Бесплатный фрагмент - Деревня. Под полной луной

Деревня
(Андрей Туркин)

Жанр: Мистическая повесть

Главные герои:

— Дмитрий Краснов — студент последнего курса факультета «Геология и открытые разработки». Взбалмошный юноша, себе на уме. Любит развлекаться и «тусить», учеба интересует его в последнюю очередь.

— Екатерина Савицкая — одногруппница Краснова. Самостоятельная, ответственная девушка, думает о своей дальнейшей жизни и карьере.

— Игорь Баранов — преподаватель. Добрый и отзывчивый человек, верящий в своих студентов.

— Альберт Штелль — декан факультета «Геология и открытые разработки». Профессор в годах, строгий и требовательный. Гроза факультета, даже среди преподавателей.

Студенты последнего курса во главе с деканом отправляются на преддипломную практику в Волгоградскую область. Целью их изучения стал разлом земной коры, образовавшийся в результате землетрясения, столь нехарактерного для средней полосы России.

Желая избежать стычек Краснова с деканом, Баранов забирает юношу в свою группу и отправляется на поиски разлома. Так же с ними идет Савицкая. После долгого и изнурительного перехода через лес, ребята натыкаются на маленькую деревню. Их взору открываются покосившиеся хибары, перемолотые временем и погодой; поваленные заборы; заросшие огороды…

Группа встречает старушку и соглашается отобедать в ее доме. За едой время летит незаметно, солнце неумолимо стремится к горизонту, и вот уже ребята осознают, что засветло вернуться в лагерь они не успеют.

Старушка гостеприимно предлагает ночлег. Баранов пытается дозвониться до декана и предупредить, что с ними все в порядке, и они заночуют в деревне по координатам таким-то. Но связи нет. Да и жители деревни какие-то странные: появляются перед тобой словно из воздуха, как актеры, в нужный момент выходящие из-за кулис. Ребята слишком утомлены, чтобы обращать внимание на эти странности. Они еще не подозревают, что деревни с названием «Хлопушки» попросту не существует, и им пора бы уносить оттуда ноги, однако у каждого есть свои соблазны, ради которых он готов поступиться здравым смыслом. Для Баранова — это выпивка, для Краснова — женщины. Одна лишь Савицкая чувствует что-то неладное, и ей предстоит тяжелая задача: донести до друга и преподавателя, что именно не дает ей покоя, и постараться убедить их покинуть деревню… немедленно.

Деревня

1

— Товарищи студенты, сбавьте обороты, — Игорь пытался угомонить ребят. Сопровождал слова жестами.

Со стороны он походил на заправского дирижера, в то время как его нестройный «хор» галдел и заливался.

Каждый из присутствующих желал получить ответы на свои вопросы. Поначалу над аудиторией раскачивался беспорядочный лес рук, затем по рядам прокатился гул, набрав недюжинную силу, а в итоге все перешло в выкрики и разговоры в полный голос.

— Игорь Степанович… Игорь Степанович… Сколько одежды с собой брать?.. Где мы будем ночевать?.. Кто привезет еду, если транспорт сломается?.. Почему я не могу поехать с вами?.. — переполненные вопросами студенты изливались, не в силах остановиться. Одни вставали с мест, привлекая к себе внимание, другие свистели, размахивали руками. В выкриках сквозил мат.

Игорь не оставлял попыток восстановить контроль над ребятами, но возбужденная группа не поддавалась на манипуляции. Он сам их распустил, прослыв на факультете самым добрым преподавателем. Другой на его месте сломал бы указку о край стола, и дело с концом.

«Может, так и поступить?», — подумал Игорь, но быстро отмел нелепую мысль. Это не его метод.

— Тише, прошу вас, — глубоко вздохнув, вновь обратился к порядку. Подался вперед. Едва не упал, запнувшись об угол кафедры.

По рядам прокатились короткие смешки, мгновенно потонув в общем неуемном галдеже.

Последний курс. Этих ребят слышно из коридора, а порой и из соседнего корпуса. И ведь о преддипломной практике доводили до сведения еще в начале семестра (правда ее организация претерпела изменения, но сути это не меняло), а, как оказалось, половина присутствующих о ней чуть ли не впервые слышит. Ох уж эта молодежь. Им лишь бы развлекаться да хвастаться обновками — до учебы совершенно нет дела.

В воздух полетели скомканные бумажки, вслед за ними с задних рядов спикировали самолетики, полностью превратив лекцию в балаган.

— Да отпустите уже нас домой! — Дима Краснов пытался докричаться до лектора.

— Успокойтесь, пожалуйста. С минуты на минуту придет Альберт Рафаилович — тогда всем попадет…

Игорь ощущал, как садится голос.

В горле запершило.

Он подошел к преподавательскому столу, где всегда держал бутылку питьевой воды. Смочил горло. Набрал в легкие воздух, и хотел было продолжить свои безуспешные попытки укрощения студентов, как отворилась дверь, скрипнув давно несмазанными петлями, и на пороге возник высокий сухопарый мужчина с копной седых волос и острым орлиным взглядом.

Один его шаг в аудиторию, и наступила тишина. Все случилось настолько быстро, что еще некоторое время по воздуху разливалось эхо гомонящих студентов, а по большим витражным окнам прогуливалась мелкая дрожь.

Ребята вскочили по стойке «смирно» без единого постороннего звука. И лишь когда вошедший мужчина махнул рукой и четким поставленным голосом произнес: «садитесь», студенты облегченно выдохнули и опустили «пятые точки» на скамьи.

Декана они боялись, как огня. Неважно, какой курс. Конечно, изредка встречались смельчаки, пытавшиеся бросить вызов системе и беспрекословному авторитету на кафедре «Геология и открытые разработки» в лице Штелль Альберта Рафаиловича, но эти восстания зарубались на корню. Декан был человеком старой закалки, и к учебе относился трепетно и с любовью, как отец, выдающий замуж единственную дочь.

Его опасались даже преподаватели, хотя Штелль никогда не позволял себе вольностей в отношении подчиненных. Чего уж там таить, Игорь холодел и покрывался мурашками всякий раз, когда пронзительный до глубины души взгляд декана впивался (да-да, именно впивался) в него по поводу и без. И ничего не мог с собой поделать. Должно быть, именно так себя чувствует кролик пред удавом. Прикажи Штелль прыгнуть с крыши, он, скорее всего, исполнил бы команду не раздумывая…

— Игорь Степанович, продолжайте лекцию, — мягким тоном проговорил декан.

