Бесплатный фрагмент - Дары любви

Предисловие.

— Ник! — в который раз крикнула Алина, все еще не потеряв надежду услышать хоть какой-то звук в ответ.

Своды огромной пещеры, сверху до низу покрытой льдом и часто встречающимися сталагмитами, гулко разносили женский голос, искажая его.

Алина пробиралась вперед, стараясь аккуратно переставлять ноги, чтобы не поскользнуться на гладкой, словно отполированной, ледяной поверхности. Слезы уже не слушались ее, быстро сбегая вниз по щекам, и превращаясь в тонкие ледяные дорожки.

То, что ждало ее впереди за очередным поворотом, было столь неожиданным, что Алина замерла на месте. Она просто не могла поверить своим мокрым замерзшим глазам. Вновь и вновь проводя по лицу влажной рукавицей, Алина пыталась осознать увиденное, чтобы появилась способность здраво мыслить, но все было напрасно. Крик отчаяния застрял в горле, она бросилась из последних сил вперед, но запнулась за что-то, и рухнула, как подкошенная, на пол пещеры. Мощный фонарь выпал из рук и выключился. В угасающем сознании пронеслись последние дни, в которых всё еще можно было изменить…

Глава 1

Раздался громкий хлопок дверью. Алина от неожиданности вздрогнула.

— Никита, это ты?

В ответ раздалось нечленораздельное мычание.

Алина отложила свои рукописи на край стола и вышла в прихожую. Ее взору предстала интересная картина. Посреди небольшой темной комнатушки стояла, опираясь углом в стену, длинная узкая деревянная лодка, изрядно потрепанная временем. Из-под нее торчало одно сломанное пополам весло, а вокруг лежало, стояло невообразимое количество сумок, каких-то тряпок, непонятного назначения вещей. Конструкция была настолько шаткая, что незначительное движение из-под лодки привело к обрушению. Как только затих грохот и улеглась поднятая пыль, Алина, наконец, увидела того, кто умудрился все это притащить в квартиру.

Сначала появилась длинная нога в ободранном кроссовке с затянутыми до нельзя шнурками. Потом верхушка кучи стала медленно расползаться, и оттуда появилось улыбающееся курносое лицо Никиты. Он громко чихнул и засмеялся.

— Сын, ты с ума сошел? Откуда ты все это притащил? Боюсь даже предположить, сколько свалок ты обошел, что бы все это отыскать? Твоя страсть к сбору старья начинает пугать.

Никита выполз из-под кучи, отряхнулся и бросился обнимать маму. Несмотря на бурные протесты, он схватил ее в объятья и закружил по комнате.

— Ник! Поставь меня немедленно на место! — отбивалась Алина, хотя тоже очень соскучилась по сыну.

Никита отсутствовал всего несколько дней, но ей показалось, что в опустевшей квартире без него все стены покрылись пылью и паутиной. Так часто ее все это окружало в археологических экспедициях, куда Алина отправлялась в качестве лингвиста и искусствоведа, но знакомые стены без единственного родного человечка давили, угнетали.

Вот и сейчас, радость от вида его счастливого лица мигом вытеснила легкое раздражение от появления непонятного скарба в прихожей.

Алина выползла из цепких рук сына, схватила его за плечи и повела в комнату. Там она усадила его на диван, взяла за шершавые, мозолистые руки и заглянула в искрящиеся зеленые глаза, обрамленные пушистыми черными ресницами. Какая-то новость явно не давала покоя подростку, и он с трудом сдерживался, чтобы не заплясать от радости по комнате.

— Ну, выкладывай.

Ник вздохнул и на одном дыхании выпалил:

— Мам, ты только не волнуйся! Папа берет меня с собой в экспедицию!

Алина лишилась дара речи. Мало того, что Вадим очень редко появлялся в их жизни и до и после развода, так еще собирается нарушить их соглашение. Бывший муж полностью посвятил свою жизнь раскопкам, древним развалинам и поискам загадочных цивилизаций. Молодая жена и розовощекий малыш были незначительным дополнением к бурлящей доисторическими фактами жизни талантливого археолога Вадима Зверева. Даже общие интересы не смогли надолго скрепить трещавший по швам брак. Ради Вадима Алина бросила любимую работу в музее и поступила на археологический факультет. Она по ночам, пока маленький Никита спал, изучала мертвые языки, старинные рукописи и все то, что так интересовало ее непутевого мужа. Но его невозможно было ничем удержать лишнюю минуту дома, стоило только несносному трудоголику-руководителю напомнить о себе. Вадим тут же срывался в очередную поездку в погоне за каким-нибудь артефактом. После очередной затянувшейся экспедиции Алина больше не смогла видеть довольное обросшее лицо мужа, с жаром рассказывающего об обледенелых костях мамонта. Она просто выставила его из родительской квартиры. Вадим не стал устраивать сцен. Договорившись о встречах с сыном, он хлопнул дверью и ушел. Впоследствии, Алина потребовала, чтобы Вадим не смел даже заговаривать с сыном о том, чтобы взять его в экспедицию. Одного мужчину, помешанного на археологии, она уже потеряла. Такого в ее жизни не должно было повториться никогда.

И вот теперь, когда Алина уже успокоилась, что бывший муж практически забыл об их существовании, так как не давал о себе знать почти три года, он объявился. И не просто объявился, а еще собрался тащить ее Ника Бог знает куда! Такого она не ожидала.

— Мам, ну ты чего молчишь?

Никита заглядывал в погрустневшие глаза матери, в которых стали появляться злые огоньки. Поняв, что буря вот-вот должна разразиться над его бедной головой, Никита быстро заговорил, пытаясь образумить и успокоить раскрасневшуюся от гнева мать:

— Послушай, мам, пожалуйста! Папа сегодня позвонил, когда мы с классом возвращались из похода. Он только что из Египта. Там он нашел очень интересную карту, по которой можно отыскать какую-то древнюю расу людей. Папа так интересно об этом рассказывал! Мам, пожалуйста, разреши мне с ним поехать! Я так давно об этом мечтал!

— Ты об этом мечтал?? — Алина не могла поверить своим ушам.

Сбылся самый страшный ее кошмар — сын заразился болезнью Вадима. В том, что это была именно болезнь — страсть ко всему древнему — Алина ни минуты не сомневалась. Она даже в песочницу сына не пускала, боясь последствий и ловя удивленные взгляды мамаш на детской площадке. Любое напоминание о работе мужа вызывало у Алины зубную боль. Она сама вернулась в музей и постаралась забыть о той печальной странице своей жизни, когда все было брошено к ногам любимого, но такого далекого мужчины.

Алина растерянно смотрела на Никиту и старалась собрать мысли в кучу. Но они, как на зло, расползались, словно перепуганные тараканы, приводя свою хозяйку в полное смятение.

Никита, воспользовавшись растерянностью матери, продолжать тараторить без умолку, пытаясь уговорить ее:

— Папа сказал, что карта настоящая. Наверняка, эти древние люди жили именно там. Представляешь, мы можем найти цивилизацию людей, о которой еще никто никогда не слышал!

