Бесплатный фрагмент - День рождения

МАРИЯ Фигурнова

.

МОЙ ГОРОД

* * *

Уже в полусне, но вдруг запрокину

Голову: в поздневечернем окне

Давность дождливая, старой квартиры

Окна и улица чудятся мне.

Детство. Бессонница. Тайные страхи.

Шелест кустов под окном.

Отсветы фар. Свежесть ночи… И трудно

Думать о чём-то другом.

Трудно забыть. Разноцветных осколков

Чувств, ощущений полна голова.

То, что потеряно, было безмолвно.

Детство ушло, появились слова.

1990

СТАРАЯ КВАРТИРА

Я увезла тебя с собой,

Я не могла тебя оставить.

Ты — талисман-хранитель мой,

Ты — жизнь моя, не просто память.

И вещи старые хранят

Твой дух и запах, милый с детства.

И Нефертити странный взгляд

Тобой оставлен мне в наследство.

В пыли подсвечники, на них —

Нагар твоих свечей

И копоть старая твоих

Мечтательных ночей.

1990

ВЕЧЕР

В городе вечер. Дождь перестал,

Жёлтому шороху листьев поверив.

В лужах асфальта — ах, как он устал! —

Мглистое небо с рисунком деревьев.

Всё успокоилось. Тихо текут

Улицы. Сквер у театра пустынен.

О незабвенный осенний уют!

Узнанный миг! Сердце тает и стынет.

Мокрый багрянец озябшей рябины,

Рыжая дымка берёз, и в ветвях

Чёрных сквозных тополей исполнимы

Сны, отражённые в грустных глазах.

1990

* * *

Маме

Ты не знаешь, как дорого мне

Всё, что связано с детством, с тобой:

Уютный свет лампы в любимом окне,

Осенняя ночь над Москвой,

Вечернего неба алеющий край,

Дым сладкий осенних костров,

Ночной листопад, освещённый трамвай,

Сквозь тучи — огни городов.

Прохладное серое утро сквозь сон,

Мохеровой кофты рукав,

Асфальт, лёд на лужах, пустынный вагон…

Я сплю у тебя на руках.

1990

* * *

В глазах моих отражается осень.

Поздней порой догорает закат.

На улицы серые тени набросив,

Вечер крадётся с луной на руках.

Жёлтые листья шуршат под ногами.

Сумрак аллеи и запах костров…

Что же за этой чертой, за дымами,

Там — за стеной вековечных дубов?..

Серое небо. Город дождливый.

Вечные твиды, шарфы, свитера…

Как всё уютно, знакомо и мило!

Боже, ведь здесь я когда-то была!

Мягкий и тёплый свет фонарей,

Окон любимых свет.

Где же вы, сны и песни моей

Улицы, знавшей ответ?

Голос Высоцкого — в форточки, хриплый.

Лик Нефертити — как талисман.

Наши квартиры, свечи и книги,

Клетчатый плед, сигаретный туман?..

Нежные, верные, добрые люди,

Взрослые споры всю ночь напролёт.

Кофе остыл и замолкла пластинка…

Кто их рассудит? Кто нас поймёт?

Всё — за чертой. Не вернуть. Не вернуться.

Небо светлеет. Скоро рассвет.

Дай же последний мне раз прикоснуться!..

Звёзды опали. Месяца нет.

1988

* * *

Усталый весенний город

После дневного восторга

Отдышался. Вечерний ветер

Повеял дымной прохладой.

Распахнутый ворот улиц,

Асфальт пересохший, охрипший,

Ребятня, собаки и птицы,

Дворы по-семейному людные.

Тихие, ясные сумерки.

Закат, незаметный, тенистый.

Холма поросшие склоны

На площади у театра.

Деревья ажурным узором

На рыжей небесной каёмке,

И неба, широкого, странного

Светящийся белый экран.