— Я уже закончил, Альберт Рафаилович, — краснея и запинаясь, отозвался преподаватель, — Мы с ребятами перешли к обсуждению практики.

Скрипнув половицами, Штелль сделал несколько шагов в направлении студентов. Он двигался грациозно и уверенно, невзирая на возраст и больную спину. Задержал взгляд на скомканных листах бумаги, валявшихся под ногами, на самолетиках, один из которых застрял в шторах, а другой уткнулся в ножку преподавательского стола. Мимолетом пробежался по взволнованным лицам ребят, до которых только сейчас дошло, что за учиненный бардак может влететь. И влететь основательно.

Альберт Рафаилович остановился, взглянул на преподавателя:

— Тогда продолжайте обсуждать практику, — сказал он, и все облегченно выдохнули.

Из аудитории полился осторожный шепот, шмыганье носом и прочая мелкая возня.

— Хорошо, — кивнул Игорь, — мы как раз перешли к вопросам. — Поправив пиджак, он обратился к студентам. — Ребята, кто хотел спросить или высказаться — я вас слушаю. Только по очереди.

Девушка с первого ряда подняла руку и, получив разрешение, поднялась с места:

— Игорь Степанович, почему одни поедут на практику от университета, а другим предстоит трудоустраиваться самостоятельно?

Студенты одобрительно загудели, проявив сопричастность. Те из них, кто заботился о своей дальнейшей судьбе, искренне переживали насчет преддипломного трудоустройства и о возможности получения практических знаний. Но были и те, кто с радостью бы увильнул от практики, заплатив некую сумму за печати в итоговом отчете. А им предстояло месяц жить в полевых условиях: без пуховых перин, без оснащенного по изысканным потребностям санузла и прочих повседневных предметов обихода.

Для таких избалованных студентов, как Дмитрий Краснов, с горем пополам переходящих с курса на курс, данная поездка приравнивалась к каторге, на которой предстояло вкалывать, не покладая рук. И это их сильно беспокоило.

— Сонечка, это незапланированное мероприятие… — начал Игорь, но его перебил декан.

— Барышня, если вы считаете, что поехать на практику от университета будет достаточно, чтобы ее пройти — вы заблуждаетесь, — он встал за кафедру, подмигнул преподавателю, тем самым извиняясь, что прервал на полуслове, и продолжил. — Или, может, вам кажется, что вы будете меньше заниматься делом, а только «бить баклуши» да жарить печенку на костре? И в этом я вас разочарую. Еще неизвестно, кому придется сложнее: тем, кто устроится самостоятельно, или тем, кто едет от учебного заведения. К тому же, довожу до вашего сведения, я, как декан факультета геологии, обязан присутствовать при изучении таких уникальных, нехарактерных для средней полосы России движений земной коры.

— Вы едете с нами? — у Краснова чуть волосы дыбом не встали. Весь май накрылся медным тазом. Мало того, что предстоит месяц жить в лесу, как скауту недоделанному, так еще и этот старый хрен увязался следом. С ним точно придется горбатиться до седьмого пота, а потом еще выслушивать маразматические лекции про «его времена» и соглашаться с идиотскими репликами о том, как нам, черт возьми, повезло учиться на его факультете и получать самые современные и передовые знания в выбранном (когда-то по глупости) предмете.

— Да, я еду с вами.

По залу прокатился шепот и недовольный гул. Новость удивила студентов, хотя, стоило бы догадаться, что без декана в поездке не обойтись.

— Тише, тише, — Игорь двинулся вперед, успокаивая ребят. На этот раз они покорно подчинились, не успев набрать обороты.

— Факультет не в состоянии организовать поездку для каждого… по ряду причин, которые должны быть вам понятны, — сказал Штелль, выдержав небольшую паузу. — В виду чего деканат в случайном порядке отобрал десять человек для этого непростого, но увлекательного задания. Да что я вам рассказываю! Вы и так прекрасно осведомлены насчет этой «лотереи». Не будем лишний раз отвлекаться на пустую болтовню.

— А можно ли отказаться от предоставленной чести? — с места выкрикнул Краснов.

Игорь занервничал. Мало того, что Дима ведет себя по-хамски, и это может закончиться неприятностями, так еще и готов вступить в открытый спор, лишь бы показать себя во всей красе. Он похож на прагматика, до усрачки убежденного, что раз не можешь ухватить призрака, то и он не сможет причинить тебе вред. Однако не стоить забывать, что и у огня нет определенной твердой формы, за которую можно подержать. Но этот факт не отменяет всех его разрушительных свойств.

Игорь шикнул на Краснова из-за спины декана и погрозил кулаком.

Парень ссутулился и поник. Однако сказанного не воротишь. Альберт Рафаилович сошел с кафедры, буравя юношу ледяным взглядом:

— Я бы вам не советовал так поступать. Примите к сведению этот дружеский совет.

Дима побледнел, что с ним случалось крайне редко. Это и не удивительно, декан одним своим видом способен ввергнуть человека в ступор. Не прибегая к угрозам и не повышая тон. Стоило лишь взглянуть на Краснова, как становилось ясно, что вопрос исчерпан, а очередная попытка бунта с треском провалилась. Юноша отвел взгляд, насупил брови, но больше не изрек ни слова.

— К поездке прошу отнестись с полной серьезностью, — продолжил Альберт Рафаилович. — Добытые на месте сведения могут быть крайне важны как для нашего университета, так и для науки в целом.

Стройная темноволосая девушка со второго ряда подняла руку:

— Альберт Рафаилович, нам сказали, что мы едем в Волгоградскую область. Но куда именно? И что такого удивительного могло произойти в земной коре, что университет отступил от стандартной методики проведения практики?

— Как вас зовут, барышня?

— Екатерина Савицкая.

— Катенька, — улыбнулся декан, — вы, похоже, не смотрите новости, раз не знаете, что происходит на вашей родине-матушке?!

— Не каждый день удается найти время на телевизор, — согласилась девушка.

— Так я вам расскажу. Три недели назад, в пятидесяти километрах от Волгограда, в Октябрьском районе произошло землетрясение, достигнув отметки в шесть баллов. Магнитуду зафиксировали наземные станции противовоздушных сил Волгограда и Москвы. Толчки более не повторялись, однако последние снимки со спутника показали, что на месте (слава Богу, ненаселенном) образовался разлом земной коры, который нам и выпала честь исследовать. По предположениям коллег, поднявшиеся на поверхность породы могут датироваться Силурийским периодом, а он, стоит заметить, относится к отрезку времени, в котором появились первые позвоночные существа.

