Только слышались ее прерывистые всхлипывания.

Старик Базаров глубоко дышал и щурился пуще прежнего.

— Ну, полно, полно, Ариша! перестань, — заговорил он, поменявшись взглядом с Аркадием, который стоял неподвижно у тарантаса, между тем как мужик на козлах даже отвернулся. — Это совсем не нужно! пожалуйста, перестань.

— Ах, Василий Иваныч, — пролепетала старушка, — в кои-то веки батюшку-то моего, голубчика-то, Енюшеньку… — И, не разжимая рук, она отодвинула от Базарова свое мокрое от слез, смятое и умиленное лицо, посмотрела на него какими-то блаженными и смешными глазами и опять к нему припала.

— Ну да, конечно, это все в натуре вещей, — промолвил Василий Иваныч, — только лучше уж в комнату пойдем. С Евгением вот гость приехал. Извините, — прибавил он, обращаясь к Аркадию, и шаркнул слегка ногой, — вы понимаете, женская слабость; ну, и сердце матери…

А у самого и губы и брови дергало, и подбородок трясся… но он, видимо, желал победить себя и казаться чуть не равнодушным. Аркадий наклонился.

— Пойдемте, матушка, в самом деле, — промолвил Базаров и повел в дом ослабевшую старушку.

Вот ещё один эпизод из этого же романа.

— Да… чуть было не забыл тебе сказать… Вели-ка завтра наших лошадей к Федоту выслать на подставу.

Василий Иванович изумился:

— Разве господин Кирсанов от нас уезжает?

— Да; и я с ним уезжаю.

Василий Иванович перевернулся на месте.

— Ты уезжаешь?

— Да… мне нужно. Распорядись, пожалуйста, насчет лошадей.

— Хорошо… — залепетал старик, — на подставу… хорошо… только… только… Как же это?

— Мне нужно съездить к нему на короткое время. Я потом опять сюда вернусь.

— Да! На короткое время… Хорошо. — Василий Иванович вынул платок и, сморкаясь, наклонился чуть не до земли. — Что ж? это… все будет. Я было думал, что ты у нас… подольше. Три дня… Это, это, после трех лет, маловато; маловато, Евгений!

— Да я ж тебе говорю, что я скоро вернусь. Мне необходимо.

— Необходимо… Что ж? Прежде всего надо долг исполнять… Так выслать лошадей? Хорошо. Мы, конечно, с Ариной этого не ожидали. Она вот цветов выпросила у соседки, хотела комнату тебе убрать. (Василий Иванович уже не упомянул о том, что каждое утро, чуть свет, стоя о босу ногу в туфлях, он совещался с Тимофеичем и, доставая дрожащими пальцами одну изорванную ассигнацию за другою, поручал ему разные закупки, особенно налегая на съестные припасы и на красное вино, которое, сколько можно было заметить, очень понравилось молодым людям.) Главное — свобода; это мое правило… не надо стеснять… не…

Он вдруг умолк и направился к двери.

— Мы скоро увидимся, отец, право.

Но Василий Иванович, не оборачиваясь, только рукой махнул и вышел. Возвратясь в спальню, он застал свою жену в постели и начал молиться шепотом, чтобы ее не разбудить. Однако она проснулась.

— Это ты, Василий Иваныч? — спросила она.

— Я, матушка!

— Ты от Енюши? Знаешь ли, я боюсь: покойно ли ему спать на диване? Я Анфисушке велела положить ему твой походный матрасик и новые подушки; я бы наш пуховик ему дала, да он, помнится, не любит мягко спать.

— Ничего, матушка, не беспокойся. Ему хорошо. Господи, помилуй нас грешных, — продолжал он вполголоса свою молитву. Василий Иванович пожалел свою старушку; он не захотел сказать ей на ночь, какое горе ее ожидало.

Базаров с Аркадием уехали на другой день. С утра уже все приуныло в доме; у Анфисушки посуда из рук валилась; даже Федька недоумевал и кончил тем, что снял сапоги. Василий Иванович суетился больше чем когда-либо: он видимо храбрился, громко говорил и стучал ногами, но лицо его осунулось, и взгляды постоянно скользили мимо сына. Арина Власьевна тихо плакала; она совсем бы растерялась и не совладела бы с собой, если бы муж рано утром целые два часа ее не уговаривал. Когда же Базаров, после неоднократных обещаний вернуться никак не позже месяца, вырвался наконец из удерживавших его объятий и сел в тарантас; когда лошади тронулись, и колокольчик зазвенел, и колеса завертелись, — и вот уже глядеть вслед было незачем, и пыль улеглась, и Тимофеич, весь сгорбленный и шатаясь на ходу, поплелся назад в свою каморку; когда старички остались одни в своем, тоже как будто внезапно съежившемся и подряхлевшем доме, — Василий Иванович, еще за несколько мгновений молодцевато махавший платком на крыльце, опустился на стул и уронил голову на грудь. «Бросил, бросил нас, — залепетал он, — бросил; скучно ему стало с нами. Один как перст теперь, один!» — повторил он несколько раз и каждый раз выносил вперед свою руку с отделенным указательным пальцем. Тогда Арина Власьевна приблизилась к нему и, прислонив свою седую голову к его седой голове, сказала: «Что делать, Вася! Сын — отрезанный ломоть».