Никита не смог больше сидеть. Предвкушение приключений томило его, сводило с ума, не давая спокойно обдумать все «за» и «против». Обида на вечно отсутствующего отца отступила куда-то на задний план. Жажда неизвестного, возможность вместе с отцом сделать всемирное открытие, просто отключало здравый смысл. Он продолжал что-то говорить, но Алина почти его не слышала. В голову, наконец-то, пришла только одна мысль: ничего уже не поделаешь, Никита все равно поедет с отцом, отговаривать его абсолютно бесполезно.

Зная, что уговоры и запреты могут повлечь за собой обиды, сопение носом и косые несчастные взгляды в ее сторону, Алина решила обойтись «малой кровью».

— Хорошо, поезжай.

Никита остановился на полуслове, не веря своим ушам. Чтобы мама так быстро сдалась? Такого давно не случалось. Ник взглянул на мать и замер. Она смотрела на него таким взглядом, что Никита не выдержал, бросился к Алине и обнял.

— Спасибо, мамочка! Я так тебе благодарен! Я буду очень осторожен, вот увидишь! И там на самом деле не так уж и холодно, как говорят…

Алина насторожилась.

— То есть как, не так уж и холодно? В Египте-то? Холодно?

Никита замялся.

— Так. Давай-ка все рассказывай. Иначе… — Алина нахмурилась, не зная, какую чушь наболтал быстро загорающийся Вадим ее впечатлительному сыну.

— Понимаешь, мам, карта, которую нашел папа в Египте, направляет его в Гималаи. Именно там, по его словам, скрыта загадка цивилизации неизвестной расы людей.

— Из Египта в Гималаи?! То ли твой папа растерял все навыки свои, то ли карта ненастоящая. Другого мнения у меня нет.

Алина скрестила руки на груди, всей своей позой выражая протест.

Неожиданная мысль посетила Никиту, и он радостно выпалил:

— Мам, а ты посмотри сама эту карту. Пожалуйста!

— Именно это я и собираюсь сделать. Отпускать своего единственного ребенка неизвестно куда с частично лишенным мозгов человеком? Ну, уж нет. И убери все это барахло из прихожей.

Глава 2

Вадим оказался на удивление сговорчивым.

Аккуратно достав карту из старого сейфа, он сдул толстый слой пыли с обеденного стола, некогда бывшего светло-коричневым, ныне имевший серовато-кофейный оттенок. Любовно разгладив все складочки на желтой бумаге, Вадим, с видом победителя, глянул из-под длинной челки на Алину. Она, с глубоким сомнением на лице, быстро подошла к столу, и, взяв из сумочки свою старенькую потрепанную лупу, стала тщательнейшим образом рассматривать бумажный артефакт.

Рисунки, сделанные чьей-то твердой рукой, испещряли всю поверхность карты. Довольно часто четкие темно-коричневые линии прерывались, образуя странное подобие рельефной местности. Иногда встречались расплывшиеся бурые пятна, в которых краска становилась настолько бледной, что разобрать рисунки становилось достаточно сложно.

По краям карты были высечены чем-то острым стороны света, действительно доказывающие версию Вадима о местонахождении его ненаглядных останков древних людей. Именно в заснеженных Гималайских горах и следовало искать их следы.

Письмена на обратной стороне карты были довольно странные, но

Алина часто встречалась в своей работе с доселе неизвестными диалектами и наречиями.

— Ты знаешь, что здесь написано? — спросила Алина.

Вадим усмехнулся.

— Конечно, знаю. Ведь к моей куче достоинств можно смело приписать еще и распознавание всяких древних каракулей.

Поняв, что Вадим, как обычно, просто издевается, Алина резко встала и убрала лупу в сумочку.

— Ладно, не обижайся. — Вадим примирительно положил Алине руку на плечо. Она стряхнула его тяжелую пятерню и отправилась к выходу.

— Ну, Алинка! Ну, чего ты как маленькая! — начал ныть Вадим. — Ну, посмотри, может, ты сможешь хоть что-то узнать о точном расположении стоянки этого племени. Совершенно не хочется бродить по этим неприступным ледяным горам просто так.

Алина словно ждала этих слов, чтобы дать волю своему гневу.

— Это ты ведешь себя как маленький избалованный ребенок, в поле зрения которого замаячила очередная игрушка! Какой же ты безответственный! Мало того, что сам тащишь свое мягкое место, любящее приключения, поморозиться, так еще и Нику забил голову своими бреднями. Хочешь в очередной раз рисковать своей никчемной жизнью — пожалуйста, никто не возражает. Но гробить сына я не позволю! И вспомни, наконец, данное мне обещание не таскать сына с собой!

Алина выкинула последний козырь, все еще лелея надежду о наличии хоть капли здравого смысла у Вадима.

Но все было тщетно. Он умоляюще взглянул на Алину и просто сказал:

— Алинка, это мой последний шанс. Если эта экспедиция провалится, я лишусь своей работы. А ты, как никто другой, знаешь, что я просто не смогу жить без нее. Слишком много поставлено на этот старый клочок пергамента. Прошу тебя, помоги!

В его словах было столько искренней горечи, что Алина не смогла устоять.

— Хорошо. Я расшифрую твою карту, но при условии, что Ник останется дома. Как хочешь, но ты должен объяснить ему, что эта поездка слишком опасна.

Вадим резко погрустнел. Появившаяся было блаженная улыбка, сползла и заменилась растерянным, каким-то детским выражением лица.

— Но я ему обещал.

— Ничего страшного. Сколько обещаний прошли мимо Никиты. Одним больше, одним меньше.

— Но… — начал Вадим, но поймав злой взгляд Алины, замолчал.

Он обреченно вздохнул и медленно кивнул головой.

Никита нарезал круги на велосипеде во дворе, пока родители решали его судьбу. Он прекрасно понимал, что мама всеми способами будет убеждать отца в том, что идея с поездкой совершенно неудачна. Но надежда не оставляла его ни на минуту, придавая уверенности в благополучном исходе тяжелого разговора. Он периодически останавливался под отцовским окном и пытался заглянуть внутрь. Но плотные шторы не давали увидеть даже силуэты.

Когда, наконец, показалась макушка отцовской заросшей головы, Никита моментально бросил велосипед на дорожку и за секунду влетел в квартиру. Он на ходу разделся, швырнул все вещи на тумбочку, и заторопился в комнату, где сидели родители.

От одного вида нахмуренных лиц, Никита все понял, но постарался не подать вида прежде, чем выслушает все доводы.

Первым начал отец. Он долго ходил вокруг да около прежде, чем сказать главную фразу:

— Извини, сын, но ты не сможешь поехать со мной.

— Но, отец, ты же сам говорил, что экспедиция не опасная, что мы сможем провести много времени вместе…

Алина тяжело вздохнула и подошла к сыну.

— Милый, пойми, что Гималаи — это не теплый курорт, на котором можно отдохнуть и позагорать в свое удовольствие. Это холод, лед, опасные горные перевалы, дикие животные и еще неизвестно сколько всякой гадости может там встретиться! Ты понимаешь, что оттуда можно не вернуться?

— Мама, я все прекрасно понимаю, но и вы меня поймите. С тех пор, как ушел отец, я всегда думал о том, что же такого в его любимой работе, что он смог променять нас на нее. Я ненавидел все, что было связано с археологией. А теперь у меня, наконец-то, появилась возможность узнать, что же такого есть в этой старине, такого важного и завораживающего. Мне это нужно, понимаете.