Штелль замолчал, дожидаясь, пока студенты переварят информацию. Но Игорь, отлично зная своих подопечных, смекнул, что образовавшуюся паузу необходимо заполнить, иначе ребята снова начнут галдеть. Он сделал еще глоток воды, прокашлялся и подхватил речь декана:

— Из всего вышесказанного следует, что на наши плечи возлагаются две основные задачи: во-первых, определить причину подземных толчков, а во-вторых, идентифицировать и изучить поднявшуюся на поверхность породу. Для каждого из вас это блестящая возможность проявить себя в настоящем исследовании, закрепить полученные за время обучения знания, набраться опыта, — еще раз прокашлявшись, продолжил. — По вопросам пищи и проживания мы с вами уже неоднократно беседовали. Списки с необходимыми в поездке принадлежностями у каждого на руках. А от себя добавлю, что я взволнован не меньше вашего. Не каждый день выпадает шанс участвовать в подобном исследовании, и нам стоит благодарить судьбу за предоставленную возможность. А также Альберта Рафаиловича, с чьей помощью наш университет выбил разрешение на изучение зоны, где произошло землетрясение.

— Помимо меня и Баранова Игоря Степановича в поездке примут участие еще несколько человек. В основном — профессора из университета нефти и газа и «РУДН», — добавил Штелль. — Поэтому, попрошу каждого из вас, — при этом он стрельнул взглядом в сторону Краснова, делая акцент именно на нем, — вести себя подобающим образом, и не упасть лицом в грязь перед нашими уважаемыми коллегами.

Дима встретился глазами с деканом и едва заметно кивнул. Он более не собирался выкидывать фокусов. Поездка так поездка. Раз не удалось увильнуть, нужно хотя бы не навредить себе на финишной прямой. А, учитывая, что «цербер» все время будет рядом — задача предстоит не из легких.

— А если кому-то потребуется медицинская помощь? — спросила Савицкая.

— С нами поедет наш фельдшер — Зоя Марковна. На случай же серьезных травм и прочих непредвиденных ситуаций в расположении лагеря будет находиться грузовой автомобиль, в течение получаса способный доставить пострадавшего до ближайшего населенного пункта, — декан обвел взглядом аудиторию. — Вы же взрослые люди, а ведете себя, словно школьники. Мы едем в соседнюю область, а не на край света. У нас будет транспорт, телефоны и прочее… в общем, полный пакет для связи с большим миром. И это мне нужно беспокоиться, чтобы удержать ситуацию под контролем. Поэтому расслабьтесь и дышите ровно. Билеты на поезд забронированы, в понедельник в 10:00 встречаемся на Казанском вокзале.

— При себе обязательно иметь паспорт, — вставил Игорь, — иначе вас не пустят на поезд. Краснов, к тебе это в первую очередь относится.

— Игорь Степанович, а что сразу я? Я все понял.

— Я надеюсь, Дима. Надеюсь…

— И перед уходом приберите за собой, — Штелль обвел рукой аудиторию и направился к выходу.

— Да, конечно, Альберт Рафаилович, мы все сделаем, — виноватым тоном произнес Баранов, при этом еще раз погрозил ребятам. Его щеки зардели: в очередной раз он опозорился, проявив мягкотелость по отношению к студентам. Они из него веревки вьют на потеху окружающим. Из этого и вытекает затворничество, одиночество и тяга к бутылке по вечерам.

— До встречи в понедельник, — на прощание бросил декан и вышел за дверь.

В этот же момент студенты обрели дар речи, но их беседы протекали вполголоса из опасений, что Штелль еще недостаточно далеко отошел. Игорь поднял самолетик, уткнувшийся в преподавательский стол, и запустил его в воздух:

— Так, ребята, убираем за собой, и более не смею вас задерживать.

— Давно бы так, — пробурчал Краснов, смахнув письменные принадлежности в папку.

2

«Даже удивительно, что все прошло без происшествий», — размышлял про себя Баранов, прихлебывая чай.

К условленному месту ребята, а следом и Зоя Марковна, прибыли без опозданий. Не выспавшиеся, пряча глаза за линзами темных очков, они обступили лектора, ожидая дальнейших указаний.

Профессора добирались до Волгограда на арендованном микроавтобусе, и Штелль, после долгих уговоров со стороны столичных светил науки, решил присоединиться к ним. Накануне вечером он позвонил Баранову и распорядился садиться на поезд без него.

Ребята встретили эту новость бурными овациями, и шире всех улыбался Краснов, потягивая пиво за спиной преподавателя. А позже, расположившись в вагоне, делал это открыто.

По вагону разносился смех. Ребята перекидывались в «подкидного», травили анекдоты и беспрестанно сновали по проходу, салютуя друг другу колкими фразами. На их лицах читалось счастье. Выпорхнув из родительского гнезда, оставив в городе проблемы и переживания, они вдыхали запах свободы и предвкушали удивительное приключение. Даже Краснов, казалось, смирился. Он улыбался, фотографировался с друзьями, корча смешные рожицы на камеру. И даже сходил в вагон-ресторан за фруктами для Савицкой.

Игорь смотрел на ребят, веря, что они справятся с поставленными задачами и вернутся домой с огромным багажом знаний. В ближайшие три недели им всем предстоит тяжелый умственный и физический труд, результаты которого напрямую повлияют на предстоящую дипломную работу. Так пусть хоть в дороге немного подурачатся, выбросив учебу из головы.

— Игорь Степанович, пойдемте с нами, — Женя Остроухов потряс колодой карт, а затем принялся тщательно ее перемешивать.

— Развлекайтесь, ребята, — ответил Баранов, — а я на природу полюбуюсь.

Он не хотел смущать молодежь своим присутствием за одним столом. Какие бы доверительные отношения у них ни были, невидимая грань, разделяющая учителя и ученика, препятствовала свободному общению даже в неформальной обстановке.

За окном мелькали привычные пейзажи Подмосковья. На смену огромному мегаполису пришли сосновые боры, утыканные дорогими особняками с высоченными заборами.

Поезд монотонно постукивал на стыках рельсов и плавно раскачивался из стороны в сторону. Скорость его возросла, как только жилые зоны остались позади. Баранова разморило. Он клевал носом над стаканом недопитого чая. Голоса студентов слились в одно целое. Иногда на общем фоне проскальзывал громкий смех или радостные вскрики, когда заканчивалась партия и становилось известно имя очередного «дурака». В эти моменты лектор вздрагивал, вырываясь из дремы, но мелькающий зеленый фон за окном расслаблял, с каждым мгновением унося его все дальше в страну сновидений.