Мои тополя на вершине

Сквозным силуэтом единственным,

Одни в вышине над городом

На белом — классически чёрные

Гравюрой. Провиденьем памяти —

До слёз. До молчанья. До лёгкости.

Я вас узнаю, очертания

Вечерней Высокой Тоски.

1990

* * *

Вечером небо в городе

Становится ярко синим.

И фонари оранжевы

Как апельсины в вазах,

Или — как луны — белые,

Или — как лёд неоновый.

Или — шампанским золотом

Плещут в кругу на площади.

А в театральном скверике —

Свечками, люстры отблеском.

Тайной здесь всё окутано,

Бархатной, словно занавес.

Наст на сугробах уличных

Искрится бриллиантами.

Тени домов отчётливы.

Сети ветвей черны.

Воздух, борясь с усталостью,

Свежестью свеж морозною,

С привкусом дымной сладости,

Давности, детских снов…

…………………………………

Шёпот синего вечера

Слышу в далёком городе,

Где совершается тихое

Таинство Встречи Встреч.

1996

* * *

Лере

Помнишь тот невысказанный вечер:

В тёмно-синем небе — точки звёзд.

Смутные желанья и невстречи —

Повод и причина наших слёз.

Город. Вечернего шума молчанье.

И следы фонарей на снегу.

И сплетенье теней, и ветвей колыханье,

И мыслей обрывки в мозгу.

Небо и ветер нам тихо шептали:

«Ждите, любовь далека.

Вот вам сегодня — радость печали,

Счастье страданья, надежды тоска».

1990

* * *

Беспорядок, сумрак и уют.

Дождь за шторой, в комнате тепло.

Снова за стеной часы пробьют.

Спать? — Не спать?..

Нашло… — прошло… — ушло…

Не бояться, не болеть, не спать.

Книжные обложки сосчитать.

Позабыться, думать и молчать…

И свечу зажечь. И жить, и ждать.

* * *

Я знаю трамваев тепло,

Столбы, остановки, звоночки,

И задней площадки стекло,

Где рельсы — бегущие строчки.

И братство дневной толчеи,

Полночные — полупустые,

Затылки и плечи ничьи,

Трамвайные мысли простые.

Устало и странно-знакомо

Мне в чёрном стекле отражаться,

Судьбу доверяя вагону,

За поручень не держаться.

1990

ALMA MATER

В опустевшем здании пахнет мытым полом,

Выветрен до сладости сигаретный дым.

Замок заколдованный снами детства полон.

За печаль недетскую мною он любим.

Перелёты лестницы, гулкий отзвук плитки,

Пол дощатый выщерблен острым каблучком.

…Ёлка, детский хоровод и сюрприз на нитке…

Взрослый смех студенческий мне давно знаком.

Улица заснежена. Фонари туманны.

Ночь проникла в форточки.

В щели — лунный свет.

Этот дом таинственный — самый долгожданный.

Дух мой бедный бродит там, дом хранит от бед.

Здесь мои любимые, здесь мои печали,

Шалости, дурачества и прощаний грусть.

Стены знают тайное: вместе мы молчали.

Наши тени в зеркалах… Все вернутся пусть!

1991

ТЕАТРАЛЬНЫЕ СНЫ

* * *

Нам с тобой, Арлекино,

Было странно играть,

В лицах, стянутых гримом,

Хохотать и рыдать.

Как с тобой мы любили!

Как театр тосковал!..

Скоро мы позабыли.

Долго зал забывал.

Было это лишь сказкой?

Или прихотью сна?..

Арлекин сбросил маску.

Коломбина одна.

1991

* * *

Глаза прикованы к подмосткам,

А сердце бросили в костёр.

Блаженства луч иглою острой

Меня пронзил: да, ты — Актёр!

За что любила, что я знала?

Один твой взгляд, случайный взмах

Отнял дыхание у зала,

И был лишь ты в его глазах.

О как серьёзен, резок, страшен!

Но, Боже, что он говорит!