Алина и Вадим переглянулись в недоумении. Слова кончились моментально. Никакие больше доводы не приходили на ум ни одному, ни другой. Никита внимательно посмотрел на родителей и улыбнулся. Все получилось.

Глава 3

На сборы ушло два дня. Вадим носился как ошпаренный от своей квартиры до дома Алины все это время. Сам он собрался за пару часов, а вот Никите пытался вложить в два необъятных рюкзака всякий, просто необходимый, по его мнению, хлам. В ход пошла счастливая ложка из мельхиора, подаренная каким-то вождем, огромные неопределенной формы часы с кукушкой, доставшиеся от прадеда и шедшие до сих пор каким-то непостижимым образом. Никита смеялся над причудами отца, но добросовестно все рассовывал по карманам и многочисленным отсекам.

Вадим многозначительно поднимал указательный палец вверх и говорил:

— Там может пригодиться всё!

Никто и не спорил, ведь про экспедиции в самые неимоверные места Вадим знал всё.

Скоро сборы закончились. Алина все надеялась, что что-то изменится, что отвратительный начальник Полянский сообщит Вадиму об отмене экспедиции, что сломается вертолет, в Гималаях начнется буран или произойдет еще что-нибудь. Но как назло, все прошло идеально, без каких-либо самых малейших происшествий. Зацепиться больше было не за что, и Алине пришлось помогать Нику собираться, нацепив на лицо подобие улыбки, чтобы не расстраивать сына.

Параллельно со сборами, Алина внимательно изучала карту. Вадим, с трудом распрощавшись с ней на время, постоянно ревностно следил за манипуляциями бывшей жены с его сокровищем. Алину это страшно бесило. Она понимала, что значит для него этот изрисованный клочок, но сомнения в ее компетенции с его стороны выводило из себя.

Сначала рисунки показались ей просто хаотичной смесью непонятных знаков и изображений. Но после сравнения с несколькими мертвыми языками и письменностью шумеров и инков, она нашла странную закономерность в исполнении и технике. На первый взгляд ничего не значащие рисунки образовывали симметричную геометрическую фигуру, напоминающую девятиугольник с вытянутой вершиной. В центре карты проступали рельефные изображения, явно указывающие на Гималайский горный хребет. Вдоль него выстроились множество символов, обозначающих у разных племен одно и то же — одиночество, страх и смерть. Это очень насторожило Алину. В своей практике она еще ни разу не встречала настолько угрожающих символов да еще в таком количестве, словно кричащих неисправимым авантюристам и искателям приключений о смертельной опасности, скрытой внутри этой тайны. Один из нижних рисунков поведал Алине о страшном потопе, другой — о нападении полчища змей, третий рассказал об обвале, в котором погибло почти все население живущих в Гималаях людей. Они называли себя гиотами, детьми гор и подземелья. Записи же на оборотной стороне были слишком лаконичны, будто каждую часть карты расписывали разные люди, а может и целое поколение людей. Иероглифы предупреждали о чем-то неизбежном, поджидающем любопытных, но что именно это было, Алине так и не удалось расшифровать. Эта неизвестность ее очень тревожила, но Вадим только отмахивался от всех ее страхов и предупреждений. Его так манила неразгаданная никем тайна Гималаев, что инстинкт самосохранения находился в беспробудном сне. Сделав все необходимые записи и пометки с карты, он ждал отправления в заснеженные горы как манны небесной.

На взлетной площадке Вадима и всю его группу уже поджидал большой вертолет. Кое-как разместившись в кабине, Никита выскочил на площадку и, пригибаясь от сильного порыва ветра от винтов, подбежал к бледной матери.

— Мам, как только прибудем на место, я тебе обязательно позвоню.

Алина, молча, сглотнула слюну и кивнула.

— Все будет отлично, мам, вот увидишь! — весело крикнул Ник, и, крепко обняв мать, бросился обратно, словно опасаясь, что в последний момент отец передумает и отправится без него.

Вернувшись домой, Алина не пошла на работу, как собиралась еще с утра. Она укуталась в старый выгоревший плед, залезла на диван с ногами и уставилась в пустоту. На сердце было пустынно и холодно, будто Гималаи уже запустили свои ледяные пальцы и туда, разлучив, пусть только на время, с ее маленьким сынишкой. Эта мысль неожиданно вернула ее в реальность.

— Он уже совсем самостоятельный, — сказала она сама себе, — ему почти шестнадцать лет. В этом возрасте некоторые уже женятся и детей рожают.

Услужливое воображение тут же нарисовала ей картинку, где ее Ник сидит на лавочке в окружении кучи ребятишек всех возрастов. Алина невольно улыбнулась. Уж лучше пусть он съездит в эту экспедицию, померзнет, может даже немного простудится. Совершенное отсутствие комфорта, к которому он привык, и каких-либо намеков на древнюю расу отобьет у Ника все желание продолжать дело своего отца, каким бы интересным оно не казалось изначально.

Алина просидела до вечера, не меняя позы. Звонка от Ника все не было.

Когда окончательно стемнело, она размяла затекшие мышцы и вновь достала копию карты, которую она сделала в тайне от Вадима в ночь перед вылетом. Нерасшифрованные знаки не давали ей покоя. Она ощущала какую-то недосказанность и пыталась найти ответ в рисунках. Но чем больше она всматривалась в линии, тем сильнее убеждалась, что загадка тщательным образом была скрыта намеренно теми людьми, которые составляли карту.

Сон сморил Алину в середине ночи. До кровати она даже не пыталась добраться, уснув прямо за столом, положа голову на злополучную копию.

Разбудил Алину телефонный звонок. Она вскочила, не понимая, что происходит. Быстро сообразив, что звонят не в дверь, она схватила телефон и нажала на кнопку. Голос Никиты был такой далекий, но такой родной, что все страхи Алины отошли на задний план. Он кричал в трубку, что с ним все в порядке. Свист снежной бури заглушал голос сына, но Алина уловила в интонации легкое разочарование и беспокойство. Немного позлорадствовать Алина могла себе позволить, ведь она была права, что эта поездка изначально была обречена на провал. Но расстраивать сына больше, чем нужно, она не стала. Сыпать соль на рану было уже бессмысленно. Никита и сам уже пожалел о своем скоропалительном решении. Уверив мать, что в скором времени он вернется домой, он отключился.

Алина была очень довольна. Не зря она ждала форс-мажорных обстоятельств, которые были бы существенным препятствием для осуществления задуманного Вадимом плана. Теперь словно побитая собака, он вернется, оставит свою распрекрасную работу, и, может, заживет обычной жизнью пыльного книжного червя, корпящего, как она сама, над горой книг. Алина отогнала эту нелепую мысль — Вадим в этой роли смотрелся бы настолько жалко, что это было просто невыносимо. Да он скорей умрет где-нибудь в Намибии от укуса неизвестного науке насекомого, потеряется в непролазных джунглях Амазонки, но никогда не изменит своей профессии. Таков был ее бывший муж, и никто на свете не смог бы его изменить.