— Ты, Дим, че думаешь? — поинтересовался Женя.

— Думаю, что «погоны» тебе светят в скором будущем, — улыбался Краснов, всем своим видом показывая, что карта ему пришла крупная.

— Да я не об этом. Я про поездку.

— А-а. Стараюсь о ней не думать, — ответил Дима, — мы только с поезда слезем, как Фриц нас по шеренгам построит и работой завалит. Еще и над душой будет стоять со своими нравоучениями.

Ребята дружно засмеялись. В это время Краснов прикончил бутылку и достал следующую. Предложил друзьям. Те отрицательно покачали головами, и на некоторое время наступила тишина.

Прозвище «Фриц» использовалось студентами с незапамятных времен, и сейчас уже никто не вспомнит, кто применил его к Альберту Рафаиловичу впервые. Узнай ребята, что оно прилипло еще при рождении декана, ни грана бы не удивились. Прозвище подходило ему как нельзя лучше. Штелль обладал суровым характером, отчислял хоть с первого курса, хоть с последнего, не разделяя платников и бюджетников. За это его боялись. Но и уважали. Из скольких маменькиных сынков он воспитал специалистов и людей с большой буквы — не счесть.

— Ты напиться решил? — спросила Катя, сбросив последние карты в отбой.

— Я решил последний разок расслабиться, — парировал Дима, оставшись в игре наедине с Остроуховым.

— Я тебя выносить под ручки из вагона не буду. Да и Игоря Степановича можешь подставить, если Штелль учует запах.

— Успокойся, че ты жути нагоняешь?! Эта предпоследняя. Пока доедем, все выветрится. А Штелль пусть в задницу вообще идет, я дышать в трубочку не собираюсь, так что доказать он ничего не сможет, — Дима переключился на игру, покрыв карты Жени. Не дожидаясь, пока прозвучит фраза «бито», зашвырнул их в отдельную стопку. — А вот тебе два короля.

Остроухов призадумался, пытаясь вспомнить, какие карты остались на руках у друга.

— И вообще, я не понимаю, зачем взяли меня? — продолжал Краснов. — Я уже сам о практике договорился с одним знакомым. Недельку поработал бы, чтоб вникнуть в суть процесса, а потом занимался бы дипломом.

— Ты его хоть начал? — поинтересовался Женя. При этом почесал затылок, картинно вздохнул и положил на королей два мелких козыря.

— Успеется… ха, — сверху полетела еще одна карта, — хотел на «погоны» оставить, да ладно.

— Пойдемте, покурим? — в проходе появился Макс с сигаретой в зубах.

— Щас, Рыжий, доиграем партию, — ответил Краснов, затем переключился на Женю, — рожай быстрее, че завис.

— Не торопи, — парень напрягал мозг, не желая проигрывать третий раз кряду. Везло лишь Кате, она ни разу не осталась и избавлялась от карт одной из первых.

— Да мы приедем быстрее, чем ты разродишься, — подгонял Дима, делая глоток за глотком, — не на корову же играем.

— Ну, туз, — Остроухов с неохотой побил шестерку, понимая, что проиграл, но иного выхода не оставалось.

— Вот тебе козырный туз. Взял?!

Женя молча сгреб колоду в кучу, пододвинул к себе. Исход был ясен, оставались лишь формальности.

— И две десятки с козырем, — Дима сбросил последние карты и радостно захлопал в ладоши. — Меси колоду, я скоро приду. — Схватив бутылку, он поднялся с места и двинулся вслед за Максом и еще тремя ребятами.

Остальные остались на местах.

— Дай глотнуть, — уже издалека донесся голос Рыжего, а через несколько мгновений хлопнула дверь тамбура.

— Думаете, он справится? — Катя обеспокоенно посмотрела на сидевших напротив Женю и Филиппа.

— А куда он денется? — усмехнулся Филипп, убирая колоду в сторону. — В случае чего Игорь Степанович поможет.

— Что ты так за него переживаешь? — Женя откинулся на спинку сиденья. — Влюбилась что ли?

— Нет, просто боюсь, что он наделает глупостей. Как всегда. За остальных я спокойна. Даже Максим понимает всю ответственность поездки, и не станет выкидывать фокусы. А Диме все шуточки…

— Все будет хорошо, — заверил подругу Филипп, — это всего лишь практика. Не мы первые, не мы последние.

— Я знаю, но у меня плохие предчувствия с тех самых пор, как мы сели в поезд.

— По поводу Димы? — уточнил Женя.

— Не могу сказать точно. Наверное. Он первый, кто приходит на ум.

Никто и не догадывался, чем обернется поездка. Нарастающую тревогу Катя списала на повседневные хлопоты. На столкновение противоположностей. Краснов опасался декана, однако предыдущие стычки были кратковременны, и никому из них не удавалось по-настоящему запалить снаряды. Чем обернется данная ситуация, Савицкая не знала, и с каждым ударом колес на стыках рельсов накручивала себя все сильнее.

— Я присмотрю за ним, — Игорь проснулся минутой ранее, и краем уха уловил последнюю часть разговора.

Откашлявшись и хлебнув холодного чая, он повернулся к ребятам. Остроухов сидел в телефоне, перебирая пальцами по экрану, видимо, набирал сообщение. Филипп Зернов отрешенно смотрел в одну точку, как любил говаривать Штелль: «выпал из прострации». А на лице Савицкой застыла тень беспокойства, отразив юную особу умудренной жизнью взрослой женщиной. Не мог один Краснов послужить столь сильным переменам ее настроения. Катя словно предчувствовала нечто ужасное, что должно произойти в скором времени. Но не могла отчетливо истолковать свои ощущения, отчего взваливала внутреннюю дисгармонию на единственный поддающийся объяснению вариант.

— Да, — помолчав с минуту, сказала Савицкая, — вас он послушает. Наверно, вы единственный, кто может на него повлиять.

Баранов едва заметно улыбнулся. В какой-то момент ему самому стало не по себе. На душе заскребли кошки, долгое время сидевшие в покрытой сумраком темнице подсознания. И вот теперь настало их время! Размеренная жизнь преподавателя, расписанная на годы вперед, сменила маршрут, скрипнув заржавевшими створками неизвестности.

Игорь подался чуть вперед:

— Ну, что вы скисли? Вас ждет приключение. Всех нас ждет, — поправился он. — Только представьте, что наутро окунетесь в мир, которому больше четырехсот миллионов лет. Вот истинная машина времени — воспоминания, запечатленные природой.