Там дьяволёнок в круге пляшет, —

Взорвавшись смехом, зал бурлит.

О, гений смеха! Это имя —

Десятки красочных мазков!

Долой печали! Ты отныне

Свободен от моих оков!..

Но нет театра — галереи

Моих безумств, твоих картин.

А ты с женой гуляешь в сквере,

Счастливый бывший Арлекин.

1991

* * *

Небесный свинец разразился дождём,

Облил нас потоками счастья.

Средь ливневых струй мы с тобою вдвоём

В бурлящем, безумном ненастьи.

Одни в бесконечном просторе дождя

И в свежем неистовстве леса.

Дороги размытая колея

И туч дымовая завеса.

Кутаясь в мокрый твой плащ, мы стоим.

Души ликуют и плачут.

Нам головы кружит. Мы в небо взлетим

И там побредём наудачу.

Безумствуй, природа! Эй, ливень, сильней!

Запутай весь мир в свои струи!

В грохоте листьев и в пляске ветвей

Божественней поцелуи…

Развеется ливень, и тёмная ночь

Слетит в звёзд сияньи холодном,

И ветер, прорвавшись, сметёт тучи прочь,

Деревья задышат свободно…

А в замке старинном, где окна плющом

Увиты, и угли пылают

В камине, — бокалы с вином

За друга друзья поднимают.

Давно здесь нас ждут и готовят приём

Такие ж безумцы как ты,

Глаза их сверкают весёлым огнём —

Актёры, певцы и шуты…

1990

* * *

Мы купаем усталых коней.

У костра просыхают кулисы,

Балагана холщовый уют,

В редких отсветах — лица друзей.

Мы купаем усталых коней.

Мы смываем застывшие лица.

Вместе с гримом стекает тревога

С твоих удивлённых бровей.

Ранним утром ты зол:

репетиции, сборы, дорога.

Ярким вечером — венчанный площадью

царь-лицедей…

Но прозрачна ночная река,

и без грима мы оба.

Мы на лунной дорожке

купаем усталых коней.

1991

* * *

Странные странники,

Так странно и страшно

Куда вы стремитесь

Напрасно и страстно?

Кого вы так любите,

Так странно и нежно?

Себя вы погубите,

Здесь всё безнадежно.

Глаза ваши странные.

Всё страны нездешние

Вы ищете взглядом

Сквозь темень кромешную.

А мы — безутешные.

Любите нас, странники,

Примите вы в братство нас.

Мы тоже изгнанники,

Темно наше странствие.

О божьи избранники,

О здравствуйте, здравствуйте!

1991

* * *

Воздух ночной и морозный

Смешан с бензином и сажей.

Но по-своему все-таки сладок.

Сделаться вдруг несерьёзной,

Считаться твоей пропажей,

Из-за кулисных смеяться складок…

Любовь разбирала по стеклышку,

На зуб проверяла пробу.

Был ли моим ты солнышком,

Идолом или богом?

Не угадав, что было, чего не было,

Конец мой радостен, печален ли,

Бродила там, где строчки чёрно-белые

Пророчили свиданья час нечаянный.

Тогда меня волною смыло с палубы

И вынесло в пустыню, где не встретиться,

Где зыбких снов песок и грёзы голубы,

Но не узнать твоих шагов по лестнице.

1990

* * *

Это чувство… Не ревность, не робость,

Не волненье, не боль и не грусть…

Помню — серого неба огромность,

Помню взгляды твои наизусть.

Этот год был потрачен на встречу,

Ожиданье, надежду, печаль.

Недомолвки, гадания, свечи

И на поезд, что нас укачал.

На метели, на песни, на горы,

Совпадения, мысли, вино,

Репетиции, разговоры

И в морозных узорах окно.

Новый снег — это быт новогодний.

Всё иное — и ты, и друзья.

Всё дружней, веселей и свободней

Мы играем. Ты счастлив?.. И я.

1991

* * *