Бесплатный фрагмент - Демоны и Боги

Авторские права © 2024 Валентина Зайцева

Все права защищены.

Это художественное произведение. Любое сходство с реальными людьми, живыми или мертвыми, является чисто случайным. Имена, персонажи, события и места являются плодом воображения автора. Никакая идентификация с реальными людьми (живыми или умершими), местами, зданиями и продуктами не предполагается и не должна подразумеваться.

Глава первая

Вокруг меня вился тошнотворно-сладкий запах карамели. Он исходил от летних платков ночных женщин на обочине дороги, от языков пьяных мужчин, облизывающих табачную бумагу под огненными фонарями, и в воздухе, проникающем в мои ноздри.

Мне здесь понравилось.

Мне нравилось, что каждое здание было покрыто выцветшей, облупившейся краской, каждое из которых имело свой собственный цвет. Мне понравилось, что ночные женщины окликали и Ведагора, и меня, когда мы поднимались по холмистой улице, перешагивая через потрескавшиеся булыжники.

Ведагор называл это место «забытым районом» Столицы, но, на самом деле, его называли «Потерянной площадью».

Оно могло быть забыто или потеряно, перемещено в темноту, где процветал разврат, но для меня это было место, которое я могла бы сделать своим домом. Может быть, я была темным цветком, которому нужна была развращенность, чтобы расцвести.

Миле здесь бы понравилось.

Я выкинула эту мысль из головы.

Мы оставили лошадей у опушки леса и прошли остаток пути пешком. Каждые несколько шагов, я оглядывалась на костяно-белый холм, на вершине которого мерцал дворец из звездной пыли.

В моем мозгу крутились мысли о Миле и Боге Море. Я не могла позволить, чтобы атмосфера Потерянной площади, пропитанная ароматом сикеры, полностью меня очаровала, не в тот момент, когда меня терзали призраки дворца.

Мне так хотелось вернуться за Милой и вырвать ее из смертоносной хватки Бога Мора. Но я закаляла себя напоминаниями о том, что она сделала.

Предала меня.

Мне придется смириться со своим решением оставить ее позади.

Часть меня хотела, чтобы поездка от источников заняла больше двух часов. Тогда у меня было бы больше времени, чтобы насладиться радостным волнением, потрескивающим вокруг меня.

Еще не рассвело, когда Ведагор повел меня по узкой улочке между магазинами, и мы наткнулись на толпу детей, играющих с палками, которые высекали искры. Они гонялись друг за другом по кругу.

Шипящий звук заманил меня, как змею к заклинателю змей, и мне захотелось побиться этими палками с детьми.

Я натянула свой черный капюшон на голову, закрыв верхнюю часть лица. Голова Ведагора тоже была прикрыта, его шуба сочеталась с моим черным плащом, создавая ужасные тени на Потерянной площади.

Ведагор мне сказал, что есть причина, почему площадь так назвали. Здесь никто ничего не видит.

Я поняла это, когда мы остановились у деревянной двери, еле державшейся на петлях, и Ведагор постучал три раза, делая слишком длинные паузы между стуками.

Старый беззубый мужчина приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы мой голодный желудок уловил запах готовящегося мяса.

Ведагор сунул старику листок бумаги. «Мы заблудились.»

Я прищурилась, глядя на бумагу, и с комом в горле узнала нарисованное на ней лицо Бога Мора. Записка. Деньги. Хорошие деньги.

Я никогда раньше не видела бумажных купюр, но слышала множество историй о том, как они циркулируют в Асии.

И конечно же на купюре было нарисовано лицо Бога Мора, такое уж мое везение!

Толстые грязные пальцы вырвали записку из рук Ведагора.

Я наблюдала за этим простым обменом с большим интересом.

По сравнению со стариком, Ведагор выглядел утонченным. Как только я об этом подумала, старик ужасно кашлянул, глядя на наши ботинки, затем пнул дверь. Она заскрипела в знак протеста и ударилась о стену.

«Тогда заходите быстрей.» Его голос был грубее камней. «Выпускаете все тепло из дома.»

Ведагор вошел первым.

Я следовала за ним, на губах играла легкая улыбка. Никогда не думала, что, следуя за Ведагором, я почувствую себя немного безопаснее.

Внутри было затхло. Я уловила пряный запах в воздухе, сгущенный не стиранными одеялами и никогда не моющимися грязными полами.

Я обошла подозрительное темно-коричневое пятно на выцветшей дорожке. Она тянулась до самого верха узкой лестницы, ограждение которой, казалось, вот-вот упадет.

Мое сердце ушло в пятки.

Старик указал на лестницу. «Комната четыре.»

Ведагор быстро прошел мимо меня, его богатый коричневый мех, выглядел слишком богатым для такого захудалого места.

Это был не бордель, но я бы чувствовала себя чище, если бы спала в одной из кроватей заведения госпожи Лучезары на острове Малая Муксалма, чем сидела в кресле на этой помойке.

Я бросилась за Ведагором, как путешественник, идущий за компасом. Когда я проходила мимо, его ухмылка, брошенная в мою сторону, не осталась незамеченной.

Я прижала к себе черную ткань плаща и поползла вверх по лестнице. Под каждым нашим шагом лестница скрипела громче предыдущего, пока мы не достигли лестничной площадки.

Здесь было темнее, чем снаружи, в ночной темноте. Я боролась с желанием вцепиться в спину шубы Ведагора, пока он вел меня по узкому проходу к последней двери справа. Металлическая четверка висела вверх дном, ее края были ржавыми и стертыми.

Мое лицо сморщилось от черных пятен на дверной ручке. Может быть, время проведенное во дворце, избаловало меня, но с каждой секундой, проведенной в этом месте, я все больше и больше тосковала по Софии и своей купальне.

Ведагор постучал в дверь рукой, на которой была надета перчатка.

Он стукнул костяшками пальцев один раз, затем остановился.

Потом, снова постучал. На этот раз, три раза.

Остановился.

Затем постучал еще два раза.

Нас встретила тишина.

Видимо, это был хороший знак. После нескольких тяжелых мгновений, нависших над нами, Ведагор открыл дверь.