— Как, по-вашему, из-за чего произошло землетрясение? — Катя понизила голос едва ли не до шепота. — Тем более, такой силы?

— Сложно сказать, — пожал плечами Баранов, — может, смещение тектонических плит или подземные воды…

— Подземные воды? — переспросил Женя, не отрываясь от телефона. — Вы хотите сказать, что потоки воды подмыли полые участки почвы, и случился обвал?

— Ты исключаешь такую вероятность?

— Просто не могу представить, какое расстояние должны охватывать полости, чтобы вызвать столь сильные толчки.

— О, они могут быть огромны, в этом нет ничего удивительного.

— В чем же тогда уникальность события, раз в нем нет ничего удивительного? — не понял Филипп.

— Уникальность в месте, где оно произошло, а не в самом событии, — ответил Баранов. — Аппаратура, способная отслеживать сейсмическую активность, нам за ненадобностью — пустая трата государственного бюджета — поэтому мы не располагаем точными данными. Никто не ожидал подобного под Волгоградом.

— Блин, связи нет, — Остроухов потушил экран и бросил телефон на столешницу, — а как мы будем там без электричества? Телефоны же разрядятся за пару дней.

— Тебя только телефон и заботит, — усмехнулась Катя.

— Не только. Еще меня заботит вопрос: где мы будем мыться?

— Будешь принимать солнечные ванны, — девушка прыснула в ладошку, следом хохотнул Филипп.

— Ага, посмотрю я на тебя завтра утром. Первая начнешь стонать, что нет ни зеркала в полный рост, ни душевой кабинки.

— Так, успокойтесь, — отрезал Баранов. — Во-первых, без электричества не останемся. В лагере будут дизельные генераторы. Все необходимое оборудование доставят из университета. Скорее всего, оно уже на месте, машину загружали вчера вечером. А мыться будем в общественных банях в поселке Панарино. Там минут тридцать дороги. Насчет графика поинтересуетесь у Альберта Рафаиловича, я особо не вдавался в детали.

— Это уже другой разговор, — потер ладони Женя, — чистый и на связи я работник куда более эффективный.

Ребята заулыбались, позабыв о дурных мыслях. Игорь вернулся к созерцанию пейзажа за окном.

Но в этот момент хлопнула дверь тамбура, и по вагону прокатился громкий заливной смех.

— Краснуха, ты дебил, — проговорил Макс, хватаясь за живот. Он раскраснелся, и на его лице еще отчетливее проступили веснушки. По щекам текли слезы, но Макс не мог прекратить смеяться.

— Что вы там натворили? — Игорь оторвался от окна.

— Ничего, Игорь Степанович, — ответил Дима, садясь на свое место. Остальные двинулись дальше, рассевшись в следующем пролете. Смех постепенно перешел в нервные хихиканья, а затем и вовсе стих.

— Краснов! Ты у меня брось эти шутки, — тон преподавателя стал строгим, но парень лишь качал головой, не думая сознаваться.

— Игорь Степанович, — из-за стенки показалась веснушчатая голова, — ничего особенного он не сделал. Честно. Всего лишь…

— Рыжий, завали, — рыкнул Краснов и стукнул кулаком в перегородку между сиденьями.

— … громко пукнул, когда мимо проводница проходила…

Смех накатил с новой силой. К ребятам присоединилась Катя, а следом и Баранов. Дима отвернулся, поджав губы, но не выдержал и засмеялся вместе со всеми. А из-за стенки донесся приглушенный голос Артема:

— Пукнул? Скорее — серанул…

3

Краснов проснулся от громкого тарахтения. Со сна почудилось, что на него мчится трактор, вспахивая огромными фрезами сухую рыхлую землю. Страх ворвался в сознание. Размахивая руками и откидывая бесформенное тряпье, которым оказался покрыт, Дима вскочил и едва не повалил мягкую стену…

Палатка, черт бы ее подрал. Он облегченно выдохнул, вспомнив, где находится. Уселся на матрас, потирая заспанное лицо, и только после заметил две пары взволнованных глаз.

— Ты, что, мать твою, палатку повалить удумал? — хриплый голос Жени заставил Краснова смутиться еще сильнее.

— Сам потом ее ставить будешь, — добавил Филипп.

Ситуация вышла глупая. Что, в самом деле, на него нашло?

Дима улыбнулся и потянулся за сигаретами:

— Мужики, извините. Тарахтелка эта сучья, — подумал и добавил, — не знаю, короче.

Он надел джинсы и потянулся к выходу. Солнце уже пекло, хотя только поднималось над верхушками деревьев. На небе ни облачка. Легкий ветерок взъерошил волосы, обласкал прохладой, оставшейся с ночи. Но скоро и он нагреется.

Ужасно хотелось пить. Дима убрал сигарету обратно в пачку и двинулся к раскладным столам, возле которых понемногу собирались его друзья и преподаватели. Оттуда и доносился жуткий раскат генератора. Штелль что-то усердно объяснял Игорю Степановичу, водя карандашом над картой. Слов Дима не разобрал, но о сути разговора догадался. Декан раздавал указания, и в скором времени им предстоит отправиться к разлому.

Неподалеку от них Зоя Марковна готовила завтрак на походной газовой плите. Было странно видеть ее в роли повара; глаза так и выискивали градусник в руке да белый халат с двумя капельками — значками донора. Пока закипала вода в казане, женщина суетливо металась между нарезкой овощей и вскрытием банок с консервами.

А сразу за импровизированной кухней вырастал лес, в тени которого, спасаясь от палящих лучей солнца, черной бесформенной массой прорисовывались очертания «Урала». Именно на нем ребята добирались до места.

С поезда их встретил декан с коллегами. Все как на подбор: сухонькие, старенькие, в круглых очках. Собирательный образ зубрилы со стажем, как охарактеризовал их Дима. Зато умные до жути. Пока они следовали с перрона до автостоянки, Краснов проклял каждого, причастного к этой поездке. Слушая профессоров, он ощущал себя чужестранцем, из всего сказанного разбирая лишь союзы, наречия и имена. От остального излияния из уст светил науки разболелась голова, и весь оставшийся путь, сидя на жестком сиденье «Урала», Дима не обмолвился и словом.