Глава 4

Весь день Алина посвятила дальнейшему изучению карты, не смотря на косые взгляды Аполлинарии Генриховны. Сколько лет она была директором музея, не знал никто. Восьмидесятилетний сторож музея Семёныч поговаривал громким шепотом, чаще всего сам с собой, что Аполлинария Генриховна сама заложила первый кирпич в строительство музея еще при Николае II. Но поверить, что необъятной ярко накрашенной женщине с рыжим редким пучком волос на голове больше века, не мог никто. Ник всегда называл ее «полезное ископаемое», так как от нее можно было узнать много интересных вещей. Он этим часто пользовался, прося помочь с домашним заданием по истории или географии. Директриса млела и с удовольствием рассказывала мальчишке все, что его интересовало. Вот только Алину Аполлинария Генриховна почему-то невзлюбила с первой встречи. Но работоспособность Алины и ее неоценимый вклад в развитие музея, пока Вадим привозил какие-нибудь исторические безделушки, были неоценимы.

Так что и сегодня, поджав две морковного цвета губные полосочки, «полезное ископаемое», нервно вздыхая при каждом шаге, понесло свое колыхающееся в разные стороны тело мимо Алины, увлеченно рассматривающей что-то, не относящееся к ее драгоценному музею.

Алина пыталась докопаться до истины, но упрямая карта никак не поддавалась. Время от времени Алина поглядывала на грустно лежащий телефон. Тот не подавал признаков жизни весь день.

Так и не узнав ничего нового, Алина решила, что безопасность Ника все же выше, чем какая-либо личная неприязнь. Спрятав гордость поглубже, она решительно соскребла карту со стола и направилась в кабинет директора. Уж если Аполлинария Генриховна не сможет прочитать эту абракадабру, то больше просто некому.

Алина тихонько поскреблась в массивную железную дверь с деревянным набалдашником в виде зевающего льва. Не услышав ни звука, она медленно отворила тяжелую дверь и вошла. Аполлинария Генриховна сидела за своим письменным столом и смотрела прямо на Алину. Ее взгляд был таким застывшим и мутным, что Алина невольно замерла. «Неужели это чучело умерло именно тогда, когда так мне нужно?» — с досадой подумала Алина. Но чучело только громко всхрапнуло и вновь замерло.

— Господи, она спит с открытыми глазами, — невольно вырвалось у Алины.

— Я совсем и не сплю, — проскрипела Аполлинария Генриховна, встрепенувшись и уже осмысленным взором посмотрев на гостью.

Смутившись, Алина хотела было выскочить из кабинета, как школьница, застигнутая врасплох за какой-нибудь пакостью, но зажатая в руке копия заставила остаться. Она быстро подошла к столу и аккуратно разложила карту. Аполлинария Генриховна недовольно поморщилась, будто перед ней расстелили газету, в которой долгое время хранили селедку.

— Извините, Аполлинария Генриховна. Мне нужна ваша помощь, — боясь передумать, быстро заговорила Алина. — Мой сын Никита отправился со своим отцом в очень опасную экспедицию, руководствуясь именно этой картой. Что-то в ней меня настораживает и даже пугает. Но что…

Но Аполлинария Генриховна уже ничего не слышала. Нацепив одним отточенным движением толстенные очки со сломанной душкой, она стала с неподдельным интересом вглядываться в рисунки и символы.

Прошло не меньше получаса, прежде чем она оторвалась от созерцания карты. Директриса встала и резво посеменила к огромному книжному шкафу, занимавшему всю противоположную стену. В одной из книг на верхней полке, которую она достала, было вырезано углубление. В нем лежал коричневый сверток. Вернувшись к столу, Аполлинария Генриховна осторожно вынула сверток, развернула его, и бережно выложила на стол поверх копии небольшой отполированный камень, очень напоминавший кусок стекла или льда.

Поймав вопросительный взгляд Алины, старуха нацепила торжественное выражение на лицо и громко прошептала:

— Ты, наверное, думаешь, что это обычное стекло?

Алина пропустила мимо ушей фамильярное обращение и наклонилась ниже, чтобы услышать каждое слово этой загадочной особы.

— Дотронься до этого камня.

Алина осторожно прикоснулась указательным пальцем и тут же отдернула руку. Камень был настолько горячим, что просто обжигал кожу.

— Что это? И каким образом это связано с картой?

— Непосредственным образом, милочка, непосредственным образом.

Не дожидаясь вопросов со стороны Алины, Аполлинария Генриховна начала рассказывать.

— Мой дед приехал в Россию в конце XVIII века из Непала. Быстро обрусевший видный и богатый мужчина нашел молодую жену из дворянского рода. Детей было много и они расселились в близлежащих городах и селах. Сам дед остался жить с младшим сыном, в семье которого родилась я. Перед смертью дед подозвал меня к себе и вручил этот камень, рассказав о нем все, что я сейчас поведаю тебе.

— То есть как, он вам отдал? Сколько же он лет жил? — с недоверием перебила Алина, начавшая сильно сомневаться в здравом уме собеседницы.

— Когда он умер, мне было десять лет, а ему сто сорок восемь, — гордо ответила Аполлинария Генриховна. — Он прожил так долго именно благодаря этому камню, так он мне рассказывал. Этот камень передавался в его роду от деда отпрыску младшего сына, но так как у моего отца родилась только я, то у деда просто не было выбора. Тогда мне показалась история моего рода просто страшной сказкой, но дед настаивал на том, чтобы я серьезно отнеслась к его словам.

Алина просто горела от нетерпения, но директриса словно нарочно медлила, вдаваясь в свои семейные подробности.

— Ну, так что же он вам сказал??

Аполлинария Генриховна вернулась из своих воспоминаний вновь в кабинет и уставилась на карту.

— О существовании этой карты дед узнал от своего отца. Она была написана сыновьями последнего вождя племени гиотов, древней вымершей расы людей, которые внешне ничем не отличались от остальных жителей планеты.

— Внешне? — не выдержала Алина и подалась вперед.

— Да, только внешне. Эта раса отличалась высоким интеллектуальным развитием. Уже тогда, много веков назад, они знали, как устроено их тело и умели поддерживать жизнь в суровых условиях своего обитания. Они выяснили, что жидкость, которая течет внутри них, способна растапливать лед и выжигать небольшие углубления в скалах, а если ее плеснуть в огонь, она превращается в прозрачный камень, отдающий тепло и хранящий жизнь. Один из этих камней лежит сейчас перед нами.

Алина с трудом могла поверить услышанному.

— А что стало с людьми, и как эта карта оказалась в Египте?

Директриса многозначительно посмотрела на стоящую перед ней молодую женщину и ответила:

— В этом то и вся тайна. Дед говорил, что его предки изначально жили под землей. Они могли очень долго находиться без пищи и воды. Но однажды что-то произошло. С их миром стало твориться что-то невообразимое. Природные катаклизмы, раскол внутри племени. Очень скоро их развитой цивилизации не стало. Отдельным выжившим представителям, прихватившим карту их рода, удалось бежать в Непал, откуда, впоследствии, и прибыл мой дед. Как эта карта оказалась в Египте? Понятия не имею. Благодаря этой семейной истории, я определилась с выбором профессии уже тогда, будучи маленькой девчонкой. Всю свою жизнь я искала подтверждение дедушкиным словам, но все мои поиски оказались напрасными. Тогда я не знала, о каких именно горах рассказывал дед, ведь его предки называли свой дом «Гиотис». В скольких горных экспедициях я принимала участие и не сосчитать. Я тысячу раз рисковала жизнью, лишь бы только удостовериться в том, что я принадлежу к роду гиотов.