Я скривилась, когда он коснулся ручки и тихонько толкнул дверь ладонью.

Первым, что я увидела в унылой комнате, была зажженная лампа.

Удивительно, но это была огненная лампа, а не свеча. Она отбрасывала оранжевый свет на рваный ковер, углубляя дубовые оттенки девственного дерева. Два кресла стояли у не разожженного очага, покрытого сажей.

Я последовал внутрь комнаты за Ведагором.

Мои плечи напряглись, когда он тихо закрыл за нами дверь.

Комната была… уютной. Это было самое лучшее выражение. Уютная. Три предмета мебели — два кресла и узкая кровать, за которой, определенно, были клопы!

Ведагор хотел пройти мимо меня, но, я протиснулась вперед.

Мое лицо окаменело, когда я окинула взглядом пустую комнату вокруг нас.

«Где он, черт возьми?» — спросила я.

Ведагор фыркнул позади меня. «Он придет.»

Я в ярости повернулась к нему. Гордость закипела во мне, как сосульки, когда я уловила проблеск страха на его лице.

Хорошо, что он увидел, что я сделала с Драго, и это было без моей силы. Ему следовало бояться. Они все должны бояться.

«Он должен быть здесь», — выдавила я. «После всего, что потребовалось, чтобы добраться сюда, у него хватает наглости заставлять нас ждать?»

Ведагор взглянул на старые часы на каминной полке. Я проследила за его взглядом. Это были точно такие же часы, как и те, что стояли в моей спальне и комнате Милы.

Я подошла к камину и отодвинул часы. Они заскрипели, волочась по дереву.

Под ними была заткнута черная лента.

«То, что мне нужно», — пробормотала я и выдернула ленту. Я резко вздохнула, когда увидела белое пятно. Сложенная записка полетела на пол.

Накручивая ленту на пальцы, я схватила с пола записку и развернула ее. Позади меня Ведагор снял свою шубу и бросил ее на спинку кресла. Он подошел ко мне и прочитал слова на записке, слова, которые я не могла прочесть.

Язык Отроков, может быть.

Мои плечи опустились. Записка была не для меня.

«Будь готова к рассвету», — сказал Ведагор и отстранился от меня. Он стянул с себя рубашку. «Ты можешь помыться первой.»

Вздохнув, я схватила свой мешок около дверного проема, куда его бросил Ведагор, и направилась к железному овальному корыту в углу. Вода в нем была прохладной. Мы приехали позже, чем ожидал старик. Тем не менее, я быстро разделась до нижнего белья, не заботясь о том, что Ведагор может меня увидеть, и погрузилась в воду.

Вода была теплее, чем температура воздуха в комнате, и все же мою кожу покалывало, когда я погрузилась по ключицу. Это было похоже на купание в морской воде в морозный сезон.

Я сняла чистую тряпку с края корыта и хорошенько ее понюхала. Несмотря на мои подозрения, она пахла чистотой.

Намыливая тряпку куском ароматного мыла из отвара разных трав, я перевела прищуренный взгляд на Ведагора. Он был раздет до трусов и сидел на корточках у очага. Я молча поблагодарила его за то, что он разжег огонь в этой ледяной дыре.

Пока я наблюдала, как он подбрасывает веточки в маленький костер, я провела тканью по засохшей крови на шее.

«Почему ты?» — спросила я через некоторое время.

Я продолжала. «Каспар ведь его Отрок. Ты… ты сказал, что не принадлежишь никому.» Мои допросы сработали.

Когда он подбросил немного сухих листьев, которые сгорели слишком быстро, он сказал, «Мой создатель умер.»

Я застыла в воде. «Как?»

Он бросил уничтожающий взгляд через плечо. «Некоторые спросят, почему он умер.»

«Не все хотят знать, как убить Бога, но я думаю, что это полезное знание», — возразила я.

«Но, ладно. Почему он умер?»

«Она», — поправил он, — «была убита по причинам, которые я не в состоянии тебе назвать.»

Ах, правила секретности Призрака.

Я закатила глаза и плюхнулась обратно в корыто. Вода пропитала мое нижнее белье. Я была рада, что взяла с собой из дворца несколько комплектов одежды.

«Но ты же служил Богу Мору. Почему?»

«Я был унаследован.» Он выплюнул последнее слово, и в долю секунды огонь затрещал, оживая. Его сила усиливала пламя, пока ревущий огонь не поглотил полено в очаге.

«Бог Мор убил моего Бога, а меня он взял в качестве награды.»

Я уставилась ему в спину. Он стоял у камина, наблюдая, как горит пламя. Я чувствовала потрескивание его гнева через всю комнату.

«Он большой любитель наград», — наконец, сказала я и села, чтобы дотянуться тканью до ног. «Во всяком случае, я так слышала.»

После того как я помылась, я решила поджарить кусочки хлеба, наколотые на кончик кочерги.

Ведагор был шумным купальщиком. Он мылся дочиста. Я слышала сильные всплески воды при каждом мытье.

«Хочешь кусочек?» — спросила я его через плечо, затем осторожно сняла горячий хлеб с кочерги.

«Два, если есть.»

Я проткнула кочергой два куска хлеба, представив, что это глаза Каспара. Когда я начала обжаривать их на пылающем огне, я уставилась на клин окна между тяжелыми, изъеденными молью занавесками. Проблеск внешнего мира. Рассвет приближался к нам. Розовые и кроваво-красные завитки света отражались от пыльного окна.

«Он опаздывает.» Я угрюмо ткнула в огонь. «Сейчас рассвет.»

Сильный всплеск воды раздался позади меня.

Он вылезал из корыта. «Он будет здесь. Мы должны быть готовы.»

Я не сводила глаз с обычного пламени. Никаких синих оттенков не было видно.

Когда я отодвинула кочергу и выложила два куска хлеба на салфетку из своего мешка, я задалась вопросом, знает ли Бог Мор, что я сбежала? Бушевало ли пламя вокруг него, когда он выжигал правду из Милы?

Мое сердце сжалось от этой мысли.

Я такая слабая.

Мне нужно было быть сильной. Мне нужно было напомнить себе о ее предательстве. Она больше не была моей подругой. Не была ею уже долгое время. Мое горе просто пришло слишком поздно.

Ко мне подошел Ведагор, одетый в чистые серые брюки и бледно-розовую рубашку. На мою выгнутую бровь он схватил свой хлеб и бросил на меня кислый взгляд.

«Это стратегически важно», — сказал он. «Мы не должны быть на себя похожи.»

Я фыркнула, прежде чем оторвать зубами кусок хлеба. С набитым ртом я возразила ему. «Но также не нужно выделяться.»

А он выделялся. Он выделялся, как гигантский, волосатый, розовый, большой палец на руке с остальными тонкими пальцами.

«Так это все было игрой?» — с любопытством спросила я, ковыряясь в хлебе. «Жестокость… удар Милы. Ты просто прикрывался перед Богом Мором?»

Ведагор плюхнулся в кресло и сгорбился. Хлеб казался крошечным в его мясистых руках.

«Нет», — сказал он, его насмешливое лицо было твердым, как камень. Я мимолетно подумала о статуях горгулий во дворце.

Мое лицо скривилось. «Ты просто злой ублюдок по своей природе?»

«Полагаю, что так.» Он пожал плечами. «Не очень люблю смертных. Твоя подруга не должна была вмешиваться в наши дела.»

Я прищурилась, на моем лице отразилось презрение.

«Ты вырубил меня на берегу, и ты должен был знать, что я не смертная. Мне кажется, тебе нравится бить женщин, смертная или нет.»

Его лицо исказилось от горечи.

«Я не ударил тебя. Я схватил тебя, и ты ударилась головой о камень. Это был несчастный случай.»

Моя улыбка была фальшивой. «Счастливый случай для тебя, я уверена.»

Мерцание гнева в его глазах не осталось незамеченным. «У меня больше не будет другого шанса помыкать тобой», — сказал он. «Поэтому я обязательно сохраню это воспоминание.»

В ответ, я посмотрела на пламя и полностью проигнорировала его. Но это не значит, что я забуду. Я сделала мысленную пометку убить его, как только у меня появится такая возможность.

Возможно, он вытащил меня из дворца, но я ни капельки не верила, что он сделал это ради моего блага. У него были свои цели, и я была лишь средством их достижения.

Я доела хлеб и оттолкнулась от грязного ковра. Меня начинало трясти, поэтому я сделала вид, что роюсь в своем мешке. Но это был акт, притворство. Зарывшись руками в наволочку, я закрыла глаза и втянула в себя немного яда из своего браслета. Мое тело содрогнулось от облегчения. Яд вернулся туда, где ему и положено быть.

Когда я завязала мешок, в дверь постучали.

Стуки были идентичны стукам Ведагора, когда мы пришли сюда.

Наконец.

Я прошла мимо Ведагора, прежде чем он успел подняться со стула, и прислонилась одним плечом к двери. Я возилась с ручкой, дыхание застряло в моем бешеном сердце.

Горячий воздух тушеного мяса ударил в меня, когда я рывком открыла дверь.

Демьян стоял в дверях, на его розовых губах играла легкая ухмылка. Ухмылка сошла с его лица в ту же секунду, как я ударила его.

«Это за то, что ты не сказал мне, что меня будет ждать Ведагор», — вскипела я. «И за то, что ты опоздал.»

Гнев мелькнул в его черных глазах. На его поцелованной, солнцем, щеке расцвел розовый отпечаток руки. Ярость боролась с облегчением, когда он посмотрел на меня.

«Рад видеть, что ты добралась», — сухо сказал он.

Бросив быстрый взгляд через мое плечо, он заметил позади меня неуверенного в себе Ведагора.

«Ты молодец.»

Двух простых слов от Демьяна хватило, чтобы Ведагор выдохнул с облегчением. Его плечи поникли, словно тяжелые мешки с зерном, падающие на пол. Я бросила на него взгляд с отвращением, прежде чем снова повернуться к Демьяну.

«Почему тебя так долго не было?» — прошипела я, преграждая ему путь в комнату. Я крепче сжала дверь. «Мы пришли сюда несколько часов назад, ждали тебя.»

«Надеюсь, ты мудро использовала время», — сказал он, его лицо потемнело. «Мы уедем, как только прибудет карета. Наше судно отплывает через час.»

Мое лицо исказилось во что-то угрюмое. Я отстранилась от двери, затем повернулась к нему спиной. Он вошел внутрь, весь в черном и с пронзительными черными глазами.

«Меня чуть не поймали», — сказала я ему, как ни в чем не бывало, и пошарила в мешке, который был прислонен к изношенному креслу.

Ведагор надел сапоги у двери, его бдительный взгляд был направлен на Демьяна, когда тот молча приближался ко мне.

«Драго пришел в бани.» Я выдернула из мешка длинное синее пальто, затем стряхнула его, пока складки не исчезли.

Демьян провел костяшками пальцев по моей щеке, его взгляд искал травмы.

«С тобой все в порядке?»

Я усмехнулась. «Не все в порядке с Драго.»

Его улыбка была такой же злой, как и моя, и она щекотала мой живот этими проклятыми бабочками. Я не могла от нее избавиться. Чувство головокружительного комфорта, которое он приносил мне, всякий раз, когда был рядом.

Я надеялась, что вскоре радостное волнение, которым он меня затопил, исчезнет, как исчезли мои чувства к Богу Мору. Эмоции были не для меня. По крайней мере, такие, которые превращают глаза в сердечки любви, а тебя в глупую марионетку. Я любила свою маму, а она умерла. Я любила своего брата, а он меня боялся. Я любила Милу, а она меня предала.

Любовь была для дураков.

Это было моим новым правилом. Нет любви, нет боли.

Я отстранилась от его прикосновений и накинула пальто. Его шелк прилипал к моему телу, как вторая кожа, и я натянула капюшон на голову.

Одним движением руки, молча, Демьян приказал Ведагору взять мой мешок. Не то, чтобы Ведагору нужно было отдавать приказы. Он и так нёс его всю дорогу от того места на Потерянной площади, где мы оставили лошадей.

Плечи Ведагора казались шире, когда на них был накинут мешок, а шея сжалась до размеров выпуклой мышцы, которая, как мне казалась, могла в любую минуту стать фиолетовой.

Демьян положил руку мне на поясницу. Мой живот перевернулся. С Ведагором, вышагивающим позади нас, как какой-то белый павлин, Демьян вывел меня из пахнущего дома обратно в темные переулки грязного секрета Столицы — Потерянной площади.

Снаружи, дыхание ночи обрушилось на меня. Запах карамели хлынул в мои ноздри, теперь испорченный отвратительным запахом пережаренного мяса. Мне не терпелось побежать за сладким запахом и найти его источник.

Иногда, на острове Малая Муксалма, моряки привозили ягоды, орехи и яблоки в карамели. У меня не всегда было достаточно монет для торговли. Мила всегда следила за тем, чтобы мы получили некоторые из угощений. Мое сердце сжалось в груди.

Придется мне выбросить ее из головы.

Но, поскольку, мы всю жизнь проводили рядом друг с другом, оказалось трудно забыть о ней дольше, чем на несколько минут. Всегда, этот страшный удар скорби бил меня прямо в грудь. Удар, от которого я не могла уклониться.

В конце переулка нас ждала черная карета.

Ее кучер был в выцветшей черной одежде, подходящей к серым оттенкам его кареты. Даже лошади были серыми. Выглядело, как скелет того, что когда-то было каретой.

Уголки моего рта опустились, когда два кучера спрыгнули на землю, а затем открыли для нас дверь. Никаких карамельных конфет я сегодня не успею попробовать.

Конечно, я не была настолько глупа, чтобы рисковать своей жизнью ради сладостей. Время, проведенное во дворце, испортило мои предпочтения к еде. Я могла фантазировать о сладких угощениях сколько угодно. Это было все, что я могла себе позволить.

Жизнь в бегах не была сахаром.

И именно такой стала моя жизнь.

Демьян, сначала, посадил меня в карету, а затем, быстро, последовал за мной. Ведагор также присоединился к нам, бросил мой мешок на пол и втиснулся между мной и другим окном.

Я почти сложилась пополам, чтобы освободить место для здоровенного Отрока, раздутого мешка с моими вещами и Демьяна, который неторопливо развалился на сиденье.

Окутанная тьмой, карета двигалась вместе с тенями ночи.

Глава вторая

Я выглянула через выцветшую занавеску, когда лошади везли старую, потрепанную карету по каменистым мощеным улицам.

Моя голова несколько раз ударилась об окно. Но я все равно не сводила глаз с улицы. Я наблюдала за ранними проблесками рассвета, лучи которого ползли по дорогам, тянулись вверх по выцветшим зданиям. Красные стены превратились в темно-розовые, фиолетовые — в синие, белые — в кремовые.

Несмотря на все это, все здания на Потерянной площади были для меня прекрасны.

На острове Малая Муксалма у нас были только изъеденные солью хижины и двухэтажный дом госпожи Лучезары, построенный из гнилого дерева.

А на костяно-белом холме, стены, из звездной пыли, были моей тюрьмой.

Теперь красочные здания, которые катились по улицам, как мрамор, означали мою свободу — и это было теплое чувство.

Пока карета мчалась по улицам к ярким витринам лавок и фонарным столбам, которые, казалось, сияли благосклонностью, я мельком увидела костяно-белый холм высоко на горизонте. Рассвет поцеловал верхушку дворца из звездной пыли, прежде чем спуститься к подножию.

Отсюда, с улиц Столицы, дворец выглядел волшебным. Это совсем не походило на тюрьму или место обитания чудовищ. Очень похоже на Бога Мора — соблазнительный и прекрасный, но уродливый внутри.

«Как думаешь, он уже знает?» — спросила я, опуская занавеску на место. Теперь, когда мы въехали в оживленную часть Столицы, утром суетилось больше людей. Я не могла рисковать, чтобы меня увидели.

Я откинулась на скамейку и посмотрел на Демьяна. Он уже наблюдал за мной, в его черных глазах кипело тихое и скрытное любопытство.

«Он узнает», — вот и все, что он сказал.

«Я выиграл нам дополнительное время. Связал твою служанку в ее комнате. Если Драго еще не нашли, то мы пока в безопасности», — добавил Ведагор.

Мой рот сжался в тонкую линию.

Бедная София. Ей должно быть было очень страшно, когда Ведагор связывал ее посреди ночи.

«Думаю, они еще не знают, что я сбежала», — сказала я почти грустно. «Я не видела никаких стражников через окно.»

Как по мне, так я думала, что они будут искать каждый уголок Асии. Будут стоять у каждой лавки, у каждого фонарного столба, останавливать каждую карету, чтобы найти меня.

«Бог Мор захочет сохранить твое исчезновение в тайне», — сказал Демьян, его глаза были не читаемы в тени кареты. «Слишком много рисков, на которые он не может пойти.»

«Риски?» Я бросила на него озадаченный взгляд.

Объяснять пришлось Ведагору.

«Многие Боги хотят твоей смерти. Ты пугаешь их, как это делал Молох. Как Призрак…» Он склонил голову перед Демьяном, когда титул слетел с его потрескавшихся губ. «… и многие Отроки хотят завладеть тобой ради собственной выгоды. Бог Мор не станет рисковать, чтобы ты попала не в те руки.»

«Это уже произошло.» Моя ухмылка была слабой, когда я посмотрела на Демьяна.

В ответ он подмигнул, и это пощекотало мой живот.

Я повернулась к Ведагору. «Что хотят от меня Отроки?»

Он некоторое время изучал меня.

Ведагор, может, и вытащил меня из дворца, но в нем не было доброты. Все, что он делал, он делал ради собственной выгоды. Его выбритое лицо, возможно, избавило его от лохматых волос, делавших его похожим на скотину, но сейчас, без волос, были открыты ужасные шрамы на подбородке, скручивающие кожу, как ириски, которые оставили таять на солнце.

«Ты можешь истощать», — сказал он, как будто ответ был очевиден. На мой пустой взгляд он вздохнул. «Не все Отроки хотят жить вечно. Некоторые любят смертных, и хотят жить с ними, стареть и вся эта ерунда.»

«Я могу это делать?» Я перевела свой удивленный взгляд на Демьяна, сидящего напротив меня. «Я могу сделать бессмертного… смертным?»

На прекрасном лице Демьяна сгущались тени.

«Ты можешь больше, чем думаешь», — сказал он мне с отблеском гордости в голосе. «Бог Мор, своими урока, усилил и научил тебя контролировать только одну способность, чтобы отвлечь твое внимание от остального.»

«Потому что он хотел прикоснуться ко мне», — возразила я.

«Да. Но также, чтобы отвлечь тебя, отвлечь твой разум от других сил, которые у тебя могут быть. Он научил тебя сдержанности. Я научу тебя превосходству.»

Я рухнула на сиденье.

«Как бы здорово это ни звучало, я получила достаточно уроков, чтобы хватило на целую вечность.»

«Ты не знаешь, что такое вечность, Дарина. Однажды, ты это поймешь, когда увидишь, как все смертные в твоей жизни чахнут под зовом смерти. Когда ты увидишь, как рушатся и восстанавливаются города, как сражаются Боги, как растут острова. Тогда и только тогда ты поймешь истинный смысл вечности.»

Чем дольше я смотрела в его глубокие черные глаза, тем больше они напоминали пустые ямы.

Ведагор замолчал, сидя рядом со мной, и я начала забывать, что он вообще был здесь. Пропасти глаз Демьяна зацепили меня, и я рисковала упасть в них.

Мне хотелось дотянуться до него, взять его руку в свою. Было что-то в том, как он смотрел на меня, мои внутренности были выпотрошены печалью. Не потому, что мне было его жаль, а потому, что, даже, несмотря за свою короткую жизнь, я понимала его.

Он одинок.

Какой была я всю свою жизнь.

Момент разбился вдребезги, когда Демьян откинул уголок занавески и выглянул наружу. Яркий утренний свет осветил пыль в карете.

Он отпустил занавеску, и она снова встала на место.

«Если он еще не знает, то узнает сейчас.» Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что он говорит о Боге Море.

«Так что мы быстро поднимемся на борт судна. Дарина, держи капюшон опущенным. Бог Мор может отправить к причалу сколько угодно своих Отроков, которые будут искать тебя.»

Я кивнула и натянула капюшон так низко на лицо, что были видны только рот и подбородок. Сквозь ткань я могла видеть слабые силуэты вокруг себя, но мое лицо оставалось скрытым.

Карета остановилась, и, когда кучер открыл скрипучую дверь, у меня все внутри перевернулось от ностальгии. Соленая вода пронеслась вокруг меня в воздухе.

Я сделала такой глубокий вдох, что мои легкие захрипели, и позволила соленому вкусу наполнить меня.

Никогда не думала, что буду скучать по дому.

Но вот я здесь, слезы жгут глаза от одного лишь запаха соленой воды. Идиотка.

Воспоминание о Миле на острове Малая Муксалма ударило меня, как пощечина. Я стряхнула его и выпрыгнула из кареты.

К черту Милу.

Демьян взял меня за руку. Мои мышцы вздрогнули под кожей.

«Держи голову опущенной», — сказал он. «Сливайся с толпой.»

Я посмотрела на него, пока он вел меня вниз по склону к гавани.

Повсюду вокруг, семьи и супружеские пары, молодожены, я полагала, суетились вокруг гавани. Некоторые садились на последние судна далеко в гавани, но большинство вылезали из маленьких лодок, которые доставляли их обратно на сушу к дворцу.

Несколько моряков загружали рыбацкую лодку наживкой у края скалы, где стоял старый, шаткий, дощатый настил, который, казалось, вот-вот рухнет.

Мы направлялись к этому причалу. В дальнем его конце, к столбу, была привязана деревянная лодка, которая покачивалась на волнах.

В лодке сидел маленький мальчик, и пока мы шли по набережной, я поняла, насколько он был мал. Не старше девяти лет.

Мой испуганный взгляд был скрыт за капюшоном, когда он сел прямо, наблюдая за нами прищуренными глазами.

Ведагор догнал нас, держа в одной руке мой мешок, в другой — свою сумку. Он сбросил багаж в лодку, затем заплатил мальчику одну из тех бумажных купюр, которые были ценнее сотни серебряных монет.

Лицо мальчика потемнело, он кивнул и сунул купюру в карман.

«Все на борту?» — крикнул мальчик, как только мы все забились в тесное пространство. Я была в сантиметре от того, чтобы сесть на Демьяна.

Мальчик не стал дожидаться нашего ответа, прежде чем отвязал веревку от столба и подтолкнул нас дальше к воде. Течение сделало большую часть работы.

Тем не менее, мальчик греб и греб, пока следы пота не испачкали спину его рубахи, и мы, покачиваясь, остановились у пиратского судна прямо у края скалы. Его тщательно пришвартовали на краю суши, скрывая от посторонних взглядов с берега.

С борта судна веревочная лестница распалась и ударилась о маленькую лодку, в которой мы сидели. Когда я посмотрела на черное судно, мой желудок зловеще сжался.

Пиратское судно, если я когда-либо видел пиратские судна.

Ведагор поднялся первым. Как только он благополучно перевалил через край, Демьян жестом велел мне подняться по лестнице.

Я закусила губу и, нервно схватившись за веревку липкими руками, подтянулась. Ноги дрожали, чем выше я поднималась.

Не смотри вниз.

Не смотри вниз.

Я не боялась высоты. Я боялась падения и того, что таилось под морем.

Мое сердце билось, не быстро, а сильно. Равномерно, стучало в груди.

Наконец, я добралась до вершины, мои конечности все еще были как прокисшее молоко, просто комки, удерживающие меня вместе.

Ведагор поднял меня на палубу, не слишком любезно. Я пошатнулась на шатких ногах, ожидая, когда страх в моих нервах рассеется.

Держась за деревянные перила, я удержалась на месте и, когда Демьян перепрыгнул через них в тумане черноты и тайн, я замедлила дыхание. Качка судна не помогала головокружительным ощущениям, нахлынувшим на меня.

Мальчик был на палубе в считанные секунды, и я услышала крик сверху у штурвала. Я повернулась и привалилась к поручням, наблюдая, как пираты, все грязные и неряшливые, совсем не похожие на опасно привлекательных, которые посещали остров Малая Муксалма, спешат к своим обязанностям.

«Куда мы направляемся?» Мой голос был грубее, чем у некоторых злобных пиратов, моющих деревянные полы.

Демьян стряхнул мокрые капли морской воды с рукавов.

«В безопасное место», — сказал он.

Я бросила на него усталый взгляд.

У Богов всегда все должно было быть загадочным.

Я задавалась вопросом, была ли это их сила или проклятие, просто никогда не быть способными сказать простую старую правду. Всегда, все, что они говорили, должно было быть окутано тайной.

Он, вероятно, не хотел говорить, куда мы направляемся, перед всеми этими пиратами. Они могли везти нас из Асии, но не к месту назначения. И эта мысль только сильнее разжигала мое любопытство.

Паруса судна были подняты, ловя ветер, прежде чем я успела перевести дыхание от подъема.

Мы были уже в пути.

Я повернулась, чтобы ухватиться за поручни и посмотреть на Асию.

Столица ярко сияла под утренним солнцем, словно мраморные шарики, оставленные на свету, а белый, как кость, холм издалека казался гладким, как масло.

Я вспомнила, как впервые увидела Асию с такого расстояния, когда нас Милой украли с острова. Тогда, у меня свело живот. Не потому, что я поняла, что мы будем грести в маленькой, сырой лодке с судна, когда оно встанет на якорь, а потому, что я увидела ее.

Столица. Яркая и красочная.

Каждый наклонный и раздутый дом был выкрашен в другой цвет, чтобы соответствовать цветам, которые представляют Богов.

Некоторые, казалось, блестели, как краска для лица в сумерках. Мощеные улочки вились вокруг холмистого города, и не было видно ни одной рыночной площади.

Взгляд упал на перила, я уставилась на свои руки, и насколько они были пусты без рук Милы, за которые можно было держаться.

Она должна была быть здесь со мной. Мы начали это путешествие вместе, мы должны были закончить его вместе, куда бы оно нас ни привело. Она предала меня, да, но означало ли это, что я должна была оставить ее позади? В то время, и до сих пор, мне было больно. Как всегда, боль превратилась в кислую, в горькую, ядовитую злость.

Насколько я охвачена местью.

Я слишком жалкая.

Я оставила ее позади, когда должна была вырубить Каспара и потащить ее за собой в бани. Вместо этого, я оставила ее страдать от мучительного конца в руках Бога Мора.

Демьян подошел ко мне сзади. Я чувствовала, как чувство дома исходит от его груди к моей спине, согревая меня, как утренний рассвет согревает лед.

Я таяла. Ну, можно сказать я рыдала.

«Я оставила ее.» Мой голос был тихим, скользким от слез, которые катились по моим щекам. «Я оставила ее позади.»

Я наблюдала, как размытость красоты Асии растворяется в тенях. Судно двигалось быстро.

Демьян провел кончиками пальцев по моей талии. Это щекотало, успокаивало, и я закрыла глаза от надвигающихся слез.

«Каспар приведет ее к тебе.»

Мои глаза резко открылись.

Глядя вперед на силуэты блестящего города и горы, чьи нисходящие потоки сверкали ярко-синим, я почувствовала, как мое сердце остановилось в груди.

Тишина окутала каждую клетку моего тела.

«Надеюсь, ты понимаешь, почему я не мог рассказать тебе о Каспаре», — тихо сказал он, шепча слова в мои свободно падающие волосы. Капюшон моего пальто соскользнул назад от ветра.

«Его преданность принадлежит мне», — прошептал он.

Я медленно повернулась к нему, на моем лице было жесткое выражение, готовое разбиться, словно сделанное из фарфора.

«Что?»

Передо мной стоял Демьян, в его черных глазах читалась печаль. Он бросил взгляд на пол, прежде чем снова поднял его на меня. В золотых крапинках его радужных оболочек я увидела нехорошие новости.

«Когда он, впервые, тебя обнаружил, Каспар хотел привести тебя ко мне.»

Я покачала головой.

«Нет», — сказала я. «Нет, он вез меня к Богу Мору Он сказал мне…»

«Что он тебе сказал? Что он изменил курс на Асию только тогда, когда второе судно Бога Мора присоединилось к их путешествию?»

Сострадание опустило глаза на слезы, застрявшие на моей челюсти. Он вытер их долгой, протяжной лаской.

«Капару и Ведагору было приказано схватить тебя с самого начала», — сказал он. «Я знал, что на этом острове есть поглотитель. Я просто не знал, кто это, пока ты не раскрылась перед моими воронами.»

Я вспомнила их той ночью, летящих над Каспаром и мной. Звездные вспышки отпугнули их, но явно недостаточно далеко.

«Каспар схватил тебя, и тебя должны были привести ко мне.» Горький взгляд исказил его лицо.

«Его верность Богу Мору истекла в годовщину моего изгнания. Видишь ли, когда Бог побеждает другого, они наследуют все. Бог Мор унаследовал Каспара, когда меня изгнали из дворца два столетия назад, и Мор унаследовал Ведагора, когда он убил его создательницу, мою мать. Все, что должно пройти, это одно столетие, чтобы связи были разорваны.»

Я ошеломленно посмотрела на Ведагора, который уселся на заплесневелой ступеньке неподалеку от нас. Он не мог слышать, что говорил Демьян, но на его лице была печаль, которая подсказала мне, что он думал о своем создателе.

До этого, я не знала, что его создательницей была Зимцерла, любовь всей жизни Бога Мора, мать Демьяна и покойная Богиня второго поколения.

«Ведагор работал с Богом Мором все это время, зная, что он сделал с его создательницей», — сказал Демьян. «Но, он был унаследован, и у него не было выбора. Поэтому он решил вступить в тайный союз со мной, и мы ждали возможности нанести удар по тому, что больше всего ранит Бога Мора — забрать единственного того, к кому он может прикоснуться.»