Ехали довольно долго (или так показалось). В машине стояла духота, отчего каждая минута растягивалась на вечность. Железная будка раскалилась на солнцепеке, превратившись в доменную печь. Пот стекал ручьями; насквозь промокший носовой платок можно было выжимать. Запахи тел смешивались с мазутом и солярой, образуя гремучую смесь. Поначалу ребята поддерживали беседы, но как только «Урал» съехал с асфальта и заскрежетал рессорами на лесной дороге, наступила тишина. Все жутко устали и старались сохранить оставшиеся силы.

— Долго еще? — стонал Женя. Каждые две минуты он прикладывался к воде, отчего потел еще сильнее.

Игорь лишь разводил руками. Да и чего, собственно, его спрашивать? Баранов находился в одной упряжке со всеми. Он ни разу не бывал в этих краях, и имел лишь поверхностное представление о маршруте.

Добравшись до кухни, Дима приветственно кивнул Зое Марковне, вытащил из переносного холодильника бутылку минералки. Приложился к горлышку. Ледяная вода оказалась выше всяких похвал: газированная, чуть солоноватая — у Краснова свело зубы после нескольких глотков.

— Не пей помногу, — не отрываясь от шинковки лука, произнесла Зоя Марковна, — горло заболит.

Оторвавшись от бутылки, Краснов мечтательно улыбнулся:

— Работать, зато, не буду. На больничный пойду.

— Тебе лишь бы не работать, — покачала головой женщина, — иди, друзей своих буди, завтрак скоро.

— Как скажете, — Дима отдал «честь» и изобразил строевой шаг.

— Будешь придуриваться, и эта походка станет для тебя повседневной, — усмехнулась ему вслед Зоя Марковна.

Будить никого не пришлось. После представления, устроенного Красновым, о дальнейшем сне ребята и не думали. Они стояли возле палатки, что-то тихонько обсуждая.

— Жрать идете? — с ходу спросил Дима, поднося зажигалку к сигарете.

— Мы думали, нам в палатку принесут, — съязвил Женя.

— Пойду Фрицу скажу, чтоб обслужил вас. А вы пока идите, устраивайтесь поудобнее.

Он хотел добавить еще пару колких фраз, но вдруг раздался окрик Баранова:

— Краснов.

— Да, Игорь Степанович? — отозвался Дима.

— Иди сюда.

Махнув друзьям рукой, парень направился к преподавателю. У Баранова был серьезный вид, и с ходу определить, в каком он настроении и на какую тему хочет поговорить, не представлялось возможным. Заметив Савицкую, возвращавшуюся с утреннего туалета, Баранов окликнул и ее. Девушка прибрала по карманам женское барахло и зашагала в его сторону.

— Значит так, голубчики, — начал Игорь, — сейчас завтракаем и собираемся в дорогу.

— В какую дорогу? — не понял Краснов, переглядываясь с подругой. — И почему вы подозвали именно нас?

— Потому что пойдем только мы.

— В смысле?

— Краснов, дай договорить. В общем, утром пришли свежие данные: к западу, примерно в десяти километрах, обнаружен еще один разлом.

— Еще один? — Катя округлила глаза.

— Да, еще один. Я выпросил у Альберта Рафаиловича взять с собой именно вас, пока остальные будут исследовать зону первого разлома.

— Спасибо, — поблагодарил преподавателя Краснов, — подальше от начальства, что еще для счастья нужно. И от этих умников, — он скорчил смешную рожицу и заговорил старческим надтреснутым голосом, передразнивая одного из профессоров. — Альберт Рафаилович, а ваши архаровцы способны отличить синклиналь от антиклиналь1? Ха-ха-ха, хи-хи-хи.

Катя заулыбалась, а Баранов невозмутимо произнес:

— Не думай, что будешь прохлаждаться. Работой загружу по полной.

— Я все понял, — ответил Дима, — не подведу.

— Надеюсь. Значит, с собой берем сейсмограф, будем замерять магнитуду в том районе, кирку, лопату, контейнеры для образцов…

— Стойте. Вы считаете, что второй разлом освободил породы, датируемые тем же отрезком времени? — уточнила Савицкая.

— Вполне возможно. Десять километров для геопласта — не размер. В двух точках образовалась полость, и вывела на поверхность одну и ту же породу, — Игорь замолчал, вспоминая, о чем говорил до этого, но, не найдя подходящих слов, подвел итог. — Короче, пакуйте, что сказал. Еще веревку и аптечку. Дальше смотрите сами. Вернемся поздно, так что возьмите еды и побольше питья. После завтрака жду вас у своей палатки, — Игорь хлопнул Диму по плечу и направился к машине с оборудованием.

А ребята стояли, не понимая, радоваться им или плакать.

Молча проводили преподавателя взглядом. Затем Катя достала из кармана телефон и включила экран.

— Дим, у тебя мобильник ловит? — подняла его над головой, поводила из стороны в сторону в поисках сигнала.

— Одна палка, — ответил Краснов, — вчера пробовал. С горем пополам сообщения уходят. Лучше переставлю симку в планшет, хоть фильмы посмотрим, если что. И еще надо в старые шмотки переодеться, нам по ходу в грязи копаться придется. А если вдобавок и дождь пойдет…

— Да какой дождь? На небе ни облачка. Ты еще зонтик с собой возьми.

— Мало ли. Ладно, пошли собираться, а то Фриц уже на нас косо поглядывает.

А через сорок минут, снарядившись и позавтракав, они отправились к месту второго разлома…

4

Миновав небольшой луг, Игорь, Дима и Катя вошли в лес. Необузданный зеленый массив обступил ребят со всех сторон. Они не шли, а летели, окрыленные свободой и запахами хвои и древесной смолы. Но радость их длилась недолго. Тропа ушла в сторону, уступив дорогу непроходимым дебрям, из гущи которых поднялась армия голодных насекомых.

Время от времени ребята останавливались, расчищая путь от наваленных кустарников и веток; обходили буреломы и заросли камышей.

Труднее всего, оказалось, нести сейсмограф. За полчаса Игорь вымотался в край: натер спину и сбил дыхание. Он старался не обращать внимания на зуд, но, когда становилось совсем невмоготу, скидывал рюкзак и терся спиной о дерево, растирая потную кожу до крови.

Савицкая оделась в обтягивающие джинсы, непромокаемую мастерку и бейсболку. Всю дорогу она украдкой посмеивалась над Красновым, который нес штыковую лопату и при каждом шаге опирался на нее, как на посох. Все бы ничего, но его красный обгоревший нос, торчащий из-под панамы в цветочек, вызывал у девушки улыбку. А как он страдальчески вздыхал, перелезая через очередное упавшее дерево, и молил, чтобы его добили и оставили на растерзание волкам, надо было видеть.