Аполлинария Генриховна замолчала, переводя дух и пытаясь успокоить рвущееся наружу сердце. Ее морщинистые щеки, спрятанные под толстым слоем пудры, алели от прилива адреналина.

Алина с тревогой посмотрела на старуху. Не хватало еще, чтоб ее удар хватил от нежданной радости.

— Вам плохо?

— Что ты, моя дорогая! — воскликнула директриса и впервые улыбнулась Алине. — Да я никогда не чувствовала себя лучше! Сегодня самый счастливый день в моей жизни!

Когда первая волна бурной радости спала, Аполлинария Генриховна вновь принялась за изучение карты, попутно задавая вопросы. Алина рассказала все, что ей удалось узнать при расшифровке.

— Да, да. Вот что дед имел ввиду, говоря о природных катаклизмах, — наводнение и обвал. Но откуда в заснеженных горах змеи? — она удивленно посмотрела на Алину.

Та смогла только пожать плечами.

— Я надеялась, что вы сможете пролить свет на непонятное мне. А может и развеять мои страхи за жизнь Ника.

Директриса серьезно посмотрела на Алину и сказала:

— Я сделаю все, что смогу, обещаю.

От Никиты не было звонка три дня. На третий день, когда Алина уже не находила себе места ни дома, ни на работе, зазвонил телефон. Связь постоянно прерывалась, но он настойчиво перезванивал. Наконец, Алина смогла услышать родной голос.

— Мама! Мы нашли! — было первым, что услышала Алина.

— Что нашли? — не поняла она.

— Место, где жили гиоты, или как там ты их назвала! — засмеялся счастливый, судя по голосу, Ник.

— Не может быть, — прошептала Алина и закричала в трубку: — Где?

— В одной из подземных пещер. Здесь целый подземный комплекс пещер всех размеров, ты бы только видела, мам! Мы все в диком восторге, особенно папа.

Алина живо представила Вадима, совершающего ритуальный танец счастья какого-нибудь южноафриканского племени в центре пещеры с наскальной живописью. Но ее видение прервал крик Никиты.

— Ник, что случилось? — взволнованно крикнула Алина.

В ответ была только тишина. Алина с ужасом смотрела на резко замолчавший телефон и не знала, что делать дальше. Паника не давала трезво рассуждать. Алина, с трудом немного успокоившись, набрала номер Вадима. Но, как и Никита, тот не брал трубку. Длинные гудки разрывали ей сердце.

Глава 5

Аполлинария Генриховна не просто без единого слова отпустила Алину с работы, но и организовала отправку в горы на вертолете.

Взяв только самое необходимое, в том числе копию карты и записи директрисы по ее расшифровке, Алина отправилась на поиски сына.

В пути она не переставала разглядывать местный ландшафт и сравнивать его с рисунками гиотов. Необходимо для начала было определить, где могла остановиться группа Вадима. Но под вертолетом были только заснеженные пики горных вершин да небольшие плоские плато, которые местами ветер обнажил до серого камня.

На одну из таких площадок и сел вертолет. Вместе с Алиной на поиски отправились еще трое спасателей. Они всю дорогу очень внимательно смотрели на женщину, вглядывающуюся в карту, надеясь, что она сможет сузить место поисков. Алина, ориентируясь по карте, вновь мысленно пробежалась по пути, который должны были пройти Никита с Вадимом прежде, чем отыскали стоянку гиотов.

Спустившись вниз к подножию горы, Алина и ее спутники отправились на северо-запад, как было указано в карте. Весь путь Алина вновь и вновь набирала номера телефонов Никиты и Вадима в надежде услышать хоть какой-то звук. Но вокруг стояла лишь жуткая тишина.

Благодаря помощи Аполлинарии Генриховны с расшифровкой знаков, Алина могла практически дословно перевести предупреждение авторов карты для тех, кто сможет ее прочитать. Это было не просто предупреждение. Это был безмолвный крик от вымирающей расы людей, способный остановить будущие бедствия. Стараясь оградить потомков от своей участи, гиоты рассказывали о своем невежестве и гордом пренебрежении по отношению к своему роду и традициям. Было и упоминание о «камнях жизни» — так они называли ледяные камни, забирающие и отдающие жизнь. В записях было несовпадение с историей Аполлинарии Генриховны. Ей про то, что камень забирал жизнь, дед ничего не говорил. Подробностей, каким образом это происходило, в карте не было.

Вскоре группа Алины натолкнулась на часть снаряжения, явно оставленного экспедицией, поисками которой они занимались. Это могло значить только одно — они на верном пути.

Вадим шел строго по пути, проложенном Алиной по карте. Он полностью доверял бывшей жене, ни на минуту не сомневаясь в ней. Алина знала это, поэтому продолжала идти со своими спутниками вниз по еле заметной горной тропе, по которой несколько дней назад прошли Вадим с Никитой.

К вечеру один из спасателей, высокий армянин, отыскал в одной из каменных стен, окружающих их со всех сторон, длинную расщелину. Сверху из камня торчала стальная кошка, с привязанной толстой веревкой. Конец веревки уходил куда-то вниз в темноту.

Двое мужчин спустились в расщелину первыми, за ними последовала Алина. Третий спасатель остался наверху для страховки.

Ледяная пещера огромных размеров встретила людей неприветливой темнотой. Толстый луч фонаря медленно обшарил каждый метр ледяного пола в поисках следов экспедиции. Алина, с помощью своего фонаря, начала осмотр стен и потолка. Ее надежды не оправдались. Толстый слой снежного нароста скрывал стены пещеры, пряча все намеки на наскальные письмена. Ее окликнул один из спасателей, крепкий мужчина с еле заметной сединой в волосах.

Алина подошла ближе к нему и увидела стрелку, прорубленную во льду. Судя по глубине и неровным краям, она была сделана не более трех дней назад.

— Значит, мы идем в правильном направлении, — сказала Алина. — Группа Вадима была здесь. Они сделали зарубку, чтобы потом вернуться обратно. Все ищем такие же стрелки примерно на таком же уровне от земли.

С этими словами она направила фонарь вдоль стен в поисках новой находки. Она не заставила себя долго ждать. Перед входом в другую пещеру была вырезана еще одна стрелка. Свод следующей пещеры был гораздо выше предыдущей. Она уходила вглубь горы. В стенах зияли множество отверстий разного диаметра, напоминающие дырки в куске сыра. Несколько отверстий были достаточно большими, чтобы человек мог свободно пройти в них. Около таких отверстий развернулись активные поиски указателей. Было найдено три стрелки.

— Что предпримем? — прозвучал в тишине вопрос одного из спасателей.

— Предлагаю исследовать каждый проход по очереди, — отозвался второй.

Алина вынуждена была не согласиться.

— Пока мы будем прокладывать дорогу в одном из проходов, моему сыну может быть нужна помощь совершенно в другом. А в том, что она ему очень нужна, я не сомневаюсь ни минуты.