Как трогательно описывается в романе сцена встречи с родителями! Редкое появление сына в отчем доме является для матери с отцом необычайной радостью, великим Божьим благословением! Они не знают, как ему угодить: чем накормить, на какой диван спать уложить, как создать комфортные условия. Сын является для них светочем, с появлением которого они испытывают великое ощущение счастья! И когда они узнают о его отъезде, то от горя чуть не лишаются чувств.

Вспомним ещё один пример из великого романа Льва Толстого «Война и мир», где Ростов проигрывает в карточной игре огромную сумму денег, потом сообщает об этом своему отцу, но отец не корит его за это, а находит в себе силы понять его и находит средства, чтобы расплатиться с долгом.

Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.

— Ну что́, повеселился? — сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.

«Эх, неизбежно!» — подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу:

— Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.

— Вот как, — сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. — Я тебе говорил, что недостанет. Много ли?

— Очень много, — краснея и с глупою, небрежною улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. — Я немного проиграл, то есть много, даже очень много, сорок три тысячи.

— Что́? Кому?.. Шутишь! — крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.

— Я обещал заплатить завтра, — сказал Николай.

— Ну!.. — сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.

— Что́ же делать! С кем это не случалось, — сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целою жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.

Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына, и заторопился, отыскивая что-то.

— Да, да, — проговорил он, — трудно, я боюсь, трудно достать… с кем не бывало! да, с кем не бывало… — И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.

— Папенька! па… пенька! — закричал он ему вслед, рыдая, — простите меня! — И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.

Что же происходит с современными родителями? Всегда ли они радуются приезду своих детей так, как радовалась Арина Власьевна приезду своего сына? Смогут ли закрыть ваш долг перед кредиторами, не укоряя вас за ненужные траты, как это сделал граф Ростов? Где разорвалась духовная связь, а остался лишь голый расчёт и постоянное размышление над вопросом, кто кому и сколько должен? Почему мы очень ценим купленный шкаф или телевизор, но совершенно обесцениваем важность человеческого общения? Сколько оно стоит, если посчитать в МРОТах? Вы не допускаете, что сумма, потраченная на такси, с лихвой обернётся удовольствием от полученного общения с близкими? А может, жизнь распорядится так, что сегодня помогаете вы, а завтра помогут вам? И причём совершенно безвозмездно. Подумайте об этом. Жизнь — это бумеранг: вы запускаете его, стараясь, чтобы он летел как можно дальше, а он всякий раз возвращается к вам в руки.

Беспокоит и другое. Почему некоторым детям, чтобы поддержать беседу с родителями, надо мучительно подбирать темы для разговоров? Может быть, потому, что у нас иные взгляды на некоторые вещи и мы просто не хотим обидеть их или выказать неуважение своим мнением? Мы по-разному стали смотреть на одни и те же вещи. То, что родители считают важным и значимым, дети признают второстепенным. И наоборот. Родители недооценивают того, что тревожит их детей сегодня. Вряд ли они смогут понять, что вас оштрафовали и лишили части заработной платы лишь за то, что увидели помятую блузку, или перевёрнутый бейдж на груди. В эпоху товарно-денежных отношений потерялась душа. Взрослые дети живут в ежедневном страхе быть уволенными с работы, причём уволенными просто так, ни за что. Они ежедневно борются за своё место под солнцем, чего не обязательно было делать родителям в своё время. Уж они-то точно знали, что всегда найдут работу. Та эпоха, к сожалению, закончилась. Новое поколение уже не увидит заботы государства об их будущем. А сегодняшние пенсионеры выросли тогда, когда были уверены в завтрашнем дне. В том, что пусть хотя бы через десять лет, но квартиру от государства они получат! Так что же их удерживает от близких доверительных отношений со своими детьми сегодня? Боязнь отвлечь от неотложных дел? Почему они боятся быть навязчивыми? Почему бы не сесть рядом и обсудить всё то, о чём душа болит? У нас так не принято.

Получается, что родители берегут нас, а мы бережём их. Но, по моему мнению, это вовсе не оберег, скорее это осторожность. «Слишком они молоды, чтобы понять то, то пережил я», — думает мать или отец. А дети размышляют так: «Они жили ещё в прошлом веке при коммунизме, сейчас жизнь диктует совсем другие правила, надо суетиться, быть всё время начеку, подстраивать свой жизненный ритм под бешеный ритм сегодняшней жизни. Это родители могли рассчитывать на постоянную работу и бесплатное образование для детей. А нам надо крутиться, суетиться, добиваться. Что они могут понять в нашей жизни, если даже за продлёнку в школе сегодня приходится платить немалые деньги?» А может, стоит попробовать? Вот так просто сесть и поговорить о наболевшем. Без притворства и лицемерия (почему-то в голову пришло именно это слово). А что такое лицемерие? Говоря научным языком, лицемерие — это отрицательное моральное качество человека, которое заключается в несоответствии слов и поступков человека его истинным намерениям и убеждениям, это такой инструмент для достижения своих целей. А какие у нас цели? Заработать много денег? Позволю себе предположить, что такая цель есть у каждого второго, если не первого, живущего на нашей планете. А эта цель как-то влияет на взаимоотношения с родителями или детьми? Неужели мы стали такими жадными, что ничем и ни с кем не хотим делиться?