Низины сменялись возвышенностями, овраги холмами, березовые рощи лиственным лесом с вкраплением черных тополей.

С деревьев за ребятами наблюдали сороки и хохлатые жаворонки.

— Давно я на природу не выбирался, — пожаловался Дима на привале. Сбросив со спины рюкзак, стал оттряхивать одежду от налипших листьев и паутины. Тяжелые шнурованные ботинки натерли ноги, но Краснов не решился их снять. Май месяц — полный лес клещей: не хотелось бы подцепить какую-нибудь заразу.

— Вам и работа, и отдых в одном флаконе, — сказал Баранов, вытирая пот со лба, — вернетесь в город загорелыми и подтянутыми. Здесь и спортзал, и солярий сразу.

— А вы наш фитнес-инструктор? — улыбнулась Катя.

Дима закурил. Дым заклубился вокруг него голубоватой дымкой, отгоняя самых назойливых насекомых, тех, что не отпугивала мазь.

— Вообще странно, что мы еще не наткнулись ни на одно болото, — поделился наблюдениями Краснов, извлекая из рюкзака фляжку с водой. — Я слышал, что здесь их полно.

— Нам везет, — согласился Игорь. — Вообще, если верить карте, на нашем пути нет ни одного крупного болота. Если и появится вода, то ее будет немного. А дальше, — он указал рукой по направлению пути, — начнется подъем, так что, думаю, о топях можно не беспокоиться.

Дима протянул фляжку Савицкой. Девушка благодарно кивнула и сделала несколько глотков.

— Вы хотите пить? — спросил Краснов преподавателя.

— Нет, спасибо.

Немного отдохнув, группа двинулась дальше. По цепочке, друг за другом, глядя по сторонам и прислушиваясь к лесным звукам. Где-то в зарослях затрещало дерево, а спустя минуту, с той стороны донесся глухой удар. Перепуганные птицы сорвались с насиженных мест, подняв оглушительный крик.

— Упало, кажется, — сказал Краснов.

— Или снежный человек уронил, — посмеялась Катя, изобразив привидение с растопыренными и скрюченными пальцами, — у-у-у-у.

Но Дима не улыбался, наоборот, на его лице занялась тревога.

— Что-то не так? — спросила девушка, не понимая, отчего друг помрачнел и стал похож на грозовую тучу. Что вызвало у него такую реакцию? Рухнувшее дерево, которое, вполне вероятно, готовилось к этому уже не первый год?

— А помните новость, в 2014 году облетевшую весь интернет? — спросил Краснов.

— Ты о чем? — Игорь сбавил темп, ровняясь с ребятами.

— О поселке Синицыно, где погибли почти все жители! Говорят, эта история даже до президента дошла, но ее потом свернули, как и не бывало. Все ролики из сети удалили, кучу сайтов заблокировали, чтобы информация не распространялась. Но в первые дни весь интернет бомбил той темой.

— К чему ты это вспомнил? — не поняла Катя, однако то чувство, сжимавшее ее сердце в поезде, снова заворочалось в груди.

— Да помнится, говорили, что убийцы где-то в лесу жили. В пещерах. Там у них целое поселение было. Дикари или что-то в этом роде. Я уже забыл про ту историю. А сейчас вспомнил, когда дерево рухнуло. И про лес, и про пещеры, — парень остановился и с тревогой посмотрел на Баранова. — А что, если мы сейчас идем точно к такой же пещере, ну, к этой расщелине?

— Дима, ты же знаешь, в интернете чего только не напишут, — попытался успокоить юношу Баранов. — Племя дикарей, живших в лесу? И они убили всех жителей поселка? Больше на выдумку смахивает. Я понял, о чем ты говоришь. Если не ошибаюсь, это произошло где-то на Урале?!

— Где-то там, — согласился Краснов, и они двинулись дальше. Парень знал, что с ними ничего подобного не произойдет, но где-то внутри у него заворочался червячок, слепой и прожорливый, именуемый страхом.

Просто упало дерево. Диме стало стыдно — вторая неловкая ситуация за утро. Это плохо. Нервишки шалят. И случайностью не назовешь. История с несущимся трактором была случайностью, а это уже — совпадение. Как говорят в народе: третий раз — закономерность! Этого нельзя допустить.

— Урал — аномальная зона, если разобраться, — продолжил Игорь, — там все время что-то происходит. Вспомните хотя бы о нашествии саранчи и падении метеорита.

— Да, я помню, — согласилась Савицкая.

— Но мы с вами не на Урале, поэтому не о чем беспокоиться. Главное, соблюдать технику безопасности. Поняли?

— Да, — кивнул Дима, и Катя вторила ему следом.

— Других опасностей здесь нет, даже крупных хищников в лесах не осталось.

Местность понемногу стала забирать вверх. Поначалу ребята не придали этому значения, но затем почувствовали, скорее на уровне инстинктов, чем глаз, что дорога пошла в гору.

А когда Баранов в очередной раз собирался объявить о привале, Дима вскрикнул и указал рукой куда-то меж деревьев.

— Смотрите, там просвет.

И действительно, впереди был коридор из переплетенных ветвей, склонившихся в подобие арки, а сразу за ним виднелось бескрайнее голубое небо. Казалось, солнце там светило ярче и листья росли зеленее.

— Кажется, пришли, — одобрительно закивал Баранов, — пойдемте скорее, осмотримся да передохнём.

И они двинулись к арке, как зачарованные, не глядя под ноги и не обращая внимания на мошкару. Игорь позабыл про натиравший спину сейсмограф, а Дима об убийствах в поселке Синицыно.

Что они ожидали увидеть за деревьями? Доисторический мир, раскинувшийся от горизонта до горизонта? Отрезок времени, именуемый Силурийским периодом?

Каждый думал о своем. Картинки, мелькавшие перед глазами, зачаровывали, в то время как мозг отдавал команду шагать вперед. Все быстрее… и быстрее.

Игорь чувствовал нехватку воздуха. И не удивительно: в Силуре практически не было растений, они только начинали прорастать по берегам морей и вблизи водоемов, а в атмосфере стояла высокая концентрация ядовитых примесей, выделявшихся при извержении вулканов. Континенты находились в постоянном движении, то удаляясь друг от друга, то сближаясь; при столкновениях порождали громадные цепи гор, пронзавшие небо.

Земля представляла собой огромную загазованную пустыню, переполненную действующими вулканами. Враждебную и непригодную для жизни на суши. Но в воде все было иначе. Пожалуй, именно этот период в истории планеты можно определить как наиболее важный. Как отправную точку в развитии всего великолепия и разнообразия жизненных форм, окружающих нас по сей день.