— Что вы предлагаете? Разделиться и остаться тут навечно, превратившись в мороженое? — с сарказмом в голосе спросил седой спасатель.

Алина с вызовом во взгляде посмотрела на него и произнесла:

— Вы можете делать что угодно. Я не прошу вас рисковать своими жизнями ради совершенно неизвестных вам людей. Но там мой сын, бывший муж и еще десяток людей, возвращения которых ждут их близкие. И только мы сможем дать всем этим людям надежду на спасение из ледяного плена.

Алина подошла к одной из стрелок, вырезанной в стене. Гадать было бессмысленной тратой времени. Приходилось наугад идти в одну из трех выбранных пещер. Оглянувшись напоследок на своих спутников, стоявших в нерешительности, Алина шагнула в неизвестность.

Она слышала, что спасатели что-то кричали ей в след, но старалась не думать о последствиях своего быстро принятого решения. Никита ждал ее, она это точно знала.

Глава 6

Алина открыла глаза. Было нестерпимо холодно. Включив фонарь и поднявшись с ледяного пола пещеры, она дрожащими руками направила фонарь в дальний угол. Там стояла группа людей. На первый взгляд, можно было подумать, что они просто не хотят обнаруживать свое присутствие вновь пришедшему человеку, поэтому ни единым движением не нарушали тишину. Но остановившийся мощный луч разгонял все сомнения — люди застыли в разных позах и замерзли. Тонкий сверкающий иней покрывал полностью тело каждого. Мертвенная бледность кожи на лице не оставляла сомнений.

Алина дернулась, словно кто-то невидимый толкнул ее в спину. Она, преодолевая неожиданную слабость в ногах, медленно подошла к людям. Надежда все еще не покидала ее. Луч света скользнул по застывшим лицам. Алина с ужасом смотрела в открытые глаза людей, в которых уже ничего не отражалось, скрытое от всех тончайшим слоем льда. Подавив крик отчаяния, Алина продолжила поиск, боясь, что он будет успешным. В конце группы, около стены, стоял ее сын. Его рот был слегка приоткрыт, будто он что-то говорил. Поднятая к лицу рука словно пыталась защитить от чего-то, но не смогла.

Алина тихо сползла по пол и дала волю слезам. На звуки ее рыданий прибежали спасатели, которые последовали за женщиной после осмотра двух других пещер. Увиденная картина шокировала их и заставила остановиться.

Первым пришел в себя умудренный опытом спасатель с сединой. Он быстро подошел к крайнему в странной группе человеку и попытался нащупать пульс. Следом за ним приступил к осмотру и второй спасатель. Обойдя всех, они остановились около подростка, в ногах которого сидела скрюченная рыдающая женщина. Было без слов понятно, что она нашла своего сына.

Один из спасателей поднял Алину и слегка встряхнул.

— Послушайте меня, Алина. Нам нужно немедленно уходить отсюда, если мы не хотим разделить участь этих несчастных.

Алина подняла на него припухшее от слез лицо и прошептала:

— Что с ними случилось?

Но спасатель лишь в недоумении пожал плечами.

— Я никогда такого не видел, — вступил в разговор седой, — хотя где я только не был со спасательными операциями. Думаю, что нам пора убираться отсюда. Что произошло с этими людьми, мы уже никогда не узнаем, и помочь ничем не сможем.

Спасатели взяли Алину под руки и повели к выходу из зловещей пещеры. Но она не собиралась так легко сдаваться. Алина высвободилась из цепких рук мужчин и повернула обратно. Встав рядом с сыном, она решительно сказала:

— Я не сдвинусь с места, пока вы не заберете моего сына и всех этих людей. Они должны быть похоронены по-человечески. Думаю, вы согласитесь, что это не то место, куда их родственники смогут принести цветы.

Спасатели переглянулись и, молча, пошли вслед за Алиной.

Когда последнее тело было погружено на вертолет, Алина села рядом с сыном и погладила его по руке. Слез больше не было. Отчаяние, огромной волной затопившее ее сердце, ушло, оставив место пустоте. Алина почувствовала, как через тонкую ледяную корочку на руке сына в ее душу пробирается холод и одиночество. Отдернув руку, она посмотрела на кончики своих пальцев. Они покрылись искрящимися хрупкими льдинками и побелели. Алина зажмурилась и вновь поднесла пальцы к глазам. Наваждение прошло, только рука горела, словно Алина прикоснулась к чему-то горячему. «Горячему? Ну, конечно!» От неожиданно пришедшей мысли Алина встрепенулась. Необходимо было срочно отправиться в музей и еще раз поговорить с Аполлинарией Генриховной. Но в первую очередь их ждал военный госпиталь, с которым они связались по рации. Он находился гораздо ближе, чем родной город Алины. Там, услышав подробности о нахождении группы замерзших людей, согласились их принять и помочь в определении причины смерти.

Как только вертолет совершил посадку, к нему подбежали люди в белых халатах. Алина не обращала особого внимания на суету вокруг нее. Все было словно в тумане. Одна лишь мысль не давала ей упасть в обморок от всего пережитого. Как утопающий, она пыталась удержаться на плаву, думая только о горячем камне, внешне напоминающем лед.

Несмотря на уговоры врачей, Алина решила этим же вечером возвратиться домой. Слабость и начинающаяся простуда не смогли бы ее остановить. Напоследок, она зашла к терапевту, который несколько часов пытался определить причину, по которой привезенные из гор люди замерзли, стоя в разных позах.

— Можно к вам? — Алина, громко постучав, зашла в кабинет врача.

Он сидел за столом и перебирал огромную стопку записей. Выглянув из-за них, врач устало улыбнулся и встал, жестом приглашая Алину присесть. Пока он, молча, обходил вокруг стола, то смог хорошо рассмотреть сидящую перед ним молодую женщину, лет на семь младше него. Усталость последних дней наложила отпечаток на эти серые с голубыми кристалликами глаза, на маленькие пухлые губки с поднятыми кверху уголками. Сейчас перед ним сидела сломленная горем мать с опущенными плечами. Каштановые локоны выбились из аккуратного узла на затылке, придавая хозяйке слегка неопрятный вид.

Врач сел напротив посетительницы, взглянул ей в глаза и заговорил:

— Меня зовут Андрей Сергеевич. Я внимательно осмотрел каждого, из привезенных вами людей. Скажу честно, такое в моей практике впервые. Мне встречались труды врачей и именитых ученых, в которых рассматривались единичные случаи, когда люди замерзали при неясных до конца обстоятельствах. Причем, эти люди не оттаивали при повышении температуры в помещении и не разлагались очень долгое время. В последнем опыте сказано, что замерзший человек пролежал три года, совершенно не меняясь внешне.

— А потом?

— Далее опыт не описывается. Я узнал, что лаборатория, в которой он проводился, сгорела несколько лет назад. Все исследования пропали, к сожалению. Но теперь есть возможность их продолжить. Я понимаю, что вам сейчас очень тяжело. Но у нас есть возможность изучения, а значит и шанс на помощь таким людям в дальнейшем.

Алина вздрогнула.

— Я не позволю вам изучать моего сына, как какой-то неизвестный вирус. Все, что я прошу, это какое-то время просто подержать его здесь. Мне нужно срочно уехать. Пока я ничего не могу вам больше сказать.