«Итак, прошло два столетия с тех пор, как тебя изгнали, а твою маму убили», — сказала я, пытаясь уловить смысл того, что он мне сказал, «Но и Ведагор, и Каспар… остались?»

«С Богом Мором, да. Никто из них не знал, где я. Мне нужно было, чтобы они были рядом с ним, пока у меня не было тебя. Когда я посылал Каспару сообщения через своих ворон, я сказал ему оставаться с Богом Мором в качестве его Отрока, делать все возможное, чтобы притвориться, что он яростно ему предан, и возвратиться ко мне только тогда, когда он найдет поглотителя. Слухи о твоей силе распространились по всем островам смертных. Истории исходили от Отрока, который утверждал, что, когда он был маленьким мальчиком, его силу украла деревенская девушка. Мне потребовались годы, чтобы сузить круг поиска до острова Малая Муксалма.»

Я качалась из стороны в сторону вместе с судном. Голова кружилась, разум шатался, и я смотрела на Демьяна, не видя его по-настоящему. Онемение распространилось по моему телу, по одной мышце за раз.

«Итак, Каспар нашел меня и хотел отвезти меня к тебе», — сказала я, обращаясь к себе. «Но он изменил курс…»

Я это вспомнила.

Это было для меня как удар под дых.

«Приближается судно.» Крепкий Отрок поспешно двинулся к Каспару

«Летят красные паруса, княже», — добавил он хрипло.

Каспар выглядел пораженным. «Красные?»

Вспышка паники длилась всего секунду, и я задалась вопросом, померещилось ли мне это, или же ненадежные фонари сыграли со мной злую шутку.

«Я никогда не хотел того, что случилось с тобой. Все должно было пройти намного легче», — сказал он и нежно провел костяшками пальцев по моей щеке.

Свирепость его черных глаз сверкала, как лезвие кинжала, ловящее солнечный свет. Я чувствовала себя пойманной добычей.

«Это ты приказал Каспару приблизиться к Миле?» Я уставилась на него, и в мое сердце вонзилось лезвие.

Лезвие повернулось. «Да.»

Мое лицо сморщилось, когда на меня нахлынула новая волна слез. Я спрятала рыдания в ладонях.

Руки Демьяна обхватили меня, и, в следующее мгновение, я осознала, что рыдаю у него на груди, а его руки обнимают меня.

«Ты мог бы мне сказать», — рыдала я в пуговицы его плаща. «Я оставила ее, она все еще там, из-за тебя!»

«У меня были для этого причины, Дарина. Не из-за твоих воспоминаний в крови», — сказал он, обвивая меня руками, как веревкой столб. «Твое недоверие к Каспару должно было быть искренним. Богу Мору нужна была причина, чтобы никогда не совать нос в его воспоминания. Я тоже защищал своего Отрока.»

Его руки покинули мою спину и нашли мои плечи. Он отстранил меня от себя и пристально посмотрел на меня.

«Каспар и Мила знали обо всем этом уже несколько месяцев», — сказал он мне. «Каспар понял, что ты оставила их позади. Поверь мне, он вытащил ее оттуда до того, как Бог Мор смог наказать ее за твой побег. Они встретятся с нами через несколько дней.»

Мои губы дрожали от слез, которые я пыталась сдержать. Все болело еще сильнее от осознания того, что Мила не предала меня, и я все равно оставила ее позади.

Демьян думал, что поступает хорошо, рассказывая мне все это, но его слова проделали в моей груди дыру, которую никогда не заполнить, если только Мила действительно не переживет побег и не вернется ко мне целой и невредимой.

Но, если это произойдет, сможем ли мы вернуться к тому, что у нас было? Поняла ли Мила, что я оставила ее в руках Бога Мора только за то, что она рассказала все Каспару. Думала ли я или нет, что она ударила меня в спину, я сомневалась, что она когда-нибудь снова посмотрит на меня так же, как прежде.

Я отстранилась от Демьяна, словно он был ядом, от которого я бежала, и посмотрела на него с отвращением, которое я чувствовала к себе. Моему чудовищу. Моему жалкому зверю.

«Мне нужно лечь», — сказала я и бросила взгляд на Ведагора. Он поднялся на ноги, закинул мой мешок на плечо и дернул головой.

Не оглядываясь на Демьяна, я последовала за Ведагором в недра судна.

Глава третья

В моей каюте было сыро.

Капли влаги оставляли полосы на стенах и образовывали небольшую лужу у окна.

Я смотрела, как вода капает.

Каждая капля звучала так похоже на слово «чудовище», что я задавалась вопросом, не замешана ли здесь магия, насмехающаяся надо мной за мои неудачи.

Я упала на одноместную деревянную кровать, раскинула руки и уставилась на деревянный потолок. Там были трещины, и я могла видеть шаги наверху.

Моя каюта не знала значения слова «уединение», но, очевидно, знала все о слове «чудовище».

Где-то днем раздался стук в дверь.

Мягкий звук заставил меня очнуться от сна. Целый день беспокойства, бегство из дворца, затем укрытие на Потерянной площади, прежде чем броситься на пиратское судно с изгнанным Богом, действительно вымотали меня. Я могла бы спать весь день, ночь и снова день.

«Войдите.» Мой голос звучал как наждачная бумага.

Дверь приоткрылась, прежде чем Демьян проскользнул внутрь, двигаясь как тень.

Он толкнул ногой назад, и дверь захлопнулась. Треск вырвал меня из объятий сна, и я сердито посмотрела на него.

Свет из пыльного окна мерцал на его оливковой коже, когда он двигался к моей узкой кровати.

Демьян лениво перебирал вещи, разбросанные у изножья кровати.

«Как долго ты собираешься дуться?»

Я нахмурилась, наблюдая, как он просунул палец через тонкий чулок и осмотрел его с излишним интересом.

Я пнула его ногой.

Его ухмылка была злой, когда он отступил назад и грациозно опустился на деревянный стул, сделав его похожим на величественный трон. Он все еще держал чулок, накручивая его на пальцы.

«Кажется, я переоценил твою силу», — сказал он.

Я подняла пальцы и пошевелила ими, драгоценности на браслете поймали тонкий свет. «Хочешь увидеть, какая я сильная?» — бросила я вызов.

Его ухмылка превратилась в улыбку.

«Сила духа», — сказал он. «Ты знаешь, что твоя подруга скоро встретится с тобой, что она в безопасности. Так почему же ты страдаешь?»

«Она никогда меня не простит.» Правда вылетела из моих уст, когда по комнате разлетелся комфорт. Ему достаточно было быть рядом со мной, и я чувствовала себя в безопасности — дома.

Я слишком доверчива.

Насколько я знаю, он был как Бог Мор. Он либо хотел меня удержать, либо уничтожить, ничего посередине.

Несмотря на сомнения, бушевавшие в моем разуме, я не могла себя в них убедить. Демьян был развратным и коварным, но и я тоже, и мы сблизились.

Но Демьян так сильно отличается от Бога Мора и его яда.

У Демьяна был другой вид яда. Его заслуживающий доверия характер. Сила, более ужасная и изматывающая, чем любая другая, которую я когда-либо знала. Его энергия.

Я не могла отвернуться от него, даже если бы захотела. Осознание этого пронзило мою кожу и вызвало беспокойство глубоко в моем животе.

Если я буду слабой, то мне придется больше стараться, чтобы удержать власть и силу. Даже если все это будет просто дымом и масками.

Я заставила себя сесть прямо, прислонившись спиной к сырой стене. Пригвоздив его острые, как лезвия, глаза, я спросила.

«Ты убил Зимцерлу?»

Бог Мор рассказал мне об этом. Демьян и Молох убили ее, пытаясь украсть ее силу. Только я не поверила в эту историю, когда Бог Мор рассказал мне ее, и я все еще сомневалась в ней.

Но мне нужна была правда. Вся правда.

«В каком-то смысле», — признался он, роняя чулок на колени. Он неторопливо откинулся на спинку стула, но его глаза ярко горели, как маленькие черные алмазы. «Она была моей матерью. Она и Бог Мор…» Демьян вздохнул и посмотрел на занавешенное окно. Сквозь дыры птицы стаями летали над морем.

«Веками они любили друг друга. Но века обернулись скукой. Моя мать провела десятилетие, путешествуя по миру со смертными, и когда она вернулась во дворец, она была беременна — мной.»

Краска отхлынула от моего лица и собралась в жаркий комок, тяжелый в моем животе.

«Он убил ее, потому что она была беременна?» — прошептала я, ошеломленная.

«Возможно.» Он лениво пожал плечами. Его затравленные глаза выдали его далекую боль. «Хотя не сразу. Он выжидал.»

Демьян бросил чулок обратно в беспорядочную кучу. Воспоминания затвердели, превратив его лицо в камень. Мои губы сжались в ровную линию, пока я изучала его, плавный срез его скул, силу его челюсти, которая, казалось, была постоянно сжата.

У меня возникло незнакомое желание утешить его, как его энергия утешала меня.

«Боги, у которых есть родители», — сказал он и перехватил мой взгляд, — «самые слабые из когда-либо созданных. Я нашел способ обойти это. Я питался сущностью своей матери десятилетиями. Это делало меня сильным. Достаточно сильным, чтобы создать Каспара.»

«Но ты был слаб после его создания. Я читала об этом, вот тогда Боги отвернулись от тебя, когда ты был измотан.»

«Потеря такого количества силы искалечила меня, да. Я недооценил, какой урон это нанесет. Моя мать в то время отсутствовала, и как только до нее дошли слухи о моем плохом здоровье, она вернулась во дворец. Вот тогда они и нанесли удар.»

Я подпола к грязной куче на краю кровати и скрестила ноги. «Они убили ее.»

«Бог Мор убил. Его яд не подействовал на нее, поэтому, он заставил Молоха высосать ее досуха, превратив в смертного, а затем заковал ее в цепи и бросил в пруд Хранительницы Потерянных Душ.»

Холод пробежал по моей спине, медленный и ледяной. Я вздрогнула.

«Мне жаль.» Иногда, я говорила пустые слова, но, в этот момент, я почувствовала, что мне действительно жаль его.

Он натянуто улыбнулся. «Знаешь, почему ее отвели к пруду?»

Мои брови сошлись вместе, когда я покачала головой.

«Потому что я питался ее сущностью, пока она была жива. Я мог взять все это из ее трупа.» Облака закрыли солнечный свет снаружи, отбрасывая тьму на всю комнату. Тьма, казалось, освещала его лицо, тени возвращались домой.

«Из ее костей я мог взять каждую каплю ее силы и укрепить себя до силы Первого Бога. Это был слишком опасный риск, поэтому они позаботились о том, чтобы я никогда не смог добраться до нее.»

Демьян наклонил голову, на его красивом лице застыло молчаливое, сосредоточенное выражение.

«Дети Богов, истинные дети, обладают способностью, которой нет ни у одного другого Бога. Мы можем взять силу у своего родителя, как смертный ребенок вскармливается грудью своей матери.»

Мое лицо сморщилось. «Почему ты все время говоришь „мы“?»

Был только один представитель его вида. Он сам.

«Потому что ты, Дарина, такая же, как я. Мы единственные двое из нашего рода. Рожденные от смертного и Бога.»

Он воспользовался моментом шока, который расслабил мое лицо, взял мою руку в свою и поцеловал костяшки моих пальцев.

Взглянув на меня темными, яростными глазами, он сказал. «Ты дочь Молоха.»

Между нами повисла тишина.

Затем, я лениво и устало рассмеялась и отмахнулась от него.

«Хорошая попытка, Демьян.»

Я почти поверила ему.

Он встал со стула, собирая тени у своих ног. Демьян — Призрак — Бог.

«Это не шутка, Дарина. Если бы это было так, это было бы ужасно. Ты дочь Молоха. Разве ты не задумывалась, откуда берутся твои силы?»

Я покачала головой. Ложь. Тем не менее, я отказалась впустить её через образовавшуюся трещину.

«Нет, и мне все равно», — ответила я.