Игоря переполняли эмоции. Он видел границу, отделяющую двадцать первый век от доисторической эпохи, и стоило ее переступить, как…

Перед взором раскинулось… поле. Мертвое поле, покрытое колючками и сухостоем. Следом за Барановым показались Дима с Катей, раскрыв рты от изумления.

— Ничего себе, — только и смог проговорить Краснов, и двинулся дальше.

Равнина заканчивалась прямо на том месте, где они стояли. Дальше начинались холмы, лысые и покрытые растительностью, переходящие в предгорья, и уже совсем далеко, скрытые полуденной дымкой, бескрайние зеленые просторы возносились к небесам, теряясь из виду. А по левую руку, метрах в пятидесяти, находилось то самое чудо, ради которого ребята и пришли. Гряда небольших природных возвышений бурого цвета, по структуре напоминающая песчаник, раскрывала у своего подножья огромную пасть, усеянную острыми камнями и минералами.

— Не такой уж и глубокий, — воскликнул Дима, стоя на краю разлома, — напоминает кратер.

Савицкая восторженно смотрела на огромные валуны, поднявшиеся на поверхность спустя сотни миллионов лет. Вот оно, первое по-настоящему стоящее задание. Как необъезженная лошадь, смотрящая с вызовом на ездока. Но она не так проста, как кажется. Она молчит, застыв на одном месте, выжидает, хочет подпустить поближе, чтобы…

Игорь едва не расплакался. Картинки, всплывавшие в его сознании, были настолько отчетливыми, что он ни секунды не сомневался — «коридор» выведет их на огромный пляж, покрытый пеплом и темно-желтым песком, усеянный ракушками всевозможных видов и размеров. А накатывающие на берег волны — пенящиеся и бурлящие — каждый раз будут производить рокировку, выбрасывая на сушу новых представителей океанских просторов и смывая предыдущих. Не замечая мучительной ноши, лектор шел в удивительный мир, на кончике языка ощущая солоноватый привкус Силура. Он мог бы найти владельцев окаменелостей, разбросанных по музеям мира, и по памяти идентифицировать каждого из этих загадочных существ…

— Игорь Степанович, он слишком близко, — практически в ухо прокричала Савицкая. — Вдруг земля обвалится?

Баранов вернулся в реальность, стоя на краю безжизненного поля.

— Краснов, не ходи дальше, — перепугался преподаватель, направляясь к юноше.

— Тут безопасно, — отозвался Дима, перекрикивая ветер.

— Стой, я тебе сказал!

— Хорошо. Стою, — Краснов поднял руки. Он улыбался, невзирая на жару и усталость.

Игорь встал за Красновым, не решаясь подойти ближе. Впадина достигала шести метров в глубину и десяти в диаметре. Состояла из той же сыпучей породы, что и холмы, а по ее краям вырастали огромные валуны, как верхушки айсбергов, с одной лишь разницей — торчали они из земли. Они были покрыты пылью, с острыми углами и боковыми отростками, словно руки молящихся, воздетые к небу. После этих исполинов на глаза попадались более мелкие куски породы, а в самом центре воронки, невидимая на первый взгляд, зияла черная как ночь дыра, шириной около полуметра. Игорь в жизни не видал ничего черней, чем эта расщелина, уносящаяся в глубину земли так же стремительно, как и в глубину веков. Он снял со спины рюкзак, опустил на землю. Пусть «коридор» не вывел их в доисторический парк на заре времен, пусть миллионы видов так и остались окаменелостями, но Баранов понял, что разлом гораздо любопытнее, чем ожидалось. В нем присутствовало нечто странное, невидимое…

Почему невидимое?

Игорь зажмурился, пытаясь прогнать наваждение. Первое, что пришло на ум — он получил тепловой удар, и потому неправильно оценил обстановку, видит то, чего на самом деле нет. Но, открыв глаза и расфокусировав зрение, убедился, что все происходит на самом деле.

— Как вы себя чувствуете? — спросил он у ребят, переводя взгляд с Краснова на Савицкую.

Дима неопределенно пожал плечами, а Катя заметно разволновалась:

— Усталость, но не физическая (с этим-то все ясно), а как будто эмоциональная. Похоже на легкое опьянение или рассеянность, — она не могла в точности описать свое состояние, однако старалась изо всех сил, понимая, что Игорь задал вопрос не случайно.

— Давайте-ка отойдем от ямы подальше, — предложил Баранов, — отдохнем немного, попьем чаю.

— Что вы увидели? — Катя настороженно посмотрела на преподавателя. — Что-то не так?

— Пока не знаю, — он покачал головой. — У нас с собой нет необходимого оборудования, чтобы замерить состав воздуха, а раньше времени я не хочу строить нелепые догадки и бить тревогу.

— Состав воздуха? — переспросил Краснов. — Вы думаете, что-то не так с воздухом?

— Посмотри туда! — Игорь указал на расщелину. — Видишь?

— Ничего, — как ни всматривались, ребята не могли разглядеть то, что открылось Баранову в расфокусированном взгляде.

— Смотрите внимательней, — не отступал мужчина, — в самом центре. Над дырой. Рябь. Как теплый воздух, парящий зимой над люками коллекторов.

— Да-а, — воскликнул Дима, — я вижу… что это?

— Я не знаю, — повторил Игорь, — но думаю, нам стоит немного отойти и расположиться по ветру. Это могут быть какие-то подземные испарения или что-то в этом роде. Вряд ли они опасны, но, черт возьми, у нас даже дозиметра нет, не то, что полевой лаборатории.

— Да, полностью согласен. Я не замечал, пока вы не заговорили об этом. И правда, чувства какие-то неопределенные. Будто проснулся, а сознание продолжает утверждать, что это сон.

— А у кого-то есть чай? — сменила тему Савицкая, едва они отступили в тень деревьев.

— У меня термос в рюкзаке, — Игорь распахнул застежки ранца с сейсмографом. Поверх него лежал плотно запечатанный сверток. — Нам нужно отдохнуть.

5

Дима прихлебывал горячий чай из одноразового стаканчика, слушая о приключениях Игоря Степановича в студенческие годы. В другой руке держал сигарету, попеременно прикладываясь то к напитку, то к куреву. Солнце стояло в зените. Отметка термометра перевалила за тридцать и продолжала подниматься. Казалось, плавились даже тени, неумолимо отступая под натиском адского пекла.