— В первую очередь вам нужно как следует выспаться и отдохнуть. Это я вам как врач говорю.

Алина покачала головой.

— Как вы не понимаете? Я не смогу сейчас отдыхать. Мой сын… мой единственный родной человек здесь, у вас, в таком странном состоянии.

— Да, насчет состояния вы правы.

— Что вы имеете ввиду? — Алина напряглась.

— Все двенадцать человек, которые сейчас в лаборатории госпиталя, находятся, я бы сказал, между жизнью и смертью. Сердцебиение отсутствует, но при этом кровь в организме медленно, но все же циркулирует. Это просто невероятно! Каким образом это происходит, я пока не установил. Рентгеновское обследование черепной коробки показало, что мозговая деятельность не нарушена. Мозг этих людей находится в состоянии глубокого сна. Эту загадку я просто обязан разгадать и, очень надеюсь, что вы мне поможете.

— Я? — Алина была крайне удивлена. — Каким образом?

Андрей Сергеевич многозначительно улыбнулся и сказал, протягивая Алине чашку с ароматным чаем:

— А об этом мы поговорим, когда вы выпьете согревающего чая на травах, которые я сам собираю и сушу.

Против чая Алина не возражала и залпом осушила чашку. Не прошло и минуты, как ее глаза стали слипаться, тело налилось свинцовой тяжестью и последнее, что увидела Алина, были карие улыбающиеся глаза Андрея Сергеевича.

Глава 7

Алина медленно открыла глаза и осмотрелась. Оказывается, она не покидала кабинет Андрея Сергеевича, хотя ей снилось, что доктор, со злой усмешкой на губах, несет ее беспомощное тело в темный жуткий подвал, в котором куча страшных приспособлений и инструментов, залитых чьей-то кровью.

Отогнав остатки сна, Алина потянулась и почувствовала, что вся усталость последних дней словно испарилась. Бодрость и желание немедленно действовать придало ей уверенность, что у нее обязательно все получится.

Отбросив теплый плед и вскочив с удобного дивана, Алина, мысленно поблагодарив Андрея Сергеевича за отличный чай, незаметно вышла из кабинета и проследовала на взлетную площадку. Отдохнувшие и полные сил спасатели уже ждали ее.

Полет был долгим. Алина все думала о Никите, о том, что чувствовал ее мальчик, замерзая в темной ледяной пещере. Отогнав вновь наворачивающиеся слезы, Алина принялась размышлять о том, за чем она летит, на что возлагает последнюю надежду на спасения Ника.

Аполлинария Генриховна, как ни странно, отсутствовала на своем любимом рабочем месте. Более того, ее со вчерашнего дня никто не видел. Сторож Семёныч, страдающий от очередного похмелья, изрек с видом знатока:

— Наша старуха, видимо, отдала концы.

Алина только отмахнулась от него и, взяв запасные ключи от директорского кабинета, отправилась на разведку. В памяти Алины не было дня, когда бы старая директриса пропустила хотя бы одну рабочую минуту. Поэтому тот факт, что Аполлинария Генриховна второй день отсутствовала в музее, говорил лишь об одном — с ней что-то случилось.

Открыв дверь, Алина, на всякий случай, позвала директрису. Не дождавшись ответа, она быстро прошла к столу и обомлела. Там был такой беспорядок, словно в открытое окно ворвался ураган и снес все на своем пути. Кипы бумаг валялись на столе и полу, набор серебряных ручек, подаренный на очередной юбилей, был разбросан по столу. На порванной в клочья книге был толстый слой пепла. Алина, вооружившись своей лупой, внимательно оглядела всё в поисках того, что могло бы ей хоть как-то помочь приблизиться к разгадке того, что здесь произошло. При рассмотрении книги, вернее того, что от нее осталось, Алина заметила знакомые красные линии по краям обложки. Это была именно та книга, в которой Аполлинария Генриховна хранила камень жизни. Еще до конца не веря в происходящее, Алина повернула голову к шкафу, в котором хранилась книга. Всё его содержимое было на полу. Нужно было узнать, что произошло с камнем, поэтому Алина продолжила осмотр. Пепла было слишком много для небольшого листка бумаги, в котором лежал камень. «Значит тот, кто это все сделал, сжег что-то еще, но что?» С этой мыслью Алина обошла необъятный стол и заглянула под него. В ту же секунду она шарахнулась в сторону. Под столом, раскинув руки в стороны, лежала директор музея. Когда первый испуг прошел, Алина встала на колени рядом с Аполлинарией Генриховной и положила указательный палец на запястье женщины, завешенное в избытке браслетами всех цветов и размеров. Еле ощутимая пульсация прощупывалась.

Алина схватила свой телефон и вызвала скорую помощь. Затем попыталась привести директрису в чувство, похлопав по дряблым щекам, которые в этот момент даже под толстым слоем пудры были бледно-голубыми.

Послышался еле ощутимый вздох, и Аполлинария Генриховна с явным трудом открыла глаза. Вскоре взгляд мутных светло-серых глаз остановился на стоящей перед ней на коленях молодой женщине.

— А… Алина… — прошептала старуха.

— Молчите, пожалуйста, вам сейчас нужно просто подождать скорую помощь. Берегите силы, — попросила Алина, беря прохладную руку директрисы в свои.

Та закрыла глаза и чуть громче сказала:

— У меня больше нет камня жизни, благодаря которому я до сих пор жила. Поэтому и времени больше нет. Послушай меня, девочка. Нападавших я не видела, они ударили меня сзади по голове. Когда я очнулась, то в кабинете уже никого не было. Я сразу почувствовала, что они забрали мой источник жизни, а заодно и мои записи о нем. Слишком долго я хранила свою тайну, открывшись только однажды тебе. Думай теперь, кто из твоего окружения мог пойти на убийство и уже ни перед чем не остановится, чтобы завладеть остальными камнями…

Каждое слово давалось Аполлинарии Генриховне с большим трудом. Но Алина не могла не спросить:

— Вы сказали «остальными камнями»? Значит, есть еще такие же камни? Где они? Прошу, скажите! От этого зависит жизнь моего сына!

Но Аполлинария Генриховна уже ничего никому не могла сказать. Пальцы, сжимавшие руку Алины, ослабели и замерли.

Когда скорая помощь забрала тело директрисы, Алина вышла из музея и направилась домой. Всю дорогу она думала над словами Аполлинарии Генриховны. Рассказу о камне Вадим не поверил, а Никита с жаром внимал каждому слову матери. Больше ни один человек не знал о разговоре Алины со старой директрисой музея. Вот только если…

Алина резко остановилась и направилась в противоположную от своего дома сторону.

Квартира Вадима наводила мрачные размышления. Было очевидно, что и здесь побывали искатели камней. Особых ценностей у Вадима никогда не было, и это было понятно сразу по запустелому состоянию жилья. Поэтому сомнений в том, что квартиру перевернули вверх дном не обычные грабители, у Алины не было. Оставалось лишь понять, кому из своих многочисленных друзей Вадим мог сболтнуть о древнем источнике долголетия.

