Бесплатный фрагмент - Деды

Семейная сага «Деды»

Оглянись вокруг. Думаешь супер-герои выглядят как Бэтмен, Человек-Паук или Женщина-кошка? Совсем нет. Возьми старый альбом и внимательно присмотрись к родным лицам.

На меня с пожелтевших фотографий глядят: молодцеватый дед в кепке набекрень и красавица бабушка, строго сдвинувшая брови. Мама — забавная и потешная девчонка. Папа — бравый моряк. Просто герои. Без плащей и сверхспособностей. Просто всегда рядом. Свои, родные.

Вот об этом и будет речь. О семье. Об упорстве и трудолюбии. Смене эпох, через призму слез и смеха. Калейдоскопом мелькают лица, меняется антураж, остается человек.

Один на один со своими достоинствами и недостатками, со своими мечтами и неудачами. И именно от человека зависит, как ему жить. Об этом и пойдет речь.

Мои главные герои дед: Мальцев Дмитрий Герасимович и Сентякова Клавдия Александровна.

Деды. Прошли войну, тяготы, горести. «Живы будем — не помрём!» — как наяву я слышу их голоса. Папа и мама пережили лихие 90-е и подняли нас четверых на ноги.

Скажешь, было просто? Нет! Это коснулось каждого. Вот они, супер-герои, только руку протяни.. в каждой семье.

Обними их сердцем и скажи благодарю, хотя бы за то, что ты есть.

Пролог

Май окутывал своим очарованием. Одуряющий запах сирени кружил голову. Клейкие листочки только развернули свои нежно-зеленые флажки.

Детвора носилась в броуновском движении. Звонкие голоса мелодичной нотой вливались в весеннюю симфонию жизни. Старушки — божьи одуванчики заняли свои насесты и обсуждали насущные дела.

Вся эта пасторальная благодать разбивалась об одну-единственную мысль: «Дед, как же так? Ты не можешь». Бреду сквозь пелену, с трудом передвигая ноги, ставшие вдруг непослушными. Цепляюсь за мужа, как за спасательный круг.

Дед зовет, — сказала мне бабушка по телефону, — приходи быстрее.

— Попрощаться? — крутится предательская мысль. В горле ком, глаза сухие. Надо держать себя в руках, не реветь.

Предательски сокращается желудок. Токсикоз дает «прикурить».

Шаг, ещё шаг. Знакомая дверь не запрета, заходим. Запах лекарств и осязаемой грусти встречают в коридоре.

Странно устроен человек, вроде всё осознаешь, но верить в очевидное отказываешься.

— Дед, привет! Ты чего удумал болеть? — сглатываю накатившую волну слёз.

Дед лежит. Высохший, впервые на моей памяти с щетиной. Улыбается.

— Да, так получилось, Нинуха. Врачи говорят анализы у тебя, Дмитрий Герасимович, интересные. Ещё и бабка ругается… я позавчера на дачу ушёл, принял две капсулы, конечно, — тихо смеётся. От лекарств всё равно толку никакого.

Сдерживаю слезы, плакать нельзя. Дед расстроится.

— Ничего, не расстраивайся. Живите дружно, уважайте друг друга, — говорит дед.

Молчим. Слова бессмысленны.

Время в комнате застыло, как в стоп-кадре. Назойливое тиканье часов отсчитывает секунды. Неотвратимость. Глухая, беспросветная. И ничем не помочь, и никак не остановить. Бабушка кивает нам, — идите домой.

Голос деда останавливает: «Жаль внука не увижу». — Да, дед, жаль, — соглашаюсь с ним молча.

Выхожу из комнаты, задыхаюсь. Ощущение, что ещё чуть-чуть и ты разлечусь от горя на мелкие кусочки и никогда себя не соберу. Ноги с головой начинают жить собственной жизнью.

Через полчаса деда не стало. Он ушел первый из старшего поколения. Хранитель традиций, собеседник, каких мало. В тот день, пришло понимание, что никто не вечен и любить нужно живых.

Дед, спасибо тебе за всё. За любознательность, за мудрость, за бесшабашность, за Победу. Соберу кусочки памяти, сохраню их бережно для себя, для детей и внуков.

Расскажу как бегал ты, дед, босоногим мальцом, а в шестнадцать лет ушел на фронт. Не забуду про бабулю и про остальных тоже обязательно вспомню.

Глава 1 Дед.

Я лежу на ковре с книгой. Что может быть лучше? Другие миры, приключения, погони, схватки. Пространство изменяет свои границы, запросто можно путешествовать во времени.

На стене висят портреты: бородатый прадед и прабабка. Болтаю ногами и проглатываю страницу за страницей.

— Ба, а кто это? — спрашиваю беспечно. — Это твой прадед Мальцев Герасим Степанович и прабабушка Алёна, — терпеливо объясняет бабушка в десятый раз. Родители твоего деда.

Ноябрь 1926 год. Алтайский край село Гуниха. Низкое, свинцовое небо давит на крыши изб. Морозный воздух пахнет снегом. Зябко.

В избе пасечника хозяин, две соседки и притихшие ребятишки за шторкой на полатях. Хозяин дома Герасим степенно оглаживает свою окладистую бороду. Волнуется, но вида не подает. Время кружит своими потаенными тропами, растягивая мгновения в вечность. Наконец, распахивается дверь и тетка Анисья выдыхает: «Гарасим, сын!».

Прадед довольно крякает, повторяет: «Сын! Последыш!». И, правда, дед родился шестым, последним ребёнком.

Маленький, щуплый, беспокойный. Задира и забияка, он с детства отстаивал свое я. И называли его не Митька, а Дмитрий Герасимович.

Едва деду минуло пять лет, кончилось детство. Родители ушли один, за другим, и дед остался сиротой. Сироту приютила тетка Татьяна. Старшие дети выросли и уехали, а младших разобрала родня. Время было непростое, голодное, смутное, страшное. Хлебозаготовки, бившие тяжёлым кнутом судьбы по хозяйствам. Коллективизация. Раскулачивание.

Дед вспоминал: «Эх, помню бегал пацаненком, были мы вечно голодные. Грибы, ягоды спасали..зимой приходилось совсем туго». Щедрая природа Алтайского края кормила своих обездоленных детей.

— Деда, а расскажи, про своё детство? — как-то спросила я.

— Какое там детство, — отмахнулся дед, — все работали. Отучиться я успел всего два класса. — Вам теперь хорошо, учись — не хочу!

Дед всегда был любопытен. Учился всю жизнь. Живой, пытливый ум не давал рукам покоя.

— Дед, а дальше? — Дальше пришла война. Всех годных мужиков мобилизовали, в деревне остались бабы, да ребятишки. Тыл прикрывать. А я сбежал, приписал себе два года и пошёл на фронт. Да, кто там тогда смотрел или проверял. Две руки, две ноги, иди.

— Попал я на Тихоокеанский флот, юнгой. — Дед, воевать приходилось? Какая она война? Подвиги совершал? — мучила я вопросами деда.

— Война страшная, — отвечал он. — Грязь, кровь, — вздыхал и закуривал, задумчиво глядя в потолок. — Воевать приходилось, — нехотя говорил он. Когда фрицев разбили, япошкам хвоста накрутили. Подвигов? — Нет, не совершал, не успел, — скромничал дед.

Но, каждый год 9 мая, в любую погоду шел на парад в парадном пиджаке, увешанном наградами.

Вот и всё, что мне удалось узнать у деда. Говорил он о войне неохотно, как и все ветераны. Повторял одно: «Не дай Бог, вам это испытать! Живите мирно!».

До 1947 года дед продолжал служить на Тихоокеанском флоте, потом демобилизовался и подался на поиски родственников. Сначала нашёл сестру Грушу, а потом обосновался в Прокопьевске. Там, в госпитале познакомился с красавицей Клавой. Строгая и неприступная, статная медсестричка стала моей бабушкой.

Глава 2 Бабушка

— Ба, а у нас в роду дворяне были? — уплетая ажурный блин, допрашиваю бабулю.

— Какие дворяне? — смеётся бабушка, — крепкие хозяева были. Всего достигли своим трудом и своими руками. Прадед «кулаком» был. — Как кулаком? — мои глаза расширяются от ужаса. Они же эксплуататоры!

Бабушка внимательно смотрит на меня, — нет! Пахали от зари до зари — да. Детей пытались вырастить, прокормить. Свои же и раскулачили, за то, что работали на совесть и хозяйство тянули, — тяжело вздыхает.

Потом надолго замолкает. Молчу и я. В голове каша. Воспитание в лучших традициях советских школ и бабушкин рассказ кружат в мысленном поединке.

Выгнали из дома в один день, в чём были, в том и в дорогу отправились, — продолжила бабушка и снова замолчала, погружаясь в прошлое.