Алина, стараясь не упасть, пробралась к письменному столу, в потайном ящике которого хозяин квартиры хранил особо ценные для него бумаги, в том числе потрепанную записную книжку. Злоумышленники перевернули стол вверх дном, но ничего не обнаружили, а может просто от злобного бессилия крушили все, что попадалось на пути. Алина без труда открыла потайной ящик. Сверху на стопке бумаг лежала черная маленькая книжка. Алина знала, что Вадим, не обладая хорошей памятью, записывал все, что считал нужным в эту книжку. Долго искать не пришлось. Список телефонов и адресов всех знакомых Вадима занимал почти половину достаточно пухлой книжки. Алина грустно вздохнула. Бывший муж был очень общительным человеком и заводил знакомых во всех своих поездках. Кому из этих людей Вадим раскрыл секрет Аполлинарии Генриховны, оставалось только гадать. Обзванивать всех этих людей из бесконечного списка было абсолютно бесполезно. Даже если бы ей удалось найти человека, с которым был слишком откровенен Вадим, конечно, тот не стал бы сознаваться в убийстве и похищении артефакта.

Вернувшись домой, и, обдумав все за чашечкой горячего крепкого чая, Алина решила для начала пообщаться с руководителем Вадима Петром Владимировичем Полянским. Этот человек был всегда в курсе всех дел, лез со своими советами и наставлениями везде и всюду и был похож на питона Каа из любимого в детстве мультфильма «Маугли». Алина даже не пыталась скрывать свое нежелание общаться с этим крепким стариканом при подготовке к экспедиции в Гималаи. Вездесущий Петр Владимирович как всегда контролировал всё. Он пытался несколько раз заговорить с Алиной, но она, поглощенная предстоящим расставанием с сыном, не обращала внимания на докучливого мужчину. Тот сладко улыбался своей змеиной улыбкой и, как ни в чем не бывало, шел дальше. И вот теперь, её ждал разговор с этим неприятным Полянским, который помог бы выяснить, с кем Вадим общался накануне своего отъезда в горы.

На рабочем месте Полянского не было, поэтому Алина, предварительно заглянув в черную книжку, поехала на его домашний адрес.

К счастью, Петр Владимирович был дома, и выглядел так, словно ждал визита Алины. Пригласив ее в квартиру и подав чашку кофе, Полянский предложил гостье присесть.

— Да, милая моя, — начал он, — не думал я, что нам с вами придется встречаться по такому грустному поводу. Спасатели сообщили мне, как руководителю экспедиции в Гималаи, о трагической гибели всей группы. Примите мои самые глубочайшие соболезнования. Нет ничего хуже для матери, чем потерять своего единственного сына.

Петр Владимирович медленно подошел к Алине и положил свою руку ей на плечо. Его слова вновь вытолкнули наружу всю боль от утраты. Алина не смогла больше сдерживаться и, уткнувшись лицом в ладони, тихо заплакала. Полянский молчал и тихонько гладил ее по голове, как маленькую девочку, нуждающуюся в отеческой ласке и утешении.

Когда слезы высохли, Алина вспомнила, для чего она пришла. Подняв заплаканное лицо, она спросила, еще не уняв дрожь в голосе:

— Скажите, пожалуйста, Петр Владимирович, вы видели, чтобы Вадим за последние два дня перед отлетом разговаривал с кем-нибудь, кто не входил в состав группы?

Старик задумался.

— Ты знаешь, был один человек, — наконец, нарушил молчание Полянский. — Он показался мне знакомым, но где я его видел, хоть убей, не вспомню. Тогда я подумал, что это какой-то приятель Вадима и значения не придал. Они довольно долго разговаривали на скамейке примерно за пару часов до вылета. А что случилось? Зачем он тебе нужен?

Алина замялась. Она не доверяла Полянскому. Но с другой стороны, ей больше не с кем было поделиться своими соображениями, не у кого просить помощи.

— Дело в том, — осторожно начала Алина, — что я рассказала Вадиму кое-что о возможных находках, о которых было сказано в его карте.

Полянский удивился.

— О чем ты говоришь? Вадим ясно мне сказал, что кроме останков гиотов в Гималаях ничего нет. Он что-то от меня скрыл?

Алина внимательно смотрела на стоящего перед ней старика. Стоило ли раскрывать все карты? Другого пути не было.

— Я передала Вадиму слова директора музея, в котором я работаю. Она, внимательно изучив карту, определила, что та указывает не только на место, где когда-то процветала древняя цивилизация, но и на необычный артефакт.

На лице Полянского отразилось недоумение и нескрываемое любопытство. Алина продолжила:

— В наследство старой женщине достался необычный камень, благодаря которому ее предки могли очень долго жить. Именно на силу этого камня я рассчитывала, вернувшись домой. Возможно, он каким-то образом мог вывести Никиту и остальных замерзших людей из состояния, в котором они сейчас находятся.

— А разве они живы? — Петр Владимирович присел на край дивана.

— Неизвестно. Врач из военного госпиталя, в лаборатории которого сейчас находится вся группа, отметил, что их состояние между жизнью и смертью. Нужно как-то помочь, что-то сделать, понимаете? Я не могу сидеть, сложа руки.

Алина сжала кулаки так, что ногти больно впились в ладони. Полянский встал, подошел к окну и сказал:

— Но ведь у этой женщины, директора музея, наверняка есть этот камень? Попросите его. Я думаю, она не откажет.

Алина вздохнула и произнесла с горечью в голосе:

— Камня больше нет. Сегодня днем я обнаружила Аполлинарию Генриховну мертвой в ее кабинете. Камень пропал.

О том, что старуха успела кое-что сообщить Алине перед смертью, женщина решила умолчать. Эти сведения были не слишком существенны в данный момент.

Петр Владимирович обернулся. В его глазах Алина не смогла прочитать сожаления или чего-то подобного. Они были непроницаемы.

— Ах, бедная моя девочка, — печальным голосом проговорил старик. — Сколько ты всего натерпелась за последние дни. Но не переживай. Я подключу нужных людей в полиции, и мы с тобой будем в курсе расследования этого ужасного преступления.

Алина встала и решительно сказала:

— Я благодарна вам за поддержку. Но у меня к вам просьба другого характера.

— Я слушаю. — Полянский явно напрягся.

— Мне нужен вертолет.

Старик ухмыльнулся и расслабился.

— Зачем он тебе, милая? Ты собралась вернуться в горы? Но что там делать? Тоже хочется замерзнуть? Уж не собралась ли ты таким способом свести счеты с жизнью, чтобы быть рядом с сыном и мужем?

Алина пригвоздила развеселившегося Полянского ледяным взглядом. Ухмылка сошла с его лица, он вздохнул и сказал уже серьезно:

— Заснеженные горы — это не место для молодых женщин, не приспособленных к таким погодным условиям. Но если тебе так хочется… Хорошо. Я предоставлю тебе вертолет. Но с условием, что ты полетишь в сопровождении опытного в таких экспедициях человека.

Алина была готова на любые условия, поэтому только кивнула головой в знак согласия.

Глава 8

Не откладывая в долгий ящик, Полянский организовал полет в Гималаи на следующий день. Каково же было удивление Алины, когда она увидела, что Петр Владимирович складывает свои вещи и усаживается в вертолет рядом с пилотом. На её вопросительный взгляд он просто ответил: